Исправленіе преступниковъ составляетъ одну изъ главнѣйшихъ заботъ всѣхъ современныхъ законодательствъ. Различными путями стараются различныя законодательства осуществить эту заботу, -- за исходную же точку всѣми ими принято одно и то же начало: тюремное заключеніе. Остановившись на мысли, что главнѣйшій корень зла находится въ болѣе чѣмъ печальномъ положеніи тюремъ прежняго устройства, криминалисты пришли къ заключенію, что изъ этого злого корня, путемъ различныхъ усовершенствованій, можно получить прекрасные плоды, т. е. изъ прежняго мѣста скорби и розмездія превратить тюрьму въ воспитательную школу. Изъ такого убѣжденія создалось нѣсколько теорій исправленій и всѣ онѣ нашли болѣе или менѣе научное приложеніе на практикѣ. Современная европейская тюрьма похожа столько же на нашъ первобытный острогъ, насколько шалашъ дикаря похожъ на любой барскій палаццо. Внѣшній видъ современно-европейской тюрьмы поражаетъ наблюдателя съ перваго взгляда: вмѣсто грязи, угрюмыхъ полуразвалинъ -- почти изящная постройка; вмѣсто кандаловъ и тачекъ -- цвѣтники, дорожки, усыпанныя пескомъ, подстриженныя деревья; вмѣсто гула и гама, столбомъ стоящихъ надъ острогомъ, мертвенное молчаніе, вмѣсто снующихъ безъ цѣли, и безъ дѣла арестантовъгруппы рабочихъ, движеніе станковъ, визгъ пилы, стукъ молота. Современно-европейская тюрьма это скорѣе громадная мастерская, чѣмъ острогъ. Одно только осталось неизмѣнимымъ -- выраженіе физіономій: лицо арестанта-мастерового смотритъ еще угрюмѣе, бросаемый ямъ изъ-подъ нависшихъ бровей взглядъ еще подозрительнѣе, чѣмъ у нашего пропадающаго въ тоскѣ и бездѣйствіи острожника. Да и дышется въ этомъ гробовомъ молчаніи, въ средѣ этихъ подневольныхъ рабочихъ еще труднѣе, чѣмъ дышется въ томъ безформенномъ гулѣ, что носится надъ нашими острогами.
Достигается ли всѣми существующими нынѣ тюремными системами цѣль исправленія -- это конечно по меньшей мѣрѣ вопросъ, "подлежащій разрѣшенію", но, повторяемъ, всѣ законодательства пришли къ заключенію, что двери тюрьмы есть единственная дорога къ спасенію для лицъ, уже разъ впавшихъ въ преступленіе. Наше законодательство точно также озабочено разрѣшеніемъ этого патологически-соціальнаго вопроса, какъ и другія европейскія законодательства. Безспорно, наше законодательство и въ прежнее время дѣлало неоднократныя попытки къ улучшенію печальнаго положенія тюремъ, но всѣ его стремленія на практикѣ не приносили пользы: проекты, воспринявшіе силу закона, оставались мертвой буквой, остроги переполнялись арестантами, стѣны ихъ разваливались; тифъ, скорбутъ и проч. уносили ежегодно тысячи жертвъ. Рядъ реформъ, предпринятыхъ вообще для измѣненія склада нашей жизни, и судебная реформа въ особенности сдѣлали разрѣшеніе тюремнаго вопроса настолько настоятельнымъ, что оставленіе его in statu quo шло окончательно въ разрѣзъ съ тѣмъ, что дѣлалось въ другихъ сферахъ жизни. Полумѣры въ видѣ лучшаго снабженія арестантовъ пищей и бѣльемъ и т. п. оказались болѣе чѣмъ недостаточными. Для наилучшаго разрѣшенія тюремнаго вопроса обратились въ существующимъ европейскимъ образцамъ; въ Петербургѣ и въ Москвѣ началась первая пересадка этихъ образцовъ на нашу почву. Срочныя тюрьмы, устроенныя здѣсь и въ Москвѣ, съ кельями для ночлеговъ и съ обязательными работами считаются, хотя конечно до нѣкоторой только степени, уже европейской тюрьмой, но не нашимъ доморощеннымъ острогомъ. Даже цвѣты переносятъ зрителя, обладающаго сильнымъ воображеніемъ, въ иной міръ. Насколько эти цвѣты радуютъ взоры осужденныхъ -- это конечно дѣло не зрителя...
Срочныя тюрьмы, устроенныя здѣсь и въ Москвѣ, составляли только опытъ и на этомъ одномъ опытѣ, какъ слишкомъ недостаточномъ и какъ имѣющемъ мѣстный характеръ, законодательство конечно не могло остановиться. Работы для болѣе широкаго и всесторонняго разрѣшенія продолжались.
Къ какимъ положительнымъ результатамъ приведетъ эта тюремная реформа, -- пока еще неизвѣстно; но мы знаемъ, что проектъ уже выработанъ въ его общихъ чертахъ, и вотъ главныя его основанія.
Главное управленіе исправительными тюрьмами сосредоточится, какъ и прежде, въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ, при которомъ будутъ состоять главные тюремные инспекторы, на которыхъ возлагается ревизія всѣхъ существующихъ мѣстъ исправленія. Слѣдовательно эти лица будутъ руководителями нашего тюремнаго дѣла; отъ нихъ конечно болѣе всего будетъ зависѣть направленіе тюремнаго вопроса въ ту или другую сторону. Надо надѣяться, что мѣста главныхъ инспекторовъ займутъ люди, спеціально ознакомившіеся съ положеніемъ тюремнаго вопроса въ Европѣ и у насъ и, кромѣ того, обладающіе самобытной наблюдательностью, которая подскажетъ и укажетъ имъ на многія печальныя стороны европейскаго тюремнаго вопроса, тамъ, гдѣ такіе наблюдатели, какъ авторъ "Матеріаловъ для тюремнаго вопроса", Галвинъ, умѣютъ приходить только въ восторгъ и умиленіе.
Полнымъ распорядителемъ каждой тюрьмы и блюстителемъ въ ней порядка дѣлается начальникъ тюрьмы. Извѣстно, что большинство современныхъ тюремныхъ смотрителей принадлежитъ къ числу людей крайне неразвитыхъ. Скудость содержанія съ одной стороны, трудность и нерѣдко опасность обязанностей смотрителя тюрьмы удаляли отъ занятія этой должности людей способныхъ. Чаще всего эту должность занимали люди, которымъ некуда было дѣваться. Ряды отставныхъ военныхъ служили главнѣйшимъ источникомъ, изъ котораго пополнялись мѣста смотрителей. Грубые, едва грамотные, они вносили значительную долю деморализующаго начала въ тюремную жизнь. Чтобы привлечь людей способныхъ и образованныхъ къ занятію мѣстъ начальниковъ тюремъ, нашли наилучшимъ увеличить, жалованье настолько, чтобы оно давало возможность безбѣднаго существованія. Начальники перворазрядныхъ тюремъ должны по проекту получать напр. 2,400 руб. сер. Конечно, желательно, больше чѣмъ гдѣ либо, чтобы люди высоко развитые дѣлались начальниками вновь проектируемыхъ тюремъ: какіе бы ярлыки ни ставили надъ тюрьмой, но она всегда останется міромъ скорби, и благо тому, кто безъ наглости и фарисейства подойдетъ къ жильцамъ этого міра, кто подъ клеймомъ позора и отверженія съумѣетъ найти въ нихъ человѣка.
При каждой тюрьмѣ будетъ находиться врачъ, при женскихъ же акушерка. Врачебная часть при современныхъ тюрьмахъ находилась въ болѣе чѣмъ незавидномъ положеніи: городовой врачъ, обыкновенно заваленный, кромѣ частной практики, оффиціальными обязанностями, исполнялъ должность и острожнаго врача. Его посѣщенія можно назвать скорѣе налетами, чѣмъ визитаціями. Недостатокъ медицинскаго надзора, отсутствіе самыхъ необходимыхъ, самыхъ элементарныхъ медикаментовъ, тѣснота помѣщеній и дурная пища, дѣлаетъ изъ настоящихъ нашихъ остроговъ пріюты всевозможныхъ злокачественныхъ болѣзней и поразительной смертности.
Антагонизмъ между гражданскимъ и военнымъ начальствомъ тюрьмы служилъ обыкновенно источникомъ всевозможныхъ неурядицъ. Предѣлы власти по нынѣ дѣйствующему законодательству двухъ вѣдомствъ, гражданскаго и военнаго, не намѣчены, вслѣдствіе этого каждое вѣдомство считало себя по преимуществу начальствомъ и не хотѣло уступить первенства другому. Караулъ вмѣшивался во внутренніе распорядки тюремнаго начальства, тюремное начальство въ распоряженія караула; въ случаѣ же открытія какихъ либо злоупотребленій одно вѣдомство сваливало бѣду и отвѣтственность на другое. Все это конечно отражалось на спинахъ арестантовъ. Арестантъ, попавшій въ милость къ военному начальству, былъ гонимъ гражданскимъ". Присутствіе караула во внутренности тюрьмы главнѣйшимъ образомъ послужило къ тону, что многіе изъ нашихъ остроговъ сдѣлались фабриками и торжищами фальшивыхъ денегъ, паспортовъ и т. п. Составители новаго проекта поняли неудобство отсутствія разграниченія военнаго и гражданскаго вѣдомствъ, а потому внесли въ него положеніе, что военный караулъ будетъ наряжаться только исключительно для охраненія тюрьмы отъ побѣговъ и для поддержанія распоряженій начальника тюрьмы; право же самостоятельнаго входа во внутренность тюрьмы онъ не имѣетъ, за исключеніемъ только случаевъ, когда начальникъ тюрьмы потребуетъ его присутствія.
Завѣдываніе хозяйствомъ тюремъ, пріисканіе заказовъ и заключеніе условій-на тюремныя работы, распредѣленіе заработанной платы и принятіе поступающихъ пожертвованій возлагается на хозяйственное правленіе, которое состоитъ изъ начальника тюрьмы, его помощника, священника, врача и учителя. Кромѣ того губернатору предоставляется право приглашать къ участію въ дѣлахъ этого правленія и лицъ постороннихъ. Такъ какъ мѣстное правленіе находящихся въ губерніи тюремъ будетъ подчинено губернскому правленію, то нельзя не опасаться, чтобы при подобномъ іерархическомъ подчиненіи и устройствѣ будущія хозяйственныя правленія не повто* рили печальную исторію тюремныхъ комитетовъ. Тюремный комитетъ -- это какой-то мифъ, существующій въ губерніи. Что-то? гдѣ-то? никто не знаетъ,-- даже подъ часъ въ блаженномъ невѣдѣніи о существованіи его находятся самые члены. Доподлинности о существованіи его знаютъ только смотритель, секретарь и подрядчики. Но мифическое существованіе комитетовъ не мѣшаетъ имъ оказывать самое пагубное вліяніе на тюремную жизнь: стѣны остроговъ обваливаются, ремонтъ требуется самый настоятельный, а представленія объ этомъ носятся въ сферахъ мифическаго существованія комитета, -- арестанты же зябнутъ, дышатъ сыростью и мрутъ какъ мухи; арестанты ходятъ чуть не нагишомъ, -- а представленія "о постройкѣ бѣлья" носятся опять-таки въ тѣхъ же сферахъ мифическаго существованія. Арестанты -- живые люди и дѣлать изъ нихъ нумера входящей и исходящей бумаги крайне неудобно; нужды и опасности не ждутъ; арестантской желудокъ, какъ и свободный желудокъ, точно также требуетъ пищи, на тепло имѣетъ такое же право острожное тѣло, какъ и тѣло свободное... Всѣ эти истины легко могутъ нарушаться въ дѣйствительности, если мы даже и съ благими намѣреніями нагромоздимъ іерархію властей и обоюдныхъ сношеній между ними. Какъ бы ни было живо дѣло, -- но если оно пройдетъ нѣсколько инстанцій и притомъ инстанцій чистоканцелярскаго характера, то въ концѣ концовъ оно всегда превратится въ мертвую букву, въ справку, отношеніе. Въ основу тюремныхъ комитетовъ тоже положены благія намѣренія,-- но эти намѣренія не спасли тюрьмы ни отъ злоупотребленій, ни отъ безурядицы. Напротивъ того, они давали косвеннымъ образомъ обильную пищу и тѣмъ и другимъ: нѣтъ ничего легче, какъ скрывать злоупотребленія тогда, когда надъ властью стоитъ еще нѣсколько властей, стоитъ только пріобрѣсти и то весьма незначительный навыкъ въ "отписываніи" бумагъ; тогда можно свалить отвѣтственность на власть, стоящую выше или рядомъ. Лучшимъ доказательствомъ этой легкости служитъ тотъ фактъ, что у насъ весьма рѣдко начинались дѣла о тюремныхъ злоупотребленіяхъ и если начинались, то почти никогда ничѣмъ не кончались, а, кажется, исторія нашихъ тюремъ не можетъ похвастаться особенной безукоризностью. Хозяйственныя правленія, съ подчиненностью ихъ губернскому правленію, на нашъ взглядъ есть не болѣе, какъ перифраза тюремныхъ комитетовъ. При полнѣйшей подчиненности хозяйственныхъ правленій губернскимъ правленіямъ и при принятомъ въ послѣднихъ порядкѣ дѣлопроизводства, первымъ придется употреблять болѣе заботы на составленіе журнальныхъ опредѣленій и донесеній, чѣмъ на наблюденіе за удовлетвореніемъ насущныхъ потребностей, что тѣмъ болѣе принесетъ вреда потому, что въ порядкѣ подчиненности не указанъ даже размѣръ суммъ, которыми могло бы самостоятельно и независимо распоряжаться хозяйственное правленіе, -- такъ что каждый мелочный расходъ сдѣлается источникомъ нескончаемой переписки.
Кромѣ обыкновенныхъ попечителей учреждаются еще артельные попечители; это тѣ, кто снабжаетъ тюремныя мастерскія работами и содѣйствуетъ въ составленіи рабочихъ артелей начальнику тюрьмы. Между прочимъ однимъ изъ преимуществъ артельныхъ попечителей предположено допустить освобожденіе ихъ отъ службы по выборамъ. Отчасти вслѣдствіе неразвитости нашего общества, отчасти вслѣдствіе слишкомъ малаго простора для самодѣятельности, служба по выборамъ, особенно танъ, гдѣ она не вознаграждалась солиднымъ гонораромъ, считалась болѣе тяжелой ношей, нежели правомъ; а потому каждый, по мѣрѣ силъ и умѣнья, старался стряхнуть съ себя эту ношу на плечи другому. Письма изъ провинцій указываютъ намъ, что если этотъ порядокъ и измѣнился къ лучшему, то въ дозахъ настолько микроскопическихъ, что наблюденіе за измѣненіемъ становится крайне затруднительнымъ. Нынѣшніе тюремные попечители принимаютъ на себя эту обязанность болѣе не изъ желанія принести долю пользы, -- но угодить приглашающему ихъ начальству, тѣмъ болѣе, что угожденіе стоитъ дешево, всего пять или десять рублей. Даже этой ничтожной суммой не можетъ быть измѣрена въ большинствѣ случаевъ доля пользы ими приносимая. Можно опасаться, что при допущеніи освобожденія отъ службы по выборамъ въ будущіе артельные попечители опять-таки не попадутъ люди, проникнутые искреннимъ желаніемъ внести лепту пользы въ отверженный міръ, но люди, желающіе промѣнять болѣе легкое на болѣе тяжелое. Такая перемѣна не представитъ и большихъ затрудненій: съ одной стороны, артельный попечитель можетъ постоянно озабочиваться составленіемъ артелей, но свою заботливость проявлять въ столь ничтожныхъ дозахъ, что артель никогда не составится, съ другой -- и начальству не предстанетъ никогда необходимости отстранить его отъ этой безконечной заботливости, тѣмъ болѣе, что увеличивающееся число попечителей можетъ придать очень своеобразный и очень красивый видъ будущимъ отчетамъ.
Доставленіе матеріяловъ и рабочихъ инструментовъ, содержаніе при артеляхъ вольныхъ учителей, принятіе заготовленныхъ матеріяловъ и уплата денегъ хозяйственному управленію составляютъ главнѣйшія обязанности артельныхъ попечителей. Допуская артель въ будущемъ хозяйствѣ исправительныхъ тюремъ, проектъ упустилъ изъ вида главное и основное начало каждой артели-свободу составленія артели и свободу распредѣленія заработковъ. Конечно тюрьма всегда останется тюрьмой; и потому примѣнить къ ней вполнѣ экономическіе принципы представится болѣе чѣмъ затруднительнымъ; во если уже принимать извѣстное начало, то надо дать ему по возможности и широкое примѣненіе. Еще недостаточно сказать, что составляется изъ рабочихъ артель, но надо сказать, въ чемъ же можетъ проявиться и выразиться дѣятельность этой артели. Не всякая группа рабочихъ -- артель; нынѣ существующія мастерскія сапожниковъ, башмачниковъ и т. д. есть соединеніе учениковъ, подмастерьевъ, мастеровъ подъ главенствомъ и эксплуатаціей хозяина, но это еще не артель; изъ лицъ, участвующихъ въ этой мастерской, никто не можетъ потребовать отчета отъ хозяина ни въ условіяхъ, заключенныхъ ими съ потребителями, ни съ распредѣленіи заработанной платы между рабочими. Артель же устраивается на совершенно противуположныхъ началахъ, она юридическій хозяинъ всему, она заключаетъ условія, она распредѣляетъ заработки между членами. Всѣхъ этихъ необходимыхъ, существенныхъ признаковъ артельнаго начала -- нѣтъ въ новомъ проектѣ. Есть только слово, но нѣтъ факта. Между тѣмъ въ фактѣ-то и есть самая крайняя потребность: рабочій въ тюрьмѣ, несмотря на свою изолированность, несмотря на неестественность своего положенія, подчиняется общимъ экономическимъ началамъ, но если его можно заставить работать, то только при исполненіи трехъ условій: 1) когда онъ самъ будетъ выбирать себѣ работу; 2) когда онъ самъ будетъ контролировать свой заработокъ; 3) когда онъ будетъ осязательно видѣть, что главнѣйшая часть заработка идетъ въ его пользу...
-----
Тюрьма составляетъ государственное учрежденіе, такъ какъ большинство преступленій нарушаетъ не частное право, но государственное, и преслѣдуется, за исключеніемъ лишь нѣкоторыхъ случаевъ, представителями государственнаго начала, но не частнаго обвиненія. Вслѣдствіе этого содержаніе исправительныхъ тюремъ отнесено главнѣйшимъ образомъ на счетъ государственнаго казначейства, и только въ пособіе суммамъ, получаемымъ изъ государственнаго казначейства, приданы суммы изъ городскихъ и земскихъ сборовъ. Кромѣ того на содержаніе же тюремъ отчисляется часть изъ заработной платы арестантовъ. Вообще послѣдняя распредѣляется такимъ образомъ: 10% идетъ въ спеціальный капиталъ (назначеніе его мы укажемъ ниже) исправительной тюрьмы; 60% отчисляется въ казну, а остальные 30% (за исключеніемъ изъ нихъ 10% въ пользу арестантовъ, занимающихся хозяйственными работами въ тюрьмахъ) -- поступаютъ въ пользу работника-арестанта. Мы совершенно согласны съ тѣмъ, что содержаніе тюремъ, доколѣ онѣ будутъ признаваться необходимостью въ государственномъ хозяйствѣ, должно падать преимущественно на общій, государственный счетъ, но ни въ какомъ случаѣ не можемъ раздѣлять взгляда относительно распредѣленія арестантскихъ заработковъ. Увлекаться наружной, повидимому, блестящей стороной европейскаго строя -- нашъ удѣлъ; это-то увлеченіе мѣшаетъ намъ прослѣдить, оцѣнить по дѣйствительной стоимости оборотную сторону медали. Большая часть арестантскаго заработка, получаемаго въ западно-европейскихъ тюрьмахъ, поступаетъ главнѣйшимъ образомъ на покрытіе тюремныхъ расходовъ. Повидимому такой порядокъ вещей далъ отличные результаты. Возмемъ первый попавшійся намъ примѣръ. Исправительная тюрьма въ Лозаннѣ считается однимъ изъ образцовыхъ произведеній въ своемъ родѣ; въ ней помѣщается всего до 120 человѣкъ, но постройка ея обошлась, при всей экономичности и разсчетливости швейцарцевъ болѣе пятисотъ тысячъ франковъ. Посмотримъ же, какіе результаты далъ тотъ порядокъ вещей, который предполагается примѣнить у насъ, и какія должны быть естественныя послѣдствія такого порядка вещей. Расходъ по лозанской тюрьмѣ на жалованье, ремонтъ, продовольствіе и т. под. впродолженіе трехъ лѣтъ былъ слѣдующій: въ 1859 году -- 61,583 ф., въ 1860 г.-- 62,790 фр и въ 1861 г.-- 64,000 фр.; доходы же, получаемые изъ заработной платы были слѣдующіе: въ 1859 г.-- 32,135 фр., въ 1860 г.-- 30,271 фр. и 1861 г.-- 33,583 фр. Итакъ больше половины суммъ, расходуемыхъ на содержаніе тюрьмы, покрывалось арестантской работой. Повидимому лучшихъ результатовъ ожидать нельзя: невознаграждаемыхъ затратъ весьма мало. Но взглянемъ на оборотную сторону медали. Въ "Дѣлѣ" уже не разъ разбиралась самая сущность исправительной теоріи и построенной на ней системы разнообразнѣйшихъ тюремныхъ организацій, а потому этого вопроса въ настоящей статьѣ мы не будемъ касаться, скажемъ только одно, что каждая тюрьма въ настоящее время предназначается для исправленія падшаго человѣчества. Говорятъ, что это именно и есть главнѣйшая цѣль построенія каждой тюрьмы. Слѣдовательно нужно во имя этой цѣли жертвовать всѣми остальными; вопросъ не въ томъ, сохранится ли лишній десятокъ тысячъ франковъ въ сундукѣ казначейства, а въ томъ, чтобы обратить одну или нѣсколько заблудшихъ овецъ на путь истинный. Какіе же результаты дало исправленіе? Въ 1860 году -- въ лозанской тюрьмѣ на 120 человѣкъ содержалось 50 рецидивистовъ; а въ 1861 году -- 65 рецидивистовъ. Итакъ исправленіе, какъ видите, дало гораздо менѣе утѣшительные результаты, чѣмъ денежная экономія. Указаніе всѣхъ причинъ, порождающихъ рецидивизмъ, а также объясненіе безуспѣшности исправительныхъ системъ слишкомъ отдалило бы насъ отъ предмета настоящей статьи,-- разсмотрѣніе проекта положенія о тюрьмахъ,-- а потому мы остановимся только на томъ, что непосредственно соприкасается съ предметомъ настоящей статьи -- на заработной платѣ и для этого опять-таки воспользуемся цифрами лозанской тюрьмы. Недостатка въ работѣ въ тюрьмѣ никогда не оказывалось,-- арестантамъ впродолженіе сутокъ дается на отдыхъ, обѣдъ, ужинъ и т. д., не болѣе 3 часовъ; все же остальное время они сидятъ за работой. Кажется, трудъ дьявольскій, каторжный. И этотъ-то каторжный трудъ приноситъ въ результатѣ рабочему среднимъ числомъ двѣ копѣйки серебромъ въ день. Какъ бы ни были незначительны, узки потребности арестанта въ тюрьмѣ, но тѣмъ не менѣе всѣ онѣ покрываться казеннымъ иждивеніемъ не могутъ; слѣдовательно у арестанта есть расходы въ тюрьмѣ, которые онъ долженъ покрывать своимъ нищенскимъ заработкомъ; но у арестанта могутъ быть расходы и внѣ тюрьмы: тамъ у него можетъ оставаться семья, которой онъ долженъ помогать... Спрашивается, что же вынесетъ арестантъ, выходя изъ исправительной тюрьмы? Мы не принадлежимъ въ тѣмъ оптимистамъ, которые вѣрятъ въ благотворное вліяніе тюрьмы, но даже предполагая, что изъ воспитательной школы вынесется богатый запасъ добродѣтели, мы въ тоже время должны признать, что оттуда же арестантъ вынесетъ голодный желудокъ, обладающій потребностью насыщаться, и позорное клеймо, которое, при всемъ желаніи арестанта употребить свои руки на честный трудъ, встанетъ ему поперегъ дороги. Если бы арестантъ, при нравственныхъ задаткахъ, вынесъ изъ тюрьмы порядочный заработокъ, то это дало бы ему возможность оглядѣться, пережить экономическій кризисъ, но такъ какъ въ его желудкѣ также пусто, какъ и въ его карманѣ, то при всѣхъ добродѣтеляхъ ему открывается одна дорога: опять таже благодѣтельная лозанская тюрьма со всѣми ея усовершенствованіями,
Вотъ одна изъ причинъ рецидивизма.
Филантропы, устроивающіе лозанскія и тому подобныя тюрьмы, съ гордостью указываютъ на полученные итоги расходовъ и приходовъ. Ихъ система исправленія такъ дешево стоитъ государству! Но если бы они разсчитали, чего стоитъ полиція и жандармерія, охраняющая общество отъ преступныхъ поползновеній рецидивистовъ на его спокойствіе,-- что стоитъ судъ, судящій рецидивистовъ, что стоитъ частная собственность, похищаемая рецидивистами, что стоитъ человѣческая жизнь, такъ дешево и такъ часто поставляемая рецидивистами на карту, наконецъ, разсчитали бы, какую пользу могъ бы принести рецидивистъ, если бы онъ работалъ не въ тюрьмѣ, на свободѣ, въ такомъ случаѣ, они увидали бы, что результаты ихъ экономическихъ соображеній и выкладки далеко не такъ блестящи, какъ кажутся они съ перваго взгляда, увидали бы, что, выигрывая копѣйки, они теряютъ сотни рублей. Во всякомъ случаѣ, болѣе подробное и всестороннее разсмотрѣніе этого вопроса привело бы ихъ къ заключенію, что дальнозоркость не составляетъ ихъ. неотъемлемой добродѣтели.
Мы указали послѣдствія ничтожнаго экономическаго сбереженія арестантскихъ заработковъ въ одной изъ европейскихъ тюремъ. Можно опасаться, что при допущеніи вышеуказаннаго распредѣленія арестантскаго заработка въ нашихъ тюрьмахъ послѣдствія будутъ еще печальнѣе.
Это прямо вытекаетъ изъ нашихъ экономическихъ условій.
Слѣдуетъ имѣть въ виду при разрѣшеніи этого вопроса слѣдующее: города западной Европы составляютъ центръ промысловой жизни; отсюда всегдашній спросъ рабочихъ рукъ, отсюда же непостоянное требованіе и на рабочихъ въ исправительныхъ заведеніяхъ. Исправительныя тюрьмы въ западной Европѣ никогда не ощущаютъ недостатка въ запросѣ на работу; арестантамъ не предстоитъ тамъ необходимости сидѣть сложа руки. Наши города, за немногими исключеніями, административные центры; отсутствіе промысловой жизни -- ихъ главнѣйшая характеристика. Отсюда можно безошибочно предполагать, что большого запроса на тюремныя работы не будетъ. Это предположеніе становится еще болѣе вѣроятнымъ, если имѣть въ виду тѣ классы общества, на долю которыхъ приходится главнѣйшая цифра преступниковъ. Это крестьяне. Кромѣ сохи, да бороны они ничего не знаютъ. Чтобы выучить ихъ какому либо мастерству, потребуется, вслѣдствіе непривычки, очень, много времени, такъ что въ этотъ срокъ можетъ окончиться терминъ ихъ содержанія. Далѣе, исправительныя тюрьмы въ западной Европѣ есть учрежденіе уже не новое, къ нимъ успѣли приглядѣться, привыкнуть, а потому заказы въ нихъ идутъ безъ опаски; у насъ нужно еще побѣдить предубѣжденіе противъ тюрьмы, нужно поселить довѣріе къ рабочимъ, въ нихъ содержащимся, къ заказамъ, въ нихъ исполняющимся. Благодаря прошлому, благодаря формальностямъ и присущимъ имъ замедленіямъ, у насъ не всякій еще рѣшится имѣть дѣло съ казной. Каждый заказъ дѣло спѣшное, срочное. Въ интересѣ каждаго промысла -- вести дѣло съ возможно меньшими ограниченіями и стѣсненіями. Затѣмъ въ западной Европѣ исправительно-тюремное дѣло окончательно сложилось, систематизировалось; отсюда каждая копѣйка изъ заработка арестанта поступаетъ дѣйствительно въ пользу арестанта; въ дѣлѣ нашихъ исправительныхъ тюремъ, какъ въ дѣлѣ новомъ, мы должны ожидать, особенно на первыхъ порахъ извѣстной доли шаткости, неурядицы, которая конечно болѣе всего отразится на арестантскихъ заработкахъ.
Срочныя тюрьмы въ Москвѣ, и Петербургѣ составляютъ первый опытъ въ тюремно-исправительномъ дѣлѣ. Очень жаль, что начальство этихъ тюремъ не знакомитъ общество съ результатами этого опыта; особенно было бы интересно узнать цифру maximum'а и minimum'а той экономіи, которую выносятъ арестанты изъ тюремъ. Мы увѣрены, что сумма эта весьма незначительна; но сколько слышно, арестанты болѣе четырехъ рублей серебромъ изъ тюрьмы не выносили. Но если такъ ничтожно арестантское сбереженіе въ столичныхъ тюрьмахъ, стоящихъ въ самыхъ выгодныхъ условіяхъ, то чего же можно ожидать отъ исправительной тюрьмы въ какомъ нибудь Симбирскѣ, Пензѣ, гдѣ половинѣ арестантовъ придется заниматься тѣмъ же, чѣмъ занимаются они въ настоящее время въ острогѣ, т. е. безцѣльнымъ измѣреніемъ тюремнаго двора?
Такимъ образомъ, можно разсчитывать, что если заработная плата арестантовъ будетъ распредѣляться такъ, какъ предположено по проекту, то арестанты, выходя изъ тюрьмы, будутъ выносить въ карманѣ -- нуль. Возможность существованія на эту экономію даже не подлежитъ и сомнѣнію.
Послѣдствія такого порядка вещей указаны выше. Рецидивизмъ будетъ такъ же значителенъ, какъ и въ настоящее время, дѣло же исправленія не подвинется ни на одинъ шагъ. Можно съ полною вѣроятностью разсчитывать, что изъ будущихъ исправительныхъ тюремъ будутъ выходить такіе же искусные спеціалисты тюремнаго житья-бытья, какіе существуютъ и нынѣ. Исправительная тюрьма явится постояннымъ, съ незначительными интервалами, жилищемъ многихъ и будущій наблюдатель будетъ также поражаться ихъ тонкимъ знаніемъ всѣхъ характерныхъ особенностей тюремъ чуть ли не цѣлой Россіи.
При составленіи тюремныхъ смѣтъ, предполагается установить такой порядокъ: смѣта составляется хозяйственнымъ правленіемъ, которая представляется въ губернское правленіе, это, съ своей стороны, по разсмотрѣніи, вноситъ въ главный тюремный комитетъ, и затѣмъ, она вносится въ общую смѣту министерства.
Въ этомъ составленіи, разсмотрѣніи и утвержденіи смѣтъ -- нѣтъ ничего новаго. А такъ какъ послѣдствія подобнаго порядка уже въ достаточной степени провѣрены опытомъ, то было бы желательно, чтобы въ немъ, какъ и вообще въ тюремномъ управленіи допустилось болѣе самостоятельности, мѣстной автономіи. Это расширеніе автономіи является тѣмъ болѣе необходимымъ, что въ содержаніи тюремъ примутъ участіе мѣстное земство и городъ. Въ ихъ интересѣ слѣдить и за лучшимъ содержаніемъ тюремъ и за поступленіемъ денегъ на предназначаемыя статьи. Возможность гарантировать лучшее состояніе будущихъ исправительныхъ тюремъ посредствомъ длинныхъ іерархическихъ представленій больше кажущееся, чѣмъ дѣйствительное. Наши остроги точно также неукоснительно охранялись смѣтами, представленіями, журнальными опредѣленіями, но это не спасло же ихъ отъ печальнаго положенія. Новый опытъ составленія и утвержденія смѣтъ можетъ оказаться, конечно, удачнымъ и неудачнымъ, но едва ли есть достаточныя основанія повторять то, что оказалось уже только неудачнымъ?
Арестантовъ предполагается содержать днемъ въ общихъ камерахъ, а во время, предполагаемое для сна, въ отдѣльныхъ другъ отъ друга кельяхъ. Итакъ, предполагается соединить двѣ системы: работы въ общихъ мастерскихъ и келейное заключеніе.
Намъ неизвѣстно, какимъ образомъ будутъ устроены будущія исправительныя тюрьмы, но мы знаемъ первый опытъ по этой части, с.-петербургскую срочную тюрьму, а потому скажемъ нѣсколько словъ объ ея устройствѣ, въ томъ предположеніи, что она послужитъ прототипомъ для дальнѣйшихъ заведеній въ томъ же родѣ.
Срочная тюрьма въ Петербургѣ устроена такимъ образомъ, что въ верхнемъ этажѣ находится большая часть мастерскихъ, въ нижнемъ же помѣщаются спальни. Каждая спальня представляетъ огромную камеру, раздѣленную по срединѣ досчатою перегородкою, къ этой перегородкѣ съ той и съ другой стороны лѣпятся рядомъ нумеровъ пятьдесятъ арестантскихъ келій, отдѣленныхъ другъ отъ друга тоже досчатой перегородкой. Слово келья, слишкомъ громкое слово для характеристики арестантскаго ночлега, потому что каждая келья, какъ бы она ни была мала, предполагаетъ возможность свободнаго движенія взадъ и впередъ, арестантская же келья, занятая нарой, этой возможности не даетъ; въ нее можно только влѣзть и вылѣзть; но ходить по ней, болѣе чѣмъ неудобно. Кельи полутемныя, такъ какъ проходъ свѣта въ нихъ загороженъ передней стѣной, въ которой находится небольшое окошко, задѣланное проволочной рѣшоткой.
Мы больше чѣмъ несторонники самыхъ нанусовершенствованныхъ системъ заключенія. Даже г. Галкинъ, съ его краснорѣчивымъ описаніемъ арестантскихъ курточекъ, не могъ разсѣять нашего предубѣжденія. Въ келейномъ западно-европейскомъ заключеніи мы видимъ страшное зло. Кельи -- это гроба для заживо-схороненыхъ людей. Но тѣмъ не менѣе мы согласны, что западноевропейскіе гроба одолжены своимъ происхожденіемъ хотя и ложной, но тѣмъ не менѣе твердо обозначенной, сформулированной идеѣ. Этимъ гробомъ и молчаніемъ хотятъ заставить человѣка углубляться въ самого себя, анализировать свое прошлое, а отсюда путемъ отрицательнаго анализа, придти къ положительному выводу -- къ необходимости исправленія для будущей дѣятельности. Чего хе предполагается достигнуть кельями вышеозначеннаго устройства? Уже не говоря о томъ, что углубляться въ самого себя, постоянно лежа на узкой парѣ, физически невозможно; многіе совершаютъ процессъ самоуглубленія, путешествуя изъ угла въ уголъ, чего достигнуть при данномъ устройствѣ келій, по меньшей мѣрѣ, затруднительно; но даже и безъ этого достигнуть того молчанія, которымъ думаютъ обусловить самоуглубленіе и исправленіе, будетъ только представляться желательнымъ, но ни въ какомъ случаѣ недостижимымъ. Западно-европейскія кельи устроены художественнымъ образомъ, въ нихъ все расчитано и обсуждено; но человѣкъ, прежде всего животное словесное и притомъ общественное; вслѣдствіе этого, онъ преодолѣваетъ всевозможныя препятствія, лежащія на пути къ удовлетворенію его физіологическихъ потребностей: его обрекаютъ на насильственное молчаніе, но онъ, вмѣсто того, чтобы углубляться въ соображенія полезности этой мѣры, употребляетъ дьявольское терпѣніе для того, чтобы черезъ каменную стѣну познакомиться съ своимъ сосѣдомъ и достигаетъ этого: посредствомъ ударовъ у нихъ завязывается разговоръ, сношенія. Въ нашихъ новыхъ тюрьмахъ не потребуется даже и усиленнаго терпѣнія для достиженія этой цѣли: тонкая досчатая перегородка, представитъ такія же удобства для бесѣды, какъ и отсутствіе ея. Впрочемъ, зная до нѣкоторой степени острожный міръ, мы увѣрены, что жильцы его устранятъ, такъ какъ перегородка, какая ни на есть, все же представляетъ препятствіе для непосредственныхъ сношеній, точно также увѣрены, что никакая бдительность начальства не помѣшаетъ имъ въ этомъ.
Чего же достигаютъ устройствомъ келій, принятомъ въ срочной тюрьмѣ Петербурга?
На нашъ взглядъ только одного: порчи воздуха. Чѣмъ, конечно, не достигается цѣль нравственнаго исправленія.
Предполагается по проекту воспретить во время работъ, подъ страхомъ наказанія, всякіе разговоры, неотносящіеся къ производимой работѣ.
Нельзя не отнестись сочувственно къ тому, что составители проекта отказались отъ столь вредной системы гробового молчанія, принятой въ западно-европейскихъ исправительныхъ тюрьмахъ, но въ тоже время, нельзя не замѣтить, что принятая полумѣра не только безполезна, но и положительно вредна.
Она безполезна потому, что не достигаетъ цѣли. Всякій знаетъ, что есть такъ называемый условный языкъ и что этимъ языкомъ съ особеннымъ мастерствомъ владѣютъ арестанты. Едва ли не тюрьмѣ вообще принадлежитъ и честь изобрѣтенія этого языка. Никто не помѣшаетъ мнѣ называть: ниткой -- топоры, иглой -- воровство, стежкомъ -- убійство и т. д. Такимъ образомъ, можетъ составиться цѣлая рѣчь, цѣлый разговоръ, повидимому о самыхъ назидательныхъ и невинныхъ предметахъ, между тѣмъ, какъ на самомъ-то дѣлѣ будетъ обдумываться и передаваться планъ новаго преступленія, замысла къ побѣгу и т. д. и никто не проникнетъ, кромѣ, конечно, посвященныхъ въ условный языкъ, въ этотъ планъ. Мы вполнѣ убѣждены, что при допущеніи въ будущихъ тюрьмахъ только разговоровъ, относящихся до производимыхъ работъ, составится очень скоро такой полный, и такой своеобразный жаргонъ, который приведетъ въ изумленіе самаго лучшаго филолога.
Итакъ, данная полумѣра и остается безполезной полумѣрой. Она вредна потому, что можетъ влечь за собой деморализирующія послѣдствія.
Разговоръ о предметахъ, неотносящихся къ производимымъ работамъ будетъ составлять проступокъ, влекущій за собой наказаніе. Для того, чтобы покарать нарушителей, а такіе всенепремѣнно явятся, нужно слѣдить за ними. Слѣдовательно, потребуется учредить для этого особую систему надзора. Эта система можетъ быть приведена въ исполненіе или посредствомъ тюремныхъ служителей, или посредствомъ самихъ арестантовъ. Первое неудобно потому, что для каждаго арестанта потребовался бы особый приставникъ. Что едва ли окупило бы пользу этой мѣры. Такимъ образомъ, придется прибѣгнуть къ тѣмъ же арестантамъ, а для этого пришлось бы развивать между ними духъ соревнованія въ доносахъ на своихъ товарищей.
Но тюрьма предполагается для исправленія; въ нее попадаютъ люди съ пошатнувшейся нравственностью; къ этимъ-то людямъ придется, для достиженія цѣли, прививать самый гнуснѣйшій изъ всѣхъ пороковъ -- шпіонство.
Но помимо безнравственности самаго шпіонства, система надзора арестантовъ надъ арестантами, даетъ обильный матеріалъ глухой, постоянной борьбы. А кто не знаетъ, какими кровавыми катастрофами розыгрывается иногда эта борьба. Тюремный самосудъ -- страшный самосудъ, закаленные въ житейскихъ передрягахъ, наболѣвшіе въ острожномъ сидѣньи организмы людей, участвующихъ въ этихъ самосудахъ, не знаютъ пощады. Ихъ рука, не дрогнувъ, санктируетъ кровавые приговоры.
Итакъ, данная полумѣра положительно вредна.
-----
Проектъ предполагаетъ обязательныя работы необходимой принадлежностью исправительныхъ тюремъ.
Противу такого обязательства конечно нельзя ничего возразить, но слѣдуетъ возразить противу неопредѣленности употребленнаго выраженія. Каждый трудъ можетъ очень легко превратиться изъ труда въ тяжкое наказаніе; стоитъ только увеличить дозу его. Во всѣхъ европейскихъ тюрьмахъ съ точностью обозначено время производства обязательныхъ работъ; конечно, время отдыха, даваемаго тамъ арестантамъ, такъ коротко, что работа превращается въ изнурительное наказаніе и мы нисколько не желаемъ, чтобы въ нашихъ тюрьмахъ приняты были рабочіе сроки заграничныхъ системъ; но на эти обстоятельства мы указываемъ, какъ на подтвержденіе нашей мысли, что тидовые часы арестантовъ должны быть точно обозначены. Везъ подобнаго обозначенія каждый начальникъ тюрьмы сдѣлается произвольнымъ распорядителемъ арестантскаго времени и свои личныя неудовольствія къ арестантамъ будетъ, не прибѣгая къ дисциплинарнымъ наказаніямъ, выражать увеличеніемъ работныхъ часовъ. Произволъ, съ одной стороны, и постоянное неудовольствіе съ другой, явятся необходимымъ и неизбѣжнымъ послѣдствіемъ такого порядка вещей.
Всѣ арестантскія работы раздѣлены на дисциплинарныя и доброхотныя; первыя заключаются въ механическихъ, а вторыя въ ремесленныхъ производствахъ.
Признаемся откровенно, что мы такого раздѣленія работъ не понимаемъ, даже больше,-- сомнѣваемся, чтобы составители проекта сами вполнѣ выяснили себѣ, какая цѣль такого раздѣленія, такъ и то положеніе, которое должны занять исправительныя тюрьмы. Что такое механическія и ремесленныя работы? Гдѣ твердая черта, раздѣляющая эти два вида работъ? Всякая работа отчасти механическая. Я пишу, слѣдовательно употребляю въ дѣло ною руку; правда, мое занятіе требуетъ извѣстной доли знанія, умѣнья толково и грамотно выражать свои мысли, но заставьте меня рубить дрова, пахать землю, и я знаю, что вмѣсто бревна попаду себѣ въ ногу и ужь навѣрное не проведу сохой ни одной полосы, слѣдовательно и эти работы точно также требуютъ знанія, сноровки, привычки. Да и почему же механическая работа -- работа дисциплинарная, т. е. унижающая человѣка, работа же ремесленная -- доброхотная, т. е. возвышающая человѣка. Ужь не говоря о томъ, что всякій трудъ, былъ бы онъ только производителенъ, не состоялъ бы онъ только въ переливаніи изъ пустого въ порожнее, въ толченіи воды, въ равной степени почтенный, но даже и въ степени органическихъ усилій, употребляемыхъ на каждую работу, не можетъ скрываться ничего такого, чтобы давало право относить одни работы къ доброхотнымъ, другія къ дисциплинарнымъ. Заставьте человѣка, занимающагося всю жизнь пилкой дровъ, думаемъ, что это занятіе подходитъ, по мысли проекта, къ механическимъ работамъ), точать сапоги, сидѣть надъ дратвой, согнувши спину, и вы увидите, что для него именно послѣдняя-то работа (кажется ужь ремесленная) будетъ чистымъ наказаніемъ. Такимъ образомъ принятое распредѣленіе работъ мы можемъ отнести по меньшей мѣрѣ къ иллюзіямъ. Оно неудачно и съ другой стороны. Составители проекта, имѣя передъ глазами заграничные образцы, думаютъ создать изъ нашихъ будущихъ исправительныхъ тюремъ нѣчто въ родѣ ремесленныхъ заведеній. Не будучи пророкомъ, впередъ можно сказать, что подобная попытка потерпитъ полнѣйшее фіаско. Выше мы указали разницу условій, въ которыхъ находятся заграничныя тюрьмы и въ которыхъ будутъ поставлены наши тюрьмы. Въ этихъ-то условіяхъ и заключается полнѣйшая возможность неуспѣха порядковъ, принятыхъ въ западной Европѣ при пересадкѣ ихъ на нашу почву. У насъ исправительныя тюрьмы уже потому не превратятся въ ремесленныя заведенія, что не найдутъ себѣ заказчиковъ, а безъ требованія не можетъ быть и работы. Если начальства тюремъ, пополняя этотъ пробѣлъ, устроитъ особые склады, въ которыхъ арестантскія издѣлія будутъ ждать себѣ покупателей, то въ концѣ концовъ эти склады превратятся изъ складовъ издѣлій въ склады никуда негодной, погнившей отъ времени рухляди. Да и притомъ въ исправительныя тюрьмы попадаютъ люди не на всю же жизнь, а преимущественно на сроки болѣе или менѣе короткіе, на годъ, на полтора. Выучите-ка нашего крестьянина впродолженіе года шить сапоги? Посмотрите: какой изъ него мастеръ выйдетъ, пріобрѣтутъ ли его мозолистыя, свыкшіяся съ грубыми орудіями руки ту гибкость, которая необходима для того, чтобы человѣкъ владѣлъ иглой. Намъ кажется, въ этомъ пріученіи, требующемъ безполезной траты времени и силъ, не предстоитъ и необходимости. Кромѣ наказанія какая цѣль тюрьмы? Мы отвѣтимъ на это не отъ себя, но отъ тѣхъ, кто строитъ исправительныя тюрьмы: путемъ работъ и отчужденія отъ остального свободнаго міра исправить человѣка. Прекрасно. Но распредѣленіе работъ на унижающія и облагороживающія слишкомъ старо, чтобы доказывать невѣрность его; ни одна работа не поселяетъ въ человѣка порочныхъ наклонностей, ихъ производитъ отсутствіе труда. Слѣдовательно весь вопросъ сводится не къ тому, чтобы превратить тюрьмы въ ремесленныя школы, гдѣ бы арестанты клеили никуда негодныя коробочки, но къ тому, чтобы найти имъ работу и притомъ работу такого сорта, которая вознаграждала бы подневольнаго работника, давала бы ему возможность составить сбереженіе и тѣмъ предохранила бы его отъ возможности попасть снова въ ту же работу. Поставивши же такимъ образомъ вопросъ, и разрѣшить его слѣдуетъ какъ можно болѣе сообразно тѣмъ мѣстнымъ условіямъ, въ которыхъ будутъ находиться наши тюрьмы. Униформа хороша только въ военномъ строѣ; проектируя же ту или другую мѣру, не принявъ при этомъ во вниманіе всѣхъ данныхъ, при которыхъ будетъ осуществляться эта мѣра, мы достигнемъ только одного: полнѣйшаго разочарованія, купленнаго очень дорогою цѣною. У насъ есть, напримѣръ, города, производящіе лѣсную торговлю; все населеніе мѣстностей, прилегающихъ къ этимъ городамъ, такъ сказать сроднилось съ лѣснымъ производствомъ и только съ нимъ однимъ. Представимъ же въ этомъ городѣ будущую исправительную тюрьму съ преобладаніемъ въ ней ремесленнаго характера. Что изъ этого выйдетъ? Отвѣтить не трудно. Арестанты ни сапогъ, ни сюртуковъ и т. п. шить не выучатся, сбереженій не сдѣлаютъ, казна тратъ своихъ не вознаградитъ. Между тѣмъ, если бы обратили достаточное вниманіе на мѣстныя условія и, обративъ вниманіе, изучивъ ихъ, воспользовались ими, тогда... правда, исправительная тюрьма выходила бы нѣсколько по виду изъ ряда "образцовыхъ", но дѣло въ томъ, что люди не теряли бы даромъ времени и силъ, а общество денегъ. Что выгоднѣе и полезнѣе, предоставляемъ судить читателямъ.
Проектъ, трактуя о работахъ, говоритъ, что они должны производиться на артельныхъ началахъ. Это прекрасно, но очень жаль, что составители не всѣ знали, въ чемъ же именно можетъ и должно проявиться это артельное начало; даже больше, мы вовсе не видимъ возможности привиться этому прекрасному началу. Артельное начало можетъ выразиться и осуществиться главнѣйшимъ образомъ въ самодѣятельности рабочихъ. Безспорно, такъ какъ вопросъ идетъ о тюрьмѣ, то нечего и говорить о полной самодѣятельности подневольныхъ рабочихъ; но тѣмъ не менѣе отдѣльное проявленіе участія арестантовъ въ своихъ заработкахъ можетъ и должно быть допущено, и здѣсь. Между тѣмъ проектъ, допуская артельное начало, не даетъ даже и намека на арестантскую самодѣятельность, вездѣ у него являются полнѣйшими и самовластнѣйшими распорядителями арестантскихъ работъ начальники тюрьмы и попечители, арестантамъ же, рабочимъ остается одно только слово "артельное начало", они устранены отъ участія въ договорѣ съ заказчиками на работы, имъ не предоставляется право контроля заработанныхъ денегъ, имъ не дано возможности распредѣлять работу между членами артели. Самая "артель" составляется начальникомъ тюрьмы и лицомъ постороннимъ -- попечителемъ. Гдѣ же проявленіе "артельнаго начала?" А между тѣмъ этотъ-то вопросъ, такъ какъ въ немъ заключается вся суть дѣла, требовалъ полнѣйшаго изученія и всесторонняго разрѣшенія его. Надо знать, на--до глубоко изучить натуру острожнаго міра, чтобы придти къ заключенію, что надо дѣлать для того, чтобы этотъ міръ, если не помирился бы съ своей тяжелой долей, съ своимъ подневольнымъ положеніемъ,-- чего конечно невозможно и требовать,-- то по крайней мѣрѣ вынесъ извѣстную долю пользы изъ этого положенія. Какими бы цѣлями ни задавались строители тюремъ, но для тѣхъ, кто сидѣлъ въ этихъ тюрьмахъ,-- тюрьма всегда останется тюрьмой, "попечительное" же начальство вѣчно -- тюремнымъ начальствомъ. Въ тюрьму попадаютъ обыкновенно люди, снабженные въ достаточной степени опытомъ жизни; ломка, совершившаяся въ ихъ прошломъ, заставляетъ ихъ относиться ко всему съ крайней осторожностью и недовѣрчивостью; въ большинствѣ личностей, приходящихъ съ ними въ столкновеніе, они привыкли видѣть враговъ, ведущихъ противъ нихъ борьбу, враговъ, съ которыми и имъ приходится бороться. Судебные приговоры рѣдко мирятъ ихъ съ началомъ справедливости, напротивъ того, они приходятъ къ убѣжденію, что эти приговоры одолжены своимъ происхожденіемъ именно враждебному отношенію къ нимъ общества. Что начальство "обманываетъ", что начальство поставлено только для того, чтобы арестанты не убѣжали, да дѣлать ему непріятности, это искреннее, хоть и невысказываемое, убѣжденіе почти каждаго арестанта. Это предубѣжденіе нужно по возможности парализировать въ будущихъ исправительныхъ тюрьмахъ, ибо, оставляя его въ той силѣ, въ какой оно существуетъ въ настоящее время, никогда, даже на половину, не достигнется одна изъ цѣлей исправительныхъ тюремъ,-- пріучить человѣка къ труду. Такова ужь натура человѣка: онъ хочетъ знать, что онъ дѣлаетъ, онъ хочетъ осязательно видѣть, что если не вся, то по крайней мѣрѣ часть заработка идетъ въ его пользу,-- и противъ натуры ничего не подѣлаешь. Если человѣкъ, хотя и пожилъ, но составилъ себѣ убѣжденіе, что вы присвоиваете себѣ его заработокъ, что этотъ заработокъ могъ быть гораздо значительнѣе, если бы онъ непосредственно договаривался съ лицомъ, предоставившимъ требованіе на работу, что онъ именно потому и получаетъ ничтожную плату, что вы окончательно устранили его отъ участія въ договорѣ и т. д. Въ такомъ случаѣ, ставьте къ каждому человѣку хоть по десяти приставниковъ, грозите ему всевозможными наказаніями, онъ все-таки найдетъ возможность обмануть вашихъ приставниковъ, обмануть васъ, наказанія же только укрѣпятъ его въ мысли, что онъ правъ и что на будущее время нужно употребить какъ можно больше хитрости для того, чтобы, обманывая васъ, избѣгнуть самому наказанія. Лицо, впавшее въ преступленіе и дѣлающееся жильцомъ тюрьмы, не становится существомъ, выходящимъ изъ ряда вонъ, оно остается тѣмъ же человѣкомъ, только еще болѣе недовѣрчивымъ, съ болѣзненно-развитой способностью предвидѣть вездѣ и во всемъ враждебныя отношенія. Противъ высказанныхъ нами положеній врядъ ли кто будетъ спорить. Эти-то положенія, какъ намъ кажется, должны быть приняты во вниманіе вездѣ, гдѣ вопросъ идетъ о работѣ, будетъ ли та. работа подневольно-арестантская или свободная.
Если законодательство признаетъ необходимымъ устройство исправительныхъ тюрьмъ, въ такомъ случаѣ необходимо, чтобы эти тюрьмы приносили возможную долю пользы. Стремясь же къ этому, слѣдуетъ имѣть въ виду не одни только "начала", но и возможность примѣненія этихъ "началъ" на практикѣ. Допуская по мысли извѣстный "принципъ", слѣдуетъ озаботиться и о томъ, чтобы осуществить его, иначе "принципъ" и останется только "принципомъ". Артельное начало, допускаемое при этомъ, приноситъ дѣйствительно пользу въ исправительныхъ тюрьмахъ, но только тогда, когда оно изъ области "начала" спустится на болѣе реальную почву, т. е. когда будетъ строго очерчено, въ чемъ именно оно можетъ проявиться въ отношеніи арестантовъ; въ противномъ же случаѣ, оставаясь однимъ "началомъ", оно дастъ только поводъ къ превратнымъ толкованіямъ и къ возбужденію неудовольствія и подозрѣній. Послѣднее же составляетъ вездѣ никуда негодный баластъ.
Арестантовъ исправительныхъ тюремъ предположено обучать закону Божію и грамотѣ, въ долгосрочныхъ же тюрьмахъ предположено сверхъ того преподавать элементарныя свѣденія изъ практическихъ наукъ.
На эту часть проекта можно заявить только одно: полное сочувствіе къ предположенію и желаніе широкаго осуществленія его.
Теперь намъ остается только сказать о тѣхъ мѣрахъ дисциплинарнаго взысканія, которыя предполагается осуществить въ исправительныхъ тюрьмахъ.
Начальнику тюрьмы предоставляется право наказывать арестантовъ за проступки противъ дисциплины, невлекущіе по роду своему преданія виновныхъ суду, слѣдующимъ наказаніямъ: 1) лишенію свиданія съ родственниками въ праздничные дни на время до одного мѣсяца; 2) заключенію въ одиночномъ свѣтломъ помѣщеніи, безъ лишенія или съ лишеніемъ постели, на время до 7 дней; 3) заключенію въ свѣтломъ одиночномъ помѣщеніи, съ содержаніемъ на хлѣбѣ и водѣ, на время до 7 днеб; 4) заключенію въ одиночномъ темномъ карцерѣ, съ содержаніемъ на хлѣбѣ и водѣ, на время до 6 дней; 5) лишенію права пользоваться опредѣленною закономъ частью заработанной платы, на время до 1 мѣсяца; 6) наказанію розгами, до 20 ударовъ, и 7) наложенію кандаловъ, на время до 3 мѣсяцевъ.
Опредѣляя виды наказанія, проектъ указываетъ и размѣръ самаго карцера: онъ долженъ быть не менѣе 3 аршинъ длины и 1 аршина ширины. По мысли проекта начальнику тюрьмы предоставляется право подвергать арестантовъ наказанію. Только за незначительные проступки, но если представить, что арестанту придется пробыть въ карцерѣ 7 дней на хлѣбѣ и водѣ, затѣмъ, по истеченіи сутокъ, если онъ снова нарушилъ дисциплинарное правило, опять испытать ту же участь, въ такомъ случаѣ врядъ ли болѣе тяжкое наказаніе, которому арестантъ можетъ подвергнуться только по суду, можетъ сравниться по своимъ послѣдствіямъ съ этой домашней мѣрой наказанія. Отдаленіе человѣка, даже и въ тюрьмѣ, отъ остального общества само по себѣ составляетъ уже достаточное возмездіе за его вину; усугублять же это возмездіе тѣмъ, что человѣка лишать свѣта, лишать возможности впродолженіе нѣсколькихъ дней сдѣлать нѣсколько шаговъ, чтобы расправить свои наболѣвшіе члены, болѣе чѣмъ излишне. Это тѣмъ болѣе излишне, что начальникъ тюрьмы, какъ безапелляціонный судья извѣстнаго рода поступковъ, можетъ частой повторяемостью усугубить подобныя наказанія до размѣровъ нестерпимой муки. Было бы гораздо полезнѣе указать опредѣленнѣе границы власти начальника тюрьмы въ распоряженіи указанными мѣрами взысканія, такъ какъ неопредѣленность можетъ дать широкій просторъ произволу, тѣмъ болѣе опасному потому, что нѣтъ даже указанія то, что можетъ ли, по крайней мѣрѣ, жаловаться арестантъ, когда признаетъ, что наказаніе, на него налагамое, несправедливое, тогда какъ это указаніе, въ видахъ справедливости, является необходимымъ.
При разсмотрѣніи проектируемыхъ взысканій, намъ снова приходится сталкиваться съ вопросомъ о розгахъ (кандалы мы причисляемъ къ той же категоріи наказаній) тогда, какъ мы предполагали, что этотъ вопросъ, за отмѣной тѣлеснаго наказанія въ нашемъ уголовномъ кодексѣ, долженъ быть причисленъ къ числу сданныхъ въ архивъ.
Полезна ли розга въ данномъ случаѣ или нѣтъ? Нравственно ли употребленіе ея или нѣтъ? При разрѣшеніи этихъ вопросовъ мы считаемъ болѣе чѣмъ излишними всякія апріористическія разсужденія, а потому становимся исключительно только на почву современнаго нашего законодательства. Если бы розга была полезна) если бы въ употребленіи ея скрывалась врачующая сила противъ порочныхъ наклонностей человѣка, въ такомъ случаѣ явно, что законодательства признавали бы употребленіе розги необходимымъ тамъ, гдѣ судъ признаетъ человѣка виновнымъ въ совершеніи извѣстнаго преступленія. Уничтожая розгу, какъ мѣру взысканія за проступки, подлежащіе судебному разбирательству, законодательства признали ее тѣмъ самымъ мало что безполезной, но и положительно вредной, такъ какъ подобная мѣра наказанія, по мысли законодательствъ, унижаетъ человѣческое достоинство наказываемаго, уничтожая же эти достоинства, дѣлаетъ его еще болѣе безнравственнымъ. Розга всегда останется розгой, гдѣ бы она ни употреблялась: на школьной ли скамьѣ, на колѣняхъ ли чадолюбиваго родителя, въ полицейской ли чижовкѣ или въ арестантской камерѣ,-- ея послѣдствія точно также всегда останутся неизмѣнными, какъ неизмѣненъ матеріалъ, изъ котораго состоитъ она. Какая цѣль исправительныхъ тюремъ? Намъ отвѣчаютъ: пріучить заключенныхъ къ труду и внушить имъ религіозныя и нравственныя начала. Цѣль нравственная. Какимъ же образомъ можно достигнуть этой цѣли, прибѣгая къ средствамъ, уже признаннымъ самимъ законодательствомъ деморализующими человѣка. Исправлять человѣка съ одной стороны, и въ тоже время съ другой деморализировать его, вѣдь это значитъ разрушать дѣло рукъ своихъ, больше чѣмъ строить зданіе на зыбкомъ пескѣ. Желать, чтобы человѣкъ сдѣлался настолько чуткимъ, чтобы онъ понималъ грань, раздѣляющую нравственное отъ безнравственнаго, но въ то же время унижать въ немъ чувство человѣческаго достоинства, вѣдь это значитъ желать невозможнаго. Къ чему же тогда терять даромъ и время и средства? Въ проектируемыхъ мѣрахъ намъ слѣдуетъ отдаляться отъ нашего прошлаго, тѣмъ болѣе, когда рядомъ печальныхъ опытовъ доказано, что это прошлое приносило одни только горькіе плоды, но не откапывать въ могилахъ то, что уже погребено въ нихъ, надъ чѣмъ уже сказано: вѣчная память!