Ковалевский Максим Максимович - Родоначальники английского радикализма

Родоначальники англійскаго радикализма *)

*) Русская Мысль, кн. I.

Политическія требованія левеллеровъ всего полнѣе высказаны въ двухъ деклараціяхъ, одинаково обращенныхъ на имя Ферфакса. Одна изъ нихъ исходитъ отъ офицеровъ и солдатъ, состоящихъ подъ начальствомъ генерала Скруппа, другая -- отъ мятежныхъ войскъ Нортумберландскаго графства. Въ обѣихъ заявляются приблизительно одни и тѣ же требованія: сосредоточеніе всей законодательной власти въ рукахъ нижней палаты, періодичность ея созыва (палата должна собираться ежегодно или каждые два года), равномѣрное распредѣленіе избирательныхъ правъ и, что заслуживаетъ особаго вниманія, отдѣленіе исполнительной власти отъ законодательной. "Да не будутъ,-- значится въ текстѣ нортумберландской петиціи,-- законодатели одновременно и исполнителями закона, строгое разграниченіе да будетъ удержано между этими друзья основными властями въ государствѣ изъ опасенія, чтобы въ противномъ случаѣ не пострадала свобода народа" {Я выписываю буквально это въ высшей степени любопытное требованіе, такъ какъ оно бросаетъ яркій свѣтъ на дѣйствительный истопникъ теоріи раздѣленія властей. Подвергая сомнѣнію личное заявленіе Монтескьё, одинъ русскій писатель, въ виду случайнаго знакомства съ памфлетною литературой Женевы -- этимъ слабымъ отголоскомъ англійской публицистики XVII вѣка,-- рѣшился утверждать, что Монтескьё, подобно Руссо, заимствовалъ изъ нея характерную черту своего политическаго ученія. Произвольность такого утвержденія бросается въ глаза, если сопоставить его съ приводимымъ внизу текстомъ:

"That no persons whatsoever that are law-makers he law-executioners, but that e clear distinction he preserved and kept inviolable betwixt these two principles and pillars of the common -- Wealth for ever, that they be not confounded to gether ia the same persons for fear of ruine to the freedom of the people" (To his Excellency Thomas Lord Fairfax the humble representation of the desires of the officers and souldiers in the Regiment of Horse for the County of Northumberland).}. Къ этимъ политическимъ требованіямъ присоединяются и нѣкоторыя другія, которыя носятъ спеціальный характеръ: отмѣна монополій, запрещеніе вывоза необдѣланной шерсти, поощреніе рыболовства на англійскомъ побережьи, отмѣна церковной десятины, налога на вывозъ, снесеніе загородей и возстановленіе старинныхъ системъ открытыхъ полей (open fields), "еще недавно общераспространенныхъ въ Нортумберландѣ и Кумберландѣ, гдѣ только въ послѣднее время помѣщики стали обращать въ пастуховъ и поденщиковъ своихъ оброчныхъ крестьянъ (копигольдеровъ)". Въ докладной запискѣ, представленной Джономъ Лильборномъ на имя "свободнаго народа Нидерландовъ", съ цѣлью, какъ онъ говоритъ, познакомить республику съ причинами, побудившими его оставить родину, англійскій агитаторъ сообщаетъ слѣдующія данныя о своей дѣятельности въ 1648 году: "Освобожденный изъ заточенія въ силу петицій, поданныхъ палатѣ общинъ тысячами моихъ лондонскихъ друзей, я издалъ 16 ноября этого года протестъ отъ имени арміи, собранной въ Сентъ-Албанѣ. Протестъ этотъ представленъ былъ мною за моею подписью и подписью трехъ другихъ коммиссаровъ: Вильдмана, Валлина и Максимиліана Петти въ Виндзорѣ. Въ отвѣтъ на него намъ обѣщано было немедленное установленіе періодичности въ созывѣ парламентовъ. Такъ какъ обѣщаніе не было исполнено, то мы составили новый адресъ на имя генерала Ферфакса. Адресъ этотъ сдѣлался впослѣдствіи извѣстенъ въ печати подъ именемъ соглашенія свободныхъ людей Англіи касательно средствъ къ установленію мира. Нѣсколько мѣсяцевъ спустя, 26 февраля 1648 года, я препроводилъ парламенту,-- продолжаетъ Лильборнъ,-- новое изложеніе тѣхъ опасеній, какія современный порядокъ вещей вызываетъ во мнѣ самомъ и въ моихъ политическихъ друзьяхъ, въ формѣ памфлета, озаглавленнаго Новыя цѣпи Англіи". Такимъ образомъ, самъ Лильборнъ признаетъ себя авторомъ цѣлаго ряда памфлетовъ, назначеніемъ которыхъ было выразить желанія и надежды арміи и столицы. Первымъ изъ нихъ по времени является такъ называемая "ремонстрація въ Сентъ-Албанѣ отъ 18 ноября 1648 года", за нею слѣдуетъ соглашеніе свободныхъ жителей Англіи на счетъ мѣръ къ установленію мира отъ 1 мая 1649 года. Третьимъ въ хронологическомъ порядкѣ стоитъ трактатъ о новыхъ цѣпяхъ Англіи, обнародованный уже въ 1649 г. за подписью Джона Лильборна, Ричарда Овертона и Томаса Принца. Эти три трактата проникнуты однимъ и тѣмъ же духомъ и заключаютъ въ себѣ развитіе однихъ и тѣхъ же принциповъ. Въ наиболѣе догматической, удобной для усвоенія, формѣ, они выражены во второмъ по времени актѣ. Мы приведемъ его въ подлинникѣ, позволяя себѣ по временамъ дѣлать заимствованія изъ двухъ остальныхъ съ цѣлью воспроизвести возможно полнѣе политическое кредо ихъ автора. Соглашеніе открывается требованіемъ, чтобы верховная власть въ Англіи впредь была предоставлена собранію представителей отъ народа въ числѣ 400 человѣкъ, не болѣе. Избраніе предоставляется всѣмъ совершеннолѣтнимъ, не живущимъ на счетъ общественной благотворительности, не состоящимъ въ услуженіи и не подымавшимъ открыто оружія въ защиту королевскихъ притязаній. Послѣдніе устраняются отъ голосованія лишь срокомъ на десять лѣтъ. Всѣ избиратели имѣютъ право быть выбранными за слѣдующими исключеніями. Члены арміи и финансовые чиновники не могутъ сдѣлаться депутатами. Адвокатъ вправѣ принять мандатъ подъ условіемъ прекращенія практики. Никто изъ наличныхъ членовъ парламента не можетъ быть набранъ. Парламентъ долженъ прекратить свое существованіе къ концу апрѣля 1649 года. Ближайшее по созыву представительное собраніе сохраняетъ свою власть въ продолженіе года. Новые выборы должны повторяться въ теченіе двадцати дней, слѣдующихъ за созывомъ; новый парламентъ обязанъ опредѣлить путемъ выборовъ, изъ кого будетъ состоять органъ исполнительной власти, совѣтъ государства. Разъ назначенные члены совѣта остаются въ должности круглый годъ. Ихъ функціи весьма ограничены; законодательное собраніе собственною властью принимаетъ мѣры къ охраненію мира и торговаго обмѣна, къ установленію прочныхъ гарантій для жизни, свободы и собственности гражданъ и къ обложенію народа налоговыми тягостями. Ему также принадлежитъ право издавать всякаго рода административныя распоряженія, разъ они клонятся къ расширенію свободы гражданъ, къ устраненію злоупотребленій и обезпеченію государственнаго благосостоянія. Съ распущеніемъ настоящаго парламента никто не можетъ быть привлеченъ къ отвѣтственности за участіе въ послѣднихъ войнахъ и гражданскихъ несогласіяхъ. Народные представители всѣ вмѣстѣ и каждый въ отдѣльности не должны ни принимать, ни предлагать мѣръ, ограничивающихъ свободу гражданъ торговать, гдѣ имъ вздумается. Они не вправѣ продолжить существованіе акцизныхъ или таможенныхъ сборовъ срокомъ долѣе 4 мѣсяцевъ со времени открытія ближайшаго парламента. Такіе сборы крайне отяготительны для торговли и взиманіе ихъ настолько убыточно, что равныя имъ по размѣру субсидіи вполнѣ покрыли бы всѣ издержки, чего эти виды обложенія не въ состояніи сдѣлать. Никакая иная форма обложенія не допускается на будущее время, кромѣ, прямаго сбора съ недвижимаго и движимаго имущества въ размѣрѣ опредѣленнаго числа пенсовъ съ фунта. Народное представительство не уполномочено также сохранять или ввести вновь десятинный сборъ. Оно не можетъ подъ страхомъ наказанія понуждать кого бы то ни было къ доставленію средствъ на содержаніе причта, такъ какъ такой образъ дѣйствій не согласенъ съ убѣжденіями составляющихъ его лицъ. Оно не вправѣ. также установить другаго вида судебнаго разбирательства. Оно не въ силахъ также устранить кого-либо отъ занятія публичныхъ должностей, по причинѣ принадлежности его къ тому или другому религіозному сообществу. Исключеніе дѣлается для папистовъ, какъ признающихъ главенство иноземной власти. То же собраніе безсильно навязать графству, сотнѣ, городу и мѣстечку тѣхъ или другихъ лицъ для занятія мѣстныхъ должностей. Выборъ послѣднихъ предоставленъ тѣмъ самымъ лицамъ, которыя назначаютъ депутатовъ въ палату. Мѣстныя власти избираются срокомъ на одинъ годъ. Что касается арміи и флота, то народное представительство не вправѣ установить насильственнаго набора. Нація не имѣетъ иного войска, кромѣ милиціи; численный составъ ея опредѣляется народнымъ представительствомъ, оно же замѣщаетъ высшія военныя должности. Прежніе военные чины назначаются и смѣняются мѣстными властями тѣхъ округовъ, гдѣ расположены отряды. Наконецъ, никто изъ представителей не можетъ внести какихъ-либо измѣненій въ только что приведенный текстъ соглашенія или принять мѣры къ уравненію состояній, къ отмѣнѣ собственности или къ установленію начала общности имущества. Мы едва ли ошибемся, назвавши только что приведенное соглашеніе систематическимъ конституціоннымъ проектомъ, первою по времени бумажною конституціей, охватывающею собой всѣ основные вопросы государственнаго устройства, отличающеюся единствомъ плана и цѣлостнымъ проведеніемъ радикальной программы. Характерными особенностями этой программы являются, во-первыхъ, сосредоточеніе законодательной власти всецѣло въ рукахъ народнаго представительнаго собранія, съ устраненіемъ отъ нея короля и палаты наслѣдственныхъ членовъ; во-вторыхъ, подчиненіе исполнительной власти законодательной: народное представительство назначаетъ членовъ государственнаго совѣта и снабжаетъ ихъ тѣми или другими полномочіями по собственному усмотрѣнію; въ-третьихъ, отдѣленіе судебной власти отъ законодательной: народное представительство лишено всякаго участія въ судоговореніи, въ противность недавней практикѣ, въ судѣ надъ королемъ, обвиненіе котораго состоялось благодаря вотированію парламентомъ такъ называемаго билля of attainder; въ-четвертыхъ, демократическій способъ замѣщенія должностей путемъ избранія примѣненъ одинаково въ сферѣ мѣстнаго и центральнаго управленія; въпятыхъ, суверенитетъ удержанъ за націей, и полномочія законодательнаго собранія ограничены требованіемъ не посягать на основныя права гражданъ; въ-шестыхъ, этими правами признана свобода личности и собственности, свобода совѣсти и печати, свобода промышленной и торговой дѣятельности; въ-седьмыхъ, въ сферу военнаго управленія введенъ демократическій принципъ народнаго ополченія; въ-восьмыхъ, въ сферѣ налоговаго управленія признано начало равенства всѣхъ предъ налогомъ и обложеніе каждаго сообразно если не его доходу, то его имуществу; наконецъ, въ девятыхъ, въ примѣненіи къ землевладѣнію удерживаются народныя формы общиннаго владѣнія и вѣчно-наслѣдственной аренды.

По мѣрѣ того, какъ стоящая у дѣлъ партія, все болѣе и болѣе обнаруживаетъ свое нежеланіе дать практическое примѣненіе только что приведенной программѣ, Лильборнъ точнѣе и точнѣе формулируетъ ея основные принципы. Полемизируя противъ предоставленія парламенту права верховнаго уголовнаго суда, онъ ясно выражаетъ, въ частности, одну изъ характернѣйшихъ чертъ своего ученія -- необходимость раздѣленія властей законодательной и судебной. "Народное представительство,-- говоритъ онъ,-- должено ограничить свою задачу начертаніемъ общихъ правилъ для руководства судовъ. Предоставленіе законодателямъ права быть одновременно исполнителями закона само по себѣ неблагоразумно,-- оно является источникомъ пристрастія, неправосудія и угнетенія".

Въ виду попытокъ парламента регулировать свободу совѣсти и печати путемъ оживленія старинныхъ статутовъ, Лильборнъ въ своихъ Новыхъ цѣпяхъ возвращается опять къ мысли, что представительное собраніе не должно заносить руки на основныя права гражданъ. Въ ряду этихъ правъ мы встрѣчаемъ на этотъ разъ и свободу должниковъ отъ тюремнаго заключенія,-- фактъ, который не мѣшаетъ отмѣтить, такъ какъ изъ него непосредственно вытекаетъ тотъ выводъ, что дарованіе этой свободы протекторомъ имѣетъ ближайшимъ своимъ источникомъ радикальную агитацію левеллеровъ и Лильборна.

Наконецъ, опасаясь, чтобы проектированный правительствомъ государственный совѣтъ не присвоилъ себѣ функцій власти законодательной, въ случаѣ распущенія парламента, Новыя цѣпи предлагаютъ введеніе слѣдующей реформы: въ промежутокъ между сессіями назначенная палатою коммиссія депутатовъ должна слѣдить за соотвѣтствіемъ принимаемыхъ государственнымъ совѣтомъ мѣръ съ предварительными рѣшеніями народнаго представительства. Она же должна озаботиться своевременнымъ созывомъ будущей палаты. Распоряжаясь сухопутными и морскими силами, стоя во главѣ арміи и флота, совѣтъ,-- разсуждаетъ Лильборнъ, какъ бы предсказывая ближайшее будущее,-- легко можетъ присвоить себѣ полноту верховной власти и обойтись безъ дальнѣйшаго созыва народнаго представительства {См. "Englands New chaines discovered or а representation of the uncertain and dangerous condition of the Common-wealth directed to the supreme authority of England, the representors of the people in Parlament assambled". London, 1619.}.

Сходство только что изложенной программы съ тою, которая выставляется вожаками революціоннаго движенія въ арміи, слишкомъ очевидно, чтобы намъ нужно было настаивать на мысли о томъ, что въ политическихъ стремленіяхъ Лильборна и участниковъ подавленнаго въ крови мятежа существуетъ полное согласіе. Хотя присяжные и признали Лильборна невиннымъ въ непосредственномъ подстрекательствѣ къ возстанію и выставленныхъ противъ него уликъ далеко недостаточно для поддержанія подобнаго обвиненія, но нѣтъ сомнѣнія въ томъ, что мы имѣемъ въ немъ передоваго, хотя, быть можетъ, лишь теоретическаго вождя партіи. Такимъ, повидимому, являлся онъ и въ глазахъ современниковъ. Обращенныя къ правительству просьбы о его освобожденіи, въ которыхъ на ряду съ лондонскимъ Сити, попадаются имена цѣлыхъ графствъ, какъ, напримѣръ, Эссекскаго; многолюдность толпы, сопровождавшей каждый разъ подателей этихъ петицій, публичныя празднества, устраиваемыя народомъ по случаю его оправданія,-- все это вмѣстѣ взятое дѣлаетъ понятной для насъ причину, по которой Лильборнъ признаваемъ былъ въ свое время воплощеніемъ англійскихъ демагогическихъ стремленій. И послѣ пораженія левеллеровъ, когда, чтобы укрыться отъ дальнѣйшихъ преслѣдованій, Лильборнъ счелъ нужнымъ искать убѣжища въ Голландіи, имя его не сходило со сцены. То подъ названіемъ свободолюбиваго Джона, то съ прозвищемъ мятежнаго Джака, Лильборнъ продолжаетъ оставаться мишенью для народной сатиры {См., наприм., Sharers in the Government, отпечатанную въ "Collection of songs, relating to the late times from 1639 to 1661", т. I, стр. 325.}. "Сводя задачи левеллеровъ къ ниспроверженію всего, стоящаго выше обычнаго уровня", приписывая имъ намѣреніе упразднить, наряду съ королемъ и лордами, церковь и законъ {См. "The levellers Rant", а также "The leveller", ibid, стр. 262, 265.}, сатирическіе стихотворцы спѣшатъ прибавить, что самымъ смѣлымъ противникомъ существующаго порядка надо признать Лильборна, который, подобно мылу, пускающему пузыри въ водѣ, кишитъ все новыми и новыми политическими выдумками {Then turbulent spirited Jack, bring up the Reere, for thon hast, а spleene farr keener than on one here, thou spurn'stt Authoritie art Ambition's Minion, and hoyl'st like thy soap to advance a New-fangled Opinion.}. Кавалеры также пользуются именемъ Лильборна для защиты своихъ притязаній. Въ брошюрѣ, появившейся еще во время его тюремнаго заключенія, приводится вымышленный, конечно, діалогъ между проповѣдникомъ Гьюгъ Питеръ, выражающимъ собою идеи Кромвеля, и "свободолюбивымъ Джономъ".

"У англичанъ,-- говоритъ первый,-- нѣтъ иного закона, кромѣ того, который установленъ мечомъ", на что Лильборнъ отвѣчаетъ: "Если такъ, то я долженъ сознаться, что мнѣ во сто кратъ желательнѣе жить подъ властью законнаго короля, не практикующаго тираніи, нежели подъ начальствомъ незаконнаго тираническаго правительства" {А discourse betvixt lieutenant colonel John Lilburn close prisoner in the tower of London and М'Hugh Peter upon may 25, 1649.}. Самъ Лильборнъ подаетъ поводъ считать его личнымъ противникомъ Кромвеля, такъ какъ въ каждомъ новомъ памфлетѣ, выходящемъ изъ-подъ его пера противъ Кромвеля, однообразно повторяется обвиненіе въ измѣнѣ и готовности возстановить королевскую власть въ собственныхъ интересахъ. Еще въ бытность свою въ Англіи Лильборнъ, говоря о его правительствѣ, называлъ его "правительствомъ меча". Въ настоящее время онъ называетъ его не иначе, какъ узурпаторомъ и тираномъ. Какое различіе,-- спрашиваетъ онъ,-- между открытымъ тираномъ, который объявляетъ себя такимъ въ рѣчахъ и поступкахъ, подобно тому, какъ это дѣлаютъ всѣ завоеватели, и такимъ, который обѣщаетъ мнѣ освободить меня отъ власти тирана, буде я окажу ему содѣйствіе, и самъ затѣмъ занимаетъ освободившееся по смерти тирана мѣсто, присвоивая себѣ право собственника надъ страной и лишая меня награды за пролитую кровь и за потраченное имущество? Такой нарушитель даннаго имъ же слова не можетъ считаться другомъ ни отдѣльнаго государства, ни всего мірозданія,-- это не болѣе, какъ влюбленный въ себя лицемѣръ {A declaration of the commoners of England to his Excellency the Lord general Cromvel, concerning the crown, government, liberty and priviledges of the people and the setting of the land free from all taxes, slavery and oppressions etc, ordered to be forthwith printed and published and appointed to be sent into all Counties in England and Wales 1652.}. Чтобы подкрѣпить фактами эти обвиненія, Лильборнъ въ личной апологіи, изданной имъ одновременно на голландскомъ и англійскомъ языкахъ, сообщаетъ слѣдующія не безынтересныя подробности о послѣднемъ своемъ свиданіи съ Кромвелемъ: это было въ самомъ началѣ войны съ Шотландіей. Кромвель только что представилъ отъ имени Лильборна петицію въ парламентъ съ просьбой ассигновать много пострадавшему англійскому агитатору сумму въ 1,600 фунтовъ на правахъ вознагражденія за вредъ, причиненный ему жестокимъ приговоромъ звѣздной палаты въ дѣлѣ епископовъ. Лильборнъ счелъ себя обязаннымъ лично выразить Кромвелю свою признательность. Въ обществѣ немногихъ друзей онъ сопровождалъ главную квартиру въ теченіе перваго дня пути. За вечернимъ столомъ Кромвель раскрылъ свою душу передъ Лильборномъ и обѣщалъ, въ случаѣ благополучнаго возвращенія изъ похода, приложить все стараніе къ тому, чтобы доставить Англіи возможность воспользоваться плодами побѣды. Подобно Лильборну, онъ признавалъ необходимымъ установить болѣе равномѣрное представительство и періодичность въ созывѣ парламента,-- однимъ словомъ, Кромвель высказывался въ пользу многихъ изъ тѣхъ требованій, какія не разъ были заявляемы арміей въ редактированныхъ для нея Лильборномъ деклараціяхъ. Онъ клялся въ заключеніе, что сдѣлаетъ изъ Англіи свободнѣйшую страну въ мірѣ не только на словахъ, но и на дѣлѣ.

"Времени суждено было,-- пишетъ Лильборнъ въ 1651 г.,-- радикально измѣнить снова сужденіе о Кромвелѣ. Равнодушіе, съ которымъ онъ отнесся ко всѣмъ моимъ просьбамъ о заступничествѣ, молчаніе, которымъ онъ отвѣчалъ на всѣ моя ходатайства дозволить мнѣ вернуться въ Англіюі раскрыли мнѣ глаза на дѣйствительный характеръ его отношенія ко мнѣ. Я убѣдился также, что онъ ни мало не помышляетъ о томъ, чтобы привести въ исполненіе тѣ обязательства, какія онъ принялъ по отношенію къ англійской республикѣ". Уже въ это время Лильборнъ раскрываетъ тайные замыслы будущаго протектора, говоря: "онъ имѣетъ въ виду провозгласить себя королемъ" {J. Lilburn. "His pologetical narration relating to his illegal and unjust sentence" etc. 1651.}.

Намъ неизвѣстны ближайшіе мотивы, побудившіе Лильборна внезапно оставить Голландію и вернуться въ отечество. Была ли то тоска по родинѣ и желаніе свидѣться съ женой, или, какъ предполагали это его враги, рѣшеніе принять ближайшее участіе въ происходившей въ это время въ Англіи политической агитаціи. Но едва дошелъ до Лильборна слухъ о распущеніи Кромвелемъ долгаго парламента, какъ онъ неожиданно собрался въ путь и, не получивъ даже отвѣта на новое пересланное черезъ жену посланіе къ протектору съ просьбой о паспортѣ, явился въ Лондонъ.

По прибытіи въ столицу (въ первыхъ числахъ іюня 1653 г.) Лильборнъ представилъ Кромвелю печатный адресъ, озаглавленный имъ: Ходатайство изгнанника о защитѣ. Онъ говоритъ въ немъ, что рѣшился прибыть въ Англію безъ паспорта, такъ какъ разсчитывалъ, что онъ найдетъ у Кромвеля то заступничество, какое онъ оказываетъ всѣмъ "побожески живущимъ англичанамъ". Лильборнъ заявляетъ, что намѣренъ жить спокойно, подчиняясь властямъ. Свои прежнія нападки на Кромвеля онъ оправдываетъ временно нашедшимъ на него помраченіемъ, вызваннымъ страстью и личными бѣдствіями.

Несмотря на примирительный тонъ, какимъ написанъ адресъ Лильборна, онъ не произвелъ на Кромвеля ожидаемаго дѣйствія. На третій день по пріѣздѣ въ Лондонъ агитаторъ-радикалъ былъ задержанъ и заточенъ въ Ньюгэтъ. О томъ впечатлѣніи, какое на современниковъ произвели арестъ и послѣдовавшій за нимъ процессъ Лильборна, можно судить по уцѣлѣвхнимъ до насъ донесеніямъ голландскихъ резидентовъ.

"За послѣднюю недѣлю, -- значится въ одномъ изъ нихъ (документъ помѣченъ 21 іюня 1653 г.), -- Джонъ Лильборнъ пять разъ являлся передъ камерой. Съ помощью своего стараго щита -- "великой хартіи" -- онъ открылъ такую смѣлую и энергическую атаку противъ городскаго судьи Рикордера Стилль, что правительство сочло болѣе удобнымъ положить конецъ процессу". О той же пріостановкѣ процесса упоминаютъ и голландскіе резиденты въ письмѣ отъ того же числа, прибавляя: "трудно представить себѣ, какимъ уваженіемъ пользуется заключенный въ Ньюгэтѣ узникъ за смѣлое отстаиваніе старинныхъ англійскихъ вольностей". "Вызываемое имъ сочувствіе,-- пишутъ они въ другомъ письмѣ,-- обнаружилось въ цѣломъ рядѣ англійскихъ графствъ, изъ которыхъ присланы петиціи съ ходатайствами объ его освобожденіи" {См. Burtons Diary, т. I. "Introduction. Goddards Account of the Parliament of 1654", стр. V--X. Whitelocke Memorials, стр. 651.}. Къ петиціямъ графствъ вскорѣ присоединились петиціи отъ Сити, учениковъ и подмастерьевъ, наконецъ, отъ женщинъ Лондона.

Мы почерпаемъ изъ тѣхъ же источниковъ слѣдующія не безъинтересныя подробности: во все время продолженія процесса три полка постоянно стояли подъ оружіемъ въ Сенъ-Джемсѣ; по городу разбросаны были прокламаціи съ слѣдующимъ двустишіемъ: "Если честный Лильборнъ будетъ приговоренъ къ смерти, 20 тысячъ человѣкъ пожелаютъ узнать ближайшую къ.тому причину". Во время разбирательства, -- пишетъ одинъ изъ голландскихъ резидентовъ, Беверненъ,-- до 6 тысячъ человѣкъ окружали зданіе суда; полагаютъ, что они не допустили бы постановки обвинительнаго приговора и что въ этомъ случаѣ много жизней было бы принесено въ жертву. Чтобы предупредить возможность такого исхода, два пѣшихъ отряда расположены были вблизи мѣста разбирательства и, въ то же время, три полка пѣхоты и конницы заняли примыкающія къ нему улицы.

Корреспондентъ сообщаетъ, въ чемъ состоитъ взводимое на Лильборна обвиненіе: его подозрѣваютъ въ сношеніи съ королемъ и подготовленіи возстанія въ разныхъ графствахъ. 26 августа то же лицо пишетъ: "Процессъ Лильборна кончился послѣ 16-ти часовой сессіи. Присяжные признали его невиннымъ. Они призваны за это къ отвѣту передъ государственнымъ совѣтомъ, самого же Лильборна продолжали держать въ тюрьмѣ". О поведеніи Лильборна во все время слѣдствія и суда мы узнаемъ въ подробности изъ выпущенной имъ въ свѣтъ брошюры. Обезпечивъ себѣ защиту двухъ извѣстнѣйшихъ адвокатовъ, въ томъ числѣ пресвитеріанца Мейнарда, онъ не положился всецѣло на ихъ помощь и, ссылаясь на великую хартію, на свое природное право англичанина быть выслушаннымъ ранѣе постановки надъ нимъ приговора, обсыпалъ генеральнаго прокурора Придо самыми желчными обвиненіями. Не полагаясь на безпристрастіе судей, онъ, еще до постановки ими рѣшенія въ его дѣлѣ, апеллировалъ къ той инстанціи, которую онъ считалъ источникомъ всякой власти въ государствѣ -- къ народу {Guizot: "Histoire de la république d'Angleterre", т. II, стр. 40.}.

12 сентября голландскіе резиденты доводятъ до свѣдѣнія правительства, что Лильборнъ сосланъ на одинъ изъ острововъ: Мэнъ, Геризе или Сорлингъ. Извѣстіе оказывается ложнымъ и агитаторъ продолжаетъ содержаться въ Тоуерѣ вмѣстѣ съ 10 или 12 эмиссарами короля Карла II, присланными подготовить въ Англіи возстаніе. Ближайшее извѣстіе, которое мы имѣемъ о Лильборнѣ, относится къ декабрю того же 1653 года; въ перехваченномъ правительствомъ письмѣ сообщается, между прочимъ, слухъ о его бѣгствѣ {Thurloe: "State papers", т. I, стр. 320, 324, 367--369, 441, 442, 430, 435, 449, 453, 459.}.

Въ сентябрѣ слѣдующаго года мы снова слышимъ о его заточеніи, сперва въ Ньюгэтѣ, а затѣмъ въ Тоуерѣ. Слухъ о томъ, что оттуда онъ препровожденъ былъ на островъ Вайтъ, оказывается преждевременнымъ {Thurloe: "State papers", т. II. Vande Pere to Jolin de Bruyne Westm. Sept. 1654 (стр. 582).}, такъ какъ въ ближайшемъ году мы находимъ его въ Елизаветинскомъ фортѣ подъ строгимъ присмотромъ, гуляющимъ по тюремному двору не иначе, какъ въ сопровожденіи стража, "собаки, приставленной къ его пятамъ", какъ онъ его называетъ. Женѣ и родственникамъ позволено навѣщать его и они, повидимому, пользуются этою возможностью. Свиданія постоянно происходятъ въ присутствіи тюремщиковъ, изъ опасенія передачи имъ какихъ-либо бумагъ для обнародованія. Чтобы сдѣлать возможнымъ для заточеннаго разговоръ съ глазу на глазъ съ его отцомъ, комендантъ крѣпости каждый разъ долженъ писать къ самому протектору. Несмотря на тяжкое заточеніе, узникъ сохраняетъ прежнюю бодрость духа. Убѣжденія не дѣйствуютъ на него. Онъ гордо заявляетъ, что не хочетъ быть обязанъ никому своимъ освобожденіемъ, говоритъ, что законъ на его сторонѣ, и, ставя себя на равную ногу съ Кромвелемъ, требуетъ посредническаго разбирательства возникшей между ними распри. Лорду Роульсу и Сенъ-Джону онъ готовъ передать на рѣшеніе этотъ споръ. Это не мѣшаетъ ему, однако, изъявлять свое согласіе на переселеніе его на островъ Вайтъ {The governor of Elisabeth Castle to the Protector, 4 June 1655 (Thurloe, t. III, стр. 512) и 7 June 1655. (Ibid., стр. 629).}. Съ этого времени и до самой его кончины, послѣдовавшей въ августѣ 1657 года, мы лишены всякихъ извѣстій о Лильборнѣ. Смерть снова вызвала къ нему интересъ общества и газеты поспѣшили сообщить подробности о его погребеніи. Оказалось, что въ послѣдніе годы своей жизни Лильборнъ сдѣлался квакеромъ. Умеръ онъ въ Эльтгамѣ, повидимому, на свободѣ. Тѣло его было доставлено въ Лондонъ и похоронено согласно квакерскому ритуалу, съ устраненіемъ всякой торжественности. Покоится онъ на кладбищѣ, расположенномъ на Мурфильдѣ, неподалеку отъ Бедлама {Cromwelliana, стр. 168.}.

Мы ограничились пока однимъ лишь внѣшнимъ перечнемъ событій изъ жизни Лильборна, имѣющихъ ближайшее отношеніе къ судьбамъ англійскихъ радикаловъ. Намъ остается еще выяснить вопросъ, въ какой мѣрѣ основательно взведенное на него правительствомъ обвиненіе. Правда ли, спрашивается, что во второй половинѣ своей жизни, отчаявшись въ возможности обезпечить Англіи свободу при республиканскомъ режимѣ, Лильборнъ пошелъ на компромиссъ съ кавалерами и сдѣлался однимъ изъ подготовителей англійской реставраціи? Приговоръ присяжныхъ, какъ мы видѣли выше, призналъ его свободнымъ отъ такого обвиненія, и этотъ приговоръ долженъ быть удержанъ въ силѣ и историкомъ, въ виду бездоказанности взведенныхъ на Лильборна обвиненій. Эти обвиненія изложены въ отдѣльной брошюрѣ, обнародованной по распоряженію правительства, какъ жалуется Лильборнъ, въ самый день начатія его процесса. Уже ранѣе этого времени противъ Лильборна возбуждаемы были подозрѣнія въ сочувствіи къ Карлу Стюарту, но эти подозрѣнія были столь же голословны, какъ и сопровождавшія ихъ обвиненія, что онъ атеистъ. Самъ Лильборнъ въ обращеніи на имя общинъ Англіи, отъ 11 сентября 1649 года, подымаетъ на смѣхъ своихъ противниковъ, говоря, что они всегда называли атеистами, левеллерами, распутниками и монархистами всѣхъ тѣхъ, кто не шелъ съ ними за одно {The innocent Man's first protest.}.

Въ 1653 году обвиненіе въ сношеніи съ кавалерами выступаетъ съ большими признаками вѣроятія. Пять свидѣтелей: Исаакъ Беркенгедъ, полковникъ Джонъ Титу съ, капитанъ Бартлэдъ, Ричардъ Пфутъ и Джонъ Скеплегиль въ одно слово указываютъ на близкія сношенія Лильборна въ Голландіи съ герцогомъ Бэкингамскимъ и одинъ изъ нихъ, Джонъ Титусъ, прямо утверждаетъ, что Лильборнъ требовалъ выдачи ему 10 тысячъ фунтовъ съ обязательствомъ вернуть Карла на престолъ, не ранѣе, однако, какъ послѣ подписанія имъ соглашенія съ англійскимъ народомъ, написаннаго рукою самого Лильборна. Лильборнъ и въ своихъ защитительныхъ рѣчахъ, и въ изданныхъ имъ оправдательныхъ брошюрахъ, признавая фактъ своего знакомства съ Бэкипгамомъ, въ то же время, рѣшительно отрицаетъ существованіе какого бы то ни было заговора. "Я утверждаю,-- говоритъ онъ,-- что никогда предложеніе совершить въ Англіи переворотъ, разогнать парламентъ и государственный совѣтъ и устранить отъ дѣлъ Кромвеля по выходило изъ моихъ устъ и что даже я никогда не имѣлъ этого въ помышленіяхъ".

Хранящаяся въ бодленанской библіотекѣ переписка Кларендона, канцлера Карла II, съ выдающимися членами королевской партіи раскрываетъ предъ нами тотъ источникъ, изъ котораго вытекли взведенныя на Лильборна обвиненія. Въ письмахъ къ государственному секретарю Николасу отъ 8 іюня 1652 г. Кларендонъ говоритъ о Лильборнѣ, какъ о человѣкѣ, который въ рядахъ роялистовъ пользуется нѣкоторою извѣстностью (not without reputation with some great persons here) {Clarendon "State Papers", v. III, p. 75.}. Полтора мѣсяца спустя мы находимъ въ письмѣ другаго роялиста упоминаніе о тѣсныхъ сношеніяхъ, въ какихъ Лильборнъ состоитъ съ герцогомъ Бэкингамскимъ. Общественное мнѣніе приписываетъ обоимъ составленіе нѣкотораго заговора противъ существующаго въ Англіи правительства {Calendar of the Clarendon State Papers, preserved in the Bodleian library, v. II, стр. 141, No 772. См. текстъ, стр. 146, No 800.}. Самъ Кларендонъ, долгое время продолжавшій держаться того мнѣнія, что отъ Лильборна никакого добра нельзя ждать дли короля и Англіи, въ іюлѣ мѣсяцѣ 1653 года уже высказывается въ томъ смыслѣ, что или Кромвель повѣситъ Лильборна, или Лильборнъ повѣситъ Кромвеля {Ibid., стр. 231, No 1284. Письмо къ Николасу отъ 25 іюля 1653 г.}. Но всего этого, разумѣется, недостаточно для признанія, что Лильборнъ дѣйствительно затѣвалъ заговоръ, цѣлью котораго должна была быть реставрація Стюартовъ. Обвиненіе, что онъ обѣщалъ вернуть Карла на престолъ, подъ условіемъ уплаты ему 100,000 фунтовъ {Ibid, No 1232.}, всецѣло опирается на доносы тайнаго агента Кромвеля, полковника Джона Титуса. То обстоятельсто, что возвращеніе въ Англію главы левеллеровъ Лильборна совпало съ путешествіемъ въ нее Джоржа Виллье, герцога Бэкингамскаго, само по себѣ ничего не доказываетъ, такъ какъ признанною цѣлью послѣдняго было устройство имущественныхъ дѣлъ герцога, а отнюдь не подготовленіе возстанія въ пользу Карла.

Такимъ образомъ, нѣтъ достаточныхъ уликъ для того, чтобы признать Лильборна готовымъ дѣйствовать за одно съ роялистами; можно только допусить въ виду близости его съ тѣми изъ кавалеровъ, которые извѣстны были своею приверженностью къ идеямъ англійскаго коституціонизма, что онъ не отвергалъ въ принципѣ возможности возстановить монархію въ Англіи подъ условіемъ проведенія ею выставляемой имъ программы. Сами кавалеры, повидимому, далеки были отъ мысли найти въ Лильборнѣ союзника иначе, какъ подъ этимъ условіемъ {News-letter from London, 29 іюля 1653 г. (Calendar of Clarendon Papers, VII, p. 237, No 1307).}. Во всякомъ случаѣ, въ томъ видѣ, въ какомъ было формулировано обвиненіе Лильборна въ измѣнѣ, оно могло показаться явною нелѣпостью и обвиняемый вправѣ былъ сказать въ свое оправданіе, что безуміе приписываемыхъ ему словъ и намѣреній само по себѣ говоритъ о томъ, что они не болѣе, какъ выдумка шпіоновъ. Въ самомъ дѣлѣ, какъ повѣрить возможности подобной бесѣды между авторомъ Новыхъ цѣпей Англіи и однимъ изъ умнѣйшихъ дѣятелей ближайшаго дарствованія Бэкингамомъ,-- бесѣды, послужившей главнымъ поводомъ къ обвиненію.

Бэкингамъ. Вы, вѣроятно, замѣтили, что во всѣхъ вашихъ попыткахъ Кромвелю удалось обойти васъ. Генералиссимусъ установилъ такой порядокъ въ своей арміи, что солдаты доселѣ постоянно сохраняли покорность по отношенію къ своимъ начальникамъ.

Лильборнъ. Мнѣ кажется, вы принимаете Кромвеля за человѣка большой мудрости.

Бэкингамъ. Конечно, каждый, кто прочтетъ о томъ, что онъ сдѣлалъ, не можетъ не убѣдиться въ этомъ.

Лильборнъ. Вы жестоко ошибаетесь,-- я знаю, что Кромвель далеко не таковъ, какимъ вы его себѣ рисуете. Я знаю, что имъ руководилъ доселѣ Айертонъ, а теперь мѣсто Айертона заняли другіе совѣтники, Кромвель же не болѣе, какъ лицемѣрный плутъ. Я не вижу, почему я не могъ бы бороться съ нимъ, такъ какъ я нѣкогда имѣлъ такое же вліяніе, а, можетъ быть, и больше еще, и такъ какъ самъ я принадлежу къ такой же хорошей семьѣ и вправѣ считать себя такимъ же хорошимъ джентельменомъ, какъ и онъ самъ {Severall informations and examinations taken concerning lieutenant colonell John Lilbuin, concerning His Apostacy for the party of Charles Stuart and his intentions in coming over in to England out of Flanders 1653. См. также: Malice detected, informations and examinations concerning lieutenant col. lohn Lilburn the moruing of his tryal and which were not atall brought into his indictment. London, 1653.}.

Впечатлѣніе, какое очевидцы вынесли относительно виновности Лильборна, сходятся съ нашими. Въ уже цитированномъ нами письмѣ отъ 21 іюля 1653 года значится, что Лилѣборнъ такъ горячо напалъ на одного изъ свидѣтелей, выставленныхъ противъ него обвиненіемъ, что заставилъ его очистить поле сраженія {Thurloe: "State Papers", кн. I, стр. 367.}.

Съ Лильборномъ временно умолкаетъ радикальная мысль въ Англіи или, лучше сказать, съ нимъ прекращается конституціонное движеніе въ сферѣ англійскаго радикализма. Мѣсто политическихъ реформъ заступаютъ террористическія дѣйствія и заговоры.

Но, прежде чѣмъ сойти со сцены, левеллеры и ихъ руководитель Лильборнъ составляютъ нѣчто похожее на политическое завѣщаніе,-- я разумѣю подъ этимъ именемъ памфлетъ, озаглавленный Основные законы и вольности Англіи. Памфлетъ этотъ имѣетъ въ виду, какъ значится въ его заглавіи, быть выразителемъ требованій, заявляемыхъ партіей левеллеровъ Лондонскаго Сити. Документъ этотъ настолько полно и систематично излагаетъ требованія сходящей со сцены партіи, что на немъ стоитъ остановиться. Онъ начинается заявленіемъ, что, согласно деклараціи арміи и парламента, англичане народъ свободный, а потому они сами въ себѣ содержатъ источникъ авторитета и власти и не могутъ быть подчинены желѣзному ярму, возлагаемому на нихъ правительствомъ. Соглашеніе и избраніе -- единственные источники всѣхъ признаваемыхъ страною какъ высшихъ, такъ и низшихъ властей. Всякая власть, имѣющая иное происхожденіе, не должна быть терпима; ее слѣдуетъ отвергать, какъ произвольную и навязанную извнѣ. Затѣмъ въ рядѣ положеній (счетомъ 28) излагаются основы того, что можно назвать проектомъ радикальной конституціи. Полнота законодательной и исполнительной власти, значится въ нихъ, лежитъ въ націи, завѣдующей собственными дѣлами чрезъ посредство избранныхъ ею парламентовъ или общихъ совѣтовъ и судящій всѣ возникающіе въ жизни споры чрезъ посредство избранныхъ ею же самой судей-присяжныхъ. Каждый разъ, когда возникаетъ разногласіе интересовъ, свободное соглашеніе или договоръ стороны съ стороной составляетъ законъ страны. Такимъ образомъ, нація -- initio, medium et finis всякой власти. Таково наслѣдіе, завѣщанное намъ предками. Основы зданія готовы, намъ не предстоитъ создавать ихъ снова, а только охранять ихъ отъ узурпаціи королей, лордовъ и священниковъ. Это наслѣдіе не только наше, но и нашихъ дѣтей. Въ предѣлы нашихъ полномочій не входитъ поэтому отчужденіе его. Живущее поколѣніе не можетъ распорядиться тѣмъ, что составляетъ общее наслѣдіе всѣхъ поколѣній; оно не можетъ обездолить своихъ преемниковъ. Въ ряду другихъ свободъ и преимуществъ Англіи мы особенное значеніе придаемъ слѣдующимъ: англійское правительство не основано на произволѣ, верховная власть не можетъ принадлежать никому, иначе какъ въ силу избранія. Ежегодно созываемые парламенты, составленные изъ избранныхъ народныхъ представителей,-- единственная законная власть въ странѣ. Всѣ чиновники и судьи республики имѣютъ источникомъ своей власти народное избраніе, и власть ихъ продолжается не болѣе года. Судъ надъ личностью и собственностью, къ какому бы состоянію стороны ни принадлежали, есть дѣло однихъ присяжныхъ. Парламенты не могутъ засѣдать болѣе года; приведеніе въ исполненіе законовъ принадлежитъ не имъ, а судамъ. Никто не можетъ быть судимъ иначе, какъ на основаніи закона, существующаго въ моментъ совершенія судимаго факта,-- другими словами, законъ не имѣетъ обратной силы. Наказанія должны быть сообразны съ преступленіями: "око за око, зубъ за зубъ". Присяжные -- судьи не только факта, но и права. Судоговореніе должно быть публичное и гласное. Свидѣтели обѣихъ сторонъ равно приводятся къ присягѣ. Обвинитель долженъ быть поставленъ лицомъ къ лицу съ обвиняемымъ. Ни одинъ подсудимый не можетъ быть принуждаемъ къ присягѣ. Нельзя требовать отъ него отвѣта на вопросы, клонящіеся къ обвиненію его самого или его близкихъ. Въ вопросахъ религіи не должно быть допущено никакого принужденія. Содержаніе духовенства путемъ церковной десятины или какимъ-либо инымъ способомъ не можетъ быть принудительнымъ. Всѣ процессы должны оканчиваться въ теченіе опредѣленнаго срока въ сотенныхъ и графскихъ судахъ. Нельзя отказать подсудимому въ правѣ представленія залога. Процессы не должны затягиваться на долгое время. Предварительное тюремное заключеніе должно быть краткосрочнымъ. Право бѣдныхъ на общинныя земли слѣдуетъ обезпечить отъ всякихъ захватовъ и огораживаній. Рабскіе по своей формѣ виды земельнаго владѣнія, и въ ихъ числѣ оброчное (копигольдъ) -- отмѣняются.

Тюремщики не вправѣ требовать какихъ-либо платежей отъ заключенныхъ. Суды не должны налагать на стороны никакихъ издержекъ или платежей въ свою пользу. Никто не можетъ быть подвергаемъ тюремному заключенію за долги, но заемщикъ отвѣчаетъ всѣми видами имущества передъ кредиторомъ.

Насильственный наборъ рекрутъ отмѣняется. Права надъ милиціей признаются за отдѣльными графствами, граждане которыхъ время отъ времени выбираютъ лицъ для завѣдыванія ею. Всѣ граждане равны передъ закономъ и одинаково подлежатъ отвѣтственности передъ нимъ.

Внѣшняя торговля равно свободна для всѣхъ англичанъ. Монополіи и патенты, исключительное право на торговлю оптомъ, акцизы и таможенные сборы отмѣняются. Всѣ виды обложенія сводятся къ старинному способу взиманія субсидій.

Англійскою вольностью слѣдуетъ признать право подсудимаго вычеркнуть изъ предъявленнаго ему списка присяжныхъ 35 именъ безъ объясненія причинъ и такое же число съ указаніемъ на причины,-- только этимъ путемъ стороны могутъ добиться безпристрастія присяжныхъ. Статуты, всякаго рода акты и установленные практикой обычаи, несогласные съ перечисленными вольностями, должны быть признаны недѣйствительными.

Верховные совѣты или парламенты Англіи безсильны уменьшить или нарушить только что перечисленныя конституціонныя основы {The fundamental lawes and liberties of England claimed and asserted.}. Признаніемъ неотчуждаемости народнаго суверенитета и невозможности перенести его всецѣло даже въ рука представительнаго собранія заканчивается, такимъ образомъ, этотъ замѣчательный документъ, на полтора столѣтія опередившій собою американскія и французскія деклараціи правъ человѣка и гражданина". Свобода физическихъ и нравственныхъ проявленій личности, верховенство націи и начало раздѣленія властей возводятся въ немъ на степень необходимыхъ основъ народнаго правительства. На ряду съ этимъ мы видимъ полное признаніе избирательнаго принципа по отношенію ко всѣмъ должностямъ, не исключая и военныхъ. Равенство всѣхъ передъ закономъ въ свою очередь объявлено не допускающимъ никакихъ изъятій. Далѣе этого не можетъ идти никакая, даже самая радикальная программа, разъ она ограничиваетъ свои задачи одними политическими реформами. Не удивительно поэтому, если составленная левеллерами декларація оставалась долгое время мертвою буквой въ Англіи, такъ какъ съ реставраціей подавлены были въ корнѣ всякія попытки перестроить Англію по радикальному образцу.

Но если въ Англіи декларація левеллеровъ долгое время оставалась мертвою буквой, того же далеко нельзя сказать о Новомъ свѣтѣ. Высказываемые ею принципы нашли признаніе себѣ и сдѣлались жизненными началами политической жизни въ тѣхъ сѣверо-американскихъ колоніяхъ, въ которыя, начиная съ XVI столѣтія, стали стекаться представители передовыхъ теченій въ религіозной, соціальной и государственной жизни Европы. Въ основанныхъ ими эмбріональныхъ республикахъ положенія, высказанныя левеллерами, явились исходными моментами для всего послѣдующаго политическаго, роста американской націи. Декларація Джеферсона, какъ и самый текстъ американской конституціи являются только послѣдними по времени выраженіями тѣхъ самыхъ началъ, изъ-за признанія которыхъ боролись левеллеры. Такимъ образомъ, болѣе теоретическое, чѣмъ практическое на первыхъ порахъ движеніе англійскихъ радикаловъ сдѣлалось въ новой обстановкѣ и на почвѣ, свободной отъ всякаго рода историческихъ переживаній общественныхъ государственныхъ архаизмовъ, источникомъ смѣлыхъ политическихъ созданій. Имѣя свои корни въ древнѣйшей основѣ англійской свободы, въ "великой хартіи вольностей", и свои позднѣйшія развѣтвленія въ республиканскихъ учрежденіяхъ свободнѣйшей въ мірѣ федераціи, ученіе левеллеровъ является, такимъ образомъ, тѣмъ посредствующимъ звеномъ, которое сдѣлало возможнымъ воздѣйствіе аристократической Англіи на демократическую Америку; оно указываетъ намъ на тотъ путь, какимъ совершается пересажденіе возникшихъ на одной почвѣ учрежденій въ совершенно новыя условія, ничего не имѣющія общаго съ прежними,-- путь не проетаго пересажденія, а переразвитія.

Мы видѣли, что Лильборнъ и предводительствуемые имъ радикалы рѣшительно высказывались противъ всякаго союза съ "лицами, задачей которыхъ -- уравнять состоянія". Это обстоятельство не мѣшаетъ, однако, тому, что дѣло Лильборна и его единомышленниковъ, исключительно преслѣдовавшихъ цѣли политической реформы, было связано современниками съ движеніемъ чисто-коммуническаго характера.

Въ политическихъ памфлетахъ, изданныхъ въ первые годы республики, радикалы и коммунисты признаются членами одной и той же партіи, получающей названіе партіи левеллеровъ или нивеляторовъ. Въ приписываемой имъ религіозной, политической и соціальной программѣ, рядомъ съ раціонализмомъ, отрицаніемъ божественности Христа и безсмертія ду." ши, значится еще слѣдующее: "Они хотятъ, чтобы никто не могъ назвать ничего своимъ; они считаютъ тираномъ того, кто владѣетъ собственнымъ участкомъ земли, въ ихъ глазахъ собственность -- дьявольскаго происхожденія, своего рода "иго египетское:", нарушеніе законовъ природы, торжество гордой и корыстолюбивой плоти, проклятіе надъ человѣческимъ родомъ, смертельный врагъ для души и источникъ всѣхъ бѣдствій въ мірѣ". Крестьяне и вообще люди неимущіе,-- думаютъ они,-- не должны работать на помѣщиковъ и трудиться на пользу лица, выше ихъ поставленнаго. Кто работаетъ по приказу другаго, съ цѣлью полученія жалованья или для уплаты ренты помѣщику, поступаетъ неправильно и заслуживаетъ проклятія. Своимъ поведеніемъ онъ искусственно устанавливаетъ начало рабскаго подчиненія, которому подлежатъ одни только твари, и рука Господня направлена будетъ противъ него. Узурпаціей тирана считаютъ они также право помѣщика требовать отъ крестьянъ денежныхъ или натуральныхъ платежей, "такъ какъ по природѣ крестьяне существа столь же свободныя, какъ и ихъ помѣщики".

Левеллеры не считаютъ также дозволеннымъ заключеніе какихъ-либо торговыхъ сдѣлокъ. По ихъ мнѣнію, не должно существовать ни рынковъ, ни ярмарокъ, ни покупокъ, ни продажъ. Кто поступаетъ наперекоръ такому запрещенію, тотъ пріемлетъ на себя печать апокалипсическаго звѣря. Если кто нуждается въ зернѣ или въ скотѣ, пусть онъ возьметъ его изъ сосѣдняго общественнаго склада. Длинный перечень всѣхъ новшествъ, какіе левеллеры желали бы внести въ общество, оканчивается общимъ заявленіемъ, что они поднимаютъ слугъ на господъ, арендаторовъ на собственниковъ, покупателей на продавцовъ, заемщиковъ на кредиторовъ, бѣдныхъ на богатыхъ.

Мы познакомились съ тѣми обвиненіями, какія возводили на левеллеровъ ихъ политическіе противники. Посмотримъ теперь, въ какой мѣрѣ они могутъ быть названы заслуженными. Первое, что бросается намъ въ глаза при чтеніи этого, можно сказать, навязаннаго партіи манифеста, это -- подведеніе въ немъ подъ одинъ уровень весьма отличныхъ другъ отъ друга категорій общественныхъ и политическихъ реформаторовъ: съ одной стороны -- радикаловъ, съ другой -- коммунистовъ. Это обстоятельство легко объяснимо. Въ 1649 г., къ которому относится появленіе только что разобраннаго нами документа, соціальныя и политическія движенія, о которыхъ идетъ въ немъ рѣчь, не успѣли еще выйти изъ области чистой теоріи. Мало этого, прокламаціи и манифесты, въ которыхъ выражались бы практическія требованія отдѣльныхъ партій, далеко еще не были обнародованы и противники знакомились съ ихъ ученіями исключительно изъ устъ народной молвы, которая всегда склонна, какъ извѣстно, подводить подъ общія рубрики факты и явленія, весьма часто имѣющіе между собою мало общаго.

Такое отношеніе англійской общественной мысли къ только что зарождавшемуся движенію едва ли можетъ вызвать въ насъ какое-либо удивленіе. Даже въ наше время, когда не однѣ теоретическія цѣли, но и практическія задачи отдѣльныхъ школъ соціализма и коммунизма успѣли уже выступить воочію, журнальная полемика все еще продолжаетъ подводить разнообразнѣйшія ихъ фракціи подъ одну общую категорію -- отрицателей собственности, семьи и государства. Что-жь удивительнаго въ томъ, если и на первыхъ порахъ эта наиболѣе бьющая въ глаза сторона новаго ученія, которая, впрочемъ, какъ мы сейчасъ увидимъ, далеко не была еще выражена въ той категорической формѣ, какая придается ей современными коммунистами, особенно поразила умы современниковъ и заставила ихъ окрестить общимъ названіемъ нивеляторовъ (levellers) всѣхъ и каждаго, кто не могъ примириться съ существующимъ общественнымъ и политическимъ строемъ. Но если такъ, если въ только что приведенныхъ, нами отрывкахъ памфлетной литературы слѣдуетъ видѣть крайне неопредѣленныя и подчасъ голословныя обвиненія, то очевидно, что первая задача историка -- выдѣлить въ отдѣльныя группы разнообразныя теченія народной мысли, ошибочно обобщенныя современниками. Прилагая это требованіе въ данномъ случаѣ, мы должны, прежде всего, отмѣтить тотъ фактъ, что обвиненіе въ отрицаніи правъ помѣщичьей власти въ такой же мѣрѣ примѣнимо къ левеллерамъ, если понимать подъ нимъ Лильборна и его послѣдователей, какъ и къ любой религіозной или политической партіи въ Англіи, за исключеніемъ развѣ однихъ, далеко, впрочемъ, не всѣхъ, приверженцевъ низверженнаго правительства. Вызванное экономическими причинами и поддерживаемое соціальными переворотами, паденіе крѣпостнаго права въ Англіи уже настолько носило характеръ совершившагося факта, что уцѣлѣвшіе въ немногихъ мѣстностяхъ слѣды барщины и натуральныхъ платежей, вродѣ "геріота" или "посмертнаго" и "мерхета" или "брачнаго дара", вызывали уже рѣшительный протестъ со стороны не однихъ только радикаловъ, но и лицъ, нерѣдко совершенно чуждыхъ всякой нивелирующей программы. Въ качествѣ примѣра сошлемся на анонимнаго автора памфлета, озаглавленнаго Скромное ходатайство въ пользу основанной на равенствѣ республики. Протестуя противъ всякой идеи уравненія сословій, состояній, "думать о чемъ ему кажется нелѣпымъ и смѣшнымъ", цитируемый нами авторъ, въ то же время, ходатайствуетъ о принятіи мѣръ къ наискорѣйшему выкупу барщины и другихъ слѣдовъ крѣпостничества, "этихъ позорныхъ клеймъ рабства, наложеннаго на англичанъ норманскимъ завоеваніемъ" {A modest plea for an equrl comon-wealth agaiust monarchy State Papers Comonwealth period, No 39).}.

На ряду съ протестомъ противъ крѣпостнаго права, агитація въ пользу разрушенія загородей и возстановленія стариннаго общиннаго порядкавладѣнія землей отнюдь не можетъ быть признана дѣломъ одной какой-либо партіи. Со временъ Генриха VIII уже слышится энергическій протестъ въ пользу удержанія системы "открытыхъ полей", open fields, и не одни только утописты вродѣ Томаса Моруса, но и государственные дѣятели, Николай Бекопъ въ томъ числѣ, и такіе экономисты, какъ Стаффордъ или Стебсъ, рѣшительно призываютъ государство къ вмѣшательству и требуютъ запрещенія дальнѣйшихъ огораживаній.

М. Ковалевскій.

(Окончаніе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.II, 1892