Аксаков Константин Сергеевич - Замечание на "Заметку" г. Даля

К. С. Аксаков

Замечание на "Заметку" г. Даля.

Г. Даль говорит о своей "Заметке о грамотности" (Санкт-Пет<ербургские> Вед<омости>, N 245), что он восстает не против грамотности, а против злоупотреблений ее. Злоупотреблений, конечно, никто защищать не станет. Но для избежания злоупотреблений г. Даль советует не запрещать грамоты, нет, -- а советует не стараться о ее распространении. Он выражается так: "Грамотность по себе не есть просвещение, а только средство к достижению его; если же она употреблена будет не на это, то она вредна. Язык и руки, конечно, также первые злодеи наши и также могут послужить на худое; но из этого не следует, чтобы их должно было отнять или откинуть: они даны нам Богом и потому на своем месте, а грамота дается людьми и потому может быть и не всегда в пору и кстати". Нельзя воздержаться от некоторого удивления. Если г. Даль опасается злоупотреблений от грамоты и в силу возможности этих злоупотреблений полагает, что грамота может быть не всегда в пору и кстати, то такие же точно злоупотребления может производить, по словам самого же г. Даля, язык (язык, то есть слово человеческое): отчего же язык (опять по словам г. Даля) всегда на своем месте? Отчего же такая разница? Ведь возможность вреда одинакова и там и здесь: и там и здесь возможно злоупотребление. Г. Даль говорит, что язык и руки даны Богом, а грамота -- людьми. Это тоже как-то странно. Все доброе, прежде всего свет, от Бога; только зло и тьма не от Бога. Грамота есть благо, есть дело разума, дело света, Божье дело. Да и что же, наконец, грамота, как не то же слово, не тот же язык, лишь перенесенный на бумагу?.. Нет, мы не можем согласиться с г. Далем. Мы знаем, что дары Духа -- Божьи дары. Мы за всякою обеднею слышим, что "всякое благое даяние и всякой совершенный дар исходит свыше от Отца светов". А грамота есть такой дар.

Далее г. Даль говорит: "Не думаю, чтобы следовало принимать какие-либо меры для лишения народа грамотности*; но, может быть, не для чего в настоящую пору слишком старательно распространять ее, заботиться об ней почти исключительно, видеть в ней одно благо и спасение". Нам кажется, что г. Даль (невольно, конечно) усиливает мнение противников своих; без того возражать против них было бы трудно. Кто же думает, скажите, заботиться о грамотности почти исключительно? Без сомнения, многое есть и кроме грамотности, о чем должно заботиться относительно народа. Но речь теперь не о том. Вопрос должен быть поставлен просто: нужна ли грамотность народу или нет? Г. Даль думает, что в настоящее время не нужна. Но, боясь сколько-нибудь не так передать его мысли, выписываем опять его собственные слова: "Итак, я утверждаю, что у нас есть заботы и обязанности относительно народа гораздо важнейшие и полезнейшие, чем указка и перо. Умственное и нравственное образование может достигнуть значительной степени без грамоты; напротив, грамота, без всякого умственного и нравственного образования и при самых негодных примерах, почти всегда доводит до худа. Сделав человека грамотеем, вы возбудили в нем потребности, коих не удовлетворяете ничем, а покидаете его на распутий. Два ближайшие к народу сословия, к сожалению грамотные (?!), подают этот гибельный пример**. Наперед исправьте это, и тогда налегайте на грамотность. До того пусть грамота бредет насколько сама сможет: нам не до нее".

______________________

* Еще бы это! Об этом (даже и отрицательно) страшно подумать. Это все равно если бы г. Даль сказал: "Не думаю, чтобы следовало принимать какие-либо меры для лишения народа человеческих прав")...

** Не ошибка ли это? Туда ли поставлено "к сожалению"? Не хотел ли г. Даль сказать: "к сожалению, подают"!

"Что вы мне ответите на это, -- продолжает г. Даль, -- если я вам докажу именными списками, что из числа 500 человек, обучавшихся в 10 лет в девяти сельских училищах, 200 человек сделались известными негодяями?"

Г. Даль заключает так:

"Повторяю: не запрещайте никому учиться грамоте, помогайте даже в этом кому хотите; но не смешивайте грамоты с образованием, средства с целию, не проповедуйте грамоты как спасения, не приносите никаких жертв для водворения ее: рано!"

Итак, несмотря на странную неясность некоторых выражений, мы можем заключить, на основании слов самого г. Даля, что г. Даль только что не запрещает грамотности, но не считает нужным что-нибудь делать для ее распространения в настоящую пору. Такого рода мнение проистекает у г. Даля, конечно, из того, что он видит злоупотребления грамотности. Справедливо на них негодуя, он несправедливо обвиняет за них самую грамотность, ибо не считает нужным теперь ее распространение. Ответ на вопрос г. Даля нам не кажется трудным. Если из 500 выучившихся грамоте 200 стали негодяями, то это показывает только, что условия жизни, под которыми живут они, способствуют к такой порче. Это показывает только на легкую возможность злоупотребления грамоты. Так и нападайте на злоупотребления, на источник их, а не на то добро, которое во зло употребляется, которое в том нисколько не виновато и которое, напротив, всего скорее и может исправить злоупотребления, от него возникающие. Слово, божественный дар (а грамота -- писаное слово), употребляется часто во зло; но неужели вы пожелаете немоты? Напротив: слово только и может исправить злоупотребления слова.

А г. Даль если и не запрещает грамоты, то считает, что не нужно ничего делать для ее распространения. Ибо что значат эти слова: "не приносите никаких жертв для всеобщего водворения ее"? Это значит: не отымайте у себя для этой цели ни времени, ни денег, то- есть просто: не делайте ничего для всеобщего водворения грамоты. Нам кажется, что бояться для народа грамотности -- это какое-то оскорбительное недоверие к народу.

Грамотность есть средство просвещения, а не просвещение самое. Именно поэтому-то, думаем мы, и должно распространять ее. И свет есть только средство, а не цель; но прежде всего мы желаем света, не справляясь о том, что он осветит. Грамотность так же бесстрастна, как свет, как Божий день. О самом просвещении еще может быть речь, ибо оно может быть ложное и истинное; но и здесь, веруя в силу истины вообще и в разум русского народа, мы не побоимся и ложного просвещения, не говоря об истинном. О грамотности же и речи быть не может, как не может быть речи о свете. Нет того времени, нет той поры, когда бы не нужно было света. Злоупотребление ничего не доказывает. Чего не употребляет во зло человек? Какое благо не делается предлогом к злу? Но из этого не следует нападать на самое благо.

Недавно напечатал я статью "О народном обучении". Там говорю я, что мы можем предлагать народу только грамотность и вообще только средства просвещения. Я говорю, что народ не примет самого просвещения из наших рук, что мы, образованные люди, при оторванности нашей от народа, не пользуемся его доверием, что мы должны прежде всего обратиться к самим себе и постараться, поработавши над нашим собственным истинным образованием и вышедши из отвлеченности и отчужденности от нашего народа, заслужить народное доверие. Повторяю и теперь мои мысли, но считаю нужным прибавить: я говорил, что народ не примет от нас просвещения, что наши усилия будут бесполезны, жалки. В то же время, думаю я, очень естественно и понятно, что те, которые думают иначе, думают, при всей отвлеченности нашего общества, сделать пользу народу сообщением просвещения (с возможностию чего, при настоящих условиях, я совершенно не согласен, ибо я думаю, что не мы народу, а он нам может сделать пользу), естественно, что те будут стараться предлагать ему наше просвещение и даже писать для народа. Это ошибочно, но пусть так! Народ и будет судьею в этом деле. Но против одного мы решительно вооружаемся: против того, чтоб не вздумали навязывать народу, как-нибудь насильно, своего просвещения, своих книжек, писанных для народа. Насилие, по существу своему, есть всегда зло.

Возвращаемся к вопросу о грамотности. Мы думаем, что грамотность есть благо всегда и во всякую минуту, что, следовательно, распространение ее всегда должно быть желанно, должно быть предметом заботы всех те, кто может содействовать этому распространению. Великое дело Кирилла и Мефодия, грамота наша, водворившаяся со времени Св. Владимира на Русской земле (к счастью, тогда не думали, что это: рано!.. ), для того и существует, чтоб распространяться как можно шире и обнять весь народ русский благодатным светом своим.

Рано! -- восклицает г. Даль.

Всегда пора! -- отвечаем мы ему.

Москва, 1857. Декабря 4.

--------------------------------------------------------------------------

Впервые опубликовано: "Молва", 1857, N 35 (7 декабря), с 398 -- 400.

Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/aksakovy/kaksakov_zametka_dala.html