Аксаков Константин Сергеевич - Письмо к А. С. Хомякову

К. С. АКСАКОВА

ЗАМѢЧАНIЯ НА НОВОЕ АДМИНИСТРАТИВНОЕ УСТРОЙСТВО КРЕСТЬЯНЪ ВЪ РОССІИ.

ЛЕЙПЦИГЪ,
У ФРАНЦА ВАГНЕРА.
LEIPZIG,
FRANZ WAGNER.

1861.

Письмо къ А. С. Хомякову.

Давно мнѣ хотѣлось поговорить съ вами и высказать, хоть въ нѣсколькихъ словахъ, свои мысли въ настоящую минуту, безспорно великую, какъ бы ни былъ малъ прямой непосредственный результатъ ея.

Крестьянъ освобождаютъ въ Россіи. Крѣпостное состояніе уничтожается.-- Смѣшно было бы, если бъ я вздумалъ увѣрять васъ въ своемъ сочувствіи къ этому дѣлу, въ желаніи свободы крестьянамъ. Вы очень хорошо это знаете и увѣрены въ томъ.-- Но при какихъ условіяхъ готовится свобода крестьянамъ -- вотъ вопросъ. Здѣсь рѣчь идетъ не объ идеѣ свободы въ области разумнаго пониманія; здѣсь рѣчь идетъ о живомъ явленіи, о проявленіи этой свободы на дѣлѣ въ извѣстную историческую минуту, при извѣстныхъ условіяхъ, при извѣстномъ общемъ состояніи Россіи, при всей современной обстановкѣ. Нельзя брать отвлеченно какое бы то ни было дѣйствительное явленіе.

Эманципація безъ сомнѣнія будетъ истинно полезна для дворянъ. Они избавятся отъ унижающаго ихъ права помѣщичьей власти надъ другимъ человѣкомъ, отъ власти, гораздо болѣе развращающей того, кто ее имѣетъ, нежели того, кто живетъ подъ нею. Это огромная и положительная выгода эманципаціи. Дворяне выиграютъ безспорно. Но выиграютъ ли крестьяне? Дворянство будетъ отставлено отъ должности тюремщика, -- съ чѣмъ мы его искренно поздравляемъ, -- но крестьянинъ не будетъ выведенъ изъ тюрьмы; изъ одной тюрьмы онъ только попадетъ въ другую; но лучше ли она по крайней мѣрѣ? Хорошо развѣ одно, что это будетъ тюрьма общая. Но едва ли житье въ ней не будетъ хуже. Для многихъ имѣній, собственно для оброчныхъ, власть помѣщика служила стекляннымъ колпакомъ, подъ которымъ крестьяне могли жить самобытно, свободно, даже не боясь вмѣшательства становыхъ, а въ особенности спасаясь отъ попечительности Правительства, которую такъ хорошо знаютъ казенные, да и удѣльные, крестьяне. Древнее Русское общественное устройство во всей силѣ во многихъ оброчныхъ помѣщичьихъ имѣніяхъ, часто по сту лѣтъ не видавшихъ помѣщика. Примѣръ лучшій -- ваше Вологодское имѣніе. Теперь всѣ эти стеклянные колпаки будутъ сняты, и гнетъ государственныхъ учрежденій и государственной заботливости ляжетъ всей тягостью на крестьянахъ.-- Народъ нашъ никогда не гонялся за свободой политической, не хотѣлъ участія въ правительствѣ; но онъ сильно дорожилъ свободою жизни, обычаемъ, бытомъ своимъ, и тогда считаетъ себя угнетеннымъ, когда эта свобода нарушается. Я произвожу слово: свобода отъ: свой и быть (буду вѣдь есть настоящее, переходящее въ будущее); отсюда ясно, какое значеніе придаетъ Русской человѣкъ свободѣ: значеніе самое вѣрное и глубокое. Кладя начало свободы во внутренней самостоятельности, во глубинѣ духа, крестьянинъ умѣлъ по этому сохранить, среди политическаго рабства, всю свою нравственную независимость подъ грузомъ цѣпей, которыми такъ усердно сковали его Петръ Великій и его преемники.-- Онъ умѣлъ сохранить свою духовную свободу, цѣломудренность своихъ человѣческихъ понятій, и подъ государственнымъ, и подъ помѣщичьимъ игомъ. Помѣщикъ, правда, воображаетъ себя законнымъ обладателемъ крестьянина, всего существа его, духовнаго и тѣлеснаго; но крестьянамъ никогда и не думалъ вѣрить такой нелѣпости. Правомѣрность помѣщичьей власти никогда имъ не признавалась. Придай онъ власти помѣщика такое значеніе, онъ или бы сдѣлался рабомъ, палъ бы душою, или бы её (эту власть) рѣшительно и навсегда сбросилъ. Но ни того, ни другаго не случилось. На угнетенія помѣщичьей власти смотритъ крестьянинъ, какъ на бурю, на тучу съ градомъ, на набѣгъ разбойниковъ, и переноситъ съ терпѣніемъ эти угнетенія, какъ перенесъ бы онъ съ терпѣніемъ другое какое-нибудь народное бѣдствіе, насланное отъ Бога. При такомъ убѣжденіи съ одной стороны, -- съ другой стороны крестьянинъ вѣритъ въ Міръ, въ свое общественное устройство, не сомнѣвается, чтобы земля принадлежала ему по праву и, въ своей жизни и даже въ наружности своей, носитъ печать человѣка свободнаго, которой не видать на его повелителяхъ, запечатлѣнныхъ печатью глубокаго рабства. Понимая свободу не политически, крестьянинъ не увлечется однимъ ея звукомъ, не кинется на слово: "homme libre!" По этому ему нужно, не уничтоженіе названія крѣпостнаго, -- ибо крѣпостнымъ, въ помѣщичьемъ смыслѣ, онъ никогда себя и не считалъ, -- не возвращеніе только его личной свободы, -- нарушеніе которой онъ считалъ не закономъ, а злоупотребленіемъ: ему нуженъ бытъ свободный, самостоятельный, обезпеченіе этого быта, -- который Соблюдаетъ онъ, -- ему нужна земля, обезпеченіе земли, -- которую считаетъ онъ своею, и которою владѣетъ онъ, и при помѣщичьей власти, по его твердому убѣжденію, какъ. Ему необходима земля, безъ которой ему этотъ бытъ невозможенъ. Пока вопросъ о собственности не рѣшался, помѣщикъ могъ считать землю своею, а крестьянинъ своею, и на дѣлѣ жить мирно, оставаясь каждый при своемъ убѣжденіи, и взаимно пользуясь землею. но какъ скоро подымется рѣшительный вопросъ: чья земля?-- крестьянинъ скажетъ: моя, -- и будетъ правъ, по крайней мѣрѣ болѣе, чѣмъ помѣщикъ.

Такъ ли же хотятъ устроить у насъ эманципацію, что крестьяне будутъ довольны? Конечно нѣтъ, ибо земля объявлена исключительною собственностію помѣщика. За дѣло не такъ берутся, да и не могутъ взяться такъ, какъ надо. При полномъ непониманіи Русской земли Правительствомъ и всѣми верхними классами, это и невозможно. Развѣ можетъ Петербургъ -- нашъ правительствующій градъ, -- сдѣлать что-нибудь доброе, пока онъ управляетъ. Самое лучшее и полезное, что можетъ сдѣлать Петербургѣ для Россіи, -- это утониться, благо море подъ бокомъ:, но такого великодушія отъ него вѣдь не дождешься.

И такъ, я не думаю, чтобъ эманципація устроилась справедливо и хорошо, -- и со всѣмъ тѣмъ я жду отъ нея огромныхъ результатовъ въ самой непослѣдовательности, въ самой, неуспѣшности ея осуществленія.

Дѣло гораздо шире, дѣло обхватываетъ всю Русь. Это не то, что эманципація напримѣръ въ Пруссіи. Вопросъ поставленъ между Государствомъ и Землею, между чуждымъ и народнымъ духомъ, между насильственно навязанною Западною системою и между Русскими народными началами, другими словами: между публикою и народомъ. И этотъ вопросъ необходимо долженъ подняться и долженъ рѣшиться исторіей. Если вглянемся хорошенько, то увидимъ, что вопросъ этотъ живетъ въ то же время внутри каждаго изъ насъ (людей публики), что онъ по существу Своему чисто нравственный, что наша публика не Норманны, пришедшіе къ Англо-Саксамъ, а свои собственные отщепенцы, что для насъ, составляющихъ ее возможенъ и нуженъ путь покаянія, нравственнаго пробужденія Русской народности, а по этому и возвращеніе къ народу. Впрочемъ, въ подробности, какъ рѣшится этотъ вопросъ, я не вхожу, ибо это и предвидѣть трудно; но повторяю, что вопросъ этотъ долженъ быть рѣшенъ.

Вотъ почему, считая долгомъ содѣйствовать эманципаціи, согласно своимъ убѣжденіямъ, я, радуясь искренно и глубоко, что дѣло эманципаціи начато, -- довольно равнодушно смотрю на ея современную несостоятельность, заранѣе въ ней увѣренный, и жду другихъ дальнѣйшихъ результатовъ.-- Дѣльная историческая статья о нашемъ общественномъ устройствѣ, проблескъ Русской мысли въ вопросахъ общихъ, пробужденіе народнаго чувства, и всякое успѣшное усиліе Русскаго духа считаю я настоящимъ существеннымъ пріобрѣтеніемъ необходимымъ для рѣшенія главнаго жизненнаго вопроса; а отъ эманципаціи жду я, какъ сказалъ я уже, великихъ слѣдствій, но не по Прямому приложенію ея къ дѣлу, а по всему тому, что она, неловко толкаясь о Русскую народность, необходимо вызоветъ въ жизни Русской страны.

(Въ концѣ 1857 года.)