Любецкий Сергей Михайлович - Сухарева башня с ее окрестностями в старину и в наше время

СУХАРЕВА БАШНЯ СЪ ЕЯ ОКРЕСТНОСТЯМИ ВЪ СТАРИНУ И ВЪ НАШЕ ВРЕМЯ.

Первое мѣсто въ Москвѣ воздается Кремлю, какъ опочивальнѣ святыхъ, какъ усыпальницѣ нашихъ царей; Кремль -- и по древности, по мѣстности своей, и немногимъ историческимъ событіямъ -- достоинъ вниманія и благоговѣйнаго поклоненія всѣхъ русскихъ. Въ прошедшее и въ настоящее время, не только жители отдаленныхъ губерній, но и иностранцы, пріѣзжая въ Москву, прежде всего внимательно и съ любопытствомъ осматривали Кремль; православные наши помолятся святымъ угодникамъ, поклонятся гробницамъ вѣнценосцевъ, полюбуются дивными царскими палатами, подивятся на громадную царь-пушку и на мѣдный шатеръ-колоколъ, посмотрятъ, придерживая шапку, на стройнаго молодца въ золотомъ вѣнцѣ, Ивана Великаго, на чугунное ожерелье пушекъ около арсенала, послушаютъ кимвальный звукъ успенскаго колокола, этого вѣстника нашихъ торжествъ,-- и рука у каждаго зашевелится на груди въ теплой молитвѣ

Много еще находится въ Москвѣ живыхъ урочищъ и неостылыхъ слѣдовъ маститой древности; но, послѣ Кремля, Сухарева башня пользуется особеннымъ вниманіемъ русскихъ пріѣзжихъ и иностранныхъ туристовъ. Исторія основанія ея многимъ извѣстна; кто изъ русскихъ, особенно изъ жителей Москвы, не знаетъ, что она построена Петромъ І-мъ, въ память присяжной вѣрности къ нему полковника Стрѣлецкаго полка, Лаврентія Панкратьевича Сухарева, когда, по проискамъ властолюбивой сестры царя, Софіи, прочіе стрѣлецкіе полки не только измѣнили Петру, но вознамѣрились даже убить его! Имя и подвигъ Сухарева принадлежатъ исторіи. Царь Петръ особенно любилъ полкъ Сухарева и отличилъ его тѣмъ, что назначилъ его для примѣрнаго сраженія съ своими потѣшными. Въ 1682 году Сухаревскій полкъ сопровождалъ Петра въ село Преображенское и въ Троицкую Лавру {Въ 1684 г. даны были этому полку особыя знамена (они хранятся въ Оружейной палатѣ), на которыхъ съ одной стороны изображенъ по золоту, на камнѣ, образъ Всемилостиваго Спаса, съ припавшими къ стопамъ его святыми: Николаемъ и Сергіемъ, а съ другой -- изображеніе Знаменія Пресв. Богородицы въ облакахъ и Святители Московскіе. Полковою церковію Сухаревскаго полка, расположеннаго по мѣщанскимъ слободамъ, была Троица на Листахъ (старинный картинный рядъ). При основаніи Петербурга, въ 1703 году, первая сооруженная въ тамошней крѣпости церковь была посвящена этому же празднику.}.

Мѣсто, занимаемое Сухаревскою башнею, въ старинныя времена было границею Москвы и называлось Стрѣтенскими воротами; за ними шла Троицкая дорога {Царь Іоаннъ Васильевичъ Грозный основалъ на Троицкой дорогѣ Переяславскую ямскую слободу (что за Сухаревой башней), поселилъ тамъ ямщиковъ и отдалъ имъ всю землю отъ городскаго вала между Троицкой дорогой и рѣчкой Неглинкой для пашни. Тутъ переселились и многіе крестьяне изъ села Напруднаго. Близъ этого мѣста, во время Лихолѣтья (литовскаго разгрома), по рѣчкѣ Неглинкѣ и Напрудной, въ смежности съ нынѣшнимъ Троицкимъ подворьемъ, бояре имѣли свои загородные дома.}. Физіогномія этой мѣстности и окрестностей ея была совсѣмъ другая, она также имѣетъ свой историческій интересъ: въ лѣво, на западъ, за нынѣшними Мѣщанскими улицами, раскинуто было большое подгородное село Напрудное {Объ немъ упоминается еще въ духовной вел. кн. Іоанна Даниловича, въ которой онъ отказываетъ его сыну своему, Симеону, а Іоаннъ Грозный отказываетъ это же село сыну своему, Димитрію.}. Всѣ эти мѣстности и до сихъ поръ имѣютъ влажную почву: изъ водъ Неглинки образовался прудъ Самотека или Протека (отъ разныхъ ключевыхъ токовъ), а подалѣе, гдѣ нынѣ Цвѣтной или Трубный бульваръ, былъ другой прудъ,-- туда изстари 1-го августа пушкари изъ приходской своей церкви преп. Сергія, въ бѣлыхъ одеждахъ, совершали крестный ходъ съ пушечною пальбою; памятникомъ этихъ событій осталось гулянье, бывающее и въ настоящее время въ этотъ день {Въ 1782 г., при устроеніи Мытнщенскаго водопровода, этотъ прудъ обмелѣлъ и былъ спущенъ, остальныя же воды его собраны были въ нарочно-устроенный (на всемъ протяженіи до самаго города) изъ дикаго камня каналъ, который былъ нѣкогда украшеніемъ Москвы и вмѣстѣ гульбищемъ для жителей ея; его устроилъ гр. Чернышевъ, бывшій главнокомандующій Москвы; онъ постоянно заботился о приведеніи въ порядокъ столицы.}.

По нынѣшнимъ Мѣщанскимъ улицамъ находились стрѣлецкія слободы, въ которыхъ стрѣльцы жили съ своими семействами; они по очереди хаживали на службу -- охранять Москву, а въ свободное время занимались разными ремеслами и торговлею.

На востокъ отъ мѣстности, занимаемой Сухаревскою башней, появились черкасскіе огороды, принадлежавшіе кн. Михаилу Яковлевичу Черкасскому (тестю гр. Петра Борисовича Шереметева). Тамъ существовала каменная церковь, во имя Св. Троицы, съ деревянными придѣлами, во имя лр. Ксеніи и Михаила Архангела. Тамъ приставалъ лжехристъ Андрюшка со своими клевретами, дерзко названными имъ 12-ю апостолами. На этомъ мѣстѣ, въ 1810 году, гр. Ник. Петр. Шереметевъ построилъ страннопріимный домъ (Шереметевская больница). Около черкасскихъ огородовъ былъ домъ гр. Гендрикова (зятя кабинетъ-министра Волынскаго), потомъ артиллерійскій дворъ съ казенною аптекою (нынѣшнія Спасскія казармы). Въ послѣдствіи времени трубный каналъ сталъ разрушаться, тогда вмѣсто его устроили подземную трубу, а въ 1825 году бульваръ. Долго это мѣсто было пустынное, только около Самотеки ютились бани, кабачки и блинни, а около церкви Николы, что въ Драчахъ, тянулись огородныя гряды. Эти мѣста посѣщалъ лжехристъ: онъ и въ зимніе морозы босой и съ непокрытою головою ходилъ въ нѣкоторые дома, гдѣ легковѣрные принимали его съ подобающею честію и одаряли; а жилъ онъ въ Ворсанофьевскомъ монастырѣ (въ которомъ нѣкогда находился прахъ царя Бориса Годунова, перенесенный туда, по приказанію Самозванца, изъ Архангельскаго собора, а послѣ препровожденный въ Троицкую Лавру). Сперва Андрюшку увѣщевали покинуть святотатственный его промыселъ и наглый обманъ, но тщетно,-- вслѣдствіе чего его сослали въ дальній монастырь, на строгое покаяніе, какъ говорили: толочь воду и вить изъ песку веревки.

На сѣверъ по Троицкой дорогѣ тянулись хибаренки Переяславской ямской слободы (нынѣшняя 1-я Мѣщанская), такъ названной по пути къ городу Переяславлю-Залѣсскому; въ ней замѣчателенъ былъ Аптекарскій (ботаническій) садъ, основанный Петромъ І-мъ изъ разсадниковъ села Измайлова, съ лекарней, т. е. аптекой; далѣе ютилась часовня называемая Крестъ, въ честь преп. Сергія, на томъ мѣстѣ, гдѣ, по преданію, онъ отдыхалъ, шедши изъ своей пустыни въ Москву и обратно.

Это мѣсто было пригородьемъ Москвы; тамъ по обѣимъ сторонамъ немощеной дороги стояли неприглядныя, ветхія и отшатнувшіяся другъ отъ друга избы, большею частію курныя, крытыя бурой, взъерошенной временемъ и непогодами соломой, и дранью, съ пузырями вмѣсто стеколъ или съ напитанною масломъ холстиною.

Тамъ были всѣ деревенскія принадлежности: скрипучія, одностворчатыя ворота; длинные дворы, полутемные отъ навѣсовъ разныхъ пристроекъ; колодцы съ журавцами, далеко выступавшія на улицу (они видны теперь); скворечники, разгуливавшая повсюду безвозбранно скотина, домашнія птицы и проч. и проч. На выѣздѣ изъ этого селенія, около нынѣшней Крестовской заставы, находилась дача г. Пашкова съ большимъ садомъ и оранжереями (остатки которой замѣтны и донынѣ); среди приземистыхъ избъ эта дача возвышалась, какъ оазисъ, своими высокими и красивыми палатами съ фронтисписомъ и узорчатою черепичною съ завитками крышей. На югь отъ мѣстности Сухаревой башни начиналась Срѣтенка. Въ глубокую старину только Кремль назывался городомъ, а прочія части Москвы посадами и царскими селами, напримѣръ Кудрино, Сухащево (Сущево), Симоново, Воробьево и пр. Послѣ эта мѣстность названа была Землянымъ городомъ и отдѣлилась отъ пригородьевъ землянымъ валомъ, названіе котораго сохранилось и до настоящаго времени {А еще прежде находился валъ, отдѣляющій Бѣлый городъ отъ Земляного, по протяженію бульваровъ, называемыхъ Зелеными улицами.}.

Земляной городъ {Имѣетъ въ окружности 14 1/2 верстъ.} прежде былъ тоже, что теперь Камеръ-коллежскій валъ; въ воротахъ его -- со всѣхъ возовъ, кому бъ они ни принадлежали, сбирали пошлину (съ дровъ, бревенъ и соломы по копѣйкѣ, съ сѣна и угольевъ по 2, а съ тесу и досокъ по алтыну); для этого у всѣхъ воротъ и въ проѣздахъ большихъ дорогъ сдѣланы были шлагбаумы и рогатки, а на проломахъ -- палисады. И тогда уже вся Срѣтенка представляла одушевленный видъ: по ней тянулись обозы, брели съ котомками богомольцы въ Лавру, на ней кишилъ торговый людъ съ подвижными лавочками, тамъ были устроены печи ради проходящихъ -- и цѣлый обжорный рядъ. Въ искривленныхъ переулкахъ ея, заслоненныхъ но обѣ стороны улицъ длинными заборами, происходила неуказная продажа вина; тамъ гнѣздились разныя темныя личности бѣглыхъ и безпаспортныхъ людей {Дома устроены тамъ были во дворахъ, въ которыхъ удобно было скрываться отъ надзора полиціи; тамъ спокойно проживали и старообрядцы, безвозбранно исправляя свои обряды.}. Къ Сухаревой башнѣ перевели съ большой Срѣтенки, отъ города, и мясной рядъ. Въ торговые дни это мѣсто такъ стѣснялось, что трудно было по улицѣ ѣздить и ходить. Зданія на Земляномъ городѣ были очень неприглядны и ветхи; они устроены были не по плану, а какъ попало: тамъ находились постоялые дворы и торчали кузницы; всѣ тамошнія строенія уничтожались большею частію временемъ, а не но принужденію полиціи, вновь же строить на тѣхъ мѣстахъ безъ плана уже не дозволялось. Земля за Землянымъ городомъ, принадлежавшая большею частію ямщикамъ, считалась полевою и выгонною, на ней красовались дачи московскихъ баръ. Все это находилось въ вѣденіи Каменнаго приказа, завѣдывавшаго всѣми строеніями въ Москвѣ. Замѣчательно, что еще въ прошедшемъ столѣтіи -- въ чертѣ города пахали поля, сѣяли на нихъ хлѣбныя растенія и производили сѣнокосы.

Тогда въ Москвѣ было 16 заставъ, послѣ прибавлено къ нимъ еще 2, Симоновская и Трехгорная, чтобъ не провозить мимо ихъ косвеннымъ образомъ корчемныхъ питей, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ устроены были надолбы -- и когда они развалились въ полую воду и растаскались жителями, то городъ былъ окопанъ валомъ, на протяженіи 32-хъ верстъ.

Сухарева башня выстроена на границѣ улицъ Срѣтенской и 1-й Мѣщанской, архитектура ея -- смѣсь готической съ ломбардской, которая въ XVII ст. была въ Россіи въ особенномъ вкусѣ; Сухарева башня имѣетъ сходство съ Амстердамской ратушей, но представляетъ много своеобычности. Это зданіе состоитъ изъ четырехъ-этажнаго корпуса, вышина котораго съ гербомъ простирается до 35 саженъ и 1-го аршина (она только 8-ю саженями ниже колокольни Ивана Великаго). Самая башня называется шатеръ.

Въ 3-мъ этажѣ ея замѣчательна зала, называемая рапирною, вѣроятно фехтовальная; въ самой срединѣ башни или въ шатрѣ прежде находились большіе боевые часы, сдѣланные въ 1695 году (они существовали до 1812 года). Съ Сѣверной стороны ея, надъ воротами, находится образъ преп. Сергія, какъ покровителя русской артиллеріи и указателя пути къ его святой обители, а съ южной (къ Срѣтенкѣ) образъ Казанской Божіей Матери. Въ прошедшемъ столѣтіи Сухарева башня обнесена была палисадомъ, знаменовавшимъ остатокъ Земляного города. На западной сторонѣ ея устроенъ былъ деревянный амфитеатръ, въ которомъ стоялъ маскарадный корабликъ, названный Петромъ Памятникомъ-Миротворцомъ. Въ 1721 г., при торжествѣ Ништадскаго мира съ Швеціею, и въ 1744 году, также но заключеніи мира съ Швеціею, этотъ корабликъ-игрушка съ разными символическими украшеніями, съ распущенными флагами и парусами, и ярко освѣщенными слюдными фонарями, возили но большимъ улицамъ Москвы; онъ былъ вооруженъ восемью мѣдными пушками; матросы, въ полной формѣ сидѣвшіе на немъ, пѣли пѣсни и производили разныя гимнастическія эволюціи. Поѣздъ кораблика сопровождался еще музыкою, пушечными выстрѣлами и громогласными ура! восторженныхъ зрителей {Когда этотъ корабликъ пришелъ въ ветхость, императоръ Павелъ І-й приказалъ его возобновить, съ сохраненіемъ прежняго фасада. Въ 1812 г., во время бытности французовъ въ Москвѣ, корабликъ сгорѣлъ.

Замѣчательно, что наканунѣ вступленія Наполеона въ Москву, въ гербѣ Сухаревой башни запутался ястребъ; народъ, съ любопытствомъ смотря на это знаменательное явленіе, вѣщательно говорилъ: "вотъ такъ-то запутается въ Москвѣ и самъ нашъ врагъ!".}.

При Петрѣ, на Сухаревой башнѣ въ адмиралтейскій часъ (въ полдень) и предъ пробитіемъ вечерней зари, играли музыку на польскихъ рожкахъ, звуки которыхъ такъ любилъ царь. Во время гулянья у Сухаревой банши, 26-го августа, сарай, въ которомъ находился корабликъ, отворяли, и любопытные зрители стекались туда смотрѣть на прекрасную модель русскаго флота.

Жаль, что имя архитектора, построившаго Сухареву башню, неизвѣстно; памятники, свидѣтельствующіе о построеніи ея, суть двѣ каменныя плиты, находящіяся подъ воротами, со стороны Срѣтенки, съ надписями, въ которыхъ между прочимъ значится, что Сухарева башня строилась три года -- съ 1692 до 1695 года. Прежде здѣсь была съѣзжая изба Леонтьевскаго приказа, но, но уничтоженіи стрѣльцовъ, Петръ въ 1701 году помѣстилъ тамъ училище математическихъ и навигаціонныхъ наукъ, куда указано было вызывать цифирныхъ дѣлъ мастеровъ, т. е. математиковъ, какъ значится въ указѣ. Это училище впослѣдствіи времени переведено было въ Петербургъ, подъ именемъ Морской академіи, а въ 1753 году переименовано въ Морской кадетскій корпусъ.

Слѣдовательно, памятный въ нашей военной исторіи, по заслугамъ своихъ питомцевъ, Морской корпусъ былъ основанъ на Сухаревой башнѣ. Почтимъ же существованіе ея: вспомнимъ доблестныя дѣянія Петра, съ его младенцемъ и вмѣстѣ дѣдушкой флотомъ, отъ котораго расплодилось много достойныхъ внуковъ; вспомнимъ разгулъ царя по Балтикѣ, когда онъ раздвигалъ границы своего государства оружіемъ; вспомнимъ Чесму, и наконецъ -- современный, славный подвигъ нашихъ моряковъ при Синопѣ, громогласный звукъ котораго отозвался во всѣхъ европейскихъ странахъ. Въ раскатахъ грома флотиліи нашей раздавались славныя поминки этому дѣдушкѣ.

Въ послѣдствіи времени перемѣщена была изъ Кремля на Сухареву башню Адмиралтейская контора (упраздненная въ 1806 г.)

Въ прадѣдовскія времена, про Сухареву башню ходила не добрая молва о чародѣйствѣ графа Якова Вилимовича Брюса {Внукъ его былъ главнокомандующимъ въ Москвѣ, при императрицѣ Екатеринѣ II; домъ его находился на Тверской, въ переулкѣ, который и донынѣ носитъ названіе Брюсовскаго.}, извѣстнаго своими математическими познаніями и физическими опытами; онъ былъ основатель артиллерійскихъ и инженерныхъ школъ въ обѣихъ нашихъ столицахъ, поэтому онъ имѣлъ непосредственное вліяніе и на Сухаревскую школу. Суевѣрные звали его колдуномъ, чернокнижникомъ, преданіе о его таинственныхъ занятіяхъ достигло и до нашихъ временъ; говорятъ, будто-бы въ зданіи башни закладены Брюсовскія волшебныя книги, содержащія въ себѣ секретъ безсмертія. Изъ извѣстныхъ его сочиненій сохранился астрономическій календарь; но въ такомъ видѣ, каковъ былъ прежде этотъ календарь, въ наше время почитается онъ библіографическою рѣдкостью.

Встарину, подлѣ воротъ башни, обращенныхъ къ Срѣтенкѣ, находились еще но обѣ стороны караульныя палатки и казенный амбаръ; а подлѣ воротъ, къ Мѣщанской слободѣ или Переяславкѣ, небольшая часовня съ кельею Николаевскаго Перервинскаго монастыря (эта часовня находится и теперь на томъ же мѣстѣ, только въ другомъ, улучшенномъ видѣ). Подлѣ часовни, по тогдашнему обыкновенію, сидѣли, поджавши ноги, какъ и на Снаскомъ мосту, темные невидущіе, юродивые, нищіе, доморощенные наши рапсодисты и распѣвали своимъ протяжнымъ гнусливымъ голосомъ о подвигахъ Святыхъ. Уто мѣсто избрано было ими болѣе для того, чтобы собирать обильную дань съ богомольцевъ и проѣзжихъ въ Троицкую лавру.

При Екатеринѣ ІІ-й дѣти московскихъ подъячихъ играли въ рапирной залѣ башни разныя піэсы -- мистеріи: Есфирь и Агасферъ Дмитріевскую, Грѣшникъ кающійся, духовныя драмы: Рождественскую и Воскресенскую соч. св. Димитріемъ Тунталою, въ то время, когда онъ былъ игуменомъ въ Малороссіи, гдѣ драматическія представленія были въ большомъ употребленіи.

Видъ на Москву съ Сухаревой башни не только теперь, но и встарину былъ прекрасенъ, особенно по противоположности своей: при взглядѣ на южную сторону -- развивалась панорама храмовъ и домовъ и представлялся царственный, картинный Кремль; а съ другой, къ заставѣ, видѣлся океанъ зыблящейся зелени садовъ, полей и лѣсовъ; тамъ, по Троицкой дорогѣ, тянулся Алсксѣевскій лѣсъ, вправо сливаясь съ сумрачными дебрями Сокольниковъ, а влѣво -- съ душистой березовой Марьиной рощей. На западной сторонѣ башни, около Самотеки, въ XVII ст. разстилались еще поля и на нихъ колосилась рожь; тамъ, но преданію, въ Троицынъ день, дѣвицы завивали вѣнки, пѣли себѣ на широкомъ раздольѣ: Подъ липою былъ шатеръ, и кумились, цѣлуясь сквозь завитые вѣнки,-- чтобъ, по повѣрью, имъ во весь этотъ годъ жить дружно, припѣваючи {Подобныя гулянья и весенніяигры были еще за живымъ Дорогомиловским мостомъ и на Дѣвичьемъ полѣ.}. Далѣе зеленѣлись Кудринскія рощи, куда хаживали наши предки за ягодами и за грибами.

Теперь взглянемъ на Сухареву башню въ современномъ ея положеніи.

Площадь, окружающая ее, очищена отъ разныхъ неприглядныхъ торговыхъ балагановъ, которые въ недавнее время облѣпляли ее неуклюжими своими наростами; окрестности ея обстроены красивыми каменными домами, стоящими двоеряднымъ фронтомъ на Срѣтенкѣ. Въ противоположной сторонѣ, чрезъ арку или туннель башни, видна перспектива тянущейся Большой Мѣщанской улицы, опушенной палисадниками, въ которой ужь не узнаешь бывшей Переяславской ямской слободы. Направо отъ башни высится красивое зданіе Шереметевской больницы, опираясь на колоннаду, противъ которой бьетъ легкою высокою струею фонтанъ чистой и свѣтлой. Налѣво отъ башни, на неоглядное пространство тянется, вмѣсто бывшаго Камеръ-коллежскаго вала, Садовая улица, тоже съ густыми палисадниками у каждаго дома. Наконецъ -- Сухарева башня есть наша поилица: въ ней находится главный резервуаръ мытищенской воды, проведенной на пространствѣ 20-ти верстъ къ Москвѣ.

Но самая характеристичная черта Сухаревой башни есть та, что около нея каждую недѣлю бываетъ замѣчательная воскресная ярмарка. Въ Москвѣ находится нѣсколько воскресныхъ базаровъ. Самый древній изъ нихъ принадлежитъ Охотному ряду (переведенный на Лубянку), но тамъ торжище состоитъ только изъ нѣсколькихъ предметовъ. Тамъ по воскресеньямъ является, во-первыхъ, выставка птицъ, особенно голубей: серебристыхъ, голубистыхъ, хохластыхъ, мохноножекъ, турмановъ и проч.; тамъ поставлены пирамидами большія и маленькія клѣтки, начиненныя всякими птицами, отъ суетливаго воробья до щеголя-павлина {Встарину, въ день Благовѣщенья, дѣвушки-невѣсты приходили въ Охотный рядъ выпускать птицъ изъ клѣтокъ, по повѣрью, будто-бъ освобожденныя птицы вымолятъ имъ жениховъ.}; во-вторыхъ, тамошняя выставка состоитъ изъ стараго оружія: персидскихъ шашекъ, для щепанія лучины, зазубренныхъ сабель, заржавленныхъ ружей и пистолетовъ; въ третьихъ, изъ собакъ: длиннорылыхъ, тупорылыхъ, изъ осанистыхъ пуделей, изъ ушастыхъ лягавыхъ, изъ серіозныхъ мосекъ, изъ брылястыхъ меделянокъ, изъ миловидныхъ болонокъ, аристократокъ собачьяго рода, этихъ живыхъ дамскихъ игрушекъ. Тамъ толкутся всевозможные охотники: собачники, голубятники, зѣваки и опекуны чужихъ кармановъ (тоже своего рода охотники). Въ эти же дни Смоленскій рынокъ представляетъ также обширную торговлю -- и по людной мѣстности своей, и но множеству продаваемыхъ тамъ продуктовъ. Но Сухарева башня -- во всѣхъ отношеніяхъ имѣетъ преимущество предъ всѣми прочими воскресными рынками, но обилію и разнообразію своихъ, такъ-называемыхъ, дешевыхъ товаровъ.

Еще царь Алексѣй Михайловичъ замѣтилъ неприличность воскресныхъ торжищъ. Въ Наказѣ своемъ въ Галицкую Четь къ Дьяку Семену Сафонову (декабря 22, 1649 года) онъ пишетъ: "Вѣдомо намъ учинилось, что на Москвѣ, въ воскресные дни и въ Господскіе и Богородичные праздники, топятъ бани и платье моютъ, и многіе жъ люди бранятся межъ собою всякою неподобною лаею, сидятъ въ харчевняхъ, и по улицамъ до обѣда продаютъ всякій харчъ. Мы указали, чтобъ такого безчинства впредь не было {Москвитянинъ, 1843 г. No 1, стр. 237.}." Воскресные рынки у Сухаревой башни начались около 30-хъ годовъ; съ самаго утра, а часто и наканунѣ воскресенья, на площади ея (противъ Шереметевской больницы) идутъ приготовленія къ торгамъ: вбиваютъ колья, навѣшиваютъ на нихъ холщевыя крыши, разбиваютъ палатки и балаганы, устанавливаютъ лавки и раскладываютъ на нихъ товаръ. Еще до окончанія обѣдень эта площадь наполняется народными толпами; тамъ торговля и вмѣстѣ гулянье бываютъ въ огромныхъ размѣрахъ, въ полномъ разгарѣ. Лѣвая же площадь отъ Срѣтенки заставляется возами перекупленныхъ барышниками дровъ; ловкіе кулаки переряжаются неуклюжими мужиками, будто-бы пріѣхавшими съ возами издалека. Около нихъ стоятъ и обозы съ съѣстными припасами; тамъ можно найдти всевозможныя огородныя овощи, а постомъ и мерзлую рыбу съ выпученными глазами, толстоголовые кочни капусты, горы калачей и сгибней, и гирлянды баранокъ, крупныхъ и мелкихъ, подобныхъ янтарнымъ бусамъ, и грибы-грибочки, удавленные на ниточкахъ, и невинныхъ снятковъ, и проч., и проч. Здѣсь пристань экономныхъ хозяекъ съ погрузительными сакъ-вояжами въ рукахъ, торгующихся до осиплости. На этомъ рынкѣ клубъ кухарокъ и поваровъ.

Взглянемъ на правую площадь Сухаревки: тамъ происходитъ самая кипучая торговля дешевыми товарами, туда въ эти дни сходятся и съѣзжаются небогатые покупатели изъ дальнихъ концовъ Москвы, обрѣсти себѣ хотя подержанныя, но не дорогія вещи; между тѣмъ, мелкая промышленность, въ образѣ зоркихъ торговцевъ, не дремлетъ, зная пословицу: "на заправскаго охотника самъ звѣрь бѣжитъ"; удочки закинуты....

При входѣ на рынокъ развѣшаны ситцы, издали кажущіяся обоями: далѣе раскинуты балаганы съ обувью, отъ стройнаго, легкаго атласнаго башмачка, послужившаго уже на паркетѣ -- до растоитанной киньчи; кому угодно что примѣрить, тотъ можетъ совершить тамъ туалетъ свой во всеувидѣніе. Далѣе слѣдуетъ головной товаръ, разумѣется наружный: продаютъ шляпы и фуражки разныхъ фасоновъ -- и всѣ они модныя, шляпы гумбами, шляпы колпачками, шапки съ кистями для кулачныхъ бойцовъ, и старинныя чиновничьи треуголки для факельщиковъ. Вотъ лѣвѣе отъ нихъ разставлены помосты со всевозможными сластями: тамъ литературные пряники (съ выпечатанными на нихъ какими-то буквами) и настоящіе вяземскіе, приготовляемые на Солянкѣ; тамъ и черносливъ-кислосливъ, и надавленный точно прессомъ изюмъ, и дешевое заправское варенье (по 10 копѣекъ за фунтъ), съ неукоризненнымъ цвѣтомъ дегтя, и паточныя конфекты съ наклейками замысловатыхъ картинокъ, и проч., и проч. Эта выставка граничитъ съ дамскими потребностями, здѣсь любуются женщины на нѣкоторые принадлежности ихъ туалета-хамелеона: вотъ пушные (болѣе отъ ваты) салоны, растегайки, накидки, наброски, тальмы, спенсеры, короткія платьица баядерокъ, сотканныя чуть не изъ воздуха, куафюры, спутанныя изъ лентъ и разныхъ полинялыхъ искусственныхъ цвѣтовъ; вотъ и чепчики, получепчики и чепчища съ оборками, для мамокъ; вотъ шляпки для затылка, шляпки для лба, въ родѣ шалашей или будокъ, лебединыя буа изъ заячьей шкурки и собольи муфты изъ нѣжной кошачьей породы, или изъ шкурокъ такихъ звѣрковъ, отъ которыхъ отступились бы и сами натуралисты. Дешево и сердито!

Далѣе слѣдуютъ галантерейные товары: тутъ сверкаетъ фольга и золоченая бронза, и змѣйки-колечки неизвѣстной пробы, и дутыя бусы, и цѣпочки тонкія снурочками, и цѣни массивныя. Тамъ и помада, для рощенія волосъ у плѣшивыхъ, которою если натереть ладонь, то и на ней выростутъ волосы; духи для одержимыхъ насморкомъ, и зеркальная вакса съ пріятнымъ запахомъ, цвѣтомъ и даже вкусомъ -- чего хочешь, того просишь!...

Вотъ и развѣшанныя картины извѣстныхъ (торгашамъ, а не покупателямъ) художниковъ, представляющія что-то рисованное сажей, и чьи-то портреты сумрачнаго вида; тамъ коллекціи минералогіи и нумизматики и даже игрушекъ для всякаго возраста. Правѣе выставлена мебель -- и простая и комфортабельная, и новая и леченая, язвы которой залакированы, какъ рябины на лицѣ бѣлилами; тамъ и цѣлыя трюмо, стоящія точно на каблукахъ на подставныхъ, наклеенныхъ ножкахъ, и конопатыя зеркала, имѣющія свойство отражать опухшія лица, и горбатыя съ ухабами канапе. Что дѣлать, всякій живетъ по своимъ средствамъ; гдѣ-жь бы иначе взять дешевыхъ вещей, хотя эти дешевыя вещи становятся дороже дорогихъ. Однимъ словомъ: на Сухаревкѣ можно обуться, одѣться, наѣсться и даже сладко-дремотно выспаться на пружинныхъ диванахъ или на огромныхъ, продающихся тамъ деревянныхъ кроватяхъ и на навалкѣ перинъ, набитыхъ мочалами, подъ баюканье людскаго говора, канареечныхъ свистящихъ органчиковъ и гуслей-самогудовъ.

Впрочемъ, тамъ изъ продажныхъ вещей есть и охриплыя фортепьяно, быть-можетъ простудившіяся отъ воздушной выставки и пискунчики-органы. За ними толпятся экипажи, начиная отъ высокихъ, давно вышедшихъ изъ моды каретъ -- до бѣговыхъ санокъ-летунковъ, дрожекъ-дребезжалокъ и длинныхъ, тощихъ тарантасовъ, двигающихся съ стукомъ, брякомъ и лихорадочной дрожью.

Теперь перейдемъ къ самой важной, серіозной торговлѣ: къ книжному царству. Тамъ, между мусоромъ рогожечной, растрепанной литературы, много можно найдти и дѣльныхъ, цѣнныхъ книгъ, изъ числа которыхъ иныя достались продавцамъ и контробандою; ловкіе букинисты хорошо знаютъ цѣну своему товару. Сочиненія извѣстныхъ авторовъ вы не купите за безцѣнокъ, особенно археологическія. Въ иномъ мѣстѣ найдете вы книги, разставленныя въ симметрическомъ порядкѣ; въ другомъ навалены они просто на землѣ, на рогожечной постилкѣ, безобразной грудой,-- и вы невольно поклонитесь имъ, желая узнать названіе этихъ книгъ. Тамъ составлено такое попури изъ разрозненныхъ томовъ, что одинъ только присяжный библіофилъ, съ верблюжьимъ терпѣніемъ, можетъ, и то не скоро, привести ихъ въ систематическій порядокъ. Иногда въ одномъ переплетѣ сколочены возмутительныя противуположности, наприм. мистическія сочиненія Эккартсгаузена или Сведенборга съ отрывкомъ романа проказника Поль-де-кока, или благозвучныя октавы Торквато 'Гасса съ прозаическими предсказаніями Мартына-Задеки. Впрочемъ, букинистъ сейчасъ оцѣнитъ покупателей, онъ умѣетъ съ ними краснобайствовать и дѣйствовать на нихъ своего рода софизмами. Вотъ, напримѣръ, подходитъ сибирка, развертываетъ ландкарту или пытливо оглядываетъ лысый глобусъ; она смотритъ ощупью, ей хочется знать, гдѣ турка живетъ; букинистъ, какъ умѣетъ, удовлетворяетъ желаніе покупателя -- который мысленно гордится тѣмъ, что онъ сталъ обладателемъ цѣлой части свѣта.

Кстати смѣтливый торгашъ подсовываетъ сибиркѣ истасканную географію, и, чтобы болѣе пояснить начертаніе ландкарты, говоритъ: "въ кашу надобно масла, бери". Покупатель, вертя въ рукахъ книгу, не находитъ въ ней ни начала, ни конца; букинистъ увѣряетъ его, что "такъ быть должно, что географія описываетъ весь міръ, а міръ тоже не имѣетъ ни начала, ни коица". А вотъ дубленый тулупъ, съ серьгой въ ухѣ, спрашиваетъ календарь; букинистъ подсовываетъ ему старый. Покупатель не совсѣмъ доволенъ имъ: онъ говоритъ, что календарь что-то слишкомъ худощавъ; покупатель сомнѣвается, всѣ ли тамъ находятся христіанскія имена. Продавецъ, принимая на себя серіозный видъ, отвѣчаетъ, что "въ этомъ календарѣ есть даже лишнія имена". Покупатель успокоивается -- и оба они остаются предовольны. Вотъ и какая-то пожилая барыня въ чудовищномъ капорѣ, помятомъ на Сухаревскомъ приступѣ, ищетъ книжной справки, когда ей сажать насѣдокъ, какъ составлять мозольный пластырь, изъ какихъ цѣлебныхъ травъ дѣлать настойку, да кстати ей нужно пріобрѣсти книжку для поминанья -- а въ подобныхъ товарахъ тамъ большое изобиліе.

Наконецъ, на выходѣ рынка найдете вы всевозможную посуду: деревянную, глиняную, фаянсовую, фарфоровую, мѣдную, оловянную и даже безъимянную. Тамъ и одутловыя бочки, и зіяющія какъ бездна кадки, и стройныя рюмочки съ завидной таліей, и объемистые стаканы въ металлическихъ гнѣздахъ, и подбоченившіеся кофейники, и въ веснушкахъ чайники съ птичьими носами, и сама бабушка-бутыль, окруженная, будто внучками и правнучками, фигурными кружечками и флакончиками, и пузырьки съ лебедиными шейками, милоглядные барашки и фарфовыя игрушки: пастушки съ флейтами, завитыя овечки и зайчики-прыгунчики. Тамъ толпа старинныхъ раззолоченыхъ чашекъ съ оттопыренными губами и съ изображенными на нихъ плутишками купидонами.

Торжище у Сухаревой башни, иногда распространенное и въ сосѣдніе переулки навалкою разныхъ товаровъ, продолжается до самыхъ сумерокъ,-- и въ продолженіе всего этого времени тамъ безпрестанно бываетъ приливъ и отливъ народа всякаго званія, иногда до такой тѣсноты, что спираются плечо съ плечомъ и держатъ себя въ оборонительномъ положеніи; а въ ближнихъ трактирахъ и кабачкахъ усердно производятся вспрыски проданныхъ и купленныхъ товаровъ, тамъ пьютъ чаекъ или дешовку, зимой чтобы согрѣться, а лѣтомъ -- прохладиться.

Около всего рынка стоятъ широкими рамами извощичьи сани или дрожки. Самая модная и широкая торговля въ помянутыхъ мною мѣстахъ бываетъ въ такъ-называемое Сборное воскресенье, на первой недѣлѣ великаго поста; въ этотъ день тамъ появляется много разныхъ мануфактурныхъ товаровъ и въ разноску; тамъ можно встрѣтить нѣчто въ родѣ деннаго уличнаго маскарада, а именно: старыхъ торговокъ, драпированныхъ въ накидку въ продающіяся женскія и мужскія шубы, чтобъ не измять ихъ, и въ какихъ-то балаганныхъ шляпкахъ съ перьями, въ мужскихъ шляпахъ и въ шапочкахъ, кокетливо наброшенныхъ на бекрень, какъ у героевъ мелодрамы.

Любопытные, сверхъ пріобрѣтенія дешевыхъ товаровъ, могутъ насмотрѣться на весь этотъ спектакль изъ дѣйствительной жизни -- даромъ.

С. Любецкій.

"Нива", NoNo 15--16, 1880