Аксаков Иван Сергеевич - По поводу статьи "Северной Почты" об отношении русской печати к прибалтийскому вопросу

Сочиненія И. С. Аксакова.

Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дѣла Россіи. Статьи изъ "Дня", "Москвы" и "Руси". Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860-1886. Томъ шестой

Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887

По поводу статьи "Сѣверной Почты" объ отношеніи русской печати къ прибалтійскому вопросу.

"Москва", 14-го ноября 1867 г.

Наконецъ оффиціальный органъ министерства внутреннихъ дѣлъ, доселѣ воздерживавшійся отъ всякаго участія въ полемикѣ по дѣламъ Прибалтійскаго края, выступилъ на арену спора и положилъ на вѣсы свое полновѣсное оффиціальное слово. Мы дорожимъ всякимъ разъясненіемъ правительственной мысли и потому придаемъ особенную важность статьѣ "Сѣверной Почты" (которую и перепечатываемъ ниже). Правда, статья помѣщена въ отдѣлѣ неоффиціальномъ, но тѣмъ не менѣе я по формѣ, и по тону, и по содержанію -- ея характеръ вполнѣ оффиціальный; она говоритъ отъ имени правительства, и авторѣ ея ублажаетъ и угрожаетъ какъ власть имущій. Мы давно ожидали появленія подобной статьи. Она была нужна -- въ виду тѣхъ клеветъ, которыя, какъ изъ рога изобилія, сыпались на Россію и русское правительство, изъ газетнаго скарба германской прессы, въ формѣ корреспонденцій изъ Риги, изъ Митавы, изъ "deutschen Ostsee-Provinzen", или въ формѣ руководящихъ и особыхъ статей. Какъ ни друженъ былъ отпоръ русской журналистики такому, не то что походу, но натиску заграничной печати, безбоязненно посягавшей на русскую народную и государственную честь и нагло возвѣщавшей, что она является на смѣну умолкшихъ прибалтійскихъ газетъ,-- этотъ отпоръ нашей журналистики не могъ оказывать надлежащаго своего дѣйствія, именно при молчаніи ея оффиціальныхъ органовъ. Германскія періодическія изданія, пользуясь этимъ молчаніемъ, наперерывъ старались доказать, что русскія газеты находятся въ противорѣчіи съ правительственнымъ воззрѣніемъ на дѣло, а русскія гавоты, съ своей стороны, были дѣйствительно поставлены въ неловкое положеніе распоряженіемъ цензурнаго вѣдомства относительно прибалтійской печати,-- распоряженіемъ, которое такъ искусно умѣла эксплуатировать, къ своей выгодѣ, германская пресса.

Нѣтъ сомнѣнія, что и теперь статья "Сѣверной почты" подвергается за границей, да даже и у насъ дома, всевозможнымъ превратнымъ истолкованіямъ,-- именно какъ статья направленная будто бы противъ русской печати. Не знаемъ, что по своему обыкновенію, будутъ читать наши противники между строкъ, но, читая самыя строки, мы убѣждаемся только въ томъ, что статья оффиціальнаго органа министерства внутреннихъ дѣлъ является какъ бы въ подтвержденіе и оправданіе мыслей и положеній, высказанныхъ русскою печатью. По крайней мѣрѣ "Москва" да, кажется, и "Московскія Вѣдомости" постоянно старались освободить "прибалтійскій вопросъ" отъ той посторонней и зловредной примѣси, которую привносили въ него нѣкоторые неумѣренные ревнители германской національности, да и самый вопросъ низвести съ пьедестала не только вопроса европейскаго, на который пытались его поставить корреспонденты изъ прибалтійскихъ губерній въ германскихъ газетахъ, но и вообще "вопроса". Мы съ своей стороны даже никогда не жаловали въ чинъ "вопроса" то несомнѣнное право, на которомъ основывались послѣднія мудрыя правительственныя распоряженія относительно этого края, и тѣ немудреные способы примѣненій къ дѣлу этихъ распоряженій,-- способы, для успѣха которыхъ достаточно было простой покорности и повиновенія со стороны вѣрнаго и преданнаго населенія. Совершенно основательно говоритъ "Сѣверная Почта", что "неправильная постановка вопросовъ затемняетъ ихъ истинное значеніе". Мы постоянно ратовали противъ такой неправильной постановки вопросовъ прибалтійскою и германскою прессой, которая, къ сожалѣнію, съ упорной неправильностью представляетъ Прибалтійскій край вполнѣ принадлежащимъ германской національности и упускаетъ изъ виду 1,700,000 кореннаго, туземнаго, не германскаго племени на 130,000 жителей нѣмецкаго происхожденія: понятно, что, внѣ этихъ существенныхъ данныхъ, постановка вопросовъ и не можетъ быти иною какъ "неправильною", употребляя выраженіе "Сѣверной Почты". "Невѣрная оцѣнка,-- продолжаетъ далѣе газета министерства внутреннихъ дѣлъ,-- правительственныхъ распоряженій измѣняетъ ихъ смыслъ и возбуждаетъ недоразумѣнія насчетъ его дальнѣйшихъ видовъ". Эти слова служатъ прямымъ и строгимъ обличеніемъ той невѣрной оцѣнки, какую нашло себѣ въ заграничной печати и въ ея корреспонденціяхъ изъ прибалтійскихъ губерній высочайше утвержденное положеніе комитета министровъ 1 іюня. Въ самомъ дѣлѣ, не читаемъ ли мы въ "Allgemeine Zeitung" (см. No 163 "Москвы"), что это положеніе 1 іюня "есть такое, такое нарушеніе правъ, предъ которымъ остановился даже, ни предъ чѣмъ не останавливавшійся, покойный императоръ Николай"?

Не утверждаетъ ли эта газета, что самая русская рѣчь русскаго Государя въ Ригѣ равнозначительна "уничтоженію нѣмецкаго языка, какъ гарантированнаго права"? Не обвиваетъ ли прибалтійскій корреспондентъ "Bromberger Zeitung" учрежденіе русской гимназіи и введеніе русскаго языка, какъ обязательнаго въ казенныхъ заведеніяхъ, такою мѣрой, которая (см. No 159 "Москвы") die heiligsten Menschenrechte mit Fаssen tritt (попираетъ ногами священнѣйшія права человѣчества)? Именно такого рода "невѣрная оцѣнка",-- исчисляемъ строгія обличительныя выраженія "Сѣверной Почты",-- "возбужденіе неосновательныхъ подозрѣній", "ошибочныя опасенія насчетъ цѣлаго ряда принудительныхъ мѣръ, будто бы предназначенныхъ къ окончательному устраненію всѣхъ мѣстныхъ особенностей",-- именно все это и вызвало, наконецъ, дружный отпоръ со стороны нѣкоторыхъ органовъ русской печати. Оффиціальная газета министерства внутреннихъ дѣлъ такъ вѣрно и мѣтко охарактеризовала всю ту агитацію, которая производилась иностранною журналистикой, съ помощью цѣлой фаланги корреспондентовъ, принадлежащихъ, вѣроятно, къ какой-нибудь партіи ультрагерманскихъ націоналовъ въ прибалтійскихъ губерніяхъ, что уже по одному этому мы должны признать статью "Сѣверной Почты" направленною почти исключительно противъ нерусской печати. Ничего подобнаго не встрѣчали мы въ русскихъ газетахъ. По крайней мѣрѣ "Москва" съ своей стороны не только никогда не домогалась окончательнаго устраненія, какъ выражается "Сѣверная Почта", "мѣстныхъ особенностей края", свойства историческаго, этнографическаго и вѣроисповѣднаго, "въ составѣ его населенія",-- но напротивъ всегда признавала, вмѣстѣ съ органомъ министерства внутреннихъ дѣлъ, законность этихъ мѣстныхъ особенностей, какъ скоро онѣ не нарушаютъ государственнаго единства и не вредны государственнымъ интересамъ. Именно на этомъ основаніи и отстаивала "Москва", между прочимъ, право этихъ "мѣстныхъ особенностей" за Латышами и Эстами -- противъ покушенія стереть эти "особенности" насильственною германизаціей. Надѣемся, что "Сѣверная Почта" отдастъ намъ, въ этомъ отношеніи, полную справедливость. Никогда также "Москва" не стремилась (выписываемъ подлинныя слова правительственной газеты о тѣхъ опасеніяхъ, которыя распространились въ Прибалтійскомъ краѣ), никогда, повторяемъ, "Москва" не стремилась къ стѣсненію "гарантированной закономъ свободы протестантскаго вѣроисповѣданія", и только выражала желаніе, чтобы точно также не подвергалась стѣсненію гарантированная закономъ свобода вѣроисповѣданія православнаго. Никогда также "Москва" не проповѣдывала "удаленія нѣмецкаго языка даже изъ тѣхъ предѣловъ, въ которыхъ онъ соотвѣтствуетъ нуждамъ и законнымъ правамъ мѣстнаго населенія и не нарушаетъ общихъ условій государственнаго единства". Выраженное здѣсь "Сѣверною Почтой" признаніе, за нѣмецкою частью населенія, права на національный ея языкъ въ извѣстныхъ предѣлахъ, имѣетъ въ своемъ основаніи такое либеральное и гуманное начало, съ которымъ мы не только сочувствуемъ, во котораго постоянно держались во всѣхъ статьяхъ по дѣламъ Прибалтійскаго края. Точка зрѣнія "Сѣверной Почты" открываетъ широкіе горизонты во всѣ стороны. Становясь на эту точку, постановленную оффиціальнымъ органомъ министерства внутреннихъ дѣлъ, мы не можемъ, съ одной стороны, не признать правъ нѣмецкаго языка, съ другой стороны точно также не признать и правъ не только латышскаго и эстскаго населенія на ихъ мѣстныя нарѣчія, но даже и русскаго населенія на употребленіе русскаго языка. Руководствуясь тою же точкой зрѣнія, мы постоянно противились, выражаясь словами "Сѣверной Почты", удаленію этихъ нарѣчій и русскаго языка "изъ тѣхъ предѣловъ, въ которыхъ они соотвѣтствуютъ нуждамъ и законнымъ правамъ мѣстныхъ населеній и не нарушаютъ условій государственнаго единства". Въ силу именно того начала, которое такъ высоко вознесено "Сѣверною Почтой", отстаивали мы права семи осьмыхъ всего населенія въ Нарвѣ, чисто-русскихъ по происхожденію, не понимающихъ по-нѣмецки ни, слова, но приневоленныхъ судиться на языкѣ одной осьмой населенія, т. е. по-нѣмецки. Безъ сомнѣнія, не "Сѣверная Почта", такъ вѣрно установившая точку зрѣнія на вопросъ о правахъ языка, станетъ отрицать, что нуждамъ русскаго населенія въ Нарвѣ соотвѣтствуетъ языкъ русскій, и что признаніе за русскимъ языкомъ его правъ въ Нарвѣ не нарушаетъ условій русскаго государственнаго единства.

Повторяемъ, намъ было особенно пріятно встрѣтить въ "Сѣверной Почтѣ" мысль, которую мы такъ часто и на разные лады развивали въ нашей газетѣ. "Правительство,-- говоритъ оффиціальный органъ,-- не стремится къ принудительному сглаживанію всѣхъ оттѣнковъ и не имѣетъ въ виду безразличнаго уничтоженія всѣхъ особенностей края"; требуя отъ прибалтійскихъ губерній безусловнаго подчиненія началахъ государственнаго единства, оно принимаетъ въ соображеніе эти особеннности и оттѣнки и пр. Мы всегда утверждали, что единство не значитъ единообразіе, и разнообразіе жизни не исключаетъ государственнаго единства. Въ 144 No "Москвы" мы именно говорили, что, въ силу послѣднихъ распоряженій правительства, прибалтійскимъ губерніяхъ предстоитъ "признать русскій языкъ языкомъ государственнымъ, общимъ для всѣхъ народностей края, при сохраненіи и за большинствомъ и за меньшинствомъ полной свободы своей народности въ частной и даже общественной жизни, напр. въ литературѣ, въ своихъ, на собственный счетъ содержимыхъ, школахъ и т. д. и т. д." Кажется, ясно и опредѣлительно. Въ то же время мы энергически возставали противъ притязанія одной части населенія, и именно нѣмецкой, принудительными мѣрами сгладить всѣ оттѣнки и особенности остальныхъ частей населенія и подвести ихъ подъ одинъ общій уровень германской національности. Органъ министерства внутреннихъ дѣлъ не можетъ, не впадая въ противорѣчіе съ самимъ собою, осудить нашъ отпоръ подобнымъ стремленіямъ. Начала, высказанныя имъ въ статьѣ, обязываютъ его, напротивъ, присоединиться къ нашему мнѣнію.

Въ этомъ же смыслѣ говорила, впрочемъ, и нея русская журналистика. Никогда ни намъ, ни нашимъ собратамъ по журналистикѣ, да и никому изъ Русскихъ -- не приходило въ голову русить почтенныхъ бароновъ,бюргеровъ и литератовъ и все стотридцатитысячное нѣмецкое населеніе Прибалтійскаго края. Но не желая русить лицъ нѣмецкаго происхожденія, мы не можемъ сочувствовать желанію нѣкоторыхъ германофиловъ: нѣмечить Русскихъ, поселенныхъ въ краѣ и въ городѣ Нарвѣ, нѣмечить и милліонъ семьсотъ тысячъ не-нѣмецкаго туземнаго, кореннаго населенія. Смѣемъ думать, что такому желанію не можетъ сочувствовать и "Сѣверная Почта"; мало того, основываясь на благородномъ нерасположеніи къ принудительности и, выраженномъ органомъ министерства внутреннихъ дѣлъ, мы несомнѣнно увѣрены, что онъ признаетъ всю справедливость нашего литературнаго протеста противъ "насильственнаго онѣмеченія не-нѣмецкаго населенія края" (No 136).

Намъ вполнѣ и вполнѣ сочувственно осужденіе, произнесенное "Сѣверною Почтой", раздражительности полемики и крайности взглядовъ и направленій, при этомъ обнаруженныхъ. Нельзя не согласиться съ этою вѣрною оцѣнкой полемическихъ пріемовъ и мнѣній нѣмецкихъ газетъ, какъ прибалтійскихъ, такъ и нѣмецкихъ, потому что только къ нимъ, а не къ русскимъ газетамъ, можетъ относиться упрекъ "Сѣверной Почты". Какъ же иначе какъ не крайностью взгляда можно объяснить, и чему иному какъ не раздражительности надо приписать тѣ выраженія, которыя мы привели выше изъ прибалтійскихъ корреспонденцій въ заграничныхъ газетахъ, равно какъ названіе русской правительственной политики brutale Nivellirungspolitik и т. п.? Мы могли бы привести нѣсколько десятковъ примѣровъ подобныхъ отзывовъ заграничной печати и ея прибалтійскихъ корреспондентовъ, но не желаемъ раздражать этимъ напоминаніемъ народное чувство нашихъ читателей. Скажемъ только, что не русская журналистика была зачинщицею въ этой полемикѣ; напротивъ она находилась въ положеніи оборонительномъ и не могла, не считала даже себя въ правѣ -- молчать и не вступаться за оскорбленную, оклеветанную честь русскаго народа и государства: Если въ нѣкоторыхъ русскихъ газетахъ и вырывались изрѣдка, въ жару отпора разнымъ неприличнымъ выходкамъ, и рѣзкія выраженія, то они находили себѣ осужденіе и противувѣсъ въ другихъ органахъ русской печати. Мы съ своей стороны всегда признавали такое положеніе спора прискорбнымъ. "Дѣло зашло далеко,-- писали мы въ 159 No,-- мы истинно о томъ сожалѣемъ, но оно еще поправимо, если успѣютъ образумиться во-время неистовые фанатики германскаго единства въ средѣ нѣмецкаго прибалтійскаго населенія: надо же думать, что есть въ этомъ населеніи и здоровые элементы".

Оффиціальный органъ министерства внутреннихъ дѣлъ считаетъ необходимымъ вновь сдѣлать гласнымъ убѣжденіе правительства въ чувствахъ преданности престолу и отечеству нѣмецкаго населенія Прибалтійскаго края, столь часто запечатлѣнныхъ кровью на полѣ брани и пр. Позволимъ себѣ замѣтить, что эти строки -- только слабое отраженіе той же самой мысли, которая столько разъ и несравненно сильнѣе была выражена на страницахъ е Московскихъ Вѣдомостей" и "Москвы", да кажется и прочихъ русскихъ періодическихъ изданій. "Мы никогда не дерзнемъ наводить хоть сомнѣнія,-- писали мы въ 144 No,-- на вѣрноподданническую доблесть нѣмецкаго населенія: слишкомъ много у насъ Нѣмцевъ, послужившихъ Россіи вѣрой и правдой, отдавшихъ за нее душу, пролившихъ за нее кровь, -- Нѣмцевъ, которыхъ имена стали народными именами и въ Россіи". Поэтому-то мы, оберегая ихъ честь и въ предупрежденіе неправильныхъ навѣтовъ, и приглашали ихъ отречься отъ всякой солидарности съ тою партіей фанатиковъ германской національности, которая сочла нужнымъ апеллировать на русское правительство къ германской власти, призывать ея дипломатическое вмѣшательство, агитировать общественное мнѣніе въ Европѣ, и въ дѣйствіяхъ которой намъ трудно было бы усмотрѣть доказательства особенной преданности Россіи".

Такимъ образомъ, разобравъ внимательно статью оффиціальнаго органа министерства внутреннихъ дѣлъ, мы погрѣшили бы и противъ логики и противъ фактической истины, еслибы сочли эту статью осужденіемъ тѣхъ началъ, которыхъ держалась русская печать въ полемикѣ по дѣламъ Прибалтійскаго края. Напротивъ, всѣ основныя положенія статьи, въ логическихъ своихъ выводахъ, могутъ служить только подтвержденіемъ и оправданіемъ взглядовъ нашей же журналистики, за исключеніемъ какихъ-нибудь рѣдкихъ и случайныхъ ея уклоненій во внѣшнихъ формахъ полемики, уклоненій, вызванныхъ такими же уклоненіями враждебной печати. "Сѣверная Почта" справедливо осуждаетъ "возбужденіе племенной непріязни, усиліе возстановить одинъ классъ общества противъ другаго или одну часть населенія противъ другой" и г. п., и справедливо считаетъ "послѣдствія такого направленія вредными". Мы вполнѣ раздѣляемъ мнѣніе оффиціальной газеты. Мы позволимъ себѣ только замѣтить, что такое вредное направленіе исходитъ не изъ литературы, а изъ жизни, и хотя "Сѣверная Почта" полагаетъ возможнымъ упразднить его помощью закона 6 апрѣля о печати, однакожь едвали оно можетъ быть устранено иначе какъ устраненіемъ самихъ тѣхъ жизненныхъ условій, которыя производятъ эти прискорбныя столкновенія непріязни племенной и сословной.

Полагаемъ, что только дополнимъ мысль "Сѣверной Почты" слѣдующимъ общимъ выводомъ:

Никакого "балтійскаго вопроса" не существуетъ. Не существуетъ ни вражды, ни ненависти въ русскомъ обществѣ къ людямъ нѣмецкаго происхожденія, ни стремленія къ нивеллировкѣ или сглаживанію всѣхъ живыхъ оттѣнковъ и особенностей незначительной нѣмецкой части прибалтійскаго населенія. Мысль о насильственномъ ста тридцати тысячъ жителей нѣмецкаго происхожденія выдумана не Русскими, порождена страхомъ нѣкоторыхъ нѣмецкихъ корпорацій, которыхъ стремленія дѣйствительно достойны всякого осужденія, и которыхъ мы не смѣшиваемъ съ здоровымъ, честнымъ и полезнымъ для Россіи элементомъ нѣмецкаго населенія. Но дѣло вовсе не о какихъ-нибудь 130,000 Нѣмцахъ, составляющихъ только одну десятую часть всѣхъ жителей края, а о 1,700,000 не-Нѣмцевъ, Латышей и Эстовъ, составляющихъ девять десятыхъ жителей края. Бесь вопросъ, и вопросъ серьезный, котораго государственное значеніе "Сѣверная Почта" не можетъ не оцѣнить,-- о будущности этихъ девяти десятыхъ всего населенія. Вопросъ въ томъ: стать ли этимъ 1,700,000 не-нѣмецкихъ жителей -- Нѣмцами, или же Русскими, съ сохраненіемъ, въ послѣднемъ случаѣ, даже своихъ племенныхъ особенностей? Теперь они стоятъ на перепутьи; теперь, покуда, они не-Нѣмцы и Нѣмцами быть не желаютъ, а тянутъ всѣхъ сердцемъ къ Россіи. Настоящая историческая минута важна: она рѣшаетъ ихъ судьбу. Спрашивается: слѣдуетъ ли допустить теперь полную свободу германизаціи этихъ девяти десятыхъ всего населенія, или слѣдуетъ заботиться объ извѣстной степени ихъ обрусѣнія? Если допустить полную германизацію этихъ 1,700,000 жителей, то Прибалтійскій край,-- теперь, по своему населенію, вовсе не нѣмецкій,-- станетъ сплошнымъ нѣмецкимъ или германскимъ краемъ, а ставши таковымъ, силою исторической логики и по естественному закону національнаго взаимнаго притяженія, не можетъ онъ современемъ не стать и частью Германіи. Это просто какъ дважды два четыре и ясно какъ Божій день. Мы ставимъ вопросъ безъ всякаго раздраженія, и думаемъ, что ни "Сѣверная Почта", ни тѣ доблестные Нѣмцы, которые такъ ревностно подвизались и подвизаются на русскомъ служебномъ поприщѣ и которые такъ преданы русскому государству, не пожелаютъ этому вопросу разрѣшенія вреднаго интересамъ русскаго государства. А если не желаютъ, то этимъ самымъ не признаютъ ли они за правительствомъ обязанности стремиться къ разрѣшенію благопріятному и, слѣдовательно, въ виду именно этой цѣли -- направлять и правительственную дѣятельность въ Прибалтійскомъ краѣ?...