Книговод

Профессия г-жи Воррен

Шоу Бернард


   

Б. Шоу.

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІИ.

Томъ IV.

Изданіе В. М. Саблина.

   

ПРОФЕССІЯ г-жи ВОРРЕНЪ.

(пьеса непріятная).

Переводъ Л. Экснера.

Москва.-- 1911.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

   Лѣтній день. Послѣ обѣда. Въ саду на дачѣ, расположенной по восточному склону холма, нѣсколько южнѣе Хеслемира, въ графствѣ Соррей. Дача находится въ лѣвомъ углу сада; она покрыта соломенной крышей. Налѣво отъ веранды широкое окно съ рѣшеткой. Къ главному зданію подъ прямымъ угломъ справа примыкаетъ небольшой флигель. Отъ него вокругъ всего сада тянется ограда съ калиткою съ правой стороны. За оградою по склону холма виденъ лугъ. Къ скамьѣ на верандѣ прислонено нѣсколько складныхъ садовыхъ стульевъ съ сидѣньями изъ парусины. Подъ окномъ у стѣны дамскій велосипедъ. Нѣсколько вправо отъ крыльца гамакъ, подвѣшенный на двухъ столбахъ. Онъ защищенъ отъ солнца большимъ холщевымъ зонтомъ, воткнутымъ въ землю. Въ гамакѣ, головой къ дому и ногами къ оградѣ, лежитъ молодая дѣвушка; она читаетъ и дѣлаетъ замѣтки. Подъ рукой у нея, рядомъ съ гамакомъ, стоитъ обыкновенный кухонный стулъ и на немъ цѣлая груда толстыхъ, повидимому, научныхъ книгъ и нѣсколько листовъ писчей бумаги.
   Изъ-за флигеля на лугу показывается господинъ, который идетъ вдоль ограды. Онъ немного старше среднихъ лѣтъ. Въ наружности его есть что-то, напоминающее художника. У него нервное подвижное лицо и очень изящныя манеры. Щеки и подбородокъ гладко выбриты. Брови сѣдыя, усы черные. Въ шелковистыхъ черныхъ волосахъ протянулись тамъ и сямъ сѣрыя и бѣлыя нити. Одѣтъ онъ не по модѣ, но съ большимъ вкусомъ. Повидимому, онъ не увѣренъ, что не ошибся дорогой; смотритъ черезъ ограду, внимательно оглядываетъ мѣстность и замѣчаетъ молодую дѣвушку.
   Господинъ снимаетъ шляпу. Извините пожалуйста, что мнѣ приходится васъ потревожить. Не можете ли вы указать мнѣ дорогу въ Хайндхедъ-Вью къ дому госпожи Алисонъ?
   Молодая дѣвушка, отрывая взглядъ отъ книги. Это и есть домъ госпожи Алисонъ. Продолжаетъ читать.
   Господинъ. Въ самомъ дѣлѣ!-- Въ такомъ случаѣ позвольте спросить, не вы ли m-elle Виви Ворренъ?
   Молодая дѣвушка, поворачиваясь на локтѣ, чтобы разглядѣть его, рѣзко. Да, это я.
   Господинъ, оробѣвъ. Боюсь показаться навязчивымъ. Мое имя Прэдъ. Виви сейчасъ же бросаетъ книги на стулъ и вскакиваетъ съ гамака. Ахъ, не безпокойтесь изъ-за меня.
   Виви идетъ къ калиткѣ и открываетъ ее. Войдите, господинъ Прэдъ. Онъ входитъ. Очень рада васъ видѣть, пожинаетъ ему руку съ большою простотою и сердечностью. Она привлекательная представительница типа молодой англичанки средняго класса, съ высшимъ образованіемъ, разумной, способной и рѣшительной. Ей двадцать два года, она самоувѣренна, хорошо владѣетъ собою. Костюмъ ея вроетъ, удобенъ для работѣ и въ то же время изященъ. На поясѣ цѣпочка съ различными привѣсками, въ числѣ которыхъ можно замѣтить вѣчное перо и разрезной ножъ.
   Прэдъ. Вы очень добры, миссъ Ворренъ. Она захлопываетъ сильнымъ толчкомъ калитку. Онъ проходитъ на средину сада, расправляя свои слегка онѣмѣвшіе отъ ея черезчуръ сильнаго рукопожатія пальцы. Пріѣхала ли ваша матушка?
   Виви настораживается; быстро. Развѣ она пріѣзжаетъ?
   Прэдъ, пораженный. А вы развѣ не ожидали?
   Виви. Нѣтъ.
   Прэдъ. О, Господи, надѣюсь все-таки, что я не ошибся днемъ! Хотя это -- ей Богу -- было бы на меня похоже! Ваша матушка написала мнѣ въ Хорсхемъ, ч гобы я пріѣхалъ сюда, и обѣщала сдѣлать мнѣ честь познакомить меня съ вами? Сама она пріѣдетъ изъ Лондона.
   Виви, совсѣмъ не обрадовавшись. Вотъ какъ! Гм!.. Моей матери, повидимому, доставляетъ удовольствіе каждый разъ нагрянуть ко мнѣ сюрпризомъ. Мнѣ кажется, ей хочется подсмотрѣть, какъ я веду себя въ ея отсутствіи. Однако, придется, вѣроятно, и мнѣ какъ-нибудь устроить ей большой сюрпризъ, если она будетъ такъ, не спросившись меня, принимать рѣшенія, касающіяся моей персоны.-- Она еще не пріѣхала.
   Прэдъ въ замѣшательствѣ. Мнѣ, право, очень жаль, что...
   Виви, стараясь подавить дурное настроеніе. Вы тутъ ни въ чемъ не виноваты, господинъ Прэдъ. Повѣрьте, я очень рада вашему пріѣзду. Изъ всѣхъ друзей моей матери вы единственный, съ которымъ я хотѣла познакомиться, и я просила ее объ этомъ.
   Прэдъ съ облегченіемъ и обрадовавшись. Это, право, очень мило съ вашей стороны, миссъ Ворренъ!
   Виви. Пойдемте, если хотите, въ комнаты: или вы предпочитаете, остаться здѣсь въ саду.
   Прэдъ. Лучше въ саду, не правда ли?
   Виви. Тогда я пойду, принесу еще одинъ стулъ. Идетъ на веранду за стуломъ.
   Прэдъ слѣдуетъ за нею. Ахъ, пожалуйста, позвольте,-- Я самъ. Кладетъ руки на спинку стула.
   Виви даетъ ему взять стулъ. Только берегите свои пальцы, -- эти стулья довольно-таки коварная вещь. Идетъ къ стулу съ книгами, сбрасываетъ ихъ въ гамакъ и однимъ движеніемъ ставитъ стулъ передъ гамакомъ.
   Прэдъ, только что раздвинувъ свой стулъ. Дайте пожалуйста мнѣ этотъ твердый стулъ,-- я люблю сидѣть на твердыхъ стульяхъ.
   Виви. Я также. Садится. Садитесь, господинъ Прэдъ, Это приглашеніе она дѣлаетъ веселымъ повелительнымъ тономъ, такъ какъ въ его стараніи понравиться ей она видитъ ясное доказательство слабости его характера.
   Прэдъ. А не пойти ли намъ лучше Hä вокзалъ встрѣтить вашу матушку?
   Виви холодно. Къ чему? Она знаетъ дорогу, прэдъ медлитъ и, нѣсколько смущенный, садится на садовый стулъ. Знаете ли, вы выглядите совсѣмъ такъ, какъ я васъ себѣ представляла. Надѣюсь, вы желали бы подружиться со мною?
   Прэдъ, снова просіявъ. Благодарю васъ, милая миссъ Ворренъ,-- спасибо вамъ. Повѣрьте, я такъ радъ, что ваша мать не испортила, васъ!
   Виви. Въ какомъ смыслѣ?
   Прэдъ. Ну въ томъ, что не сдѣлала изъ васъ дюжиннаго человѣка. Вотъ видите ли, милая миссъ Ворренъ, я прирожденный анархистъ; я ненавижу всякую власть и авторитеты,-- она уничтожаетъ естественныя отношенія между родителями и дѣтьми,-- даже между матерью и дочерью. Я всегда боялся, что ваша мать употребитъ всю силу своей власти, чтобы сдѣлать изъ васъ совсѣмъ обыденнаго зауряднаго человѣка. И знаете, такъ пріятно убѣдиться въ противномъ.
   Виви. А развѣ я вела себя не обыкновеннымъ образомъ?
   Прэдъ. О, нѣтъ! По крайней мѣрѣ не обычно, не обыкновеннымъ образомъ -- понимаете? Она киваетъ головою, онъ продолжаетъ съ большою сердечностью. Это было такъ мило съ вашей стороны, когда вы сказали, что желали бы подружиться со мною. Вы, современныя молодыя дѣвушки, восхитительны -- прямо-таки великолѣпны!
   Виви съ сомнѣньемъ. Въ какомъ смыслѣ? Она наблюдаетъ его съ нѣкоторымъ разочарованіемъ въ его умѣ и характерѣ.
   Прэдъ. Когда я былъ въ вашемъ возрастѣ, то молодые люди и молодыя дѣвушки боялись другъ друга; между ними не было добраго товарищества -- не было ничего реальнаго -- а только вычитанная изъ романовъ галантность и притомъ чрезвычайно аффектированная и пошлая. Дѣвичья скромность! Рыцарская мужественность! Нужно было всегда говорить "нѣтъ", когда на умѣ и на сердцѣ было "да",-- чистая мука для робкихъ и искреннихъ душъ.
   Виви. Да, могу себѣ представить; тогда страшно расточали драгоцѣнное время -- особенно женщины.
   Прэдъ. О, тогда расточалась жизнь -- это было расточительство во всѣхъ смыслахъ! Теперь все-таки стало лучше въ этомъ отношеніи. А знаете ли вы, что я-таки волновался, думая, какъ мы встрѣтимся, когда узналъ о томъ, какъ блестяще вы окончили курсъ въ Кембриджѣ? Въ мое время просто неслыханная вещь: получить третью ученую степень! Дѣвушкѣ! Прямо замѣчательно! И знаете ли, это какъ нельзя болѣе понятно. Потому что первую степень получаетъ всегда какой-нибудь нездоровый честолюбецъ, который можетъ выдолбить всѣ предметы только на время, покуда онъ боленъ.
   Виви. Эти отличія не стоятъ того труда, который на нихъ затрачивается; и я бы не согласилась продѣлать ту же исторію во второй разъ за ту же плату.
   Прэдъ съ ужасомъ. За ту же плату!
   Виви. Ну да, я продѣлала это за пятьдесятъ фунтовъ. Вамъ, можетъ-быть, не разсказывали еще, какъ это произошло. Моя учительница въ Ньюкгэмѣ, госпожа Лэтэмъ, сказала какъ-то моей матери, что у меня достаточно способностей, чтобы съ отличіемъ окончить математическій факультетъ,-- конечно, еслибы я серьезно взялась за дѣло. А въ то время -- вы, вѣроятно, еще помните это -- какъ разъ во всѣхъ газетамъ было много шуму по поводу Филиппы Семмерсъ, получившей первую степень. Мама тогда только и мечтала, чтобы и я цобилась такого же тріумфа. А я заявила наотрѣзъ, что я вѣдь не собираюсь стать учительницей и что не согласна на такую зубрежку, потому что мнѣ жаль своего времени. Впрочемъ, сказала, что я не прочь попробовать добиться четвертой степени, но только -- если получу за это пятьдесятъ фунтовъ. Мама была, конечно, недовольна, но поворчавъ немного, согласилась на такую сдѣлку; а я сдѣлала больше, чѣмъ требовалось по условію. Но во второй разъ я бы такъ дешево на это не пошла и меньше двухсотъ фунтовъ стерлинговъ я бы за свою работу не взяла.
   Прэдъ, сильно опечаленный. Великій Боже! Это, однакоже, слишкомъ практическій способъ смотрѣть на вещи!
   Виви. А вы ожидали встрѣтить во мнѣ непрактичную особу?
   Прэдъ. Нѣтъ, нѣтъ! Но вѣдь, навѣрно, не было бы непрактичнымъ принять при этомъ въ расчетъ не только трудъ, необходимый для достиженія такого рода отличій, но также и его воспитательное значеніе.
   Виви. Воспитательное значеніе! Нѣтъ, господинъ Прэдъ. Извѣстно ли вамъ, что значитъ выдержать экзаменъ по математикѣ? Это значитъ зубрить, зубрить и зубрить -- ежедневно зубрить по шестъ или по восемь часовъ только математику и ничего, кромѣ математики! Всѣ думаютъ, что я что-нибудь понимаю въ наукахъ, а я ничего не знаю, кромѣ математики. Я умѣю составлять вычисленія для инженеровъ, электро-техниковъ, для страховыхъ обществъ и т. д., но я почти ничего не смыслю въ ихъ дѣлѣ по существу. Я даже ариѳметики толкомъ не изучила. За исключеніемъ математики, лаунъ-тениса, ѣды, спанья, ѣзды на велосипедѣ и прогулокъ, я болѣе невѣжественна, чѣмъ любая женщина, никогда не готовившаяся ни къ какимъ экзаменамъ.
   Прэдъ, возмущенный. Что же это за уродливый безплодный методъ примѣнялся тамъ у васъ! Какая нелѣпая и жалкая система! Я такъ и зналъ! Я предчувствовалъ, что въ результатѣ должно получиться только полное уничтоженіе того, что дѣлаетъ женщину прекрасной.
   Виви. Ну, съ этой стороны я ничего не имѣю возразить противъ тамошняго метода. И во всякомъ случаѣ я ужъ постараюсь, чтобы онъ не остался у меня въ рукахъ безплоднымъ, въ этомъ ужъ можете на меня положиться.
   Прэдъ. Какимъ образомъ?
   Виви. Я открою бюро въ Сити и займусь переда точными записями и вычисленіями для страховыхъ обществъ. Буду составлять уставы для нихъ и слѣдить за биржей. Сюда я пріѣхала, чтобы заняться изученіемъ законовъ, а вовсе не затѣмъ, чтобы наслаждаться каникулами, какъ думаетъ мама. Я ненавижу каникулы!
   Прэдъ. Меня ужасъ беретъ, когда и слышу въ вашихъ устахъ такія рѣчи! Неужели же у васъ нѣтъ желанія познакомиться съ красотою и поэзіей жизни?
   Виви. Не признаю ни той, ни другой, въ этомъ ужъ можете положиться на меня.
   Прэдъ. Не можетъ быть, чтобы вы серьезно такъ думали.
   Виви. О, совершенно серьезно. Я люблю работать при условіи, чтобы трудъ былъ хорошо оплаченъ. А когда я устаю отъ работы, тогда мнѣ пріятны удобное кресло, сигара, немножко виски и романъ съ занимательной исторіей похожденій какого-нибудь сыщика.
   Прэдъ, горячо протестуя. Не вѣрю! Я художникъ и не могу этому повѣрить! Отказываюсь вѣрить! Съ воодушевленіемъ. Ахъ, милая миссъ Ворренъ, я вижу, вы еще не знаете, какой чудесный міръ Можетъ открыть человѣку искусство!
   Виви. Знаю. Испытала уже! Прошлой весной я провела недѣль шесть съ Гоноріей Фрэзеръ въ Лондонѣ. Мама думала, что мы все время будемъ бѣгать по городу и осматривать его достопримѣчательности; а я вмѣсто этого каждый день бывала у Гоноріи въ бюро на улицѣ Чэнсери-Ленъ, и мы вмѣстѣ прилежно работали надъ вычисленіями для страховыхъ обществъ. Я помогала ей изо всѣхъ силъ, какъ только можетъ помогать новичокъ. По вечерамъ мы курили и болтали и намъ въ голову не приходило совершать прогулки съ другою цѣлью, чѣмъ для моціона. При этомъ я получала удовольствія больше, чѣмъ когда-либо въ жизни. Я покрыла всѣ свои расходы и, кромѣ того, была посвящена во всѣ пріемы этого дѣла безъ малѣйшихъ денежныхъ затратъ съ моей стороны.
   Прэдъ. Но, Господи, Боже мой, миссъ Ворренъ, неужели же въ этомъ, по-вашему, и заключается знакомство съ искусствомъ?
   Виви. Подождите -- начала-то вѣдь я не съ этого. Въ Лондонъ меня пригласила одна бывшая подруга,-- въ Ньюнгамѣ мы жили съ нею въ одной комнатѣ. Пріѣзжаю я къ ней, а она, оказывается, устроилась съ цѣлою компаніей художницъ на улицѣ Фицъ-Джонсъ. Ну онѣ сейчасъ же потащили меня въ картинную галлерею, затѣмъ въ оперу, потомъ въ концертъ. Тамъ цѣлый вечеръ играли Бетховена и Вагнера, Вагнера и Бетховена. Ни за что бы я не согласилась продѣлать это еще разъ! Сначала изъ вѣжливости я переносила все это, и такъ продолжалось три дня. Но затѣмъ я заявила напрямикъ, что не могу больше выдерживать и ушла на Чэнсери-Ленъ. Ну вотъ теперь ты знаете, что за прекрасный экземпляръ современной молодой дѣвушки находится въ моемъ лицѣ передъ вами. Какъ вы думаете, сойдемся ли мы съ мамой?
   Прэдъ смущенно. Я надѣюсь... э...
   Виви. Мнѣ не интересно слышать, на что вы надѣетесь; я хочу знать ваше мнѣніе!
   Прэдъ. Ну, откровенно говоря, я боюсь, что ваша мать будетъ нѣсколько разочарована. Я не хочу сказать, чтобы въ васъ были какіе-нибудь недостатки, которые бы мнѣ бросились въ глаза,-- о, нѣтъ! Я этого не говорю... но вы такъ не похожи на ея идеалъ,
   Виви. Какъ же выглядитъ ея идеалъ?
   Прэдъ. Вамъ, вѣроятно, случалось наблюдать, миссъ Ворренъ, что люди, недовольные своею собственною жизнью, обыкновенно полагаютъ, что этотъ міръ былъ бы очень прекрасенъ, если бы каждый человѣкъ въ немъ получилъ другое воспитаніе. Такъ вотъ, жизнь вашей матери... э... э... я полагаю, что вы знаете...
   Виви. Я ничего не знаю. Прэдъ пораженъ. Его удивленіе еще увеличивается, когда она продолжаетъ. Въ этомъ именно и заключается вся трудность положенія. Вы забываете, господинъ Прэдъ, что я почти совсѣмъ не знаю моей матери. Съ самаго ранняго дѣтства я жила въ Англіи, въ школѣ и затѣмъ въ университетѣ -- въ общежитіи или у людей, которымъ платилось за мое содержаніе. Всю жизнь я прожила у чужихъ, а моя мать жила въ Брюсселѣ или въ Вѣнѣ и никогда не брала и не пускала меня къ себѣ; я ее вижу только тогда, когда она появляется; на нѣсколько дней въ Англіи. Я не жалуюсь: это было даже очень хорошо, потому что люди ко мнѣ всегда относились хорошо и къ тому же мнѣ всегда доставлялись средства въ достаточномъ изобиліи, чтобы сдѣлать пріятною мою жизнь. Но не воображайте, чтобы я что-нибудь знала о моей матери. Вы, навѣрное, знаете гораздо болѣе.
   Прэдъ чувствуетъ себя очень неловко. Въ такомъ случаѣ... Останавливается, совсѣмъ-потерявшись. Затѣмъ съ принужденной веселостью. Однако, что за глупости говоримъ мы съ вами! Само собою разумѣется, что вы превосходно столкуетесь съ вашей матерью! Онъ поднимается и оглядываетъ открывающійся изъ сада видъ. Что за прелесть этотъ уголокъ земли, на которомъ вы живете!
   Виви неподвижно. Вы мѣняете предметъ разговора. Если вы полагаете, что это не подтверждаетъ моихъ самыхъ худшихъ опасеній, то вы считаете меня гораздо глупѣе, чѣмъ я имѣю претензію быть.
   Прэдъ. Вашихъ самыхъ худшихъ опасеній?! О, пожалуйста, не говорите такихъ словъ!
   Виви. Можетъ быть жизнь моей матери не выноситъ того, чтобы о ней говорили?
   Прэдъ. Подумайте только, миссъ Виви! Развѣ это не естественно,.что извѣстное чувство деликатности мѣшаетъ мнѣ говорить о моей старой пріятельницѣ за ея спиной и притомъ съ ея собственной дочерью? У васъ вѣдь будетъ.еще много случаевъ поговорить съ нею обо всемъ, когда, она пріѣдетъ сюда. Обезпокоенный. Однако, странно, что ея еще нѣтъ!
   Виви. Нѣтъ! Она не захочетъ говорить со мною о своей жизни. Подымаясь. Во всякомъ случаѣ, не буду настаивать, чтобы вы мнѣ разсказали что-нибудь объ этомъ. Но примите во вниманіе, господинъ Прэдъ, что между нами произойдетъ сильная борьба, я въ этомъ увѣрена, когда она услышитъ о моемъ проектѣ насчетъ Чэнсери-Лена.
   Прэдъ печально. Боюсь, что вы правы!
   Виви. И побѣда въ этой борьбѣ останется за мною, потому что, во-первыхъ, мнѣ стоитъ только уѣхать въ Лондонъ, и на другой же день я начну сама зарабатывать средства къ жизни, теперь какъ разъ мнѣ представляется случай замѣстить Гонорію. А во-вторыхъ, у меня нѣтъ никакихъ тайнъ, разоблаченія которыхъ я опасалась бы, тогда какъ у моей матери онѣ, повидимому, имѣются. И при случаѣ я использую это преимущество.
   Прэдъ, шокированный. О, нѣтъ, пожалуйста нѣтъ! Этого вы все-таки не сдѣлаете!
   Виви. Тогда скажите мнѣ, почему я не должна этого сдѣлать?
   Прэдъ. Этого я не могу -- право не могу! Я обращаюсь къ вашимъ лучшимъ чувствамъ. Она улыбается его сантиментальности. А впрочемъ, смотрите, берегитесь, чтобы не зайти слишкомъ далеко. Съ вашей матушкой шутки плохи, когда она разсердится.
   Виви. Вамъ не удастся запугать меня, господинъ Прэдъ. За мѣсяцъ въ Чэнсери-Ленъ у меня была возможность наблюдать нѣсколько женщинъ, очень похожихъ на мою мать. Онѣ являлись за совѣтомъ къ Гоноріи и этотъ опытъ мнѣ пригодится. Вы бы могли помочь моей побѣдѣ. Но если бы мнѣ пришлось, благодаря своему незнанью, проявить больше рѣзкости, чѣмъ нужно, то помните, господинъ Прэдъ, что виноваты въ этомъ будете вы, такъ какъ вы отказались сообщить мнѣ необходимыя свѣдѣнія. Ну, Богъ съ нимъ, перестанемъ говорить объ этомъ. Она беретъ свой стулъ и ставитъ uro на старое мѣсто около гамака такимъ же сильнымъ движеніемъ, какъ и раньше.
   Прэдъ принимаетъ отчаянное рѣшеніе! Одно слово, миссъ Ворренъ! Лучше ужъ я разскажу вамъ все. Мнѣ это тяжело, но...
   Передъ калиткою появляются госпожа Ворренъ и сэръ Джорджъ Крофтсъ. Госпожа Ворренъ -- хорошо сохранившаяся жизнерадостная дама, въ возрастѣ отъ сорока до пятидесяти лѣтъ. Производитъ впечатлѣніе избалованной деспотичной натуры, вообще же это типъ довольно пріятной, плутоватой бой-бабы. Костюмъ на ней бросается въ глаза, великолѣпная шляпа и свѣтлая плотно облегающая бюстъ блуза съ модными рукавами.
   Крофтсъ -- высокій, крѣпко сложенный молодящійся господинъ лѣтъ пятидесяти, одѣтый по модѣ и не по возрасту. Говоритъ въ носъ, и голосъ у него, неожиданно для его крупной фигуры, дискантовый. Онъ гладко выбритъ, физіономіей напоминаетъ бульдога, у него большія плоскія уши и толстый затылокъ. Это смѣсь типовъ грубаго дѣльца, спортсмена и помѣщика-кулака.
   Виви. Ага, вотъ они. Они входятъ въ садъ, Виви идетъ имъ навстрѣчу. Какъ поживаешь, мама? Господинъ Прэдъ здѣсь уже съ полчаса и ждетъ тебя.
   Г-жа Ворренъ. Если вамъ пришлось здѣсь подождать, Прэдъ, такъ вы сами виноваты. Я надѣялась что у васъ хватитъ ума, чтобы сообразить, что я пріѣду съ 3-хчасовымъ поѣздомъ. Виви, милая дѣвочка, надѣнь шляпу, а то ты загоришь. Ахъ, я позабыла представить васъ другъ другу. Сэръ Джорджъ Крофтсъ -- моя маленькая Виви.
   Крофтсъ со всею вѣжливостью, на какую "въ только способенъ, направляется къ Виви; она киваетъ ему головой, но не обнаруживаетъ желанія подать ему руку. Я уже давно и много слышалъ о васъ. Позвольте старинному другу вашей мамаши пожать вашу руку.
   Виви, смѣривъ его взглядомъ съ головы до ногъ, сухо. Если это такъ важно для васъ. Беретъ его нѣжно протянутую руку и пожимаетъ ее такъ крѣпко, что онъ широко раскрываетъ глаза. Затѣмъ она отворачивается отъ него и спрапіи наетъ свою мать: Хочешь, зайдемъ въ комнаты? Или вынести еще на ру стульевъ? Уходитъ за стульями.
   Г-жа Ворренъ. Ну, Джорджъ, какъ она вамъ нравится?
   Крофтсъ жалобно. У нея очень сильное рукопожатіе. Вы уже подавали ей руку, Прэдъ?
   Прэдъ. Да; но это скоро пройдетъ.
   Крофтсъ. Я надѣюсь. Появляется Виви съ двумя стульями; Крофтсъ спѣшитъ ей навстрѣчу и хочетъ ей помочь. Позвольте.
   Г-жа Ворренъ покровительственно. Позволь сэру Джорджу помочь тебѣ, милое дитя.
   Виви почти бросаетъ ему оба стула. Держите. Отряхаетъ пыль со своихъ рукъ и обращается къ г-жѣ Ворренъ Вѣроятно, ты хочешь чаю?
   Г-жа Ворренъ садится на стулъ Прэда и обмахивается, Я умираю отъ жажды! Я должна чего-нибудь выпить.
   Виви. Ну, я пойду похлопочу. Входитъ Въ домъ. Сару Джорджу тѣмъ временемъ удалось раздвинуть одинъ стулъ, и онъ ставитъ его около г-жи Ворренъ съ лѣвой стороны. Другой онъ бросаетъ на траву и усаживается. Съ набалдашникомъ своей палки во рту онъ выглядитъ растерянно и совершенно безпомощно. Прэдъ, который еще чувствуетъ себя очень неловко, ходитъ нервно по саду взадъ и впередъ, вправо отъ г-жи Ворренъ.
   Г-жа Ворренъ къ Прэду, глядя на Крофтса. Посмотрите-ка на него, Прэдъ, какъ вы находите, похожъ ли онъ на довольнаго человѣка? Три года моей жизни мучилъ онъ меня, чтобы я ему показала свою маленькую дѣвочку,-- а теперь, когда я удовлетворила его желаніе, онъ совсѣмъ не въ своей тарелкѣ. Оживленно. Оправьтесь-ка, Джорджъ, и выньте палку изо рта!
   Крофтсъ недовольно повинуется.
   Прэдъ. Я думаю, знаете ли, -- вы мнѣ разрѣшите это замѣчаніе -- намъ слѣдовало бы лучше отказаться отъ привычки смотрѣть на Виви, какъ на маленькую дѣвочку. Вамъ извѣстно, что она дѣйствительно заслужила свое отличіе, и по всему, что я отъ нея слышалъ, я не знаю, не старше ли она любого изъ насъ.
   Г-жа Ворренъ. Ей это кажется страшно забавнымъ. Вы только послушайте его, Джорджъ! Старше любого изъ васъ. Ну, она-таки здорово провела васъ своимъ важничаньемъ!
   Прэдъ. Однако, молодые люди особенно чувствительны къ такого рода обращенію.
   Г-жа Ворренъ. Да. Но молодыхъ людей слѣдуетъ отучить это всѣхъ этихъ.глупостей -- и еще отъ многаго другого. Не вмѣшивайтесь въ это, мой милый Прэдъ, Я лучше васъ знаю, какъ мнѣ обходиться съ моей дочерью. Прэдъ многозначительно качаетъ головой и ходитъ, заложивъ руки за спину, взадъ и впередъ по саду. Г-жа Ворренъ притворно смѣется, но въ то же время проницательно смотритъ на него съ замѣтнымъ безпокойствомъ. Затѣмъ обращается шопотомъ къ Крофтсу. Что съ нимъ случилось? Отчего онъ такъ встревоженъ?
   Крофтсъ мрачно. Вы боитесь Прэда.
   Г-жа Ворренъ. Что такое? Чтобы я боялась стараго милаго Прэда? Чего ради? Вѣдь его и муха не боится!
   Крофтсъ. А вы боитесь.
   Г-жа Ворренъ недовольно. Я васъ попрошу заботиться о своихъ собственныхъ дѣлахъ и не вымешать на мнѣ своего дурного настроенія. Васъ-то я во всякомъ случаѣ не боюсь; и если вы не можете быть любезнымъ, то лучше уходите себѣ домой. Встаетъ и поворачивается къ нему спиною. При этомъ она оказывается лицомъ къ лицу съ Прэдомъ. Прэдъ, я знаю, вашими устами говорило ваше доброе сердце. Вы боитесь, что я могу повздорить съ Виви.
   Прэдъ. Милая Китти, вы думаете, что я оскорбленъ. Пожалуйста, не воображайте этого! Но вы знате, я часто замѣчаю вещи, которыя ускользаютъ отъ вашего вниманія, и хотя вы никогда не слушаетесь моихъ совѣтовъ, все-таки вамъ иногда приходится потомъ сознаваться, что лучше бы было, если бы вы меня послушались.
   Г-жа Ворренъ. Ну, и что же вы теперь замѣчаете?
   Прэдъ, А только то, что Виви уже взрослая дѣвушка. Прошу васъ, Китти, обращайтесь съ нею съ Подобающимъ уваженіемъ.
   Г-жа Ворренъ съ искреннимъ изумленіемъ, Съ уваженіемъ! Чтобы я обращалась съ уваженіемъ со своею собственною дочерью! Скажите пожалуйста! Еще чего?
   Виви показывается въ дверяхъ и зоветъ г-жу Ворренъ. Мама! Ты, можетъ быть, зайдешь въ мою комнату и снимешь передъ чаемъ шляпу?
   Г-жа Ворренъ. Да, да, милое дитя! Она снисходительно улыбается Прэду и, проходя мимо него, треплетъ его по щекѣ; уходитъ за Виви.
   Крофтсъ тихонько. Эй, Прэдъ!
   Прэдъ. Ну?
   Крофтсъ. Я бы хотѣлъ поставить одинъ очень щекотливый вопросъ.
   Прэдъ. Пожалуйста. Занимаетъ мѣсто г-жи Ворренъ и придвигаетъ стулъ поближе къ Крофтсу.
   Крофтсъ. Ну, вотъ такъ хорошо. А то онѣ еще услышать насъ изъ окна.-- Не разсказывала ли вамъ Китти когда-нибудь, кто отецъ этой дѣвушки?
   Прэдъ. Нѣтъ, никогда.
   Крофтсъ. У васъ даже и представленія нѣтъ, кто онъ такой?
   Прэдъ. Ни малѣйшаго.
   Крофтсъ недовѣрчиво. Ну да, я знаю, вы, вѣроятно, чувствуете извѣстное обязательство ничего не говорить, если она вамъ что-нибудь довѣрила. Но это очень тяжело, оставаться на этотъ счетъ въ невѣдѣніи теперь, когда мы ежедневно будемъ встрѣчаться съ нею. Вѣдь мы не знаемъ въ точности, какого рода чувства имѣемъ мы право питать къ ней.
   Прэдъ. Да, но вѣдь это въ сущности ничего не мѣняетъ. Мы будемъ обращаться съ нею такъ, какъ она заслуживаетъ. Какое намъ дѣло до того, кто ея отецъ?
   Крофтсъ подозрительно.Такъ вы, стало быть знаете, кто онъ такой?
   Прэдъ съ нѣкоторымъ нетерпѣніемъ. Вѣдь я вамъ только что сказалъ, что не знаю этого,-- развѣ вы меня не поняли?
   Крофтсъ. Вотъ видите ли, Прэдъ, я прошу васъ оказать мнѣ большую услугу: если вы это знаете. Прэдъ дѣлаетъ протестующее движеніе. Я говорю только, если вы это знаете, то вы бы могли меня успокоить, по крайней мѣрѣ насчетъ моихъ собственныхъ чувствъ. Фактъ тотъ, что, я чувствую, она привлекаетъ меня. О, не пугайтесь -- это совершенно невинное чувство, ру вотъ это именно меня и безпокоитъ. Потому что, насколько я знаю, я могъ бы быть ея отцомъ.
   Прэдъ. Вы? Невозможно! О, нѣтъ! Это вздоръ!
   Крофтсъ хитро, ловя его на словѣ. Стало быть, вы знаете совершенно опредѣленно, что это не я?
   Прэдъ. Говорятъ вамъ, что я знаю на этотъ счетъ не больше, чѣмъ вы сами! Но въ самомъ дѣлѣ, Крофтсъ -- ахъ, нѣтъ, это внѣ всякаго сомнѣнія! Вѣдь ни малѣйшаго сходства!
   Крофтсъ. Ну, что касается этого, то насколько я могу, видѣть, у нея нѣтъ вѣдь сходства и съ матерью. Въ концѣ концовъ она вѣдь не ваша дочь -- не правда ли, нѣтъ?
   Прэдъ встрѣчаетъ этотъ вопросъ возмущеніемъ, затѣмъ съ нѣкоторымъ усиліемъ овладѣваетъ собою и отвѣчаетъ мягко и серьезно. Выслушайте меня, мой милый Крофтсъ: я не знаю жизни госпожи Ворренъ съ этой стороны, и въ этомъ смыслѣ я никогда не имѣлъ съ нею дѣла -- она со мною никогда не говорила о такого рода вещахъ, и, конечно, я также никогда не заговаривалъ съ нею о нихъ. Ваше чувство деликатности могло бы вамъ подсказать, что хорошенькая женщина нуждается въ нѣсколькихъ друзьяхъ, которые не.... ну, словомъ, которые не стоятъ съ нею на этой ногѣ. Ея собственная красота стала бы мукою для нея, если бы она не могла, при желаніи, быть застрахована отъ такихъ отношеній. Вы, вѣроятно, находитесь съ Китти въ болѣе интимныхъ отношеніяхъ, чѣмъ я, и, навѣрно вамъ самимъ гораздо лучше разспросить ее обо всемъ этомъ.
   Крофтсъ нетерпѣливо подымается. Скрашивалъ я ее уже объ этомъ -- много разъ! Но ей такъ хотѣлось, чтобы ребенокъ остался только за нею, что она, пожалуй, стала бы даже отрицать, что у него и вообще-то былъ отецъ. Нѣтъ, у нея ничего не выпытаешь -- по крайней мѣрѣ ничего похожаго на правду. А я изъ-за этого чувствую себя очень не по себѣ, Прэдъ.
   Прэдъ, также подымаясь. Ну, судя по вашей внѣшности, вы во всякомъ случаѣ достаточно стары, чтобы быть ея отцомъ. Я ничего не имѣю противъ того, чтобы мы оба относились къ Виви по-родственному, какъ къ дѣвушкѣ, которую мы обязаны поддерживать. и охранять. А все другое... что касается настоящаго отца, то, кто бы онъ ни былъ, вѣроятно онъ, былъ негодяемъ. Вы вѣдь раздѣляете это мнѣніе, не правда ли?
   Крофтсъ сердито. Я не старѣе васъ, если вы затрогиваете этотъ вопросъ!
   Прэдъ. О, да, вы старѣе меня, мой милый. Вы родились уже старымъ -- между тѣмъ какъ я никогда въ своей жизни не могъ почувствовать себя съ увѣренностью взрослымъ человѣкомъ.
   Г-жа Ворренъ зоветъ изъ комнаты. Прэдъ! Джорджъ! Ча-ай пить!
   Крофтсъ торопливо. Она зоветъ насъ! Поспѣшно уходитъ.
   Прэдъ качаетъ задумчиво головою и медленно собирается послѣдовать за нимъ, но, услышавъ свое имя, поворачивается къ калиткѣ, передъ которою оказывается молодой человѣкъ. Это красивый, обходительный, изящно одѣтый молодой повѣса. Онъ немного старше двадцати лѣтъ, у него очень пріятный голосъ и милыя, хотя и дерзкія манеры Въ рукахъ у него легкое магазинное ружье.
   Молодой человѣкъ, Эй, Прэдъ!
   Прэдъ. А, Франкъ Гарднеръ! Франкъ входитъ и дружески пожимаетъ ему руку. Господи Боже мой, вы какими судьбами здѣсь?
   Франкъ. Я живу здѣсь у моего отца.
   Прэдъ. У знаменитаго неумолимаго римлянина?
   Франкъ. Онъ здѣсь пасторомъ. Эту осень я проведу у своихъ -- для экономіи. Въ іюнѣ дѣло дошло до кризиса -- непреклонному римлянину пришлось за платить мои долги. Поэтому онъ очень плохо отзывается обо мнѣ, такъ же какъ и я объ немъ. А вы что дѣлаете въ этихъ мѣстахъ? Знакомы ли вы со здѣшнею публикой?
   Прэдъ. Да. Я тутъ въ гостяхъ у нѣкоей миссъ Варренъ.
   Франкъ восторженно. Какъ! Вы знакомы съ Виви? Не правда ли, интересная дѣвушка? Я ей даю уроки стрѣльбы -- вотъ видите. Показываетъ свое ружье. Я очень радъ, что вы знаете ее. Вы одинъ изъ немногихъ людей, съ которыми ей слѣдуетъ быть знакомой. Улыбается и, повышая свой пріятный голосъ почти до поющаго тона, восклицаетъ: Ахъ, это такъ весело, что мы встрѣтились именно здѣсь, Прэдъ! Не правда ли?
   Прэдъ. Я старый другъ матери m-elle Виви. Госпожа Ворренъ пригласила меня сюда, чтобы познакомить меня съ своей дочерью.
   Франкъ. Ея мать пріѣхала сюда?
   Прэдъ. Да. Она тамъ, въ домѣ, и пьетъ чай.
   Г-жа Ворренъ кричитъ. Прэ-э-дъ! Чай простынетъ.
   Прэдъ кричитъ. Сейчасъ, госпожа Ворренъ, сію минуту! Я здѣсь встрѣтилъ одного пріятеля!
   Г-жа Ворренъ. Кого?
   Прэдъ громче. Друга!
   Г-жа Ворренъ. Такъ тащите его сюда!
   Прэдъ. Съ удовольствіемъ! Франку. Согласны?
   Франкъ. Его это чрезвычайно потѣшаетъ. Это мать Виви?
   Прэдъ. Да.
   Франкъ. Чортъ побери, вотъ потѣха! Какъ вы думаете, я ей понравлюсь?
   Прэдъ. Не сомнѣваюсь, что да, какъ всегда и вездѣ. Идемте, вы можете сейчасъ же. попытать свое счастье. Тащитъ его.
   Франкъ. Погодите минутку! Серьезно. Я хочу довѣрить вамъ свою тайну.
   Прэдъ. Ахъ, пожалуйста, не надо. Навѣрно опять какая-нибудь новая глупость, въ родѣ исторіи съ буфетчицей въ Редчилѣ.
   Франкъ. Новая глупость гораздо серьезнѣе. Вы сказали, что встрѣтились съ Виви теперь въ первый разъ?
   Прэдъ. Да.
   Франкъ восторженно. Тогда вы и понятія не имѣете, что это за дѣвушка. Какой характеръ! И такой умъ! Ей Богу, Прэдъ, могу вамъ сказать только одно: умница! И золотое сердечко.
   Крофтсъ высовываетъ голову изъ окна. Прэдъ! Гдѣ же вы? Идите, наконецъ! Исчезаетъ.
   Франкъ. Ого! Вотъ такъ морда! Онъ бы могъ получить за нее премію на собачьей выставкѣ, не правда ли? Кто это такой?
   Прэдъ. Это сэръ Джорджъ Крофтсъ, старый другъ госпожи Ворренъ. Пойдемте же!
   По дорогѣ къ верандѣ они останавливаются, услышавъ зовъ изъ-за ограды. У калитки появляется пожилой пасторъ.
   Пасторъ зоветъ. Франкъ!
   Франкъ. Что такое? Прэду. Это неумолимый римлянинъ! Пастору. Сейчасъ, отецъ; я уже иду. Прэду. Ну, Прэдъ, идите лучше вы сами пить чай, а я сейчасъ вернусь.
   Прэдъ. Прекрасно, Раскланивается съ пасторомъ, который холодно отвѣчаетъ на его поклонъ. Прэдъ заходитъ въ домъ. Пасторъ остается у калитки, вытянувшись и опираясь на нее руками. Достопочтенный Самуилъ Гарднеръ -- священникъ англиканской церкви. Ему уже за пятьдесятъ. Человѣкъ съ большими претензіями, безуспѣшно пытающійся авторитетно выступать въ роли отца и священника; безпокойный и безъ толку ворчливый, онъ не внушаетъ къ себѣ уваженія.
   Пасторъ Самуилъ. Ну, смѣю спросить, кто такіе твои здѣшніе друзья?
   Франкъ. О, на этотъ счетъ не безпокойся, отецъ; можешь входить сюда смѣло.
   Пасторъ Самуилъ. Нѣтъ, я не войду, прежде чѣмъ не буду знать, чей это садъ!
   Франкъ. Это садъ миссъ Ворренъ.
   Пасторъ Самуилъ. Съ тѣхъ поръ какъ она здѣсь, я еще не видѣлъ ея въ церкви.
   Франкъ. Тутъ нѣтъ ничего страннаго. Она вѣдь получила третью степень въ университетѣ -- она человѣкъ интеллигентный! Въ наукахъ она оказала больше успѣховъ, чѣмъ ты... Какой же смыслъ ей слушать твои поученія?
   Пасторъ Самуилъ. Ты слишкомъ дерзокъ!
   Франкъ. Ахъ, это неважно. Вѣдь насъ никто не слышитъ! Входи же. Открываетъ калитку и безъ церемоніи вталкиваетъ отца въ садъ. Мнѣ бы хотѣлось представить тебя ей. Мы съ миссъ Ворренъ большіе друзья. Она очаровательная дѣвушка! Помнишь ли ты еще, какой совѣтъ ты мнѣ далъ въ прошломъ году въ іюлѣ?
   Пасторъ Самуилъ строго. Да. Я совѣтовалъ тебѣ преодолѣть свою лѣность и страсть возражать старшимъ и поискать себѣ какого-нибудь мѣста, на которомъ бы ты жилъ на свой счетъ, а не сидѣлъ, бы на моей шеѣ.
   Франкъ. Нѣтъ, это ты подумалъ уже потомъ про себя; а твой совѣтъ въ дѣйствительности сводился къ тому, что такъ какъ у меня нѣтъ ни ума, ни денегъ, то я лучше всего сдѣлалъ бы, если бы женился на дѣвушкѣ съ деньгами и съ умомъ. Ну такъ, видишь ли, миссъ Ворренъ умна -- этого ты не станешь отрицать!
   Пасторъ Самуилъ. Умъ -- это еще не все!
   Франкъ. Ну, конечно, нѣтъ. Затѣмъ нужно принять во вниманіе деньги.
   Пасторъ Самуилъ строго прерываетъ его. Я не деньги имѣлъ въ виду! Я говорилъ о вещахъ высшаго порядка; напримѣръ, о соціальномъ положеніи.
   Франкъ. Ну, такія вещи я ни во что не ставлю!
   Пасторъ Самуилъ. Да, но я считаю ихъ важными!
   Франкъ. Но вѣдь никто не требуетъ, чтобы ты женился на ней. Во всякомъ случаѣ она имѣетъ высокую ученую степень Кембриджскаго университета и кажется располагаетъ и деньгами въ достаточномъ для своихъ нуждъ количествѣ.
   Пасторъ Самуилъ впадаетъ въ нѣсколько ироническое настроеніе. Я очень сомнѣваюсь, чтобы у нея оказалось денегъ достаточно для твоихъ нуждъ!
   Франкъ. Ничего, хватитъ. Я вѣдь совсѣмъ не такъ расточителенъ! Я веду очень правильный образъ жизни, почти не играю въ карты, не пью или во всякомъ случаѣ никогда не бываю пьянъ съ такою регулярностью, какъ это бывало съ тобою, когда ты былъ въ моемъ возрастѣ.
   Пасторъ Самуилъ глухо ворчитъ. Тихо! Молчи!
   Франкъ. Ты самъ разсказывалъ, когда я чуть съ ума не сошелъ изъ-за буфетчицы въ Редчилѣ -- что ты принужденъ былъ предложить пятьдесятъ фунтовъ одной женщинѣ, чтобы выкупить свои письма.
   Пасторъ Самуилъ съ ужасомъ. III-ш!.. III-ш!.. Франкъ, ради Бога! Со страхомъ оглядывается кругомъ. Не видя никого поблизости, онъ собирается съ духомъ и снова начинаетъ сердито, затѣмъ продолжаетъ въ болѣе примирительномъ тонѣ. Ты очень некрасиво пользуешься тѣмъ, что я тебѣ довѣрилъ для твоей же пользы, чтобы спасти тебя отъ ошибки, въ которой тебѣ пришлось бы потомъ всю жизнь каяться. Глупости, совершенныя твоимъ отцомъ, должны тебѣ служить предостерегающимъ примѣромъ, а ты пользуешься ими для извиненія своихъ собственныхъ.
   Франкъ. Слыхалъ ли ты исторію про герцога Веллингтона и его письма.
   Пасторъ Самуилъ. Не слыхалъ и слушать ее не желаю!
   Франкъ. Старый желѣзный герцогъ не выбрасывалъ изъ-за такихъ пустяковъ пятидесяти фунтовъ, -- о нѣтъ! Онъ просто написалъ: "Моя милая Дженни! Опубликуй мои письма въ печати, и чортъ бы тебя побралъ! Дружески преданный тебѣ Веллингтонъ". Вотъ такъ бы и тебѣ слѣдовало сдѣлать.
   Пасторъ Самуилъ жалобно. Франкъ, сынъ мой, когда я писалъ эти письма, я отдавалъ себя во власть этой женщинѣ; а когда разсказалъ тебѣ о ней, то отдалъ себя тебѣ во власть и теперь, долженъ. сказать, сожалѣю объ этомъ. Она возвратила мнѣ мои деньги со словами, которыхъ я никогда не забуду: "Знаніе -- сила!-- сказала она,-- и я никогда не продамъ того, въ чемъ моя сила". Съ тѣхъ поръ прошло уже больше двадцати лѣтъ, и она ни разу не воспользовалась своею властью и вообще ни на минуту не причинила мнѣ безпокойства. А ты поступаешь по отношенію ко мнѣ хуже, чѣмъ эта женщина, Франкъ!
   Франкъ. Охотно вѣрю! Но развѣ ты ей читалъ когда-нибудь такія проповѣди, какъ мнѣ, и притомъ ежедневно?
   Пасторъ Самуилъ, уязвленный почти до слезъ. Я ухожу отъ тебя! Ты неисправимъ! Поворачивается къ калиткѣ.
   Франкъ, нимало не тронутый этимъ. Скажи тамъ у насъ, чтобы меня не ждали сегодня къ чаю. Будь такъ добръ, твое преподобіе! Онъ проходитъ къ дому и въ дверяхъ встрѣчается съ Виви. За нею слѣдуютъ Прэдъ, Крофтсъ и г-жа Ворренъ.
   Виви Франку. Это вашъ отецъ, Франкъ? Я очень бы желала съ нимъ познакомиться.
   Франкъ. Да, это мой отецъ. Зоветъ. Отецъ! Пасторъ Самуилъ оборачивается у ограды и нервно мнетъ свою шляпу. Прэдъ спускается съ противоположной стороны въ садъ и уже улыбается, готовясь къ обмѣну привѣтствій. Крофтсъ ходитъ около гамака и раскачиваетъ его своею палкой. Госпожа Ворренъ останавливается на порогѣ дома и пристально вглядывается въ пастора. Позвольте мнѣ представить васъ другъ другу -- мой отецъ... m-elle Ворренъ.
   Виви подходитъ къ пастору и пожимаетъ ему руку. Очень рада васъ видѣть, господинъ пасторъ! Господа! Позвольте представить васъ всѣхъ другъ другу: Господинъ пасторъ Гарднеръ -- господинъ Франкъ Гарднеръ -- господинъ Прэдъ -- господинъ Джорджъ Крофтсъ и... Мужчины раскланиваются другъ съ другомъ, снимая шляпы. Въ это время раздается восклицаніе госпожи Ворренъ, которая бросается къ пастору Самуилу.
   Г-жа Ворренъ. Да вѣдь это Самуилъ Гарднеръ! Господи, онъ сталъ пасторомъ! Вы насъ не узнаете, Самуилъ? Вотъ это Джорджъ Крофтсъ, -- посмотрите, какой онъ молодецъ! Сама жизнь! Вы не узнаете меня?
   Пасторъ Самуилъ. Его бросило въ краску. Дѣйствительно, я не могу припомнить... э...
   Г-жа Ворренъ. Ну, конечно! Но это вы, внѣ вся, каго сомнѣнія! У меня еще сохранилась цѣлая кипа вашихъ писемъ! Я какъ разъ недавно перебирала ихъ.
   Пасторъ Самуилъ въ величайшемъ смущеніи. Если не ошибаюсь, m-elle Вавазоръ...
   Г-жа Ворренъ быстро поправляетъ его громкимъ шопотомъ. III-ш!.. Вздоръ какой! Госпожа Ворренъ развѣ не видите, -- здѣсь моя дочь!
   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

   Въ помѣщеніи дачи. Наступаетъ ночь. По срединѣ передней стѣны обращенное на востокъ рѣшетчатое окно со спущенными занавѣсками. Налѣво отъ него дверь на веранду. Въ лѣвой стѣнѣ дверь во флигель. У стѣны буфетъ; на немъ свѣча и спички Рядомъ съ нимъ винтовка Франка со стволомъ, прислоненнымъ къ буфетному шкафчику съ посудой. По срединѣ комнаты столь съ зажженною лампой. Другой столъ направо отъ окна у стѣны заваленъ книгами и письменными принадлежностями Виви. Каминъ находится съ правой стороны. Справа и слѣва у стола два стула.
   Дверь дома открывается, и видно звѣздное небо. Входитъ госпожа Ворренъ, закутанная въ шаль, которую она взяла у Виви. За нею слѣдуетъ Франкъ. Она гуляла достаточно долго, устала и вздыхаетъ съ облегченіемъ, отшпиливая шляпу. Снимаетъ ее и кладетъ на столъ, заткнувши булавку въ поля.
   Г-жа Ворренъ. О, Господи! Не знаю, что на дачѣ хуже: гулять ли или скучать, сидя дома! Теперь бы я съ удовольствіемъ выпила стаканъ виски съ содовой водой, если бы только здѣсь можно было достать что-нибудь въ этомъ родѣ.
   Франкъ помогаетъ ей снять шаль и при этомъ съ тихою ласкою касается пальцами ея плечъ. Можетъ быть, Виви сумѣетъ достать.
   Г-жа Ворренъ одно мгновеніе смотрятъ прищурившись на него, такъ какъ его движеніе не осталось незамѣченнынъ ею. Ну вотъ еще вздоръ! Чтобы такая молоденькая дѣвушка какъ Виви имѣла дѣло съ такими напитками! Да все равно -- это неважно! Усталая опускается на стулъ, стоящій у стола. Хотѣла бы я знать, чѣмъ она наполняетъ здѣсь свое время. Я бы предпочла быть теперь въ Вѣнѣ.
   Франкъ. Съ удовольствіемъ бы взялся сопровождать васъ туда. Старательно складываетъ шаль, вѣшаетъ ее на спинку другого стула и садится напротивъ госпожи Ворренъ.
   Г-жа Ворренъ. Смотрите! Я начинаю думать, что вы истинный сынъ вашего отца.
   Франкъ. Какъ, развѣ старикъ... что?
   Г-жа Ворренъ. Перестанемъ говорить объ этомъ! Что вы можете знать о такихъ вещахъ? Вы еще дитя.
   Франкъ. Поѣдемте вмѣстѣ въ Вѣну! Вотъ была бы потѣха!
   Г-жа Ворренъ. Нѣтъ, благодарствуйте. Вѣна для васъ не подходящее мѣсто -- по крайней мѣрѣ, покуда вы не станете немного старше. Киваетъ, чтобы подкрѣпить свой совѣтъ. Онъ скраиваетъ огорченную мину, но ей противорѣчатъ его смѣющіеся глаза. Она смотритъ на него, затѣмъ поднимается и идетъ къ нему. Послушайте-ка вы, мой маленькій мальчикъ. Она беретъ его голову руками и поднимаетъ ее, Я вижу васъ насквозь, благодаря вашему сходству съ вашимъ отцомъ,-- я знаю васъ лучше, чѣмъ вы сами себя знаете. Не вбивайте себѣ въ голову ложныхъ мыслей обо мнѣ -- слышите?
   Франкъ галантно, вкрадчивымъ голосомъ. Ничего не подѣлаешь, милая госпожа Ворренъ, это заложено въ крови. Она замахивается на него, какъ будто хочетъ дать ему пощечину; затѣмъ смотритъ нѣкоторое время на красивое, смѣющееся, обращенное къ ней лицо; наконецъ, цѣлуетъ Франка, но сейчасъ же затѣмъ отворачивается, страшно недовольная сама собою.
   Г-жа Ворренъ. Ну вотъ! Этого мнѣ совсѣмъ не слѣдовало дѣлать! Я дурная женщина! Но вы пожалуйста ничего себѣ не воображайте, мой милый; это былъ всего лишь материнскій поцѣлуй. Идите ухаживайте за Виви.
   Франкъ. Ну это-то я дѣлаю и безъ вашего совѣта.
   Г-жа Ворренъ рѣзкимъ тономъ тревоги въ голосѣ. Что?!.
   Франкъ. Мы съ Виви -- закадычные друзья!
   Г-жа Ворренъ. Что вы хотите этимъ сказать? Послушайте-ка, да будетъ вамъ сказано: я не потерплю, чтобы такой молодой повѣса увивался за моей маленькой дѣвочкой! Поняли? Я не хочу этого!
   Франкъ, нимало не смущаясь. Моя милая госпожа Ворренъ, будьте спокойны: мои намѣренія честныя -- совершенно честныя. И притомъ ваша маленькая дѣвочка совершенно не нуждается въ вашей помощи, чтобы защитить себя. Она и вполовину не такъ нуждается въ присмотрѣ, какъ ея мамаша. И знаете ли она не такъ красива.
   Г-жа Ворренъ, пораженная этимъ увѣреніемъ. А знаете ли, въ васъ сидитъ-таки изрядная доза безстыдства. Не знаю только, откуда это въ васъ, во всякомъ случаѣ, не отъ отца. На верандѣ слышны голоса и шаги. III-ш!.. Идутъ! Быстро садится. Замѣтьте это себѣ; я васъ предупредила. Входитъ пасторъ и за нимъ Крофтсъ. Гдѣ же это вы застряли? А гдѣ Прэдъ и Виви?
   Крофтсъ кладетъ шляпу на скамью у камина и ставитъ палку въ уголъ. Они ушли наверхъ; а мы зашли въ деревню, такъ какъ мнѣ захотѣлось пить. Садится на скамью у камина и вытягиваетъ на ней свои ноги.
   Г-жа Ворренъ. Ей не слѣдовало бы такъ убѣгать, не сказавши мнѣ ни слова. Франку. Принесите стулъ вашему отцу, Франкъ; гдѣ ваши хорошія манеры? Франкъ вскакиваетъ и любезно предлагаетъ своему отцу стулъ; Затѣмъ беретъ у стѣны другой и садится у длинной стороны стола между отцомъ и госпожей Ворренъ. Джорджъ, гдѣ вы будете сегодня ночевать? Здѣсь вамъ нельзя остаться. И какъ быть съ Предомъ?
   Крофтсъ. Меня приметъ ночевать Гарднеръ.
   Г-жа Ворренъ. О себѣ-то вы, конечно, позаботились? но какъ устроить Прэда?
   Крофтсъ. Не знаю; думаю, онъ можетъ провести ночь въ гостиницѣ.
   Г-жа Ворренъ. Не найдется ли у васъ для него мѣста, Самуилъ?
   Пасторъ Самуилъ. Я... знаете ли, я связанъ в"ею должностью и не всегда могу поступать такъ, какъ мнѣ бы хотѣлось. Я... позвольте мнѣ поставить вопросъ относительно соціальнаго положенія господина Прэда.
   Г-жа Ворренъ. О, на этотъ счетъ все въ порядкѣ. Онъ архитекторъ. Однако, какъ же васъ опутали на старости лѣтъ разныя условности, Самуилъ!
   Франкъ. Да, онъ очень почтенный человѣкъ, отецъ! Онъ выстроилъ въ Монмаутширѣ домъ для герцога Бофора. Ты слышалъ навѣрное объ этомъ? Съ радостною гордостью киваетъ госпожѣ Ворренъ и привѣтливо смотритъ въ глаза своему отцу.
   Пасторъ Самуилъ. Въ такомъ случаѣ мы, конечно, почтемъ себя счастливыми! Онъ, вѣроятно, и лично знакомъ съ герцогомъ Бофоромъ?
   Франкъ. Они интимные друзья!-- Мы можемъ помѣстить его въ комнатѣ, гдѣ прежде жила Джорджина.
   Г-жа Ворренъ. Итакъ съ этимъ улажено. Хоть бы они ужъ вернулись, чтобы мы могли поужинать! Нехорошо съ ихъ стороны, что они такъ поздно остаются одни.
   Крофтсъ сердито. А вамъ-то что до этого?
   Г-жа Ворренъ. Все равно! Я не хочу, чтобъ было такъ!
   Франкъ. Мы лучше сдѣлаемъ, если не будемъ ждать ихъ, госпожа Ворренъ; Прэдъ останется тамъ съ нею до послѣдней возможности; онъ еще и представленія не имѣетъ, что значитъ бродить съ Виви между верескомъ въ лѣтнюю ночь.
   Крофтсъ выпрямляется ошеломленный. Ну, знаете ли!
   Пасторъ Самуилъ вмѣсто обычнаго елейнаго тона вдругъ произноситъ съ большою силой и искренностью, Франкъ! Разъ навсегда: выкинь Виви изъ головы! Госпожа Ворренъ подтвердитъ тебѣ, что тебѣ нечего и думать о Виви!
   Крофтсъ. Конечно, и думать нечего!
   Франкъ съ очаровательнымъ спокойствіемъ. Правда ли это, госпожа Ворренъ?
   Г-жа Ворренъ въ раздумья. Право не знаю, Самуилъ. Если Виви захочется замужъ, то я не предвижу ничего хорошаго, если бы я стала мѣшать ей.
   Пасторъ Самуилъ пораженный. Ей выйти замужъ за него!? Вашей дочери за моего сына? Подумайте т.лысо... это невозможно!
   Крофтсъ. Конечно, невозможно! Что вы, съ ума сошли, Китти?
   Г-жа Ворренъ съ горечью. Почему же нѣтъ? Развѣ моя дочь не достаточно хороша для вашего сына?
   Пасторъ Самуилъ. Ахъ, конечно, моя милая госпожа Ворренъ! Но вѣдь вы знаете тѣ основанія...
   Г-жа Ворренъ вызывающе. Никакихъ основаній я не знаю! А если вамъ извѣстны какія-нибудь основанія, то вы можете сообщить ихъ своему сыну, а если угодно то и моей дочери и всему вашему приходу.
   Пасторъ Самуилъ безпомощно. Вы вѣдь прекрасно знаете, что я никому не могу сообщить этихъ основаній. Но мой сынъ повѣритъ мнѣ, если я ему скажу, что такія основанія имѣются.
   Франкъ. Онъ, конечно, повѣритъ тебѣ, отецъ. Но развѣ твои основанія когда-нибудь оказывали какое-нибудь вліяніе на поведеніе твоего сына?
   Крофтсъ. Вы не можете жениться на Виви, вотъ! И все! Онъ подымается и, ставъ спиною къ камину, рѣшительно нахмуриваетъ брови.
   Г-жа Ворренъ обращается рѣзко къ нему. А вамъ-то какое дѣло, позвольте васъ спросить?
   Франкъ самымъ красивымъ лирическимъ тономъ своего голоса. Я какъ разъ собирался со свойственною мнѣ любезностью обратиться къ вамъ съ этимъ же самымъ вопросомъ.
   Крофтсъ г-жѣ Ворренъ. Я полагаю, что вы не захотите выдать свою дочь замужъ за человѣка моложе ея, безъ копейки за душою и даже безъ опредѣленной профессіи. Вѣдь онъ не сумѣетъ прокормить свою жену. Спросите у Самуила, если не вѣрите! Къ пастору Самуилу. Что, вы дадите ему нужныя деньги?
   Пасторъ Самуилъ, Ни копейки! Я ему уже выдѣлилъ его долю наслѣдства, и онъ еще въ іюлѣ истратилъ послѣднюю копейку изъ него, у г-жи.Ворренъ мѣняется выраженіе лица.
   Крофтсъ, наблюдая ее. Ну вотъ видите! Вѣдь я же вамъ говорилъ! Онъ снова занимаетъ свое мѣсто на скамьѣ передъ каминомъ и вытягиваетъ на ней свои ноги, какъ бы считая, что вопросъ рѣшенъ уже окончательно.
   Франкъ жалобно. Нѣтъ, но вѣдь это совсѣмъ коммерческая точка зрѣнія! Неужели вы думаете, что m-elle Ворренъ выйдетъ замужъ изъ-за денегъ? Если мы любимъ другъ друга...
   Г-жа Ворренъ. Благодарю покорно! Ваша любовь слишкомъ дешевое удовольствіе! Если у васъ нѣтъ средствъ, чтобы содержать свою жену, то вопросъ рѣшенъ: въ такомъ случаѣ вы не получите Виви.
   Франкъ; ему это кажется очень забавнымъ. Ну, а ты, отецъ, что скажешь на это.
   Пасторъ Самуилъ. Я совершенно согласенъ съ мнѣніемъ госпожи Ворренъ.
   Франкъ. А добрый старый сэръ Крофтсъ уже высказалъ свое мнѣніе?
   Крофтсъ сердито поворачивается на локтѣ. Оставьтека свое безстыдство про себя! Поняли?
   Франкъ язвительно. Мнѣ очень жаль, что это васъ изумляетъ, но вѣдь вы только что сами брались говорить со мною какъ отецъ. За это я вамъ премного благодаренъ. Съ меня довольно и одного отца.
   Крофтсъ гнѣвно. Га! Отворачивается.
   Франкъ подымается. Госпожа Ворренъ, я не могу отказаться отъ моей Виви -- ни даже ради васъ.
   Г-жа Ворренъ съ материнскою нѣжностью. Ахъ, со рванецъ!
   Франкъ продолжаетъ. И такъ какъ вы безъ сомнѣнія намѣрены сосватать ее за другого, то я не буду терять золотого времени и сдѣлаю ей предложеніе. Всѣ устремляютъ на него взоры, а онъ начинаетъ, ни мало не смущаясь, декламировать:
   
   Своей судьбы, быть можетъ, онъ страшится.
   Его заслуги малы -- что о нихъ сказать?
   Онъ руку протянуть за счастіемъ боится,--
   Въ предчувствіи потери трудно рисковать.
   
   Въ это время открывается дверь, и входятъ Виви и Прэдъ Франкъ останавливается. Прэдъ кладетъ свою шляпу на буфетъ. Присутствующіе сейчасъ же принимаютъ болѣе корректный тонъ. Крофтсъ спускаетъ ноги со скамьи и выпрямляется, когда Прэдъ подходитъ къ нему къ камину. Г-жа Ворренъ теряетъ свою непринужденность и, чтобы скрыть это, прибѣгаетъ къ сварливому тону.
   Г-жа Ворренъ. Скажи Бога ради, гдѣ ты была, Виви?
   Виви снимаетъ шляпу и небрежно бросаетъ ее на столъ. На вершинѣ холма.
   Г-жа Ворренъ. Тебѣ не слѣдовало такъ убѣгать, не сказавши мнѣ ни слова. Я не могла даже отвѣтить на вопросъ, куда ты дѣлась. И кромѣ того вѣдь уже ночь.
   Виви не обращаетъ вниманія на слова матери, подходитъ къ двери и раскрываетъ ее. Надо посмотрѣть, какъ дѣла, насчетъ ужина. Боюсь, что мы не помѣстимся всѣ за столомъ.
   Г-жа Ворренъ. Ты поняла, что я сказала, Виви?
   Виви спокойно. Да, мама. Возвращаясь къ затрудненіямъ по поводу стола. Сколько насъ всѣхъ? Считаетъ. Одинъ, два, три, четыре, пять, шесть... ну да, двумъ изъ насъ придется подождать, покуда другіе поужинаютъ. У госпожи Алисонъ тарелокъ и приборовъ только на четыре персоны,
   Прэдъ. О, обо мнѣ не заботьтесь, я...
   Виви. Вы сдѣлали большую прогулку и голодны, господинъ Прэдъ. Вы получите ужинъ сейчасъ же. Я сама могу подождать; я подышу себѣ товарища по несчастью, который согласится подождать со мною.-- Франкъ, вы голодны?
   Франкъ. Ни капельки -- ей Богу нѣтъ!
   Г-жа Ворренъ Крофтсу. Вы вѣдь также не голодны, не правда ли, Джорджъ,-- вы также можете подождать.
   Крофтсъ. Чортъ побери! Я съ обѣда ничего не ѣлъ. Можетъ быть Самуилъ подождетъ вмѣсто меня?
   Франкъ. Что вы, заморить хотите моего бѣднаго отца?
   Пасторъ Самуилъ недовольно. Ты ужъ позволь мнѣ самому говорить за себя. Я ничего не имѣю противъ того, чтобы подождать.
   Виви рѣшительно. Этого совсѣмъ ненужно. Ждать придется только двоимъ. Открываетъ дверь въ сосѣднюю комнату. Господинъ пасторъ, вы поведете маму къ столу. Пасторъ Самуилъ предлагаетъ руку госпожѣ Ворренъ, и они идутъ въ сосѣднюю комнату. Всѣ, за исключеніемъ Прэда, видимо, недовольны такимъ распредѣленіемъ, но не знаютъ, какъ ему помѣшать. Виви стоитъ въ дверяхъ и смотритъ вслѣдъ ушедшимъ. Господинъ Прэдъ, сумѣете ли вы протѣсниться къ вашему мѣсту? Тамъ очень тѣсно. Смотрите, не выпачкайтесь, стѣна выбѣлена... такъ, хорошо! Ну что, вамъ не слишкомъ неудобно сидѣть тамъ?
   Голосъ Прэда. Мнѣ очень удобно -- благодарю васъ.
   Голосъ г-жи Ворренъ. Оставь пожалуйста дверь открытою, дитя мое! Франкъ взглядываетъ на Виви, затѣмъ крадется къ наружной двери и тихонько распахиваетъ ее настежь. О, Господи, здѣсь ужасный сквознякъ! Закрой же дверь, моя милая! Виви сейчасъ же закрываетъ дверь.
   Франкъ снова безшумно закрываетъ наружную дверь. Торжествующе. Ага!.. Наконецъ-то, мы избавились отъ нихъ. Ну, Вивочка, какъ вамъ нравится мой старикъ?
   Виви съ озабоченнымъ видомъ, серьезно. Я почти не говорила съ нимъ; онъ не производитъ на меня впечатлѣнія очень дѣльнаго человѣка.
   Франкъ. Да, знаете ли; однакоже, онъ не такъ глупъ, какъ кажется съ виду. Вотъ видите ли, онъ состоитъ здѣсь пасторомъ и пытается жить соотвѣтственно этому сану; поэтому ему и приходится строитъ изъ себя большаго осла, чѣмъ онъ на самомъ дѣлѣ есть. Нѣтъ, старикъ не такъ плохъ... бѣдный старина! Онъ мнѣ совсѣмъ не такъ противенъ, какъ вы, можетъ быть, думаете. Въ сущности онъ хорошій. Какъ вы думаете, уживетесь вы съ нимъ?
   Виви съ нѣкоторою досадою. Я не думаю, чтобы мнѣ въ будущемъ пришлось много сталкиваться съ нимъ, такъ же какъ и со всѣмъ кругомъ старыхъ пріятелей моей мамы,-- за исключеніемъ, можетъ быть, Прэда.-- А какъ вамъ нравится моя мать?
   Франкъ. Сказать вамъ серьезно и откровенно?
   Виви. Да -- серьезно и откровенно.
   Франкъ. Ну, я нахожу ее очень пикантною, но съ нею надо держать ухо востро. А Крофтсъ! Господи Боже мой, этотъ Крофтсъ!
   Виви. Да, это порода, Франкъ!
   Франкъ. Вотъ ужъ дѣйствительно банда!
   Виви съ негодованіемъ. Когда я только подумаю, что я тоже могла бы стать такою же лѣнтяйкой, безцѣльно слоняющейся въ промежуткахъ между завтракомъ и обѣдомъ, обѣдомъ и ужиномъ, существомъ безъ воли и характера, безо всякаго пониманія окружающихъ явленій! Я бы скорѣе покончила съ собою, чѣмъ жить такою жизнью!
   Франкъ. Вотъ ужъ не стоило бы! Зачѣмъ взваливать на себя трудъ и заботу, когда можно обойтись безъ этого! Если бы мнѣ да ваше счастье! Нѣтъ, что я ставлю въ укоръ этимъ людямъ, такъ это ихъ манеры. Онѣ неприличны и неряшливы -- страшно неряшливы!
   Виви. А вы думаете, будете лучше Крофтся въ его возрастѣ, если не будете трудиться?
   Франкъ. Конечно, и даже гораздо лучше! Но Ни ночка не должна читать мнѣ нотацій, потому что ея маленькій мальчикъ неисправимъ. Пытается погладить се по щекѣ.
   Виви отталкиваетъ его руку; рѣзко. Прочь! Вивочка сегодня не въ такомъ настроеніи, чтобы баловать своего мальчугана!
   Франкъ. Какъ это нелюбезно!
   Виви топаетъ ногою. Будьте серьезны, какъ я!
   Франкъ. Ну, хорошо, будемъ вести ученые разговоры. Миссъ Ворренъ, вамъ, конечно, извѣстно, что всѣ передовые мыслители согласны въ томъ, что половина болѣзней современной цивилизаціи происходить отъ того, что людямъ приходится какъ разъ въ молодости подавлять въ себѣ чувство любви; въ этомъ смыслѣ они принуждены голодать. Ну такъ вагъ я...
   Виви коротко, прерывая его. Вы становитесь скучны! Открываетъ дверь въ столовую. Не найдется ли у васъ тамъ мѣста для Франка? Онъ жалуется, что ему приходится голодать.
   Г-жа Ворренъ изъ столовой. Конечно, найдется! Слышенъ звонъ передвигаемыхъ стакановъ и ножей. Ну вотъ! Теперь мѣсто для него готово, рядомъ съ мною. Идите сюда, Франкъ.
   Франкъ идетъ и тихонько говоритъ Виви. Ну, берегитесь, вашъ мальчуганъ еще расквитается се своей Вивочкой! Входить въ столовую.
   Г-жа Ворренъ изъ столовой. Входи и ты сюда, Вини, дитя мое! Ты, вѣроятно, умираешь отъ голода. Выходитъ изъ столовой; за нею слѣдуетъ Крофтсъ и почтительно придерживаетъ дверь, чтобы пропустить Виви. Виви проходитъ, не взглянувъ на него, и онъ затворяетъ за нею дверь. Джорджъ, вы навѣрное еще не кончили ѣсть, вѣдь вы почти ничего не ѣли.
   Крофтсъ. Мнѣ хотѣлось только немного пить, вотъ и все! Засовываетъ руки въ карманъ и начинаетъ, недовольный и раздосадованный, ходить взадъ и впередъ по комнатѣ.
   Г-жа Ворренъ. А я грѣшнымъ дѣломъ люблю поѣсть; только не очень-то наѣшься холоднымъ мясомъ и сыромъ да салатомъ. Вздыхаетъ, такъ какъ она еще голодна, затѣмъ лѣниво садится около стола.
   Крофтсъ. Зачѣмъ вы поощряете этого щенка?
   Г-жа Ворренъ, сейчасъ же понявши, въ чемъ дѣло. Я вамъ что-то скажу, Джорджъ: чего вы хотите отъ моей дѣвочки? Я наблюдала вашу манеру глядѣть на нее. Помните, я знаю васъ и знаю, что означаютъ ваши взгляды.
   Крофтсъ. Что жъ, на нее, по-вашему, и посмотрѣть нельзя?
   Г-жа Ворренъ. Я бы вамъ очень скоро указала двери и отправила бы обратно въ Лондонъ, если бы я только замѣтила, что вы собираетесь сдѣлать какую-нибудь глупость. Потому что одинъ мизинецъ моей Виви для меня дороже, чѣмъ вы весь съ тѣломъ и душой. Крофтсъ слушаетъ, насмѣшливо оскаливъ зубы. Г-жа Ворренъ немного краснѣетъ по поводу своей слабости и театральности, съ которою она выступила передъ Крофтсомъ въ роли любящей матери. Она прибавляетъ болѣе спокойнымъ тономъ. Впрочемъ, можете успокоиться, у щенка не больше шансовъ, чѣмъ у васъ.
   Крофтсъ. Развѣ мужчина не имѣетъ права интересоваться молодою дѣвушкой?
   Г-жа Ворренъ. Не такой, какъ вы.
   Крофтсъ. Сколько ей лѣтъ?
   Г-жа Ворренъ. До этого вамъ дѣла нѣтъ.
   Крофтсъ. Почему вы дѣлаете изъ этого такую тайну?
   Г-жа Ворренъ, Потому что мнѣ такъ нравится.
   Крофтсъ. Во всякомъ случаѣ мнѣ еще нѣтъ пятидесяти, и состояніе мое теперь больше, чѣмъ когда-либо...
   Г-жа Ворренъ, прерывая его. Да, потому что вы такой же скряга, какъ и развратникъ.
   Крофтсъ продолжаетъ. Барона тоже не каждый-то день въ зятья достать можно. Никто другой въ моемъ положеніи не согласился бы получить васъ въ тещи. Почему бы ей не выйти за меня замужъ?
   Г-жа Ворренъ. За васъ?!
   Крофтсъ. А почему бы и нѣтъ? Мы втроемъ могли бы великолѣпно, ужиться. Я умру раньше Виви, и тогда она осталась бы блестящею вдовой съ кучей денегъ. Все это я выяснилъ себѣ, покуда я тутъ ходилъ съ этимъ дуракомъ.
   Г-жа Ворренъ возмущенная. Да, это такая вещь, которую вы могли себѣ выяснить! Онъ останавливается, и они глядятъ другъ на друга: она твердо, но съ извѣстнымъ уваженіемъ къ нему, которое борется въ ней съ одолѣвающимъ ее отвращеніемъ; онъ со скрытымъ чувственнымъ блескомъ въ глазахъ и съ растерянною заискивающей улыбкой.
   Kрофтсъ, внезапно обезпокоившись, становится настойчивымъ, такъ какъ не видитъ съ ея стороны выраженія согласіи. Вотъ видите ли, Китти, вы вѣдь разумная женщина, и передо мною вамъ незачѣмъ разыгрывать роль нравственнаго совершенства; не буду васъ больше спрашивать, и вамъ незачѣмъ мнѣ больше отвѣчать. Я завѣщаю Виви все мое состояніе, а если вы пожелаете имѣть въ день свадьбы особый чекъ для себя, то вы можете написать на немъ какую угодно сумму -- т.-е., конечно, какую угодно разумную.
   Г-жа Ворренъ. Такъ вотъ вы къ чему, стало быть, пришли, Джорджъ -- совсѣмъ какъ и всякій другой отжившій старикъ. Фи!
   Крофтсъ дико. Убирайтесь вы къ чорту!
   Г-жа Ворренъ подымается и гордо мѣряетъ его взглядомъ; но въ это время какъ разъ открывается дверь изъ столовой, и слышны голоса остальной компаніи, которая затѣмъ входитъ въ-комнату. Крофтсъ, не въ состояніи справиться съ обуревающимъ его гнѣвомъ, рѣшаетъ уйти. Входитъ пасторъ.
   Пасторъ Самуилъ, оглядываясь. А гдѣ же сэръ Крофтсъ.
   Г-жа Ворренъ. Онъ пошелъ выкурить свою трубку! Подходитъ къ камину и поворачивается спиною къ пастору, чтобы скрыть свое волненіе. Пасторъ идетъ къ столу за шляпой. Тѣмъ временемъ входитъ Виви и за нею Франкъ, который садится съ выраженіемъ крайняго изнуренія. Г-жа Ворренъ оглядывается на Виви и спрашиваетъ съ нѣжностью, которая звучитъ, пожалуй, еще болѣе аффектировано, чѣмъ обыкновенно. Ну, дитя мое, какъ тебѣ понравился ужинъ.
   Виви. Ты вѣдь знаешь, каковъ бываетъ ужинъ у госпожи Алисонъ. Поворачивается къ Франку и гладитъ его по головѣ. Бѣдный Франкъ! Мяса уже не осталось ни кусочка, и ему пришлось довольствоваться только хлѣбомъ съ сыромъ да пивомъ! Серьезно, какъ будто она что-нибудь готовила для ужина. Масло было, дѣйствительно, ужасно плохое; придется мнѣ самой покупать.
   Франкъ. Ради Бога, сдѣлайте это. Виви подходитъ къ письменному столу и записываетъ, что она должна заказать масло. Прэдъ выходитъ изъ столовой и складываетъ свой носовой платокъ, который служилъ ему вмѣсто салфетки.
   Пасторъ Самуилъ. Франкъ, сынъ мой, намъ пора уже подумать о возвращеніи домой; твоя мать еще не знаетъ, что у насъ будутъ гости.
   Прэдъ. Боюсь, что мы стѣснимъ васъ.
   Франкъ. Нисколько, Прэдъ. Моя мать будетъ очень рада познакомиться съ вами. Она очень интеллигентная женщина, у нея художественная натура, а здѣсь она изъ году въ годъ только и видитъ, что старика. Вы можете себѣ, стало быть, представить, какъ печально ея существованіе. Къ пастору Самуилу. Ты вѣдь не отличаешься ни интеллигентностью, ни художественными наклонностями, -- не правда ли, отецъ? Ну, ты веди Прэда сейчасъ же къ намъ домой, а я еще посижу тутъ и поболтаю съ госпожей Ворренъ, Крофтса ты найдешь въ саду. Онъ составитъ прекрасную компанію для нашего бульдога.
   Прэдъ беретъ свою шляпу съ буфета и подходитъ къ Франку. Идемте и вы съ нами, Франкъ. Госпожа Ворренъ давно не видалась съ миссъ Виви, а мы имъ не даемъ ни минуты побыть съ глазу на глазъ.
   Франкъ съ восхищеніемъ смотритъ на Прэда. Вы правы,-- я и забылъ совсѣмъ. Спасибо, что напомнили. Прэдъ -- вы джентльменъ въ полномъ смыслѣ этого Слова! Вы всегда были моимъ идеаломъ. Подымается и хочетъ итти, но останавливается на мгновеніе между своимъ отцомъ и Прэдомъ и кладетъ послѣднему свою руку на плечо. Ахъ, почему вы не мой отецъ, вмѣсто этого недостойнаго господина. Другою рукою онъ касается плеча своего отца.
   Пасторъ Самуилъ кричитъ на него Тихо, не изрекай хулы на отца своего.
   Г-жа Ворренъ смѣется отъ всего сердца. Вамъ бы слѣдовало его лучше воспитать, Самуилъ. Спокойной ночи. Вотъ -- возьмите съ собою шляпу и палку сэра Джорджа и пожелайте ему отъ меня спокойной ночи.
   Пасторъ Самуилъ беретъ у нея изъ рукъ палку и шляпу. Спокойной ночи. Они пожимаютъ другъ другу руки. Проходя мимо Виви, онъ также жметъ ей руку и говоритъ ей: "Спокойной ночи". Затѣмъ обращается ворчливо повелительнымъ тономъ къ Франку. Ты тоже пойдешь съ нами -- моментально! Онъ выходитъ. Тѣмъ временемъ Франкъ беретъ свою шапку съ буфета и изъ угла свое ружье. Прэдъ пожимаетъ руку г-жѣ Ворренъ и Виви и выходитъ. Г-жа Ворренъ лѣниво провожаетъ его до двери и смотритъ ему вслѣдъ, когда онъ идетъ черезъ садъ. Франкъ молча проситъ у Виви поцѣлуя, но она прощается съ нимъ суровымъ взглядомъ и, взявъ пару книгъ и нѣсколько листовъ, бумаги съ письменнаго стола, садится къ лампѣ за столъ по среди комнаты.
   Франкъ въ дверяхъ, схватывая руку г-жи Ворренъ Спокойной ночи, милая госпожа Ворренъ! Онъ такъ крѣпко сдавливаетъ ей руку, что она, сжавъ губы, вырываетъ ее у него и хочетъ дать ему пощечину. Онъ шаловливо смѣется и выбѣгаетъ, захлопнувъ за собою двери.
   Г-жа Ворренъ занимаетъ свое мѣсто у стола напротивъ Виви и покоряется своей участи, готовясь провести съ уходомъ мужчинъ скучный вечеръ. Слыхала ли ты когда-нибудь, чтобы человѣкъ болталъ столько глупостей? Прямо замучить можетъ! Садится. Теперь я это обдумала все какъ слѣдуетъ -- дитя мое, не поощряй ты его Я убѣждена, что онъ форменный безпутникъ
   Виви. Да, я боюсь, что бѣдняга Франкъ порядочный-таки бездѣльникъ. Мнѣ придется отдѣлаться отъ него; жаль мнѣ все-таки будетъ его, хотя онъ этого и не заслуживаетъ. Бѣдняжка! А этотъ Крофтсъ мнѣ кажется тоже не очень путный человѣкъ, не правда ли?
   Г-жа Ворренъ задѣтая холодностью тона Виви. Ты слишкомъ мало знаешь людей, дитя мое, чтобы отзываться такимъ образомъ о нихъ. Тебѣ надо освоиться съ мыслью, что тебѣ довольно-таки часто придется встрѣчаться съ Крофтсомъ; я съ нимъ очень дружна.
   Виви совершенно спокойно. Такъ что жъ изъ этого? Развѣ ты думаешь, что мы долго останемся вмѣстѣ -- то-есть мы съ тобой?
   Г-жа Ворренъ пристально смотритъ на нее. Само собою разумѣется -- до твоего замужества. Въ университетъ ты вѣдь не вернешься.
   Виви. Ты думаешь, что мой образъ жизни подойдетъ къ твоему? Я въ этомъ сомнѣваюсь.
   Г-жа Ворренъ. Твой образъ жизни?.. Что ты хочешь этимъ сказать?
   Виви разрѣзываетъ страницы книги разрѣзнымъ ножомъ, висящимъ у ея пояса. Развѣ тебѣ никогда не приходило въ голову, мама, что у меня, какъ и у другихъ людей, есть свой собственный образъ жизни?
   Г-жа Ворренъ. Что ты мнѣ тутъ за глупости разсказываешь? Ты хочешь мнѣ показать теперь свою самостоятельность что ли,-- потому что ты стала въ школѣ важной особой? Не будь дурочкой, дитя!
   Виви снисходительно. И это все, что ты имѣешь мнѣ сказать по этому поводу,-- не такъ ли, мама?
   Г-жа Ворренъ растерявшись, затѣмъ сердито. Перестань меня разспрашивать такимъ манеромъ, рѣзко. Молчи! Виви продолжаетъ работать, не теряя времени, и молчитъ. Ты и твой образъ жизни -- скажите пожалуйста!.. И еще что?.. Снова смотритъ на Виви. Та не отвѣчаетъ. Твой образъ жизни буду опредѣлять я -- такъ это будетъ! Снова пауза. Я ужъ давно замѣчала въ тебѣ эту повадку; съ тѣхъ поръ какъ ты сдала свои "экзамены"... или какъ ты ихъ тамъ называешь. Если ты думаешь, что я позволю тебѣ такія вещи, то ты ошибаешься, и чѣмъ скорѣе ты это поймешь, тѣмъ лучше! Бормочетъ. Ну вотъ, это дѣйствительно все, что я имѣю сказать по этому поводу. Снова съ раздраженіемъ повышая свой голосъ. Знаешь ли ты, съ кѣмъ ты говоришь, ты, барышня?
   Виви смотритъ на нее. Не под ымай своей склоненной надъ книгою головы. Нѣтъ. Кто ты? И что ты?
   Г-жа Ворренъ подымается; у нея захватило дыхаініе. Ахъ ты дрянная дѣвчонка!
   Виви. Ты знаешь мое имя, мое соціальное положеніе и профессію, которой я хочу посвятить себя; а я о тебѣ ничего не знаю. Что это за жизнь, осмѣлюсь спросить, которую, ты требуешь, чтобы я дѣлила съ тобою и сэромъ Крофтсомъ?
   Г-жа Ворренъ. Берегись! А то я сдѣлаю что-нибудь, въ чемъ я потомъ буду каяться,-- да и ты также!
   Виви отодвигаетъ свои книги въ сторону; съ холодною разсѣянностью. Хорошо, прекратимъ этотъ разговоръ; отложимъ его до тихъ поръ, когда ты будешь способна смотрѣть обстоятельствамъ прямо въ глаза. Критически оглядываетъ свою нать. Тебѣ бы слѣдовало дѣлать побольше прогулокъ. И немножко тенниса тоже очень не мѣшало бы! А то ты ужасно расплылась. Сегодня ты не въ состояніи была подняться на двадцать саженъ съ гору, не останавливаясь, чтобы отдышаться; а твои руки! Вѣдь это -- настоящія жировыя подушки. Вотъ сравни съ моими. Она протягиваетъ ей кисти своихъ рукъ.
   Г-жа Ворренъ безсильно глядитъ на Виви и начинаетъ плакать. Виви!
   Виви вскакиваетъ, рѣзко. Ахъ пожалуйста, не начинай теперь плакать! Все что угодно, только не это! Этого я не выношу! Я сейчасъ же уйду отсюда, если ты начнешь плакать!
   Г-жа Ворренъ жалобно. О, моя милая, отчего ты такъ жестока ко мнѣ?.. Неужели я, твоя мать, не имѣю никакихъ правъ?
   Виви. А ты дѣйствительно моя мать?
   Г-жа Ворренъ съ ужасомъ. Мать ли я твоя! О, Виви!
   Виви. Гдѣ же тогда мои отецъ, гдѣ наши родственники -- друзья нашей семьи? Ты ссылаешься на права матери -- на право говорить мнѣ "дитя" и называть меня "дурочкой" -- говорить со мною въ такомъ тонѣ, въ какомъ не осмѣливалась обращаться ко мнѣ ни одна изъ бывшихъ моихъ начальницъ въ учебныхъ заведеніяхъ,-- предписывать мнѣ мой образъ жизни и навязывать мнѣ знакомство съ какимъ-то животнымъ въ которомъ каждому бросается въ глаза, что это одинъ изъ самыхъ порочнѣйшихъ людей въ Лондонѣ, Прежде чѣмъ взять на себя трудъ дать отпоръ всѣмъ твоимъ притязаніямъ, я бы хотѣла все-таки сначала попытаться провѣрить, насколько онѣ вообще основательны, эти притязанія.
   Г-жа Ворренъ, выбитая изъ своей позиціи, опускаете на колѣни. О, нѣтъ, нѣтъ -- остановись, остановись. Я твоя мать -- клянусь тебѣ въ этомъ! О, ты вѣдь не можешь всерьезъ отвернуться отъ меня,-- ты, моя родная дочь: это было бы противоестественно -- ты вѣришь мнѣ -- не правда ли?.. Скажи, что ты мнѣ вѣришь!
   Виви. Кто былъ мой отецъ?
   Г-жа Ворренъ. Ты не знаешь, о чемъ ты спрашиваешь! Этого я не могу сказать тебѣ.
   Виви рѣшительно. О, да, ты можешь, если только захочешь. Я имѣю право знать это; и ты прекрасно знаешь, что я имѣю это право. Ты можешь конечно отказаться сказать мнѣ это, но знай, что въ такомъ случаѣ сегодня ты видишь меня въ послѣдній разъ.
   Г-жа Ворренъ. Ахъ это такъ ужасно слушать такія вещи изъ твоихъ устъ! Ты бы меня... ты бы не могла оставить меня!
   Виви безпощадно. О,-- немедленно же, разъ ты хочешь играть со мною. Содрогаясь отъ отвращенія. Почемъ знать, можетъ быть въ моихъ жилахъ течетъ грязная кровь этого грубаго развратника?
   Г-жа Ворренъ. Нѣтъ, нѣтъ! Клянусь тебѣ, что это не онъ... и никто изъ тѣхъ людей, съ которыми ты когда-либо встрѣчалась! Это по крайней мѣрѣ я знаю навѣрное.
   Виви пристально смотритъ на мать, и ей открывается смыслъ этихъ словъ. Медленно. По крайней мѣрѣ это ты знаешь навѣрное. А! Ты хочешь сказать, что это все, что ты можешь съ достовѣрностью утверждать. Въ раздумьи. Понимаю. Госпожа Ворренъ закрываетъ свое лицо руками. Перестань, мама. Я вѣдь знаю, что ты ничего подобнаго не испытываешь. Г-жа Ворренъ опускаетъ свои руки и жалобно взглядываетъ на Виви, которая вынимаетъ часы изъ-за пояса и продолжаетъ. Ну, на сегодняшній вечеръ довольно.-- Во сколько часовъ ты бы желала завтракать? Въ половинѣ девятаго тебѣ, пожалуй, слишкомъ рано?
   Г-жа Ворренъ дико. Господи Боже, что ты за женщина!
   Виви холодно. Надѣюсь, такія какъ я встрѣчаются на каждомъ шагу въ жизни; потому что иначе я бы не понимала ничего вокругъ себя. Ну пойдемъ. Она беретъ мать за руку и довольно энергично подымаетъ ее. Ну успокойся!
   Г-жа Ворренъ жалобно. Ты очень сурово обращаешься со мною, Виви!
   Виви. Ахъ вотъ еще вздоръ! Вѣдь пора уже спать! Десять пробило!
   Г-жа Ворренъ страстно. Зачѣмъ мнѣ ложиться? Неужели ты думаешь, что я засну.
   Виви. А почему бы нѣтъ? Я засну.
   Г-жа Ворренъ. Ты?.. У тебя нѣтъ сердца! вдругъ прорывается горячею и сильною рѣчью, которую она произноситъ какъ умѣетъ, какъ говорятъ женщины изъ народа, потому что весь ея напускной материнскій авторитетъ и свѣтскія манеры смѣняются подъемомъ дѣйствительнаго чувства и дѣйствительной горечи. Ахъ, я не въ силахъ перенести такой несправедливости. Не могу я этого, не могу! Какое ты имѣешь право поступать такъ со много? Ты гордишься тѣмъ, что изъ тебя вышло,-- передо мною! Да вѣдь я же и дала тебѣ возможность стать тѣмъ, что ты есть! А у меня развѣ была такая возможность? Стыдись, ты дурная дочь, да къ тому же еще и носъ задираешь, гордячка.
   Виви холодно и рѣшительно, однакоже не такъ увѣренно потому что ея отвѣты, звучавшіе до сихъ поръ убѣдительно, разумно и сильно, теперь, по сравненію съ новымъ тономъ у матери, звучатъ деревянно и даже неестественно-самодовольно. Не думай пожалуйста, что я хочу какъ-нибудь унизить тебя. Ты воспользовалась для нападеніе на меня традиціоннымъ авторитетомъ матери, я защищалась традиціоннымъ превосходствомъ честной женщины -- вотъ и все. Ни одного изъ твоихъ нелѣпыхъ притязаній я признать не согласна; и если ты откажешься отъ нихъ, то я бъ своей стороны не позволю себѣ вмѣшиваться въ твои дѣла. Я всегда буду уважать твое право имѣть свои собственныя мнѣнія и свой собственный образъ жизни.
   Г-жа Ворренъ. Мои собственныя мнѣнія и мой собственный образъ жизни. Послушать только твои рѣчи! Да ты что же, думаешь, что меня воспитывали такъ же, какъ и тебя, и что мнѣ было предоставлено выбирать себѣ образъ жизни. Ты думаешь, что все, что я дѣлала, я дѣлала по своей, по доброй волѣ или потому, что считала это правильнымъ? Ты полагаешь, что если бы мнѣ былъ предоставленъ выборъ, такъ я бы не предпочла также посѣщать университетъ и стать важной дамой?
   Виви. У каждаго человѣка до извѣстной степени есть выборъ, мама. Конечно, у какой-нибудь очень бѣдной дѣвушки не можетъ быть выбора между положеніемъ англійской королевы или директрисы женскаго университета въ Ньюнгамѣ, но зато она можетъ рѣшать по своему вкусу, стать ли ей продавщицей цвѣтовъ или заняться собираніемъ тряпокъ. Люди всегда сваливаютъ на обстоятельства отвѣтственность за то, что изъ нихъ вышло. А я не вѣрю въ такія обстоятельства. Выдвинуться умѣютъ тѣ стойкіе люди, которые вездѣ умѣютъ найти тѣ именно обстоятельства, которыя имъ нужны, а если такихъ обстоятельствъ въ наличности не имѣется, то они создаютъ ихъ.
   Г-жа Ворренъ. Ахъ, на словахъ это легко -- въ самомъ дѣлѣ это такъ легко! Виви, хотѣла ли бы ты знать мое прошлое?
   Виви. О, да, разскажи мнѣ его. Это будетъ самое лучшее. Не присядешь ли ты?
   Г-жа Ворренъ. Ничего, я сяду -- не безпокойся пожалуйста. Съ желѣзною энергіей она ставитъ свой стулъ я садится. Это производитъ на Виви, противъ ея воли, впечат пѣніе. Знаешь ли ты, кто была твоя бабушка?
   Виви. Нѣтъ.
   Г-жа Ворренъ. Конечно, нѣтъ; а я знаю это. Она называла себя вдовою и держала лавчонку тамъ, внизу, около монетнаго двора. Она торговала жареной рыбой и содержала этимъ себя и четырехъ дочерей. Двое изъ насъ были настоящія сестры -- я и Лиза -- и мы обѣ были стройны и красивы. Нашъ отецъ, должно быть, былъ довольно породистый человѣкъ. Мать утверждала даже, что онъ былъ изъ хорошаго общества; но я не знаю этого. Ея другія двѣ дочери приходились намъ сестрами только наполовину -- онѣ выглядѣли заморышами, были низенькаго роста и очень безобразны Это были трудолюбивыя, честныя, жалкія созданія. Мы съ Лизой, бывало, избивали ихъ до полусмерти, и тогда мать била насъ до полусмерти, чтобы освободить ихъ отъ нашихъ рукъ. Обѣ онѣ были честныя дѣвушки. Ну и чего же онѣ достигли своею честностью? А вотъ я разскажу тебѣ. Одна изъ нихъ работала на фабрикѣ свинцовыхъ бѣлилъ, по двѣнадцати часовъ ежедневно, за девять шиллинговъ въ недѣлю, покуда не умерла отъ отравленія свинцомъ; бѣдняжка все думала, что это ничего, руки ослабѣютъ и тѣмъ дѣло и обойдется, а дѣло кончилось смертью. Другую намъ всегда ставили въ примѣръ, потому что она вышла замужъ за чиновника изъ Дептфордскихъ боенъ и умѣла содержать въ чистотѣ и опрятности свою квартиру и воспитывать своихъ дѣтей при восемнадцати шиллингахъ въ недѣлю... покуда онъ не началъ пить. Не правда ли,. стоило изъ-за этого оставаться честной?
   Виви, теперь ставшая внимательной, въ раздумья. А вы тогда -- ты и твоя сестра -- были такого мнѣнія?
   Г-жа Ворренъ. Ну Лиза-то думала иначе, ужъ можешь мнѣ повѣрить; она была умница! Мы ходили вмѣстѣ въ церковную школу и тамъ немножко научились благороднымъ манерамъ. Въ этомъ было наше превосходство передъ другими дѣтьми, которые не знали ничего и не ходили ни въ какую школу. Такъ шла наша жизнь, пока въ одинъ прекрасный вечеръ Лиза не ушла совсѣмъ изъ дому. Назадъ она уже не вернулась. Я знала, что начальница школы полагала, что я послѣдую ея хорошему примѣру, потому что нашъ законоучитель только и дѣлалъ, что предостерегалъ меня, увѣряя, что Лиза кончитъ тѣмъ, что бросится съ Ватерлоскаго моста въ Темзу. Жалкій дуракъ! Страшнѣе рѣки была мнѣ фабрика свинцовыхъ бѣлилъ, и ты бы на моемъ мѣстѣ чувствовала то же самое. Этотъ пасторъ нашелъ мнѣ мѣсто судомойки въ одномъ ресторанѣ для антиалкоголиковъ. Затѣмъ я стала горничной, потомъ поступила въ буфетъ на cтанціи Ватерло. По четырнадцать часовъ въ сутки я подавала напитки и мыла стаканы и получала четыре шиллинга въ недѣлю и харчи. И это считалось еще большимъ счастьемъ. И вотъ въ одну ужасную холодную ночь, когда я уже была такая усталая, что еле держалась на ногахъ, вдругъ входитъ и требуетъ полстаканчика шотландскаго виски элегантно одѣтая, въ длинной мантильѣ на мѣху, съ кошелькомъ, полнымъ золотыхъ -- кто бы ты думала?-- Лизочка.
   Виви съ горечью. Моя тетя Лиза!
   Г-жа Ворренъ. Да. И такую тетку даже очень пріятно имѣть! Она живетъ теперь тамъ въ Винчестерѣ, какъ разъ около собора; она тамъ одна изъ наиболѣе уважаемыхъ дамъ, вывозитъ молодыхъ дѣвицъ на балы съ благотворительною цѣлью -- да, ни больше ни меньше! О рѣкѣ и помину нѣтъ! О, нѣтъ! Ты напоминаешь мнѣ немного собою Лизу: она была дѣловая особа перваго ранга, съ самаго начала она уже дѣлала сбереженія, никто въ ней никогда не могъ признать то, чѣмъ она въ сущности была, она никогда не теряла головы и никогда не пропускала настоящаго момента. Ну, ей бросилось въ глаза, какая я стала хорошенькая, и она сказала мнѣ черезъ стойку: "Дурочка. Что ты дѣлаешь тутъ? Ты вѣдь тратишь для другихъ людей свое здоровье и свою красоту!" Лиза какъ разъ копила въ это время деньги, чтобы открыть домъ въ Брюсселѣ. Она и рѣшила, что вдвоемъ мы сумѣемъ накопить требуемую сумму скорѣе, чѣмъ она одна. Ну она одолжила мнѣ кой-какія деньги для перваго начала. И я начала добросовѣстно копить деньги. Сначала я выплатила ей все до копѣйки, а затѣмъ она приняла меня компаньонкой въ свое предпріятіе. И почему бы мнѣ не рѣшиться на это? Домъ въ Брюсселѣ былъ дѣйствительно перваго ранга,-- гораздо болѣе подходящее мѣсто для женщины, чѣмъ та фабрика, на которой была отравлена наша Анна-Дженъ. Ни съ одною изъ нашихъ дѣвушекъ у насъ никогда не обращались такъ плохо, какъ на кухнѣ въ ресторанѣ для анти алкоголиковъ или въ буфетѣ, или какъ въ барскихъ домахъ съ прислугою. Что же ты предпочла бы, можетъ быть, чтобы я осталась тамъ служанкою и изнуренная трудомъ, еще не достигнувъ сорокалѣтняго возраста, уже была бы изношенною старухою?
   Виви теперь страшно заинтересована. Нѣтъ! Но почему ты выбрала именно это ремесло? Вѣдь бережливость и хозяйственность выдвинули бы человѣка во всякомъ дѣлѣ.
   Г-жа Ворренъ. Да -- бережливость! Но развѣ женщина можетъ дѣлать сбереженія при другомъ занятіи? Развѣ ты могла бы сберегать по четыре шиллинга въ недѣлю и при этомъ быть нарядно одѣтой?.. Не ты, конечно! Еще бы, если это порядочная женщина, которой не нужно заботиться о своемъ пропитаніи, или если она обладаетъ талантомъ, чтобы стать музыкантшей, или актрисой, или журналисткой -- о, тогда другое дѣло! Но вѣдь ни у Лизы, ни у меня не было такихъ дарованій; все, что было у насъ, это красивая наружность и единственный талантъ былъ у насъ нравиться мужчинамъ. Такъ что же, ты полагаешь, что мы должны были быть такими дурами, чтобы отдать на службу чужимъ людямъ нашу красивую наружность и дать имъ возможность наживаться на нашъ счетъ, а самимъ оставаться продавщицами, или буфетчицами, или горничными? И это въ то время, когда съ такими качествами мы сами можемъ дѣлать дѣла и класть въ свой карманъ барыши?-- Нѣтъ, благодарю покорно!
   Виви. Тутъ вы, конечно, были совершенно правы -- съ дѣловой точки зрѣнія.
   Г-жа Ворренъ. Да. И со всякой другой точки зрѣнія также. Для какой цѣли воспитывается каждая порядочная дѣвушка? Для того, чтобы понравиться какому-нибудь богатому человѣку и пользоваться его деньгами, когда онъ на ней женится!-- Какъ будто обрядъ вѣнчанія создаетъ какую-нибудь разницу въ справедливости или несправедливости самаго факта. Ахъ, это лицемѣріе людское! Заболѣть отъ него можно! Лиза и я, мы должны были работать, дѣлать сбереженія и производить расчеты -- совершенно такъ же, какъ и всѣ другіе люди, потому что иначе мы были бы такъ же бѣдны, какъ и всякая никуда негодная пьяная развратница, которая не думаетъ, что ея счастье не вѣчно. Съ большою энергіей. Я презираю такихъ женщинъ, у нихъ нѣтъ характера. И вообще, если есть что-нибудь, что я ненавижу въ женщинахъ, такъ это безхарактерность!
   Виви! А скажи по совѣсти, мама, но назовешь ли ты до извѣстной степени характеромъ въ женщинѣ то, что она крайне отрицательно относится къ такому способу добыванія денегъ?
   Г-жа Ворренъ. Ну еще бы, конечно! Никто не радъ работать изъ-за денегъ, однакоже, каждому приходится это дѣлать. О, я знаю, какъ часто мнѣ случалось жалѣть какую-нибудь несчастную дѣвушку, когда ей приходилось, несмотря на утомленіе и плохое настроеніе^все-таки стараться понравиться первому встрѣчному, къ которому она рѣшительно ничего не чувствуетъ! А иногда какому-нибудь полупьяному дураку, который думаетъ, что онъ и не вѣсть какъ милъ, когда онъ дразнитъ женщину и надоѣдаетъ ей до тошноты! Вѣдь терпѣть такое обхожденіе,-- это такая вещь, которую врядъ ли можно оплатить деньгами. А ей бѣдненькой приходится выносить всѣ эти непріятности и относиться одинаково къ хорошему и дурному, совсѣмъ какъ какой-нибудь сидѣлкѣ въ больницѣ или какъ всякому другому человѣку. Видитъ Богъ, нѣтъ ни одной профессіи, которая была бы связана для женщины съ удовольствіемъ! Это только ханжей послушать, такъ выходитъ, что бѣдняки спятъ на розахъ.
   Виви. А ты все-таки находишь, что стоитъ заниматься этимъ ремесломъ, -- оно вѣдь даже не оплачивается
   Г-жа Ворренъ. Ну для бѣдной-то дѣвушки оно оплачивается, когда она умѣетъ не поддаваться соблазнамъ и оставаться красивой, воспитанной и благоразумной. Это вообще самое лучшее ремесло, которое открыто для бѣдной дѣвушки. Я всегда думала, что все это нужно устроить иначе. Потому что вѣдь не можетъ же быть, вѣдь не справедливо, чтобы женщины не могли найти себѣ лучшаго примѣненія! Я настаиваю, что это несправедливо! Но это такъ,-- а правильно ли это или нѣтъ,-- это другой вопросъ -- и дѣвушкѣ приходится примѣняться къ обстоятельствамъ, чтобы извлечь изъ нихъ для себя наибольшую пользу. Для какой-нибудь дамы это, конечно, не оплачивается. Съ твоей стороны, напримѣръ, было бы безуміемъ, если бы ты вздумала заняться этимъ. Съ моей, наоборотъ, безуміемъ бы то бы, если бы я взялась за что-нибудь другое.
   Виви, все болѣе и болѣе охватываемая волненіемъ. Мама, но предположимъ, что мы обѣ теперь такъ же бѣдны, какъ ты была къ тѣ несчастные годы: вѣдь ты бы мнѣ все-таки, вѣроятно, посовѣтовала лучше попытать счастья въ будетъ на Ватерло или, можетъ быть, выйти замужъ за какого-нибудь рабочаго, или даже, наконецъ, пойти на фабрику?
   Г-жа Ворренъ возмущенная. Совсѣмъ нѣтъ! За какую же мать ты меня принимаешь? Да развѣ ты бы могла сохранить уваженіе къ своей личности въ такомъ голодномъ рабствѣ? А что такое женщина, -- да что такое жизнь безъ самоуваженія? Почему я достигла независимости и въ состояніи дать моей дочери первоклассное воспитаніе, а другія женщины, у которыхъ были такіе же шансы, умираютъ въ Канавахъ?.. Потому что я никогда не теряла уваженія къ себѣ самой и всегда умѣла владѣть собою. Почему Лиза теперь уважаемая женщина въ городѣ, да еще не въ какомъ-нибудь ничтожномъ захолустьѣ, а въ большомъ городѣ съ кафедральнымъ соборомъ? Да потому же самому. А что бы изъ насъ вышло, если бы мы послушались тогда того вздора, который болталъ намъ пасторъ? Мы бы мыли полы за полтора шиллинга въ день, и въ будущемъ бы у насъ одна надежда была,-- попасть въ богадѣльню. Не давай себя свести съ вѣрной дороги, дитя мое, не вѣрь ты людямъ, не знающимъ жизни. Единственное средство для женщины вести приличный образъ жизни и не терпѣть ни въ чемъ недостатка, это -- понравиться такому мужчинѣ, который въ состояніи заботиться о ней. Если она принадлежитъ къ той же средѣ, какъ и онъ, такъ она должна заставить его жениться на себѣ; а если она гораздо ниже его по своему положенію, то ей объ этомъ и думать нечего -- да и къ чему? Это все равно не привело бы къ счастью. Спроси любую даму изъ лондонскаго общества, у которой есть дочери; она тебѣ скажетъ то же самое. Только я говорю это тебѣ прямо, а она бы тебѣ сказала это обиняками... Въ этомъ единственное различіе.
   Виви какъ очарованая, не сводитъ съ нея глазъ. Моя милая мама, ты удивительная женщина -- ты сильнѣе, чѣмъ вся Англія! Но скажи, неужели же у тебя такъ-таки ни капельки нѣтъ сомнѣній на этотъ счетъ -- или не стыдишься ли ты все-таки хоть немножечко?
   Г-жа Ворренъ. Ахъ, да, конечно, мое милое дитя! Разумѣется, вѣдь стыдиться этихъ вещей считается хорошимъ тономъ, это вообще требуется отъ женщины. Женщинамъ приходится притворяться, будто онѣ чувствуютъ массу вещей, которыхъ онѣ на самомъ дѣлѣ совсѣмъ не чувствуютъ. Лиза, бывало, часто сердилась на меня, что я всегда такъ вдругъ возьму да и скажу правду; она обыкновенно говорила, что каждая женщина можетъ научиться, по крайней мѣрѣ хоть тому, чтобы съ нею можно было не разговаривать объ этомъ. Лиза дѣйствительно всегда была настоящая лэди, въ полномъ смыслѣ этого слова, и у нея постоянно ко всему былъ вѣрный нюхъ, а я всегда была немножко слишкомъ проста. Ахъ, я такъ радовалась всегда, когда ты присылала мнѣ свои фотографіи, потому что я видѣла, что ты какъ двѣ капли воды становишься похожа на Лизу: у тебя совершенно такія же благородныя рѣшительныя манеры. Но я не могу называть что-нибудь однимъ именемъ, когда всякому ясно, что я имѣю въ виду другое. Да и къ чему это лицемѣріе? Если люди устроили міръ такимъ для женщинъ, то не нужно и утверждать, будто онъ устроенъ иначе. Собственно говоря, я никогда не стыдилась ни капли. Наоборотъ, я утверждала даже, что я имѣю право гордиться, что у насъ всегда все шло такъ честно и такъ прилично, такъ что про насъ никогда ничего дурного нельзя было сказать. И всѣ дѣвушки у насъ всегда находились въ очень хорошихъ условіяхъ. Нѣкоторыя изъ нихъ сдѣлали недурную карьеру; одна даже вышла замужъ за посланника. Не, конечно, я не могу теперь отважиться говорить о такихъ вещахъ. Потому что, что подумали бы объ насъ люди? Она зѣваетъ. Да, да, мое милое дитя! Но теперь мнѣ дѣйствительно уже хочется спать. Она лѣниво потягивается. Высказавшись, она чувствуетъ себя совершенно облегченною и успокоенною и собирается итти спать.
   Виви. Я думаю, теперь мнѣ не заснуть. Идетъ къ буфету и зажигаетъ свѣчу. Затѣмъ гаситъ лампу, въ комнатѣ становится значительно темнѣе. Нужно немного освѣжить комнату, прежде чѣмъ мы запремъ двери на ночь. Она открываетъ наружную дверь и замѣчаетъ лунное сіяніе. Что за чудная ночь! Посмотри! Она подымаетъ занавѣски на боковомъ окнѣ; виденъ ландшафтъ въ лучахъ полнаго мѣсяца, восходящаго надъ Блакдоуномъ.
   Г-жа Ворренъ окидываетъ бѣглымъ взглядомъ мѣстность. Да, милое дитя; только берегись, а то еще простудишься отъ ночного воздуха и умрешь.
   Виви. Ну, вотъ вздоръ какой!
   Г-жа Ворренъ, жалуясь. Ну, да, я знаю: все, что я ни скажу, въ твоихъ глазахъ это вздоръ!
   Виви быстро оборачивается къ ней. Нѣтъ, мама! Право, нѣтъ! Сегодня ты совершенно покорила меня, хотя я меня и было намѣреніе итти своею собственною дорогою. Будемъ добрыми друзьями!
   Г-жа Ворренъ съ нѣкоторою скорбью качаетъ головою У тебя все-таки твоя собственная дорога! Но я думаю, что и мнѣ придется пойти ею; я всегда пасовала уже передъ Лизой; боюсь, что и теперь со мною случится то же самое.
   Виви. Не безпокойся! Ну, спокойной ночи, милая старая мама! Она заключаетъ свою мать въ объятія,
   Г-жа Ворренъ нѣжно. Не правда ли, я хорошо тебя воспитала? Не правда ли, милое дитя?
   Виви. Да, да.
   Г-жа Ворренъ. И ты будешь за то хорошо относиться къ твоей бѣдной старой мамѣ, -- не правда ли?
   Виви. Да, да, милая мама! Цѣлуетъ ее. Спокойной ночи.
   Г-жа Ворренъ горячо. Боже, благослови мое единственное, любимое дитя! Она обнимаетъ ее и инстинктивна обращаетъ свои взоры вверхъ, какъ бы призывая благословеніе свыше.
   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ

   Лѣтнее ясное утро въ сяду у пастора. Все залито солнцемъ, слышно щебетаніе птицъ. Въ стѣнѣ сада Деревянныя рѣшетчатыя ворота, достаточно широкія, чтобы пропустить экипажъ. Рядомъ съ воротами виситъ на спиральной пружинѣ колокольчикъ; ручка его находится снаружи. По срединѣ сада аллея, заворачивающая налѣво и заканчивающаяся небольшою, посыпанной гравіемъ, круглой площадкой передъ верандой пасторскаго дома. За воротами видна, параллельно стѣнѣ, пыльная дорога, окаймленная дерномъ и сосновымъ лѣсомъ. На полянкѣ, между домомъ и аллеей подстриженное тисовое дерево, подъ нимъ садовая скамейка. Съ другой стороны садъ замыкается буковой изгородью; около нея установлены на травѣ солнечные часы и рядомъ съ ними желѣзный стулъ. За солнечными часами узенькая тропинка, ведущая черезъ изгородь.
   Франкъ сидитъ на стулѣ около солнечныхъ часовъ, на которыхъ онъ разложилъ утреннія газеты. Онъ читаетъ "Standard: Съ веранды спускается старикъ Гарднеръ и направляется къ сыну. Глаза у него покраснѣвшіе отъ безсонной ночи. Немного ёжась отъ озноба, онъ робко смотритъ на Франка.
   Франкъ смотритъ на часы. Половина двѣнадцатаго. Нечего сказать! Хорошъ пасторъ, встающій въ такой
   Пасторъ Самуилъ. Не смѣйся. Франкъ! Сегодня я немного... гм!.. Его пробираетъ дрожь.
   Франкъ. Съ похмелья?
   Пасторъ Самуилъ, протестуя противъ такого выраженія, Нѣтъ! Я нездоровъ. Гдѣ твоя мать?
   Франкъ. Не бойся, ея уже нѣтъ, въ одиннадцать съ четвертью она уѣхала съ Бесси въ городъ. Она надавала мнѣ много порученій для тебя. Чувствуешь ли ты себя достаточно крѣпкимъ, чтобы выслушать ихъ сейчасъ, или подождемъ лучше, пока ты позавтракаешь.
   Пасторъ Самуилъ. Я уже завтракалъ, сынъ мой! Это удивительно, однако, твоя мать вдругъ уѣзжаетъ въ городъ, когда у насъ гости; имъ это покажется страннымъ.
   Франкъ. Возможно, что она приняла это въ разсчетъ. Но если Крофтсъ намѣренъ остаться здѣсь дольше, и если вы съ нимъ разсчитываете, погружаясь въ воспоминанія вашей гордой юности, каждый день не ложиться до четырехъ часовъ утра, то моя мать. обязана, какъ предусмотрительная хозяйка, отправиться въ городъ и привезти оттуда боченокъ виски и нѣсколько сотенъ сифоновъ содовой воды.
   Пасторъ Самуилъ. Я не замѣтилъ, чтобы сэръ Джоржъ пилъ чрезмѣрно много.
   Франкъ. Ты вѣдь и не былъ въ состоянія замѣтить это, отецъ.
   Пасторъ Самуилъ. Ты хочешь этимъ сказать, что я...
   Франкъ спокойно. Никогда я еще не видалъ такого невоздержаннаго пастора. И исторіи, которыя ты выкапывалъ изъ своего прошлаго, были такого сорта, что я думаю, Прэдъ не остался бы и одной ночи подъ твоей кровлей, если бы онъ не нашелъ себѣ пріятной собесѣдницы въ лицѣ моей матери.
   Пасторъ Самуилъ. Что за вздоръ!Сэръ Крофтсъ вѣдь мой гость. Долженъ же я о чемъ-нибудь разговаривать съ своимъ гостемъ. Чѣмъ же я виноватъ, что у него только одна тема для разговоровъ.-- А гдѣ же господинъ Прэдъ?
   Франкъ. Онъ поѣхалъ проводить кашу и Бесси до станціи*
   Пасторъ Самуилъ. А Крофтсъ уже всталъ?
   Франкъ. Давно уже. На немъ и слѣдовъ не видно; очевидно, у него практики-то больше, чѣмъ у тебя,-- вѣроятно, онъ все время такъ. Теперь онъ ушелъ курить. Навѣрное, онъ здѣсь гдѣ-нибудь поблизости. Франкъ снова берется за газету. Пасторъ Самуилъ поворачивается недовольный и идетъ къ воротамъ, затѣмъ нерѣшительно возвращается.
   Пасторъ Самуилъ. Э-э... Франка.
   Франкъ. Ну!
   Пасторъ Самуилъ, Какъ ты думаешь, Франкъ, госпожа Ворренъ съ дочерью ждутъ послѣ вчерашняго, что мы пригласимъ ихъ къ намъ?
   Франкъ. Да вѣдь онѣ уже приглашены. Крофтсъ разсказалъ намъ за завтракомъ, что ты поручилъ ему привести сюда госпожу Ворренъ и Виви и пригласить ихъ устроиться здѣсь какъ дома. Именно въ виду такого сообщенія моя мать и нашла цѣлесообразнымъ уѣхать въ одиннадцать съ четвертью въ городъ.
   Пасторъ Самуилъ съ отчаяніемъ. Ахъ, у меня и въ мысляхъ не было приглашать ихъ!
   Франкъ съ участіемъ. Развѣ ты можешь знать сегодня, отецъ, что ты говорилъ или думалъ вчера вечеромъ? А, вотъ и Прэдъ уже вернулся!
   Прэдъ входитъ черезъ ворота. Доброе утро!
   Пасторъ Самуилъ. Здравствуйте. Извините, пожалуйста, что я не присутствовалъ при завтракѣ. У меня былъ небольшой приступъ... э-э...
   Франкъ. Проповѣдническаго катара горла, не правда ли, Прэдъ? По счастью это не хроническая болѣзнь.
   Прэдъ мѣняетъ тему разговора. Ну, я дѣйствительно долженъ сознаться, что мѣстоположеніе вашего дома прекрасное,-- прямо-таки восхитительное!
   Пасторъ Самуилъ. Да, это правда. Если желаете, Франкъ прогуляется съ вами, господинъ Прэдъ. А я къ сожалѣнію долженъ извиниться передъ вами; я долженъ воспользоваться временемъ и написать проповѣдь, а госпожа Гарднеръ уѣхала, такъ что мы не можемъ составить вамъ компаніи. Вы простите, не правда ли?
   Прэдъ. О, конечно. Пожалуйста не стѣсняйтесь.
   Пасторъ Самуилъ. Очень вамъ благодаренъ. Я пойду... э-э... э-э... Заикается и идетъ черезъ веранду въ домъ.
   Прэдъ садится ни траву около Франка, обхвативъ руками свои ноги. Странное чувство бываетъ, вѣроятно, у человѣка, когда ему приходится каждую недѣлю составлять проповѣди.
   Франкъ. Особенно, если бы онъ дѣйствительно составлялъ ихъ; а то вѣдь онъ покупаетъ свои проповѣди. Онъ ушелъ, чтобы выпить содовой воды*
   Прэдъ. Милый Франкъ, мнѣ бы хотѣлось, чтобы вы вели себя съ большимъ уваженіемъ по отношенію къ вашему отцу. Вы вѣдь можете быть очень милы, когда захотите.
   Франкъ. Милый Прэдъ, вы забываете, что мнѣ съ моимъ отцомъ жить приходится. А, когда два человѣка живутъ вмѣстѣ -- все равно будь это отецъ съ сыномъ, мужъ съ женою или братъ съ сестрой -- имъ не по силамъ поддерживать этотъ обманъ вѣжливости, который такъ легко удается въ случаѣ визита въ теченіе какихъ-нибудь десяти минутъ послѣ обѣда. Ну, а мой старикъ, соединяющій множество семейныхъ добродѣтелей съ нерѣшительностью овцы и съ упрямствомъ осла...
   Прэдъ. Нѣтъ, нѣтъ, пожалуйста, милый Франкъ вспомните, онъ все-таки вашъ отецъ!
   Франкъ. Я умѣю оцѣнить это обстоятельство по достоинству. Но представьте себѣ только, онъ поручилъ Крофтсу привести сюда госпожу Ворренъ и Виви. Онъ былъ, вѣроятно, совершенно пьянъ! Вы вѣдь знаете, милый Прэдъ, что моя мать и минуты не стерпѣла бы здѣсь госпожи Ворренъ; и Виви нельзя появиться здѣсь прежде, чѣмъ ея мать снова уберется въ городъ.
   Прэдъ. Но вѣдь ваша мать ничего не знаетъ о г-жѣ Ворренъ?... Или она слышала что-нибудь?
   Франкъ. Не знаю. Но, судя по ея отъѣзду въ городъ, она, вѣроятно, что-то чуетъ. Моя мать совсѣмъ не такъ строга или зла; она даже водилась со многими женщинами сомнительной репутаціи -- но все это были милыя, приличныя женщины; а въ этомъ-то и заключается все различіе. У г-жи Ворренъ, конечно, есть свои достоинства, но въ ней есть что-то вульгарное, вслѣдствіе чего моя мать прямо бы не могла вынести ея общества. Такъ... Что такое?! Послѣднее восклицаніе вызвано новымъ появленіемъ пастора, который торопливо и растерянно выходитъ изъ дому.
   Пасторъ Самуилъ. Франкъ, госпожа Ворренъ и ея дочь идутъ съ Крофтсомъ къ намъ сюда черезъ лугъ! Я ихъ увидалъ изъ окна моего кабинета. Что мнѣ сказать, если онѣ спросятъ, гдѣ твоя мать?
   Франкъ энергично вскакиваетъ. Скорѣе возьми свою шляпу, или къ нимъ навстрѣчу и вырази имъ свое восхищеніе, что ты можешь привѣтствовать ихъ у себя. Скажи имъ, что Франкъ въ саду, а что мама и Бессъ были отозваны и уѣхали въ городъ къ больной родственницѣ и что онѣ, будутъ безконечно сожалѣть, что пропустили ихъ визитъ, и что ты надѣешься, что госпожа Ворренъ хорошо провела эту ночь, и-и-и... затѣмъ скажи еще что-нибудь хорошее, только не говори правды. А все остальное предоставь Провидѣнію.
   Пасторъ Самуилъ. А какъ же мы потомъ отдѣлаемся отъ нихъ?
   Франкъ. Теперь уже некогда раздумывать объ этомъ.-- Вотъ! Онъ взбѣгаетъ на веранду и сейчасъ же возвращается съ черною шляпою, которую нахлобучиваетъ отцу на голову. Ну теперь убирайся! А мы съ Прэдомъ останемся здѣсь, чтобы придать всему этому видъ неподготовленности. Пасторъ, смущенный, послушно спѣшитъ и уходитъ черезъ рѣшетчатыя ворота. Прэдъ встаетъ и стряхиваетъ пыль съ своего костюма.
   Франкъ. Намъ слѣдуетъ какъ-нибудь спровадить эту старую даму обратно въ городъ, Прэдъ. Скажите мнѣ по совѣсти, мой милый Прэдъ, вамъ нравится видѣть ихъ вмѣстѣ~Виви и эту старую... даму?
   Прэдъ. О, почему же нѣтъ?
   Франкъ, скрививъ лицо, точнў отъ оскомины. Развѣ въ васъ не переворачивается все внутри каждый разъ, когда вы видите этого стараго дьявола, способнаго -- я могъ бы поклясться въ этомъ!-- на всякую пакость -- и Виви... У-у!
   Прэдъ. Молчите! Они идутъ!
   По дорогѣ идутъ пасторъ и Крофтсъ, за ними слѣдуютъ, нѣжно обнявшись, госпожа Ворренъ и Виви.
   Франкъ. Посмотрите, она обняла старуху правою рукою! Правою, -- значитъ она первая начала. Ей-Богу, она стала сантиментальной! У-у! Неужели вы и теперь не чувствуете, какъ въ васъ закипаетъ все внутри?
   Пасторъ Самуилъ открываетъ ворота. Госпожа Ворренъ и Виви проходятъ мимо него и, остановившись по срединѣ сада, оглядываютъ домъ. Франкъ подчеркиваетъ лицемѣріе своей радости и весело обращается къ госпожѣ Ворренъ. Я Такъ радъ, васъ видѣть, госпожа Ворренъ! Этотъ спокойный старый пасторскій садъ такая подходящая рамка для васъ.
   Г-жа Ворренъ, Для меня?... Вѣдь скажетъ же!-- Слыхали вы, Джорджъ? Онъ говоритъ, что я подходящая особа для спокойнаго стараго пасторскаго сада!
   Пасторъ Самуилъ придерживаетъ еще калитку для Крофтся, затѣмъ проходитъ самъ съ видимой скукой на лицѣ. Вы повсюду подходящій человѣкъ, госпожа Ворренъ!
   Франкъ. Браво, старикъ!-- А знаете что: теперь передъ завтракомъ давайте-ка расположимся здѣсь въ саду! Но сначала нужно осмотрѣть церковь.-- Посмотрѣть ее обязанъ всякій; это настоящая старая церковь, построенная еще въ тринадцатомъ вѣкѣ! Старикъ любитъ ее чрезвычайно, потому что ему удалось собрать фондъ для ея реставраціи, и лѣтъ шесть тому, назадъ онъ перестроилъ ее совсѣмъ заново. Прэдъ ужъ позаботится найти тамъ всѣ красоты и указать ихъ намъ.
   Пасторъ Самуилъ, гостепріимно улыбаясь. Я буду очень радъ показать вамъ, ее, если это дѣйствительно доставляетъ вамъ удовольствіе.
   Г-жл Ворренъ. Ахъ идемте, пасторъ Самуилъ, мы осмотримъ ее сейчасъ же! И для Джорджа это будетъ хорошо; потому что я готова спорить, что онъ рѣдкій гость въ церкви.
   Крофтсъ поворачивается къ воротамъ. Я ничего не имѣю противъ.
   Пасторъ Самуилъ. Не этою дорогой! Если хотите, то пойдемте лучше полемъ, вотъ этой тропинкой. Указываетъ тропинку подъ изгородью.
   Крофтсъ. Прекрасно. Онъ идетъ съ пасторомъ; за ними идутъ Прэдъ и госпожа Ворренъ. Виви не трогается съ мѣста, ожидая, пока всѣ они уйдутъ. Это отражается на ея энергичномъ лицѣ.
   Франкъ. А вы не пойдете?
   Виви. Нѣтъ, не пойду. Франкъ, я хочу васъ предупредить. Вы только что посмѣялись надъ моей матерью своимъ замѣчаніемъ относительно пасторскаго сада. Я запрещаю вамъ дѣлать такія вещи впредь. Прошу относиться къ моей матери съ такимъ же уваженіемъ, съ какимъ вы относитесь ко мнѣ.
   Франкъ. Милая Виви, она этого не сумѣетъ оцѣнить. Она не такая, какъ моя мать: тутъ одинаковое обхожденіе было бы неумѣстно.-- Но скажите, ради Бога, что съ вами? Еще вчера вечеромъ мы были совершенно согласны съ вами насчетъ вашей матери и ея компаніи, а сегодня я встрѣчаю васъ, вы ходите съ нею обнявшись, вы сантиментально прижимаетесь къ ней....
   Виви краснѣя. Прижимаюсь?..
   Франкъ. Такое впечатлѣніе произвело это на меня. Въ первый разъ я вижу, что вамъ измѣняетъ ваше чувство такта.
   Виви, овладѣвъ собою. Да, Франкъ, -- со мною дѣйствительно произошла перемѣна; но я думаю, что эта перемѣна къ лучшему. Вчера еще я слишкомъ много о себѣ воображала.
   Франкъ. А сегодня?
   Виви вздрагиваетъ; затѣмъ пристально взглядываетъ на него. А сегодня я знаю мою мать лучше, чѣмъ вы.
   Франкъ. Упаси васъ Боже!
   Виви. Что вы хотите этимъ сказать?
   Франкъ. Виви, вы не знаете тѣхъ тайныхъ знаковъ, по которымъ, какъ массоны, узнаютъ другъ друга въ конецъ испорченные люди! У васъ слишкомъ благородный характеръ! Между вашей матерью и мною есть такой знакъ: на этомъ основаніи я утверждаю, что я знаю ее лучше, чѣмъ вы когда-нибудь сумѣете ее узнать.
   Виви. Вы несправедливы къ ней! Вы совсѣмъ ничего не знаете о ней. Если бы вы знали, съ какими невзгодами приходилось бороться моей матери.
   Франкъ ловко заканчиваетъ начатую ею фразу.-- Тогда бы я зналъ, почему она стала такою, какова она есть,-- не правда ли?... Но развѣ самый фактъ измѣнился бы благодаря этому? Невзгоды, вѣчныя невзгоды!-- Виви, знайте, что вы не сумѣете ужиться съ вашею матерью.
   Виви. очень раздосадованная. Почему это?
   Франкъ. А потому, Виви, что она старая бестія. И если вы когда-нибудь еще разъ въ моемъ присутствіи обовьете свою руку вокругъ ея стана, то я застрѣлюсь! Это будетъ мой протестъ, чтобы вы не дѣлали напоказъ такихъ вещей! Это возмущаетъ меня!
   Виви. Такъ что мнѣ приходится выбирать между вами и моей матерью?
   Франкъ нѣжно. Ахъ нѣтъ, Виви! Вашъ влюбленный маленькій мальчикъ во всякомъ случаѣ не отстанетъ отъ васъ, но онъ встревоженъ и боится, какъ бы вы изъ-за своего заблужденія не надѣлали какихъ-нибудь глупостей. И напрасно вы стараетесь меня убѣдить: ваша мать -- невозможная женщина. Можетъ быть, въ ней есть извѣстное добродушіе, но она дурная женщина, она очень скверная старая женщина!
   Ни ни горячо. Франкъ! Онъ выдерживаетъ ея взглядъ. Она отворачивается, садится на скамью подъ тисовымъ деревомъ и старается овладѣть собой. Затѣмъ она говоритъ: Неужели же она должна быть всѣми покинута, потому что она изъ тѣхъ, кого вы называете "дурными женщинами?" Развѣ она не имѣетъ права на существованіе?
   Франкъ. Ахъ, на этотъ счетъ не безпокойтесь, Виви: она никогда не останется покинутою. Онъ садится рядомъ съ Виви на скамью.
   Виви. Но вы думаете, что я должна покинуть ее, не такъ ли?
   Франкъ, по-дѣтски убаюкивая и лаская ее своимъ голосомъ. Вамъ только не слѣдуетъ жить съ нею. Маленькая семейная группа "Мать и дочь" не будетъ имѣть успѣха. Она бы только разстроила нашу маленькую группу.
   Виви, поддаваясь чарующему голосу Франка. Какую маленькую группу?
   Франкъ. Группу: "Дѣти въ лѣсу: Виви и маленькій Франкъ". Онъ обнимаетъ рукою ея станъ и прижимается къ ней какъ усталое дитя. Приляжемъ и укроемся листьями деревьевъ.
   Виви ритмически, укачивая его, точно няня. Возьмемся за руки и заснемъ подъ цвѣтущими деревьями.
   Франкъ. Маленькая умная дѣвочка и ея маленькій глупый мальчуганъ!
   Виви. Миленькій, маленькій мальчикъ со своей маленькой шалуньей!
   Франкъ. Выше всякой мѣры счастливые, что отдѣлались отъ глупаго папаши маленькаго мальчика и что сомнительныхъ качествъ мамаша маленькой дѣвочки...
   Виви зажимаетъ ему ротъ, прижавъ его голову къ своей груди. III-ш!.. III-ш!.. Маленькой дѣвочкѣ хотѣлось бы позабыть все. что касается ея мамы. Нѣсколько мгновеній они молча укачиваютъ другъ друга. Затѣмъ Виви очнувшись вздрагиваетъ и восклицаетъ. Ахъ, какіе мы оба глупые! Да вставайте же скорѣе. О! Господи! Ваши волосы! Она приглаживаетъ ихъ. Хотѣлось. бы мнѣ знать, всѣ ли взрослые люди такъ ребячатся, когда ихъ никто не видитъ; ребенкомъ я никогда такихъ вещей не дѣлала.
   Франкъ. Я также; вы мой первый товарищъ дѣтскихъ игръ. Схватываетъ ея руку и хочетъ ее поцѣловать, но вдругъ останавливается и оглядывается; въ это время онъ неожиданно замѣчаетъ Крофтся, который показывается за изгородью. Тьфу! Вотъ проклятый!
   Виви. Кого это вы проклинаете, мой милый?
   Франкъ шопотомъ. Вонъ тамъ идетъ это животное -- Крофтсъ. Не обнаруживая смущенія, онъ отодвигается отъ нея.
   Виви. Не будьте невѣжливы съ нимъ, Франкъ. Я постараюсь быть съ нимъ особенно вѣжливой, это порадуетъ мою маму. Франкъ дѣлаетъ кислое лицо.
   Крофтсъ. Можно попросить васъ на пару словъ, m-elle Виви?
   Виви. Сдѣлайте одолженіе...
   Крофтсъ. Извините, Гарднеръ, васъ ждутъ тамъ въ церкви.
   Франкъ, подымаясь. За исключеніемъ посѣщенія церкви, я сдѣлаю все, что вамъ угодно, Крофтсъ.-- Если вамъ что-нибудь понадобится, Виви, потяните пожалуйста за ручку колокольчика. Съ спокойною граціей уходить въ декъ,
   Крофтсъ въ хитрою миною глядитъ Франку въ слѣдъ. Затѣмъ поворачивается къ Виви и говоритъ съ нею въ развязномъ тонѣ, какъ если бы онъ стоялъ съ нею въ дружескихъ отношеніяхъ. Милый парень, этотъ Франкъ! Жаль только, что денегъ у него ни гроша! Не правда ли?
   Виви. Вы находите?
   Крофтсъ. Ну да. Вѣдь ни средствъ, ни профессіи у него нѣтъ... Ну, что можетъ изъ него выйти?
   Виви. Я знаю, что его дѣла теперь плохи, сэръ Крофтсъ.
   Крофтсъ, немного смущенный, что его поняли такъ буквально. О, я имѣлъ въ виду не это! Но такъ какъ мы живемъ въ этомъ мірѣ, то намъ приходиться приспособляться къ нему. А деньги -- всегда деньги. Виви не отвѣчаетъ. Хорошій денекъ сегодня, не правда ли?
   Виви, едва скрывая свое неудовольствіе по поводу этого навязываемаго ей разговора. Прекрасный.
   Крофтсъ приходитъ въ хорошее настроеніе. Его какъ будто забавляетъ рѣзкій тонъ Виви. Съ грубымъ юморомъ. Ну, я, однако, пришелъ сюда вовсе не за тѣмъ, чтобы констатировать это! Представляясь искреннимъ. Послушайте, m-elle Виви; я отлично понимаю, что въ глазахъ молодой дѣвушки я не могу считаться идеаломъ мужчины.
   Виви. Дѣйствительно, сэръ Крофтсъ.
   Крофтсъ. Ну да, нѣтъ! Да правду сказать, я бы и не желалъ быть имъ. Зато, когда я что-нибудь говорю, то я такъ и думаю, и когда я что-нибудь чувствую, то я дѣйствительно это чувствую, и когда я чего-нибудь хочу, то я плачу полновѣсную монету, Такой ужъ я человѣкъ!
   Виви. Я не сомнѣваюсь, что эти качества придаютъ особенную цѣнность вашей личности.
   Крофтсъ. О, я совсѣмъ не хочу хвалить себя. У меня есть свои недостатки. Видитъ Богъ, никто ихъ не сознаетъ больше, чѣмъ я самъ. Я знаю, что я не совершенство. Это одно изъ преимуществъ человѣка среднихъ лѣтъ; потому что я уже не молодой человѣкъ и я знаю это. Но мои принципы просты и, я думаю, хороши: съ мужчинами -- честность, у мужа съ женою -- вѣрность, и никакихъ тамъ дрязгъ насчетъ той или другой религіи, а только честная вѣра въ то, что все вообще направляется къ лучшему.
   Виви съ язвительною ироніей, "Не человѣкъ, а какая-то сила заботится о справедливости",-- да?
   Крофтсъ, не замѣтивъ ироніи. Ну, да, конечно, не мы, люди! Вы понимаете, что я хочу сказать! Онъ садится около нея, какъ человѣкъ, нашедшій родственную душу. А теперь перейдемъ къ практической сторонѣ дѣла. Вы, можетъ быть, думаете, что я промоталъ свои деньги; но это невѣрно: въ настоящее время я богаче, чѣмъ когда-либо. Я воспользовался своимъ знаніемъ свѣта для того, чтобы помѣстить свои капиталы въ такое дѣло, о которомъ и не думали другіе люди. И что бы и какъ бы тамъ ни было, съ точки зрѣнія денегъ я сдѣлалъ свою карьеру.
   Виви. Вы очень добры, что сообщаете мнѣ все это Крофтсъ. Ну, хорошо. А вы, m-elle Виви, не прикидывайтесь, будто вы не понимаете, куда я гну. Мнѣ бы хотѣлось устроить теперь такъ, чтобы около меня была лэди Крофтсъ. Вы меня, вѣроятно, считаете очень неуклюжимъ и неотесаннымъ -- да?
   Виви. Совсѣмъ нѣтъ. Я вамъ очень благодарна за то, что вы выражаетесь такъ опредѣленно и такъ дѣловито. Я совершенно въ состояніи оцѣнить ваше предложеніе: деньги, положеніе, лэди Крофтсъ и такъ далѣе. Но я думаю, что я все-таки скажу вамъ "нѣтъ". Вы уже извините пожалуйста. Она подымается, чтобы быть подальше отъ него и идетъ медленно къ солнечнымъ часамъ.
   Крофтсъ, нисколько не опечаленный, пользуется освободившимся около него на скамьѣ мѣстечкомъ, чтобы расположиться поудобнѣе... Онъ очевидно полагаетъ, что всякое ухаживаніе сначала неизбѣжно наталкивается на нѣсколько отказовъ. Я не спѣшу. Я хотѣлъ только поставить васъ въ извѣстность относительно моихъ намѣреній на случай, если бы молодой Гарднеръ попытался перебить васъ у меня и поймать васъ въ свои сѣти. Пусть вопросъ останется открытымъ.
   Виви рѣзко. Мое "нѣтъ" -- окончательное. Я никогда не перемѣню своего рѣшенія. Она властно смотритъ на него. Онъ улыбается, оскаливъ зубы, нагибается, опираясь локтями на колѣни, чтобы проткнуть въ травѣ палкой какого-то несчастнаго жука, и смотритъ хитро на Виви. Она нетерпѣливо отворачивается.
   Крофтсъ. Я на много старше васъ -- на четверть вѣка; я не вѣчно буду жить и позабочусь, чтобы вы стали богаты послѣ моей смерти.
   Виви. Даже это искушеніе не можетъ поколебать меня, сэръ Крофтсъ. Не сочтете ли вы за лучшее удовлетвориться моимъ отвѣтомъ? Говорю вамъ, что шансовъ измѣнить его нѣтъ никакихъ.
   Крофтсъ сбиваетъ палкой маргаритку, затѣмъ подымается и начинаетъ ходить взадъ и впередъ. Ну, это ничего. Правда, я могъ бы сказать вамъ пару вещицъ, которыя бы очень быстро измѣнили ваше рѣшеніе; но я не сдѣлаю этого, такъ какъ мнѣ бы хотѣлось пріобрѣсти ваше расположеніе честнымъ путемъ. Я былъ добрымъ другомъ вашей матери; спросите-ка ее, она вамъ подтвердитъ это! И никогда бы ей не имѣть тѣхъ денегъ, которыхъ стоило ваше прекрасное воспитаніе, если бы я не помогалъ ей совѣтомъ и дѣломъ... не говоря уже о тѣхъ деньгахъ, которыя я одолжилъ ей. Не много насчитали бы вы людей, которые такъ поддерживали ее своею помощью. Въ общемъ я вложилъ въ ея дѣла не меньше сорока тысячъ фунтовъ стерлинговъ!
   Виви, пристально вглядываясь въ него. Вы хотите этимъ сказать, что вы состояли компаніономъ моей матери?
   Крофтсъ. Да. Ну вотъ вы и сообразите, отъ сколькихъ различныхъ передрягъ и непріятностей были бы мы избавлены, если бы все дѣло оказалось, такъ сказать, въ одной семьѣ. Спросите-ка свою мамашу съ большою ли охотой взялась бы она посвятить не всѣ свои дѣла кого-нибудь изъ-чужихъ?
   Виви. Съ тѣхъ поръ какъ я знаю, что это дѣло уже прекращено и деньги вложены въ другія предпріятія...
   Крофтсъ прерываетъ ее, въ изумленіи. Уже прекращено?.. Что такое?.. Отказаться отъ предпріятія, которое по самому плохому времени приносило тридцать пять процентовъ чистаго барыша?.. Нѣтъ, дудки! Да кто вамъ это сказалъ?
   Виви, блѣдная какъ смерть. Такъ значитъ, оно еще... Она внезапно останавливается и опирается рукою на солнечные часы, чтобы удержаться на ногахъ; затѣмъ быстро идетъ къ желѣзному стулу и опускается на него. Скажите, о какомъ собственно предпріятіи вы тутъ говорите?
   Крофтсъ. Гмъ!.. Конечно, нельзя отрицать, что оно не считается особенно почетнымъ занятіемъ въ моей средѣ -- ну, вы знаете, деревенское дворянство! Гмъ!.. Вы были бы, конечно, приняты въ эту среду. Это я вамъ къ тому говорю, чтобы вы все-таки взвѣсили хорошенько мое предложеніе. А это занятіе -- гмъ!-- не то чтобы его нужно было скрывать,-- вы не подумайте пожалуйста! Вы знаете, конечно, что это совершенно честное, совершенно приличное предпріятіе, потому что иначе ваша мать не участвовала бы въ немъ! я наблюдалъ ее много лѣтъ и могу вамъ сказать, что она скорѣе бы себѣ руки отрубила, чѣмъ взялась бы за что-нибудь, что бы не соотвѣтствовало ея понятію о долгѣ. Если хотите, я вамъ сейчасъ все это разскажу. Не знаю, случалось ли вамъ уже замѣчать во время путешествій, какъ трудно бываетъ найти дѣйствительно пріятный семейный пансіонъ.
   Виви совсѣмъ больная, закрывъ лицо руками. Да, да -- продолжайте!
   Крофтсъ. Ну, вотъ, это и все. Ваша мать настоящій геній по части устройства и руководства такими домами: у насъ два семейныхъ пансіона въ Брюсселѣ, одинъ въ Берлинѣ, одинъ въ Вѣнѣ и два въ Будапестѣ. Конечно, кромѣ насъ двухъ въ дѣлѣ участвуютъ еще и другія лица, но главный капиталъ въ предпріятіе вложили мы. А ваша мать къ тому же необходимый человѣкъ въ качествѣ главнаго директора. Я полагаю, вы замѣтили, какъ много она путешествуетъ. Но вотъ видите ли, въ обществѣ все-таки не слѣдуетъ разсказывать объ этихъ дѣлахъ. Потому что, вы только вымолвите словечко "содержатель гостиницы", такъ про васъ уже начнутъ разсказывать, что вы содержите публичный домъ. А вамъ вѣдь не желательно, чтобы люди такъ думали про вашу маму, не правда ли? Ну вотъ! И такъ какъ мы до сихъ поръ держали въ тайнѣ наше занятіе, то лучше, чтобы это такъ осталось и впредь.
   Виви. И для того, чтобы продолжать вести это дѣло, вы и предлагаете мнѣ свою руку?
   Крофтсъ. О, нѣтъ, моя жена не должна имѣть ничего общаго съ этимъ дѣломъ; вы будете имѣть къ нему не больше отношенія, чѣмъ до сихъ поръ.
   Виви. Не больше, чѣмъ до сихъ поръ?.. Что вы хотите этимъ сказать?
   Крофтсъ. Ну, что вы все время жили на доходы съ этого дѣла. Только съ этого дѣла и получались всѣ средства, нужныя для вашего воспитанія, изъ него оплачивались наряды, которые вы носите, и т. д. Да, и вамъ незачѣмъ морщить носа, m-elle Виви! Потому что безъ этого дѣла развѣ удалось бы вамъ окончить курсъ въ Ньюнгамѣ и въ Гертонѣ?
   Виви подымается, почти внѣ себя. Будьте осторожнѣе,-- я знаю, въ чемъ состоитъ это дѣло!
   Крофтсъ пристально смотритъ на нее и подавляетъ проклятіе. Кто вамъ разсказалъ это?
   Виви. Вашъ компаньонъ -- моя мать!
   Крофтсъ? почернѣвъ отъ ярости. У, старая... Виви быстро взглядываетъ на него; онъ проглатываетъ готовое сорваться у него съ устъ слово и стоитъ, въ бѣшенствѣ ругаясь про себя; но онъ помнитъ свою задачу произвести симпатичное впечатлѣніе, поэтому онъ прибѣгаетъ къ выходу благороднаго возмущенія. Ей бы слѣдовало болѣе считаться съ вами! Никогда бы я вамъ не сообщилъ ничего подобнаго!
   Виви. Я думаю, вы разсказали бы мнѣ это уже послѣ того, какъ мы стали бы мужемъ и женой. Вы бы тогда, вѣроятно, увидѣли бы въ этомъ средство сдѣлать меня смирненькой.
   Крофтсъ искренно. Никогда мнѣ и въ голову не приходило этого!.. Никогда! Даю вамъ слово джентльмэна!
   Виви смотритъ на него съ изумленіемъ; она соображаетъ, какая иронія заключается въ его протестѣ, и это возвращаетъ ей хладнокровіе. Она снова чувствуетъ себя сильною и съ самообладаніемъ, полнымъ презрѣнія, отвѣчаетъ. Это безразлично -- я надѣюсь, вы понимаете, что наше знакомство будетъ закончено, когда мы разстанемся сегодня съ вами.
   Крофтсъ. Почему?.. Потому что я помогалъ вашей матери?
   Виви. Моя мать была очень бѣдною женщиною, и у нея не было другого выбора, когда она сдѣлала это; а вы, вы были богатымъ человѣкомъ и дѣлали то же самое, соблазнившись тридцатью пятью процентами. Васъ я считаю поэтому за самаго обыкновеннаго подлеца. Таково мое мнѣніе о васъ!
   Крофтсъ взглядываетъ на нее, но не чувствуетъ себя обиженнымъ и задѣтымъ, ему это даже до нѣкоторой степени пріятно, такъ какъ при такомъ откровенномъ тонѣ онъ чувствуетъ себя лучше, чѣмъ прежде, когда приходилось соблюдать церемоніи. Ха-ха-ха-ха-ха! Продолжайте, барышня, продолжайте! Мнѣ это не обидно, а васъ это потѣшаетъ! А почему, скажите -- чортъ возьми!-- мнѣ не вложить моихъ денегъ въ это предпріятіе? Я получаю проценты со своего капитала, какъ и другіе люди. Надѣюсь, вы все-таки не думаете, что я самъ пачкаю свои руки этой работой? А скажите-ка, отказались ли бы вы отъ знакомства съ кузеномъ моей матери, герцогомъ Бельгравіа, только потому, что нѣкоторые изъ своихъ доходовъ онъ получаетъ съ сомнительныхъ предпріятій? Не думаю, чтобы вы рѣшились урѣзать доходъ архіепископа Кэнтерберійскаго изъ-за нѣсколькихъ грѣшниковъ и кабатчиковъ въ средѣ совѣта церковнаго попечительства. Вы, вѣроятно, помните, въ Ньюнгамѣ есть стипендія имени Крофтса? Ну, ее учредилъ мой братъ, членъ парламента. Такъ онъ получаетъ двадцать два процента со своей фабрики, на которой работаютъ шестьсотъ дѣвушекъ за плату, на которую прожить нѣтъ возможности. Какъ, вы думаете, устраивается большинство изъ нихъ? Спросите-ка свою мамашу! Что же мнѣ,-- можетъ быть, отказаться отъ тридцати пяти процентовъ, когда другіе всѣ,-- ну, да, всѣ разумные люди, -- берутъ сколько могутъ! Да что же я, дуракъ что ли? Если вы хотите съ моралью и принципами считаться при выборѣ вашихъ знакомыхъ, такъ лучше вамъ покинуть эту страну или вообще держаться подальше отъ приличнаго общества.
   Виви, повинуясь голосу своей пробудившейся совѣсти. Продолжайте, пожалуйста, продолжайте. Изъ вашихъ словъ становится мнѣ ясно то, надъ чѣмъ я никогда даже не задумывалась. Я никогда не ставила себѣ вопроса, откуда берутся тѣ деньги, которыя я тратила. Я думаю, что я такой же дурной человѣкъ, какъ и вы!
   Крофтсъ. Къ нему вернулась прежняя самоувѣренность. Ну, разумѣется! И при этомъ, однакоже, вы совсѣмъ приличная дѣвица. Потому что, въ сущности, что тутъ дурного? Шутливо. Такъ что, взвѣсивъ и обсудивъ, вы уже больше не считаете меня такимъ ужаснымъ подлецомъ -- а?
   Виви. Я дѣлила съ вами ваши доходы и только что позволила себѣ высказать вамъ, какъ я о васъ думаю.
   Крофтсъ серьезно и дружески. Ну да, вы это сдѣлали. И я надѣюсь, теперь вы. найдете, что я не такъ ужъ плохъ. Конечно, я не воображаю себѣ, что я обладаю чрезмѣрными умственными способностями, но во мнѣ есть неподдѣльное человѣческое чувство. Знаете ли, старая раса Крофтсевъ уже рождается на свѣтъ Божій съ инстинктивнымъ отвращеніемъ ко всему низкому, и я увѣренъ, что въ этомъ я встрѣчу ваше сочувствіе. Повѣрьте, m-elle Виви, міръ не такъ ужъ дуренъ, какъ его хотятъ представить недовольные. И покуда вы открыто не станете плевать обществу въ лицо, общество не будетъ обращаться къ вамъ со щекотливыми вопросами; а съ тѣми господами, которые дѣлаютъ что-либо подобное, оно очень быстро справляется. Вообще нѣтъ тайнъ, которыя бы соблюдались лучше, чѣмъ тѣ, о которыхъ всѣ догадываются. Въ обществѣ, въ которое я могу ввести васъ, никто никогда не забудется настолько, чтобы заговорить о дѣловыхъ отношеніяхъ моихъ или вашей матери. Болѣе обезпеченнаго положенія вамъ никто не сумѣетъ предложить.
   Виви, съ любопытствомъ Изучая его. Мнѣ кажется, вы думаете, что ваши шансы у меня повышаются?
   Крофтсъ. Да, мнѣ кажется, я могу льстить себя надеждою, что вы теперь гораздо лучше обо мнѣ думаете, чѣмъ прежде.
   Виви спокойно. Теперь я нахожу, что вы врядъ ли стоите, чтобы я вообще о васъ думала. Она подымается и направляется къ воротамъ; но по дорогѣ она останавливается, чтобы взглянуть на него, и говоритъ почти кротко, но съ непоколебимымъ убѣжденіемъ. Когда я думаю объ обществѣ, которое васъ терпитъ, и о законахъ, которые васъ защищаютъ, -- и когда я подумаю, какъ безпомощны должны быть девять изъ десяти дѣвушекъ, попадающихъ къ вамъ въ лапы, къ вамъ и къ моей матери -- въ лапы публичной женщины и ея сутенера-капиталиста, -- то можете быть увѣрены...
   Крофтсъ, побагровѣвъ. Проклятіе! Чортъ бы васъ побралъ.
   Виви. Можете не трудиться проклинать меня -- я уже чувствую себя въ числѣ осужденныхъ! Она берется за щеколду воротъ, чтобы открыть ихъ и уйти. Крофтсъ слѣдуетъ за нею и тяжело опускаетъ свою руку на верхнюю перекладину, чтобы помѣшать ей открыть ворота.
   Крофтсъ, задыхаясь отъ ярости. Вы думаете, что я такъ и пущу васъ уйти, чортовка вы этакая!
   Виви, не двигаясь. Успокойтесь! Если я позвоню, то сюда придутъ. Не отступая ни на шагъ, она касается рукою колокольчика. Раздается рѣзкій звонокъ, и Крофтсъ непроизвольно отступаетъ. Почти въ То же время появляется на верандѣ Франкъ со своимъ ружьемъ.
   Франкъ съ изысканною вѣжливостью. Вотъ вамъ ружье, или вы предпочитаете, чтобы въ дѣло вмѣшался я.
   Виви. Франкъ! Вы подслушивали?
   Франкъ. Нѣтъ, я только прислушивался къ звонку -- чтобы вамъ не пришлось ждать. Мнѣ кажется, я обнаружилъ большое пониманіе вашего характера, Крофтсъ.
   Крофтсъ. Хотѣлъ бы я взять это ружье и разбить его объ вашу голову.
   Франкъ осторожно подходитъ къ нему. Пожалуйста, не дѣлайте этого. Я такъ ужасно неостороженъ съ огнестрѣльнымъ оружіемъ. Произошла бы роковая случайность, которая бы стоила мнѣ выговора и внушенія со стороны комиссіи по осмотру труповъ за мою неосмотрительность.
   Виви. Франкъ, уберите ружье, оно здѣсь совершенно ненужно.
   Франкъ. Вы правы, Виви; гораздо болѣе достойно спортсмэна было бы поймать его въ капканъ. Крофтсъ, понявшій оскорбленіе, дѣлаетъ угрожающее движеніе. Крофтсъ, въ магазинѣ этого ружья пятнадцать патроновъ, а на такомъ разстояніи и притомъ въ такую цѣль я стрѣляю съ убійственной мѣткостью.
   Крофтсъ. Не бойтесь, я вамъ ничего не сдѣлаю.
   Франкъ. При такихъ обстоятельствахъ это прямо-таки великодушно о-ь вашей стороны. Благодарю васъ.
   Крофтсъ. Передъ уходомъ я вамъ скажу еще одну вещь, которая, можетъ быть, будетъ для васъ интересна, такъ какъ вы такъ любите другъ друга Позвольте, господинъ Франкъ, представить вамъ вашу единокровную сестру, старшую дочь пастора Самуила Гарднера; m-elle Виви,-- вашъ единокровный братъ. До свиданья. Выходитъ черезъ ворота и идетъ вдоль стѣны.
   Франкъ послѣ нѣсколькихъ мгновеній безмолвія подымаетъ свое ружье. Вы засвидѣтельствуете передъ судьею, Виви, что это была несчастная случайность. Цѣлится въ удаляющуюся фигуру Крофтса.
   Виви схватывается за стволъ и направляетъ его себѣ ві грудь. Теперь можете стрѣлять!
   Франкъ, поспѣшно опуская прикладъ ружья. Осторожнѣе? Бросаетъ ружье на траву. О, вы такъ напугали своегб маленькаго мальчика! Подумайте только, если бы оно выстрѣлило -- Оіо! Въ волненіи опускается на стулъ.
   Виви. А если бы и такъ? Развѣ вы думаете, что острая физическая боль не была бы для меня облегченіемъ?..
   Франкъ, ласково уговаривая ее. Отнеситесь къ этому легче, милая Виви. Вы сообразите только: вѣдь если даже дѣйствительно ружье нагнало такого страху на этого господина, что онъ въ первый разъ въ жизни, сказалъ правду, то вѣдь это только превращаетъ въ дѣйствительность нашу сказку и дѣлаетъ насъ вправду дѣтьми въ лѣсу. Открываетъ ей свои объятія. Придите, мы снова прикроемся листьями.
   Виви вскрикиваетъ съ отвращеніемъ. Ахъ, только не это, только не это!.. Все содрогается во мнѣ при мысли объ этомъ!
   Франкъ. Почему?.. Что случилось?
   Виви. Прощайте! Она идетъ къ воротамъ.
   Франкъ. Виви, прошу васъ, останьтесь! Виви! Виви! Она оборачивается. Куда вы идете?.. Гдѣ васъ можно будетъ видѣть?
   Виви. Въ бюро Гоноріи Фрэзеръ, шестьдесятъ седьмой номеръ по Чансери-Ленъ; до конца моей жизни. Быстро уходитъ по направленію, противоположному тому, по которому удалился Крофтсъ.
   Франкъ. Но заклинаю васъ -- подождите... Ахъ ты Господи! Бѣжитъ вслѣдъ за нею,
   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

   Квартира Гоноріи Фрэзеръ въ Чансери-Ленъ. Бюро въ самомъ верхнемъ этажѣ новаго каменнаго дома. Одно окно съ литымъ зеркальнымъ стекломъ, крашеныя стѣны, электрическое освѣщеніе и патентованная печь. Суббота, послѣ обѣда. Черезъ окно видны фабричныя трубы Линкольнъ-Инна на фонѣ западнаго неба. Посреди комнаты стоитъ двойной письменный столъ, на немъ ящикъ съ сигарами, пепельницы и передвижная электрическая лампа, почти совсѣмъ погребенная подъ кучею бумагъ и книгъ. Вообще на письменномъ столѣ довольно большой безпорядокъ. Направо и налѣво -- стулья. Около двери, ведущей во внутреннія помѣщенія, стоитъ прислоненная къ стѣнѣ конторка бухгалтера. Она заперта и выглядитъ очень опрятно; передъ нею высокій стулъ. Въ стѣнѣ напротивъ -- дверь, ведущая въ коридоръ; верхняя часть двери изъ матоваго стекла, снаружи на ней надпись черными буквами "Фрэзеръ Ворренъ". Уголъ между этою дверью и окномъ отгороженъ матерчатыми ширмами.
   Франкъ, ходитъ по комнатѣ большими шагами взадъ и впередъ" Онъ въ модномъ свѣтломъ выѣздномъ костюмѣ; перчатки, палка и бѣлая шляпа въ рукахъ. Кто-то требуетъ отомкнуть дверь ключомъ,.
   Франкъ громко. Войдите! Дверь не заперта. Виви входитъ въ шляпѣ и въ кофточкѣ. Она останавливается и смотритъ на Франка.
   Виви строго. Что вы здѣсь дѣлаете?
   Франкъ. Я жду васъ, мнѣ нужно съ вами поговорить. Я здѣсь уже больше часу. Такъ-то вы относитесь къ своимъ занятіямъ! Онъ кладетъ шляпу и палку на столъ, усаживается однимъ прыжкомъ на стулъ бухгалтера и смотритъ на Виви безпокойнымъ, дразнящимъ, краснорѣчивымъ взглядомъ.
   Виви. Я отсутствовала ровно двадцать минутъ. Я вышла выпить только чашку чаю. Снимаетъ шляпу и кофточку и вѣшаетъ ихъ за ширмою. Какъ вы попали сюда?
   Франкъ. Я засталъ здѣсь бухгалтера; онъ ушелъ въ Примрозъ-Гиль играть въ мячъ. Почему вы не поощряете своего пола и не держите женщину-бухгалтера?
   Виви. Зачѣмъ вы пришли сюда?
   Франкъ соскакиваетъ со стула и подходитъ къ ней. Виви, знаете что? Вѣдь сегодня суббота. Давайте сдѣлаемъ, какъ вашъ бухгалтеръ, и проведемъ эти свободные полдня гдѣ-нибудь въ саду или за городомъ. Что вы скажете, напримѣръ, насчетъ Ричмонда -- а вечеромъ мы бы могли отправиться куда-нибудь слушать музыку и затѣмъ весело бы поужинали вмѣстѣ.
   Виви. Этого я не могу себѣ позволить. Я должна еще отработать шесть часовъ переду сномъ.
   Франкъ. Не могу себѣ позволить!.. Но мы вдвоемъ можемъ себѣ это позволить! Смотрите, вотъ! Беретъ горсть золотыхъ изъ кармана и звенитъ ими. Золото, Виви, золото!
   Виви. Откуда вы взяли?
   Франкъ. Выигралъ, Виви, выигралъ -- въ покеръ!
   Виви. Фу! Это хуже, чѣмъ воровство! Нѣтъ, я не пойду! Садится къ столу спиною къ стеклянной двери, собирается работать и перелистываетъ бумаги.
   Франкъ печально. Но мнѣ нужно поговорить съ вами, милая Виви; серьезнѣе, чѣмъ когда-либо!
   Виви. Ну хорошо! Садитесь на мѣсто Гоноріи и переговоримте здѣсь. Я охотно готова поболтать десять минутъ послѣ чаю. Онъ ворчитъ. Ворчаніе вамъ не помежетъ, я неумолима. Онъ садится печально напротивъ Виви. Пожалуйста, передайте мнѣ ящикъ съ сигарами.
   Франкъ подвигаетъ ящикъ съ сигарами. Отвратительная привычка у женщинъ! Благовоспитанные мужчины уже давно бросили ее.
   Виви. Да. Они не переносили этого запаха въ бюро, и мы принуждены были перейти къ папиросамъ; смотрите! Открываетъ ящикъ, вынимаетъ папиросу и закуритъ ее. Предлагаетъ и ему, но онъ съ горькою миною отрицательно качаетъ головою. Она куритъ и усаживается поудобнѣе а своемъ стулѣ. Итакъ, начинайте!
   Франкъ. Ну, я хотѣлъ бы знать, на чемъ вы потѣшили -- какой договоръ вы заключили здѣсь.
   Виви. Все было улажено черезъ двадцать минутъ послѣ моего пріѣзда. Для Гоноріи работа въ этомъ оду была слишкомъ обременительна, и она какъ разъ обиралась разыскать меня и предложить мнѣ участіе въ своемъ дѣлѣ, когда я пріѣхала и заявила ей, что у меня нѣтъ ни гроша денегъ. Такъ что я сейчасъ же взялась за работу и отослала Гонорію на двѣ недѣли въ отпускъ. Разскажите, что было, въ Хеслемирѣ послѣ моего отъѣзда?
   Франкъ. А ничего не было. Я сказалъ, что вы уѣхали по важному дѣлу въ городъ.
   Виви. Ну, и?..
   Франкъ. Ну, а они или были слишкомъ поражены, такъ что не знали, что сказать на это, или же можетъ быть Крофтсъ уже подготовилъ вашу мать къ этому. Какъ бы то ни было -- она ничего не сказала, и Крофтсъ ничего не сказалъ, а Прэдъ только вытаращилъ глаза. А затѣмъ послѣ чаю они всѣ ушли, и я ихъ больше не видѣлъ.
   Виви киваетъ спокойно головою и слѣдитъ однимъ глазомъ за кольцомъ дыма. Это хорошо.
   Франкъ пренебрежительно оглядываетъ все кругомъ. Вы намѣрены остаться въ этомъ ужасномъ мѣстѣ?
   Виви, рѣшительно дунувъ на кольцо дыма, выпрямляется. Да! Эти два дня вернули мнѣ всю мою силу и самообладаніе! Я рѣшила, покуда жива, больше никогда не брать отпуска ни на день!
   Франкъ съ очень огорченнымъ видомъ. Гм!.. Вы при этомъ выглядите совершенно счастливою и твердою какъ сталь.
   Виви горько. Мое счастье, что я такова.
   Франкъ, подымаясь. Видите ли, Виви, мы должны высказаться! При нашемъ разставаніи у иксъ вышло недоразумѣніе.
   Виви, бросая папиросу въ пепельницу. Тогда разъясните его пожалуйста.
   Франкъ. Помните вы, что сказалъ Крофтсъ?
   Виви. Да.
   Франкъ. Своимъ разоблаченіемъ онъ имѣлъ въ виду совершенно измѣнить природу нашихъ чувствъ; онъ хотѣлъ заставить насъ относиться другъ къ другу какъ братъ къ сестрѣ.
   Виви. Да.
   Франкъ. Имѣли ли вы когда-нибудь брата?
   Виви. Нѣтъ.
   Франкъ. Такъ вы, стало быть, не знаете, что чувствуютъ другъ къ другу братъ и сестра? Ну, а у меня много сестеръ: Джеки, Джорджина и еще нѣсколько. Такъ что братское чувство мнѣ доподлинно извѣстно. И могу васъ увѣрить, что мое чувство къ вамъ не имѣетъ съ нимъ ни малѣйшаго сходства. Сестры пойдутъ своей дорогой, я пойду своею, намъ и горя мало, если мы больше и не встрѣтимся: таковы чувства брата къ сестрѣ. А къ вамъ я и теперь чувствую то же самое, что я чувствовалъ за часъ до разоблаченій Крофтса. Словомъ сказать, милая Виви, это золотыя грезы первой любви.
   Виви саркастически. Словомъ, то же самое чувство которое привело вашего отца къ ногамъ моей матери. Не правда ли, Франкъ?
   Франкъ возмущенный. Я протестую самымъ рѣшительнымъ образомъ противъ того, чтобы мои чувства сравнивались съ тѣми, которыя способенъ ощущать пасторъ Самуилъ! И еще рѣшительнѣе я протестую противъ того, чтобы вы сравнивали себя со своею матерью. А кромѣ того я не вѣрю этой исторіи. Я бросилъ моему отцу укоръ по этому поводу; еге отвѣтъ былъ равносиленъ рѣшительному отрицанію.
   Виви. Что же онъ сказалъ вамъ!
   Франкъ. Что онъ увѣренъ въ томъ, что тутъ какая-то ошибка.
   Виви. А вы ему вѣрите?
   Франкъ. Я думаю, ему можно вѣрить столько же, сколько и Крофтсу.
   Виви. Но развѣ это что-нибудь измѣняетъ? То-есть мѣняетъ ли это что-нибудь по отношенію къ вашему сознанію или вашей совѣсти? Потому что разницы тутъ, въ сущности, никакой нѣтъ.
   Франкъ, качая головой. Для меня тутъ нѣтъ никакой разницы.
   Виви. Для меня также.
   Франкъ съ изумленіемъ. Это, однако, поразительно! А я думалъ, что для вашего сознанія и для вашей совѣсти наши отношенія представляются въ совершенно иномъ свѣтѣ, съ тѣхъ поръ какъ мы услышали эти слова изъ устъ этого животнаго.
   Виви, Нѣтъ, это было не такъ: я ему не повѣрила и только желала, чтобы я могла повѣрить.
   Франкъ. То-есть какъ это?
   Виви. Я думаю, что для насъ были бы самыми под ходящими отношенія какъ у брата съ сестрой.
   Франкъ. Вы это дѣйствительно думаете?
   Виви. Да, это единственныя отношенія, которыя мнѣ были бы по душѣ, даже если бы для насъ были возможны и иныя. Я такъ думаю.
   Франкъ поднимаетъ вверхъ брови, какъ человѣкъ, которому, наконецъ, ясно, въ чемъ дѣло, и говоритъ съ большимъ приливомъ рыцарскаго чувства. Милая Виви! Почему же вы раньше этого мнѣ не сказали? Мнѣ безконечно жаль, что я преслѣдовалъ васъ своими ухаживаніями -- теперь я, конечно, понимаю!
   Виви смущенная. Что... вы понимаете?
   Франкъ. О, въ обыкновенномъ смыслѣ слова я не дуракъ; я безумецъ только въ библейскомъ значеніи этого слова, потому что я продѣлываю всѣ тѣ вещи, которыя называлъ безумными мудрецъ, конечно, уже послѣ того, какъ онъ основательнѣйшимъ образомъ извѣдалъ ихъ. Стало быть, Вивочка меня уже разлюбила... Не пугайтесь,-- никогда больше я не назову васъ Вивочкой. Т.-е., во всякомъ случаѣ, никогда до тѣхъ поръ, пока вамъ не надоѣстъ вашъ новый маленькій любимецъ, кто бы онъ ни былъ.
   Виви. Мой новый маленькій любимецъ?
   Франкъ съ убѣжденіемъ. Здѣсь навѣрное есть новый маленькій любимецъ -- это всегда такъ и, насколько мнѣ извѣстно, это никогда не бываетъ иначе.
   Виви. Да, къ вашему счастью, насколько вамъ извѣстно! Кто-то стучится въ дверь.
   Франкъ. Кто бы это ни былъ, чортъ бы его побралъ, этого посѣтителя!
   Виви. Это Прэдъ. Онъ уѣзжаетъ въ Италію и зашелъ проститься. Я пригласила его. прійти сегодня послѣ обѣда. Пойдите и впустите его.
   Франкъ. Мы окончимъ нашъ разговоръ, когда онъ уѣдетъ въ Италію. Я ужъ постараюсь спровадить его поскорѣе отсюда. Идетъ къ двери и отворяетъ ее, Прэдъ! Какъ поживаете? Я въ восторгѣ, что я васъ вижу. Входите пожалуйста.
   Прэдъ входитъ въ дорожномъ костюмѣ. Онъ въ хорошемъ настроеніи и возбужденъ въ виду предстоящаго путешествія. Какъ поживаете, m-elle Ворренъ? Она пожимаетъ его руку дружески, хотя ее непріятно поражаетъ въ немъ нѣкоторая сантиментальность, несмотря на его хорошее настроеніе. Черезъ часъ я уѣзжаю. Ахъ, если бы я могъ убѣдить васъ поѣхать вмѣстѣ со мною въ Италію!
   Виви. Съ какою цѣлью?
   Прэдъ, О, конечно, для того, чтобы всею душою наслаждаться красотою и поэзіей жизни! Виви, содрогаясь, придвигаетъ свой стулъ къ столу, какъ будто ища утѣшенія и опоры въ ожидающемъ ее трудѣ. Прэдъ садится на противъ ея.
   Франкъ ставитъ свой стулъ какъ разъ позади Виви, садится на него съ небрежнымъ и безпечнымъ видомъ и говоритъ, обращаясь къ Виви черезъ плечо. Напрасны ваши усилія.
   Прэдъ; Виви маленькая филистерка; она равнодушна и къ моей поэзіи, она безчувственна и къ моей красотѣ.
   Виви. Господинъ Прэдъ, говорю вамъ разъ на всегда: жизнь для меня не представляетъ ни поэзіи ни красоты; жизнь просто такова, какъ она есть, и я рѣшила взять ее такою, какъ она есть.
   Прэдъ съ энтузіазмомъ. Не то бы вы сказали, если бы попали въ Верону и затѣмъ въ Венецію! Вы бы плакать стали отъ восторга, что живете въ такомъ чудномъ прекрасномъ мірѣ.
   Франкъ. Вы говорите очень убѣдительно, Прэдъ! Продолжайте!
   Прэдъ. О, повѣрьте мнѣ, я плакалъ -- и, вѣроятно слегка буду плакать -- хотя мнѣ и пятьдесятъ лѣтъ! А въ ваши годы, m-elle Ворренъ, вамъ незачѣмъ бы и въ Верону-то ѣхать; ваша душа была бы потрясена уже при видѣ одного только Остэнде. Вы были бы поражены веселымъ оживленіемъ, жизнерадостностью Брюсселя! Виви вздрагиваетъ. Что случилось?
   Франкъ. Виви!
   Виви Прэду, съ глубокимъ упрекомъ. Неужели вы не можете, говоря о красотѣ и поэзіи, найти лучшаго примѣра, чѣмъ Брюссель?
   Прэдъ въ замѣшательствѣ. Конечно, онъ не похожъ на Верону -- я ни минуты не стану утверждать, что...
   Виви съ горечью. Вѣроятно, красота и поэзія въ обоихъ городахъ сводится къ одному и тому же.
   Прэдъ, отрезвленный и очень задѣтый. Милая m-elle Ворренъ, Я... Смотритъ вопросительно на Франка. Можетъ быть, что-нибудь случилось?
   Франкъ, Она считаетъ вашъ энтузіазмъ, милый Прэдъ, очень фривольнымъ; у нея только что былъ одинъ очень серьезный визитъ.
   Виви рѣзко. Замолчите, Франкъ! Не дурачьтесь!
   Франкъ спокойно. Можно ли назвать это хорошими манерами, Прэдъ?
   Прэдъ серьезно и въ раздумьѣ. Не уйти ли намъ вмѣстѣ съ нимъ, m-elle Ворренъ? Я убѣжденъ, что мы помѣшали вамъ работать. Собирается встать.
   Виви. Ахъ, пожалуйста оставайтесь, я еще не въ состояніи взяться за работу. Вамъ обоимъ кажется, что у меня нервный припадокъ. Совсѣмъ нѣтъ. Но есть двѣ вещи, о которыхъ я, съ вашего позволенія, не хо? тѣла бы слышать разговоровъ. Это, во-первыхъ обращается къ Франку -- золотыя грезы первой любви въ какой бы то ни было формѣ, а во-вторыхъ,-- обращается къ Прэду -- это поэзія и красота жизни, особенно если она иллюстрируется примѣрами веселой жизни въ Брюе; селѣ. Вы можете, конечно, оставаться при всѣхъ милыхъ вамъ иллюзіяхъ относительно этихъ вещей; у меня такихъ иллюзій нѣтъ. И если мы останемся друзьями, то вы должны смотрѣть на меня, какъ на дѣлового человѣка, какъ на женщину, которая -- къ Франкупи когда не выйдетъ замужъ и которая -- къ Прэду всю жизнь останется неромантичной.
   Франкъ. Я также всю жизнь останусь холостымъ покуда вы не перемѣните своего мнѣнія. Прэдъ, выберите другую тему разговора! Посвятите свое краснорѣчіе какому-нибудь другому предмету.
   Прэдъ застѣнчиво. Боюсь, что на свѣтѣ нѣтъ другой темы, о которой бы я могъ говорить,-- евангеліе искусства -- это единственное, что я могу проповѣдовать. Я знаю, m-elle Ворренъ горячая послѣдовательница евангелія труда, но разговоръ на эту тему оскорбилъ бы ваши чувства, Франкъ, такъ какъ вы вѣдь рѣшили не работать.
   Франкъ. Ахъ, оставьте мои чувства въ покоѣ! Лучше посовѣтуйте мнѣ что-нибудь, ради Бога! Я такъ нуждаюсь въ совѣтѣ. Попытайтесь сдѣлать изъ меня настоящаго человѣка, которому будущее сулило бы успѣхи! Не правда ли, Виви, мы все пустимъ въ ходъ -- энергію, предусмотрительность, бережливость, самоуваженіе, характеръ!.. Вѣдь вамъ ненавистны безхарактерные люди, Виви, не такъ ли?
   Виви, вздрагивая. Ахъ, перестаньте, перестаньте! Прекратимъ эту ужасную болтовню! Господинъ Прэдъ, если на свѣтѣ дѣйствительно только и есть, что эти два евангелія, то лучше бы мы сдѣлали, если бы-покончили сами съ собою; потому что оба они насквозь пропитаны одною и тою же заразой.
   Франкъ, критически оглядывая ее. Теперь, Виви, надъ вами вѣетъ дыханіе поэзіи, которой вамъ до сихъ не доставало.
   Прэдъ, протестуя, мой милый Франкъ, вы слишкомъ безучастны.
   Виви безпощадно къ себѣ самой. Нѣтъ, нѣтъ, это хорошо -- это предохраняетъ меня отъ сантиментальности.
   Франкъ насмѣшливо. Постоянно грозившей вамъ, не правда ли, вслѣдствіе большого предрасположенія?
   Виви почти истерически. О, да, продолжайте! Не щадите меня! Въ жизни своей я была сантиментальной только одно мгновеніе... удивительно сантиментальной... при лунномъ свѣтѣ -- а теперь...
   Франкъ быстро. Послушайте, Виви, берегитесь! Не выдавайте себя!
   Виви. О, неужели выдумаете, что господинъ Прэдъ не знаетъ всего О моей матери? Обращается къ Прэду Ахъ, лучше бы вамъ въ то утро посвятить меня во все, господинъ Прэдъ; вы ужксно старомодный человѣкъ съ вашей деликатностью.
   Прэдъ. Это вы нѣсколько старомодны, m-elle Виви, съ вашими предразсудками. Какъ художникъ и какъ человѣкъ, полагающій, что къ самымъ интимнымъ человѣческимъ отношеніямъ не примѣнима точка зрѣнія закона, я долженъ сказать вамъ, что я уважаю вашу мать, хотя я и знаю, что она незамужняя женщина; я даже еще больше уважаю ее въ виду этого обстоятельства.
   Франкъ весело. Браво! Браво!
   Виви пристально глядитъ на него. И это все, что вы знаете?
   Прэдъ. Конечно! Это все!
   Виви. Тогда вы не имѣете о ней ни малѣйшаго представленія! Ваши догадки -- сама невинность по сравненію съ дѣйствительностью.
   Прэдъ, пораженный и возмущенный, съ трудомъ сохраняя свою вѣжливость. Надѣюсь, что это не такъ. Съ удареніемъ. Надѣюсь, что это не такъ, m-elle Ворренъ! По выраженію лица у Франка видно, что онъ не раздѣляетъ невѣрія Прэда. У Виви вырывается восклицаніе нетерпѣнія. Рыцарская вѣра Прэда въ чистоту г-жи Ворренъ исчезаетъ передъ убѣжденностью Виви; онъ медленно прибавляетъ. Если дѣйствительно тутъ что-нибудь болѣе нехорошее -- т.-е. что-нибудь другое,-- то убѣждены ли вы, что вы правильно поступаете, сообщая намъ объ этомъ, m-elle Ворренъ?
   Виви. Я такъ убѣждена въ этомъ, что, если бы только у меня хватило мужества, то я весь остатокъ своей жизни провела бы, разсказывая объ этомъ всѣмъ и каждому. О, я клеймила бы людей! Я бы хотѣла выжечь печать этого позора на нихъ, чтобы они также почувствовали свою долю участія въ немъ, какъ это чувствую я! Для меня нѣтъ ничего презреннѣе того жалкаго обычая, который еще защищаетъ эти вещи, запрещая женщинъ называть ихъ настоящимъ именемъ. И, однакоже, я не могу вамъ сказать этого! Оба постыдныхъ слова, обозначающія то, что такое моя мать, звенятъ у меня въ ушахъ и готовы сорваться у меня съ языка -- но я не могу ихъ произнести. Естественное чувство слишкомъ сильно во мнѣ. Она закрываетъ лицо руками. Франкъ и Прэдъ въ изумленіи переглядываются и затѣмъ смотрятъ на Виви; она поднимаетъ съ отчаяніемъ голову и беретъ листъ бумаги и перо. Смотрите, вотъ я набросаю вамъ уставъ одного акціонернаго общества.
   Франкъ. О, она съ ума сошла! Не слушайте ея, Прэдъ! Виви, ну подымите голову, соберитесь съ силами!
   Виви. Вы сейчасъ увидите! Пишетъ. Внесенъ капиталъ: чистоганомъ 40.000 фунтовъ стерлинговъ! Они числятся на имя главнаго акціонера сэра Джорджа Крофтся, баронета. Что же дальше? Я забыла! Ахъ, да! Дома въ Брюсселѣ, въ Берлинѣ, въ Вѣнѣ и въ Будапестѣ. Главный директоръ: -- госпожа Ворренъ. Не забыть бы: надо указать тѣ таланты, благодаря которымъ она занимаетъ такое доходное мѣсто. Для этого совершенно достаточно двухъ словъ -- вотъ! Поднимаетъ къ нимъ бумагу. Ахъ, нѣтъ, нѣтъ! Не читайте! Нельзя! Схватываетъ бумагу и разрываетъ се въ клочки; затѣмъ схватывается руками за голову и прячетъ свое лицо, согнувшись надъ столомъ.
   Франкъ, внимательно слѣдившій за тѣмъ, что писала Виви черезъ ея плечо, вынимаетъ изъ кармана визитную карточку пишетъ на ней пару словъ и молча передаетъ ее Прэду, который съ величайшимъ изумленіемъ читаетъ ее. Затѣмъ полный раскаянія Франкъ склоняется надъ Виви и нѣжно шепчетъ ей. Милая Виви, успокойтесь, я уже прочелъ, что вы писали, и Прэдъ также. Мы все поняли и подъ этимъ впечатлѣніемъ мы остаемся еще болѣе преданными вамъ Друзьями. Виви медленно поднимаетъ голову.
   Прэдъ. Со всею искренностью подтверждаю слова Франка. Позвольте вамъ сказать, m-elie Ворренъ: великолѣпнѣе, мужественнѣе васъ дѣвушки я въ жизни своей не встрѣчалъ. Этотъ произнесенный съ искреннимъ чувствомъ комплиментъ подкрѣпляетъ Виви, она протестуетъ противъ него нетерпѣливымъ движеніемъ головы и принуждаетъ себя встать. Это удается ей, только опираясь на столъ.
   Франкъ. Куда вы, Виви? Останьтесь и не принимайте этого такъ близко къ сердцу.
   Виви. Благодарю васъ. Относительно двухъ вещей можете всегда положиться на меня: я не плачу и не падаю въ обморокъ. Дѣлаетъ пару шаговъ по направленію къ двери, ведущей во внутреннее помѣщеніе. Подойдя вплотную къ Прэду, она останавливается и говоритъ. Гораздо больше мужества мнѣ понадобится, чтобы сказать моей матери, что мы пришли теперь къ тому пункту, на которомъ наши пути расходятся. Я пойду въ ту комнату, я должна побыть нѣсколько минутъ наединѣ съ собою.
   Прэдъ. Можетъ быть, намъ уйти?
   Виви. Нѣтъ, я сейчасъ же вернусь -- всего минуточку. Уходитъ въ сосѣднюю комнату. Прэдъ открываетъ ей дверь.
   Прэдъ. Какое неожиданное разоблаченіе! Вотъ не предполагалъ относительно Крофтса -- для меня это страшное разочарованіе.
   Франкъ. Вотъ ужъ ни капли. Слава Богу, съ него, наконецъ-то, сорвана маска. Но для меня это жестокій ударъ, Прэдъ! Теперь я не могу на ней жениться!
   Прэдъ укоризненно. Франкъ!.. Оба смотрятъ другъ на друга, Франкъ неподвижно, Прэдъ съ глубочайшимъ негодованіемъ. Однакоже, я долженъ вамъ сказать, Гарднеръ, что если вы теперь оставите Виви, то вы поступите какъ жалкій трусъ!
   Франкъ. Вы всегда рыцарь, мой милый старый Прэдъ! Но вы ошиблись: мое отступленіе обусловлено не моральною стороною дѣла, а денежною. Теперь я дѣйствительно не могу рѣшиться взять у старухи деньги.
   Прэдъ. А вы собирались жениться въ разсчетѣ на это?
   Франкъ. А то на что же? У меня вѣдь денегъ нѣтъ и никакихъ перспективъ на заработки. Если бы я женился теперь на Виви, то ей бы пришлось содержать меня, а это стоило бы ей дороже, чѣмъ я стою весь цѣликомъ.
   Прэдъ. Но вѣдь умный здоровый малый, какъ вы, можетъ же что-нибудь предпринять и со своимъ умомъ.
   Франкъ. Ну да, кое-что онъ можетъ! Вынимаетъ свои деньги изъ кармана. Это все Я пріобрѣлъ вчера -- Въ какіе-нибудь полтора часа; но ремесло-то это больно ненадежное! Нѣтъ, мой милый Прэдъ, даже если бы Джесси и Джорджина повыходили замужъ за милліонеровъ и мой старикъ лишилъ бы ихъ наслѣдства и самъ бы померъ, то и тогда оы у меня было на жизнь всего только 400 фунтовъ ежегодной ренты. А онъ раньше семидесяти ни за что не помретъ -- на это у него не хватитъ оригинальности. Въ теченіе ближайшихъ двадцати лѣтъ мнѣ придется довольно часто вести полуголодное существованіе -- но съ Виви этого не должно случиться, по крайней мѣрѣ, если я этому могу помѣшать. Поэтому я граціозно ретируюсь и оставляю поле для англійской золотой молодежи. Итакъ съ этимъ покончено! Я не буду больше мучить этимъ Виви и просто напишу ей, когда мы уйдемъ, пару строкъ -- она ужъ меня пойметъ.
   Прэдъ, схватывая его руку. Вы добрый малый, Франкъ: сердечно прошу у васъ прощенія. Но неужели вамъ дѣйствительно уже не придется никогда видѣться съ нею?
   Франкъ. Никогда не видѣться съ нею?!.. Чортъ возьми! Да будьте же хоть немного разумны. Я буду навѣщать ее какъ можно чаще и постараюсь быть ей братомъ -- я вѣдь никогда не буду въ состояніи понимать тѣ нелѣпые выводы, которые вы, романтики, дѣлаете изъ самыхъ натуральныхъ вещей въ мірѣ. Кто-то стучится въ дверь. Кто бы это былъ. Пожалуйста, отворите вы. Если это какой-нибудь кліентъ, то такъ будетъ приличнѣе, чѣмъ если бы это сдѣлалъ я.
   Прэдъ. Совершенно справедливо. Подходитъ къ двери и открываетъ ее. Франкъ садится на стулъ Виви и что-то пишетъ. А, это вы. милая Китти, входите пожалуйста!
   Г-жа Ворренъ входитъ и боязливо оглядывается, здѣсь ли Вили. Она сдѣлала все возможное, чтобы придать сеоѣ скромный и почтенный видъ. Вмѣсто пышной шляпы она надѣла простенькую шапочку, пестрая блуза скрыта подъ дорогою черною шелковою мантильей. Она въ угнетенномъ и тревожномъ настроеніи. Къ Франку. Какъ, вы здѣсь! Вотъ ужъ не ожидала!
   Франкъ поворачивается на стулѣ, не подымаясь. Да, Я здѣсь и очень радъ васъ видѣть! Вашъ приходъ пріятенъ, какъ дыханіе весны!
   Г-жа Ворренъ. Ахъ перестаньте вы съ вашими глупостями! Тихимъ голосомъ. А гдѣ Виви?
   Франкъ показываетъ выразительно на дверь въ сосѣднюю комнату и молчитъ.
   Г-жа Ворренъ Сразу опускается на стулъ и начинаетъ плакать. Прэдъ, захочетъ ли она меня принять -- какъ вы думаете?
   Прэдъ. Я думаю, что да; и почему бы ей не принять васъ? Успокойтесь, любезная Китти, не будьте такъ печальны.
   Г-жа Ворренъ. Почему не принять? Ахъ, вы этого никогда не сумѣете понять. Вы слишкомъ любезны. Господинъ Франкъ, она вамъ ничего на этотъ счетъ не говорила?
   Франкъ, складывая написанную имъ записку. Виви принуждена будетъ васъ принять, если-очень выразительно -- вы здѣсь подождете, покуда она выйдетъ.
   Г-жа Ворренъ испуганно. А почему бы мнѣ и не подождать.
   Франкъ насмѣшливо смотритъ на нее, заботливо кладетъ свою записку на чернильницу, такимъ образомъ, чтобы Виви не могла не замѣтить ее, когда она захочетъ обмакнуть перо въ чернила, затѣмъ подымается и посвящаетъ все свое вниманіе госпожѣ Ворренъ, Любезная госпожа Ворренъ, предположите, что вы маленькая птичка -- прекраснѣйшій маленькій воробей, прыгающій по проѣзжей дорогѣ,-- и предположимъ, что вы увидали бы двигающійся на васъ паровой катокъ -- стали ли бы выждать въ такомъ случаѣ?
   Г-жа Ворренъ. Ахъ, оставьте меня въ покоѣ съ вашими сравненіями!-- Почему Виви убѣжала изъ Хеслемира и переѣхала сюда?
   Франкъ. Боюсь, что она это вамъ скажетъ, если вы подождете, пока она выйдетъ.
   Г-жа Ворренъ. Вы, стало-быть, желали бы, чтобы я ушла?
   Франкъ. Нѣтъ, я всегда желаю, чтобы вы оставались -- но я совѣтую вамъ уйти.
   Г-жа Ворренъ. Какъ?.. И больше никогда ея не видѣть?
   Франкъ. Именно такъ.
   Г-жа Ворренъ опять начинаетъ плакать. Прэдъ, не позволяйте ему быть такимъ жестокимъ со мною. Перестаетъ плакать и вытираетъ глаза. Виви опять очень разсердится, когда она увидитъ, что я плакала!
   Франкъ, проявляя нѣкоторое участіе къ ней съ небрежною ласковостью. Вы знаете, госпожа Ворренъ, что Прэдъ -- сама доброта. Прэдъ, какъ выдумаете -- слѣдуетъ ли ей уйти или остаться?
   Прэдъ къ госпожѣ Ворренъ. Меня бы дѣйствительно огорчило, если бы я причинилъ вамъ ненужную боль; но мнѣ также кажется, что лучше, если бы вы не ждали. Фактъ тотъ...
   За дверью сосѣдней комнаты слышны шаги Виви.
   Франкъ. Слишкомъ поздно! Она уже идетъ.
   Г-жа Ворренъ. Не говорите ей, что я плакала! Входитъ Виви. Она останавливается, увидавъ мать, которая привѣтствуетъ ее съ истерической веселостью. Наконецъ-ТО, ТЫ здѣсь, мое милое дитя!
   Виви. Я рада, что ты пришла. Мнѣ нужно съ тобой поговорить. Мнѣ кажется, вы сказали, Франкъ, что вамъ нужно уйти.
   Франкъ. Да. Не хотите ли вы пойти со мною, госпожа Ворренъ? Что бы вы сказали насчетъ прогулки въ Ричмондъ, а затѣмъ вечеромъ мы бы отправились въ театръ, а? Въ Ричмондѣ совсѣмъ безопасно -- тамъ бы вамъ не грозилъ паровой катокъ!
   Виви. Вы болтаете вздоръ, Франкъ, -- моя мать останется здѣсь.
   Г-жа Ворренъ, испугавшись. Право, не знаю... можетъ быть мнѣ тоже лучше уйти? Мы мѣшаемъ тебѣ работать.
   Виви съ спокойною рѣшимостью. Господинъ Предъ, пожалуйста, проводите Франка. Садись, мама!
   Г-жа Ворренъ безпомощно повинуется.
   Прэдъ. Идемте, Франкъ. Прощайте, m-elle Виви
   Виви, пожимая ему руку. Будьте здоровы,-- счастливаго пути!
   Прэдъ. Спасибо! До свиданья!
   Франкъ къ госпожѣ Ворренъ. Adieu! Ахъ, лучше бы вы сдѣлали, если бы послушались моего совѣта! Пожимаетъ ей руку; затѣмъ весело, обращаясь къ Виви. Adieu, Виви!
   Виви. Прощайте. Они не подаютъ другъ другу руки. Онъ весело выходитъ. Прэдъ слѣдуетъ за нимъ. Виви садится на стулъ Гоноріи. Она очень серьезна, въ чертахъ ея видна спокойная рѣшимость. Она ждетъ, что скажетъ ея мать.
   Г-жа Ворренъ, для нея молчаніе тяжело. Она начинаетъ, не теряя времени. Ну, Виви, почему же ты ушла такъ, не сказавши мнѣ ни слова? Какъ могла ты поста-пить такимъ образомъ? И почему ты обошлась такъ ужасно плохо съ бѣднымъ Джорджемъ? Я приглашала его, чтобы и онъ зашелъ къ тебѣ вмѣстѣ со мною, но онъ отказался. Я замѣтила, что онъ форменнымъ образомъ боится тебя. Подумай только, онъ и, меня не хотѣлъ пускать, дрожа, какъ будто и мнѣ тоже нужно бояться тебя, милое дитя. Виви становится еще серьезнѣе. Разумѣется, я ему сказала, что между нами нѣтъ никакихъ недоразумѣній, что мы превосходно столковались и превосходно понимаемъ другъ друга
   Вздрагивая, достаетъ изъ конверта какую-то бумагу, подходитъ къ столу и подаетъ ее Виви. Это я получила сегодня утромъ изъ банка! Виви, что это значитъ?
   Виви. А, это мое мѣсячное содержаніе! На-дняхъ мнѣ прислали его, какъ обыкновенно. Я попросту отослала его назадъ, съ просьбою записать эту сумму на твое имя и переслать тебѣ квитанцію. Впредь я сама буду заботиться о своемъ содержаніи.
   Г-жа Ворренъ, не рѣшаясь понять. Можетъ быть, этого было мало? Почему же ты ничего не сказала? Съ хитрымъ блескомъ въ глазахъ. Я ужъ и то собиралась удвоить твое содержаніе; скажи только, сколько тебѣ нужно.
   Виви. Ты прекрасно знаешь, что это не то. Отнынѣ я пойду своею собственною дорогою, у меня будетъ свое дѣло и свои друзья. А ты пойдешь своею Поднимается. Прощай.
   Г-жа Ворренъ съ ужасомъ. Прощай?..
   Виви. Да, прощай. Знаешь ли, обойдемся безъ ненужныхъ сценъ -- ты меня прекрасно понимаешь. Сэръ Джорджъ Крофтсъ разъяснилъ мнѣ все ваше до сихъ поръ существующее предпріятіе.
   Г-жа Ворренъ, вспыливъ. Этакій глупый старый... Не выговариваетъ эпитета и блѣднѣетъ при мысли, что онъ едва не сорвался у нея съ устъ. Языкъ бы ему вырѣзать за это! Но вѣдь я же тебѣ все разсказала, не правда ли? И ты сказала тогда, что для тебя это безразлично.
   Виви твердо. Извини пожалуйста, для меня это не безразлично. Ты разсказала мнѣ, какъ ты пришла къ этому; но вѣдь это ничуть не мѣняетъ дѣла.
   Г-жа Ворренъ молчитъ нѣкоторое время и безнадежно смотритъ на Виви. Виви ждетъ молча, какъ статуя, и втайнѣ надѣется, что борьба уже кончена; но налицо госпожи Воррен возвращается хитрое выраженіе. Она наклоняется надъ столомъ; вкрадчиво и настойчиво, почти шопотомъ. Виви, знаешь ли ты, какъ я богата?
   Виви. Я не сомнѣваюсь, что ты очень богата.
   Г-жа Ворренъ. Но ты не знаешь, что значитъ деньги; ты еще слишкомъ молода. Деньги -- это значитъ каждый день новые наряды и каждый вечеръ театры и балы; деньги -- это значитъ, что у своихъ ногъ ты можешь имѣть самыхъ отборныхъ, красивыхъ, самыхъ выдающихся мужчинъ въ Европѣ; деньги -- это значитъ роскошная квартира и масса прислуги, изысканнѣйшій столъ и дорогія вина; деньги -- это значитъ все, что ты любишь, все что тебѣ нужно, все, чего только пожелаетъ твое сердце... А что ждетъ тебя здѣсь? Существованіе не лучше, чѣмъ у служанки, съ утра до поздней ночи работать какъ каторжная, чтобы кое-какъ прокормиться; о нарядахъ тутъ и мечтать нечего -- какихъ-нибудь два дешевенькихъ платьица въ годъ, вотъ и все. Ты подумай объ этомъ. Льстиво. Ты возмущена, конечно, я это знаю! Я могу понять твои чувства, и, я думаю, они дѣлаютъ тебѣ честь. Но въ этомъ ты можешь на меня положиться; порицать тебя никто не станетъ,-- даю тебѣ слово. Я знаю, что это за народъ -- молодыя дѣвицы, поэтому я увѣрена, что, взвѣсивъ и обсудивъ все это, ты перемѣнишь свое мнѣніе.
   Виви. Такъ это, стало быть, дѣлается такимъ образомъ, не правда ли? Тебѣ, вѣроятно, ужъ очень многимъ дѣвушкамъ приходилось повторять все это, рѣчь твоя льется такъ плавно, безъ запинки.
   Г-жа Ворренъ страстно. Да развѣ я требую отъ тебя чего-нибудь нехорошаго, нечестнаго?
   Виви рѣзко отворачивается; госпожа Ворренъ съ отчаяніемъ идетъ за нею. Виви, послушай ты меня! Ты этого не понимаешь! Тебя намѣренно плохо воспитывали, тебя не знакомили съ этою стороною жизни! Ты совсѣмъ не знаешь свѣта.
   Виви останавливается. Намѣренно плохо воспитывали?.. Что ты хочешь этимъ сказать?
   Г-жа Ворренъ. А то, что ты изъ-за пустяковъ хочешь отказаться отъ всѣхъ надеждъ и видовъ на будущее. Ты думаешь, что люди то, за что они выдаютъ себя, ты думаешь, что -- какъ тебя учили въ школѣ и въ университетѣ -- честно мыслить и поступать по правдѣ, такъ это уже и есть настоящая дорога. Нѣтъ, милая, это не такъ. Въ жизни все это совершенно иначе. Все это вѣдь только ширмы для трусливыхъ людей, для рабскихъ натуръ. Неужели же ты хочешь, чтобы и тебѣ пришлось, какъ большинству женщинъ, прійти къ сознанію своей ошибки только въ сорокъ лѣтъ, когда уже жизнь прожита и всѣ надежды погибли! Такъ не лучше ли, чтобы тебѣ уже теперь открыла глаза на этотъ счетъ твоя мать, которая любитъ тебя и которая клянется, что это правда, -- такая же правда, какъ евангеліе! Настойчиво. Послушай, Виви, умные, дѣловые, знатные люди,-- всѣ они знаютъ это и всѣ они поступаютъ, какъ я, и думаютъ, какъ я! Я знакома со многими изъ нихъ. Спроси-ка ихъ! Я могу тебя познакомить съ ними, ты войдешь въ ихъ кругъ, сблизишься и сдружишься съ ними. Говорю тебѣ, что я не имѣю въ виду ничего дурного. А ты не хочешь этого понять. У тебя голова полна ложныхъ представленій обо мнѣ. Ты думаешь, люди, воспитавшіе, тебя, смыслятъ что нибудь въ жизни; ты думаешь, они могутъ понять такого человѣка, какъ я? Да развѣ они встрѣчались когда-нибудь со мною? Говорили ли эти глупцы когда-нибудь со мною или съ людьми моего круга обо мнѣ? И какъ ты думаешь, сдѣлали бы они хоть что-нибудь для тебя, если бы я не платила имъ? Развѣ я тебѣ не говорила, какъ сильно я желаю, чтобы ты осталась честною женщиной? Вѣдь это я воспитала изъ тебя честную дѣвушку! А развѣ для того, чтобы ты такою и осталась, есть лучшее средство, чѣмъ мое богатство, мое вліяніе и друзья тети Лизы? Развѣ ты не видишь, что, разбивая мнѣ сердце и поворачивая мнѣ спину, ты сама готовишь себѣ веревку?
   Виви. Я узнаю жизненную философію Крофтса въ твоихъ словахъ, мама: все это я уже слышала отъ него тогда у Гарднеровъ.
   Г-жа Ворренъ. Ты, вѣроятно, думаешь также, что я хотѣла навязать тебѣ этого износившагося стараго пьяницу? Я не хочу этого, Виви, клянусь тебѣ, что нѣтъ!
   Виви. Все равно бы изъ этого ничего не вышло, если бы ты даже и хотѣла: тебѣ бы не удалось настоять на этомъ. Госпожа Ворренъ вздрагиваетъ, глубоко оскорбленная такимъ полнымъ равнодушіемъ въ отвѣтъ на ея искреннія, продиктованныя любовью слова. Виви этого не понимаетъ, да ей и дѣла нѣтъ до этого. Она спокойно продолжаетъ. Мама, ты меня совсѣмъ не понимаешь. Противъ Крофтса я имѣю не больше, чѣмъ противъ всякаго другого грубаго человѣка изъ его класса. И если сказать тебѣ правду, то я даже скорѣе отношусь къ нему съ нѣкоторымъ уваженіемъ за то, что его хватаетъ по крайней мѣрѣ на то, чтобы пользоваться жизнью на свой собственный ладъ и зарабатывать громадныя деньги, вмѣсто того чтобы проводить свою жизнь на охотѣ, на скачкахъ, въ праздности и въ удовольствіяхъ, какъ всѣ остальные представители его класса. И для меня совершенно ясно, что будь я въ положеніи моей тети Лизы, то я бы дѣлала то же самое, что и она. Я не думаю, чтобы у нея было больше предразсудковъ или чтобы я была нравственнѣе тебя -- я думаю даже наоборотъ. Я увѣрена, что я гораздо менѣе сантиментальна, чѣмъ ты. Мнѣ очень хорошо извѣстно, что обычная мораль -- это только ширмы, и если бы я взяла твои деньги и провела бы остальную мою жизнь въ фешенебельномъ расходованіи ихъ, то я знаю, что никто и слова бы мнѣ не сказалъ о томъ, что я стала такою же никуда негодной и порочной, какъ и любая самая глупая женщина. Но я не хочу быть безполезнымъ человѣкомъ! Я не вижу ни малѣйшаго удовольствія въ томъ, чтобы кататься въ паркѣ на потѣху моему портному и моему поставщику экипажей, или скучать въ оперѣ, нацѣпивши на себя цѣлую витрину брилліантовъ.
   Г-жа Ворренъ, сбитая съ толку. Но...
   Виви. Подожди минутку, я еще не кончила. Скажи, почему ты продолжаешь вести свое дѣло теперь, когда ты уже добилась богатства. Твоя сестра, ты говоришь, отказалась отъ всего этого. Почему же ты не сдѣлала того же?
   Г-жа Ворренъ. О, для Лизы это легко: она любитъ хорошее общество и выглядитъ какъ настоящая лэди. А попробуй ты себѣ представить меня въ провинціальномъ захолустьѣ! Вѣдь я бы всѣмъ, и даже грачамъ на заборахъ, бросалась бы тамъ въ глаза своею странностью, если бы я даже сумѣла справиться со скукой. Мнѣ нужна работа и возбужденіе, иначе я впадаю въ меланхолію до сумасшествія! А за что бы другое я могла взяться? Моя жизнь соотвѣтствуетъ моей натурѣ: я создана для нея и ни для чего другого. И если бы этого не дѣлала я, то дѣлала бы другая. Стало-быть, вреда этимъ я никому не приношу. А затѣмъ это приносить деньги, а я люблю зарабатывать деньги... Нѣтъ, это напрасно: отъ своего занятія я не могу отказаться -- ни для кого! Но тебѣ-то вѣдь совсѣмъ не придется знать объ этомъ. Я никогда не буду говорить объ этомъ, Крофтса я къ тебѣ на глаза не пущу, да и сама я не буду тебѣ много докучать -- ты знаешь вѣдь, мнѣ приходится переѣзжать съ мѣста на мѣсто, а когда я помру, то ты и совсѣмъ отъ меня избавишься.
   Виви. Нѣтъ, я дочь моей матери, я такая же какъ ты; и мнѣ нужна работа, и я должна зарабатывать денегъ больше, чѣмъ мнѣ нужно. Но моя работа не твоя работа, и пути наши разные. Мы должны разстаться! Въ сущности вѣдь это и выходитъ почти на одно: вмѣсто того, чтобы за двадцать лѣтъ видѣть другъ друга можетъ быть, въ общемъ, два мѣсяца, мы пд^ просту совсѣмъ не будемъ видѣться -- вотъ и все.
   Г-жа Ворренъ голосомъ, заглушеннымъ слезами. Виви, я думала, что я больше значу для тебя -- ей Богу, я такъ думала!
   Виви. Напрасно, мама: мнѣ кажется, что измѣнить меня или отвратить отъ моего рѣшенія нѣсколькими дешевыми слезами или мольбами такъ же трудно, какъ и тебя.
   Г-жа Ворренъ дико. О, ты называешь дешевыми слезы матери!
   Виви. Онѣ тебѣ ничего не стоятъ, а ты требуешь. чтобы я за нихъ пожертвовала миромъ и спокойствіемъ всей моей жизни. На что тебѣ было бы мое общество, если бы даже это было возможно? Развѣ у насъ есть что-нибудь общее, что могло бы сдѣлать насъ вмѣстѣ счастливѣе?
   Г-жа Ворренъ дико, языкомъ базарной торговки. Мы съ тобою мать и дочь -- я хочу имѣть свою дочь! Я имѣю на тебя право! Кто станетъ обо мнѣ заботиться, когда я состарюсь? Много дѣвушекъ относились ко мнѣ какъ дочери и плакали, разставаясь со мною, но я отъ всѣхъ нихъ отказалась, потому что всѣ мои надежды были на тебя. Ради тебя я осталась одинокой. Теперь ты не имѣешь права бросить меня, ты не смѣешь отказаться отъ исполненія обязанностей къ своей матери!
   Виви непріятно поражена тономъ рѣчи своей матери и протестуетъ. Мои обязанности по отношенію къ матери? Я такъ и знала, что у насъ сейчасъ же начнется разговоръ объ этомъ! Ну такъ запомни себѣ разъ навсегда: тебѣ нужна дочь, а Франку вонъ нужна жена; а мнѣ не нужно ни матери, ни мужа. Я не пощадила ни Франка, ни себя. Я его прогнала. Неужели же ты думаешь, что а пощажу тебя?
   Г-жа Ворренъ горячо. О я знаю, что ты за человѣкъ! О, этотъ сортъ людей мнѣ извѣстенъ! Ни капли состраданія! Ни къ себѣ и ни къ кому другому! Знаю я это! По крайней мѣрѣ на этотъ счетъ сослужилъ мнѣ службу мой опытъ: при первой же встрѣчѣ могу разгадать всѣхъ этихъ лицемѣрокъ, съ виду святыхъ,-- жестокихъ, сухихъ эгоистокъ! Ну что жъ! И прекрасно! Можешь себя законсервировать для своего собственнаго употребленія! Мнѣ ты не нужна! Но еще одно я скажу тебѣ: знаешь ли ты, что бы я сдѣлала, если бы ты была еще маленькой дѣвочкой? Вотъ убей меня Господь, сдѣлала бы!
   Виви. Можетъ быть, задушила бы?
   Г-жа Ворренъ Нѣтъ! Я бы воспитала тебя такъ, чтобы ты выросла настоящею моей дочерью, а не тѣмъ, что ты есть: гордячка со всѣми предразсудками институтскаго воспитанія, которое украло -- да, украло!-- тебя у меня! Попробуй-ка отрицать это, если можешь! Развѣ это было не воровство? А теперь бы я тебя воспитала въ моемъ собственномъ домѣ -- ей Богу, я. бы сдѣлала это!
   Виви спокойно. Въ одномъ изъ твоихъ собственныхъ домовъ?
   Г-жа Ворренъ кричитъ. Послушайте-ка только, какъ она оплевываетъ сѣдые волосы своей матери! О, пусть доведется и тебѣ дожить, чтобы твоя собственная дочь когда-нибудь такъ же терзала и такъ же топтала тебя ногами, какъ ты тутъ издѣвается надо мною! И это сбудется -- сбудется! Ни одной женщинѣ еще никогда не приносило счастія проклятіе матери!
   Виви. Я бы желала, чтобы ты не кричала такъ, мама, -- это только ожесточаетъ меня. Смотри, я полагаю, что я единственная молодая дѣвушка, которая была у тебя въ рукахъ и которой ты сдѣлала только хорошее. Такъ не разрушай же то хорошее, что ты сдѣлала.
   Г-жа Ворренъ. Да, клянусь небомъ, и да проститъ мнѣ Богъ: это правда! И ты единственная дѣвушка, которая отвернулась отъ меня! О, какая несправедливость, какая несправедливость, какая несправедливость! У меня всегда было желаніе быть хорошей женщиной. Я пробовала честно работать и за это съ меня сдирали семь шкуръ, покуда я не прокляла тотъ день, въ который я услыхала о честной работѣ! Я была хорошею матерью, и вотъ за то, что я воспитала свою дочь честною женщиною, она выгоняетъ меня за дверь, точно я какая-нибудь прокаженная! Ахъ, если бы я только могла начать снова свою жизнь! О, я бы знала, что сказать этому школьному лгуну-пастору. въ отвѣтъ на его рѣчи! Пусть мнѣ поможетъ Богъ въ мой послѣдній часъ -- отнынѣ я буду дѣлать только дурное, ничего кромѣ дурного! И тогда мнѣ будетъ хорошо.
   Виви. Да, лучше тебѣ держаться своей линіи и не сходить съ нея.. Если бы я была на твоемъ мѣстѣ, мама, я бы, вѣроятно, сдѣлала то же, что ты; но я бы не жила одною жизнью, мечтая о другой. Въ глубинѣ души ты самая обыкновенная женщина, и именно поэтому я и считаю нужнымъ разстаться съ тобою. Имѣю ли я право это сдѣлать или нѣтъ?
   Г-жа Ворренъ, оторопѣвъ. Право оттолкнуть все мое богатство?
   Виви. Нѣтъ, имѣю ли я право отказаться отъ тебя? Потому что я была бы безумною, если бы я этого не сдѣлала -- не правда ли?
   Г-жа Ворренъ гнѣвно. О, да! Если ты хочешь этого, то мнѣ самой кажется, что ты имѣешь право. Но, Боже, помоги тому міру, въ которомъ каждый бы смѣлъ безпощадно дѣлать то, что онъ считаетъ правильнымъ! А теперь я лучше уйду, чтобы не оставаться тамъ, гдѣ меня не желаютъ видѣть. Она поворачивается къ двери.
   Виви добродушно. Ты не хочешь подать мнѣ на прощаніе руку?
   Г-жа Ворренъ смотритъ на Виви нѣсколько мгновеній съ гнѣвомъ и съ дикимъ желаніемъ ударить ее по лицу. Нѣтъ, благодарю васъ! Прощайте!
   Виви просто. Прощай!
   Госпожа Ворренъ выходитъ, съ силою захлопывая за собою дверь. Напряженіе, сохранявшееся на лицѣ Виви, исчезаетъ; серьезность его замѣняется выраженіемъ радостнаго удовлетворенія, съ устъ срывается вздохъ облегченія, переходящій затѣмъ въ тихій смѣхъ.
   Въ приподнятомъ настроеніи подходитъ она къ письменному столу, отодвигаетъ электрическую лампу и цѣлый ворохъ бумагъ и собирается обмокнуть перо въ чернильницу, когда замѣчаетъ сложенную записку Франка; она равнодушно разворачиваетъ ее, быстро прочитываетъ и тихо смѣется по поводу одного необычайнаго оборота.
   Виви. Прощай и ты, Франкъ! Разрываетъ записку и бросаетъ, ни на минуту не задумавшись, клочки ея въ корзину. Затѣмъ принимается за работу и углубляется въ свои цифры.
   
   
   
   
Ко всем произведениям автора К списку авторов