Прево Марсель - Лгунья

Лгунья

Так называется тонкая, психологическая комедия Альфонса Доде, а два века тому назад Корнель написал: "Лжеца". И так оба пола обвиняются публично в том, что пытаются прикрывать, вышедшую из своего колодца, дрожащую в своей наготе, истину. Особенно сильно и страстно обмениваются мужчины и женщины упреками в искажении правды в вопросах чувства. Очень будет прозорлив или не осторожен тот, кто возьмет на себя решить, кто из обоих заинтересованных будет лгать больше! Это происходит потому, что любовь -- чудодейственный проводник равенства и лишает мужчину большинства социальных привилегий, которыми он усердно запасался в течение многих столетий. Влюбленный Геркулес прядет за женской прялкой. Это символ. У него пропала палица и в ту минуту, когда ему приходится защищаться, у него под рукой не найдется ничего, кроме веретена пряхи. Надо сознаться, что он усердно пускает в ход это оружие, и что обыкновенно вечные противники в любовной борьбе лгут один другого не лучше.

Вне чувства любви, кажется, что мужчина уклоняется от истины реже, чем его подруга с длинной косой. Дня того, чтобы объяснить это явление, надо указать на причины, лежащие очень глубоко. Первобытный мужчина, глава женщины по праву сильного не имеет нужды искажать истину, чтобы поставить свой дом так, как он этого хочет. Напротив, женщина, раба мужчины развивала свой ум в узком, эгоистическом смысле стремления рабыни устроить свою жизнь по возможности более сносно под игом своего властелина: то есть старается завладеть его чувством, освободиться насколько возможно от работы, избежать наказаний, обманывать без опасности быть пойманной, и чтобы этого достичь, она хитрит, старается скрыть правду, устраивает так, что муж меньше всех знает об истинном характере и привычках спутницы его жизни, хранительницы его дома. Всякий раб -- лжет уже по своему положению, женщина-рабыня лгала благодаря положению рабыни.

Конечно, с того времени положение женщины существенно изменилось. Цивилизованная женщина больше не рабыня, как было в отдаленные времена и как остается среда низших рас.

Но и по самым новейшим прогрессивным законам, женщину до сих пор держат под опекой, и заставляюсь этим искать в хитрых уловках оружие против мужчин, пользующегося громадными социальными, в сравнении с ней, преимуществами. Как бы ни был искренен и откровенен характер женщины, она должна будет пользоваться обманом и скрытностью всегда, когда мужчина вздумает злоупотреблять своей физической силой или законными правами. Это чисто механическое правило противодействия, реакции.

Если бы мужчина никогда не злоупотреблял ни силой, ни законными правами, женщина меньше бы лгала!

Из этого вывод: что мужчина несправедливо упрекает женщину в страсти к обману, потому что в большинстве случаев он сам виноват в развитии этого чувства.

* * *

Но что такого рода стремление ко лжи существует, это факт. Стремящаяся ко лжи вследствие наследственной привычки женщина выучилась лгать гораздо искуснее чем мужчина. Мужская ложь обыкновенно груба, неловка.

Это можно видеть, изучая ответы на вопросах мужчин-преступников. Уничтожить все их тяжелое нагромождение обманов и выдумок ничего не стоит, это детская игра. А как только их уличат во лжи, они сразу теряются и чувствуя, что попались, сдаются. Сравните-ка эти неловкий попытки с женскими обманами на суде! Как они остроумны, как закончены? Женщина сумеет придумать и выдать за правду самое невероятное приключение; подменить одно показание другим, придав ему самую правдоподобную окраску; через несколько часов от него отречется; затем снова возобновить, снова откажется, словом так замутить правду и плетет такую сеть обманов, что самый опытный следователь может потерять голову, а уже разобраться в этих хитросплетениях положительно никому не по силам. -- Это может явиться самым удивительным доказательством того, что может сделать наследственная привычка к обману, в соединении с новейшим более тонким развитием женского ума. За примерами идти недалеко (Дело Штейнгель). И вот в руках такой ловкой особы обман является почти непобедимым оружием. Уважение к человечеству не может же допускать, чтобы в словах человека не было хоть тени правды, не забудьте, что в нас вселяется убеждение (конечно постулат), что ложь -- это исключение. Нам внушаю, что нельзя даже признать за человека существо, для которого обман являлся бы правилом; постоянный, явный обман, без побудительных к нему причин-это больше не человек, так как у такого существа нет никаких моральных основ, ничего человеческого, это больной субъект или выродок, противоестественное создание. Подумайте, каким прекрасным средством, укрыться от любопытства толпы и суда является такого рода невменяемое состояние? Никогда ни одному мужчине не суметь им прикрылся, в нем найти защиту.

Мужчина способен разве только упереться в полное отрицание своей вины, грубо отпираться, как Авинен, напр. Ему никогда не создать вокруг себя такой химерической стены натолкнувшись на которую измученный допросчик теряет последние силы и отступает, с ужасом себя спрашивая: "Да уж не сошел ли я с ума?"

* * *

Но не только наследственная привычка и талант к лганью является единственными причинами тому, что лгуний мы встречаем чаще чем лгунов. Даже в наше время на женский обман не смотрят, как на нечто позорное; женщина, которая лжет, не считает, что она падает так низко, как падает в своих даже глазах солгавший мужчина... Существует до селе известная условность, при которой слово "честь" имеет различное значение, смотря потому, к мужчине или женщине оно прилагается, и честь женщины не имеет непосредственного отношения к ее правдивости. О верной своему мужу жене многие скажут, что она честная женщина, если даже и знают, что она постоянно лжет. А лжеца никто никогда не назовут честным мужчиной; честь мужчины, по какому-то странному противоречию, требует верности, стойкости в обещаниях во всех орошениях... исключая тех случаев, когда это касается чувства к женщине. Я не думаю защищать это положение, я не считаю его разумным, но не могу не признать факта... и я считаю, что такое ходячее мнение может служить отчасти извинением для лгуний.

* * *

Из всего этого выясняется, что вполне правдивая женщина-прекрасное и очень редкое явление. Оно много прекраснее это явление, чем вполне правдивый мужчина, уже потому, что встречается редко, а главное потому, что показывает на сильную борьбу, на громадное усилие воли, на нелегкую победу над собой, на особенно чуткую совесть.

Не ошибаюсь ли я? Но мне кажется, что количество правдивых женщин не менее щепетильно, относящихся чем мужчины к искажению истины, увеличивается? Современная женщина развивается в этом направления, в стремлении к правдивости, по мере того как ее права и положение приближаются к правам положению мужчины. Женщины, исполняющие обязанности врача, адвоката и т. д. гораздо ревнивее мужчины относятся так называемым профессиональным вопросам чести.

Другие невольно увлекаются великими примерами. Они сознают, что вечная ложь их ставит в положение низшего сорта женщин, приравнивает к категории "мелких душонок", "пустых бабенок". Большинство женщин нового поколения всего больше боится быть заподозренными в малодушии, в жеманстве, в пустоте и старается даже своим видом, подчеркнуть свою мужественность и твердость. Это особого рода шик.

Недавно мне пришлось слышать от одной матери семейства следующее: "Я воспитываю свою дочь в культе истины. Я ее обучаю, что истина, правда, есть, самая простая и легкая формула жизни, что надо ей следовать, всегда стоять за правду, а для этого -- никогда не становиться в такое положение, чтобы правда могла затруднить"...

Превосходная программа воспитания! Когда она даст нам желаемые результаты, мы будем гарантированы от встречи с самым опасным и ненавистным типом современной Евы: с лгуньей.

Быть может мы при этом потеряем в пикантности, и нездоровое любопытство толпы потеряет много случаев для своего удовлетворения, как это бывает в современных процессах, где замешана женщина -- в роде дела Штейнгель, -- но за то выиграем в нравственности и в воспитании будущих поколений.

Марсель Прево

----------------------------------------------------------------------------------

Источник текста: журнал "Вестник моды", 1910, No 7. С. 68.