Книговод

Приключения в Африке торговца слоновой костью

Кингстон Уильям


Уильям Генри Джильс Кингстон

Приключения в Африке торговца слоновой костью

Короткая повесть.

Глава I.

   Сколько еще дней, Джан, придется нам идти по этой ужасной пустыне? -- спросил я нашего черного проводника, который вел единственного оставшегося у нас быка, между тем как дядя мой, мистер Роджер Ферли, и я вели двух лошадей, навьюченных остатками нашего имущества.
   -- Может быть, десять, а может быть, и двадцать, -- ответил Джан Джигер, который имел довольно ограниченное понятие о числах.
   Я застонал, потому что устал, насилу волочил ноги и ожидал получить более удовлетворительный ответ.
   Мы шли по мягкому песку, испещренному в некоторых местах высокой травой. В других местах виднелись разные ползучие растения, и также -- хотя я называл эту область пустыней -- встречались кусты, над которыми возвышались там и сям деревья значительной величины.
   Эта растительность, однако, существовала без воды, потому что несколько миль кряду мы не встретили ни одного ручья, ни одного источника, чтобы утолить свою жажду и жажду нашего усталого скота.
   Дядя мой занимался опасным, но прибыльным торгом с жителями Внутренней Африки. Он приехал на юг несколько месяцев назад продать свой товар в Грехэме, куда меня прислали к нему из Англии.
   Закупив новый запас товара, оружия, пороха и зарядов и починив свои повозки, он опять отправился на север в окрестности озера Нгами, где должен был встретить своего товарища по торговле, мистера Вельбурна, и его сына Герри, моего ровесника и школьного товарища.
   За границей колонии на нас напали дикари, подученные бурами, из которых трое предводительствовали ими. Они отняли у нас скот и работников, а мы спаслись с небольшим количеством нашего товара, двумя лошадьми, одним быком и нашим верным негром. Чтобы избежать встречи с нашими врагами, мы отправились по дороге, нечасто посещаемой, а именно по пустыне Калахари.
   Мы знали, какие встретим опасности и затруднения, но эта дорога была гораздо короче, и хотя нам было известно, что там множество хищных зверей, слонов, носорогов, львов, леопардов и гиен, мы думали, что сумеем справиться с ними, а дикари на нас не нападут.
   Долго тащились мы. Воду мы могли доставать, только копая землю в тех местах, где нам указывал проводник. Раскопав песок единственной лопаткой, оставшейся у нас, а то и просто руками, мы по указанию нашего проводника останавливались, дойдя до жесткого слоя, и скоро показывалась вода, сначала медленно, а потом быстрее, так что для нас и нашего скота воды оказывалось вдоволь.
   Теперь, однако, мы прошли более шестидесяти миль, а воды не находилось. И хотя у нас еще оставалось довольно этой драгоценной жидкости для нас самих, наши бедные лошади и бык начали сильно страдать.
   Но Джан все убеждал нас подвигаться.
   -- Вода скоро будет, вода скоро будет! -- продолжал он твердить, поводя глазами во все стороны, чтобы отыскать желаемый источник.
   Полагаясь на уверения Джана и побуждаемые жаждой, мы выпили все до последней капли. Однако час проходил за часом, а мы все не находили места, где могли бы возобновить наш запас.
   Наши страдания сделались ужасны. Точно горячим железом жгло мне горло. Я часто и прежде чувствовал жажду, но никогда не знал, что значит настоящая жажда. Я не сомневался, что дядя мой страдает так же, как я, но его терпение было изумительно.
   Около нас резвилось множество антилоп, но как только мы к ним приблизились, они тотчас же разбежались.
   -- Конечно, эти антилопы не живут же без воды! Стало быть, вода недалеко, -- заметил я.
   -- Они могут по целым дням и неделям обходиться без воды, -- ответил мне дядя. -- Притом они очень быстро могут пробежать тридцать и сорок миль, если им захочется напиться. Нам надо постараться застрелить одну из них к ужину, это даст нам и пищу и питье. Вон в том лесу мы можем оставить наших лошадей и быка под надзором Джана, а сами постараемся подстрелить антилопу.
   Дойдя до леса, мы с дядей с ружьями в руках пошли к стаду с подветренной стороны, чтобы антилопы не почуяли нашего приближение.
   Мы ползли под низкими кустами, так что антилопы не видали нас. Голод и жажда делали нас необыкновенно осторожными и внушали большое желание убить антилопу. Дядя велел мне беречь мой выстрел, на случай если ему не удастся застрелить ее сразу, но так как он стрелял лучше меня, я боялся, что если его выстрел окажется неудачен, то и со мной будет то же.
   Вдруг я увидел, что он поднимается из травы. Приложив ружье к плечу, он выстрелил. Антилопа прыгнула и бросилась бежать, но я поспешно приподнял ружье и спустил курок. Когда дым прочистился, к моему неописанному восторгу, я увидел, что антилопа барахтается на траве. Мы оба бросились к ней, и нож моего дяди скоро лишил антилопу жизни. Животное было великолепное, такой величины, как бык.
   Разрезав ему желудок, мы нашли воду, которая, остыв, оказалась достаточно чиста для утоление нашей жажды. Мы оставили часть ее для Джана, и взяв столько мяса, сколько могли, вернулись к тому месту, где оставили Джана.
   Скоро был разведен огонь и мы, не теряя времени, изжарили часть мяса. Утолив отчасти жажду, мы могли есть с аппетитом. Огонь мы развели на некотором расстоянии от кустов, боясь поджечь их, а лошадей и быка пустили между самой высокой травой, какую только могли найти.
   В этом сухом краю нам не понадобилось кровли для ночлега. Мы легли под открытым небом между нашими тюками, с седлами вместо подушек и положив возле себя наши ружья.
   Я крепко спал и видел во сне журчащие ручейки и бьющие фонтаны. Вдруг, проснувшись, я почувствовал, что мое горло сухо по-прежнему. Надеясь найти несколько капель воды в моей бутылке, я привстал, чтобы достать ее, и вдруг увидел недалеко от огня медленно приближающегося зверя, похожего на тигра. Он подходил, смотря на нас сверкающими круглыми глазами.
   Я ожидал каждую минуту, что он бросится на нас. Боясь, что мой крик ускорит прыжок зверя, я схватился за ружье, прицелился в голову зверя и закричал:
   -- Тигр, дядюшка, тигр, Джан!
   -- Тигр?! -- воскликнул дядя, вскочив. -- Это не тигр, а леопард! Но если он голоден, то может быть так же опасен, как и тигр. Не стреляй, пока я тебе не скажу, потому что раненый леопард может сделаться просто ужасным.
   Все это время леопард подкрадывался, хотя должен был слышать звук наших голосов; может быть, огонь, светивший ему прямо в глаза, мешал ему видеть нас, потому что он все так же осторожно пробирался.
   Я видел как дядя поднял ружье. Он выстрелил, но хотя его пуля и попала в леопарда, зверь, вместо того чтобы упасть, как я этого ожидал, приподнялся, чтобы прыгнуть прямо на нас. Теперь пришел мой черед. В то мгновение, как леопард приподнимался, я выстрелил, и моя пуля попала прямо в сердце леопарду, потому что он упал мертвым.
   -- Браво, Фред! -- воскликнул мой дядя. -- Второй раз за несколько часов твое ружье оказалось полезным. Ты сделаешься отличным стрелком, если будешь продолжать так же, как начал. Как этот леопард попал сюда? Трудно сказать, разве сошел с гор искать добычу. Эти животные обыкновенно живут в высокой лесистой местности.
   Джан пришел в большой восторг от нашей победы, и, поправив огонь, мы стали сдирать шкуру с зверя. Мех его оказался очень красив, и хотя он должен был увеличить тяжесть нашего быка, мы решили взять его с собой, потому что это мог быть драгоценный подарок всякому начальнику дикарей, которому случилось бы оказать нам помощь.
   Содрав шкуру с леопарда и развесив ее, мы вернулись к нашим постелям и провели остаток ночи без помехи.
   Как только рассвело, мы пустились в путь, горячо желая найти воду, прежде чем солнце высоко поднимется. Несмотря на то что Джан постоянно восклицал: "Скоро найдем воду! Скоро найдем воду!" -- не было видно ни малейшего признака воды. Все деревья и кусты казались одинаковыми до такой степени, что, пройдя несколько миль, мы могли бы вообразить, что нисколько не подвинулись далее.
   Наконец даже деревья и кусты сделались реже, и перед нами явилась настоящая пустыня.
   Я шел несколько впереди и, к великой моей радости, увидел большое озеро, волны которого сверкали на солнце, а тени деревьев ярко отражались на поверхности, гладкой как зеркало близ берегов. За озером стадо слонов хлопало ушами и шевелило хоботами.
   -- Вода! Вода! -- закричал я. -- Сейчас мы утолим нашу жажду. Однако нам надо остерегаться этих слонов, -- прибавил я, указывая на них дяде. -- Беда, если они нападут на нас.
   Лошади и бык подняли головы и ускорили шаги. Джан, к моему удивлению, не сказал ничего, хотя я знал, что он страдает так же, как дядя и я. Я торопливо бросился вперед, как вдруг туман, висевший над этим местом, рассеялся и разогнал иллюзию. Перед нами лежала обширная соляная яма. Она была покрыта известью, которая произвела этот обманчивый вид.
   Мы приуныли больше прежнего. Избегая соляной ямы, мы повернули направо, так, чтобы пройти по ее восточной стороне. Слоны оказались зебрами и убежали от нас. Мы теперь начали бояться, что лошади наши не выдержат и что нам придется странствовать с одним быком и бросить все, что он не в состоянии будет нести. Джан, очевидно, заблудился и прошел то место, где ожидал найти воду. Но он все уверял, что мы безбоязненно должны продолжать наш путь.
   Приближался вечер. Нам опять надо было остановиться, но без воды нам было бы трудно провести ночь.
   Вдруг Джан бросился вперед и остановился у небольшого растения с узенькими листьями и с стеблем не толще вороньего пера. Тотчас схватил он лопатку, привязанную к спине быка, и начал поспешно копать. Выкопав ямку в один фут глубиной, он обнаружил корень величиной с громадную репу. Содрав кору, он разрубил корень топором и показал нам клетчатку, наполненную соком. Разрезав ее на части, он подал нам и, приложив свой кусок ко рту, высосал весь сок. Мы последовали примеру Джана и тотчас очень освежились.
   Мы нашли несколько таких растений, вырыли корни и дали их лошадям и быку, которые съели их с чрезвычайным удовольствием.
   Жажда наша была утолена таким способом, какой не казался мне возможным. Лошади и бык тоже пошли бодрее. В надежде найти или воду, или еще такие корни на следующее утро мы легли спать, радуясь, что избегли опасности, предстоявшей нам.
   Но на следующий день нам не попалось более таких растений. Я шел впереди и увидел круглый предмет, казавшийся ярко-красным в солнечных лучах. Я побежал к этому предмету и увидел, что он похож на небольшую продолговатую дыню.
   -- Вот это очень хорошо! -- воскликнул я и разрезал дыню ножом.
   Но, к моему великому разочарованию, она оказалась хотя и сочной, но совершенно горькой. Я бросил ее с отвращением.
   Джан подошел ко мне и сказал:
   -- Эта не годится, но мы скоро найдем другие.
   Он пошел вперед, разрезая одну дыню за другой, и наконец подал мне совершенно сладкую. Мы набрали еще несколько таких и отнесли дяде.
   Этот плод был гораздо вкуснее прежних кореньев. Мы дали лошадям и быку съесть сколько они хотели и, сделав запас на случай, если более таких плодов не попадется, продолжили наш путь.
   Этих дынь хватило нам на весь день и на всю ночь, и только одни они утоляли нашу жажду.
   Я шел возле дяди, рассуждая о наших будущих планах и начиная надеяться, что, несмотря на затруднения, с которыми приходится нам бороться, мы благополучно окончим наш путь, когда вдруг увидел вдали какие-то движущиеся предметы, приближавшиеся к нам.
   -- Это страусы! -- вскричал дядя. -- Нам надо постараться убить несколько, чтобы взять перья.
   Мы остановились совершенно неподвижно, надеясь, что птицы подойдут к нам. Они то бежали, как лошади на скачках, то останавливались и кружились. Две-три птицы какого-то странного вида двигались медленнее.
   -- Это готтентоты! -- закричал Джан.
   Мы наконец увидели, что это люди. Ноги их были окрашены белой краской, на спине они несли голову и перья страуса, а в руке каждый держал лук и стрелы. Они осторожно приближались к страусам, останавливались время от времени и делая вид, будто едят.
   Страусы смотрели на этих странных птиц, не подозревая об опасности, и позволяли им приближаться. Один из готтентотов пустил стрелу, и раненый страус быстро побежал, но скоро упал, а другие птицы остановились посмотреть, что случилось, и, таким образом, позволили своим врагам приблизиться еще настолько, чтобы пустить стрелу.
   Таким образом три маленьких желтокожих существа застрелили в короткое время четырех великолепных страусов. Эти люди видели нас издали, но, вместо того чтобы убежать, как мы опасались, один из них, догадавшись, что мы купцы, подошел продать нам перья. Джан служил переводчиком, и дядя изъявил желание купить. Тогда готтентоты вынули множество камышинок толщиной с мой мизинец. Ощипав перья, они всунули их в камышинки. Сохраненные таким образом перья не могли испортиться в дороге.
   Мы отдали взамен перьев те вещи, который готтентоты согласились взять, а так как камыш был легок, то наш вес значительно уменьшился.
   Джан объяснил нашим новым друзьям, что они получат вознаграждение, если приведут нас к воде. Они тотчас согласились, и один из них торопливо пошел к тому месту, где они оставили свои дорожные принадлежности. Он вернулся с дюжиной страусовых яиц, которые нес в сетке за спиной. Потом сделал нам знак следовать за ним, между тем как его товарищи остались с теми страусами, которых они застрелили.
   Быстрее, чем мы ожидали, дошли мы до ямы. Готтентот засунул в нее камышинку и начал высасывать изо всех сил. Скоро потекла вода, а посредством другой камышинки он стал вливать ее в отверстие, проверченное в страусовом яйце, которое скоро наполнилось водой. У нас было кожаное ведро, и мы смогли дать напиться нашим животным, хотя не имели возможности дать им сколько они хотели.
   Готтентот, наполнив водой страусовые яйца, вернулся с нами к тому месту, где мы оставили его товарищей. Мы увидели, что они выстроили себе шалаш из толстого куста мимозы, наклонив ветви так, чтобы они составляли крышу, покрытую камышом. Внутри были положены сухие листья, трава и те страусовые перья, которые были погрубее. Три охотника развели огонь и сели за вкусный ужин из страусового мяса. Хотя непривлекательные наружно, это были люди честные, и мы заснули спокойно, зная, что они предупредят нас о приближении врага.
   Джан уверял нас, что мы можем на них положиться, потому что, указав нам воду, они выказали этим большой знак доверия к нам, так как они всегда старательно скрывают такие места от тех, кого считают недружелюбными.
   На следующий день они отвели нас к прудку, единственному, который мы встретили в пустыне. Вероятно, в другое время года он был бы пуст. Тут наши животные напились вволю, а мы наполнили водой наши бутылки. Потом мы расстались с нашими желтолицыми друзьями, которые сказали, что так как они не знают этой скверной местности, то дальше идти не отважатся. Положившись на сметливость Джана отыскивать воду, мы весело продолжали наш путь.
   Мы надеялись на большую торговлю с туземцами, но так как мы лишились большей части наших товаров, то должны были уже собственным трудом достать слоновую кость и шкуры, которые вознаградили бы нас за затруднение и опасности нашего путешествия. Мы, к счастью, сберегли большую часть наших зарядов, которые позволяли нам охотиться несколько месяцев.
   Разумеется, мы знали, что мистер Вельбурн очень разочаруется, когда мы приедем с такой ничтожной заменой, шкурами и слоновой костью, которые мой дядя повез на юг, вместо повозки, наполненной товарами, которых он ожидал.
   -- Он благоразумный и добрый человек, он увидит, что мы были ограблены не по своей вине, -- заметил дядя. -- Нам все-таки будет хорошо, и мы, вероятно, встретим больше приключений, чем если бы ограничились простой торговлей с туземцами.
   Прошло несколько дней, во время которых мы приходили к трем местам, где было достаточное количество воды, чтобы утолить жажду. Иногда на несколько миль нельзя было достать ни капли, и если бы не красные дыни, которые я описывал, лошади и наш терпеливый бык погибли бы.
   Наконец издали показалась блестящая полоса воды. На этот раз мы убедились, что это не мираж. Мы двинулись вперед, надеясь, что наши страдания от жажды прекратятся. Деревья гораздо больше всех тех, которые мы встречали с тех пор как оставили колонию, окаймляли берега прекрасной реки. Рассмотрев течение, мы увидели, что она идет к северо-востоку. Поэтому мы надеялись, что, следуя по течению реки, мы дойдем до того озера, которое было целью нашего пути. Наш черный проводник, однако, советовал перейти реку вброд и, направившись к северу, значительно сократить наш путь.
   Проходя вброд по реке, мы тщательно смотрели, не виднеются ли крокодилы и бегемоты, чтобы какое-нибудь из этих водяных чудовищ не вздумало на нас напасть, однако мы переправились благополучно. Дав нашим животным напиться воды вволю, мы остановились на ночь под великолепным баобабом необыкновенной величины, а наши животные удовлетворили свой голод вкусной травой.
   Какими пигмеями чувствовали мы себя, стоя под этим гигантским деревом! Целая армия могла найти убежище от солнца под его раскидистыми ветвями. Нам это место казалось раем после продолжительного путешествия по степи.
   Только мы уселись около костра, как Джан вскочил и поймал муху, севшую на его ногу. Показав ее дяде, он воскликнул:
   -- Нехорошо! Нехорошо!
   Она была коричневого цвета, с тремя желтыми полосками поперек тела и не больше обыкновенной домашней мухи. Мы скоро увидели много таких мух, жужжавших около нас.
   Я спросил Джана, что он хотел этим сказать.
   -- Это цеце! Если укусит лошадь или быка -- умрут! -- ответил он.
   Но так как дяде моему не сделалось ничего худого от укусов этих мух, мы подумали, что Джан ошибается. Во всяком случае, было слишком поздно переменять наше кочевье. Мы развели большой костер, чтобы прогонять хищных зверей, и легли спать, не думая больше о мухах, который не беспокоили нас.
   На следующее утро мы увидели этих мух на ногах наших лошадей и быка, но тотчас же прогнали их и продолжали наш путь.
   Наши животные шли как обыкновенно. Джан, однако, казался очень встревоженным, и я видел, что он постоянно прогоняет мух.
   -- Нехорошо! Нехорошо! -- говорил он.
   Я спросил дядю, что Джан хочет сказать. Он ответил, что часто слышал об этих мухах, но никогда не проходил по той стране, где они водятся, и не верит рассказам о пагубных последствиях укусов ими рогатого скота и лошадей.

Глава II.

   Мы скоро прошли округ, где водятся цеце, который простирался не далее двух миль, и так как наши животные не выказывали никаких признаков страдания, мы надеялись, что они спаслись от вреда.
   Мы решились остановиться на другой день рано около пруда, чтобы настрелять дичи для нашего ужина. Оставив Джана караулить наш стан, дядя отправился со мной, думая, что мы легко найдем дорогу к нашему костру.
   Мы отошли на некоторое расстояние, когда увидели стадо антилоп.
   Для того чтобы убить одну, дядя велел мне пройти кругом к группе деревьев, откуда мне более ловко было бы стрелять, а он ляжет между хворостом на том месте, где мы находились теперь.
   Воспользовавшись всеми кустами и стволами деревьев по дороге, я приблизился к антилопам, не потревожив их. Выглядывая из чащи, в которой я спрятался, я смотрел на этих красивых животных, надеясь, что одно из них приблизится к моему ружью. Досадно было видеть, что они так спокойно щиплют траву вблизи меня! Но все-таки, хотя я не мог их застрелить, я надеялся, что, может быть, они подойдут к тому месту, где спрятался мой дядя. Однако вдруг они бросились ко мне, и, опасаясь, что они опять убегут, я выстрелил тотчас в передних животных, которые, несмотря на свои раны, продолжали бежать, хотя и медленнее.
   Вместо того чтобы опять зарядить ружье, я бросился схватить хоть одно животное. Но когда я выбежал из кустов, каковы были мое удивление и, должен сознаться, мой испуг, когда я увидел громадного льва! Если бы я попытался бежать, то свирепый зверь мог бросится за мной. Я устремил на него глаза так пристально, как только мог, заряжая в это время ружье. Но я знал, что если я и выстрелю, то могу только ранить его, что сделает его еще свирепее.
   Поблизости были деревья, на которые я мог бы влезть, если бы он дал мне время, но это было невозможно. Я удивлялся, что он не преследует антилоп, но, вероятно, он недавно пообедал, а не то непременно погнался бы за ними.
   Я продолжал заряжать, а он бил хвостом землю и яростно ревел. Я ожидал каждую минуту, что он бросится на меня. Спастись другим способом казалось невозможным, надо было застрелить его.
   Я закончил заряжать и взвел курок. Если я промахнусь или только раню его, он в одно мгновение бросится на меня. До сих пор я молчал, но мне пришло в голову, что если я громко закричу, то дядя услышит. Я думал также, что могу испугать льва. Решившись закричать, я крикнул изо всех сил.
   Ответный крик моего дяди показал мне, что он очень далеко. Он, однако, поймет, что я в опасности и поспешит ко мне на помощь, а если опоздает помочь мне, то по крайней мере позаботится о собственной безопасности.
   Лев, казалось, находился в такой же нерешительности, как и я. Когда я закричал, он заревел и опять стал бить землю хвостом, но не сделал ни шага вперед. Это придало мне мужество, но, хотя царь лесов казался не в очень боевом расположении духа, я был твердо уверен, что если раню его, то он страшно разъярится.
   Я не смел ни на одно мгновение отвести от него глаз, и, таким образом, мы стояли и смотрели друг на друга. Мне это показалось ужасно долго. Наконец он, по-видимому, потерял терпение, потому что его рев стал чаще и громче, а удары хвостом яростнее.
   Я прицелился. Он стал подкрадываться, как кошка, очевидно не понимая силы оружия, которое было в моих руках. Еще мгновение -- и он бросится на меня. Я спустил курок. К моему ужасу, ружье дало осечку! Я увидел, что страшный зверь собирается прыгнуть, но в то же мгновение услышал возле меня выстрел, и грозный рев раздался в воздухе. Я упал и почувствовал на себе тяжесть громадного тела, не имея возможности вздохнуть или пошевелиться.
   Прошло довольно много времени, прежде чем я пришел в себя и, открыв глаза, увидел дядю, который стоял на коленях возле меня.
   -- Лев чуть не растерзал тебя, Фред, -- сказал он, -- но развеселись, мой милый. Я не думаю, чтобы ты был смертельно ранен, хотя тебе и плохо пришлось. Если бы ружье твое не дало осечки, ты мог бы сам застрелить льва. Вон он лежит... А вот и антилопа.
   Пока дядя говорил, он рассматривал мои раны. Лев нанес мне страшные удары своей лапой и повредил плечо. Удивительно, как он не убил меня.
   -- Нам надо как-нибудь добраться до нашего стана, -- сказал дядя. -- Я не могу оставить тебя здесь, пока приведу быка, так что чем скорее мы отправимся, тем лучше.
   И он понес меня на руках.
   Но хотя он был человеком сильным, я был не легок, и ему было трудно идти. Я просил его позволить мне идти самому, думая, что смогу с его помощью. Однако когда я попытался встать, то почувствовал, что не могу пошевелить ни ногой.
   Когда мы приблизились к стану, дядя закричал Джану, чтобы тот пришел помочь, и они вдвоем понесли меня.
   -- Теперь, когда ты здесь в безопасности, хотя мне не хотелось бы тебя оставить, я должен сходить за антилопой, потому что мы не можем обойтись без пищи, -- сказал дядя.
   Приказав Джану собрать материалы для постройки шалаша, так как было очевидно, что я не буду в состоянии тронуться с места некоторое время, и поручив также ему смотреть за мной, он ушел.
   Я чувствовал большую боль, но не терял сознания и старался отвлечь мои мысли, наблюдая за Джаном, который резал длинные палки и ветви для шалаша.
   Мне казалось, что дядя ушел уже более часа, и я начал бояться, не случилось ли с ним какого-нибудь несчастья. Где был один лев, там, вероятно, были и другие, и они могли отомстить за убийство их родича.
   Джан, однако, продолжал работать, как бы не опасаясь ничего. Время от времени он приходил взглянуть на меня и подбрасывал в огонь дрова, чтобы тот горел ярче. Потом он начал готовить все необходимое для жарки ожидаемой дичины.
   -- Ура! Вот и капитан! -- наконец закричал он, как обычно так величая моего дядю. -- Он несет антилопу и, кажется, еще что-то.
   Я почувствовал большое облегчение, когда увидел, что дядя сбросил свою тяжелую ношу, состоявшую не только из антилопы, которую я застрелил, но и из шкуры льва.
   -- Я принес ее, -- сказал он, -- для твоей постели, хотя теперь ее еще нельзя употреблять.
   Я поблагодарил его за предложение, но сказал, что лучше останусь так, как теперь, потому что всякое движение причиняет мне страдания.
   Джан, не теряя времени, нарезал несколько кусков дичины и положил их жариться.
   Дядя также положил небольшую часть в горшок, чтобы сварить суп, который, по его словам, будет для меня полезнее жаркого. Но как я ни был голоден, я никак не мог проглотить ни одного куска. Моя жажда сделалась нестерпимой, и счастье, что мы были около воды, иначе, мне кажется, я умер бы.
   Хижина была скоро окончена, и мне сделали постель из листьев и травы. Суп принес мне пользу, но я так страдал, что не мог заснуть всю ночь и утром находился в таком лихорадочном состоянии, что положительно не мог продолжать путь.
   Мне было очень жаль задерживать дядю, но делать было нечего, и он переносил это замедление со своим обычным добродушием. Ничего не могло сравниться с его добротой. Он сидел возле меня по целым часам, перевязывая мои раны, когда находил это нужным, и ухаживал за мной с величайшей заботливостью.
   Однако день проходил за днем, а я все находился в таком же беспомощном состоянии. Дядя не оставлял бы меня ни на одну минуту, мне кажется, если бы не было необходимо ходить за дичью.
   Джан взялся приготовить львиную шкуру. Он занимался этим близ ручья, недалеко от стана, когда я был испуган громким фырканьем и с ужасом увидел, что Джан бежит со всех ног, а громадный бегемот гонится за ним! Я так и ждал, что грозные челюсти схватят его и искрошат до смерти, а потом свирепый зверь наверняка накинется на меня. Напрасно пытался я встать и взять ружье. Дядя, выходя, забыл положить его возле меня. Я постарался вскрикнуть и напугать зверя, но не мог возвысить голос достаточно громко.
   Бедный Джан кричал довольно громко, но его крики не оказывали никакого действия на чудовище. Он бежал к дереву, на которое мог бы вскарабкаться, когда нога его поскользнулась и он повалился наземь. Теперь он ничего не мог сделать -- бегемот затопчет его до смерти. Все надежды, по-видимому, исчезли.
   Но в ту самую минуту, когда я считал несомненной смерть бедного Джана, вдруг появился дядя. Он прицелился за ухо бегемоту, выстрелил -- и чудовище упало.
   Джан был бы раздавлен, если бы не сделал усилие и не откатился в сторону.
   Как я ни страдал, а не мог не засмеяться, глядя на лицо Джана, когда он, приподнявшись на коленях, смотрел, ухмыляясь, на бегемота, еще не зная наверняка, мертв он или нет. Наконец, убежденный, что его враг не может причинить ему более вреда, он встал на ноги и воскликнул:
   -- Благодарю, благодарю, капитан! Если бы ружье не выстрелило, Джану не привелось бы больше сказать ни слова!
   Потом он осмотрел зверя, чтобы удостовериться, не осталось ли в нем жизни.
   -- Что мы будем с ним делать? -- спросил он, толкнув громадное тело своей ногой.
   -- Так как он скоро сделается неприятным соседом, мы должны оттащить его подальше, -- заметил дядя. -- Если бы ручей был достаточно глубок, я бросил бы его туда, и течение унесло бы его, но так как, по всей вероятности, он застрянет возле нас, мы должны оттащить его на быке и лошадях, хотя я сомневаюсь, понравится ли такое занятие этим животным.
   Мне этот план показался хорошим, и дядя велел Джану сходить за лошадьми и быком, между тем как он приготовлял упряжь из веревок и ремней, которые употреблялись для нашего товара. Бык выразил полное равнодушие к мертвому бегемоту, но лошади очень неохотно поддались упряжи. Они, однако, решились идти впереди, между тем как голова зверя, на которую надели веревку, пришлась возле самых ног быка. Даже и тогда быку и лошадям было нелегко тащить громадное тело по неровной почве.
   -- Мы скоро вернемся, Фред, -- сказал дядя, положив возле меня ружье и пару пистолетов. -- Надеюсь, что ни бегемот, ни лев, ни леопард не посетят тебя в наше отсутствие. А если придут, надеюсь, что ты будешь в состоянии этим оружием прогнать зверей.
   Я чувствовал некоторое беспокойство, оставаясь один, но делать было нечего. Я мог только желать, чтобы не явился другой бегемот.
   Время, как мне показалось, тянулось очень долго. Прислушиваясь к шуму в лесу, я воображал, будто слышу рев льва и крики гиены. Несколько раз брался я за винтовку, ожидая увидеть льва, прокрадывающегося к лагерю. Издали я видел высокие шеи жирафов, но никто ко мне не приближался.
   Наконец дядя и Джан со своими четвероногими помощниками вернулись.
   -- Мы далеко отнесли труп чудовища, он не отравит нас своим страшным запахом, когда начнет гнить, а это будет через несколько часов, -- заметил мой дядя. -- Но я боюсь, что это в немалом количестве привлечет гиен и шакалов, так что нам надоедят их крики и вой. Мне жаль также, что лошади, кажется, не способны делать свое дело, боюсь, что их укусила цеце. Если мы их лишимся, как будет трудно путешествовать! Однако не будем отчаиваться, пока не настанет несчастный день.
   Мне бы следовало сказать, что дядя, прежде чем спас Джана от бегемота, застрелил другую антилопу, которую принес в лагерь, так что мы в пище не нуждались.
   Прошло несколько дней. Хотя мне было не хуже, выздоровление шло очень медленно, и я имел так же мало сил пуститься в путь, как и сначала, хотя я и сказал дяде, что постараюсь ехать верхом, если он пожелает отправиться.
   -- Я сомневаюсь, может ли какая-нибудь лошадь везти тебя, -- ответил он. -- Обе исхудали и ослабели. Джан говорит, что это последствие яда цеце. Если тебе будет легче дня через два, мы постараемся приблизиться к ближайшему источнику и, может быть, повстречаем туземцев, у которых купим быков вместо наших лошадей. Очень будет неприятно лишиться их, так как я рассчитывал на них для охоты.
   В эту ночь нас угощал концерт отвратительного крика и воя, поднятый, без сомнения, гиенами и шакалами. Но, поддерживая яркий огонь и время от времени стреляя из ружей, мы не допускали их приблизиться к стану.
   Через два дня я почувствовал себя лучше, поэтому мы решили на следующее утро продолжить наш путь. На рассвете мы позавтракали остатками последнего убитого оленя, дядя посадил меня на свою лошадь, которая была сильнее другой, на которую поместили часть груза, и мы скоро оставили место, которое так долго занимали.
   Сначала я переносил движение довольно хорошо и воображал, что буду в состоянии совершить путь без затруднений. Первые два дня я вынес лучше, чем ожидал, хотя очень радовался, когда наступало время останавливаться.
   На третье утро я очень страдал, но не говорил дяде, как дурно чувствую себя, надеясь, что поправлюсь дорогой. Нам приходилось проезжать пустое пространство, почти такое же дикое, как пустыня. Бык шел по-прежнему терпеливо, но лошади были очень слабы, и я с большим трудом удерживал свою на ногах. Она спотыкалась несколько раз, но, к счастью, я не свалился.
   Продвигались мы, однако, очень медленно и не видали никаких признаков воды, но до воды мы должны были непременно добраться, прежде чем раскинем лагерь.
   Джан всегда вел быка, а дядя шел возле меня, ведя в поводу другую лошадь. Моя бедная лошадка опять стала спотыкаться, и когда дядя засмотрелся в другую сторону, она упала, и я был сброшен наземь со значительной силой.
   Дядя поднял меня. Я уверял, что не очень ушибся, и просил его опять посадить меня на лошадь, но бедное животное не могло встать. Напрасно Джан и дядя старались поставить лошадь на ноги. Наконец мы пришли к грустному заключению, что смерть ее неизбежна. Наши опасения скоро подтвердились: после непродолжительной борьбы голова ее опустилась на песок и перестала шевелиться. Нам пришлось бросить более тяжелые вещи, и, перенеся остальной груз на быка, дядя посадил меня на другую лошадь.
   Но едва мы сделали одну милю, как и эта лошадь упала, и я опять был сброшен наземь. На этот раз я ушибся больше прежнего. Я выносил боль как мог и не жаловался, между тем как дядя и Джан старались поднять лошадь. Скоро, однако, сделалось очевидно, что дни ее странствований тоже кончились и что теперь мы могли располагать только одним быком.
   -- Я желаю идти пешком, -- сказал я.
   Но оказалось, что я не могу сделать и десяти шагов.
   Не поддержи меня дядя, я упал бы. Мы не могли остановиться там, где находились, потому что все нуждались в воде и пище.
   -- Мы должны бросить наш товар, -- сказал дядя. -- Лучше лишиться его, чем жизни. Если мы найдем здесь подходящее местечко поближе, то спрячем его, и встретившись с дружелюбными туземцами, пошлем их за товаром.
   Он сказал, что приметил небольшую пещеру и подумал, что если навалить камни у входа, то вещи не будут испорчены ни погодой, ни хищными зверями довольно долгое время. Так как это было недалеко, Джан остался со мной, а дядя повел быка к пещере. К счастью, в пещере не было обитателей. Спрятав там вещи и навалив камни у входа, он вернулся, оставив только порох и заряды, страусовые перья, три или четыре шкуры, кухонную утварь, чай, кофе, сахар, перец и тому подобные нетяжелые вещи.
   К несчастью, когда он накладывал камни, один большой камень упал и сильно ушиб ему ногу. Боль была так мучительна, что он не мог идти. Он сел на быка и посадил меня перед собой. Я в это время не мог даже держаться в седле, так что, если бы он не повез меня, я был бы не в состоянии пуститься в путь.
   Мы отправились опять. Было уже поздно, и вскоре настала темнота, но все-таки мы не могли остановиться без воды, которую, однако, надеялись скоро найти. Через непродолжительное время взошла луна и позволила нам видеть дорогу.
   Вид был чрезвычайно печальный: там и сям по бесплодной почве были разбросаны деревья, и с каждой стороны дороги возвышались скалы, где не было почти никакой растительности. Мы с жадностью отыскивали воду, но нигде не могли приметить ни пруда, ни ручья. Я сильно страдал от жажды и иногда думал, что изнемогу. Дядя ободрял меня, Джан уверял, что мы скоро доедем до воды и остановимся. Однако мы все ехали и ехали.
   Наконец Джан закричал:
   -- Вода, вода!
   Я хотел поднять голову, но не было сил.
   Я слышал, как дядя воскликнул:
   -- Слава богу! Это точно вода. Я вижу, как лунный свет играет на поверхности пруда.
   Я лишился чувств и не помню ничего, пока, раскрыв глаза, не увидел дядю, стоящего на коленях возле меня и спрыскивающего мое лицо водой. Джан суетливо разводил огонь, а бык пасся неподалеку. Для меня построили шалаш, и я вскоре заснул.
   Утром я проснулся и почувствовал себя значительно лучше. Дядя сказал, что решил остаться на этом месте, пока я не поправлюсь совсем. После завтрака он пошел со своим ружьем постараться убить оленя, потому что у нас не оставалось уже ни одного куска дичины.
   Укрытый от лучей солнца, лежа в шалаше, выстроенном на легком возвышении, я мог любоваться прекрасным видом.
   Джан, вычистив мое ружье, рубил дрова для костра, распевая тихим голосом одну из своих родных песенок.
   Вдруг я увидел дядю, подходившего к пригорку, возвышавшемуся на равнине внизу. Почти в ту же минуту я увидел стадо оленей, бежавших по такому направлению, которое должно было привести их к тому месту, где находился дядя. Два раза я слышал звук выстрела, и каждый раз олень падал на землю.
   Вскоре появился дядя с одним оленем на спине и немедленно послал Джана с быком за другим.
   Тут были и лес, и вода, и дичина в изобилии, так что мы не могли выбрать лучшего места, для того чтобы остаться до тех пор, пока я не поправлюсь. Так как у нас было много мяса, то можно было приготовить для меня бульон, который очень способствовал восстановлению моих сил.

Глава III.

   Через несколько дней я был в состоянии ходить на небольшие расстояния от стана и всегда брал с собой ружье. Если бы у нас была повозка, мы могли бы нагрузить ее шкурами, так много было тут зверей, но мы не могли решиться прибавить столько тяжести к ноше нашего бедного вола. Наконец дядя, видя, что я имею достаточно сил, чтобы вынести усталость путешествия, объявил о своем намерении отправиться далее, а я решил, что не моя будет вина, если я опять занемогу.
   Для того чтобы попробовать мои силы, я пошел с ним на охоту, а Джана мы оставили смотреть за быком и нашими вещами. Недалеко отошли мы, когда увидели за кустами какие-то движущиеся предметы, которые, когда мы подошли ближе, оказались ушами слона.
   -- Нам нужно его подстрелить, -- сказал дядя. -- Возьмем его клыки, а одна из его ног доставит нам вкусную пищу.
   Мы думали, что слон нас не видит, и, скрываясь за кустами, осторожно двигались. Вдруг мы очутились на окраинах прогалины, и только несколько кустов отделяли нас от слона. Теперь он видел нас хорошо. Должно быть, наша наружность ему не понравилась: он поднял свой хобот и начал громко кричать.
   -- Если он подойдет, не пытайся бежать, -- шепнул мне дядя. -- Стой прямо перед ним и стреляй ему в плечо. Потом прыгни в сторону или за дерево, а если сможешь, то влезь на него с ружьем. О себе я позабочусь сам.
   Когда он говорил это, слон начал к нам подвигаться. Я выстрелил. Через минуту и дядя сделал то же; но хотя мы оба попали в слона, громадный зверь, приблизившись к нам еще на несколько шагов, вместо того чтобы напасть на нас, повернул налево и ушел в лес.
   Опять зарядив ружья, мы хотели последовать за ним, когда стадо слонов в двенадцать появилось на том месте, где мы увидели первого. Быстро подвигаясь по кустам, которые они топтали ногами, били хоботами и хвостами, они с громкими криками устремились на нас как ураган.
   -- Спрячься за кустами! -- закричал дядя. -- И не шевелись, если дорожишь жизнью!
   Мне показалось, что моя жизнь в эту минуту очень ненадежна. Я не понимал, как мы избежим громадных чудовищ, приближавшихся к нам. Дядя, к счастью, обладал хладнокровием охотника на слонов.
   -- Стреляй в переднего! -- кричал он. -- А я выстрелю в другого, и они, вероятно, уйдут!
   Мы почти в одну и ту же минуту спустили курки. Слон, в которого выстрелил дядя, вдруг остановился и упал на колени, а тот, в которого целился я, промчался мимо со своими товарищами, чуть не задев меня ногой.
   Мы оба спрятались за кустом в ту минуту, когда выстрелили. Звери яростно кричали, бесясь, что не нашли нас.
   Мы еще не избавились от опасности и не могли вернуться. Как только хвосты их исчезли в кустах, мы опять зарядили ружья и побежали к деревьям, стволы которых могли нас защитить. Там мы ждали в виду слона, который лежал мертвый на земле. Крик других слонов становился слабее. Они продвигались по лесу или под влиянием страха, или подстрекаемые яростью, воображая, что преследуют нас.
   -- Теперь они не вернутся, -- сказал дядя и подошел к мертвому слону за бивнями.
   Он рассчитал, что они весят сто десять фунтов. Такую тяжесть он снести не мог, а мне он не позволял помочь.
   -- Ты отнесешь одну ногу, и мы постараемся ее приготовить, -- сказал он, проворно отрезая ее.
   Сам он взвалил на плечо один клык, и мы отправились к стану, очень довольные нашей охотой.
   Джана мы послали за другим клыком. Он легко мог отыскать дорогу по нашим следам, а дядя в это время приготовлял к обеду отрезанную им ногу слона.
   Мясо было такое нежное и вкусное, что я давно не ел с таким аппетитом. Хотя мы не могли отважиться взвалить на нашего быка более тех двух клыков, которые уже получили, дядя, надеясь скоро встретиться с мистером Вельбурном, решил постараться достать клыки другого из двух слонов, раненных нами, и спрятать их, пока мы не будем в состоянии послать за ними. Конечно, их могли найти туземцы, так как мы теперь приближались к обитаемой части страны. У нас еще оставалось часа два дневного света, и так как я не чувствовал усталости, то дядя позволил мне идти с ним, а Джан остался чистить клыки.
   Мы скоро отыскали следы слонов. Пятна крови там и сям показывали нам, что раненый зверь останавливался отдыхать. Необходимо было соблюдать осторожность, потому что они наверняка захотят нам отомстить.
   Мы остановились и стали прислушиваться. Ни малейший звук не показывал, что они близко от нас. Мы продолжали продвигаться, поднялись на небольшой пригорок и увидели блеск воды между деревьями. Это было небольшое озеро, возле которого стоял слон, всасывая воду своим хоботом и обливая свои плечи и шею. Дядя заметил, что это непременно должен быть тот слон, которого мы ранили, но он был еще так далеко, что мы не могли его убить. Мы пробирались между деревьями, надеясь подойти поближе, хотя это было нелегко, так как он зорко осматривался по сторонам.
   Вдруг из чащи, до сих пор скрывавшей их, вышло несколько слонов.
   -- Они видят нас! -- вскричал дядя. -- Нам надо вскарабкаться на деревья и стрелять, когда слоны пройдут мимо, потому что они не отпустят нас так легко, как прежде.
   К счастью, поблизости было дерево, на которое мы могли влезть без больших затруднений. Дядя влез первый и помог мне влезть за ним.
   Только мы уселись, как слоны подошли с громким ревом. Так как глаза их были опущены в землю, то они не видали нас. Мы выстрелили в них.
   Некоторое время мы ожидали, что раненый слон пойдет за своими товарищами, но так как он не пошел, мы начали надеяться, что он пал и что мы найдем его мертвым в окрестностях. Мы хотели спуститься с дерева и поискать его, когда головы трех жирафов показались между деревьями. Животные поднимали свои высокие шеи и ощипывали листья. Так как они приближались к нам, мы решились подождать. Спускаясь с дерева, мы могли их испугать. Скоро один отделился от других и подошел так близко, что дядя не мог устоять от искушения и выстрелил. Грациозное животное, раненное в шею, повалилось на землю мертвым, другие два отошли поодаль, испуганные выстрелом. Но, не видя врагов и не зная, что случилось с их товарищем, они остановились и продолжали щипать листья по-прежнему.
   -- Они скоро подойдут, следовательно, нам лучше остаться здесь, -- заметил дядя.
   Мы некоторое время смотрели на грациозных животных, которые вытягивали свои длинные шеи очень высоко, отыскивая молодые побеги и листья. Вдруг мы увидели, что один жираф повернул голову и посмотрел на мертвого товарища.
   Через минуту лев выбежал из кустов и накинулся на жирафа, лежащего на земле. Я воображал, что львы никогда не питаются мертвыми животными, но, вероятно, в жирафе был еще остаток жизни, или, так как он был убит недавно, его труп не мог еще иметь неприятного запаха. Вскоре после этого мы услышали рев, и другой лев выпрыгнул из чащи. Первый ответил ему таким ревом, от которого весь воздух задрожал.
   Если нам не удастся убить львов, то очевидно, что нам не придется нести с собой никакого мяса. Однако, вместо того чтобы разрывать жирафа на куски, лев начал ходить вокруг и реветь, может быть, думая, что это какая-нибудь ловушка. Львы были так заняты этим, что не заметили, как близко мы от них.
   Два жирафа, услышав рев первого льва, умчались, а то, вероятно, на них было бы сделано нападение.
   -- Останься здесь, Фред! -- шепнул мне дядя. -- Я спущусь и выстрелю в одного льва. Не бойся, если я убью его, другой наверняка убежит. Во всяком случае, я влезу на дерево, а ты будь наготове стрелять, если он бросится за мной, между тем как я опять заряжу ружье, пока нет никакой опасности.
   Я немножко встревожился, услышав это, хотя дядя так был опытен в этом отношении, что мне нечего было бояться за его безопасность. Прежде чем я успел ответить, он уже спустился с дерева и, держа ружье наготове, начал приближаться к львам. Но даже и теперь они его не замечали. В пятнадцати шагах он остановился и прицелился. Именно в эту минуту они оба увидели его и подняли на него глаза, как бы изумляясь его смелости.
   Он выстрелил, и первый лев, подпрыгнув в воздухе, повалился на труп жирафа. Другой лев стоял, не решаясь прыгнуть на врага или бежать. Он дал дяде время опять зарядить ружье. Потом дядя медленно отступил к дереву, лицом ко льву, который продвигался такими же шагами.
   -- Теперь, Фред, покажи мне, что ты можешь сделать! -- крикнул он, видя, что зверь находился на расстоянии, доступном для моего ружья.
   Я повиновался, горячо желая, чтобы мой выстрел попал. Я был в этом уверен, хотя когда дым рассеялся, то с испугом увидел, что зверь собирается прыгнуть на дядю. Дядя стоял так спокойно, как будто этот зверь был безвредной овцой. Когда зверь приподнимался с земли, я услышал звук выстрела, и зверь повалился, пронзенный в сердце. Я поспешно слез с дерева посмотреть на жирафа и двух львов. Дядя казался не очень обрадован своей победой.
   -- Будь у нас повозка, мы могли бы взять шкуры, -- заметил он. -- А теперь мы должны удовольствоваться мясом жирафа, которое покажется нам вкусным за неимением лучшего.
   Взяв свой нож, он тотчас начал разрезывать жирафа. Взяв столько мяса, сколько нам было нужно, мы проткнули его палками и понесли в стан.
   Темнота застала нас, прежде чем мы дошли, но мы все-таки надеялись найти дорогу. Как только солнце зашло, львиный рев раздался в наших ушах, и, разумеется, нами овладело неприятное чувство, что каждую минуту какой-нибудь лев может на нас прыгнуть. Тревожно осматривались мы вокруг и держали ружья наготове. Человеческих врагов мы не опасались, потому что эта местность была необитаема, хотя мы могли бы наткнуться на охотников, которые, впрочем, могли оказаться дружелюбными. Кроме львов мы могли встретить гиен, леопардов и волков.
   Дядя велел мне идти вперед, а сам шел в шести шагах позади, так, чтобы, если лев на меня прыгнет, он мог подоспеть ко мне на помощь. Мы кричали время от времени, чтобы разгонять зверей, потому что, несмотря на свою свирепость, лев животное трусливое, когда его не побуждает голод. К счастью, небо было чистое, и сияние звезд позволяло нам ориентироваться, но я начал опасаться, что мы уже прошли наш стан. Я выразил дяде свои опасения.
   -- Нет! -- воскликнул он. -- Мы скоро увидим наш костер, если только Джан не дал ему погаснуть, а это невероятно.
   -- Но, может быть, лев его унес и растерзал также нашего быка? И в какую же мы тогда попадем беду! -- заметил я.
   -- Это вздор, Фред! -- ответил дядя. -- Ты устал от продолжительной ходьбы, и мрачные опасение тяготят тебя.
   Я жалею, что завел тебя так далеко.
   После этого я не говорил ничего больше, но употреблял все силы, чтобы идти скорее, хотя едва мог волочить ноги. Если бы сделалось необходимо бежать для спасения нашей жизни, мне кажется, я не мог бы двинуться. Я смотрел то в одну сторону, то в другую, и мне представлялись большие головы и косматые гривы громадных львов, подкарауливающих нас из-за деревьев. Я не боялся их рева, пока они были далеко, но наконец я услышал рев нескольких львов возле нас.
   Я закричал громче прежнего, чтобы их прогнать.
   Перестав кричать, я прислушивался к голосу дяди, опасаясь, уж не схватил ли его какой-нибудь зверь. Я не мог остановиться, чтобы оглянуться, и очень был рад, когда услышал его крик:
   -- Иди, Фред, иди, мой милый! Мы скоро увидим костер Джана. Я не думаю, чтобы был хоть один лев ближе к нам чем за полмили. Ночью мы слышим их голоса очень далеко.
   Наконец я увидел прямо перед нами свет от огня на стволах и ветвях деревьев. Я надеялся, что этот свет происходит от нашего костра. Мы опять стали кричать; если какие-нибудь львы заметили нас, они были способны следовать за нами вплоть до нашего стана и наброситься на нас в последнюю минуту, боясь лишиться добычи. Я очень обрадовался, услышав крик Джана в ответ на наш.
   Мы ускорили шаги и увидели его сидящим у пылающего костра. Он с восхищением смотрел на нас, потому что наше продолжительное отсутствие начало очень его беспокоить, так как стадо слонов, сказал он, прошло мимо стана. И так как один слон был ранен, Джан догадался, что мы встречались с ними, и опасался, не убили ли они нас до смерти. Он также слышал рев львов недалеко.
   Мясо жирафа мы нашли вкуснее, чем я ожидал. Поужинав, мы тотчас легли спать. Джан обещал не ложиться и поддерживать яркий огонь, чтобы отгонять львов.
   Я просыпался время от времени и мог слышать рев царей лесов.
   К великой моей досаде, вследствие моей усталости я не мог пуститься в путь на следующий день, и нам пришлось отложить наш отъезд еще на день. Дядя пошел ненадолго застрелить антилопу или оленя, а я подумал, что непродолжительная прогулка принесет мне пользу, и взял ружье, намереваясь не отходить далеко от стана.
   Я надеялся, что, может быть, тоже встречу антилопу или оленя. Разумеется, я заботился смотреть направо и налево, чтобы не быть застигнутым врасплох львом или леопардом, самыми опасными животными в этой области. Очень могло быть, что я встречу и слона, но я не имел намерений нападать на него, а так как его приближение я мог увидеть задолго, то мог и не встретиться с ним.
   Отойдя за четверть мили от стана, я уже думал вернуться, когда увидел дерево, на которое влезть было легко, так как ветви почти касались земли. Мне хотелось осмотреть окрестность, особенно ту местность, по которой мы отправимся завтра утром. Я нашел мое лиственное сиденье очень приятным, густая листва осеняла мою голову, легкий ветерок играл между ветвями и чрезвычайно освежал. Меня сильно клонило ко сну, но я решил не засыпать, боясь выронить ружье или, может быть, свалиться самому. Я разгонял сон пением и тем, что иногда приподнимался и осматривался вокруг.
   Несколько далее большое пространство было покрыто густыми деревьями, а ближе ко мне растительность была реже. Там и сям только два-три дерева росли вместе, а в некоторых местах по одному. Привстав, я увидел слона, выходившего из той густой чащи, о которой я упоминал, где он, вероятно, проводил жаркие часы дня. Он медленно продвигался ко мне, срывая хоботом то ветвь, то растение. Тут же я увидел человека с ружьем в руке, выходившего из леса к тому месту, где питался слон. Он, очевидно, не видал его за густыми деревьями. Когда он подошел ближе, я узнал дядю.
   Желая предостеречь его, я закричал так громко, как только мог, но дальнее расстояние не позволило ему услышать меня. Слон также не обратил внимание на мой голос, а продолжал по-прежнему есть свою пищу.
   Вдруг дядя очутился в виду громадного зверя, который тотчас перестал есть и повернул голову в ту сторону, откуда тот подходил. Дядя неустрашимо продолжал подвигаться, держась, однако, правее, к тому дереву, где я сидел. Слон начал подходить к нему. Дядя ускорил шаги -- он теперь находился на открытой местности, где подвергался большой опасности. Он это знал и держал ружье наготове. Хотя, если промахнется, он будет во власти зверя. Я соображал, как могу ему помочь, но видел, что было бы безумием спуститься с дерева, и поэтому остался на своем месте, горячо желая, чтобы дядя выстрелил успешно.
   Вдруг слон поднял хобот и с громким ревом быстро пошел на моего дядю, который, остановившись на минуту, прицелился и выстрелил. Но хотя он и попал в цель, выстрел не остановил слона.
   Он не терял ни одной секунды, для того чтобы зарядить опять ружье. Ему оставалось только одно спасение -- бегство. К счастью, недалеко было дерево. Но довольно ли низки были его ветви, чтобы позволить дяде вскарабкаться на него, я видеть не мог и дрожал от волнения за его безопасность. Я кричал, надеясь отвлечь внимание слона. Никогда в жизни не чувствовал я большего беспокойства. Я выстрелил в голову слона, но моя, пуля по-видимому, не произвела на него ни малейшего впечатления. Тут я вскрикнул от испуга. Через минуту я увидел, что дядя ухватился за ветвь дерева и стал влезать. Слон, подняв хобот, дотронулся до его ноги, но дядя успел подняться на безопасную высоту.
   Слон постоял с минуту с приподнятым хоботом, как бы ожидая, что дядя упадет, а потом яростно бросился на дерево и стал его трясти. Дерево задрожало, но стояло твердо. Тогда слон, подхватив шапку моего дяди, которая свалилась с головы его, растоптал ее и стал ходить вокруг дерева с громким ревом. Очевидно, это был злой зверь, прогнанный из стада, чтобы проводить одинокую жизнь. Такие слоны всегда самые опасные, они имеют к человеку более сильную ненависть и гораздо хитрее тех слонов, которые ходят стадами. Он, по-видимому, решился осаждать нас. Наше положение было до крайности неприятным, потому что пока слон оставался тут, мы не смели спуститься на землю, а почем мы могли знать, может быть он останется около наших деревьев всю ночь, а может быть, и следующий день или еще дольше.

Глава IV.

   Нам с дядей было вовсе не весело на наших деревьях. Он ничего не ел с тех пор, как ушел из лагеря утром, и я тоже начинал чувствовать голод. Прошло больше часа, а злой зверь не выказывал желание уйти. К счастью, он не видел ружье дяди, которое лежало в траве у подножия дерева.
   Дядя кричал мне, чтобы я постарался убить слона. Это было не так легко с той высоты, на которой я сидел. Я боялся, что мой выстрел только усилит его ярость, а не убьет и не прогонит. У меня оставалось только пять пуль, и я решил, что ни одна пуля не должна пропасть. Я подождал, пока слон повернулся ко мне боком, и выстрелил. Пуля засела в шее, но хотя кровь и полилась, зверь не обратил внимания на рану. Вторую пулю я всадил пониже плеча. Слон громко заревел и, устремившись на дерево, ухватился хоботом за ствол и постарался свалить его. Дерево сильно тряслось, так что я вынужден был держаться и руками и ногами.
   Я опять поспешно зарядил ружье и выстрелил слону прямо за ухо. Я видел, как кровь потекла и образовала лужу, покрывшую траву. Хобот слона повис.
   -- Всади другую пулю в шею -- и мы будем свободны! -- закричал мне дядя.
   Я заряжал ружье, пока он говорил, а потом опять выстрелил. Менее чем через минуту слон упал на колени. Он делал усилия, чтобы приподняться, но безуспешно: его силы быстро ослабевали. У меня осталась только одна пуля, и я желал поберечь ее для какого-нибудь непредвиденного случая. Недолго пришлось нам ждать. Слон скоро повалился на бок и лежал теперь безжизненной массой.
   Дядя поспешно спустился с дерева, и я последовал его примеру. Прежде всего он поднял и осмотрел свое ружье. Оно не испортилось. Он тотчас зарядил его, и потом, пожав друг другу руки, мы осмотрели нашего павшего врага.
   -- Желал бы я унести с собой эти великолепные клыки, но об этом не может быть и речи, -- заметил дядя. -- Мы, однако, постараемся не потерять их. Помоги-ка мне вырезать их.
   Мы принялись за работу. Потом дядя влез на дерево, на котором я укрывался, и с моей помощью мы подняли один клык и спрятали его между ветвей. Другой был поднят точно таким же образом, и трудненько это было, потому что каждый клык весил более пятидесяти фунтов.
   -- Надеюсь, что нам удастся послать за ними впоследствии, а место это мы, кажется, не забудем, -- заметил дядя.
   Отрезав одну ногу слона, мы понесли ее с собой.
   Этот день, однако, не прошел без другого приключения. Не прошли мы и половины расстояния, как увидели между кустами голову и шею жирафа. Он, по-видимому, не испугался нас, но, подстрекаемый любопытством, вместо того чтобы отойти, подошел ближе, очевидно, спрашивая себя, какими странными существа мы можем быть. Он так заинтересовался, что не приметил другого более грозного врага, который подкрадывался к нему сзади. Это был лев, который, будучи занят своей добычей, не заметил нас. Поэтому мы могли на безопасном расстоянии наблюдать за всем.
   Лев подкрадывался осторожно, как кошка, а потом вдруг прыгнул прямо на спину жирафа, который бегал и бросался из стороны в сторону, напрасно стараясь сбросить своего врага. Он не вскрикнул ни разу, но бегал подняв голову, между тем как лев зубами и клыками раздирал ему шею и плечи. Нечего было сомневаться, кто одержит победу, и скоро бедный жираф перестал шевелиться.
   -- Нам надо застрелить этого льва, -- сказал дядя.
   Осмотрев наши ружья, мы поспешили к тому месту, где свирепый зверь насыщался с таким старанием, что не видел нас. Увидев наконец наше приближение, он перестал есть и взглянул на нас, положив передние лапы на тело своей жертвы и представляя истинно великолепное зрелище.
   Мы подошли так близко, что могли метко прицелиться.
   -- Стреляй, Фред, а потом заряжай так скоро, как можешь.
   -- Но у меня нет другой пули, -- сказал я, к счастью вспомнив в эту минуту, что истратил все пули, кроме одной.
   Дядя подал мне две пули, и я повиновался его приказанию. Моя пуля прошла сквозь густую гриву льва и засела в шее.
   Со страшным ревом, почувствовав боль, он стал подходить к нам. Не теряя времени я зарядил опять ружье, боясь, что если пуля моего дяди не остановит льва, то он накинется на нас.
   Несмотря на приближение льва, дядя ждал и потом уже выстрелил тому между глаз. Лев все шел, но почти ошеломленный и ничего не видя, и хотя сделал к нам отчаянный прыжок, дядя успел отпрыгнуть в одну сторону, а я в другую, и прежде чем я кончил заряжать, зверь упал мертвым между нами.
   -- Удачная охота на нынешний день, -- заметил дядя. -- Мы вырежем несколько кусков мяса жирафа, которого этот зверь умертвил для нас, и чем скорее вернемся в стан, тем лучше.
   Главным затруднением было прорезать жесткую кожу жирафа, которая почти так же толста, как и у носорога. Мы, однако, скоро сделали это с помощью наших топоров и через несколько минут дошли до стана, где Джан, услышав наши выстрелы, развел большой костер в ожидании дичи, которую мы принесем.
   Пока нога слона жарилась, мы угощали себя мясом жирафа, которое утолило наш голод.
   Всю ночь мы слышали страшные крики гиен и шакалов, которые собрались около трупов убитых животных. Говорят, что они не смеют дотронуться даже до мертвого льва, но когда мы утром пошли взглянуть, от обоих животных остались только кости.
   Опять мы навьючили нашего быка и отправились к северу. Мы заметили, что бедный бык, несмотря на продолжительный отдых, похудел и казался в худшем состоянии, чем прежде.
   -- Его укусила цеце. Вы увидите, что бык издохнет! -- воскликнул Джан.
   Но бедное животное шло со своей тяжелой ношей, и мы надеялись, что Джан ошибается.
   Наконец мы пришли к такой широкой реке, какой мы еще не видели по выходе из пустыни. Мы не сомневались, что эта река приведет нас к озеру, на берегах которого мы надеялись найти наших друзей. Как переехать ее, вот в чем состояло затруднение. Я предложил построить паром; тростник на берегу мог доставить нам обильный материал.
   Недалеко был остров, покрытый деревьями, а на промежуточном пространстве было много тростника. Оставив Джана и быка на берегу, мы с дядей отправились на остров, думая, что там нам удобнее будет построить паром и спустить его, чем с твердой земли.
   Попав в чащу тростника, мы чуть не задохнулись; до нас не доходило ни малейшего воздуха, и жар был такой удушливый, что мы чуть не лишились чувств. Но так как мы уже начали, то нам не хотелось бросить. Мы налегли на тростник и согнули его так, что могли на него встать. Он был смешан с зубчатой травой, которая разрезала нам руки, и все это было связано ползучими ветками с таким крепким стеблем, что мы не могли его разорвать.
   Однако, пустив в дело наши топоры, мы успели пробраться до острова, но там, к нашему разочарованию, увидели, что находимся ярдов на тридцать от чистой воды, которая была наполнена большими массами папируса со стеблем вышиной в десять футов и полтора дюйма в диаметре. Папирус также был перепутан с вьюнками -- до такой степени, что был совершенно непроходим.
   Пока мы стояли на краю острова, звук человеческих голосов долетел до наших ушей, и мы увидели вдали несколько лодок, спускавшихся к ручью. В каждой сидели по три человека: двое гребли, а один стоял с большим гарпуном, привязанным к веревке, которую он держал в руке. Они гнались за какими-то большими темными существами, головы которых, высунувшись из воды, походили на громадных ломовых лошадей.
   -- Это бегемоты! -- воскликнул дядя.
   Вдруг гарпун полетел и воткнулся в спину одного из чудовищ, которое тотчас выпрыгнуло из воды и помчалось, таща за собой лодку с ужасной скоростью. Мы побежали по острову смотреть на лодку, пока она оставалась в виду, но она увлекалась с такой быстротой, что скоро исчезла. Однако мы увидели еще лодку, приближавшуюся к другому бегемоту, у которого не только одна голова, но и часть тела высовывалась из воды. Люди в лодке приближались к своей добыче, готовясь бросить свои копья или гарпуны в чудовище. Я мог видеть, как бегемот кинулся на лодку, схватил ее своими огромными челюстями и скомкал, точно она была бумажная.
   Один бедняга был схвачен; послышался страшный крик, и мы тотчас увидели, как его тело, разорванное надвое, поплыло по реке. Другие двое исчезли, и мы думали, что и они также убиты. Бегемот беспрестанно кидался на лодку, изливая на нее свою ярость.
   Пока мы глядели, два человека выплыли на поверхность и направились к берегу, таща конец веревки по тропинке, которую мы прежде не приметили между тростником. С удивительным проворством привязали они веревку к стволу дерева. Появились три другие лодки, и люди, вооруженные гарпунами и тяжелыми дротиками, спрыгнули на берег и, присоединившись к своим товарищам, стали тянуть веревку, привязанную к бегемоту. Напрасно чудовище пыталось оторваться от веревки. Негры с удивительной смелостью бросились в воду, бросая в бегемота дротиками.
   Подошли две другие лодки, и люди, сидевшие в них, напали на бегемота сзади. Охотники были так заняты, что не замечали нас. Нам казалось, что, несмотря на свои раны, бегемот оторвется от гарпуна. Видя это, дядя направился к чудовищу со своим ружьем, и когда оно раскрыло рот, он выстрелил в горло, и бегемот после нескольких секунд судорожной борьбы повалился.
   Успех его приветствовали торжествующими криками. Вытащив тело бегемота на сухую землю, негры столпились около нас и знаками и восклицаниями выражали свой восторг моему дяде за то, что он так искусно убил бегемота.
   Мы постарались объяснить, что очень рады услужить им и что будем очень им обязаны, если они перевезут нас через реку, а потом проводят к тем белым людям, которые со своими повозками расположились недалеко.
   Оставив охотников разрезать бегемота и относить его мясо на лодки, мы вернулись к тому месту, где оставили Джана и быка. Так как становилось холодно, мы решились остаться тут до следующего дня, а пока постараться застрелить антилопу или оленя, чтобы угостить туземцев, которые могут нас посетить.
   Мне посчастливилось, притаившись за скалами возле нашего стана, убить одну антилопу, но хотя их было несколько, они умчались так быстро, что мне не удалось убить другую. Я взвалил на плечо мою добычу и вернулся в стан, куда скоро пришел дядя с мясом квагги, которое, хотя квагга принадлежит к семейству ослов, составляет хорошую пищу.
   Только мы положили мясо жариться, как явились человек шесть наших знакомых. Приятно было узнать, что Джан понимал их язык. Они, по-видимому, были хорошо к нам расположены, и наша дружба укрепилась, когда мы их угостили мясом квагги. Мы сами, однако, предпочли более вкусное мясо антилопы. Мы отложили несколько кусков мяса для завтрашнего завтрака, а остальное подарили нашим гостям.
   Они взялись отвезти нас по реке на следующее утро в своих лодках или на пароме, заметив, что если мы поедем в их лодках, то должны расстаться, потому что в каждой мы могли поместиться только по одному. Поэтому мы решились пуститься на пароме, какой сами намеревались выстроить. Наши гости отошли недалеко от нас и устроили для себя стан на ночь.
   Я проснулся часа в два, до рассвета, когда мое внимание было привлечено каким-то странным шумом, который я мог сравнить только с топотом множества ног.
   Когда наступил рассвет, я увидел, что все пространство к югу покрыто густой массой газелей, двигавшихся мед ленно к длинному ряду гор на востоке. Они не торопились и щипали траву дорогой. Это были прелестные животные, очень грациозные. Насколько мог простираться глаз, вся местность была покрыта ими.
   Наши вчерашние гости исчезли, но скоро вернулись почти со всем своим племенем и сказали нам, что не могут провожать нас по реке, так как думают охотиться на газелей и надеются, что мы пойдем с ними.
   Мы с дядей тотчас же согласились и, взяв большой запас патронов, отправились с нашими друзьями, которые повели нас к горам кратчайшим путем, чтобы мы могли преградить путь газелям. Часть туземцев осталась позади, чтобы не дать газелям вернуться, когда они испугаются нашего присутствия.
   Когда мы приблизились к ущелью, охотники поместились по обе стороны, чтобы бросать свои копья в проходящих животных. Мы тоже застрелили несколько и наконец вернулись с большой добычей в лагерь.
   Мы были уверены, что туземцы, имея теперь большое количество пищи, не будут расположены оставлять это место, и действительно, они продолжали насыщаться целый день. На следующий они до того наелись, что не могли сделать никакого движения. Приблизься к ним неприятель, все племя могло быть убито или взято в плен.
   Между тем мы осматривали берега реки, чтобы найти удобное место для постройки нашего плота. Во многих местах тростник простирался так далеко от берега, что нам пришлось бы стоять по пояс в воде, подвергаясь опасности быть растерзанными крокодилом или бегемотом, которых было множество в этой речке.
   Так как негры не показывали никакого желание провожать нас, Джан вызвался сходить за клыками слона и другими вещами, которые мы оставили в лесу, если я пойду с ним.
   На это дядя сначала не соглашался, но наконец, когда я пристал к нему, согласился остаться беречь наше имущество, пока мы отправимся в нашу экспедицию.

Глава V.

   На рассвете мы с Джаном отправились. Он, по обыкновению, вел быка, а я шел впереди с ружьем. Мы взяли с собою пару шкур для постелей, патроны, небольшое количество оставшейся у нас муки, чай, сахар и перец. Мы не боялись остаться без пищи, так как дичи всякого рода было много, если только здоровье не изменит мне и я буду в состоянии стрелять.
   Я спросил Джана, что он думает о быке, который был очень уж худ.
   -- Ничего хорошего! -- ответил он. -- Проживет, пока не вернемся, а потом умрет.
   Мы остановились отдыхать в полдень под высокой акацией, до молодых ветвей которой слоны были, по-видимому, большими охотниками. Мы видели, что все ветви были съедены на той высоте, до которой может достать слон.
   Там и сям под деревьями были конические холмики в двадцать футов вышины, построенные белыми муравьями. Часто эти холмики были покрыты ползучими растениями, сходившимися на вершине и висевшими вроде зонтика, Я застрелил несколько горлиц и других птиц нам на обед, и пока Джан жарил их, пошел отыскивать плоды. Я нашел множество кизила и маленьких красных фиг, растущих на кустах. Самый странный фрукт, который случалось мне встречать, походил по виду на пилу с очень толстой корой, а внутри был большой орех. Мне пришлось влезать на дерево за этими плодами, потому что те, которые пониже, были съедены слонами, очевидно большими любителями этих плодов.
   Так как нашей целью было вернуться как можно скорее, я решил не удаляться с дороги, чтобы застрелить какого-нибудь большого зверя, хотя зарядил мое ружье пулей для защиты от львов, леопардов, носорогов или гиен.
   В первый день нашего путешествия мы видели много зверей издали, хотя ни один к нам не подходил. Мы остановились на ночлег под деревом, развели большой костер, а с каждой стороны ствола сделали забор из толстых палок, так что надеялись заснуть, не будучи потревожены дикими зверями.
   Бык остался снаружи, и мы знали, что он прибежит к огню, если ему будет угрожать опасность.
   Обычные крики африканского леса не давали нам крепко заснуть, и меня разбудил рев льва, стоявшего недалеко от нас и боявшегося подойти к нашему костру и забору, который он, вероятно, принимал за западню.
   Ночью мы истощили наш запас дров, и утром Джан пошел за дровами к завтраку. Я ощипывал птиц, убитых вечером, когда услышал, что мой товарищ зовет на помощь. В то же время громкий треск ветвей долетел до моего слуха, между тем как наш бык бежал ко мне в очевидном испуге.
   Схватив ружье, я побежал, опасаясь, что лев бросится на Джана, пока он подбирает ветви, и вполне приготовился к встрече с свирепым зверем. Однако вместо льва я увидел слона с поднятым хоботом, выбегающего из кустарника. Я спрятался за деревом как в единственно безопасном месте, и каков же был мой испуг, когда я увидел, что Джан уцепился за заднюю ногу слона. Как он туда попал, было для меня загадкой. Но как его освободить из этого неловкого положения, тоже было вопросом, который надо было разрешить. Если он отцепится, он должен ожидать, что слон лягнет его задней ногой, и это убьет его на месте; а между тем, если он не освободится, то слон протащит его несколько миль, и он погибнет самым жалким образом. Моей единственной надеждой было тотчас смертельно ранить слона. Нельзя было терять ни минуты, если я хотел спасти бедного Джана.
   Именно в это время слон увидел быка и остановился, как бы соображая, напасть ли на него. Чувствовал ли он, что Джан цепляется за его ногу, я сказать не могу, потому что тяжесть негра так же мало мешала ему, как помешала бы муха бегущему человеку.
   Бык, вместо того чтобы бежать, стал головой к слону, хотя дрожал всеми членами.
   Джан, онемевший от испуга, не выпускал ноги, хотя возможность на спасение для него состояла в том, чтобы прыгнуть назад, даже если бы ему пришлось упасть как раз позади слона. Я не хотел кричать ему, опасаясь привлечь внимание слона.
   Я вышел из-за дерева и выстрелил в слона. Громадное чудовище не шевелилось, но начало качаться из стороны в сторону. Я закричал Джану, чтобы он прыгнул, и поспешил помочь ему. Прежде чем я добежал до этого места, Джан последовал моему совету. Как только он это сделал, слон повалился наземь.
   Джан радостно вскрикнул. Я присоединился к нему, и даже бык замычал от удовольствия, когда увидел своего громадного врага, безжизненно распростертого на земле.
   Мы тотчас принялись вынимать клыки нашими топорами. Мы хотели непременно взять их с собой, положили их на нашего быка с несколькими кусками слоновьего мяса, которое избавит нас от необходимости стрелять дичь в этот день.
   Потом мы отправились к пещере, где оставили наши вещи, и не имели никаких приключений по дороге. Мы видели множество стад антилоп, жирафов и несколько страусов; последних я охотно убил бы, если бы мог, из-за их драгоценных перьев. Пещера была нетронута, и я с немалым удовольствием положил на быка то, что в ней хранилось. Мы приготовились на следующее утро пуститься в обратный путь, чтобы достать клыки слона, спрятанные нами на дереве, которое доставило мне такое удобное убежище, когда на нас напал их владелец.
   Мы встречали, как прежде, буйволов и разных антилоп. Я шел впереди, и вдруг мое лицо как будто закутало толстое покрывало. Отбрасывая паутину -- это была паутина! -- я увидел большого желтого паука, качавшегося на дереве. Около этого дерева было много других паутин, фибры которых сходились у центрального пункта, где жадное насекомое ждало свою добычу. Каждая паутина имела ярд в диаметре и была толста как самая грубая нитка.
   Встречали мы и змей, но они всегда уползали.
   Однажды во время остановки, сидя под деревом, я увидел другого огромного паука рыжего цвета. Он вдруг выскочил из отверстия в коре, сделал большой прыжок и быстро проглотил большую мошку. С изумительной скоростью бегал он по дереву, бросаясь то вперед, то назад. С чувством отвращения, чтобы он не прыгнул на меня, я отодвинулся подальше. Взглянув на землю, я увидел что-то, сначала показавшееся мне монетой величиной в шиллинг, но присмотревшись поближе, я нашел, что это было чистое, белое, шелковистое вещество похожее на бумагу, которое закрывало отверстие.
   Джан сказал, что это нора наука, вероятно, того самого, которого я видел ищущим добычу.
   Ночью я услышал треск голов и рогов. Джан сказал мне, что это стадо дравшихся буйволов. Громкое фырканье и пыхтенье скоро долетело до наших ушей. Рев усилился, и Джан объявил, что это дерутся носороги с буйволами. Я боялся, как бы эти звери не пошли в нашу сторону и не затоптали нас. Или, может быть, носороги нападут на нашего бедного быка, который не был способен защищаться.
   Вскоре я увидел стадо слонов, направлявшихся к большому пруду. Я осторожно последовал за ними, пока они не вошли в воду.
   Удовлетворив свою жажду, они начали прыгать и валяться в воде, как купающиеся школьники. Так как я не мог взять их клыков, я не пытался стрелять ни в одного. Через некоторое время они вернулись по той дороге, по которой пришли, походя на призраков, -- так тихо ступали они по земле.
   Странно, что как ни громаден слон, а шаги его не слышны даже на твердой земле. Его приближение узнается только по тому, что он отрывает ветви с деревьев и кустов.
   Мы находились недалеко от того места, где оставили клыки слона, главную цель нашей экспедиции. Я был уверен, что непременно найду это место, так как приключение, случившееся с нами там, запечатлелось в моей памяти.
   Я подходил к дереву в сопровождении Джана, когда увидел какой-то предмет, двигавшийся между ветвями. Я стал продвигаться осторожно, и хорошо что так, потому что, подняв глаза, увидел громадного леопарда, очевидно, привлеченного запахом мяса, остававшегося на клыках. Следовательно, мне прежде надо было прогнать леопарда, а потом доставать клыки; что они еще находились там, я узнал по тому, что они торчали между ветвями в том самом месте, где мы положили их. Я знал привычку леопарда прыгать на проходивших животных и опасался, что он и со мной поступит таким образом. Поэтому я остановился поодаль. Но хотя я крикнул во весь голос и бросил в зверя три палки, он остался на своем месте и свирепо ворчал.
   -- Скорее стреляйте в него, а то он прыгнет в один миг! -- закричал мне Джан, который с быком оставался на безопасном расстоянии.
   Так как мы спешили вернуться в стан, я подумал, что чем скорее я сделаю это, тем лучше, но было необходимо убить леопарда до смерти, потому что, если я промахнусь или только раню его, он прыгнет, прежде чем я успею опять зарядить ружье, и нападет на меня и на Джана.
   Я прицелился, спустил курок, но ружье мое осеклось. В то же мгновение леопард прыгнул с высокой ветви, на которой сидел. Мне уже чудились его когти на шее, но, к счастью, он зацепился ногой за ползучие растения, обвивавшие дерево, и чуть не рухнул наземь головой. Однако он оправился и уселся на нижние ветви. Я между тем, стараясь сохранить спокойствие, вычистил ружье, снова зарядил его и, отойдя на несколько шагов, выстрелил в голову леопарда, который смотрел на меня и собирался прыгнуть. Выстрел мой был меткий, и леопард упал наземь.
   Я отпрыгнул и опять стал заряжать ружье, но второй выстрел оказался не нужен, потому что после нескольких судорожных усилий леопард растянулся на земле. Подойдя ближе, я увидел, что он мертв. Шкура его была очень красива, и я решил взять ее с собой. С помощью Джана я скоро содрал ее и положил на быка. Потом я поднялся на дерево и увидел, что хотя концы клыков были обгрызены, они не были испорчены.
   С помощью Джана я снес их вниз и положил на быка. Бедное животное было тяжело навьючено, но так как стан наш был недалеко, я надеялся, что оно сможет благополучно дойти.
   Будь я сильнее, я сам понес бы часть ноши, но моего ружья, зарядов и птиц, убитых мной, было вполне достаточно для моих сил.
   Наконец, к моему большому удовольствию, мы приблизились к тому месту, где оставили дядю на небольшом возвышении над рекой. Каждую минуту я думал, что наш бедный бык падет.
   При приближении вечера, мы увидели костер дяди. Мы закричали ему, он нам ответил и торопливо спустился с пригорка к нам навстречу.
   -- Что это за жалкое животное ведете вы? -- воскликнул он, поздоровавшись с нами.
   Когда я сказал ему, что это наш старый бык, он верить не хотел. Только мы сняли с него ношу, и Джан хотел вести его к реке, как бедное животное с судорожной дрожью упало на землю мертвым, верно исполнив свою обязанность до конца.
   Мне было так грустно, как я не предполагал возможным, когда я помогал дяде и Джану оттащить мертвого быка от нашего стана. Скоро туземцы избавили нас от этого труда. Они явились с заявлением, что возьмут его к себе и съедят, несмотря на то что он издох от действия яда цеце, о чем мы их предостерегли.
   Дядя сказал мне, что приготовил плот, который перевезет нас и наше имущество по реке к тому месту, где находится стан мистера Вельбурна, и что он нанял две лодки и несколько туземцев провожать нас. Вместо воя диких зверей, мы слышали ночью смех и пение негров, насыщавшихся мясом бедного быка. Лучше уже пусть они его съедят, чем шакалы, а ему предстояла бы эта участь, если бы он пал в пустыне.
   На следующее утро с помощью негров мы отнесли наше имущество к реке, где нашли плот, построенный из тростника. Посредине была вбита мачта с парусом, длинное весло виднелось на корме. Несмотря на уверения туземцев, что этот плот годится для большого путешествия, я был рад, что нас будут провожать лодки.
   Все было готово, и среди криков туземцев, оставшихся на берегу, мы отправились. Несмотря на неудобную постройку плота, мы скользили очень быстро, так что лодочники с трудом поспевали за нами.
   Приятно было нестись без всяких усилий с нашей стороны! Путешествие, однако, имело свои опасности. Время от времени громадный бегемот высовывал свою безобразную голову, угрожая опрокинуть наш плот, что было бы для него легко одним усилием его спины. Иногда крокодилы плавали возле, смотря на нас своими свирепыми глазами, показывавшими нам, как будет поступлено с нами, если мы попадаем в воду.
   Около полудня мы направились к берегу, где наши черные провожатые изъявили намерение отобедать.
   Плот привязали веревкой к стволу дерева; однако мы не хотели оставить наше имущество на плоту и решили остаться там и довольствоваться холодным мясом, которое взяли с собой. Вода казалась заманчива и прозрачна, я хотел было выкупаться, как вдруг плот приподнялся, и громадный крокодил, высунув свое безобразное рыло, предостерег меня, что мне лучше остаться на плоту. Скоро показались еще два или три крокодила. Мы с дядей решили, что чем скорее оставим это место, тем будет лучше, так как свирепые животные могут опрокинуть плот. Поэтому мы очень обрадовались, когда негры, закончив свою трапезу, вернулись и мы опять понеслись по реке.
   Мы надеялись, что, судя по быстроте, с которой мы неслись, встретимся с нашими друзьями в этот же вечер, но ночная темнота приближалась, и негры дали нам понять, что надо пристать к берегу и ночевать в деревне их племени, где нас примут гостеприимно. На это мы не могли сделать возражения, хотя это влекло за собой необходимость перетащить на берег наше имущество, так как мы не имели никакой охоты остаться на плоту и сделаться добычей крокодилов.
   На южном берегу показался ряд хижин. К ним и направили плот. Туземцы, спрыгнув на берег, привязали плот веревкой к дереву, растущему на берегу, а потом помогли нам перенести на берег наши вещи. Сложив их в кучу и покрыв листьями, они уверили нас, что все это будет в такой же безопасности, как и под караулом ста человек. Так как до сих пор они выказали себя честными, мы не имели причины сомневаться в них и потому охотно пошли с ними в деревню, откуда множество людей вышло к нам навстречу.
   Нас отвели в нововыстроенную хижину, которая была очень опрятна, и пол был покрыт новыми плетенками. Тут мы могли отдохнуть так удобно, как нам не случалось никогда. Однако нам не дали туда войти. Приготовлялось празднество, на котором ожидали нашего присутствия, а потом пляска для нашего увеселения. Для этого празднества убили жирного быка. Нам подали его мясо и огромные чаши с кашей, которую наши хозяева мешали пальцами и клали себе в рот. Они казались удивлены, когда мы не решались последовать их примеру. Но сообразив, что это выкажет недоверие, мы наконец преодолели наше отвращение. Каша была недурна, и наши хозяева весело смеялись, видя, как мы обжигаем пальцы и делаем гримасы. Питье к этому подавалось вроде пива слегка опьяняющего свойства. Мы не допытывались слишком подробно, как оно приготовлялось.
   По окончании празднества, мы услышали чрезвычайный шум из другой части деревни, что-то похожее на собачий лай и на тот звук, когда люди стараются откашляться. Мы поспешили в ту сторону, откуда раздавались эти странные звуки, и нашли несколько человек с копьями в руках и с раковинами, прикрепленными к их ногам. Эти люди наклонялись над костром и производили те звуки, которые привлекли наше внимание. Другие плясали возле них, а женщины, составляя полукруг, тянули какую-то однообразную песню и хлопали в ладоши. Старики и старухи сидели на противоположной стороне и смотрели на пляску.
   Это продолжалось некоторое время, когда наконец мы объяснили начальнику, что очень устали, и нас церемонно проводили в нашу хижину. Шум, еще долго доходивший до наших ушей, показал нам, что пляска неутомимо продолжалась, и я подозреваю, что наши хозяева составили не очень лестное мнение о наших вкусах вследствие нашего исчезновения с праздника.
   На следующее утро, сделав несколько подарков негритянкам, мы простились с нашими гостеприимными хозяевами и продолжили наш путь. Ни одна вещь не пропала из нашего имущества. Наш плот держался лучше, чем я предполагал, и если бы нам не хотелось присоединиться к нашим друзьям, мы были бы не прочь продолжить наше путешествие еще несколько дней.
   Приближался другой вечер, когда мы увидели под громадным деревом что-то вроде палатки и две повозки возле нее. Мы выстрелили из ружей в знак сигнала, и скоро к нам подошли два белых человека. Мы поспешно сели в одну из лодок и скоро пожимали руку мистеру Вельбурну и его сыну Герри.

Глава VI.

   Мистер Вельбурн имел большой запас патронов, и с теми, которые мы привезли, мы могли продолжать наше путешествие к северу в ту область, где водится множество слонов. Скот находился в хорошем состоянии, и если бы нам удалось избавиться от цеце, мы могли бы получить большой запас клыков. Кроме трех готтентотов и двенадцати макололо с мистером Вельбурном был белый охотник Ганс Скарф, присоединившийся к нему по дороге. Наружность не говорила в его пользу, потому что более зловещую физиономию мне редко случалось встречать. Говорили, однако, что это отважный охотник и первоклассный всадник, и, следовательно, его помощь должна была оказаться полезной.
   Начальник макололо Токо, как его называли, был симпатичный, высокий, проворный, с разумной физиономией, которая, по нашим понятиям, была очень даже недурна для негра. К тому же это был верный и мужественный человек. Кроме быков для повозок у нас было восемь хороших лошадей, приученных к встрече со слонами, носорогами и всякими другими дикими зверями в лесу.
   Близ нашего стана источник чистой воды впадал в реку, и вечером Герри пригласил меня выкупаться. Ганс сказал, что он пойдет с нами.
   -- Разве здесь нет крокодилов? -- спросил я и рассказал, сколько их мы видели в реке.
   -- Здесь нечего их опасаться, -- ответил Ганс, -- ручей слишком мелкий.
   -- А бегемоты? -- спросил я.
   -- Еще менее вероятно, -- ответил Ганс. -- Чудовища никогда не бывают в таких местах.
   Мы пошли и у ручья отделились друг от друга. Отыскивая место, где бы не было лилий и других водяных растений, Герри закричал:
   -- Я нашел отличное место! Мы можем прыгнуть в глубокую воду с берега!
   Именно в эту минуту я услышал, как дядя мой закричал:
   -- Куда вы идете, мальчики? Крокодилы приходят сюда класть свои яйца. Это самое опасное место в здешней стороне.
   В эти минуту Герри крикнул:
   -- Я в воде!
   Я бросился к нему на помощь, когда услышал страшный крик Ганса, который поскользнулся и упал в воду, и в эту минуту громадный крокодил нырнул в ручей.
   Мой дядя и мистер Вельбурн шли по берегу и были гораздо ближе чем я. Я не решался, кому помочь, когда, к ужасу моему, увидел, что крокодил схватил Ганса за руку, прежде чем тот успел стать на ноги. К счастью, за моим поясом был заткнут большой охотничий нож, хотя ружья я не взял. Я не любил Ганса, но чувствовал, что обязан поспешить ему на помощь, а то он будет утащен в глубину и сделается добычей крокодила. Видя, что мистер Вельбурн и мой дядя уже схватили Герри, я бросился с ножом, крича изо всех сил, чтобы напугать свирепое животное. Ганс ухватился левой рукой за ветвь упавшего дерева. Я каждую минуту ожидал, что он упадет, и тогда участь его была бы решена. Ни минуты не думал я об опасности, которой подвергался сам. Я и теперь даже не могу понять, как я так поступал. Одним прыжком очутился я у ветвей как раз над головой крокодила и, схватив Ганса одной рукой, вонзил нож в глаз чудовища, которое немедленно раскрыло челюсти. Ганс с проворством, которого едва ли можно было ожидать, влез на ветви, куда и я прыгнул за ним, между тем как крокодил исчез в глубокой воде и через минуту перевернулся, безжизненный, на спину. Он проплыл несколько ярдов, и его громадное тело остановилось у края скал, торчавших из воды.
   -- Славно, Фред, мой милый! -- закричали дядя и мистер Вельбурн в один голос.
   Положив Герри на берег, они поспешили помочь мне снять Ганса с ветви, за которую он цеплялся, и положить его возле Герри. Он лежал несколько секунд, не понимая, что случилось. При осмотре его руки оказалось, что хотя она была страшно смята, но ни одна кость не сломана. Через некоторое время мы отвели его в стан. Дядя употребил все свое медицинское искусство, и хотя на следующее утро рука Ганса была беспомощна, он мог ходить по-прежнему. Он не выразил мне никакой особой признательности, но я заслужил хорошее мнение туземцев, и особенно Токо.
   Вся слоновая кость в окрестностях, которую мы могли выменять на наши товары, была куплена, и мы двинулись к северо-востоку, в страну, обитаемую племенами, которые до сих пор имели мало или вовсе не имели сношений с европейцами.
   Но я задался целью описать не людей, а наши приключения.
   Ехали мы очень роскошно сравнительно с тем, как продвигались с одним быком по пустыне. В один вечер пришлось нам увидеть около ста буйволов, а на следующее утро мы увидели целое стадо зебр. Я выстрелил, попал одной в ногу, а остальные разбежались. Раненое животное направилось к нашему стану, и некоторые из наших людей пошли поймать его. Я шел один, когда услышал топот, обернулся и увидел буйвола, бежавшего ко мне. Ближайшим безопасным местом было дерево, но оно находилось за сто ярдов от меня. Я, разумеется, опять зарядил ружье, надеясь попасть буйволу в лоб. Вдруг в голове моей мелькнула мысль: "Что будет, если я промахнусь?" Буйвол приближался с страшной скоростью, но, к счастью, небольшой куст на дороге заставил его слегка повернуть и выставить свое плечо. Теперь настала минута действовать! Когда я услышал, что пуля ударилась в зверя, то упал ничком. Буйвол перепрыгнул через меня, по-видимому, не заметив. Я лежал совершенно неподвижно. Он убежал значительно далеко, встретился с людьми, которые пошли убить зебру, и был тотчас же убит.
   Токо покачал головой, когда увидел меня, и воскликнул, что я не должен выходить без него, а то, пожалуй, меня умертвит какой-нибудь дикий зверь.
   -- Но у меня есть для защиты ружье, -- ответил я.
   -- Ваше ружье может иногда осечься, или, пожалуй, вы не убьете слона или носорога, на которого вы пойдете. Лучше берите с собой два ружья, -- ответил он.
   Наш план был всегда останавливаться около воды и там, где мы можем достать дров для нашего костра. Иногда мы оставались два или три дня на одном месте, если около нас не было деревень, хотя жители вообще были признательны нам за истребление диких зверей, так как слоны портили их плантации, затаптывая их.
   Герри и я очень подружились и почти всегда выходили вместе в сопровождении Токо, иногда пешком, иногда верхом. Однажды мы пошли все трое пешком и разошлись на коротком расстоянии, так, однако, чтобы слышать друг друга, и если один закричит, то чтобы другие могли поспешить к нему. Я был в середине, Токо с левой стороны, а Герри -- с правой.
   Шли мы довольно долго, когда я услышал крик Токо:
   -- Слон, слон!
   Я повторил этот крик для Герри, но он, должно быть, не слышал меня, а я его не видел. Пробежав ярдов сорок, я увидел Токо на дереве. Он кричал мне, чтобы я влез на другое, которое находилось недалеко. Желая последовать его совету, я побежал, но моя нога зацепилась за ползучие растения, и я упал, уронив ружье и напрасно пытаясь встать, потому что вывихнул себе ногу. Я звал Токо к себе на помощь. Он не шевелился и не отвечал, но продолжал кричать во все горло.
   Каков же был мой ужас, когда я увидел громадного слона с поднятым хоботом, выбежавшего из-за деревьев с одной стороны, между тем как в ту же минуту большой лев приближался украдкой с другой. Я считал себя погибшим, ожидая попасть в челюсти льва или быть затоптанным до смерти ногами слона.
   Токо сидел неподвижно, прицелившись своим ружьем в голову льва, и в ту минуту, когда зверь хотел сделать роковой для меня прыжок, он выстрелил.
   Слон, испуганный выстрелом, повернул в сторону и прошел мимо того места, где я лежал; он даже, по-видимому, не видел меня.
   Через минуту Токо спрыгнул с дерева и поспешил ко мне.
   Повернув голову, я увидел льва, лежавшего на спине и пытавшегося подняться на ноги. Токо, взяв меня на руки, отнес на несколько шагов, а потом, взяв мое ружье, подошел ко льву и застрелил его.
   В ту же минуту звук ружейного выстрел долетел до наших ушей.
   -- Ступайте и помогите Герри, -- сказал я Токо, -- ему, может быть, нужна ваша помощь.
   -- Я помещу вас в более безопасное место, -- ответил он и, опять взяв меня на руки, посадил у корня большого дерева.
   Зарядив мое ружье, он подал его мне.
   -- Теперь я пойду помочь Герри, -- сказал он и убежал.
   Я желал, чтобы он спешил на помощь моему другу, но как только он исчез, мне пришла в голову ужасная мысль, что другой лев, товарищ убитого, может быть недалеко и найдет меня. Несмотря на боль, я постарался встать на колени, чтобы, если лев появится, я мог лучше прицелиться, чем сидя. Но если мои опасения осуществятся, я чувствовал, что буду находиться в большой опасности. Одно, однако, было верно -- эта опасность не может быть больше той, от которой я только что избавился. Немногие находились в таком положении, как я: лев собирается прыгнуть с одной стороны, а слон появляется с другой.
   Стараясь всеми силами не терять энергию, я прислушивался внимательно, стараясь узнать, что случилось с Герри. Вдруг послышался громкий рев, и прозвучали два выстрела один за другим. Это убедило меня, что Герри спасся и что Токо подоспел к нему. Макололо был искусным и опытным охотником на слонов, и я надеялся, что ему удалось убить слона.
   Я не забыл моих опасений насчет другого льва, тревожно осматривался вокруг, не выйдет ли он из чащи, и в то же время с нетерпением ожидал возвращения моего друга.
   Опять раздался рев в лесу. Я узнал таким образом, что слон еще не упал. Через минуту я услышал треск ветвей и кустов. Я догадался, что зверь направляется к тому месту, где я лежал. Если он увидит меня, то, вероятно, отомстит, затоптав меня до смерти или швырнув меня в воздух своим хоботом. Я приготовился выстрелить. Была надежда, что я могу убить его или прогнать. Место, на котором я лежал, постепенно понижалось к более открытому пространству. Я ожидал каждую минуту появления слона.
   Он появился, но гораздо дальше, чем я думал, и я начал надеяться, что он не увидит меня. Он продвигался медленно, хотя яростно ревел. Как только я увидел слона, другой громадный зверь выбежал из чащи с противоположной стороны. Это был большой носорог с двумя острыми рогами.
   Слон, увидев его, остановился, как бы желая избегнуть драки с таким сильным противником. Я ожидал сделаться свидетелем продолжительной и страшной борьбы и боялся, чтобы в этой борьбе звери не приблизились к тому месту, где я лежал, и не раздавили меня. Я мог видеть, что слон был ранен, по крови, струившейся по его шее. Это, вероятно, лишало его охоты вступать в драку с носорогом. Вместо того чтобы продвигаться вперед, он стоял, поводил хоботом и ревел. Носорог, напротив, приглядываясь к нему с минуту, бесстрашно бросился на него и воткнул свои острые рога в его тело, между тем как тот напрасно старался защититься хоботом. Оба зверя так схватились, что, по-видимому, им было бы невозможно расцепиться, если рога носорога не сломаются. Никогда не приходилось мне видеть более яростной драки.
   Слон пытался броситься на голову своего противника и этим только запускал более рога в свое тело. Я так заинтересовался, что забыл о своей боли. Пока я на них смотрел, я почувствовал руку на моем плече и увидел Герри, стоящего возле меня.
   -- Как мне жаль, что с вами случилась такая неприятность! -- воскликнул он. -- Чем скорее вы уберетесь отсюда, тем лучше. Повыше, там на берегу, есть безопасное место, мы с Токо отнесем вас туда.
   Я охотно согласился, и мои друзья отнесли меня, куда предполагали и откуда я мог с большей безопасностью смотреть на драку. Посадив меня, они поспешили к сражающимся, надеясь убить обоих.
   Слон, уже раненый, вероятно, сам падет, он не будет в состоянии защищаться против них. Токо, сделав Герри знак остановиться, побежал к зверям и пустил пулю прямо в сердце слона. Громадный зверь упал и прижал носорога к земле. Токо опять зарядил свое ружье. Герри подошел к нему, они вместе выстрелили в носорога и убили его.
   Герри предложил тогда тотчас отнести меня в лагерь, а потом вернуться за клыками, шкурой льва и за мясом двух первых зверей. Я с благодарностью принял это предложение, мне хотелось поскорее осмотреть мою ногу. Я опасался, не сломана ли она. В таком случае мне пришлось бы отказаться от охоты на несколько недель. Герри и Токо сделали носилки для меня и понесли в стан. К счастью, им недалеко было идти. Я надеялся, что в это время мы не встретим ни слонов, ни львов. Носороги редко бывают опасны, это звери кроткие и обыкновенно бегут, когда увидят человека.
   Мы были на полпути, когда лев, выбежав из чащи, стал поперек тропинки. Мои носильщики посадили меня на землю и взялись за ружья.
   -- Мы будем защищать вас, ничего не бойтесь! -- вскричал Герри.
   -- Я не боюсь, что вы убежите, -- ответил я, -- но не стреляйте, пока лев не станет нападать. Если вы только лишь раните его, он разъярится, и тогда я наверняка сделаюсь его жертвой.
   Лев смотрел на нас несколько секунд. Мы подняли громкий крик, и, к великому моему удовольствию, лев исчез в лесу.
   Когда лев один, он редко, особенно днем, нападает на людей, которые выкажут смелость, хотя станет подкрадываться, как кошка, если человек бежит от него.
   Мои друзья благополучно донесли меня до стана, хотя, признаюсь, я тревожно смотрел в лес, куда ушел лев, чтобы он не передумал и не кинулся на нас.
   Дядя тотчас осмотрел мою ногу. К большой моей радости, он уверил меня, что она не сломана и что если приложить холодные компрессы, то я, вероятно, буду здоров дня через два. Так как было уже поздно, негры не хотели идти в лес за нашей добычей, боясь львов.
   Всю ночь мы могли слышать их ворчание и рев. Герри уверял, что они оплакивают своего умершего товарища. Разные другие звуки, производимые насекомыми, лягушками или птицами, нарушали лесную тишину. Я, однако, несмотря на шум и боль, заснул, и утром моей ноге было гораздо лучше, чем я ожидал.
   В мясе оказался недостаток, и мой дядя, мистер Вельбурн и Герри отправились рано с неграми за зверями, убитыми вчера. Мне не хотелось оставаться одному, и я попросил позволения сесть на лошадь и провожать их верхом. Я сделал бы благоразумнее, спокойно оставшись в стане, но мне хотелось посмотреть на место вчерашней стычки.
   Когда мы приблизились к этому месту, я услышал как мои друзья воскликнули на разные голоса:
   -- Где же он? Куда он девался?
   Подъехав, я увидел слона и мертвого льва, но носорога не было. Было очевидно, что он не был убит, как мы предполагали, а только ошеломлен, оправился и убежал.
   Токо закричал, что увидел его следы, и побежал вперед в надежде найти его. Другие негры между тем принялись вынимать клыки и вырезать те части тела, который были вкусны для пищи. Пока они были заняты таким образом, мои три белых друга сдирали кожу со льва. Я не спускал глаз с Токо, ожидая, что если он найдет носорога, то будет звать на помощь.
   Я видел, как он подозрительно заглянул в чащу, а потом бросился бежать. Через минуту громадный зверь выбежал из чащи. Вероятно, это был тот самый носорог, которого мы ранили накануне.
   Токо бежал к дереву, чтобы спрятаться за ним. Я закричал моим друзьям, чтобы привлечь их внимание к опасности, в которой находился Токо, но, к моему испугу, прежде чем он успел добежать до дерева, носорог накинулся на него. Токо не успел отпрыгнуть, и зверь подхватил его своими рогами и швырнул в воздух на высоту нескольких футов, а потом кинулся на людей, вырезавших клыки слона.
   Мой дядя и его товарищ схватились за ружья, и, прежде чем носорог добежал до негров, выстрел повалил его на землю. Герри поспешил к тому месту, где лежал Токо. Мой дядя и мистер Вельбурн поспешно зарядили опять ружья, выстрелили в голову носорога и окончили его существование.
   Я подъехал к Токо, ожидая найти сломанными все кости в его теле. Но, к моему удовольствию, он встал, хотя и хромая, и объявил, что он не очень ушибся и может работать.
   Скоро все было кончено, и мы вернулись в стан. Мы взяли также и рога носорога, имеющие половину ценности слоновой кости.
   Приключение, сопряженное с такими опасностями, доставило нам немалую добычу.

Глава VII.

   Мы продолжили путь к северу. Местность была скалистая, и хотя гор высоких не было, но мы должны были проходить дикие ущелья.
   Продвигались мы таким образом довольно долго, когда Токо, шедший впереди, торопливо вернулся назад.
   -- Я видел что-то странное, что желал бы не видеть! -- воскликнул он.
   -- Что же это? -- спросил дяди.
   -- Целую стаю львов. Они загородили нам путь, -- ответил Токо.
   -- Если бы их была даже целая сотня, мы их прогоним, -- ответил мой дядя.
   Так как было неблагоразумно брать с собой быков и лошадей, мы остановились, поручили неграм караулить наших животных, а сами с Гансом Скарфом приготовились ехать вперед.
   -- Постойте! -- сказал Герри. -- У нас есть кое-что, что их разгонит, если наши крики этого не сделают.
   Он подошел к повозке и вынул оттуда несколько ракет.
   -- Довольно одной, -- заметил ему отец, -- остальные нам понадобятся для другого раза. Однако возьми две на всякий случай.
   Токо повел нас по ущелью, по выходе из которого мы увидели между скалами громадное количество львов. Их, должно быть, было несколько семейств, отцы и матери с детенышами. Что заставило их собраться в этом месте, трудно было отгадать. Токо уверял, что они знали о нашем приближении и собрались нарочно, для того чтобы напасть на нас. Разумеется, эта мысль была смешна, но все-таки нам трудно было пробраться между ними с нашими животными, хотя, без сомнения, мы могли бы застрелить многих. Они, должно быть, видели нас, судя по тому, как они били о землю хвостами и ворчали, а судя по глухому реву нескольких из них, было очевидно, что намерения у них недобрые.
   Мы, однако, ехали вперед, решив их прогнать. Мы с Герри приготовили ракеты на случай, если наши крики не произведут желаемого действия. Когда мы приблизились к ним, между ними произошло движение. На наши крики они отвечали ревом, по-видимому не испугавшись наших голосов.
   -- Мы не должны оставаться безоружными, пусть только трое из нас стреляют в одно время, пока другие заряжают, -- сказал мой дядя. -- Теперь стреляйте!
   Когда дым рассеялся, было сомнительно, попал ли в цель хоть один выстрел, так как львы не трогались с места.
   -- Я подозреваю, что они ждут приближение стада антилоп или оленей и не хотят пропустить добычу, -- заметил дядя.
   -- Мы должны заставить их обмануться в ожиданиях, -- сказал мистер Вельбурн. -- Герри, приготовь свою ракету и пусти ее в самую середину львов тотчас после нашего залпа.
   Хотя два льва, очевидно, были ранены, но это не заставило их бежать.
   Герри пустил ракету, и действие это было весьма эффективным. Охваченные паническим страхом, львы разбежались с такой быстротой, какую мне еще не приходилось видеть. Один, сильно раненный, лежал на земле. Два других упали, отбежав недалеко, а остальные скоро исчезли из глаз.
   -- Они больше не вернутся в эту местность! -- воскликнул дядя. -- А страдание других мы должны прекратить.
   Пуля, посланная в голову, скоро сделала это. Содрав с них шкуру, мы оставили трупы для хищных птиц, которые уже показались в воздухе.
   Вернувшись к тому месту, где оставили наш скот, мы двинулись вперед, желая как можно скорее выбраться из ущелья. Как только мы вышли из него, то увидели вдали громадное стадо оленей. Впереди бежал прекрасный зверь с красивыми рогами, а за ним шли остальные с уверенностью, показывавшей, что имеют к нему безусловное доверие.
   Дядя мой и Ганс тотчас сошли с лошадей, подкрались к стаду и, выстрелив, убили трех. Остальные, вместо того чтобы бежать, бросились пополнить пустое место в их рядах. Еще два были убиты, прежде чем скрылись в ущелье, к которому направлялись.
   Если бы мы не прогнали львов, они истребили бы множество оленей. Мы тотчас унесли пятерых убитых нами и нагрузили наши повозки их шкурами и рогами.
   Мы теперь приближались к такой местности, где надеялись найти большее количество слонов, чем встречали до сих пор, и нашей главной целью было достать их клыки, хотя нам были полезны и рога носорогов, и страусовые перья; особенно последние по своей ничтожной тяжести были еще ценнее слоновьих клыков.
   Мы остановились на широкой равнине, окруженной скалами. Возле нашего стана была большая дождевая лужа, в которой утолили жажду наши животные. Джан поймал там большую лягушку, и когда разрезал, чтобы приготовить ее для еды, нашел внутри целую мышь, трех муравьев и несколько других насекомых.
   Утром наши негры сообщили нам, что слышали рев льва ночью у лужи, и так как, по всей вероятности, он пожалует в наш стан, чтобы насытиться нашими быками, мы решились покончить с ним. Когда мы приблизились к луже, опять послышался шум.
   -- Он, должно быть, находится в ближней роще! -- воскликнуть Герри.
   Но все рощи вокруг были осмотрены, а льва не оказывалось. Наконец я услышал веселый смех Герри и увидел, что он указывает на противоположную сторону лужи, где громадная лягушка высовывала голову над тростником. Не могло быть ни малейшего сомнения: хотя лягушка и не могла раздуться до величины льва, она умела подражать его голосу.
   Мы вернулись в стан несколько пристыженные, Герри время от времени предавался громкому хохоту.
   На открытой местности львы встречаются нечасто, и так как их можно видеть задолго до их приближения, то большой опасности от них не может быть. Один из наших негров поймал в луже гигантскую лягушку. Мы измерили ее, и в ней оказалось девять дюймов длины, пять с половиной ширины, а задние ноги -- восемнадцать дюймов. Когда ее разрезали, внутри нашли молодую птицу.
   Нога моя выздоровела совсем, и я условился с Герри отправиться в экспедицию за дичью. Мы хотели взять с собою Джана, и Ганс вызвался с нами идти. Мы охотно обошлись бы без него, так как оба его не любили.
   Мистер Вельбурн, мой дядя, Токо и три негра отправились в другую сторону. Они не велели нам идти дальше пруда, о котором нам сказали негры и который находился в двенадцати милях к северу.
   Но и это давало нам очень большое пространство, и мы надеялись вернуться с большим количеством дичи разного сорта.
   Шли мы довольно долго, не встретив никого, хотя были следы буйволов, жирафов и слонов. Ганс и Джан знали эту местность не больше нас, но Герри сказал, что взял с собою компас, так что нам нетрудно будет найти дорогу, если даже соберутся тучи или ночь застанет нас. Когда, однако, он стал искать компас в кармане, то не мог его найти.
   -- Нужды нет, -- заметил он, -- на небе ясно, мы будем руководствоваться солнцем днем, а ночью звездами, если неровен час опоздаем. Нет никакой причины, чтобы мы не вернулись вовремя.
   Мы намеревались подождать у пруда зверей, которые придут напиться. Мы взяли с собою мало пищи, надеясь достать и мяса и плодов. Судя по местности, мы не сомневались, что найдем дыни.
   По нашему расчету, мы прошли две трети расстояния до пруда, не встретив ни одного зверя, когда погода начала изменяться. На небе собрались тучи, поднялся густой туман. Мы решили, однако, что если сейчас вернемся назад, то должны пройти по прежней местности, где не достанем никакой дичи. Об этом нечего было и думать. Гораздо лучше направиться туда, где мы будем иметь возможность найти ее.
   Мы дошли до той части, где надеялись найти пруд, но хотя Джан влезал на самые верхние ветви самого высокого дерева, он уверял, что не видит никакой воды. Наконец мы добрались до скалистого пригорка и взобрались на вершину. Но ни к северу, ни к востоку, ни к югу, ни к западу мы не могли приметить никакого водоема.
   Мы чувствовали и голод и жажду, потому что уже выпили всю воду, которую взяли с собою в бутылках. Но мы убедились, однако, что должны быть близ пруда и что возвышенная почва, вероятно, скрывает его от наших глаз.
   Осматриваясь вокруг, мы увидели оленей. Мы с Герри хотели спуститься с пригорка, чтобы убить одного, между тем как Ганс и Джан должны были продолжать отыскивать воду и, если найдут ее, сойтись с нами у подножия холма.
   Держась между скалами, кустами и высокой травой, мы направлялись в ту сторону, где видели оленей. Мы боялись, что не будем иметь возможности приблизитесь к ним на расстояние ружейного выстрела, потому что они быстро убегали, подпрыгивая высоко в воздухе.
   -- Я попробую штуку, которая прежде удавалась мне, -- шепнул Герри. -- Вы притаитесь за кустом с ружьем, а я им покажусь. Они очень любопытны, и я постараюсь подстрекнуть их любопытство.
   Он положил свое ружье, сюртук и шляпу на землю и вдруг поднял ноги вверх, держась на руках. Как он мог стоять в таком положении так долго, было удивительно для меня. У меня вся кровь бросилась бы в голову, и я упал бы через минуту.
   Все это время я наблюдал за оленями. Они притихли на несколько минут, а потом медленными и величественными шагами подошли к любопытному предмету. Я боялся, что Герри упадет и напугает их, прежде чем я успею выстрелить.
   Однако олени все приближались. Я выстрелил в одного, и в ту же минуту Герри вскочил на ноги, схватил ружье и выстрелил в другого. Мы остались очень довольны результатами опыта Герри.
   Не теряя времени мы разрезали наших оленей, чтобы взять с собой мясо. Дойдя до условленного места, мы увидели, что наших спутников там не было. Мы развели костер и стали готовить себе обед. Герри влез на дерево, чтобы увидеть наших спутников.
   -- Не вижу их нигде, -- сказал он, слезая, -- но я увидел зверя, и, если не ошибаюсь, это большой лев, который идет по нашим следам. Или, может быть, его привлекает олений запах. Нам надо приготовиться к встрече с ним, хотя он, может быть, не удостоит съесть мертвого оленя. Он, может быть, вздумает унести живую добычу.
   Герри решил, что будет караулить, пока я приготовляю трапезу. Как голоден ни был я, а чувствовал, что без воды не в состоянии съесть пищу, которую готовил.
   Приближался вечер.
   -- Фред, если они нескоро придут, мы должны сами отправиться отыскивать воду. Может быть, вода есть между скалами, а если нет, нам надо нарезать заступов из дерева и копать. Олени не находились бы в этих местах, если бы воды не было в окрестностях.
   -- Поздно начинать поиски сегодня, -- заметил я. -- Уже почти темно, и, пожалуй лев, которого мы видели сейчас, бросится на нас, если мы отойдем от огня. Я готов скорее вытерпеть жажду, чем подвергнуться этой опасности.
   -- Все-таки нам нужна вода! -- воскликнул Герри. -- Вы оставайтесь здесь, а я пройду подальше. Не думаю, чтобы зверь отыскал меня... и, может быть, знаете, я видел совсем не льва, а буйвола.
   -- Вы положительно сказали, что это был лев, -- заметил я. -- И ради вас, и ради меня я очень прошу вас не уходить отсюда.
   Герри не послушал меня. Но только он хотел уйти, как глухой рев шагов за двадцать долетел до наших ушей.
   -- Что вы скажете теперь? -- спросил я. -- Не станете вы уверять, что это крик страуса или лягушки?
   -- Желал бы я, чтобы это кричала лягушка, -- ответил он, -- тогда была бы надежда найти воду. Я останусь и постараюсь вытерпеть жажду, пока не вернутся наши спутники. Они непременно найдут воду.
   Мне не хотелось говорить, что я не совсем в этом уверен. Я имел, однако, надежду, что если даже они и не найдут, то мы не погибнем, так как надеялся, что скоро пойдет дождь. Мясо в это время изжарилось, но мы с большим трудом смогли проглотить несколько кусков.
   -- Не могу есть! -- вскричал Герри, положив нож. -- Если они не скоро придут, как ни темно, а я пойду один отыскивать воду. Вода непременно должна быть недалеко, а то этот лев не пришел бы сюда.
   Я постарался ободрить его, но думал о том, с каким аппетитом пообедал бы, если бы мог достать воды, хотя бы теплой и не совсем чистой.
   Мы сидели недалеко от костра, держа ружья в руках и приготовившись к приему льва, если он отважится подойти к нам, когда Герри воскликнул:
   -- Я слышу шаги! Это, должно быть, Ганс и ваш негр.
   Мы прислушались. Я надеялся, что Герри окажется прав.
   -- Закричим! -- предложил я.
   Мы оба крикнули. Нам ответили издали. Ночной воздух принес нам звук шагов, и скоро мы увидели грубую, неуклюжую фигуру Ганса, за которым шел Джан.
   -- Принесли вы воды? -- был первый вопрос Герри.
   -- Да, мы принесли воды и видели много слонов -- мы туда пойдем завтра.
   -- Оставьте теперь в покое слонов, дайте мне воды! -- с нетерпением вскричал Герри.
   Ганс подал Герри свою фляжку, а Джан со своей поспешил ко мне. Я с жадностью глотал воду. Хотя она была теплая и противная, но и она показалась нектаром.
   -- Теперь я буду есть дичь! -- вскричал Герри.
   -- И я, -- сказал Ганс. -- Мы ведь ничего не ели с тех пор, как расстались с вами, и умираем с голоду.
   -- А мы от жажды, -- заметил я.
   -- Мне бы хотелось заснуть, -- сказал Ганс, поев. -- Завтра мы вам расскажем наши приключения.
   -- Мы не торопимся их узнать, -- сказал Герри. -- Но один из нас должен караулить, а то нас посетит неприятный гость -- лев, который рыщет в окрестностях.
   -- Трус к нам не подойдет, -- сказал Ганс сонным голосом. -- Может быть, в темноте вы приняли скалу за льва, а может быть, это был шакал.
   -- Но мы слышали, как он ревел, -- сказал Герри.
   -- Это, верно, была лягушка, -- сказал Ганс, завертываясь в свой плащ и ложась.
   -- Лягушка или лев, а вот он опять! -- воскликнул Герри, вскочив и схватив ружье.
   Нельзя было сомневаться, хотя голос страуса издали и похож на львиный.
   Рев царя лесов всегда можно узнать, когда он близко. Даже Ганс убедился и проворно вскочил на ноги. Мы не сможем провести спокойно ночь, если не отделаемся от непрошеного гостя. Шкура льва также была ценная, и мы не могли позволить ему убежать безнаказанно.
   Мы шли все вместе, решив стрелять в зверя. Что мы сейчас его увидим, мы не сомневались. Недалеко от нас, между нашим костром и тем местом, откуда слышался рев, была куча низких скал. Как только мы дошли до них, то увидели льва, вышедшего из чащи. Будь это днем, он, вероятно, ушел бы от нас, но ночь оживляет его деятельность, и с громким ревом он вышел на открытое пространство под скалами.
   Настала критическая минута. Если мы его не убьем, он может сделать отчаянный прыжок и сбить с ног кого-нибудь из нас. Решили, что Герри и Джан выстрелят первыми, а потом Ганс и я, если они не убьют зверя, а они между тем, разумеется, будут опять заряжать.
   Главное правило в нападении на диких зверей -- никогда не допускать, чтобы кто-нибудь из нападающих остался безоружным. Льву, по-видимому, не понравилось то, что он увидел. Он осторожно продвигался, обнаруживая свои обширные размеры и свою огромную косматую гриву. Ростом он был больше осла. Он два раза останавливался и каждый раз громко ревел. Но, по-видимому, он не решался прыгнуть к подозрительному месту.
   -- Теперь, Герри, покажите нам, что вы можете сделать, -- шепнул я.
   -- Я буду рад, если свалю его первым выстрелом, -- ответил он.
   Герри и Джан выстрелили в одно время. Мы слышали, как пули их ударились, но ни одна не свалила льва. Ярость преодолела его опасение: ударяя хвостом и с новым ревом он хотел броситься на нас, когда мы с Гансом прицелились и выстрелили. Он повалился. Прежде чем мы успели добежать до него со скалы, он уже был мертв. Громким криком торжествовали мы нашу победу.
   -- Теперь мы можем крепко заснуть, -- сказал Ганс.
   Мы вернулись к нашему костру. Хотя Ганс уверял, что нет никакой надобности караулить, мы с Герри условились караулить до утра, не будучи все же уверены, не посетит ли нас другой лев, а может быть, и леопард. Или стадо слонов, буйволов, носорогов не затопчет ли нас до смерти, пока мы будем наслаждаться сном.

Глава VIII.

   Когда люди знают, что жизнь их, может быть, зависит от пылающего костра, они будут сумасбродны, если позволят себе заснуть на своем посту, но признаюсь, что мне было очень трудно не смыкать глаз после дневной усталости, голода и жажды, которые я претерпевал. Я чувствовал, что мне более ничего не остается, как встать и ходить с ружьем в руках взад и вперед. Однако я не удалялся от костра. Дым отгонял москитов и других насекомых, и я знал также, что, удалившись от огня, могу быть схвачен каким-нибудь свирепым зверем.
   Я слышал время от времени ворчание и рев львов, крики гиен, шакалов и разных ночных птиц. Этот концерт производил на меня весьма унылое впечатление, хотя в это время я уже привык к звукам африканских лесов.
   Наконец срок моего караула подошел к концу, и я разбудил Герри.
   -- Не позволяйте себе заснуть ни на минуту, -- сказал я. -- Пока не отойдете от огня, никакой зверь не осмелится на вас напасть. Но если вы задремлете на минуту, невозможно предвидеть, что он может сделать.
   -- Признаюсь, мне ужасно хочется спать, -- ответил Герри, протирая глаза и зевая, -- но я употреблю все силы. Стыдно Гансу, что он не хочет караулить. Надеюсь, что еще лев придет реветь к нам, чтобы заставить его подняться на ноги. Он знает, что ни вы, ни я не заснем на нашем посту, поэтому остается очень спокоен и взваливает все хлопоты на нас.
   Мы с Герри поговорили некоторое время. Я надеялся, что у него сон пройдет совсем, а потому лег на его место возле самого огня, положив возле себя заряженное ружье.
   Мне кажется, что я не проспал и пяти минут, как услышал крик Герри:
   -- Фред, разбуди Джана! Вставайте и приготовьтесь к битве!
   Я вскочил и увидел в шести шагах зверя со сверкающими глазами; не льва, однако, но очень большого. Он приготовился прыгнуть, и в эту самую минуту я услышал крик Ганса. Я оглянулся и увидел другого большого зверя, похожего на кошку, подкрадывающегося с другой стороны.
   -- Вы с Джаном должны справиться с этим зверем, а мы -- с тем! -- закричал я.
   Несмотря на наши крики, Герри начал кричать громко вместе со мной. Леопард (зверь оказался леопардом) готовился на него прыгнуть. Мы выстрелили, и обе наши пули попали. Леопард повалился прямо в огонь, где судорожно барахтался, будучи не в состоянии встать. Тотчас же я услышал выстрел и увидел, что Ганс прострелил другому леопарду голову.
   Таким образом мы приобрели две великолепные леопардовые шкуры, огонь только слегка попортил шкуру того леопарда, которого убили мы.
   -- Видите, как полезно караулить по ночам, Ганс, -- заметил Герри. -- Что было бы с нами, если бы я спал? Эти звери накинулись бы на нас, прежде чем мы были бы в состоянии пошевелить рукой в свою защиту.
   -- Это правда, -- согласился Ганс, -- но второй раз в одну ночь этого случиться не может, так что теперь мы все можем спокойно спать.
   -- Совсем нет, -- возразил Герри. -- Здесь множество львов и леопардов, и вы слышали бы их, если бы не храпели так громко. Теперь будет ваша очередь стоять на карауле, а я разбужу вас через полчаса.
   -- Да-да, -- ответил Ганс, опять ложась спать.
   Как я и думал, запах мертвых леопардов привлек множество гиен и шакалов, которые угощали нас своим страшным ревом всю ночь, хотя наш яркий костер мешал их приближению.
   Несмотря на угрозу Герри, он не разбудил Ганса, который, вероятно, опять заснул бы, а мы могли очутиться во власти гиен.
   Утром мы содрали шкуры с двух леопардов, вычистили их и сложили. Так как Ганс изъявил притязание на шкуру того леопарда, которого убил, он должен был нести его шкуру, между тем как Джан нес нашу.
   Мы отправились к пруду. Днем нам нельзя было рассчитывать застрелить зверей; нам придется ждать до вечера, когда они придут пить к пруду. Поэтому мы не спешили бы идти, если бы не чувствовали потребности в воде. Та, которую принесли Ганс и Джан, уже была выпита, и мы теперь чувствовали такую же жажду, как и накануне.
   Ганс шел впереди не говоря ни слова, но так как он никогда не был разговорчив, то нас это не удивляло. Наконец он обернулся к Джану и сказал, что тот должен нести и его шкуру.
   -- С какой же это стати? -- заметил Герри. -- Вы предъявили права на эту шкуру и обязаны нести ее или бросить, если не хотите, но Джана нельзя принуждать нести ее.
   Ганс повернулся и пошел, сердясь. Но вдруг он бросил свою ношу и прицелился из ружья в Герри. Боясь, что Ганс убьет моего друга, я бросился и ударил по ружью, которое выстрелило. Пуля попала в шляпу Герри.
   -- Мы должны схватить этого человека, -- сказал я, сделав знак Джану, и мы все трое бросились на него, не допустив его обнажить нож, которым он наверняка хотел пронзить всех нас, как это делают малайцы, когда приходят в раздражение.
   Как нам поступить с этим злым человеком, трудно было сказать. Он был чрезвычайно сильный, и мы с трудом смогли сладить с ним. Джан предлагал убить его и обнажил уже свой нож для этого, но мы не позволили.
   -- Я боюсь, что нам придется это сделать, если нам не удастся связать ему руки, -- сказал Герри.
   -- Нет-нет, нам надо отнять у него ружье и заряды, и тогда он будет вынужден идти за нами, -- сказал я.
   -- А если он уйдет в пустыню, его участь будет решена, -- заметил Герри.
   -- Он сам навлек беду на себя, -- заметил я. -- Джан, возьми ремень от моего ружья и свяжи крепко ему руки. А вы, Герри, другим ремнем свяжите ноги.
   Все это время Ганс сильно боролся, но не произносил ни слова. Связав его, как я предложил, мы имели его в нашей власти. Он чуть не запустил свои зубы в голую руку бедного Джана, но Герри нанес ему сильный удар.
   -- Постараемся поставить его на ноги и тогда ослабим ему ремень, чтобы он мог идти, но не бежать, -- сказал я.
   Ганс сначала не хотел идти, но мы заставили его.
   Джан уверял нас, что может найти дорогу к воде, и мы пошли по его указаниям. Мы не решили, однако, останемся ли там стрелять или, наполнив бутылки, вернемся с Гансом в стан. Так как он казался довольно силен, мы набросили ему на плечи шкуру леопарда. Время от времени он пытался бежать, но ремень у ног сдерживал его.
   Шли мы очень медленно, пока наконец не добрались до пруда. Мы прошли мимо нескольких деревьев значительной величины, вырванных слонами. Многие имели десять дюймов в диаметре, и чтобы вырвать их с корнями, требовалась большая сила. Другие были сломаны слонами невысоко от земли. Это показывало нам, что эта страна наполнена слонами и что если мы вооружимся терпением, то можем застрелить большое количество слонов.
   Наконец мы увидели пруд и поспешили утолить жажду и наполнить бутылки. Ганс тоже напился, и, по-видимому, ему сделалось лучше, но выражение его глаз лишало нас охоты возвратить ему свободу. Чтобы не напугать слонов, мы отошли от пруда, и развели костер, на котором пожарили мясо, принесенное нами, а потом легли отдохнуть под тенью широко раскинувшегося дерева и посадили Ганса возле себя.
   Герри и я желали заснуть и велели Джану караулить нашего пленника. Так как он спал более, чем мы, в прошлую ночь, мы надеялись, что он не заснет.
   Выспавшись, я раскрыл глаза и с испугом увидел, что Джан крепко спит, а Ганса нет. Я разбудил Герри. Ружье и пояс нашего пленника мы положили возле нас, и они оказались в целости. Он не мог быть далеко. Позвав Джана, который казался очень удивлен, узнав, что случилось, мы пошли отыскивать бедного Ганса. Гнев наш к нему теперь заменился состраданием. Мы нашли его следы, но они исчезали между слоновьих следов.
   Приближалась ночь, и мы лишились надежды найти его. Мы остались на месте, выбранном нами возле тропинки, по которой слоны ходят к воде. Мы надеялись убить двух или трех слонов. На следующее утро мы намеревались вернуться в стан и взять с собой двух или трех человек, чтобы отыскать Ганса.
   Скоро мы увидели слонов, идущих по лесу. Мы видели, как они поводили хоботом взад и вперед по земле, очевидно подозревая что-нибудь нехорошее. Однако жажда побуждала их идти вперед. Они приблизились к тому месту где мы спрятались, и только я хотел выстрелить в переднего слона, у которого были великолепные клыки, а Герри собирался выстрелить во второго, как раздался громкий крик и перед слоном вдруг появился человек.
   Это был Ганс. Руки его были связаны, но он, по-видимому, нисколько не боялся слонов, находившихся перед ним. Я сейчас же подумал, что если убью слона, то спасу жизнь этому несчастному человеку, и спустил курок. Но, к ужасу моему, слон бросился вперед и затоптал ногами Ганса Скарфа. Несчастный вскрикнул и замолк.
   Я был в таком волнении, что не заметил, как Герри выстрелил во второго слона. Пуля его, должно быть, прошла в мозг слона, потому что тот упал безжизненной массой на землю. Остальные, испуганные участью своих предводителей, повернулись и с громким ревом убежали в лес.
   Между тем первый слон поднял тело своей жертвы, швырнул его опять на землю, потом отошел на несколько шагов и упал.
   Мы бросились оказать помощь Гансу, но он был мертв. Все кости в его теле были сломаны, и даже черты нельзя было узнать. Мы не могли обвинять себя в этом, хотя и жалели о его печальной участи.
   Покрыв тело Ганса толстыми ветвями, чтобы гиены и шакалы не могли до него добраться, мы вернулись к нашему костру. Мы сидели и разговаривали о событиях этого дня, когда Джан вскочил и объявил, что видит вдали огонь костра. Мы с Герри посмотрели в ту сторону. Нельзя было сомневаться в справедливости слов Джана.
   -- Кто это может быть? -- воскликнул Герри.
   -- Может быть, туземцы, -- ответил я. -- Если так, мы должны быть осторожны.
   -- А я думаю, что это скорее наши друзья идут искать нас, -- сказал Герри. -- Они удивились, что мы не вернулись вчера, и, может быть, поехали отыскивать нас верхом.
   Я согласился, что это может быть вероятно, и мы тотчас направились к костру.
   Джан предложил пойти вперед, а потом вернуться и рассказать нам. А пока мы спрячемся, чтобы можно было уйти, прежде чем нас увидят.
   Нам пришлось ждать дольше, чем мы ожидали.
   Наконец мы услышали шелест листьев возле нас, и голос Джана воскликнул:
   -- Это капитан, Токо и три макололо! Они все на лошадях!
   Это были приятные известия. Через несколько минут мы очутились среди наших друзей, и появление наше очень обрадовало моего дядю. Разумеется, он очень жалел о Гансе, хотя заметил, что ему лучше было умереть, чем совершить убийство или причинить какой-нибудь другой вред, так как из-за его дурного характера этого можно было ожидать.
   Хотя экспедиции пешком имеют свои выгоды, мы с Герри, сев на лошадей, решили, что предпочитаем впредь разъезжать верхом.
   Тотчас по окончании завтрака мы отправились к тому месту, где убили слонов, вынули клыки, и негры нарезали мяса. Потом выкопали могилу и похоронили бедного Ганса. После этого мы отправились по следам слонов, намереваясь убить некоторых днем, а потом опять напасть, когда они пойдут к водопою.
   Токо, ехавший впереди, вернулся с известием, что видел пять слонов на открытой долине, поедающими ветви и листья с их любимых деревьев. Через минуту мы сами увидели этих животных и сошли с лошадей. Пока макололо держали их, мой дядя, Герри и я подкрались к краю леса, а мистер Вельбурн, Токо и один из его соратников обошли кругом с намерением напасть на слонов с другой стороны, если они направятся туда. Я боялся, чтобы зоркие глаза слонов не увидели нас, прежде чем мы успеем выстрелить. Дядя посоветовал нам выбрать дерево, на которое мы могли бы влезть или ствол которого был достаточно толст, чтобы защитить нас, если бы слоны, увидев нас, вздумали напасть.
   Так как лес был довольно густ, слоны не могли двигаться так же свободно, как на открытой местности, и поэтому мы надеялись успеть убежать, если наши пули не убьют их с первого выстрела.
   Три великолепных слона стояли вместе, а подальше несколько других. Последние достались на долю мистера Вельбурна и его негров, а мы обратили наше внимание на трех ближайших. Мы шли очень осторожно, по одному в ряд. Малейший звук, даже шелест ветвей мог привлечь внимание нашей ожидаемой добычи.
   Мы наконец могли видеть, как они поднимают хоботы, чтобы достать до высоких ветвей; они же не могли видеть нас.
   Заняв наши места, один перед каждым слоном, мы наклонились так низко, как могли, чтобы слоны нас не приметили, и в то же время стали искать деревья, которые могли бы послужить нам убежищем. Деятельность и присутствие духа необходимы, когда охотишься за хищными зверями, а главное за слонами.
   Я потерял из виду моего дядю, который находился с левой руки, но мог видеть Герри, голова которого виднелась над травой и кустами с противоположной стороны. Я решил не стрелять, пока не услышу выстрела дяди, и в ту самую минуту, когда раздался его выстрел, я выстрелил.
   Прежде чем рассеялся дым, послышался громкий рев. Вслед за моим выстрелом выстрелил и Герри, но я не мог видеть результата. Я побежал спрятаться за дерево, выбранное мною, ожидая, что слон, в которого я выстрелил, яростно накинется на меня, но он, по-видимому, искал врага, который ранил его. Немного прошло времени, прежде чем он увидел меня и бросился. Я также слышал громкий треск ветвей с правой стороны, без сомнения, ломаемых тем слоном, в которого стрелял Герри.
   Спрятавшись за дерево, я начал заряжать ружье, надеясь, что успею выстрелить опять в слона, когда он пройдет мимо меня, потому что, хоть он и видел меня одно мгновение, я знал, что он пойдет прямо, не заглядывая за дерево. Но прежде чем он дошел до этого места, он упал на колени и сломал несколько молодых деревьев. В то же мгновение я услышал крик Герри и, бросив свою добычу, побежал к нему на помощь.
   Я прибежал как раз в то время, когда слон с поднятым хоботом устремился на Герри, который не успевал ни зарядить опять ружье, ни спрятаться за дерево.
   Я выстрелил в слона, и он упал на колени, как и мой. Если дядя имел такой же успех, то у нас будет большая добыча.
   Бросив наших слонов, мы поспешили в ту сторону, где предполагали найти дядю, дорогой заряжая наши ружья. Мы громко кричали, чтобы привлечь внимание. Нам ответил страшный рев, и вместо слона мы с удивлением увидели громадного льва, смотревшего на дерево, между ветвями которого мы увидели дядю. Теперь мы должны были позаботиться о себе, потому что если лев увидит нас, то разорвет на куски, если мы только не убьем его. К счастью, возле нас было другое дерево. Мы спрятались за него и выстрелили в льва. К нашему великому восторгу, мы положили его на месте.
   -- Браво! Отлично! -- кричал дядя, спускаясь с дерева. -- Теперь пойдемте за моим слоном.
   Не говоря более ни слова, он выбежал из леса.

Глава IX.

   В долине мы увидели слона, очевидно, раненого.
   -- Если бы лев не вмешался, я убил бы его тотчас! -- воскликнул дядя. -- Теперь поспешим к нему.
   Мы не знали, куда подевались другие слоны, и заключили, что или мистер Вельбурн их убил, или они убежали в лес.
   Однако мы скоро увидели, что попытка догнать слона пешком будет бесполезна, и пошли к тому месту, где оставили лошадей. На лошадях мы быстро вернулись к слону, который медленно продвигался. Увидев нас, он поднял хобот и громко заревел. Дядя выстрелил, за ним Герри и я, и слон повалился мертвый.
   -- Удачная охота! -- с радостью воскликнул дядя. -- Мы скоро нагрузим все повозки, если будем продолжать таким образом. Фред, поезжай в стан и приведи быков, на которых мы навьючим клыки и мясо, а мы с Герри займемся другими слонами и львом.
   Я хорошо рассмотрел местность и думал, что смогу найти дорогу без труда. Скоро мне повстречалось стадо жирафов, таких красивых с их длинными шеями.
   Подстрекаемый инстинктом охотника, я бросился за ними. Вдруг моя лошадь прыгнула в сторону, и я увидел, что она чуть не упала в западню. Почти тотчас же два жирафа попали в другие западни. Обернувшись, я увидел, что этих животных преследуют несколько человек туземцев.
   
   Осмотрев западню, в которую я чуть не попал, я заметил, что она имеет футов двенадцать глубины, широкая внизу и суживается кверху.
   Передние ноги жирафа завязли в одной стороне ямы, а задние -- в другой, так что бедный жираф, несмотря на всю свою борьбу, не мог высвободиться.
   Я оставил туземцев захватывать жирафов и поехал дальше, разумеется, гораздо медленнее, чем прежде, чтобы не попасть в западню.
   Благополучно доехав до стана, я поспешил взять быков и вернуться, боясь, чтобы туземцы не узнали об убитых нами слонах и не присвоили себе клыки. Но они были слишком заняты жирафами и слонов не видели.
   Мистер Вельбурн имел почти такой же успех, как и мы, убив двух прекрасных слонов и пару оленей.
   На следующий день мы продолжали наше путешествие к северу.
   Проезжая по равнине, мы с Герри увидели какое-то животное, то поднимавшееся из земли, то исчезавшее.
   -- Это, должно быть, какой-нибудь зверь, попавший в западню! Подъедем посмотреть, что это такое.
   Подъехав к этому месту, мы узнали, что предположение Герри справедливо. Этот зверь была квагга. Напрасно делала она самые отчаянные усилия, чтобы освободиться из западни.
   -- Мне хотелось бы взять ее, -- сказал Герри. -- Если бы нам удалось приручить ее, из нее вышла бы отличная верховая лошадь. Посмотрите за западней, а я приведу людей с веревками.
   Я согласился, и он скоро вернулся с Токо и двумя другими неграми, которые принесли не только веревки, но и большой мешок и седло.
   -- Что вы будете делать с этими вещами? -- спросил я.
   -- Вот увидите, -- ответил он. -- Это придумал Токо.
   Квагга казалась удивленной, увидев себя окруженной человеческими существами, и по-прежнему старалась выпрыгнуть из западни.
   Токо, прикрепив мешок к концу длинной палки, накинул его на голову квагге, чтобы она не укусила. Тело ее обвязали веревками и вытащили из ямы. Очутившись на твердой земле, она начала лягаться, но Токо крепко держал ее за веревку, накинутую на шею. Наконец, выбившись из сил, она осталась неподвижна. Тогда Токо сделал знак своим товарищам, которые надели на кваггу седло и подтянули подпруги.
   -- Отлично! -- вскричал Герри. -- Я скоро покажу вам, что я могу сделать.
   Прежде чем я успел отговорить его, он со своей обычной пылкостью вскочил на кваггу и поскакал.
   Случилось то, чего можно было ожидать. Квагга помчалась к своему стаду, с которым ее разлучила западня. Я боялся, зная злую натуру этих животных, что, увидев какое-то странное существо на спине своего товарища, они залягают его до смерти. Напрасно я кричал Герри, чтобы он остановил своего коня и вернулся, -- он уже не мог этого сделать.
   Велев Токо сесть на его лошадь, я отправился в погоню за ним.
   Как только стадо квагг увидело нас, оно бешено поскакало по скалистым руслам источников, по густым чащам, по горам и по долам. Наши лошади начали выказывать признаки усталости, и я боялся, что Герри будет унесен в пустыню. Соскочить с квагги было бы безумством, а между тем, пока квагги бежали, нельзя было надеяться, чтобы их товарищ остановился.
   Мы умчались так далеко, что наверняка наши друзья будут беспокоиться, потому что они не видали, как мы исчезли, и никто в стане не будет знать, куда мы девались. Оставить Герри нечего было и думать, и мы мчались вперед, не имея, однако, никакой надежды остановить его безумного коня.
   Затруднение разрешилось неожиданно. Вдруг впереди стада квагг показалось большое количество людей, вооруженных копьями и дротиками. С громкими криками негры начали метать свое оружие в стадо, которое разбежалось в разные стороны, а та квагга, на которой сидел Герри, остановилась, что позволило нам подъехать к нему. Я посоветовал Герри сойти.
   -- Нет-нет! -- ответил он. -- Я намерен оставить у себя этого коня, и если вы поедете около, он пойдет хорошо.
   Герри был прав. Уставший зверь пошел очень тихо и позволил опутать себе ноги крепкими веревками, так что нечего было опасаться, что он убежит.
   -- Я его приручу! -- вскричал Герри. -- Скажите им, Токо, что никто не должен кормить его -- я сам буду приносить ему пищу.
   В это время туземцы, убившие несколько квагг, подошли к нам. Мы сочли благоразумным и вежливым поблагодарить их за то, что они остановили кваггу, и Токо, служивший переводчиком, так все объяснил, что охотники выразили свое удовольствие видеть нас и пригласили в свою деревню.
   Нам бы следовало извиниться под тем предлогом, что нам надо тотчас вернуться в свой стан. Но так как день уже кончился, и даже Токо объявил, что в темноте не найдет дорогу, мы приняли предложение и отправились с нашими новыми друзьями.
   Их хижины оказались больше и опрятнее тех, которые мы видели до сих пор, и мы узнали, что эти люди были не только охотниками, но и земледельцами.
   Женщины немедленно принялись приготовлять еду, и скоро вся деревня пировала. Мы, разумеется, ужасно устали и попросили позволения отдохнуть в одной из хижин.
   Только мы заснули, как нас разбудил страшный шум. Мы выбежали и увидели, что все женщины, стащив своих детей с постелей, безжалостно хлещут их розгами. Осведомившись о причине этого, Токо передал нам, что громадное стадо слонов приближается к плантациям, и детей бьют затем, чтобы криками их напугать слонов. Это, с одной стороны, для нас было приятным известием, так как мы надеялись получить большой груз для наших повозок.
   Мы тотчас вызвались отправиться стрелять в слонов, если туземцы проводят нас к деревьям, за которыми мы можем расположиться. Нашлось много добровольцев, и они провели нас к деревьям недалеко от плантаций, мимо которых, по их уверениям, слоны должны были непременно пройти. Мы обрадовали их, сказав, что они получат мясо, а мы возьмем клыки.
   Шум между тем продолжался, женщины кричали и хлестали, дети выли, собаки лаяли, мужчины ревели во все горло и махали зажженными факелами. Мы боялись, что слоны испугаются и вернутся назад.
   Только мы влезли на деревья, каждый из нас в сопровождении нескольких туземцев, как увидели громадное стадо слонов, выходящих из густой чащи леса.
   
   Мы тотчас прицелились в передних и выстрелили, надеясь убить некоторых, а остальных прогнать. Два слона упали, и стадо остановилось, по-видимому изумленное тем, что случилось.
   Это дало нам время опять зарядить ружья. Слоны снова двинулись и прошли по павшим телам своих товарищей. Мы снова прицелились и выстрелили. Еще три слона упали, но слоны не останавливались, хотя ревели и шли с очевидной осторожностью.
   Я был рад, что мы сидим высоко на деревьях. Мы застрелили еще трех, но слоны все подвигались, ломали заборы, окружавшее плантации, хватали плоды со стволами и проглатывали. Мы все стреляли, и крики жителей не останавливали слонов, которые ломали хижины и топтали их, как будто это были карточные домики. Токо уверял нас, что часто так бывают разрушены целые деревни.
   Как только слоны прошли, мы спустились с деревьев и убили их такое множество, что это может показаться невероятным. Остановились мы только потому, что у нас недостало зарядов.
   Наконец мы вернулись в деревню, жители которой весьма равнодушно отнеслись к потере своей жатвы, считая, что изобилие слоновьего мяса вполне их вознаградит.
   Отдохнув несколько часов, мы простились с нашими друзьями и пообещали вернуться за клыками, напомнив им, что это принадлежит нам.
   Герри оставил мешок на шее своей квагги, а мы с Токо ехали по бокам. Квагга шла удивительно хорошо, и мы вернулись в стан скорее, чем надеялись. Мы привезли такие удовлетворительный известия, что не теряя ни минуты повели быков к деревне.
   Нас приняли как старых друзей, и мы пообещали награду каждому, кто принесет нам клыки. Повозки наши были почти полны, и еще один день такой успешной охоты позволит нам повернуть на запад.
   Мы с Герри поздравляли себя с возможностью провести спокойно ночь в нашей палатке между повозками, но недолго мы спали. Нас разбудил страшный удар грома, а потом мы услышали страшные крики в деревне, около которой мы остановились. Мы оделись и поспешили туда.
   Странное зрелище бросилось нам в глаза. Все мужское народонаселение было на ногах, вооруженное луками и стрелами. Когда молния сверкала из черных туч, они пускали в нее стрелы. Гром гремел, молнии сверкали, люди кричали и выли.
   Я спросил Токо, что это значит.
   -- Они стреляют в тучи, чтобы их прогнать, -- ответил он.
   Я сказал Токо, что на могущественное существо, управляющее небесами, не может повлиять такое сумасбродство, хотя Оно преклоняет ухо к молитвам малых детей.
   -- Это бедные, несведущие дикари, -- заметил Токо, -- они не жили с белыми людьми.
   На следующее утро туземцы принесли нам известие, что стадо слонов находится в лесу миль за восемь, недалеко от ручья, куда они непременно пойдут напиться вечером, и если мы примем надлежащие меры, то будем в состоянии убить столько слонов, сколько захотим.
   Не теряя времени, направились мы к ручью и расположились так, чтобы могли стрелять в слонов, когда они приблизятся к воде или станут возвращаться от ручья.
   
   Не стану распространяться о том, что может показаться повторением. Достаточно сказать, что мы не обманулись в ожиданиях.
   Вернувшись в нашу палатку, мы с Герри до того утомились, что все следующее утро не трогались с места, пока туземцы приносили нам клыки. После завтрака мы пошли настрелять дичи, потому что слоновье мясо нам уже надоело. Настреляв птиц, мы на обратном пути остановились посмотреть на лошадей и кваггу, которые паслись в полном согласии. У квагги были завязаны глаза. Герри подошел к ней и стал ласково гладить ей ухо.
   -- Берегитесь! -- воскликнул я. -- Она вас укусит.
   Только я успел это сказать, как квагга повернула голову и чуть не схватила Герри за руку.
   Это было уроком Герри впредь не ласкать свою любимицу. Я посоветовал надеть на кваггу намордник, пока нрав ее не смягчится.
   Мы стояли и разговаривали, как вдруг лошади начали становиться на дыбы и лягаться.
   -- Это что такое? -- спросил Герри, обернувшись.
   Мы увидели двух громадных носорогов, которые смотрели на лошадей как на незваных гостей, не имевших прав находиться в их владениях.
   Не без труда успели мы от них убраться. Как ни неуклюже это животное и как ни коротки его ноги, оно может двигаться с удивительной быстротой по твердой почве.
   Так как наши ружья были заряжены только дробью, было бесполезно стрелять. Лошади очень хорошо могли уберечь сами себя, хотя, испугавшись свирепых животных, разбежались во все стороны. Мы между тем вынимали дробь и заряжали ружья пулями. Лошади успели убежать, но бедная квагга со связанными ногами и завязанными глазами сделалась добычей переднего носорога. Прежде чем мы с Герри успели выстрелить, он проткнул бедную кваггу своими страшными рогами. Хотя уже было поздно спасать кваггу, мы все-таки выстрелили, и носорог упал, протащив, однако, свою жертву несколько шагов.
   Мы, разумеется, опять зарядили ружья, но, прежде чем успели выстрелить, другой носорог мог бы наделать разных бед в нашем стане. К счастью, в эту минуту Токо, только что вернувшийся с неграми, которые несли клыки, предупредил катастрофу, которой мы опасались, и убил носорога, прежде чем тот добежал до повозок.
   Мы провели приятный вечер, потому что наши повозки были нагружены до самого верха, и дядя выразил опасение, как бы оси не сломались от необычайной тяжести, прежде чем мы доедем до берега.
   Не теряя времени, отправились мы в путь и благополучно довезли драгоценные вещи, собранные нами.
   Так кончились мои первые приключения в Африке. После этого мне удалось побывать в разных частях этого до сих пор малоизвестного материка, и когда-нибудь я поведаю свету о других моих приключениях.
   
   1883 г.
   
   Источник текста: Кингстон У. Г. Д., " Приключения в Африке торговца слоновой костью".-- СПб, Е. Н Ахматова,.1884 г.
   
   
   
   
Ко всем произведениям автора К списку авторов