Кареев Николай Иванович - Политические выступления парижских секций во время великой революции

Политическія выступленія парижскихъ секцій во время великой революціи.

(Памяти Николая Ѳедоровича Анненскаго).

Каждый, кто читалъ какую-нибудь, хотя бы и не очень подробную исторію революціи, не могъ не встрѣтиться съ названіемъ "парижскія секціи" и съ большимъ или меньшимъ количествомъ упоминаніи объ ихъ участіи въ событіяхъ этой бурной эпохи {Въ новомъ романѣ Анатоля Франса "Les dieux ont soif", который имѣется и въ рус. пер., тоже очень часто упоминаются секціи, членомъ одной изъ которыхъ былъ, между прочимъ, и герой этого романа.}. Едва ли, однако, читатели разныхъ исторій революціи вынесли изъ своего чтенія сколько-нибудь ясное представленіе о томъ, что такое были эти секціи. Сами историки революціи, даже наиболѣе крупные, очень мало говорятъ о секціяхъ и совсѣмъ, обыкновенно, не входятъ въ ихъ внутреннюю жизнь. Между тѣмъ отъ сорока восьми парижскихъ секцій революціонной эпохи осталась масса бумагъ, разбросанныхъ по разнымъ парижскимъ архивамъ, дающимъ въ руки историку богатый матеріалъ по этому предмету.

Правда, матеріалъ этотъ уже давно печатается, но историковъ, къ нему обращавшихся, было до послѣдняго времени очень мало, да и тѣ, которые имъ пользовались, большею частью приводили только выдержки изъ секціонныхъ документовъ по отдѣльнымъ вопросамъ, не указывая притомъ точно архивовъ, гдѣ хранятся подлинники и не отмѣчая нумеровъ картоновъ, связокъ или регистровъ, въ которыхъ находили свои документы. Такъ поступали Бюшезъ и Ру, составители сорокатомной "Парламентской исторіи французской революціи", предпринятой въ тридцатыхъ годахъ прошлаго вѣка, и совершенно то же самое приходится сказать о Мортимеръ-Терно, авторѣ восьмитомной, оставшейся неоконченною, "Исторіи террора", начатой въ шестидесятыхъ годахъ. Къ сожалѣнію, значительная часть матеріала, которымъ пользовались названные писатели, сгорѣла, во время усмиренія парижской коммуны 1871 г.: однихъ регистровъ, т. е. переплетенныхъ томовъ съ разнаго рода протоколами, погибло тогда около трехъ съ половиною сотенъ!

Какъ ни важно то, что было спасено для исторической науки Бюшезомъ и Мортимеръ-Терно, все таки ими ничего не было сдѣлано для освѣщенія внутренней жизни, организаціи и дѣятельности этихъ своеобразныхъ общественныхъ "коллективовъ", носившихъ названіе парижскихъ секцій. Первый, кто предпринялъ изслѣдованіе вопроса о томъ, чѣмъ были и какъ жили парижскія секціи, былъ молодой, рано умершій французскій историкъ Э. Меллье, издавшій въ 1898 г. книгу "Парижскія секціи въ эпоху французской революціи". Habent sua fata libelli: трудъ Меллье, не смотря на новизну своей темы, почему-то оставался мало извѣстнымъ, т. е. о немъ какъ-то совсѣмъ не писали, и вообще на него очень мало ссылались; повидимому, нѣкоторые новѣйшіе авторы работъ по французской революціи и не знали о его существованіи. Во всякомъ случаѣ, только послѣ появленія книги Меллье мы впервые могли узнать о внутреннемъ устройствѣ и дѣятельности секцій въ первой половинѣ девяностыхъ годовъ XVIII вѣка.

Въ прошломъ, 1911 году вышелъ въ свѣтъ еще одинъ крупный трудъ (громадный томъ съ 1.236 стр.), посвященный исторіи секцій, но на этотъ разъ уже исторіи ихъ политическаго выступленія во второй половинѣ 1792 г., когда во Франціи произошло крушеніе монархіи, въ которомъ секціи принимали самое живое участіе. Я говорю объ изслѣдованіи молодого французскаго ученаго Ф. Брэша (Ph. Braesch) "Коммуна 10 августа 1792 г.".

Къ сожалѣнію, этотъ капитальный трудъ вышелъ въ свѣтъ, когда мною уже была напечатана почти вся статья "Парижскія секціи временъ французской революціи" {Вошла въ составъ XVI тома.Историческаго Обозрѣнія", издаваемаго Истор. Общ. при Спб. унив., и имѣется въ видѣ отдѣльной брошюры.}, для которой я имѣлъ возможность воспользоваться кое-какимъ неизданнымъ матеріаломъ, собраннымъ мною во время двухъ поѣздокъ въ Парижъ въ 1911 г. Книга Брэша дала бы для этой моей работы не мало интереснаго матеріала, но я могъ изъ нея воспользоваться очень немногимъ, только къ концу печатанія статьи и лишь для приложенныхъ къ ней плановъ Парижа съ его 48 секціями. Впрочемъ, надъ исторіей секцій я буду еще продолжать работать и, между прочимъ, уже имѣю въ распоряженіи и совсѣмъ свѣжій архивный матеріалъ собранный во время зимняго пребыванія въ Парижѣ 1911--1912 г и теперь опубликованный {H. Карѣевъ. Неизданные документы парижскихъ секцій. 1912 г. (въ "Зап. Имп. Ак. Наукъ" и отдѣльно).}.

Прибавлю, что болѣе къ детальному ознакомленію съ исторіей парижскихъ секцій я обратился, желая провѣрить рядъ мнѣній, высказанныхъ о нихъ П. А. Кропоткинымъ въ его книгѣ "Великая французская революція", съ которою я познакомилъ читателей "Русскаго Богатства" въ большомъ критическомъ ея разборѣ, напечатанномъ въ 1910 г. Авторъ этой интересной книги приписываетъ секціямъ очень важное значеніе, какъ носительницамъ идеи коммунальной автономіи въ борьбѣ съ централистическимъ "этатизмомъ", и при томъ стремившимися, по его представленію, къ соціализаціи промышленности и обмѣна. Въ секціяхъ, по его мнѣнію, была душа революціи, отнюдь не въ законодательныхъ собраніяхъ, не въ комитетѣ общественнаго спасенія, не въ якобинскомъ клубѣ. Многое, высказанное Кропоткинымъ, имѣетъ подъ собою фактическую основу, но многое является результатомъ предвзятыхъ взглядовъ, недоразумѣній и увлеченій.

Продолжая заниматься исторіей секцій, какъ темою, и безъ того поставленною на очередь новѣйшей французской исторіографіей, въ настоящей статьѣ я далеко не думалъ о какомъ-либо подведеніи итоговъ подъ тѣмъ, что уже сдѣлано въ исторической наукѣ по вопросу о секціяхъ. Послѣднему я отчасти и посвятилъ упомянутую выше свою работу, имѣющую во многихъ отношеніяхъ чисто справочный характеръ. Цѣль настоящей статьи -- датъ широкому кругу читателей общаго журнала нѣкоторое представленіе о политической роли парижскихъ секцій, при чемъ я буду позволять себѣ ссылаться на свою работу для тѣхъ изъ читателей, которые пожелали бы узнать о томъ или о другомъ больше, нежели я имѣю возможность говорить въ настоящей статьѣ.

II.

Старый, дореволюціонный Парижъ дѣлился въ церковномъ отношеніи на 47 приходовъ, въ полицейскомъ -- на 20 кварталовъ, съ подраздѣленіемъ ихъ на коммиссарства, которыхъ было 48, а въ административно-хозяйственномъ -- на 16 кварталовъ, оставшихся еще неизмѣнными съ XIV в., причемъ границы этого троякаго раздѣленія были страшно перепутаны. Нужно еще имѣть въ виду, что въ данномъ случаѣ рѣчь идетъ лишь о тогдашней территоріи Парижа, заключенной во вторую линію бульваровъ {Monin. État de Paris en 1789, стр. 26--27 и 501.}. Когда для выборовъ въ генеральные штаты 1789 г. пришлось создавать избирательные участки, то таковыми были сдѣланы такъ называемые дестрикты, остававшіеся офиціальнымъ дѣленіемъ Парижа въ первый годъ революціи.

Какъ извѣстно, съ лѣта 1789 г. по всей Франціи совершалось коммунальное движеніе. Въ эпоху полнаго крушенія стараго порядка, когда въ странѣ происходила стихійная анархія ("l'anarchie spontanée" Тэна), одновременно начиналась и организаціонная работа снизу, именно въ отдѣльныхъ общинахъ, устанавливавшихъ у себя новые порядки и вступавшихъ потомъ въ сношенія между собою, федерировавшихся. Это коммунальное движеніе выразилось въ Парижѣ, съ одной стороны, въ образованіи новаго общиннаго совѣта и національной гвардіи, съ другой, въ томъ, что и дистрикты почувствовали себя маленькими коммунами и стали стремиться къ автономіи {L. Foubert. L'ideé autonomiste dans les districts de Paris en 1789 et 1790 (статья въ журналѣ Олара "La Révolution Fransaièe" за 1895 г.). Кое-какіе факты той же категоріи см. въ книгѣ В. М. Устинова "Ученіе о народномъ представительствѣ" (1912), т. 1, стр. 481 и слѣд.}. Въ началѣ лѣта 1790 г. учредительное собраніе замѣнило раздѣленіе Парижа на 60 дистриктовъ новымъ -- на 48 секцій, но и въ этихъ новыхъ единицахъ, изъ которыхъ складывалась столичная коммуна Франціи, проявился тотъ же духъ независимости, проявилось стремленіе къ автономіи.

Изъ двадцати округовъ, на которые дѣлится теперешній Парижъ, въ составъ тогдашняго входило лишь двѣнадцать, образовавшихся изъ соединенія въ каждомъ округѣ четырехъ секцій, созданныхъ въ 1790 г. {См. планъ Парижа, раздѣленнаго на секціи, въ приложеніяхъ къ моей работѣ "Парижскія секціи" и объяснительный къ нимъ текстъ, стр. 85 и слѣд.}. Если не въ каждой изъ нихъ, то въ очень многихъ, былъ, такъ сказать, свой спеціальный составъ населенія, что отражалось, хотя далеко не всегда, на политическомъ настроеніи и поведеніи секцій {Тамъ же, стр. 91--93 и 99.}. Наиболѣе революціонными были, какъ извѣстно, секціи двухъ рабочихъ предмѣстій, Сентъ-Антуанскаго и СентъМарсельскаго, составлявшихъ восточную окраину тогдашняго Парижа. Въ особенности въ первомъ изъ нихъ, на правомъ берегу Сены, отличалась своимъ бурнымъ характеромъ секція, носившая названіе Quinze-Vingts, а во второмъ, на лѣвомъ берегу рѣки, секція Гобеленовъ; отсутствіе, въ тогдашнемъ Парижѣ, моста между ними служило не малымъ препятствіемъ въ ихъ совмѣстныхъ выступленіяхъ. Въ исторіяхъ французской революціи эти секціи чаще всего и упоминаются. Въ своемъ капитальномъ трудѣ Брэшъ для второй половины 1792 г. раздѣлилъ всѣ парижскія секціи на четыре категоріи: демократическія, умѣренно-демократическія, умѣренно-консервативныя и консервативныя {Его планъ Парижа я воспроизвелъ въ одномъ изъ плановъ, приложенныхъ къ моимъ "Парижскимъ секціямъ".}; но онъ замѣчаетъ при этомъ, что, наприм., для мая 1793 г. карта Парняса получила бы другой видъ: настроеніе иныхъ секцій мѣнялось подъ вліяніемъ событій и перевѣса въ нихъ, въ разное время, тѣхъ или другихъ элементовъ населенія. Слѣдить за исторіей секцій бываетъ трудно иногда и по чисто внѣшней причинѣ: нѣкоторыя изъ нихъ перемѣняли (и при томъ не одинъ разъ) свои названія, такъ что для 48 секціи я насчиталъ въ общей сложности вдвое больше (97) названій {Парижскія секціи, стр. 88--90.}. Если, напр., секція Quinze-Vingts такъ все время и называлась, то Гобелены переименовали себя въ Финистеръ, и т. п.

Новое раздѣленіе на секціи было дано Парижу декретомъ 21 мая -- 27 іюня 1790 г. {Тамъ же, стр. 23--24.}. Этотъ декретъ носитъ на себѣ слѣды заботъ Національнаго собранія, чтобы отдѣльные кварталы столицы не считали себя самостоятельными единицами, а именно лишь отдѣленіями (sections) парижской общины (коммуны). Въ каждой секціи должны были существовать двоякаго рода собранія: первичныя для выборовъ (и только для выборовъ) и общія для обсужденія разнаго рода дѣлъ, созывавшіяся по требованію извѣстнаго числа гражданъ. На практикѣ, однако, это раздѣленіе не соблюдалось, и собранія принимали очень часто смѣшанный характеръ. Участвовать въ нихъ могли одни активные граждане, т. е. тѣ парижане, достигшіе 25 лѣтъ и не находившіеся ни у кого въ услуженіи, которые платили прямой налогъ въ размѣрѣ заработка за три дня. Такихъ гражданъ на весь Парижъ насчитывалось въ 1790 г. около 80 тысячъ, при чемъ въ нѣкоторыхъ секціяхъ не было ихъ и одной тысячи, а въ другихъ по двѣ тысячи и болѣе, до почти четырехъ въ одной секціи {См. тамъ же особую карту и текстъ къ ней на стр. 90--91.}. Когда избирательный цензъ былъ отмѣненъ, число членовъ секцій увеличилось вдвое.

Собранія секцій вели свои протоколы. Если бы всѣ протоколы всѣхъ секцій сохранились, мы имѣли бы громадный матеріалъ, который позволилъ бы намъ самымъ подробнымъ образомъ знать, что дѣлалось въ секціяхъ за все время ихъ существованія, но многое неизвѣстно гдѣ пропало, а остальное почти все погибло въ пожарѣ въ 1871 г. Я уже упомянулъ о 340 регистрахъ сгорѣвшихъ въ это время, и то, что сохранилось, уже даетъ намъ понять, чего лишилась въ этихъ регистрахъ историческая наука {Брэшъ недавно издалъ протоколы общихъ собраній одной секціи (des Postes) съ дек. 1790 по сент. 1792 г. Изъ уцѣлѣвшихъ регистровъ большія извлеченія и напечатаны мною въ "Неизданныхъ документахъ".}.

Внутренняя исторія секцій заключается въ томъ, что онѣ все болѣе и болѣе, при томъ, такъ сказать, явочнымъ порядкомъ или захватнымъ правомъ расширяли кругъ своей дѣятельности, что прекрасно выяснено въ книгѣ Меллье, который впервые познакомилъ насъ съ этимъ предметомъ {Ср. стр. 485 и слѣд. I тома книги В. М. Устинова.}. Исполнительнымъ органомъ въ каждой секціи и посредствующимъ звеномъ между нею и общиннымъ управленіемъ былъ такъ называемый гражданскій комитетъ, на который съ теченіемъ времени возлагалось все большее количество обязанностей {Парижскія секціи, 42 и слѣд.}, и рядомъ съ которымъ существовали другіе комитеты и комиссіи спеціальнаго характера {Тамъ же, стр. 53 и слѣд.}, по наибольшимъ значеніемъ пользовались такъ называемые комитеты для надзора, болѣе извѣстные подъ именемъ революціонныхъ комитетовъ {Тамъ же, стр. 44 и слѣд.}.

О послѣднихъ слѣдуетъ сказать нѣсколько словъ отдѣльно. Муниципальный законъ 1790 г., раздѣлившій Парижъ на 48 секцій, въ то же время передалъ общинному управленію исполненіе полицейскихъ обязанностей, частью попавшихъ въ руки гражданскихъ комитетовъ секцій. Осенью 1792 г., уже послѣ паденія монархіи, городское управленіе въ спеціально полицейскихъ цѣляхъ учредило въ секціяхъ особые комитеты, которые потомъ и прославились подъ названіемъ революціонныхъ. Это были органы сыска и охраны, составлявшіе списки неблагонадежныхъ ("подозрительныхъ"), выдававшіе свидѣтельства о благонадежности ("цертификаты цивизма"), производившіе обыски, выемки, аресты, отдававшіе подозрительныхъ подъ надзоръ, допрашивавшіе арестованныхъ и т. п. Секціонныя собранія, избиравшія комитеты, давали имъ неограниченныя полномочія, но мало-по-малу сами комитеты сдѣлались органами конвентскихъ комитетовъ общественнаго спасенія и общей безопасности. О начальной дѣятельности революціонныхъ комитетовъ съ осени 1792 до весны 1793 г. мы знаемъ сравнительно немного, но ихъ дѣятельность, главнымъ образомъ, и развернулась въ 1793--1794 годахъ, отъ которыхъ дошло до насъ не малое количество ихъ регистровъ. Я пересмотрѣлъ ихъ довольно много въ парижскомъ національномъ архивѣ, гдѣ они преимущественно и сохранились, снялъ нѣсколько копій съ отдѣльныхъ записей и даже въ видѣ образцовъ ихъ напечаталъ {Тамъ же, стр. 64 и слѣд.}. О господствовавшемъ въ дѣятельности этихъ комитетовъ произволѣ говорятъ не только такіе историки, какъ Тэнъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ, наприм., и Оларъ, и Кропоткинъ. Послѣдній изъ названныхъ писателей объясняетъ превращеніе революціонныхъ комитетовъ въ колеса государственнаго механизма тѣмъ, что ими руководили образованные буржуа или чиновники стараго режима {P. Kropotkinе, стр. 655--656, 680 и 684--685.}, но это еще нужно было бы доказать. Малая грамотность или даже совершенная безграмотность записей въ комитетскихъ протоколахъ {Въ напечатанныхъ мною въ "Парижскихъ секціяхъ" документахъ." сохранилъ невозможную орѳографію подлинниковъ.}, говоритъ не въ пользу такого объясненія.

Среди секціонныхъ учрежденій нужно еще сказать особо о такъ называемыхъ секціонныхъ мастерскихъ {Парижскія секціи, стр. 56 и слѣд.}, давшихъ Кропоткину поводъ приписать секціямъ стремленіе къ соціализаціи производства. Существо дѣла заключалось въ слѣдующемъ. Секціи съ самаго начала своего существованія очень интересовались такъ называемыми благотворительными мастерскими, оказывавшими трудовую помощь населенію, составляли списки нуждающихся къ работѣ, рекомендовали лицъ, которыя могли бы завѣдовать дѣломъ, стремились даже принимать нѣкоторое участіе въ управленіи мастерскими. Въ іюнѣ 1791 г. благотворительныя мастерскія были закрыты декретомъ Національнаго Собранія и болѣе не открывались, несмотря на настойчивыя просьбы секцій, которыя въ числѣ своихъ учрежденій также имѣли благотворительные комитеты для оказанія матеріальной помощи наиболѣе нуждающимся гражданамъ. Когда во второй половинѣ 1792 г. началась война революціонной Франціи съ монархической Европой и военное вѣдомство стало дѣлать заказы для обмундированія арміи, нѣкоторыя секціи воспользовались этимъ для доставки работы наиболѣе нуждающимся гражданамъ. Сама администрація пошла навстрѣчу желаніямъ секцій, предоставивъ имъ указывать на тѣхъ лицъ, которымъ слѣдовало бы раздавать работы по изготовленію платья, обуви и т. н. Слѣдующимъ шагомъ было вмѣшательство секцій во взаимныя отношенія между рабочими и предпринимателями-подрядчиками въ защиту интересовъ рабочихъ, а затѣмъ одна, по крайней мѣрѣ, секція (а можетъ быть, и другія) сама выступила въ роли подрядчицы, взявъ раздачу обмундировочныхъ работъ на себя и устроивъ для этого свою закроечную мастерскую. Болѣе достовѣрно, что другія секціи ограничивались простымъ надзоромъ за частными предпринимателями. Комитетъ общественнаго спасенія былъ, однако, недоволенъ тѣмъ, какъ велось дѣло въ отдѣльныхъ мастерскихъ при той или другой формѣ вмѣшательства секцій въ раздачу работъ: работа производилась нерѣдко очень дурно, доставка заказанныхъ вещей запаздывала, и уже лѣтомъ 1795 г. комитетъ общественнаго спасенія устранилъ секціи отъ всякаго участія въ этомъ дѣлѣ. Конечно, сказаннаго недостаточно для того, чтобы имѣть право утверждать, будто секціи начали превращаться въ коллективныя производительницы. Организація секціями работъ для военныхъ надобностей и для пропитанія безработныхъ, при томъ, обыкновенно, при помощи предпринимателей, находившихся лишь подъ надзоромъ секцій, была чѣмъ-то очень далекимъ отъ коллективистскаго опыта, какъ дѣло представляется Кропоткину. Брэшъ даже находитъ, что "самыя смѣлыя экономическія идеи, возникавшія въ парижскихъ секціяхъ въ эпоху революціи, касались проблемы распредѣленія матеріальныхъ благъ, отнюдь не ихъ производства" {Ph. Braesch. La commune du 10 août 1792, стр. 866. Попытку соціализаціи торговли П. А. Кропоткинъ видитъ въ законѣ о максимумѣ, истинный характеръ котораго выясненъ въ книгѣ Е. В. Тарле "Рабочій классъ во Франціи въ эпоху революціи". Отсылаю къ статьѣ своей объ этой книгѣ въ "Рус. Бог. за 1911 г.}.

Что секціи, какъ это особенно подчеркиваетъ Кропоткинъ, стремились къ независимости и къ расширенію своей компетенціи, въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія, но въ эпоху наибольшаго своего развитія имъ приходилось постоянно считаться съ двумя учрежденіями, которыя этому не могли не противодѣйствовать. Однимъ изъ нихъ было парижское городское управленіе, обыкновенно называемое Коммуною, другимъ былъ Національный Конвентъ. Секціи до извѣстной степени пользовались соперничествомъ, возникшимъ между этими властями, т. е. парижскимъ городскимъ, и общефранцузскимъ, національнымъ, представительствомъ, находя поддержку по временамъ то въ одной, то въ другой изъ обѣихъ этихъ властей, но, по существу дѣла, ни одна изъ нихъ не могла сочувствовать слишкомъ большой самостоятельности секцій.

Другое стремленіе, красною нитью проходящее черезъ всю внутреннюю исторію секцій, это было стремленіе столковаться между собою и дѣйствовать сообща. Въ тѣхъ протоколахъ секціонныхъ собраній, которыхъ мнѣ пришлось перечитать не мало, то и дѣло идетъ рѣчь о появленіи, въ отдѣльныхъ засѣданіяхъ секцій, депутацій отъ другихъ секціонныхъ собраній съ разными заявленіями, предложеніями, проектами, и каждое, мало-мальски важное постановленіе, принятое одною секціею, немедленно сообщалось другимъ {Неизданные документы, passim.}. Изъ протоколовъ одной секціи можно даже узнавать, какія рѣшенія принимались другими по тѣмъ или инымъ важнымъ вопросамъ, составлявшимъ злобу дня. Мало того, секціи время отъ времени дѣлали попытки создать себѣ центральный органъ въ видѣ собранія делегатовъ отъ отдѣльныхъ секцій {Парижскія секціи, стр. 29, 32, 34--35, 37 и др.}. Соединились или, по крайней мѣрѣ, пытались объединиться и революціонные комитеты {Тамъ же, стр. 46--47.}.

Благодаря взаимодѣйствію, устанознавшемуся между секціями, ихъ дѣятельность часто принимала совершенно однородный характеръ. Объединенію ихъ стремленій и выступленій много способствовалъ и якобинскій клубъ. Рядомъ съ собраніями секцій, которыя существовали по закону, возникли въ секціяхъ еще такъ называемыя "народныя общества" (sociéte's populaires), съ самого же начала получившія характеръ филіальныхъ отдѣленій якобинскаго клуба. Это было время, когда вообще секціями овладѣли санкюлоты, являвшіеся нерѣдко и въ собранія чужихъ секцій, когда это требовалось ихъ якобинскими вождями. Въ сентябрѣ 1793 г. за посѣщеніе секціонныхъ собраній, -- мѣра, которая должна была усилить демократичность ихъ состава,-- было введено вознагражденіе въ размѣрѣ сорока су (т.-е. двухъ франковъ) каждому нуждающемуся гражданину. Правда, у якобинцевъ въ дѣлѣ общаго руководства политическимъ поведеніемъ секціи были конкуренты среди другихъ "лѣвыхъ" партій, но въ общемъ главный успѣхъ имѣли якобинцы {Тамъ же стр. 40 и 55--56.}.

Наконецъ, не слѣдуетъ забывать, говоря о политическихъ выступленіяхъ секцій, что граждане были вооружены {Тамъ же, стр. 54.}. Еще лѣтомъ 1789 г., когда въ Парижѣ возникла національная гвардія, она составилась изъ шестидесяти батальоновъ, по числу шестидесяти дистриктовъ, на которые раздѣлялся городъ, и эти батальоны даже назывались по своимъ дистриктамъ. Законъ 1790 г., давшій Парижу муниципальное устройство, уничтожилъ это соотвѣтствіе между отдѣльными батальонами національной гвардіи и городскими кварталами, къ великому неудовольствію секцій. Послѣ низверженія монархіи въ августѣ 1792 г. онѣ получили то, чего желали, когда имъ было разрѣшено имѣть свою военную организацію, во главѣ которой стояли военные комитеты. Въ каждой секціи имѣлись свои роты, состоявшія изъ вооруженныхъ гражданъ, съ выборными капралами, сержантами, офицерами и командирами, и были даже свои пушки. Весною 1793 г., когда потребовалось увеличить военныя силы республики въ виду внѣшней войны и возстаній внутри государства, Конвентъ предоставилъ "цивизму парижскихъ секцій" установленіе способа набора рекрутъ и даже самую ихъ вербовку. Для этой операціи нужны были деньги, собиравшіяся секціями путемъ добровольныхъ подписокъ или принудительнаго обложенія болѣе зажиточныхъ гражданъ {Тамъ же, стр. 39.}.

Сохранившіеся протоколы секціонныхъ собраній позволяютъ намъ отвѣтить и на вопросъ, насколько дѣятельно участвовало населеніе Парижа въ секціонной жизни. Уже давно историкамъ французской революціи сдѣлалось извѣстнымъ, что количество гражданъ, принимавшихъ участіе въ выборахъ, было очень незначительнымъ, но то же приходится сказать и о посѣщаемости секціонныхъ собраній. Временами онѣ дѣлались перманентными, происходили, случалось, по два раза въ день, а потому постоянно посѣщать ихъ могли или желали только немногіе. Революцію, какъ потомъ и контръ-революцію, дѣлали, въ сущности, только меньшинства въ каждой секціи. Большинство вездѣ состояло изъ абсентеистовъ и индифферентныхъ, склонившихся передъ побѣдителями.

А побѣдителями въ секціяхъ не всегда были одни и тѣ же элементы: въ началѣ въ нихъ господствовали элементы революціонные, потомъ преобладаніе перешло къ умѣреннымъ и даже реакціоннымъ. Если секціи участвовали въ созданіи общаго хода событій, то и сами вмѣстѣ съ тѣмъ испытывали на себѣ вліяніе хода событій, складывавшагося въ зависимости отъ великаго множества причинъ.

III.

Секціи въ Парижѣ просуществовали около пяти лѣтъ, но крупную политическую роль играли въ теченіе менѣе продолжительнаго времени. Въ первые два года своего существованія, съ середины 1790 г. до середины 1792 г., парижскія секціи ничѣмъ себя особенно не заявили, и даже еще движете 20 іюня 1790 г., бывшее, такъ сказать, прелюдіей къ низверженію монархіи 10 августа того же года, не можетъ разсматриваться, какъ дѣло секцій. Брэшъ въ своей книгѣ "Коммуна 10 августа 1792 г." прослѣживаетъ ихъ настроеніе между 20 іюня и 10 августа, какъ оно постепенно наростало въ революціонномъ направленіи, особенно послѣ третьей годовщины взятія Бастиліи. Болѣе или менѣе демократическимъ духомъ отличались въ іюнѣ 1792 г. едва двѣ пятыхъ секцій, но къ началу августа особенно демократическихъ секцій уже было болѣе пяти восьмыхъ. Богъ съ какого времени, значитъ, начинаются политическія выступленія секцій. Низверженіе во Франціи королевской власти было первымъ ихъ крупнымъ дѣломъ. Послѣ этого ни одно сколько-нибудь значительное событіе французской революціи въ самомъ Парижѣ не обходилось безъ ихъ участія. Послѣднимъ ихъ политическимъ выступленіемъ, но уже подъ знаменемъ умѣренныхъ идей, была попытка, направленная противъ Конвента послѣ составленія конституціи III года и потерпѣвшая самое рѣшительное пораженіе. Событіе это носитъ названіе по тогдашнему календарю "3 вандемьера" III года, что при переводѣ на обыкновенный календарь (т. е. грегоріанскій) падаетъ на 5 октября 1795 г. Черезъ нѣсколько дней послѣ этого (17 вандемьера) Конвентъ навсегда запретилъ общія собранія секцій подъ страхомъ тяжкихъ каръ. Такимъ образомъ, изъ пяти съ четвертью лѣтъ, въ теченіе которыхъ парижскія секціи существовали, на долю ихъ политическихъ выступленій приходится около трехъ лѣтъ.

Вспомнимъ вкратцѣ послѣдовательность событій въ эти три года, чтобы легче оріентироваться въ послѣдующемъ изложеніи.

Въ апрѣлѣ 1792 г. Франціей была объявлена война Австріи, къ которой скоро присоединилась Пруссія. Война началась для французовъ очень неудачно, и въ то же время нація имѣла основаніе не довѣрять королю и двору, которые въ иностранныхъ войскахъ, двинутыхъ противъ Франціи, готовы были видѣть скорѣе своихъ союзниковъ, нежели непріятеля. Отказъ короля санкціонировать постановленіе Законодѣятельнаго Собранія объ образованіи подъ Парижемъ вооруженнаго лагеря изъ двадцати тысячи федератовъ послужилъ однимъ изъ поводовъ отставки жирондистскаго министерства, пользовавшагося популярностью; и отвѣтомъ парнасскаго населенія на это было возстаніе 20 іюня, когда народная толпа овладѣла королевскимъ дворцомъ и подвергла самого Людовика XVI ряду униженій.

Парижскія секціи не принимали участія въ подготовкѣ этого движенія, бывшаго дѣломъ, главнымъ образомъ, клубовъ, но и не протестовали противъ того, что произошло. Во всякомъ случаѣ, однако, съ этого момента въ нихъ началось большее, нежели прежде, броженіе. Въ самомъ Законодательномъ Собраніи Людовика XVI обвиняли чуть ли не въ прямой измѣнѣ. 11 іюля оно провозгласило "отечество въ опасности", торжественное объявленіе о чемъ на площадяхъ и улицахъ Парижа было совершено 22 числа этого же мѣсяца, въ промежуткѣ же между этими двумя датами отпразднована была третья годовщина взятія Бастиліи. Все это только усиливало общее возбужденіе. Въ послѣднихъ числахъ іюля Парижъ сталъ наполняться "федератами" изъ всѣхъ частей Франціи, являвшими на защиту революціи. Достаточно было при такомъ настроеніи одной искры, чтобы произвести взрывъ горючаго матеріала, и этою искрою сталъ, какъ извѣстно, манифестъ герцога Брауншвейгскаго, главнаго начальника австро-прусской арміи, угрожавшій всякими карами мятежному населенію Парижа.

Взрывъ произошелъ 10 августа, и въ немъ участвовала большая часть парижскихъ секцій, въ своихъ общихъ собраніяхъ уже обсуждавшихъ положеніе дѣлъ, сносившихся между собою и принимавшихъ общія рѣшенія. Черезъ шесть недѣль послѣ паденія монархіи Національный Конвентъ, смѣнившій Законодательное Собраніе, провозгласилъ Францію республикой. Извѣстно, однако, что въ Конвентѣ началась борьба между партіями жирондистовъ и монтаньяровъ, окончившаяся полнымъ пораженіемъ первыхъ и столь же полнымъ торжествомъ вторыхъ. Эта борьба не могла не отразиться и на внутренней жизни секцій, въ которыхъ все сильнѣе дѣлалось вліяніе якобинскаго клуба. 31 мая и 2 іюня 1793 г. произошли два возстанія, подготовленныя наиболѣе революціонными секціями, и результатомъ ихъ было исключеніе изъ Конвента цѣлаго ряда жирондистовъ, послѣ чего монтаньяры сдѣлались господами положенія въ Конвентѣ. Это было второе крупное революціонное выступленіе парижскихъ секцій.

Перевороты 10 августа 1792 и 31 мая и 2 іюня 1793 г. придали секціямъ большую силу, и съ нею нельзя было не считаться. Новымъ внутреннимъ кризисомъ, исходъ котораго зависѣлъ отъ поведенія секцій, было 9-ое термидора III года (27 іюля 1794 г.), когда совершилось паденіе Робеспьера, бывшее началомъ реакціи. Дѣло шло о томъ, кто возьметъ верхъ -- общинный совѣтъ г. Парижа ("Коммуна") или Конвентъ, противъ котораго собирались повторить 31-ое мая, но на сей разъ секціи не поддержали предпріятія, хотя ихъ къ этому усиленно приглашали. Если бы секціи заступились за Робеспьера, тогда побѣда осталась бы на сторонѣ Коммуны, и ходъ дальнѣйшихъ событій былъ бы иной.

Уже въ дѣлѣ паденія жирондистовъ сыгралъ большую роль вопросъ о пропитаніи парижскаго населенія. Секціи требовали закона о максимумѣ, т. е. таксаціи предметовъ потребленія, а жирондисты были главными противниками такой мѣры. Слѣдующими народными движеніями были жерминальское и преріальское III года (1 апр. и 20 мая 1795 г.), когда на Конвентъ было сдѣлано два нападенія съ требованіями "хлѣба и конституціи 1793 г." (12 жерминеля) и "хлѣба и возвращенія народныхъ правъ" (1 преріаля). Въ подготовкѣ обоихъ движеній и въ руководствѣ ими тоже участвовали нѣкоторыя секціи, но оба возстанія были подавлены и послужили только поводами для принятія репрессивныхъ мѣръ противъ наиболѣе неспокойныхъ элементовъ населенія и противъ самихъ сакцій. Реакція была въ воздухѣ еще съ 9 термидора, и первое преріаля было послѣднею революціонною попыткою парижскихъ секцій.

Въ самихъ секціяхъ въ это время начали брать верхъ болѣе умѣренные граждане, что не помѣшало, однако, секціямъ сдѣлать еще одну попытку возстанія противъ Конвента, когда послѣдній издавъ конституцію Ш (1795) года, потребовалъ, чтобы въ новый законодательный корпусъ было избрано двѣ трети членовъ непремѣнно изъ членовъ самого Конвента, и принялъ рядъ мѣръ противъ самихъ секцій. Это и было неудачное возстаніе 13 вандемьера.

Итакъ, въ сущности, насчитывается пять крупныхъ выступленій секцій: 10 августа 1792 г. и 31 мая -- 1 іюня 1793 г., бывшія удачными, 1 апрѣля, 1 преріаля и 5 октября 1795 г., окончившіяся неудачно. Первыя два создали республику и якобинскую диктатуру, три послѣднія привели самыя секціи къ гибели. Эпоха торжества секцій отдѣляется отъ эпохи ихъ пораженія переворотомъ 9 термидора, исходъ котораго не можетъ быть хорошо понятъ безъ разсмотрѣнія поведенія парижскихъ секцій въ этотъ моментъ {Къ сожалѣнію, для рѣшенія вопроса объ отношеніи парижскихъ секцій къ вопросу о процессѣ и казни Людовика XVI имѣется очень мало данныхъ. Недавно вопросъ этотъ былъ разсмотрѣнъ въ статьѣ г-жи Maтафтиной "Изъ исторіи общественнаго мнѣнія во Франціи въ эпоху революціи". напечатанной въ XVII томѣ "Историческаго Обозрѣнія", изд. Истор. общ. при Спб. унив. (1912).}.

Исторія перечисленныхъ событій разсказывалась неоднократно, но только въ сравнительно недавнее время стати изучать, какую роль въ нихъ играли секціи, хотя и не всѣ новѣйшіе историческіе труды объ этихъ событіяхъ одинаково интересуются участіемъ, какое въ нихъ принимали секціи {По революціи 10 авг. 1792 г. новѣйшіе труды: Pelletier. Histoire de la révolution du 10 août (1907).-- Ph. Sagnac. La revolution du 10 août 1792. La chute de la royauté (1909).-- Ph. Braesch. La commune du dix août 1792. Etude sur 1' histoire de Paris du 20 jun au 2 décembre 1792. (1911).-- P. Lаcоmbe. La première commune révolutionnaire de Faris (1911). Впрочемъ, книга Лакомба ничего не говоритъ о самомъ 10 августа. О 9-омъ термидорѣ: D'Hericaut. La révolution de Thermidоr.-- А. Savine et Fr. Bournaud. Je 9 Thermidor d' apres les document d'archives et les mémoires (1907). O 13 вандемьера: Zivy. Le 13 vendémiaire an IV (1898).-- Macé. La journée de vendémiare (въ журналѣ Олара "La Revolution Franèaise).}.

IV.

Парижское населеніе впервые почувствовало себя господиномъ положенія послѣ 20 іюня 1792 г., что отразилось и на секціонныхъ собраніяхъ съ этого времени. Фактически раздѣленіе гражданъ на активныхъ и пассивныхъ исчезло, и полицейскій коммиссаръ одной изъ секцій доносилъ 21 іюня министру внутреннихъ дѣлъ: "Граждане Парижа считаютъ себя на площади народомъ, populus, тѣмъ, что мы называемъ совокупностью гражданъ". Къ сожалѣнію, мы обладаемъ лишь отрывочными свѣдѣніями о томъ, что происходило въ собраніи секцій въ началѣ двадцатыхъ чиселъ іюня. Мы знаемъ, однако, что въ нѣкоторыхъ говорились рѣчи на ту тему, что народъ одинъ суверененъ, что только онъ долженъ издавать законы, что въ королевской власти нѣтъ надобности и т. п. Къ этому же времени относится начало дѣятельныхъ сношеній между отдѣльными секціями и первыя заявленія о необходимости еще разъ идти на Тюйлери, гдѣ имѣлъ пребываніе король. Брэшъ очень подробно, почти изо дня въ день, слѣдитъ за тѣмъ, какъ наростало революціонное настроеніе секцій, самовольно демократизировавшихся въ это время.

Наоборотъ, буржуазія подъ вліяніемъ того, что происходило, какъ говорится, поправѣла, чѣмъ воспользовались роялисты, составившіе такъ называемую "петицію двадцати тысячъ" въ Національное Собраніе, въ которой требовали обуздать агитаторовъ и наказать попустителей. Съ своей стороны, дворъ сѣялъ среди имущихъ подозрѣнія относительно намѣреній агитаторовъ, къ имущимъ же нужно отнести и среднюю буржуазію, которая до этой минуты господствовала въ секціонныхъ собраніяхъ и батальонахъ національной гвардіи. Вожди демократическаго движенія, боявшіеся оттолкнуть отъ себя этотъ общественный классъ, старались успокоить народъ и не давать совершиться новымъ эксцессамъ. Не такъ-то, однако, было легко этого добиться.

25 іюня въ Національное Собраніе были принесены двѣ петиціи отъ наиболѣе, за все время революціи, демократически настроенныхъ секцій Парнаса: Quatre-Vingts (въ предмѣстьѣ Сентъ-Антуанъ) и Gobelins (въ предмѣстьѣ Сенъ-Мфрсо), гдѣ было сосредоточено особенно много рабочихъ. Обѣ петиціи заключали въ себѣ протесты противъ какихъ-бы то ни было репрессіи по поводу событія 20 іюня. "Побѣдители Бастиліи" заявили, между прочимъ, что и разрушеніе Бастиліи было актомъ неконституціоннымъ, сопротивленіемъ королевской волѣ. Особенно рѣзкимъ характеромъ отличалась петиція первой изъ названныхъ секцій. Любопытно, однако, что она не имѣла еще республиканскаго характера, потому что протестовала она не столько противъ королевской власти, сколько противъ антидемократическихъ "заблужденій Учредительнаго Собранія".

Брэшъ разсказываетъ въ своей книгѣ съ мельчайшими подробностями, на цѣлой сотнѣ страницъ, о томъ, что дѣлалось въ Парижѣ въ теченіе шести недѣль, отдѣляющихъ десятое августа отъ конца іюня, и что предпринималось со стороны обѣихъ сторонъ, между которыми произошла 10 августа рѣшительная битва. По внѣшности все оставалось спокойнымъ, но борьба шла во всю борьба между сторонниками status quo и лицами, имъ недовольными, и обѣ стороны вербовали въ населеніи Парижа защитниковъ своихъ стремленій. Борьба была необычайно сложная, такъ какъ въ обоихъ лагеряхъ были разныя теченія. Сами секціи раздѣлились. Въ то время, какъ однѣ высказывались за событіе 20 іюня самымъ рѣшительнымъ образомъ, другія проявляли по этому вопросу извѣстную умѣренность, и, въ сущности, изъ 48 секцій до 7 іюля лишь семь съ большой рѣшительностью выступили съ защитою 20 іюня. Важнѣе, впрочемъ, то, что ни въ одной секціи не было сдѣлано постановленія, которое осуждало бы это событіе въ то самое время, какъ противъ него высказался, вмѣстѣ съ министерствомъ и властями Сенскаго департамента, самъ генеральный совѣтъ коммуны, хотя,-- нужно прибавить,-- въ нѣкоторыхъ секціяхъ отдѣльными лицами и дѣлались попытки осужденія двадцатому іюня. Секціи были, очевидно, настроены противъ бывшихъ тогда у власти фельяновъ, сторонниковъ конституціи 1791 г. Когда 7-го іюля послѣдовало отрѣшеніе отъ должности бывшаго очень популярнымъ въ населеніи Парижа Петіона, городского головы (мэра) столицы, за бездѣйствіе власти во время бунта 20 іюня, секціи, бывшія до того времени настроенными болѣе умѣренно, стали вы ступать съ большею рѣзкостью: Петіонъ какъ разъ пользовался теперь особымъ сочувствіемъ за то, что не хотѣлъ проливать народной крови. Брэшъ съ документальными данными въ рукахъ перечисляетъ отдѣльныя секціи, которыя послѣ 7 іюля перешли на сторону одобренія двадцатому іюня. По его словамъ, къ 14 іюля такихъ секцій было уже 27. Въ эти же дни въ секціяхъ, все чаще и чаще начинавшихъ сноситься между собою, возникла мысль и о необходимости сдѣлать свои собранія перманентными и обсуждать на нихъ всѣ вопросы, касающіеся общественнаго спасенія.

При дворѣ все время послѣ 20 іюня готовились къ новому нападенію, и мѣры, принимавшіяся для защиты Тюйлери, только сѣяли новую тревогу въ населеніи столицы. Дворъ очень хлопоталъ о томъ, чтобы имѣть на своей сторонѣ національную гвардію, бывшую въ распоряженіи активныхъ гражданъ секцій, и въ концѣ іюня въ національной гвардіи еще наблюдалось извѣстное сопротивленіе революціонному движенію въ народной массѣ, но, когда внѣшнія отношенія усилили въ населеніи опасенія относительно иностраннаго нашествія, настроеніе и національной гвардіи стало мѣняться. Секціямъ въ эти тревожные дни было особенно важно имѣть на своей сторонѣ остальную Францію, а потому въ ихъ средѣ возникла мысль о прокламаціяхъ къ арміи и къ 83 департаментамъ, объяснявшихъ въ благопріятномъ для Парижа смыслѣ событіе 20 іюня. Мало того, одна изъ секцій (des Lombards) взяла на себя иниціативу приглашенія въ Парижъ къ 14 іюля, празднику федераціи въ годовщину взятія Бастиліи, двадцати тысячъ федератовъ, несмотря на то, что на это Людовикъ XVI не далъ разрѣшенія, пользуясь своимъ королевскимъ veto. Извѣстно, что федераты стали стекаться въ Парижъ, при чемъ секціи встрѣчали ихъ съ энтузіазмомъ и позаботились о томъ, чтобы эти гости парижанъ ни въ чемъ не нуждались. Съ своей стороны, якобинскій клубъ взялъ на себя заботу объяснить прибывшимъ, что ихъ роль вовсе не въ томъ, чтобы быть простыми фигурантами на торжествѣ: они должны были оставаться въ Парижѣ, пока дѣло спасенія отечества не будетъ доведено до конца.

Праздникъ 14 іюля прошелъ спокойно, но несмотря на декретъ, предписывавшій федератамъ отправиться въ Суассонскій лагерь, они остались въ Парижѣ.

Въ теченіе четырехъ недѣль между 14 іюля и 10 августа въ столицѣ Франціи господствующимъ настроеніемъ была боязнь иностраннаго нашествія. Еще 11 іюля Законодательное Собраніе провозгласило отечество въ опасности, что вызвало въ населеніи города большое патріотическое одушевленіе. Вскорѣ на площадяхъ началась публичная запись добровольцевъ, которые должны были идти защищать отечество, и во главѣ этого дѣла сталъ Петіонъ, возвращенный на должность мэра Законодательнымъ Собраніемъ къ величайшей радости парижанъ. Декротъ о Петіонѣ состоялся 13 іюля, а 15 послѣдовалъ другой, удалившій изъ Парнаса линейныя войска, тогда какъ федераты самовольно продолжали оставаться въ городѣ {Впрочемъ, ихъ было не особенно много: 23 іюля Брэшъ насчитываетъ ихъ всего 3.673 (вмѣсто ожидавшихся 20 т.), но нѣкоторые все таки отправились въ Суассонъ. 10 августа ихъ осталось около тысячи, не считая 500 марсельцевъ и 300 брестцевъ, пришедшихъ послѣ 23 іюля.}, а въ національной гвардіи настроеніе дѣлалось все болѣе тревожнымъ. Секціи приняли большое участіе въ оставшихся въ Парнасѣ федератахъ. Секція Гобеленовъ пріютила у себя всѣхъ брестцевъ, въ количествѣ 300, и на память объ этомъ переименовала потомъ себя въ секцію Финистера (названіе департамента гдѣ находится Брестъ), а секція французскаго театра пріютила 500 марсельцевъ, принявъ также новое названіе -- Марсельской. Перемѣнила свое названіе -- въ секцію Федератовъ -- и секція Королевской площади, по такой же причинѣ. Въ благодарность федераты своими адресами, петиціями и деклараціями поддерживали всѣ домогательства секцій, заходя въ своихъ требованіяхъ при этомъ гораздо дальше самихъ парижанъ. Въ сущности, именно федераты съ середины іюля шли во главѣ революціоннаго движенія, и первые они, давъ себѣ особую организацію, которая дѣйствовала подъ вліяніемъ якобинцевъ и кордельеровъ, заговорили объ отрѣшеніи Людовика XVI отъ власти и о созывѣ Національнаго Конвента. Вдохновители федератовъ прямо называли ихъ депутатами отъ 83 департаментовъ, посланными народомъ для спасенія отечества. Иниціатива того, что произошло 10 августа, такимъ образомъ, принадлежала не секціямъ, а федератамъ. Ихъ петиціи противъ Людовика XVI начались съ 17 іюля. Не мудрено, что изъ-за федератовъ въ Парижѣ шла глухая борьба: роялисты пытались разссорить ихъ съ національной гвардіей, конституціоналисты выставляли ихъ защитниками порядка и конституціи, якобинцы дѣлали все, что только могли, чтобы отстранить отъ федератовъ всѣ подобныя вліянія; когда же роялисты увидѣли безплодность всѣхъ своихъ попытокъ, былъ пущенъ въ ходъ лозунгъ: "берегите свое имущество отъ федератовъ, это -- разбойники".

Буржуазія, однако, въ эти дни предпочитала идти за одно съ съ народомъ противъ внѣшняго врага, не желая быть заодно съ дворомъ, который подозрѣвался въ измѣнѣ отечеству. Національная гвардія столицы прямо подчинилась патріотическому одушевленію федератовъ, которые были распредѣлены по ея батальонамъ. Даже въ тѣхъ секціяхъ, гдѣ преобладала буржуазія, національная гвардія еще болѣе заражалась настроеніемъ федератовъ, тѣмъ болѣе, что объявленіе очечества въ опасности имѣло слѣдствіемъ включеніе въ составъ національной гвардіи всѣхъ гражданъ, способныхъ носить оружіе. Передъ десятымъ августа рѣдко кто уже дерзалъ въ національной гвардіи проявлять роядистическія чувства.

Объявленіе отечества въ опасности привело еще къ тому, что собранія секцій сдѣлались перманентными и доступными также для пассивныхъ гражданъ. 25 іюля Законодательное Собраніе издало декретъ, легализировавшій перманентность секцій, и 28 числа онъ былъ утвержденъ королемъ. Новый порядокъ вещей продолжался до 9 сентября 1793 г., когда Національный Конвентъ постановилъ, чтобы секціи собирались лишь два раза въ недѣлю. Въ теченіе болѣе, нежели года, на территоріи парижской коммуны дѣйствовало сорокъ восемь клубовъ, сдѣлавшихся, по выраженію Брэша, "истинными регуляторами парижской политики". Немедленно же секціи, одна за другою, стали отмѣнять у себя различіе между активными и пассивными гражданами. Кромѣ того, въ началѣ августа стало функціонировать особое бюро, въ которое доставлялись всѣ постановленія отдѣльныхъ секцій, и изъ котораго копіи съ нихъ раздавались другимъ секціямъ. Среди такихъ постановленій въ первыхъ числахъ августа обращаетъ на себя "arrêté" секціи Королевской Площади убрать всѣ королевскія статуи и замѣнить ихъ пирамидами въ честь свободы. Устройство указаннаго "bureau de correcpondance" немало содѣйствовало объединенію дѣятельности секцій. Гораздо большее еще значеніе имѣла организація въ Ратушѣ центральнаго комитета секцій, въ которомъ принимались и общія для всѣхъ рѣшенія.

Главное, это было то, что дѣлалось въ самихъ секціяхъ въ послѣднихъ числахъ іюля и первыхъ августа. Делегаты отдѣльныхъ секцій позаботились о томъ, чтобы въ каждой создать кадры будущихъ дѣятелей, которые захватятъ власть, когда для этого настанетъ время. Поводомъ для междусекціонныхъ совѣщаній послужилъ проектъ адреса, съ какимъ секціи должны были обратиться къ арміи по иниціативѣ одной секціи (Marché des Innocents). Адресъ, дѣйствительно, былъ составленъ и притомъ съ характеромъ діатрибы противъ короля. Изъ 48 секцій, которыя его разсматривали, противъ него высказались только шесть, воздержались отъ присоединенія три, такъ что въ большей части секцій (въ 39) адресъ имѣлъ успѣхъ.

Другой вопросъ, который рѣшали секціи въ своихъ собраніяхъ, былъ о низверженіи короля. Въ данномъ случаѣ, первою объ этомъ заговорила секція Четырехъ Націй, подавшая свое заявленіе Законодательному Собранію 26 іюля, хотя и не поставивъ еще въ немъ точку надъ і. Нѣсколько рѣшительнѣе, но безъ произнесенія слова "республика", отъ имени федератовъ дѣлали заявленіе въ томъ же смыслѣ якобинцы и кордельеры. Мотивомъ всѣхъ было "отечество въ опасности". Но все это были частичныя манифестаціи. 18 іюля общее собраніе секціи Фонтэль-де-Гренелдь первое подало мысль о необходимости выступленія всей коммуны, а 19 числа предложило соединиться всѣмъ 48 секціямъ для обсужденія мѣръ, какихъ требуетъ спасеніе отечества. 24 іюля, говоритъ Брэшъ, мысль о низложеніи Людовика XVI имѣла очень большой успѣхъ въ секціонныхъ собраніяхъ. Въ этомъ смыслѣ говорились рѣчи, нѣкоторыя изъ которыхъ и публиковались. Единственная секція, которая не хотѣла требовать низложенія короля, была секція Тампля,-- та самая, въ которой находилось, "по странной ироніи судьбы", прибавляетъ Брэшъ, мѣсто будущаго заключенія Людовика XVI.

Выработкою адреса коммуны о низложеніи короля занималась коммиссія изъ секціонныхъ делегатовъ, засѣдавшая въ Ратушѣ между 26 іюля и 3 августа, а 28 числа сдѣлался извѣстнымъ въ Парижѣ знаменитый манифестъ вождя австро-прусской арміи, герцога Брауншвейгскаго, заключавшій въ себѣ величайшія угрозы всѣмъ французамъ. Къ адресу о низложеніи примкнули 47 секцій, а изъ делегатовъ секцій, собиравшихся въ Ратушѣ, почти половина попала потомъ въ революціонный генеральный совѣтъ 10 августа.

Впрочемъ, изъ длиннаго перечня постановленій секцій, принимавшихся между 14 іюля и 10 августа,-- перечня, занимающаго въ книгѣ Брэша десять страницъ большого формата и очень мелкаго шрифта, явствуетъ,-- что рѣшенія эти были часто противорѣчивы, и что не всѣ секціи были, въ общемъ, одинаково настроены. Составъ собраній мѣнялся, потому что была масса "абстенціонистовъ", не посѣщавшихъ собраній, а иной разъ въ собранія являлись и члены другихъ секцій. Приходило иногда самое незначительное меньшинство, какая-нибудь сотня членовъ съ небольшимъ, когда въ секціи насчитывалась тысяча и больше гражданъ. Парижъ вело за собою незначительное меньшинство ярыхъ революціонеровъ противъ такого же меньшинства умѣренныхъ или реакціонеровъ, при равнодушіи или уклончивости большинства. Въ исторіи политическихъ выступленій секцій на всемъ ея протяженіи это необходимо имѣть въ виду; безъ этого нельзя себѣ объяснить, какъ послѣднія выступленія могли получить совсѣмъ иной характеръ, нежели имѣли первыя.

На основаніи постановленій, принимавшихся разными секціями передъ 10 августа, Брэшъ далъ въ своемъ трудѣ "политическую карту Парижа наканунѣ 10 августа", на которой раздѣлилъ всѣ секціи на демократическія, умѣренно-демократическія, умѣренно-консервативныя и консервативныя {Эта карта воспроизведена мною въ приложеніи VI къ "Парижскимъ секціямъ". Ею, по моему мнѣнію, совершенно устраняется аналогичная карта, приложенная къ книгѣ Саньяка и тоже воспроизведенная въ "Парижскихъ секціяхъ" (прил. III), гдѣ секціи болѣе грубо раздѣлены лишь на революціонныя и конституціонныя, смотря по тому, были или нѣтъ ихъ делегаты при образованіи революціонной коммуны 10 августа, причемъ нѣкоторыя секціи у Брэша и Саньяка попали въ разныя категоріи. Дѣло въ томъ, что по признаку, принятому Саньякомъ, нельзя судить о настроеніи секцій вообще и за все время, Брэшъ же сдѣлалъ свою классификацію на основаніи многихъ данныхъ. См. объ этомъ стр. 98--100 "Парижскихъ секцій".}. Въ своихъ заключеніяхъ авторъ "Коммуны десятаго августа" очень остороженъ и остерегается назвать, предваряя событія, секціи первой и второй категорій революціонными или антиконституціонными. Такихъ секцій онъ насчитываетъ 32, т. е. двѣ трети общаго числа, а среди нихъ различаетъ девять болѣе рьяныхъ и двадцать три, т. е. почти половину общаго числа, болѣе умѣренныхъ. На долю консервативныхъ секцій приходится, такимъ образомъ. 16. т. е. остальная треть, но изъ нихъ наиболѣе рѣшительными въ своемъ направленіи были лишь семь секцій {См. списокъ секціонныхъ постановленій, принимавшихся секціями между 22 іюня и вечеромъ 9 августа, стр. 166--169.}. Разумѣется, дѣло не обходилось безъ сильной внутренней борьбы въ самихъ секціяхъ, и въ нѣкоторыхъ случаяхъ были значительныя колебанія. Напр., въ секціи Термъ Юліана въ одинъ и тотъ же день сначала адресъ о низложеніи былъ отвергнутъ, а потомъ состоялось рѣшеніе въ пользу его принятія. Въ иныхъ мѣстахъ происходили и серьезные безпорядки. Брэшъ прибавляетъ ко всему сказанному, что политическій характеръ секцій, въ общемъ, соотвѣтствовалъ экономическому и соціальному положенію разныхъ кварталовъ Парижа, хотя въ частностяхъ и есть кое-какія аномаліи, трудно объяснимыя, по призна нію самого Брэша. Экономическія вліянія всего не объясняютъ, были и моральныя, какъ, напр., особенное вліяніе духовенства въ секціи Jardin des Plantes съ ея очень суевѣрнымъ населеніемъ. Впрочемъ, позднѣе и въ этой секціи верхъ взяли ультрадемократы, какъ это случалось и съ другими секціями. Нашъ историкъ поэтому и считаетъ нужнымъ оговориться, что политическая карта Парижа для 31 мая 1793 г. получилась бы уже совершенно иная, нежели та, которую онъ начертилъ для 10 августа 1792 г. Если нѣкоторыя секціи, подобно Jardin des Plantes, сдѣлавшейся революціонною и даже принявшей имя секціи Санкюлотовъ, измѣнились въ одну сторону, то были другія, измѣнившіяся въ обратномъ направленіи, т. е. изъ революціонныхъ сдѣлавшіяся консервативными. Въ эту эпоху жирондисты и якобинцы шли еще рука объ руку, но впослѣдствіи однѣ секціи стали на сторону первыхъ, другія -- на сторону вторыхъ.

Движеніе, происшедшее 10 августа, уже давно ожидалось въ Парижѣ, какъ нѣчто неминуемое. Всякая манифестація могла послужить началомъ взрыва. Извѣстіе о манифестѣ герцога Брауншвейгскаго и приходъ марсельскаго батальона въ Парижъ (28 и 30 іюля) подлили масла въ огонь. Петіону стоило большого труда сдерживать народныя страсти, и если народъ не поднимался, то лишь въ ожиданіи, что не сегодня -- завтра Людовикъ XVI будетъ низложенъ. Былъ даже назначенъ день -- 5 августа. 31 іюля секція Моконсейль приняла знаменитое постановленіе, въ которомъ было сказано, что въ воскресенье, 5 августа, вся секція въ полномъ составѣ отправится въ Законодательное Собраніе и объявитъ ему, что она болѣе не признаетъ Людовика XVI, и при этомъ секція пригласила всѣ остальныя поступить такимъ же образомъ. Къ этому постановленію присоединился рядъ секцій {См. составленную мною карту, II приложеніе къ "Парижскимъ секціямъ".}, изъ которыхъ наиболѣе революціонно настроенныя собирались идти вооруженными. Предполагалось вмѣстѣ съ тѣмъ, что въ случаѣ отказа со стороны Законодательнаго Собранія народъ прямо двинется на королевскій дворецъ. Петіонъ успѣлъ разослать по секціямъ приглашеніе не дѣлать никакихъ необдуманныхъ шаговъ и ждать отвѣта Національнаго Собранія на гетицію коммуны въ ея 48 секціяхъ. Это подѣйствовало. Петиція соединенныхъ секцій, т. е, примкнувшихъ къ "arrêté Mauconsceil", была вручена, но общаго народнаго движенія не было.

Съ обѣихъ сторонъ тѣмъ не менѣе готовились къ рѣшительной борьбѣ. Въ секціяхъ и среди федератовъ у многихъ были пики, но у тѣхъ, у кого были ружья, не было патроновъ. Въ городскомъ управленіи были лица, сочувствовавшія движенію, и благодаря имъ, изъ арсенала народу были выданы патроны, сабли и пистолеты, ружья и т. п. Не проходило дня, чтобы у Законодательнаго Собранія кто-нибудь не требовалъ отвѣта на вопросъ о низложеніи Людовика XVI, но Собраніе молчало по этому вопросу. Когда Петіонъ просилъ секціи сидѣть смирно, одна изъ нихъ, знаменитая секція "Quinze-Vingts" въ предмѣстьѣ Сентъ-Антуанъ, "сдѣлавшемъ и 14 іюля, и 20 іюня", постановила "терпѣливо и спокойно до 11 ч. вечера ближайшаго четверга ждать рѣшенія Національнаго Собранія, но, если народу не будетъ оказано справедливости законодательнымъ корпусомъ въ четвергъ къ 11 часамъ в., въ полночь же раздастся набатъ съ барабаннымъ боемъ, и все мгновенно поднимется". Когда предуказанный срокъ наступилъ, произошло возстаніе 10 августа.

Въ мой планъ не входитъ разсказывать событія этой ночи, которымъ Саньякъ недавно посвятилъ цѣлую книгу, и о которыхъ собрано много свѣдѣній въ трудѣ Брэша. Авторъ "Коммуны 10 августа" слѣдитъ отдѣльно за тѣмъ, что дѣлалось, во-первыхъ, въ Тюйлери и около него, въ залѣ засѣданій Законодательнаго Собранія, во-вторыхъ, на улицахъ, въ-третьихъ, въ собраніяхъ секцій и, въ-четвертыхъ, въ Ратушѣ. Въ секціяхъ происходили собранія и обсуждался вопросъ, какъ быть и что дѣлать, и отъ секцій посылались коммиссары въ Ратушу. Къ сожалѣнію, протоколы этихъ собраній сгорѣли въ 1871 г., и сохранились свѣдѣнія, да и то недостаточно полныя, о томъ, что происходило лишь въ 8 секціяхъ. На основаніи этихъ данныхъ и другихъ отрывочныхъ извѣстій Брэшъ даетъ общій обзоръ преній, происходившихъ въ 48 секціяхъ въ ночь съ 9 на 10 августа. Онъ находитъ, что въ началѣ вечера къ рѣшенію секціи Quinz-Vingts примыкало только 13 секцій, но очень быстро это число дошло до 30. Изъ 48 секцій 41 еще до полуночи устроили свои собранія, изъ которыхъ почти всѣ продолжались и послѣ, хотя при очень небольшомъ количествѣ членовъ. Собранія эти были наводнены пассивными гражданами, "дѣломъ которыхъ, говоритъ Брэшъ, въ значительной мѣрѣ и была революція 10 августа". Правда, въ качествѣ участниковъ или зрителей они раньше допускались въ секціонныя собранія, но теперь впервые приняли дѣятельное участіе въ событіяхъ. Въ нѣкоторыхъ демократическихъ секціяхъ въ началѣ вечера, когда въ сборѣ были одни активные граждане, сначала господствовало настроеніе, враждебное какому бы то ни было революціонному выступленію. Во всякомъ случаѣ, нельзя не отмѣтить того, что двѣ пятыхъ секцій не были представлены своими коммиссарами въ Ратушѣ передъ началомъ боя {См. въ "Парижскихъ секціяхъ" карту III, воспроизводящую карту Саньяка, и объяснительный текстъ къ этой картѣ.}. Своими рѣшеніями секціи предвосхитили введеніе всеобщаго избирательнаго права, которое Законодательнымъ Собраніемъ было декретировано лишь на другой день. Съ другой стороны, онѣ постановили повиноваться только своимъ коммиссарамъ въ Ратушѣ и замѣнить прежнихъ начальниковъ національной гвардіи своими вождями.

Если успѣху движенія 10 августа содѣйствовали, главнымъ образомъ, пассивные граждане, то тотъ же результатъ имѣло самоустраненіе въ этотъ день активныхъ гражданъ консервативнаго лагеря. Брэшъ разсматриваетъ, какія секціи послали своихъ представителей въ Ратушу, гдѣ послѣдніе и захватили власть надъ городомъ въ свои руки. Это были всѣ ультра-демократическія секціи, во-первыхъ. Далѣе, изъ 23 умѣренно-демократическихъ секцій послали своихъ делегатовъ 15; относительно 4 мы ничего не знаемъ, о двухъ извѣстно, что онѣ были на сторонѣ движенія, и только двѣ секціи, очень рано (въ 10 ч.) закрывшія свои собранія 9 августа, были, повидимому, настроены не въ пользу движенія. Нѣкоторыя секціи вообще держались выжидательной политики и примкнули къ движенію, тогда лишь, когда побѣда была уже за нимъ. Удивительно, наконецъ, что въ числѣ секцій, представленныхъ въ Ратушѣ въ ночь съ 9 на 10 августа, оказались нѣкоторыя консервативныя секціи. Очевидно, въ нихъ появленіе пассивныхъ гражданъ сразу создало новое большинство. Мѣстами консерваторы просто удалились, но въ большинствѣ случаевъ, должно быть, собранія рано закрывались или же собраній и вовсе не было.

Говоря о составѣ революціонной коммуны (т. е. общаго совѣта)

10 августа, Брэшъ поправляетъ ошибку Жореса, называющаго ее пролетарскою. На самомъ дѣлѣ, изъ 206 ея членовъ, профессіи которыхъ намъ извѣстны, къ пролетаріату можно отнести только двоихъ: наиболѣе демократическими ея членами были ремесленники, лавочники и т. п. {Интересный вопросъ въ исторіи секцій 1792 г. представляетъ собога участіе нѣкоторыхъ изъ нихъ въ сентябрьскихъ убійствахъ. Оно, къ сожалѣнію, не подлежитъ сомнѣнію, и новѣйшіе историки революціи его не отрицаютъ.}.

Таково было первое крупное политическое выступленіе парнасскихъ секцій, отразившееся, между прочимъ, и на ихъ собственной судьбѣ. Революціонная коммуна, ими созданная, съ самаго же начала обнаружила стремленіе держать ихъ въ извѣстной зависимости отъ себя и контролировать ихъ дѣятельность,-- какъ хотѣла господствовать и надъ Законодательнымъ Собраніемъ, доживавшимъ послѣдніе дни. Уже въ двадцатыхъ числахъ августа 1792 г. нѣкоторыя секціи начали протестовать противъ диктаторскихъ замашекъ созданной ими городской власти. Антагонизмъ между этимъ центральнымъ органомъ Парижа и секціями проходитъ красною нитью черезъ исторію ихъ взаимныхъ отношеній. Между прочимъ, и въ самомъ началѣ Конвента, съ которымъ Парижская Коммуна тоже вступила въ конфликтъ, секціи стояли въ оппозиціи противъ Коммуны и поддерживали національное представительство. Въ это время уже разыгрывалась борьба между жирондистами и монтаньярами, которой суждено было разрѣшиться побѣдою вторыхъ при помощи новаго бурнаго выступленія секцій.

Н. Карѣевъ.

(Окончаніе слѣдуетъ).

"Русское Богатство", No 11, 1912