Полонский Яков Петрович - Письма Е. А. Штакеншнейдер

Полонский Я. П. Письма Штакеншнейдер Е. А., 3/15 мая 1865 г., 30 мая/<11 июня> 1865 г. // Ф. И. Тютчев / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; Гос. лит. музей-усадьба "Мураново" им. Ф. И. Тютчева. -- М.: Наука, 1989. -- Кн. II. -- С. 372--374. -- (Лит. наследство; Т. 97).

http://feb-web.ru/feb/tyutchev/critics/ln2/ln2-3722.htm

373. Я. П. ПОЛОНСКИЙ -- Е. А. ШТАКЕНШНЕЙДЕР

<Петербург.> 3/15 мая 1865 г.

Mary Тютч<ева> воротилась с мужем своим Бирилевым. -- Я был у них -- и вчера обедал. -- Ну и ничего! Точно ничего и не было! Нечто тоскливое и неприятное пробежало по душе -- струны заныли -- и смолкли. Это было одно мгновение -- за сим я был очень весел и счастлив, -- счастлив тем, что я не Бирилев1.

И странно вспомнить... Неужели я так страшно страдал <...> Прошло не более полутора года (даже меньше) и мне самому не верится <...>

Читал ли я тебе послание к Тютчеву? -- разумеется, читал. На днях получил я от Тютчева следующее четырехстишие:

Нет боле искр живых на голос твой приветный,
Во мне глухая ночь и нет для ней утра.
И скоро улетит во мраке незаметный
Последний скудный дым с потухшего костра.

Ф. Тчв.2

<Петербург.> 30 мая/<11 июня> 1865 г.

Нынче утром пью чай -- звонок. Кто такой? Отворяется дверь, и, покачиваясь, входит Феденька Тютчев. -- Обнял меня -- лег на диван, попросил чем-нибудь накрыться. Я накрыл его пледом, принес подушку. -- Приехал ко мне бедный старик, -- как видно, не зная, куда деться с тоски да с горя. -- Ноги у него болят -- едва их таскает. Повторю тебе слова его насчет замужества его дочери:

-- Нужно же было мне поехать в Ниццу! Это привлекло в Ниццу и семью мою. Жена и дочь должны были приехать. Не будь я в Ницце, и их бы там не было, и не было бы этого странного, дикого, ничем необъяснимого сближения моей дочери с теперешним ее мужем. -- Что она нашла в нем? Он просто идиот -- особливо к вечеру, -- мозг его заметно потрясен контузией3. Конечно, дочь моя любит его, но любит как дитя, за которым она должна ухаживать. Я не хотел этого брака, но впуталась императрица и дочь моя -- Анна, -- разумеется, из желания какого-то отвлеченного -- помочь влюбленному герою, -- тогда как всем это казалось просто непостижимым. Будет ли моя бедная Mary счастлива! Умственная несостоятельность Бирилева и жену мою сокрушает.

В таком-то роде говорил мне старик -- и зачем он это говорил? Так ли, от накопившегося в душе какого-то горя, или хотелось ему показать мне, до какой степени он жалеет, что не я стал его сыном?

Потом вспоминал он прошлый год, начало июня -- свою поездку в Москву -- как он прощался с Денисьевой, -- как она плакала и уговаривала его не ездить, как дочь ее проводила его до железной дороги -- и пр. и пр. "И никого из них теперь нет! -- А год тому назад их исчезновение казалось мне таким же невозможным, как исчезновенье солнца, луны и тому подобных благ", -- заключил он.

Посидевши у меня с час, он опять пополз вниз по лестнице, сказавши мне на прощанье, что, вероятно, это его последний визит ко мне...4

Мураново, ф. 1, оп. 2, ед. хр. 17, л. 2, 2 об., 3, 5 об. -- 6.

Елена Андреевна Штакеншнейдер (1836--1897) -- хозяйка известного литературного салона, автор мемуаров (Е. А. Штакеншнейдер. Дневник и записки. М. -- Л., 1934).

1 В 1864 г. Полонский делал предложение М. Ф. Тютчевой, но получил отказ (см. выше, N 327).

2 Четверостишие "Другу моему Я. П. Полонскому" впервые напечатано в "Сочинениях" Я. П. Полонского (СПб., 1869, примечания, с. 11). Написано в ответ на стихотворение Полонского "Ф. И. Тютчеву" ("Ночной костер зимой у перелеска...").

3 См. выше, N 361, прим. 3.

4 Ср. этот рассказ Полонского со стихотворением Тютчева, написанным в последних числах марта, по возвращении в Петербург:

Есть и в моем страдальческом застое
Часы и дни ужаснее других...
Их тяжкий гнет, их бремя роковое
Не выскажет, не выдержит мой стих.

Вдруг все замрет. Слезам и умиленью
Нет доступа, все пусто и темно,
Минувшее не веет легкой тенью,
А под землей, как труп, лежит оно.

Ах, и над ним в действительности ясной,
Но без любви, без солнечных лучей,
Такой же мир бездушный и бесстрастный,
Не знающий, не помнящий о ней.

И я один, с моей тупой тоскою,
Хочу сознать себя и не могу --
Разбитый челн, заброшенный волною,
На безымянном диком берегу.

<...................>

ТЮТЧЕВ
Фотография С. Л. Левицкого. Париж, март 1865 г.
Музей-усадьба Мураново им. Ф. И. Тютчева