Полонский Яков Петрович - Письмо к издателю "Времени"

Полонский Я. П.

Письмо к издателю "Времени".

"Время", No 2, 1861

Оригинал здесь -- http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1861/FEBRR/piskizd.htm

ПИСЬМО КЪ ИЗДАТЕЛЮ "ВРЕМЕНИ"

Милостивый государь,

Въ No 4 газеты "Вѣкъ" напечатана статья, подъ заглавiемъ Столоверченье и медiумы по новѣйшимъ источникамъ. Не удивляйтесь, что я, мало того что прочелъ эту статью, намѣреваюсь -- не то, чтобъ на нее отвѣчать -- она не задаетъ никакого вопроса, -- не то, чтобъ возражать -- я не спиритуалистъ, не мистикъ и не стану стоять за духовъ, вызываемыхъ г. Омомъ: нѣтъ, мнѣ хочется сказать автору, что статья его ни на-волосъ не поколебала бы моей вѣры въ чудеса г. Юма, если бы я имѣлъ несчастье вѣрить имъ, что вообще статьи, въ которыхъ гг. авторы только острятъ, и остратъ съ явной цѣлью показать публикѣ, какъ высоко стоятъ они надъ толпой, способной увлекаться, заблуждаться и вѣрить пустякамъ, и до какой степени они, владѣющiе перомъ, -- люди современные, -- не достигаютъ цѣли. Въ этихъ владѣющихъ перомъ къ сожалѣнью незамѣтно ни малѣйшаго желанiя раскрыть истину или серьёзно изобличить обманъ. Имъ даже какъ-будто весело, что сотни тысячъ людей способны заблуждаться, тогда какъ они выше всякихъ заблужденiй. Но чтобъ не заблуждаться, надо имѣть или громадный умъ, или вовсе не имѣть его; чтобъ разбить сложившееся вѣрованье, мало ума, нужно немножко и любви къ тѣмъ, которые иногда, при всемъ своемъ благородствѣ, не только сами заблуждаются; но и другихъ увлекаютъ... т. е. не вѣдятъ бо что творятъ, а потому и достойны не столько насмѣшки, скольско сожалѣнья, и не на столько казни, на сколько прощенья.

Пусть страннымъ и даже дикимъ мокажется вамъ письмо мое, но на этотъ раз пусть я буду похожъ -- не на француза, не на нѣмца и даже не на рускаго, а на тѣхъ свободныхъ чудаковъ-эксцентриковъ англо-саксонской расы, которые не боятся голоса свѣта. Я знаю напередъ, что особенно покажется вамъ и страннымъ и дикимъ: это -- рѣшимость писать серьёзно о вздорѣ. Но что вы называете вздоромъ и что не вздоръ по вашему? Спиритуализмъ въ Европѣ не есть минутная забава или модная болтовня въ гостинныхъ, ради развлеченiя; это цѣлое ученiе, секта, которая не десятками, а сотнями тысячъ считаетъ своихъ послѣдователей; однихъ медiумовъ въ Америкѣ до 30.000; однихъ журналовъ, не считая книгъ, издающихся спиритуалистами, смѣло можно считать десятками... Стало быть этотъ вздоръ въ нѣкоторомъ родѣ историческое явленiе. Тутъ Юмъ не главное, онъ тутъ далеко не первая спица въ колесницѣ. И кажется эта странная, фантастическая колесница не безъ шума и блеска; она везетъ на себѣ болѣе полумиллiона смертныхъ и стало быть никакъ не можетъ быть чѣмъ-то въ родѣ дѣтской игрушечной колясочки, недостойной вниманiя современнаго намъ мыслителя. Я нисколько не ставлю себя въ число великихъ мыслителей; но во-первыхъ, я не отказываюсь отъ права мыслить, во вторыхъ не смѣюсь надъ тѣмъ, что любопытно какъ фактъ, или грустно какъ заблужденье. Я не вѣрю духамъ, послушнымъ Юму, но къ спиритуализму не могу отнестись, какъ къ вздору, потомучто вижу въ немъ одно изъ такихъ явленiй, которое не безъ значенiя въ исторiи общества, намъ современнаго. Я могу не вѣрить, но обязанъ вникать, почему люди, изъ которыхъ тысячи не слупѣе меня и вѣроятно не глупѣе автора статьи, помѣщенной въ "Вѣкѣ", поддаются обману и нерѣдко дѣлаются спиритуалистами. Пусть въ одномъ изъ осеннихъ померовъ Пунча представлена женщина съ гусиной головой, и пусть эта гусиная голова, вѣнчаемая духами, ничто иное какъ каррикаура на ту самую даму, которая аомѣстила въ "Коригильскомъ сборникѣ" статью свою: "нѣчто болѣе чудное, чѣмъ вымыселъ" (strteger ther fiction). Я знаю, что дама эта другъ Теккерея, неутомимаго карателя обмановъ и неумаолимаго сатирика. Знаю, что Теккерей не стыдится признаться, что авторъ статьи -- другъ его, съ которымъ онъ связанъ двадцать пять лѣтъ, за безъукоризненную правдивость котораго онъ смѣло отвѣчаетъ, и съ меня довольно это знать, чтобъ придти въ изумленiе -- не отъ Юма и не отъ его чудесъ, нѣтъ! -- а отъ того, что у такого проницательнаго человѣка какъ Теккерей, другомъ, въ продолженiе двадцати пяти лѣтъ, можетъ быть -- дура, гусиная голова. Какъ хотите, а надо признать что-нибудь одно: или Теккерей не великiй наблюдатель и сердцевѣдецъ, или другъ его уменъ такъ, какъ немногiя дамы. Будь эта дама жена его -- о, тогда ни слова! Мы знаемъ, что и генiй можетъ жениться по увлеченiю, и Теккерей, также какъ и всякiй смертный, ослѣпленный страстью, могъ сначала и не замѣтить, что избранная имъ подруга -- рожа, гусиная голова: но какая другая женщина, если только она глупа, въ продолженiе двадцати лѣтъ, при близкихъ отношенiяхъ, спрячетъ свою глупость и тупость отъ такого зоркаго и характернаго господина, какимъ всѣ мы поимаемъ автора "Ярмарки тщеславiя". Какимъ образомъ такая глупая барыня можетъ быть не только другомъ, но даже имѣть влiянiе на издателя "Корнгильскаго сборника"? Оглянитесь на себя, на тѣхъ, которыхъ вы считаете умными людьми, и рѣшите сами, возможно ли этоà Если это такъ, то дружба и довѣрiе Теккерея къ тупоумной женщинѣ, къ гусиной головѣ сами по себѣ -- фактъ, достойный удивленiя.

Авторъ вышеупомянутой статейки въ четвертомъ номерѣ газеты "Вѣкъ" пишетъ что намъ, читателямъ, страшно за человѣка! Дѣйствительно, ужъ если Теккерей проповѣдуетъ столоверченье и духопоявленье, -- то какъ не бояться за себя... за васъ, за вашихъ друзей, такихъ умныхъ, такихъ проницательныхъ, но все же не такихъ проницательныхъ, какъ великiй романистъ Англiи.

Впрочемъ врядъ ли кому нибудь изъ насъ, пишушихъ журнальныя статейки, дѣйствительно когда-нибудь бываетъ страшно за человѣка. -- Это фраза, нѣчто въ родѣ реторическаго украшенiя, -- фраза, пущенная по свѣту Гамлетомъ, говорящимъ басомъ покойнаго Каратыгина или дребезжащимъ голосомъ Максимова.

Авторъ статейки, помѣщенной въ "Вѣкѣ", замѣтно не боится за свою мыслящую голову, -- иначе онъ не сталъ бы шутя относиться къ такимъ предметамъ, на которыхъ, какъ видите, легко споткнуться даже и такимъ генiальнымъ людямъ, каковъ Теккерей, отъ которыхъ, по его словамъ, сходитъ съума миллiонъ людей въ Америкѣ и мѣшаются сотни тысячь англичанъ. Русскимъ читателямъ конечно прiятно вмѣстѣ съ авторомъ статьи думать, что онъ гораздо умнѣе этого миллiона, догадливѣе этихъ сотенъ тысячь, и что стало-быть его не проведешь. Я, пишущiй это письмо, думаю почти также, т. е. что и меня не проведешь, но... мнѣ вовсе не смѣшно мое громадное самолюбiе; мнѣ решительно хочется всячески обойдти его, чтобы разглядѣть ту опасность, которой никогда не увидитъ и не узнаетъ тотъ, кто ни къ чему не стремится, ничего не ищетъ и какъ нельзя лучше доволенъ мастерскимъ построенiемъ и невозмутимой крѣпостью своей головы.

Цѣль этого письма въ томъ и заключается, чтобъ по мѣрѣ возможности побѣдить свое самолюбiе -- заняться вздоромъ и рѣшить вопросъ, почему спиритуализмъ пользуется такимъ успѣхомъ, -- потому ли, что человѣкъ такъ созданъ, что способенъ повѣрить всякой нелѣпости, что масса людей суевѣрна и что нѣтъ такого шарлатана проповѣдника, который бы не нашолъ себѣ ревностныхъ поклонниковъ, что люди вообще раздѣляются на лѣпыхъ и зрячихъ, что слѣпыхъ несравненно больше, и что стало-быть легко проводить ихъ за носъ; или потому, что въ спиритуализмъ есть дѣйствительно нѣчто такое, которое озадачиваетъ -- есть такой колоссальный и въ тоже время скрытый обманъ, котораго нѣтъ возможности обнаружить, не мотря на все наше къ нему недовѣрiе, такой обманъ, передъ которымъ авторъ статьи, помѣщенной въ "Вѣкѣ", кажется пигмеемъ. Этотъ авторъ ничего не опровергаетъ, ничего не разъясняетъ, а между-тѣмъ приводитъ статью, помѣщенную Теккереемъ, какъ "любопытный очеркъ современнаго чаромутiя, какъ исторiю любопытнаго нравственнаго ослѣпленiя." Несомнѣнно успѣхъ спиритуализма основывается и на нашей склонности вѣрить всему на свѣтѣ и на этомъ нѣчто, которое скрывается въ спиритуализмѣ, или какъ обманъ, или какъ новое знанiе.

Почему Юмъ способенъ обмануть меня, васъ, Теккерея, Наполеона и многое множество умныхъ и глупыхъ людей, -- а я не могу? Не потому ли, что Юмъ знаетъ то, чего ни я, ни вы не знаемъ, пользуется этимъ знанiемъ и, какъ шарлатанъ,. его отъ всѣхъ скрываетъ. Не значитъ ли, что вся задача въ томъ и состоитъ, чтобъ допытаться, дознаться, что это такое? Неизвѣстный авторъ статьи, помѣщенной въ "Вѣкѣ", говоритъ: г. Дмъ и его медiумы люди весьма почтенные ихъ сверхъестественныя дѣла изумительны, необъяснимы, чудны, но не хороши однимъ только: онѣ не возбуждаютъ никакого ужаса.

Но... зачѣмъ же называть Юма и его медiумовъ людьми почтенными, если они обманщики! Если они обманщики и дѣлаютъ дѣла изумительныя, неолъяснимыя -- почему не стараться объяснить ихъ, вмѣсто того, чтобы смѣяться надъ тѣми, кто вѣритъ имъ. Зачѣмъ жалѣть, что штуки Юма не возбуждаютъ ужаса (?), или жалѣть напримѣръ о томъ, что столъ, показывавшiй искусство, ужасомъ поразившее зрителей (!), только постоялъ на концѣ лапы, а не перепрыгнулъ черезъ диванъ. Ясно, что авторъ признаетъ факты, такъ какъ они описаны въ "Корнгильскомъ Сборникѣ"; только недоволенъ тѣмъ во-первыхъ, что они его не пугаютъ, не поражаютъ его воображенiя, а во вторыхъ тѣмъ, что они не дѣлаются такъ, какъ бы ему хотѣлось. Что за ребяческое сожалѣнiе! -- Положимъ, я поднимаю одной рукой десять пудъ; я силачъ! авторъ говоритъ; ну, да, десять пудъ -- удивительно! необъяснимо! а аачѣмъ же не сорокъ? Положимъ, я видѣлъ привидѣнiе; ко мнѣ приходитъ врачь и объясняетъ мнѣ возможность призрака разстройствомъ мозговыхъ нервовъ, галлюцинацiей, приводитъ мнѣ множество доказательствъ. Я совершенно соглашаюсь съ нимъ и успокоиваюсь; но я разсказываю положимъ тоже самое врачу, что видѣлъ самъ, -- какъ столь поднялся на воздухъ, какъ онъ качался, нагибался и какъ, не смотря на это, лампа съ этого стола не повалилась и карандаши не скатились. А онъ мнѣ твѣтилъ: это не страшно и даже не величаво, -- вотъ еслибъ столъ началъ плясать или прыгать... Я бы увидалъ изъ этого возразенiя, что мой врачь или считаетъ меня неучемъ или и знать не хочетъ ничего такого, чего не нашолъ онъ въ своемъ учебникѣ. Появленiе призраковъ мнѣ объясняетъ современная наука, а тутъ, вмѣсто объясненiя, я слышу только дѣтскiй смѣхъ.

Представьте себѣ, что я -- та самая дама, которая имѣетъ счастiе пользоваться цѣлую четверть столѣтiя, да еще какого -- девятнадцатого, т. е. самаго безпощаднаго столѣтiя, -- дружбой г-на Теккерея. Представьте себѣ, что авторъ этого письма находится посреди такого общества, которое со всѣхъ сторонъ кишитъ всякаго рода предразсудками, -- одни хотятъ увѣрить меня, что въ Америкѣ нашлись скрижали Моисея и прочтены мармонами, другiе провозглашаютъ скорое свѣто-представленiе, третьи доказываютъ, что антихристъ уже явился, и въ лицѣ такого-то угрожаетъ благоденствiю Англiи, четвертые на томъ основанiи, что столы вертятся, убѣждаютъ меня призывать души покойниковъ. Я на столько умственно и нравственно развита, что не только не вѣрю имъ, но глубоко сожалѣю о такихъ жалкихъ, недостойных нашего вѣка заблужденiяхъ. Наконецъ представьте, что мнѣ пришла идея, изъ любопытства или ради развлеченiя съ двумя-тремя близкими мнѣ знакомыми, сѣсть за столъ, положить на этотъ столъ руки и ждать что будетъ; вдругъ столъ начинаетъ трещать, кружится, подниматься... что прикажете дѣлать? уйдти или остаться и наблюдать? обвинятъ ли меня за то, что я увлекаюсь, что я сама хочу видѣть Юма, хочу во что бы то ни стало продолжать мои наблюденiя, хочу быть достойною дружбы такого человѣка, какъ Теккерей, -- этотъ злой Теккерей рѣшительно засмѣетъ меня, если я безъ всякаго основанiя поддамся глупому увлеченью. Нѣтъ, я буду зорко глядѣть, буду слѣдить... и... спасите меня, я чувствую, что умъ мой сталъ въ тупикъ, воображенiе мое поражено, я, умная женщина, готова вѣрить и въ духовъ и въ тысячи нелѣпостей.

Какъ вы думаете, еслибы я былъ на мѣстѣ этой дамы, этого двадцати-пяти-лѣтняго друга г. Теккерея, спасли ли бы меня шутливыя фельетонныя статейки въ родѣ той, которую прочли мы въ 4 No "Вѣка"? Едва ли! Я очень радъ, что спасать меня не зачѣмъ. Лично мнѣ никакiе подобные опыты не удавались, стало-быть и не могли увлечь меня. Личное знакомство съ Юмомъ и быть можетъ нежеланье быть обманутымъ спасло меня даже отъ желанiя видѣть всѣ эти удивительные и необъяснимые фокусы; но когда я слышалъ разсказы объ нихъ отъ людей достойныхъ того, чтобъ имъ вѣрили, мнѣ стало досадно, что я упустилъ случай... Юмъ жилъ въ Петербургѣ съ женой, въ домѣ графа Кушелева-Безбородко, въ маленькихъ двухъ комнаткахъ; рядомъ съ нимъ жили другiе, -- всѣ двери были растворены... Стало-быть еслибъ г. Юмъ вздумалъ дома дѣлать какiя-либо приготовленiя къ своимъ фокусамъ, тайна такихъ приготовленiй не долго бы оставалась тайной. Тѣмъ болѣе, что въ домѣ не было ни у кого особеннаго расположенiя вѣрить этому духо-вызывателю -- напротивъ!.. Изъ этого справедливо заключать, что фокусы г. Юма -- не такiе, какiе видимъ мы такъ часто на подмосткахъ театра, что это особенные фокусы, не требующiе подготовленiй.

Называя штуки Юма фокусами, я хочу сказать только, что не признаю въ нихъ ничего сверхъестественнаго; но что это такое, въ чемъ заключается ихъ возможность или естественность, какими средствами напр. г. Юмъ заставляетъ быстро двигаться стулья, съ особами, на нихъ сидящими? (одна моя знакомая, а именно жена художника Ч. при этомъ упала въ обморокъ) -- понять трудно, объяснить еще труднѣе. Это не ловкость жонглера, нѣтъ! я отъ множества очевидцевъ слышалъ, что Юмъ во время передвиганья стульевъ или полета платковъ сидитъ неподвижно и нерѣдко поодаль, стало-быть весь на виду у всѣхъ. Участниковъ у него въ петербургскомъ обществѣ быть не могло, -- это можно сказать почти навѣрно.

Но предположимъ, что приготовленьи къ своимъ фокусамъ г. Юмъ дѣлаетъ такъ ловко, хитро и незамѣтно, что наблюдать за нимъ нѣтъ возможности; не является ли вопросъ -- у кого г. Юмъ успѣлъ выучиться такимъ фоакусамъ, въ такiе молодые годы? (Ему не было и двадцати лѣтъ, когда онъ сталъ извѣстенъ). Если онъ выучился, отчего тотъ, который научилъ его, не дѣлалъ самъ такихъ же поразительныхъ фокусовъ, отчего у Юма нѣтъ учениковъ; почему никто не можетъ за деньги купить его секрета, и наконецъ, если это секретъ, отчего другiе медiумы дѣлаютъ почти тоже самое, отчего напримѣръ не только Юмъ, но и дама съ гусиной головой, другъ Теккерея, безъ его помощи заставила трещать столъ и подниматься на воздухъ? Вотъ тѣ вопросы, которые невольно раждаются и которые, нѣтъ сомнѣнiя, многихъ ведутъ сначала къ недоум?нiю, а потомъ отъ недоумѣнiя къ вѣрѣ.

Вопросы эти могутъ продолжаться безъ конца. Такъ напримѣръ, если каждый медiумъ ничто иное какъ шарлатанъ, неужели никто изъ нихъ (а ихъ въ одной Америкѣ нѣсколько тысячъ) не могъ догадаться, что стоитъ только въ Нью-Йорк или Бостонъ разослать слѣдующаго рода объявленiе: "Въ такое-то число, въ такое-то время, я нижеподписавшiйся буду при всѣхъ дѣлать все, что дѣлаетъ Юмъ и другiе медiумы съ подробнѣйшимъ нагляднымъ объясненiемъ, какъ все это дѣлается, и къ какимъ средствамъ прибѣгаютъ эти господа, чтобы обманывать высокопочтенную республиканскую публику. За входъ червонецъ". Неужели такой догадливый медiумъ въ одномъ Нью-Йоркѣ, въ одинъ вечеръ, не нажилъ бы болѣе денегъ, чѣмъ всѣ другiе медiумы, -- товарищи по ремеслу? И не досадно ли, что появленiе одного такого господина передъ публикой разомъ подорвало бы всякую вѣру въ тѣ нелѣпости, которыми наполняютъ спиритуалисты свои перiодическiя и неперiодическiя изданiя... и почему такого благодѣтельнаго человѣка до сихъ поръ нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ?

Естественныя науки, математика, философiя, все противъ того, чтобъ какая-нибудь гармония или аккордiонъ играли сами собой, безъ всякаго къ намъ прикосновенiя, а между тѣмъ въ Европѣ это видѣли и слышали цѣлыя тысячи. Какъ вы разубѣдите ихъ въ чудесномъ, если не покажете имъ, какъ это можно сдѣлать, просто, не прибѣгая ни къ чему сверхъестественному.

Фокусники, мы знаемъ, не пользуются начѣмъ сверхъестественнымъ; они поражаютъ насъ неуловимымъ проворствомъ, ловкостью, и сами сознаются6 что они фокусники. Юмъ и медiумы никогда въ этомъ сами не сознаются; они говорятъ: "мы сами не знаемъ какъ, что и почему? Мы удивлены не меньше васъ!" Какъ видите, такихъ людей трудно довести до сознанiя; но не ясно ли, что они знаютъ то, чего я не знаю, и что только этимъ знанiемъ они и могутъ морочить современное намъ общество, жаждущее вѣрить хоть во что-нибудь, потомучто утратило всякую вѣру и страшно тоскуетъ.

Если мы не считаемъ пустяками побѣду надъ стотысячной армiей, если мы готовы удивляться вождю который хитрыми манёврами смѣшалъ и разбилъ во сто разъ сильнѣйшаго непрiятеля, -- не понимаю, какъ можно, подобно автору статьи, помѣщенной въ "Вѣкѣ", шутя говорить о такой побѣдѣ, гдѣ одинъ или нѣсколько какихъ-то медiумовъ заставили полмиллiона грамотныхъ и по большей части ничему невѣрующихъ, признать свою силу и повѣрить ей.

Повторяю, явленiе спиритуализма любопытно какъ фактъ, или грустно какъ заблужденiе, но нисколько не забавно. Надѣюсь, что за письмо мое вы не обвините меня въ мистицизмѣ; но быть можетъ вы спросите меня, что же я, желающiй отъ всей души разоблачить тайну, что же я самъ думаю объ этихъ медiумахъ? Но что вамъ сказать на это? вы знаете, что множество изслѣдованiй началось съ предположенiй.

Если будетъ доказано, что поднимающiеся столы, предметы переходящiе изъ рукъ въ руки и проч. и проч. фактъ несомнѣнный, а не фокусъ и не обманъ воображенiя, -- нельзя будетъ не предположить, что медiумы суть ничто иное, какъ такiе исключительные организмы, которые подобно электрическимъ машинамъ или вольтовымъ столбамъ, обнаруживающимъ разныя свойства электричества, служатъ живыми проводниками такой силы въ природѣ, котороая до сихъ поръ еще неизвѣстна намъ, и что теперь одни медiумы, пользуясь своими способностями или свойствами своего организма, нашли имъ разнаго рода примѣненiя и обманываютъ насъ, другiя сами обманываются и фантазируютъ.

Но повторяю, что и это будетъ только предположенiе.