Аксаков Иван Сергеевич - Угрозы немецких журналов во поводу отмены некоторых привилегий Остзейского края

Сочиненія И. С. Аксакова.

Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дѣла Россіи. Статьи изъ "Дня", "Москвы" и "Руси". Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860-1886. Томъ шестой

Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887

Угрозы н&#1123;мецкихъ журналовъ во поводу отмѣны нѣкоторыхъ привилегій Остзейскаго края.

"Москва", 14-го сентября 1867 г.

"Die zu allen Zeiten bewiesene unershättliche Loyalität der deutschen Bevölkerung der Ostsee-Provinzen -- доказанная во всѣ времена неколебимая вѣрность (присягѣ) нѣмецкаго населенія остзейскихъ провинцій," -- такъ выражается адвокатъ нѣмецкаго языка въ своей корреспонденціи, помѣщенной въ прусской газетѣ "Ostsee-Zeitung", грозитъ, по словамъ того же корреспондента, тѣмъ, что если оно, вышереченное и надѣленное такими качествами населеніе "обманется въ своей надеждѣ добиться отмѣны указа (о русскомъ языкѣ), то сей указъ сдѣлается неизсякаемымъ источникомъ недовольства и внутренняго броженія въ столь вѣрныхъ доселѣ остзейскихъ провинціяхъ, и русское правительство можетъ быть убѣждено, что оно будетъ имѣть противъ себя весь нѣмецкій народъ въ этой борьбѣ своей противъ торжественно утвержденныхъ правъ, и потеряетъ всякое къ себѣ сочувствіе"... Вотъ какъ рекомендуетъ корреспондентъ вѣрность населенія культуртрегеровъ Россіи! Мы бы не придавали никакой важности подобной клеветѣ на благородное сословіе остзейскихъ рыцарей, также и горожанъ, еслибъ она представлялась фактомъ исключительнымъ, одиночнымъ; но, къ сожалѣнію, такія угрозы сдѣлались чѣмъ-то въ родѣ mot d'ordre, условнымъ кличемъ, одновременно подъятымъ во многихъ нѣмецкихъ газетахъ, въ формѣ писемъ изъ прибалтійскихъ губерній. Такъ берлинская rasera "Bank-und Handeiszeituug (Beilage, No 255) прямо говоритъ, что корреспонденціи оттуда изливаются въ горькихъ жалобахъ на обрусеніе края, и приводитъ изъ нихъ одну, полученную изъ Риги, которая будетъ тономъ повыше корреспонденціи газеты "Ostee-Zeitung," и доходитъ, въ своемъ нѣмецкомъ патріотизмѣ, чуть не до политическаго предательства. Не мѣшало бы благородному рыцарству, столь справедливо хвалящемуся своею вѣрностью и честностью, сдерживать пылъ своихъ адвокатовъ и не дозволять имъ опорочивать свою добрую гражданскую славу: мы увѣрены, что прибалтійскія нѣмецкія газеты поспѣшатъ отречься отъ всякой солидарности съ тѣми аппелляціями, которыя отъ имени нѣмецкаго прибалтійскаго населенія печатаются и оглашаются въ заграничной журналистикѣ,-- а отрекаться есть отъ чего: пусть судятъ сами читатели:

"Судя по настроенію,-- говоритъ рижскій корреспондентъ газеты "Bank-und Handelszeitung",-- которое обнаруживается въ нѣмецкомъ населеніи края по поводу покушенія, направленнаго на самую внутреннюю сторону его бытія, оно, это населеніе, твердо рѣшилось защищать свои утвержденныя грамотами права до послѣдней крайности (bis aufs Aeusserste) и не отступать ни отъ какихъ жертвъ, требуемыхъ такою защитой. Оно начнетъ этотъ бой тѣмъ охотнѣе и тѣмъ большее выкажетъ въ немъ мужество, что ему вѣдомо, что симпатіи всей Германіи, даже всего цивилизованнаго міра, на его сторонѣ, и что они (Германія и цивилизованный міръ) поддержатъ его (нѣмецкое населеніе русскихъ прибалтійскихъ губерній) не только нравственно, но и дипломатическимъ путемъ (im diplomatischen Wege)". Правда, вслѣдъ затѣмъ идетъ у корреспондента такая фраза, что нѣмецкое населеніе не покинетъ законнаго, "легальнаго" пути, и полагаетъ поэтому послать депутацію, о которой мы уже упомянули во вчерашнемъ No,-- но хорошо же это понятіе о легальности, совмѣщаю* щееся съ призывомъ чужеземнаго дипломатическаго вмѣшательства! Въ выгодномъ же свѣтѣ является эта депутація, еще не прибывшая, но уже предпославшая себѣ оскорбительныя для русской государственной и народной чести угрозы, уже заручившаяся или постаравшаяся заручиться поддержкой иностранныхъ кабинетовъ! Въ томъ ли состоитъ честность и преданность или нѣмецкая непоколебимая Loyalität, что она тотчасъ же оказала наклонность поколебаться отъ того только, что русское правительство выразило намѣреніе вести дѣлопроизводство въ трехъ губерніяхъ, гдѣ Нѣмцы составляютъ одну десятую часть народонаселенія, на оффиціальномъ языкѣ русскаго государства? Тѣмъ ли доказывается эта, "во всѣ времена доказанная" вѣрность государству, эта пресловутая Loyalität нѣмецкихъ подданныхъ Россіи, что они скликаютъ противъ Россіи чужеземныя вилы, воздвигаютъ новый дипломатическій походъ? Напрасно ревнители нѣмецкой національности въ прибалтійскихъ губерніяхъ, въ крайнемъ ослѣпленіи гордости и эгоизма, вызываютъ еще недавнія воспоминанія, будятъ едва только успокоившееся чувство народной и государственной чести въ Россіи. Напрасно пугаютъ они "всѣмъ нѣмецкимъ народомъ" весь русскій народъ. Лучше пусть не дразнятъ они мирнаго варвара-великана: не только для 200 тысячъ нѣмецкихъ культуртрегеровъ, но и для цѣлой культуроносной Германіи не очень-то разсчетливо подымать его на ноги. Да и говоря о себѣ, пусть поменьше толкуютъ нѣмецкіе рыцари и горожане вообще о народѣ. Общаго съ народомъ эти привилегированныя сословія ничего не имѣютъ, ни съ свободнымъ народомъ всѣхъ странъ, ни съ несвободнымъ народомъ прибалтійскаго края. Между пришлымъ прибалтійскимъ нѣмецкимъ населеніемъ и прибалтійскимъ, нѣкогда насильственно покореннымъ имъ, народомъ идетъ непрестанная глухая и явная борьба, въ которой, примѣняя выраженіе нѣмецкаго корреспондента, симпатіи Россіи и ея народа не на сторонѣ покорителей... Русское правительство всѣми мѣрами сдерживаетъ эти симпатіи, всѣмъ могуществомъ власти охраняетъ миръ малочисленныхъ нѣмецкихъ рыцарей, купцовъ и литератовъ, среди многочисленнаго населенія притѣсненныхъ, лишенныхъ гражданской полноправности Латышей и Эстовъ,-- блюдетъ поземельную собственность нѣмецкихъ бароновъ отъ страшнаго для нихъ, во всей Россіи введеннаго, крестьянскаго надѣла, и если только отниметъ отъ нихъ свою крѣпкую руку, Европа не замедлитъ увидѣть -- нѣмецкій ли это край!

Не правы ли мы, совѣтуя вѣрному и преданному нѣмецкому населенію поспѣшить отречься отъ всякой солидарности съ своими защитниками, угрожающими немъ Бисмаркомъ и единою Германіей, -- отречься не на словахъ только, а на дѣлѣ? На дѣлѣ -- потому что защитительные аргументы адвокатовъ слишкомъ компрометтирующаго свойства; на дѣлѣ -- потому что прусскія и вообще нѣмецкія газеты выдаютъ печатаемыя ими у себя корреспонденціи вовсе не за личное мнѣніе А. или Б., а ссылаются на мнѣніе всего края. Отреченіе же на дѣлѣ будетъ состоять не только въ рѣшеніи не посылать депутаціи (если таковое дерзкое рѣшеніе было), но и въ совершенной покорности всѣмъ распоряженіямъ русскаго правительства относительно русскаго языка и вообще правъ русской народности въ Прибалтійскомъ краѣ. Въ противномъ случаѣ, русское общество въ правѣ будетъ гг. своимъ "просвѣтителямъ" и не повѣрить: вниманіе его возбуждено, и если одна часть программы, изложенной корреспондентами въ прусскихъ газетахъ, исполнится (напримѣръ, посылка депутаціи), то кто же порукой, что не будетъ попытокъ исполнить и остальную?

Мы могли бы здѣсь и покончить, во въ упомянутыхъ нами корреспонденціяхъ есть ссылка, неоднократно повторяющаяся, на подтвержденныя грамотами права и привилегіи. Мы не можемъ оставить этой ссылки безъ возраженія. Подобная ссылка можетъ смутить невѣжественную добросовѣстность многихъ изъ Русскихъ и ввести въ заблужденіе иностранцевъ. Между тѣмъ ссылаться на эти привилегіи и искать въ нихъ опоры для своего права нѣмецкое населеніе не имѣетъ никакого основанія. Всякое преніе о юридической стоимости этихъ привилегій разрѣшается слѣдующими словами, неизмѣнно сопровождавшими всякое формальное подтвержденіе прибалтійскихъ грамотъ, начиная съ Петра I,-- именно: русскіе государи, подтверждая привилегіи, всегда прибавляли при этомъ: "елико сообразны они съ общими государства нашего установленіями и законами." (Грамоты Александра I, Николая, Александра II). Кажется ясно. Вотъ условіе юридической силы этихъ привилегій. Если это условіе упразднено, если привилегіи, съ теченіемъ времени, перестали бытъ сообразны "съ общими государства нашего установленіями и законами", то что же за ними остается, на чемъ могутъ онѣ основать свое право?

О несообразности же этихъ привилегій распространяться нечего: это несообразность рѣжущая глаза и вопіющая. Благодаря этимъ привилегіямъ, прибалтійскія провинціи, какъ мы уже однажды выразились, -- настоящій музей историческихъ, средневѣковыхъ рѣдкостей соціальнаго и общественнаго устройства, тѣхъ соціальныхъ и общественныхъ неправдъ, которыя вездѣ пали съ духомъ ихъ породившимъ и сохранились пока только подъ сѣнію Россіи, какъ подъ стекляннымъ колпакомъ. Такая искусственная охрана самыхъ вопіющихъ противорѣчій всему, со всѣхъ сторонъ окружающему ихъ строю новой жизни становится долѣе невозможною. Требуется уже не только формальность подтвержденія грамотъ для такой охраны, но насилованіе живи и, попраніе ея правъ,-- требуется употребленіе всего тяжелаго снаряда власти, чтобы поддерживать такую злую для края, какъ и для государства аномалію. Когда русское правительство впервые подтвердило права и привилегіи пріобрѣтеннаго имъ Остзейскаго края, оно ни отъ кого не слыхало протеста. Но теперь, когда, черезъ полтораста лѣтъ, край, въ лицѣ большинства населенія, возстаетъ противъ этихъ привилегій меньшинства, стѣснительныхъ для его развитія, когда девять десятыхъ жителей края требуютъ отмѣны правъ и преимуществъ, уже отжившихъ свой вѣкъ, вредныхъ для благосостоянія полутора милліона людей и выгодныхъ только для одной десятой части населенія,-- справедливо ли, "легально" ли поступитъ правительство, навязывая краю отвергаемое его большинствомъ устройство? Не обязано ли правительство согласоваться какъ съ желаніями населенія, такъ и съ общими интересами всего государства? Имѣетъ ли оно право отказывать полутору милліону русскихъ подданныхъ прибалтійскихъ губерній въ тѣхъ благахъ поземельнаго и гражданскаго устройства, какими пользуются прочіе подданные Россіи? Имѣетъ ли оно право эти полтора милліона русскихъ подданныхъ не-нѣмецкаго происхожденія насильственно онѣмечивать въ угоду ничтожному меньшинству, на основаніи привилегій, данныхъ полтораста лѣтъ тому назадъ, при иныхъ, уже не существующихъ, условіяхъ? Не значило ли бы это отрицать смыслъ исторіи, отвергать значеніе времени, развитія,-- наконецъ простой здравый смыслъ? Итакъ право русскаго правительства измѣнять и отмѣнять привилегіи края сообразно съ общею пользою государства не подлежитъ сомнѣнію и не требуетъ никакой защиты. Но дли вящаго вразумленія ревнителей нѣмецкой привилегированности, мы прибѣгнемъ къ аргументаціи иного рода: не видитъ ли развѣ они, что всѣ эти привилегіи ставятъ русское правительство въ слѣдующую дилемму:

или уничтожить поводъ къ опаснымъ для Нѣмцевъ смутамъ, безпокойствамъ, волненіямъ, удовлетворивъ требованіяхъ большинства населенія и уничтоживъ остзейскія привилегіи,--

или же удержать въ силѣ нѣмецкій привилегіи и предать край въ жертву смутамъ, волненіямъ, безпорядкамъ?

Что для гг. культуртрегеровъ лучше?