Стихотворения Садовников Дмитрий Николаевич Д. Н. Садовников Стихотворения Родная река. Красива Волга, мне родная, Когда весеннею порой, Луга и нивы затопляя, Бежит шумящею волной. И остров, камень изумрудный, В лазури быстротечных вод, Вассал, покорный Волге чудной, Покров свой зимний отдаёт. Свободно ветер Волгой ходит, Косым вздувает паруса, Поверхность рябью ей поводит... Вдруг буря... Волжская краса Начнёт заигрывать с волнами; Валы саженные встают, Шумят, бегут и всё растут И плоский берег перед вами Блестящей пылью обдают... Потом за опаденьем вод Весной река кишит народом, За пароходом - пароход, И пароход - за пароходом - Один, другой с тяжёлой баржей... И шум, и крик... Грузят суда; Не устающий никогда Плывёт рыбак за толстой каржей (корягой, бревном), Которая на лоне вод - То пропадает, то встаёт... Вода сошла, и остров тот, Что под водой весной срывался, - Как феникс - над лазурью вод Вставал и в зелень одевался... И Волга лентою обычной Меж берегами потекла; И шириною безграничной Не поражала, но была Ещё прекраснее: налево Всё тот же синий ряд холмов, А там луга, и для посева Поля, кой-где клочок лесов; Направо то же горы были - Свидетели давнишних дел, Старинной, пережитой были, Когда на Волге Стенька пел, И кровь лилась, и Русь когда Была слаба и молода... Тройка. Ночь - как день. Дорогой ровной Тройка мчит меня вперёд - Коренная так и рубит, Пристяжные - на отлёт. Снится мне, что я разбойник, Атаман-головорез... "Обгоняй его! - кричу я, - Доспевай наперерез"! Догоняю в чистом поле Я какого-то врага... Дешева чужая доля И своя не дорога! Всё несётся, всё мелькает, Свист и звон со всех сторон... И никто не распознает, Быль ли это или сон. Месяц спрятался куда-то, Колокольчик чуть звенит, Движут кони ровным шагом, А ямщик, должно быть, спит... Сон исчез, и быль родная Окружила в тот же миг, Просто еду я в деревню. "Поторапливай, ямщик"! И смешно мне, и досадно... Позабыв былую прыть, Я боюсь приехать поздно, Иль приездом разбудить. А рассудок, словно дикий, Шепчет в ухо: " Атаман! Обернись и посмотри-ка, Цел ли твой-то чемодан"? 1913 г. Макарья старый монастырь. Разлива мощного незыблемая ширь В затишье сумерек несётся горделиво... Вдали Макарьевский белеет монастырь На жёлтой осыпи песчаного обрыва. Кресты расшатаны, часть кровли снесена, Раскрыто настежь всё ветрам и непогоде, С обрыва рухнула наружная стена, Зияет трещина на потемневшем своде... Две сотни лет назад, в давно былые дни У стен шумел народ, отрывисто стучали, Кидая молнии, ружейные огни, И тяжко ухали старинные пищали... Здесь, на сыром песке, с весенней ратью волн Готов - по-старому - он биться до упаду, Он помнит эти дни и, старой веры полн, Глядит без трепета на новую осаду... Но, что ни год, старик становится дряхлей, К врагу всё новые подходят подкрепленья, И скоро, может быть, всей тяжестью своей Он рухнет, разметав ненужные каменья... 1892 г. * * * Мелькают пятна от рыбалок Над тёмной зыбью полых вод, И ветлы, словно хор русалок, Сошлись в столь шумный хоровод... О чём их сборище толкует, По ветру косы распустив? Низовый всё сильнее дует На их загадочный призыв. В ночь, видно, буря разразится И, чуя страшного врага, Взмутит волну с песком и биться Начнёт в родные берега. 1892 г. * * * Струится зыбкая дорожка по реке, В сиянье лунного серебряного света - Следы лиловых гор чуть видны вдалеке, Кругом всё ясной мглой одето... Молчит заснувшая у берега волна... Сады не шепчутся, повсюду тишь немая... Вот лодка точкою подвижною видна, Плывёт, дорожку пролагая... Да где-то на заре пыхтит и воду бьёт - За тёмным островом, на середине плёса, С баржами длинными тяжёлый пароход, Вращая медленно колёса... 1892 г. * * * Всё блекнет, всё голо вокруг. Осенний воздух свеж и чуток, И над рекой на тёплый юг Летят станицы диких уток. Под плёнкой ледянной коры В талах разбросаны озёра... Ждут зимней тягостной поры, А там весны дождутся скоро, Река опять дойдёт до них И рыбок, пленниц молодых, Возьмёт из тёмного затвора... Они заброшены сюда Её ликующим разливом В те дни, как плавали суда, По залитым водою гривам. Резвясь в подводной глубине Вплоть до конца красавца-мая, И не заметили оне, Как волн речных струя живая Кидала сочные луга И заливалась в берега, Детей надолго покидая. Жигулёвские клады. Души человека бесценнейший клад В свободе, желанье и силе. Те клады все здесь, на вершинах лежат В большой известковой могиле. За них-то на Волге в былые года Сходились всё люди и бились, За клады-то эти вздымалась вражда И крови потоки струились. Но клады другие явились в горах, Былое ушло безвозвратно... И только по кручам на голых местах Как будто кровавые пятна. Но это не кровь, - то нагие хребты, Обмытые влагой стремнины, Богатую кладь выдвигают - пласты Цветной и уступчивой глины. Клад (Читая "Вечер накануне Ивана Купала, быль, рассказанную дьячком"... Н. В. Гоголя). На самой вершине разбойничьих гор, Где тёмные сосны теснятся, На дне голубых и призрачных озёр Заветные клады таятся. Озёра недвижно и тихо стоят В лесу, сизой мглою одетом, И в самую полночь волшебно горят Чудесным серебряным светом. В купальскую ночь в заповедных местах В сиянье волшебного света Мелькают, что звёзды, на их берегах Огни от Иванова цвета. Сорви и иди без оглядки назад, Не бойся ни бури, ни ночи, Пускай на тебя наступают, грозят И молнией мечутся в очи. Просить тебя станут: " Родимый, отдай"! - Мать, сёстры, родные и братья, Не слушай, не верь и цветов не давай: Пускай посылают проклятья. И кинется в ноги родимая мать, С слезами тебя умоляя, Монахи с попами начнут убеждать, Грехами и адом пугая. Увидишь, как режут родимых детей, Как хата родная пылает, Иди, не робея, тропою своей, Так сила лесная пугает. А если боишься, тогда не ходи Искать свою волюшку-волю. Брось думы о ней, лучше дома сиди, Кляня горемычную долю. Для тех ли, кто знает и робость, и страх, Земля свои клады таила?.. Добудет пускай их в Карпатских горах Народа грядущая сила.