Короленко Владимир Галактионович - В. И. Ковалевский и семейное начало в дворянском банке

В. И. Ковалевскій и семейное начало въ дворянскомъ банкѣ.

Имя В. И. Ковалевскаго, бывшаго товарища министра финансовъ, въ послѣднее время довольно часто мелькаетъ въ ежедненной прессѣ, въ связи съ ранзыми мотивами болѣе или менѣе "судебно-юридическаго" свойства. Въ самое послѣднее время, уже въ концѣ декабря, одна изъ саратовскихъ газетъ огласила прошеніе г-на Ковалевскаго, перепечатанное затѣмъ чуть не всѣми русскими газетами. Въ этомъ прошеніи рѣчь идетъ объ "уничтоженіи дара". Вскорѣ послѣ появленія этихъ интересныхъ газетныхъ извѣстій, В. И. Ковалевскій обратился въ "Биржевыя Вѣдомости" съ письмомъ, въ которомъ говоритъ, между прочимъ,-- что его "семейныя отношенія, казалось бы, не могутъ быть предметомъ общественнаго интереса" и что "опубликованіе прошенія, до разсмотрѣнія его на судѣ, представляется совершенно необычнымъ".

Намъ кажется, что въ этомъ упрекѣ по адресу печати г-нъ Ковалевскій далеко не вполнѣ правъ. Разумѣется, до семейныхъ отношеній, чьихъ бы то ни было, печати, вообще говоря, дѣла мало, но... судебныя дѣла, хотя бы и на семейной подкладкѣ, по общему правилу становятся достояніемъ гласности. Что касается до "преждевременности" опубликованія, то и это давно уже стало обычаемъ, и не совсѣмъ понятно, что В. И. Ковалевскій видитъ въ этомъ предосудительнаго. Всякая исковая просьба, подаваемая въ современный судъ, тѣмъ самымъ направляется къ оглашенію, такъ какъ не всегда же двери нашего суда закрываются передъ гласностью. Такимъ образомъ, оглашеніе исковаго прошенія до суда не представляетъ, въ сущности, ничего необычнаго, ничего такого, что подающій прошеніе могъ бы считать для себя непредвидѣнной непріятностью или нарушеніемъ своего права.

Разумѣется, сущность дѣла, заинтересовавшаго всю русскую печать, совсѣмъ не въ семейныхъ отношеніяхъ, и мы поймемъ изъ него лишь тѣ черты, въ которыхъ эти отношенія неразрывно переплелись съ общественной дѣятельностью бывшаго крупнаго администратора. А именно:

Въ августѣ 1898 года В. И. Ковалевскій пріобрѣлъ крупное имѣніе, при чемъ, изъ какихъ то видовъ, довольно распространенныхъ въ бюрократической средѣ, въ которые мы, однако, входить не намѣрены,-- имѣніе было пріобрѣтено на имя брата жены г-на Ковалевскаго, И. Н. Лихутина. Послѣдній, со стороны своей "общественной дѣятельности", представляетъ фигуру тоже довольно яркую, а отчасти даже нѣсколько пеструю. Когда то, еще въ 70-хъ годахъ онъ судился по нечаевскому процессу, но съ тѣхъ поръ искупилъ сторицею "заблужденіе молодости" полезной дѣятельностью по "финансовой части". Дѣятельность эта, хотя и не оффиціальная, была извѣстна многимъ и значительно способствовала процвѣтанію отечественной промышленности въ разныхъ ея отрасляхъ. Теперь онъ явился номинальнымъ владѣльцемъ огромнаго имѣнія ("Полоцкое"), которое, какъ объясняетъ г. Ковалевскій, было куплено имъ (Ковалевскимъ) за 685 тыс. рублей, "скопленныхъ отчасти на долгой государственной службѣ, отчасти же благодаря его кредиту"... "При покупкѣ имѣнія на немъ, кромѣ долга нижегородско-самарскому банку, образовался еще долгъ срочный, до 1 февраля 1899 года". Долгъ этотъ былъ погашенъ, благодаря ссудѣ въ 160 тыс. рублей, которыми г. Ковалевскаго любезно снабдилъ извѣстный нефтепромышленникъ Нобель. Этотъ долгъ, при всей любезной готовности подвѣдомственнаго министерству финансовъ Нобеля, разумѣетоя, не могъ не стѣснять г-на товарища министра финансовъ. И вотъ, "чтобы отдать долгъ и поставить имѣніе въ лучшія финансовыя условія (желаніе тоже вполнѣ понятное), я началъ,-- говоритъ В. И. Ковалевскій,-- хлопотать о скорѣйшей выдачѣ ссуды подъ имѣніе изъ дворянскаго банка". Тутъ, конечно, есть маленьная неточностъ: собственно "началъ хлопотать", по крайней мѣрѣ формально, г-нъ Лихутинъ, такъ какъ для банка, какъ и вообще "для свѣта", юридическимъ владѣльцемъ имѣнія былъ только г-нъ Лихутинъ. Къ сожалѣнію, г-ну Лихутину, не смотря на его финансовыя способности, ссуда была разрѣшена только въ суммѣ 377,100 рублей. Этого было достаточно для уплаты щекотливаго долга Нобелю, но мало "для улучшенія финансовыхъ условій имѣнія". Тогда,-- лаконически поясняетъ г-нъ Ковалевскій,-- "въ моихъ интересахъ и благодаря моимъ заслугамъ на государственной службѣ" ссуда повышена до 633 тысячъ. Кромѣ того, въ виду тѣхъ же заслугъ В. И. Ковалевскаго или, какъ говоритъ онъ самъ въ исковомъ прошеніи, "опять по указаннымъ выше причинамъ -- совершеніе и утвержденіе купчей крѣпости (И. Н. Лихутинымъ, замѣтьте!) совершено было безъ взысканія въ казну крѣпостной пошлины"... Этотъ фактъ -- самый, разумѣется, любопытный въ дѣлѣ, и тутъ-то становится особенно ясно насколько г. Ковалевскій неправъ, полагая, что его "семейныя отношенія" ни въ какой мѣрѣ не интересны и не прикосновенны для общественной любознательности. Но вѣдь они такъ тѣсно переплелись съ мотивами банковыми, что... очевидно, подлежали точной банковской расцѣнкѣ, и г-нъ Лихутинъ, юридическій владѣлецъ, получаетъ двойную ссуду, благодаря заолугамъ... В. И. Ковалевскаго! Если судъ сумѣетъ вскрыть ту оффиціальную форму, въ которой "заслуги В. И. Ковалевскаго" явились въ правленіе банка въ качествѣ ходатаевъ для увеличенія ссуды И. Н. Лихутину, то, несомнѣнно, мы получимъ любопытную страничку изъ области не только патріархальныхъ семейнихъ отношеній, но также... патріархально-банковскаго уваженія къ семейнымъ узамъ высокопоставленныхъ лицъ.

Таково это небольшое дѣло, всплывшее на свѣтъ Божій во всей своей наивной непосредственности. Тѣмъ, что г. Ковалевскій съ такой подкупающей откровенностью рисуетъ передъ нами его характерныя особенности, мы опять обязаны чисто семейнымъ обстоятельствамъ. Финансовыя способности г-на Лихутина проявились на этотъ разъ въ нежелательномъ для В. И. Ковалевскаго направленіи. Тогда онъ "перевелъ имѣніе на жену", а теперь пытается уничтожить судомъ этотъ "даръ", вслѣдствіе неблагодарности его получившей...

Въ своемъ письмѣ въ "Биржевыя Вѣдомости" г. Ковалевскій старается ослабить впечатлѣніе имъ же нарисованной картины. По его словамъ,-- увеличеніе ссуды и сбавка крѣпостныхъ пошлинъ не представляютъ ничего особеннаго и необычнаго. "Газетами,-- пишетъ онъ,-- была подчеркнута выдача мнѣ ссуды подъ залогъ имѣнія въ значительно увеличенномъ размѣрѣ по всеподданнѣйшему докладу. Всеподданнѣйшій докладъ относился лишь къ повышенію ссуды на 15% (75% вмѣсто 60 проц. съ оцѣнки)". Тутъ, однако, является нѣкоторое недоумѣніе. Если И. Н. Лихутину ссуда разрѣшена была только въ 377.100 p., а затѣмъ она была "въ интересахъ и за заслуги В. И. Ковалевскаго" повышена до 633.600 p., то, по простому ариѳметическому разсчету, повышеніе это составляетъ не 15, а цѣлыхъ 69 процентовъ. Мы, разумѣется, не думаемъ, что В. И. Ковалевскій, опытный финансовый администраторъ, можетъ такъ грубо ошибаться въ разсчетѣ. Вѣрнѣе, что тутъ мы имѣемъ дѣло съ результатами того парадоксальнаго положенія, въ которомъ г-нъ Ковалевскій очутился передъ задачей суда -- съ одной стороны, и передъ лицомъ гласности -- съ другой. Для суда нужно доказать фактическую принадлѣжность имѣнія самому просителю. И тутъ выступаютъ, какъ доказательство, его личныя заслуги, повысившія ссуду до размѣровъ, совершенно не доступныхъ для обыкновеннаго смертнаго И. Н. Лихутина. А передъ лицомъ гласности -- вліяніе тѣхъ-же заслугъ сокращается до размѣровъ, пожалуй, уже возможныхъ и для обыкновеннаго смертнаго.

Какъ бы то ни было, исковое прошеніе г-на Ковалевскаго вскрываетъ передъ нами любопытную черту нашей "финансовой внутренней политики". Мы узнаемъ, что одной изъ задачъ дворянскаго банка является также "вознагражденіе заслугъ" высокостоящихъ въ финансовой администраціи лицъ, и что въ своей дѣятельности это учрежденіе снисходитъ до котировки родственныхъ отношеній фактическихъ закладчиковъ имѣній...

Было бы несправедливо "бросать за всю эту аферу упрекъ до адресу одного г-на Ковалевскаго",-- говоритъ одна изъ столичныхъ газетъ ("Наша Жизнь"). Это совершенно вѣрно. Уже та безоглядная откровенность, съ какой г-нъ Ковалевскій разсказалъ самъ финансовыя подробности этой операціи,-- показываетъ, что въ той средѣ, которая для г-на Ковалевскаго является привычной, подобныя дѣла не считаются чѣмъ-то экстраординарнымъ. Все это, очевидно, "въ порядкѣ вещей", и становится нѣсколько щекотливымъ лишь съ той минуты, какъ подвергается широкой огласкѣ.

О. Б. А.

"Русское Богатство", No 1, 1905