Соловьев Николай Иванович - Москва и Петербург в санитарном отношении

МОСКВА И ПЕТЕРБУРГЪ ВЪ САНИТАРНОМЪ ОТНОШЕНІИ.

І.

Важность описанія обѣихъ столицъ нашего государства въ санитарномъ отношеніи не подлежитъ никакому сомнѣнію. Оба эти города притягиваютъ къ себѣ такую массу населенія, расходящагося потомъ по дальнимъ угламъ Россіи, что ихъ справедливо можно назвать центрами народной жизни, а хожденіе туда и обратно -- ея кругооборотомъ. Чему научается народъ въ столицахъ и сколько зарабатываетъ онъ въ нихъ, предоставляемъ рѣшать другимъ, мы же займемся только вопросомъ насколько онъ здоровѣетъ или хилѣетъ черезъ это временное пребываніе въ громадныхъ и многолюдныхъ городахъ. Непредусмотрительность человѣческая и легкомысліе большинства отодвинули всѣ подобнаго рода задачи въ кругъ тѣсной спеціальности; между тѣмъ, все это вопросы чисто общественные и даже государственные: потому что, напримѣръ, санитарное благоустройство Москвы и Петербурга или какого другаго притягательнаго центра важно не столько для самихъ этихъ городовъ, сколько для цѣлой Россіи. Изъ столицъ, какъ радіусы изъ центра, расходится большая часть эпидемій; тутъ же онѣ находятъ для себя и наибольшее число жертвъ. Будучи наконецъ средоточіями умственной жизни, столицы наши своею здоровостію или нездоровостію вліяютъ и на такъ-называемую интеллигенцію; потому что здѣсь вѣдь зрѣютъ главнымъ образомъ плоды нашей цивилизаціи -- литературные, научные и всяческіе.

Проводить параллель между Москвой и Петербургомъ въ какомъ бы то ни были отношеніи, не новость. Россія, раздвоившись въ своей общественной организаціи на два центра, невольно заставляла многихъ прибѣгать къ сличенію. Мы будемъ проводить нашу параллель безъ всякой предвзятой идеи, а съ тою только цѣлію чтобы путемъ сличенія объяснить лучше смыслъ собранныхъ нами фактовъ и сдѣланныхъ наблюденій. А тамъ какіе изъ того послѣдуютъ выводы -- печальные или веселые, мы не отвѣчаемъ: факты и цифры говорятъ сами за себя.

II.

Прежде всего позволимъ себѣ войти въ нѣкоторыя подробности относительно мѣстоположенія нашихъ столицъ, на сколько оно имѣетъ значеніе въ санитарномъ отношеніи. Если взглянуть на геологическую карту Россіи, то всякій удивить что Москва лежитъ на днѣ огромной котловины, которая замыкается со всѣхъ сторонъ возвышеніями. Котловина впрочемъ такъ обширна что съ сѣверо-запада и запада края ея доходятъ до Валдайскихъ горъ, а съ юга и юго-запада до Орловской возвышенности. Глубина Московской котловины равняется приблизительно 500 футамъ; самое дно, на которомъ стоитъ Москва, приподнято надъ уровнемъ океана почти на такую же высоту (550 ф.). Городъ расположенъ на мѣстности слегка холмистой и совершенно осушенной отъ болотъ. Болота встрѣчаются только въ глубинѣ сосновыхъ рощъ, которыми Москва значительно окружена; вредное дѣйствіе ихъ поэтому недостижимо до жителей. Легкая же холмистость города дѣйствуетъ вдвойне полезно: вопервыхъ, упражняя грудь пѣшеходовъ, а вовторыхъ, способствуя естественному стоку нечистотъ. Холмистое положеніе города вообще здорово; Титъ Ливій называетъ построеніе Рима на холмахъ божественнымъ вдохновеніемъ.

Совершенно другое представляетъ намъ въ этомъ отношеніи Петербургъ. Онъ лежитъ почти въ уровень съ моремъ (10 ф.), оно поэтому и грозитъ ему столь часта Площадь на которой онъ расположенъ ровна и открыта. Кругомъ болота, которыя впрочемъ осушаются, а частію и сами высыхаютъ по мѣрѣ истребленія лѣсовъ. Самый грунтъ города толокъ; но мостовыя, которыми онъ почти сплошь покрытъ, ослабляютъ вредное вліяніе грунта; прежде, вѣроятно, дѣйствіе его на здоровье было убійственно. Хорошо устроенныя мостовыя, подобно плотно сдѣланнымъ поламъ, много вообще способствуютъ къ сохраненію здоровья. Необходимо только чтобы камень, изъ котораго настилается мостовая, былъ достаточно плотенъ; иначе же плохо приходится и груди и глазамъ. Въ Тулѣ, благодаря рыхлости известняка и недостаточному мощенію, пыль до того иногда переполняетъ воздухъ что деревья покрываются сѣроватымъ налетомъ; это же отчасти бываетъ и въ тощихъ скверахъ Петербурга. Ровность его мѣстоположенія также не можетъ быть названа моментомъ благопріятствующимъ для здоровья. Естественныхъ стоковъ нигдѣ нѣтъ. Все что падаетъ изъ атмосферы или выбрасывается на улицы, такъ и остается; издержки по содержанію города поэтому должны быть чрезвычайные Ровность мѣстоположенія кромѣ того мало развиваетъ грудь, и тѣмъ болѣе что значительная часть жителей, проходя по гладкимъ улицамъ, должны потомъ взбираться высока Петербургскія лѣстницы въ этомъ отношеніи дѣйствуютъ подобно крутымъ горамъ, съ тою только разницей что воздухъ на горахъ чище. Стѣсненный болотами, Петербургъ невольно долженъ выситься вверхъ; строить этажи надъ этажами, лѣстницы надъ лѣстницами. Всѣ такимъ образомъ живутъ какъ бы на горахъ, а между тѣмъ горъ нѣтъ.

Изъ этого уже одного приступа къ описанію видно какое обширное поле для санитарной дѣятельности открываетъ наша юная столица Что въ Москвѣ дается природой и обычаемъ, за то въ Петербургѣ должны бороться положительныя науки. Но сила этихъ наукъ велика, а потому отчаяваться нечего.

III.

Болотисто-низменная мѣстность Петербурга и котловинное положеніе Москвы, при неодинаковыхъ градусахъ широты а долготы, должны конечно прежде всего отражаться на климатѣ Москва, какъ сказано, окружена, хоть и на далекомъ разстояніи, горами; а горы всегда болѣе или менѣе защищаютъ мѣстность отъ вліянія вѣтровъ: сила ихъ, встрѣчая возвышеніе, дробится и ослабѣваетъ. И дѣйствительно, мѣстными наблюдателями замѣчено что въ то время когда напримѣръ въ городѣ Вереѣ, который лежитъ выше, наблюдались бури, въ Москвѣ было тихо или очень слабый вѣтеръ. Итакъ, большаго простора вѣтрамъ и мятелямъ въ котловинѣ московской быть не можетъ: но не можетъ быть также и сильнаго застоя воздушныхъ теченій, -- такъ какъ горизонтальное движеніе воздуха или восходящіе токи отъ нагрѣванія въ углубленныхъ пространствахъ должны быть сильнѣе. Обширная Московская котловина въ этомъ отношеніи похожа на котловину Владимірскую, гдѣ {Св. статью нашу О народномъ здравіи въ первой книжкѣ Бесѣды.} происходитъ довольно замѣтное уравниваніе климата, условливающее тамъ развитіе садоводства. Въ Московской губерніи, гораздо менѣе надѣленной водами, это уравниваніе менѣе замѣтно; но все-таки суточная измѣняемость температуры здѣсь менѣе напримѣръ чѣмъ въ Рязани или Калугѣ. Какихъ-нибудь періодическихъ, постоянно дующихъ вѣтровъ въ Москвѣ тоже не замѣчается.

Совершенно другое представляетъ Петербургъ. Будучи расположенъ на мѣстѣ ровномъ и не защищенномъ никакими возвышеніями, онъ открытъ для всѣхъ вѣтровъ. Берутъ однако перевесъ вѣтры періодическіе или береговые -- бризы. Днемъ, когда поверхность земли нагрѣвается сильнѣе, тянетъ обыкновенно съ моря, а ночью, когда земля остываетъ сравнительно съ моремъ, идетъ воздушный токъ съ материка. Это чередованіе восточныхъ или ночныхъ, и западныхъ или дневныхъ вѣтровъ, какъ ни мало оно замѣтно для простаго наблюдателя, должно имѣть самое рѣшительное вліяніе на петербургскій климатъ; черезъ это, безъ сомнѣнія, увеличивается разность между дневною и ночною теплотой, такъ какъ ночью проходитъ надъ городомъ токъ холодныхъ восточныхъ вѣтровъ.

Не можетъ также не оказывать вліянія на развитіе вѣтровъ въ Петербургѣ близость Ладожскаго озера, которое считается однимъ изъ самыхъ бурныхъ, и тѣмъ болѣе что озеро это соединяется съ Петербургомъ и моремъ широкою Невой. Весной, нерѣдко южный берегъ Ладожскаго озера, отъ сильныхъ бурь, покрывается льдомъ; ледъ носится до глубокаго лѣта по водѣ. Результатомъ всего этого оказывается то что безвѣтріе въ Петербургѣ сравнительно рѣдко: изъ 100 наблюденій 25, {См. сочиненіе академика Веселовскаго О климатѣ Россіи. Гл. II, стр. 243.} значить 3/4 года приблизительно дуетъ болѣе или менѣе сильный вѣтеръ. Въ Смоленскѣ, который лежитъ на высотѣ 800 футовъ и славится вѣтряностію своего климата, тихая погода стоитъ только немногимъ рѣже чѣмъ въ Петербургѣ -- изъ 100 наблюденій 20 совершеннаго безвѣтрія.

Какъ велико количество совершенно тихихъ и безвѣтряныхъ дней въ Москвѣ, у г. Веселовскаго не показано ни за одинъ годъ; а потому чтобы получить понятіе о степени тихости или вѣтряности погоды московской, не на основаніи только общихъ соображеній, обратимся къ другимъ источникамъ. Возмемъ для этого хоть метеорологическія таблицы г. Вейнберга за одинъ изъ послѣднихъ годовъ (1869). {См. Bulletin, de la Société Imperiale des Naturalistes de Moscou. 1870. No 1, p. 11-37.} Въ таблицахъ этихъ очень точно означено какая именно была сила вѣтра каждый день въ году утромъ, пополудни и вечеромъ. Сосчитывая для наглядности въ общій итогъ весь годичный рядъ наблюденій, мы получаемъ что изъ 1.095 наблюденій надъ вѣтромъ, сдѣланныхъ въ Константиновской метеорологической обсерваторіи, 341 разъ было замѣчено безвѣтріе, 680 разъ слабый вѣтеръ, 61 разъ умѣренный и только 13 разъ сильный. Переводя это на процентное отношеніе, какъ это сдѣлано у г. Веселовскаго, мы узнаемъ что наблюденій когда было совершенное безвѣтріе въ Москвѣ 31 на 100 или иначе выражаясь 31%; въ Петербургѣ же, хотя впрочемъ и за другіе годы, показано г. Веселовскимъ только 25% полнаго безвѣтрія. Но особенно великъ оказывается въ Москвѣ процентъ слабо дующихъ вѣтровъ, онъ равняется именно 62%, что не трудно высчитать изъ таблицы. Вейнберга. Между тѣмъ слабые, тихо дующіе вѣтры и дѣйствуютъ благодѣтельно на здоровье. Жалѣемъ что у насъ нѣтъ подъ рукой подобныхъ же метеорологическихъ таблицъ за 1869 годъ и для Петербурга; тогда можно было бы придти и къ еще болѣе опредѣленнымъ выводамъ. Задача наша впрочемъ заключается не въ собраніи громаднаго и сильно разрозненнаго матеріала, а въ томъ чтобы по возможности указать средства примѣнять къ санитарной наукѣ климатическія, топографическія и бытовыя данныя, пользоваться ими съ практическою цѣлью, а не сдавать только въ архивъ, какъ дѣлается у васъ. Можетъ-быть нѣкоторые наша выводы а найдутся смѣлыми; но предметъ еще не исчерпанъ и даже новъ -- поправки отдѣльныхъ изслѣдованій всегда возможны. Лишь бы публика и врачи не оставались слишкомъ равнодушны къ искорененію человѣческихъ недуговъ массами и не ограничивались бы только борьбой съ ними въ раздробь.

Метеоролога впрочемъ мало обращаютъ вниманія на отношеніе числа тихихъ дней къ днямъ вѣтренымъ и бурнымъ; по крайней мѣрѣ общихъ итоговъ по одновременно сдѣланнымъ въ разныхъ мѣстахъ наблюденіямъ въ этомъ отношеніи встрѣчается очень не много. Между тѣмъ степень вѣтрености погоды имѣетъ огромное значеніе въ санитарномъ отношеніи. Римляне, какъ гласитъ одна надпись, называли вѣтры великими распорядителями погоды; но ихъ можно было бы назвать также и распорядителями здоровья. Даже на растеніяхъ отзывается ихъ то живительная, то разрушающая сила. Умѣренные вѣтры укрѣпляютъ фибры растеній и способствуютъ распространенію плодотворной пыли; сильные же наоборотъ, вредятъ имъ, давая одностороннее направленіе, соотвѣтствующее господствующему вѣтру, и тѣмъ задерживаютъ ростъ. Есть наконецъ вѣтры и убійственные, изсущающіе всякую органическую жизнь, какъ напримѣръ вѣтры Аравіи, Сахары и отчасти нашихъ степей. Холодные весенніе вѣтры, производящіе поздніе ночные заморозки, справедливо кѣмъ-то названы сѣвернымъ самумомъ, по ихъ вредному дѣйствію на органическую жизнь. Вообще вѣтеръ въ нашемъ климатѣ вредитъ главнымъ образомъ холодомъ и сухостію -- отсюда обширный источникъ климатическихъ или остропростудныхъ болѣзней.

На какое же время года падаютъ преимущественно вѣтры дующіе въ Москвѣ и Петербургѣ? Изъ наблюденій Спасскаго надъ климатомъ Москвы видно что самое большое число тихихъ дней приходится на зиму, Веселовскій же на основаніи своихъ выводовъ прямо говоритъ что безвѣтріе въ Петербурбургѣ чаще всего бываетъ лѣтомъ -- обстоятельство чрезвычайно важное, потому что зимній холодъ несравненно сноснѣе при тихой погодѣ; между тѣмъ лѣтнее тепло гораздо болѣе нуждается въ провѣтриваніи атмосферы, вслѣдствіе усиленнаго разложенія или гніенія -- и этого-то относительно недостаетъ въ Петербургѣ. Весна, какъ въ Петербургѣ, такъ и въ Москвѣ, есть время наиболѣе подверженное вліянію вѣтровъ, суда по имѣющимся у насъ наблюденіямъ; но тугъ опять выгода на сторонѣ Москвы, потому что весна, какъ показываютъ метеорологическія данныя, холоднѣе въ Петербургѣ. Причина этого весенняго пониженія температуры заключается въ финскихъ льдахъ, которые таютъ чрезвычайно медленно. Въ Ревелѣ, напримѣръ, таяніе приморскихъ льдовъ до того задерживаетъ развитіе весенней теплоты что посѣвы тамъ начинаются двумя недѣлями позже чѣмъ въ Дерптѣ, удаленномъ отъ берега. Но въ Петербургѣ, кромѣ таянія льда въ Финскомъ заливѣ, имѣетъ еще вліяніе на климатъ двукратное покрытіе Невы льдинами -- во время вскрытія и во время прохожденія льда изъ Ладожскаго озера, которое бываетъ значительно позже. Этотъ-то избытокъ тающихъ льдовъ, при усиленномъ развитіи процессовъ броженія, обыкновенно замѣчаемомъ весной, и условливаетъ, повидимому, губительность петербургскаго климата для людей съ слабою грудью. Къ тому же вредоносное дѣйствіе петербургской весны усложняется еще тѣмъ что ночи по вскрытіи Невы и при проходѣ ладожскаго льда принимаютъ чисто полярный характеръ. Являются тѣ бѣлыя финскія ночи которыя дѣйствуютъ такъ раздражительно на нервы. Насчетъ вліянія на организмъ настоящихъ полярныхъ ночей, есть положительныя наблюденія (именъ наблюдателей, не припомнимъ) что онѣ производятъ сильную безсонницу, малокровіе и худобу. Такъ же, вѣроятно, хоть и въ слабѣйшей степени, дѣйствуютъ и знаменитыя петербургскія ночи: во время ихъ много веселыхъ безсонницъ проводитъ гулящій народъ. Въ Москвѣ же спятъ очень крѣпко.

Да не подумаютъ, впрочемъ, чтобы мы считали климатъ Петербурга положительно невыносимымъ для существованія. Нѣтъ, въ Россіи есть мѣстности гораздо болѣе дурно расположенныя въ гигіеническомъ отношеніи; таковы напримѣръ древнія татарскія заселенія: Казань и Астрахань. И намъ извѣстны положительные факты что люди не выносившіе климата Казани очень хорошо иногда чувствовали себя въ Петербургѣ. Болѣе всего терпитъ отъ Петербурга юношескій возрастъ; женщины же живутъ замѣчательно долго. Этотъ любопытный фактъ насчетъ живучести петербургскихъ дамъ и дѣвицъ открытъ и доказавъ центральнымъ статистическимъ комитетомъ. Докторъ Архангельскій объясняетъ это тѣмъ что за ними много ухаживаютъ; такъ какъ на 100 мущинъ, говоритъ онъ, приходится въ Петербургѣ только 72 женщины, мущины значитъ волей-неволёй должны заискивать благосклонность дамъ. Но это едва ли такъ. Все это скорѣе объясняется тѣмъ что женщины, вслѣдствіе сидячей жизни, болѣе устранены отъ вліянія климата. Вообще при защитѣ здоровья хорошими квартирами и теплою одеждой, въ Петербургѣ живется сносно. но какъ центръ по преимуществу искусственный, онъ такъ и воспитываетъ себѣ болѣе утонченныя и хрупкія организаціи. Въ воздухѣ его есть что-то наркотизирующее, возбуждающее нервы; жизнь бѣжитъ скорѣе, какъ интеллектуальная, такъ и физическая. Человѣкъ тутъ какъ бы пріучается находить себѣ пристанище даже и въ нездоровыхъ полярныхъ мѣстностяхъ. Тѣсно, видите, ему на землѣ.

IV.

Но обратимся къ научной сторонѣ вопроса. Мы еще ничего не сказали о средней температурѣ Москвы и Петербурга. По сравнительной таблицѣ г. Веселовскаго она есть слѣдующая:

Итакъ, средняя годовая температура Москвы выше, хотя и не на столько на сколько можно было бы ожидать, судя по тому что она лежитъ 4 1/2 градусами южнѣе Петербурга; причина этому приморское положеніе послѣдняго, которое всегда умѣряетъ климатъ. Послѣднія наблюденія, обязательно доставленныя намъ завѣдующимъ Константиновскою метеорологическою обсерваторіей г. Острогорскимъ, показываютъ что климатъ въ Москвѣ сдѣлался какъ будто холоднѣе: за послѣдній девятилѣтній промежутокъ времени (1860--68) годовая температура оказалась въ 2,73о. Но такъ какъ петербургскими метеорологами, изъ болѣе чѣмъ столѣтнихъ наблюденій, доказано что среднія годовыя температуры черезъ многіе годы то повышаются, то понижаются, то и надо полагать что эта низкая температура Москвы есть явленіе временное. Замѣчательно холодный годъ въ Москвѣ былъ, по таблицамъ г. Острогорскаго, 1862 съ температурой +1,36о, а наиболѣе теплый слѣдующій за нимъ, 1863 годъ, съ температурой +4,05.

Вообще климатъ въ Москвѣ нѣсколько теплѣе чѣмъ въ Петербургѣ, хотя намъ, обыкновеннымъ наблюдателямъ, кажется на оборотъ: это зависитъ отъ того что времена года въ Москвѣ рѣзче разграничиваются; зима въ ней холоднѣе, а лѣто жарче, чѣмъ въ Петербургѣ. Переходы отъ тепла къ холоду по временамъ года и по мѣсяцамъ поэтому чувствительнѣе московскимъ жителямъ чѣмъ петербургскимъ. Между тѣмъ въ Петербургѣ времена года какъ бы перемѣшиваются. Значительная часть зимы иногда бываетъ похожа на осень; зима же случается нерѣдко теплая или что называется въ народѣ сиротская, то-есть не разоряющая на отопленіе. Осень же, наперекоръ всему, случается временами сухая и свѣтлая. Весна только бываетъ почти постоянно дурна. Но что особенно непріятно въ петербургскомъ климатѣ, это суточная измѣняемость погоды, вслѣдствіе которой трудно бываетъ примѣниться какъ нужно быть одѣтымъ при выходѣ на улицу. Плэды поэтому составляютъ тамъ не франтовство какъ въ Москвѣ, а настоящую необходимость.

Теперь обратимъ вниманіе на состояніе неба. Петербургское сѣрое небо вошло въ поговорку. Солнце на такое долгое время прячется за облака что дѣти даже объ этомъ плачутъ. Число солнечныхъ дней въ Петербургѣ 148 въ году, въ Москвѣ же 180 приблизительно. Количество же тумановъ въ Петербургѣ поразительно; онъ въ этомъ отношеніи превосходить даже Лондонъ, знаменитый своими туманами; въ Лондонѣ туманы только гуще. Число дней съ туманами, по самымъ точнымъ, хотя и давнимъ свѣдѣніямъ (B. К. Вишневскаго), въ году 131; въ Москвѣ же такихъ дней бываетъ не болѣе 25. Итакъ, болѣе чѣмъ 1/3 дней въ году въ Петербургѣ болѣе или менѣе продолжительное время бываетъ туманъ. Это зависитъ главнымъ образомъ отъ вліянія болотъ, и счастіе еще что городъ этотъ лежитъ подъ 60о сѣверной широты, и болота остаются почти полгода замерзшими, а то бы дѣйствіе ихъ было убійственное; такъ какъ туманами подымающимися съ болотъ легче всего распространяются міазмы. Но дѣйствіе туманныхъ и облачныхъ дней не ограничивается еще тѣмъ что они поддерживаютъ влажность. Заслоняя солнце, они ослабляютъ столько полезное для организма дѣйствіе дневнаго свѣта. Ясное небо должно считать однимъ изъ главнѣйшихъ признаковъ здороваго климата. На животныхъ, по крайней мѣрѣ, доказано самымъ осязательнымъ образомъ до чего могущественно вліяніе свѣта на жизнь. Такъ Эдвардсъ доказалъ своими опытами надъ головастиками что отсутствіе свѣта болѣе задерживаетъ ихъ развитіе, чѣмъ даже отсутствіе воздуха. Молешоттъ же, производя опыты надъ лягушками, нашелъ что онѣ, подъ вліяніемъ солнечнаго свѣта, на одну четверть болѣе освобождаютъ изъ себя угольной кислоты чѣмъ въ потьмахъ. Но когда погода была пасмурная, то дѣйствіе солнечнаго свѣта дѣлалось слабѣе, угольная кислота задерживалась сильнѣе чѣмъ въ ясную погоду. Такое же задержаніе вредныхъ газовъ бываетъ, по всей вѣроятности, и въ высшихъ организаціяхъ во время пасмурныхъ дней. Въ ясную погоду дѣйствительно дышется легче. Гумбольдтъ въ своемъ "Путешествіи по равноденственнымъ странамъ" говоритъ что въ тѣхъ климатахъ гдѣ нагота не вредитъ здоровью, благодѣтельное вліяніе свѣта до того оказывается могущественнымъ что трудно встрѣтить даже какое-нибудь легкое безобразіе въ нѣкоторыхъ племенахъ; такъ совершенно развиваются организмы подъ вліяніемъ яркаго освѣщенія. Съ другой же стороны, гигіенистъ Буденъ допускаетъ что отсутствіе достаточнаго свѣта, въ числѣ другихъ причинъ, обусловливаетъ безобразіе мягкихъ и твердыхъ частей у дѣтей одержимыхъ золотухой. Итакъ, не въ недостаткѣ ли ясныхъ и солнечныхъ дней, особенно замѣтномъ зимой, когда все замкнуто, должно искать причины блеклости и золотушнаго тѣлосложенія дѣтей въ Петербургѣ?

Обращаясь теперь къ количеству атмосферныхъ осадковъ выпадающихъ въ Петербургѣ и Москвѣ, мы встрѣчаемся съ самымъ неожиданнымъ фактомъ; дождя и снѣгу выпадаетъ подъ свѣтлымъ небомъ Москвы больше, чѣмъ въ Петербургѣ: въ Петербургѣ, по таблицамъ Купфера, количество дождей и снѣгу среднимъ числомъ за годъ равняется 17,91 дюймамъ, а въ Москвѣ, по счисленіямъ Спасскаго, 26,99. Академикъ Веселовскій находитъ послѣднюю цифру невѣроятною. Новѣйшія наблюденія, производимыя самыми точными инструментами при Константиновскомъ Межевомъ институтѣ, показываютъ однако количество дождя и снѣгу доходящимъ до 20 дюймовъ (1860--66). Значитъ можно все-таки полагать что въ Москвѣ атмосферныхъ осадковъ выпадаетъ больше чѣмъ въ Петербургѣ. Въ громадномъ и почтенномъ трудѣ г. Веселовскаго встрѣчается впрочемъ фактъ вполнѣ объясняющій это противорѣчіе. Говоря о степныхъ дождяхъ (гл. III, стр. 325), онъ приводитъ цифры показывающія что число дождливыхъ дней въ Заволжьѣ вдвое менѣе, чѣмъ въ Петербургѣ, который не славится своею сухостію, тогда какъ въ степяхъ бываютъ постоянныя засухи. Это, говоритъ онъ, зависитъ отъ того что въ степяхъ чаще бываютъ ливни или проходные дожди, дающіе много воды и быстро потомъ исчезающіе, въ Петербургѣ же наоборотъ, чаще дожди тихіе, продолжительные, но не дающіе много воды. Не естественно ли то же предположеніе и въ отношеніи Москвы. Такихъ внезапно являющихся и проходящихъ ливней здѣсь, конечно, не бываетъ, какъ въ Заволжьѣ, во все-таки, какъ всякій можетъ замѣтить, дождь въ Москвѣ крупнѣе, а снѣгъ гуще, вмѣстѣ съ тѣмъ и градъ выпадаетъ чаще -- вдвое по Кемцу и Вишневскому. А отсюда выходитъ опять важный гигіеническій моментъ. Крупные и сильные дожди болѣе проникаютъ почву, болѣе такъ-сказать ее удабриваютъ; тихіе же, хоть и продолжительные, больше наполняютъ атмосферу и покрываютъ сыростію поверхность земли. Отъ этихъ-то тихихъ, переходящихъ то въ снѣгъ, то въ туманъ дождей, и бываютъ такъ часто въ Петербургѣ тротуары мокры, воздухъ влаженъ, а одежда пѣшеходовъ пропитана влажностію. Замѣчательно что эта такъ-сказать маркость климата отражается на окрашиваніи домовъ: въ Москвѣ необыкновенное множество бѣлыхъ домовъ и вообще окрашенныхъ свѣтлыми красками; въ Петербургѣ же наоборотъ, берутъ рѣшительный перевѣсъ дома темные, идущіе въ тонъ его сѣрому небу. Даже на~церквахъ и дворцахъ отразилось это въ своемъ родѣ замѣчательное вліяніе климата

Къ утѣшенію Петербуржцевъ, слѣдуетъ впрочемъ сказать что климатъ ихъ улучшается. Тумановъ по всей вѣроятности теперь уже менѣе чѣмъ показано по приведеннымъ выше, довольно давнимъ наблюденіямъ. Что же касается до числа дождливыхъ и снѣжныхъ дней, то оно положительно уменьшилось съ тѣхъ поръ какъ стоитъ Петербургъ. По разновременнымъ и совершенно точнымъ наблюденіямъ Эйлера (1783--92 года), Вишневскаго (1823--35) и Купфера (1837 -- 52) число дождливыхъ и снѣжныхъ дней первымъ показано 168, вторымъ 161, а третьимъ только 131. Итакъ, небо начинаетъ улыбаться Петербургу.

Какой же общій выводъ изъ всего сказаннаго о климатѣ нашихъ столицъ? А тотъ очень простой, что климатъ Петербурга есть климатъ приморскій, а климатъ Москвы -- континентальный или материковый. Этотъ простой выводъ имѣетъ однако огромное значеніе для массъ народа приходящаго на работу въ наши столичные центры. Климатъ которымъ онъ пользуется по провинціямъ почти исключительно материковый; и климатъ Москвы занимаетъ какъ бы средину между всѣми губерніями Европейской Россіи; такъ какъ она лежитъ въ срединѣ материка Народу приходящему въ Москву нужно несравненно менѣе освой ваться съ климатическими особенностями, чѣмъ это въ Петербургѣ; послѣдній несравненно менѣе сроденъ натурамъ разныхъ Ярославцевъ, Костромичей, Владимірцевъ, искрещивающихъ Россію во время своей долгой, трудовой жизни. Въ Петербургѣ, гдѣ постоянно находится около двухъ третей наплывнаго населенія, должны быть по этому принимаемы самые серіозныя предохранительныя. мѣры къ защитѣ народа отъ вредныхъ вліяній климата; иначе же разнаго рода эпидеміи не перестанутъ гнѣздиться и распространяться въ немъ.

Но развѣ, скажуть намъ, есть какія-нибудь такія средства, которыя могутъ защитить человѣка отъ роковыхъ атмосферическихъ и міазматическихъ вліяній? Есть, и они въ полной власти человѣка, хотя онъ ими и мало пользуется. Строя города и обитая въ нихъ, люди какъ бы создаютъ себѣ свой собственный климатъ, свою отдѣльную атмосферу жизни, которая разнится иногда очень отъ климата окружающихъ мѣстностей. Кому изъ жителей столицы не случалось испытывать вечеромъ при въѣздѣ съ дачъ въ городъ, что температура, еще свѣжая по окрестностямъ, ощутительно подымается, какъ только въѣхать въ улицы, обставленныя домами и покрытыя мостовыми. Въ городѣ иногда ночью душно, по окрестностямъ же прохладно. Дома и мостовыя играютъ такимъ образомъ роль печей, отапливающихъ городъ въ жаркіе лѣтніе дни и возвышающихъ температуру зимой? Въ городѣ всегда теплѣе чѣмъ въ полѣ. И чѣмъ выше городскія зданія, тѣмъ разность эта ощутительнѣе. Въ Москвѣ дома значительно меньше и потому они менѣе нагрѣваютъ городской воздухъ, въ Петербургѣ же разность эта бываетъ иногда очень значительна. Но тамъ и внутри города температура не вездѣ держится на одной и той же высотѣ. Еще Паялась замѣтилъ что температура ниже по берегамъ Невы, чѣмъ въ тѣсныхъ улицахъ Петербурга. Но кромѣ климата городскаго, существуетъ еще, можно сказать, климатъ домовъ; и этотъ-то послѣдній климатъ играетъ быть-можетъ самую важную роль въ отношеніи продолженія жизни человѣческой въ нашей холодной странѣ. Разсмотримъ же по порядку всѣ бытовыя условія изъ которыхъ слагается атмосфера жизни созданная цивилизаціей нашихъ столицъ.

VI.

Первое что обращаетъ на себя вниманіе въ бытовомъ отношеніи Москвы, это широта городскаго разселенія. По свѣдѣніямъ 1864 года, {См. Указатель Москвы. Изд. Московскаго статистическаго комитета.} на каждаго жителя Москвы приходится пространство болѣе нежели достаточное въ санитарномъ отношеніи. Это-то обстоятельство, вмѣстѣ съ множествомъ садовъ и пустопорожнихъ мѣстъ, и составляетъ причину относительной здоровости Москвы, въ сравненіи съ другими многолюдными городами: по свѣдѣніямъ центральнаго статистическаго комитета, Москва въ отношеніи смертности уступаетъ даже нѣкоторымъ губернскимъ городамъ. Раздѣляя площадь Москвы на четыре отдѣла, наиболѣе характеризующіе санитарное состояніе каждой заселенной мѣстности, мы подучимъ слѣдующее отношеніе:

Мѣстъ поросшихъ растительностію (садами и огородами) -- 32%,

" застроенныхъ (дома, дворцы, дворы и церкви) -- 31%

" пустопорожнихъ (улицы, площади и пустыри) -- 30%

" занятыхъ водой (пруды и рѣки) -- 6%

Итакъ, въ растительности, столь освѣжающей воздухъ, Москва имѣетъ полнѣйшій избытокъ, около трети всего пространства; то же и въ отношеніи мѣстъ свободныхъ отъ постройки, гдѣ воздухъ всегда чище чѣмъ во дворахъ. Разумѣется въ широтѣ этого разселенія играетъ главную роль обычай и отсутствіе всякаго искусственнаго плана построенія. Не стѣсненная никакими неосушенными пространствами, Москва разросталась концентрическими кругами; всякій строился большею частію такъ чтобы впереди имѣть широкій дворъ, а сбоку или сзади большой садъ. Садовая улица, эта красивѣйшая и длиннѣйшая изъ улицъ, въ особенности заняла много мѣста: она тянется въ видѣ круга, чуть не на пространствѣ пятнадцати верстъ, съ зеленою оградой садовъ и палисадниковъ, за которою скрываются ея дома. Бульвары, которыми такъ богата Москва, тоже составляютъ очень важное гигіеническое условіе.

Совершенно другое въ этомъ отношеніи представляетъ Петербургъ. Хотя по окрестностямъ онъ и необыкновенно богатъ растительностію -- всѣ его дачные парки образовались изъ дремучихъ лѣсовъ, но внутри города мѣстъ поросшихъ деревьями чрезвычайно. мало. Сады есть, но они чрезвычайно сыры, по улицамъ же вовсе нѣтъ деревьевъ -- недостатокъ который легко бы можно устранить. Москва, напримѣръ, хоть и худо очищается отъ грязи и нечистоты, но деревьевъ и зелени въ ней дѣлается все болѣе и болѣе; въ Петербургѣ же, при всемъ стараніи о городскомъ благоустройствѣ, существующихъ немногихъ садовъ не хотятъ осушить. Великолѣпный Таврическій садъ остается напримѣръ значительную часть лѣта недоступенъ, благодаря туманамъ, подымающимся съ его канавъ, и къ увеличенію сырости, въ томъ же саду устроены еще за дорогую цѣну фонтаны. Фонтаны -- эта забава южныхъ странъ, вообще вещь необъяснимая въ петербургскомъ климатѣ; и тѣмъ болѣе что ихъ пускаютъ иногда когда въ воздухѣ крайняя сырость, или что называется мороситъ, какъ это напримѣръ въ Павловскомъ вокзалѣ, при большомъ стеченіи публики. Такъ-то люди иногда не умѣютъ понять что какая-нибудь пустая забава отъ освѣщеннаго фонтана можетъ сопровождаться непріятностію глотать сырой воздухъ и страдать послѣ отъ простуды. Что же касается до плотности городскаго разселенія, то Петербургъ въ этомъ отношеніи представляетъ еще большія невыгоды; на каждаго жителя вѣроятно въ немъ нѣтъ и половины того пространства которымъ пользуется Москвичъ. Какъ же, значитъ, онъ долженъ быть хорошо содержимъ чтобы сохранить сколько-нибудь нормальную чистоту воздуха?

Въ прежнее время все что содержится въ атмосферѣ многолюдныхъ и тѣсно построенныхъ городовъ мало подвергалось изслѣдованію: говорилось только объ азотѣ, кислородѣ, угольной кислотѣ и только. Но теперь наука обратила особенное вниманіе и на постороннія примѣси и узнала отчасти свойства такъ-называемыхъ міазмовъ. Изслѣдованія американскихъ гигіенистовъ показали что уличная пыль, собранная въ различныхъ городахъ, содержитъ въ себѣ частицы песку, угля, сажи, волокна тканей, зернышки крахмала, плодотворныя клѣточки растеній, микроскопическіе грибки, вибріоны и бактеріи и пр. Эти примѣси растительныхъ зародышей къ воздуху такъ значительны что теперь самый даже процессъ броженія (посредствомъ дрожжей напримѣръ) объясняютъ присутствіемъ огранизованнаго существа, находящаго пищу для своего размноженія. Перемежающіяся и послабляющія лихорадки, какъ показали изслѣдованія профессора Салисбюри, зависятъ главнымъ образомъ отъ развитія въ организмѣ людей паразитовъ растительнаго царства принадлежащихъ къ роду Раіmellae. Споры этихъ тайнобрачныхъ растеній подымаются особенно ночью и, расплываясь въ холодныхъ и туманныхъ испареніяхъ послѣ заката солнца, снова падаютъ на землю послѣ солнечнаго восхода. Но много конечно есть споръ и инфузорій которыя распространяются въ воздухѣ и днемъ. Какую роль въ этомъ отношеніи играютъ разнаго рода нечистоты и гніющія органическія вещества, наука еще точно не опредѣлила, но несомнѣнно что роль ихъ немаловажная и что ими не одни только газы распространяются въ воздухѣ. Холера напримѣръ распространяется этимъ путемъ. Кирхеръ былъ первый выразившій мнѣніе что эпидемическія болѣзни развиваются отъ зародышей, носящихся въ атмосферѣ, которые, входя въ тѣло, производятъ въ немъ различныя поврежденія черезъ развитіе живыхъ паразитовъ. Теперь теорія паразитизма, объясняющая происхожденіе множества болѣзней животныхъ отъ болѣзней растеній, играетъ очень важную роль въ медицинѣ. Болѣзнію растеній объясняютъ очень многія болѣзни животныхъ. Хотя одна изъ существенныхъ задачъ органа легкихъ и заключается въ томъ чтобы предотвращать вхожденіе носящихся въ воздухѣ зародышей посредствомъ движущагося эпителія, но эта цѣль достигается только на половину. Тиндаль рядомъ остроумнѣйшихъ опытовъ доказалъ что воздухоносные пути только частію очищаютъ вдыхаемый легкими воздухъ отъ носящейся въ немъ пыли. Онъ именно пропускалъ струю электрическаго свѣта сквозь отверстіе темной комнаты и подъ этотъ лучокъ свѣта, отражающагося и отъ воздушной пыли, подставлялъ спиртовую лампу. Пыль и микроскопическіе паразиты сгорали, и среди освѣщеннаго электрическимъ свѣтомъ воздуха являлось темное пространство, означавшее что въ этомъ пунктѣ не обо что было отразиться лучамъ, и что здѣсь тьма планетнаго пространства. И замѣчено было что эта тьма, это освобожденіе воздуха отъ пыли и міазмовъ было уже не столь совершенно, когда разсматривали воздухъ вышедшій изъ легкихъ, чѣмъ тогда какъ воздухъ подвергали дѣйствію спиртовой лампы или пропускали сквозь хлопчатую бумагу. Послѣдняя оказалась какъ бы предохранительнымъ или защитительнымъ средствомъ отъ міазмовъ, а лампа или огонь ихъ полнымъ уничтоженіемъ. Но что особенно важно въ подобныхъ опытахъ, которыми занимался также знаменитый (и столь глупо осмѣянный у насъ) Пастеръ, такъ это то что воздухъ остающійся безъ движенія, напримѣръ воздухъ подваловъ Парижской обсерваторіи, оказался не содержащимъ въ себѣ вредоносной пыли, которая вѣроятно осаждалась на стѣнахъ.

Такъ какъ въ безошибочности всѣхъ этихъ опытовъ нельзя сомнѣваться, то и слѣдуетъ заключить что комнатный воздухъ, при достаточномъ просторѣ и отсутствіи сквознаго вѣтра, есть довольно сильная защита отъ міазматическаго вліянія даже и въ такихъ людныхъ городахъ, какъ Парижъ и Петербургъ, а бѣленіе или очищеніе стѣнъ по временамъ есть необходимая гигіеническая надобность. Госпитальная или больничная практика давно уже впрочемъ знаетъ на опытѣ какое полезное дѣйствіе производитъ очистка стѣнъ. Что же касается до тѣсныхъ квартиръ или такихъ помѣщеній которыя отапливаются почти однимъ дыханіемъ живущихъ въ нихъ людей, то понятно что въ нихъ міазмы или микроскопическіе воздушные паразиты должны развиваться съ наибольшею силой: извѣстно положительно что тифъ зимой съ наибольшею. силой свирѣпствуетъ въ избахъ крестьянъ, страдающихъ отъ тѣсноты; но еще болѣе онъ господствуетъ въ столичныхъ помѣщеніяхъ нашего народа. Центральнымъ статистическимъ комитетомъ замѣчено что тифы и горячки постоянно выходятъ изъ однихъ и тѣхъ же домовъ, а именно, гдѣ наиболѣе скучено пришлое населеніе. Стоило бы обратить вниманіе на эта дома. Въ Петербургѣ впрочемъ еще обращаютъ вниманіе на подобнаго рода зачумленныя жилища, но въ Москвѣ гораздо менѣе; это замѣчается даже и простолюдинами имѣвшими случай побывать и тутъ и тамъ. Генерала Трепова многіе изъ нихъ помнятъ. И задача которая лежитъ предъ нимъ и его преемниками, не малая, задача эта создать на перекоръ дурному климату и тѣсному, неудобному расположенію, сколько-нибудь сносную атмосферу улицъ, дворовъ и домовъ.

VII

Послѣ широты городскаго разселенія, столь отразившейся на бытовой и гигіенической сторонѣ Петербурга и Москвы, мы должны перейти къ разсмотрѣнію конструкціи этихъ городовъ; она имѣетъ въ отношеніи здоровья тоже важное значеніе. По своему построенію, какъ и во всемъ другомъ, Москва составляетъ совершенную противоположность съ Петербургомъ. Какъ старый историческій городъ, Москва строилась безъ плана. Всѣ ея главныя улицы пролагались чрезъ существовавшія когда-то слободы, такъ чтобы можно было всѣмъ ближе пройти въ Кремль; онѣ потому расходятся отъ этого центральнаго пункта въ видѣ искривленныхъ радіусовъ, пересѣкаемыхъ концентрически расходящимися кругами переулковъ и бульваровъ. Несмотря на внѣшнюю неприглядность, это расположеніе однако выгодно въ санитарномъ отношеніи. Образованіе сквозящихъ теченій воздуха, при такомъ расположеніи улицъ города, менѣе возможно, чѣмъ при распланировкѣ города на правильные четвероугольники, особенно если эти четвероугольники состоятъ изъ высокихъ, безъ промежутковъ тянущихся домовъ. Въ Петербургѣ, прямыя и длинныя улицы съ четырехъ- и пятиэтажными домами, идущими сплошною, безъ перерыва, стѣной, получаютъ какъ бы характеръ ущелій, въ которыхъ, при неодинаковости нагрѣванія солнечной и тѣневой стороны, образуются, даже лѣтомъ, сквозныя и холодныя теченія воздуха; и тихіе морскіе бризы обращаются въ довольно ощутимые вѣтры. Такъ особенно сильное сквозящее теченіе дуетъ по Петербургу въ углѣ образуемомъ съ одной стороны Литейной улицей, упирающеюся въ Неву, а съ другой Невскимъ проспектомъ, доходящимъ тоже почти до самой рѣки. Подъ такъ называемою аркой противъ Зимняго Дворца, вѣтеръ никогда почти не перестаетъ дуть и срывать шапки съ прохожихъ. Изобиліе каналовъ и огромное количество переброшенныхъ черезъ нихъ мостовъ тоже производитъ много сквозняковъ въ Петербургѣ, такъ какъ на мостахъ вообще рѣдко гдѣ бываетъ тихо. Въ Москвѣ этихъ сквозныхъ теченій воздуха уже несравненно меньше, вѣтеръ дробится въ кривыхъ и волнообразныхъ улицахъ, обставленныхъ вездѣ не высокими и отдѣльно стоящими домами. Но и въ Москвѣ есть все-таки сквозняки. Такъ, постоянный почти сквозной вѣтеръ дуетъ въ Спасскихъ воротахъ, то-есть тамъ гдѣ безъ всякой уважительной, исторической и религіозной причины (какъ уже было заявлено), заставляютъ прохожихъ скидать шапки. Сквозные вѣтры конечно способствуютъ очищенію воздуха, но это только въ самые жаркіе дни и въ тропическихъ странахъ, гдѣ поэтому и стараются дѣлать искусственныя сквозныя теченія воздуха. Въ нашихъ же климатахъ ихъ нѣтъ надобности производить искусственно.

VIII.

Главное неудобство отъ стариннаго разбросаннаго положенія городовъ заключается собственно въ затрудненіяхъ сообщенія разныхъ частей между собою; вслѣдствіе этого, напримѣръ, пріѣхать изъ какого-нибудь ближняго города къ Москвѣ стоитъ иногда дешевле чѣмъ проѣхаться по ней до гостиницы. Эта разобщенность частей города и жителей между собой дѣйствуетъ разумѣется и на нравственную сторону. Но въ физическомъ или точнѣе санитарномъ отношеніи оно, быть-можетъ, не безъ выгоды. Городъ Парижъ, перестроенный и передѣланный на новый ладъ Наполеономъ III, ничего не выигралъ, если вѣрить изслѣдованіямъ доктора Бертильйона, въ отношеніи здоровья. Изслѣдованія этого доктора доказываютъ, вопреки офиціальнымъ изданіямъ, что появленіе прямыхъ улицъ вмѣсто изогнутыхъ и волнообразныхъ, большихъ домовъ вмѣсто малыхъ и отдѣльно стоящихъ, и наконецъ замѣна частныхъ садовъ скверами, не уменьшили, а увеличили смертность въ новомъ Парижѣ сравнительно со старымъ.,

Но обратимся снова къ Петербургу. Особенно не выгоднымъ здѣсь оказывается, по нашему мнѣнію, постройка огромныхъ домовъ съ замкнутыми внутри дворами. Въ этихъ запертыхъ пространствахъ, соединяющихся съ уличнымъ воздухомъ посредствомъ воротъ, всегда должно быть большое скопленіе міазмовъ, если дворъ содержится сколько-нибудь неопрятно; лѣтомъ по крайней мѣрѣ сквозь продушины вѣетъ на петербургскія улицы такимъ воздухомъ что становится страшно за жителей квартиръ окна которыхъ обращены внутрь двора. Не говоримъ уже о лѣстницахъ и заднихъ ходахъ, гдѣ воздухъ всегда спертъ отъ узкихъ проходовъ, а каменныя ступени большую часть года сыры. Но эта въ высшей степени негигіеническая постройка начинаетъ распространяться и въ Москвѣ. Она, правда, удешевляетъ квартиры, что тоже имѣетъ отношеніе къ здоровью, но говоря вообще, вредна. За такими помѣщеніями, имѣющими иногда снаружи видъ дворцовъ, а внутри казармъ или, что еще хуже, фаланстеръ, присмотръ требуется несравненно большій, чѣмъ за отдѣльными одноэтажными или двухъ-этажвыми домами, снабженными открытымъ дворомъ, садомъ и отдѣльнымъ помѣщеніемъ для животныхъ.

Но есть впрочемъ въ Москвѣ одна постройка, которая по вредности и неблагопріятному вліянію на здоровье превосходитъ, быть-можетъ, все что есть въ этомъ родѣ въ Петербургѣ -- это Гостиный дворъ. Этотъ лабиринтъ пересѣкающихся крытыхъ ходовъ, съ своею постоянною сыростію, недостаткомъ свѣта и воздухомъ пропитаннымъ разными запахами, представляетъ верхъ неудобства въ санитарномъ отношеніи. И ко всему этому здѣсь еще бываетъ такое огромное счетеніе народа какого конечно не имѣетъ ни одинъ изъ петербургскихъ рынковъ. Составляя главнѣйшій фокусъ торговаго движенія въ Москвѣ, Гостиный дворъ или такъ-называемый городъ привлекаетъ къ себѣ людей изъ всѣхъ здоровыхъ и не здоровыхъ мѣстностей Россіи. Не одинъ, такъ другой, смотришь, и приноситъ заразу, которая при эпидемическомъ настроеніи и получаетъ развитіе. Ярмарки, богомолья и всѣ вообще мѣста гдѣ много скучивается народу, всегда служили источниками усиленія или распространенія эпидемическихъ болѣзней. Можно поэтому думать что тифъ и возвратная горячка, почти не прекращающіяся въ Москвѣ, гнѣздятся преимущественно въ Городской части. Петербургъ въ отношеніи устройства рынковъ пользуется самыми большими удобствами. Просторъ, чистота и избытокъ свѣта новаго, напримѣръ, Александровскаго рынка не оставляютъ желать ничего лучшаго. Пора бы въ самомъ дѣлѣ и Москвѣ не ограничиваться одними разсужденіями о необходимости передѣлать Гостиный дворъ.

IX.

Далѣе, къ числу самыхъ большихъ неудобствъ Москвы въ гигіеническомъ отношеніи слѣдуетъ отнести недостатокъ въ хорошей водѣ. Мы видѣли выше что водой покрыто въ чертѣ города всего только шесть процентовъ пространства. Прежде когда еще Москва не такъ была велика, воды ея были вполнѣ чисты и доброкачественны; но теперь когда она такъ расширилась что для ея очищенія и орошенія достаточно было бы развѣ только Волги, небольшія рѣки Москва и Дуза такъ засорились что явилась необходимость и въ водопроводахъ. Но воды добываемой этимъ искусственнымъ путемъ недостаточно. Для исполненія всѣхъ городскихъ нуждъ нужно приблизительно до трехъ ведеръ въ сутки на каждаго жителя, это при населеніи Москвы составляетъ до 1.200.000 ведеръ въ сутки. Въ настоящее же время, по открытіи Ходынскаго колодца, приблизительно получается до 800.000 ведеръ въ сутки, одного ведра на человѣка, значитъ, не достаетъ. Обезпеченные люди конечно этого не чувствуютъ, но бѣднѣйшему населенію нерѣдко приходится Ждать воды даже для кухонныхъ надобностей. А во время пожаровъ жалко иногда смотрѣть на опустѣвшія и въ даль скачущія бочки. Отъ удачнаго окончанія артезіанскаго колодца, всѣми давно ожидаемаго, зависитъ такимъ образомъ вполнѣ будущее очищеніе и водоснабженіе Москвы. Безъ этого, какъ бы ни былъ великъ надзоръ за благоустройствомъ Москвы, она не избавится отъ грязи и нечистотъ, и будетъ въ то же время одерживаема въ своемъ процвѣтаніи и развитіи. Теперь же, когда въ нее уперлись всѣ главные желѣзнодорожные пути, Москва сдѣлалась въ полнѣйшемъ смыслѣ средоточіемъ русской промышленности; водоснабженіе и процвѣтаніе Москвы пріобрѣтаетъ особенное значеніе.

Что же касается до Петербурга, то ему въ этомъ отношеніи нечего заботиться. Водой онъ снабженъ болѣе нежели достаточно и даже слишкомъ много -- до наводненій, которыми и угрожаетъ городу многоводная Нева. Мало, правда, въ этой водѣ желѣза, играющаго столь важную роль въ процессахъ кровотворенія; но вода чиста и пріятна на вкусъ и главное впадаетъ тутъ же въ заливъ моря, а море засорить нельзя. Отъ своихъ собственныхъ нечистотъ Петербургъ поэтому могъ бы не страдать. Но онъ страдаетъ. Каналы его, проведенные въ видахъ предохраненія отъ потопа, засорены какъ нельзя болѣе; и кажется что главную роль въ этомъ отношеніи играютъ барки, на которыхъ провозятъ дрова внутрь Петербурга; кромѣ застоя воды, который они производятъ своимъ скопленіемъ, барки эти также засоряютъ дно каналовъ а органическими продуктами. Мы думаемъ что по отношенію къ подвозу дровъ Петербургъ могъ бы оставить въ покоѣ каналы, назначенные исключительно для предохраненія отъ наводненій. Лучше бы уже расширитъ одинъ какой-нибудь изъ каналовъ, хоть бы напримѣръ Обводный, чѣмъ употреблять всѣ каналы съ двоякою цѣлію, то-есть съ цѣлію предохранительною отъ наводненій и съ цѣлію снабженія города топливомъ. Нельзя поэтому не видѣть въ предполагаемомъ уничтоженіи одного изъ зловоннѣйшихъ каналовъ Петербурга и проведеніи на мѣстѣ его новаго проспекта Александра И мѣры вполнѣ сообразной съ санитарнымъ состояніемъ Петербурга.

Но отчего же, спрашивается, дѣлаются негодными рѣки города Москвы и ужели ихъ нѣтъ никакой возможности очистить? Что касается до рѣки-Москвы, то воды ея, вопервыхъ, портятся отъ мельничныхъ запрудъ и фабричныхъ заведеній выше по ея теченію построенныхъ. Далѣе, въ эту рѣку, несмотря на ея значительное обмелѣніе, проведено много нечистоты проводящихъ трубъ: одна главная изъ-подъ Александровскаго сада, въ мѣстѣ бывшей рѣки Неглинной, другая изъ Воспитательнаго дома, населеніе котораго равняется населенію иного уѣзднаго города. Далѣе не мало также подѣлано въ богатыхъ домахъ ватерклозетовъ, нечистоты отъ которыхъ никуда не свозятся, а чрезъ трубы стекаютъ въ рѣку, изъ которой все-таки еще кое-кто пользуется водой, особенно зимой. Этотъ способъ очищенія конечно удобенъ въ отношеніи отдѣльныхъ лицъ и помѣщеній, но въ высшей степени вреденъ для всего вообще населенія. Но вредъ отъ стекающихъ въ воду нечистотъ не ограничивается еще тѣмъ что онѣ портятъ воздухъ чрезъ загниваніе воды и происходящія отсюда вредныя испаренія; вредъ отъ этого заключается также и въ томъ что жители Москвы лишаются возможности пользоваться вполнѣ хорошимъ и здоровымъ купаньемъ, которое такъ укрѣпляетъ организмы. Всѣ купальни къ тому же устроены по лѣвую сторону рѣки, гдѣ влагаютъ главныя нечистоты проводящія трубы.

Особенно обращаетъ на себя вниманіе въ Москвѣ расположеніе большой купальни у Каменнаго моста. Купальня эта построена въ углу между этимъ мостомъ и лѣвымъ берегомъ рѣки. Въ трехъ или четырехъ саженяхъ отъ купальни впадаетъ въ рѣкѣ труба изъ-подъ Александровскаго сада. Хотя впаденіе это и ниже купаленъ по теченію руки, но все-таки нечистоты попадаютъ и туда. Дѣло въ томъ что настилка купаленъ прилегаетъ къ мосту плотною стѣной; такъ что рѣка-Москва, суженная выше подъ арками моста, устремляется лотомъ съ наибольшею силой и отрѣзываетъ трехъугольное пространство воды, въ которомъ и образуется естественно застой. Въ концѣ этого-то трехъ-угольнаго и полустоячаго пространства помѣщаются главныя московскія купальни.

Теперь скажемъ нѣсколько словъ о рѣкѣ Яузѣ. Вода въ ней еще хуже чѣмъ въ рѣкѣ-Москвѣ и она обратилась съ теченіемъ времени какъ бы въ огромную нечистоты проводящую трубу, которая засоряетъ окончательно главную рѣку. А между тѣмъ извѣстно что Яуза получаетъ истокъ вблизи Мытищенскихъ ключей или колодцевъ; колодцы эти находятся только посреди чистаго болота, а истокъ Яузы -- въ лѣсномъ тутъ же лежащемъ острову. И Яуза дѣйствительно въ началѣ имѣетъ очень чистую воду, которую употребляютъ даже для чая. Но по мѣрѣ того какъ рѣчка протекаетъ мимо разнаго рода красиленъ и фабричныхъ заведеній, вода въ ней до того засоряется что у впаденія нѣтъ возможности купаться; рыба же вся вымираетъ; частію это происходитъ и въ самой Москвѣ-рѣкѣ, гдѣ теперь рыбы ловится очень мало. Итакъ, если это вымираніе рыбы можетъ служить къ объясненію того на сколько вредны городскія нечистоты, то устройство красиленъ, на рѣкѣ Яузѣ, наоборотъ указываетъ на хорошія естественныя свойства воды: красильщики всегда выбираютъ для своего производства мягкія воды. Словомъ, гидравлическою силой этой маленькой рѣченки промышленность пользуется явно ко вреду московскихъ жителей. Еслибы всѣ эти мелкія фабричныя заведенія могли быть какъ-нибудь чудомъ перемѣщены, и дно Яузы очищено, то она могла бы даже замѣнить тотъ артезіанскій колодезь который еще, увы, не прорытъ. Что вопросъ о снабженіи нашей столицы водой сильно заботить московскую думу о томъ свидѣтельствуютъ предложенія сдѣланныя, какъ говорятъ, инженеру Гевоху насчетъ пріисканія новыхъ источниковъ воды. Словомъ, вопросъ о водѣ для Москвы есть вопросъ столь же жизненный какъ вопросъ о воздухѣ для города Петербурга. Москвичи никогда не помнили русской пословицы: не плюй въ колодезь, авось и воды изъ него придется напиться.

О вредѣ отъ засоренія нашихъ рѣкъ фабриками, мельницами и нечистоты проводящими трубами мы подробнѣе говорили въ статьѣ нашей О народномъ здравіи; здѣсь же мы только прибавимъ еще нѣкоторые новые факты, указывающіе что рѣчная вода, благодаря вливаемымъ въ нее нечистотамъ, можетъ пріобрѣтать даже отравляющія свойства. Въ газетахъ нашихъ и въ Архивѣ судебной медицины было сообщено что на рѣкѣ Корожечнѣ, Ярославской губерніи, 11го іюля 1869 года, появился надъ водой дымъ или что-то въ родѣ этого. Вода покрылась зеленоватымъ цвѣтомъ, камни прибрежные почернѣли, рыба лишилась способности плавать и быстро умирала; и къ вечеру того же дня ниже стоявшей тутъ же фабрики ощущался удушливый залахъ отъ мертвой рыбы. Нѣкоторые рыбаки, не зная о случившемся, продавали рыбу и отъ нея являлись у людей приладки головокруженія и сыпь на тѣлѣ. Такая замѣчательная порча воды произошла, какъ объясняютъ, отъ того что изъ котловъ писчебумажной фабрики спустили въ рѣку накопившійся въ теченіи трехъ лѣтъ составъ изъ марганца, купороснаго масла и другихъ вредныхъ веществъ. Въ Journal de Chimie medicale 1869 года сообщаютъ тоже что со времени проведенія водосточныхъ трубъ изъ Лондона до мѣстности въ сосѣдствѣ города Баркинга, городъ этотъ очутился въ такомъ невыгодномъ положеніи что тамъ иногда опасно ѣсть не только рыбу, но даже обыкновенное жаркое, рыба же заходящая сюда въ рѣчку обмираетъ тысячами. Знаменитые переяславскія сельди тоже стали переводиться съ тѣхъ поръ какъ на озерѣ Переяславскомъ начали строить красильни.

Но если значительная часть городскихъ нечистотъ выбрасывается Москвичами въ рѣки или остается гнить на мѣстѣ, то не малое также количество этихъ вредныхъ веществъ разливается самымъ неблагоразумнымъ образомъ по окрестностямъ. Хотя способъ вывозка нечистотъ теперь значительно а усовершенстованъ, но выбрасываютъ ихъ до того близко отъ города что воздухъ отъ того не можетъ не заражаться. Такъ напримѣръ, воздухъ въ Прѣсненской части, за Зоологическимъ садомъ, лѣтомъ не рѣдко бываетъ очень тяжелъ; и это отъ того что вокругъ Ваганьковскаго кладбища, тутъ же не далеко расположеннаго, постоянно выливаются привозимыя сюда нечистоты. Не говоримъ уже о томъ вредѣ который можетъ современенъ произойти отъ такого явнаго неуваженія къ могиламъ предковъ; кладбище же, говорятъ, предполагаютъ расширить.

Часть этихъ вредныхъ испареній отъ мѣстности Ваганьковскаго кладбища относится впрочемъ по вѣтру не къ окраинамъ только города, но и къ лагерю гренадерской дивизіи, всегда квартирующей лѣтомъ на Ходынскомъ полѣ. Но самую главную порчу воздуха значительной части обширнаго, великолѣпнаго Ходынскаго поля производятъ еще не окрестности Ваганьковскаго кладбища, а живодерня, расположенная на юго-западѣ отъ праваго фланга лагеря. Лѣтомъ, въ жары, при юго-западномъ вѣтрѣ, наичаще дующемъ въ Москвѣ, воздухъ въ правомъ флангѣ совершенно невыносимъ отъ доносящихся испареній. Дорога же по которой провозятъ въ живодерню городскую падаль проходитъ черезъ самый правый флангъ, хотя это собственно и не прямой путь отъ города: живодерня лежитъ нѣсколько ближе къ Москвѣ, и можно было бы городу, въ интересѣ здоровья солдатъ, провести ближайшій путь или, что еще лучше и о чемъ кажется давно идетъ рѣчь, совсѣмъ перенести эту живодерню подальше отъ города. Спеціалисты ветеринарной науки намъ передавали что черезъ это провезеніе падали, дающей городу что-то около 15 тысячъ дохода, происходили не разъ въ лагерѣ зараженія сибирскою язвой, посредствомъ перелетанія мухъ съ умершихъ животныхъ на человѣка. Все это, что мы говорили о загрязненіи живописныхъ окрестностей Москвы и искусственно производимой заразѣ, со временемъ исчезнетъ (многіе по крайней мѣрѣ надѣются); но все это не мѣшаетъ записать, какъ обращикъ того полуазіатскаго содержанія на которое осуждены наши лучшіе города.

Но если Москва болѣе всего страдаетъ отъ своихъ помойныхъ ямъ и проточныхъ рѣкъ, искусственно обращенныхъ въ болота, то Петербургъ, повидимому, долженъ болѣе всего терпѣть отъ своихъ кладбищъ. Охтевское, Католическое, Холерное, Ѣолково, Старообрядческое, Нѣмецкое, Смоленское и другія кладбища, числомъ всѣхъ 20ть, окружаютъ Петербургъ со всѣхъ сторонъ почти непрерывающимся поясомъ и, будучи расположены близко и на одномъ уровнѣ съ городомъ, отравляютъ его воздухъ, а частію и воду. При сильномъ западномъ вѣтрѣ, производящемъ наводненія, часть Смоленскаго кладбища покрывается водой, и осенью воздухъ такъ бываетъ такъ иногда удушливъ, что, по удостовѣренію причта, съ трудомъ совершается въ церкви служба.

Теперь въ заключеніе мы должны еще сказать нѣсколько словъ о размѣрахъ смертности Москвы и Петербурга, а также и о характерѣ заболѣваемости въ этихъ городахъ. Что касается до смертности, то центральнымъ статистическимъ комитетомъ вычислено что на 1.000 жителей населенія:

Итакъ, если вѣрить безусловно статистическимъ даннымъ, то въ Тулѣ умираетъ сравнительно болѣе чѣмъ въ Петербургѣ; между тѣцъ самимъ же центральнымъ статистическимъ комитетомъ заявлено что ни одна столица, ни одинъ большой промышленный городъ Европы, не представляетъ такого страннаго населенія и такого наплыва чуждыхъ элементовъ какъ Петербургъ. Наплывъ чуждаго населенія въ Тулѣ, конечно, долженъ быть менѣе, чѣмъ въ Петербургѣ. Чѣмъ же по этому поддерживается такая значительная прибыль населенія въ Тулѣ, когда смертность въ этомъ городѣ больше чѣмъ въ Петербургѣ?

Вообще статистическіе выводы, особенно у насъ, слѣдуетъ принимать съ большою осторожностію. Были ученые которые положительно не довѣряли статистическимъ вычисленіямъ и считали даже ихъ источникомъ заблужденій; но это уже конечно очень много. Мы съ своей стороны приняли за правило довѣрятъ цифрѣ только тогда, когда ее подтверждаютъ или объясняютъ топографическія или бытовыя данныя.

Характеристики смертности Петербурга нѣкоторыми вычислено что еслибы въ немъ не было наплывнаго населенія, То черезъ 200 лѣтъ совершилось бы его полнѣйшее вымираніе; нѣтъ, этого не случилось бы ни въ какомъ случаѣ. Увеличенный процентъ смертности въ нашихъ столицахъ зависитъ главнымъ образомъ отъ перевѣса мужскаго населенія, надъ женскимъ; потому что количество мущинъ въ данной мѣстности увеличиваетъ только цифру смертныхъ случаевъ, цифра же раждаемости зависитъ отъ количества женщинъ. Итакъ, въ случаѣ пріостановки прибыли населенія отвнѣ, возстановилась бы только нормальная пропорція между мущинами и женщинами; и тогда бы ростъ населенія пошелъ своимъ обычнымъ порядкомъ, такъ какъ климатъ для вполнѣ осѣдлыхъ зрителей столицы не оказывается вреденъ. И какъ бы ни старались объяснить причину значительной болѣзненности и смертности простолюдиновъ въ Петербургѣ только гигіеническимъ неустройствомъ столицы, она все-таки главнымъ образомъ заключается въ климатической противоположности между лежащимъ у моря Петербургомъ и провинціями занимающими обширное материковое пространство.

Отношеніе половъ между собою въ Петербургѣ не нормально. Еслибы въ возрастѣ отъ 16 до 20 лѣтъ рѣшились соединиться попарно всѣ мущины и женщины, то для 52.729 мущинъ не хватило бы женщинъ. Кромѣ того, изъ 79.388 замужнихъ, живетъ при мужьяхъ только 51.274; слѣдовательно, 1/8 всѣхъ замужнихъ женщинъ въ Петербургѣ живетъ врозь съ мужьями. Все это относится частію и къ Москвѣ, особенно съ тѣхъ поръ какъ она сдѣлалась центромъ желѣзнодорожнаго движенія, и наплывъ чужаго населенія увеличился. Отношеніе половъ между собою въ Москвѣ однако еще не слишкомъ отступаютъ отъ нормальной пропорціи; потому сифилисъ, эта проказа новѣйшаго времени, развивающаяся всегда тамъ гдѣ очень великъ перевѣсъ холостыхъ людей надъ людьми семейными, распространенъ въ Москвѣ менѣе. Въ войскахъ по крайней мѣрѣ онъ уменьшается. На основаніи точныхъ исчисленій произведенныхъ въ Московскомъ военномъ госпиталѣ, цифра любострастной болѣзни въ 1863 году составляла 1/5 часть всѣхъ больныхъ, въ 1864 году 1/4, въ 1865 году 1/6, въ 1866, 67, 68 годахъ 1/7 всѣхъ больныхъ. Вообще же по отношенію къ распространенію сифилиса, гренадерская дивизія, стоящая въ Москвѣ, занимаетъ одно изъ послѣднихъ мѣстъ въ ряду дивизій Московскаго военнаго округа. Приписать это надобно конечно болѣе тщательному присмотру производимому въ Москвѣ.

Что касается до другихъ болѣе распространенныхъ въ Москвѣ и Петербургѣ болѣзней, то тифъ, надо полагать, господствуетъ почти одинаково какъ тутъ, такъ и тамъ. Чахотка же беретъ перевѣсъ въ Петербургѣ; причина этому заключается конечно въ климатѣ желѣзное здоровье и крѣпкія мышцы, которыя несетъ сюда народъ, большею частію плохо выдерживаютъ эту борьбу съ климатомъ и чуждою для него обстановкой; тѣмъ болѣе что, по замѣчанію центральнаго статистическаго комитета, въ Петербургѣ лучшія части города зашикаютъ иностранцы, а худшія народъ. Но не слѣдуетъ впрочемъ преувеличивать значенія того факта что въ Петербургъ попадаетъ много народа неспособнаго свыкнуться съ его климатомъ. Болѣе всего страдаютъ здѣсь отъ климатическихъ особенностей люди живущіе интеллектуальною жизнію, значительная часть молодаго поколѣнія, да еще великоросдые гвардейцы? занесенные большею частію изъ благодатныхъ климатовъ юга и имѣющіе нерѣдко очень узкую грудь.

Но нужно же привыкать жить и въ сѣверныхъ климатахъ, какъ стараются освоиться съ климатами тропическими. Однимъ умѣреннымъ поясомъ ограничиваться человѣку нельзя. Борьба же со смертію, которая предстоитъ большинству жителей Петербурга, развиваетъ кстати и противодѣйствіе и энергію.

НИКОЛАЙ СОЛОВЬЕВЪ.

"Русскій Вѣстникъ", No 3, 1871