Аксаков Иван Сергеевич - В праве ли прибалтийские Немцы протестовать против реформ русского правительства во имя принципа национальности?

Сочиненія И. С. Аксакова.

Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дѣла Россіи. Статьи изъ "Дня", "Москвы" и "Руси". Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860-1886. Томъ шестой

Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887

Въ правѣ ли прибалтійскіе Нѣмцы протестовать противъ реформъ русскаго правительства во имя принципа національности?

"Москва", 23-го сентября 1867 г.

Прославленная защитница прусскихъ интересовъ, нѣмецкая газета русской Императорской Академіи Наукъ, "St. Petersburger Zeitung", та самая, которой корреспонденты, какъ извѣстно вашимъ читателямъ, отправляются на поклоненіе, словно въ Мекку, въ конюшню прусскаго короля и "съ умиленіемъ и признательностію лобызаютъ кобылу его величества, бывшую подъ нимъ въ день сраженія при Садовой" (см. 85-й "Y? "Москвы"),-- объявляетъ намъ нынѣ свое нѣмецкое неблаговоленіе. Наши послѣднія передовыя статьи о прибалтійскихъ губерніяхъ ей не понравились; она недовольна ни нашимъ русскимъ слогомъ, ни еще менѣе содержаніемъ. Въ этихъ статьяхъ, если помнятъ читатели, мы внимательно разобрали корреспонденціи изъ нашихъ прибалтійскихъ городовъ въ двухъ прусскихъ газетахъ, и особенно ту корреспонденцію изъ Риги, въ которой, рядомъ съ извѣстіемъ объ отправленіи депутаціи къ Государю Императору, не только Пруссія, не только вся Германія, но даже вся Европа призывается къ дипломатическому вмѣшательству во внутреннія дѣла Россіи, въ административныя распоряженія русскаго правительства, касающіяся Курляндской, Лифляндской и Эстляндской губерній. Зная, что подобная угроза чужестраннымъ вмѣшательствомъ со стороны русскихъ подданныхъ вызоветъ крикъ негодованія по всей Россіи и можетъ лечь позорнымъ пятномъ на все нѣмецкое населеніе Прибалтійскаго края, мы совѣтовали почтенному рыцарству, а также и почтеннымъ бюргерамъ и литераторамъ, поспѣшить отречься отъ всякой солидарности съ упомянутыми корреспондентами прусскихъ газетъ, и опровергнутъ, разумѣется не на словахъ только, а самымъ дѣломъ, распускаемыя за границей увѣренія о какой-то предположенной въ краѣ цѣлой программѣ противодѣйствіи власти. Мы полагали, что издаваема въ Петербургѣ нѣмецкая газета, созданная правительствомъ преимущественно для русскихъ подданныхъ нѣмецкаго происхожденія, воспользуется случаемъ, чтобы торжественно очистить ихъ отъ всякихъ навѣтовъ, -- не потерпитъ, чтобы даже и тѣнь сомнѣнія пала на честность и вѣрность нѣмецкаго населенія имперіи. Г. Мейеръ, редакторъ и издатель арендуемой ихъ нѣмецкой академической газеты, не воспользовался однакожъ предстоявшимъ ему случаемъ. У него не нашлось ни одного слова осужденія ни возгласамъ прусскихъ газетъ о русскомъ правительствѣ, ни тѣмъ, конечно самозваннымъ, ходатаямъ, которые отъ имени всего Прибалтійскаго края взываютъ къ чужестранцамъ о дипломатической помощи противъ распоряженій русской государственной власти. У него нашлись только слова осужденія намъ, нашему осужденію подобныхъ поступковъ; его негодованіе обрушивается не на тѣхъ, которые, по нашему мнѣнію, компроменттируютъ честь нѣмецкаго населенія, а на насъ, дерзнувшихъ имѣть такое о нихъ мнѣніе и выразить его гласно. Не то раздражаетъ редактора академической газеты, что русскіе подданные нѣмецкаго происхожденія аппеллируютъ на русское правительство къ правительствахъ чужеземнымъ и переносятъ ваше домашнее дѣло на судъ Европы,-- но то, что мы такимъ ихъ образомъ дѣйствій осмѣливаемся быть недовольны. Онъ даже не признаетъ за нами никакого права порицать такой образъ дѣйствій, и полагаетъ, что мы впадаемъ въ логическое противорѣчіе сами съ собой, осуждая въ прибалтійскихъ губерніяхъ такія же національныя стремленія, за которыя прошлою весной чествовали "безъ конца" представителей славянской народности.

Не поможетъ г. Мейеру его ссылка на логику. Нѣтъ никакой логической связи между этими двумя совершенно несходными стремленіями: стремленіемъ славянскихъ племенъ въ славянскихъ земляхъ и стремленіемъ нѣмецкихъ пришельцевъ въ не-нѣмецкомъ краѣ. Въ нашемъ сочувствіи къ Славянамъ мы опираемся не только на наше племенное единство, на вашу родственную и духовную связь, но на высшій, общечеловѣческій принципъ національности. На этомъ принципѣ основывается и право славянской народности. Составляя большинство всего народонаселенія Австрійской имперіи, славянскія племена, каждое порознь, составляютъ въ то же время и большинство и коренное туземное населеніе тѣхъ коронныхъ австрійскихъ областей, гдѣ каждое изъ этихъ племенъ искони обитаетъ и жило полною своею историческою жизнью: это коренное туземное населеніе, это большинство, теперь подавленное, угнетенное меньшинствомъ, вновь предъявляетъ права своей народности на свободное развитіе и самостоятельность. Нѣмецкое же населеніе Прибалтійскаго края не можетъ, въ своихъ притязаніяхъ на исключительное господство, опираться ни на принципъ національности, ни на какое-либо высшее нравственное начало, -- ни на что, кромѣ насилія, кромѣ факта завоеванія. Если оно вздумаетъ, по совѣту "St. Petersburger Zeitung", сослаться на принципъ національности, то подпишетъ само себѣ и всѣмъ своимъ притязаніямъ смертный приговоръ. Мы ничего такъ не желаемъ, какъ именно примѣненія къ Прибалтійскому краю принципа національностей: въ силу этого начала, народность пришлая, народность 200,000 Нѣмцевъ, представляющихъ только 8, а съ натяжкой много-много 10*/е всего народонаселенія. котораго остальные 90ў/0 составляютъ Латыши и Эсты, -- должна уступить народности туземнаго, кореннаго большинства. Что же касается до историческаго нрава на этотъ край, истекающаго изъ факта завоеванія, то этотъ источникъ права упраздняется позднѣйшимъ фактомъ завоеванія, послужившимъ основаніемъ историческому праву Россіи. Наконецъ, чтобы докончить сравненіе между стремленіями славянскихъ племенъ и нѣмецкихъ жителей въ прибалтійской части русскаго государства, напомнимъ, что славянскія требованія суть требованія свободы, одной свободы, для туземнаго славянскаго населенія: въ свободѣ условіе жизни славянской народности,-- ничего другаго не ищутъ Славяне для торжества своей народности, какъ только избавленія отъ насилія чужеземцевъ... Нѣмецкія же требованія въ прибалтійскихъ губерніяхъ суть требованія неволи и рабства для всего многочисленнаго туземнаго населенія: въ порабощеніи туземныхъ племенъ заключается, въ этомъ краѣ, условіе жизни для нѣмецкой народности; только при насиліи, при насильственномъ онѣмеченіи (да еще съ помощью чужихъ внѣшнихъ силъ) возможно торжество нѣмецкой національности.

Напрасно сослался на логику г. редакторъ санктпетербургской нѣмецкой газеты. Впрочемъ, какъ у г. Мейера, такъ и вообще у западныхъ публицистовъ, есть двойная правда и двойная логика: одна про себя и вообще про Западную Европу, другая про Россію, про нашъ русскій обиходъ. Если, по логикѣ г. Мейера, мы, сочувствуя желанію Славянъ освободить свою народность отъ чужеземнаго гнета, обязаны, поэтому, сочувствовать желанію нѣмецкаго меньшинства наложить свой гнетъ на національность чужую, національность большинства въ Прибалтійскомъ краѣ.-- то и его коллеги по нѣмецкой журналистикѣ не уступаютъ ему въ силѣ логическихъ умозаключеній. Такъ недоучившійся статистикѣ его собратъ, въ другой, германской газетѣ съ австрійскимъ направленіемъ, "Allgemeine Zeitung".-- говоримъ "недоучившійся", потому что, по его увѣренію, нѣмецкіе жители прибалтійскихъ провинцій равняются по численности двумъ третямъ населенія края, на томъ вѣроятно основаніи, что 260,000 относится къ 1,700,000 туземцевъ какъ двѣ трети къ цѣлому.... и такъ, сей недоучившійся статистикѣ или даже ариѳметикѣ мужъ идетъ въ своемъ заступничествѣ за прибалтійское рыцарство даже далѣе чѣмъ самъ г. Мейеръ. Оказывается, что признаніе русскаго языка языкомъ оффиціальнымъ, вмѣсто нѣмецкаго, не есть еще самый грозный ударъ для края, гдѣ девяносто частей населенія не говорятъ по-нѣмецки. Есть ударъ еще грознѣе: это введеніе въ прибалтійскія губерніи скораго и праваго суда, т. е. единственной, извѣстной до сихъ поръ человѣчеству, формы судопроизводства, обезпечивающей возможное на землѣ для людей правосудіе, -- другими словами: введете такъ называемаго суда съ присяжными. Нужды нѣтъ, что этого суда добивались и добились всѣ образованнѣйшіе народы Европы, что его благодѣяніемъ осѣняется теперь даже и пространная Россія, что онъ составляетъ славу нашего времени и по истинѣ можетъ назваться самимъ лучшимъ стяжаніемъ европейской цивилизаціи,-- нужды нѣтъ: онъ не долженъ быть вводимъ, этотъ порядокъ, именно въ тотъ уголокъ Европы, который такъ кичится превосходствомъ своей образованности, своей цивилизаціи предъ варварскою Россіей, который, по словамъ статскаго совѣтника Беркгольца, издающаго въ Ригѣ "Baltische Monatsschrift", есть ни болѣе ни менѣе какъ "открытыя ворота для передачи культуры и могучихъ силъ знанія изъ Германіи въ Россію!" Господа культуртрегеры Прибалтійскаго края вопіютъ отъ ужаса при одномъ слухѣ о новомъ судѣ, о подчиненіи ихъ такому, неизбѣжному теперь, жизненному условію европейской культуры! Главное преступленіе Россіи въ томъ и состоитъ, что она предлагаетъ распространить и на своихъ подданныхъ трехъ прибалтійскихъ губерній спасительное дѣйствіе праваго суда въ той формѣ, въ которой оно существуетъ и во Франціи, и въ Германіи, и во внутреннихъ областяхъ Россіи! "Дѣло идетъ теперь,-- восклицаетъ довольно безстыдно аугсбургская газета,-- объ уничтоженіи старой важной привилегіи, за которую рыцарство до сихъ поръ упорно держалось и которую вырвать будетъ стоить упорнаго боя: эта привилегія заключается въ томъ, что балтійскій дворянинъ можетъ быть судимъ только себѣ подобными. Императоръ Николай уже пробовалъ было ее упразднить, но долженъ былъ отъ того отказаться".

Мы не знаемъ, когда Императоръ Николай пытался отмѣнить эту привилегію, и не думаемъ, чтобы балтійское рыцарство, еслибы только покойный Государь въ самомъ дѣлѣ повелѣлъ такую отмѣну, могло его заставить отказаться отъ принятаго однажды рѣшенія, но не въ этомъ дѣло. Судиться себѣ подобными составляло право и русскаго дворянства, но конечно нѣтъ ни одного, сколько-нибудь просвѣщеннаго дворянина въ Россіи, который бы не привѣтствовалъ всѣмъ сердцемъ судебной реформы, которому пришло бы въ голову отстаивать такое безобразное сословное право. Судъ долженъ быть одинъ, общій, равный для всѣхъ, невзирая ни на лица, ни на сословія,-- таково единое истинное, общечеловѣческое начало суда, признанное теперь всѣми народами, причастными христіанской цивилизаціи; элементъ общественной совѣсти, вводимый въ правосудіе, можетъ быть выраженъ участіемъ въ судѣ, въ качествѣ присяжныхъ, лишь представителей всего общества, всѣхъ его классовъ, безъ различія сословій или происхожденія. Но прибалтійское дворянство, по словамъ корреспондента, противится судебной реформѣ, и очевидно потому, что оно знаетъ за собой грѣхъ, при которомъ правый судъ оказывается неудобнымъ. Этотъ грѣхъ заключается именно въ историческихъ и экономическихъ, до сихъ поръ дѣйствительныхъ и живучихъ отношеніяхъ завоевателей Нѣмцевъ къ порабощенному туземному населенію. Какимъ же образомъ допуститъ благородное прибалтійское дворянство участіе Латышей и Эстовъ въ судѣ, въ качествѣ присяжныхъ, наравнѣ съ собою, когда вся внутренняя политика нѣмецкаго населенія къ тому направлялась и направляется, чтобы не допускать покоренный ими народъ не только до равноправности, но даже до юридическаго равенства съ дворянствомъ передъ судомъ. Да и какой же смыслъ могутъ имѣть тогда, при равноправности, тѣ привилегіи, которыми препоясано нѣмецкое населеніе, и которыми препоясанное, только и можетъ оно, ничтожное меньшинство, удерживать свое господство надъ массами чуждаго ему и непріязненнаго населенія?

Такъ вотъ каковы наши вины предъ прибалтійскими Нѣмцами и передъ всею, приглашаемою ими на судъ, Германіей. Мы -- варвары, а они -- просвѣтители; у насъ дикость, а у нихъ цивилизація. Но въ чемъ заключаются блага цивилизаціи, въ чемъ состоитъ ея послѣднее слово? Не въ признаніи ли права туземной національности на свободное развитіе? Не въ уничтоженіи ли средневѣковыхъ сословныхъ, цеховыхъ и иныхъ привилегій, правъ и преимуществъ, которыми стѣснялось до послѣднихъ временъ развитіе человѣчества, и которыя пали теперь во всей Европѣ? Не въ юридической ли равноправности всѣхъ гражданъ, безъ посягательства, конечно, на то свободное, естественное неравенство и разнообразіе общественнаго положенія, которое создаетъ я безпрестанно видоизмѣняетъ жизнь? Не въ болѣе ли правильномъ распредѣленіи поземельной собственности задача, мирное разрѣшеніе которой такъ желанно и такъ озабочиваетъ Европу? Не въ обезпеченіи ли благосостоянія низшихъ классовъ, въ отвращеніи страшныхъ золъ пролетаріата и пауперизма? Не въ установленіи ли повсюду лучшихъ способовъ возможнаго для человѣковъ правосудія?...

Россія, эта варварская Россія, призываетъ Прибалтійскій край къ признанію національныхъ правъ туземнаго населенія, составляющаго большинство въ краѣ и въ теченіи шести вѣковъ протестующаго противъ насильственнаго онѣмеченія.... Цивилизованные Нѣмцы противятся.

Россія, непросвѣщенная, темная Россія, требуетъ для края свободы промысловъ, свободы торговли, свободы гражданской жизни, стѣсняемой теперь въ краѣ всяческими средневѣковыми заставами и перегородками, свободы если не въ той мѣрѣ, какъ она существуетъ въ просвѣщенной Европѣ, то хоть въ той, въ какой ею пользуются прочіе русскіе подданные.... Гордые своею культурой Нѣмцы противятся.

Россія, даровавшая недавно десяткамъ милліоновъ своихъ подданныхъ значительныя гражданскія права, уничтожившая юридическія преграды къ сліянію сословій, предлагаетъ благо юридической равноправности, даже еще не самой широкой, остальнымъ двумъ милліонамъ своихъ подданныхъ Курляндіи, Лифляндіи и Эстляндіи.... Подданные изъ Нѣмцевъ хотятъ имѣть гражданскія права только для себя, а уравнять съ Нѣмцами Латышей и Эстовъ противятся.

Россія, надѣлившая тридцать милліоновъ сельскаго населенія землею, обезпечившая ихъ относительное благосостояніе, разрѣшившая у себя соціальную задачу, тяготѣющую черною тучей надъ остальною Европой, отвратившая отъ себя злую опасность пролетаріата и пауперизма,-- Россія, совершившая крестьянскую и поземельную реформу въ 60-ти своихъ губерніяхъ, остановила могучій потокъ преобразованія у самого порога трехъ прибалтійскихъ губерній -- единственныхъ, оставшихся непричастными тому благу, о которомъ живъ и радуется весь русскій народъ, моля Бога за Освободителя.... Нѣмецкое рыцарство, считающее себя просвѣтителемъ и учителемъ и носителемъ цивилизаціи въ тираннической и деспотической Россіи,-- нѣмецкіе либералы не только противятся, но приходятъ въ ярость при одной мысли объ обезпеченіи крестьянъ землею.

Россія несетъ Прибалтійскому краю скорый и правый судъ.... Представители Европы -- Нѣмцы Прибалтійскаго края бьютъ въ набатъ и зовутъ Европу на помощь...

На чьей сторонѣ варварство, рабство и тьма, и на чьей сторонѣ преимущество свободы и свѣта?...