Чем больше будет появляться отрывочных замечаний о языке, написанных дилетантами, тем более мы будем убеждаться, что без полного, всестороннего изучения языка подобные замечания будут сбивчивы, и не принесут науке почти никакой положительной пользы. Особенность русского языка составляют между прочим виды глагола, которые существуют и в других языках, но не в такой степени развития. Вот почему им посчастливилось обратить на себя внимание даже и тех людей, для которых исследование языка вовсе не составляет главного занятия. За то каким метаморфозам подвергаются эти несчастные виды. Г. Шафранов совершенно отрицает существование видов в русском языке и сливает их с временами, заботясь о богатстве русского спряжения. Г. Аксаков совершенно отрицает существование времен в русском языке и сливает их с видами, заботясь о самобытности русского языка. Г. Классовский предлагает совершенно особую систему видов...
В начале своей брошюры г. Аксаков говорит: "И русские, и немцы пытались объяснить русский глагол, но доселе безуспешно. Нет сомнения, что иностранцам трудно постигнуть язык, им чуждый; особенно немцам трудно постигнуть язык русский: но едва ли легче понять его и русскому, руководимому иностранными воззрениями вообще, хотя бы он и не был последователем именно того, или другого иностранца. Не в том главное дело, иностранец ли по происхождению сочинитель, но в том, иностранец ли он по воззрению. Порода значит все в мире природы, но в мире человека есть нечто выше породы: это дух. Если иностранец приобщится русскому духу, я, не обинуясь, назову его русским, а русского, приобщившегося духу иностранному, - иностранцем". Справедливость этих слов как нельзя лучше доказывает сам г. Аксаков своей системой видов русского глагола, построенной по одной из немецких философских систем. Г. Аксаков принимает три вида, или степени, как называет он, следуя г. Павскому: 1) степень неопределенную, показывающую действие, как общее, действие неопределенное; 2) степень однократную, показывающую действие, как момент, в минуту его осуществления; 3) степень многократную, показывающую действие, как моменты, как неопределенный род определенных осуществлений, или моментов. В этих трех видах или степенях мы узнаем три момента, на которых зиждется гегелева система: 1) момент субъективного, отвлеченного безразличия; 2) момент объективного, конкретного обособления; 3) момент абсолютного, или снятия противоположности двух предыдущих моментов. И так как всякая идея по Гегелю в своем бытии проходит эти три момента, то и всякий глагол должен иметь последовательно все три степени г. Аксакова. Но на беду этой системе никак нельзя читнуть для того, чтобы неопределенное действие читать (т. е. уметь читать, быть способным к чтению) сделалось определенным и перешло в действительность. Одним словом, мы с первого раза видим, что система видов г. Аксакова, основанная не на свойствах самого языка, а на чуждой ему теории, является неполною, потому что даже не исчерпывает всего богатства видов русских глаголов. В противоречие своей системе, по которой следовало бы каждому глаголу иметь все виды, г. Аксаков совершенно справедливо замечает, что глагол может иметь тот или другой вид сообразно с своим значением, и что только лицо говорящее, по своему личному представлению, может употребить глагол и в неупотребительном виде. Мы скажем более: всякое слово в языке может иметь ту или другую форму сообразно с своим значением. Глагол читать не может иметь однократного вида, потому что действие чтения всегда есть действие продолжающееся, а не мгновенное. Это общий закон всех форм всякого языка. Такой же всеобщий закон и то, что лицо говорящее, по своему произвольному, минутному представлению, может употребить слово и в неупотребительной форме: ничто не мешает мгновенный взгляд, брошенный в книгу, выразить словом читнуть. И подобная форма может навсегда остаться в языке, если она сделается общеупотребительною вместе с тем представлением, которое выражает. Так происходит вообще развитие языка, в котором все личное, минутное становится всеобщим и постоянным: так личное суждение переходит в запас понятий, так фигурное выражение становится обыкновенным и т. д.
Обратим теперь внимание на отношение видов к временам. Г. Аксаков говорит, что времен совсем нет в русском языке и в доказательство приводит так часто встречающееся в разговоре и в народной поэтической речи употребление всех трех времен одного вместо другого. Г. Аксаков думает, что такое употребление не есть фигурное; мы же почитаем его именно фигурным. В доказательство припомним г. Аксакову различие между временами безотносительными, которые различаются только по отношению к минуте речи и относительными, которые различаются по отношению действий друг к другу. Русский язык не имеет относительных времен, которыми так богаты другие языки. Некоторые думали, что этот недостаток вознаграждается в нашем языке видами и даже хотели совсем слить виды с временами: попытка эта оказалась неудачною, и виды остались с своим, собственно им принадлежащим значением. Между тем в речи часто встречается потребность выразить относительные времена: и вот этой-то потребности язык удовлетворяет фигурным употреблением одного времени вместо другого. Так в стихах:
И поехал Дунай ко князю Владимиру,
И будет у князя на широком дворе,
И скочили с добрых коней с молодой женой.
действия: поехал и скочили, представляются, как прошедшие, по отношению к минуте рассказа, а действие: будет, как будущее, по отношению к предыдущему действию: поехал. Другая причина подобного употребления времен заключается в том, что не все виды имеют все времена: поэтому когда случится надобность в сказуемом употребить время, которого глагол по виду своему не имеет, поневоле язык заменяет одно время другим. Так в примере г. Аксакова: "всякий день проходил у нас однообразно: я подойду к его двери, стукну раза два; он отворит, скажет мне: здравствуй, и потом пойдет со мною вместе", говорящему должно было выразить: 1) действия, составляющие обычай; 2) прошедшее время; 3) совершенный вид. Прошедшее время совершенного вида означает действие, только раз случившееся, и потому не может выразить обычая; от того оно заменяется настоящим временем: но совершенный вид не имеет настоящего времени; от того вместо него употреблено будущее. Г. Аксаков далее говорит, что времена есть, но что главное в русском глаголе есть вид, а время составляет только вывод, заключение. Другими словами: русский глагол принимает не виды сообразно с временами, а времена сообразно с видами. В этом нет никакого сомнения, точно так же как и в том, что глагол принимает виды сообразно с своим значением.
К концу брошюры г. Аксакова приложены: 1) мнение г. Каткова о различии между действием неопределенным (способностью к действию) и определенным (совершающимся); 2) объяснение трех времен - прошедшего, настоящего и будущего - сделанное св. Димитрием Ростовским.