Один знатный, но образованный иностранец, приехавший в Петербург, говорил одному петербуржцу:
-- Конечно, что больше всего меня интересует, -- это ваш драматический театр. Мне будет интересно увидать на вашей образцовой сцене Пушкина.
-- Не дают!
-- Лермонтова?
-- Не дают.
-- Алексея Толстого?
-- На образцовой сцене не дают.
-- Тургенева?
-- Так, иногда, кое-как... А вообще не дают!
-- Ну, Островского!
-- А вы долго здесь проживете?
-- Месяца три.
-- Вряд ли увидите. В полгода раз! А то не дают!
-- Престранный, однако, черт возьми, у вас драматический театр! -- сказал знатный иностранец.
Действительно, престранный, черт возьми, у нас драматический театр!
Дирекция жалуется на то, что нечего ставить. Актеры на то, что нечего играть. Публика на то, что нечего смотреть.
И все лучшие русские писатели исключены из репертуара.
Словно правило какое-то:
-- Раз великий писатель -- вон его. Это -- сцена для посредственностей.
Говорят:
-- Ведь театр существует для публики. А публика желает новинок. Извините! Но в хорошем исполнении "Борис Годунов", "Каменный гость", "Маскарад", "Дон Жуан" -- были бы для публики новинками.
-- Почему, -- спрашиваете вы, -- не дают исторической трагедии Пушкина? Ведь все исторические трагедии Алексея Толстого имеют же успех, заинтересовали же публику. А ведь тоже не вчера написаны вещи. Не "новинки".
-- Да, -- отвечают вам, -- видите, тут разница. Трагедий Толстого публика, по невежеству своему, не знает. Не играли их, ну, и не читал никто. Это для нее новость. А пушкинского "Бориса Годунова" в школах читают. Всякий знает, в чем дело, и чем пьеса кончится. Зачем же он пойдет смотреть?
Но, позвольте, нельзя же ведь рассчитывать только на невежество публики и ему одному служить.
Ну, делайте опыт. Может быть, это будет иметь успех.
Ведь делаете же вы опыты постановки всевозможной трухи всевозможных драмоделов, -- трухи, которая сегодня пройдет, завтра ее отпоют в газетах, а послезавтра она сойдет с репертуара!
Почему можно делать опыты постановки пьес Ивановых, Петровых, Сидоровых, -- и нельзя делать опытов постановки пьес Пушкина, Лермонтова, Толстого.
-- Позвольте! Чего ж вы кипятитесь не во время? Ведь сегодня же идет толстовский "Дон Жуан"!
Сегодняшний день действительно мог бы быть историческим днем.
Вынимается из-под спуда произведение дивное, полное глубины мысли и красоты формы. Одно из лучших, из самых художественных произведений в русской литературе.
Актер умный, талантливый, образованный, умеющий вдуматься в то, что он говорит, умеющий читать отличные стихи, умеющий создавать поэтические образы, а не просто играть самого себя в пиджаке, -- когда такой артист появится на нашей сцене, -- найдет для себя в роли Дон Жуана материал для тонкой, художественной, философской работы, источник вдохновения, творчества.
Будущий историк театра изумится:
-- Как это они, имея в своем распоряжении такое превосходное художественное произведение, -- играли какую-то дребедень?!
И все-таки никто не назовет 27-е января 1901 года историческим днем для русского театра. Ни дирекции не пришла мысль:
-- Надо поставить толстовского "Дон Жуана".
Ни одному актеру не пришла мысль поставить в бенефис это замечательное произведение.
"Дон Жуан" не соблазнил никого в театре.
Его ставит Литературный Фонд.
Конечно, совершенно естественно, что литераторы ставят в свой спектакль литературное произведение.
Но было бы естественно и актерам, и дирекции тоже не быть совсем чужими литературе.
Сегодняшний спектакль -- это только уступка литераторам.
Пришла литераторам "фантазия" поставить "Дон Жуана". Дирекция и артисты, скрепя сердце, согласились.
Скрепя сердце, -- потому что "Дон Жуан" ставится на один спектакль!
В репертуаре следующей недели нет уже "Дон Жуана".
До такой степени дирекция, очевидно, уверена в том, что "Дон Жуан" успеха иметь не будет.
А между тем она ошибается.
У всякой просвещенной публики это произведение будет иметь успех.
А у доброй публики Александринского театра, вызывающей даже Шекспира, -- в особенности.
Давайте держать пари, что будут вызывать "автора".
Тот человек, который бы вскочил сегодня в Александринском театре и крикнул бы:
-- Господа! Пошлем приветственную телеграмму в Ясную Поляну!
Имел бы у александринской публики сегодня колоссальный успех. Александринская публика будет тронута:
-- А Толстой-то! В стихах писать начал!
-- Какую новую вещицу написал!
-- Не всю дают!
-- Ну, еще бы, батенька! Нельзя же Толстого целиком пропускать! Многие с радостью будут говорить:
-- Как хорошо, что Лев Николаевич бросил свои философские затеи и снова вернулся к исключительно художественному творчеству!
И только какому-нибудь столоначальнику придет в голову:
-- Полно, тот ли это Толстой? Уж не бывший ли министр Толстой это написал?
КОММЕНТАРИИ
Театральные очерки В.М. Дорошевича отдельными изданиями выходили всего дважды. Они составили восьмой том "Сцена" девятитомного собрания сочинений писателя, выпущенного издательством И.Д. Сытина в 1905--1907 гг. Как и другими своими книгами, Дорошевич не занимался собранием сочинений, его тома составляли сотрудники сытинского издательства, и с этим обстоятельством связан достаточно случайный подбор произведений. Во всяком случае, за пределами театрального тома остались вещи более яркие по сравнению с большинством включенных в него. Поражает и малый объем книги, если иметь в виду написанное к тому времени автором на театральные темы.
Спустя год после смерти Дорошевича известный театральный критик А.Р. Кугель составил и выпустил со своим предисловием в издательстве "Петроград" небольшую книжечку "Старая театральная Москва" (Пг.--М., 1923), в которую вошли очерки и фельетоны, написанные с 1903 по 1916 год. Это был прекрасный выбор: основу книги составили настоящие перлы -- очерки о Ермоловой, Ленском, Савиной, Рощине-Инсарове и других корифеях русской сцены. Недаром восемнадцать портретов, составляющих ее, как правило, входят в однотомники Дорошевича, начавшие появляться после долгого перерыва в 60-е годы, и в последующие издания ("Рассказы и очерки", М., "Московский рабочий", 1962, 2-е изд., М., 1966; Избранные страницы. М., "Московский рабочий", 1986; Рассказы и очерки. М., "Современник", 1987). Дорошевич не раз возвращался к личностям и творчеству любимых актеров. Естественно, что эти "возвраты" вели к повторам каких-то связанных с ними сюжетов. К примеру, в публиковавшихся в разное время, иногда с весьма значительным промежутком, очерках о М.Г. Савиной повторяется "история с полтавским помещиком". Стремясь избежать этих повторов, Кугель применил метод монтажа: он составил очерк о Савиной из трех посвященных ей публикаций. Сделано это было чрезвычайно умело, "швов" не только не видно, -- впечатление таково, что именно так и было написано изначально. Были и другого рода сокращения. Сам Кугель во вступительной статье следующим образом объяснил свой редакторский подход: "Художественные элементы очерков Дорошевича, разумеется, остались нетронутыми; все остальное имело мало значения для него и, следовательно, к этому и не должно предъявлять особенно строгих требований... Местами сделаны небольшие, сравнительно, сокращения, касавшиеся, главным образом, газетной злободневности, ныне утратившей всякое значение. В общем, я старался сохранить для читателей не только то, что писал Дорошевич о театральной Москве, но и его самого, потому что наиболее интересное в этой книге -- сам Дорошевич, как журналист и литератор".
В связи с этим перед составителем при включении в настоящий том некоторых очерков встала проблема: правила научной подготовки текста требуют давать авторскую публикацию, но и сделанное Кугелем так хорошо, что грех от него отказываться. Поэтому был выбран "средний вариант" -- сохранен и кугелевский "монтаж", и рядом даны те тексты Дорошевича, в которых большую часть составляет неиспользованное Кугелем. В каждом случае все эти обстоятельства разъяснены в комментариях.
Тем не менее за пределами и "кугелевского" издания осталось множество театральных очерков, фельетонов, рецензий, пародий Дорошевича, вполне заслуживающих внимания современного читателя.
В настоящее издание, наиболее полно представляющее театральную часть литературного наследия Дорошевича, помимо очерков, составивших сборник "Старая театральная Москва", целиком включен восьмой том собрания сочинений "Сцена". Несколько вещей взято из четвертого и пятого томов собрания сочинений. Остальные произведения, составляющие большую часть настоящего однотомника, впервые перешли в книжное издание со страниц периодики -- "Одесского листка", "Петербургской газеты", "России", "Русского слова".
Примечания А.Р. Кугеля, которыми он снабдил отдельные очерки, даны в тексте комментариев.
Тексты сверены с газетными публикациями. Следует отметить, что в последних нередко встречаются явные ошибки набора, которые, разумеется, учтены. Вместе с тем сохранены особенности оригинального, "неправильного" синтаксиса Дорошевича, его знаменитой "короткой строки", разбивающей фразу на ударные смысловые и эмоциональные части. Иностранные имена собственные в тексте вступительной статьи и комментариев даются в современном написании.
Литераторы и общественные деятели. -- В.М. Дорошевич. Собрание сочинений в девяти томах, т. IV. Литераторы и общественные деятели. М., издание Т-ва И.Д. Сытина, 1905.
Сцена. -- В.М. Дорошевич. Собрание сочинений в девяти томах, т. VIII. Сцена. М., издание Т-ва И.Д. Сытина, 1907.
ГА РФ -- Государственный архив Российской Федерации (Москва).
ГЦТМ -- Государственный Центральный Театральный музей имени A.A. Бахрушина (Москва).
РГАЛИ -- Российский государственный архив литературы и искусства (Москва).
ОРГБРФ -- Отдел рукописей Государственной Библиотеки Российской Федерации (Москва).
ЦГИА РФ -- Центральный Государственный Исторический архив Российской Федерации (Петербург).
ВОСКРЕШЕНИЕ А.К. ТОЛСТОГО
Впервые -- "Россия"; 1901, No 631.
Ведь сегодня же идет толстовский "Дон Жуан"! -- Сцены из драматической поэмы А.К. Толстого (1862) были поставлены в спектакле, приуроченном к 25-летию со дня смерти писателя и организованном Литературным фондом в помещении Александринского театра.
Литературный Фонд, Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым -- организация, основанная в Петербурге в 1859 г. по инициативе A.B. Дружинина. Литературный фонд осуществлял помощь писателям и их родственникам, организовывал благотворительные спектакли и концерты, выпускал книги.
...не бывший ли министр Толстой... -- Толстой Дмитрий Андреевич (1823--1889) -- в 1865--1880 гг. обер-прокурор Синода, с 1866 г. одновременно министр народного просвещения, с 1882 г. президент Академии наук, в 1882--1889 гг. министр иностранных дел и шеф жандармов. Был поборником классического образования, разрабатывал проекты "контрреформ".