Аксаков Иван Сергеевич - О взглядах общества и мерах правительства, несогласных с здравым пониманием православия

Сочиненія И. С. Аксакова.

Общественные вопросы по церковнымъ дѣламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860--1886

Томъ четвертый.

Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886

О взглядахъ общества и мѣрахъ правительства, несогласныхъ съ здравымъ пониманіемъ православія

"День", 28 октября 1865 года.

Изъ послѣднихъ двухъ NoNo нашей газеты читатели могли видѣть, какъ постепенно лучи свѣта начинаютъ проникать въ сплошную тьму невѣжества, въ которой пребываютъ иностранцы въ своихъ понятіяхъ о нашей церкви и нашей народности. Книга Овербека представляетъ образецъ тѣхъ идеальныхъ воззрѣній на православіе и на Россію, къ которымъ, безъ всякихъ стараній съ нашей стороны, доходитъ пытливый умъ добросовѣстныхъ мыслителей Запада въ своемъ неутомимомъ исканіи истины. Нельзя не сознаться, что подвигъ этихъ мыслителей въ высшей степени усложняется тѣми явленіями нашей современной дѣйствительности, которыя находятся въ такомъ разладѣ съ коренными началами и духовною сущностью нашей народности. Какого труда должно стоить человѣку Запада выработать изъ противорѣчій, опутавшихъ Русскую жизнь, понятіе объ ея истинномъ идеалѣ, или примирить этотъ, путемъ отвлеченныхъ изслѣдованій постигнутый имъ идеалъ, съ нѣкоторыми явленіями нашей общественной и административной жизни. Въ какое смущеніе пришелъ бы, напр. Овербекъ, проповѣдывающій и въ Англіи и въ Германіи, что "Русская народность и церковь сливаются вмѣстѣ, что "Россія зиждется на вѣрѣ -- оттого и великою будетъ ея будущность",-- въ какое смущеніе пришелъ бы онъ, еслибъ зналъ, что въ самой Россіи люди называющіе себя представителями Русской интеллигенціи -- утверждаютъ противное; что всѣ Русскіе свѣтскіе журналы, за исключеніемъ "Дня", всѣми мѣрами усиливаются доказать, что въ Россіи православіе есть только количественная, а не качественная сила, что оно есть только религіи,

что необходимо выдѣлить совсѣмъ идею православія изъ идеи Русской народности и положить въ основаніе Русской народности безразличное отношеніе къ вѣрѣ. Въ то самое время, какъ передовые люди на Западѣ, замѣчая постепенное кругомъ себя истощеніе духовно-органическихъ началъ въ западныхъ обществахъ, обращаютъ съ упованіемъ взоры свои на Россію и видятъ въ ней -- развившійся подъ духовнымъ воздѣйствіемъ религіи на народность -- политическій организмъ,-- или, выражаясь словами Овербека, "тѣсно-связанное съ религіей, съ православнымъ вѣроисповѣданіемъ государство ", въ это самое время мы стремимся создать у себя Русскихъ на закваскѣ Моисеева и Магометова закона и Русскихъ-папистовъ. Русское государство заботится съ необыкновеннымъ усердіемъ, издерживаетъ государственныя деньги, употребляетъ въ дѣло свои могучія средства -- все для того, чтобы на Русскомъ языкѣ проповѣдывалась ложь папства, славился по Русски Магометъ, и по Русски же отрицалась Евреями истина христіанства. Съ нашей точки зрѣнія,-- признавая принципъ полнѣйшей свободы совѣсти необходимымъ условіемъ внутренней политики государства, мы никакъ не видимъ надобности для Русскаго правительства выходить изъ предѣловъ простой вѣротерпимости и самому хлопотать о томъ, чтобы дѣти римско-католическаго вѣроисповѣданія были обезпечиваемы на казенный счетъ въ средствахъ пребывать въ римско-католическомъ законѣ, или чтобъ Киргизы были истинно правовѣрными магометанами, а Евреи непремѣнно утверждались къ сознаніи своей правоты предъ распятымъ ими Христомъ. Въ послѣднее время наши патріотическіе журналы съ восторгомъ привѣтствовали мѣру, принятую администраціей въ Сѣверо-западномъ и Юго-западномъ краѣ Россіи: именно веденіе, въ казенно-учебныхъ заведеніяхъ, преподаванія римско-католическаго закона на Русскомъ, а не на Польскомъ языкѣ, съ тою цѣлью, чтобъ въ понятіяхъ мѣстнаго народонаселенія католицизмъ не отождествлялся съ понятіемъ о Польской народности и чтобъ жители-католики могли удобно оставаться католиками, не становясь отъ того Поляками. Мѣра, повидимому, вполнѣ благоразумная, внушенная дальновидною государственною мудростью; но по нашему мнѣнію она не только ошибочна въ своемъ принципѣ, но и положительно не достигаетъ цѣли. Разумѣется, если до сихъ поръ преподаваніе римско-католическаго закона въ казенно-учебныхъ заведеніяхъ совершалось, на счетъ государственныхъ суммъ, по польски, то конечно вполнѣ справедливо замѣнить Польскій языкъ Русскимъ,-- но, какъ намъ кажется, Русскому государству вовсе нѣтъ ни дѣла, ни обязанности заботиться объ обученіи кого бы то ни было папизму -- на казенный счетъ, какъ бы ни происходило обученіе -- по русски ли, по польски или по латыни. Пусть себѣ обучается этой лжи какъ кто хочетъ и какъ знаетъ. Можно этому не мѣшать, но не способствовать. Затѣмъ, мы не видимъ никакой надобности отнимать у римско-католической лжи клеймо полонизма; если кто не хочетъ нести на себѣ этого клейма, пусть, вмѣстѣ съ отреченіемъ отъ полонизма, отречется и отъ латинства, и пусть не думаетъ, что, поставляя себѣ духовнымъ отечествомъ Римъ, онъ можетъ считать своимъ духовнымъ отечествомъ и Россію,-- ибо только тотъ можетъ назваться Русскимъ, кто связанъ съ Русской народностью не только физіологически, но и духовно. Русская жизнь сложилась такъ, (что православіе есть самый могущественнѣйшій рычагъ обрусѣнія. Послѣ недавняго мятежа была минута,-- она отчасти продолжается и теперь,-- когда горячая проповѣдь православія, предпринятая вовсе даже не въ интересахъ государственныхъ, а въ интересѣ истины, могла бы извлечь значительную часть западнорусскаго населенія изъ сѣтей латинства. Но вмѣсто того, чтобы воспользоваться той минутой, когда латинство было такъ скомпрометтировано полонизмомъ въ глазахъ самихъ католиковъ, и дать какъ можно болѣе простора для живой, дѣятельной пропаганды православія, государство изыскиваетъ для католическихъ жителей Западнаго края способы оставаться въ мирѣ съ латинствомъ, посредствомъ компромисса съ идеей Русской народности, т. е. опорожниваетъ эту идею отъ идеи православія и дѣлаетъ ее какимъ-то безразличнымъ сосудомъ, способнымъ принять всякое содержаніе. Но, какъ мы сказали, православіе есть главная духовно-органическая сила Русской народности, внѣ которой у нея остается весьма мало другихъ притягательныхъ свойствъ, могущихъ ассимилировать себѣ другія народности; такъ напр. у нея нѣтъ того обаянія высшей культуры, которое такъ сильно подчиняетъ Нѣмецкому элементу элементъ Польскій въ Познани.-"-Намъ случилось просматривать догматическое изложеніе римско-католическаго богословія на Рускомъ языкѣ, изготовленное для казенныхъ училищъ Западнорусскаго края. Ученіе о папѣ выражено самымъ безцвѣтнымъ образомъ и всѣ яркія особенности католицизма стушеваны. Весь этотъ трудъ до такой степени лишенъ искренности, что нѣтъ возможности предположить, чтобы какой-либо ксендзъ могъ преподавать латинское законоученіе по этому Русскому руководству иначе какъ для формы,-- и нѣтъ сомнѣнія этотъ ксендзъ на тайной исповѣди, въ бесѣдѣ съ своими учениками, вознаградитъ себя съ избыткомъ за свою вынужденную ложь и лицемѣріе.

Но, возразятъ намъ, если допустить, что Русская народность немыслима внѣ православія, что только тотъ можетъ назваться вполнѣ Русскимъ, кто принадлежитъ къ одной церкви съ Русскимъ народомъ, то не будетъ ли это вопіющей несправедливостью по отношенію къ иновѣрнымъ подданнымъ Россіи, столько разъ доказавшимъ ей свою преданность? Неужели потому отторгать ихъ отъ братства, что они не находятся съ нами въ общеніи церковномъ? Мы вовсе и недумаемъ отторгать ихъ отъ гражданскаго братства, насколько таковое возможно при отсутствіи единства духовнаго. Пусть будутъ они, съ нами наравнѣ, Русскими подданными, пусть пользуются въ равной мѣрѣ полнотою гражданскихъ правъ -- пусть государство не дѣлаетъ между нами и ими никакой разницы, если въ равной степени признаетъ ихъ полезными государству,-- но затѣмъ, при внѣшнемъ безразличіи гражданскаго положенія,-- пусть живетъ -- мы въ этомъ не видимъ никакого худа -- въ общественномъ сознаніи то / внутреннее различіе народностей, которое и теперь, несмотря на всевозможные успѣхи цивилизаціи, зиждется на различіи вѣры. Вопреки всѣмъ видамъ прогресса и теперь, когда мы говоримъ про человѣка, что онъ нашъ, Русскій -- мы хотимъ сказать, что онъ православный; когда же человѣкъ съ нѣмецкой фамиліей желаетъ доказать, что онъ Русскій, онъ главнымъ образомъ напираетъ на то, что онъ православный. Съ особенною гордостью любятъ указывать на этотъ признакъ своей русскости -- наши Русскіе нѣмецкихъ фамилій, наши Фонвизины. Фонменгдены, Розены, Ригельманы, и проч. и пр. и пр. И дѣйствительно, нѣтъ такого мужика, который бы не призналъ ихъ за вполнѣ Русскихъ, какъ скоро онъ знаетъ, что они православные, какъ бы чужестранно ни звучало ихъ имя. Онъ нашъ -- православный, скажетъ про всякаго изъ нихъ Русскій народъ. Онъ не нашъ -- скажетъ онъ про всякаго Голицына, Гагарина, Мартынова, Шувалова, Печерина, отторгшагося съ нимъ отъ единства церковнаго. До какой степени религія есть не только субъективное, личное, но и общественное начало въ жизни Русскаго народа, это доказывается тѣмъ, что связь народности съ вѣроисповѣданіемъ оказываетъ свое могучее дѣйствіе, даже иногда не зависитъ отъ степени личнаго чувства вѣры. Иной православный можетъ быть въ душѣ своей человѣкомъ и не вполнѣ вѣрующимъ, но это уже дѣло его внутренней совѣсти, въ изслѣдованіе которой никто входить не въ правѣ. Все-таки между имъ и народомъ нѣтъ стѣны, нѣтъ внѣшней преграды, онъ стоитъ съ нимъ подъ однимъ духовнымъ знаменемъ,-- признаетъ открыто и оффиціально одно вѣроисповѣданіе. Эта неловкость, ощущаемая каждымъ Русскимъ подданнымъ -- неправославнымъ, въ его отношеніяхъ къ Русскимъ-православнымъ,-- эта необходимость оговорокъ въ извиненіе своего несогласія въ дѣлѣ вѣры, желаніе обойти это различіе,-- все это составляетъ неотъемлемую качественную особенность чувства и идеи Русской народности и могущественнѣйшимъ образомъ содѣйствовало и содѣйствуетъ обрусѣнію Русскихъ иновѣрцевъ, сліянію ихъ воедино съ Русскимъ народомъ -- путемъ единенія въ вѣроисповѣданіи.

Съ нѣкотораго времени до насъ стали доходить изъ Остзейскаго края горькія сѣтованія православныхъ Латышей и православныхъ священниковъ,-- на то положеніе, въ которое поставило ихъ, въ отношеніи къ Нѣмецкому мѣстному населенію лютеранскаго исповѣданія, распоряженіе на счетъ браковъ. Извѣстно, что по правиламъ православной церкви бракъ съ иновѣрцами допускается лишь въ чаяніи, что "мужъ невѣрный святится о женѣ вѣрнѣй" и наоборотъ, и что дѣти отъ этого брака будутъ воспитываться въ православной вѣрѣ. Гражданскими законами установлена была и подписка, которая давалась иновѣрною бранившеюся стороною въ томъ, что е дѣти отъ сего брака будутъ, согласно съ законами государства Россійскаго, крещены и воспитаны въ православіи" (T. X. ст. 67). Въ нынѣшнемъ году это правило было отмѣнено исключительно для Остзейскаго края и для браковъ православныхъ съ лицами евангелическаго исповѣданія; такая отмѣна равносильна разрѣшенію крестить и воспитывать дѣтей отъ браковъ, въ которыхъ одна сторона православная -- не въ православной вѣрѣ,-- и подаетъ поводъ мѣстнымъ протестантскимъ газетамъ къ несовсѣмъ приличнымъ и даже обиднымъ для православныхъ ликованіямъ.-- Не касаясь покуда самаго вопроса, въ какой мѣрѣ право было государство отмѣнить имъ же узаконенное отобраніе подписки при бракахъ, не можемъ не замѣтить, что оно во всякомъ случаѣ, таковою отмѣною, упускаетъ теперь изъ своихъ рукъ могучее средство обрусѣнія, создавшееся, такъ сказать, органически изъ самаго строя Русской жизни;-- наконецъ, поступая логически, оно должно точно также поступить и въ отношеніи къ бракамъ съ лицами католическаго исповѣданія,-- а это едвали можно было бы ему присовѣтовать, въ настоящее время, въ виду тождества Польской народности съ латинствомъ въ Западномъ краѣ.

Въ нашемъ уголовномъ кодексѣ, въ числѣ преступленій, находится и уклоненіе православнаго въ иновѣріе, и совращеніе иновѣрнымъ православнаго въ свою вѣру; послѣднее подвергаетъ виновнаго положительному наказанію со стороны гражданской власти. Мы нисколько не сочувствуемъ этимъ законамъ и желали бы ихъ видѣть исключенными изъ нашего кодекса: совѣсть въ дѣлѣ вѣры должна быть совершенно свободна и удерживать кого-либо въ вѣроисповѣданіи полицейскимъ способомъ -- противно духу Христова ученія. Но нельзя не обратить вниманія на это странное противорѣчіе: съ одной стороны, взрослому воспрещается отступать отъ православія, и иновѣрцу поставляется въ вину, если онъ совратитъ взрослаго; съ другой стороны -- разрѣшается родителямъ обращать въ иновѣріе своихъ дѣтей, лишать ихъ блага православія и стало быть Русской народности -- безъ вѣдома самихъ дѣтей, такъ сказать насильственно, прежде чѣмъ они могутъ заявить свою волю. Если стараться ввести въ это противорѣчіе логику, то слѣдовало бы поступить совершенно наоборотъ: воспретить совращеніе въ иновѣріе малолѣтнихъ и предоставить каждому взрослому поступать въ отношеніи къ вѣрѣ съ полной свободой, по своей совѣсти.

Затѣмъ, обращаясь къ самому вопросу о правѣ государства отбирать подписки, установленныя 67-ю статьею X тома, мы полагаемъ, что само государство имѣетъ на это право только въ такомъ случаѣ, если это требуется правилами церкви. Сколько намъ извѣстно, церковь въ этомъ случаѣ не налагаетъ никакихъ формальныхъ обязательствъ, а кладетъ это на совѣсть православной стороны въ бракѣ и въ этомъ чаяніи разрѣшаетъ вѣнчаніе. Слѣдовательно, государство, отмѣняя гражданское постановленіе, не требуемое церковными правилами, повидимому не становится въ противорѣчіе съ церковью, по крайней мѣрѣ формально. Но нельзя не признать, что въ настоящемъ случаѣ такая мѣра, не истекая изъ общаго духа законодательства, является какой-то исключительною привилегіею для Нѣмцевъ Остзейскаго края и какъ бы поощреніемъ со стороны православной Русской государственной власти -- пропагандѣ протестантства и нѣмецкой національности. Если бы былъ вообще провозглашенъ принципъ свободы въ дѣлѣ вѣры и пропагандѣ Русской народности и православія былъ бы данъ повсюду свободный ходъ, то эта мѣра -- отмѣна 67 статьи -- исходила бы оттуда сама собою. Теперь же, въ виду стѣснительныхъ гражданскихъ постановленій Остзейскаго края, задерживающихъ тамъ всякое распространеніе Русскаго элемента и дѣлающихъ изъ Русскихъ -- неполноправныхъ гражданъ среди полноправныхъ туземцевъ нѣмецкаго происхожденія,-- такая мѣра едвали вполнѣ своевременна и логична и едвали была вызываема какою-либо настоятельною необходимостью. Не забудемъ также, что въ Финляндіи существуетъ мѣстный гражданскій законъ (внесенный и въ нашъ гражданскій кодексъ, ст. 6 И X т.), въ силу котораго дѣти, рождающіяся отъ браковъ православныхъ съ иновѣрцами, должны быть воспитываемы въ той вѣрѣ, къ которой принадлежитъ отецъ: "не допускается на этотъ счетъ никакихъ особенныхъ договоровъ". Если Русское государство дѣлаетъ съ своей стороны уступку Нѣмцамъ-протестантамъ, отмѣняя свой коренной законъ и предоставляя вѣроисповѣданіе дѣтей свободному усмотрѣнію родителей,-- то странно и непонятно, почему же оно терпитъ въ отношеніи къ себѣ, въ одной изъ своихъ областей, существованіе такого стѣснительнаго для православія обязательства?... Нельзя не видѣть во всемъ этомъ,-- независимо отъ весьма понятнаго и сочувственнаго духа либерализма,-- нѣкотораго безразличнаго отношенія къ жизненнѣйшему принципу Русской народности.