Аросев Александр Яковлевич - Первая концессия

Александр Яковлевич Аросев.
Первая концессия

Вблизи одного заброшенного города, вероятно, того самого, где совершал свои похождения Чичиков, иностранцы задумали строить большой завод на участке земли, который они купили у крестьянского общества.

Купить у крестьян землю и было самым трудным делом. Переговоры приходилось вести и в отдельности с каждым и с целым обществом, на сходе. Нужно было усиживать самовары до седьмого пота, пить водку, как квас, "бить по рукам" и ударять пола в полу. Все эти операции по поручению предприятия проделывал один из директоров его, по имени Эмедей. Он волей-неволей стал понимать русский язык и немного начинал говорить на нем.

Крестьяне переименовали его в "Самадей", да еще прибавили и отчество от себя: "Иваныч". Получился Самадей Иванович. А что касается русского языка этого Самадея Ивановича, то при окончательном заключении сделки один из крестьян, старик, сказал ему:

-- Видим мы, Самадей Иваныч, что умный ты человек, а почему же по-нашему не можешь все-таки говорить?

Впрочем, крестьяне относились хорошо к Самадею Ивановичу: приглашали его на свои праздники, родины, крестины, свадьбы.

А тем временем неподалеку от деревни вырастал железный скелет завода и начал даже обрастать понемногу красным кирпичом.

Когда началась война, немцев стали высылать. Но Самадей Иванович был не немец, и его оставили в покое. Среди замутившегося русского моря Самадей Иванович, вероятно, чувствовал себя, как Ной среди стихии потопа.

Проходил один год, и другой, и третий...

В один майский ясный день в деревню приехал молодой бойкий матрос. Он собрал крестьянский сход и произнес лихую речь по поводу того, что теперь надо отбирать землю от помещиков и буржуев.

Через несколько дней под его руководством крестьяне приступили к порубке казенного леса и к овладению помещичьей усадьбой.

Но как же быть с землей, что под заводом? Крестьяне обратились к матросу.

Матрос ответил:

-- Чья земля под заводом, буржуйская?

-- Вестимо! -- отвечали сипловатые крестьянские голоса.

-- Значит, отбирать! Чего же вы сумлеваетесь?!

Однако крестьяне заколебались и решили вызвать на сход для объяснений Самадея Ивановича.

Иностранный директор недостроенного завода пришел на сход с трубкой в зубах и с европейской свободной уверенностью в движениях.

По его адресу матрос произнес длинную и сокрушительную речь и закончил призывом лишить эксплуататоров земли.

Но странно: в присутствии иностранца крестьяне не высказали особенного восторга по поводу речи. Словно руки и языки их кто-то связал. Впрочем, некоторые слабо поддакнули матросу. А стоявшие поближе к иностранцу сказали:

-- А ну-ко, какое твое слово будет, Самадей Иванович?

Иностранец не то чтобы взял слово, а просто смиренно, негромко проговорил, не входя на трибуну (трибуной было толстенное бревно, уже два года лежавшее при дороге):

-- Товарищи, я ведь вас не грабил и не эксплуатировал, а землю купил за наличный расчет.

-- Ну, и что же? -- раздался голос из толпы.

-- А помещик у вас покупал землю?

-- Вестимо, нет!

-- Мы с вами по рукам били? -- спрашивал иностранец.

-- Били, -- отвечал сход.

-- Пола в полу руки клали?

-- Клали.

-- Сделку водкой и чаем вспрыскивали?

-- Вспрыскивали, -- соглашались мужики.

-- Целовались?

-- Целовались.

-- А деньги с меня получили сполна?

-- Сполна, Самадей Иванович, чистоганом, сполна. Это правда.

-- Как же вы теперь хотите от меня отбирать ту землю, которую сами же мне продали добровольно?

Крестьяне потупились и легонько загудели, как самовар, поставленный на сырых углях. На трибуну вышел старик.

-- Товарищи, а ведь Самадей-то Иванович говорит правду. Дело это было годов пять али четыре тому назад. Помним, все мы помним... Сами мы ее, землю-то, ему продавали.

Крестьянские головы закачались, как сосны под ветром. Матрос опять говорил. На этот раз о социализме. Крестьяне гудели и не соглашались. Матрос охрип. А сход постановил: землю, что была куплена под завод, не отбирать.

Матрос подчинился большинству. За это он приобрел большой авторитет и вскоре стал председателем в волости.

Когда матрос стал властью, к нему пришел Самадей Иванович за удостоверением для безопасности, на всякий случай.

-- Вот что, товарищ, -- ты меня извини; ты хоть мне и не товарищ, но у нас теперь положение такое, и я должен называть тебя товарищем -- удостоверение я тебе дам, но только, если придут белые, на ихнюю сторону склоняться никак не моги, потому тогда мы порешим вашу землю.

И выдал удостоверение:

"...предъявитель сего комиссар и директор генерального иностранного консульства по постройке завода..."

-----------------------------------------------------------------------------

Текст издания: Белая лестница. Роман, повести, рассказы / А. Я. Аросев; [Сост., авт. вступ. ст. Н.Д. Ткаченко]. -- Москва: Современник, 1989. -- 554 с., [1] л. портр.; 21 см.. - (Из наследия).