Аксаков Иван Сергеевич - "Обрести" должно, а не "изобрести", русскую, живую формулу жизни

Сочиненія И. С. Аксакова. Славянофильство и западничество (1860-1886)

Статьи изъ "Дня", "Москвы", "Москвича" и "Руси". Томъ второй. Изданіе второе

С.-Петербургъ. Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 13. 1891

"Обрѣсти" должно, а не "изобрѣсти", Русскую, живую формулу жизни.

Москва, 20-го декабря 1880 г.

Не мало было отзывовъ въ нашей печати не только неблагопріятныхъ, но и прямо враждебныхъ о передовыхъ статьяхъ газеты "Русь", особенно о передовой статьѣ 1-го No. Мы прочитали ихъ внимательно, не исключая и діатрибъ тѣхъ "органовъ Русской прессы", которые отличаются полною независимостью отъ какихъ бы то ни было приличій, соблюдаемыхъ въ печатной полемикѣ (таковы ужъ ихъ нравы, и они могутъ быть вполнѣ благонадежны: это поле, въ ихъ борьбѣ съ нами, всегда останется за ними). Намъ хотѣлось уразумѣть, какой духъ ими движетъ, какимъ убѣжденіемъ они руководимы; мы старательно искали какого-либо полезнаго для себя указанія. Тѣмъ съ большимъ вниманіемъ отнеслись мы къ сужденіямъ газетъ почитающихся серьезными и заявившихъ о своемъ съ нами несогласіи. Въ нихъ-то -- думалось вамъ -- найдемъ мы строгую критику нашихъ мнѣній, всѣ основанія для дѣльнаго спора. Къ сожалѣнію, никакой дѣйствительно опредѣленной мысли не могли мы выжать изо всѣхъ этихъ нападокъ и возраженій. За исключеніемъ, можетъ быть, одной -- двухъ замѣтокъ, все сводилось къ чему-то, судя по условнымъ внѣшнимъ признакамъ, очень либеральному, но либеральному "вообще", годному развѣ для Репетиловскаго "взглядъ и нѣчто". Счастливые люди эти господа наши либералы!-- не могли мы не позавидовать имъ. Все у нихъ въ умѣ гладко; ни сомнѣній, ни раздумья; всѣ задачи у нихъ порѣшены; на всѣ вопросы готовые отвѣты; на всѣ недуги готовая панацея: стjитъ только протянуть руку черезъ границу въ сосѣдямъ и, не ломая долго головы, перенесть это универсальное снадобье къ намъ... И собой-то они довольны: "мы -- созрѣлая національная интеллигенція, мы -- послѣднее слово и западной науки, и Русскаго самосознанія!".. Ничто ихъ не затрудняетъ, не смущаетъ, -- даже забота о пригодности иностранныхъ лѣкарствъ; ихъ мысли не приходится считаться ни съ Русской исторіею, ни съ народомъ! Счастливые люди, повторимъ мы снова, вспоминая тѣ самые стихи Гёте, съ которыми однажды Юрій Самаринъ обращался въ нашей газетѣ "Москва" въ одному счастливому государственному мужу:

Dich stört nicht im Innern

Zu lebendiger Zeit

Unnütz'ges Erinnern

Und vergeblicher Streit!

"Тебѣ не мѣшаютъ, внутри тебя, въ переживаемое время, ни воспоминанія безполезныя, ни напрасная борьба!".

Оговоримся, потому что предвидимъ возраженія. Намъ могутъ замѣтить, что такъ-называемая или называющая себя "либеральная" пресса пуще всего радѣетъ именно о народѣ. Не она ли первая открыла и торжественно повѣдала міру, что не у одной Европы, но и у Россіи также есть и "рабочій", и "аграрный" вопросы? Дѣйствительно, честь эта принадлежитъ ей безспорно, но это уже не открытіе, а цѣлое творчество. О несообразности клички "аграрнаго" вопроса съ дѣломъ о недостаточности по мѣстамъ земельныхъ надѣловъ и объ облегченіи способовъ народнаго передвиженія по нашимъ неизмѣримымъ пространствамъ, въ нашей газетѣ было уже говорено довольно. О "рабочемъ" вопросѣ въ странѣ, гдѣ почти всѣ рабочіе поголовно владѣютъ усадьбами и землею, чего именно не имѣютъ рабочіе Европы, -- толковать, кажется, много нечего. Тѣмъ не менѣе, мы съ удовольствіемъ заявляемъ, что наша такъ-называемая либеральная печать въ самомъ дѣлѣ очень много, и конечно искренно, печется объ экономическихъ интересахъ народа, но только объ экономическихъ; другихъ интересовъ -- нравственныхъ, духовныхъ -- она у народа не признаетъ; съ извѣстной "либеральной" точки зрѣнія нѣтъ у него ни преданій, ни народной личности, ни души, ни мысли, ни своеобразныхъ понятій о государственномъ строѣ... Экономическіе же интересы народовъ вообще поставлены на первый планъ самою западною наукою и жизнью; о нихъ существуетъ въ Европѣ цѣлая готовая литература, съ готовыми передовыми воззрѣніями, которыя стоитъ только приложить ъ 4Русской экономической жизни и выйдетъ, если и не складно, за то "либерально". Самая община наша или вѣрнѣе общинное поземельное владѣніе (за которое двадцать лѣтъ такъ-называемые славянофилы вели ожесточенный бой съ либералами 40-хъ и 50-хъ годовъ) принято подъ благосклонное покровительство нашей печати и позднѣйшихъ ученыхъ только съ разрѣшенія нѣкоторыхъ западныхъ ученыхъ авторитетовъ и ради аналогіи этой формы землевладѣнія съ наилиберальнѣйшими идеалами новѣйшихъ Европейскихъ доктринъ. Мы конечно рады, что эта сторона народнаго быта встрѣчаетъ теперь несравненно большее число защитниковъ, чѣмъ въ прежнее время, но не можемъ не сожалѣть о томъ, что при господствѣ прежнихъ молодыхъ западныхъ вѣяній удалось-таки нашимъ тогдашнимъ либераламъ ввести въ Положеніе 19-го февраля нѣсколько мѣръ, способствующихъ не укрѣпленію, а ослабленію и даже разложенію этой самой, ими теперь покровительствуемой поземельной общины... Поэтому нельзя безъ нѣкоторой осмотрительности относиться въ попеченіямъ вашихъ такъ-называемыхъ либераловъ и настоящаго времени даже объ экономическихъ интересахъ Русскаго народа, потому что попеченія эти большею частью вызываются не столько сочувствіемъ именно къ Русскому крестьянину въ частности, сколько гуманно-демократическимъ отношеніемъ въ народу вообще, причемъ данныя условія Русскаго народнаго, исторически сложившагося быта приносятся, болѣе или менѣе, въ жертву требованіямъ и принципамъ отвлеченныхъ или иноземныхъ доктринъ.

Одна изъ газетъ, вполнѣ серьезная по своему тому и внѣшнимъ пріёмамъ, сдѣлала вамъ, по ея мнѣнію, вѣроятно серьезное замѣчаніе, которое мы обойти не можемъ. Мы, какъ помнятъ читатели, настаивали на необходимости неотложнаго изученія задачи объ уѣздномъ самоуправленіи и о разрѣшеніи ея въ общественномъ сознаніи. Мы доказывали, что неудача нашего земства въ его настоящемъ видѣ происходитъ не столько отъ внѣшнихъ "препонъ", на которыя такъ любятъ ссылаться, сколько отъ недостающаго земскимъ учрежденіямъ авторитета въ самомъ народѣ и отъ отсутствія органической связи со всѣми прочими земскими элементами и отправленіями уѣздной общественной жизни. Мы старались объяснить, что если существующее уѣздное земское представительство, формою котораго мы дорожимъ, народу не свое, то губернское и подавно будетъ ему чуждо; если въ уѣздномъ представительствѣ нѣтъ правды, то и въ дальнѣйшей градаціи представительства получится только ложь... Мы усматривали въ этой ячейкѣ земскаго самоуправленія возможность союза личныхъ интеллигентныхъ единицъ съ народомъ, -- завязку той органической земской жизни, которая, по мѣрѣ развитія, будетъ въ силахъ со временемъ обновить, укрѣпить и внести правду во весь нашъ общественный бытъ и строй. Казалось бы, задача объ устраненіи упомянутой лжи въ самой первой инстанціи земскаго самоуправленія и представительства, и о водвореніи въ ней правды -- плодотворной для развитія нашего дальнѣйшаго общественнаго бытія/не лишена интереса; тѣмъ болѣе, что она не какая-либо отвлеченная, а стоить на практической, доступной почвѣ и -- на очереди. Что же возражаетъ намъ газета?.. "Россію давила реакція, процвѣтала административная ссылка, общественное слово было сковано, земство придавлено" и пр., а "редакторъ "Руси" указываетъ намъ въ видѣ радикальной панацеи земское устройство уѣзда!" Но слово уже менѣе сковано; объ административной ссылкѣ мы теперь разсуждаемъ довольно свободно; неудача земства вовсе не во внѣшнихъ, къ сожалѣнію, а во внутреннихъ причинахъ... Да, мы утверждаемъ, что исцѣленія должны мы искать прежде всего -- въ возрожденіи цѣльной, земской, сильной органической жизни, въ томъ, чтобы наше начинающееся земское представительство стало правдою, -- истиннымъ, а не самозваннымъ проводникомъ дѣйствительно-народнаго сознанія. Но до всего этого нѣтъ никакого дѣла нашему оппоненту: его панацея не въ органической жизни, а въ механическомъ, изъ-за границы выписанномъ и сверху деспотически наложенномъ снарядѣ. Что тутъ толковать объ уѣздномъ самоуправленіи, продолжаетъ газета, "когда нѣтъ гарантій его охраняющихъ", когда возможно произвольное удаленіе человѣка въ "чужія губерніи" -- другими словами, когда существуетъ административная ссылка. При этомъ не обошлось и безъ личныхъ намековъ. Такого возраженія мы не считаемъ серьезнымъ. Какъ бы мало ни питали наша обѣ газеты сочувствія въ этой формѣ административнаго произвола, -- практическая отмѣна или ослабленіе ея внѣ нашей власти. "Русь" предлагала разрѣшеніе вопроса объ уѣздномъ самоуправленіи прежде всего въ нашемъ общественномъ сознаніи, а работа сознанія не состоитъ въ зависимости ни отъ какой административной ссылки да и способствующій этой работѣ печатный обмѣнъ мнѣній, слава Богу, не возбраненъ. Административныя удаленія существовали, даже безъ возможности печатно упоминать о нихъ, и въ эпоху освобожденія крестьянъ; однако не помѣшали ни повсемѣстной работѣ умовъ, обсуждавшихъ способы освобожденія и надѣленія землей, ни самому освобожденію и надѣленію. Никому тогда и въ голову не приходило ставитъ препятствіемъ этой работѣ необходимость предварительныхъ какихъ-либо гарантій противъ извѣстнаго произвола. Но вообразите себѣ, что административная ссылка уже вышла изъ обычая, никому уже болѣе не грозитъ; это все-таки не поможетъ вамъ разрѣшить вопросъ объ искреннемъ сочетаніи нашей интеллигенціи съ народомъ и о созданіи истиннаго самоуправленія; все-таки не придастъ вамъ большаго разумѣнія народной жизни! Нельзя не вспомнить также, что актъ 19 февраля, которое стало не только новой эрой нашей исторіи, но и міровымъ событіемъ, которое составляетъ нашу гордость, нашу славу, наше преимущество предъ Европой, былъ вовсе не конституціоннымъ актомъ, ибо власть утвердила мнѣніе меньшинства, а не большинства губернскихъ комитетовъ. Повода къ сожалѣнію объ этомъ не видится. Это признаютъ конечно не только всѣ наши газеты, но и представители всякихъ либеральныхъ;у насъ мнѣній безъ исключенія. Объ этомъ сожалѣть могутъ только англійскіе лорды, отвергающіе въ своей палатѣ всякія облегченія аграрныхъ отношеній для ирландскихъ крестьянъ... При всемъ нашемъ личномъ нерасположеніи въ ссылкѣ не но суду, несомнѣнно оскорбляющей достоинство человѣческой личности, мы находимъ, что даже съ точки зрѣнія нашихъ такъ-называемыхъ либеральныхъ газетъ, непрестанно указывающихъ намъ на Западъ для подражанія не особенно умѣстно поднимать рѣчь объ этой административной мѣрѣ въ Россіи -- въ виду образца преподаваемаго ей сосѣднимъ конституціоннымъ государствомъ. Конечно, въ Германіи административныя высылки соціалистовъ и вслѣдствіе того объявленія городовъ (недавно Франкфурта) на военномъ положеніи совершаются по уполномочію самого народнаго представительства, и потому не смущаютъ и не отягощаютъ личной совѣсти никого изъ носителей власти; но отъ этого легче развѣ однимъ Германскимъ носителямъ власти. Къ несчастію нашему, поводовъ въ такому способу самоохраны представилось у насъ въ послѣдніе два года, не менѣе, если не болѣе чѣмъ въ Германіи.

И такъ, мы не усматриваемъ въ возраженіи "серьезной" газеты никакого основанія бросать заботы объ устроенія нашего земскаго самоуправленія, о разрѣшеніи этой задачи по крайней мѣрѣ для нашей общественной мысли. Интересно сопоставить съ вышеприведеннымъ отзывомъ газеты письмо, полученное нами отъ неизвѣстнаго лица за подписью "Голосъ изъ провинціи", -- интересно по сходству и по различію. Различіе состоитъ въ оцѣнкѣ важности возбужденнаго "Русью" вопроса; сходство -- въ устраненіи предлагаемой работы.

"Не безъ радости и большаго вниманія будетъ многими прочитано ваше слово въ 1 No газеты, -- пишетъ анонимный авторъ. Въ немъ цѣлая и обширная программа. Устроить уѣздное земство -- устроить всю Россію. Не многіе съ вами не согласятся изъ живущихъ въ провинціи, далеко отъ тѣхъ умственныхъ сферъ, которыя, при всѣхъ своихъ лучшихъ намѣреніяхъ, всегда только тормозили или портили дѣло. Сознаніе всего этого живетъ въ васъ, провинціалахъ".

"Но чтобы на вашъ кличъ явились люди серьезные, надо чтобъ они были увѣрены или по крайней мѣрѣ надѣялись, что ихъ трудъ не пропадетъ даромъ, что это не будетъ пустое бумагомаранье; трудъ не можетъ быть серьезенъ и охотенъ, когда трудящійся не вѣритъ въ пользу своего труда... Дайте намъ эту увѣренность или надежду, и многіе откликнутся горячо. Но мы извѣрились, у насъ пропадаетъ надежда, и живется поэтому гадко, вяло, апатично и, что всего хуже, эгоистично. Мы хотимъ зари, но какъ-то ужъ такъ долго ждемъ, что сомнѣваемся въ ея появленіи, а напротивъ (по крайней мѣрѣ у насъ) дѣлается все темнѣе и темнѣе. Разсѣйте эти потемки... А безъ того не ждите отъ насъ серьезнаго труда. Безъ надежды, въ потьмахъ, работа не мыслима. Словомъ, дайте намъ надежду на жизнь, и работа закипитъ, работа живая, плодотворная! А до тѣхъ поръ"...

Этимъ и заканчивается письмо. Оно, кажется намъ, не лишено значенія по своей искренности и потому, что отражаетъ довольно вѣрно общее нравственное состояніе нашего провинціальнаго, да и не одного провинціальнаго общества. Но не пускаясь въ отвлеченности, мы поставимъ почтенному автору слѣдующій простой вопросъ. Отправились теперь сенаторы въ разныя губерніи -- какъ извѣстно -- съ цѣлью: узнать потребности самоуправленія на мѣстѣ и представить свои соображенія какъ объ удовлетвореніи этихъ потребностей, такъ и о способахъ и формахъ децентрализаціи административной власти, -- децентрализаціи, необходимость которой живо чувствуется правительствомъ. Очень можетъ быть, что на основаніи этихъ соображеній составятся проекты и явятся потомъ въ видѣ обязательнаго закона... Тогда-то поднимется критика! Какой кликъ поднимутъ именно всѣ эти "вялые" и "апатичные"! какъ встрепенутся они, если эти мѣропріятія задѣнутъ ихъ личные интересы! Но зачѣмъ же вы молчали прежде, когда вамъ именно указывалась перспектива этой опасности? Правы ли вы будете предъ собою? На порицаніе, на осужденіе административныхъ распоряженій, равно какъ на самовнушеніе и самооплеваніе, мы борзы и энергичны, -- и именно потому, что ничего нѣтъ въ мірѣ дешевле и легче отрицанія: оно даже не требуетъ особеннаго напряженія мысли; -- но отъ чего мы охотно отлыниваемъ и подъ всевозможными благовидными предлогами -- это отъ всякой работы положительнаго характера, для которой нужно сосредоточеніе мысли и воли, тяжелый умственный трудъ... Чѣмъ сваливать вину съ себя на какія-то внѣшнія обстоятельства, спросите по совѣсти: всѣ эти отговорки не "словеса ли лукавствія", какъ поется въ церковной пѣсни?

Вамъ необходима надежда, что "вашъ трудъ не пропадетъ даромъ". Ничто не пропадаетъ даромъ, а тѣмъ болѣе трудъ сознанія. Что намъ нужнѣе всего въ настоящее время, это обрѣсти (а не изобрѣсти) родную, Русскую настоящую формулу для нашихъ смутныхъ чаяній, вожделѣній, для вашихъ неопредѣленныхъ поисковъ чего-то и безотчетной погони за чѣмъ-то. Надобно ясно понять, чего хотѣть. Нельзя отдѣлываться словами: нужно жизни, дайте намъ жизни! Никто вамъ ея не дастъ, если вы ее сами себѣ не добудете и изъ себя самихъ. Мы привыкли полагаться во всемъ на "Русскаго бога", и давно уже сказано Тютчевымъ слово, что должность "Русскаго бога", отъ котораго общество ждетъ всякаго обновленія, забывъ народную пословицу: "на Бога надѣйся, а самъ не плошай", -- должность эта не праздная, l'emploi du dieu russe n'est pas une sinécure! Нѣтъ, на этотъ разъ, повторимъ слова нашей статьи 1 No, никакая счастливая случайность извнѣ намъ не поможетъ, и мы предоставлены своимъ собственнымъ духовнымъ и умственнымъ силамъ. "Судьба не въ шутку требуетъ отъ насъ отчетливаго самопознанія, строгой работы мысли" благо намъ даровано теперь необходимое орудіе этой работы -- довольный просторъ для гласнаго обмѣна мнѣній, для печатнаго слова. Недостатокъ въ насъ самопознанія наша внутренняя, духовная и умственная неопредѣленность не можетъ, безъ сомнѣнія, не отражаться и на правительствѣ, ибо правительство -- кость отъ костей нашихъ, плоть отъ нашей же плоти. Вы сами говорите, что "устроить уѣздное земство -- устроить всю Россію". Кажется, задача довольно привлекательная. И неужели вы думаете, что разрѣшеніе этой задачи во всеобщемъ сознаніи можетъ остаться безъ приложенія, не воздѣйствуетъ естественнымъ образомъ и на само правительство, которое нуждается теперь во всякомъ проблескѣ живой, плодотворной мысли, приложимой въ предѣлахъ исторической возможности. Но съ этою возможностью обязано считаться не только оно, но и вольная интеллигенція.

"Мы хотимъ зари -- пишете вы -- да ужъ такъ долго ждемъ, что сомнѣваемся въ ея появленій"... Не пережили вы того періода времени, тѣхъ годовъ, про которые лѣтъ двадцать пять тому назадъ Некрасовъ писалъ:

Въ ночи, которую теперь

Мы доживаемъ терпѣливо,

Когда свободно рыскалъ звѣрь,

А человѣкъ бродилъ пугливо, --

Ты твердо свѣточъ твой держалъ!...

Но въ томъ-то и дѣло, что въ этой ночи были люди, не перестававшіе держать свѣточъ въ своихъ рукахъ, недававшіе ему угаснуть. Когда и зари освобожденія крестьянъ еще не поднималось, Самаринъ, Черкасскій и другіе работали надъ этою задачей, составляли проекты. Когда пробилъ наконецъ часъ "слову обратиться въ дѣло", онъ засталъ ихъ не врасплохъ. Многіе, пожалуй, чаютъ, что ихъ созовутъ для совѣщанія въ Петербургъ. Съ Богомъ! Но съ чѣмъ вы пойдете? "Юридическій Вѣстникъ" гласитъ, что "мы нуждаемся въ лучшихъ проводникахъ народнаго сознанія". Это конечно справедливо, если только онъ имѣетъ въ виду нашу "интеллигенцію". Потому что -- гдѣ, въ комъ оно, это народное сознаніе? Кто же его носители и представители?... "Голосъ изъ провинціи" сакъ утверждаетъ, что наши, близкія во власти "умственныя сферы, при всѣхъ своихъ лучшихъ намѣреніяхъ, только тормозили дѣло" (а провинція за работу сознанія приняться не хочетъ!). Въ томъ-то и бѣда, что толкуютъ и въ "умственныхъ сферахъ", и въ ученыхъ журналахъ о "народномъ", -- чаще о "національномъ, -- сознаніи, а никакой другой, кромѣ не національной чужой, готовой формулы, -- кромѣ буржуазныхъ западно-европейскихъ идеаловъ, измыслить не могутъ, -- но тутъ по неволѣ наталкиваются на народъ я его тысячелѣтнюю исторію...

Намъ слѣдовало бы обратиться теперь въ возраженію профессора Градовскаго въ "Русской Рѣчи", нежданно оказавшагося въ ряду нашихъ противниковъ, но отвѣтъ себѣ почтенный профессоръ найдетъ отчасти и въ этой нашей статьѣ, если уже не нашелъ въ послѣдовавшихъ NoNo "Руси". Впрочемъ, мы не отказываемся отъ удовольствія побесѣдовать и съ нимъ.