Аксаков Иван Сергеевич - "Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива" (по поводу дела о Данковских крестьянах)

Сочиненія И. С. Аксакова.

Общественные вопросы по церковнымъ дѣламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860--1886

Томъ четвертый.

Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886

"Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива" (по поводу дѣла о Данковскихъ крестьянахъ)

"Москвичъ", 8 февраля 1868 года.

"Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива", гласитъ извѣстная русская пословица. Грубость этой народной ироніи соотвѣтствуетъ простотѣ выраженной ею правды. Мы далеки отъ мысли задѣвать чье-либо самолюбіе, но рѣшаемся однако сослаться на эту правду въ разъясненіе тѣхъ недоразумѣній, которыя постоянно возникаютъ между полиціей или администраціей и нашимъ новымъ судомъ. Въ самомъ дѣлѣ, не приходится ли каждому изъ насъ слышать и даже читать, напримѣръ хоть въ "Вѣсти", что наша новая форма правосудія роняетъ достоинство полиціи и вообще власти, убавляетъ уваженія къ администраціи, расшатываетъ основы общественнаго благочинія и благоустройства? Но чѣмъ же виноватъ новый судъ, что, при всякомъ соприкосновеніи съ нимъ полиціи и администраціи, онѣ отражаются въ немъ, какъ въ зеркалѣ, во всей своей истинѣ, со всѣми своими пріемами и порядками? Чѣмъ же онъ виноватъ, за что же пенять на судъ, если таковымъ своимъ собственнымъ отраженіемъ недовольны ни полиція, ни администрація,-- да не по нраву оно и обществу? Можно ли ставить въ укоръ судьямъ, что на чистомъ фонѣ законности новаго судопроизводства такъ неумолимо-отчетливо рисуется и выдается произволъ тѣхъ или другихъ административныхъ властей,-- съ такою безпощадною рѣзвостью оттѣняется грубость полицейской расправы и вся эта безцеремонность полицейскаго отношенія къ личности частныхъ лицъ? Упрекать ли Божій день за то, что, совлекая покровы тьмы, онъ обнажаетъ невольно и дѣла тьмы? Сердиться ли на новый преобразованный строй правосудія -- зачѣмъ судебное слѣдствіе бросаетъ лучи свѣта въ самые глухіе закоулки и захолустья административной дѣятельности? Винить ли гласность -- зачѣмъ, служа къ славѣ инымъ, она служитъ другимъ и къ позору? Судъ ли подлежитъ отвѣту за то, что квартальный надзиратель N или частный приставъ NN -- не могутъ никакими пользами службы и усердіемъ къ порядку прикрыть невзрачность своихъ полицейскихъ обычаевъ и нравовъ? Рѣдко доводится читать, чтобы во Франціи или Англія соприкосновеніе полиціи съ судомъ было такъ для нея невыгодно, какъ въ Россіи, гдѣ отраженіе въ судейскомъ зеркалѣ до такой степени возбуждаетъ полицейскую стыдливость, что она готова была бы разбить и самое зеркало, только бы не смотрѣли въ: него ни она, ни другіе...

Не въ этомъ ли главный источникъ нападокъ, которымъ подвергается наша судебная реформа? Воздвигаясь среди обломковъ отчасти разрушившагося, отчасти еще разрушающагося соціальнаго быта, встрѣчаясь лицомъ къ лицу каждый день и каждый часъ со старыми, еще живучими, но уже осужденными на смерть порядками и преданіями,-- въ самомъ разгарѣ борьбы между отживающимъ и возрождающимся къ жизни,-- нашъ новый судъ, созданный уставами 20 ноября, переживаетъ трудное время. Потребна не малая мудрость, не малая стойкость отъ тѣхъ, кому поручено насажденіе новой правды въ Россія, для разумнаго ухода за нею, для того, чтобы не тревожиться зловѣщими криками: объ "уничиженіи достоинства власти", объ "опасности для общественнаго спокойствія", о "невозможности стройнаго управленія" и пр. и пр. и пр. Мы готовы вѣрить, что люди, управляющіе Министерствомъ юстиціи, стоятъ совершенно въ уровень съ своею высокою и многотрудною задачею, но не можемъ не выразить опасенія, чтобы возгласы администраторовъ и нѣкоторыхъ петербургскихъ консервативныхъ публицистовъ не поколебали наконецъ прочности той юридической основы, безъ которой самый судъ не есть судъ

Уничиженіе достоинства власти. Но развѣ самъ судъ не есть одно изъ отправленій государственной власти и развѣ не въ тысячу кратъ выше прежняго вознеслась, и не въ тысячу кратъ тверже прежняго укрѣпилась новая судебная власть? Развѣ не пріобрѣло наконецъ государство, казалось на вѣкъ уже утраченное, довѣріе къ своему суду? Уничижено не достоинство власти, но: отъ блеска истиннаго достоинства нашего обновленнаго правосудія поблекла и посрамилась мишура прежнихъ административныхъ гарантій спокойствія и порядка. Толкуютъ объ опасности! Опасность дѣйствительно грозитъ, но не общественной тишинѣ и благоустройству, а именно новому суду, который хотятъ сдвинуть съ его юридической основы и поставить на зыбкую почву административныхъ, политическихъ и соціалистическихъ соображеній. Стройное управленіе! Но стройное управленіе не только не несовмѣстно съ новою системой судопроизводства, но только при немъ и возможно, чему доказательствомъ служатъ примѣры всѣхъ странъ, гдѣ эта система существуетъ издавна. Но, къ сожалѣнію, до сихъ поръ многіе у насъ желали бы удержать за новымъ судомъ свойство судовъ старыхъ, которыхъ назначеніе, какъ извѣстно, состояло не въ томъ, чтобы творить судъ и правду на независимыхъ, твердыхъ, возможныхъ для человѣческаго правосудія началахъ, а въ томъ, чтобъ узаконятъ, или вѣрнѣе, давать законную, юридическую обдѣлку административному произволу,-- быть услужливымъ выраженіемъ и орудіемъ административныхъ, временныхъ, непрестанно видоизмѣняющихся воззрѣній на правду.

Такой взглядъ на призваніе суда выплылъ недавно на верхъ ни поводу извѣстнаго дѣла о крестьянахъ Данковскаго уѣзда, отчетъ о которомъ помѣщенъ въ 19, 20 и 21 нашей газеты. Какъ и слѣдовало ожидать, такой взглядъ нашелъ себѣ истолкователя въ газетѣ "Вѣсть"... "Люди способные не возмущаться приговоромъ суда по дѣлу о данковскихъ крестьянахъ", такъ выражается "Вѣсть" для означенія самаго негоднаго и презрительнаго, по ея мнѣнію, класса людей. Но есть ли тутъ чѣмъ возмущаться? Посмотримъ.

Крестьяне села Хрущовки Данковскаго уѣзда отказались, по недоразумѣнію, отъ отбыванія одной изъ повинностей своему бывшему помѣщику. Они полагали, что право на ихъ сторонѣ, и что Положеніе 19 февраля, котораго они не могли прочесть сами по своей неграмотности, рѣшаемъ спорный вопросъ въ ихъ пользу. Не убѣдили настоятельныя требованіи мѣстныхъ властей. Не повинуясь имъ, исполненные къ нимъ недовѣріи, они рѣшили послать ходоковъ въ Петербургъ, къ той верховной власти, которая, по ихъ вѣрному и глубокому убѣжденію, стоитъ одна превыше всякихъ сословныхъ отношеній и интересовъ. Но административная власть воспретила волостному правленію снабжать ходоковъ паспортами, и ходоки не отправились. Какъ водится, крестьяне собираютъ сходки, толкуютъ, крѣпко держатся другъ за друга, не выдаютъ другъ друга,-- и тоже, какъ водится и до сихъ поръ, административная власть вводитъ въ село цѣлую военную рать, окружаетъ крестьянъ солдатами, сѣчетъ на удачу человѣкъ десять, а можетъ и больше (немного -- говоритъ скромно обвинительный актъ): крестьяне волей-неволей, въ виду такого энергическаго аргумента, уступаютъ, просятъ прощенія, даютъ обязательство отбывать спорную повинность,-- порядокъ возстановленъ, повинность отбывается снова, начальство взыскало съ нихъ деньги за 200 прогульныхъ дней,-- все тихо и смирно, по старинѣ. Казалось бы, тутъ дѣлу и конецъ. Все это остатки тѣхъ старыхъ, гнусной памяти крѣпостныхъ отношеній, которыя, къ несчастію, еще не вездѣ вполнѣ упразднены и которыя логически влекутъ за собой административную расправу, административное сѣченіе, административное личное усмотрѣніе и произволъ. Но если такая административная расправа вызывается логическою необходимостью, созданною крѣпостными отношеніями, то она, эта расправа, не выдерживаетъ и неспособна выдержать никакой юридической критики. Тутъ ни о законѣ, ни о судѣ не можешь быть и рѣчи, тутъ нѣтъ ничего общаго съ областью юридическаго правосудія,-- тутъ равные вѣсы и мѣрила,-- тутъ двѣ совершенно различныя точки отправленія, которыя приводятъ къ такимъ различнымъ выводамъ, что сѣчь нельзя, а не по суду можно. Вполнѣ ли въ предѣлахъ административныхъ постановленій дѣйствовала власть, усмиряя то, что она придала за бунтъ, мы изслѣдовать не станомъ,-- мѣстная власть, воображала себя въ вправѣ такъ дѣйствовать для огражденія тишины и порядка. Но этого, ей показалось мало. Ей почему-то угодно было дать юридическую санкцію своему произволу,-- а можетъ-быть она руководствовалась въ этомъ случаѣ примѣромъ прежнихъ порядковъ, гдѣ обыкновенно кончикъ, la pointe, такой административной энергіи завострялся судебнымъ приговоромъ. Такъ или иначе, но послѣ сѣченія, давшаго столь выгодные для администраціи результаты, мѣстная администрація заарестовала 54,-хъ крестьянъ и предала суду. Пока тянулось слѣдствіе и пока дѣло, послѣ разныхъ мытарствъ, дошло досудебнаго разсмотрѣнія, прошло полтора года, въ теченіе которыхъ одинъ изъ крестьянъ, какъ зачинщикъ, продолжалъ томиться въ тюрьмѣ; прочіе же были выпущены на поругай На несчастье администрація, въ этотъ періодъ времени, судебное преобразованіе коснулось и Рязанской губерніи, и дѣло о данковскихъ крестьянахъ было разсматриваемо уже по правиламъ судебныхъ уставовъ 20 ноября.

Представьте же себѣ, читатель, эту встрѣчу новыхъ формъ правосудія съ тѣмъ административнымъ порядкомъ, который изображенъ нами выше. Долженъ ли былъ судъ, отказавшись отъ своего призванія, отъ своей юридической точки зрѣнія, единственно для него всеможной и обязательной,-- стать на точку зрѣнія административную, и отзывъ или мнѣніе администраціи принять какъ бы за приговоръ присяжныхъ, за достаточное основаніе къ наложенію наказанія? Не онъ виноватъ, что администраціи вздумалось отдать ему на юридическую повѣрку свою административную оцѣнку фактовъ и выставить свои административные пріемы и дѣйствія во всей ихъ. наготѣ, столь невзрачной при свѣтѣ гласности, столь неприличной въ стѣнахъ судилища... Не онъ виноватъ, что ему, по его обязанности, пришлось изыскивать вѣрныхъ и точныхъ доказательствъ тамъ, гдѣ о доказательствахъ, особенно же юридическаго свойства, не въ обычаѣ заботиться; не онъ виноватъ, что уставъ 20 ноября даетъ защитника подсудимымъ, даже крестьянамъ, даже такого званія, которымъ, по административнымъ преданіямъ, не дозволяется, Обыкновенно, молвить слово въ свою защиту, а приказывается, ради достоинства и обаянія власти; только "молчать" и "молчать". Наконецъ, нельзя же винить судъ и въ томъ,, что даже самаго ничтожнаго наказанія не можетъ онъ, по закону, наложить безъ достаточныхъ юридическихъ данныхъ, даже и такимъ людямъ, которыхъ, напротивъ, администрація позволяетъ себѣ сѣчь безъ суда, безъ дослѣдованія, безъ допроса... Въ самомъ дѣлѣ, крестьянъ предаютъ суду какъ за бунтъ, какъ виновныхъ въ такомъ преступленіи, за которое слѣдуетъ ссылка въ каторгу на рудники, до 20 лѣтъ. Не можетъ ли судъ не взять во вниманіе, что тутъ не было никакого возстанія, о которомъ упоминается въ статьѣ Уложенія, приведенной обвинительнымъ актомъ; что сопротивленіе крестьянъ происходило не просто изъ желанія не слушаться власти, не изъ злаго умысла, не изъ политическихъ или тому подобныхъ причинъ, во изъ недоразумѣнія, изъ глубоко вкоренившейся мысли, что самый законъ на ихъ сторонѣ: это доказывалось намѣреніемъ ихъ послать ходоковъ, т. е. узнать правду о законѣ отъ самой законодательной власти. Крестьяне, утверждаетъ административная власть, сопротивлялись вооруженною рукой... Не обязанъ ли былъ судъ изслѣдовать, что это за вооруженіе, точно ли оно можетъ быть названо вооруженіемъ, вѣрно ли это названіе, составляющее такое важное, отягчающее вину обстоятельство, было ли употреблено въ дѣло это вооруженіе? Не долженъ ли былъ судъ, наконецъ, ради вѣрнѣйшей оцѣнки какъ мѣры упорства, такъ и степени искренности въ сопротивленіи, дознать во всей точности: были ли употреблены административною властью всѣ надлежащіе способы увѣщанія и вразумленія?. Административная власть продержала одного изъ подсудимыхъ полтора года въ острогѣ, и предавъ суду цѣлую толпу крестьянъ, подвергла ихъ разорительнымъ отлучкамъ для спросовъ при слѣдствіи и судѣ,-- и все ради того, что они зачинщики. Но судъ не смѣетъ судить людей гуртомъ; для него они не просто выхваченная на образецъ часть бунтовщиковъ: дли него это Филиппъ Матвѣевъ, Сидоръ Карловъ, Андрей Пахомовъ,-- онъ судитъ каждаго отдѣльно и для обвиненія каждаго изъ нихъ отдѣльно необходима полнота уликъ и доказательствъ. Судъ не смѣетъ основываться въ своемъ сужденіи на личныхъ мнѣніяхъ и соображеніяхъ становаго пристава или инаго представителя администраціи: такой представитель предъ судомъ только свидѣтель, и если его показаніе основано на догадкахъ и умозаключеніяхъ, а не есть свидѣтельство очевидца, то оно не имѣетъ никакой юридической силы. Судъ нарушилъ бы свою обязанность, еслибы не примѣнилъ къ дѣлу о данковскихъ крестьянахъ всѣхъ требованій закона, еслибы отступилъ отъ нихъ хотя на волосъ, ради административныхъ и иныхъ соображеній. И данковскіе судьи поступили честно: они сохранили достоинство новаго суда -- праваго и милостиваго, и водворили въ крестьянскомъ населеніи вѣру въ силу и независимость высшаго государственнаго правосудіи, установленнаго тою верховною властью, которой крестьяне не переставали повиноваться и на которую не переставали уповать во дни самой лихой своей невзгоды.

Нельзя, однако, отрицать, что весь этотъ уголовный процессъ былъ не совсѣмъ выгоденъ для авторитета мѣстной земской полиціи и вообще мѣстной администраціи. Ея положеніе было весьма неловко и для нея совершенно ново, особенно когда ей приходилось доказывать то, что она доказывать не только не обыкла, но и считала съ достоинствомъ своимъ несовмѣстнымъ. Она не могла не испытывать нѣкотораго смущенія, призванная отдавать отчетъ въ безотчетно-произвольныхъ дѣйствіяхъ,-- вынужденная сознаваться въ несостоятельности или неточности своихъ соображеній, или повѣствовать объ административной энергіи или "поркѣ" (да исчезнетъ съ лица русской печати и Русской земли этотъ циническій административный терминъ?). Мы вовсе не принадлежимъ къ числу тѣхъ, которые бы желали умалить значеніе полиція и администраціи въ государствѣ и ослабить подобающее имъ уваженіе. Мы искренно сожалѣемъ о всякомъ скандалѣ) который выпадаетъ на долю нашей полиціи,-- чѣмъ такъ богаты, къ прискорбію, наши новѣйшія судебныя лѣтописи. Но этотъ скандалъ неминуемъ до тѣхъ поръ, пока въ соотвѣтствіе судебной реформѣ не произведена будетъ реформа и въ нашихъ полицейскихъ и административныхъ нравахъ, пока не утвердится уваженіе къ полиціи и къ администраціи на иныхъ, прочныхъ основахъ, пока не прекратится эта безцеремонность обращенія съ человѣческою личностью, которая даетъ безнаказанную возможность администраціи засадить крестьянина на: полтора гада въ тюрьму безъ всякихъ достаточныхъ основаній, или продержать людей въ такъ-называемой "кутузкѣ", при полицейской части, за слишкомъ усердное хлопанье артисткѣ г-жѣ Оноре... Пока не довертятся стихъ желаемыхъ перемѣнъ, до тѣхъ поръ всякое столкновеніе съ новымъ гласнымъ судомъ будетъ не къ "авантажу" полицейскихъ м административныхъ властей, м уже потому одному не къ авантажу, что въ новомъ судѣ, какъ въ зеркалѣ, отразятся, безъ всякихъ подбавочныхъ обличеній, сама собою вся красота ихъ расправы. За что же пенять на зеркало, и не лучше ли припомнить пословицу, приведенную нами выше?...

Что же касается до дѣла о молодыхъ людяхъ, хлопавшихъ въ театрѣ (отчетъ объ этомъ дѣлѣ помѣщается нами ниже), то рѣшеніе мирового судьи не даетъ, кажется, на сей разъ никакого повода полиціи сѣтовать на мировой институтъ. Въ этомъ дѣлѣ не знаешь, чему болѣе удивляться: рѣшенію ли мироваго судьи, или притязаніямъ и поступкамъ полиціи. Мы говоримъ -- притязаніямъ, потому что тутъ на первый планъ выступаютъ именно притязанія полиціи опредѣлить мѣру апплодисментовъ и наблюдать за тѣмъ, чтобы представленіе не замедлялось. Любопытно бы знать, чѣмъ руководствуется московская полиція при такихъ соображеніяхъ? Сколько разъ, напримѣръ, дозволительно вызывать артистовъ,-- а извѣстно, что ничто такъ не замедляетъ представленія, какъ вызовъ На дняхъ мы прочли въ "Journal de St.-Petersbirg", при описаніи спектакля въ какомъ-то петербургскомъ театрѣ, что пѣвицу (едвали не г-жу Лукка) вызывали 12 разъ, что ее осыпали не только апплодисментами, но и букетами. Это уже верхъ безчинства! За такой поступокъ слѣдовало бы петербургской полиціи, подражая московской, отвести всю оперную публику прямо изъ театра, во фракахъ, мундирахъ и бѣлыхъ перчаткахъ, на съѣзжую и засадить въ "сибирку" или "кутузку", какъ выражаются оффиціально здѣсь въ Москвѣ. Достойно замѣчанія, что молодые люди, такъ горячо восхищавшіеся оперою "Жизнь за Царя" (кажется также не возмутительнаго содержанія! и пѣніемъ г-жи Оноре въ роли Вани, даже ни въ какихъ другихъ безпорядкахъ, кромѣ слишкомъ усерднаго и продолжительнаго апплодированья, и не обвиняются. Еще достойнѣе замѣчанія, что полиція (если ужъ дѣйствительно она не считала себя въ правѣ допускать излишняго одобренія таланту г-жи Оноре) не попыталась сначала остановить юный нылъ замѣчаніемъ и предостереженіемъ. Еще болѣе достойно замѣчанія, что рѣшившись удалить ихъ изъ театра, она не ограничилась тѣмъ, что вывела молодыхъ людей изъ литерной ложи и изъ 5 яруса до окончанія спектакля, но сочла, нужнымъ заключить ихъ въ "кутузку". Не менѣе достойно замѣчанія, что это заключеніе въ кутузку, которое по закону составляетъ одинъ изъ видовъ наказанія, произведено вовсе не въ видѣ наказанія, а такъ, ради того, чтобы не розыскивать ихъ мѣстожительства позднимъ вечеромъ и не. составлять тотчасъ же полицейскаго обвинительнаго акта. Между тѣмъ всѣ эти молодые люди не только не сопротивлялись при арестованіи, не только объявили тотчасъ свои имена и адресы квартиръ, но не подавали повода полиціи причислять ихъ къ бездомнымъ бродягамъ. Но удивительнѣе всего, что послѣ такого цѣлаго ряда дѣйствій, полиція захотѣлось еще предать ихъ суду! Невыразимо странное совокупленіе произвольнаго ареста, лишенія свободы, заключенія въ "кутузку" и просвѣщенныхъ формъ новаго мироваго суда!.. Къ счастію для полиціи, мировой судъ оправдалъ на сей разъ ея ожиданія и, признаемся, обманулъ наши. Не принявъ въ соображеніе яи заточенія молодыхъ людей въ "кутузкѣ", аи отсутствія обвиненія въ какихъ бы то ни. было беапорядкахъ, о коихъ говорится въ приведенныхъ судьею статьяхъ закона,-- побуждаемый, вѣроятно, желаніемъ поддержать авторитетъ полицейской власти (le prestige du pouvoir!).-- мировой судья приговорилъ ихъ къ значительному относительно вины денежному штрафу,-- въ такомъ однакожъ размѣрѣ, который не даетъ имъ нрава апеллировать на его рѣшеніе. Но каковъ бы ни былъ приговоръ судьи, и его приговоръ и дѣйствіе полиціи предстоятъ теперь, благодаря гласности судопроизводства, суду общественному, который, конечно, выскажется не въ ахъ пользу и нисколько не будетъ содѣйствовать усиленію авторитета и достоинства полицейской расправы. Кто же въ этомъ виноватъ?