Аксаков Иван Сергеевич - Заслуги русской журналистики в вопросе о Западно-Русском крае

Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.

Польскій вопросъ и Западно-Русское дѣло. Еврейскій Вопросъ. 1860--1886

Статьи изъ "Дня", "Москвы", "Москвича" и "Руси"

Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.

Статьи из газеты "День" (1864)

Заслуги русской журналистики въ вопросѣ о Западно-Русскомъ краѣ.

Москва, 26-го сентября 1864 г.

Если въ чемъ-либо и когда-либо Русская журналистика оказала Русской землѣ, Русскому обществу, Русскому народу дѣйствительную, несомнѣнную услугу, такъ это -- кажется намъ -- именно по отношенію къ Западнымъ областямъ Россіи. Здѣсь ея дѣло было чисто и свято; здѣсь она стояла на твердой, незыблемой почвѣ; она обращалась къ самымъ лучшимъ сторонамъ народнаго чувства, она служила выраженіемъ самыхъ честныхъ, самыхъ законныхъ стремленій и требованій народнаго духа. Здѣсь Русская совѣсть могла не знать ни колебаній, ни недоумѣній,-- и главнѣйшимъ, достославнѣйшимъ результатомъ событій прошлаго года было именно усвоеніе этого края Россіи -- въ общественномъ и всенародномъ сознаніи. Край этотъ завоеванъ теперь какъ бы вновь сознательнымъ подвигомъ любви и мысли, и нѣтъ сомнѣнія, что такое завоеваніе несравненно надежнѣе и прочнѣе завоеванія -- мечемъ военачальника или перомъ дипломата.... Совсѣмъ не то видимъ мы -- во время и послѣ Польскаго мятежа 1830--31 года. Съ одной стороны Русская журналистика той эпохи лишена была возможности принимать живое непосредственное участіе въ общественныхъ, современныхъ ей Русскихъ событіяхъ -- "политическаго характера"; съ другой стороны (что отчасти могло быть послѣдствіемъ перваго) -- самый вопросъ не былъ вполнѣ уясненъ

Эти-то новѣйшіе отзывы двухъ-трехъ органовъ Русской періодической печати о сословной и національной борьбѣ въ Западномъ краѣ, и внушаютъ намъ нѣкоторое безпокойство. Разумѣется остальная Русская журналистика останется вѣрна своему прежнему направленію. Она не мало потрудилась въ прошломъ году въ пользу Западно-Русскаго народа и успѣла возбудить къ нему горячее сочувствіе въ Русскомъ обществѣ; она обязана довершить свое дѣло и не давать угасать въ нашихъ лѣнивыхъ душахъ загорѣвшемуся огню братскаго участія и состраданія. Вотъ почему читатели "Дня" и не должны дивиться его частому призывному звону. Дѣло не въ концѣ, а еще въ началѣ. Затрудненія умножаются и задача усложняется съ каждымъ днемъ. Западно-Русскій вопросъ теперь-то именно и вступаетъ въ свой самый трудный фазисъ. Усмирить, напр., мятежъ на Украйнѣ, побить шайки повстанцевъ и т. п, было, по нашему мнѣнію, задачею не мудреною и не хитрою;-- но теперь настаетъ такой періодъ, который потребуетъ отъ насъ самыхъ усиленныхъ тратъ нашей правительственной мудрости, нашей политической способности, вашей общественной силы, нашего патріотизма. Надобно сознаться, что починъ дѣлу былъ для насъ самый благопріятный,-- можно сказать -- даже неожиданный нами. Въ самомъ дѣлѣ, могли ли мы ожидать, что послѣ, нами же поощренной, настойчивой дѣятельности Чарторыйскихъ, Чацкихъ и имъ подобныхъ,-- послѣ того, какъ мы же сами, возвративъ этотъ край изъ Польскаго плѣненія, отдали Русскій народъ въ руки Польскимъ панамъ, въ видѣ распространенія на послѣднихъ -- привилегіи Русскаго помѣщичьяго права, а на первыхъ -- Русской же крѣпостной зависимости,-- могли ли мы ожидать, повторяемъ, что Русскій народъ Сѣверозападныхъ и Югозападныхъ областей, при первомъ покушеніи къ мятежу той части населенія края, которая составляетъ въ немъ дѣйствительную силу -- силу поземельнаго владѣнія, образованности, богатства и знатности -- встанетъ, какъ одинъ человѣкъ, одушевится единымъ чувствомъ -- нераздѣльности своей съ Россіей и преданности своей Русскому правительству? Конечно, эта преданность относится лишь къ той единой верховной Русской власти, которая олицетворяетъ собою для народа Россію;-- эту преданность, можетъ быть, было бы справедливѣе назвать упованіемъ -- неколебимымъ и несокрушимымъ,-- вѣрою -- по истинѣ адамантовою,-- что настанетъ же когда-нибудь время правды для угнетенныхъ, забытыхъ простыхъ Русскихъ людей и въ Западномъ краѣ!

И такъ -- какъ бы вопреки намъ самимъ, Русскій народъ Сѣверозападной и Югозападной Россіи оказался вѣрнымъ и своей народности, и своей вѣрѣ, и Русской власти. Этого мало. Положеніе, имъ принятое, относительно своихъ Польскихъ помѣщиковъ, его твердость предъ всѣми возможными искушеніями и соблазнами, его единодушное, торжественное заявленіе своей неразрывной связи съ Россіею -- подкосило Польскіе замыслы въ самомъ началѣ и облегчило Русскому правительству усмиреніе мятежа. Тутъ не было ничего похожаго на неутралитетъ Польскихъ крестьянъ, на ихъ пассивную вѣрность Русской власти. Напротивъ -- тутъ было дѣятельное, положительное содѣйствіе своимъ -- т. е. Русскимъ солдатамъ и чиновникамъ; тутъ былъ, какъ на Югозападѣ напримѣръ, самостоятельный дружный отпоръ общему врагу Украйны и всей Россіи,-- Польскимъ панамъ,-- отпоръ до того сильный, что по свидѣтельству одного изъ военныхъ высшихъ начальниковъ, напечатанному въ извѣстной бро? шюрѣ, изданной Кіевскимъ университетомъ (это изданіе есть великая заслуга предъ Россіей Кіевскаго ученаго сословія) -- "подавленіе мятежа совершено почти единственно самими крестьянами". Благодаря именно такому образу дѣйствій крестьянъ, относительно ихъ Польскихъ помѣщиковъ, могли мы свидѣтельствовать предъ всѣмъ свѣтомъ, предъ выступившей на насъ дипломатическимъ походомъ Европой, что это край Русскій и Русскій, что это кровь отъ крови нашей, кость отъ костей нашихъ, что отдѣлять его отъ Россіи было бы то же, что рѣзать человѣка по живому тѣлу. Съ какою радостью, съ какою гордостью внимала Россія (и вмѣстѣ съ правительствомъ, разумѣется) этому бранному пробужденію народнаго Русскаго духа на Украйнѣ и на Сѣверозападѣ! какъ ликовала Россія, удостовѣряясь, что привычка къ крѣпостной зависимости не пустила глубокихъ корней въ Русскомъ крестьянствѣ! какъ проснулось во всѣхъ насъ, съ новою, плодотворною свѣжестью, сознаніе своей народности, сознаніе единства Руси!.. Какъ искренно, казалось, рѣшились мы исправиться и нагладить наши ошибки, какъ благодарили мы этихъ крестьянъ за то, что они остались непоколебимыми въ часъ тяжелаго испытанія, какъ спѣшило правительство, съ одобренія всей Россіи, выразить крестьянамъ довѣріе раздачею копій, медалей, устройствомъ военныхъ карауловъ и проч.! Это было отраднѣйшее мгновеніе нашей новѣйшей исторіи! это самая чистая и праведнѣйшая сторона всего этого путанаго, темнаго, какъ фальшивая нота звучащаго, Польскаго вопроса!

Что же сдѣлали мы для того, чтобы заставить Западнорусскій народъ забыть пятивѣковое Польское иго и нашу собственную, слишкомъ полустолѣтнюю несправедливость? упрочили ли мы и съ своей стороны связь насъ соединяющую?.

Западнорусскій народъ сдѣлалъ свое дѣло: сдѣлали ли мы свое? мы, которые любимъ хвалиться прогрессомъ и, осуждая безцеремонно недавнее прошлое, съ гордостью возвѣщаемъ міру, что уроки исторіи не пропали для насъ даромъ? Точно ли не пропали?

Много горя надѣлалъ въ Россіи -- этотъ ненужный, напрасный, Поляками и съ Запада напущенный на васъ страхъ,-- страхъ демократизма и соціализма, такъ ревностно разжигаемый нѣкоторыми публицистами! Съ точки зрѣнія, напр.. Петербургскихъ сотрудниковъ и издателей "Вѣсти", весь Русскій народъ подлежалъ бы непремѣнному остракизму, какъ излюбившій предъ всѣми прочими формами поземельнаго владѣнія -- общину: по крайней мѣрѣ онъ осужденъ у нихъ находиться подъ постояннымъ вѣчнымъ "подозрѣніемъ" во вредныхъ для общественнаго спокойствія, стремленіяхъ! Но чему и кому, спрашивается, обязана Россія своимъ спокойствіемъ, миромъ и тишиною? Чиновникамъ ли, которые первые подвергаются всевозможнымъ, болѣе или менѣе однако же справедливымъ, нападкамъ со стороны газеты "Вѣсть", и начиная съ "Ябеды" не переставали быть мишенью для стрѣлъ юмора и сатиры? Обществу ли, снующемуся по всѣмъ вѣтрамъ дующимъ съ Запада -- изъ Франціи, Германіи, Англіи,-- вѣтрамъ демократическимъ и аристократическимъ, прогрессивнымъ и ретрограднымъ, и т. д. и т. д.? Чему, какъ не консерватизму (въ лучшемъ его значеніи), чему, какъ не мудрости Русскаго народа,-- кому, какъ не Русскому народу, въ тѣсномъ смыслѣ этого слова, обязана Россія и спокойствіемъ общественнымъ, и прочностью своего политическаго зданія, и здоровьемъ своего организма, своею силою и славою? Не этотъ ли народъ, котораго такъ боятся въ Петербургѣ издатели "Вѣсти" и съ нею сочувствующіе -- умѣетъ хранить вѣру въ добро и правду, въ ихъ грядущее торжество, въ слово Спасителя: "претерпѣвый до конца, той спасенъ будетъ"? Не онъ ли, съ величайшимъ тактомъ, рѣдко проявляемымъ нами, людьми образованными, умѣетъ воздерживаться отъ огульныхъ обвиненій существующаго порядка, несмѣшивая злоупотребленія отдѣльныхъ лицъ съ самою системою, съ началомъ,-- строго отличая случайное и временное отъ основнаго и долженствующаго быть? Онъ умѣетъ хранить въ себѣ религіозное чувство и послушаніе церкви, несмотря на недостойное иной разъ поведеніе служителей алтаря,-- на которое такъ любятъ указывать люди нашего общества, въ оправданіе своего безвѣрія; онъ сберегаетъ въ себѣ надежду на правосудіе верховной власти и блюдетъ въ своемъ сердцѣ ея совершеннѣйшій идеалъ, несмотря на случающіеся поборы и всяческія неправды окружающихъ его чиновниковъ. Этого-то верховнаго правосудія голосъ,-- правосудія неразлучнаго въ его понятіяхъ съ идеею любви и милосердія, желалъ бы онъ слышать; отъ него, этого верховнаго судилища, ожидаетъ онъ снисходительнаго разъясненія своихъ тяжкихъ недоразумѣній...

Мы не имѣемъ возможности сообщить нашимъ читателямъ болѣе обстоятельныхъ свѣдѣній о ходѣ крестьянскаго дѣла на Украйнѣ и Бѣлоруссіи,-- мы съ нетерпѣніемъ ожидаемъ результата новыхъ правительственныхъ распоряженій...