Джером Джером Клапка - Рэджинальд Блэк

РЭДЖИНАЛЬДЪ БЛЭКЪ.

Разсказъ Джерома К. Джерома.

Переводъ съ англійскаго В. И. Погодиной.

Литература имѣетъ то преимущество передъ жизнью, что въ ней всѣ характеры очерчены яснѣе и дѣйствуютъ съ большей послѣдовательностью. Природа, плохая художница, забавляется, создавая невозможное. Рэджинальдъ Блэкъ былъ типичнымъ образчикомъ благовоспитаннаго безнравственнаго человѣка, какого только можно встрѣтить между циркомъ Пиккадили и Гайдъ-Паркомъ. Порочный безъ увлеченія, безъ царя въ головѣ, онъ не задумывался надъ трудностями жизни, тѣмъ болѣе что его удовольствія не стоили ему ни малѣйшаго труда. Вся его нравственность заключалась въ заботливомъ выполненіи предписаній доктора и судьи, и въ сорокъ пять лѣтъ онъ еще сохранилъ здоровье, хотя и отличался нѣкоторой тучностью; къ этому времени онъ уже успѣлъ скопить состояніе, конечно, не безъ усилія, но и безъ особеннаго риска. Онъ и его жена Эдита (рожденная Эппингтонъ) представляли самую неподходящую пару, какую только могъ изобразить писатель, ищущій сюжета для драмы. Стоя передъ алтаремъ въ день свадьбы, они напоминали сатира и святую. Она была моложе его на двадцать лѣтъ и прекрасна, какъ Мадонна Рафаэля; каждое его прикосновеніе къ ней казалось святотатствомъ. Но былъ случай въ ихъ супружеской жизни, когда мистеръ Блэкъ выказалъ себя настоящимъ джентльмэномъ, а она въ это время удовольствовалась самой низкой ролью, низкою даже для женщины, охваченной страстью.

Разумѣется, это былъ бракъ по разсчету. Надо отдать справедливость Блэку: онъ претендовалъ только на восхищеніе и уваженіе. Ничто на свѣтѣ такъ не пріѣдается, какъ безпорядочная жизнь. Его пресыщенный вкусъ не находилъ ни въ чемъ больше удовлетворенія, и ему захотѣлось добиться уваженія въ обществѣ и ради разнообразія сойтись съ хорошей женщиной. Ему понравилось лицо дѣвушки: оно притягивало его къ себѣ, какъ свѣтъ луны притягиваетъ человѣка, утомленнаго шумомъ и духотой въ комнатѣ и прижавшагося лбомъ къ оконной рамѣ. Привыкнувъ достигать задуманнаго, онъ предложилъ свою цѣну. Семья Эппингтонъ была бѣдна и многочисленна. Дѣвушка, воспитанная въ ложномъ пониманіи долга и условныхъ приличій, плѣненная ореоломъ мученичества, чисто по-женски предоставила отцу заключить сдѣлку по самой высокой цѣнѣ и... продала себя.

Для драмы по этому рецепту необходимъ любовникъ, чтобы всѣ ея перепитіи получили всеобщій интересъ. Гарри Сеннетъ, молодой человѣкъ довольно привлекательной наружности, если не считать его черевчуръ длиннаго подбородка, обладалъ въ гораздо большей степени добрыми намѣреніями, чѣмъ чувствомъ. Подъ вліяніемъ болѣе рѣшительнаго характера Эдиты онъ очень скоро согласился вступить въ предполагавшуюся сдѣлку. Обоимъ удалось убѣдить себя, что они поступали благородно. Общій тонъ ихъ прощальнаго свиданія наканунѣ свадьбы былъ бы умѣстенъ въ томъ случаѣ, если бы Эдита была современной Іоанной д'Аркъ, готовой пожертвовать своимъ счастіемъ ради какого-нибудь великаго дѣла, но такъ какъ дѣвушка просто-на просто продавала себя изъ любви въ роскоши и удовольствіямъ, не руководствуясь болѣе высокимъ мотивомъ помочь наиболѣе достойнымъ изъ своихъ родственниковъ продолжать жить выше своихъ средствъ, то чувства, выраженныя на этомъ свиданіи, были, вѣроятно, преувеличены. Было пролито много слезъ и произнесено много прощальныхъ словъ, хотя, въ виду того, что новый домъ Эдиты былъ всего черезъ нѣсколько улицъ и ихъ положеніе въ обществѣ не измѣнялось, люди, болѣе опытные, посовѣтовали имъ не терять надежды. Черезъ три мѣсяца послѣ свадьбы они встрѣтились снова за тѣмъ же самымъ обѣденнымъ столомъ, и послѣ небольшого мелодраматическаго сопротивленія тому, что имъ было пріятно считать "судьбой", они отлично приспособились къ своему новому положенію.

Блэкъ прекрасно зналъ, что Эдита любила Сеннета. То же могло случиться съ дюжиной другихъ мужчинъ старше или моложе его. Встрѣчаясь съ ними, онъ чувствовалъ смущенія не больше, чѣмъ при встрѣчѣ у воротъ Биржи съ маклерами, все состояніе которыхъ перешло въ одинъ знаменательный день въ его руки. Сеннета же онъ особенно любилъ и поощрялъ. Вся наша система общественныхъ отношеній, являющаяся загадкой для философа, обязана своимъ существованіемъ тому факту, что очень немногіе мужчины и женщины обладаютъ достаточнымъ умомъ, чтобы интересовать другъ друга. Блэкъ любилъ общество, но общество не симпатизировало ему. Что касается до молодого Сеннета, то можно было всегда разсчитывать, что онъ охотно явится нарушить скуку домашняго діалога... Общая любовь къ спорту соединяла обоихъ мужчинъ. Многіе изъ насъ выигрываютъ при ближайшемъ знакомствѣ, и скоро оба пришли къ тому, что стали находить достоинства другъ въ другѣ.

-- Вотъ за кого ты должна была выдти замужъ,-- сказалъ однажды вечеромъ Блэкъ, полушутливымъ, полусерьезнымъ тономъ, когда они сидѣли вдвоемъ, прислушиваясь къ шуму удалявшихся шаговъ Сеннета, который шелъ по опустѣвшему тротуару.-- Славный малый, не то, что я, какая-то машина для загребанія денегъ!

Недѣлю спустя Сеннетъ, оставшись наединѣ съ Эдитой, неожиданно заявилъ:

-- Онъ лучше меня, несмотря на всѣ мои высокопарныя рѣчи, и, клянусь моей душой, онъ любитъ тебя. Уѣхать мнѣ?

-- Какъ хочешь,-- былъ отвѣтъ.

-- А что будетъ съ тобой?

-- Я покончу съ собой,-- со смѣхомъ отвѣчала она,-- или убѣгу съ первымъ встрѣчнымъ, который захочетъ взять меня.

Такимъ образомъ Сеннетъ остался.

Блэкъ самъ пришелъ къ нимъ на помощь. Имъ совершенно не для чего было чего-нибудь бояться, или принимать какія-нибудь предосторожности. Надо было только побольше смѣлости, и они воспользовались этимъ. Двери дома были всегда открыты для Сеннета, а Блэкъ даже уговаривалъ молодого человѣка замѣнять его, когда онъ почему-либо не могъ самъ сопровождать свою жену. Клубные друзья пожимали плечами. Неужели онъ былъ совершенно въ рукахъ жены, или же она такъ надоѣла ему, что съ его стороны это была только дьявольская игра? Большинство знакомыхъ находило послѣднюю догадку наиболѣе правдоподобной.

Въ силу общаго порядка вещей, сплетня достигла, наконецъ, дверей родительскаго дома. Мистриссъ Эппингтонъ излила всю свою ярость на голову зятя. Отецъ, какъ человѣкъ осторожный, былъ болѣе склоненъ обвинить дочь въ недостаткѣ предусмотрительности.

-- Она испортитъ все дѣло,-- сказалъ онъ.-- Почему, чортъ возьми, не могла быть она благоразумнѣе!

-- Я думаю, что онъ уже составилъ планъ, какъ избавиться отъ нея,-- возразила мистриссъ Эппингтонъ.-- Я скажу ему все, что думаю...

-- Ты дура, Анна,-- остановилъ ее мужъ, позволяя себѣ нѣкоторую вольность въ своемъ семейномъ кругу.-- Если ты права, то ты только ускоришь развязку, если же ошибаешься, то откроешь, что ему вовсе не полагается знать. Предоставь все дѣло мнѣ. Я заставлю его говорить, не выдавъ ему нашего секрета, а ты въ это же время переговори съ Эдитой.

Такимъ образомъ дѣло было улажено, но бесѣда между матерью и дочерью мало выяснила положеніе. Мистриссъ Эппингтонъ была условно нравственна, Эдита же имѣла свои воззрѣнія и притомъ довольно низменнаго характера. Безчувственность молодой женщины разсердила мать.

-- Неужели у тебя нѣтъ ни капли стыда?-- вскричала она.

-- Когда-то былъ,-- отвѣчала Эдита,-- но это было еще до того времени, когда я поселилась здѣсь. Развѣ вы не знаете, что для меня этотъ домъ съ его раззолоченными зеркалами, диванами и мягкими коврами? Развѣ вы не знаете, что я теперь, и что я была два года тому назадъ?

Мать поднялась съ мѣста и взглянула на дочь испуганными и умоляющими глазами; та замолкла и отвернулась къ окну.

-- Мы вѣдь хотѣли добра,-- кротко продолжала мистриссъ Эппингтонъ.

Дочь отвѣчала упавшимъ голосомъ, не оборачиваясь къ матери:

-- Какую бы глупость ни дѣлали люди, они всегда воображаютъ, что это къ лучшему. Я сама хотѣла только добра. И все могло бы совершиться такъ просто, если бы только мы не были живыми людьми... Ну, не будемъ больше говорить. Я заранѣе готова признать справедливымъ все, что вы скажете.

Нѣкоторое время длилось молчаніе, и только дрезденскіе фарфоровые часы стучали все громче и громче, какъ бы желая сказать: "Я, время, здѣсь. Не забывайте меня при составленіи вашихъ плановъ; вы -- жалкіе смертные. Я мѣняю ваши мысли и желанія. Вы только мои маріонетки".

-- Что же ты думаешь сдѣлать?-- спросила, наконецъ, мистриссъ Эппингтонъ.

-- Что думаю сдѣлать? О, конечно, то, что слѣдуетъ. Мы всегда такъ думаемъ. Я позову Гарри и, сказавъ ему нѣсколько теплыхъ прощалиныхъ словъ, велю уѣхать и оставить меня; затѣмъ я стану учиться любить мужа и приспособляться къ блаженству спокойной, семейной жизни. О, это такъ легко говорить!

Ея лицо искривилось смѣхомъ, который сразу состарилъ ее. Оно приняло жесткое, злое выраженіе, и мать съ горечью вспомнила о другомъ лицѣ, такъ похожемъ и въ то же время совершенно непохожемъ на это: о нѣжномъ, невинномъ личикѣ дѣвушки, которая внесла бы благородство въ самый презрѣнный домъ. Подобно тому, какъ при блескѣ молніи становится видимымъ весь горизонтъ, такъ и этотъ смѣхъ сразу открылъ мистриссъ Эппингтонъ всю жизнь ея дочери. Разомъ исчезла изъ ея глазъ раззолоченная, заставленная роскошной мебелью комната, и она увидѣла себя въ полусвѣтѣ маленькой комнатки, играющей въ чудесныя игры съ дѣвочкой съ большими глазами и красивыми волосами, единственной изъ своихъ дѣтей, которую она всегда понимала. Вотъ она изображаетъ волка, который пожираетъ поцѣлуями Красную Шапочку, Эдиту. А вотъ принцы Сандрильоны, вотъ двѣ ея злыя сестры. Но самой любимой была игра, въ которой мистриссъ Эппингтонъ изображала прекрасную принцессу, заколдованную злымъ дракономъ, превратившимъ ее въ морщинистую старуху; но кудрявая Эдита побѣждаетъ дракона, представляемаго трехногою лошадью-качалкой, и съ крикомъ восторга закалываетъ его вилкой для поджариванія тартинокъ. Послѣ этого мистриссъ Эппингтонъ снова превращается въ принцессу и возвращается вмѣстѣ съ Эдитой къ своему народу.

Игры кончились. Маленькая кудрявая головка прижимается къ ея груди въ порывѣ "минутной любви" и безпокойный маленькій мозгъ задаетъ все тотъ же вопросъ, который въ тысячѣ разнообразныхъ формъ предлагаютъ всѣ дѣти:

-- Что такое жизнь, мама? Я еще такая маленькая, но я все думаю, думаю, пока мнѣ не станетъ страшно... Скажи же, мама, что такое жизнь?

Сумѣла ли она дать разумный отвѣтъ на этотъ вопросъ? Не слѣдовало ли отнестись къ нему болѣе серьезно и могла ли въ концѣ концовъ жизнь управляться какими-то правилами изъ прочитанной книжки? Она отвѣчала такъ же, какъ отвѣчали ей въ давно прошедшія времена ея дѣтства. Не лучше ли было бы, если бы она сказала ей то, что сама обдумала?..

Внезапно Эдита опустилась на колѣни подлѣ нея.

-- Я постараюсь быть лучше, мама!

То былъ прежній крикъ ребенка, крикъ всѣхъ насъ, дѣтей -- до самой смерти.

Онѣ крѣпко обнялись, и такъ нашли ихъ незамѣтно подкравшіяся сумерки, такъ часто застававшія ихъ вмѣстѣ въ маленькой комнаткѣ ихъ прежней квартиры.

Разговоръ мужчинъ имѣлъ лучшіе результаты, хотя и не былъ веденъ съ той тонкостью, какую предполагалъ мистеръ Эппингтонъ, очень гордившійся своей дипломатіей. Дѣйствительно, когда подошла рѣшительная минута, этотъ джентльмэнъ почувствовалъ себя крайне неловко, а его безцѣльныя замѣчанія такъ явно выдавали его усилія подольше не касаться непріятнаго предмета, что Блэкъ, во всемъ любившій прямоту, спросилъ его довольно рѣзко, хотя безъ гнѣва:

-- Сколько вамъ нужно?

Мистеръ Эппингтонъ смутился.

-- Не въ этомъ дѣло; по крайней мѣрѣ, я пришелъ совсѣмъ не за этимъ,-- отвѣтилъ онъ въ замѣшательствѣ.

-- Зачѣмъ же вы пришли?

Мысленно мистеръ Эппингтонъ обозвалъ себя дуракомъ и, можетъ быть, дѣйствительно онъ былъ отчасти правъ. Онъ разсчитывалъ дѣйствовать, какъ умный совѣтникъ, который умѣетъ все выпытать и ничего не выдать. По собственной винѣ онъ оказался въ свидѣтеляхъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, ничего,-- былъ нерѣшительный отвѣтъ,-- я только хотѣлъ узнать, какъ здоровье Эдиты.

-- Не хуже, чѣмъ вчера за обѣдомъ, когда вы были здѣсь,-- отвѣчалъ Блэкъ.-- Ну, выкладывайте.-- Это былъ самый удобный случай, и мистеръ Эппингтонъ рѣшился высказаться.

-- Не думаете ли вы,-- началъ онъ, машинально оглядываясь вокругъ, чтобы убѣдиться, что ихъ никто не подслушиваетъ,-- не думаете ли вы, что молодой Сеннетъ немножко слишкомъ часто бываетъ въ вашемъ домѣ?

Блэкъ пристально поглядѣлъ на него.

-- Разумѣется, мы знаемъ, что тутъ нѣтъ ничего дурного... такой прекрасный молодой человѣкъ... и потомъ Эдита и все прочее... Конечно, это нелѣпо, но...

-- Но что?

-- Могутъ пойти сплетни.

-- Ну, что же будутъ говорить?

Тотъ пожалъ плечами.

Блэкъ поднялся. Когда онъ сердился, лицо его дѣлалось безобразнымъ, а языкъ становился грубымъ.

-- Скажите имъ, чтобы они не совали своего носа въ чужія дѣла и оставили насъ съ женой въ покоѣ.

Таковъ былъ смыслъ его отвѣта, но онъ выразилъ его въ еще болѣе грубой формѣ и болѣе пространно.

-- Дорогой Блэкъ,-- убѣдительно произнесъ мистеръ Эппингтонъ,-- ради васъ самихъ, подумайте, умно ли это. Между ними была простая дѣтская привязанность, никогда ничего больше, но и этого довольно для сплетенъ. Простите меня, но вѣдь я отецъ ея, и я не хочу, чтобы осуждали мое дитя.

-- Тогда не развѣшивайте вашихъ ушей на болтовню глупцовъ,-- сурово возразилъ зять; но въ слѣдующую минуту лицо его приняло болѣе мягкое выраженіе, и онъ прибавилъ, положивъ свою руку на руку старика.

-- Можетъ быть, было что-нибудь и побольше, но на свѣтѣ есть только одна хорошая женщина, и эта женщина ваша дочь. Ну, разскажите-ка мнѣ теперь объ ожидающемся крахѣ англійскаго банка, а я послушаю.

Но чѣмъ сильнѣе была вѣра, тѣмъ глубже пускаетъ корни подозрѣніе. Блэкъ не заговаривалъ больше объ этомъ, и Сеннета принимали попрежнему. Но иногда Эдита, нечаянно взглянувъ на мужа, встрѣчалась съ его глазами, устремленными на нее съ выраженіемъ нѣмого безпокойства и тревоги, и часто вечеромъ онъ уходилъ изъ дома и возвращался поздно ночью, утомленный и забрызганный грязью.

Онъ старался выразить ей свою любовь, но это было самой роковой ошибкой, какую онъ только могъ сдѣлать. Дурное расположеніе духа, даже дурное обращеніе съ женою -- все это она могла вынести, но его неуклюжія ласки, его безсвязныя влюбленныя рѣчи наводили на нее ужасъ. Она недоумѣвала, что ей дѣлать: смѣяться или прибить его. Его неумѣстная преданность создавала вокругъ нея какую-то больную атмосферу, въ которой она задыхалась. Если бы еще она могла остаться на нѣкоторое время одна, чтобы обдумать свое положеніе, но онъ всегда былъ съ нею, и днемъ, и ночью. Иногда, приближаясь къ ней, онъ казался ей какой-то безформенной массой, давившей ее со всѣхъ сторонъ, чудовищемъ, котораго дѣти пугаются во снѣ. Она плотно сжимала губы и обѣими руками цѣплялась за стулъ, чтобы не вскочить и съ крикомъ не убѣжать изъ комнаты.

Ея единственной мыслью было избавиться отъ него. Однажды она поспѣшно собрала немногія необходимыя вещи и, уложивъ ихъ въ ручной саквояжъ, выскользнула, никѣмъ не замѣченная, изъ дому. Она поѣхала въ Чарингъ-Кроссъ, но экстренный поѣздъ уходилъ только черезъ часъ, и у нея было довольно времени, чтобы обдумать.

Какая польза въ томъ, что она уѣдетъ? Ея скудныя средства скоро истощатся, а то.гда на что же она будетъ жить? Онъ все равно отыщетъ ее. Она не видѣла никакого исхода...

Внезапно ее охватила страстная жажда жизни, вся ея молодая кровь возмущалась противъ такого отчаянія. Какъ могла она умереть, не узнавъ, что такое жизнь? Зачѣмъ она добровольно предстанетъ передъ судомъ, котораго такъ боятся всѣ люди? Счастье звало ее къ себѣ. Только одно малодушіе останавливало ее протянуть руки и схватить его. Она вернулась домой совсѣмъ другой женщиной: къ ней возвратилась надежда.

Недѣлю спустя дворецкій вошелъ въ столовую и подалъ Блэку письмо, написанное рукою его жены. Онъ молча взялъ его, какъ будто ожидалъ этого. Въ письмѣ просто сообщалось, что она уходитъ отъ него навсегда.

Свѣтъ невеликъ, а деньги имѣютъ большую силу. Сеннетъ вышелъ по какимъ-то дѣламъ, а Эдита сидѣла одна въ маленькой гостиной ихъ номера въ Фекампѣ. Это было на третій день ихъ пріѣзда въ городъ. Дверь отворилась и снова закрылась: передъ ней стоялъ Блэкъ. Она испуганно поднялась, но онъ однимъ движеніемъ успокоилъ ее. Въ немъ было какое-то спокойное достоинство, еще незнакомое ей.

-- Зачѣмъ вы пріѣхали сюда?-- спросила, она.

-- Я хочу, чтобы вы вернулись домой.

-- Домой?!-- вскричала она.-- Вы сошли съ ума!.. Развѣ вы не знаете...

Онъ запальчиво прервалъ ее:

-- Я не знаю ничего, я не хочу ничего знать. Вернемтесь сейчасъ же въ Лондонъ, я уже все устроилъ, никто ничего не подозрѣваетъ. Я не буду съ вами, вы меня никогда не увидите, и я дамъ вамъ возможность исправить вашу ошибку -- нашу ошибку.

Она слушала. Натура у нея была не изъ возвышенныхъ, и желаніе получить счастіе, ничѣмъ не платя за него, овладѣло ею со всею силою. Что касается его добраго имени, что ей было до него? Онъ самъ предлагалъ. Люди только скажутъ, что онъ снова вернулся въ своей прежней жизни, и никто не будетъ удивленъ. Онъ будетъ жить, какъ жилъ прежде, а ее можно будетъ только пожалѣть.

Она отлично поняла его планъ. Было низко съ ея стороны принять его предложеніе, и она слабо сопротивлялась, но онъ разбилъ всѣ ея возраженія. Онъ увѣрилъ ее, что даже ради себя самого предпочтетъ, чтобы скандалъ скорѣе былъ связанъ съ его именемъ, чѣмъ съ именемъ жены. По мѣрѣ того, какъ онъ развивалъ свой планъ, въ ней поднималось сознаніе, что, принимая его предложеніе, она тѣмъ оказывала ему милость. Уже не въ первый разъ ему удавалось провести общество и, казалось, онъ самъ былъ въ восторгѣ отъ своей ловкости. Она даже невольно разсмѣялась, когда онъ изобразилъ ей въ лицахъ, что будутъ говорить по этому поводу ихъ общіе знакомые. Она воспрянула духомъ: игра, грозившая перейти въ драму, кончалась веселой комедіей.

Когда все было переговорено, онъ поднялся, чтобы уйти и протянулъ ей руку. Она взглянула ему въ лицо, и что-то странное въ линіи его губъ поразило ее.

-- Вы будете рады освободиться отъ меня,-- сказала она.-- Я вамъ доставила только безпокойство.

-- О, если бы только это! Что это значитъ для мужчины!

-- Что же еще?-- спросила она.

Его глаза безцѣльно блуждали по комнатѣ.

-- Когда я былъ мальчикомъ, моя мать и другіе учили меня многому, что считали добромъ; когда же я выросъ, то понялъ, что все это была ложь, я убѣдился, что добра нѣтъ на свѣтѣ, а что все и всѣ въ немъ зло, и тогда...

Его блуждающій взглядъ остановился на лицѣ жены, и онъ внезапно прервалъ себя.

-- Прощайте,-- сказалъ онъ, и вышелъ изъ комнаты.

Она сидѣла нѣкоторое время, раздумывая надъ тѣмъ, что онъ сказалъ. Но потомъ вернулся Сеннетъ, и слова вылетѣли изъ ея головы.

Всѣ отнеслись съ глубокимъ сочувствіемъ къ мистриссъ Блэкъ. Чего надо было ея мужу? Она была очаровательная жена, которой онъ могъ вполнѣ довѣриться, но, какъ говорили его друзья, вѣдь Блэкъ всегда былъ порядочнымъ негодяемъ.

"Вѣстникъ Иностранной Литературы", No 11, 1897