Ранним октябрьским утром 1906 года киль небольшого корабля прорезывал темные воды Нью-Йоркской губы, и проворное судно, управляемое ловкою рукою, несмотря на чуть брезжащий рассвет, уверенно завернуло в бухту около Баттери, южного пункта продолговатого острова Манхэттена, на котором возвышается Нью-Йорк.
При слабом мерцающем свете тусклого корабельного фонарика, два единственных пассажира судна привязали его за надежный канат к крепкому железному колку, врытому у берега, чем, по-видимому, и покончили свою ночную деятельность, потому что опустили паруса и прикурнули на маленькой скамье судна.
Эти два пассажира были мальчики, один белый, другой чернокожий, хозяин и невольник.
В эту минуту, однако, социальная разница их положения не играла никакой роли. Оба мальчика в возрасте от четырнадцати до пятнадцати лет плотно закутались в общее шерстяное одеяло.
-- Не поспать ли нам немножко, мистер Корнелий? -- спросил, несколько минут спустя, чернокожий своего товарища, -- Солнце встанет еще только через час, а раньше этого времени едва ли кто из наших покупателей сюда явится.
Белый мальчик отрицательно покачал головою.
-- Я не устал, -- сказал он: -- и даже если бы чувствовал себя утомленным, то едва ли нашел бы себе сегодня место на судне, чтобы удобно растянуться. Ведь ты знаешь, милый Аби [уменьшительное имя от имени Авраам]. что мы нагрузили "Шарлотту" елико возможно.
-- Да! Но к чему вы это сделали, мистер? По моему расчету, нам придется увезти обратно добрую половину привезенных дынь.
-- Ты думаешь? Твой расчет совершенно ошибочен. Сегодня дыни будут у нас буквально вырваны из рук, и мы продадим их за очень высокую цену. Ведь это последние дыни сезона, и я сам посоветовал маме повременить их с продажею, чтобы сбыть их как можно дороже. К тому же мне гораздо выгоднее, чтобы судно было полнее нагружено. Ты сам знаешь, что мама платит мне за транспорт столько же, как платила бы и посторонним корабельщикам, а я, кроме того, получаю законную часть за комиссию, хотя, понятно, беру с нее дешевле других.
-- Вам бы даже следовало не брать ничего, мистер Корнелий Вандербильт, -- заметил маленький невольник. -- Разве ваша мать не подарила вам этого судна?
-- Вовсе нет, Аби! "Шарлотта" оценивается в сто долларов, и ровно на эту сумму мать заставила меня работать на своей мызе. Я обработал и засеял ее поле. Мне пришлось запахать ровно восемь десятин, прежде чем она исполнила самое пламенное из моих желаний, то есть, купила мне судно. Мама права! Все следует сперва заработать. Дело делом. Я также придерживаюсь этого правила: раз я заплатил за судно, то должен пользоваться и доходом с него, да и пользуюсь, как видишь.
-- Вы делец, мистер Корнелий, -- воскликнул Авраам с нескрываемым восхищением, -- Я думаю, вы когда-нибудь будете очень богатым человеком. А что бы вы сделали, если бы у вас было когда-нибудь много-много денег?
-- Я бы постарался еще умножить их, -- отвечал Корнелий, не задумываясь.
Практический взгляд мальчика на жизнь был, впрочем, только результатом американского воспитания, которое, уже и в то время, было почти все основано на возможно раннем и тщательном развитии духа предприимчивости.
Разговор между мальчиками прекратился. Корнелий Вандербильт отдался течению своих мыслей, а маленький невольник, отличавшийся большой религиозностью и даже мечтавший стать священником, вытащил из кармана небольшое издание библии, и при свете фонарика, принялся за чтение.
Вдруг на набережной раздались чьи-то твердые шаги и из мрака Баттери выделилась длинная, сухопарая фигура мужчины, завернутая в широкий плащ.
Незнакомец окинул пытливым взором судно и начал спускаться по откосу.
-- Кто хозяин этого судна? -- спросил он.
-- Это я, сэр, -- отвечал Корнелий с радостной гордостью и, продолжая спокойно сидеть на месте, ждал, что скажет ему незнакомец.
-- Как? Вы владелец этого судна? -- несколько недоверчиво спросил человек в плаще, -- Вы верно хотите сказать, что ваш отец...
-- Что я сказал, то я и хотел сказать, -- прервал его Корнелий. -- Мой отец уже с год как умер, и я веду торговое дело моей матери. Это судно моя собственность. Но, полагаю, сэр, что все это касается только лично меня, и я терпеть не могу, чтобы меня расспрашивали.
Незнакомец, смеясь, погладил свою рыжеватую бороду.
-- Ого. молодчик! -- воскликнул он. -- Вы. кажется, очень энергичны и самоуверенны для ваших лет. Впрочем, такой-то человек мне именно и нужен. Не хотите ли вы заработать кругленькую сумму денег?
Корнелий Вандербильт вскочил.
-- Разумеется, хочу, сэр! -- воскликнул он. -- Всякому желательно приобрести деньги, но, разумеется, честным путем. В чем дело, сэр?
-- Дело пустяшное. Вы должны будете совершить прогулку на вашем судне и захватить меня, одного из моих... друзей и... может-быть, еще кое-что.
-- Куда мы поедем? Когда?
-- Сегодня вечером, -- отвечал незнакомец, немного подумав. -- Если желаете узнать подробности и тотчас же получить задаток, то явитесь в назначенное время в Зильбердоллар-Скотт в Аллею Негров.
-- В Аллею Негров! -- закричал Авраам, моментально вскочив. -- Иисусе! Ведь это самая дурная улица в Нью-Йорке! Ее называют и улицей убийц! [Аллея Негров существует и ныне, но назначена к уничтожению] Ведь вы не отважитесь идти туда, мистер Корнелий?
-- Читай свою книгу, Аби, -- сказать Корнелий: -- и не вмешивайся в дела, в которых ты ничего не смыслишь.
-- Кто этот чернокожий? -- поспешно спросил рыжий, по-видимому, крайне недовольный. -- Этих чернокожих впотьмах и не увидишь. Я даже совсем не заметил мальчугана.
-- Это невольник нашего семейства. -- отвечать Корнелий. -- Он хороший, преданный малый, и я уверен в нем, как в самом себе.
-- Тем лучше. Ну, а вы сами -- придете вы в Зильбердоллар-Скотт, чтобы переговорить о нашем деле?
-- Приду, сэр! Но прежде я желал бы получить от вас ответ на два вопроса.
-- Спрашивайте! Только не задерживайте меня, потому что я спешу.
-- Только одну минуту, сэр. Мои вопросы не сложны. Во-первых, честного ли свойства ваше дело?
-- Честнейшего: оно чище золота. Что вам вздумалось спрашивать об этом?
-- Я имею на это полное право, потому что не знаю вас. Затем: на какой заработок я могу рассчитывать? Может быть, игра свеч не стоит?
-- Ты мне нравишься, мальчуган, -- засмеялся незнакомец. -- Так молод и уже такой делец! Достаточной ли суммой тебе покажется пятьдесят долларов.
-- Пятьдесят долларов? Приду, сэр. Ждите меня между девятью и десятью часами утра. Как прикажете спросить о вас?
-- Спросите Патрика О'Сюлливана. А затем доброго утра!
Незнакомец плотнее завернулся в плащ и исчез в темноте. Авраам схватил своего юного хозяина за обе руки и воскликнул:
-- Ради Бога! Неужели вы и вправду решитесь идти туда, куда зовет вас этот странный человек. У него, наверное, много дурного на совести.
-- Разумеется, пойду. Ведь предстоит заработать пятьдесят долларов!
-- Мистер Корнелий! Мистер Корнелий! Бросьте это дело, злодей запутает вас в свои сети!
-- Побереги свое красноречие к тому времени, когда будешь на кафедре, -- резко оборвал мальчика Корнелий, но тотчас же раскаялся в своей горячности и, потрепав чернокожего по щеке, сказать: -- Не мешай мне действовать, Аби! Я знаю, что делаю, а на бесчестное дело я и сам не пойду.
Расчет и предсказание Корнелия относительно сбыта дынь оказались совершенно верными. Его товар в это утро раскупали нарасхват.
Кошелек молодого Вандербильта все полнел, а судно все пустело. Наконец, последние плоды перешли в руки покупателей, и молодой торговец, ухмыляясь, начал считать барыши.
-- Мама может быть довольна продажей, -- сказал он Аврааму, занятому чисткою и уборкою судна: -- а я тем более. Если прибавить к этому еще предстоящий заработок, предложенный мне незнакомцем, то могу считать сегодняшний день для меня вполне удачным.
-- От души желаю вам этого, мистер Корнелий, -- сказал со вздохом чернокожий: --но лучше, если бы вы послушались моего совета, отказались бы от посещения Аллеи Негров, и мы отправились бы прямо домой.
-- Нет, мы останемся! -- сказал Корнелий настойчиво -- То-есть, ты останешься здесь, а я немедленно отправлюсь в указанное место.
-- Как? И вы даже не хотите, чтобы я проводил вас?
-- А кто же останется караулить наше судно? Хотя провожатый был бы далеко не лишним, раз я отправляюсь в такое обесславленное место, но лучше, если ты останешься при судне. Смотри за ним. Аби, береги его. как зеницу ока. А теперь вот что! Возьми у меня кошелек с деньгами, вырученными за продажу плодов. Я оставлю при себе только один доллар, на всякий случай. следовательно, обокрасть меня будет уже невозможно. Прощай. Аби!
-- Да хранит вас Бог, мистер Корнелий! -- воскликнул чернокожий вслед уходившему.
II.
Аллея Негров, находящаяся между Брум-Томсон и Бранд-стритом, еще теперь, вследствие своей грязи и населения, принадлежащего, большею частью, к поддонкам общества, далеко не безопасным для соседей, пользуется очень дурной славой и почти сплошь населена чернокожими.
Корнелий Вандербильт обращал весьма мало внимания на происходившее по пути. Он отыскивал "Салон" Зильбердоллар-Скотта и вскоре нашел его.
Этот пресловутый притон получил свое название вследствие оригинальной фантазии своего владельца. Чтобы поразить посетителей пренебрежением к богатству, владелец кабачка, некто Скотт, велел выложить пол сборной комнаты серебряными долларами, то есть так, что пол состоял из четырехугольных, величиною в шесть футов, изразцов, в каждом углу которого был вделан и прикреплен серебряный доллар. Понятно, Скотт и его прислуга должны были зорко следить за посетителями и глядеть в оба. чтобы высокоуважаемые гости не вздумали бы стибрить и запрятать в карман украшение с пола. но, несмотря на строгую бдительность, монеты все-таки исчезали.
В этот-то кабачок и вошел молодой Вандербильт и, протолкавшись сквозь толпу куривших и пивших у прилавка мужчин, обратился к маленькому, лысому толстяку, по его догадке хозяину, с вопросом, здесь ли Патрик О'Сюлливан.
-- Вы найдете его наверху, первая дверь направо! -- отвечал тот.
-- Я не пойду к нему наверх. -- возразил Корнелий решительно. -- Скажите ему, что я пришел и жду его здесь, и если мистер О'Сюлливан желает говорить со мною, то пусть потрудится сойти вниз.
Хозяин посмотрел на мальчика удивленным взглядом.
-- Не думаете ли вы, что вас так сейчас и укокошат там наверху? -- спросил он насмешливо.
-- Я ничего не думаю, кроме того, что мне недосуг долго ждать! -- равнодушно отвечал Корнелий.
-- Продувной мальчишка! -- проговорил хозяин, но все-таки отправился наверх.
Несколько минут спустя, он вернулся с двумя довольно прилично одетыми мужчинами, и в одном из них Корнелий тотчас же узнал незнакомца, приходившего к нему утром в Баттери.
Рыжебородый Патрик О'Сюлливан протянул молодому владельцу судна руку и представил его своему товарищу. Последний был ь долговязый, чахоточного вида человек, с темными волосами и маленькими, беспокойно бегающими глазками. Он был значительно моложе Патрика О'Сюлливана.
-- Мой племянник, мистер Тертлей, -- сказал рыжебородый, представляя молодого человека: -- а это вот... --он указал па Корнелия: -- тот энергичный, умный юноша, о котором я говорил тебе утром. У него есть хорошенькое судно, которое он не прочь предоставить в наше распоряжение за приличную плату.
-- Но не прежде, чем я узнаю, какого рода будет предпринимаемая поездка, -- прибавил Корнелий.
-- О! дело, которое мы предлагаем вам, вполне честное, мистер... как вы изволили назвать себя? -- да, мистер Вандербильт. Но, пожалуйста, войдемте сюда, в эту комнатку. Дверь останется открытою для вашего спокойствия, мистер Корнелий Вандербильт.
-- Я вовсе не беспокоюсь, сэр, -- возразил Корнелий: -- и даже пришел бы к вам наверх, если бы этот шинок не пользовался бы такой дурной славой.
-- Совершенно верно, и мы сейчас же объясним вам, почему находимся именно здесь. Но, прежде всего, что вам угодно выпить?
-- Я выпил бы стакан содовой воды.
-- Ага! Член общества трезвости! Будь по-вашему, а мы выпьем вина, не так ли. Тертлей?
Чахоточный кивнул головою в знак согласия, и хозяину был отдан приказ подать и того, и другого.
Когда хозяин принес требуемое и удалился, О'Сюлливан налил вина себе и племяннику и сказал, обращаясь к Корнелию:
-- Вот этот, мой племянничек, наделал мне больших хлопот. Он, без моего ведома, дал завербовать себя в милицию в Филадельфии, получил задаток и был уже экипирован, когда я, по счастью, узнал, какую он сыграл штуку, и помог ему бежать. Теперь же нужно бежать и отсюда, потому что береговая стража уже предупреждена и немедленно захватила бы моего дезертира, если бы мы вздумали сесть на один из стоящих на якоре в гавани кораблей. По счастью, у мыса Файр-Эйлапд стоит голландский корабль, капитан которого согласен взять нас на борт, если мы успеем прибыть к нему сегодня до девяти часов вечера. Теперь вопрос только в том, как добраться отсюда до голландца, и вот почему нам желательно воспользоваться вашим судном, за которое и предлагаем вам пятьдесят долларов золотом.
-- Пятьдесят долларов золотом!
В душе мальчика сильно и почти неудержимо заговорило желание заработать такой куш, но внутренний голос удерживал его, так как все пособники бегства дезертира подвергаются строгой каре. Неужели же ради пятидесяти долларов он сделает себя несчастным на многие годы.
"Нет! Это было бы безрассудно!" -- подумал он и решительно заявил: -- Теперь я слышал, в чем дело, и наотрез отказываюсь принять ваше предложение, сэр.
О'Сюлливан вскочил. Его лицо выразило разочарование, а в голосе слышалась явная досада, когда он сказал:
-- Ого, мальчуган! Не думаете ли вы, что сделаете нечто беззаконное или даже преступление, если поможете бедняку избавиться от поступления в ряды презренной милиции?
-- Не преступление, сэр, -- возразил Корнелий: -- но все-таки дето, за которое я рискую посидеть несколько времени в тюрьме, а этому я вовсе не желаю подвергаться из-за пятидесяти долларов.
-- В таком случае предлагаю вам удвоить их! -- закричал рыжебородый, так сильно ударив кулаком по столу, что стаканы зазвенели, -- Дело решеное! Получайте задаток!
Но мальчик энергично оттолкнул предложенную ему монету.
-- Я не поеду! Что я раз сказал, то верно. Отпустите меня, сэр! -- он встал и направился к дверям, но О'Сюлливан преградил ему дорогу.
-- Еще одну минуту, голубчик, -- попросил он. -- Я хочу предложить племяннику другой план, который может дать вам доход, не подвергая вас опасности. Извините, что мы оставим вас на несколько секунд.
Он подмигнул долговязому молодому человеку и вышел с ним через открытую дверь в распивочную комнату, и Корнелий, не спускавший с них глаз, видел, что они переговаривались в течение нескольких минут.
Вдруг раздался шум, и дверь в маленькую комнату захлопнулась. Почти в ту же минуту она была заперта на ключ снаружи.
Корнелий вскочил, испустив крик ужаса. Он ни на минуту не сомневался, что попал в западню. В отчаянии он бросился к двери и попытался выломать ее, но тщетно. Дверь была дубовая и не поддавалась его усилиям. Также тщетны были его гневные крики. Его не слышали, а. может-быть, не хотели слышать. Там в распивочной галдели, смеялись и пели, и этот шум заглушал крики о помощи бедного мальчика.
Утомленный тщетными усилиями и мучимый страхом, юноша опустился на стул и несколько времени провел в немом размышлении. Бежать из этого помещения было невозможно. Свет падал сверху из небольшого отверстия в потолке, и достать до него было немыслимо, даже если бы он, поставив стул на стол, попытался отворить раму. Да. он был в плену, он был в полной власти мошенников и, вероятно, бывшего с ними заодно хозяина кабака.
-- Аби! Аби! Зачем я не послушался тебя! Зачем забрался в это проклятое место! -- застонал он, опустив голову на руки. -- Что станется теперь со мною?
Когда он несколько успокоился и пришел в себя, он принялся обдумывать и обсуждать свое положение. Мошенники едва ли намеревались убить его. Обокрасть его они также не могли, потому что при нем не было ничего ценного, но -- вдруг в его голове блеснула страшная мысль, которая привела его' в такое отчаяние. что он, закрыв лицо руками, разразился рыданиями.
И он с бешенством бросился к дверям, и начал стучать в них кулаками, крича, что было мочи:
-- Отоприте! Меня тут держат насильно! Помогите, помогите!
Вдруг чей-то зычный голос сразу заставил умолкнуть весь шум в распивочной. Настала тишина, затем повернули ключ, и дверь комнаты, в которой в течение целого часа был заперт Корнелий, широко распахнулась.
Корнелий перескочил через порог. Восторг и страх в одно время наполняли его юную душу и мешали ему ясно обсудить, что случилось. "Спасти судно", может быть еще не поздно -- помешать злоумышленникам", вот все, на чем сосредоточилась его мысль.
Но перед ним оказался полисмен, требовавший от него объяснений. Блюститель закона зашел в кабак, который он посещал несколько раз в день, и случайно услыхал крики мальчика. Он, по-видимому, имел намерение препроводить его в участок, чтобы составить протокол, но Корнелий так неотступно и убедительно просил его не задерживать, честным словом обещая явиться в полицию для дачи показаний, что полицейский чиновник, ласково потрепав его по плечу, сказал:
-- Ну, беги, коли так, и постарайся догнать мошенников. Хорошо было бы разъяснить это дело. Тогда бы достойному мистеру Скотту солоно пришлось. Мой начальник давно до него добирается. И без него довольно безобразий в Аллее Негров!
Корнелий не дослышал и половины этой речи. Он стремглав бросился бежать из дому по Аллее Негров и на первом повороте улицы остановил проезжавшего извозчика.
-- В Баттери! -- закричал он. суя вознице в руку серебряную монету. -- Гоните лошадей, что есть мочи. Мошенники хотят украсть мое судно!
Извозчик исполнил желание своего молодого седока и сильно стегнул по лошадям, но при этом недоверчиво покачал седою головою и проворчал:
-- Украсть судно! Гм! я еще не слыхивал, чтобы воры теперь крали целые корабли. Впрочем, все может случиться! В Нью-Йорке все возможно! Решительно все!
III.
Когда Корнелий приехал в гавань, он с первого взгляда увидел, что опоздал, что все погибло. Его красивая "Шарлотта" исчезла, а Авраам встретил его с приветливою улыбкою на своем черном лице.
-- Вот и вы, мистер Корнелий! -- воскликнул он радостно. -- Ну, вот вы и заработали свои пятьдесят долларов, а я в точности исполнил все ваши поручения. Но раньше как через два часа, я полагаю, наше судно вернуться не может.
-- Какие поручения исполнил ты и где... где "Шарлотта"? -- кричал Корнелий вне себя.
-- "Шарлотта"? Зачем вы об этом спрашиваете? Наше судно взяли двое мужчин, которых вы послали. -- рыжебородый и еще долговязый, молодой человек. Ведь вы же отдали им "Шарлотту" внаймы, чтобы перевести чемодан на голландский корабль?
-- Какой чемодан? -- с трудом выговорил Корнелий.
-- Ну, да тот чемодан, что принесли с собою оба господина. Он был страшно тяжелый. С полчаса тому назад они уехали. Впрочем, и ветер был для них попутный, и я всей душой радовался, видя, как весело заколыхалась на волнах наша "Шарлотта"!
-- Чтобы молния небесная разразилась над "Шарлоттою" и разбила бы в щепки ее и ее нечестивых пассажиров! -- закричал Корнелий, не в силах будучи владеть собою.
-- Какое грешное желание! О, мистер Корнелий! Вы лишаете свою душу вечного блаженства!
-- Я сейчас лишусь жизни, потому что брошусь в залив. в самую глубину. Нет, никогда не вернусь я более домой! Я разорен! Я обокраден! Аби, Аби! Ты самый глупый из черных ослов, бегавших когда-либо на двух ногах! О, моя "Шарлотта"! Моя милая, красивая "Шарлотта"!
У Корнелия из глаз снова потекли слезы, а набожный Авраам, понявший, наконец, что совершил колоссальную глупость, отчаянию завыл и начал ломать руки.
-- Не вой! -- закричал на него Корнелий. -- Слезами не поможешь. -- При этом он сам начал утирать кулаком слезы. -- Тут нужно действовать энергично. Я сейчас найму быструю парусную лодку и пущусь в погоню за мошенниками. Может быть, счастье мне будет благоприятствовать, и я догоню их.
-- Ах, мистер Корнелий, об этом и думать нечего. "Шарлотту" догнать невозможно. Ведь это такое ходкое судно!
-- Все равно -- я решусь на все! Давай мне кошелек с деньгами, Аби! Кошелек с деньгами, вырученными за...
-- Кошелек... с деньгами! Он -- он...
У несчастного Авраама слова застряли в горле. Он начал рвать на себе волосы.
-- Кошелек! Он остался в каюте! Я положил его в ящик. -- в тот ящик, куда мы сажаем рыбу, когда выезжаем на ловлю. Я полагал, что там он будет сохраннее!
С минуту казалось, что Корнелий готов был броситься на несчастного невольника и избить его, но он вовремя опомнился, осилил гнев свой, и только с горечью произнес:
-- Ну еще бы! Тебе надо было еще отдать и кошелек разбойникам, чтобы у них не было недостатка ни в чем. Мое судно исчезло, мамины деньги пропали. Аби, нам остается только...
Чернокожий выразительным жестом молча указал на воду. Корнелий кивнул головою в знак согласия. В немом отчаянии они точно застыли на месте. Вдруг их пробудил какой-то неясный гул и шум, как бы многих человеческих голосов. Вблизи их начато раздаваться ликование и радостные возгласы, и когда мальчики, очнувшись, подняли головы, то увидали большую толпу народа, наполнившего берег Баттери. --толпу, которая, оживленно жестикулируя, указывала на водное пространство залива, на котором совершалось нечто необычайное или, лучше сказать, сверхъестественное.
Да, это действительно было чудо. Корнелий и Авраам, разинув рты от удивления, затаили дыхание. Они на минуту даже забыли о собственном горе.
Да и как было не назвать это чудом? Довольно большой, изящно построенный корабль, на носу которого крупными, издали видными буквами стояла надпись "Клермонт", прорезывал волны Нью-Йоркского залива с такою скоростью, на которую до той поры никто не считал способным такое большое судно. И не ветер гнал по волнам это большое судно, мчавшееся подобно летающей птице. Хотя на нем и имелись паруса, но они были опущены. Здесь, по-видимому, действовала какая-то таинственная сила, о которой до той поры еще никому не спилось. А может быть, большое колесо на боку корабля, которое беспрерывно вертелось и хлестало по ценящимся волнам, или высоко выдающаяся падь палубой труба, из которой выбивались густые клубы черного дыма, были причинами этого чуда?
Толпа ликовала. Она находилась в каком-то порыве воодушевления и беспрестанно с энтузиазмом повторяла одно и то же имя. Это имя было Роберт Фултон.
Роберт Фултон! Но кто же был человек, сумевший вызвать такой восторг в сердцах постоянно равнодушных, сдержанных американцев? Какое отношение имел он к волшебному кораблю, который теперь начал убавлять ход и -- наступало время прилива -- встал на якорь у Баттери, почти у того самого места, где утром остановилась "Шарлотта" Корнелия Вандербильта?
Последний в сильном волнении обратился к стоявшему около него, хорошо одетому, старому джентльмену, с просьбою объяснить ему, кого так чествуют и что все это значит?
-- Ты хочешь знать, кто такой Роберт Фултон, мой милый? -- улыбаясь сказал старый джентльмен. -- Я и сам не могу тебе. рассказать о нем много. Он еще очень мало известен, но полагаю, что очень скоро, как Новый, так и Старый Свет будет произносить его имя с уважением. Роберт Фултон изобрел корабль, который движется посредством пара. Сегодня, как видишь. он совершает пробное путешествие по Гудзонову заливу, и говорят, что его судно может сделать пять миль в час.
-- Пять миль в час! -- повторил Корнелий с удивлением. -- Это великолепно! Да ведь это нечто небывалое, это -- чудо. Имя этого человека сделается бессмертным!
-- Я и сам так думаю! -- воскликнул старый джентльмен и вдруг, сорвав шляпу с головы, замахал ею над собою и закричал: -- Да здравствует Роберт Фултон!
В пяти шагах от них стоял он сам, изобретатель первого парохода, высокий статный мужчина, с приятным лицом, оттененным темными, вьющимися волосами. Его большие, кроткие глаза сияли добродушием и приветом, но высокое, белое чело было покрыто глубокими морщинами. -- очевидно. Фултону не даром досталось его изобретение.
Он сошел с своего корабля и шел рядом с бородатым, серьезным мужчиною, своим компаньоном Робертом Левингстоном, дальновидный взгляд которого уже давно понял цену и значение изобретения Фултона, поддержал его в денежном отношении и выхлопотал ему все необходимые патенты.
Оба товарища, занятые деловым разговором, не успели еще отойти на десять шагов от берега, как вдруг, к своему изумлению, увидали перед собою красивого мальчика, протолкавшегося к ним через толпу и остановившегося перед ними.
-- Сэр! -- воскликнул он, -- Спасите мое единственное достояние, мое судно и деньги моей матери, вдовы фермера! Преступники украли у меня судно и наличные деньги, и уже с час как отплыли отсюда. Но если правда, что ваш корабль может сделать пять миль в шестьдесят минут, то мы успеем догнать мошенников. и вы приобретете не только славу, но и благословение вдовы и обессмертите имя Роберта Фултона!
-- И Бог за это примет вас в Свой рай небесный, сэр! -- прибавил Авраам благоговейно.
Фултон обратился к Корнелию:
-- Как звать тебя, мой мальчик? -- спросил он ласково.
-- А ты знаешь, приблизительно, но какому направлению уехали мошенники?
-- Они бежали к мысу Файр-Эйланду, сэр.
Фултон обратился к своему компаньону:
-- Как ты думаешь? -- спросил он вполголоса.
-- Что ж, поедем! -- отвечал тот, -- Если мы успеем настичь мошенников, то лучшей рекламы и желать нечего. Об этом заговорит весь Нью-Йорк.
-- Тогда вперед. -- Пойдем, сын мой, ты должен познакомиться с чудесным кораблем. Кто знает, может быть, со временем, в знак благодарности, ты будешь содействовать моему изобретению. Пойдем!
Корнелий, точно в каком-то чаду, вступил на корабль вместе с изобретателем и, как во сне. слышал команду Фултона, приказывавшего сняться с якоря и снова пустить в ход "Клермонт".
"Клермонт" летел по волнам, не только независимый от прихоти ветра, но даже против него, и волны, покоренные таинственною силою пара, повиновались ему.
Корнелий воодушевился. Он даже забыл о своей потере и деловых интересах и весь был под обаянием совершавшегося чуда.
Приблизительно часа два спустя. "Клермонт" снова встал на якорь в Баттери и на буксире тянул "Шарлотту", спасенное судно счастливого Корнелия.
Оба мошенника стояли на палубе связанные и по прибытии парохода немедленно были препровождены в полицию, где их признали за давно преследуемых грабителей, приметы которых были уже известны по всему берегу, так что им, поневоле, пришлось прибегнуть к необыкновенным средствам, чтобы получить возможность бежать из Америки. Завладев судном Вандербильта, они действительно были на пути к Файр-Эйланду, где рассчитывали быть принятыми капитаном голландского корабля.
Преступники дрожали всем телом, когда их повели с корабля в полицию. Они все еще не опомнились от ужаса, который внушило им появление "Клермонта". Они думали, что сам дьявол пустился за ними в погоню.
Корнелий, со слезами на глазах. благодарил спасителя своей "Шарлотты" и поклялся ему никогда не забыть ни его, ни его благодеяния.
Усовершенствовав свой корабль некоторыми приспособлениями, Роберт Фултон, 17-го августа 1807 г., совершил свой пробные рейс с пассажирами и грузом из Нью-Йорка до Альбано и наглядно доказал, что изобрел первый, практически годный пароход. Это изобретение произвело переворот, еще небывалый в летописях истории.
Корнелий Вандербильт, одаренный сообразительностью, предприимчивостью, энергией и коммерческим гением, сделался самым богатым человеком в мире. Он был одним из первых, развивших в грандиозных размерах дело кораблестроения и железнодорожного строительства, давших мощное развитие торговле и промышленности Соединенных Штатов и поднявших их до их настоящего величия и значения.
Чернокожий Авраам также добился своей цели: поступил в коллегию и затем сделался проповедником-методистов. Незадолго перед смертью Корнелия Вандербильта, 4-го января 1877 г. Аби, тогда уже старый, почтенный священнослужитель, посетил своего друга и товарища детства. Найдя последнего очень больным и в мрачном настроении, он постарался развеселить ого и, между прочим, напомнил ему об эпизоде с украденной "Шарлоттой".
При этом воспоминании Вандербильт приподнялся, на губах его засияла улыбка, и он сказал:
-- Аби, ты бесспорно прекрасный духовник, но, как приказчик. ты бы никуда не годился. Ты испортил бы мне всякое дело. Как ты мог, например, тогда решиться отдать "Шарлотту" в чужие руки без письменного приказания? В тебе никогда не было коммерческих способностей, мой старикашка.
--- Дары Неба весьма различны! -- с достоинством заметил чернокожий проповедник.