Два стихотворения Порта Карло Итальянская поэзия XIII--XIX вв. в русских переводах: Сборник М.: Радуга, 1992. Перевод Н. Курочкина КАРЛО ПОРТА * * * Да, вы маркиз, я знаю -- вы маркиз, Притом маркиз породы самой чистой, Как ваш рысак, схвативший первый приз, На скачке, прошлой осенью, рысистой... Да, вы маркиз -- вам самый черт не брат, Не одного мы люди с вами сорта, Вы знаете, что вы аристократ. Я просто горожанин -- Карло Порта... Окружены вы блеском с юных лет, Пустую жизнь вы тянете беспечно; Я, каждый день, за горький труд, чуть свет, Сажуся -- не из прихоти, конечно! Вы точно -- не из избранных умов (Вы сами в том сознаетесь невольно), Но сколько перед вами подлецов Готово льстить и ползать добровольно! Моя судьба совсем не та... увы! Поймите горечь искреннего стона, Не тошно ль мне, когда осел, как вы, На мой поклон -- не отдает поклона? ФАРИСЕЙКА Донна Фабия Фаброни, цвет миланского бонтона, С Францисканцем Фра Джузеппе, у открытого балкона, Дня два-три тому, в субботу... или нет, я вспомнил -- в среду, Сидя под вечер -- такую томно с ним вела беседу: "Да, вы правы, Фра Джузеппе, в вашем страхе и боязни, Близко света преставленье -- мир заслуживает казни. Я сама ваш образ мыслей всей душою разделяю, Ибо многое такое я на свете замечаю,-- Все такое, что, конечно, совершаться не могло бы, Если б час не приближался исполненья божьей злобы. Что вокруг себя мы видим? -- зло, разврат и преступленье, Буйство черни, грубость массы, либералов исступленье, Вольнодумство и нечестье, козни, наглые обманы,-- Знатный род не представляет людям более охраны. Знатный род -- вы рассудите сами -- это что такое? Точно знатность -- не основа благ общественного строя. Или мертвых воскресенье в наше время не далеко И мы видим исполненье вдохновенных слов Пророка; Или... я уж и не знаю! сей сумбур холеры злейший -- Вожделенный плод, должно быть, философии новейшей... Я сама, почтенный падре, нет тому еще недели, Испытала степень злобы развращенных масс на деле. Я говела, сообразно християнскому обряду, И собор святого Цельза посещала три дня сряду. Все, как следует, при этом я, по званью, соблюдала И к собору ровно в полдень я в карете подъезжала. Экипаж мой всем известен -- весь в гербах, при двух лакеях, А лакеи в самых новых, только сшитых им, ливреях. Ну-с, два дня прошли прекрасно, я окончила говенье И на третий приезжаю (это было Воскресенье); Но, подъехав, замечаю, что на паперти у входа Нищих множество столпилось, разночинцев, дряни, сброду, Так чтоб выйти из кареты и пройти к дверям собора Не нашлось, imaginez-vous, достодолжного простора. Делать нечего -- смешно же было даром возвращаться! Я людям своим велела, подозвав их, протолкаться, Но, приказывая это и не думая ни крошки Об опасности, с каретной поскользнулась я подножки И на паперть, чуть не навзничь, всей я тяжестью упала! Кринолин мой... comprenez-vous, сколько было тут скандала?! Поднялась я, не ушиблась, но подобные пассажи Нам, особам, важным лицам -- неприятней смерти даже. Я стыдливостью, приличьем дорожу, как жизнью самой, И такой ужасный случай, днем и гласно, с светской дамой! Если в обморок я тут же без сознанья не упала, То меня, конечно, в этом только вера подкрепляла. Что ж вы думаете? случай этот, горький и ужасный, Вызвал в черни состраданье, как должно бы быть? -- напрасно! Вы ошиблись бы, конечно, если б так предполагали; Надо мной же все смеялись: шум поднялся, мне свистали! Точно будто бы я ровней им была, простой мещанкой, Или рыбною торговкой, иль заезжей комедьянткой... Много выстрадала горя, падре, я в минуты эти, Но Господь мне был защитой и уменье жить на свете: Я толпе не показала ни страданья, ни смущенья, Обвела всю чернь я взором, полным гордого презренья,-- И, при помощи лакеев, быстро в храма дверь проникла, Где с молитвою такою пред распятием поникла: "О! Господь, мной жарко чтимый, Ты своею благодатью Дал возможность мне родиться между избранною знатью, Хоть и мог бы (нет для Бога в мире вещи невозможной!) Сотворить меня лакейкой, червем, гадиной ничтожной, Приношу тебе за это я свое благодаренье! Ты всещедро возвеличил на земле свое творенье. Но хоть я ценю высоко сан свой, данный мне Тобою, Я тщеславия не знаю и не хвасталась собою. Что другим бы, слабым мыслью, только голову вскружило, Мне, напротив, в деле веры побужденьем послужило, Долг мой мне напоминая -- подражать Христу в терпеньи И врагов моих безумных в снисходительном прощеньи. Сын Твой распятый, Ты знаешь, пресвятой Отец Небесный, Изнывая от страданий, причиненных смертью крестной, За разбойников молился; Он пример для всех скорбящих И прощать велел безумцев, зло в неведеньи творящих; Так и я, в минуту скорби, Сыну Божию подобно, За толпу невежд молюся, оскорбляющую злобно. Отпусти поступок дерзкий этим людям без сознанья Моего смиренья ради, ради крестного страданья! Их на путь наставь ко благу -- силы дай для исправленья, И в селениях небесных уготовь мое спасенье, Чтобы я была достойна вечных благ и вечной славы Ныне, присно и во веки, amen -- Боже вечно правый!" Я окончила моленье, и, чтоб деятельно веру Закрепить поступком добрым, прочим дамам для примеру Я решилась (сообразно дорогим моим идеям) Отплатить за злое добрым в тот же час моим злодеям. Для чего, на паперть выйдя, я в дверях остановилась -- И с такою речью, падре, я к той черни обратилась: "Не смущайтесь,-- им сказала я с доверчивою лаской (Ласка служит этим людям самой лучшею острасткой), Я хочу в нужде помочь вам... день сегодняшний мне дорог, Сколько вас всего тут будет? -- -- Будет ваше-ство нас с сорок. Сорок? -- много! неужели?., ну, а впрочем, что ж такое? Вот две лиры: разделите дружно их между собою!"