Рецензент: доктор исторических наук профессор С. В. КУЛЕШОВ
(с) Издательство "Московский рабочий", 1988
В КОМИССИИ ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС ПО ДОПОЛНИТЕЛЬНОМУ ИЗУЧЕНИЮ МАТЕРИАЛОВ, СВЯЗАННЫХ С РЕПРЕССИЯМИ, ИМЕВШИМИ МЕСТО В ПЕРИОД 30--40-Х И НАЧАЛА 50-Х ГОДОВ
...Комитет партийного контроля рассмотрел вопрос о партийности Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова и, учитывая необоснованность политических обвинений, предъявленных им при исключении из партии, их полную реабилитацию в судебном порядке, а также принимая во внимание их заслуги перед партией и Советским государством, 21 июня 1988 г. восстановил Н. И. Бухарина и А. И. Рыкова в рядах КПСС (посмертно).
Много лет имя Николая Ивановича Бухарина если и упоминалось, то лишь с набором набивших оскомину ярлыков: "оппозиционер", "отступник от марксизма", "защитник кулачества", "реставратор капитализма".
После XX съезда партии началась реабилитация многих жертв сталинского террора. Но среди них не было Бухарина, хотя шпионом и вредителем его называть перестали. В ЦК КПСС тогда поступило заявление, подписанное Е. Д. Стасовой, В. А. Карпинским и другими старыми большевиками, в котором говорилось: "Человек, названный Лениным законным любимцем партии, не может оставаться в списке предателей и отверженных от партии". Но в те годы политическая и партийная реабилитация Бухарина, как и Рыкова и Томского, не была осуществлена.
Кем же был Бухарин на самом деле?
Среди героев большевистского подполья, активных участников борьбы за свержение самодержавия, победу социалистической революции, созидание нового мира ему принадлежит видное место. Он был членом ленинской партии с 1906 по 1937 год, входил в состав ЦК партии с 1917 по 1937 год, в состав Политбюро с 1919 по 1929 год, был главным редактором газет "Правда" и "Известия", журнала "Большевик", принимал активное участие в работе Коминтерна, в подготовке его программы. Без учета деятельности Бухарина объективное изучение истории нашей партии, Советского государства невозможно.
В. И. Ленин называл Н. И. Бухарина любимцем партии, ценнейшим и крупнейшим теоретиком партии, одним из самых выдающихся из молодых членов ЦК, преданным партии превосходно образованным марксистом-экономистом, выдающимся публицистом. Достаточно убедительно звучат такие цифры: в Полном собрании сочинений В. И. Ленина Бухарин упоминается 259 раз, в "Биографической хронике" В. И. Ленина -- 152 раза.
9 октября 1988 года исполнилось 100 лет со дня рождения Бухарина. В этом же году 13 марта минуло 50 лет со дня его трагической гибели по сфабрикованному процессу так называемого "правотроцкистского блока". По материалам, сфальсифицированным в ходе следствия и судебного разбирательства, он был приговорен к расстрелу.
Сталин и его сатрапы не только оклеветали Бухарина, но и постарались вычеркнуть его имя из истории нашей партии. Свою лепту в фальсификацию истории, и в частности деятельности Бухарина, внесли и публикации некоторых историков в застойные годы. Вплоть до последнего времени в выходивших исследованиях всячески раздувались ошибки Бухарина, явные и выдуманные, положительный же вклад его в революционно-преобразующую деятельность партии замалчивался или грубо искажался.
В работах Ф. М. Ваганова, Г. А. Чигринова и других авторов содержится искаженная картина идейной борьбы в партии в конце 20 -- начале 30-х годов. При чтении их книг словно попадаешь в королевство кривых зеркал. Авторы безоговорочно характеризуют сталинскую политику как "торжество ленинской генеральной линии", дают оценку Бухарину, Рыкову, Томскому как капитулянтам, идеологическим диверсантам, правым оппортунистам, утверждают, что их взгляды не имеют ничего общего с ленинизмом.
Деятельность Бухарина в публикациях последних 60 лет рисовалась только черной краской. Личность же его столь многогранна, сложна и противоречива, что для ее настоящей всесторонней оценки мало и всего спектра цветов радуги.
Поскольку эта работа одна из первых, ставящих своей задачей объективно показать деятельность видного революционера и политического деятеля, и поскольку читателю доступ к произведениям самого Бухарина пока ограничен, в книге широко приводятся выдержки из его работ.
Конечно, в одной небольшой книге невозможно осветить все направления его многообразной деятельности. Основное внимание в ней уделено революционной и политической деятельности Бухарина, кратко анализируются его исторические, философские и экономические работы, наиболее важные публицистические статьи. Автор не претендует на полноту и завершенность анализа. Такая работа по плечу только многим историкам. Не вызывает сомнения, что в ближайшее время будут изданы книги о Бухарине -- революционере, политическом деятеле, теоретике, публицисте, человеке. Давно настало время переиздать его произведения.
Основными источниками при подготовке данного исследования явились ленинские произведения, документы съездов, конференций, Пленумов ЦК, произведения видных партийных и государственных деятелей, партийная и советская печать, мемуары, весь комплекс исторической литературы. Использованы также отдельные материалы Центрального государственного архива Октябрьской революции и социалистического строительства, часть которых публикуется впервые. К сожалению, многие материалы, хранящиеся в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, отражающие деятельность Н. И. Бухарина, по-прежнему остались недоступными. Имеется еще немало руководителей партийных и государственных архивов, которые препятствуют допуску исследователей к документальным материалам. В резолюции XIX партийной конференции "О гласности" подчеркивается: "Значительный массив информации еще остается недоступным широкой общественности, не используется для целей ускорения социально-экономического и духовного развития, повышения политической культуры масс, кадров управления". Использование неполного комплекса источников приводит к тому, что картина исторического прошлого носит мозаичный характер, из цепи событий выпадают целые звенья.
В то время как имя Бухарина у нас в стране было отторгнуто от истории и замалчивалось, а его труды были изъяты из библиотек, за рубежом интерес к нему постоянно возрастал. Произведения Бухарина издавались во многих капиталистических странах, а также в Югославии, Китае и других социалистических странах. Там о политической деятельности Бухарина опубликовано немало монографических исследований. Наиболее крупным из них является монография американского историка Стивена Коэна "Бухарин и большевистская революция", впервые изданная в Нью-Йорке в 1973 году. Достоинством книги является широкое использование советских и зарубежных источников. В ней приведен список избранной библиографии, насчитывающий 466 названий книг, брошюр и статей на русском и иностранных языках, которые получили соответствующее отражение в ее тексте. Хотя со многими положениями С. Коэна мы не можем согласиться, тем не менее полагаем, что эту работу было бы целесообразно переиздать также и в СССР.
Автор выражает благодарность дочери Н. И. Бухарина Светлане Николаевне Гурвич за ценные советы при подготовке книги к изданию и предоставление фотографий, часть из которых публикуется впервые. Большинство этих фотографий сделано известным фотографом-художником Н. И. Свищовым-Паолой. Автор благодарит за полезные советы вдову Бухарина Анну Михайловну Ларину и его сына Юрия Николаевича Ларина.
"...законно считается любимцем всей партии..."
Дух буйного протеста
"В рядах ВКП(б) Н. И. Бухарин занимает одно из первых и выдающихся мест и представляет одну из наиболее ярких фигур. Он жив и подвижен, как ртуть, жаден ко всем проявлениям жизни, начиная с новой глубоко отвлеченной мысли и кончая игрой в городки. "Озорной" на словах и в своих статьях, он до последней степени строг к себе в своей личной жизни, проявляя в то же время снисходительность к небольшим слабостям товарищей. Резкий, уничтожающий полемист, он любовно мягок в отношении к товарищам. К этому нужно прибавить глубокую искренность, острый ум, широкую и глубокую начитанность в самых разнообразных областях знания, умение на лету понимать чужую мысль и неистощимую веселость. Все эти качества делают Н. И. Бухарина одной из любимейших фигур русской революции".[1]
Этой яркой характеристикой, написанной видным большевиком, активным участником революционного движения и социалистического строительства Н. Л. Мещеряковым, начнем свой рассказ о жизни и деятельности Николая Ивановича Бухарина.
Он родился 27 сентября[2] (9 октября) 1888 года в Москве. Его родители -- Иван Гаврилович и Любовь Ивановна (до замужества Измайлова) -- были учителями начальной школы. Иван Гаврилович окончил физико-математический факультет Московского университета. У него были блестящие математические способности: он мог в уме производить сложнейшие расчеты, причем оперировал шестизначными числами. В то же время прекрасно знал русскую и зарубежную классическую литературу. Широкая эрудиция, большой педагогический опыт Ивана Гавриловича оказывали благотворное воздействие на воспитание детей. К нелегальной деятельности Николая отец относился спокойно, разрешал даже проводить на квартире партийные собрания.
В автобиографии, написанной в 1925 году, Н. И. Бухарин характеризует свою мать как женщину умную, трудолюбивую, на редкость честную, "не чаявшую в детях души и в высшей степени добродетельную".[3] Ее сестра была матерью известного советского историка академика Н. М. Лукина, на сестре которого Надежде Михайловне Н. И. Бухарин женился в 1910 году. В семье родителей Бухарина было шестеро детей, но выжили только три брата: Николай, Владимир и Петр. Младший брат Петр погиб на Туркестанском фронте от тифа в 1918 году. К нелегкой судьбе Владимира мы еще вернемся.
Родители, работавшие вместе в одной школе, уделяли детям много внимания. Николаю не было еще и 5 лет, когда он научился читать и писать. С раннего детства у него проснулся интерес к естествознанию. Он с увлечением читал "Жизнь животных" Брема, книги Д. Н. Кайгородова, К. А. Тимирязева. Ему удалось собрать богатую коллекцию жуков и бабочек.
В 1926 году журнал "Огонек" поместил подборку биографических материалов из жизни видных большевиков. С вопросом: "Довольны ли Вы Вашим сыном?" журналист Вал. Суханов обратился к родителям ряда известных деятелей. На вопросы о Николае Бухарине отвечал отец Иван Гаврилович (мать Николая Ивановича умерла еще до революции, в 1915 году), в это время корректор 27-й типографии "Красная печать". Ему было 64 года, из которых 40 он проработал учителем.
"Николай был резвый, расторопный. Большое пристрастие имел к гербариям и рисованию. Как выдается свободная минута (а уроки в гимназии занимали много времени), так и начинает засушивать разные цветочки да бабочки. Настолько хорошо изучил это дело, что знал назубок историю каждого растения и насекомого. Не раз с матерью мы говорили: "Ну, должен из Коли хороший естественник выйти". Однако ошиблись в расчетах. Еще страсть у Николая была. Рисование. Одно время даже в Академию художеств думали отдать. Ведь еще маленький был, а масляными красками прекрасно картины писал. Да и теперь не забывает рисовать, -- прерывает свой рассказ Иван Гаврилович. -- Как получит отпуск, так всегда вспомнит старое искусство художника.
Способный был мальчик, -- плохого сказать ничего нельзя. А учиться любил -- страсть. Так и первую московскую гимназию с золотой медалью кончил.
-- Ну а революционными делами начал рано интересоваться?
-- Да. Уже в последнем классе гимназии Николай стал по собраниям ходить, почитывать запрещенную литературу. Сначала неприятно как-то было -- обыски, справки разные порядочно меня тревожили. Ведь вы сами поймите: у меня на квартире интернат учеников содержался, а тут к нам с обыском пришли, какая тут приятность!
Потом и аресты и отсидки пошли -- приятного здесь немного, -- чуть волнуясь, говорит Иван Гаврилович. -- Но постепенно свыкся. Надеялся, что Коля недаром страдает. Так оно и вышло. А теперь хоть и старик я, считаю вполне правильной его деятельность. Пусть работает, лишь бы здоров был да свободного времени хоть немного больше имел -- тогда бы совсем хорошо, -- заканчивает Иван Гаврилович".[4]
Перед Николаем открывался выбор: быть художником или естествоиспытателем. Но он избирает путь профессионального революционера. Позже Николай Иванович сделал вывод, что "одна жизнь не может быть поделена между двумя такими требовательными богами, как искусство и идеология". И хотя весь ушел в политическую борьбу, тяга к рисованию не прошла. На досуге писал картины, ему принадлежит ряд шаржей на многих советских и иностранных политических деятелей.
В 1893 году семья Бухариных переехала в Бессарабскую губернию, в Кишинев, где Иван Гаврилович получил место податного инспектора и занимал его в течение четырех лет. Николай Иванович писал в автобиографии, что в духовном отношении этот период его жизни был до известной степени полосой оскудения: не было книг, а общая атмосфера была атмосферой жизни провинциального окраинного городка со всеми ее прелестями. Вместе с младшим братом Петром он был фактически предоставлен сам себе, рос и воспитывался на улице. Ребята излазили и исходили все окрестные поля и сады, внимательно наблюдали жизнь животных и растений. Главной мечтой Николая в этот период было получить "Атлас бабочек Европы и среднеазиатских владений" Девриена.
Свою коллекцию бабочек Бухарин собирал всю жизнь, она произвела большое впечатление даже на академика И. П. Павлова, тоже увлекавшегося коллекционированием чешуекрылых.
Долго удержаться в должности податного инспектора отцу Бухарина -- человеку в высшей степени порядочному -- не удалось. Как только он вступил в должность, к нему явилась делегация местных предпринимателей и поставила в известность о сложившихся традициях: они регулярно преподносят инспектору определенную сумму, а он уменьшает размер налоговых платежей. Иван Гаврилович расценил это предложение как оскорбление и выгнал нахалов. Вскоре начались неприятности на службе: капитал показывал свою силу. По возвращении в Москву Иван Гаврилович два года не мог найти работу, семья бедствовала. Николай даже собирал кости, бутылки, старые газеты, сносил их в мелочную лавку, чтобы заработать хотя бы две-три копейки.
У отца была прекрасная библиотека русской и зарубежной классической литературы, и Николай пристрастился к чтению. Читал много, но беспорядочно и бессистемно. Многие стихи Гейне, афоризмы Козьмы Пруткова знал наизусть. Изучал "Историю древней литературы" Корша, прочитал почти всего Мольера. Но много времени проводил и на улице, играл с мальчишками в бабки, городки, смело бросался в драку.
С ранних лет иронически относился к религии. Окончательный разрыв с религией произошел в довольно озорной форме. На спор с мальчишками он принес во рту за щекой из церкви "тело христово" и победоносно выложил его на стол. За чтение "Лекции об Антихристе" Владимира Соловьева школьный священник сделал ему строгое внушение.
В 1901 году он окончил школу первым учеником, но сразу поступить в гимназию не смог. Времени даром не терял, самостоятельно изучал латынь и потом сразу поступил во второй класс наиболее престижной 1-й московской гимназии. Учился практически на одни пятерки, хотя программа классической гимназии была исключительно напряженной, предусматривала изучение иностранных языков, подготовку к поступлению в университет.
Происходившее в это время бурное нарастание революционного движения, широкое распространение в обществе свободолюбивых идей коснулось и гимназистов. В гимназии читали Д. И. Писарева, еще несколько десятков лет назад призывавшего к свержению самодержавия и заключенного в Петропавловскую крепость, создавали кружки, выпускали литературные журналы. В гимназических организациях были сторонники разных революционных партий, но больше всего социал-демократов и социалистов-революционеров. Постепенно Николая все больше привлекала, как он писал, необычайная логическая стройность марксистской теории, эсеровские же теоретические построения стали казаться ему "какой-то размазней", в него вселился дух "буйного протеста" против либерализма. О серьезности революционного кружка, в работе которого Бухарин принимал участие, говорит тот факт, что на одном из его заседаний выступал известный историк-большевик М. Н. Покровский, отличавшийся своими радикальными взглядами и ярко выраженным антилиберализмом.
"В 1-й гимназии, -- вспоминала член социал-демократической организации учащихся А. И. Выдрина-Рубинская, -- наряду с Бухариным и Файдышем, уже тогда примыкавшими к левому крылу социал-демократии, был и ряд очень активных гимназистов, примыкавших к кадетской партии, позднее составивших ядро университетской кадетской фракции...
В кружок, группировавшийся вокруг Бриллианта-Сокольникова, входили: Николай Бухарин, В. Манцев, П. Попов, Страшунский, Ида Цыпкина, Б. Ягодин, В. Бушуев, Борис и Любовь Лунц, Нечаев и другие. Обслуживал нас П. А. Богданов, бывший в то время студентом Московского технического училища".[5] (Богданов в 1921--1925 гг. был председателем ВСНХ РСФСР.)
Членами оргкомиссии московского комитета ученической социал-демократической организации были Г. Бриллиант, Н. Бухарин, С. Членов, А. Выдрина, И. Эренбург и другие.
"Душой нашей организации, -- пишет А. И. Выдрина-Рубинская, -- являлись Бриллиант и Бухарин. Первый пользовался среди учащихся исключительным авторитетом благодаря своей скромности, знаниям и вдумчивому подходу к работе. Второй был всеобщим любимцем, заражая всех своей бесконечной жизнедеятельностью, бодростью и верой в дело. Пользовался большой популярностью среди учащихся и Семен Членов, блестящий оратор, прозванный Эренбургом за свое остроумие "язвительный". Сам же Эренбург, несмотря на свои исключительные способности, ладил далеко не со всеми, благодаря своим эксцентричным выходкам, составлявшим отличительную черту его характера".[6]
Летом 1905 года влияние революционных партий, прежде всего РСДРП, резко возросло. Вспоминая об этом времени, Бухарин писал: "Рабочие и студенческая молодежь буквально кипели. Митинги, демонстрации, стачки множились. Толпы ходили по улицам городов, и повсюду гремела "Рабочая марсельеза": "Вставай, подымайся, рабочий народ!""[7] В митингах и демонстрациях начавшейся первой народной революции Бухарин принимал, как он писал, "живейшее участие".
В большевистском подполье Москвы
В 1906 году семнадцатилетний Николай Бухарин становится членом большевистской партии. Под знаменем ленинской партии он будет жить и бороться всю жизнь -- до своей трагической гибели в период кровавых сталинских злодеяний.
Начинается его активная работа в нелегальной социал-демократической организации Москвы. В жизнь входят слежка охранки, аресты, тюрьма, ссылка, дерзкие побеги и, наконец, длительные скитания в эмиграции. В общем-то обычная судьба большевика...
Еще во время выпускных экзаменов в гимназии Бухарин вместе с Ильей Эренбургом организовал стачку рабочих на обойной фабрике Сладкова. В 1966 году И. Г. Эренбург писал:
"Увлечение революционной борьбой, работа в подпольной большевистской организации не были для меня случайными, они многое предопределили в моей жизни, и если они помешали мне получить среднее образование -- вместо гимназии я проводил дни на явках, на собраниях, в рабочих общежитиях или в чайных, а потом в тюремной камере, -- то многому они меня научили. Конечно, начать жизнь именно так мне помогли и события 1905 года, и старшие товарищи, прежде всего мой друг Николай, ученик первой гимназии, и книги, но в выборе прежде всего сказались черты моего характера".[8]
"Мой друг Николай" -- это Николай Бухарин, фамилию которого Эренбург тогда открыто назвать не мог.
Приведем отрывки из книги И. Эренбурга "Люди, годы, жизнь", которые в свое время не увидели света и впервые опубликованы недавно в "Неделе":
"Героем моего отрочества был Николай Иванович Бухарин. Он был на два с половиной года старше меня; в зрелом возрасте я об этом не думал, но в гимназические годы, хотя мы часто встречались, заняты были одним делом, я все время сомневался: не скучно ли ему водиться с мальчишкой?
Веселый, порывистый, с любовью к живописи и поэзии, с юмором, не покидавшим его в самое трудное время, он был человеком той стихии, в которой я жил, хотя жили мы разным и по-разному. О нем я вспоминаю с волнением, с нежностью, с благодарностью -- он помог мне не в понимании того или иного труднейшего вопроса, он мне помог стать самим собой.
Познакомились мы в гимназии -- перейдя в пятый класс, осенью 1906 года, я оказался на втором этаже, где помещались старшие классы. Я тянулся к Бухарину и его одноклассникам: Ярхо, Циресу, Астафьеву. Вскоре Бухарин позвал меня на собрание кружка: он рассказывал о марксизме. Потом я взялся за школьную организацию, за партийную работу, ходил на собрания в Сокольнической роще или на Воробьевых горах: мы встречались и на работе, и в свободное время".
Теплое отношение друг к другу у них сохранилось на всю жизнь.
Организация стачки у обойщиков не прошла бесследно для Бухарина. За ним устанавливается постоянное наблюдение филеров, у которых он проходил под кличкой "Сладкий".
Илья Эренбург также попадает под наблюдение московской охранки. В ее фондах сохранилось свидетельство о первых шагах революционной деятельности будущего знаменитого писателя: "Эренбург Илья Гиршев, 1891 года рождения, сын 2-й гильдии купца. 1 ноября 1907 года был обыскан при ликвидации лиц, принадлежавших к союзу учащихся в средних учебных заведениях, но за безрезультатностью обыска был оставлен на свободе. 30 января 1908 года он был обыскан и арестован при ликвидации лиц, принадлежавших к тому же союзу, причем по обыску у него была обнаружена печать Военной организации Московского комитета РСДРП и другие партийные документы, а 8 февраля того же года, вместе с другими лицами, был передан в распоряжение начальника Московского ГЖУ, где и был привлечен к дознанию в качестве обвиняемого по 102-й статье Уголовного уложения, и по ходу такового отдан под особый надзор полиции, каковая мера впоследствии была изменена за взятие залога в 500 рублей. Ввиду крайне болезненного его состояния ему было разрешено выехать за границу, куда он выбыл 4 декабря того же 1908 года".[9]
Осенью 1907 года Бухарин поступил на экономическое отделение юридического факультета Московского университета. Пребывание в университете он широко использовал для организации партийных явок, нелегальных собраний социал-демократов. Любимым его занятием стали теоретические "налеты" на семинарах почтенных либеральных профессоров. Его вопросы ставили их в тупик, и неубедительные ответы дискредитировали буржуазных идеологов в глазах студентов.
В годы революции Московский университет бурлил митингами. Здесь собирались не только студенты и гимназисты, но и рабочие, солдаты, профессиональные революционеры -- представители различных политических партий и организаций. Здесь пели "Марсельезу", другие революционные песни, собирали деньги на оружие. Студенты и гимназисты становились агитаторами и пропагандистами.
В период высшего подъема революции почти на каждом митинге студенческая молодежь обращалась к собравшимся с призывом жертвовать на вооружение, на нелегальную литературу, на поддержку забастовщиков. На одной из кружек для сбора денег была надпись: "На бомбу Трепову". В Декабрьском вооруженном восстании в Москве активно участвовали студенты юридического факультета университета, товарищи Бухарина С. С. Спандарян, Н. Н. Яковлев и другие.
Среди жертв революции было немало студентов. 18 декабря 1905 года был убит студент университета Б. С. Кусков. По заданию МК РСДРП он наладил работу типографии на Красной Пресне. Во время вооруженного восстания он рвался в бой, но МК постановил всем работникам типографии оставаться на своих рабочих местах. Его захватили семеновцы в типографии, куда он вернулся, чтобы забрать оставшиеся листовки и шрифт.[10] В царских застенках погибли студенты университета А. Ф. Чесский, организовавший у себя на квартире лабораторию по изготовлению взрывчатки и бомб, Н. П. Шмит -- владелец мебельной фабрики на Пресне, который вооружил закупленным на его деньги оружием боевую дружину. Его фабрика стала цитаделью восстания. Он передал в кассу МК около 15 тысяч рублей. Николай Павлович Шмит был арестован и после варварских истязаний погиб в камере Бутырской тюрьмы. Перед смертью он завещал свое состояние большевикам.
В январе 1906 года генерал-губернатор Москвы отмечал, что "семь высших учебных заведений столицы из восьми, то есть все, за исключением одного Императорского лицея, принимали совершенно открытое участие в революционном движении".[11] В сентябре 1906 года в центральный университетский орган было избрано 12 социал-демократов, 8 кадетов и 7 социалистов-революционеров. Газета "Пролетарий" 19 сентября 1906 года подчеркивала, что симпатии студентов на стороне социал-демократов.
Это было время, когда большевистская партия объединила под своими знаменами значительную часть пролетариата, демократически настроенной интеллигенции и студенчества, трудящиеся массы города и деревни. В ходе восстания пролетариат потерпел поражение, но не был разбит. Он "сплотил в бою все революционные силы народа".[12] Оценивая итог яростного штурма мира эксплуатации и угнетения, В. И. Ленин писал: "До вооруженного восстания в декабре 1905 года народ в России оказывался неспособным на массовую вооруженную борьбу с эксплуататорами. После декабря это был уже не тот народ. Он переродился. Он получил боевое крещение. Он закалился в восстании. Он подготовил ряды бойцов, которые победили в 1917 году..."[13]
В напряженной атмосфере острейших классовых столкновений первой российской революции, вершиной которой было вооруженное восстание в Москве, складывалось и закалялось марксистское мировоззрение Николая Бухарина, а также ставших вскоре его ближайшими товарищами будущих известных революционеров и политических деятелей Валериана Оболенского (Н. Осинского), Владимира Смирнова, Георгия Оппокова (Ломова), Григория Бриллианта (Сокольникова), Варвары и Николая Яковлевых, Григория Усиевича, Дмитрия Боголепова, будущего видного историка Николая Лукина. В помыслах, исканиях, биографиях всех этих молодых людей было много общего.
Вот что писал об этом времени в автобиографии В. В. Оболенский:
"По окончании восстания я выехал за границу и год пробыл в Германии, занимаясь политической экономией в Мюнхене и Берлине, а также усиленно читая работы Плеханова и Ленина. Осенью 1906 года я вернулся в Россию, где тотчас же вместе со своими приятелями взялся за завершение своего политического образования. Мы прочли совместно первый том "Капитала", "К критике политической экономии", "Нищету философии" и ряд других книг, в том числе и ряд работ критиков марксизма из буржуазного и анархистского лагеря. Осенью 1907 года мы сочли себя вполне готовыми к тому, чтобы быть сознательными членами партии (мы так ставили себе этот вопрос), решили определить проблему своей фракционной принадлежности и всей группой в шесть человек вступили в Замоскворецкую районную организацию РСДРП...
Зима 1907/08 года была последней после 1905 года зимой, когда в Москве существовала массовая нелегальная организация и велась большая агитационно-пропагандистская работа. В нашем районе одно время велось целых двадцать пять пропагандистских кружков. Мы выпускали листовки даже и на отдельных заводах (заводские организации очень любили выпустить свою листовку, и помню, как энергичный Блохин заставлял меня писать таковые для "Густава Листа", где было более сотни организованных членов партии), собирали собрания, массовки и пр.".[14]
Не подлежит сомнению, что бурные события 1905 года сформировали Н. И. Бухарина как "революционного марксиста-большевика".[15] Не будем забывать, что это были молодые люди. Илья Эренбург позже вспоминал, что они занимались не только партийными делами, "но и шутили, смеялись. Как хорошо шутил Николай Иванович, какой задорной и светлой была наша ранняя молодость!"[16] Наряду с разговорами о кознях меньшевиков говорили о романах Гамсуна, о спектаклях Художественного театра, о девушках.
Партийная работа для Бухарина началась в Замоскворецком районе. Сначала он был пропагандистом районного комитета РСДРП, а с осени 1906 года вместе с Г. Я. Сокольниковым создал общегородскую студенческую организацию. В 1907 году при участии Бухарина был созван всероссийский съезд студенческих социал-демократических организаций, прошедший под влиянием большевиков. Это была первая попытка создать всероссийскую молодежную организацию, опыт которой пригодился при организации комсомола в 1918 году. Как известно, будучи в составе Политбюро ЦК, Бухарин шефствовал над комсомолом.
Член МК РСДРП И. И. Ходоровский вспоминал, что в 1907 году "в Хамовническом подрайоне Пресненского района работал студент-юрист первого курса Н. И. Бухарин".[17] Влияние Бухарина в Московской организации РСДРП росло стремительно. В 1908 году он становится ответственным организатором Замоскворецкой партийной организации. В то время роль ответственного организатора в районах была ведущей, ибо секретарь исполнял технические функции (в отличие от МК РСДРП, где главной фигурой был секретарь).
В 1908 году Бухарин был кооптирован, а в начале 1909 года избран в состав МК РСДРП. Он стал членом крупнейшего в России большевистского комитета, когда ему едва исполнилось 20 лет.
Секретарем МК в это время был Николай Алексеевич Скрыпник. Он был направлен в Москву Заграничным большевистским центром в сентябре 1908 года, сначала был представителем МК РСДРП в Московском центральном бюро профсоюзов, а после разгрома московских большевистских центров и их органа газеты "Рабочее знамя" в январе 1909 года возглавил работу по их восстановлению. 8 апреля 1909 года большевистская газета "Пролетарий" отмечала, что многочисленные аресты и разгром типографии в январе только временно затруднили партийную работу. Уже с февраля стал регулярно собираться МК РСДРП, который восстановлен путем выделения представителей из районных организаций. Все районы имеют по одному партийному профессионалу. Повсеместно проведены доклады о результатах работы V общепартийной конференции. Упорная борьба с ликвидаторами привела к тому, что они потеряли влияние почти во всех профсоюзах. В Москве насчитывалось 30 пропагандистских кружков, около 1500 членов партии.
О специфике партийной работы в этот период Н. А. Скрыпник писал в автобиографии: "Работал я сначала организатором района, а затем секретарем Московского комитета. Условия работы все ухудшались бегством интеллигенции и ее ренегатством -- не проходило недели, чтобы не поступало сообщения, что отходит от работы тот или иной работник, уезжает в другой город, возвращается к учебе на диплом и т. д. Рабочие районы держались крепко, но заедала провокация. Квартиру для явок, ночевок достать становилось крайне трудно -- средства не поступали. Как ветром сдуло всех курсисток и другую молодежь... Организация поддерживалась лишь крайним напряжением сохранившихся работников".[18]
Под руководством Н. А. Скрыпника в Москве прошли выборы делегата на совещание расширенной редакции "Пролетария", проводившееся В. И. Лениным в июне 1909 года в Париже. Делегатом избрали члена МОБ и МК РСДРП, последовательного противника отзовизма В. М. Шулятикова. Скрыпник был избран делегатом от большевистских организаций Урала. Перед отъездом из Москвы 27 апреля он передал дела члену МК Аршаку Степановичу Якубову, который вскоре возглавил Московский комитет. Еще юношей Якубов принимал участие в работе Тифлисской организации РСДРП. В кружке, которым он руководил, был легендарный С. А. Тер-Петросян (Камо). В 1903 году Якубов был арестован и заключен в Метехский замок. В 1906 году переходит на нелегальное положение и становится профессиональным революционером. Скрывшись от гласного надзора полиции, приехал в Москву. Работал под фамилией Немсадзе. Организовал хорошо оборудованную типографию в подвале фруктовой лавки. Работать приходилось в сыром и холодном помещении. Свет зажигался, только когда в лавке не было посторонних. Напротив дома находился полицейский пост.
Типография на Рождественском бульваре работала с сентября 1906 года по апрель 1907 года. В ней было отпечатано 1,5 миллиона экземпляров листовок и несколько названий брошюр. Типография была разгромлена из-за предательства "уборщицы" лавки -- провокаторши А. Е. Серебряковой. Но благодаря К. М. Новикову, который выставил в окне лавки условный сигнал, А. С. Якубову удалось избежать ареста и уехать в Баку. В конце 1908 года по заданию ЦК РСДРП Аршак Степанович снова приехал в Москву, проводил здесь большую работу по созданию социал-демократических групп в профсоюзах приказчиков, деревообделочников, кожевников, швейников и печатников.
Среди таких видных большевиков начинал свою партийную работу в Московском комитете РСДРП Н. И. Бухарин. Опытными подпольщиками были и члены МК РСДРП, входившие в его состав в первой половине 1909 года. Профессиональный революционер, рабочий-металлист Александр Георгиевич Венедиктов ("Александр"), член партии с 1903 года, работал в социал-демократических организациях Боготола, Томска, Омска и Петропавловска, трижды подвергался арестам. После дерзкого побега в 1906 году из Томской тюрьмы работал под кличкой "Андрей Иванович" ответственным организатором Казанского комитета РСДРП, был избран делегатом V съезда партии.[19]
Немало испытаний выпало на долю Петра Николаевича Львова ("Петр"), который был на четыре года старше Н. И. Бухарина. Он работал в Железнодорожном, Сокольническом и Лефортовском районах Москвы. После ареста 23 мая 1909 года просидел в Таганской тюрьме 14 месяцев, затем выслан на пять лет в Яранск. Осенью 1911 года был арестован в третий раз за принадлежность к РСДРП, был лишен всех прав и сослан на поселение в Киренск, откуда вернулся в Москву только в июле 1917 года.[20]
Михаил Васильевич Рыкунов в 1903--1904 годах работал в партийной организации Василеостровского района Петербурга. 12 июля 1904 года за распространение большевистских листовок был арестован и посажен в знаменитые "Кресты". В Петербурге работал под кличкой "Черногор". В апреле 1909 года избран в состав МК РСДРП и работал до ареста 23 мая. С каторги его освободила только Февральская революция. В октябре 1917 года М. В. Рыкунов был избран членом Московского ВРК, активно участвовал в разгроме контрреволюционных сил.[21]
Яркие революционные биографии и у других членов МК РСДРП, работавших вместе с Н. И. Бухариным: Николая Андреевича Гаврилова ("Валентин"), Александра Федоровича Боровского, Михаила Николаевича Давыдова, Сильвестра Игнатьевича Макаревича, Владимира Николаевича Максимовского и других.
Московская охранка прилагала отчаянные усилия, чтобы выследить и арестовать большевистский МК РСДРП. И это ей удалось. Агенты наружного наблюдения выследили квартиру, в которой проходило его заседание. 23 мая 1909 года по постановлению московского градоначальника наряд полиции во главе со старшим помощником пристава Пресненской части Тищенко в 21 час 15 минут ворвался в квартиру No 2 в доме Лапиной по Малой Грузинской улице. Квартира состояла из трех комнат, одну из которых занимала курсистка Лидия Карловна Шашек. Пристав доносил, что он "произвел тщательный и всесторонний обыск в названной комнате, а равно и личный обыск у собравшихся 10 человек... Все эти лица при появлении полиции разбросали по полу комнаты массу мелких клочков от изорванных ими писем, записных книжек и карточек, которые были собраны все, уложены в картонку и опечатаны".[22] В результате массированного налета полиции было арестовано девять членов МК РСДРП, весь его состав, за исключением В. Н. Максимовского. Среди арестованных был и Бухарин.
В архивах московской охранки появилось пухлое "Дело об аресте 23 мая 1909 года членов Московского комитета Российской социал-демократической рабочей партии". Читаем раздел: "Сведения о представляемом к административной высылке крестьянине Николае Иванове Бухарине... Студент Московского университета, 20 лет, был застигнут на очередном собрании Московского комитета РСДРП в квартире курсистки Лидии Шашек. Обыском у него обнаружено 67 брошюр социал-демократического направления, по одному экземпляру каждого названия, запрещенных к обращению. Бухарин на допросе показал, что пришел в квартиру Шашек по приглашению Ивана Пирановича Немсадзе для разработки вопроса об открытии в Москве клуба профессиональных рабочих".
По распоряжению градоначальника Бухарин был арестован на три месяца. Но 10 июля 1909 года в дело вмешалась охранка: по ее настоянию Бухарин был из-под стражи освобожден по агентурным соображениям. Они сводились к тому, что за ним было организовано постоянное негласное наблюдение. Каждый шаг молодого большевика фиксировался как внутренней агентурой, так и многочисленными филерами. Таким образом охранка пыталась напасть на след оставшихся на свободе подпольщиков, "вырвать с корнем" большевистское подполье Москвы.
12 ноября 1909 года Бухарина арестовали вновь. Дело о нем было передано судебному следователю по особо важным делам Московского окружного суда Р. Р. Вольтановскому, который и привлек его к следствию. В деле говорится, что Бухарин, "по агентурным сведениям, с начала года состоял пропагандистом и организатором Замоскворецкого района, а в последнее время был и секретарем комитета означенного района".[23]
В конце года Бухарин был выпущен из тюрьмы под залог в тысячу рублей, хотя предварительное обвинение по 102-й статье Уголовного уложения обрекало его на каторгу. С этого времени он переходит на нелегальное положение партийного профессионала.
С начала 1910 года Бухарин принимает деятельное участие в работе легальных рабочих организаций, особенно клуба общедоступных развлечений. Социал-демократ Д. М. Генкин писал, что он "вместе с Антоновым-Овсеенко, Белоусовым и Бухариным организовал рабочий клуб, который через несколько месяцев живой и большой работы был закрыт".[24]
Начальник Московского охранного отделения полковник П. П. Заварзин сообщал 10 марта 1910 года градоначальнику генерал-майору А. А. Адрианову, что в своей работе клуб придерживается программы РСДРП. "Из тех лекций, которые устраивал клуб за последние три месяца, почти ни один вечер не проходил без того, чтобы присутствовавший на нем представитель администрации не счел бы своим долгом по нескольку раз вмешиваться, прерывать ораторов и даже закрывать собрания, так как все лекции выступавших в клубе сводились в конце концов к несостоятельности существующего государственного строя в России".
Студент Московского университета А. А. Руфин писал, что клуб -- "это флаг, которым прикрывается рабочая организация", всякий, кто приходит сюда, "получает массу бодрости".[25] Начальник московской охранки отмечал, что клуб "совершенно уклоняется от принятой на себя легальной программы и деятельно занялся пропагандой социал-демократических идей".[26] Это происходило несмотря на то, что в правлении клуба преобладали меньшевики.
Бухарин участвует и в работе профсоюзной печати, прежде всего в легальном органе московских текстильщиков. А. И. Виноградов вспоминал: "При нелегальном профсоюзе текстильщиков существовал ежемесячный орган -- "Голос жизни". В редакцию вошли: Бухарин Н. И., Лукин Николай Михайлович, Виноградов Александр Иванович и Ростовцева Надежда Михайловна. Она отбыла год заключения в крепости в Петербурге и поселилась в Москве. Там же в профсоюзе познакомился с Романом Малиновским. Вышедший No 1 "Голоса жизни" был выпущен меньшевиками. С появлением нашей большевистской редакции в конце 1910 года в Москве это был единственный легальный большевистский орган. Распространялся он через профсоюз и исключительно среди рабочих-текстильщиков. В общую продажу он не поступал, да и не мог поступать, так как каждый номер его подлежал конфискации. Выпустили мы, насколько помню, No 2, 3 и 4 несколько позднее, но в этот же период".[27]
Бухарин энергично выступает против разлагающей деятельности ликвидаторов и отзовистов. Впоследствии он писал в автобиографии: "За время своей партийной работы в России все время был ортодоксальным большевиком (т. е. не был ни "отзовистом", ни "примиренцем")".
димиром и Николаем. Фото Н. И. Свищова-Паолы.
Н. И. Свищов-Паола, близкий родственник и друг семьи Бухариных. Известный фотограф. К его 90-летию дочь Бухарина С. Н. Гурвич послала ему телеграмму: "Спасибо, что Вы сохранили нас молодыми, а наших родных вечно живыми".
Дочь Бухарина Светлана с матерью и дедом. 1927 год. Фото Н. И. Свищова-Паолы.
Портрет жены Э. И. Рурвич, выполненный Н. И. Бухариным. 20-е годы.
Николай Иванович Бухарин. 1934 г. Фото Дм. Дебабова.
С Верой Николаевной Фигнер. 1934 г. Фото Дм. Дебабова.
Портрет Н. И. Бухарина работы Н. И. Свищова-Паолы.
Место ссылки -- село Пихтовка Новосибирской области. Дочь Бухарина Светлана, вдова расстрелянного коменданта Кремля Р. А. Петерсона Мария Степановна и его дочь Майя, ссыльный врач А. М. Иванов.
Дочь Бухарина и дочь Уборевича после реабилитации.
Светлана Николаевна Гурвич -- дочь Н. И. Бухарина. 1960 г. Фото Н. И. Свищова-Паолы.
Юрий Николаевич Ларин -- сын Н. И. Бухарина. 1960 г. Фото Н. И. Свищова-Паолы.
Летом 1911 года А. И. Рыков был направлен В. И. Лениным в Россию для подготовки общепартийной конференции и восстановления деятельности Бюро ЦК РСДРП. В начале августа он прибыл в Москву, где его арестовали на Арбатской площади. Во время ареста он пытался проглотить записку с зашифрованными адресами, но дюжие агенты охранки разжали ему рот и завладели драгоценной добычей.
А. И. Рыков в 1912 году так описал предшествующий период своей жизни: "Не успел я сесть на студенческую скамью, как попал в каталажку. С тех пор прошло 12 лет, но из них я около 5,5 лет в этой каталажке прожил. Кроме того, три раз путешествовал этапом в ссылку, которой тоже посвятил три года своей жизни. В краткие просветы "свободы" предо мной, как в кинематографе, мелькали села, города, люди и события, и я все время куда-то устремляюсь на извозчиках, лошадях, пароходах. Не было квартиры, на которой я прожил бы более двух месяцев. Дожил я до 30 лет и не знаю, как выправлять себе паспорт. Понятия не имею, что такое снять где-то постоянную квартиру".[50]
Вот как описывает Рыков свой очередной этап в Далекий Нарым на четыре года: "Грубость солдат невероятная, конвоиры от Пензы дрались и избили несколько арестованных. Мои руки несколько раз сковывали с руками соседа. В Самарской губернии нас разместили в одной камере более 100 человек. Спали на асфальтовом полу. Паразитов масса, неисчислимое количество. Когда зажигали огонь, все снимали с себя белье и начиналось истребление. Спать было невозможно. Подумать только, что я перенес эти муки пять раз и до сих пор не помер -- удивительно".[51]
Бухарин, Рыков, Томский -- революционеры, прошедшие царские тюрьмы, каторгу, ссылку, крупнейшие деятели партии и государства в послеоктябрьские годы -- все они погибнут в обстановке произвола и беззакония 30-х годов.
В Ганновер Н. И. Бухарин попал не случайно. Здесь в то время находился его товарищ, большевик Н. Н. Яковлев, будущий председатель Центросибири, погибший в борьбе с колчаковцами. Он помог Бухарину устроиться, найти работу, познакомил с местными социал-демократами. Первое время Бухарин жил в рабочих семьях, много времени проводил в библиотеках. Сам он писал в автобиографии: "Если в России я приобрел общие познания и довольно специальные в аграрном вопросе, то, несомненно, основной капитал дали мне заграничные библиотеки. Во-вторых, я познакомился с Лениным, который, конечно, оказал на меня огромное влияние. В-третьих, я приобрел знание языков и знание практики европейского рабочего движения. За границей же началась по-настоящему и моя литературная деятельность".
Он свободно разговаривал на немецком и французском языках, читал по-английски. В свои 23 года он уже имел пятилетний стаж нелегальной и легальной партийной работы, прошел каторжную тюрьму и ссылку. Его преданность большевистской партии, идеям революционного обновления России получила подтверждение не в декларациях, а в огне классовой борьбы.
По воспоминаниям людей, знавших его, Бухарин вел скромный образ жизни, одевался просто и непритязательно, легко и непринужденно вступал в контакт как с рабочими, так и с интеллигентами. Был он небольшого роста, легкий и подвижный. Огромный лоб, голубые сияющие глаза, редкая рыжеватая бородка с золотистым оттенком, искренность и мальчишеская экспансивность, неисчерпаемый юмор и жизнелюбие делали его симпатичным и обаятельным не только в рядах большевиков, но и среди политических противников.
Бухарин в автобиографии писал о себе: "Имел в это время известную еретическую склонность к эмпириокритикам, причем прочитал все, вышедшее на русском языке по этому предмету". Определенное влияние на формирование его мировоззрения оказал А. А. Богданов, опубликовавший в 1904--1908 годах трехтомный трактат "Эмпириомонизм", в котором пытался объединить философию марксизма с эмпириокритицизмом. В. И. Ленин в книге "Материализм и эмпириокритицизм" назвал антимарксистский синтез Богданова "реакционной философией". Бухарин не разделял политических взглядов Богданова, но высоко ценил его как интеллектуально одаренного мыслителя, активного участника революционного движения. Богданов -- большевик со II съезда партии, член ЦК РСДРП с III съезда, в подготовке которого принял деятельное участие. Входил в редколлегии большевистских газет "Вперед", "Пролетарий", "Новая жизнь", участник V съезда РСДРП. В последующие годы возглавлял отзовистов, участвовал в создании антиленинской группы "Вперед". После победы Октября -- один из лидеров Пролеткульта. С 1926 года был директором основанного им Института переливания крови и погиб, делая опыты на самом себе. 8 апреля 1928 года Бухарин напечатал в "Правде" статью о нем, в которой отмечал его "огромную роль в развитии нашей партии и в развитии общественной мысли в России".
В годы эмиграции Н. И. Бухарин вырос в крупного политического деятеля и серьезного марксистского теоретика. За шесть лет вынужденных скитаний по Западной Европе, США и Японии он познакомился с теорией и практикой рабочего и социал-демократического движения, с различными немарксистскими взглядами, с видными деятелями российской революционной эмиграции и лидерами западноевропейской социал-демократии, с социалистическим движением в США.
В Ганновере он жил около года. В сентябре 1912 года представлял РСДРП на съезде Германской социал-демократической партии в Хемнице. Осенью Бухарин переезжает в Вену, по пути остановившись в Кракове (под фамилией Орлов). Здесь и происходит его первая встреча с Лениным. Они "довольно обстоятельно потолковали..."[52] -- вспоминала Н. К. Крупская.
В очерке "Памяти Ильича", опубликованном "Правдой" 21 января 1925 года, Бухарин писал: "Краковская квартирка, помнится, из двух комнат. Кухня -- она же гостиная. Простой, белый, чисто вымытый кухонный стол. Ильич режет хлеб, наливает чаю, усаживает, расспрашивает. Как ловко и как незаметно! С каким вниманием и с какой простотой! Выходишь -- и знаешь: да ты, батенька, у него весь как на ладони. И никакого нажима, никакой неловкости перед великим человеком! Помню, что ушел я от "Ильичей" как зачарованный, летел домой, точно за спиной крылья выросли, перспективы раздвинулись, миры новые открылись".
Во время бесед Н. И. Бухарина с В. И. Лениным зашел разговор и о Р. В. Малиновском, к этому времени возглавившем большевистскую фракцию в IV Думе, являвшемся членом ЦК РСДРП. В среде большевиков мнения о нем разделились. Ленин писал, что Малиновский -- "выдающийся рабочий-лидер".[53] Но многие товарищи не доверяли ему, считали полицейским агентом. На таких позициях стояли А. К. Воронский, Е. Ф. Розмирович, Ц. С. Бобровская-Зеликсон и многие другие. В этом с ними солидаризировались некоторые меньшевики и либералы. Убежден был в провокаторской сущности Малиновского и Бухарин, считая, что каторжной тюрьмой и ссылкой обязан именно ему. Но попытки Бухарина убедить Владимира Ильича, что Малиновский секретный сотрудник охранки, оказались безрезультатными. Ленин продолжал доверять Малиновскому, хотя, видимо, сомнения появились и у него. Об этом писала Н. К. Крупская.[54] Бухарин в названном выше очерке о Ленине вспоминал: "Помню гнусное время, когда в Поронин приехал Роман Малиновский. Первую ночь я спал в комнатушке наверху. Спал я очень плохо, поминутно просыпался: еще бы! ведь дело шло о провокаторстве лидера нашей думской фракции! И я отчетливо слышу: внизу ходит Ильич. Он выходит на террасу, заваривает (знаю, догадываюсь: страшно крепкий) чай и взад и вперед шагает по террасе. Он шагает и шагает, останавливается и снова шагает. Так проходит ночь. По временам моя усталая голова обволакивается туманом бессильного полусна. Но как только сознание возвращается снова, ухо тотчас ловит мерные звуки внизу. Утро. Выхожу. Ильич аккуратно одет. Под глазами темные круги. Лицо больное. Но он весело хохочет, жесты привычные, уверенные. "Ну, что, хорошо выспались? Хе-хе-хе. Да-с. Чаю хотите? Гулять пойдем?" Точно ничего и не случилось. Точно не было мучительной ночи, страданий, сомнений, обдумывания, напряженной мысли".
Бухарин стоял на своем. Его энергично поддерживал Оболенский. 16 мая 1914 года он писал из Харькова в Вену Бухарину: "Вы помните нашу борьбу против той многообразной сволочи, которая в 1908-1909 годах лезла из всех щелей в наше изрядно продырявленное здание. Несомненными и яркими наследниками этой сволочи являются такие персоны, как A. Лобов,[55] Р. Малиновский и т. п. Обвинять кого-либо из них в провокации невозможно, ибо для этого недостаточно данных. Но все они -- образцовая дрянь!"[56]
Состоялся партийный суд под председательством Я. С. Ганецкого. В состав комиссии вошли также B. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев. На суде Бухарин отстаивал свою точку зрения. Но прямых доказательств предательства Малиновского тогда не было, они появились только после свержения самодержавия. Ленин продолжал с доверием относиться к Малиновскому и был недоволен позицией Бухарина. Отсюда в известной степени и его слова: "Ник. Ив. занимающийся экономист, и в этом мы его всегда поддерживали. Но он (1) доверчив к сплетням и (2) в политике дьявольски неустойчив. Война толкнула его к идеям полуанархическим".[57]
В мае 1917 года буржуазная газета "Русское слово" поместила клеветническую статью под названием "Большевики и департамент полиции". Отвечая на нее 23 мая в газете "Социал-демократ", Н. И. Бухарин писал: "У нас было много провокаторов. Почему? Да потому, что только у большевиков были сколько-нибудь сильные нелегальные тайные организации; потому, что именно большевики были самыми опасными противниками старого режима. Охранники не полезут к октябристу, который сам одобряет охранку. Царское правительство знало, что делало, когда оно посылало своих слуг в лагерь революционеров, чтобы разбить их организации, чтобы выловить всех дельных людей, чтобы задушить грядущую революцию".
Малиновский стал провокатором еще во время отбывания воинской службы, причем тогда предавал своих товарищей безвозмездно. До этого он четыре раза судился за уголовные преступления, из них трижды за кражи. В 1906 году он приехал в Петербург, стал районным секретарем крупнейшего в России профсоюза металлистов. В этот период он служил в охранке под кличкой "Эрнест". Но официально был зачислен в Московское охранное отделение с вознаграждением 100 рублей в месяц после ареста 13 мая 1910 года. Когда он стал депутатом IV Думы, ему стали платить 500, а потом и 700 рублей в месяц. Для сравнения скажем, что оклад губернатора обычно составлял 500 рублей.[58]
Перед началом войны Малиновский неожиданно сложил с себя полномочия депутата Думы, а вскоре добровольно отправился на фронт. Он попал в плен и там вел большевистскую пропаганду среди военнопленных в Австро-Венгрии. После победы Великого Октября Верховный трибунал ВЦИК РСФСР судил секретных сотрудников царской охранки. Н. В. Крыленко, с которым Бухарин неоднократно встречался в эмиграции, в обвинительной речи на этом нашумевшем процессе говорил 18 ноября 1918 года: "Основным фактором, подлежащим выяснению в этом процессе, гвоздем процесса является только один вопрос: зачем, зная свои преступления, зная оценку их -- ту единственно возможную оценку, которую он встретит в революционной России, переживающей весь ужас гражданской войны, -- зачем, в силу каких психологических оснований, на что рассчитывая, добровольно явился сюда и сам отдался в руки революционных властей провокатор Роман Малиновский".[59]
Крыленко так объясняет эту парадоксальную ситуацию: "Здесь выступает на сцену та черта характера Малиновского, которая вообще, по моему мнению, в нем доминирует и руководит им: это самый бесшабашный и самый беспринципный, руководимый исключительно личным честолюбием авантюризм. Авантюризм и беспринципность толкнули Малиновского на первую кражу, они же заставили его согласиться служить в охранке; эти же свойства толкнули его к большевикам; те же авантюризм и беспринципность заставили его затем пойти на одновременный блок и с охранкой и с большевиками, чтобы пройти в Думу. И для осуществления своей цели Малиновский не останавливается ни перед чем".[60]
Но все это стало известно позже. А в 1915--1916 годах фигура Малиновского, надо полагать, в немалой степени повлияла на установление довольно натянутых отношений между Лениным и Бухариным. И тем не менее между ними укрепляется сотрудничество.
Приезжали к Ленину московские друзья Бухарина. Н. К. Крупская вспоминала, что в это время в Кракове на квартире "недели две жил Николай Николаевич Яковлев, брат Варвары Николаевны. Он ехал в Москву налаживать большевистский "Наш путь". Был он твердокаменным надежным большевиком. Ильич очень много с ним разговаривал. Газету Николай Николаевич наладил, но она скоро была закрыта, а Николай Николаевич арестован. Дело немудреное, ибо "помогал" налаживать "Наш путь" Малиновский...".[61]
В. Н. Яковлева возвращалась на подпольную работу в Россию в начале 1913 года. "Она ехала через Краков, надо было условиться о переписке, о работе", -- вспоминала Надежда Константиновна. Яковлева была введена в состав Московского областного бюро РСДРП. Вскоре в Москву возвратился и ее брат с полномочиями агента ЦК РСДРП по Центральному промышленному району. Варвара Николаевна оказывала всяческую помощь в создании "Нашего пути". Газета поместила десять ленинских статей, ее тираж достигал 22 тысяч экземпляров. В работе московских большевиков активное участие принимал известный профессор астрономии Павел Карлович Штернберг, муж Варвары Николаевны. Департамент полиции сообщал, что Яковлева является "серьезной партийной работницей, убежала из ссылки и ныне, на основании директив ленинского центра, приступила к воссозданию партийного подполья".[62]
11 апреля 1913 года Варвара Николаевна была вновь арестована и по этапу направлена в Нарым. Но с помощью Штернберга, который привез ей теплые вещи и документы, бежала из ссылки. Побег был крайне неудачным: в дороге она сломала ногу, сильно заболела. На границе в Финляндии опять попала в руки охранки и была сослана в Астраханскую губернию. Из Астрахани сразу же сообщила в ЦК свой конспиративный адрес...
Яковлева впоследствии, в послеоктябрьские годы, разделяла многие взгляды Бухарина, в том числе и его заблуждения, поддерживала его выступления. И ей была уготована та же участь, что и ему.
В. И. Ленин привлек Н. И. Бухарина к работе в журнале "Просвещение", газете "Правда" и других большевистских изданиях, поручил ему собирать для них материалы и деньги, готовить выступления депутатов социал-демократической фракции IV Думы. О проделанной Бухариным работе Ленин был высокого мнения. Он писал, что "Правде" помогают плохо. "Один венец (Бухарин) старается".[63]
В июне 1913 года Ленин посетил Бухарина в Вене. Н. К. Крупская писала: "Жена Николая Ивановича -- Надежда Михайловна -- лежала в лежку, Николай Иванович занимался хозяйством, сыпал в суп вместо соли сахар и оживленно толковал с Ильичем о вопросах, интересовавших Ильича, рассказывал про венскую публику".[64]
В декабре 1913 года Ленин писал Бухарину: "Дорогой товарищ! Вашу статью о книге Струве мы очень охотно собрались поместить". В то же время он советует убрать из нее дискуссионное положение о крепостном хозяйстве.[65] Вскоре статья Н. И. Бухарина "Фокусы-покусы г-на Струве" была помещена в "Просвещении". Спорное место Бухарин снял.
Долгие годы эмиграции Николай Иванович использует не только для активной революционной деятельности, но и для серьезной теоретической работы. Главное внимание он уделяет изучению политической экономии и социологии, знакомится с трудами австрийских буржуазных экономистов Бем-Баверка, Менгера и Визера, посещает их лекции в Венском университете. В 1914 году Бухарин написал свою первую книгу -- "Политическая экономия рантье", в которой подверг критике антимарксистские взгляды Бем-Баверка. В 1919 году книга была опубликована в России, а затем во многих странах мира. Применяя метод социологического анализа, Бухарин убедительно показывает, что образование внутри буржуазного класса паразитического слоя рантье совпало с перерастанием капитализма в империализм. В Советской России книга была популярным изложением основ марксистской политэкономии. Бухарин считал, что и в работах антимарксистских авторов имеется рациональное зерно и что, критически анализируя эти работы, можно извлечь "богатый материал для обобщений".[66] Особенно ценил он в этом отношении Макса Вебера.
Перед самым началом первой мировой войны австрийская полиция арестовала Н. И. Бухарина и как "русского шпиона" поместила в военную крепость Мелк. Лишь после вмешательства австрийских социал-демократов он был освобожден и в сопровождении представителей полиции доставлен на швейцарскую границу. В Швейцарии Бухарин поселился в Лозанне. Здесь он подружился с Н. В. Крыленко, Еленой Розмирович, А. А. Трояновским. Совместно с Крыленко и Розмирович Бухарин решил издавать новую партийную газету "Звезда". Ленин считал, что партийные средства ограниченны и нецелесообразно издавать еще одну газету. После ленинской критики подготовка к изданию была прекращена.
Существенные теоретические разногласия Н. И. Бухарина с В. И. Лениным впервые проявились на конференции заграничных секций РСДРП в Берне в феврале-марте 1915 года. Вопреки Ленину Бухарин считал, что в революционной обстановке мелкая буржуазия города и деревни выступит в союзе с буржуазией против пролетариата. Эту же ошибочную позицию он отстаивал и на VI съезде РСДРП в 1917 году. Бухарин возражал также против того, что
Ленин в обстановке империалистической войны не считал необходимым выдвигать непосредственно социалистические требования, а ограничивался демократическими. Он поддерживал ленинский лозунг превращения войны империалистической в гражданскую, но возражал против исключения лозунгов о мире, которые, по его мнению, должны были активизировать антимилитаристские настроения масс. Бухарин не понимал в этот период необходимости выдвижения лозунга поражения своего правительства в империалистической войне. По мнению Бухарина, в новый Интернационал необходимо было включить все левые антивоенные элементы, в том числе и группу Л. Д. Троцкого.
Таким образом, Бухарин отрицал многие демократические требования программы РСДРП, выдвигая на ведущее место социалистические задачи, хотя и делал это с существенными оговорками. В целом разногласия между Лениным и Бухариным на конференции в Берне удалось преодолеть. В состав комиссии по подготовке заключительной резолюции вошли В. И. Ленин, Н. И. Бухарин и Г. Е. Зиновьев, и после двухдневной дискуссии она была принята единогласно. На бернской конференции в условиях эмиграции Бухарин виделся с Лениным в последний раз. Их следующая встреча состоялась только в середине 1917 года.
В 1915 году определилось новое разногласие Бухарина с Лениным по национальному вопросу. Владимир Ильич последовательно отстаивал программное положение о праве наций на самоопределение. Как известно, Роза Люксембург считала, что в условиях наступившего империализма, создающего единый хозяйственный комплекс, этот лозунг неосуществим. Аналогичных взглядов придерживались Н. И. Бухарин, Г. Л. Пятаков, Евгения Бош и другие. Они решили издавать новый теоретический журнал "Коммунист". Кроме них в редколлегию вошли В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев. Ленин ставил перед журналом задачу "сплотить всех против шовинизма и каутскианства". Но после выхода в сентябре 1915 года сдвоенного номера "Коммуниста" его издание было прекращено.
Вместе с Г. Л. Пятаковым, с которым у Бухарина в годы эмиграции были дружеские отношения, Николай Иванович решил поселиться в Швеции. Через эту страну протянулись многие нити связей большевистских центров в эмиграции с партийными организациями России. Добирались до Швеции через Францию и Англию, причем в Ньюкасле Бухарин был арестован и некоторое время сидел в тюрьме.
В Стокгольме осенью 1915 года Бухарин завершил крупную теоретическую работу -- книгу "Мировое хозяйство и империализм". Это был первый серьезный труд по теории империализма, написанный с большевистских позиций. Значительное влияние при подготовке этой работы на Бухарина оказали идеи книги Гильфердинга "Финансовый капитал", вышедшей в 1910 году. Но Бухарин вложил в теорию "организованного капитализма" более революционное содержание. Он писал, что империализм возникает на последней стадии развития капитализма, что он насквозь проникнут милитаризмом и неизбежно ведет к войне. Он выступил против теории "ультраимпериализма" К. Каутского, утверждавшего, что в условиях господства монополий будет преобладать мирная организация экономической и политической жизни. В обстановке, когда все колонии уже захвачены, империалистическая конкуренция неизбежно приведет к ожесточенным и кровопролитным войнам. Бухарин делает вывод, что первая мировая война -- закономерный результат распрей империалистических гигантов и что обострение между ними противоречий неизбежно приведет к социалистической революции. Он формулирует интересные и оригинальные положения о том, что наиболее развитые империалистические страны все более приобретают форму "гигантского комбинированного треста", что возникает принципиально новая система "государственного капитализма". Капитализм, писал Бухарин, стал не только преобладающей формой общественно-экономической жизни, но и мировым явлением, достигнув исполинской, почти чудовищной мощи. И теперь его "внутренняя противоречивость... вскрывается с потрясающей силой. Судороги современного капиталистического мира, обливающегося кровавым потом в предсмертной тоске, -- это выражение таких противоречий капиталистического строя, которые, в конце концов, взрывают его на воздух".[67]
Бухарин подчеркивает, что попытка уничтожить анархию капиталистического хозяйства, "стиснув ее железным кольцом государственной организации", оказалась безрезультатной. Книга завершается выводом: капитализм "довел до небывалой степени силу милитаризма. Он вызвал на историческую арену миллионы вооруженных людей. Но оружие уже начинает оборачиваться против него самого. Пробужденные к политической жизни, вначале покорные и прирученные, народные массы все громче поднимают свой голос. Закаленные в боях, навязанных им сверху, каждую минуту привыкшие смотреть в лицо смерти, они начинают с таким же бесстрашием разрывать фронт империалистической войны, превращая ее в гражданскую войну против буржуазии. Так, капитализм, доведя до небывалой ступени концентрацию производства, создав централизованный аппарат, в то же самое время подготовил колоссальные кадры своих собственных могильщиков. В великом столкновении классов диктатуру финансового капитала сменяет диктатура революционного пролетариата. Экспроприаторы экспроприируются".[68] Эти его высказывания совпадают с ленинскими идеями.
В декабре 1915 года Ленин написал предисловие к книге Бухарина, дав этому труду в целом положительную оценку. Он отмечает важность и злободневность этой работы, посвященной самому существенному вопросу в области экономической науки, разрабатывающей изменение форм современного капитализма, а также богатство фактов, подобранных автором исследования на основании последних материалов. "Научное значение работы Н. И. Бухарина состоит особенно в том, что он рассматривает основные факты мирового хозяйства, касающиеся империализма, как целого, как определенной ступени развития наиболее высокоразвитого капитализма".[69]
В той же работе Бухарин сформулировал основные положения своей концепции государственного капитализма, против которых Ленин неоднократно выступал.
Непосредственным и логичным продолжением книги "Мировое хозяйство и империализм" явилась статья "К теории империалистического государства", в которой Бухарин предпринял попытку дать аргументированный отпор ревизионистским извращениям марксистского учения о государстве. Он наглядно показывает резко возросшую экономическую мощь империалистического государства, направленную прежде всего на безудержную милитаризацию всех сторон экономической, политической и идеологической жизни, на беспощадную эксплуатацию пролетариата и всех трудящихся масс. Он употребляет термины "финансово-капиталистическая олигархия", "коллективный капитализм", "милитаристское государство".[70] Бухарин делает вывод, что современное империалистическое государство превращается в гигантский механизм, в фантастического спрута, всеядного и всемогущего. Он нарисовал впечатляющую картину сущности империалистического государства. Это -- "железная организация, которая охватывает своими цепкими загребистыми лапами живое тело общества. Это -- Новый Левиафан,[71] перед которым фантазия Томаса Гоббса кажется детской игрушкой".[72] Другое сравнение Бухарин взял из названия повести Джека Лондона "Железная пята" для характеристики всеобъемлющей и жестокой деспотической власти "милитаристского государственного капитализма. Централизация становится централизацией казармы; неизбежно усиление среди верхов самой гнусной военщины, скотской муштровки пролетариата, кровавых репрессий". Эта характеристика "тоталитарного государства" получила впоследствии подтверждение в появлении фашистских государств, многочисленных военно-диктаторских режимов.
В книге В. И. Ленина "Империализм как высшая стадия капитализма", написанной вскоре после выхода работы Бухарина, есть ее упоминание. Ленин отмечает удачно найденное им определение: "сращивание банкового и промышленного капиталов".[73] Ленин идет дальше в глубоком и всестороннем анализе сущности империализма. Вопрос о месте и роли государственного капитализма на долгое время стал предметом спора Ленина и Бухарина и в советское время.
В Швеции Бухарин принимает участие в подготовке большевистских листовок и отправке их в Россию. В конце сентября 1915 года В. И. Ленин писал А. Г. Шляпникову в Стокгольм: "Безусловно желательно, чтобы Н. И. писал листовки в двух экземплярах сразу... и второй экземпляр Вы бы (или он же сам) тотчас же посылали нам. Ибо листовки -- вещь очень ответственная и из всех видов литературы самая трудная".[74]
Несмотря на усилившиеся разногласия с Бухариным по национальному вопросу и по вопросу о роли государства, Ленин вел с ним постоянную переписку.
В апреле 1916 года возник вопрос о переезде в Стокгольм редакции ЦО РСДРП "Социал-демократа", "но встал вопрос о деньгах, о международном влиянии, о полицейских соображениях... В Стокгольме жизнь гораздо дороже... Подобрать новую редакцию -- не так-то легко. Вон, Николая Ивановича тянули всячески, говорили о его переезде в Краков, потом в Берн. Ничего нельзя было сделать",[75] -- писала Н. К. Крупская 8 апреля 1916 года.
В Швеции Бухарин устанавливает связи с группой "молодых", позднее левых циммервальдцев. Летом 1916 года он принял участие в работе их полулегального съезда в Стокгольме, который был созван в связи с усилившейся опасностью вовлечения Швеции в мировую войну. Ленин ценил революционные выступления "молодых", но подвергал их критике за то, что они не знали, "как связать наступивший империализм с борьбой за реформы и с борьбой за демократию".[76]
Н. И. Бухарин был арестован шведскими властями за антимилитаристскую пропаганду и как "агент Ленина".[77] Ему было предъявлено нелепое обвинение в том, что он якобы собирался "взрывать мосты", "бросать бомбы". Ленин просит А. Г. Шляпникова помочь Бухарину. Он писал А. М. Коллонтай: "Большой привет Ник. Ивановичу, от коего была телеграмма, а письма не было. Желаю от души скорее ему отдохнуть и выправиться. Как его финансы?"[78]
Полтора месяца Бухарина продержали на принудительных работах в стокгольмской тюрьме, после чего он был депортирован в августе 1916 года в Норвегию. Здесь он продолжает кипучую деятельность по сплочению левых элементов социал-демократии, участвует в издании их печатного органа. К этому времени полемика между Лениным и Бухариным вновь обостряется. Ленин критиковал его за ультрареволюционность, попытки сконструировать "теорию чистой пролетарской революции", за отрицательное отношение к большевистскому лозунгу права наций на самоопределение. Ленин не поместил в "Сборнике социал-демократа" статью Бухарина "К теории империалистического государства", хотя и похвалил ее отдельные разделы. Ленин считал, что Бухариным "решительно неверно" определено отличие марксистов от анархистов в вопросе о государстве, не соглашался с его тезисом, что социал-демократия "должна усиленно подчеркивать свою принципиальную враждебность государственной власти", считал, что многие его идеи "недостаточно продуманы" и им надо "дать дозреть".[79] Бухарин опубликовал часть этой своей статьи в левых социалистических органах Норвегии, Голландии и Германии.
В августе 1916 года Бухарин переезжает из Осло в Копенгаген. Но в начале октября он вновь возвращается в Осло, чтобы уехать в Соединенные Штаты Америки. Он пишет длинное письмо Ленину, в котором не соглашается с критикой в свой адрес, защищает свои взгляды на сущность государства. В то же время он обращается к Ленину с настоятельной просьбой: в ходе полемики сохранить такой тон, "чтобы не доводить до разрыва. Мне очень было бы тяжело, сверх сил тяжело, если бы совместная работа, хотя бы и в будущем, стала невозможной. К Вам я питаю величайшее уважение, смотрю на Вас как на своего учителя революции и люблю Вас".[80] Бухарин объяснял, что его так называемый анархизм в вопросе о государстве относится не к переходному периоду от капитализма к коммунизму, а к построенному коммунизму. В социал-демократическом движении Скандинавии, писал он, "я считаюсь во главе антианархистской кампании, а Вы меня ругаете анархистом".[81] Следует отметить, что в 1917 году взгляды Ленина и Бухарина по проблемам государства в значительной степени сблизились.
Владимир Ильич незамедлительно пишет Бухарину: "...Вас мы все высоко ценили всегда..."[82] В то же время он подчеркивает, что разногласия носят принципиальный характер и Бухарину необходимо более серьезно изучать спорные проблемы. Ленин дал ему ряд поручений, договорился о переписке.[83]
В США Николай Иванович прожил полгода. Он фактически возглавлял ежедневную социалистическую газету "Новый мир" на русском языке. В ней он широко и неустанно пропагандирует свои взгляды, которые зачастую вызывали оживленные споры. Основное внимание Бухарин уделяет консолидации левого течения американского социалистического движения, распространению антивоенных настроений, пропаганде истории РСДРП, ее стратегии и тактики. В связи с этим он несколько раз ездил по стране и выступал с лекциями в многочисленных аудиториях. В январе 1917 года в редколлегию "Нового мира" вошел Л. Д. Троцкий. Между ними сразу возникла острая дискуссия. Бухарин считал, что левые должны выйти из американской социалистической партии и образовать свою партию. Троцкий настаивал на своей тактике: левые должны оставаться в социалистической партии, чтобы в максимальной степени ее революционизировать. Бухарин ведет борьбу с Троцким и его сторонниками, переписывается с Лениным. В этот период он становится зрелым и опытным оратором и пропагандистом большевизма.
И вот известие о свержении самодержавия в России. Николай Иванович собирается домой. 27 марта 1917 года он писал в "Новом мире", что власть вскоре должна перейти к быстро растущему пролетариату, что это будет только первым шагом мировой пролетарской революции.
В начале апреля Бухарин отправился на родину. По пути в Россию ему пришлось посидеть в японской тюрьме. Но и родина встречает его новым, предпоследним в жизни арестом. В Челябинске за интернационалистскую, антивоенную агитацию среди солдат он был арестован меньшевиками. Шестилетняя эмиграция, как мы помним, начиналась после ареста и тюрьмы и закончилась ими же. Но было и новое. Н. И. Бухарин уезжал в эмиграцию партийным работником местного, московского масштаба. Возвращался -- известным партийным профессионалом, видным теоретиком большевизма.
Большевистское слово -- оружие революции
Свержение самодержавия явилось важнейшим историческим этапом на пути к победоносной социалистической революции. Мощный поток революционных сил все более нарастал и усиливался. В Апрельских тезисах В. И. Ленина большевистская партия получила обоснованную стратегию и тактику перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую.
"В тот период -- от Февраля к Октябрю -- с особой силой проявилось политическое искусство Ленина и его соратников, давших поучительный урок живой диалектики революционной мысли и действия. Руководство партии продемонстрировало способность к коллективному творческому поиску, отказу от стереотипов, от лозунгов, которые еще вчера, в другой обстановке казались непререкаемыми и единственно возможными. Можно сказать, что само течение ленинской мысли, вся деятельность большевиков, которая отличалась быстрой сменой форм и методов работы, гибкостью и неординарностью тактических решений, политической смелостью, -- ярчайший образец антидогматического, подлинно диалектического, а значит -- нового мышления. Так, и только так, мыслят и действуют настоящие марксисты-ленинцы, особенно во времена переломные, критические, когда решаются судьбы революции и мира, социализма и прогресса".[84]
В конце апреля или начале мая 1917 года Н. И. Бухарин прибыл в Москву. В целом он одобрил и принял новаторский характер Апрельских тезисов, призыв к социалистической революции, хотя надо сказать, что далеко не все члены партии сразу разобрались в новой обстановке. Некоторые из них оставались в плену прежних представлений о перспективах социалистической революции в России, считали, что социальные условия в стране еще не созрели для непосредственного штурма капитализма. К ним относились Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, В. П. Ногин и другие большевики. "Часть нашей собственной партии, и притом немалая часть, увидела в этом чуть ли не измену обычной марксистской идеологии!"[85] -- писал потом Бухарин. Член ЦК РСДРП, избранный на V съезде партии, И. П. Гольденберг заявил в ответ на Апрельские тезисы: "Ленин хочет водрузить над русской революцией знамя Бакунина". После мучительных колебаний Гольденберг, преодолев оборонческие настроения, вернулся в большевистскую партию.[86]
Против курса на социалистическую революцию выступила вся мелкобуржуазная печать. Особенно резко нападал на ленинские тезисы Г. В. Плеханов. Он писал, что тезисы проникнуты логикой анархизма:
"Весь вопрос в том, согласится ли русский пролетариат усвоить себе эту логику. Если бы он согласился усвоить ее себе, то пришлось бы признать бесплодными наши более чем тридцатилетние усилия по части пропаганды идей Маркса в России. Но я твердо уверен в том, что этого не будет и что в призывах Ленина к братанью с немцами, к низвержению Временного правительства, к захвату власти и т. д. наши рабочие увидят именно то, что они представляют собою в действительности, т. е. безумную и крайне вредную попытку посеять анархическую смуту в Русской Земле.
Русский пролетариат и русская революционная армия не забудут, что если эта безумная и крайне вредная попытка не встретит немедленного энергичного и сурового отпора с их стороны, то она с корнем вырвет молодое и нежное дерево нашей политической свободы".[87]
Бухарин давал позднее следующую характеристику подобным догматическим рассуждениям: "Какими седыми, какими обомшелыми, какими мертвенно-бледными софизмами представляются рассуждения Плеханова! В них не оказалось ни атома от развивающейся реальности. И наоборот: Ленин чувствовал и понимал все великое своеобразие начавшейся эпохи и весь конкретный "сок жизни". Это бурное кипение и клокотание революционной лавы, которая уже не могла быть замкнута границами буржуазной государственности; это резко обозначившаяся роль пролетариата; это оригинальнейший международный фон русской революции -- разве они не должны были сказать нового слова, нового с точки зрения всемирной истории?
Тезисы Ленина и лозунг советской власти были таким новым словом. И здесь родилась, по сути дела, программа коммунистической партии".[88]
Как же реагировал на это основоположник русского марксизма? Плеханов писал в "Открытом письме к петроградским рабочим": "Товарищи! Не подлежит сомнению, что многие из вас рады тем событиям, благодаря которым пало коалиционное правительство А. Ф. Керенского и политическая власть перешла в руки Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Скажу вам прямо: меня эти события огорчают".[89]
И Бухарин делает вывод: "Круг замкнулся. Проверка "программ" и "тактик" была дана. Миллионы проголосовали действием. Открылась новая страница всемирной истории!".[90]
В Москве Бухарин становится членом МК РСДРП(б), членом Исполнительной комиссии Московского Совета рабочих и солдатских депутатов, редактором газеты "Социал-демократ", наиболее крупной и влиятельной после "Правды", и теоретического журнала "Спартак". Он писал о себе в автобиографии: "Был все время на левом фланге (еще за границей защищал тезис о неизбежности социалистической революции в России)". В 1917 году взгляды Ленина и Бухарина серьезно сблизились, хотя летом вспыхнули разногласия по поводу теоретической части программы партии, прежде всего о характеристике империализма. Бухарин и его сторонники считали также нецелесообразным включать в программный документ демократические требования.
Бухарин принимал активное участие в работе Московского областного бюро РСДРП(б), объединявшего большевистские организации 13 губерний центральной России. К концу 1917 года здесь насчитывалось 70 тысяч большевиков, 20 процентов всего состава партии. Из 157 делегатов с решающим голосом на VI съезде партии 44 представляли большевистские организации этого региона. Характерно, что III областная конференция большевиков центральной России горячо одобрила деятельность Московского областного бюро по организации вооруженного восстания и приветствовала "решительную революционную политику, которую всегда отстаивало Областное бюро в согласии с большинством ЦК".[91]
В Московском областном бюро в это время было представлено левое крыло московских большевиков. Здесь работали многие товарищи Бухарина по подполью в Москве 1906--1911 годов: А. С. Бубнов, Г. И. Ломов, В. В. Оболенский, В. Н. Яковлева и другие. Именно в этом авторитетном и влиятельном партийном органе развертывалась основная деятельность Бухарина в 1917 -- начале 1918 года. В Областное бюро входили в основном молодые люди, самой "великовозрастной" была Варвара Николаевна Яковлева, ей шел 33-й год. Среди этой группы большевиков Бухарин пользовался особым авторитетом и влиянием.
Н. И. Бухарин, В. В. Оболенский и В. М. Смирнов, возглавившие редколлегии газеты "Социал-демократ" и журнала "Спартак", стремились расширить большевистское влияние на широкие массы трудящихся. Так, в конце сентября тираж "Социал-демократа", распространявшегося по всей России (более чем в 130 городах страны) и в действующей армии, достиг 47 тысяч экземпляров, из которых 20 тысяч расходилось в Москве.[92]
Н. И. Бухарин был также членом городской думы, присутствовал на Государственном совещании, позже был избран в состав Учредительного собрания. Он постоянно выступал на митингах и собраниях, среди рабочих и солдат, в Советах и профсоюзах. Ярко и убедительно разоблачал он контрреволюционную политику Временного правительства, высмеивал трусливую тактику либералов и соглашателей. Его молниеносная и сокрушительная аргументация, тонкий юмор и едкий сарказм зачастую ставили в тупик оппонентов. Статьи Бухарина регулярно появлялись на страницах многих большевистских изданий, прежде всего московских. В июле 1917 года в Москве вышла его брошюра "Классовая борьба и революция в России", содержавшая популярное изложение революционных событий в период мирного развития революции.
Красной нитью через эту его работу проходит мысль, что окончательная победа российского рабочего класса "невероятна без поддержки западноевропейского пролетариата", причем помощь будет оказана не только политическая, но и экономическая. Революция в России должна вызвать пожар мировой революции.[93] Эту мысль он настойчиво повторяет и потом, особенно в период подготовки и победы социалистической революции: "окончательная победа русской революции немыслима без победы революции международной"; "прочная победа российского социалистического пролетариата невозможна без пролетарской революции в Европе".[94] Особенно рельефно она выражена им на VI съезде РСДРП(б): "...перед победившей рабоче-крестьянской революцией на очередь станет объявление революционной войны, т. е. вооруженная помощь еще не победившим пролетариям. Эта война может носить различный характер. Если нам удастся починить разрушенный хозяйственный организм, мы перейдем в наступление. Но если у нас не хватит сил на ведение наступательной революционной войны, то мы будем вести революционную войну оборонительную... Такой революционной войной мы будем разжигать пожар мировой социалистической революции... Единственным действительно демократическим выходом из того тупика, в который зашли западноевропейские, а затем и американские страны, является международная пролетарская революция... Поэтому идея международной социалистической революции должна всемерно поддерживаться как единственный выход из создавшегося положения".[95]
Эти идеи в то время разделялись и пропагандировались многими большевиками.
Выступая на съезде, Бухарин говорил о том, что крестьянство будет сражаться только "ради защиты своей земли", что на социалистическом этапе революции "российский пролетариат поддержат только пролетарские элементы и пролетариат Западной Европы". Но в результате всестороннего обсуждения на съезде Бухарин пришел к выводу, что на завершающем этапе революции "беднейшие слои крестьянства в силу объективных причин будут нашими союзниками".[96] В это время Россия буквально сотрясалась от множества крестьянских восстаний. Жизнь убедительно подтверждала ленинское положение о необходимости союза рабочего класса и беднейшего крестьянства, составлявшего большинство среди крестьянского населения страны.
На VI съезде Н. И. Бухарин впервые был избран в состав ЦК РСДРП(б) и выступал с одним из основных докладов о войне и международном положении. Он в категорической форме выступил против предложения ряда большевиков, в том числе И. В. Сталина, чтобы В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев явились на суд буржуазного Временного правительства. Съезд единогласно принял предложенную Бухариным резолюцию об их неявке на суд.
4 августа 1917 года ЦК РСДРП(б) поручил Бухарину написать манифест VI съезда партии, призывающий к революции. Представленный им текст был одобрен специальной комиссией и принят съездом. Манифест заканчивался пламенным призывом: "Готовьтесь же к новым битвам, наши боевые товарищи! Стойко, мужественно и спокойно, не поддаваясь на провокацию, копите силы, стройтесь в боевые колонны! Под знамя партии, пролетарии и солдаты! Под наше знамя, угнетенные деревни!"[97]
В многочисленных статьях и выступлениях этого периода Н. И. Бухарин неизменно останавливается на роли вождя революции. Он находит яркие и проникновенные слова, доходящие до ума и сердца рабочих, солдат и крестьян, представителей демократических слоев города. Книгу "Классовая борьба и революция в России" Бухарин начинает так: "Ненавистному буржуазии, горячо любимому пролетариатом, вождю рабочей революции товарищу В. Ульянову посвящает автор". В книге говорится: "Русский и международный пролетариат нашел себе достойного вождя в лице Ленина. Старый революционер, Ленин был крещен на путь революции кровью своего родного брата, повешенного палачом Александра III. И ненависть к угнетателям прочно осела в его душе. Большой аналитический ум, Ленин в то же время человек железной воли, идущий всегда тем путем, который он считает правильным. Он одинаково тверд тогда, когда приходится плыть почти одному "против течения" и когда нужно работать среди "своих". Революция -- его стихия. Он -- настоящий вождь революции, последовательный до конца, бичующий всякую половинчатость и недоговоренность, ненавидящий капитал священной ненавистью революционера и заслуживший ответную ненависть буржуазии. Он не давал спать этим господчикам, ибо они видели в нем своего самого опасного врага. Они брызгали своей ядовитой слюной, как только слышали его имя. Как старый Катон, повторяла буржуазия: "Ленин должен быть уничтожен!""[98]
Гнусная клевета на Ленина, что он является германским шпионом и что большевистская партия существует на немецкие деньги, буквально захлестнула "демократическую" прессу России. Большевики ответили тем, что на VI съезде партии избрали В. И. Ленина почетным председателем.
Ленин самым неразрывным образом был связан с большевистской партией. "Недаром в 1917 году, -- отмечал М. С. Ольминский, -- с момента своего появления в России, тов. Ленин сосредоточил на себе самую отчаянную ненависть всех буржуазных и мелкобуржуазных политиков, всех врагов революционного пролетариата; они слишком хорошо знали, что в лице вождя партии они нападают на целый враждебный класс и что идейная победа в данном случае означала бы победу не над отдельным человеком, а над всем рабочим классом".[99]
6 июля 1917 года в газете "Социал-демократ" Бухарин писал: "Против тов. Ленина поднялась новая волна клеветы, и на этот раз неслыханно грязная... Грязь и клевета, которая поднимается вокруг этого честного имени, может сравниться лишь с той клеветой, которая ползла в Германии вокруг имени героя современной войны -- товарища Карла Либкнехта. Ведь вся буржуазия выла, что он -- подкупленный агент Англии и России. А он шел своей дорогой. Это нелегко. Это мучительно. Идти своим путем сквозь строй брани, клеветы, всей низости, на которую способна буржуазия, может только человек, который готов пожертвовать всем ради правого дела. Таким человеком является тов. Ленин".
Бухарин с огромным профессиональным мастерством журналиста, с пламенной страстью революционера пригвоздил к позорному столбу ренегатов и отступников революции -- Алексинского и ему подобных. "И контрреволюция, -- писал Бухарин, -- имеет своих героев. Но у нее они делятся, как у воров, на две категории: работающих "чисто" и "грязных". Рыночная ценность последних тем выше, чем ярче их прошлое. Особенно ценятся при этом ренегаты. Ренегат -- прежде всего существо злобное, мстительное, неопрятное. Изменник по природе, он обвиняет в измене других; потерявший честь, он стремится лишить чести тех, кто на него непохож; терзаемый угрызениями остатков совести, он заглушает их все новыми предательствами".
Нарисовав обобщенный портрет предателя, Бухарин далее показывает истинное лицо ренегата: "Такого негодяя русская контрреволюция нашла в лице Алексинского. Этот "бывший член Государственной думы", социал-демократ и теперешний служащий контрразведки (псевдоним возрожденного охранного отделения) с физиономией дегенерата и глазами подворотного шпика своей фигуркой "грязного" работника реакции как нельзя лучше оттеняет ее идейного вождя г. Милюкова, с его солидной внешностью европейского дипломата, белоснежным воротничком на шее и "благородством на челе"".[100]
Буржуазия хорошо понимала, что значит для революции В. И. Ленин. Поэтому всячески стремилась оболгать и дискредитировать его, фальсифицировать сущность революционной марксистской теории. Князь Львов, иронизировал Бухарин, "совершенно правильно оценил положение вещей с точки зрения своего класса: "Прорыв фронта не так важен, как глубокий прорыв фронта Ленина"".[101]
Выступать на митингах в то время было далеко не безопасно. А. И. Рыков, вернувшийся из нарымской ссылки вскоре после свержения самодержавия, так оценивал обстановку: "Я вынес впечатление в день приезда моего в Москву, что столкновение демократии (рабочих и крестьян) и правительства созревает с каждым днем. Все меньшевики и эсеры действуют независимо от народа и опираются в Совете на непролетарские и недемократические элементы. Приезд Ленина подлил масла в огонь.... Рабочие массы ясно поняли, что появился их пролетарский вождь".[102]
В бурном 1917 году одним из мест проведения митингов в Москве была Страстная (ныне Пушкинская) площадь. Здесь неоднократно выступал и Рыков. "На одном из таких митингов, -- вспоминал хорошо знавший Рыкова видный большевик Г. И. Ломов, -- его чуть-чуть не растерзали. -- Во время его выступления поднялся дикий крик "чистой публики". Сторонники "демократии" и "свободы слова" накинулись на одинокого Алексея Ивановича, схватили его за горло и начали душить. Алексей Иванович потерял сознание и лишь благодаря двум-трем рабочим, которые, случайно проходя мимо этого митинга, увидели своего товарища, которого избивала буржуазная сволочь и интеллигентское отребье Москвы, кинулись на защиту Алексея Ивановича, он был вырван из рук разъяренных палачей".[103]
На вечере воспоминаний в 1921 году Н. И. Бухарин говорил, что особенно накаленная обстановка в Москве была в июльские дни. На Скобелевской площади беснующаяся толпа окружила небольшую группу большевиков с красным знаменем. "Я никогда, -- говорил Бухарин, -- не слышал такого звериного воя и свиста". И далее: "На одном митинге у Серпуховской заставы какой-то гражданин стал говорить, что Ленин шпион. А. И. Рыков подходит к нему и спрашивает, по обыкновению своему заикаясь: а позвольте узнать, гражданин, вашу фамилию? Рыкова стащили с трибуны, разорвали на нем рубаху и били его вплоть до участка. И только простая случайность освободила его от весьма тяжелых последствий". Подошли революционно настроенные солдаты Ходынского полка, и мелкобуржуазные отщепенцы моментально разбежались.[104]
Но постепенно большевистское влияние возрастало. При одном слове "большевик" раздавались бурные аплодисменты. Бухарин подчеркивал: "...не давали говорить от грома рукоплесканий... настолько был высок авторитет нашей партии".[105] Николай Иванович жил в Замоскворечье, оплоте революции в Москве. Контрреволюционные элементы не имели здесь никакого влияния. На его квартире висела табличка: "Бухарин, большевик".[106] Район был самым пролетарским в Москве. Здесь находилось 222 предприятия с 58 332 рабочими, на которых прежде всего создавались большевистские организации, боевые силы революции.[107]
В выступлениях Бухарина этих дней постоянно звучит призыв к революции, к свержению власти эксплуататоров. Он умел овладеть любой аудиторией, убедить ее в правильности большевистской линии. Гибкий аналитический ум, глубокие теоретические познания, превосходное знание российской и мировой литературы в сочетании с неподражаемой эмоциональностью его речи помогали ему пробудить общественное самосознание слушателей, дать простор их энергии, придать ей классовое, революционное направление. Всех буквально поражала его способность дать моментальный аргументированный ответ на выпад оппонента, причем его ответы противникам большевизма были проникнуты сарказмом и иронией.
В Московской городской думе от большевиков чаще всего выступали И. И. Скворцов-Степанов и Н. И. Бухарин, причем первый -- с искренним пафосом, профессорским академизмом и обстоятельностью и второй -- со злой и тонкой иронией. "Неужели категорический императив Канта подсказывает вам необходимость расстрела солдат и арестов революционных крестьян и рабочих?" -- спрашивал Бухарин, обращаясь в сторону кадетских скамей, где среди многочисленных ученых мужей восседал такой изысканный философ, как Новгородцев.[108]
Разоблачая контрреволюционную сущность Временного правительства и поддерживавших его буржуазных и мелкобуржуазных партий, Бухарин писал, что после пяти месяцев революции утвердилась власть империалистической буржуазии. Особенно уничтожающую характеристику он дает А. Ф. Керенскому, который с театральными жестами и слезами на глазах говорил о полной отмене смертной казни, о том, что не хочет быть "Маратом русской революции". Теперь он "захотел, очевидно, быть ее Столыпиным. Ибо Марат рубил головы высокопоставленным контрреволюционерам, а Керенский, ухаживая за бывшим царем, распорядился о массовых казнях для солдат". Бухарин приводит убийственное сравнение: при "революционном" Временном правительстве "параллельно тому как в тюрьму попадали Луначарский, Троцкий, Коллонтай, из тюрьмы выпускали Горемыкина, Маркова II, наемного убийцу и "друга" Хвостова -- Ржевского, крупнейших провокаторов Абросимова, Черномазова и прочих".[109]
Центральный Комитет РСДРП(б) принимает решение о непосредственной подготовке вооруженного восстания, и Бухарин публикует статью, в которой призывает рабочих и крестьян дать достойный и решительный отпор перешедшей в наступление и обнаглевшей контрреволюции. В статье, в частности, говорилось: "Мы стали перед непосредственным вооруженным выступлением буржуазии, генералов, казаков и прочей компании, организовавшихся в Москве. Правительство бежит от революционных рабочих и солдат тоже в Москву, совсем как французское правительство измены, бежавшее от коммунаров в Версаль. На фронте разыгрывается огромная провокация и готовится совместный удар против народа. В тылу корниловцы и причастные к корниловщине лица уже точат нож мясника. Бойня готовится. Встретим врагов дружно, с оружием в руках!.. Под ружье же, наши боевые товарищи".[110]
В статье "Громят Советы", опубликованной 22 октября в "Социал-демократе", Бухарин предупреждал революционные силы: "Наступление уже начато, и начато буржуазией. Помните: вооруженному походу казаков на революционную Россию может положить конец только вооруженное восстание народа против власти буржуазии и переход власти в руки народа".
В период вооруженного восстания в Москве Бухарину вместе с группой большевиков было поручено издавать информационный бюллетень в типографии Сытина. Но эта типография была оплотом меньшевиков. Для решения вопроса о печатании бюллетеней собралось около тысячи рабочих. Настроение рабочих-печатников определяли меньшевики во главе с Малкиным -- членом меньшевистского МК и ЦК. Первым выступил большевик из завкома. Он охарактеризовал классовую сущность революционной борьбы и призвал рабочих печатать большевистские бюллетени. В ответ раздались крики: "вон", "долой", "кровопийцы", "прекратить бойню" и т. д. Затем выступили известные большевики, опытные ораторы М. Н. Покровский и И. И. Скворцов-Степанов. Здесь же находилась Надежда Михайловна Бухарина. Но их убедительные и аргументированные речи все время прерывались выкриками и шумом.
Рабочие типографии М. и А. Нестеровы позже вспоминали:
"И только тов. Бухарину удалось переломить настроение. Он не убеждал, нет. Он только ярко обрисовал рабскую жизнь рабочих у Сытина, их слепое "служение" ему, теперешнее поведение их как результат сытинского воспитания. Эта часть его речи вызвала возгласы: "правильно", "верно", а его фраза, что они привыкли "лизать зад" Сытину, вызвавшая одобрительный смех, создала такое настроение у собрания, что оно на призыв тов. Бухарина дало согласие печатать бюллетени...
Тотчас же началась подготовка статей для бюллетеня, которые тов. Бухарин писал не только "на бегу", но и "на скаку", в момент удач изливавший свое бодрое настроение не только в статьях, но и в угрозах "пооткусать нам всем носы". Первым был отпечатан декрет о земле на четвертушке (сытинскую бумагу рабочие брали все-таки с осторожностью). Затем началось систематическое печатание информационных бюллетеней. Работали не только днем, но и ночью, большую часть времени проводя в типографии".[111] (Необходимо отметить, что И. Д. Сытин был крупнейшим в России издателем-просветителем, сыгравшим значительную роль в деле народного образования. После Октябрьской революции его типографии были национализированы, сам он работал консультантом Госиздата.)
Бухарин был автором "Манифеста Военно-революционного комитета московских Советов рабочих и солдатских депутатов ко всем гражданам Москвы". Его строки звучат как набат, как гимн победившего пролетариата:
"После пятидневного кровавого боя враги народа, поднявшие вооруженную руку против революции, разбиты наголову. Они сдались и обезоружены. Ценою крови мужественных борцов -- солдат и рабочих -- была достигнута победа. В Москве отныне утверждается народная власть -- власть Советов рабочих и солдатских депутатов...
Русскому рабочему классу выпала великая честь первому низвергнуть господство буржуазии. Впервые в человеческой истории трудящиеся классы взяли власть в свои руки, своей кровью завоевав свободу. Эту свободу они не выпустят из своих рук. Вооруженный народ стоит на страже революции".[112]
Особенно большую роль в подготовке вооруженного восстания в Москве и центральной России сыграло Московское областное бюро РСДРП(б). После свержения самодержавия оно вышло из подполья и развернуло огромную идейно-организационную работу по созданию и сплочению партийных организаций, по привлечению на их сторону рабочего класса, всех трудящихся. С февраля 1917 года секретарем Областного бюро была В. Н. Яковлева.
Наиболее крепкими и сплоченными в идейно-организационном отношении были партийные организации Москвы и Московской губернии. В. Н. Яковлева писала, что "их организации были многочисленнее, устойчивее, крепче. И это, конечно, понятно, ибо Москва, как крупнейший промышленный центр, иначе и вести себя не могла. Но вместе с тем наличие сильных организаций других социалистических партий, за которыми шли иногда целые слои московского пролетариата (например, печатники -- за меньшевиками), влияло на политическую линию руководящих центров Москвы и Московской губернии: эта линия всегда была менее определенна, выявляла стремление к "осторожности" в действиях и политических выступлениях. Московский окружной комитет занимал обычно промежуточную линию
между позицией Обл. бюро и Московского комитета. Организационная связь между МК и Обл. бюро выражалась в участии на областных конференциях. В остальном МК существовал скорее рядом с Обл. бюро, чем как организация, ему подчиненная. Московский окружной комитет находился в нормальных организационных отношениях с Обл. бюро и вполне и целиком ему подчинялся".[113] Все это в определенной степени повлияло на затяжной характер установления Советской власти в Москве.
В. Н. Яковлева была в составе комиссии по подготовке VI съезда партии, участвовала в разработке проекта устава партии. VI съезд избрал ее кандидатом в члены ЦК РСДРП(б). Центральный Комитет рекомендовал партийным организациям выдвинуть кандидатуры В. Н. Яковлевой и Н. И. Бухарина в Учредительное собрание по списку большевиков. Позже, в ноябре 1917 года, они были избраны в Учредительное собрание.
На историческом заседании ЦК РСДРП(б) 10 октября 1917 года, принявшем решение о непосредственной подготовке вооруженного восстания, Яковлева была секретарем. В своем докладе Центральному Комитету она показала мощный рост революционного движения в центральной России и совместно с другими членами ЦК от Москвы и центральной России энергично поддержала Ленина, отстаивавшего курс на вооруженное восстание.[114]
14 октября 1917 года Московское областное бюро после отчета В. Н. Яковлевой о решении ЦК РСДРП(б) о восстании без прений одобрило эту резолюцию. На этом же заседании бюро разработало конкретные мероприятия по организации вооруженного восстания. В течение нескольких дней в бюро побывали представители партийных организаций центральной России. Они были снабжены текстами условных телеграмм, которые должны были стать сигналом к решающему выступлению. 25 октября 1917 года на заседании московских большевистских центров Яковлеву избрали членом Боевого партийного центра по руководству вооруженным восстанием в Москве и центральной России. В этот же день она разослала в партийные организации условные телеграммы, которые повсеместно были получены . Во многие города и поселки бюро направило своих представителей для организации вооруженного восстания.[115]
После победы революции в Москве Н. И. Бухарин и И. Н. Стуков были направлены в Петроград, чтобы рассказать о ходе борьбы за власть Советов. Они встречались с В. И. Лениным. Бухарин выступил в Смольном перед частью большевистской фракции II съезда Советов и призвал энергично выступить против тех, кто "срывает нашу борьбу".[116]
6 ноября 1917 года Бухарин рассказал о победе вооруженного восстания в Москве на заседании ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. В своей речи он остановился на лавине низкопробной клеветы, захлестнувшей буржуазную прессу, привел примеры массового и индивидуального героизма, говорил о гибели 500 борцов за революцию. Он подчеркнул, что "в Москве ярче и глубже, чем где бы то ни было, проявилось классовое значение борьбы за власть Советов".[117]
Во время мятежа Керенского -- Краснова лидеры меньшевиков и эсеров потребовали сформировать "однородное социалистическое правительство". Несколько членов ЦК РСДРП(б) считали, что Советская власть не удержится, если в правительство не будут привлечены представители мелкобуржуазных партий. ЦК большевистской партии осудил подобные дезорганизаторские попытки. Тогда Л. Б. Каменев, Г. Е. Зиновьев, А. И. Рыков, В. П. Ногин и В. П. Милютин заявили о своем выходе из ЦК, а Рыков, Ногин и Милютин -- и из состава Совнаркома. В. И. Ленин оценил это как дезертирство с поля боя и решительно осудил их поступок. Он вызвал протест и у Бухарина. В газетном отчете о его выступлении на заседании ВЦИК Советов 6 ноября 1917 года говорилось: "Бухарин в необычайно резких выражениях критикует поступок ушедших из ЦК большевиков и подавших в отставку комиссаров, называет их дезертирами революции и доказывает, что время "слюнявой" власти прошло".[118]
Позднее Ленин писал, что эти товарищи проявили колебания "в сторону опасений, что большевики слишком изолируют себя, слишком рискованно идут на восстание, слишком неуступчивы к известной части меньшевиков и "социалистов-революционеров"". "Конфликт дошел до того, что названные товарищи ушли демонстративно со всех ответственных постов и партийной и советской работы, к величайшей радости врагов советской революции. Дело дошло до крайне ожесточенной полемики в печати со стороны Цека нашей партии против ушедших в отставку. А через несколько недель -- самое большее через несколько месяцев -- все эти товарищи увидели свою ошибку и вернулись на самые ответственные партийные и советские посты". В то же время он подчеркивал, что "без особой надобности неправильно вспоминать такие ошибки, которые вполне исправлены".[119]
27 октября 1917 года в "Социал-демократе" появляется статья Н. И. Бухарина "К социализму". Он вновь подчеркивает свою мысль, что "гарантия полной победы -- международная революция пролетариата", но "развитие этой революции-зависит от России, сильнейшим толчком которой является переход власти к Советам, уничтожение власти империалистов. Полная, решительная победа рабочих, солдат и крестьян -- это первое условие успеха. Эта задача стоит сейчас в центре всего. Эту задачу нужно разрешить раз навсегда".
Через несколько дней, 31 октября, в этой же газете напечатана его статья "Новая революция и международный капитал". Бухарин с гордостью пишет: "Целый мир смотрит сейчас на нас. От нашей победы зависит и победа европейского социализма. Великая, грандиозная задача выпала нам на долю. Будем достойны этой задачи. За дело рабочих, крестьян, солдат идем дружной ратью вперед! Наши враги защищают позорный строй рабства. Мы защищаем лучшее будущее всего человечества -- социализм!"
1 ноября 1917 года Н. И. Бухарин выступил в "Социал-демократе" с яркой и образной статьей "Чего хотят большевики", в которой убедительно и аргументированно разоблачает беспардонную клевету буржуазной прессы на пришедших к власти большевиков.
"Почему же на нас клевещут? Почему про нас рассказывают всякие небылицы? Да как раз для того, чтобы обмануть и подчинить мелкий люд идейному влиянию крупного капитала.
Мир, рабочий контроль над производством, обуздание крупного капитала, земля крестьянам, революционный порядок, избавление от гнета домовладельцев и спекулянтов, созыв Учредительного собрания -- вот под какими лозунгами дня идут большевики. И те обыватели, которые не хотят быть простыми пешками в руках крупного капитала, не только не должны точить зубы на большевиков, но они должны их поддерживать".
Эти отрывки из бухаринских статей и выступлений показывают, как настойчиво и последовательно он отстаивал большевистский курс на вооруженное восстание, каким широким спектром всевозможных жанров партийной публицистики пользовался в целях быстрейшей большевизации трудящихся масс, создания политической армии социалистической революции. В каждой его фразе звучит призыв к штурму капиталистической крепости, уничтожению эксплуататорского рабства.
Политика "военного коммунизма"
В результате победы Великого Октября большевики оказались у руля государственной власти. Началось триумфальное шествие Советской власти, резко усилилось революционизирующее влияние молодой Советской Республики на капиталистический мир.
В первые месяцы Советской власти Н. И. Бухарин на крупных постах в области управления народным хозяйством. По заданию В. И. Ленина он подготовил предложения по национализации промышленности и созданию органа по руководству экономикой. В соответствии с этими предложениями был создан Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ). Первым его председателем стал Н. Осинский (В. В. Оболенский), до этого бывший управляющим Государственным банком. В президиум ВСНХ вошли также Н. И. Бухарин, В. М. Смирнов, Г. И. Ломов. Под их редакцией стал выходить печатный орган ВСНХ.
В декабре 1917 года Н. И. Бухарин становится редактором "Правды". Центральную газету партии он возглавлял 12 лет с кратковременным перерывом в 1918 году.
Н. И. Бухарин и Г. Я. Сокольников возглавили большевистскую делегацию в Учредительном собрании. Выборы проводились по спискам, подготовленным еще до победы социалистической революции. По ряду причин в большинстве здесь оказались меньшевики и эсеры. Выступая сразу после речи председателя собрания, одного из лидеров эсеров В. М. Чернова, Бухарин поставил вопрос ребром: надо прежде всего решить, с кем идет собрание -- "с Калединым, с юнкерами, с фабрикантами, купцами, директорами учетных банков или с серыми шинелями, с рабочими, солдатами, матросами?" Его речь была впечатляющей и яркой. Обращаясь к контрреволюционному большинству собрания, Бухарин подчеркивал: "Перед нами, действительно, величайший момент, и тот водораздел, который сейчас делит все это собрание на два непримиримых лагеря, этот водораздел проходит по линии -- за социализм или против социализма". Он выразил твердую уверенность, что "заревом революционного пожара загорится -- если не сегодня, то завтра -- весь мир".[120]
Упрочению завоеваний Октябрьской революции больше всего мешало состояние войны с Германией. На предложение Советского правительства заключить демократический мир без аннексий и контрибуций страны Антанты ответили отказом. Тогда Советское правительство решило пойти на унизительный для республики грабительский мир с Германией. Страна была разорена и истощена, армия устала и не могла продолжать войну. Необходима была мирная передышка, чтобы укрепить экономику, создать сильную Красную Армию. Но против мира единым фронтом выступили контрреволюционеры всех направлении, а также мелкобуржуазные партии эсеров и меньшевиков.
Немало большевиков также протестовало против заключения мира с империалистической Германией. Против мирного договора активно выступали члены ЦК РСДРП(б) Н. И. Бухарин, А. С. Бубнов, Ф. Э. Дзержинский, Н. Н. Крестинский, М. С. Урицкий, Г. И. Ломов, В. Н. Яковлева. Их взгляды разделяли многие видные большевики -- В. В. Куйбышев, С. В. Косиор, В. В. Оболенский, Е. А. Преображенский, Г. Л. Пятаков, К. Б. Радек, Н. М. Лукин, И. Ф. Арманд, Р. С. Землячка, А. М. Коллонтай, Н. И. Муралов, М. Н. Покровский, М. А. Савельев, Т. В. Сапронов, В. М. Смирнов, И. Н. Стуков, И. И. Скворцов-Степанов, А. А. Сольц, Г. А. Усиевич, М. В. Фрунзе, П. К. Штернберг, Б. З. Шумяцкий, Е. М. Ярославский и многие другие.
Активную роль в срыве переговоров играл Л. Д. Троцкий.
Н. И. Бухарин и сложившаяся вокруг него группа "левых коммунистов" повела за собой ряд крупных партийных организаций страны, прежде всего Московскую областную. 28 декабря 1917 года Московское областное бюро выступило за прекращение мирных переговоров с Германией и объявление ей революционной войны. Взгляды "левых коммунистов" пропагандировал журнал "Коммунист", выходивший сначала в Петрограде, а затем в Москве.
"Левые коммунисты" не хотели понимать, что подобная политика гибельна для Советской Республики. Утверждения противников мира, что в Германии в ближайшее время должна совершиться революция, были голословны. В. И. Ленин страстно и последовательно отстаивал единственный выход из создавшегося положения -- немедленное подписание мира. Он подчеркивал, что главная задача заключается в том, чтобы сохранить молодую Советскую Республику, начавшую социалистическую революцию. Он писал: "...В данный момент лозунг революционной войны со стороны России означал бы либо фразу и голую демонстрацию, либо равнялся бы объективно падению в ловушку, расставляемую нам империалистами, которые желают втянуть нас в продолжение империалистской войны, как слабую пока еще частичку, и разгромить возможно более дешевым путем молодую республику Советов".[121]
Но "левые коммунисты" продолжали отстаивать свою порочную тактику. Московское областное бюро, в котором они преобладали, приняло резолюцию, выражавшую недоверие Центральному Комитету ввиду его политической линии и состава и подчеркивавшую, что оно не станет подчиняться тем его постановлениям, которые будут связаны с проведением в жизнь условий мирного договора с Германией. "В интересах международной революции, -- говорилось в единогласно принятой резолюций, -- мы считаем целесообразным идти на возможность утраты Советской власти, становящейся теперь чисто формальной. Мы по-прежнему видим нашу основную задачу в распространении идей социалистической революции на все иные страны и в решительном проведении рабочей диктатуры, в беспощадном подавлении буржуазной контрреволюции в России".
Приведя эту резолюцию в своей статье "Странное и чудовищное", В. И. Ленин отметил, что "позорнее всякого тяжкого и архитяжкого мира, предписываемого неимением армии, позорнее какого угодно позорного мира -- позорное отчаяние".[122] Он говорил, что кто против немедленного, хотя и унизительного мира, тот губит Советскую власть.[123]
Главные свои надежды Бухарин возлагал на грядущую мировую революцию. Он и после подписания Брестского мира 3 марта 1918 года продолжал отстаивать ошибочную линию. В этой обстановке левые эсеры предложили "левым коммунистам" совместно сформировать правительство вместо ленинского. Но это предложение, как писал позже Бухарин, было отвергнуто с негодованием.[124]
Мир был подписан, но условия оказались намного хуже первоначальных. "...В этом, -- писал Ленин, -- виноваты, по отношению к великороссийской Советской республике, наши горе-"левые" Бухарин, Ломов, Урицкий и Ко".[125]
Выступая на VII съезде партии (март 1918 г.), Н. И. Бухарин говорил: "Русская революция либо будет спасена международной революцией, либо погибнет под ударами международного капитала... Международная революция, и только она одна, -- наше спасение... Выгоды, проистекающие из подписания мирного договора, являются иллюзией".[126]
Доводы Бухарина против подписания мирного договора сводились к тому, что империалистические хищники неизбежно объединятся против Советской Республики. Этому зловещему союзу может противостоять только международный революционный фронт. Он все время подчеркивал, что российский пролетариат является одним из отрядов международного рабочего движения. Поэтому надо начать "священную войну против милитаризма и империализма", ибо, "сохраняя свою социалистическую республику, мы проигрываем шансы международного движения". Условия мирного договора, говорил он, приведут к прекращению революционной пропаганды, заставят замолчать "колокол, гудящий на весь мир", "у этого колокола мы отрезаем язык", ибо сила Советской Республики -- в ее революционных идеалах.[127]
Бухарин хорошо понимал, что у Советской России нет возможности вести войну с империалистическим хищником, ибо регулярной армии у республики фактически не было. Поэтому он призывал к гражданской войне с международным капиталом. Под натиском хищника, того зверя, который прыгает на рабочих и крестьян, они будут отвечать контрнатиском, создавать свою армию, организовываться, учиться владеть оружием. "Чем дальше неприятель будет продвигаться в глубь России, -- в более невыгодные условия он будет попадать. Позади себя он будет оставлять враждебный тыл, перед собой иметь все более и более уплотняющееся население, как результат этого нашествия, потому что немцы не медлят показать себя; они будут расправляться с рабочими и крестьянами... они увидят на деле, что значит жить под немцем".[128]
Таким образом, говорил на съезде Бухарин, война со стороны Советской Республики "неизбежно будет носить характер партизанской войны летучих отрядов". Он доказывал, что кратковременная передышка не приведет к существенному облегчению нашего положения. Партизанская же война будет втягивать с нарастающей быстротой в свою орбиту широкие слои трудящихся масс. На первых порах мы будем терпеть сокрушительные поражения, потеряем крупные города, но положение империалистов станет безвыходным, им придется ""выдирать зубами" Советскую власть из каждой фабрики, из каждого завода, из каждого села и деревни". Советская власть "не погибнет со сдачей Питера, Москвы". Составляющее большинство населения крестьянство будет втягиваться в борьбу, увидев, что у них отнимают только что полученную землю и результаты их труда, и именно этот крестьянин в конце концов и будет спасать революцию. Необходимо проводить мобилизацию сил в процессе борьбы.[129]
Заканчивая свой доклад, Бухарин предложил "аннулировать договор о мире, который ничего не дает, который означает нашу капитуляцию, и теперь же приступить к правильной подготовке, к созданию боеспособной Красной Армии... Не нужно поддаваться никаким иллюзиям, никакой панике и утверждениям, что война невозможна. Другого выхода нет... Не погибнуть хотим мы, а жить для революции, для социализма!"[130]
Большинство делегатов съезда одобрило ленинский курс: 30 делегатов проголосовало за мирный договор, 12 -- против и 4 -- воздержались.
Позднее Бухарин признал свою ошибку. 11 октября 1918 года он писал в "Правде": "Я должен честно и открыто признать, что мы были не правы, прав был тов. Ленин, ибо передышка дала нам возможность сконцентрировать силы, организовать сильную Красную Армию. Теперь каждый хороший стратег должен понимать, что мы не должны дробить свои силы, а направить их против сильнейшего врага". В то же время он отмечал, что перспектива вступления социалистического правительства в переговоры с империалистическим хищником "возмущала нашу интернациональную совесть".[131]
Брестский мирный договор позволил уделить максимум сил и внимания хозяйственной политике, расширению социальной базы диктатуры пролетариата, созиданию нового общества. В. И. Ленин подчеркивал, что "это самая для нас интересная политика".[132]
Народное хозяйство страны находилось в состоянии жесточайшего кризиса. Многие заводы и фабрики не работали, не хватало сырья и топлива, транспорт был парализован. С марта по декабрь 1917 года, по неполным данным, было закрыто 824 предприятия. Было разорено сельское хозяйство, что резко осложнило продовольственное положение республики. В стране полыхали кулацкие восстания, вызывающе нагло действовали саботажники, другие контрреволюционные элементы.
11 марта 1918 года в статье "Главная задача наших дней" Ленин поставил перед партией и народом задачу превратить убогую и бессильную Русь в могучую социалистическую державу. Он подчеркнул, что для ее выполнения у нас есть все необходимое: наличие диктатуры пролетариата, командные высоты в экономике, огромные природные богатства и неисчерпаемые ресурсы рабочей силы, а также гигантская волна революционного энтузиазма, народного творчества. Эту возможность можно превратить в действительность только напряженным трудом всего народа, если каждый будет "собирать камень за камушком прочный фундамент социалистического общества, работать, не покладая рук, над созданием дисциплины и самодисциплины, над укреплением везде и всюду организованности, порядка, деловитости, стройного сотрудничества всенародных сил, всеобщего учета и контроля за производством и распределением продуктов...".[133] В наиболее обобщенном виде созидательные задачи молодой Советской Республики изложены Лениным в работе "Очередные задачи Советской власти". Идеи социалистического строительства, провозглашенные Лениным, партией большевиков, стали огромной силой в борьбе за создание нового общества.
После победы Великого Октября большевистская партия предприняла "красногвардейскую атаку на капитал". Были национализированы крупные предприятия, осуществлены решительные меры по справедливому распределению жилья, продовольственных и промышленных товаров, отменена частная собственность на землю, издан закон о восьмичасовом рабочем дне и т. д. Огромное значение имело введение рабочего контроля за производством и распределением продуктов. Но в условиях продолжавшейся империалистической войны все это не могло привести к значительному улучшению состояния народного хозяйства. В. И. Ленин считал необходимым предпринять решительные меры для оздоровления экономики, укрепить трудовую дисциплину, умело сочетать материальные и моральные стимулы для подъема производительных сил и для этой же цели привлечь частный капитал, наладить с ним деловое сотрудничество. Эту систему мероприятий Ленин назвал государственным капитализмом. Он считал, что ее претворение в жизнь будет означать серьезный шаг к социализму для такой отсталой мелкобуржуазной страны, какой являлась Россия. Ленин подчеркивал: "...Государственный капитализм был бы спасением для нас; если бы мы имели в России его, тогда переход к полному социализму был бы легок, был бы в наших руках, потому что государственный капитализм есть нечто централизованное, подсчитанное, контролированное и обобществленное, а нам-то и не хватает как раз этого, нам грозит стихия мелкобуржуазного разгильдяйства, которая больше всего историей России и ее экономикой подготовлена и которая как раз этого шага, от которого зависит успех социализма, нам не дает сделать".[134]
Группа же "левых коммунистов" расценивала эту систему мероприятий как отступление от подлинно революционной тактики и выступила против ленинского курса. В апреле 1918 года "левые коммунисты" опубликовали "Тезисы о текущем моменте", в которых отрицали необходимость переходного периода, призывали к немедленному "введению" социализма методом кавалерийской атаки на капитал, выступали за "коммунизацию быта" путем издания декретов. Они считали, что нужно отказаться от использования государственного капитализма, разрушить банки, отказаться от употребления денег, выступали против централизации управления экономикой, считали нецелесообразным использование буржуазных специалистов. В этих условиях произошел отход Н. И. Бухарина от "левых коммунистов". Он стал занимать по основным направлениям экономической политики позицию, близкую к ленинской. "Левые коммунисты" объединились вокруг В. В. Оболенского, который всегда занимал наиболее радикальные позиции.
Бухарин прекрасно понимал, что без налаженного аппарата пролетарского государства республика не выдержит "жестокую борьбу со своими внешними и внутренними врагами", он выступал за организацию коллективного ведения сельского хозяйства, широкое привлечение буржуазных специалистов, призывал немедленно национализировать "важнейшие экономические крепости капитала", преобразовать их в социалистический сектор, создать крупные промышленные и финансовые комплексы, которые станут "основным бастионом" нашей системы.[135] В то же время Бухарин продолжал отстаивать свое понимание сущности государственного капитализма, в котором он расходился с Лениным, и ряда других принципиальных вопросов. Бухарин вкладывал в понятие "государственный капитализм" прежде всего антинародную сущность современного милитаристского буржуазного государства. Поэтому он возражал против самой идеи применения этого термина к условиям Советской Республики. "Государственный капитализм при диктатуре пролетариата, -- писал он, -- это абсурд, сапоги всмятку. Государственный капитализм предполагает диктатуру финансового капитала; это передача производства диктаторски организованному империалистическому государству. Государственный капитализм без капиталистов именно такой же нонсенс". Точку зрения, что при диктатуре пролетариата не может быть никакого государственного капитализма, Бухарин отстаивал постоянно. В определенной мере разногласия касались терминологических аспектов проблемы. Во время экономической дискуссии, споря с Бухариным, Ленин в то же время отмечал, что на "девять десятых" согласен с ним, называл его выдающимся публицистом.[136]
О близости позиции Бухарина к ленинской говорит написанная им в мае 1918 года брошюра "Программа коммунистов (большевиков)", которая многократно издавалась в России и за рубежом. В целом она отражала большевистскую точку зрения по основным вопросам политической и экономической жизни. В ней в популярной форме, убедительно и доходчиво разъясняются сущность стратегии и тактики большевизма, задачи внутренней и внешней политики. Автор брошюры считает, что "деревенская беднота вместе со всем рабочим классом пойдет по пути возможно более крупного товарищеского производства. Тогда мы на всех парах пойдем к коммунизму"; настаивает на введении "трудовой повинности для богатых классов", чтобы "заставить и господ буржуа, и господ бывших помещиков, и многочисленных интеллигентов из зажиточных, -- заставить их работать на общую пользу".
Сокрушительной критике подвергает Бухарин оппортунистов различных направлений, как зарубежных, так и российских. "Правые социал-демократы, -- писал он, -- оказались настоящими предателями рабочего класса. Они лизали (и лижут до сих пор) сапоги покрытых рабочей кровью генералов. Они поддерживают величайшие гнусности и преступления своих правительств". Ф. И. Дан, И. Г. Церетели "в трагические тяжелые моменты революции дуло револьвера направляли против рабочего класса".[137]
Брошюра заканчивалась оптимистическим выводом: "Много препятствий стоит на нашем пути. И много нехорошего у нас есть сейчас, в наших собственных рядах; ибо много вошло к нам посторонних людей, которые продают себя за деньги кому угодно, лишь бы ловить рыбу в мутной воде. И рабочий класс молод и неопытен. И со всех сторон самые злые враги окружают молодую Советскую республику. Но мы, коммунисты, знаем, что на собственных ошибках учится рабочий класс. Мы знаем, что он очистит свои ряды от всякой нечисти, прокравшейся к нему; мы знаем, что придет к нему верный, желанный союзник -- мировой пролетариат. Никакие старушечьи вопли и истерические крики не смутят нашей партии".[138]
Бухарин считал необходимым осуществлять политику национализации в соответствии с четким и ясным планом. Под контроль государства должны перейти только ключевые, наиболее крупные предприятия, ибо мелкие всегда зависят от крупных. По мысли Бухарина, в смешанной экономике социалистический сектор будет оказывать благотворное воздействие на развитие всего народного хозяйства.
Восторженно отозвавшись на ленинскую работу "Государство и революция", он писал в рецензии на книгу, что мы должны создать государство без полиции, бюрократии и постоянной армии, без "привилегированных людей, оторванных от масс и стоящих над массами", государство без элиты.[139] Центральная идея заключалась в создании аппарата всех, а не бюрократической верхушки, которая может привести к перерождению Советского государства.
В целом у Н. И. Бухарина в этот период не было научно обоснованных взглядов на всю совокупность внутренней и внешней политики страны. Позже он писал: "Тяжести внешние, крупнейшие затруднения внутри -- все это, представлялось тогда нам, должно быть разрублено мечом революционной войны".[140]
В середине 1918 года кратковременная мирная передышка закончилась, начались империалистическая военная интервенция и гражданская война. В невероятно тяжелых условиях большевистская партия вынуждена была осуществить целый ряд мероприятий, которые позже получили название политики "военного коммунизма". Все силы и средства государства были подчинены одной цели -- отстоять завоевания социалистической революции.
В июле 1918 года, после подавления мятежа левых эсеров, Н. И. Бухарин вновь возглавил редколлегию "Правды". (В марте 1918 года в знак протеста против подписания Брестского мирного договора он сложил с себя полномочия главного редактора "Правды".) К этому времени он отошел от "левых коммунистов". В течение всего периода гражданской войны у Бухарина не было серьезных разногласий с Лениным по главным проблемам политической жизни. Разногласия о государственном капитализме и праве наций на самоопределение удалось урегулировать. В марте 1919 года на VIII съезде партии было создано Политбюро, в состав которого вошли В. И. Ленин, Л. Б. Каменев, Н. Н. Крестинский, Л. Д. Троцкий и И. В. Сталин; Н. И. Бухарин, Г. Е. Зиновьев, М. И. Калинин стали кандидатами в члены Политбюро.
В годы гражданской войны и империалистической военной интервенции главное внимание Бухарин уделял агитационно-пропагандистской работе. В этот период в "Правде" появился целый ряд его статей. Много сил он уделяет организации связей с зарубежными интернационалистами. В октябре 1918 года он встречался в Берлине с немецкими коммунистами, в том числе с Карлом Либкнехтом. В конце 1918 года В. И. Ленин поручил Бухарину изложить кратко в тезисах "теорию и практику большевизма"[141] для подготовки программного манифеста Коммунистического Интернационала. Первый его конгресс открылся 4 марта 1919 года. Н. И. Бухарин стал членом Исполкома Коминтерна и заместителем его председателя Г. Е. Зиновьева, возглавил делегацию РКП(б) в Коминтерне, эта работа отнимала у него немало времени.
В 1918--1920 годах Бухарин опубликовал свои наиболее крупные теоретические работы. Были изданы полностью написанные еще в эмиграции книги "Политическая экономия рантье" и "Мировое хозяйство и империализм". Эти работы сделали его видным ученым в области экономической теории новейшего капитализма. В. И. Ленин подчеркивал на VIII съезде партии, что нарисовать картину крушения капитализма может только Бухарин, "который очень много и очень обстоятельно этим вопросом занимался".[142] Критикуя его ошибки в вопросах экономической теории и политики, Ленин тем не менее дает ему высокую оценку: "Бухарин -- превосходно образованный марксист-экономист".[143]
Пожалуй, самой популярной и известной работой Бухарина в этот период явилась "Азбука коммунизма", написанная совместно с Е. А. Преображенским в октябре 1919 года. Она переиздавалась около 40 раз на русском и многих иностранных языках. Стержнем книги является обстоятельное рассмотрение каждого пункта программы партии, принятой VIII съездом РКП(б). Она предназначалась "для самостоятельного изучения каждым рабочим и крестьянином... коммунистических знаний". Книга отражала новейшие достижения теории и практики большевизма, хотя Бухарин дал в ней свое понимание вопросов империализма и государственного капитализма. Книга написана в условиях "военного коммунизма". Она была проникнута героическим пафосом созидания нового мира, борьбы с многочисленными внутренними и внешними врагами молодой Советской Республики и выражала твердую уверенность, что марксистские идеи "сбываются на наших глазах".[144]
Н. И. Бухарин был одним из первых большевистских теоретиков, кто уделял первостепенное внимание экономическому обоснованию созидания социализма на рельсах военно-коммунистической политики. Он, как и многие другие большевики, был уверен в близком крахе капитализма, грядущем торжестве мировой социалистической революции. Но уже в 1919 году Бухарин понимает, что назревание международной социалистической революции будет процессом длительным и сложным и искусственное ускорение революционного процесса дело безнадежное. В этот период он делает вывод, что "политическая диктатура рабочего класса должна неизбежно быть и его экономической диктатурой".[145] Естественно, что это предполагает не отмирание государства, а его всемерное укрепление. Это было обоснование политики "военного коммунизма" как прямого пути к социализму. В обстановке сложившейся политики "военного коммунизма" 18 ноября 1919 года В. И. Ленин подчеркивал, что теперь "организация коммунистической деятельности пролетариата и вся политика коммунистов приобрела вполне окончательную, прочную форму, и я уверен, что мы стоим на правильном пути, движение по которому вполне обеспечено".[146]
В мае 1920 года вышла в свет книга Н. И. Бухарина "Экономика переходного периода". М. Н. Покровский говорил, что эта книга наряду с работами В. И. Ленина "Государство и революция" и Л. Крицмана "Героический период великой русской революции (опыт анализа т. н. "военного коммунизма")" была серьезным вкладом в развитие большевистской теории. Это был настоящий гимн политике "военного коммунизма", поэтому вскоре ее основные положения оказались устаревшими.
Бухарин доказывает, что революция и гражданская война неизбежно приводят к временному "сокращению процесса воспроизводства", что это исторически неизбежный этап, которого невозможно избежать. Временное падение производительных сил он считал закономерным процессом. В "Экономике переходного периода" Бухарин обосновал свою теорию равновесия в динамике и развитии. Он подчеркивает, что в обществе "должно быть определенное равновесие всей системы", ибо в необходимых количествах производятся товары и затрачивается человеческий труд. "Тут могут быть всякие уклонения, колебания, вся система расширяется, усложняется, развивается, находится в постоянном движении и колебании, но в общем и целом она -- в состоянии равновесия. Найти закон этого равновесия и есть основная проблема теоретической экономии".[147] В обстановке гражданской войны Бухарин приходит к выводу, что восстановить нарушенное равновесие можно только принуждением. Глава книги ""Внеэкономическое" принуждение в переходный период" в основном посвящена обоснованию этого тезиса. Принуждение, подчеркивал он, в переходный период в разных формах "переносится и на самих трудящихся, и на сам правящий класс".[148]
Эту главу Бухарин завершает выводом, что "пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи... Диктатура пролетариата, выражая на первых порах самый кричащий раскол капиталистического мира, после установления некоторого равновесия начинает вновь собирать человечество".[149]
В. И. Ленин особенно одобрительно отозвался об этой главе, дав и в целом положительную оценку работе. Он отмечал "превосходные качества этой превосходной книги". Книгу выпустила Социалистическая академия, членом которой был Н. И. Бухарин. Обратив внимание на недостаточное аргументирование отдельных ее положений, наличие неудачных формулировок и терминов, Ленин писал: "Позволительно выразить надежду, что этот небольшой недостаток исчезнет в следующих изданиях, которые так необходимы нашей читающей публике и послужат к еще большей чести академии; академию мы поздравляем с великолепным трудом ее члена".[150]
Но книга вызвала и отрицательные оценки. Так, М. С. Ольминский обвинил автора в замене марксистской политэкономии "бухаринским методом каторги и расстрела".[151] Ее основным недостатком было то, что вынужденный характер многих экономических мероприятий политики "военного коммунизма" Бухарин распространяет на весь переходный период. Но это было заблуждением ее только Бухарина, таких взглядов придерживалось тогда большинство членов ЦК РКП(б) и Советского правительства.
После окончания гражданской войны обстановка коренным образом изменилась, и это нашло свое отражение в изменении взглядов Бухарина. В статье "О ликвидаторстве наших дней" он писал: ""Крахнул" "военный коммунизм" как система, и крахнула идеология военного коммунизма, то есть те иллюзии, которые имелись налицо в нашей партии. Это вовсе не значит, что военно-коммунистическая система была в основе своей для того времени неправильна. В условиях внешней и внутренней блокады мы вынуждены были действовать так, как мы действовали. Но в том-то и дело, что мы не представляли себе всей относительности военно-коммунистической политики. Тогда мы думали, что наша мирная организаторская работа, наша экономическая политика, строительство нашего хозяйства будут дальнейшим продолжением централизаторского планового хозяйства этой эпохи... Другими словами: военный коммунизм мыслился нами... как универсальная, всеобщая и, так сказать, "нормальная" форма экономической политики победившего пролетариата... Иллюзии военного коммунизма лопнули в тот самый час, когда пролетарская армия взяла Перекоп".[152]
Хотя Бухарин и признавал необходимость революционного насилия, в действительности он был человеком мягким даже к врагам революции. Он входил в коллегию ВЧК, причем обладал правом вето. "Мы знаем всю мягкость тов. Бухарина, -- писал В. И. Ленин, -- одно из свойств, за которое его так любят и не могут не любить".[153] Но реальная действительность однажды сыграла с ним злую шутку.
25 сентября 1919 года он выступал в здании МК с предложением ослабить красный террор. В этот момент анархисты и левые эсеры бросили в окно бомбу. От взрыва погибло 12 человек, в том числе секретарь МК В. М. Загорский, и ранено 55, среди них и сам Бухарин. Пострадавшая в результате этого бандитского акта Р. Бархина писала в "Рабочей Москве" в статье "Взрыв в Леонтьевском переулке": "Через минуту -- шум и грохот разорвавшейся бомбы. Рядом стоит Стеклов, он хватается за голову. "Только бы Бухарин уцелел", -- мелькает в затуманенной голове. (О тов. Бухарине, как потом оказалось, подумали тогда очень многие из районных работников.) Больше не помню. Очнулась. Темно. Лежу у дверей. На ноге что-то тяжелое".[154]
Кстати, в апреле 1922 года Н. И. Бухарин настоял на том, чтобы не казнить заключенных в тюрьму эсеров-террористов. Он произнес на процессе убедительную речь, в которой показал, что эсеровская партия в конечном счете превратилась в орудие контрреволюции. Разложение лидеров партии было чудовищным, и в конечном счете она практически сошла с политической арены. Тем не менее подсудимые обвиняли большевиков в перерождении, в предательстве идеалов революции. Отвечая на эти обвинения, Бухарин говорил: "Если мы уже выродились, если мы представляем из себя буржуазную группировку, то объясните мне тот исторический ребус, что все капиталистические государства идут на нас ершом, но с партией эсеров кокетничают во все четыре звериных глаза. И вот объясните мне тот поразительный исторический ребус, что мы, буржуазная группировка, ненавидимы всей буржуазией, а вы, пролетарская группировка, получаете деньги из карманов всех капиталистических властей".[155] В предисловии к сборнику речей защитников на этом процессе Л. Д. Троцкий отмечал: "Когда боевики убедились, что конец шнура от их бомб в руках англичан и французов, они с ужасом отшатнулись".[156]
В первые послеоктябрьские годы В. И. Ленин, большевики уделяют большое внимание разработке новой партийной программы. 6 февраля 1918 года ЦК РСДРП(б) утвердил порядок работы VII съезда партии. Первым пунктом повестки дня был поставлен вопрос о программе. Для подготовки ее проекта была создана комиссия в составе В. И. Ленина, Н. И. Бухарина и Г. Я. Сокольникова. Подготовка к VII съезду партии проходила в чрезвычайно сложной обстановке. Программная комиссия не смогла выработать к съезду окончательный проект. 8 марта 1918 года Ленин выступил на съезде с докладом о пересмотре программы и изменении названия партии. Разногласия по вопросам теоретической части программы после победы Октября еще более усилились. Бухарин считал империализм не стадией развития капитализма, а особой общественно-экономической формацией, при которой пролетарские революции возможны только в "чистом" виде, движущей силой этих революций может быть только один пролетариат. Ленин считал, что теоретически и политически было бы преждевременным удалить из программы характеристику товарного производства и капитализма.[157]
Во время дискуссии на съезде Бухарин высказался за то, чтобы дополнить теоретическую часть программы развернутой характеристикой социализма и коммунизма и выводом об отмирании государства. Ленин подчеркивал, что программа должна зафиксировать то, что абсолютно точно установлено, мы же не можем показать, как будет выглядеть построенный социализм, ибо еще не созданы кирпичи, из которых он должен сложиться.[158]
Съезд единогласно принял ленинскую резолюцию, в которой ставилась задача дополнить политическую часть программы точной и обстоятельной характеристикой Советской Республики и начатых преобразований по экспроприации экспроприаторов и созданию нового общества. Съезд поручил комиссии из семи членов подготовить окончательный проект программы в соответствии с резолюцией. В комиссию вошли В. И. Ленин, Н. И. Бухарин, Г. Е. Зиновьев, Л. Д. Троцкий, И. В. Сталин, Г. Я. Сокольников и В. М. Смирнов.
Отсутствие программы партии отрицательно сказывалось на всей идеологической работе партии. Е. Д. Стасова писала: "Дня не проходит, чтобы рабочие устно и письменно не требовали бы программы".[159]
В условиях мирной передышки программный документ партии фактически заменяла работа В. И. Ленина "Очередные задачи Советской власти". ЦК сообщал местным партийным организациям: "Программа нашей партии до сих пор еще не переработана, но сейчас мы имеем возможность в своей деятельности руководствоваться статьей тов. Ленина "Очередные задачи Советской власти", которую посылаем Вам одновременно с этим письмом. Вы увидите ясно, какую линию Вам проводить".[160]
Новый проект программы был подготовлен в феврале 1919 года, к VIII съезду партии. Разногласия оставались в основном прежние. Комиссия отвергла предложения Бухарина исключить характеристику домонополистического капитализма и простого товарного производства. Бухарин высказался также против признания права наций на самоопределение и выдвинул лозунг самоопределения трудящихся классов каждой нации.
Проект программы накануне съезда обсуждался многими партийными организациями страны. На Московской общегородской конференции РКП(б) с докладом о проекте программы выступал Н. И. Бухарин. Конференция поддержала основные положения проекта, но присоединилась к формулировке Бухарина по национальному вопросу: "...право трудящихся масс на самоопределение, вместо: право наций на самоопределение".[161]
На съезде Бухарин продолжал отстаивать свои ошибочные взгляды, за что подвергался острой и принципиальной критике со стороны Ленина. В состав комиссии по окончательному редактированию проекта программы вошли В. И. Ленин, А. С. Бубнов, Н. И. Бухарин, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Е. А. Преображенский, Г. Л. Пятаков, П. Г. Смидович, И. В. Сталин.
29 марта 1919 года VIII съезд единогласно принял вторую программу партии -- программу социалистического строительства. Она в значительной степени отражала политику и идеологию периода "военного коммунизма". Это касалось прежде всего перспектив создания социалистической экономики.
Обстоятельный анализ основных положений второй партийной программы дан Н. И. Бухариным в работе "Программа Октября (к десятилетию программы нашей партии)". Он, в частности, писал: "Программа партии писалась в моменты наивысшего напряжения сил, в эпоху военного коммунизма, со всеми его положительными и отрицательными чертами, его героизмом и его иллюзиями, его попытками прямого перехода к социализму и подрывом производительных сил, с его массовым подъемом и непрестанным революционным горением. Программа партии носит на себе печать этой бурной и героической эпохи. Особенно это сказалось на экономической части программы: проблемы рынка, денежного обращения, кредита, товарного обращения вообще, товарооборота между городом и деревней в частности, не могли получить в программе партии своего надлежащего решения... Программа РКП(б) прозвучала на весь мир, как набатный колокол, как весть о победе, как знамя великой борьбы, как сигнал нового строительства".
Н. И. Бухарин подчеркивает, что "многое в программе партии уже устарело", что она "должна быть пересмотрена" с учетом опыта социалистического строительства, теории и практики Коминтерна. В то же время он дает энергичный отпор выпадам против программы нашей партии и программы Коминтерна со стороны А. Н. Потресова, Фридриха Адлера, утверждая, что они "получат свой ответ от объективного хода событий. Этим ответом будет победоносное осуществление программы Ленина, программы международной коммунистической революции".[162]
Ценой предельного напряжения всех сил Советская Республика победоносно завершила гражданскую войну и приступила к созданию необходимых предпосылок мирного социалистического строительства. Но экономическое положение республики было необычайно тяжелым. Общий объем промышленного производства по сравнению с 1913 годом сократился к 1920 году почти в 7 раз. Продукция сельского хозяйства составила только две трети довоенной. В катастрофическом положении находился транспорт. Рабочий класс сократился по численности вдвое, ибо промышленные пролетарии вынуждены были уходить в деревню. В. И. Ленин образно говорил: "Россия из войны вышла в таком положении, что ее состояние больше всего похоже на состояние человека, которого избили до полусмерти: семь лет колотили ее, и тут, дай бог, с костылями двигаться! Вот мы в каком положении!"[163]
Особенно большую опасность представляло ослабление классовой основы диктатуры пролетариата. В докладе о партийном строительстве на X съезде РКП(б) Н. И. Бухарин говорил, что "в настоящее время мелкобуржуазная стихия не просто хлещет на пролетариат, а что эта мелкобуржуазная стихия проходит через пролетариат".[164] Он подчеркнул, что разложение пролетариата, процесс его окрестьянивания представляют из себя большую опасность, чем военный мятеж в Кронштадте.[165]
Обстановку в стране в начале 1921 года Бухарин характеризовал следующим образом:
"У нас положение гораздо более трудное, чем мы думаем. У нас есть крестьянские восстания, которые приходится подавлять вооруженной силой, которые обострятся в будущем. Я полагаю, что и момент, который переживает республика, самый опасный, который когда-либо переживала советская власть!"[166] Он даже сказал в выступлении на X съезде партии, что "республика висит на волоске".[167]
Аналогичный вывод находим у Ленина: "...Мы наткнулись на большой, -- я полагаю, на самый большой, -- внутренний политический кризис Советской России. Этот внутренний кризис обнаружил недовольство не только значительной части крестьянства, но и рабочих".[168]
Политика "военного коммунизма", которую трудящиеся массы терпели в годы гражданской войны, полностью себя исчерпала. Но она продолжала сохраняться еще некоторое время после того, как были одержаны решающие победы в гражданской войне, что вызвало массовое недовольство трудящихся.
Одновременно шел бурный рост чиновничества, бюрократизация партийного и государственного аппарата. В феврале 1922 года Ленин писал: "Вся работа всех хозорганов страдает у нас больше всего бюрократизмом. Коммунисты стали бюрократами. Если что нас погубит, то это".[169] Бухарин выражает опасение, что рабочий класс в силу своей немногочисленности и культурной отсталости не сможет пресечь корыстные гегемонистские устремления новой элиты, что может привести к образованию нового "правящего класса", господство которого основано на монополизации власти и незаконно присвоенных привилегиях. Бухарин настойчиво рекомендует партии не допустить возврата в какой-либо форме эксплуататорских отношений, появления "привилегированных групп коммунистов", "нового штата чиновников", огражденных от избирателей тем, что они не могут их переизбрать. Преодоление засилья бюрократической верхушки являлось необходимым условием доверия рабочих и крестьян к политике партии, вовлечения в строительство социализма широких слоев трудящихся масс.
Бухарин считал, что воспрепятствовать этой опасности может дальнейший рост производительных сил страны и подготовка быстрыми темпами высококвалифицированных кадров из рабочих. Для борьбы с быстро растущей бюрократией он предлагал создать множество добровольных общественных организаций, кружков, обществ, которые бы обеспечивали широкую связь партии с массой и могли противостоять разлагающему действию элиты. Подобные организации могли способствовать вовлечению в общественно-политическую жизнь многомиллионных масс крестьянства, укреплению его союза с рабочим классом и консолидации "рабоче-крестьянского блока".[170]
Но этих мер оказалось недостаточно, и с конца 20-х годов сталинский партийный и государственный аппарат в значительной степени узурпировал власть в стране, фактически отстранив от управления трудящиеся массы. Этот процесс развивался и в последующие годы. В условиях перестройки идея полного претворения в жизнь ленинской концепции социалистического самоуправления трудящихся занимает важное место в деятельности партии.
Н. И. Бухарин писал: "Это -- большая опасность для пролетариата. Не для того разрушал он старое чиновничье государство, чтобы оно выросло снизу".[171] Он предвидел, что может возникнуть новая бюрократическая каста, которая поднимется как "колоссальный балласт на всем советском организме", причем новая бюрократия будет базироваться не на частной собственности, а на монополии власти и насильственно узурпированных привилегиях. Бухарин говорил, что имеется немало партийных работников, угодничающих перед вышестоящим начальством и в то же время проявляющих самое разнузданное чванство и высокомерие к рядовым партийцам, к трудящимся массам. Он настойчиво требовал ограничить разбухший бюрократический аппарат, добивался, чтобы восторжествовал принцип "чиновник для народа", а не "народ для чиновника".
Бухарин отчетливо видел опасность перерождения оторванной от масс части партийного аппарата. "Когда для группы коммунистов, -- говорил он на XIV съезде ВКП(б), -- закон не писан, когда коммунист может свою тещу, бабушку, дядюшку и т. д. тащить и "устраивать", когда никто не может его арестовать, преследовать, если он совершил какие-нибудь преступления, когда он разными каналами может еще уйти от революционной законности, это есть одно из крупнейших оснований для возможности нашего перерождения".
Резко критикуя практику назначения секретарей партийных организаций сверху, так называемое назначенство, он говорил: "У нас в большинстве случаев выборы в партийные организации превратились в выборы в кавычках". Представитель вышестоящей партийной организации буквально навязывает ту или иную кандидатуру, а члены партии "боятся высказываться против". Он подчеркивает, что это "обычный тип отношений в наших партийных организациях".[172]
Необходимость поддерживать высокий авторитет большевиков, их моральную чистоту, исключительную честность и неподкупность всегда подчеркивалась Лениным и его соратниками. В мае 1918 года Владимир Ильич объявил строгий выговор Н. П. Горбунову за попытку увеличить ему зарплату. В отмене всяких привилегий чиновникам, в сведении их зарплаты до уровня рабочего Ленин видел надежный заслон бюрократизму. Он предлагал ввести для всего государства максимальный уровень зарплаты -- 6 тысяч рублей.[173] Напомним, что реальная стоимость рубля во второй половине 1917 года не превышала 6--7 копеек. В сентябре 1920 года Ленин говорил о необходимости "выработать вполне точные практические правила о мерах к устранению... неравенства (в условиях жизни, в размере заработка и пр.) между... ответственными работниками, с одной стороны, и массою, с другой стороны, -- неравенства, которое нарушает демократизм и является источником разложения партии и понижения авторитета коммунистов".[174]
Характерно в этом отношении высказывание Ф. Э. Дзержинского, бывшего образцом кристальной честности большевика-революционера. "Мы, коммунисты, -- говорил он, -- должны жить так, чтобы широчайшие массы трудящихся видели, что мы не дорвавшаяся к власти ради личных интересов каста, не новая аристократия, а слуги народа, что победой и властью мы пользуемся не для себя, а для блага народа".[175]
К сожалению, приостановить бурный рост чиновничества не удалось. За годы гражданской войны в количественном отношении оно выросло примерно вдвое и продолжало усиливать свои позиции в последующие годы. Своего "золотого века" оно достигло уже в наши застойные годы, когда безнаказанность и вседозволенность, наглое и высокомерное попрание советских законов, безудержная жажда наживы, перерождение части партийного, советского, профсоюзного аппарата, ее сращивание с преступным миром достигли своего предела...
Политический кризис в стране отразился и на партии. В конце 1920 года она насчитывала свыше 500 тысяч человек, но рабочих в ней было менее половины. Многие члены партии не прошли суровой школы классовой борьбы, не имели большевистской закалки. В партию вступила часть бывших меньшевиков, эсеров, анархистов, бундовцев. Все они были подвержены мелкобуржуазным колебаниям. Шатания среди неустойчивой части партии особенно ярко проявились в дискуссии о профсоюзах, которую начал Л. Д. Троцкий. Он пропагандировал идею "милитаризации труда" и превращения профсоюзов в составную часть государства, предлагал насадить в профсоюзах методы "военного коммунизма", "перетряхнуть их с песочком", "потуже завинтить гайки", "огосударствить" их. Группа "рабочей оппозиции" считала необходимым передать управление народным хозяйством "всероссийскому съезду производителей", то есть подчинить государство профсоюзам. Группа "демократического централизма" требовала свободы фракций и группировок в партии.
В. И. Ленин считал профсоюзы школой коммунизма, управления, хозяйствования, связующим звеном между государством и широкими слоями трудящихся.
В этой обстановке Бухарин занял компромиссную позицию, надеясь создать такой проект платформы, который бы удовлетворил всех. Вместо "перетряхивания" профсоюзов сверху он выдвинул идею их "огосударствления" как постепенного процесса. Но когда эта резолюция была отвергнута, он выдвинул "буферную платформу", заявляя, что тезисы Ленина и Троцкого необходимо объединить, что профсоюзы должны стать и "школой коммунизма", и частью "технического административного аппарата". Бухарин считал, что будет одновременно идти процесс сращивания профсоюзов с органами государственной власти и "осоюживания" государства. "Его логическим и историческим пределом будет не поглощение профсоюзов пролетарским государством, а исчезновение обеих категорий, как государства, так и союзов и создание третьего -- коммунистически организованного общества".[176]
Анализируя это положение, Ленин подчеркнул: "Бухарин теоретически скатился к эклектике, проповедуя соединение политического и хозяйственного подхода... подмене диалектики эклектикой".[177] Буферную позицию Бухарина Ленин назвал "верхом распада идейного". Он писал: "До сих пор "главным" в борьбе был Троцкий. Теперь Бухарин далеко "обогнал" и совершенно "затмил" его, создал совершенно новое соотношение в борьбе..."[178]
X съезд партии в марте 1921 года утвердил целый ряд мероприятий, положивших начало новой экономической политике в стране. Усиление мелкобуржуазного давления требовало идейно-организационной консолидации партии, укрепления ее единства. Принятая съездом резолюция о запрещении в партии фракций и группировок сыграла в этом отношении важную роль. В то же время эта резолюция была впоследствии использована для концентрации власти в руках сталинского партийного аппарата.
Осенью 1921 года появилась одна из наиболее известных книг Бухарина "Теория исторического материализма: популярный учебник марксистской идеологии". Книга была написана на рубеже окончания политики "военного коммунизма" и начала новой экономической политики. Но если еще недавно Бухарин энергично пропагандировал революционное насилие и необходимость социальных скачков, то в данной книге отстаивал эволюционный путь развития. Книга переиздавалась многократно в нашей стране и за рубежом и была одним из наиболее распространенных учебников. Ее острие было направлено против различных буржуазных и ревизионистских критиков марксистского учения. Именно эта книга, обобщившая достижения марксизма, выдвинула Бухарина в ряды крупнейших большевистских теоретиков.
Важное значение в этом труде Бухарин придавал развитию марксистской социологии, видя в ней грозное оружие в борьбе с противниками марксизма. Он считал, что исторический материализм и есть социология -- "общее учение об обществе и законах его развития".[179] В этой работе он более детально обосновал свою теорию равновесия и сделал вывод, что общество в состоянии равновесия должно развиваться стабильно и гармонично. Империалистическая и гражданская войны в катастрофической степени нарушили равновесие общественных сил в нашей стране, и задача большевиков -- восстановить его. Поэтому Бухарин выступает за гражданский мир, критикует тех, кто хочет усилить социальные антагонизмы. Он предлагает построить многочисленные мосты между партией и различными классами и социальными группами в форме разнообразных и жизнедеятельных общественных организаций. Подчеркивает, что развитие общества предполагает "равновесие подвижное, а не статическое", ибо борьба противоречий, различные конфликты органически присущи обществу. Общий вид диалектического и динамичного общественного развития Бухарин определял следующей формулой: равновесие, нарушенное равновесие и восстановленное равновесие на качественно более высокой ступени. Нарастающие противоречия неизбежно нарушают равновесие общества и приводят к революции. Прочное общественное равновесие возможно только при коммунизме. Н. И. Бухарин в своей книге придавал первостепенное значение дальнейшему развитию марксистской теории. "Было бы странно, -- писал он, -- если бы марксистская теория вечно топталась на одном месте".[180]
Бухарин преподавал общественные науки в различных учебных заведениях. Острота мысли, страстность, всесторонняя эрудиция, убежденность в торжестве идеалов социалистической революции привлекали на его лекции огромное количество людей.
Об авторитете Бухарина-оратора и популярности его выступлений можно судить по информации в газете "Рабочая Москва" (1922, No 206) под названием "Осада Бухарина":
"В 8 часов вечера в 1-м государственном университете должна была состояться очередная лекция Н. И. Бухарина по курсу "Теория исторического материализма". С 12 часов утра члены исполбюро факультета общественных наук бегали по всему зданию с взволнованными красными лицами... устанавливались патрули, организовывался чрезвычайный штаб по проведению лекции...
В 3 часа начали приходить студенты. Шли сплошными массами. Шли свердловцы и фонисты (факультет общественных наук. -- И. Г.), техники и химики, медики и естественники, ветеринары и механики. В 4 часа начали ломаться двери. В 5 часов были снесены все патрули. В 6 часов ввиду переполнения университета пришлось отменить все прочие лекции.
Члены исполбюро сбились с ног и безутешно смотрели на несущуюся по коридорам студенческую лавину... Потерявший голову председатель исполбюро звонил зачем-то в пожарную команду. В воздухе стоял непрерывный гул: "Даешь Бухарина". В аудиторию проникнуть было абсолютно невозможно.
В 7 часов из-за переполнения аудитории желающими слушать Бухарина начались обмороки. Лавина все неслась. Университет все наполнялся.
Пришедший в 8 часов Николай Иванович Бухарин, после тщетных попыток пробиться в аудиторию на свою лекцию, должен был уйти домой. В деканат было внесено предложение о перенесении очередной лекции Бухарина в Большой театр".
В книге Михаила Левидова "Ораторы Октября" дается характеристика великолепного ораторского искусства Бухарина. "Я не принадлежу к числу тех людей, которые в течение десятилетий произносят одну и ту же речь", -- говорил Н. И. Бухарин на XIV съезде партии. У него был чистый певучий московский говор, молодой и задорный голос. В своих выступлениях он всегда был настороже, всегда был готов отразить нападение и сам перейти в наступление. Он совершенно не был похож на академического оратора, совмещающего в своих речах и обвинение, и речь прокурора, и заключение судьи, и приговор народных заседателей. Бухарин -- едва ли не самый эмоциональный оратор. Его мысль доведена до степени эмоций, она страстна и драматична, до предела насыщена вибрирующей реальностью.
"О Бухарине можно сказать что он аргументирует, сидя верхом на ядре, которое несется в неприятельское расположение... Недаром так любит наша комсомольская молодежь именно Бухарина: даже самого молодого, самого свежего из них заражает почти перенасыщенная жизненностью, увлекательная своим повышенным тонусом речь Бухарина. И не случайно так любит Бухарин говорить для молодежи и на темы о молодежи..." ""Нам нужен марксизм плюс американизм", -- любил он повторять. Писаревская фраза: "Природа -- это не храм, а мастерская, и человек в ней работник", -- была его постоянным девизом".[181]
Примером страстной и полемической речи может служить выступление Бухарина на процессе эсеров. Это был обвинительный акт, до краев наполненный революционной ненавистью к эксплуататорам и их пособникам, непоколебимой верой в торжество идеалов грядущего социализма. Он не обвиняет эсеров в организации взрывов, убийств, саботаже и других преступлениях, для него это детали. Обращаясь к обвиняемым, Бухарин говорил:
"В том громадном катаклизме, который произошел, имеет право на историческое существование та сила, которая в данный исторический момент может держать страну, может ее организовать, ею править. Вы не могли править, как и буржуазия не могла править, а мы правим страной... Для нас всякая оценка не есть оценка с точки зрения моральной негодности, а с точки зрения строительства в процессе того нового, во что мы верим и что считаем необходимым делать..."[182]
Как члену Политбюро, Центральный Комитет РКП(б) поручил Н. И. Бухарину координировать работу комсомола и молодежи. Его статьи, посвященные роли и месту комсомола в социалистическом строительстве, особенно часто появлялись в "Правде". Так, 25 ноября 1920 года весь номер центрального органа партии был посвящен молодежи.
В статье "Научимся влиять на молодежь", которая была помещена в "Правде" 25 ноября 1921 года, Бухарин подчеркнул, что необходима "широчайшая популяризация марксистского мировоззрения", что "нельзя молодежь засушивать". Он обращал внимание на имеющуюся литературу с ее инструкциями, параграфами, директивами, написанными казенным языком, в то время как "для молодежи требуется гораздо больший процент воздействия на чувство". Он высмеивает тех руководителей, которые стремятся "запретить танцы, изгнать всякую радость и веселье". Он ставил перед партийными организациями задачу: "Нам необходимо обратить внимание на популяризацию нашего мировоззрения; нам необходимо влияние не только на умы, но и на чувство молодежи. Тогда мы станем привлекать ее в свои ряды в гораздо более широком масштабе, чем теперь".
В обстановке перехода к мирному строительству вопросы идеологической работы с комсомолом и молодежью были особенно актуальны. "После громадного напряжения сил, -- писал Бухарин в статье "Коммунистическое воспитание молодежи в условиях нэпа", -- громадной траты нервной энергии, напряженной работы, в процессе которой устали мозги и нервы, напряжение кончилось, у всех ослабели на некоторое время мышцы и здесь возникла психологическая реакция. На этой почве стали процветать такие вещи, как пьянство, которое захватило некоторые круги и молодежи (и -- в этом нужно сознаться -- кое-каких старых товарищей). Пьянство представляет сейчас в нашей общественной жизни одно из крупных зол, с которым нужно повести очень свирепую борьбу".
Бухарин ставит перед молодежью задачу бороться с алкоголизмом и курением, половой распущенностью и склонностью к бюрократизму, ибо комсомольцы "насобачились настолько, что пересобачили взрослых товарищей в написании резолюций".[183]
Он писал, что жизненный опыт у нашей молодежи огромный. Хотя из нее вырастают превосходные практические работники, но часто у них "громадные пробелы в мировоззрении". Проблемам мировоззренческой подготовки молодежи посвящен сборник статей Н. И. Бухарина "Коммунистическое воспитание молодежи".
В докладе на V съезде РКСМ (10--19 октября 1922 г.) он ставит задачу проявлять творчество в работе с молодежью, говорит об опасности директивного подхода к ней, о необходимости "широкого обволакивания всей юношеской психологии" идейно-воспитательной работой. Показывая двойственность новой экономической политики, Бухарин отмечал, что молодежь не случайно называет ее "проклятый нэп", "чертов нэп", объяснял, что новую экономическую политику нужно понимать "как грандиозный стратегический обход противника" и что в этих условиях "вопрос о коммунистическом воспитании молодежи приобретает первоклассное значение". Он откровенно показывает, что в обстановке нэпа усилилась безработица, в том числе среди молодежи, "прорвался резко выраженный индивидуализм, жажда накопления и личных утех", увеличилось количество нищих, проституток, усилился контраст между богатством и бедностью, когда в нэпмановских магазинах есть все до ананасов включительно, а около них -- калеки, нищие, безработные. Нэп "не выдвигал перед молодежью сильной, красочной, резко поставленной, боевой, героической задачи... ибо только величие классовой войны сплачивало, организовывало, давало мысль и цель, обладало колоссальным организационным влиянием". Так, в обстановке гражданской войны перед молодежью стояла задача невиданной красоты, цель была ясна и прозрачна: "...бить общего врага -- мировой капитализм. Это -- задача такого охвата, такой невиданной яркости и силы, что молодежь была безудержно увлечена этим потоком. Здесь все было ясно, отчетливо, все красочно и необычайно героично". С переходом на рельсы новой экономической политики этот стержень героического был вырван, ибо кто захочет сражаться за нэпманов и концессионеров.[184]
Характерно, что основные положения доклада Бухарина вошли в резолюцию съезда. Она заканчивалась словами: "Без усиления партийного внимания РКСМ не будет в состоянии выполнить все те громадные задачи, которые ложатся на его плечи".[185]
В от чете V съезда комсомола были подведены итоги его работы: "Съезд прошел под знаком вовлечения молодежи в хозяйственное и культурное строительство страны, под знаком борьбы за знание, за коммунистическое воспитание молодежи, против мелкобуржуазной идеологии. По докладу тов. Бухарина съезд определил конкретные задачи коммунистического воспитания молодежи и подчинение его прочному влиянию пролетарской идеологии в противовес условиям нэпа, в обстановке нарождения новой буржуазии, государственного и частного капитала".[186] Бухарин выступал на многих съездах комсомола, поддерживал дружеские отношения с комсомольскими лидерами.
Весьма актуально звучат предложения Бухарина творчески относиться к идеологической работе:
"Мы подаем удивительно однообразную идеологическую пищу. Не в том смысле я говорю, что она, эта пища, наварена по одному коммунистическому рецепту. Это последнее очень хорошо, и, вообще говоря, чем больше такое единство, тем лучше. Но дело в том, что у нас позабывается и здесь об интересах потребителя: потребитель получает частенько штампованные параграфы и циркуляры, написанные с таким скучнейшим однообразием, что от них непривычного человека начинает просто тошнить...
Коммунистическая идеология имеет гораздо больший охват, чем один вопрос о снижении цен, как ни важен этот последний вопрос. А коммунисты и рабочие вообще -- это не ходячие абстракции, они живые люди, с плотью и кровью. Ничто человеческое им не чуждо. Они страдают, радуются, сражаются, любят, живут, умирают. Каждый из них есть и личность, а не статистическая средняя на двух ногах, не индекс, не параграф и не абзац резолюции по текущему моменту".[187]
В 1921 году был создан Институт красной профессуры, в котором готовились кадры большевистских идеологических работников. Среди выпускников этого института было немало тех, кто считал себя учениками Бухарина. А. Н. Слепков, Д. П. Марецкий, В. Н. Астров, А. И. Стецкий, П. Г. Петровский, А. Ю. Айхенвальд, А. Зайцев, Е. В. Цетлин и многие другие с большим уважением и любовью относились к Н. И. Бухарину, видели в нем лидера, хотя по возрасту были близки к нему. Бухарин привлекал всех своей доброжелательностью, неподдельной искренностью и бурлящим жизнелюбием.
Американский историк профессор Принстонского университета Стивен Коэн на основании опубликованных воспоминаний так характеризует личность Бухарина: "Те, кто встречался с ним не один год, свидетельствуют, что мягкий, открытый, добродушный Бухарин в своей традиционной русской рубахе, кожаной куртке и сапогах... был самым привлекательным из большевистских руководителей. В нем совсем не было пугающего высокомерия Троцкого, нарочитой помпезности Зиновьева или подозрительности и склонности к интригам, столь характерных для Сталина. Он был "по-любовному мягок" в своих отношениях с товарищами и друзьями. Источая "всепроникающее радушие", он вносил в неофициальные собрания заразительное веселье и, в свои лучшие минуты, благотворное очарование в политику".[188]
Несмотря на некоторые разногласия по теоретическим вопросам, на критику, и порой резкую, Ленина в адрес Бухарина, их отношения были теплыми и дружескими. Не мешало этому и то оспаривание взглядов Ленина по ряду вопросов, которое допускал Бухарин. Ленин видел в Бухарине крупного теоретика, с которым полезно обменяться мнениями. На XI съезде партии, рассматривая вопрос о государственном капитализме, Владимир Ильич сказал: "Жаль, что на съезде нет тов. Бухарина, хотелось бы мне с ним немного поспорить, но лучше отложу до следующего съезда".[189]
В автобиографии Бухарин писал о Ленине, что имел счастье "близко стоять к нему вообще, как к товарищу и человеку". В "Письме к съезду" Ленин дает особенно теплую оценку Бухарину: "...не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии..." В то же время он отмечает, что "его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)".[190]
Не надо забывать, что в Политбюро Бухарин был самым молодым по возрасту. Характеризуя его и Г. Л. Пятакова, В. И. Ленин говорил: "...самые выдающиеся силы (из самых молодых сил)". По поводу своих критических замечаний в их адрес он подчеркивал: "Конечно, и то и другое замечание делаются мной лишь для настоящего времени в предположении, что эти оба выдающиеся и преданные работники не найдут случая пополнить свои знания и изменить свои односторонности".[191]
Упрек Ленина Бухарину в том, что он "не понимал вполне диалектики", справедлив, но он с таким же успехом мог быть отнесен к любому политическому деятелю того времени (как и к последующим). В то же время необходимо отметить, что Бухарин немало сделал тогда для развития и популяризации социологии, которая потом долгие годы была у нас в опале и стала возрождаться только в последнее время.
Владимир Ильич проявлял дружескую заботу о здоровье Бухарина. После острейшей дискуссии о профсоюзах, в которой они были на противоположных позициях, он просит задержать подольше в Крыму Бухариных и позаботиться об их полном выздоровлении и отдыхе.[192] Поскольку здоровье Бухарина не улучшалось, Ленин настоял на том, чтобы он поехал лечиться в Германию.[193] В свою очередь, Бухарин неоднократно навещал больного Владимира Ильича в Горках. В очерке "Памяти Ильича" он писал о последних мгновениях жизни вождя:
"Когда я вбежал в комнату Ильича, заставленную лекарствами, полную докторов, -- Ильич делал последний вздох. Его лицо откинулось назад, страшно побелело, раздался хрип, руки повисли -- Ильича, Ильича не стало.
Точно время остановилось. Точно сердца перестали биться у всех. Точно на мгновение прекратился бег истории, и весь мир застонал мучительным стоном".[194]
Смерть В. И. Ленина была величайшим потрясением для большевистской партии, всех трудящихся Советской Республики. Слишком весомо и значимо его имя в российской революции, неразрывно слился он с прошлым, настоящим и будущим необъятной страны.
В правительственном сообщении о его смерти говорилось: "Самый тяжелый удар, постигший трудящихся Советского Союза, как и всего мира, со времени завоевания власти рабочими и крестьянами России, глубоко потрясет каждого рабочего и каждого крестьянина не только в нашей республике, но и во всех странах. Широчайшие массы трудящихся всего мира будут оплакивать величайшего своего вождя".[195]
В обращении ЦК РКП(б) подчеркивалось: "Никогда еще после Маркса история великого освободительного движения пролетариата не выдвигала такой гигантской фигуры, как наш покойный вождь, учитель, друг. Все, что есть в пролетариате поистине великого и героического, -- бесстрашный ум, железная, несгибаемая, упорная, все преодолевающая воля, священная ненависть, ненависть до смерти к рабству и угнетению, революционная страсть, которая двигает горами, безграничная вера в творческие силы масс, громадный организационный гений, -- все это нашло свое великолепное воплощение в Ленине, имя которого стало символом нового мира от запада до востока, от юга до севера... Никогда Ленин не был так велик, как в минуты опасности. Твердой рукой он проводил партию через строй этих опасностей, с несравненным хладнокровием и мужеством идя к своей цели".[196]
С воззванием "Ленин наш бессмертный вождь" обратился к трудящимся мира Исполком Коминтерна. От нашей партии под ним стоит подпись Н. И. Бухарина. "Готовьтесь к боям, -- говорилось в воззвании, -- революционные пролетарии всех стран! Пусть ненависть к врагам коммунизма будет так же пламенна и вечна в наших сердцах, как любовь к Ленину".[197]
Смерть вождя была неожиданной. Со второй половины июля 1923 года состояние здоровья В. И. Ленина медленно, но постоянно улучшалось. Об этом, в частности, писал Г. Е. Зиновьев в статье "Шесть дней, которых не забудет Россия":
"Помню, совсем недавно, несколько недель тому назад, через щелку окна мы с Каменевым и Бухариным смотрели в парк, когда Владимира Ильича вывозили на прогулку. Приветливо, с доброй ильичевской улыбкой он снимал здоровой рукой с головы свою кепку, здороваясь с товарищами из охраны. Как просияли все они. С какой любовью смотрят на своего Ильича эти рабочие, любившие его как дети... А сейчас позвонили: Ильич умер... Через час мы едем в Горки, уже к мертвому Ильичу: Бухарин, Томский, Калинин, Сталин, Каменев и я (Рыков лежит больной). В автосанях. Как, бывало, мчишься в Горки на вызов Ильича, когда он был здоров, -- как на крыльях... А теперь...
В два часа ночи назначено в Кремле заседание пленума Центрального Комитета. Едем поездом назад. Опоздали только на час. Вошли. Никогда не забыть и этой минуты. Сидят все 50 человек и... молчат. Гробовое молчание. По-видимому, они молчат уже довольно долгое время -- с тех пор, как пришли сюда. Все они, бесстрашные ленинцы, отобранные всей партией бойцы, не раз смотревшие в лицо смерти, сидят с плотно сжатыми зубами. Слова не идут с языка. Потом заговорили. Просидели до утра. Осиротевшие. За эти часы ближе стали друг другу, чем за всю прежнюю жизнь, за долгие годы совместной борьбы".[198]
26 января 1924 года состоялось траурное заседание II съезда Советов СССР. С речами на нем выступали М. И. Калинин, Н. К. Крупская, Г. Е. Зиновьев, И. В. Сталин, Н. И. Бухарин, К. Цеткин, М. П. Томский, Л. Б. Каменев, Н. Н. Нариманов, К. Е. Ворошилов, А. И. Рыков и другие. "Сердце его билось горячей любовью ко всем трудящимся, ко всем угнетенным", -- говорила Надежда Константиновна. Н. И. Бухарин, в частности, отмечал: "Мы теперь ясно видим, какой гигантской фигурой был ушедший от нас тов. Ленин. Можно сказать, что эта громадная исполинская фигура будет вечно стоять на рубеже двух эпох в истории человеческого общества. Никто из нас не знал человека, который был бы так близок, был бы так прост к каждому рабочему, каждому крестьянину, к каждой работнице, к каждой крестьянке".
Г. Е. Зиновьев поделился своим наблюдением: "Больше всего научили нас подлинным образом оценивать историческое значение Владимира Ильича те сотни тысяч рабочих, которых мы с затаенным дыханием наблюдали за последние дни в одной только Москве. Видели ли вы когда-нибудь такую прекрасную, единую народную массу, такой живой прибой сотен тысяч пролетариев, которые день и ночь в нынешнюю зимнюю стужу стоят и ждут своей очереди зайти поклониться праху вождя".[199]
На заседании съезда Советов И. В. Сталин дал клятву следовать ленинским заветам, приложить все усилия для претворения его планов революционного переустройства общества в жизнь. Как он выполнил эту клятву, мы теперь знаем. Демагогически выступая под флагом ленинских идей, он на деле извратил их, приспособил для достижения своих властолюбивых замыслов. С уходом Ленина пламенная сила политических лозунгов была широко использована в борьбе за власть.
С апреля 1924 года под редакцией Н. И. Бухарина начал выходить теоретический орган партии -- журнал "Большевик". В его первом номере были опубликованы воспоминания Л. Б. Каменева "Ленин". Он, в частности, писал: "У Ленина воля к победе, готовность взять власть не была чертой индивидуального характера, -- любви к власти у Ильича не было ни на один грамм, -- это было выражение настроений новых миллионов, коллективного, тяжкой ценой купленного сознания их, что без решительной победы, без завоевания власти, без готовности этой властью орудовать, как рабочий орудует молотом, нет выхода из тупика".[200]
Статьи и брошюры, посвященные В. И. Ленину, были написаны также Л. Д. Троцким, К. Б. Радеком и многими другими. Но наиболее яркие, искренние, наполненные глубоким содержанием и уважением к Ильичу строки вышли из-под пера Бухарина. Так, уже 17 февраля 1924 года Бухарин сделал большой доклад "Ленин как марксист" на заседании Коммунистической академии. Он поместил его в сборнике с символическим названием "Атака", причем отметил: "Особняком стоит мой реферат о тов. Ленине, критические удары которого помогали и мне преодолевать свои собственные теоретические недостатки".
Автор анализирует наиболее важные положения учения К. Маркса и Ф. Энгельса, подвергает беспощадной критике "марксизм" лидеров II Интернационала и обстоятельно рассматривает вклад В. И. Ленина в развитие теории и практики марксизма, выделяя прежде всего вопросы об империализме, о государстве, роли крестьянства и другие актуальные проблемы. Ленинизм Бухарин рассматривает как высшее достижение марксизма. Особенно большое внимание он уделяет обоснованию основных направлений ленинской концепции построения социализма. Закончил он свой доклад следующим образом: "Очень часто обычно приравнивают Маркса к Ленину и ставят вопрос -- кто больше, Маркс или Ленин. И отвечают, что Ленин больше в практике, а Маркс в теории. Мне кажется, что нет таких весов, которые могли бы взвесить такие крупные фигуры, по той причине, что нельзя ни складывать, ни измерять величин разнородного типа, выросших в разных условиях, игравших разную роль. Нельзя этого делать. Постановка вопроса в корне ошибочна. Но одно мы можем сказать совершенно безошибочно, что эти два имени будут определять пути рабочего класса до тех пор, пока рабочий класс будет существовать как таковой. Это совершенно ясно, и мы можем утешать себя мыслью после смерти Владимира Ильича, что мы жили, боролись, сражались и победили под постоянным руководством нашего великого учителя".[201]
Образцом публицистического искусства по выразительности и жизнеутверждающему оптимизму, образцом беззаветности и преданности идеям вождя является яркий очерк Бухарина "Памяти Ильича". Он был опубликован в "Правде" к первой годовщине смерти В. И. Ленина 21 января 1925 года и перепечатан "Правдой" же 12 февраля 1988 года. Написан очерк так проникновенно и задушевно, что пересказать его невозможно. Приведем только его окончание: "Год живет партия без Ленина. И суждено ей жить без него, живого. Сумеем ли мы хоть немного приблизиться к Ильичевой мудрости? Сумеем, если будем непрестанно учиться у него. Сумеем ли мы приблизиться к Ильичевой беспристрастности, к отсечению всего личного в политике? Сумеем, если будем учиться у него. Сумеем ли мы вести в его духе партию, с ней вместе и через нее рабочий класс и крестьянство? Сумеем, если будем учиться у Ленина, Ильича, у нашего учителя и товарища, который не знал мелочности, который был смел, решителен и осторожен. Мы должны суметь, ибо этого хочет рабочий класс, которому отдал жизнь свою товарищ Ленин".
Бухарин говорил, что Ленин умел схватить мудрость в живом роднике народного творчества. В беседах с представителями рабочих, крестьян, солдат, интеллигенции он получал огромное количество разнообразного материала, глубоко и всесторонне обдумывал его, обобщал силой своего диалектического мышления, гигантского интеллекта. На траурном заседании, посвященном пятилетию со дня смерти Ленина, Бухарин говорил: "...Главнейшие вопросы политики Ленин развивал не с точки зрения моментальной и быстро преходящей конъюнктуры: он ставил их с точки
зрения "большой политики", широчайших перспектив, генеральных путей, столбовой дороги нашего развития. Его анализ -- не крохоборческий анализ маленького участка, а громадное полотно, на котором с необычайной мощью, убедительнейшей простотой и выразительностью изображена тяжелая поступь исторического процесса. Из этого анализа Ленин делает громадные выводы, но этому же анализу он соподчиняет и сравнительно второстепенную организационную деталь".[202]
Таким образом, Бухарин убедительно и аргументированно показывает В. И. Ленина не только как "гениальнейшего практика рабочего движения, но и как капитальнейшего его теоретика". Этот вывод, сделанный им в докладе "Ленин как марксист", станет основным направлением его теоретической работы в последующие годы.
Пропагандист и защитник нэпа
Взяв в руки власть, большевики поставили перед собой грандиозные задачи модернизации народного хозяйства, осуществления культурной революции. Необходимо было преодолеть отставание от передовых капиталистических стран, вывести страну на современный уровень экономического и культурного развития.
Ленинский план построения социализма предусматривал революционное преобразование промышленности и сельского хозяйства, значительное повышение жизненного уровня, духовное развитие советских людей. Но в руководящем ядре партии не было единства взглядов по проблемам перспектив социалистического строительства. Л. Д. Троцкий и его сторонники продолжали отстаивать прежнюю точку зрения: строить социализм исходя из оправдавших себя в ходе борьбы с интервентами и белогвардейцами военно-коммунистических принципов. В новой экономической политике они видели прямой путь к "вырождению большевизма", к торжеству в нашей стране социал-демократизма. Хотя на Западе явно наметилась тенденция спада революционного движения, Троцкий продолжал усиленно пропагандировать призывы к международной революции.
Между тем уже в докладе на III конгрессе Коминтерна 5 июля 1921 года В. И. Ленин говорил: "Еще до революции, а также и после нее мы думали: или сейчас же, или, по крайней мере, очень быстро, наступит революция в остальных странах, капиталистически более развитых, или, в противном случае, мы должны погибнуть".[203] В соответствии с такой теоретической установкой II конгресс Коминтерна принял манифест, в котором говорилось: "Международный пролетариат не вложит меча в ножны до тех пор, пока Советская Россия не включится звеном в федерацию Советских республик всего мира". Но стабилизация капитализма, ослабление революционного движения на Западе привели к пересмотру этих взглядов, и Ленин делает вывод, что пролетарская революция в Европе еще не созрела, мировой капитализм сумел устоять, но он пока не в состоянии вооруженным путем разгромить Советскую Республику, что в мире налицо непрочное равновесие.[204]
Против новой экономической политики выступил также Е. А. Преображенский, который выдвинул теорию "первоначального социалистического накопления". Г. Л. Пятаков считал переход к новой экономической политике явным отказом от героических традиций большевизма.
После определенного раздумья Н. И. Бухарин решительно отказывается от политики "военного коммунизма". Именно он после смерти В. И. Ленина становится наиболее последовательным выразителем идей нэпа, их пропагандистом и защитником. Он писал, что в своих последних статьях и письмах Ленин высказал идеи, "которые десятками лет будут определять политику нашей партии".[205]
"У целого ряда наших партийных товарищей, -- отмечал Бухарин, -- смысл новой экономической политики сводится только к одному: крестьянин на нас наступил, мелкобуржуазная стихия взбунтовалась, мы отступили и больше ничего -- и только к этому, якобы, сводится все дело. Но дело, конечно, не только в этом, вернее, не столько в этом. Смысл новой экономической политики, которую Ленин... назвал правильной экономической политикой (в противоположность военному коммунизму, который он... охарактеризовал как "печальную необходимость", навязанную нам развернутым фронтом гражданской войны), -- в том, что целый ряд хозяйственных факторов, которые раньше не могли оплодотворить друг друга, потому что они были заперты на ключ военного коммунизма, оказались теперь в состоянии оплодотворять друг друга и тем самым способствовать хозяйственному росту".[206]
Защищая нэп, он подчеркивает, что политика пролетарского государства стала менее героической, но зато приобретает более уверенный, прочный, ближе к реальной действительности характер. "С этой точки зрения переход к новой экономической политике явился крахом наших иллюзий".[207] Эти идеи он развивал и раньше, в частности в статье "Новый курс экономической политики", где писал, что "мелкий производитель будет втянут в общественное хозяйство не мерами внеэкономического принуждения", а в основном хозяйственными выгодами от машинизации сельского хозяйства.[208] Бухарин считал, что индивидуальное крестьянское хозяйство будет медленно "вывариваться в кооперативном котле".[209] На X съезде партии он говорил о вынужденном характере новой экономической политики, о суровой необходимости пойти на экономические уступки мелкобуржуазной стихии, чтобы сохранить диктатуру пролетариата и оживить экономику страны. Характерно, что он называл новый политический курс "крестьянским Брестом".[210]
В статье "Буржуазная революция и революция пролетарская" Бухарин делает вывод, что рабочий класс в период своей диктатуры создает необходимые предпосылки для построения социализма. В этих условиях резко возрастает роль марксистской партии, которая для рабочего класса является "тем же, чем голова для человека".[211]
В выступлении на IV конгрессе Коминтерна в ноябре 1922 года Бухарин особое внимание обратил на необходимость наладить правильные взаимоотношения пролетарского государства с миллионами мелких производителей. Он признает, что предпринятая в этом отношении попытка в период "военного коммунизма" полностью себя исчерпала,[212] и приходит к выводу, что представления о путях строительства социализма, нашедшие свое выражение в программе партии, принятой VIII съездом РКП(б), в значительной степени устарели и что мы построим социализм "гораздо более прочным и основательным путем".[213] Гражданская война закончилась, подчеркивал он, наступило время гражданского мира, и поэтому насильственная борьба должна уступить место мирному соревнованию с капиталистическими элементами во всех сферах -- экономике, идеологии, культуре. В течение длительного процесса развития социалистический способ производства получит преобладающее распространение и постепенно вытеснит остатки капитализма. Он настойчиво и постоянно пропагандировал эволюционный путь движения советского общества к социализму. По его мнению, страна будет "многие десятки лет медленно врастать в социализм: через рост нашей промышленности, через кооперацию, через возрастающее влияние нашей банковской системы, через тысячу и одну промежуточную форму".[214]
Вслед за выводом В. И. Ленина о том, что в нашей стране есть все необходимое и достаточное для построения социализма независимо от международной революции, эти же идеи пропагандирует Бухарин, утверждая, что партия пошла на баррикады в 1917 году не для того, чтобы в стране реставрировался капитализм.
Важное значение Бухарин придавал практическому претворению в жизнь марксистского принципа пролетарского интернационализма. Он писал, что Советская Республика оказывает помощь всем угнетенным и порабощенным народам. На XII съезде РКП(б), обстоятельно проанализировав обстановку в колониальных странах, он сделал вывод: "...крупные промышленные государства -- это города мирового хозяйства, а колонии и полуколонии -- это его деревня". Бухарин отстаивал тактику единого фронта между мировым пролетариатом и угнетенными народами и считал, что на этот путь "история вступила бесповоротно".[215]
Понимая историческую необходимость индустриализации, Бухарин считал возможным провести ее без социальных антагонизмов и жестокости, без насилия по отношению к крестьянству. Бухарин критикует тех, кто хотел бы объявить кулачеству "варфоломеевскую ночь".