Сербская поэзия Сербская_литература Л. H. ТРЕФОЛEВ СТИХОТВОРЕНИЯ Библиотека Поэта. Л., "Советский Писатель", 1958 СЕРБСКАЯ ПОЭЗИЯ Смерть матери Юговичей (Сербская легенда) Весенние сербские песни. 1--2 СМЕРТЬ МАТЕРИ ЮГОВИЧЕЙ (Сербская легенда) Пало девять Юговичей на Коссовом бранном поле, Пал Богдан Юга, отец их, не хотевший жить в неволе, И вдова его у бога просит милости: "О боже! Взял ты, боже, у вдовицы всё, что в мире ей дороже... Но, взамен родимых деток, дай мне очи соколины, А взамен Богдана-мужа, дай мне крылья лебедины: Белой лебедью тогда я полечу на поле битвы, Сотворю по убиенным задушевные молитвы". И услышал бог прошенье: дал ей очи соколины, Чтобы деток распознала посреди большой долины. И вдовице Юговице лебединые дал крылья, Чтоб слетала на Коссово быстрым лётом, без усилья. И старуха прилетела... Там лежали, для добычи Черных воронов, ребята -- молодые Юговйчи. И нашла старуха мужа, седовласого Богдана. На груди его чернела, как пятно, большая рана. В головах у мертвых в землю копья воткнуты стальные, А на копьях, присмиревши, сокола сидят ручные. Добры кони боевые с трупов глаз своих не сводят; Девять львов, вскосматив! гривы, настороже тихо бродят. И, заметивши старуху, сокола все закричали, Кони жалобно заржали, львы сердито зарычали, -- Зарычали так, что поле зашаталось, задрожало, Даже вздрогнуло всё войско, что на поле там лежало. Но старуха Юговица не дрожала от испуга: Сыновей перекрестила и седого мужа-друга; Не роняла слез напрасно, затаив тоску-кручину, Но проклятие послала зверю лютому -- турчину; Соколов взяла сыновних, и коней, и львов сердитых, И пошла в свою деревню, помолившись об убитых. Как старуху увидали снохи, вдовы молодые, Застонали, причитая: "Верно, весточки худые?" И, в ответ на их расспросы, сокола вдруг закричали, Кони жалобно заржали, львы сердито зарычали. Но старуха промолчала, не сказала ни полслова, И легла в опочивальне -- молчалива и сурова. Наступила ночь глухая. Все уснули. Громко, рьяно Вдруг заржал в сарае бурко, конь убитого Демьяна, И старуха Демьянице тихо молвила: "Скажи-ка, Отчего ржет добрый бурко так пронзительно и дико? Может быть, нужна лошадке золотистая пшеница? Может статься, поленилась молодая Демьяница: Не кормила лошадь мужа, и за крепкие удила, Может быть, к студеной речке ты лошадку не сводила?" -- "Не кори меня напрасно, -- отвечает Демьяница.-- Не нужна коню лихому золотистая пшеница, И водить его на речку, на студеную, не нужно, И привыкнул конь к Демьяну и с хозяином жил дружно. По ночам они скакали, догоняя злого турка,-- Потому-то без Демьяна и скучает ночью бурко. Где хозяин мой? Поведай. Неужели я вдовица?" И опять в ответ ни слова не сказала Юговица. А когда настало утро, поднялась она с постели, К ней два ворона в окошко торопливо прилетели: Человеческою кровью были крылья их облиты, Человеческим же мясом обе птицы были сыты, И в когтях они держали чью-то руку; на руке-то Золоченое колечко с крупным яхонтом надето. Прилетевши, эту руку положили злые птицы На колени горемычной, поседевшей Юговицы. И она ее с любовью крепко к сердцу прижимала; Прижимая крепко к сердцу, целовала, миловала, И звала к себе невестку: "Гой ты, вдовушка-сиротка! У меня для Демьяницы есть богатая находка". Демьяница прибежала -- и заныло в ней сердечко: Узнает она, рыдая, золоченое колечко. "Ох, свекровь моя родная! Лучше б жизнь моя скончалась. Этим самым перстенечком я с Демьяном обручалась..." А старуха причитает над сыновнею рукою, Как над птенчиком голубка, с бесконечною тоскою: "Ох ты, ручка дорогая! Ох ты, беленькое тело! Как ты, беленькое тело, почернело, похудело! Ох ты, милый мой сыночек, ох ты, дитятко родное, Ох ты, яблочко без ветки -- золотое, наливное! Где росло ты, красовалось, доставляя! мне заботы? Не на яблони цветущей, на моей груди росло ты! И тебя сорвали турки, обрекая нас неволе, Не с грудей несчастной матки, а на чистом бранном поле... Девять яблочков всех было. Истребил их враг проклятый, И убит Богдан мой старый: это будет уж десятый! Я пойду за ними следом. Что увижусь с ними, верю,-- И пошлю мое проклятье в царстве божьем турке-зверю!" 1876 Смерть матери Юговичей. Перевод народного эпического сказания "Смрт маjки Jуговиhа". Впервые -- "Будильник", 1878, No 3, стр. 35. Вошло в изд. 1894 г. ВЕСЕННИЕ СЕРБСКИЕ ПЕСНИ 1 Жить без песни нельзя. Песни просит душа. Звонко хочется петь, соловья заглуша, Да боюсь звонко петь, голос робко дрожит: Мой жених захворал, здесь в саду он лежит, -- Он услышит меня с молодым соловьем. Если звонко в саду мы вдвоем запоем, Оскорбится жених, что весной я пою, И меня проклянёт, душу-любу свою, Станет думать, что я не жалею о нем, А мне жалко его темной ночью и днем. Только лаской его я живу и дышу, Думы только о нем в голове я ношу... Так младенца-дитя на руках носит мать, Но боится его целовать, обнимать, Чтобы вдруг не проснулось в истоме, грустя, На груди у нее дорогое дитя. 2 Замолчи, соловей голосистый, Моего жениха не буди! Он прокрался в мой садик тенистый И уснул у меня на груди. Усыпила красавца сама я, И сама же его разбужу: Тихо, нежно его обнимая, Дикой розой ему пригрожу. Осторожно шиповника веткой Прикоснусь к дорогому лицу, Запою, что с невестой-соседкой Непригоже дремать молодцу. Упрекну и за то, что он ранен Не врагом, за свободу, в бою, А весной истомлен, отуманен, Покорился... певцу-соловью. Не турецкий кинжал, а шиповник Поразил так сурово тебя! И проснется мой пленник-виновник, И меня, и свободу любя. Весенние сербские песни. Печ. по изд. 1894 г., стр. 398.