Ворон По Эдгар Аллан По Э.А. Ворон / Эдгар Аллан По М.: Наука, 2009.-- (Литературные памятники) Василий Федоров Эдгар По ВОРОН Как-то ночью одинокой я задумался глубоко Над томами черной магии, забытой с давних пор. Сон клонил, -- я забывался... Вдруг неясный звук раздался, Словно кто-то постучался -- постучался в мой затвор... "Это гость, -- пробормотал я, -- постучался в мой затвор, Запоздалый визитер..." Ясно помню тот декабрьский лютый ветер, холод адский, Эти тени -- по паркету черной бахромы узор, -- Как меня томило это, как я с книгой ждал рассвета В страшной скорби без просвета -- без просвета по Линор, По утраченной недавно светлой, ласковой Линор, Невозвратной с этих пор. Вдруг забилось неприятно сердце в страхе под невнятный Шорох шепотный пурпуровых моих тяжелых штор; Чтоб унять сердцебиенье, сам с собою без смущенья Говорил я, весь -- волненье: "То стучится в мой затвор Запоздалый гость, -- смущенно он стучится в мой затвор, Этот поздний визитер". Взяв себя немного в руки, крикнул я в ответ на стуки: "О, пожалуйста, простите, -- я сейчас сниму затвор! Задремал я... рад... приятно... но стучались вы невнятно, Было даже непонятно -- непонятно: стук ли, вздор?.. А теперь я различаю -- это точно -- стук, не вздор!.. Дверь открыл: ночной простор. Никого! В недоуменье, с новым страхом и в смущенье От неведомых предчувствий, затаившийся, как вор, Я смотрел, на все готовый, в сумрак холода ночного, И шепнул одно лишь слово, слово-шепот, в ночь, "Линор"... Это я сказал, но где-то эхо вторило: "Линор"... Тихий, жуткий разговор. Я захлопнул дверь. Невольно сердце сжалось острой болью. Сел... и скоро вновь услышал тот же звук: тор-тор... тор-тор... "А-а, -- сказал я, -- так легка мне вся загадка: стук недавний -- Дребезжанье старой ставни... только ветер... мелочь... вздор... Нет, никто там не стучался, -- просто ставни... зимний вздор... Мог бы знать и до сих пор". Быстро встал, -- окно открыл я. Широко расставив крылья, Крупный ворон -- птица древняя -- в окно ко мне, в упор, Вдруг вошел, неторопливо всхохлил перья, и красивым Плавным взлетом, горделиво, -- словно зная с давних пор, -- Пролетел, на бюст Паллады сел... как будто с давних пор Там сидел он, этот Ворон. Сколько важности! Бравады! хохотал я до упаду: "Ну, нежданный гость, привет вам! Что ж, садитесь! Разговор Я начну... Что много шума натворил ты здесь, угрюмый Ворон, полный древней думы? Ну, скажи -- как бледный хор Называл тебя? -- в Аиде бестелесных духов хор?" Ворон крикнул: "Nevermore". Я вскочил от удивленья: новое еще явленье! -- Никогда не приходилось мне слыхать подобный вздор! "Вы забавны, Ворон-птица, -- только как могло случиться Языку вам обучиться и салонный разговор Завязать, седлая бюсты? Что ж, продолжим разговор, Досточтимый Nevermore..." Но на белом четко-черный он теперь молчал упорно, Словно душу всю излил в едином слове ворон-вор! И опять понурый, сгорблен, я застыл в привычной скорби, Все надеясь: утро скорбь утишит... Вдруг, в упор, Неожиданно и властно, с бюста белого, в упор Птичий голос: "Nevermore". Вздрогнул я: ответ угрюмый был в том крике мне на думы! Верно ворону случалось часто слышать, как повтор, Это слово... звук не нежный... Знать, его хозяин прежний, Зло обманутый в надеждах, повторял себе в укор, Обращаясь безотчетно к ворону, ронял укор Безысходным Nevermore. Весь во власти черной тени, в жажде предосуществлений, Я теперь хотел жестоко с этой птицей жуткий спор Завязать, -- придвинул кресло ближе к бюсту... и воскресла -- Там в мозгу моем, воскресла, словно грозный приговор, Логика фантасмагорий, странно слитых в приговор С этим криком Nevermore... И теперь меня глубоко волновали птицы рока -- Птицы огневые очи, устремленные в упор. Свет от лампы плавно лился, он над вороном струился... Я мучительно забылся, -- мне казалось: с вечных пор Этот черный хмурый ворон здесь, со мной, с извечных пор Со зловещим Nevermore. Словно плавное кадило в кабинете воскурило Фимиамы, и туманы наплывали с алых штор. Простонал я: "Дух угрюмый, что томишь тяжелой думой? Обмани предвечным шумом крыльев черных, и Линор Позабыть совсем дай мне -- дай забыть мою Линор!" Крикнул ворон: "Nevermore". "Прорицатель! Вестник горя! Птица-дьявол из-за моря! За душой моею выслал Ад тебя? -- Хватай же, вор! Ветер... злая ночь... и стужа... В тихом доме смертный ужас -- Сердце рвет он, этот ужас, строит склеп мне выше гор... Ну, хватай! Ведь после смерти позабуду я Линор!" Крикнул ворон: "Nevermore". "Прорицатель! Вестник горя! Птица-дьявол из-за моря! Там, где гнутся своды неба, есть же Божий приговор! Ты скажи, -- я жду ответа, -- там, за гранью жизни этой, Прозвучит ли речь привета иль пройдет хоть тень Линор -- Недостижной здесь навеки, нежной, ласковой Линор?" Крикнул ворон: "Nevermore". В непереносимой муке я стонал: "О, пусть разлуки Будет знаком это слово, мой последний приговор! Вынь из сердца клюв жестокий, ворон, друг мой, -- одиноко Улетай в Аид далекий, сгинь в неведомый простор, Населенный привиденьями аидовый простор!" Крикнул ворон: "Nevermore". И зловещий, и сердитый, все сидит он, и сидит он, Черный ворон на Палладе, охраняя мой затвор. И от лампы свет струится... И огромная ложится От недвижной этой птицы на пол тень... И с этих пор Для души моей из мрака черной Тени -- с этих пор -- Нет исхода -- Nevermore. ПРИМЕЧАНИЯ Впервые напечатано в 1923 г. Печатается по тексту первой публикации. Василий Павлович Федоров (1883-1942) -- поэт, переводчик, один из основателей Ордена дерзо-поэтов.