Книговод

Платэи

Куторга Михаил Семенович


   

ПЛАТЭИ

ОТРЫВОКЪ ИЗЪ ПУТЕШЕСТВІЯ ПО ГРЕЦІИ

I.

   Немного историческихъ странъ которыя бы, подобно Греціи, привлекали къ себѣ такое число путешественниковъ, и которыя бы изучались въ своихъ мѣстностяхъ не только со вниманіемъ, но и съ подробностію, не упускающею изъ виду самыхъ мелочей. Начиная со знаменитыхъ путешественниковъ Спона {Spon: Voyage d'Italie, de Dalmatie de Grièce et du Levant. Amst. 1679. 2 vol. in 12o.} и Велера, {G. Wheler: Journey into Dalmatia, Greece and Levant. London. 1682. trad. en franèaie. A la Haye. 1723. 2 vol. in 12o.} посѣтившихъ Грецію въ концѣ XVII столѣтія и оставившихъ прекрасное, до сихъ поръ высоко цѣнимое, описаніе, идетъ длинный рядъ филэллиновъ, которые безпрерывно отправлялись въ эту страну, изслѣдовали ее, не заботясь о ея новѣйшемъ положеніи, во всемъ что принадлежитъ древности, и издавали въ свѣтъ результаты своихъ трудовъ и наблюденій. Эти достойные ученые оказали великія услуги, и къ нимъ нельзя не отнестись сочувственно уже потому что ими приносились истинныя жертвы наукѣ, такъ какъ путешествіе въ Греціи сопряжено и теперь съ большими, иногда едва преодолимыми трудностями, въ прежнее же время представляло часто дѣйствительную опасность. Правительства и ученыя общества содѣйствовали и помогали этимъ занятіямъ, снаряжая разныя ученыя экспедиціи и щедро надѣляя средствами для производства раскопокъ, невозможныхъ частному человѣку.
   Эти обширные и разнообразные труды, сопровождавшіеся самыми многосторонними открытіями, доставили превосходный комментарій богатой эллинской литературы и распространили точное и весьма близкое знакомство съ древнею Греціею. Вмѣстѣ съ тѣмъ они пробудили стремленіе побывать въ самой странѣ и осмотрѣть великолѣпные остатки прежней, столь высокой, эллинской образованности. Это стремленіе было законнымъ и естественнымъ, и приняло такіе размѣры что Греція наполнилась, въ послѣднія тридцать лѣтъ, путешественниками изъ всѣхъ странъ западной Европы, даже Америки, желавшими повѣрить на мѣстѣ свои многостороннія разысканія. Къ числу ихъ принадлежалъ и я, одинъ изъ весьма немногихъ Русскихъ пробывшій продолжительное время въ Греціи съ ученою цѣлью и старавшійся узнать ее въ подробности.
   

II.

   Исторія древней Греціи всегда была тою частью всеобщей исторіи которая всего болѣе меня привлекала и которой, не скажу -- единственно, но преимущественно, я посвящалъ свои занятія. Эти занятія приняли новый, болѣе оживленный видъ съ тѣхъ поръ какъ я могъ привесть въ дѣйствіе давно задуманную мысль, остававшуюся долгое время мечтою, и посѣтилъ два раза, въ 1860 и въ 1861 годахъ, самую Грецію, чтобъ изучить мѣста упоминаемыя писателями и наглядно познакомиться съ сохранившимися до сихъ поръ памятниками. Не буду говорить о впечатлѣніи производимомъ этою страной на путешественника, ни о чувствахъ историка вступающаго на классическую землю: ихъ ни забыть, ни описать невозможно. Не буду исчислять разнообразіе существующихъ еще памятниковъ относящихся къ самымъ различнымъ эпохамъ и служащихъ свидѣтелями различныхъ степеней образованности: одни восходятъ ко временамъ Троянской войны, другіе даже ей предшествуютъ, многіе принадлежатъ къ цвѣтущему періоду древнихъ греческихъ республикъ, вѣкамъ Перикла и Димосеена, нѣкоторые указываютъ на эпоху паденія, и господство Римлянъ. Сказку только что рѣдко встрѣчаешь государство въ которомъ бы столь ясно и неопровержимо оправдывалась истина о вліяніи физической природы и географическаго положенія страны на судьбу народа и на его политическое и умственное развитіе.
   Смотря на безконечное множество горъ, идущихъ по всѣмъ направленіямъ и образующихъ повсюду отдѣльныя, почти замкнутыя, долины, находишь понятнымъ и естественнымъ что древняя Греція состояла изъ маленькихъ независимыхъ республикъ, преимущественно небольшихъ городовъ, часто между собою враждовавшихъ; что не взирая на геніальность государственныхъ людей у Спартанцевъ и Аѳинянъ, всѣ стремленія ихъ къ утвержденію первенства и государственнаго единства остались тщетными и что долгое время не было даже общаго для всей Греціи имени. Эта страна притомъ большею частію безплодная, каменистая и совершенно безрѣчная; она требуетъ полнаго напряженія воли человѣка и постояннаго труда его, но тѣмъ самымъ возбуждаетъ его дѣятельность, укрѣпляетъ его силы и заставляетъ дорого цѣнить пріобрѣтенное. Исторія убѣждаетъ что древніе Греки были народомъ крѣпкимъ, бодрымъ и способнымъ къ перенесенію трудовъ и лишеній; они отличались мужествомъ и храбростію, которымъ отдавали справедливость сами враги ихъ, Персы; они одолѣли свои горы, устроивъ повсюду искусственныя дороги и проложивъ по камнямъ еще и теперь замѣтныя въ нѣсколькихъ мѣстахъ колеи, прототипъ желѣзныхъ дорогъ нашего времени; они превосходно обработали свою землю, и самую безплодную почву обратили въ цвѣтущій садъ, какимъ древняя Греція постоянно описывается. Въ Греціи нѣтъ рѣчныхъ путей сообщенія, но море, глубоко врѣзываясь внутрь страны и образуя много заливовъ и еще болѣе удобныхъ для торговли пристаней, замѣняетъ рѣки и доставляетъ удобное сообщеніе; оно же вызываетъ предпріимчивость, внушаетъ самоувѣренность и отвагу, увлекаетъ людей на борьбу съ опасностями, и было причиною что Эллиys же съ раннихъ поръ, являются смѣлыми мореходцами. Если же присоединимъ къ тому отличный климатъ Греціи, красивое очертаніе горъ, безпрерывно повторяющіяся живописныя мѣстоположенія, и тотъ плѣнительный свѣтъ о которомъ съ восторгомъ говорятъ поэты, то уже не будетъ загадкой что въ Греціи процвѣтали искусства, и что Эллины признавались и признаются народомъ художественнымъ.
   

III.

   Цѣль путешествующаго въ Греціи весьма различна и зависитъ отъ той стороны изученія древняго міра надъ которою онъ всего болѣе трудится. Конечно, каждый осмотритъ и посѣтитъ все что возможно, но сосредоточитъ свое вниманіе преимущественно на предметахъ составляющихъ его спеціальность. Занимаясь исторіею древней Греціи, я имѣлъ въ виду только цѣль историческую и не перестану радоваться что вполнѣ ея достигнулъ. Еще прежде я издалъ нѣсколько трудовъ относящихся къ эпохѣ Персидскихъ войнъ, а потому и старался, между прочимъ, изслѣдовать топографію трехъ мѣстностей которыми Эллины гордились и которыя постоянно чтили: говорю о Платэяхъ, Ѳермопилахъ и Мараѳонѣ. Описаніе перваго изъ этихъ знаменитыхъ мѣстъ составитъ первый отрывокъ изъ ученаго путешествія по Греціи.
   

IV.

   Я посѣщалъ Платэи два раза. Въ концѣ апрѣля 1860, переночевавъ въ Гифто-Кастро и осмотрѣвъ развалины Елевѳерскаго замка, я прибылъ, чрезъ горный проходъ Головы Дуба, прямо въ Платэи и оттуда въ деревню Коккалы (или Коклы), {Настоящее имя этой деревни есть Коккалы, Κόκκαλα, какъ я постоянно слышалъ отъ всѣхъ жителей. Названіе Коклы, Κόκλα, введенное путешественниками, есть только скорое, сокращенное произношеніе слова Коккалы.} гдѣ и останавливался на все время своихъ топографическихъ занятій. Въ слѣдующемъ 1861 году, въ началѣ іюня мѣсяца, я выѣхалъ изъ Аѳинъ по дорогѣ въ Филу; но въ Паринескихъ горахъ, предъ самыми развалинами этого древняго замка, застигнутъ былъ такою сильною бурей что считалъ себя счастливымъ найдя гостепріимное убѣжище въ монастырѣ Панагіи, построенномъ въ глубинѣ горнаго ущелія, на уступѣ скалы, въ дикомъ, но прекрасномъ мѣстоположеніи. На другой день, познакомившись съ Филою и ея окрестностями, я отправился черезъ Древенисалисъ въ Кацулу (или Качулу), а оттуда въ деревню Кріэкути, куда прибылъ уже подъ вечеръ и гдѣ оставался нѣсколько дней до окончанія своихъ разысканій. Наконецъ въ третій разъ, возвращаясь изъ Ѳеспій, и ѣхавъ изъ деревни Капарёлли, черезъ гору Киѳэронъ въ Германо (древніе Эгосѳены, τα Αίγόσθενά, ων), я остановился на крутой скалѣ, прямо надъ Коккалами, и долго обозрѣвалъ обширное Платэйекое поле, желая сохранить въ памяти общій очеркъ всей мѣстности.
   Я старался, узнать въ возможной подробности небольшой округъ составлявшій нѣкогда область Платэйской республики, чтобы понять Иродота и изучить на мѣстѣ ходъ сраженія даннаго Персамъ. Но я никакъ не предполагалъ чтобы, послѣ Лика и Стенгопа, этотъ вопросъ представлялъ еще трудности. Даже, выѣзжая въ первый разъ изъ Аѳинъ въ Платэи, я былъ увѣренъ что для предположенной цѣли мнѣ останется только примѣнить Иродота къ нынѣшнему состоянію мѣстности, уже вполнѣ, какъ мнѣ казалось, изслѣдованной этими учеными путешественниками. Мои ожиданія не оправдались. Ликъ {W. М. Leake. Travels in northern Greeze (London. 1885, in 8o), vol. II, chapter XVI, pag. 323-367.} и Отенгопъ, {John Spencer Stanhope. Topography illustrative of the battle of Plataea, the plain of Olimpia and the ruins of the city of Elis. With engravings. London. 1835.} которымъ принадлежитъ честь перваго точнаго знанія Платэйской области, оказали весьма большія услуги для разъясненія сего важнаго предмета; Стенгопъ едва не сталъ жертвою своей любви къ наукѣ; {Ibidem, p. 47, sqq.} оба заботились объ отысканіи и опредѣленіи мѣстъ упоминаемыхъ Иродотомъ; ихъ мнѣнія приняты новѣйшими писателями безъ противорѣчія; несмотря однако на ихъ труды, топографія Платэйской области еще не достигла той опредѣленности которую желательно пріобрѣсть для столь знаменитой мѣстности.
   

V.

   Разказъ о Платэйской побѣдѣ Грековъ принадлежитъ къ числу лучшихъ отдѣловъ исторіи Иродота. Писатель говоритъ о ней съ видимою любовью; представляетъ съ ясностію всѣ дѣйствія; сопровождаетъ оба войска во всѣхъ ихъ движеніяхъ и описываетъ мѣстность съ тою наглядною точностію которая предупреждаетъ противорѣчіе и мгновенно убѣждаетъ что онъ самъ былъ на полѣ сраженія и внимательно изучилъ его. Въ этомъ отдѣлѣ не можетъ быть и тѣни сомнѣнія; такъ что если Ликъ и Стенголъ, не найдя самаго главнаго предмета, такъ-называемаго Острова, думаютъ что Иродотъ употребилъ это выраженіе не вѣрно, то невольно раждается мысль что они сами ошиблись и что необходимо вновь изслѣдовать топографію этой части Віотіи. Островъ существуетъ понынѣ, и всѣ мѣста упоминаемыя Иродотомъ отыскиваются именно тамъ гдѣ онъ ихъ указываетъ.
   

VI.

   Область Платэйекой республики занимала, по склонамъ и у подошвы Киѳэрона, весьма малое пространство, окруженное съ юга, востока и запада горами, но открытое на сѣверъ, по направленію къ Ѳивамъ. Главный кряжъ Киѳэрона круто возвышается на югѣ, во всю длину области, и дѣлаетъ ее неприступною со стороны Коринѳскаго залива. Онъ идетъ, подобно многимъ горамъ Греціи, не группами и не соединенною цѣпью, но сплошною твердыней, и ничѣмъ не привлекаетъ вниманія путешественника. Уступая не только Тангету (το Ταΰγετον) и Парнасу (ὁ Παρνασσός), но даже Еликону (ὁ'Ελικών, ῶνος), и не поражая грознымъ величіемъ какъ Фэдріадійскія скалы (Φαιδριάδες) въ Дельфахъ. Киѳэронъ стоитъ пустынный и однообразный, и вовсе не напоминаетъ своей древней славы. Нѣкогда знаменитый, говоритъ Додвелъ, котораго слова мы заимствуемъ изъ его превосходнаго описанія путешествія по Греціи, {Ed. Dodwell: A classical and topographical tour through Greece. London. 1819. 2 vol. in 4o. Переведено на нѣмецкій языкъ извѣстнымъ географомъ Сиклеромъ (Sickler), а издано Meiningen. 1821. in 8o.} "нѣкогда знаменитый пребываніемъ Юпитера, Юноны, Вакха, Діаны и Нимфъ, и прославленный миѳографами и пѣвцами, онъ лежитъ теперь окруженный глубокою тишиной и не возбудитъ поэтическаго вдохновенія. Еврипидъ называетъ его Окомъ Артемиды, {Тамъ у Додвела.} такъ какъ онъ былъ покрытъ густымъ лѣсомъ. Плутархъ говоритъ {Тамъ же.}, что на Киѳэронѣ приносились жертвы Юпитеру, Юнонѣ, Пану и многимъ героямъ, и что его владычицею признавалась богиня Юнона. Онъ увѣряетъ также что одна изъ вершинъ Киѳэрона замѣчательна Сфрагидіемъ (τὸ Σφραγίδιον), или пещерою въ которой происходили предвѣщанія Нимфъ Сфрагитидъ и которая, по свидѣтельству Павсанія, находилась въ 15 стадіяхъ отъ главной вершины. Статій называетъ Киѳэронъ высокимъ, но не совсѣмъ вѣрно, ибо онъ далеко ни же Парнасса и Еликона, и, по своему виду, сходенъ съ Имиттомъ (Υμηττος, или Υ'μησσὸς); впрочемъ онъ показывается ниже дѣйствительной высоты своей отъ весьма большаго протяженія. Киѳэронъ, исключая поля, лежащія у его подножія, безплоденъ и не доступенъ обрабатыванію. Вся средина состоитъ изъ голыхъ скалъ, изрѣдка производящихъ темноцвѣтные кустарники; только вершины покрыты фихтами, отъ которыхъ гора получила свое нынѣшнее названіе Элатія (отъ ἐλάτη). Когда я, прибавляетъ Додвелъ, останавливался въ Платэяхъ, Киѳэронъ былъ покрытъ снѣгомъ, что мнѣ не позволило разыскать Сфрагидій и насладиться великолѣпнымъ видомъ представляющимся съ вершины горы. Еврипидъ {Тамъ же.} изображаетъ ее покрытою вѣчнымъ снѣгомъ, но это поэтическое увлеченіе."
   Киѳэронъ оканчивается двумя вершинами: самая высокая (нынѣ Элатія) находится въ западной части, надъ деревнею Коккалами; другая, менѣе высокая и не носящая теперь особеннаго имени, прямо надъ деревнею Кріэкути. Его отрогъ (нынѣ Пастра), идущій до самаго Паринѳа (нынѣ Оза), замыкаетъ Платэйскій округъ съ востока. На западѣ служитъ предѣломъ невысокая гора Котрбни, соединяющаяся, еще далѣе на западъ, съ возвышенностію, гдѣ, въ прелестномъ мѣстоположеніи, построена деревня Каларелли. Доступъ въ Шатай чрезъ Киѳэронъ возможенъ только въ юго-восточномъ углу области, посредствомъ двухъ, весьма ясно указываемыхъ Павсаніею и Ксенофонтомъ, {Павсанія IX, 2, 1--3. Ксенофонтъ, Эллинск. Ист. V, 4, 55. Ср. 37, 47, 59.} горныхъ проходовъ (Κιθαιρωνίδες ἐκβολαί), изъ коихъ одинъ крутой и трудный идетъ изъ Мегары, чрезъ деревню Виля, въ Кріэкути; {Ликъ, а за нимъ и всѣ новѣйшіе путешественники пишутъ это имя Кріэкуки; но я слышалъ всегда Кріэкути, и священникъ церкви Св. Константина въ этой деревнѣ продиктовалъ мнѣ самъ это названіе.} другой, удобный даже для войска, соединяетъ, чрезъ Елевѳеры (нынѣ Гифто-Кастро), Платэи съ Елевсиномъ. Послѣдній проходъ (нынѣ Каза) есть тотъ самый о которомъ упоминаетъ Иродотъ, {Ирод. IX, 39.} прибавляя что Аѳиняне называютъ его Головами Дуба (Δρυὸς κεφαλαί), а Ѳиванцы Тремя Головами (Τρεῖς κεφαλαί), что подтверждается Ѳукидидомъ, {Ѳукид. III, 24: Καὶ ἅμα ἑώρων τοὺς Πελοποννησίους τὴν πρὸς Κιθαιρῶνα καὶ Δρυὸς κεφαλὰς τὴν ἐπ' Ἀθηνῶν φέρουσιν μετὰ λαμπάδων διώκοντας.}, который говоритъ что дорога чрезъ Киѳэронъ и Головы Дуба вела изъ Платэй въ Аѳины. Названіе Три Головы весьма вѣрно и теперь; ибо гора въ которой пролегаетъ дорога представляется, со стороны деревни Кріэкути, покрытою тремя вершинами. Изъ разказа Иродота о движеніяхъ войскъ съ огромными обозами и о посылкѣ Мардоніемъ большаго отряда конницы для нападенія на Грековъ видно что Три Головы были въ древности военною дорогою, далеко превосходившею ея нынѣшнее состояніе. Но и проходъ Мегарскій, чрезъ Вилю, хотя уступавшій Елевеерскому, могъ быть также, хотя въ крайнихъ случаяхъ, употребляемъ для войска, ибо Клеомиротъ (Κλεόμβροτος) воспользовался имъ, идя изъ Пелопонниса въ Віотію, и успѣлъ обойти Хаврію (Χαβρίας), занимавшаго Головы Дуба. {Ксенофонтъ, Эллинск. Истор. V, 4, 14: Καὶ τὴν μὲν δι' Ἐλευθερῶν ὁδὸν Χαβρίας ἔχων Ἀθηναίων πελταστὰς ἐφύλαττεν. ὁ δὲ Κλεόμβροτος ἀνέβάινε κατὰ τὴν εἰς Πλαταιὰς φέρουσαν.}
   

VII.

   Есть еще по Киѳэрону дорога, вѣрнѣе говоря, горная тропинка, которая восходитъ на самый верхъ главнаго кряжа и спускается потомъ къ Адкіонійскому морю, какъ древніе называли восточную часть Коринѳскаго залива. Эта дорога соединяла нѣкогда Платэи съ Эгосеенами (нынѣ Германо), и безъ сомнѣнія была въ древности болѣе удобна и лучше устроена чѣмъ теперь. Правда, на всемъ ея протяженіи, нѣтъ ни малѣйшаго слѣда тѣхъ искусственныхъ горныхъ эллинскихъ дорогъ которыхъ остатки сохранились во многихъ мѣстахъ Греціи и между прочимъ у крѣпости Филы, въ Аттикѣ, недалеко отъ границъ Віотіи и самихъ Платэйскихъ развалинъ. Но изъ словъ Павсанія, {Павсанія, IX. 3, 7. См. слѣдующую ссылку.} который говоритъ что по Киѳэрону, отъ рѣки Асопа до самой вершины горы, ѣхала повозка (ή ἅμαξα), слѣдуетъ заключить что и здѣсь существовала первоначально такая же искусственная дорога какими древняя Греція, по справедливости, славилась. Эгосеѳнская тропинка начинается у западной оконечности деревни Коккалъ, гдѣ къ ней примыкаетъ дорога изъ деревни Капарелли, и постоянно подымаясь по весьма крутому, иногда опасному, склону горы, доходитъ до небольшой, но ровной, площади, на которой, въ дикомъ мѣстоположеніи, у подошвы Элатій, главной вершины Киѳэрона, стоитъ весьма малый и столь же бѣдный монастырь Св. Троицы (Ἁγια Τρίας). Не многіе монахи, живущіе въ Троицѣ, встрѣтили меня со спокойною вѣжливостію, какъ люди не привыкшіе къ иноземнымъ посѣтителямъ. Но когда проводникъ сказалъ имъ что предъ ними православный Русскій, или какъ говорятъ Греки, Руссо Христіано, то они вдругъ измѣнились, приняли меня съ самымъ искреннимъ, хотя нѣсколько патріархальнымъ радушіемъ и ввели даже внутрь своихъ жилищъ.
   Смотря на эту каменистую и пустынную мѣстность, окруженную горами и лишенную всякой растительности, видя монастырь не только безъ зданій, но почти безъ построекъ, такъ какъ монашескими кельями служатъ горныя пещеры, я былъ пораженъ самопожертвованіемъ отшельниковъ, поселившихся въ такомъ ужасномъ уединеніи. Но лотомъ родилась мысль что монастырь Св. Троицы вѣроятно занялъ мѣсто какого-либо древняго святилища, и что онъ христіанская побѣда надъ языческимъ вѣрованіемъ. Эта мысль подтверждается свидѣтельствами Плутарха и Павсаніи.
   Оба писателя говорятъ что близь вершины Киѳэрона находилось святилище, называемое Сфрагидіемъ, Σφραγίδων, гдѣ въ пещерѣ нимфы Сфрагитиды, Σφραγίτιδες, давали предвѣщанія, и куда платэйскіе граждане совершали торжественное, храмовое шествіе. Павсанія прибавляетъ {Плутархъ, Аристидъ, гл. XI, 4: Καὶ τὸ τῶν Σραγττίδων νυμφῶν ἄνθρον ἐν μιᾷ κορυφῇ τοῦ Κιθαιεῶνός έστιν. Ср. гл. XIX, 6. Его же Застолья. Бесѣды I, X, 3.
   Павсанія IX, 3, 7: Τὸ δὲ ἄγαλμα κομίσαντες παρὰ τὸν Ἀσωπὀν καὶ ἀναθέντες ἐπὶ ἅμαξαν γυναῖκα 'εφιστᾶσι νυμφεύτριαν..... τὸ δ'ἐντεύθεν τὰς ἁμαξας ἀπὸ τοῦ ποταμοῦ πρὸς ἄκρον τὸν Κιθαιρῶνα ἐλαύνουσιν.
   Онъ же, тамъ же, 9: Ύπὸ δὲ τῆς κορυφῆς, ἐφ' ῇ τὸν βωμὸν ποιοῦνται, πέντε που μάλιστα καὶ δέκα ὑποκαταμβάντι σταδίους νυμφῶν ἐστιν ἄντρον Κιθαιρωνίδων, Σφραγίδων μἐν ὀνομαζόμενον, μαντεύεσθαι δὲ τὰς νὑμφας τὸ ἀρχαῖον αὐτόθι ἔχει λόγος. } что священныя изображенія везлись отъ рѣки Асола до самой вершины Киѳэрона и потомъ спускались къ Сфрагидію только на 15 стадіевъ, т.-е. около 2|/2 верстъ. Все это превосходно согласуется съ мѣстностію монастыря Св. Троицы: и разстояніе отъ вершины Іінеэрона, и пещеры занятыя монахами, и наконецъ даже то обстоятельство что площадь гдѣ стоитъ монастырь есть единственное на всемъ Киѳэронѣ ровное мѣ- сто, гдѣ могли собираться богомольцы и совершать жертвоприношенія. Словомъ, нѣтъ сомнѣнія что Св. Троица водрузилась въ Сфрагидіи, изгнавъ Киѳэронскихъ нимфъ изъ жилищъ ихъ. Еслибы Ликъ и Стенголъ проѣхали по этому пути, чего они не сдѣлали, то непремѣнно пришли бы къ тому же результату.
   Отъ монастыря Св. Тріады дорога идетъ еще нѣсколько въ гору, имѣя постоянно въ виду Элатію, возвышающуюся надъ всѣмъ хребтомъ въ формѣ конуса, лотомъ переступаетъ кряжъ Киѳэрона и нисходитъ къ Коринѳскому заливу на сѣверъ отъ великолѣпныхъ, но пустынныхъ развалинъ древнихъ Эгосеенъ (АітбаѲема), нынѣ Германб, морской пристани Мегарской республики, въ Алкіонійскомъ морѣ.
   

VIII.

   Кромѣ сего Сфрагидійскаго пути и упомянутыхъ двухъ горныхъ проходовъ, нѣтъ болѣе въ ІІлатеидѣ ни дорогъ, ни тропинокъ которыя бы шли по Киѳэрону. Ликъ помѣстилъ, правда, на своемъ планѣ, подъ названіемъ древней Мегарской, дорогу начинающуюся у ключа Вэргутьяни и идущую въ юго-восточномъ направленіи, на югѣ отъ деревни Кріэкути къ Мегарскому проходу. {Leake, Northern Greece, vol. II, pag. 334.} Но его предположеніе не оправдывается мѣстностію. Природа представляетъ здѣсь затрудненія которыя могли быть преодолены только устройствомъ искусственной дороги; но она потребовала бы усилій и средствъ которыми Платэйская республика никогда не располагала. Въ ней не было притомъ необходимости, такъ какъ болѣе удобный и легче исполнимый путь лежитъ между развалинами Платэи и сѣверною оконечностію деревни Кріэкути, куда приходитъ также и дорога Мегарская. Проведеніе же двухъ почти параллельныхъ дорогъ на столь ограниченномъ пространствѣ было бы излишнею роскошью даже для республики Аѳинской. Наконецъ, отъ этой воображаемой дороги не только не сохранилось, какъ слѣдовало бы ожидать, никакихъ слѣдовъ, но вообще по направленію означенному на картѣ Лика нѣтъ теперь и тропинки. Словомъ, смотря на мѣстность, нельзя не убѣдиться что въ древности существовала только одна дорога, шедшая отъ нынѣшней деревни Кріэкути, гдѣ соединялись оба пути: Мегарскій и Елевѳерскій. Такъ пишетъ и Стравонъ, {Стравонъ, IX, 2, 31: Πλαταιἀὶ δὲ..... κατὰ τὴν ὁδὸν τὴν εἰς Ἀθηνάς καὶ Μέγαρα ἐπὶ τῶν ὅριυν и пр.} который, говоря что городъ Платэи лежитъ у дороги ведущей въ Аѳины и Мегару, очевидно указываетъ на одну дорогу.
   На западѣ Илатэйскаго округа, между горами Киѳэрономъ и Котрони, лежитъ прекрасная низменная долина, изгибающаяся нѣсколько далѣе на югъ и простирающаяся почти до Коринѳскаго залива. Она орошается рѣчкою Оэроею, которая была наполнена водою въ мою бытность въ іюнѣ мѣсяцѣ. Чрезъ долину и рѣчку идетъ хорошая дорога изъ Коккалъ въ Капаредли, которая существовала безъ сомнѣнія и въ древности, доставляя Платэямъ весьма удобное сообщеніе съ Левктрами и Ѳеспіями.
   

IX.

   Платэйская область, по свойству своей природы, раздѣляется на двѣ рѣзко отличающіяся части: сѣверную и южную. Первая легкихъ у самаго подножія Киѳэрона, вторую составляетъ весъ сѣверный склонъ Киѳэронскаго кряжа. Послѣдняя притомъ состоитъ также изъ двухъ по своему положенію отдѣльныхъ мѣстностей: восточной и западной. Восточная, находящаяся между деревнею Кріэкути и развалинами города Платэй, чрезвычайно гориста; по ней проходятъ, круто спускаясь къ сѣверу, четыре отрога Киѳэрона, образующіе столько же глубокихъ овраговъ. Западная, напротивъ, на крайнемъ югѣ которой построена деревня Коккалы, есть ровный, постепенно, почти безъ уступовъ, хотя и значительно понижающійся склонъ горы, доходящій до самой рѣчки Оэрои. Разнообразіе въ мѣстоположеніи юга переходитъ и на сѣверную полосу области которая служитъ продолженіемъ южной и сохраняетъ ея особенности. Въ ней усматриваются также двѣ разнородныя части: восточная, наполненная разбросанными повсюду пригорками, весьма холмиста; западная, напротивъ, представляетъ низменную, ровную поверхность. Это различіе превосходно указано Иродотомъ, который весьма точно отдѣляетъ восточную часть Платэиды, прилегающую къ округу города Исій (Ύςιαί) отъ западной, простирающейся предъ самыми Платэями, и называетъ первую Предгоріемъ Киѳэрона (ὑπώρεα τοῦ Κιθαιρῶνος), а вторую Равниною (τὸ πεδίον). {Ирод. IX, 51, 56.}
   Предѣломъ между западною и восточною частями сѣверной полосы служитъ возвышенность начинающаяся у подножія одного изъ четырехъ отроговъ главнаго кряжа Киѳэрона и идущая въ видѣ террасы на сѣверо-западо-сѣверъ почти до безыменнаго ручья, впадающаго въ рѣку Асолъ (нынѣ Вуріенди). Эта возвышенность называется теперь Лалотрилою и не только разграничиваетъ обѣ части Платэиды, но и раздѣляетъ самыя воды сей области, давая однѣмъ направленіе на востокъ, другимъ на западъ. Она замѣчательна еще въ другомъ, несравненно важнѣйшемъ отношеніи. Предъ сѣвернымъ ея склономъ, на ровной, очевидно искусственно устроенной площади, сохранились остатки древняго греческаго храма, въ которомъ въ послѣдствіи заложена была маленькая христіанская церковь, теперь также разрушенная. Развалины, называемыя теперь Сесина Лапотрипа, состоятъ изъ фундамента и части стѣны, вокругъ которыхъ лежитъ разбросанно большое число четырегранныхъ камней эллинской работы. Мы надѣемся доказать что Лапотрила есть новѣйшее имя древней Аргіолійской мѣстности (Ἀργιόπιος χῶρος), {Ирод., IX, 57.} а существующія теперь тамъ развалины остатки знаменитаго храма Елевсинской Димитры, близь священной ограды коего совершилось спасеніе Эллады.
   Южный берегъ рѣки Вуріенди, или древняго Асола, возвышенъ: вдоль его, во всю длину Платэйской области, тянется терраса, составлявшая нѣкогда сѣверный предѣлъ республики. Эта терраса распадается, какъ и сама область, также на двѣ части: западную и восточную, отдѣляемыя указаннымъ, безыменнымъ ручьемъ, притокомъ рѣки Вуріенди. Западная терраса, служащая продолженіемъ горы Котрони, идетъ отъ сей горы прямо на востокъ, по сѣверному краю западной части области, и спускается ровнымъ склономъ на югъ къ рѣчкѣ Оэроѣ, заставляя ее принять теченіе на западъ. Восточная же терраса начинается на правомъ берегу означеннаго притока Вуріенди, идетъ по тому самому направленію какъ первая, и, подобно ей, имѣетъ свой склонъ также на югъ. У безыменнаго притока Асола этотъ склонъ нисходитъ постепенно; далѣе же на востокъ, въ особенности у ключа называемаго Рѣчью, онъ весьма крутъ и защищаетъ сей источникъ съ сѣвера. Обѣ террасы вмѣстѣ даютъ рѣкѣ Асолу восточное направленіе. Между этими двумя террасами, въ томъ мѣстѣ гдѣ протекаетъ безыменный ручей впадающій въ Вуріенди, лежитъ низменное, ровное пространство, въ родѣ узкой долины или прохода, по которому идетъ теперь, какъ безъ сомнѣнія шла и въ древности, дорога изъ Платэй въ Ѳивы, упоминаемая Павсаніей {Павсанія, IX, 4, 4.}.
   

X.

   Познакомившись съ горами, постараемся описать воды Платэиды.
   Разказывая о рѣшеніи греческихъ предводителей оставить Ериѳры (Ἐρυθραί) и перенесть свой станъ къ Платэямъ, Иродотъ говоритъ {Ирод. IX, 25: `ο γὰρ χῶρος ἐφαίνετο πολλῷ ἐὠν ἐπιτηδεώτερός σφι ἐνστρατοπεδέυεσθαι ὀ Πλαταιικὸς τοῦ Ἐρυθραίου, τὰ τε ἄλλα καὶ ἐυυδρότερος.} что оно принято было какъ по другимъ причинамъ, такъ и по большему изобилію воды въ Платэйской области. Эти слова историка могутъ быть весьма вѣрно употреблены и теперь при сравненіи нынѣшняго состоянія обѣихъ мѣстностей; но, руководясь его же собственнымъ описаніемъ, можно безошибочно принять что въ настоящее время Платэйскій округъ далеко не въ такой степени изобиленъ водой какимъ онъ былъ въ эпоху Персидскихъ войнъ. Сраженіе дано было 4го Воидроміона {Плутархъ, Аристидъ, XXIX, 9: Ταύτην τὴν μάχην ἐμαχέσαντο τὴ τετράδι τοὺ Βοηδρομιῶνος ἱσταμένου κατ' Ἀθηναίους, κατὰ δὲ Βοιωτοὺς τετραδι τοῦ Πανέμου φθίνοντος. }, въ самое сухое время года, и, несмотря на то, нашлось достаточно воды для стотысячнаго войска Грековъ, что теперь было бы невозможно даже и для половины сего числа воиновъ. Иродотъ говоритъ сверхъ того о рѣкѣ Молоентѣ и описываетъ теченіе Оэрои съ самаго Киѳэрона до Острова; но теперь ни то, ни другое болѣе не существуетъ. Отенгопъ, оставившій по себѣ незабвенную память изданіемъ превосходно составленнаго топографическаго вида Платэиды, и Ликъ, первый изслѣдовавшій эту область ученымъ образомъ, помѣстили на своихъ картахъ много ручьевъ и рѣчекъ впадающихъ въ Асопъ и Оэрою, а также и теченіе послѣдней по склону Киѳэрона. Нѣтъ сомнѣнія что они поступили добросовѣстно, но приведены были къ сему результату только потому что посѣщали Платэи, первый въ позднюю осень, второй зимой, оба въ эпоху постоянныхъ дождей, когда повсюду въ Греціи образуется безчисленное множество горныхъ ручьевъ; въ іюнѣ же, и даже во второй половинѣ мая, высыхаютъ не только всѣ дождевые, зимніе потоки, но большею частію и самыя рѣчки. Если, однако, при Иродотѣ послѣднія текли, полныя водою, въ концѣ августа или въ началѣ сентября, то очевидно что мѣстность въ этомъ отношеніи измѣнилась.
   Единственныя найденныя мною рѣчки, или точнѣе выражаясь, ручьи были Асопъ и Оэроя.
   

XI.

   Источники рѣки Асопа (нынѣ Вуріенди), въ томъ смыслѣ какъ ихъ принимали древніе, остаются еще неизвѣстными, ибо о нихъ умалчиваютъ всѣ, даже Иродотъ, хотя онъ подробно описываетъ Молоентъ и Оэрою. Новѣйшіе ученые раздѣлились потому въ своихъ мнѣніяхъ. Стенгопъ и Ликъ ищутъ ихъ въ самой Платэидѣ; но первый {Stanhope, Topography, pag. 63. См. Plan of the Plain of Plataea.} помѣщаетъ главный источникъ Асопа на сѣверъ отъ возвышенности Лапотриды, у подножія сѣверо-восточной террасы; второй, {Leake, North ern Greece, vol. II, pag. 326: The principal sources of the Asopus are at а spot, just under the village of Kriakuki, where drc two trees, а well and several springs.} напротивъ, далѣе на югѣ, подъ самою деревней Кріэкути, въ томъ мѣстѣ гдѣ находятся, говоритъ онъ, два дерева, криница и нѣсколько ключей. Отъ нихъ совершенно удаляется г. Бурсіанъ, {Bursian, Geographie von Griechenland. (Leipzig. 1862. in 8o), vol. I, Pag. 244: Sie (Ѳиванская равнина) wird in ihrer ganzen Länge von dem, an den Hügefn von Leuktra entspringenden, Ασωπὸς durch flossen. Cp. pag. 240.} который называетъ Асоломъ ручей вытекающій на западѣ, близь Левктръ, и орошающій Ѳиванскую равнину, вдоль всей сѣверной террасы Платэйской области. Хотя г. Бурсіанъ и не представилъ доказательствъ въ подтвержденіе своего мнѣнія, мы отдаемъ однако ему преимущество, ибо считаемъ оное болѣе подходящимъ ко взгляду древнихъ, сохранившемуся впрочемъ только въ краткихъ намекахъ. Греческіе писатели не говорятъ нигдѣ чтобъ Асопъ вытекалъ изъ Платэиды; но тѣ изъ нихъ которые имѣли случай упоминать о немъ, именно Иродотъ, Стравонъ и Павсанія, представляютъ его рѣкою протекающею по этой области, {Стравонъ, IX, гл. 2, § 31: Παραρρεῖ τἀς Πλαταιὰς ὁ Ἁσωπός.} и притомъ по самой ея границѣ, такъ что онъ служилъ предѣломъ для двухъ враждебныхъ республикъ. {Павсанія, IX, 4, 4: Ἀποκρίνει δὲ καὶ νῦν ἔτι ἀπὸ τῆς Θηβαίων τὴν Πλαταιίδα ὁ Ἀσωπός. Онъ повторяетъ то же II, 6, I. Ср. Иродота VI, 108, 6.} Слѣдовательно они принимали его верховье не въ Киѳэронѣ, но въ холмахъ лежащихъ отъ сей горы на сѣверо-западъ, по направленію къ Левктрамъ. Этому взгляду древнихъ противорѣчивъ указаніе Лика, по которому Асопъ не только не былъ бы границею между Платэями и Ѳивами, но едва бы только касался Платэиды, такъ какъ ручей берущій начало подъ деревнею Кріэкути течетъ на сѣверо-востокъ и, спустившись съ горы, вступаетъ тотчасъ въ округъ не зависѣвшаго отъ Платэй города Исій. Нѣсколько ближе къ древнимъ, но также не вполнѣ съ ними согласно мнѣніе Стенгопа, ибо, принявъ оное, видимъ что Асопъ, хотя и протекалъ бы по Платэйской области, но только по самой меньшей, и что всего важнѣе, не главной ея части. Эта главная часть ІТлатэиды простиралась предъ самымъ городомъ и ее преимущественно должны были имѣть въ виду Коринѳяне и потомъ Аѳиняне, когда разграничивали Платэи съ Ѳивами, и постановляли Асопъ предѣломъ между двумя республиками. {Иродотъ, VI, 108, 6: Ύπερβάντες δὲ οἱ Ἀθηναῖοι τοὺς οἱ Κορίνθιοι ἔθηκαν Πλαταιεῦσι εἶναι οὔρους, τούτους ὑπερβάντες τὸν Ἀσωπὸν αὐτὸν ἐποιήσαντο οὖρον Θηβαίοισι πρὸς Πλαταιέας εῖναι καὶ Ύσίας.} Они не могли назначить границею рѣку текущую въ сторонѣ и касавшуюся Платэиды только на самомъ незначительномъ пространствѣ, весьма далеко отъ лучшихъ и обширныхъ полей ллатэйскихъ гражданъ. Изъ разказа Павсанія {Павсанія, IX, 1, 5--7.} о нападеніи Ѳиванцевъ на Платэи подъ предводительствомъ Неокла, видно что эти поля лежали въ сѣверо-западной части Платэиды; ибо Неоклъ пошелъ на Платэи не прямою дорогой, чрезъ равнину, но восточнымъ путемъ, чрезъ городъ Исіи, и прибылъ никѣмъ не замѣченный въ Платэи, въ то время когда Платэйцы находились въ поляхъ своихъ. Они были, слѣдовательно, на противоположной, то-есть на сѣверо-западной сторонѣ земли своей. Иродотъ {Иродотъ, IX, 51, I: ἡ δὲ (νῆσος) ἐστι ἀπὸ τοῦ Ἀσωποῦ καὶ τῆς κρήνης τῆς Γαργαφίης, ἐπ' ᾗ ἑστρατοπεδεύοντο τότε, δέκα σταδίους ἀπέχουσα.} говоритъ сверхъ того что Асопъ отстоялъ отъ Острова на 10 стадій; это свидѣтельство опровергаетъ еще болѣе Стенгола; ибо отъ верховьевъ притока называемаго имъ Асоломъ до Конопійцы или древняго Острова, только три или, по большей мѣрѣ, четыре стадія. Иродотъ прибавляетъ еще что разстояніе отъ Острова до Асопа равняется разстоянію отъ Острова до Гаргафіи. Желая повѣрить свои наблюденія, я проѣхалъ оба пространства, именно первое отъ Конопійцы, чрезъ проходъ въ сѣверной террасѣ прямо къ Вуріенди, другое отъ Конопійцы къ Рѣчи; на оба разстоянія я употребилъ одинаковое время.
   Къ этимъ доказательствамъ присоединимъ свидѣтельство Павсаніи, смыслъ котораго становится яснымъ отъ предшествовавшаго изложенія. Павсанія говоритъ: {Павсанія, IX, 4, 4: Ἐκ Πλαταίας δὲ ἰοῦσιν ἐς Θήβας ποταμός ἐστιν Ὠερόη θυγατέρα δὲ εῖναι τὴν Ὠερόην τοῦ Ἀσωποῦ λέγουσι. Πρὶν δὲ ἢ διαβῆναι τὸν Ἀσωπόν, παρ' αὐτὸ τὸ ῥεῦμα ἀποτραπεῖσιν ἐς τὰ κάτω καὶ προελθοῦσιν οσον τεσσαράκοντα στάδια ἔστιν ἐρείπια Σκιὠλου.} "По дорогѣ изъ Платэй въ Ѳивы встрѣчается Оэроя, называемая дочерью Асола; въ сторонѣ же отъ этой дороги, повернувъ предъ переходомъ чрезъ Асопъ, и пройдя внизъ по теченію сей рѣки около 40 стадіевъ, находятся развалины Скола." Эти слова періигита опровергаютъ какъ Лика, такъ и Стенгола. Нынѣшняя дорога начинается у самыхъ развалинъ города Платэй, пересѣкаетъ два раза Оэрою, переходитъ чрезъ открытый раздѣлъ сѣверной террасы, и, переступивъ Левктрійскій ручей, идетъ прямо на Ѳивы. Все превосходно согласуется съ Павсаніею, такъ какъ направленіе сей дороги соотвѣтствуетъ древнему, имъ указанному; оно и не могло быть инымъ, ибо природа не позволяетъ здѣсь проложить пути въ другомъ мѣстѣ. Идя изъ Платэй по этой дорогѣ и желая достигнуть мѣста гдѣ нѣкогда стояли развалины Скола, слѣдуетъ, не доходя до Левктрійскаго ручья или Вуріенди, то-есть Асола, повернуть на востокъ по сѣверо-восточной Платэйской террасѣ и тамъ уже, на разстояніи 40 стадіевъ, искать древняго Скола. Если же примемъ мнѣніе Стенгола, то, идя къ Сколу, неминуемо надобно было бы перейти его Асопъ (то-есть ручей текущій въ Вуріенди), что противорѣчитъ Павсаніи. Итакъ не подлежитъ сомнѣнію что древніе признавали верховьемъ Асола ручей вытекающій изъ холмовъ Левктрійской равнины.
   

XII.

   Мы уже сказали что южный или Платэйскій берегъ Асопа возвышенъ; онъ сопровождаетъ рѣку въ видѣ террасы, составляющей крайнюю оконечность Киѳэрона. Подъ его крутымъ склономъ, въ самомъ сѣверо-восточномъ углу Платэиды, прямо на сѣверъ отъ деревни Кріэкути, въ холмистой части области или Предгорій Иродота, находится ключъ, называемый нынѣ Рѣчь, самый изобильный изъ всѣхъ ключей Платэйскаго округа. Этотъ ключъ мы признаемъ за древнюю Гаргафію (Гаруафіа), которую персидскіе всадники засылали, но Платэйцы въ послѣдствіи возстановили. {Ирод. IX, 49; Павсан. IX, 4, 2.}
   Новѣйшіе ученые путешествовавшіе въ Греціи давно старались найти Гаргафію и назначали ее во многихъ ключахъ бьющихъ въ окрестностяхъ Кокалъ и Кріэкути; но не успѣли согласить своихъ предположеній съ описаніемъ Иродота.
   Сквайръ (Squire) и Кларкъ {Ихъ приводитъ г. Веръ въ своемъ новѣйшемъ изданіи Иродота, vol. IV, pag. 254.} принимали за Гаргафію ключъ Вергутьяни, вытекающій въ самомъ Киѳэронѣ, между развалинами Платэи и деревнею Кріэкути, притомъ на югъ отъ обѣихъ. Но горная и для конницы недоступная мѣстность ключа Вергутьяни столь явно противорѣчитъ древнимъ извѣстіямъ о Гаргафіи, что мнѣніе сихъ писателей не могло найти и не нашло приверженцевъ. Ихъ ошибку исправили Стенгопъ и Ликъ, основатели Платэйской топографіи; они поняли что Гаргафію слѣдовало искать у крайней подошвы Киѳэрона, недалеко отъ Асопа; а потому и помѣстили ее близь этой рѣки. Г. Гетлингъ {Göttling. Gesammelte Abhandlungen, vol. I, pag. 130.} вполнѣ раздѣляетъ ихъ основное правило, но уклоняется отъ нихъ въ опредѣленіи мѣстоположенія; онъ считаетъ Гаргафіею ключъ который. по его словамъ, встрѣчается гдѣ-то идя далѣе на западъ и весьма изобилуетъ водою. При такомъ разногласіи путешественниковъ, и при безуспѣшности трудовъ въ простомъ топографическомъ предметѣ, могло естественно родиться сомнѣніе въ возможности узнать въ наше время мѣстность древней Гаргафіи. Это сомнѣніе выражено г. Гротомъ, {Grote. Geschichte Griechenlands, übers. v. Meissner, vol. III, pag. 130, примѣчаніе 39.} который думаетъ что ключъ вѣроятно изсякъ и что нѣтъ болѣе возможности опредѣлить его мѣстоположеніе. Но ни замѣчаніе г. Грота, ни возраженіе г. Гетлинга не могли поколебать довѣрія ученыхъ въ справедливость мнѣнія Стенгола и Лика, которое пользуется донынѣ такимъ авторитетомъ что вопросъ о Гаргафіи признается рѣшеннымъ. Изысканія, однако, произведенныя мною на мѣстѣ убѣждаютъ въ противномъ.
   Ни Стенгопъ, ни по его примѣру, г. Гетлингъ, ни даже, что всего неожиданнѣе, Ликъ не привели, къ сожалѣнію, новѣйшаго названія того ключа который они принимаютъ за Гаргафію, и этимъ опущеніемъ такъ затруднили предметъ что находясь даже въ самой Платэидѣ, и руководясь ихъ собственными описаніями, никакъ нельзя сказать положительно какую именно они разумѣли мѣстность. Можно только догадываться что г. Гетлингъ говоритъ о какомъ-то ключѣ найденномъ имъ на западѣ отъ Лалотрилы; и что Стенголъ и Ликъ, въ особенности первый, помѣщаютъ Гаргафію у сѣверо-восточнаго склона сей возвышенности. Мнѣніе г. Гетлинга есть ничѣмъ неоправдываемое предположеніе; но и назначеніе Лика, если только мы его вѣрно поняли, не соотвѣтствуетъ разказу Иродота.
   Иродотъ говоритъ что эллинское войско, вступивъ въ Платэиду, расположилось станомъ въ Предгорій, и что лотомъ, получивъ приказаніе занять Островъ, направилось оттуда въ Равнину; а такъ какъ Спартанцы, бывъ въ Предгорій, стояли у ключа Гаргафіи и у священной ограды Андрократа, то слѣдовательно и эти ключъ и ограда находились также въ холмистой, или восточной части сѣверной полосы Платэйской области, т.-е. на востокъ отъ Лапотрипы. Положеніе ключа Рѣчи превосходно согласуется какъ съ мѣстностію описываемою историкомъ, такъ и со всѣми прочими сообщаемыми имъ подробностями.
   Упомянувъ о переходѣ Грековъ отъ Ернеръ къ ІІлатэямъ, Иродотъ прибавляетъ: {Иродотъ IX, 25, 4: Ἀπικόμενοι δὲ ἐτάσσοντο κατ' ἔθνεα πλησίον τῇς τε κρήνης τῇς Γάργαφίης καὶ τοῦ τεμένου τοῦ Ἀνδροκράτεος τοῦ ἥρωος, δί ὄχθων τε οὐκ ὑφηλῶν καὶ ἀπέδου χωρίου.} "прибывъ же въ Платэйскую область, "они расположились своими отрядами близь ключа Гаргафіи "и ограды героя Андрократа, по невысокимъ холмамъ и "ровной землѣ." Этими словами историкъ начинаетъ свое подробное описаніе какъ состава всего эллинскаго войска, такъ и порядка въ которомъ различные отряды слѣдовали одинъ за другимъ въ устраиваемомъ станѣ. Извѣстно что правое крыло, предводимое главнымъ полководцемъ, было у Грековъ первымъ; что въ немъ помѣщалась, такъ-сказать, главная квартира войска, и что отъ него считался рядъ полковъ до крайняго лѣваго крыла. Отсюда происходитъ особенность военнаго языка Грековъ, по которой положеніе всего, даже весьма обширнаго, стана обозначалось только мѣстностію занятою правымъ крыломъ. Иродотъ слѣдуетъ здѣсь общему обычаю. Сказавъ что Греки расположились у Гаргафіи, онъ разумѣлъ не все эллинское войско, а только правое крыло, гдѣ находились Спартанцы, и самъ объясняетъ далѣе мысль свою, не оставляя никакого сомнѣнія. "Но у ключа, говоритъ онъ, {Иродотъ IX, 49, 3: Ἔσαν μὲν ῶν κατὰ τὴν κρήνην Λακεδαιμόνιοι τεταγμένοι μοῦνοι, τοῖσι δὲ ἄλλοισι Ἔλλησι ἡ μὲν κρὴνη πρόσω ἐγίνετο, ώς ἕκαστοι ἔτυχον τεταγμένοι, ὁ δὲ Ἀσωπός ἀγχοῦ.} стояли одни Лакедэмоняне; прочіе же Греки были отъ него болѣе или менѣе, сообразно съ занимаемыми ими въ строю мѣстами, удалены и ближе къ Асопу."
   Обращаясь къ нашему топографическому вопросу, нельзя не удивляться точности съ которою Иродотъ умѣетъ въ краткихъ словахъ очертить мѣстность. Гаргафія, по его описанію, вытекала на ровной землѣ, между низменными холмами; дѣйствительно, ключъ Рѣчь находится на ровномъ, довольно широкомъ мѣстѣ, въ родѣ долины, между пригорками Киѳэрона; предъ нею на сѣверъ крутой, но не высокій склонъ прибрежной террасы, за нею на югъ рядъ холмовъ, постепенно возвышающихся къ деревнѣ Кріэкути.
   Изъ приведенныхъ словъ Иродота видно что греческое войско расположено было отъ ключа Гаргафіи до рѣки Асопа, и, состоя изъ 38.700 однихъ только оплитовъ, не считая легко вооруженныхъ, занимало обширное пространство. Это обстоятельство говоритъ въ пользу признанія тождественности Гаргафіи съ Рѣчью, ибо площадь сѣверо-восточной террасы, отъ Рѣчи до Вуріенди, можетъ вмѣстить столь огромное войско; всего же болѣе подтверждается это свидѣтельствомъ историка относящимся къ разстояніямъ ключа Гаргафіи какъ отъ храма богини Иры, такъ и отъ такъ-называемаго Острова. Мы увидимъ въ послѣдствіи что сообщаемыя Иродотомъ мѣры не только равняются съ разстояніями ключа Рѣчи отъ тѣхъ же мѣстностей, но и могутъ быть примѣнены только къ нему одному.
   Словомъ, во всей Платэйской области нѣтъ ключа который бы соотвѣтствовалъ древней Гаргафіи въ такой степени какъ Рѣчь. Но ея имя не греческое, а славянское; оно означаетъ вообще текущую воду или рѣчку, и служитъ свидѣтельствомъ о пребываніи Славянъ въ этой мѣстности.
   Рѣчь обложена четырегранными, прекрасно обтесанными камнями, эллинской работы; на юго-востокъ весьма близко отъ нея лежитъ еще и теперь много подобныхъ камней, единственный остатокъ древняго зданія. Мы относимъ ихъ къ храму Андрократа, который, судя по способу какъ Иродотъ объ немъ упоминаетъ, стоялъ у самаго ключа Гаргафіи.
   Слава Платэйской побѣды распространилась даже на источникъ Гаргафіи и доставила ему извѣстность, какою не пользовались многіе ключи Греціи, превосходящіе его не только изобиліемъ воды, но и красотою мѣстоположенія. О немъ говорятъ писатели, его воспѣвали поэты; онъ не забытъ даже позднѣйшими лексикографами и схоліастами. {Etymologic. Magn. s. v.} Алкифронъ {Alciphronis Epiât, (ed. Wagner. Lips. 1798. in 8о 2 vol.), III, 1: τὀ δὲ ὅλον πρόσωπον αὐταῖς ἐνορχεῖσθαι ταῖς παρειαῖς εἴποις ἂν τὰς Χάριτας τὸν Ὀρχομενὸν ἀπολιπούσας καὶ τῆς Γαργαφίας κρήνης ἀπονιψαμένας и пр.} восхваляетъ чистоту и свѣжесть воды, достойной, по его словамъ, служить умовеніемъ Харитамъ, приходившимъ къ ней изъ далекаго Орхомена. Овидій перенесъ къ нему миѳъ объ Актэонѣ; но онъ не былъ на мѣстѣ и не видалъ Гаргафіи, ибо начертанная имъ картина не существуетъ въ дѣйствительности, а создана воображеніемъ поэта. Приводимъ слова его. {Ovid. Metamor. III, 155, sqq.}
   
   Vallis erat, piceis et acuta densa cupressu;
   Nomine Gargaphie, succinctae cura Dianae;
   Cujus in extremo est antrum nemorale recessu,
   Arte laboratum nulla: simulaverat artem
   Ingenio natura suo; nam pumice vivo,
   Et levibus tophis nativum duxerat arcum.
   Fons sonat а dextra; tenui perlucidus unda,
   Margine gramineo patulos incinctus hiatus.
   
   Начало и конецъ напоминаютъ ключъ Рѣчь, текущій въ прекрасной, зеленѣющейся долинѣ; но каменистой пещеры нѣтъ нигдѣ во всемъ Предгорій; онѣ только въ дикихъ скалахъ Киѳэрона, вдали отъ Асопа и другихъ красивыхъ рѣчекъ. Тамъ однако, въ Киѳэронѣ, не встрѣтишь уже береговъ покрытыхъ зеленью; но горные, зимніе потоки, падающіе съ шумомъ по камнямъ. Поэтъ соединилъ здѣсь двѣ разнородныя мѣстности. Не такъ поступалъ Омиръ, котораго описанія согласны съ дѣйствительностію даже и теперь, послѣ тысячелѣтій.
   

XIII.

   Переходимъ къ рѣчкѣ Оэроѣ, и начнемъ чтеніемъ Иродота. Разказавъ о рѣшеніи военнаго совѣта оставить Гаргафію и перевесть войско на мѣстность называемую Островомъ, историкъ продолжаетъ: {Ирод. IX, 51: Βουλευομἐνοισι δὲ τοῖσι στρατηγοῖσι ἔδοξε..... ἐς τὴν νῆσον ἰέναι ἡ δὲ ἐστι ἀπὸ τοῦ Ἀσωποῦ καὶ τῆς κρήνης τῆς Γαργαφίης, ἐπ' ῇ ἐστρατοπεδεύοντο τότε, δέκα σταδίους ἀπέχουσα, πρὸ τῆς Πλαταιέων πόλιος. Νῆσος δὲ οὕτω ἂν εἴη ἐν ἠπείρψ σχιζόμενος ὁ ποταμὸς ἄνωθεν ἐκ τοῦ Κιθαιρῶνος όέει κἀτω ἐς τὸ πεδίον, διέχων ἀπ' ἀλλἤλων τὰῥέεθρα ὅσον περ τρία στἀδια, καὶ ἔπειτεν συμμίσγει ἐς τὠυτό. Ουὔνομα δὲ οἱ Ὠερόη θυγατέρα δὲ ταύτην λέγουσι εῖναι Ἀσωποῦ οἱ ἐπιχώριοι.} "Островъ отстоитъ отъ Асола, и отъ ключа Гаргафіи, у котораго былъ расположенъ тогда станъ Грековъ, на десять стадіевъ и находится предъ городомъ Платэйцевъ. Эта мѣстность есть какъ бы островъ на твердой землѣ, и образуется рѣкою, которая выходитъ на верху изъ Киѳэрона и, спустившись въ Равнину, раздѣляется на два рукава, текущіе отдѣльно на пространствѣ трехъ стадіевъ, а лотомъ соединяющіеся. Имя рѣки Оэроя, и туземцы признаютъ ее дочерью Асола." Нѣсколько далѣе Иродотъ повторяетъ то же самое. Воеводы постановили сверхъ того, говоритъ онъ, {Ирод. тамъ же, § 4: Ἀπικομένων δὲ ἐς τὸν χῶρον τοῦτον, τὸν δὴ ἡ Ἀσωπὶς Ὠερόη περισχίζεται ῥέουσα ἐκ τοῦ Κιθαιρῶνος. } чтобы, "прибывъ въ мѣсто которое окружаетъ со всѣхъ сторонъ Асолида Оэроя, текущая изъ Киѳэрона", послать и пр. Это повтореніе не случайное; оно обнаруживаетъ заботливость автора выразить свою мысль съ совершенною ясностію и вмѣстѣ съ тѣмъ удостовѣрить что онъ описываетъ мѣстность не по словамъ другихъ, а по собственному, личному наблюденію. Онъ видѣлъ небольшой участокъ земли омываемый рѣкою; слышалъ названіе Острова ему придаваемое и желалъ показать что хотя это названіе не вѣрно (ибо на греческомъ языкѣ слово νῆσος, происходя отъ νέω, употреблялось для обозначенія острововъ лежащихъ въ морѣ); но какъ мѣстность, такъ и названіе дѣйствительно существовали. Онъ достигъ своей цѣли, сказавъ сначала что эта мѣстность какъ бы островъ на твердой землѣ, а лотомъ что она участокъ окружаемый со всѣхъ сторонъ рѣкою. Съ большею вѣрностію и съ большимъ вниманіемъ не могъ поступить никакой писатель.
   Свидѣтельство историка какъ Иродотъ, выраженное притомъ съ такимъ тщаніемъ, и обстановленное такими подробностями, устраняетъ естественно всякое сомнѣніе, и побуждаетъ, въ случаѣ еслибъ Островъ не могъ быть теперь найденъ, искать причины скорѣе въ перемѣнахъ физическихъ чѣмъ въ ошибкѣ или неточности писателя. Мы потому не можемъ согласиться съ мнѣніемъ Лика, который принимаетъ что Иродотъ разумѣлъ подъ Островомъ ровную, луговую низменность, лежащую предъ развалинами города Платэй и пересѣкаемую нѣсколькими ручьями соединяющимися въ одну рѣку, {Leake. Northern Greece, vol. II. pag. 358: The place which Herodotus so accurately indicates as being before the city, at a distance ten stades from l he Asopus as well as from Gargaphiа, is nothing more than а level meadow intersected by several brooks uniting into one stream. But this is probably all that the historian meant by an island.} то-есть мѣстность похожую на полуостровъ. Не можемъ также послѣдовать за Фишеромъ, {Vischer, Erinnerungen, aus Griechenland, pag. 548: Obwohl sich auch denken lüszt, dasz Herodot, durch den Namen "Insel" verleitet, sich über den wahren Verhalt irrte.} который думаетъ что Иродотъ ошибся, введенный въ заблужденіе названіемъ Острова. Этотъ Островъ, повторимъ, обрѣтается и нынѣ и описаніе Иродота отличается изумительною точностію. Правда, рѣчка Оэроя не течетъ болѣе по склону Киѳэрона: она въ этомъ мѣстѣ изсякла, но слѣды ея прежняго существованія сохранились.
   Прямо на западъ отъ деревни Кріэкути и на юго-востокъ отъ развалинъ города, почти въ срединѣ между сею деревнею и развалинами, но ближе къ послѣднимъ, находится ключъ Вергутьяни, изъ коего выходитъ ручей, называемый также симъ именемъ. Послѣ весьма короткаго теченія, ручей теряется въ землѣ и исчезаетъ; но у подножія Киѳэрона, при началѣ Равнины, въ мѣстности называемой Конопійцею, онъ выступаетъ снова въ видѣ ключа или, какъ говорятъ теперь въ Греціи, кефаларія, Κεφαλάριον, и, при самомъ выходѣ, раздѣляется на два рукава, изъ коихъ одинъ, полный водою, направляется прямо на западъ, другой, едва струящійся и болѣе протачивающійся, идетъ сначала на сѣверъ, потомъ поворачиваетъ на западъ, наконецъ сливается съ первымъ, недалеко отъ мѣстности именуемой Колонною. Пространство заключающееся между этими двумя рукавами рѣчки и есть то самое которое носило въ древности названіе Острова. Это участокъ окруженный со всѣхъ сторонъ водою, и представляющійся дѣйствительно какъ бы островомъ на твердой землѣ; онъ лежитъ прямо подъ развалинами города Платэй и чрезъ него проходитъ еще и теперь дорога изъ Платэй въ Ѳивы, по которой шелъ нѣкогда періигитъ Павсанія {Павсан. IX, 4, 3: Ἐκ Πλαταιᾶς δὲ ἰοῦσιν ἐς Θήβας ποταμός ἐστιν Ωερόη.} и спасались ночью Платэйцы осажденные Лакедэмонянами. {Ѳукидидъ, III, 24.} Направленіе этой дороги не могло, какъ мы уже говорили, измѣниться потому что она имѣетъ на сѣверъ одинъ только исходъ, чрезъ низменность образуемую двумя террасами Платэйской области и орошаемую безъименнымъ притокомъ рѣки Асопа. Нынѣшній Островъ соотвѣтствуетъ, наконецъ, древнему и своимъ разстояніемъ отъ ключа Рѣчи или Гаргафіи: желая хотя приблизительно оное измѣрить, я отправился отъ Ѳиванской дороги на Конопійцѣ и, ѣхавъ шагомъ, прибылъ къ Рѣчи чрезъ полчаса, что равняется десяти стадіямъ Про дота, тѣмъ болѣе что мнѣ нельзя было слѣдовать совершенно прямымъ путемъ, по причинѣ засѣяннаго въ одномъ мѣстѣ поля, чрезъ которое, къ безпредѣльному изумленію проводника, я не рѣшился пустить лошади.
   Островъ состоитъ теперь изъ трехъ островковъ, изъ коихъ восточный и самый большій называется Конопійцею, западный, Ниси, средній Трипотами; оба первыхъ возвышены и сухи, послѣдній, напротивъ, низменный. Трипотами имѣетъ видъ неправильнаго треугольника, и есть топкое, болотистое мѣсто, непроходимое даже въ іюнѣ мѣсяцѣ; онъ очевидно произошелъ въ послѣдствіи отъ нерадѣнія жителей и небрежности въ обрабатываніи земли; ибо нѣтъ сомнѣнія что всѣ три части были, прежде соединены и составляли цѣлое. Этимъ позднимъ распаденіемъ объясняется обстоятельство что изъ трехъ вмѣстѣ лежащихъ островковъ только одинъ носитъ названіе Ниси, Νησί (происходящее отъ νησίον), прочимъ же приданы другія имена. Слово Ниси означало первоначально весь Островъ; въ послѣдствіи же, когда образовалось Трилотами и чрезъ то отдѣлилась отъ общаго цѣлаго Конопійца, ORO удержалось только для западной части. Слово Конопійца, также какъ и слово Рѣчь, нынѣшнее имя Гаргафіи, не греческое, а славянское; оно означаетъ мѣсто куда водятъ поить лошадей; оба слова остатки тѣхъ названій которыя сохранились въ огромномъ числѣ въ Греціи и свидѣтельствуютъ о нѣкогда обширномъ, теперь переродившемся, славянскомъ народонаселеніи въ этой странѣ. Противъ Ниси и юго-западнаго угла Трилотами, близь берега Оэрои, находился еще не очень давно кефаларій, который былъ изобиленъ водою и вливался въ рѣчку, но теперь высохъ. Объ немъ говорилъ мнѣ священникъ церкви въ Коккалахъ, а бывшее его мѣсто показалъ одинъ изъ моихъ проводниковъ, старый поселянинъ этой деревни. Рѣка Оароя не имѣетъ теперь общаго имени и называется въ разныхъ мѣстахъ различно, частію по деревнямъ которыя она протекаетъ; именно: Конопійца, Ниси, Колонна, Капарелли, Ливадостро. Намъ пріятно наконецъ замѣтить что первое извѣстіе о нашемъ открытіи существованія Ниси сообщено было г. Бэромъ въ его новѣйшемъ изданіи Иродота. {Herodoti Musae cd. Bachr. Lips. 1861. in. 8о. vol. IV, pag. 298,} Таковъ нынѣ давно искомый Островъ Дродота. Знаніе его мѣстоположенія составляетъ главный предметъ изысканій и служитъ ключомъ для изученія прочихъ мѣстностей упоминаемыхъ историкомъ. Опредѣливъ его столъ точно сколько позволяли наши средства, мы можемъ сказать съ увѣренностью что топографія Платэйской области построена теперь на прочномъ основаніи.
   

XIV.

   Въ сосѣдствѣ съ Островомъ лежитъ возвышенность Лапотрипа, которая, какъ мы уже замѣтили, составляетъ отдѣльную, большею частію ровную террасу. Внизу подъ нею, на обѣихъ сторонахъ ея, сѣверо-восточной и сѣверо-западной, вытекаетъ два источника, изъ коихъ одинъ есть обыкновенный ключъ, называемый, по имени горы, также Лапорипою; другой, напротивъ, есть кефаларій, то-есть истокъ рѣчки, берущей начало въ самомъ Киѳэронѣ. Эта рѣчка выходитъ, какъ мнѣ показывалъ на мѣстѣ священникъ Кріэкутской церкви Св. Константина, изъ ключа Фери, въ оврагѣ, на юго-западѣ отъ Кріэкути и недалеко отъ сей деревни, но вскорѣ теряется въ землѣ и выступаетъ только у Лапотрипы, гдѣ однако течетъ недолго и снова почти исчезаетъ. Эта рѣчка есть древній Молоентъ (Μολόεις, εντος) упоминаемый Иродотомъ. Судя по всѣмъ даннымъ, возвышенность Лалотрила соотвѣтствуетъ Аргіолійской мѣстности историка. Иродотъ говоритъ что Спартанцы, идя отъ Гаргафіи къ Острову, остановились въ ней близь рѣки Молоента, у храма Елевсинской Димитры. Лалотрила лежитъ на востокъ отъ Острова, въ направленіи къ Рѣчи, омывается у подошвы рѣчкою, и сохраняетъ еще и теперь на своей вершинѣ остатки древняго храма, которые очевидно принадлежатъ храму Елевсинской Димитры. Но историкъ замѣчаетъ что Спартанцы остановились у сего храма, пройдя уже около десяти стадіевъ отъ Гаргафіи и не достигнувъ еще Острова; {Иродотъ IX, 57, 2: Τὸ δὲ ἀπελθὸν ὅσον τε δέκα στάδια ἀνέμενε τἀὸν Ἀμομθαρέτου λὁχον, περὶ ποταμὸν Μολόεντα ἱδρυμενον Ἀργιόπιον τε χῶρον καλεύμενον, τῇ καὶ Δήμητρος Ἐλευσινίης ἱρὸν ῆσται.} въ другомъ же мѣстѣ онъ опредѣляетъ въ десять стадіевъ все разстояніе отъ Острова до Гаргафіи. {Иродотъ IX, 51.} Итакъ казалось бы что Лалотрила не можетъ быть признана за Аргіолію. Объясненіе этого обстоятельства находимъ у самого историка. Иродотъ пишетъ: "Аѳиняне пошли въ боевомъ порядкѣ (отъ Асола и ключа Гаргафіи къ Острову) путемъ различнымъ отъ пути Спартанцевъ; послѣдніе, избѣгая конницы, держались холмовъ и предгорій Киѳэрона, Аѳиняне, напротивъ, спустились въ Равнину." {Иродотъ IX, 56, 2: Ἀθηναῖοι δὲ ταχθέντες ἤϊσαν τὰ ἔμπαλον ἤ Λακεδαιμόνιοι οἱ μὲν γὰρ τῶν τε ὄχθών ἀντείχοντο καὶ τῆς ὑπωρέης τοῦ Κιθαιρῶνος, φοβεόμενοι τὴν ἵππον, Ἀθηναῖοι δὲ κατω τραφθέντες ἐς τὸ πεδίον. } Далѣе онъ прибавляетъ: "Мардоній, принимая это движеніе за бѣгство, приказалъ Персамъ перейти рѣку Асолъ и повелъ ихъ бѣгомъ по стопамъ Эллиновъ, но онъ велъ ихъ только противъ Лакедемонянъ и Тегейцевъ, ибо за холмами не видѣлъ Аѳинянъ шедшихъ въ Равнину." {Иродотъ IX, 59: Ταῦτα εἴπας ῆγε τοὺς Πέρσας δρόμῳ διαβάντας τὸν Ἀσωπὸν κατὰ στίβον τῶν Ἑλλήνων ὡς δὴ ἀποδιδρησκόντων, ἐπεῖχέ τε ἐπὶ Λακεδαιμονίους τε καὶ Τεγεήτας μούνους. Ἀθηναίους γὰρ τραπομένους ἐς τὸ πεδίον ὑπὸ τῶν ὄχθών οὐ κατώρα. } Эти мѣста Иродота представляли большія затрудненія новѣйшимъ ученымъ и были весьма различно понимаемы; но при личномъ наблюденіи на самомъ мѣстѣ они становятся ясными и точными. Греческое войско занимало пространство отъ Гаргафіи до Асопа и было расположено по возвышенностямъ сѣверо-восточной террасы. Спартанцы, составлявшіе правое крыло, стояли у Гаргафіи; Аѳиняне, бывшіе на лѣвомъ крылѣ, примыкали къ рѣкѣ Асопу. Оба крыла исполнили одинаково приказаніе двинуться къ Острову; оба въ одно время сняли станъ свой; но выступили по разнымъ направленіямъ. Аѳиняне, говоритъ историкъ, спустились въ Равнину (κάτω τραφθέντες ἐς τὸ πεδίον); это значитъ: они пошли на юго-западъ, по прямому пути отъ Асопа къ Острову, и сойдя съ холмовъ террасы, скрылись отъ Мардонія и Персовъ. Спартанцы же, напротивъ, желали всего болѣе затруднить доступъ конницѣ, а потому предпочли, даже оставаясь въ виду Мардонія, избрать путь по предгоріямъ Киѳэрона; то-есть они направились сначала на югъ, а лотомъ вскорѣ повернули на сѣверо-западъ, по Лапотрилѣ. Другими словами, они пошли не прямымъ путемъ; но только на этомъ пути Мардоній и могъ ихъ видѣть. Если, слѣдовательно, Иродотъ говоритъ что Павсанія остановился пройдя около десяти стадіевъ, то онъ не обозначаетъ этимъ числомъ, прямаго разстоянія отъ ключа Гаргафіи къ храму Димитры, какъ полагаетъ г. Фишеръ, {Viecher, Erinnerungen, pag. 548.} а только показываетъ длину пути спартанскаго войска. По этой причинѣ онъ и не приводитъ точной и опредѣленной мѣры, что ему было весьма легко и всегда возможно, а пишетъ приблизительно: около десяти стадіевъ (ὅσον τε δέκα στάδια), давая тѣмъ ясно уразумѣть что движеніе Лакедэмонянъ происходило по кривой линіи.
   Познакомившись такимъ образомъ со смысломъ словъ Иродота и устранивъ кажущіяся въ его разказѣ противорѣчія, мы считаемъ справедливымъ принять за Молоентъ рѣчку вытекающую изъ ключа Фери; возвышенность Лапотрипу за Древній Аргіолійскій округъ; а небольшія находящіяся на ней развалины за остатки храма Димитры Елевсинской.
   

XV.

   Кромѣ рѣкъ и источниковъ встрѣчающихся у Иродота, древніе писатели упоминаютъ еще о ключѣ богини Артемиды, находившемся, по ихъ словамъ, близь скалы называемой Ложемъ Актэона (Ἀκταίωνος κοίτη ). Ликъ {Leake, Northern Greece, vol. II, pag. 333.} и за нимъ Бурсіанъ {Bureian, Geographie, vol. I, pag. 247, примѣч. 5.} видятъ этотъ ключъ въ нынѣшней Вергутьяни, а въ одной изъ окружающихъ ее скалъ Ложе Актэона. Противъ этого мнѣнія говоритъ однако слѣдующій доводъ. Ключъ Вергутьяни служитъ, какъ мы видѣли, источникомъ рѣчки Оэрои; есдибъ Оэроя дѣйствительно вытекала изъ ключа Артемиды, то Иродотъ, описывающій весьма подробно теченіе этой рѣчки, начиная отъ ея выхода изъ горы Киѳэрона, не преминулъ бы упомянуть объ этомъ обстоятельствѣ и сказалъ бы нѣсколько словъ о священной мѣстности прославленной греческими миѳами. Правда, молчаніе писателя еще не доказательство; но здѣсь оно пріобрѣтаетъ такой вѣсъ что заставляетъ сомнѣваться въ вѣрности опредѣленія Лика. Это опредѣленіе противорѣчитъ притомъ и свидѣтельству Павсаніи. Дослушаемъ періигита. "Направо отъ дороги изъ Мегаръ въ Пдатэи, говоритъ онъ, {Павсаніл IX, 2, 3: Τοῖς δὲ ἑκ Μεγάρων ἰοῦσι πηγή τέ ἐστιν ἑν δεξιᾷ καὶ προελθοῦσιν ὀλίγον πέτρα. καλοῦπι δὲ τὴν μὲν Ἀκταίωνος κοίτην. } есть ключъ, а пройдя нѣсколько далѣе, скала, которую называютъ Ложемъ Актэона." Названный здѣсь путь идетъ отъ горнаго Киѳэронскаго прохода къ деревнѣ Кріэкути, гдѣ соединившись съ военною дорогой, ведущею изъ Едевееръ, направляется прямо къ городу Платэямъ. Направо отъ нея, въ самой деревнѣ, есть теперь ключъ весьма изобильный водою и сохранившій еще прекрасную каменную обдѣлку, которою онъ былъ украшенъ въ древности. Этотъ ключъ Кріэкути согласуется вполнѣ съ. описаніемъ Павсаніи, и мы потому принимаемъ оный за источникъ въ которомъ умывалась богиня.
   

XVI.

   Платэйская область испытала потрясенія и перевороты, которые нѣсколько разъ измѣняли не только верховныхъ ея властителей, но и самое населеніе. Нынѣшніе жители обѣихъ деревень, Кріэкути и Коккалъ, албанскаго происхожденія и весьма не многіе изъ нихъ понимаютъ по-гречески; высокая башня стоящая на сѣверо-западномъ краѣ свидѣтельствуетъ о господствѣ нѣкогда могущественныхъ здѣсь Франковъ; названія: Конопійца и Рѣчь вѣрные слѣды пребыванія славянскаго племени. Много бѣдствій постигли эту страну въ теченіе двухъ тысячелѣтій, и народное чувство прекрасно ихъ выразило, придавъ своему мѣстожительству имя Коккалъ, или сокращенно Коклъ, что означаетъ "Кости" и сообразно съ судьбою земли уложенной костями чужеземцевъ и собственныхъ гражданъ. Несмотря однако на разоренія которымъ подвергались Платэи, еще до сихъ поръ сохранились остатки города въ такомъ видѣ который далеко превосходитъ ожиданія путешественника, "Изъ описаній древнихъ, говоритъ Фишеръ, {Viecher, Erinnerungen, pag. 643.} необходимо заключить что Платэи были маленькимъ городомъ, и Ѳукидидъ дѣйствительно ихъ такимъ и называетъ. Тѣмъ сильнѣе изумленіе когда видишь предъ собою обширныя стѣны города, имѣющія въ окружности до 1/2 нѣмецкой мили. Эти стѣны возведены въ концѣ IV столѣтія, послѣ сраженія при Хероніѣ; онѣ служили крѣпостью противъ Ѳивъ и вовсе не соотвѣтствовали ни политическому значенію Платэйской республики, ни слабому ея населенію. Платэи были всегда, въ особенности въ эпоху построенія сихъ стѣнъ, весьма малымъ, почти ничтожнымъ городомъ; но онъ гордился своею древнею славой и въ память освобожденія Греціи совершалъ постоянно Елевѳеріи. Все это не могло однако его возвысить; истинное состояніе его было инымъ; оно и дало комику Посидиппу {Дикеархъ, Описаніе Греціи (въ Geographi Graeci minores ed. Carol. Müllems. Paris, 1855. Didot. pag. 102), I, II.
   Ναοὶ δύ' εἰσὶ καὶ στοὰ καὶ τοὔνομα,
   Καὶ τὸ βαλανεῖον καὶ τὸ Σηράμβου κλέος,
   Τὸ πολυ μὲν ἀκτὴ, τοῖς δ'Ελευθερίοις πόλις.} случай сказать прекрасную остроту свою:
   
   Два храма, портикъ и громкое имя,
   Купальня и слава Сирамва,
   Холмы пустынные, а въ праздникъ Елевѳерій-- городъ.
   

XVII.

   Городъ Плата и былъ разрушаемъ три раза: Персами, при нашествіи Ксеркса; Спартанцами, въ Пелопоннисскую войну, и Ѳиванцами послѣ Анталкидова мира. Эти частыя разоренія и были вѣроятно причиною измѣненія формы имени сего мѣста и ея перехода изъ единственнаго числа, Πλάταια, какъ употреблялось въ Иліадѣ, {II. II, 504: Οἵ τε Πλάταιαν ἕχον. Стравонъ, IX. 2, 31: Πλαταιαί δἐ ἅς ἑνικῶς εῖπεν ὁ ποιητής. } во множественное, Πλαταιαί, принятое въ позднѣйшее время. Такъ какъ здѣсь не было первоначально двухъ или болѣе отдѣльныхъ населеній со своими независимыми замками или Акрополями, которые, соединившись, составили бы въ послѣдствіи одинъ городъ съ названіемъ во множественномъ числѣ, то форма Πλαταιαί можетъ быть объяснена не происхожденіемъ города изъ нѣсколькихъ мѣстечекъ, а только политическою его судьбою возбуждавшею сочувствіе Эллиновъ. Новая форма была всеобще распространенною, но и древняя постоянно охранялась, такъ что обѣ формы, Πλάταια и Πλαταιαί, встрѣчаются иногда у одного и того же писателя, кромѣ однако Иродота, который соблюдаетъ строго различіе, разумѣя подъ словомъ Πλάταια собственно городъ, {Иродотъ, VIII, 50, 2: Ἐνέιτρησε δὲ Θέσπειάν τε καὶ Πλἀταιαν πυθόμενος Θηβαίων ὅτι οὐκ ἐμήδιζον. } подъ Πλαταιαί, напротивъ, республику съ ея областью. {Иродотъ, VII, 231; IX, 25, 39, 41, 89, 90.}
   Столь же часто какъ разрушаемъ, городъ Платэи былъ возстановляемъ и обводимъ стѣнами; послѣднее возобновленіе произошло въ царствованіе Юстиніана. {Procop. de aedific. IV, c. 12. По указанію Додвела.} При такихъ частыхъ переворотахъ и при совершенномъ отсутствіи положительныхъ данныхъ нельзя узнать обширности не только древнѣйшаго города, но и того который былъ разрушенъ въ Пелопоннисскую войну. Нѣтъ только сомнѣнія что Платэи находились всегда на той самой возвышенности на которой расположены теперь развалины, и что, какъ весьма вѣрно замѣтилъ Ликъ, {Leake, Northern Greece, vol II, pag, 364.} а за нимъ Фишеръ и Бурсіанъ, {Vigcher, Erinnerungen, pag. 546. Bursian, Geographie, vol. I, pag. 244.} древній городъ стоялъ въ самой южной части сей возвышенности и очень близко къ Киѳэрону.
   

XVIII.

   Остатки города Платэй прекрасно описаны Додвелемъ, {Dodwell, übersetzt von Sickler, томъ I, часть вторая, стр. 70--79.} посѣтившимъ ихъ въ началѣ нынѣшняго столѣтія. Это описаніе его послужило образцомъ послѣдующимъ ученымъ путешественникамъ и передается ими въ главныхъ чертахъ своихъ. Нѣкоторые же, какъ напримѣръ Вильямъ Мюръ, Считаютъ развалины столь уже послѣ Додвела извѣстными что упоминаютъ объ нихъ только въ нѣсколькихъ словахъ, какъ бы не желая утомлять вниманія читателя разказомъ о предметахъ о коихъ они не могутъ сообщить ничего новаго. Мюръ, {William Mure of Cardwell: Journal of а tour in Greece and the Ionian Islands. Edinb. and London. 1842. in 8о. Отдѣлъ о Платэяхъ занимаетъ двѣ главы, XX и XXI, vol. I, pag. 262--282.} издавшій въ 1842 году свое путешествіе въ Греціи, посвятилъ Платэямъ обширный и отлично составленный отдѣлъ, въ которомъ онъ говоритъ о Вакханкахъ Еврипида, описываетъ битву Грековъ съ Персами, разсуждаетъ о характерѣ Спартанцевъ, но вовсе не входитъ въ вопросы топографическіе.
   Но Додвелъ ошибся полагая что всѣ уцѣлѣвшіе донынѣ остатки, которымъ онъ ошибочно придаетъ видъ треугольника, составляютъ цѣлое и принадлежатъ одному городу; въ нихъ, напротивъ, ясно усматриваются двѣ разнородныя части относящіяся къ двумъ городамъ: одному древнему, другому позднѣйшему. Эта ошибка повторяется у Лика, Стенгола и прочихъ писателей, всего же болѣе у Фишера, который принимаетъ южную стѣну за раздѣлявшую городъ внутреннюю стѣну и бывшую, по его словамъ, поперечною (die Quermauer). Онъ только удивляется что выступныя ея башни обращены всѣ къ югу, то-есть къ Киѳэрону. Но это обстоятельство служитъ вѣрнѣйшимъ доказательствомъ что нынѣшняя южная стѣна была внѣшнею, и что прежній городъ не вошелъ въ составъ того коего стѣны теперь сохранились. Такъ какъ притомъ извѣстно что первоначальный городъ былъ совершенно разрушенъ, то весьма вѣроятно что слѣды построеній простирающіеся далѣе на югъ за нынѣшними стѣнами были уже при сооруженіи сихъ стѣнъ почти въ томъ же состояніи въ к акомъ они и теперь находятся.
   Ликъ думаетъ сверхъ того что даже въ этомъ позднѣйшемъ городѣ былъ устроенъ Акрополь и назначаетъ ему весьма положительно мѣсто въ сѣверо-западномъ углу стѣнъ, гдѣ есть маленькая возвышенность. Онъ слѣдуетъ общему мнѣнію установившемуся со временъ Чандлера (Chandler), который признавалъ существованіе Акрополя необходимымъ условіемъ каждаго эллинскаго города, въ какое бы время онъ ни былъ основанъ. Это мнѣніе однако не всегда согласуется съ исторіею расположенія и укрѣпленій городовъ древней Греціи и не можетъ быть безусловно принято.
   

XIX.

   Переходимъ къ описанію самихъ развалинъ. Мѣсто занимаемое теперь ими есть довольно ровная возвышенность спускающаяся постепенно отъ Киѳэрона къ Равнинѣ и оканчивающаяся предъ нею на сѣверѣ крутымъ, хотя не значительнымъ обрывомъ. Положеніе этой возвышенности чрезвычайно красиво и съ развалинъ стѣнъ представляется прекрасная панорама обнимающая весьма обширное пространство. "Смотря въ направленіи къ Ѳивамъ, говоритъ Додвелъ, {Dodwell, Reise, томъ I, часть 2, стр. 77.} видишь Асопъ и другія маленькія рѣчки извивающіяся по этой знаменитой равнинѣ; на западѣ низменный рядъ холмовъ отдѣляетъ ее отъ другой столь же знаменитой равнины Левктрійской; вдали гора Еликонъ и снѣгомъ покрытыя вершины Парнасса." Сохранившіяся до сихъ поръ стѣны идутъ, на западной, сѣверной и восточной сторонахъ, прямо по краю возвышенности, и образуютъ, вмѣстѣ съ четвертою, южною стороною, четыреугольникъ, который составляетъ отдѣльное, самостоятельное цѣлое, отличающееся отъ другихъ древнихъ остатковъ расположенныхъ далѣе на югъ и восходящихъ къ горѣ Киѳэрону. Всѣ четыре стѣны сего четыреугольника снабжены правильными выступающими башнями; главныя ворота устроены на востокѣ, у дороги ведущей въ Аѳины; противъ нихъ, на западѣ, внутри города, возведена обширная, сложенная изъ толстыхъ стѣнъ, башня, служившая какъ бы внутреннею крѣпостью; городъ не лишенъ былъ, наконецъ, воды, какъ показываютъ остатки колодцевъ, и могъ слѣдовательно выдерживать продолжительную осаду; словомъ, эти развалины, исключая только нѣкоторыя позднѣйшія исправленія, представляютъ единство плана и исполненія, то-есть кладки камней, и принадлежатъ несомнѣнно одному времени.
   Въ другомъ видѣ встрѣчаемъ остатки находящіеся далѣе на югъ, у самаго Киѳэрона. Правда, здѣсь усматриваются большею частію только слѣды построеній, рѣдко возвышающіеся надъ землею; они сохранились однако настолько что можно произнесть вѣрное о нихъ сужденіе. Эти остатки обнаруживаютъ другой способъ постройки, чѣмъ развалины четыреугольника, и очевидно принадлежатъ времени предшествовавшему. Они притомъ и не соединяются съ первыми: такъ что южная сторона четыреугольника вовсе не есть поперечная, внутренняя стѣна вообще всѣхъ развалинъ, какъ ее называетъ Фишеръ, но внѣшняя, окружная стѣна города, защищенная шестью крѣпкими башнями.
   Описанныя нами развалины, состоя изъ остатковъ двухъ въ различныя времена существовавшихъ городовъ, носятъ на себѣ отпечатокъ тѣхъ системъ укрѣпленій которымъ древніе Греки въ разныя эпохи слѣдовали. До Персидскихъ войнъ греческіе города не были обводимы стѣнами; укрѣплялся только Акрополь, служившій городу замкомъ. Послѣ Ксеркса, въ пятомъ столѣтіи, строили уже стѣны вокругъ городовъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ укрѣпляли и самый Акрополь, соединяя его съ городомъ. Въ четвертомъ же вѣкѣ до P. X., для защиты какъ городовъ оставшихся до того не укрѣпленными, такъ и вновь основываемыхъ, возводили только городскія стѣны, не придавая вѣса акрополю, но устраивая вмѣсто онаго внутри окруженнаго мѣста, или у одной изъ стѣнъ, или въ самой срединѣ, большую крѣпкую башню, какъ твердыню служившую для склада военныхъ орудій и для послѣдней защиты въ крайнемъ случаѣ. По этой системѣ заложены были Епаминондомъ укрѣпленія въ Мантинеѣ и Мессинѣ, и Аѳинянами два прекрасно сохранившихся замка, въ Елевеерахъ и въ Филѣ. Въ нихъ видны еще и теперь означенныя башни, именно въ Мессинѣ къ сторонѣ монастыря Вуркана, въ Филѣ въ сѣверо-восточномъ углу, прямо противъ главнаго входа, а въ Елевеерахъ въ срединѣ крѣпости; послѣдняя замѣчательна еще въ томъ отношеніи что выстроена частію изъ многогранныхъ камней. Руководясь сими историческими данными становится возможнымъ составить нѣкоторое, хотя приблизительное, понятіе какъ о мѣстѣ древняго Платэйскаго Акрополя, такъ и объ общемъ расположеніи городовъ, столь часто разрушаемыхъ и возсооружаемыхъ, но принимавшихъ всегда прежнее имя Платэй.
   

XX.

   Подобно прочимъ древнѣйшимъ поселеніямъ Греціи, городъ первоначально выстроенный и носившій еще названіе Платэи, Πλάταια, состоялъ изъ двухъ частей: изъ Акрополя обнесеннаго стѣнами и изъ открытаго города. Первый стоялъ на самомъ верху возвышенности и сохранился въ остаткахъ укрѣпленій и зданій лежащихъ на югъ отъ нынѣшнихъ развалинъ; второй расположенъ былъ по остальной части возвышенности на сѣверъ отъ Акрополя, то-есть на томъ мѣстѣ гдѣ находятся теперь развалины. А такъ какъ Платеи предъ Персидскими войнами принадлежали, по своему народонаселенію, къ республикамъ средней величины, то открытый городъ занималъ если не всю, то вѣрно большую часть сей возвышенности. Число жителей республики узнается приблизительно изъ указаній Иродота. Историкъ говоритъ что Платэйцы посылали всѣхъ своихъ гражданъ воиновъ (πανδημεί) на защиту Аѳинянъ противъ Датиса и Артаферна; участвовали въ послѣдствіи при Артемнеіи и выставили вскорѣ послѣ того для битвы съ Мардоніемъ шестьсотъ оплитовъ и столько же легко вооруженныхъ (ώς εῖς περὶ ἕκαστον ἒων ἄνδρα), всего 1.200 воиновъ. {Иродотъ, IX, 28, 9; 29, 3.} Не останавливаясь на ослабившихъ республику потеряхъ убитыми и тяжело ранеными въ первыхъ двухъ дѣйствіяхъ, и руководясь только числомъ приведеннымъ у Иродота, можно принять безошибочно что населеніе Платэйской республики, включая въ оное рабовъ, состояло предъ побѣдою при Мараѳонѣ по крайней мѣрѣ изъ семи тысячъ людей. Все это населеніе сосредоточивалось въ самомъ городѣ, ибо прочая часть области не была постоянно обитаема. Этотъ фактъ не подлежитъ сомнѣнію въ четвертомъ вѣкѣ и узнается изъ разказа Павсанія о нападеніи Неокла. Павсанія говоритъ {Павсанія IX, 1, 5--8.} что Платэйцы жили всѣ въ городѣ и выходили оттуда для обрабатыванія полей своихъ. Если притомъ Ѳиванцы могли придти въ Платэи чрезъ Исіи и вступить не бывъ замѣченными въ самый городъ, то значитъ что по крайней мѣрѣ въ восточной части Платэиды не было никакихъ постоянныхъ поселеній или деревень. Но въ такомъ же положеніи находилась эта область и въ пятомъ вѣкѣ до P. X.; ибо и Ѳукидидъ, и Иродотъ, имѣвшіе много случаевъ упомянуть о населенныхъ мѣстностяхъ, еслибъ онѣ существовали, совершенно о нихъ умалчиваютъ. Мы потому въ правѣ принять что въ Платэидѣ было только одно населенное мѣсто, именно городъ Платэя, и что этотъ городъ по способу тогдашнихъ построекъ, занималъ довольно обширное пространство.
   

XXI.

   Древняя, первоначальная Платэя была разрушена и предана пламени Персами. {Иродотъ, VIII, 50, 2: Ὁ γὰρ διὰ Βοιωτῦν τραπόμενος στρατὸς ἅμα Ξέρξῃ, ἐμπρήσας Θεστηέιυν τὴν πόλιν αὐτῶν ἐκλελοιπότων ἐς Πελοπόννησον, καὶ τήν Πλαταέων ὡσαύτως, ἧκέ τε ἐς τὰς Ἀθήνας καὶ πάντα ἐκεῖνα ἐδηΐου. } Она возстала въ скоромъ времени, но уже въ другомъ видѣ. Весь городъ вмѣстѣ съ Акрополемъ окруженъ былъ стѣнами и въ такомъ видѣ онъ описывается Ѳукидидомъ въ началѣ Пелолоннисской войны. Этотъ возобновленный, такъ-сказать второй, городъ былъ несравненно менѣе перваго и да же менѣе позднѣйшаго, котораго развалины теперь сохранились. Въ немъ оставалось только 400 воиновъ; слѣдовательно все его населеніе едва ли доходило до трехъ тысячъ людей: а потому и вѣроятно что собственный, примыкавшій къ Акрополю городъ занималъ только небольшую, именно самую южную часть нынѣшнихъ развалинъ. Ѳукидидъ {Ѳукидидъ, II, 75.} подтверждаетъ этотъ фактъ, говоря что Спартанцы, намѣреваясь принудить гражданъ къ сдачѣ голодомъ, обнесли Платэи стѣною, устроивъ въ ней для себя жилища. Но такая стѣна могла быть возведена только на той самой возвышенности на которой лежатъ развалины, ибо къ тому принуждаетъ вся окрестная мѣстность, лишающая возможности дать ей какое-либо другое направленіе; а что она дѣйствительно проходила по сѣверному краю сей возвышенности, убѣждаютъ сообщаемыя Ѳукидидомъ подробности о бѣгствѣ Платэйцевъ, изъ коихъ видно что воины перейдя спартанскую стѣну, спустились въ Равнину и пошли на сѣверъ. Эта стѣна, наконецъ, требовала весьма большаго пространства., такъ какъ въ ней помѣщалось все непріятельское войско. Словомъ, построеніе подобной окружавшей городъ стѣны служитъ доказательствомъ что значительная, именно сѣверная, часть возвышенности оставалась тогда пустою.
   Послѣ Анталкидова мира Платэи были вторично возстановлены, но о тогдашнемъ ихъ состояніи ничего неизвѣстно; спустя тринадцать лѣтъ онѣ были разрушены.
   Послѣ третьяго возобновленія городъ принялъ видъ сохраняющійся и теперь въ развалинахъ: онъ былъ весьма обширенъ и безъ сомнѣнія далеко превосходилъ въ этомъ отношеніи прежнія Платэи; его крѣпкія, болѣе десяти футовъ толстыя стѣны сложены изъ Лравцльныхъ четырехгранныхъ камней и образуютъ почти четыреугольникъ, со множествомъ башней, которыя всѣ расположены по внѣшнимъ сторонамъ; въ немъ нѣтъ, наконецъ, Акрополя, но, согласно съ тогдашнею системой укрѣпленій, устроена у западной стѣны противъ главнаго входа четырехугольная мощная твердыня, которая также до сихъ поръ уцѣлѣла.
   

XXII.

   Платэи славились двумя храмами: богини Аѳины Воинственной (Ἀθηνῆ Ἀρεία ) и богини Иры Совершенной (Ἥρα τελεία). Мѣстоположеніе перваго неизвѣстно, и было бы напраснымъ трудомъ его разыскивать; о послѣднемъ, напротивъ, упоминаетъ весьма обстоятельно Иродотъ въ своемъ разказѣ о Платэйекомъ сраженіи. Онъ пишетъ однажды {Иродотъ, IX, 61,3.} что Павcанія, стоявшій у Елевсинской Димитры, слѣдовательно на Лалотрилѣ, обратился къ Ирэю, Ἡραῖον, то-есть къ святилищу Иры, и умолялъ богиню о милосердіи, чѣмъ удостовѣряетъ что этотъ храмъ былъ оттуда видимъ; другой разъ онъ обозначаетъ даже занимаемое имъ мѣсто, говоря что храмъ находился предъ городомъ въ двадцати стадіяхъ отъ ключа Гаргафіи. {Иродотъ, IX, 52: τὸ δὲ (τὸ Ἡραῖον) πρὸ τῆς πόλιός ἑστὶ τῆς Πλαταιέων, εἴκοσι σταδίους ἀπὸ τῆς κρήνης τῆς Γαργαφίης ἀπέχον. }
   Эти слова историка были объясняемы различно. Стенгопъ, Крузе и Беръ {Stanhope, Topography of the battle of Plataea, pag. 67. Kruse, Hellas (Leipzig, 1826, in 8о). Томъ II, часть Ія, стр. 595. Herodloti Musae ed. Baehr, vol. IV, pag. 299 sq.} выводятъ изъ нихъ весьма вѣрное заключеніе что Ирэй построенъ былъ внѣ нынѣшнихъ развалинъ города; но помѣщаютъ оный на востокъ отъ нихъ, въ томъ мѣстѣ гдѣ лежатъ остатки разрушенной церкви замѣнившей, будто бы святилище сей богини. Ликъ, напротивъ, и вмѣстѣ съ нимъ Фишеръ и Бурсіанъ {Leake, Northern Greece, vol. И, pag. 364. Vischer, Erinnerungenpag. 546. Bursian, Geographie, pag. 244 sq.} принимаютъ этотъ храмъ внутри нынѣшнихъ развалинъ, именно въ сѣверо-восточной ихъ части гдѣ замѣтна искусственная терраса съ основаніемъ какого-то неизвѣстнаго древняго зданія и со множествомъ разбросанныхъ камней эллинской работы. Они прибавляютъ однако что Ирэй хотя и стоялъ всегда на этомъ мѣстѣ, но находился первоначально внѣ города и введенъ былъ въ оный только въ позднѣйшее время, при сооруженіи существующихъ нынѣ стѣнъ.
   "Для того, говоритъ Ликъ, {Leake, тамъ же: If the Plataea of the time of the Peloponnesian war was confined to the southern part of the ancient site, and the city was not then of large dimensions, it will follow that the table height, immediately overlooking the Island, was then excluded from the city, and this supposition seams necessary, to reconcile the words of Herodotus with present appearences. On that table height probably stood 6ie Heraeum, or temple of Iuno before the city (πρὸ τἧς πόλιος ), which, in the time of the Antonines, was within the walls.} чтобы слова Иродота согласовались съ нынѣшнимъ состояніемъ, необходимо предположить что часть возвышенности обращенная къ Острову не была прежде включена въ городъ, ибо на ней, предъ городомъ (про Tfjè ttôXioè), стоялъ вѣроятно тотъ самый храмъ богини Иры который во время Антониновъ находился внутри городскихъ стѣнъ." Этимъ доказательствомъ руководятся также и гг. Фишеръ съ Бурсіаномъ. Всѣ они основываются на свидѣтельствѣ Павсанія: Πλαταιεῦσι δὲ ναός 'εστιν Ἥρας θέας ἄξιος μεγέθει τε καὶ ἐς τῶν ἀγαλμάτων τὸν κόσμον. {Павсанія, IX, 2, 7.} Но здѣсь слово Πλαταιεῦσι не значитъ непремѣнно: "въ городѣ Платэяхъ"; оно можетъ быть принято въ смыслѣ: "въ Платэйской области", подобно другому выраженію того же писателя: Ἔστί δὲ καὶ Δἡμητρος ἐπίκλησιν Ἐλευσινίας ἱερὸν ἐν Πλαταιαῖς καὶ Ληίτον μνῆμα, {Павсанія, IX, 4, 3.} гдѣ подъ словомъ èv ттхатаіаіе необходимо разумѣть: "въ области Платэйцевъ", ибо изъ разказа Иродота извѣстно что храмъ Елевсинской Димитры былъ построенъ внѣ города. Если Павсанія желаетъ показать что упоминаемый имъ памятникъ находился внутри города, то онъ употребляетъ выраженіе: ἐν Πλαταιαῖς, какъ онъ и говоритъ вступая въ Платой. Итакъ, изъ словъ Павсаніи нельзя еще выводить заключенія будто бы во время Антониновъ храмъ башни Иры стоялъ не предъ городомъ, какъ въ эпоху Иродота, но уже внутри самихъ стѣнъ платэйскихъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ не можетъ быть принято и мнѣніе Лика о положеніи Платэйскаго Ирея. Но догадка сего ученаго что употребляя выраженіе: предо городомъ Иродотъ разумѣлъ мѣстность предъ сѣверною стороной города вполнѣ оправдывается и служитъ опроверженіемъ мнѣнія Стенгола, Крузе и Бера.
   Слова: предъ городомъ, направо или налѣво отъ города, имѣютъ у греческихъ писателей собственный особенный, смыслъ не всегда согласный съ нынѣшнимъ понятіемъ сихъ выраженій. Этотъ смыслъ зависитъ преимущественно отъ положенія акрополя, который, какъ извѣстно, составлялъ главнѣйшую, вѣрнѣе говоря, существенную часть древнѣйшихъ городовъ Греціи, и строился или на отдѣльной скалѣ, или по склону горы на возвышенномъ мѣстѣ. Обнесенный стѣнами акрополь представлялъ цѣлое и имѣлъ въ нѣкоторомъ отношеніи лицевую и заднюю сторону, изъ коихъ послѣднею считалась часть прислоненная къ горѣ, лицевою же или переднею, ей противоположная, то-есть та къ которой обращенъ былъ, въ которую, такъ-сказать, смотрѣлъ акрополь и гдѣ находились обыкновенно главныя ворота. Эти стороны принимались также въ самомъ городѣ и всегда соотвѣтственно со сторонами Акрополя, ибо древнѣйшіе города Греціи были только продолженіемъ или дополненіемъ Акрополя; слѣдовательно выраженіе: предъ городомъ значитъ предо лицевою стороною города. А такъ какъ Платэйскій Акрополь придвинутъ былъ на югѣ къ Киѳэрону и смотрѣлъ на сѣверъ, то подъ переднею частію сего города можно разумѣть только его сѣверную сторону; востокъ будетъ направо и западъ налѣво. Другими словами: храмъ богини Иры находился, по свидѣтельству Иродота, на сѣверъ отъ города Платэй.
   Его не было однако на мѣстѣ указываемомъ Ликомъ и вообще не было на возвышенности покрытой теперь развалинами. Не говоримъ уже что разстояніе отъ ключа Рѣчи, древней. Гаргафіи, до нынѣшнихъ платэйскихъ стѣнъ менѣе 20 стадіевъ, приводимыхъ Иродотомъ, мы обратимъ вниманіе на молчаніе Ѳукидида, имѣющее здѣсь весьма большую важность. Описывая стѣну, выстроенную Спартанцами вокругъ города, Ѳукидидъ не упоминаетъ объ Ирэѣ, несмотря на то что стѣна долженствовала пройти по тому именно мѣсту которое Ликъ назначаетъ для сего храма, ибо, какъ мы уже замѣтили, нѣтъ возможности дать стѣнѣ другое направленіе. Значитъ храма тамъ вовсе не было; иначе Ѳукидидъ не забылъ бы сказать объ этомъ обстоятельствѣ. Итакъ, необходимо поискать въ другой части платэйскихъ окрестностей.
   У сѣверо-западнаго угла развалинъ, ниже возвышенности на которой онѣ находятся, а вмѣстѣ съ тѣмъ и предъ нею, простирается большая открытая терраса какъ бы господствующая надъ всею равниною. На этой, отовсюду видимой террасѣ, напоминающей великолѣпную террасу Аргосскаго Ирэя, и такъ же искусственно выровненной, сохранились кое-гдѣ остатки фундаментовъ и множество разбросанныхъ Аревпе-эллинскихъ камней. Здѣсь, по нашему мнѣнію, возвѣщался нѣкогда храмъ богини Иры въ прекрасномъ и столь счастливо избранномъ мѣстоположеніи что Платэйцы могли справедливо имъ гордиться. Терраса отстоитъ ровно на 20 стадіевъ отъ ключа Рѣчи и, стоя на ней, ясно понимаешь извѣстіе Иродота, который говоритъ что Греки не принимавшіе участія въ сраженіи и ожидавшіе исхода дѣла въ священной оградѣ храма, какъ только узнали о побѣдѣ, быстро двинулись къ Елевсинской Димитрѣ и пошли туда двумя путями: одни по холмамъ и пригоркамъ Киѳэрона, другіе по Равнинѣ. {Иродотъ, IX, 69.}
   У подошвы Киѳэрона, прямо подъ сею террасою, течетъ рѣчка Оэроя, подъ именемъ Колонны. Она носитъ это названіе отъ нѣсколькихъ мраморныхъ колоннъ находящихся на ея берегу и всегда покрытыхъ землей, но которыя, какъ меня увѣрялъ проводникъ и многіе жители деревни Коккалъ, бывъ размыты сильнымъ полноводіемъ, показались за нѣсколько лѣтъ предъ симъ, а лотомъ снова засылались. Проводникъ прибавилъ, на мой вопросъ, что тамъ не было замѣтно никакого зданія; найдены были только отдѣльные столбы, которые всѣ лежали. Весьма возможно что они принадлежали Ирэю и скатились къ рѣкѣ при разрушеніи сего храма. Еслибъ ученые путешественники приняли на себя трудъ раскопать эту мѣстность, то вознаграждены были бы открытіемъ колоннъ зданія воздвигнутаго въ VI вѣкѣ до P. X.
   

XXIII.

   Намъ остается сказать нѣсколько словъ о деревнѣ Кріэкути.
   Новѣйшая Греція представляетъ въ топографическомъ отношеніи ту замѣчательную особенность, что почти всѣ древніе города встрѣчающіеся въ исторіи обрѣтаются еще и теперь, хотя только въ деревняхъ, большею частію не далеко отъ своего первоначальнаго мѣста, и почти всегда съ перемѣнившимся, именно албанскимъ, населеніемъ. Въ Платэидѣ былъ только одинъ городъ, и его напоминаетъ деревня Коккалы. Какой же городъ сохранился въ деревнѣ Кріэкути? Мы думаемъ Исіи, хотя онъ стоялъ нѣсколько ни же и притомъ далѣе на сѣверо-востокъ отъ нея. Иродотъ не описываетъ города Исій; изъ его разказа видно только что вовремя нашествія Мардонія Исіи составляли независимую область, отдѣлявшуюся отъ Ѳивъ рѣкою Асоломъ, {Иродотъ, VI, 108, 6.} и лежавшую въ срединѣ между Ернерами и Платэями, ибо, какъ онъ пишетъ въ другомъ мѣстѣ, {Онъ же, IX, 25, 4.} греческое войско выступивъ изъ Ернеръ въ полномъ вооруженіи прибыло, по предгорію Киѳэрона, чрезъ Исіи, (т.-е. чрезъ округъ Исій) въ землю Платэиду. Но его добавляетъ Павсанія, опредѣляющій ихъ мѣстоположеніе съ большою точностію. Онъ говоритъ что Исіи лежали нѣсколько направо отъ военной дороги изъ Елевѳеръ въ Платэи, {Павсанія, IX, ,2, 1: Τῆς δὲ τῆς Πλαταιίδος ἐν τῷ Κιθαιρῶνι ὀλίγον τής εὐθείας ἐκτραπεῖσιν ἐς δεξἴὰ Ύσίῶν καὶ Ἐρυθρῶν ἐρειπια ἐστι. } на пути изъ Елевѳеръ въ Ѳивы. {Онъ же, IX, I, 6.} Согласивъ всѣ сіи извѣстія, Ликъ прекрасно помѣстилъ Исіи недалеко отъ того мѣста'гдѣ Елевѳерская дорога раздѣляется теперь на двѣ отрасли: Платэйскую и Ѳиванскую. Когда этотъ городъ былъ разрушенъ, жители могли весьма легко и даже съ большимъ для себя удобствомъ переселиться къ изобильному ключу Актэона и основать тамъ деревню которую Албанцы назвали въ послѣдствіи Кріэкути.

М. КУТОРГА.

" Русскій Вѣстникъ", No 12, 1874

   
Ко всем произведениям автора К списку авторов