Алибер Жан-Луи-Марк - О заносчивости

О ЗАНОСЧИВОСТИ.

(De la fatuité.)

Изъ Алиберъ.

Заносчивость есть выродокъ людской надменности. Никакая болѣзнь не названа столь вѣрно и столь прилично ея свойству. И въ самомъ дѣлѣ, эта болѣзнь, родъ сумасбродства, заслуживающаго отъ насъ и презрѣніе и жалость. Это, такъ сказать, болѣе или менѣе длящаяся горячка ума, слабаго сложеніемъ и вовсе лишеннаго мыслей.

Недугъ сей зараждается въ нѣдрѣ большихъ и многолюдныхъ городовъ, особливо тѣхъ, которые испорчены избыткомъ образованности. Ока составляетъ частицу роскоши, господствующей въ огромныхъ столицахъ Европы. Особенно оказывается она въ молодыхъ людяхъ, овладѣваетъ ихъ праздностью и наполняетъ собою пустоту, въ каковой протекаютъ ихъ дни ничтожные и совершенно потерянные для ума.

Заносчивый (un fat) отличается отъ чванливаго тѣмъ, что мало заботится о мнѣніи другихъ. Съ него довольно собственнаго о себѣ добраго мнѣнія, а потому онъ безпрестанно твердитъ вамъ только о себѣ, о своемъ вкусѣ, затѣяхъ, талантахъ, богатствѣ и т. п. Одиночество ему въ тягость; ему надобно быть въ людяхъ каждую минуту, и повсюду онъ носитъ съ собою шумную свою личность.

Много было писано о странностяхъ людей, одержимыхъ заносчивостію. Но сіи странности мѣняются, смотря по времени и обстоятельствамъ: всегда можно замѣтить какой нибудь новый припадокъ. Заносчивый вообще хочетъ отличиться странностію. Онъ не хочетъ быть таковъ, какъ другіе. Онъ желалъ бы даже наложишь на нихъ обязанность, быть тѣмъ же, что и онъ. Противясь закону подражанія и отдаляясь отъ природы, онъ успѣваетъ иногда ослѣплять и удивлять безсмысленную чернь.

Хотя болѣзнь, о которой мы говоримъ, не столь обыкновенна, какъ спесь, однако жъ ее не трудно распознать. Глупцы могутъ еще обманывать собою другихъ, потому что изъ глупцовъ есть и такіе, которые умѣютъ молчать. Съ заносчивымъ этого не бываетъ: онъ всякаго встрѣчнаго дѣлаетъ повѣреннымъ своихъ брѣдней. Его тотчасъ можно отличить по рѣзкому его тону и несвязнымъ рѣчамъ, по легкомысленнымъ его сужденіямъ и дерзкимъ приговорамъ, по нескромнымъ его расказачь, неумѣстнымъ насмѣшкамъ и мишурному остроумію, наконецъ, но затѣйливымъ его поступкамъ, самодовольному виду, короткому со всѣми обращенію, съ примѣсью себялюбія; особливо жъ по странности его въ одеждѣ, по смѣшной его осанливости и по принужденному виду, къ которому какъ будто бы обрекаетъ его слишкомъ узкое платье.

Съ заносчивымъ никакъ нельзя сдружиться. Онъ также несносенъ, какъ докучливый человѣкъ; ибо не боится, какъ говоритъ пословица, задѣвать каждую минуту за живое и умъ и здравый смыслъ. Въ семъ отношеніи, онъ приводитъ въ отчаяніе тѣхъ, съ кѣмъ часто видится. Всѣ его рѣчи необдуманы; разговоръ его -- сущій бѣглый огонь: мелькнетъ, грянетъ и пропадетъ. Въ Театрѣ онъ или хлопаешь, или шикаетъ до упаду. Онъ вершится такъ безустально, что можно бы сказать, что онъ хочетъ юъ промежуткахъ дѣйствія замѣнить актеровъ и подѣлиться съ ними вниманіемъ зрителей. Въ большихъ собраніяхъ, на вечерахъ, онъ также неугомоненъ: начинаетъ свои рѣчи тогда, когда другіе своихъ еще не кончили; съ людьми важными и достойными всякаго уваженія, позволяетъ себѣ самую дерзкую короткость: подходитъ къ нимъ непочтительно, раскрашиваетъ безстыдно.

Заносчивый удивляется только одному: самому себѣ. Отличается ли онъ въ чемъ нибудь, напримѣръ, въ танцахъ, то самъ въ тысячу разъ довольнѣе собою, нежели тѣ, которые его съ тѣмъ поздравляютъ. Онъ спрашиваетъ у нихъ, хорошо ли они его видѣли, и гдѣ стояли?

(Окончаніе въ слѣд. нумерѣ.)

"Сѣверная Пчела", No 44, 1827

О ЗАНОСЧИВОСТИ.

(Окончаніе.)

Молодые люди большихъ нашихъ городовъ имѣютъ и другія, не яснѣе замѣтныя странности. Нѣкоторые изъ нихъ подражаютъ тонкому и звонкому голосу женщинъ, иные картавятъ, чтобы не выговаривать твердыхъ буквъ азбуки, иные даже называютъ вещи не своимъ именемъ, или, хвастаясь незнаніемъ природнаго своего языка, употребляютъ слова иностранныя, даже передѣлываютъ по своему окончанія глаголовъ, взятыхъ изъ чужаго языка {Здѣсь Переводчикъ позволилъ себѣ небольшое отступленіе отъ подлинника, и замѣнилъ мѣстные странности Французскія тѣми, которыя мы видимъ у нашей молодежи.}. Иногда такой молодой болтунъ прехладнокровно увеличиваетъ всѣ понятія; и это водится за слабыми головами. Такимъ образомъ слова: отчаяніе, ужасъ, страшный и т. п., имѣютъ самое ничтожное значеніе въ языкѣ его, и не производятъ ни малаго впечатлѣнія на душу того, кто ихъ слышитъ.

Гордый человѣкъ подымается вверхъ; надменный напыщается; заносчивый безпрестанно вершится, чтобы только выказать себя. Въ томъ его счастіе, чтобъ на него смотрѣли. Онъ выѣзжаетъ изъ дому для того, чтобы подивились его экипажу и лошадямъ. Онъ дивитъ прохожихъ странностью своего наряда. Портной нарочно ломалъ себѣ голову, чтобъ выкроить ему платье, какого не носятъ другіе. Когда онъ прохаживается на гульбищѣ, то принимаетъ на себя видъ смѣлый до наглости, и старается отличишься отъ всѣхъ своею необыкновенною выступкой; на всѣхъ смотритъ съ какимъ-то презрѣніемъ, за что и ему тѣмъ же платятъ. На Парижскихъ бульварахъ когда-то видали цѣлые рои сихъ молодыхъ безумцевъ. Они нарочно опережали другъ друга, чтобы взглянуться, и тѣмъ доставить себѣ взаимное удовольствіе.

Я сказалъ уже, что заносчивость есть родъ временнаго поврежденія мозга. Мнѣ бы должно было прибавишь, что она, во многихъ случаяхъ, бываетъ истиннымъ началомъ сумасшествія. Я могъ бы привести тому многіе примѣры. Славный танцовщикъ Трен..... который отличался въ Парижскихъ гостиныхъ своею ловкостью и вѣтреностью, вдругъ впалъ въ такое сумасбродство, что его должны были запорешь въ домѣ сумасшедшихъ. Онъ помѣшался на томъ, что воображалъ себя Принцемъ или весьма знатною особою. Онъ лѣпилъ изъ цвѣтной бумаги разные орденскіе знаки и нацѣплялъ ихъ въ петли своего платья. Несчастный и теперь еще живъ, но умственныя его способности никакъ не пришли въ порядокъ. Это напоминаетъ намъ также о Графѣ Дюс..... котораго природа надѣлила всѣми дарами красоты тѣлесной. Онъ вздумалъ однажды, что онъ Купидонъ, началъ наряжаться какъ можоо щеголеватѣе, являлся на всѣхъ публичныхъ сходбищахъ, всегда въ новомъ убранствѣ. У себя въ комнатахъ, онъ тѣмъ только и занимался, что смотрѣлъ на себя въ зеркало, какъ Нарцисъ. Онъ истратилъ значительныя суммы денегъ у своего отца, который нѣжно любилъ его, ибо онъ былъ единственный его сынъ. Наконецъ, сей молодой человѣкъ впалъ въ бѣшенство, измѣнившееся потомъ въ неизлечимое слабоуміе.

Заносчивый обыкновенно служитъ посмѣшищемъ философу и человѣку умному. Какова бъ ни была наша терпимость, по можно ли хладнокровно терпѣть человѣка, который до того бываетъ низокъ, что издѣвается надъ природнымъ безобразіемъ своего ближняго, насмѣхается надъ старостью и нарушаетъ должное почтеніе къ женщинамъ? который смѣетъ чванится шаткими преимуществами молодости и тѣми ничтожными приманками, кои она даетъ? При всѣхъ своихъ нелѣпостяхъ, заносчивый, однакожъ, почитаетъ себя счастливымъ, и счастіе его всегда спокойно. Онъ восхищается даже тѣмъ, что видишь себя предметомъ каррикатуръ и сатиры. О немъ вездѣ говорятъ,-- и вотъ чего онъ добивается; а между тѣмъ онъ думаетъ, что колкость и насмѣшка суть орудія, только ему принадлежащія.

Жалкая болѣзнь, которой я представляю здѣсь только слабые очерки! Въ утѣшеніе добрымъ людямъ, замѣчу однакожъ, что она не есть, какъ многія другія, вовсе неизлечимый недостатокъ. Она слабѣетъ по мѣрѣ того, какъ человѣкъ проходитъ далѣе на поприщѣ жизни. Со временемъ, заносчивый юноша разочаровывается во всемъ, даже въ самомъ себѣ. Заботы и хлопоты частной жизни, важность брачнаго состоянія, обязанности семейныя и хозяйственныя, коихъ требуетъ сбереженіе собственности, измѣны счастія, уроки бѣдствія и опытность ошибки въ расчетахъ, неудачи, укоры совѣсти, недуги старости, подагра, ипохондрія -- все сіе способствуетъ къ тому, чтобъ навести умъ его на мысли здравыя, отъ которыхъ буйная юность на время его удаляла. Только спесь остается безъ перемѣны во всякое время, во всякомъ возрастѣ и во всѣхъ положеніяхъ жизни. Она слѣдуетъ за человѣкомъ до послѣдняго конца его, выказывается въ послѣдней его волѣ, въ послѣднихъ рѣчахъ его и на надгробномъ его камнѣ. Съ Фр. Сомовъ.

"Сѣверная Пчела", No 45, 1827