Бесогонова С. А. - Речевые жанры

--------------------

Публикуется по: Формирование профессиональной компетентности филолога в поликультурной образовательной среде. Материалы III Международной научно-практической конференции. Симферополь, 2020. С. 52-57.

--------------------

Речевые жанры в поэме "Великий инквизитор" Ф. М. Достоевского и в фантазии В. П. Свенцицкого "Второе распятие Христа"

Роман Ф. М. Достоевского "Братья Карамазовы" и особенно поэма "Великий инквизитор" оказали огромное воздействие на литературу XX века. Фантазия В. П. Свенцицкого "Второе распятие Христа" (1908), как и поэма "Великий инквизитор", повествует о втором пришествии Христа, но не в средневековую Испанию, а в Москву начала XX века. По форме эти произведения ориентированы на жанр видения и жанр поэмы. Достоевский вкладывает поэму в уста своего героя, Ивана Карамазова, который стремится своим словом воздействовать на слушателя, -- это картина, которая разворачивается перед глазами читателя, и это звучащее слово. В фантазии Свенцицкого повествование о Спасителе перемежается лирическим словом повествователя, за которым проступает автор: "Детство раннее вспоминалось, когда чистые, кроткие, радостные, дышалось легко, такое голубое, светлое было небо, такие ласковые, родные были деревья; плакать хотелось оттого, что прошло оно, и смеяться от счастья, от радостной веры, что вернется снова; что это тело состарилось, а душа станет чистой, прекрасной, божественной, как ее Создатель" [7, 9].

Целью исследования является сопоставление речевых жанров двух произведений для определения специфики звучащего слова Ивана Карамазова. Слово это диалогично: в поэме Ивана Карамазова в спор с Пленником вступает Великий инквизитор, в фантазии Свенцицкого с Христом полемизирует митрополит Анания. Общий речевой жанр спора определяет напряженное взаимодействие между словом Пленника-Христа и его оппонентов. Остановимся на речевых стратегиях, тактиках и жанрах героев, которые полемизируют с евангельской истиной. По мнению М. М. Бахтина, речевой жанр отличается целостностью не только тематической, но и стилистической [1, 198], т. е. говорящий раскрывается в выборе адресата, формы и функционирования языковых средств.

Обратимся к монологу Великого инквизитора. Он демонстрирует точку зрения инквизитора на деяния Пленника. Точка зрения Пленника выражена невербально. В этом заключается особенность данного спора: Великий инквизитор с самого начала предупреждает Пленника о том, чтобы он молчал: "он и права не имеет ничего прибавлять к тому, что уже прежде сказано" [3, 14, 227]. Здесь и далее находит отражение тактика ослабления коммуникативной позиции: "Не отвечай, молчи. Да и что бы ты мог сказать? Я слишком знаю, что ты скажешь. Да ты и права не имеешь ничего прибавлять к тому, что уже сказано тобой прежде" [3, 14, 228].

Монолог Великого инквизитора строится на соединении двух первичных речевых жанров: жанра обвинения и жанра прогноза. В обвинении, как отмечает Е. В. Лаврентьева, говорящий выражает отрицательную оценку поступкам (в широком смысле) адресата и оказывает эмоциональное воздействие с целью изменения поведения в лучшую сторону, что определяет пограничное положение речевой жанр обвинения между эмотивно- оценочными и императивными жанровыми формами [4]. Основное коммуникативное намерение обвинения -- это воздействовать таким образом, чтобы обвиняемый осознал вину и понес ответственность за содеянное.

Речевой жанр обвинения подразумевает трех участников коммуникации: обвинитель, обвиняемый, пострадавший. В поэме Ивана Карамазова обвинителем является сам Великий инквизитор. Он -- ключевая фигура "законности". Так, он напоминает о праве отпускать или оставлять грехи, которые были даны Церкви (Мф. 16, 19), и это право он переносит в разряд универсального закона: "Ты обещал, ты утвердил своим словом, ты дал нам право связывать и развязывать и уж, конечно, не можешь и думать отнять у нас это право теперь" [3, 14, 229].

Пострадавшим в поэме, по мнению Великого инквизитора, является народ. Люди пострадали от Христа, потому что тот наградил народ свободой, обременив тем самым его большой ответственностью: "Вместо того чтоб овладеть людской свободой, ты умножил ее и обременил ее мучениями душевное царство человека вовеки" [3, 14, 233].

Обвиняемый в поэме Ивана Карамазова -- Пленник, которому не дается право голоса. Он находит невербальный способ выражения своей позиции -- поцелуй: "Старику хотелось бы, чтобы тот [Пленник] сказал ему что-нибудь, хотя бы и горькое, страшное. Но он вдруг молча приближается к старику и тихо целует его в его бескровные девяностолетние уста <...> Поцелуй горит на его сердце..[3, 14, 249].

Вторая часть монолога Великого инквизитора -- это футурологический текст, по жанру -- прогноз. Как отмечает Н. Н. Панченко, реципиентом прогноза в бытовом межличностном общении, как правило, выступает конкретное лицо, а не массовый адресат.Подобный прогноз скорее -- результат интуитивного или логического предположения [6, с. 129-130].

Прогнозы Великого инквизитора строятся на основании того, как сможет измениться жизнь общества, если оно пойдет за Великим инквизитором: "Получая от нас хлебы, конечно, они ясно будут видеть, что мы их же хлебы, их же руками добытые, берем у них, чтобы им же раздать, безо всякого чуда, увидят, что не обратили мы камней в хлебы, но воистину более, чем самому хлебу, рады они будут тому, что получают его из рук наших!" [3, 14, 246]. Отметим, что Великий инквизитор использует речевую тактику противопоставления, разграничивая "нас" и "тебя" ("мы" / "вы"), это противопоставление представлено и на лексическом уровне: в первой части монолога -- обвинении Пленника -- все глаголы употреблены в прошедшем времени, а в прогнозе самого Великого инквизитора -- в будущем (ср. забыл, возжелал, поступил, сошел и станут, будут дивиться, докажем, заставим).

Таким образом, первичные речевые жанры обвинения и прогноза реализуется в поэме Ивана Карамазова в монологе Великого инквизитора. Он обращается к приемам когнитивного воздействия на Пленника с целью утвердить свою правду.

Интересны первичные речевые жанры в повести В. П. Свенцицкого "Второе распятие Христа (Фантазия)". В тексте представлены несколько вариантов спора главного героя Иисуса Христа с о. Никодимом, с о. Иоанном и с митрополитом Ананием. Мы обратимся к последнему, поскольку он отсылает читателей к "Великому инквизитору" Ф.М. Достоевского.

Прежде всего, отметим те речевые тактики, которыми пользуется герой.Вся речь митрополита построена на тактике выражения недоверия: "Чем ты можешь подтвердить слова свои?" [7, 48] и тактике ослабления коммуникативной позиции слушателя: "Дела? Да, конечно, ты воскресил Лазаря. Но читал, что писали в газетах: это могла быть простая летаргия... Да и потом, я не видал этого" [7, с.48]. Анания не верит ни в истинность слов Христа, ни в то, что Он -- Сын Божий, возникает та же прецедентная ситуация, как в поэме "Великий Инквизитор" и в Евангелии: происходит искушение Христа, от Него требуют чуда, поскольку не верят в то, что народ добровольно пойдет за ним без чуда и авторитета.

Кроме того, отметим, что митрополит Анания соглашается со своим оппонентом: он использует тактику возражения под видом согласия: "Дела? Да, конечно, ты воскресил Лазаря. Но читал, что писали в газетах: это могла быть простая летаргия..." [7, 18]. Особенность тактики состоит в том, что "говорящий как будто соглашается с мыслью, высказанной оппонентом, но тут же приводит соображение, сводящее на нет возможные выводы из этой мысли". Привлекательность тактики "возражение под видом согласия" объясняется тем, что она позволяет, с одной стороны, избежать излишней категоричности в споре, с другой стороны -- усилить значимость мнения говорящего и еще вернее опровергнуть оппонента [8].

Спорят митрополит Анания и Иисус Христос из-за того, что Анания отказывается верить в то, что перед ним Иисус воскресший. Он считает его богохульником и, обращаясь к речевому жанру просьбы, буквально просит признаться в том, кем же является его оппонент: "Постой, нас никто не слышит. Тебе не для чего лгать. Я слишком стар, чтобы поверить твоей сказке... Чем ты можешь подтвердить слова свои?" [7, 48].

Интересно заметить, как жанр просьбы Владыки начинает трансформироваться сначала в жанр уговора, а потом -- в жанр требования. Это заметно на интонационном уровне. Обратимся к следующей цитате: "Послушай! -- И Анания почти в упор подошёл к Иисусу. В глазах его вспыхивали огоньки. -- Послушай. Сделай что-нибудь здесь... Хоть какое- нибудь знамение. Ну, пусть передвинется эта лампа... Понимаешь, я уверую в тебя сейчас же... Если можешь, ты должен это сделать. Должен для спасения людей. Ибо, если уверует митрополит, уверует и вся Церковь, если ты..." [7, 49]. Владыка настаивает, чтобы Христос при нем совершил чудо. Интересно, как меняется требование чуда: от "какого-нибудь чуда" до передвижения лампы. Для того чтобы сильнее воздействовать на своего оппонента, митрополит ставит условие Иисусу Христу, апеллируя к ключевой идее христианства -- к спасению людей.

Не получив ответа на свое требование, митрополит Анания переходит к жанру издёвки. Издёвка -- особый способ воздействия на человека, который осуществляется без смысловой нагрузки, а выполняет только фатическую функцию. Митрополит Анания издевается над собеседником, указывая на то, что чудеса, им совершенные, бессмысленны -- это всего лишь фокус для публики: "Ты бессилен это сделать с глазу на глаз, когда нет толпы. Для твоих фокусов нужна обстановка!.. Христос воскресший!" [7, 49]. Заканчивается беседа императивом, который составляет жанр приказа -- побудительным предложением "Ступай!" [7, 49].

Интересно выстраивается градация жанров от "дружеской" просьбы до безусловного приказа. Эти речевые жанры можно назвать императивными. По утверждению Дехган Халили Можде, императивные речевые жанры нацелены на то, чтобы не столько передавать в ходе коммуникации сообщения о мире, сколько изменить у адресата (слушающего) представление (знание) о мире, сформировать в его сознании совокупность информативных и оценочных смыслов, побудить в соответствие с этим к определенным действиям [5]. Митрополит Анания преследует ту же цель: ему необходимо услышать рациональное объяснение появления Иисуса Христа.

Таким образом, в поэме "Великий инквизитор" и в повести "Второе распятие Христа" используются императивные речевые жанры. В обоих случаях реализуется асимметричная модель коммуникации, которая начинается с ослабления коммуникативной позиции собеседника. Но если герой Достоевского обращается к обвинению и прогнозу, то жанровый репертуар героя Свенцицкого более разнообразен и включает в себя просьбу, требование, издёвку, приказ. Цель таких речевых жанров, по мнению Т. В. Шмелевой, -- вызвать осуществление / неосуществление событий, необходимых, желательных, опасных для кого-то из участников события.

Повесть "Второе распятие Христа (Фантазия)" является рецепцией поэмы "Великий инквизитор". В. П. Свенцицкий, используя коммуникативные приемы текстообразования Ф. М. Достоевского (речевые жанры, речевые стратегии, речевые тактики) развивает его идеи о подлинной свободе духа и показывает их на современном для него материале.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Бахтин М. Собрание сочинений. Т. 5. М., 1996.

2. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979.

3. Достоевский Ф. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Л., 1972-1990.

4. Лаврентьева Е. Речевые жанры обвинения и оправдания в диалогическом единстве: автореф. ... дисс. канд. филол. наук (https://www.dissercat.com/ content/rechevye-zhanry-obvineniya-i-opravdaniya-v-dialogicheskom-edinstve).

5. Можде Д. Речевой жанр в кругу императивных жанров // Преподаватель XXI век. 2013. 4.

6. Панченко Н. Особенности жанра "прогноз" в массмедийном дискурсе // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе. Орел, 2018.

7. Свенцицкий В., прот. Собрание сочинений. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901--1917). М., 2008.

8. Уздинская Е. Поддержка или опровержение? Роль различных языковых средств в тактике "возражение под видом согласия" (на материале газетной речи) // Вестник МГУ. М., 2010 (https://vestnikjourn.msu.ru/books/2011/3/podderzhka-ilioproverzhenie-rol-razlichnykh-yazykovykh-sredstv-v-taktike-vozrazhenie-pod-vidom- sogl/).