Анненский Николай Фёдорович - Отзывы по поводу смерти Н. Ф. Анненского

Отзывы по поводу смерти Н. Ѳ. Анненскаго.

Письма, полученныя редакціей "Русскаго Богатства".

(Продолженіе).

Изъ Вудбриджа (Сѣверо-Американскіе Соединенные Штаты), отъ Л. Дейча и Э. Зиновьевой.

Съ глубокимъ прискорбіемъ узнали мы изъ русскихъ газетъ о постигшей васъ тяжелой утратѣ.

Шлемъ вамъ, а также семьѣ Н. Ѳ. Анненскаго наше искреннее и горячее сочувствіе и соболѣзнованіе.

Въ лицѣ Николая Ѳедоровича не только его близкіе, его друзья и сотрудники, но вся мыслящая Россія потеряла цѣннаго и незамѣнимаго борца за ея освобожденіе.

Изъ Геленджика, Черноморской губ. отъ Ѳ. А. Щербины.

...Безъ различія партій и направленій, для всѣхъ, кто жилъ интересами общественнаго блага и лучшихъ человѣческихъ отношеній, Анненскій былъ "нашимъ". Прямой, открытый, безконечно гуманный и всегда бодрый и веселый, этотъ человѣкъ увлекающе дѣйствовалъ въ людей, къ какому бы лагерю они ни принадлежали, и умѣлъ вносить живую струю вѣры и любви въ ближайшія жизненныя задачи. Въ этомъ крылась его нравственная сила и чарующее вліяніе.

Какъ я ни напрягаю память, но не могу припомнить, когда, гдѣ, при какой обстановкѣ и обстоятельствахъ я познакомился съ И. Ѳ. Кажется, что я всегда былъ знакомъ съ нимъ, и всегда существовали между нами тѣ близкія и теплыя отношенія, которыя особенно дороги были мнѣ. Помнится лишь, что въ первый разъ я услышалъ объ Анненскомъ, какъ о статистикѣ. Меня живо интересовала личность человѣка, сумѣвшаго привлечь къ себѣ лучшія статистическія силы и обширный кругъ мыслящей интеллигенціи.

Но напрасно я искалъ указаній на этотъ счетъ въ статическихъ трудахъ Казанскаго и Нижегородскаго земствъ. По этимъ матеріаламъ я не могъ выяснить характера личности руководителя. Чувствовалось лишь, что руководитель представлялъ собой крупную силу, авторитетную для всѣхъ остальныхъ, далеко не заурядныхъ работниковъ. Въ каждой строкѣ работъ этихъ послѣднихъ сказывалось вліяніе ихъ вдохновителя и организатора.

Когда я ближе ознакомился съ интересовавшимъ меня представителемъ земской статистики, то сразу же понялъ, что Н. Ѳ. былъ столько же статистикомъ, сколько выдающимся публицистомъ, превосходнымъ ораторомъ, незауряднымъ общественнымъ дѣятелемъ и вообще человѣкомъ широкихъ прогрессивныхъ взглядовъ и неотразимаго гуманнаго вліянія на людей. Н. Ѳ. никогда не рисовался, никогда преднамѣренно не билъ на эффектъ. Все въ немъ было просто, естественно, искренно и правдиво, и это еще ярче оттѣняло его талантъ оратора и незаурядныя способности общественнаго дѣятеля.

...Къ личнымъ невзгодамъ Н. Ѳ. относился съ неподражаемымъ юморомъ и добродушіемъ. Мнѣ и сейчасъ живо представляется сцена въ моментъ первой моей встрѣчи съ Н. Ѳ. послѣ случая съ нимъ у Казанскаго собора. Н. Ѳ. вышелъ ко мнѣ съ огромнымъ, синебагровымъ пятномъ на лицѣ и на вопросъ, какъ случилось съ нимъ это несчастье, оживленно заговорилъ: "Очень просто. Протестующіе элементы, въ лицѣ крѣпкихъ на руку черноротцевъ, поставили мнѣ, какъ порицателю общественнаго дебоша, видимый знакъ своей сокрушительной силы. Это было сдѣлано такъ, между прочимъ, но, несомнѣнно, но имя принципа -- не наводи обывательскаго ока на общественныя безобразія"... И, вслѣдъ за этимъ вступленіемъ, полилась живая рѣчь, освѣщавшая происшествіе, какъ одинъ изъ симптомовъ провала власти.

Провала власти въ то время ждала вся интеллигенція; многіе вѣрили въ скорую перемѣну общественнаго строя. Когда, въ 1900 г., произошелъ въ Воронежѣ казусъ, выразившійся въ разгромѣ сельскохозяйственной комиссіи, потребовавшей конституціи, Анненскій привѣтствовалъ это происшествіе, какъ первый поступательный шагъ въ освободительномъ движеніи. Лично меня, какъ автора доклада о конституціи, онъ, шутя, благословлялъ въ ссылку. И, оставляя квартиру Анненскаго, я живо чувствовалъ, что хозяинъ ея былъ полонъ несокрушимой вѣры въ лучшее будущее и ясно сознавалъ необходимость разумной и гуманной борьбы за это будущее...

Изъ Оренбурга отъ статистика Н. Трегубова.

Изъ Петербурга отъ группы друзей-читателей.

Раздѣляя скорбь редакціи "Русскаго Богатства", теряющей одного за другимъ членовъ своей дружной семьи, мы тѣмъ сильнѣе чувствуемъ горечь этихъ утратъ, что великіе покойники были нашими учителями, нашими вожаками... Они были свѣточами нашей жизни. Такимъ свѣточемъ былъ и покойный Николай Ѳедоровичъ Анненскій, и къ нему по справедливости можно отнести слова поэта:

Какое сердце биться перестало,

Какой свѣтильникъ разума угасъ.

Н. Ѳ. словомъ и дѣломъ всей своей жизни осуществлялъ свою горячую вѣру въ конечное торжество великихъ идеаловъ русской земли и народной воли, которымъ онъ оставался вѣренъ съ юныхъ лѣтъ до глубокой старости, до гроба... Н. Ѳ. немало пострадалъ за свои идеалы и готовъ былъ положить жизнь свою "за други своя", за благо народа. Его непоколебимо радостная увѣренность въ томъ, что рано или поздно разсѣется тьма и воцарится свѣтъ, не покидала его въ самыя мрачныя эпохи нашей кошмарной дѣйствительности... Николай Ѳедоровичъ умеръ, какъ жилъ: съ вѣрой въ людей и добро, съ ясной душой и чистымъ сердцемъ "на славномъ посту" -- писателя-гражданина. Интеллигенція наша потеряла въ лицѣ дорогого Николая Ѳедоровича одного изъ наиболѣе славныхъ своихъпредставителей, народъ -- защитника своихъ интересовъ, Россія -- гражданина, а человѣчество -- человѣка.

"Природа-мать, когда-бъ такихъ сыновъ ты иногда не посылала міру, заглохла бъ нива жизни".

П. Борецкій, П. Лебедевъ, Г. Зеземанъ, М. Шуклинъ. М. Эрдманъ, Ѳ. Кегеръ, А. Никитскій, Ю. Николаева, А. Сиговъ, Н. Иванченко, Не. Иконниковъ, Н. Платоновъ, В. Барыбинъ, Ж. Штейнъ, И. Воробьевъ, Р. Корецкая, Ив. Сиговъ, В. Пекаревъ.

Изъ Петербурга отъ П. Корецкаго.

Свѣтлый образъ Николая Ѳедоровича Анненскаго никогда неизгладится изъ памяти имѣвшихъ счастье знать его... Ниже приводимый фактъ, съ виду незначительный, ярко рисуетъ безконечную доброту, живую отзывчивость и благожелательность по отношенію къ ближнему этой обаятельной кристалически чистой души...

Въ октябрѣ 1905 года, уѣзжая изъ Петербурга, куда я попалъ "не по своей волѣ", я въ присутствіи Николая Ѳедоровича и другихъ лицъ высказалъ пожеланіе поселиться въ Петербургѣ, если найдется подходящая работа.

Всѣ присутствовавшіе, безъ сомнѣнія, основательно забыли объ этомъ, какъ только я скрылся изъ дверей. Но не забылъ объ этомъ Николай Ѳедоровичъ. Спустя почти 2 года, я получилъ отъ него милое, теплое письмо, въ которомъ онъ мнѣ сообщаетъ, что для меня открываются перспективы получить работу въ Петербургѣ.

Слѣдуетъ прибавить, что, не зная тогдашняго моего адреса, онъ вспомнилъ, что я имѣю сношенія съ одной провинціальной газетой, куда и обратился для доставленія мнѣ даннаго письма.

Сколько требовалось въ данномъ случаѣ памяти, въ стремленіи помочь своему ближнему...

Изъ Усть-Кута, Киренскаго уѣзда, Иркутской губ.

Группа политическихъ ссыльныхъ... выражаетъ свое сердечное соболѣзнованіе редакціи "Русскаго Богатства" но случаю новой потери послѣднею одного изъ своихъ сочленовъ глубокоуважаемаго Н. Ѳ. Анненскаго. (39 подписей).

"Русское Богатство", No 10, 1912