Старк Леонид Николаевич - Александр Рославлев. "Цевница". Стихи 1905-1911 гг

Александръ Рославлевъ. "Цѣвница". Стихи 1905--1911 гг. Изд-во "Союзъ". Спб. 1912 г.

А. Рославлевъ -- поэтъ, очень чуткій къ требованіямъ литературной моды. Первую книжку стиховъ -- "Въ башнѣ", выпущенную въ 1907 году, онъ началъ съ посвященія В. Брюсову, призывалъ въ ней любить "такъ чисто и свято, какъ звѣри". Въ томъ первомъ сборникѣ еще не заглохли мотивы недавняго прошлаго -- "Красныя пѣсни".

Теперь иныя времена. Въ нашей поэзіи появился Н. Клюевъ, Клычковъ и другіе, вошла въ моду поддѣлка подъ народное творчество, "народные" мотивы. И вотъ новая книга Ал. Рославлева носитъ названіе "Цѣвница", и мы встрѣчаемъ въ ней темы "новыя". Тутъ есть и поддѣлка подъ Некрасова и Блока, тутъ много говорится о Христѣ -- кто теперь не пишетъ о- немъ стиховъ?-- тутъ и Русь: вѣдь она тоже въ модѣ!

Но рядомъ съ этимъ попадаются и старые мотивы. Ал. Рославлевъ продолжаетъ говорить о "клубахъ убійцъ", палачахъ, шутахъ, короляхъ, которыхъ обязательно казнятъ, и т. п.

Все это не настоящее, выдуманное, ненужное, и хочется привести нѣсколько строчекъ изъ стихотворенія самого же А. Рославлева "Рыцарь":

"Съ усмѣшкой бѣшеной отваги

"Гляжу впередъ,

"Вотъ жаль -- я сдѣланъ изъ бумаги,

"И дождь идетъ..."

И, какъ этотъ рыцарь, демонизмъ Ал. Рославлева тоже сдѣланъ изъ бумаги.

Въ стихахъ Ал. Рославлева не чувствуется искренности, цѣльности настроенія. Онъ часто противорѣчитъ самому себѣ. На одной страницѣ онъ -- по Бальмонту -- благословляетъ жизнь:

"Я молодъ, я силенъ, я воленъ,

"Я всѣмъ безпредѣльно доволенъ.

"Ахъ, жизнь -- это солнечный сонъ..."

Въ другомъ -- по Брюсову -- кричитъ:

"Я проклинаю солнце и луну,

"Себя и жизнь -- гнѣздо моей печали

"И въ изступленьи жду мою весну.

"Вы, женщины, мнѣ ласки расточали,

"Вы, старцы -- мудрость, дѣти -- смѣхъ. Зачѣмъ?

"Міръ -- зло, а зло должно пресѣчь вначалѣ...

Или -- по Соллогубу:

"Жизнь -- не шутка-ль сатаны

"Отъ начала дней?..."

Поистинѣ, А. Рославлевъ "сдѣланъ изъ бумаги" и плохо сдѣланъ. Къ себѣ онъ относится тоже плохо, къ русскому языку -- варварски, бросаетъ слова, не вдумываясь въ ихъ значеніе, въ ихъ смыслъ. Часто получается довольно нелѣпый наборъ словъ. Вотъ строчки изъ стихотворенія "Хвала солнцу":

"Новой и новой ты гордо побѣдою.

"Тамъ, гдѣ въ лѣсу цикадей (?)

"Тяжко ступалъ бронтозавръ,

"Нынѣ въ вѣкахъ я съ Платономъ бесѣдую...

"Кроетъ глаза отъ лучей

"Шелестно зыблемый лавръ".

Примѣровъ легкаго отношенія къ слову можно набрать сколько угодно: вмѣсто "безголовый", пишется "безголовный", просторъ у автора "узывающій", грачи -- "златистокрылы" и т. д. Вся книга производитъ впечатлѣніе какой-то нехорошей развязности, молодчества, "трезвона".

Впрочемъ, эти недостатки не имѣютъ особаго значенія, по сравненію съ однимъ основнымъ: творчество Ал. Рославлева, насквозь проникнутое модными тенденціями и вліяніями, его картонный демонизмъ и бутафорское народничанье жизни не нужны. И напрасно онъ взываетъ:

"О, Русь! Очнись! Глаза открой.

"Гдѣ твой огонь?

"Завейся тройкой огневой

"И затрезвонь!" --

Не откликнется новая, юная Русь на эти вопли....

П. Рябовскій.

"Современникъ", кн. IV, 1913