Короленко Владимир Галактионович - "Покрывать или раскрывать растраты"

"Покрывать или раскрывать растраты".

(По поводу "опроверженія" г. Обтяжнова).

Въ майской книжкѣ Русской Мысли г. Обтяжнову угодно было напечатать "опроверженіе", направленное противъ одного изъ моихъ очерковъ Текущей жизни. Собственно говоря, опроверженіе это принадлежитъ къ числу тѣхъ, которымъ въ журналистикѣ издавна присвоено названіе "росписокъ въ полученіи". Въ самомъ дѣлѣ, положеніе г. Обтяжнова, собственноручно занесшаго на скрижали горбатовскаго земства все то, чтослужило предметомъ моего посильнаго обсужденія,-- есть одно изъ рѣдкихъ, своеобразныхъ и деликатныхъ положеній, въ которыхъ, казалось бы, ни для какихъ "опроверженій" не остается мѣста... И, однако, г. Обтяжновъ "опровергаетъ". Что же именно? "Я долженъ сознаться,-- говорилъ г. Обтяжновъ въ собраніи,-- что въ качествѣ члена ревизіонной коммиссіи я бездѣйствовалъ, и бездѣйствіе мое объясняется исключительно (замѣтьте, г. Обтяжновъ, исключительно!) моими личными отношеніями къ симпатичному и болѣзненному С. Т. Погуляеву". И далѣе: "Я привыкъ, господа, работать и умѣю обнять дѣло и рѣшительно высказаться и завѣряювасъ (sic!), что, если бы не мои личныя отношенія къ г. Погуляеву и состраданіе къ его болѣзненности, то докладъ коммиссіи обнаружилъ бы такія дѣйствія управы, за которыя часть ея членовъ была бы на скамьѣ подсудимыхъ". Все это говорилъ г. Обтяжновъ именно такъ и все это онъ записалъ собственноручно. И теперь тотъ же г. Обтяжновъ спрашиваетъ: гдѣ же тутъ кумовство? Боже мой! Да вотъ здѣсь, въ этихъ самыхъ словахъ! Признаюсь, я до извѣстной степени обязанъ г. Обтяжнову за нынѣшнее его печатное "опроверженіе", подтверждающее фактическую вѣрность моихъ посылокъ. Вслѣдъ за появленіемъ моей статьи многіе изъ моихъ знакомыхъ выражали опасеніе, не сдѣлался ли я въ этомъ случаѣ, жертвою чьей-либо, враждебной г. Обтяжнову, мистификаціи. Трудно, въ самомъ дѣлѣ, повѣрить, чтобы человѣкъ такъ откровенно и публично признался въ подобномъ отношеніи къ общественному дѣлу, да еще такъ заботливо составлялъ объ этомъ собственноручные протоколы. Теперь, послѣ "опроверженія" г. Обтяжнова, всѣ сомнѣнія должны исчезнуть. Случай, дѣйствительно, рѣдкій: г. Обтяжновъ не только "росписался" во всемъ, но еще и "распечатался"...

Это положительно становится интересно. Очевидно, въ нашемъ отечествѣ есть теперь люди, которые такъ и не могутъ понять, въ чемъ печальный смыслъ подобныхъ удивительныхъ откровенностей. Г. Обтяжновъ и не думаетъ отрицать факта. Онъ просто -- ставить его себѣ въ заслугу. Правда, дѣло тутъ не обходится безъ нѣкотораго лукавства. Во-первыхъ, г. Обтяжновъ обвиняетъ меня въ томъ, что я намѣренно и въ цѣляхъ инсинуаціи умолчалъ о другихъ, по его мнѣнію, болѣе драгоцѣнныхъ чертахъ его дѣятельности, въ томъ числѣ о журналѣ ревизіонной коммиссіи, въ коемъ, по его словамъ, "нѣтъ любезныхъ фразъ, а есть хотя и смягченные ("до невозможности",-- по собственному признанію г. Обтяжнова),-- но, все-таки, факты, удостовѣренные подписомъ его, г. Обтяжнова, и трехъ другихъ членовъ коммиссіи..." Не смѣю спорить. Но г. Обтяжновъ упускаетъ изъ вида, что у меня не было намѣренія разбирать по существу дѣятельность горбатовской управы, ни тѣмъ болѣе -- писать всестороннюю біографію г. Обтяжнова, для которой, быть можетъ, всѣ эти протоколы могутъ доставить обильные матеріалы. Поэтому меня мало интересовали указываемые г. Обтяжновымъ журналы, въ особенности же послѣ того, какъ онъ самъ "завѣрилъ" собраніе, что журналы эти, все-таки, смягчены (да еще до "невозможности") и что въ нихъ скрыты и замолчаны дѣянія уголовнаго характера, за которыя виновныхъ слѣдовало бы предать суду. Полагаю, самъ г. Обтяжновъ согласится, что столь экстраординарное заявленіе невольнымъ образомъ переноситъ вниманіе сторонняго наблюдателя съ того, что г. Обтяжновъ излагаетъ "въ невозможно-смягченномъ" видѣ, на то, что онъ скрываетъ отъ собранія, по его собственному сознанію.

"Я бездѣйствовалъ,-- печатаетъ теперь г. Обтяжновъ,-- и это вѣрно" (спасибо за новое признаніе!): "во-первыхъ,-- объясняетъ онъ далѣе,-- я такъ занятъ своимъ дѣломъ, въ качествѣ земскаго начальника, что не могу посвящать много времени земству..." Я былъ бы очень радъ принять хоть это объясненіе, если бы, къ сожалѣнію, значеніе его не ослаблялось въ весьма значительной степени цитированными выше словами самого г. Обтяжнова: "бездѣйствіе мое объясняется исключительно моими личными отношеніями..." (исклю-чи-тельно, г. Обтяжновъ,-- увы!-- это слово имѣетъ совершенно опредѣленное значеніе). Если уже самъ г. Обтяжновъ "завѣряетъ" насъ, что "еслибы не его личныя отношенія къ С. Т. Погуляеву", то... кое-кто были бы подъ судомъ,-- то скажите на милость, какое же основаніе имѣлъ я, Провинціальный наблюдатель, не вѣрить г. Обтяжнову и искать другихъ объясненій, кромѣ того, что въ просторѣчіи именуется "кумовствомъ" (и что г. Обтяжновъ напрасно отождествляетъ съ "родственными" связями)? Кто же изъ насъ правъ: г. Обтяжновъ, обвиняющій меня въ какихъ-то "инсинуаціяхъ", или же я, видящій во всемъ этомъ "кумовство", а въ самодовольной и публичной откровенности, съ какою г. Обтяжновъ заявляетъ обо всемъ этомъ,-- отсутствіе гражданскаго стыда и полное непониманіе своихъ обязанностей, какъ члена ревизіонныхъ коммиссій?

Однако, г. Обтяжнову всего вышеизложеннаго показалось мало, и онъ пускается въ "опроверженіи" (хорошо опроверженіе!) еще въ новыя откровенности. "Отношенія мои къ С. Т. Погуляеву,-- пишетъ онъ,-- возникли не на родствѣ или свойствѣ, а на почвѣ сознательнаго уваженія и увѣренности въ его безкорыстіи, такъ какъ до сихъ поръ онъ за растраты, платилъ изъ своего кармана (!). По разнымъ обстоятельствамъ (?) мы миримся съ тѣмъ предсѣдателемъ, при которомъ касса цѣла... (кажется, это г. Обтяжновъ пытается иронизировать по адресу земства!...). Но все до поры до времени, и неоскорбленное самолюбіе, какъ инсинуируетъ (?) г. Наблюдатель, а нѣчто болѣе существенное заставило меня измѣнить взглядъ... Зная все возрастающую довѣрчивость г. Погуляева, но не зная его кредитоспособности (!!), я невольно задавался вопросомъ: что, если очевидно повторяющіяся растраты членовъ въ будущемъ достигнутъ, наконецъ, такой суммы, которая для г. Погуляева окажется не по силамъ?..." Вотъ тутъ-то г. Обтяжновъ и рѣшился (и то въ отвѣтъ на укоръ его въ придирчивости) дать понять собранію, что С. Т. Погуляевъ не соотвѣтствуетъ роли предсѣдателя.

На все это я позволю себѣ замѣтить, во-первыхъ, что г. Обтяжновъ, видимо, не понимаетъ значенія нѣкоторыхъ словъ, которыя, однако, не стѣсняется употреблять. Когда въ подкрѣпленіе извѣстныхъ, хотя бы и очень печальныхъ заключеній о чьей-либо дѣятельности приводятся столь ясныя, документальныя и даже "собственноручныя" доказательства, какими г. Обтяжновъ снабдилъ меня въ своей замѣчательной рѣчи, то, очевидно, здѣсь не можетъ быть мѣста инсинуаціямъ. Инсинуировать значитъ дѣлать темные намеки, осторожно избѣгая точныхъ опредѣленій лица или поступка. Это какъ разъ то, что дѣлаетъ г. Обтяжновъ въ управѣ, обвиняя "нѣкоторыхъ членовъ" въ какихъ-то дѣйствительно или якобы скрытыхъ имъ самимъ проступкахъ уголовнаго характера.

Далѣе, если все это цитированное выше новое объясненіе г. Обтяжнова имѣетъ какое-либо значеніе, то, очевидно, его слѣдуетъ понимать вотъ какъ. Кто-то изъ управы производилъ хищенія, а г. Обтяжновъ, будучи членомъ ревизіонной коммиссіи, вмѣсто того, чтобы раскрывать ихъ, какъ это ему вмѣняетъ прямая обязанность, заглядывалъ въ карманъ предсѣдателя: можетъ еще г. Погуляевъ покрыть чужія растраты,-- и г. Обтяжновъ "бездѣйствуетъ изъ личныхъ отношеній". Нельзя,-- тогда онъ только "смягчаетъ до невозможности".

Конечно, я опять могу только благодарить г. Обтяжнова за это новое разоблаченіе взглядовъ на общественное дѣло, которые въ Горбатовѣ, кажется, имѣютъ право гражданства. И дѣйствительно, я смотрю на эту новую откровенность какъ на сверхсмѣтный подарокъ мнѣ, для подкрѣпленія моихъ грустныхъ заключеній. Думаю, однако, что это не такіе взгляды, съ которыми слѣдовало выступать публично, и едва ли они даютъ своему писателю право иронизировать по адресу земства, какъ это пытается въ своемъ якобы опроверженіи г. Обтяжновъ.

Провинц. наблюдатель.

"Русская Мысль", кн.VII, 1893