Суханова А. - Ком золота и стали

РЖАНОЙ ВЕНОК

СБОРНИК ПАМЯТИ Е. Л. АФОНИНА

"НОВАЯ МОСКВА"
И "СОЮЗ КРЕСТЬЯНСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ"
1924

КОМ ЗОЛОТА И СТАЛИ.
(СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ЕФИМА ЛАВРЕНТЬЕВИЧА АФОНИНА)

С благоговением тебя, борец, мы вспоминаем.
Хоть умер ты, но мысль твоя живет...

Впервые я встретила Ефима Лаврентьевича Афонина в 1917 году в Петровской районной думе, куда я имела намеренно поступить (это было за несколько недель до Октябрьской революции) на службу.

Не знаю почему, но обстоятельства сложились так, что в район я не поступила, а вместе с Ефимом Лаврентьевичем вошла в разбитое, но то зловеще, не то угрюмо смотревшее здание городской думы, где всех сотрудников, исключая членов, вновь организованного Бюро совета районных дум, было несколько человек.

В моей памяти особенно яркой осталась картина заседаний членов Бюро.

Помню бывший кабинет городского головы, по середине стоявший большой круглый, крытый зеленым сукном, стол, а вокруг расположившихся с сосредоточенными, энергичными литрами членов Бюро. Здесь были: М. Ф. Владимирский, Н. А. Семашко, А. Я. Никитин, Обух, Ефим Лаврентьевич и др.

Быстро организовывались отделения Бюро, и в одно из них -- казначейство, заведующим которым был назначен Е. Л., была направлена я.

И вот в тот момент, когда весь городской хозяйственный аппарат был в конец разрушен, когда вся работа, благодаря саботажу городских служащих, замерла, я видела какой особенной энергией Ефима Лаврентьевича и других товарищей устранялся этот хаотический беспорядок, царивший в думе.

Я сделалась невольной свидетельницей сцен Е. Л. и рабочих, требующих денег.

Помню, когда толпа рабочих окружила Е. Л., когда кричала и требовала денег, не считаясь с печально сложившимися обстоятельствами -- полнейшей разрухи, Ефим Лаврентьевич, встав на стул, громким и внушительным голосом призывал к порядку собравшихся.

Он кратко обрисовал картину создавшегося положения и споен уверенностью, своей бодрой надеждой на лучший исход в ближайшем будущем, дал понять каждому из них, что лишь тогда можно достигнуть благополучия рабочего класса, к которому стремились годами, когда они, как один человек, встанут на защиту своих интересов. Он указал, что в данный момент они сами, быть может, не сознавая совершенно, что делают,-- этим только поддерживают старую власть и собственными руками разрушают создавшуюся власть, власть рабочих.

Эти слова, так просто и искренне сказанные Е. Л., убедили рабочих.

Они расходились. А через несколько дней опять, благодаря только энергии Ефима Лаврентьевича, с трудом получившем деньги в Госбанке, денежный вопрос был ликвидирован.

Перед первой годовщиной Октябрьской революции в 1918 году, был организован так называемый Октябрьский комитет, членом которого был назначен также Ефим Лаврентьевич.

В комитет вместе с другими сотрудниками для сверхурочных работ, но окончании занятий в Казначействе, была командирована я.

Нельзя не отметить той неутомимой работы, которую нес Е. Л. в комитете.

За полночь (когда мы, сотрудники, уходили в 10--11 часов вечера), Е. Л. оставался еще там.

В 1917 г. по апрель 1919 г., т.-е. до отъезда Е. Л. на восточный фронт, я беспрерывно работала с ним в Мосфинотделе.

Как начальник Е. Л. был строг и требователен, но за то вне службы, в ограниченные временем беседы, которые Е. Л. уделял лично мне, он был неузнаваем и являлся лучшим критиком моих произведений.

Особенно Е. Л. были в конец раскритикованы мои произведения, носящие мрачный характер или, как он выражался, что, "писавши такие произведения, можно незаметно впасть в меланхолию".

Е. Л. был чужд мрачного настроения и поэтому рекомендовал отгонять дальше от себя мысли, создавшие подобные произведения, смотреть бодро и уверенно на жизнь, а, главное, но падать духом.

Ефим Лаврентьевич был чутким, справедливым и отзывчивым человеком. Не было случая, когда бы кто-либо из обращающихся к нему с вопросом или просьбой получал отказ.

Несмотря на свой уже немолодой возраст, Е. Л. был всегда веселым, глубоко искренним и молодым душою человеком.

Казалось, куда бы не появлялся Ефим Лаврентьевич, он вместе с собою приносил столько бодрости, столько энергии, что хотелось верить так же, как верил он и гореть надеждами на лучшее.

И теперь горько становится от сознания что Е. Л. нет с нами.

Смерть Ефима Лаврентьевича является тяжелой утратой одного из лучших и старых борцов за свободу и друга народа.

Для трудового народа, для его богатства -- это был ком золота и стали.

А. Суханова.

Март, 1923 год.