ПЕРВЫЙ РУССКІЙ ИЗОБРѢТАТЕЛЬ,
ИВАНЪ ПЕТРОВИЧЪ КУЛИБИНЪ.
БІОГРАФИЧЕСКІЙ РАЗСКАЗЪ ДЛЯ ЮНОШЕСТВА.
Съ 8-ю портретами и рисунками.
Цѣна 50 к., въ папкѣ 70 к.. въ переплетѣ 1 р.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Изданіе книжнаго магазина П. В. Луковникова.
Лештуковъ переулокъ, 2.
Глава I. Первые годы жизни.-- За указкой и за прилавкомъ.-- Флюгарка, мелёнка и шлюзъ.-- Чужіе стихи и собственныя вирши
" II. Колоколенные часы съ "курантами".-- Первые самодѣльные часы.-- У часовыхъ дѣлъ мастера въ Москвѣ.-- Деревянные часы съ кукушкой и металлическіе часы.-- Постоянный заработокъ
" III. женитьба и свой домъ.-- Губернаторскіе часы и именитые заказчики.-- Царицыны часы и уговоръ съ купцомъ Костроминымъ.
" IV. Электрическая машина, микроскопъ, телескопъ и зрительныя трубы.-- Сановный покровитель -- графъ Григорій Орловъ.-- Осмотръ диковинныхъ часовъ, императрицею Екатериною II
" V. Вызовъ въ петербургскую Академію Наукъ.-- Пріемъ въ Зимнемъ Дворцѣ и кантата.-- Награжденіе Кулибина и Костромина.-- Въ академической мастерской.-- Оптический телеграфъ, астрономическіе и математическіе приборы для кораблей.-- Оригинальные астрономическіе часы съ вѣчнымъ календаремъ и дальнѣйшая судьба этихъ часовъ
" VI. Премія лондонской академіи на воздушный мостъ.-- Поддѣлка ученымъ кулибинской модели и провалъ ученаго
" VII. Кулибинская модель моста
" VIII. Говорящая статуя.-- Часы "съ павлиномъ и слономъ".-- Представленіе Суворову и двумъ иностраннымъ монархамъ
" IX. Два самохода: по водѣ и по сушѣ.-- Искусственная нога.-- Чудо-фонарь.-- Оптическій фейерверкъ
" X. Спускъ военнаго корабля.-- Починка колоколеннаго шпиля Петропавловскаго собора въ Петербургѣ
" XI. Прощальная аудіенція у императора Александра I.-- Возвращеніе въ Нижній
" XII. Самоходное судно по Болтѣ.-- Постоянный мостъ черезъ Неву.-- Perpetuum mobile.-- Кончина Кулибина
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Первые годы жизни.-- За указкой и за прилавкомъ.-- Флюгарка, меленка и шлюзъ.-- Чужіе стихи и собственныя вирши.
Среди простыхъ горныхъ породъ попадаются иногда цѣлые самородки благородныхъ металловъ; точно такъ же и среди темной массы простого люда появляются временами самородки блестящихъ талантовъ и геніевъ. Такимъ-то самородкомъ, вышедшимъ изъ народа, былъ Иванъ Петровичъ Кулибинъ, родившійся въ Нижнемъ-Новгородѣ 10-го апрѣля 1735 года.
Отецъ Ивана Петровича, изъ "посадскихъ людей", иначе изъ мѣщанъ, былъ небогатый мучной торговецъ. Лавка его стояла на нижнемъ базарѣ, гдѣ онъ и проводилъ весь свой день съ утра до вечера; малютка же сынъ его оставался у матери въ собственномъ ихъ домикѣ, въ приходѣ церкви Успенія. Здѣсь, на дворѣ или въ саду, онъ игралъ съ другими ребятишками, ничѣмъ пока отъ нихъ не отличаясь.
Когда подошло ему время учиться грамотѣ и счету, Ванюшу отдали въ науку къ мѣстному дьячку. У мальчика обнаружились недюжинныя способности, и онъ живо перенялъ у дьячка столько книжной и цифирной премудрости, сколько требовалось лабазнику.
-- Ну, Ваня, теперь тебѣ пора и за прилавокъ,-- объявилъ отецъ.-- Смекалкой тебя Господь не обидѣлъ; авось, и къ нашимъ торговымъ оборотамъ скоро пріобыкнешь.
Но Ваня не оправдалъ надеждъ отца. Стоитъ онъ, бывало, за прилавкомъ; но какъ только отецъ отвернется, глядь, мальчикъ усѣлся уже въ уголокъ и возится съ ножомъ надъ какимъ-то кускомъ дерева.
-- Ты что тамъ балуешься, Ваня?-- окликнетъ его отецъ.
-- Да вотъ флюгарку на крышу лажу,-- отвѣчаетъ Ваня.
-- Флюгарку! На кой прахъ намъ флюгарка?
-- А чтобы знать, откуда вѣтеръ дуетъ.
-- Дуракъ ты, глупая голова! Выдь на улицу, подыми носъ на вѣтеръ,-- вотъ те и флюгарка. Пошелъ за прилавокъ!
Перечить родителю и думать не полагалось. Вздохнетъ нашъ Ваня и поплетется опять за прилавокъ.
День, другой проходитъ, какъ слѣдуетъ; а на третій онъ снова, въ своемъ излюбленномъ уголкѣ, мастеритъ что-то ножомъ, приспособляетъ деревяшку къ деревяшкѣ.
-- Ты опять за своей дурацкой флюгаркой!-- напускается на него отецъ.
-- Нѣтъ, батюшка...
-- А что же это у тебя?
-- Меленка это...
-- Какая такая меленка?
-- Да вертушка съ трещоткой, чтобы воробьевъ, значитъ, на огородѣ пугать.
-- Вотъ наказанье божье! Путнаго отъ тебя, знать, во вѣкъ не добьешься. Все игрушки да игрушки! Подай-ка сюда твою вертушку!
-- Да она у меня, батюшка, еще не готова...
-- Подай, говорятъ тебѣ!
Выхвативъ изъ рукъ мальчика "вертушку", отецъ ее ломаетъ и кусочки бросаетъ подъ прилавокъ.
Такія сцены повторялись не разъ. Зато въ праздники, когда на базарѣ не было торговли, Ванѣ никто уже не препятствовалъ заниматься своими "игрушками". Особенно дороги были ему праздники весной и лѣтомъ, когда можно было весь день проводить на вольномъ воздухѣ.
Едва лишь повѣяло опять весеннимъ тепломъ, и отъ тающаго снѣга по отлогому скату къ Волгѣ побѣжали ручейки, какъ Ваня соединилъ ихъ запрудами въ одинъ ручей, а надъ ручьемъ установилъ самодѣльную водяную мельницу о двухъ поставахъ и съ жерновами, ни дать, ни взять, какъ на настоящихъ большихъ мельницахъ, только что зерна у него не мололись.
Былъ въ саду и прудъ, гдѣ водилась рыба. Но въ іюльскіе жары прудъ начиналъ высыхать, стоячая вода въ немъ плѣсневѣла, и рыба засыпала, заражая зловоніемъ окружающій воздухъ. Вышелъ праздничнымъ днемъ отецъ Кулибинъ съ благовѣрной своей погулять у пруда, свѣжимъ воздухомъ подышать,-- рукой носъ зажалъ.
-- Фу ты, вотъ те и прудъ! Думалъ: своей рыбой въ успенскомъ посту лакомиться будемъ. Анъ, замѣсто того, отъ нея же еще подохнемъ!
Въ отвѣтъ откуда-то сверху донесся звонкій откликъ:
-- Не бойсь, батюшка, не подохнемъ; рыбы въ пруду у насъ будетъ вдоволь и въ постъ, и въ мясоѣдъ.
Воззрился кверху отецъ; а тамъ на откосѣ сидитъ на корточкахъ Ваня, ковыряетъ въ землѣ.
-- Да какъ ты, глупый мальченка, съ родителемъ такъ разговаривать смѣешь!-- крикнулъ отецъ.
-- Я же, батюшка, не зря говорю: тутъ на откосѣ бьетъ родниковый ключъ...
-- Ну?
-- Вотъ чистую-то ключевую воду я и провожу отсюда въ нашъ прудъ.
-- Городи безлѣпицу! Прудъ-то не проточный.
-- А онъ станетъ проточнымъ: по ту сторону пруда у меня будетъ шлюзъ.
-- Какой такой шлюзъ?
-- А водоспускъ, плотина съ запорными воротами. Я про это изъ печатной книжки вычиталъ. Дай только сроку; самъ увидишь, какъ хорошо выйдетъ.
-- Да что жъ, пускай его попытается, -- вполголоса вступилась за сынка мать.-- Можетъ, у него и вправду выйдетъ по печатному.
-- Ладно, погодимъ,-- нехотя сдался мужъ.
А у маленькаго механика и то вѣдь все вышло какъ по печатному. Вокругъ горнаго ключа онъ вырылъ водоемъ; изъ водоема вплоть до пруда въ саду прорылъ канавку, а на противоположномъ концѣ пруда соорудилъ плотину со шлюзомъ, сквозь который застоявшуюся въ прудѣ воду можно было спускать въ Волгу. Не прошло и недѣли времени, какъ прудъ сталъ неузнаваемъ: отъ проточной ключевой воды поверхность его сдѣлалась зеркальной, и надъ этимъ зеркаломъ въ разныхъ мѣстахъ рѣзво запрыгали рыбки.
-- Смотри, какъ взыгрались!-- удивлялся отецъ Кулибинъ.-- Дышать имъ, знать, тоже легче стало.
Ванѣ же и такая косвенная похвала была уже достаточной наградой. Усерднѣе еще прежняго сталъ онъ перечитывать свою печатную книжку; "Краткое руководство къ познанію простыхъ и сложныхъ машинъ", въ переводѣ Ададурова, которую у кого-то раздобылъ случайно. Кое-что въ ней, правда, оставалось для него не совсѣмъ понятнымъ, такъ какъ въ математическихъ выкладкахъ онъ былъ малосвѣдущъ; но своимъ чуткимъ отъ природы умомъ онъ по большей части совершенно вѣрно схватывалъ практическую основу каждой машины.
Удалось ему достать и "Прибавленіе къ С.-Петербургскимъ Вѣдомостямъ", гдѣ печатались извлеченія изъ ученыхъ трудовъ академиковъ. Академики были почти все вызванные изъ-за границы нѣмцы. Но особенное благоговѣніе внушали Ванѣ не они, а молодой русскій ученый, Ломоносовъ, который, будучи сыномъ простого рыбака, сталъ академикомъ и, рядомъ съ учеными статьями о разныхъ явленіяхъ природы, сочинялъ еще такіе прекрасные (по тому времени) стихи. Обладая и музыкальнымъ слухомъ, Ваня заучивалъ наизусть эти стихи и распѣвалъ ихъ, аккомпанируя себѣ на гусляхъ, а потомъ началъ и самъ складывать "вирши".
Эта новая его затѣя вызвала опять не малое неудовольствіе отца; онъ ворчалъ-ворчалъ, но въ концѣ концовъ махнулъ рукой.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Колоколенные часы "съ курантами".-- Первые самодѣльные часы.-- У часовыхъ дѣлъ мастера въ Москвѣ.-- Деревянные часы съ кукушкой и металлическіе часы.-- Постоянный заработокъ.
На одной изъ нижегородскихъ колоколенъ, а именно Строгоновской церкви, имѣлись часы "съ курантами". Еще маленькимъ мальчикомъ нашъ будущій механикъ нерѣдко влѣзалъ туда, чтобы слушать "игру" курантовъ и наблюдать за движеніемъ часовыхъ Стрѣлокъ. Пытливый умъ его искалъ объясненія загадочныхъ явленій: какъ происходитъ сама собой эта музыка? Отчего одна стрѣлка движется скорѣе другой? И нѣтъ ли какой связи между стрѣлками и музыкой, которая играетъ всегда въ опредѣленные часы?
Старикъ-пономарь, къ которому онъ обращался со своими разспросами, не умѣлъ удовлетворить его любознательности и отдѣлывался однимъ отвѣтомъ:
-- Это, милюга мой, нѣмецкая работа; а нѣмецъ, извѣстно, и обезьяну выдумалъ.
Въ родительскомъ домѣ Вани не водилось никакихъ часовъ, ни стѣнныхъ, ни карманныхъ. Ознакомиться ближе съ устройствомъ часового механизма довелось ему впервые уже семнадцати лѣтъ. Зайдя какъ-то къ одному сосѣду (будущему своему свекру), онъ увидѣлъ у него стѣнные часы. Часы были самые простые, деревянные, съ большими дубовыми колесами. Онъ сталъ ихъ внимательно разглядывать.
-- Чего ты тамъ не видалъ?-- спросилъ его хозяинъ часовъ.
-- Да вотъ, хотѣлось бы нутро ихъ вызнать, какъ они сдѣланы.
-- Эвона! Самъ, поди, безъ году недѣля изъ яйца вылупился, а туда же. Не нашего, братъ, это ума дѣло.
-- Въ механикѣ я кое-что да смыслю. Кабы мнѣ можно было только ихъ совсѣмъ разобрать, такъ я живой рукой смастерилъ бы такой же ходовой ярусъ.
-- Ишь, что надумалъ! Да ты мнѣ ихъ, того гляди, попортишь?
-- Ни, Боже мой! Но работать мнѣ у себя на дому куда способнѣе...
-- Ну, ладно, тащи ихъ къ себѣ. Только чуръ, братецъ: какъ вернешь назадъ, чтобы все было въ томъ же видѣ; слышишь?
Перетащилъ Ваня часы къ себѣ, разобралъ по частямъ, досталъ сухого дубоваго дерева, вооружился острымъ ножомъ и принялся вырѣзывать такія же, какъ въ часахъ, зубчатыя колеса. Но инструментъ былъ слишкомъ грубъ, да и рука рѣзчика недостаточно еще навычна: зубцы выходили далеко не ровными. Когда всѣ колеса были изготовлены, и самодѣльные часы собраны, вдохнуть въ нихъ жизнь Ванѣ такъ и не удалось; не хотѣли они у него идти, да и все тутъ! Первый блинъ вышелъ комомъ.
Но такая неудача не обезкуражила предпріимчиваго юноши.
"Попасть бы только въ Москву!-- мечталъ онъ: -- тамъ есть часовщики, а этакій часовщикъ сразу надоумитъ, въ чемъ изъянъ".
Мечта его сбылась очень скоро.
Отцу Кулибину, какъ торговцу-хозяину, приходилось нерѣдко бывать въ мѣстной ратушѣ. Однажды, возвратясь оттуда, онъ кликнулъ сына.
-- Ну-ка, Ваня, сбирайся въ путь-дорогу.
-- Куда, батюшка?
-- Въ Бѣлокаменную.
Ваня подпрыгнулъ даже отъ радости.
-- Въ Москву! А когда мы ѣдемъ?
-- Поѣдешь-то ты одинъ. Самому мнѣ изъ лавки никакъ отлучиться невозможно.
Лицо сына вытянулось.
-- Да ты, батюшка, опять смѣешься надо мной?
-- Зачѣмъ! Завелось у нашей ратуши, видишь ли, тяжебное дѣло въ Москвѣ. Ну, и порѣшили спосылать туда надежнаго человѣка. Смышленыхъ людей межъ насъ, торговцевъ, хоть отбавляй, да наукой не умудрилъ Господь. А человѣкъ тутъ безпремѣнно долженъ быть грамотный. Вотъ я и предложилъ имъ тебя: малый-де и честный, и не глупый, и въ грамотѣ крѣпокъ; положиться на него-де можно, какъ на каменную гору.
-- На кого и полагаться, какъ не на нашего Ваню!-- вмѣшалась мать, любовно поглядывая на своего первенца.-- А самъ ты, Ванюша, при семъ случаѣ и московскимъ святымъ угодникамъ помолишься, и на всѣ-то тамошнія диковинки насмотришься: на царь-колоколъ, царь-пушку...
"Да и на часы всякаго рода!" хотѣлъ было добавить отъ себя Ваня, но во-время спохватился: какъ бы отецъ на часы запрета не наложилъ.
И вотъ онъ въ Москвѣ. Тяжебныя дѣла, какъ извѣстно, никогда скоро не рѣшаются; а въ тѣ времена такъ-называемая "волокита" (проволочка) была еще однимъ изъ самыхъ больныхъ мѣстъ нашихъ судовъ. Наведя, гдѣ слѣдовало, справки по тяжбѣ нижегородской ратуши, Ваня долженъ былъ терпѣливо ожидать опредѣленнаго отвѣта; въ ожиданіи же, онъ имѣлъ полный досугъ и святымъ угодникамъ помолиться, и всякія диковины осмотрѣть. Но изъ всѣхъ диковинъ болѣе другихъ привлекала его мастерская одного часового мал стера, сидѣвшаго съ лупой въ глазу у окошка за своей работой.
"Подглядѣть бы, какъ онъ тамъ работаетъ... Но что я ему скажу?-- колебался еще Ваня.-- Вѣдь купить у него часы, я не куплю... Ну, да была не была!"
При входѣ его въ мастерскую, наклонившійся надъ столомъ часовщикъ поднялъ голову и вынулъ изъ глаза лупу. Видъ у вошедшаго юноши былъ такой скромный, что хозяинъ не счелъ нужнымъ даже привстать, а спросилъ только, что ему нужно.
Путаясь въ словахъ, Ваня сталъ объяснять, что пріѣхалъ онъ-де по одному дѣлу изъ Нижняго, да нѣтъ у нихъ тамъ ни одного часовщика, а самъ онъ хоть и ладилъ дѣлать тоже часы, да толку не выходитъ.
-- Такъ что же, любезный,-- прервалъ его часовщикъ,-- въ ученье ко мнѣ, что ли, поступить хочешь?
-- Не то чтобы... Платить за ученье денегъ у меня нѣту... А вотъ кабы была такая твоя милость, чтобы мнѣ осмотрѣться тутъ у тебя, премного былъ бы тебѣ благодаренъ.
Видитъ хозяинъ: одѣтъ молодчикъ хоть и просто, да чисто, и лицо у него открытое, простодушное.
-- Постоянное-то жительство твое, говоришь ты, въ Нижнемъ Новгородѣ?
-- Въ Нижнемъ.
-- Стало-быть, убытку мнѣ отъ тебя здѣсь никакого не будетъ? Ну, что жъ, была бы охота поучиться; смотри себѣ, сколько хочешь; запрета тебѣ отъ меня нѣтъ.
И сталъ Ваня во всѣ глаза разглядывать развѣшанные кругомъ по стѣнамъ всевозможные часы, сталъ присматриваться и къ работѣ хозяина, который чистилъ разобранные имъ старые часы, а потомъ, при Ванѣ же, ихъ опять собралъ.
-- Ну, что, понялъ?-- спросилъ его съ усмѣшкой часовщикъ.
-- Кажись, что понялъ. А вотъ какъ дѣлать-то эти самые валики, колесики...
-- И это, пожалуй, покажу. Заходи опять какъ-нибудь.
Сталъ заходить къ нему Ваня не разъ и не два; а часовщику и любо: то на токарномъ станкѣ, то на рѣзальной колесной машинѣ изготовляетъ при немъ всѣ отдѣльныя части часового механизма.
Тѣмъ временемъ хлопоты Вани по тяжбѣ нижегородской ратуши увѣнчались успѣхомъ; можно было ѣхать опять и во-свояси.
-- А я пришелъ къ тебѣ проститься, -- объявилъ онъ своему наставнику, часовому мастеру.-- Спасибо за науку. Не знаю только, какъ ее использовать: въ Нижнемъ у меня нѣтъ ни рѣзальной машины, ни токарнаго станка.
-- А завести ихъ себѣ нѣту денегъ?
-- Осталось ихъ у меня только самая малость... (Онъ назвалъ сумму).
-- Ну, это что же! Хорошихъ новыхъ снарядовъ на это не купишь.
-- Да мнѣ хоть бы старенькихъ, испорченныхъ: я самъ бы ихъ и починилъ.
-- Коли такъ, то изволь, могу тебѣ услужить.
И мастеръ вытащилъ изъ чуланчика запыленные рѣзальную машину и лучковый токарный станокъ. Осмотрѣлъ ихъ Ваня: машина оказалась, въ самомъ дѣлѣ, безъ нѣсколькихъ винтовъ, а станокъ -- стараго устройства. Сказалъ онъ объ этомъ хозяину.
-- Да нешто я ими хвалился?-- былъ отвѣтъ.-- Чѣмъ богатъ, тѣмъ и радъ.
-- А что взялъ бы ты за нихъ?
-- Что съ тебя взять? Больше того, что у тебя есть, не возьму. Назначь самъ цѣну.
И торгъ у нихъ состоялся. Чрезвычайно довольный своей покупкой, Ваня укатилъ обратно въ Нижній. Здѣсь рѣзальная машина была въ скоромъ времени починена и пущена въ ходъ; завертѣлся и токарный станокъ.
На этотъ разъ сказалась уже прирожденная переимчивость механика: деревянные валики и колесики вышли совсѣмъ одинаковые, какъ на заказъ. Но оставалось изготовить и футляръ для часовъ, циферблатъ, стрѣлки, гирьки, мѣдную дощечку и молоточекъ для боя, а потомъ все это собрать еще, приладить. Не одинъ только отецъ,-- и мать механика-самоучки относилась къ такой замысловатой работѣ съ нѣкоторымъ недовѣріемъ. Но вотъ работа пришла къ концу; маятникъ весело защелкалъ направо и налѣво, а часы звонко забили. Недовѣріе родителей было побѣждено, а маленькіе сестренка и братишка Вани не могли просто наглядѣться на движеніе маятника, наслушаться часового боя.
-- Это что!-- говорилъ имъ Ваня.-- Вотъ какъ закукуетъ еще кукушка...
-- Какая кукушка? Ты купишь ее на базарѣ?
-- Не куплю, а сдѣлаю тоже самъ.
-- И она будетъ куковать?
-- Будетъ, какъ настоящая кукушка.
-- Вотъ такъ чудо!
Когда же тутъ черезъ нѣсколько дней, при боѣ часовъ, надъ циферблатомъ раскрылась дверца, и оттуда, дѣйствительно, выскочила крошечная кукушка и, кланяясь, закуковала,-- дѣти запрыгали отъ восторга. Послѣ этого чуть ли не всякій разъ, бывало, какъ только раздастся по дому бой часовъ и кукованье, они опрометью бѣгутъ уже къ часамъ и, смѣясь, кланяются сами въ отвѣтъ кукушкѣ:
-- Ку-ку! ку-ку!
То-то было горе, когда къ кукушкѣ нашелся и посторонній любитель, который унесъ ее вмѣстѣ съ часами. Самому Ванѣ было не менѣе жаль разстаться съ своимъ первымъ удачнымъ издѣліемъ. Но ему нужны были деньги для дальнѣйшаго совершенствованія въ своемъ дѣлѣ. У мѣстныхъ "вальящиковъ" (литейщиковъ) и кузнецовъ онъ заказалъ изъ мѣди и желѣза круги, цилиндры и колеса по сдѣланнымъ самимъ имъ деревяннымъ образцамъ, и вскорѣ смастерилъ болѣе прочные стѣнные часы съ металлическимъ механизмомъ. Этимъ точно такъ же не пришлось долго ожидать покупателя. Вырученныя деньги пошли опять-таки на матеріалы и инструменты, но нѣсколько рублей было истрачено и на покупку испорченныхъ карманныхъ часовъ.
-- Ну, эта-то дрянь тебѣ на что?-- заворчалъ отецъ.-- Охота бросать деньги за окошко!
-- Деньги, батюшка, не брошенныя,-- успокоилъ его сынъ.-- Починю часы, такъ цѣна имъ будетъ уже не та, а самому мнѣ наука впрокъ пойдетъ.
И точно: разобравъ часы по частямъ и снова собравъ, онъ настолько изучилъ ихъ внутреннее устройство, что былъ уже въ состояніи приводить въ порядокъ всякіе часы: стѣнные и столовые "съ курантами", карманные простые и "репетичные". А такъ какъ въ Нижнемъ-Новгородѣ не было тогда еще ни одного часового мастера, то слухъ о новоявленномъ мастерѣ быстро разнесся по всему городу, и никто уже съ тѣхъ поръ не отсылалъ своихъ испорченныхъ часовъ на починку въ Москву, а всѣ несли ихъ къ Ванѣ Кулибину.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Женитьба и свой домъ.-- Губернаторскіе часы и именитые заказчики.-- Царицыны часы и уговоръ съ купцомъ Костроминымъ.
Когда сыну минуло двадцать четыре года, старикъ Кулибинъ, по обычаю того времени, подыскалъ ему невѣсту. Молодые остались жить у стариковъ и зажили по-своему счастливо. Затѣмъ пошли и дѣтки. Съ кончиною обоихъ родителей Ивана Петровича (какъ величали теперь Ваню), на попеченіи его, какъ главы дома, оказались, кромѣ жены и собственныхъ дѣтей, еще малолѣтніе сестра да братъ. Къ отцовской мучной торговлѣ онъ и раньше не питалъ склонности, а потому продолжать ее не имѣлъ уже никакой охоты. По ликвидаціи дѣла у него получилось чистыми деньгами семьсотъ рублей ассигнаціями,-- въ его глазахъ цѣлый капиталъ. А такъ какъ отъ родителей онъ унаслѣдовалъ еще и ихъ небольшой деревянный домикъ, то о кровѣ для своей семьи ему заботиться также было нечего. Такимъ образомъ онъ съ легкимъ сердцемъ отдался весь разработкѣ роившихся въ головѣ у него новыхъ плановъ, пренебрегая даже заказами. Между тѣмъ на его безплодныя пока начинанія приходилось безпрестанно пріобрѣтать разные матеріалы; капиталъ, представлявшійся ему вначалѣ неисчерпаемымъ, таялъ да таялъ, и въ дверь къ нему застучалась уже нужда.
Тутъ нежданнымъ избавителемъ явился къ нему камердинеръ нижегородскаго губернатора Аршеневскаго:
-- А я вѣдь къ тебѣ, Иванъ Петровичъ, съ докукой. Будь другъ, помоги!
-- Радъ услужить доброму человѣку. Въ чемъ дѣло-то?
-- Дѣло вотъ въ чемъ. Генералъ мой, изволишь видѣть, привезъ себѣ изъ Москвы аглицкіе столовые часы, въ кабинетъ свой поставилъ,-- краса одна, заглядѣнье! Да заводить-то ихъ на бѣду мнѣ, грѣшному, поручилъ. Не такъ я ихъ заводилъ, что ли, кто иной ли ихъ потревожилъ,-- Богъ ихъ вѣдаетъ, только перестали они ходить, да и все тутъ. Осерчалъ мой генералъ, распушилъ меня, а потомъ, дѣлать нечего, отослалъ ихъ для починки въ Москву. Починили часы, выслали къ намъ обратно. Ходятъ они опять день-два, словно бы исправно, а тамъ, на третій день подхожу, хочу завести, они опять уже стоятъ. Вотъ оказія! Иду я къ генералу.
"--Такъ и такъ,-- говорю, ваше превосходительство; я нынче ихъ еще и пальцемъ не тронулъ, а они стоятъ.
"-- Такъ чего же ты, дуралей, ихъ не заведешь?-- говоритъ.
"-- Не смѣю, ваше превосходительство: остановились они, должно, еще съ вечера. Неравно не такъ заведу...
"-- Ахъ ты, такой-сякой! Смотри: вотъ какъ это дѣлается.
"Взялъ это онъ ключикъ заводной, сталъ самъ заводить, да съ азарту, знать, перехитрилъ: пружинка и "дзинь!"
"Ага!-- думаю -- говорилъ вѣдь я..." А онъ совсѣмъ изъ себя вышелъ.
"-- Убери ихъ вонъ!
"-- Куда,-- говорю, -- ваше превосходительство? Въ кладовую аль на чердакъ-съ?
"-- Куда хочешь,-- говоритъ,-- только съ глазъ моихъ долой!
"Убралъ я ихъ, а самъ-то про себя смекаю: "Дай-ка, схожу я къ Ивану Петровичу. Человѣкъ онъ умѣлый, часовую науку до тонкости произошелъ". Такъ вотъ я съ чѣмъ къ тебѣ, голубчикъ Иванъ Петровичъ".
-- Починить тебѣ, значитъ, генеральскіе часы?-- сказалъ Иванъ Петровичъ.-- Что жъ, неси ихъ сюда; посмотримъ, такъ ли ужъ бѣда велика.
Принесъ камердинеръ генеральскіе часы; осмотрѣлъ ихъ Кулибинъ.
-- Дѣло, кажись, поправимое.
Черезъ нѣсколько дней часы красовались снова въ кабинетѣ губернатора; а вслѣдъ затѣмъ камердинеръ прибѣжалъ впопыхахъ и за самимъ Кулибинымъ.
-- Ну, Иванъ Петровичъ, пожалуй-ка со мною. Генералъ мой тебя къ себѣ требуетъ; хочетъ поглядѣть на тебя, поразспросить: какъ да что.
-- Такъ онъ доволенъ моей работой?
-- Такъ доволенъ, что лучше не надо. Поставилъ я ему часы на прежнее мѣсто, а онъ, какъ вошелъ въ кабинетъ, такъ ихъ сразу и замѣтилъ.
"-- Это,-- говоритъ,-- что такое?
"-- Часы,-- говорю, -- ваше превосходительство.
Болванъ! Вижу, что часы. Да сказано вѣдь тебѣ, чтобы ихъ тутъ не было.
"-- Но коли они опять ходятъ.
"-- Ходятъ?
"Подошелъ, послушалъ, головой помоталъ.
"-- Гмъ! да какъ же это такъ?
"-- А такъ-съ,-- говорю,-- есть у насъ здѣсь въ Нижнемъ часовщикъ-самоучка Кулибинъ, что и московскихъ всѣхъ мастеровъ за поясъ заткнетъ. Снесъ я ихъ къ этому искуснику...
"-- Позови-ка его ко мнѣ.
"Ну, я, знамо, бѣгомъ за тобой. Обряжайся же поскорѣе". .
Принялъ губернаторъ Кулибина такъ привѣтливо, что тотъ, не растерявшись, отвѣчалъ на его разспросы ясно и толково. Особенно понравились Аршеневскому въ молодомъ механикѣ его простота и скромность. Щедро заплативъ ему за его трудъ, онъ обѣщалъ рекомендовать его и другимъ.
И въ самомъ дѣлѣ, съ этого дня въ мастерскую Кулибина стали заглядывать и чиновники, и помѣщики, и тузы изъ мѣстнаго купечества. Всѣмъ видно, было любопытно взглянуть на человѣка-самоучку, дошедшаго собственнымъ умомъ до такого совершенства въ часовомъ мастерствѣ, причемъ каждый, конечно, либо отдавалъ ему въ чистку или починку свои часы, либо покупалъ у него новые собственнаго его издѣлья. Отъ заказчиковъ у него наконецъ не стало отбою, такъ что онъ долженъ былъ взять себѣ ученика, нѣкоего Пятерикова, изъ котораго потомъ, подъ его руководствомъ, вышелъ также очень дѣльный часовой мастеръ.
Въ 1762 году на русскій престолъ взошла Екатерина II. Первыя же начинанія ея славнаго царствованія возбудили во всей Россіи самыя радужныя надежды. Когда тутъ въ 1764 году до Нижняго донесся слухъ, что молодая монархиня намѣрена совершить путешествіе по Поволжью, все населеніе Нижняго встрепенулось, заволновалось; заволновался и Кулибинъ.
Дѣло въ томъ, что у него давно уже зародилась мысль сдѣлать диковинные часы, какихъ еще и не бывало. Теперь же представлялся такой прекрасный случай поднести ихъ самой государынѣ. Надо было, однако, торопиться и временно отказаться уже отъ всякихъ другихъ заказовъ. Но гдѣ взять средства для выполненія дорогой затѣи да и для жизни съ семействомъ за все это время?
И онъ рѣшился обратиться къ одному изъ своихъ постоянныхъ заказчиковъ, зажиточному черноярскому купцу Костромину, относившемуся къ нему всегда очень дружелюбно.
-- Что новенькаго, Иванъ Петровичъ?-- спросилъ входящаго молодого гостя Костроминъ.-- По лицу твоему уже вижу, что пришелъ ты ко мнѣ не спроста.
-- Не спроста, Михайло Андреичъ,-- отвѣчалъ Кулибинъ.-- Есть у меня до тебя одно дѣльце, да такое, что и тебѣ, я чаю, полюбится. Возьми терпѣнія, выслушай.
-- Ну, что же, братецъ, выкладывай.
Сталъ ему тутъ Иванъ Петровичъ "выкладывать ".
-- Такъ, такъ...-- поддакивалъ Костроминъ.-- Часики выйдутъ на диво; но мнѣ-то носить таковые словно бы и не пристало.
-- Да я и не прочу ихъ для тебя. Дума у меня заносится куда выше.
-- О! Стало, для губернатора?
-- И того выше.
-- Куда жъ еще выше!
-- Да вѣдь и тебѣ вѣдомо, Михайло АндреиЧъ, что царица наша въ гости къ намъ сюда, въ Нижній, изъ Питера сбирается?
Глаза смѣтливаго черноярца отъ радости такъ и заискрились.
-- И ты хочешь поднести тѣ часики самой царицѣ?
-- Да кто жъ иной носить ихъ былъ бы достоинъ?
-- Правильно. Змѣй-искуситель ты, Иванъ Петровичъ, ей-Богу! Зналъ вѣдь, на чемъ меня поддѣть. И все то, что расписалъ ты сейчасъ на словахъ, изображено у тебя и на бумагѣ?
-- А то какъ же.
Когда тутъ Кулибинъ показалъ ему свой рисунокъ, Костроминъ со всего маху хлопнулъ его по плечу.
-- Молодчина же ты, Иванъ Петровичъ! Кабы все вышло по твоему, было бы безмѣрно хорошо. А во что, скажи, сія штука обойдется?
Высчиталъ ему Иванъ Петровичъ приблизительно предстоящіе расходы; но довольно крупная сумма не испугала намѣченнаго имъ себѣ компаньона-капиталиста.
-- Будемъ говорить душевно, милый человѣкъ,-- сказалъ онъ, -- Мнѣ на достатки свои жаловаться -- бога гнѣвить. За деньгами дѣло у насъ не станетъ. живемъ мы, торговые люди, не изъ корысти одной. Но бросать деньги на вѣтеръ намъ тоже не приходится. Перебирайся-ка ко мнѣ въ Подновье, а заказовъ не изволь уже принимать, ни-ни! Этакъ-то поваднѣе будетъ.
-- Да заказы у меня, Михайло Андреичъ, исполнять будетъ ученикъ мой Пятериковъ.
-- Нѣтъ, другъ любезный, зубовъ ты мнѣ не заговаривай. Пятериковъ твой пущай и работаетъ въ Нижнемъ за свой счетъ. Не то душа твоя будетъ и тамъ, и здѣсь; а душу свою ты мнѣ какъ бы кабальной записью уже запродалъ. Понялъ?
-- Понялъ... А какъ же насчетъ моего семейства?
-- Ну, семейству твоему, въ уваженіе доброй пріязни, умереть съ голоду мы, знамо, тоже не дадимъ. Возьмешь ты своихъ съ собой въ Подновье, а жить они тамъ будутъ на моемъ же коштѣ.
-- Но потомъ-то, Михайло Андреичъ, какъ мы съ тобой разсчитаемся?
-- А вотъ какъ: подойдетъ время подносить часы государынѣ, такъ поднесемъ мы ихъ съ тобою купно.
-- И только-то?
-- И только. На томъ всѣ счеты наши съ то бою покончены. По рукамъ, что ли?
Не задумываясь, ударилъ Кулибинъ по подставленной ему ладони, а спустя дня два (въ октябрѣ 1764 г.) перебрался со своей семьей и на жительство къ своему "товарищу" въ подгородное сельцо Подновье.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Электрическая машина, микроскопъ, телескопъ и зрительныя трубы.-- Сановный покровитель -- графъ Григорій Орловъ.-- Осмотръ диковинныхъ часовъ императрицею Екатериною II.
Урожденный талантъ и фантазія изобрѣтателя нашли себѣ наконецъ опредѣленную, благодарную цѣль, и за выполненіе поставленной себѣ задачи Кулибинъ принялся съ небывалымъ еще одушевленіемъ. Работа по своей тонкости требовала не только необычайной аккуратности, но и спеціально приспособленныхъ инструментовъ. Такихъ инструментовъ въ Нижнемъ-Новгородѣ, да по всему вѣроятію и вообще въ Россіи, достать не было возможности, и Иванъ Петровичъ долженъ былъ ихъ придумывать и изготовлять самъ. Сколько разъ приходилось ему ихъ передѣлывать, пока они не оказались вполнѣ пригодными для его цѣли. Мерещились они ему даже ночью, и не разъ онъ вскакивалъ съ постели, чтобы записать придуманное имъ въ полуснѣ.
Возвѣщенная уже поѣздка императрицы по Поволжью почему-то, однако, была отложена, и Костроминъ сокрушался чуть ли не болѣе самого Кулибина, что поднесеніе царицѣ диковинныхъ часовъ, пожалуй, такъ и не состоится. Тутъ для отзывчиваго на всякую научную новинку механика явилось новое искушеніе въ электрической машинѣ, которую одинъ изъ его нижегородскихъ знакомыхъ, большой любитель физики, выписалъ себѣ изъ Петербурга. Когда Кулибинъ заявилъ своему патрону, что хотѣлъ бы сдѣлать совсѣмъ такую же машину, тотъ не сейчасъ поддался.
-- Не дѣло говоришь ты, милый. Что толку намъ въ этой машинѣ?
-- Какъ что толку!-- загорячился Иванъ Петровичъ и разъяснилъ не посвященному въ физику коммерсанту, насколько самъ умѣлъ, значеніе электрической машины для науки.
-- Такъ-то такъ, да намъ-то съ тобой какая отъ того польза?-- упирался Костроминъ.
-- Польза научная...
-- Э, милый! Наука -- дѣло заморское...
-- А мы, русскіе люди, не смѣй, что ли, пошевелить и мозгами? Нѣтъ, Михайло Андреичъ. Пускай видятъ иноземцы, что и мы не совсѣмъ-то обижены Богомъ, умѣемъ потрудиться для науки.
-- Гмъ... А съ часами-то какъ же?
-- Съ часами работы уже немного: кое-что додѣлать...
-- Такъ ли, полно? Борони Боже, не поспѣешь! Великій бы намъ стыдъ отъ того и зазоръ учинился.
-- Да куда намъ теперь съ ними торопиться?-- не унимался Кулибинъ.-- А электрическая машина мнѣ просто покою не даетъ. И тебѣ, Михайло Андреичъ, вѣдь тоже въ немалую честь зачтутъ.
Послѣдній аргументъ сломилъ наконецъ упорство практическаго черноярца.
-- Эхъ-ма! Больно ты мнѣ, Иванъ Петровичъ, ужъ полюбился своей ретивостью. Да и ручки у тебя золотыя. Такъ и быть, дѣлай свою машину, да только живо у меня, живо!
Принялся Иванъ Петровичъ "золотыми ручками" за свою электрическую машину, самъ отлилъ для нея и отшлифовалъ большой стекляный кругъ, самъ смастерилъ и всѣ остальныя части прибора. Когда онъ затѣмъ готовую уже машину предъявилъ владѣльцу "заморской" машины, служившей ему моделью, тотъ отъ удивленія руками развелъ и удостовѣрилъ, что она ни въ чемъ, пожалуй, не уступаетъ модели.
-- Знай нашихъ!-- выразилъ и съ своей стороны полное удовольствіе Костроминъ.-- Ну, что же, Иванъ Петровичъ, Господь съ тобою, потѣшайся: буде еще что научное тебѣ подвернется, препятствовать тебѣ уже не стану.
А нѣчто научное, въ самомъ дѣлѣ, опять подвернулось: тотъ же любитель физики привезъ себѣ изъ Москвы микроскопъ и англійскій телескопъ съ металлическими зеркалами. Въ теоріи Кулибинъ былъ уже знакомъ съ устройствомъ этихъ приборовъ; теперь же, при видѣ ихъ воочію, его снова забила творческая лихорадка. Съ согласія физика, онъ взялъ ихъ къ себѣ въ Подновье, а кстати и имѣвшуюся у того уже раньше трехъ-аршинную зрительную трубу. Позвавъ Костромина, онъ усадилъ его за микроскопъ.
-- Чудеса, чудеса!-- повторялъ Костроминъ, когда крошечныя насѣкомыя и мельчайшія части растеній являлись здѣсь его зрѣнію вполнѣ отчетливо въ сильно увеличенномъ видѣ.-- Вѣдь вотъ на-ка, поди! Ходимъ мы, темные люди, по землѣ, топчемъ ножищами все, что ни попало, а. вѣдь это такія жъ, какъ и мы, созданія Божія, сотворены на диво, комаръ носу не подточитъ.
-- А теперь, Михайло Андреичъ, загляни-ка сюда, -- сказалъ Кулибинъ, направившій между тѣмъ зрительную трубу на противоположный берегъ Волги.
Заглянулъ Костроминъ и сначала даже въ толкъ не взялъ.
-- Да что же это, картинка, что ли? Дома, деревья, люди...
-- Аль не узнаёшь?
-- Словно бы знакомое... Постой-ка, постой! да это никакъ тотъ берегъ?
-- Узналъ-таки.
-- Владычица Небесная! И все-то ты этой самой трубой сюда къ намъ приблизилъ?
-- Погоди, ввечеру, какъ взойдетъ луна, наставлю я на нее небесную трубу -- телескопъ,-- , не то еще скажешь: увидишь тамъ, какъ на тарелкѣ, хоть и не дома, деревья да людей, коихъ тамъ и нѣту, а все-же горы и долины.
Костроминъ не могъ придти въ себя отъ изумленія. Пользуясь произведеннымъ эффектомъ, Иванъ Петровичъ напомнилъ своему патрону о недавнемъ обѣщаніи не препятствовать ему дѣлать и всякіе другіе научные приборы.
-- Давши слово держись, а не давши крѣпись,-- сказалъ Костроминъ.-- А ты и вправду берешься сдѣлать совсѣмъ такіе жъ, какъ вотъ эти?
-- Попытаюсь по крайней мѣрѣ. Благослови ужъ, Михайло Андреичъ.
-- Дай тебѣ Богъ! Благословляю.
И закипѣла новая работа. Какъ и прежде, подъ рукой у Кулибина не было ни необходимыхъ инструментовъ, ни даже подходящихъ матеріаловъ, и онъ испыталъ сперва не мало опять неудачъ. Не разъ онъ готовъ былъ уже отчаяться, но всякій разъ желѣзная энергія брала верхъ, и въ концѣ концовъ онъ достигалъ желаемаго. Всего болѣе затрудненій встрѣтилъ онъ при изготовленіи металлическихъ зеркалъ для телескопа, такъ какъ сплавъ ихъ составлялъ еще секретъ одной англійской фирмы. Сплавляя разные металлы въ разныхъ пропорціяхъ, онъ добился-таки наконецъ разгадки секрета.
Такъ были сдѣланы имъ совершенно самостоятельно, безъ чьихъ-либо указаній, первымъ въ Россіи, микроскопъ, телескопъ и двѣ трехъ-аршинныя зрительныя трубы.
Тутъ, въ началѣ мая 1767 г., въ Нижній долетѣла вѣсть, что императрица Екатерина Алексѣевна собралась уже въ дорогу и еще 20-го апрѣля пустилась изъ Твери на судахъ внизъ по Волгѣ; а вслѣдъ затѣмъ къ Кулибину въ Подновье прибѣжалъ полицейскій отъ губернатора, съ приказаніемъ, чтобы царицыны часы были готовы никакъ не позже 20-го мая. Вотъ не было печали! Ивана Петровича оторопь взяла: въ такой короткій срокъ окончательно сдѣлать сложный механизмъ этихъ часовъ, да еще и собрать, было немыслимо. Когда же онъ повинился въ томъ Костромину, тотъ схватился за волосы.
-- Отцы наши, батюшки! Безъ ножа ты меня, братецъ, зарѣзалъ!
-- У самого у меня руки-ноги трясутся,-- признался Кулибинъ.-- Да дѣло не такъ уже плохо; я буду работать день и ночь...
-- Но часы все равно уже не поспѣютъ?
-- На добрый конецъ поспѣютъ: показать государынѣ не стыдно хоть будетъ.
-- А поднести ихъ все же еще не придется?
-- Мы вышлемъ ихъ потомъ прямо въ Петербургъ.
-- Все, братецъ, не то, все не то! Эхъ, Иванъ Петровичъ, Иванъ Петровичъ! упреждалъ вѣдь я тебя... Ну, да повинную голову и мечъ не сѣчетъ. Кабы хошь въ Ярославлѣ да Костромѣ царицу день-другой задержали.
Останавливались царицыны галеры и въ Ярославлѣ, и въ Костромѣ, да не надолго.; 2-2-го мая, расцвѣченныя флагами, онѣ подошли къ Нижнему и пристали къ берегу подъ стѣнами кремля. При восторженныхъ кликахъ несмѣтной толпы народа, императрица сошла на берегъ и въ губернаторской коляскѣ прослѣдовала къ дому губернатора, гдѣ были приготовлены покои для нея и всей свиты.
Два дня спустя въ губернаторскую пріемную къ назначенному часу входили съ замирающимъ сердцемъ Кулибинъ и Костроминъ. Послѣ томительнаго ожиданія къ нимъ вышелъ молодой, блестящій генералъ-адъютантъ, графъ (впослѣдствіи князь) Григорій Григорьевичъ Орловъ.
-- Который же изъ васъ Кулибинъ? Не ты ли?-- отнесся онъ къ Ивану Петровичу, который, какъ воинъ на свое оружіе, упирался на свою трехъ-аршинную зрительную трубу.
-- Точно такъ, ваше сіятельство.
-- Этотъ зрительный инструментъ твоего же, вѣрно, издѣлья?
-- Моего-съ, какъ равно и сей телескопъ и микроскопъ.
-- Вотъ какъ! Ты мастеръ не на однѣ, я вижу, только дорогія бездѣлушки. Самъ я тоже высоко чту науку, и съ Михайлой Васильевичемъ Ломоносовымъ (царство ему небесное!) мы были добрые пріятели. Буде телескопъ твой окажется изряднымъ, то я возьму его въ Питеръ на мою астрономическую обсерваторію {Обсерваторія графа Г. Г. Орлова была устроена въ петербургскомъ Лѣтнемъ дворцѣ. Постоянно покровительствуя ученымъ, Орловъ и самъ съ любовью занимался физическими опытами и вообще естественными науками. Ломоносовъ, за годъ до своей смерти (въ 1765 г.), въ благодарственномъ посланіи такъ обращается къ Орлову:
"Любитель чистыхъ Музъ, защитникъ ихъ трудовъ..."}. Мы всѣ твои авантажи предъявимъ ея величеству.
-- Мнѣ, ваше графское сіятельство, весьма бы желательно тоже узрѣть пресвѣтлыя очи царицы, -- заявилъ тутъ, выступая впередъ, Костроминъ.-- Всѣ сіи штучки сдѣланы моимъ иждивеніемъ.
-- Прехвально; но сегодня государынѣ благоугодно принять одного Кулибина.
И, кивнувъ Ивану Петровичу, чтобы тотъ слѣдовалъ за нимъ, Орловъ двинулся къ двери во внутренніе покои, которую саженный скороходъ распахнулъ передъ нимъ настежъ.
Въ 1767 году Екатеринѣ Великой было 38 лѣтъ; но на видъ ей, благодаря цвѣтущему здоровью, можно было дать не болѣе 30-ти. Когда Кулибинъ увидѣлъ ее теперь передъ собой во всей ея величественной красѣ и царственномъ блескѣ, среди свиты, сверкающей звѣздами и залитыми золотомъ мундирами, -- онъ не смутился передъ этими блестящими созвѣздіями, но передъ государыней склонилъ колѣни.
-- Встань, встань!-- услышалъ онъ надъ собою густой, почти какъ у. мужчины, но въ то же время необычайно пріятный голосъ съ легкимъ иностраннымъ акцентомъ.
Иванъ Петровичъ приподнялся съ полу. Съ своей стороны Орловъ доложилъ государынѣ, что вотъ эта зрительная труба, этотъ телескопъ и этотъ микроскопъ -- собственной тоже работы Кулибина, по профессіи часовыхъ дѣлъ мастера.
Съ чарующей привѣтливостью Екатерина предложила Кулибину показать ей всѣ три прибора. Чувствуя себя въ родной стихіи, онъ развернулся и въ теченіе не менѣе получаса занялъ своими объясненіями вниманіе императрицы и ея свиты.
-- Онъ желалъ бы презентовать вашему величеству и самодѣльные часы,-- напомнилъ тутъ Орловъ.