Книговод

Самоистребление

Пругавин Александр Степанович


  
   Александр Степанович Пругавин
   Самоистребление. Проявления аскетизма и фанатизма в расколе
  
   Изд: "Русская мысль", М., 1885, кн. I, с. 79-111; кн. II, с. 129-155.
   Оригинал в формате PDF: http://relig-library.pstu.ru/modules.php?name=786
   OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)
  
   REM: Последние очерки этого цикла в оригинале отсутствуют
  
  

САМОИСТРЕБЛЕНИЕ.

Проявления аскетизма и фанатизма в расколе.

(Очерки, аналогии, параллели).

------

I.

Кровавая драма.

  
   В 1847 году, в Пермской губернии, за рекой Камой, в глухом Висемском лесу произошла страшная, раздирающая сердце, кровавая драма. Главным действующим лицом в этой драме является крепостной крестьянин графини Строгоновой, Петр Холкин.
   Холкин был грамотен, т. е. знал грамоту, умел и любил читать. Не трудно угадать, какие именно книги могли обращаться в то время в народной среде и, притом, в таком захолустье, как Пермская губерния. Это были книги "священного писания"; их-то и читал Холкин. И эти книги, по его собственным словам, зародили в нем желание -- "идти на спасение". В течение пяти лет, с 1842 по 1847 год Холкин хотя и занимался работами, и жил в людях, но постоянно думал о том, "как бы удалиться от мира", "как бы спасти свою душу".
   Из бесед с разными людьми он узнал, что есть душеполезная книга Житие св. Ефрема Сирина, в которой описываются "последние времена". Страстно захотелось ему приобрести эту книгу. Но тут он вскоре заболел и во время болезни "начал чувствовать в себе какой-то страх". Желание
  
   78
  
   читать священные книги еще более усилилось. Наконец, в июне месяце 1847 года Холкину удалось приобрести Житие св. Ефрема Сирина за сто двадцать рублей ассигнациями.
   С жадностью принялся он за чтение. Внимание его особенно приковали "слова" 102-е и 405-е. В первом из них сказано: "Сей день на уме имущи всии святии оставите все житие благое, домы и богатство, рабы и други и братии, родители и чада, овцы и волы и кони, веселие, бани, лики, кличи, свары и суды и все оставляше бежаша в пустыни и в горы и в пропасти земные". "Алчуще и жаждуще да не постыдится в той час не мужи убо едины, но и жены, иже тесный и скорбный путь возлюбльше, похотише царство небесное".
   В слове 105-м он читал: "Егда узришь весь мир смущен и когожде бежаща скрытная в горах и иных гладом умирающа, иных жаждою истощающа яко воск и не будет избавляющего, и егда узpишь лица слезно всем и любовно вопрошающа, есть ли где слово Божие, и не будет его слышати нигде же".
   Все эти изречения Холкин понял по-своему, превратно, и пришел к убеждению, что "настали последние времена". В этой мысли еще более укрепляли его разные печальные времена тогдашней, современной ему жизни. Он давно уже задумывался над тем, что происходило пред его глазами. Его смущала нравственная распущенность, замечаемая им в народе, особенно же "бесчинные браки". Еще более смущали его те меры, которые предпринимались в то время местными властями с целью удержать население в лоне господствующей церкви.
   С этой стороны сороковые годы, как известно, получили весьма печальную известность. В Пермской губернии, например, местное начальство насильно понуждало население к исполнению христианских обязанностей. Так, по уверению Холкина, ильинское правление предписало штрафовать по два и по три рубля того, кто не будет бывать на исповеди.
   Все это еще более укрепило Холкина в мысли, что для спасения души не остается ничего больше как удалиться в леса и там умереть так или иначе. Оставаться более в мире невозможно, так как очевидно, что весь этот мир подпал под власть антихриста и его слуг.
   Холкин не скрывал своих взглядов и верований от родных и знакомых. Многие из этих последних вполне
  

179

  
   разделяли его думы о наступлении последних времен, о том, что антихрист уже пришел на землю и покорил своей нечистой власти весь мир, все живое. Родная мать Холкина, Настасья, брат Андрей, сноха Афимья и дядя Николай Поспелов были первыми последователями его учения. Затем к ним примкнули: крестьянин Федор Алферов, Степан и Козьма Поспеловы, их сестра Александра и крестьянин Прокофий Алферов с женой.
   Почти все они люди вполне согласились с Холкиным, что долее жить в мире невозможно, не рискуя навеки погубить свои души, и что единственное средство "спастись" состоит в том, чтобы бежать в леса и там умереть, запостившись до смерти.
   Днем побега "в леса" было назначено 19 августа 1847 года. Но при этом встретилось одно обстоятельство, которое могло помешать удачному побегу. Дело в том, что у брата Холкина, Андрея, была шестимесячная дочь Дарья, которая своим плачем могла, на первых же порах, обнаружить их побег. Как тут быть? Петр Холкин доказывает необходимость убить малютку; отец несчастного ребенка ни мало не протестует против этого; тогда Холкин зарезывает малютку и тело его прячет в голбец. "Совершив это варварское убийство, по-видимому, совершенно хладнокровно, Петр с товарищами и со всеми детьми их, в числе 19 человек переплыли Каму в заранее приготовленной лодке и направились в Висемский лес".
   Первые два дня пребывания в лесу мужчины занялись отыскиванием удобного места для устройства шатра или "вертепа", как говорил Холкин. Женщины же, по приказанию Холкина, шили из белого холста "смертные рубахи". Козьма Поспелов делал крестики из елового, пихтового и рябинового дерева. Эти люди верили почему-то, что Христос был распят на кресте, сделанном из этих трех пород дерева. Сам же Петр Холкин читал Ефрема Сирина и поучал и наставлял своих последователей.
   "Ныне, -- говорил он, -- настали последние времена, народился антихрист и ходит по свету. Христианину для спасения души остается одно: бежать в леса и вертепы, засыпаться песком и пеплом, замирать гладом и жаждою".
   На третий день были окончены работы по устройству "вер-
  
   80
  
   тепа", после чего Петр ввел в него Константина Баженина, всех детей Прокофья Алферова, а также своих; затем он одел всех в заранее приготовленные "смертные рубахи", остриг головы и повесил каждому сделанные Козьмою деревянные крестики. В таком виде он выстроил их всех в ряд лицом в полуденную сторону и приказать им плюнуть три раза и произнести: "отрекаюсь всех сатанинских дел!"
   По совершению этого обряда, Петр обратился к бывшим в верпе с следующими словами:
   -- Теперь вы отреклись всех сатанинских дел... осуждаетесь на голодную смерть... не просите ни хлеба, ни воды... пропостите двенадцать дней -- и будете в царствии небесном.
   Вслед за этим всем осужденным было приказано лечь на землю и творить Иисусову молитву. При этом им было строго запрещено умываться, на основании 106-го слова св. Ефрема Сирина: "Сего пути шествие суть сия: покаяние, пост, молитва смиренная, бдение, мудрость, нищета духовная, нерадение о плоти, прилежание о душе, на земле лежание, неизмовение".
   Целые четыре дня Баженин прожил без всякой пищи и питья; детям же, по приказанию Петра, давали понемногу хлеба. Мучительный голод страшно ослабил силы Баженина: он пал духом, говорил, что отрекается от учения и просил отпустить его домой. Но Петр Холкин, его брат Андрей и Федор Алферов угрожали отсечь ему голову на плахе, если он попытается уйти.
   Мучения голода, плач малолетних детей, просивших хлеба и питья у своих матерей, привела Баженина в отчаяние, и он решился бежать во что бы то ни стало. Ему удалось исполнить это с помощью одного из карауливших его. Прокофья Алферова, который сам также задумал бежать, так как считал себя обманутым Холкиным. Дело в том, что Холкин, убеждав Алферова уйти с ним в лес, в пещеры, для спасения души, уверял его, что пищу, как для них, так и для детей, будет посылать им сам Бог и что об этом будто бы прямо сказано в книге св. Ефрема. Теперь же, томимый голодом и жаждою, Алферов ясно видел, что Холкин жестоко обманул его.
   Дети, обреченные на смерть вместе с Бажениным, пришли, наконец, в крайнее истощение. Несчастные плакали и просили матерей своих дать им хотя одну каплю воды. Жа-
  

81

  
   лобные стоны их и крики раздирали душу даже тех, которые сами обрекли их на смерть. Прокофий Алферов, видя страшные страдания детей, несколько раз бросился в ноги тестю своему, Николаю Алферову, и умалял его пощадить и пожалеть детей.
   Но Петр был неумолим; застывшее в фанатизме сердце его не трогалось ни просьбами, ни мольбами, ни страданиями. Сурово отказывал он в пище и питье всем, "поставленным на пост и смерть". Дети, корчась на земле в судорогах от голода и истощения, сосали траву, ели папоротник, глотали песок.
   Сам же Петр ел кашу и понемногу давал хлеба другим, еще не поставленным на пост, объясняя это тем, что "вдруг всех поставить нельзя".
   Первым бежал Баженин, а вслед за ним ушел и Прокофий Алферов вместе со своим семейством. Обстоятельство это не могло, конечно, не обеспокоить Петра Холкина. Опасаясь преследования, он решил скрыться глубже в лес вместе с приверженцами, оставшимися верными ему. Но тут помехою явились дети, "поставленные на пост": они были так изнурены, что не могли уже двигаться.
   Петр решил покончить с ними. Взяв книгу, он прочел: "Егда время приидет, тогда страждет кровию за Христа имени Его ради". А затем обратился к умиравшим от голода детям с вопросом:
   -- Желаете ли смерти?
   Измученный дети с плачем отвечали: "желаем".
   Тогда Петр Холкин, Козьма Поспелов и Николай Агеев взяли детей на руки, снесли их за вертеп и там одних зарубили топором, а других зарезали ножом.
   При этом Козьме пришлись убивать своего родного брата Степана; рука его дрогнула, он весь задрожал и не решался нанести удара. Но тут подошел Петр и начал уверять его, что "по писанию предлежит именно ему, Козьме, пролить кровь брата его Степана". Убеждения подействовали и Козьма зарезал брата... Тела были зарыты. Надо было скрыться от погони.
   На новом месте построили новый вертеп. Здесь Петр назначил на пост и голодную смерть: свою мать Настасью, сноху Афимью и сестру Александру. Вновь наставленные про-
  
   82
  
   были без всякой пищи в течение четырех дней; Петр же и другие его сообщники, попрежнему, ели в это время хлеб и кашу.
   На пятый день, совершенно неожиданно, вдруг послышались в лесу голоса понятых, разыскивавших беглецов. Петр, встревоженный этим и опасаясь, что их могут найти, предложил поставленным на пост женщинам "пролить кровь свою за Христа", на что все они "добровольно согласились".
   Тогда все начали молиться Богу, плакать и прощаться друг с другом. Затем Петр и брат его Андрей взяли свою родную мать под руки, вывели из вертепа, положили на землю, на плаху, а Федор Алферов засек ее топором.
   Такую же смерть приняли Афимья и Александра от руки самого Холкина. Таким образом, в живых остались четверо: два брата Холкиных, Петр и Андрей, Козьма Поспелов и Федор Алферов. Покончивши с женщинами, они отправились в глубь леса, с целью "выбрать поудобнее место" и там "умереть за Христа". Однако, им не пришлось привести это в исполнение: "из сожаления к людям, которые их без толку разыскивали, они решились возвратиться домой и отдаться в руки правосудия". Дорогой они были пойманы понятыми и приведены в село Филатовское. Их судили и приговорили к каторжным работам в Сибири.
   Розыски в лесу указали места вертепов и могилы убитых детей и женщин. Первый вертеп найден в Висемском лесу, в 9 верстах от реки Камы. Вертеп был устроен на земле, покрыт "оследничным" лесом и засыпан песком; на правой стороне при входе, устроена земляная печь, на полу разбросан папоротник. В десяти саженях от вертепа вырыта могила, куда были опущены тела зарезанных детей. Каждый из них лежал в особом гробике.
   Первым найден Степан Поспелов, шестилетний мальчик; на нем была надета длинная белая холщевая рубашка, опоясанная нитяным поясом, на шее деревянный крест, на ногах белые холщевые чулки; на шее с правой стороны имелась небольшая рана, на правой руке безъименный палец "частию отрезан, и на первою от кости суставе того же пальца подрезано мясо". На Николае Агееве, десяти лет, надето было то же одеяние, а в горле оказалась рана, нанесенная ножом. У Степана Холкина, семи лет, горло пересечено совсем. На
  

83

  
   Гавриле Андрееве четырех лет, была надета только одна рубашка с поясом, на шее висел деревянный крест; горло совсем пересечено, очевидно, топором, а на правом предплечье мясо несколько срезано. Прасковья Холкина, трех лет, найдена также в одной рубашке: на правом предплечьи у нее виднелись две раны, сделанные сквозь рубашку ножом 1).
   Как ни ужасен этот случай, тем не менее, он не представляет собою единичного исключительного явления; можно указать длинный ряд более или менее аналогичных явлений, имевших место в различные периоды исторической жизни нашего народа. В числе явлений этого рода первое место, бесспорно, выпадает на долю самосожиганий.
  

II.

Самосожигатели.

  
   Те, кому пришлось быть на передвижной выставке картин 1882 года, наверное, не забыли еще сильного и глубокого впечатления, какое производила картина известного русского художника г. Мясоедова: Самосожигатели. Среди моря огня, охватившего со всех сторон огромную избу, беспорядочно мечется обезумевшая толпа старых, дряхлых, молодых и совсем юных людей с лицами, искаженными ужасами, страданиями, отчаянием.
   Среди этой потерявшейся толпы резко выделяется высокая, строго-покойная, почти величавая фигура главного учителя, руководителя всего дела, -- сурового старца, с лицом, на котором написана непреклонная, железная решимость "пострадать". Он что-то говорить толпе "маловеров", и вы слышите его суровые упреки; он указывает на небо, заклинает забыть о земле, "юдоли греха и неправды", проклинает эту землю, отдавшуюся антихристу и его слугам, проклинает эту жизнь, полную страданий и горя. Взамен он обещает рай, счастье и радость там, впереди, и зовет туда, где нет "ни печали, ни воздыхания".
   Коллективные самосожжения из-за религиозных и иных
  
   1) Пермские Губерн. Ведомости 1880 г., N 82, статья г. Ев. Гасабова: Последователи секты морильщиков в Пермской губернии.
  
   84
  
   побуждений являются исключительною особенностью русского народа; в других странах, у других народов, насколько известно, нет и не было подобных проявлений религиозного фанатизма. Повесть о самосожжениях навсегда, конечно, останется одной из самых мрачных страниц в нашей истории. К сожалению, эта страшная нравственная эпидемия, пережитая нашей родиной, до сих пор остается невыясненной в должной степени ни с психической, ни даже с исторической стороны.
   До сих пор не приведены даже в известность все случаи самосожжения, бывшие у нас на Руси. Как на попытку, имевшую целью пополнить этот пробел, следует указать на перечень самосожжений, составленный недавно профессором казанского университета г. Загоскиным 1). К сожалению, перечень этот оказывается крайне неполным; автор, очевидно, не исчерпал даже печатной литературы, имеющейся у нас по этому вопросу.
   Предлагаемый нами здесь перечень самосожжений также, конечно, далек от желательной полноты, но он вдвое более перечня г. Загоскина. Притом, нам удалось довести свой список самосожжений до самого последнего времени, до наших дней 2). Вот этот перечень в хронологическом порядке:
   1) В 1679 году, в ночь на 6 января, в Тобольском уезде, по Тоболу реке, выше Ялуторовской слободы, на речке Березовке сожглись 1,700 человек 3) раскольников с наставником своим, иноком Даниилом (в миру -- поп Дометиан).
   Напрасно митрополит сибирский Павел, услыхав о намерении раскольников сжечься, писал им увещания и посылал к ним священников, которые также убеждали их не губить себя. На все эти убеждениями раскольники "отвечали только разными хулами против церкви, царя и архиреев". Наконец, в Березовскую пустынь командированы были стрельцы и конные козаки; но, приехавши в пустынь, они увидели, что "та де пустынь с людьми до их приезду сгорела".
  
   1) "Литературный сборник" Волжского Вестника. Казань, 1881 г., выпуск I.
   2) О других видах самоистребления из-за религиозных побуждений мы скажем в одной из следующих глав.
   3) В Исторических актах число живших в скитах на р. Березовке определено в 300 челов. (См. "Дополнения" к Актам историческим, том VIII, N 50, стр. 216). Показанная нами цифра сгоревших 1,700 челов. заимствована у Макария: История русского раскола. Спб., 1855., стр. 248. Та же цифра указана и в Синодике у А. Н. Пыпина, стр. 25.
  

85

  
   2) В 1680 годах, в Пошехонском уезде, Белосельской волости, сожглось до 1,920 человек 1). Большинство сгоревших были крепостные крестьяне князя Ивана Ивановича Голицына, который по этому случаю нарочно приезжал из Москвы в Белосельскую вотчину "для уговору крестьян своих, чтобы перестали жечься".
   3) В 1685 году, в Новгородских пределах, в деревне Острове, в монастырской вотчине, "собрався на овин, сгорело человек с тридцать 2).
   4) В 1687 году, 4 марта, в Палеостровском монастыре Олонецкого уезда, сожглось 2,700 человек раскольников, имея во главе своего учителя, бывшего диакона Игнатия, выходца из Соловецкого монастыря. Раскольники сожглись на глазах явившихся за ними властей 3).
   5) В том же 1687 году, в Тюменском уезде, на р. Печенке, сожглось в скиту 300 человек на глазах властей и ратных людей 4). При этом из окон "выметались" два старца и две старицы, которые и были тут же арестованы ратными людьми.
   6) В том же 1687 году, в августе месяце, в Олонецком уезде, на Березове, на волоке сгорел беглый инок, ревностный пропагандист раскола, Пимен, "и с ним к другой тысящи несколько народа", т. е. тысяча человек с лишним. Сожжение это произошло при нападении на раскольников воинской команды, которая начала "приступати крепким приступом и изо всего оружия стреляти с великою яростию и гневом, хотяще всех живых взяти и на мучение повести" 5).
   7) В 1688 или 1689 году, в Устюжском уезде, в 120 верстах от города, в Череповской волости сожглись в лесу раскольники, в количестве 300 человек, при следующих обстоятельствах. Устюжский воевода, узнав о проживании раскольников в лесу, послал туда людей, чтобы забрать их. Но "раскольники учинилися силаны и не дались, и те свои храмины со многолюдством обволокли соломою и зажгли, и сами в них сгорели" 6).
  
   1) Дм. Ростовский. "Розыск". M., 1884 г., стр. 585 и 586.
   2) А не триста, как значится у г. Загоскина. См. Акты исторические, т. V, N 127, стр. 220.
   3) Макарий: "История русского раскола", Спб., 1855 г., стр. 252-253. См. также А. Н. Пыпина "Сводный старообрядческий синодик". Спб, 1883 г., стр. 24.
   4) "Дополнение" к Актам историческим, т. X, N 3.
   5) История Выговской старообрядческой пустыни. Спб., 1862 г., стр. 31.
   6) Дмитрий Ростовский. "Розыск". M., 1824 г., стр. 584.
  
   86
  
   8) В 1689 году, 23 сентября, олонецкие раскольники, под предводительством соловецкого инока Германа, вторглась в Палеостровский монастырь с ружьями, пищалями и другим оружием, схватили игумена с десятью иноками и тремя прислужниками, заключили их в погреб и сами завладели монастырем. Из Олонца присланы были "протопоп и воины", чтобы без кровопролития как-нибудь схватить предводителей бунта. Раскольники встретили воинов выстрелами и, после отчаянного сопротивления, зажгли монастырь и в нем сгорели сами, в числе 500 человек, и погубили игумена и сидевших вместе с ним в погребе иноков1).
   9) В 1693 году, 12 августа, толпа вооруженных раскольников, разгромив церковь Пудожского погоста, заперлась в четырех укрепленных избах деревни Строкиной. Когда явился сотник с стрельцами и с понятыми и начал уговаривать бушевавших староверов, то они, изрыгая хулы на св. церковь, стали стрелять в стрельцов и понятых. Стрельцы бросились было рубить избы, но раскольники сами зажглись в них и сгорели все, в числе 800 человек 2).
   10) Около того же времени, в Томском уезде, в трех больших деревянных зданиях, нарочно выстроенных в глухом лесу, сгорел расколоучитель Василий Шапошников, вместе с своими учениками и последователями. Сожжение это происходило также на глазах властей, "священников и воинов, командированных тобольским воеводою, князем Путятиным 3).
   11) В начале XVIII столетия, в деревне Терекове, на устье реки Туксы (в Олонецком воеводстве), "житель" этой деревни Яков Иванов, по прозванию Соломянной, "имевший за собою церковный раскол", "собрался с такими же раскольниками с немалыми людьми и с женою и с детями и с пасынком и с соседи, как по них для поимки посланы были из приказной избы служилые люди, запершися во дворе своем и не дождав поимки, тот двор зажгли и сами себя все безостатку сожгли" 4).
  
   1) Макарий: "Акты исторические", том V, N 151, стр. 253. В Старообрядческом сборнике, изданном г. Пыпиным, число сгоревших в этот раз определено в 1,500 человек.
   2) Макарий: "История рус. раскола", стр. 253-254.
   3) Там же, стр. 248.
   4) Памятная книжка Олонецкой губ. за 1868--69 г., стр. 196. Те же сведения
  
   87
  
   12) В 1722 году, в Тобольской епархии, в трех пустынях и в трех деревнях сожглись разные скопища раскольников 1).
   13) В 1723 году, в Устюжской епархии сожглось 25 человек 2).
   14) В 1724 году, в одной пустыни Тюменского уезда, собралось для сожжения 190 человек с детьми, но из них сожглись 145 человек, а остальные 45 разбежались 3).
   15) В 1726 году, в Важецком уезде, Двинской области, в 10 верстах от деревни Гаврилихи, сожглось в Никольской пустыни 70 человек 4) раскольников с своими наставниками Исакием Каргопольцем и Максимом Нечаевым на глазах явившейся взять их воинской команды 5).
   16) В 1734 году, в Поремском скиту (Каргопольского уезда), населенном беспоповцами, сожглось до 200 человек раскольников, большею частью старых, дряхлых и малолетних. Сожжение происходило на глазах "рассыльщика" Манькова, командированного властями с солдатами, чтобы забрать оставшихся в скиту раскольников; пред этим, властями получено было известие, что большинство живших в скиту раскольников "разбежались неизвестно куда" 6).
   17) В 1742 году, в Олонецком уезде сожглись в особом скиту основатель Филипповской секты, старец Филипп с 50 последователями 7) на глазах известной самаринской комиссии 8).
   18) В 1743 году в Сибири, в Кузнецком ведомстве, сожглось 18 человек раскольников, жителей Белоярской крепости 9).
  
   приводятся в книжке г. В. Майнова: "Поездка в Обонежье и Корелу", 2 изд. Спб., 1877 г., стр. 69.
   1) Современная Летопись 1861 г., N 4.
   2) и 3) Idem.
   4) Есипов: "Самосожигатели". Отечеств. Записки 1863 г., N 2, стр. 612.
   5) У г. Загоскина ошибочно указано 75 человек сгоревших. Хотя всех жителей Никольской пустыни было действительно 75 человек, но трое из них были схвачены солдатами, на крыльце дома, в котором происходило сожжение, затем один раскольник сам выскочил из окна и, наконец, старуха Анна Герасимова была вытащена из окна солдатами.
   6) Есипов: "Самосожигатели". Отечеств. Записки 1863 г., N 2, стр. 617--618.
   7) По сведениям епископа Макария, сгорело 38 человек. См. Историю русского раскола. Спб., 1855 г., стр. 275.
   8) Ам. Иоаннов: "Полное историч. известие"... и пр. Спб., 1855 г., стр. 30.
   9) Об этом случае самосожжения упоминается в сенатском указе 28 сентября 1743 года. См. Полное собрание законов, т. XI, N 8,786, стр. 899--900.
  
   88
  
   19) В том же 1743 году, в Мезенском уезде, в скиту на Великих Лугах сожглось 75 человек раскольников на глазах явившейся взять их воинской команды 1).
   20) В 1744 году, 5 января, в том же Мезенском уезде, в местечке Езевцы сожглось 17 человек раскольников на глазах воинской команды 2).
   21) В 1745 году, "раскольник из крестьян Ефим Иванов, бежав из Олонецкого уезда в Каргопольский уезд, в Мошевский стан, в Лимскую волость, и подговоря, увел крестьян с женами и детьми за оную Лимскую волость в лес, в местечко Лебядяны, и тамо от расколу в избе июня 11 дня сгорели". Из следствия, произведенного по этому делу, выяснилось, что Ефим Иванов, подговорив других к самосожжению, сам, однако, не сгорел и за несколько дней до катастрофы скрылся неизвестно куда 3).
   22) В том же, 1745 году, "Каргопольского уезда раскольники из крестьян, Зайков и Климов, бежав, в лесу построили избы и, подговоря, увели мужеска и женска пола пятьдесят семь человек из крестьян же, которые, по раскольническому их обычаю, в одной избе сожглись" 4).
   23) В 1746 году, в Повенецком уезде, "крестьянин деревни Лазаревичи Тихвина монастыря" Герасим Иванов Васильев, "во время наезда посланных из олонецкой канцелярии от Выгорецких жилищ за 50 верст на пустом лесу сгорел. Трое сыновей его, "из того пожогу вышед, бежали за границу, в Дацкую землю, и жили там на морских берегах около Норд-Капо 5).
   24) В 1747 году, на реке Умбе, близ Выговских скитов, ученик Филиппа, основателя филипповской секты, старец Терентий "огнем скончашася" вместе со своим стадом, т. е. последователями 6).
   25) В 1748 году, в декабре, в Устюжской провинции, в скиту сгорело около 70 человек черносошных крестьян разных деревень на глазах властей, воинской команды и священников, присланных для увещания 7).
  
   1) Есипов: "Самосожигатели". Отечеств. Записки 1863 г., N 2, стр. 623.
   2) Idem, стр. 625.
   3) Олонецкие Губерн. Ведомости 1878 г., N 57, стр. 700.
   4) Idem, стр. 699.
   5) Олонецкие Губернские Ведомости 1878 г., N 57.
   6) Памятная книжка Олонецкой губернии за 1868--69 года, стр. 195.
   7) Полное собрание законов, т. XIII, N 9,579, стр. 15.

89

  
   26) В 1750 году, на рек Умбе, близ Выговских скитов, сгорел "со своим стадом" последователь Филиппа, старец Матвей 1).
   27) Около того же года, в Тюменском уезде, в деревне Зайковой "сожглось неизвестное число раскольников" 2).
   28) В 1751 году, в Сибири в селе Кармецком сожглись 25 человек "крайних фанатиков федосеевского толка, которые оказались в приходских книгах все записанными в православие" 3).
   29) В 1753 году, в ночь на 23 июля крестьяне и разночинцы деревни Лучинкиной и Гилевой, Тюменского уезда, в числе 200 человек, сожглись в доме разночинца Григория Серкова в присутствии местных выборных властей 4).
   30) В том же 1753 году, в Устюжском уезде, Дивинской трети, сожглось неизвестное число раскольников 5).
   31) В 1755 году, в Повенецком уезде, в Ворховье на Лайты, близ Ладожского погоста, "огнем скончашася старец Серапион" 6).
   32) В 1756 году, в Томском округе из разных деревень Чуевского острога собралось множество людей в деревню Мальцеву, расположенную среди топей, болот и озер. Собравшиеся засели в 9 крепких избах, окружив их, сажени на три, полисадом "с немалым укреплением". На увещевание офицера, явившегося тогда с командой, раскольники отвечали, что собрались страдать за веру Христову и за крест двуперстного сложения. Кончилось тем, что сгорело за раз 172 человека 7).
   33) В 1757 году, в Архангельской епархии сожглось 27 человек 8).
   34) В 1761 году, 14 февраля, в деревне Кузьминой, Исетского острога, в доме одного крестьянина сгорело 150 человек 9).
  
   1) Памятн. книж. Олонец. губ. за 1868--69 г., стр. 195.
   2) Статья г. Загоскина в "Литературном Сборн." Волжского Вестника. Казань, 1884 г., вып. I, стр. 192.
   3) Максимов: "Сибирь и каторга", ч. II, стр. 235.
   4) Профес. Загоскин; см. его статью в "Литературном Сборн." Волжского Вестника. Вып. I. Казань, 1884 г., стр. 192. По другим сведениям, число сгоревших в доме Серкова не превышало цифры 36 -- 12 мужчин и 24 женщин. См. Современ. Летопись 1861 г., N 4, и Полное собрание законов, т. XIII, N 10, 138.
   5) Полное собрание законов, т. XIV, N 10, 585, стр. 599.
   6) Памятная книж. Олонецкой губернии за 1868--69 г., стр. 195.
   7) Полное собрание законов, т. XIV, N 10, 644, стр. 659.
   8) "Современная Летопись" Русского Вестника 1861 г., N 4 и Полное собр. законов, т. XV, N 11, 147.
   9) Полное собрание законов, т. XV, N 11, 277, стр. 733.
  
   90
  
   35) В 1764 году, в Новгородской губернии, в помещичьей деревне Щибенце 18 раскольников заперлись в избе с 13 декабря, просидели до 21 и, не послушав священнического увещания, сгорели 1).
   36) В 1765 году, толпа филипповцев ворвалась в Зеленецкий монастырь, Новгородской губернии, выгнала из него монахов и сожглась в нем 2).
   37) В 1772 году, в одном лесу, смежном с уездами Пошехонским и Вологодским, сожглось 17 человек 3).
   38) В 1812 году, на юге России, большая часть жителей хутора Кастенки населенного казаками, сожглась в пещере горы Шахан, близ реки Крынки 4).
   39) В 1860 году, в ночь на 12 мая, "крестьянская девка" деревни Валуек, Волоколамского уезда, Анна Алексеева, сорока лет, сожглась в бане, вследствие убеждения, "что во спасение души пред Богом она должна очиститься огнем" 5).
   40) В 1860 году, весною, в Олонецкой губернии, "пятнадцать человек раскольников обоего пола, в том числе женщины с малолетними детьми, сожглись, из фанатизма, в лесу, в срубе" 6).
   41) В 1860 году, в ноябре месяце, "один из казанских мещан, тайно принадлежавший к какой-то старообрядческой секте, затопивши у себя в дому печь, голый бросился туда, вмиг был охвачен пламенем и, прежде чем кто-нибудь успел войти в комнату сгорел" 7).
   42) В 1860 году, 13 декабря, крестьянин деревни Бурковой, Можайского уезда, Московской губернии, Яков Григорьев "разложив костер дров в своем овине, поджог его и нанес себе несколько ран топором на ногах и на левой руке, лег животом на горевший костер, но, будучи не в силах вынести боли, стал кричать. На крик сбежались соседи и сняли Григорьева с костра. При допросе Григорьев показал, что он желал пострадать для спасения души и грешного тела" 8).
  
   1) Полное собр. законов, т. XVII, N 12, 326, стр. 23.
   2) Макарий: "История русского раскола", Спб., 1855 г., стр. 276.
   3) А. Н. Пыпин: "Сводный старообрядческий синодик", стр. 58.
   4) Воронежские Губернские Ведомости 1869 г., N 68.
   5) Северная Пчела 1860 г., N 170.
   6) Московские Губернские Ведомости 1860 г., N 26.
   7) С.-Петербургские Ведомости 1861 г., N 14.
   8) С.-Петербургские Ведомости 1861 г., N 11.
  

91

  
   На этом случае кончаются наши сведения о самосожжениях. Хотя в самое последнее время в газетах и появлялись краткие известия об единичных самосожжениях но, судя по месту происшествия и фамилиям самосожигателей, следует думать, что действующими лицами в этих случаях являлись не чисто русские люди, а инородцы и иноверцы. Считаем, однако, не безинтересным указать на эти случаи.
   В 1883 году, в деревне Велимче, Ковельского уезда, крестьянин Давид Жудрук, "вследствие религиозного изуверства, решился потерпеть за веру и принять венец мученичества". Натаскавши в избу соломы, он лег на нее и зажег спичкой. В то время, как солома разгоралась все ярче и ярче, Жудрук распевал разные духовные песни. Но как только пламя охватило его, он не вытерпел и начал неистово кричать: "караул!" Обгорелого, еле живого вынули его из огня; через три дня он умер в страшных мучениях 1).
   В том же 1883 году, в деревне Будзинцах, Келецкой губернии, брат одного из весьма зажиточных землевладельцев, начитавшись жизнеописаний святых, решил сжечь себя живым, "чтобы спастись и попасть в царство небесное". Забравшись ночью в сарай, наполненный сеном и соломой, он поджег солому. Соседи увидали его в пламени в то время, когда спасти его не было уже никакой возможности 2).
  
  

III.

Козаки-самосожигатели.

  
   В предыдущей главе мы перечислили только те случаи самосожиганий, относительно которых мы встретили несомненные и вполне определенные указания, большею частью строго-оффициального характера. Но этот перечень далеко не полон: кроме указанных нами случаев самосожигания, была масса таких, которые не вошли в оффициальные документы, но память о которых до сих пор живет в народе.
   Так, в Повенецком уезде, в глухой деревушке Линдозер Выгозерской волости, до сих пор существует могила
  
   1) Московские Ведомости 1883, N 224. Перепечатка из Киевлянина.
   2) Елисаветградский Вестник 1883, N 129.
  
   92
  
   самосожигателей. Местные жители рассказывают, что здесь сгорело до 70 человек, и между ними богатое семейство Панфиловых. Сгоревшие считаются мучениками, и память их в пятидесятых годах благоговейно чествовалась ежегодно в особом пустом сарае, куда приносились по этому случаю крест и иконы.
   В трех верстах от деревни Паэзера в пятидесятых годах существовала староверческая часовня, построенная в 1810 году на том месте, где сгорели инок Серапион и с ним несколько человек раскольников. Сюда ежегодно, в известный день, собирался на богомолье народ не только из окрестных селений, но также из Шунги, Толвуи и Пудожского уезда. Богомольцы служили молебны страдальцам, над прахом которых воздвигнута часовня. При этом вынимали из пола несколько досок, опускались под пол и там кадили на могилу самосожигателей, которых они вполне искренно почитают за мучеников.
   При деревне Совдозере есть могила самосожигателей, которые, по преданию, сгорели здесь в числе 70 человек. В пятидесятых годах на этом месте стояло строение в виде обыкновенной избы, с одним окном. Местность эта пользовалась большим уважением не только среди старообрядцев, но и среди православных. Сюда часто приходили богомольцы и бросали через окно на могилу деньги, свечи, ладон и проч. В день Воздвижения на могилу приносили образа и совершали служение 1).
   И таких примеров можно указать длинный-длинный ряд в разных местах России, особенно же на севере, в Сибири, в Новгородских пределах и т. д. Среди старообрядческого населения до сих пор обращается множество "синодиков" или "помянников", в которых приводятся имена или просто цифры лиц, пострадавших и "сожженных благочестия ради". Замечательно, что во всех этих помянниках сгоревшие старообрядцы всегда и неизменно называются сожженными и никогда -- сожегшимися.
   В помянниках, распространенных среди олоцецких старообрядцев, указываются, между прочим, следующие случаи самосожжения: "Василия и иже с ним 50, на Тудозери (при-
  
   1) Олонецкие Губернские Ведомости 1878 г., N 57.

93

  
   ход Вытегорского уезда): Исака, Ксении, Феодоры, Ксении девицы, вкрай Выгозера (озеро и приход того же имени в Повенецком уезде); Иоанна и иже с ним; Никифора и иже с ним; Аверкия и иже с ним, в Янгорах (приход Пудожского уезда); Евдокии, Зиновии, Агафии и прочих под Каргополем; инока Филарета, Алексия, Леонтия и прочих 40, за Кенозером, Пудожского уезда 1) и т. д., и т. д.
   В изданном А. Н. Пыпиным Сводном старообрядческом синодике приводится 45 случаев самосожигания. К сожалению, в большей части этих случаев не указывается время, год.


   1) Памятная книжка Олонецкой губернии за 1868--69 г., стр. 195.
  
   94
  
   когда именно происходило то или другое самосожжение, поэтому нет возможности распределить их в строго-хронологическом порядке.
   Сгруппировав цифровые данные "о сожженных благочестия ради", -- данные, заключающиеся в Синодике г. Пыпина, -- в три графы, получим следующую не безынтересную статистическую табличку (см. стр. 93).
  

----------

  
   Рассматривая эту табличку, прежде всего видим, что первые по времени 15 случаев самосожиганий унесли 8,416 человеческих жизней, следующие затем 15 случаев -- 1,537 и, наконец, последние 15 случаев самосожжения унесли 149 человек. В первой графе встречаются тысячи сгоревших за раз, во второй графе -- сотни и, наконец, в третьей находим лишь десятки и единицы. Так постепенно сходило с исторической сцены это страшное, до сих пор в значительной степени загадочное явление.
   Выведенная нами общая цифра всех сгоревших 10,102 челов. -- отнюдь, конечно, не может считаться точной, как, впрочем, и все вообще цифры в этой таблице; не может считаться точной эта цифра уже по одному тому, что из числа 45 указанных в таблице случаев самосожжений в 14 даже приблизительно не определено число сгоревших. "И прочих с ним", или "и прочих с ними", а сколько именно было этих "прочих", -- мы ничего не знаем. Наконец, в сведениях Синодика мы не находим никаких данных о случаях самосожжений, бывших в более близкое к нам время.
   У нас в обществе обыкновенно смотрят на самосожжение, как на явление, давным давно пережитое, похороненное и сданное в архив. Подобное мнение, однако, оказывается справедливым только на половину. Конечно, в наше время уже немыслима та по истине чудовищная эпидемия самосожжений, которая свирепствовала у нас в XVII и в первой половине XVIII столетия, захватывая, как чума, целые области и унося с собою тысячи жертв. Но отдельные, так сказать, спорадические случаи самосожиганий, не только единичных, но и коллективных, вполне возможны и в ниши дни.
   А. Н. Пыпин, сообщая в своем Синодике о самосожжении, бывшем в вологодской губернии в конце прошлого сто-
  

95

  
   летия, а именно в 1772 году, замечает: "это было, кажется, последнее самосожигательство" 1).
   Из приведенного нами выше перечня самосожжений можно, однако, видеть, что предположение почтенного ученого, к сожалению, не оправдывается. Оказывается, что и наш культурный просвещенный XIX век не свободен от подобных печальных явлений. Последний случай коллективного самосожжения раскольников был в самое недавнее время, можно оказать, на наших глазах, а именно в 1860 году в Олонецкой губернии. В этот раз сгорело 15 человек раскольников обоего пола, в том числе женщины с малолетними детьми.
   Другой случай коллективного самосожжения раскольников, бывший в нынешнем столетии, относится к 1812 году, когда на юге России в пещере горы Шахан сожглась большая часть жителей хутора Кастенки. В виду того, что этот случай самосожжения прошел совершенно незамеченным в нашей печати, мы приведем здесь некоторые подробности, касающиеся этой катастрофы, тем более, что по своим размерам и другим особенностям случай этот заслуживает полного внимания.
   В Воронежских Губернских Ведомостях за 1869 год помещен Рассказ о самосожигателях, в котором довольно подробно сообщается о самосожжении жителей хутора Кастенки. Сколько нам известно, это единственное известие, проникшее в печать об этом случае самосожжения. Автор статьи, г. И. Н. ведет рассказ от лица встреченного им старика-козака, уроженца хутора Кастенки 2).
   Лет за 5, за 6 до 1812 года в хуторе Кастенки 3) явился какой-то "святой чернец" -- отец Филатий; вырыл пещеру в горе Шахан, по близости от хутора, и поселился в ней. Начал он частенько навещать хутор, причем каждый раз приносил с собою какие-то книги, которые читал и толковал козакам. Влияние отца Филатия вскоре сказалось, и, прежде всего, на отце расскащика-козака. Он вдруг перестал брить бороду, "начал ругать попов на чем свет стоит", начал все чаще и чаще заговаривать о старой вере, об антихристе.
  
   1) Сводный старообрядческий синодик, стр. 58.
   2) Воронежские Губерн. Ведомости 1869 г., N 68.
   3) В Географическо-статистическом словаре г. Семенова мы не нашли хутора Кастенок, но там значится село Кастенок, Воронежской губернии, в 31 версте к югу от города Воронежа. В 1779 году в нем было 240 домов.
  
   96
  
   Вскоре к Филатию явился другой чернец и поселился вместе с ним в пещере. Они достали образа, книги и начали совершать "службу". В пещеру к ним стали собираться "почесть все хуторяне, потому Филатий всех их увлек в свою веру". Так прошло несколько лет. Расскащику исполнилось 18 лет, когда наступил знаменитый в летописях русской истории 1812 год. Но предоставим слово самому расскащику.
   "Настал 1812 год, -- говорил он, -- везде засуетились, и так страшно стало: начали набирать воинов поголовно; наши козаки должны были, окромя стариков и детей, все в поход идти. Не задолго перед тем меня, помню, взял родыч к себе погостить из дома; а я был малолеток, стало быть, миновать службы никак невозможно. Поэтому-то я из гостей с своим родычем и возвратился домой. Не доезжая верст 20 до дома, слушаем, говорят: наш хутор выгорел. Вот тебе и раз, думаю, гляди и лошади погорели, не на чем в поход идти; и так жалко стало! Мы с родычем поспешили домой, хоть родителей-то скорей утешить. Подъезжаем к хутору своему, а он стоит себе целехонек. Ну, думаю, нас обманули. Въезжаем в свой двор, все цело, в порядке, как нужно. Входим в избу, никого нет. Что за чудо? думаю; отправился по соседям; вхожу в одну избу, другую, третью, -- все никого нет. Ну, думаю, все, надо быть, уехали молиться. Так обошел и я изб десять. Только подхожу к одной, слышу, точно по мертвому голосят. Я туда, гляжу: женщина так убивается, так причитывает, так плачет, просто ужасти!
   " -- Что ты? -- спрашиваю, -- или какое несчастие?
   " -- Все по-о-го-ре-е-ли, -- заголосила она.
   "Я остановился, как вкопанный, и недоумению, каким это манером погорели, когда хутор цел. Я опять к ней.
   " -- Кто-ж погорел-то? -- спрашиваю.
   " -- Все на-ши со-ко-о-ли-ки.
   "Я едва от ней допытался, что отец и мать мои и другие хуторяне сожглись в пещере.
   А ты как же избавилась? -- спрашиваю ее.
   " -- Да меня, -- говорит, -- в это время дома не было; я только ночью приехала и узнала.
   " -- Кто-ж тебе, об этом сообщил?
  

97

  
   " -- Да, -- говорит, -- Анютка Виляева; она не пошла в пещеру.
   "Я пошел отыскивать Анютку; был в их доме; там нет никого; спросить не у кого... зарыдал я и побрел домой. Вхожу в избу свою, а эта самая девка-то Виляева и родыч сидят и плачут, чуть не голосят. Ну, думаю, рассказала она всю притчу! Начал я ее расспрашивать, и она рассказала мне, что сгорели все.
   " -- Чернец, -- говорит, -- задумал делать какое-то освящение домов в хуторе. Только однажды он ночью приезжает с ризами и начал служение; наши хуторяне почесть все были. Глядим, отворяется дверь и входит заседатель (а тогда, в 12-м году, когда сделалась такая суматоха, заседатели сами ездили по своему округу с бумагами, переписывали всех годных к службе, осматривали их мундиры, лошадей и проч.). Так вот, по этой-то причине сюда и попал тогда заседатель; а он был такой строгий, бедовый. Как вошел он, как услышал их пение, как крикнет на них: "Что это значит? Что это у вас тут за люди скрываются?" Потом как крикнет на Филатия: "Ты что за человек? Должно быть, беглец какой? Есть, говорит, документы у вас? Показывай, а то иначе свяжу, да к начальству представлю! А Филатий был в ризах и с кадилом; видит, что дело-то плохо, все к двери ближе, да ближе, да в чем был, так и убежал. Заседатель тут еще больше разгорячился и объявил козакам: "Если вы, говорит, не представите этих людей, то вам худо будет, а я наберу казаков из другой станицы и поеду сам, а их уж разыщу!" Потом, когда заседатель уехал, Филатий начал убеждать их сжечься; все согласились и сожглись, кроме Виляевой, которая нам рассказала об этом. Конечно, из наших хуторян тогда в живых осталось человек 30; иных дома не было, а иные перешли из нашего хутора в другой; те только и остались".
   На другой день расскащик вместе с родичем ходили к пещере; страшная картина представилась их глазам. Двери, ведшие в пещеру, обгорели, своды обвалились, а изнутри несло такими ужасным, одуряющим смрадом, что невозможно было приблизиться к входу.
   Из рассказа не видно, как велик был сгоревший хутор, и сколько приблизительно народу погибло в огне,
  
   98
  
   в пещере. Точно также в рассказе весьма мало выясняются побудительные внутренние мотивы, вызвавшие это страшное происшествие. Без сомнения, в местных архивах должны находиться документы, касающиеся этого печального события и так или иначе выясняющие его. Было бы весьма желательно, чтобы из среды местного общества нашлись лица, которые взяли бы на себя труд разыскать в архивах сведения по этому вопросу, и затем поделились бы своими изысканиями с читающей публикой.
  
  

IV.

Догмат или паника?

  
   До сих пор с точностью не определено время, в которое проявилось у нас самосожигательство. Во всяком случае, оно обнаружилось не ранее тех преследований, которые предприняты были против раскольников при патриархе Никоне. Первое по времени указание на самосожигательство встречается в одном из сочинений Аввакума (Книга на крестоборную ересь), написанном им в 1675 году, во время заточения в Пустозерском остроге. Аввакум упоминает о самосожигательстве "ревнителей закона", т. е. раскольников, как о явлении, если и не обыкновенном, то, во всяком случае, не исключительном в его время.
   Сидя в Пустозерском остроге, Аввакум, как известно, написал множество посланий к своим последователям, -- посланий, в которых он обличал Никона, обвинял его "в искажении правоверия" и с необыкновенною резкостью поносил патриарха за его крутые, суровые меры против "ревнителей закона". В Книге на крестоборную ересь Аввакум так же больше всего распространяется о гонениях и страданиях, которые выносили проповедники и последователи раскола от Никона. За то, что он, Аввакум, вместе "со отцы и братиею, не умолчав, начали обличать еретика и предтечу антихриста", т. е. Никона, последний "мучил их много и разослал в ссылки всех".
   Так, "Павла Коломенского в Новгородских пределах огнем сожег; Даниила протопопа костромского в Астрахани в тюрьме заморил, муромского протопопа Логина, расстригши, в Муром сослал и т. п.: самого Аввакума в Даурскую землю сослал,
  

99

  
   тысяч с двадцать за Сибирь". Далее идет речь о страданиях, испытываемых в Пустозерском остроге как самим Аввакумом, так и его главными последователями: Епифанием, Лазарем, Феодором и Киприаном; затем указывается, что "Соловецкий монастырь в осаде семь лет сидит", что "на Москве старца Авраамия, духовного сына Аввакумова, в костер сожгли и многих других пожгли, повешали" и т. д., и т. д.
   И вот, нарисовавши эту мрачную картину гонений, страданий и преследований, Аввакум тут же, вслед за этим, прибавляет: "А иные ревнители закона суть уразумеша лесть отступления, да не погибнут зле духом своим, собирающеся во дворы с женами и детками, и сожигахуся огнем своею волею. Блажен извол сей о Господе!"
   В своих посланиях Аввакум то и дело убеждает последователей не бояться смерти, но не добровольной, -- как утверждают некоторые исследователи 1), -- а насильственной мученической смерти от гонителей. В известных словах Аввакума: "Боишься пещи той? Дерзай, плюй на нее!" и т. д. обыкновенно видят поощрение, призыв к добровольному самосожигательству; но это совершенно ошибочно, и, чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть то место из послания Аввакума, из которого вырываются приведенные фразы, обыкновенно без всякой связи с предыдущим.
   В послании к одному из своих последователей, какому-то "Симеону Богоприимцу, Аввакум, убеждая не бояться смерти, особенно сожжения в огне, пишет: "Хотя и бить станут или жечь: ино слава Господу Богу о сем. На что лучше сего? С мученики в чин; со апостолы в полк, со святители в лик... А в огне-то здесь не большое время потерпеть... Боишься пещи той? Дерзай, плюй на нее, не бось. До пещи страх-от, а егда в нее вошел, тогда и забыв вся", и т. д. 2)
   В прежнее время многие полагали, что самосожигатели составляли особую секту, но учению которой самосожжение ставилось в непременное условие душевного спасения. Протоиерей Андрей Иоаннов приписывает эту черту филипповщине, последователей которых он называет также сожигателями и мо-
  
   1) Например, г. Загоскин; см. его статью в "Литературном сборнике", Волжского Вестника, стр. 166.
   2) Александр Б.: "Описание некоторых сочинений, написанных русскими раскольниками". Спб, 1861 г., ч. II, стр. 33.
  
   100
  
   рельщиками. Такого взгляда на самосожигательство, главным образом, придерживались духовные писатели, трактовавшие о расколе, как, например, Игнатий, митрополит тобольский и сибирский, Дмитрий, Ростовский, протоиерей Андрей Иоаннов, а также многие другие в более позднее время.
   Андрей Иоаннов рассказывает про филипповцев, что они "к самоубийству столько склонны, что всегда наведываются: где, когда и сколько сожглось или запостилось самовольно. Старики и старухи, увидя какой-нибудь дом или покой, на их вкус устроенный, со слезами взывают: "О! если бы в таком Бог привел сгореть!" На основании такого рода фактов, а также некоторых произведений раскольничьих вожаков, вроде Аввакума, духовные писатели смотрели на самосожжение, как на особый догмат раскольнического учения. Этот же самый взгляд еще недавно развивал А. А. Павлов в своем сообщении о самосожигателях, помещенном в Русской Старине 1).
   Впоследствии взгляд этот подвергся серьезной критике, причем доказывалось, что самосожжение вовсе не было делом подобного сектаторства и чисто произвольного самоубийства, а что, наоборот, оно обусловливалось, главным образом, беспощадными преследованиями и гонениями, направленными в то время против раскольников. "Самосожигательство, -- говорит по этому поводу г. Есипов, -- есть крайний исход борьбы за действительно усвоенные догматы, форма самоубийства, принятая во имя догматов для окончательного избежания от преследования, от истязаний, которым подвергались староверы, попадавшиеся в руки правительства. Если б это был догмат, то он проявлялся бы сам собою, между тем как все известные до сих пор случаи обнаруживают положительно, что староверы сожигались только тогда, когда приходили брать их силою, и всегда в глазах пришедшей воинской команды 2).
   Еще более решительно высказывается в этом направлении автор известного предисловия к изданию Истории Выговской пустыни; он категорически отвергает существование догматического учения о самосожжении для спасения души или по приказу учителей и руководителей раскола. "Если бы это было
  
   1) Русская Старина 1879 г., N 10.
   2) Есипов: "Самосожигатели". Отеч. Записки 1863 г., N 2, стр. 606.
  

101

  
   так, -- говорить он, -- то у нас были бы факты самосожжения добровольного, возбужденного этим учением, вне всяких других побуждающих к тому причин. Мы таких фактов не встретили. Напротив, мы находим факты, доказывающие положительно, что самосожжение было не догмат, не учение, a крайнее выражение борьбы с сильнейшею властью, следствие убеждения в своем бессилии, в невозможности избегнуть наказания, -- средство уравнять свое бессилие пожертвованием личностей".
   "Что предшествовало самосожжению? -- спрашивает далее цитируемый нами автор. -- Известие, что идут подьячие, начальники с солдатами и понятыми захватить укрывающихся раскольников; затем следовало соглашение раскольников не отдаваться в руки гонителей. Но чем противустать силе? Они собираются вместе в часовне, в церкви, в избе или в риге, загораживают себя бревнами, заборами, прокладывают везде смольем и соломою, запирают двери, окна, укрепляют их перекладинами, бревнами, крепкими задвижками и ожидают своих гонителей. Только при их появлении и только при нападении их, зажигался бесчеловечный огонь, в котором погибали они с своими отцами, женами и детьми. "Отойдите! -- кричали они своим гонителям, -- оставьте или мы сгорим!" Были случаи, что гонители отходили -- и самосожигатели не сожигались и оставляли свое намерение" 1).
   В общем, справедливость этого взгляда может быть подтверждена целым рядом фактов и данных из истории раскола. Но в частностях, взгляд этот требует поправок и дополнений 2). Известно, что раскол, потерпев неудачу в открытой борьбе с властью, -- борьбе, ареной которой служили, с одной стороны, Соловки, с другой -- знаменитая кремлевская площадь в Москве, ушел и рассыпался по глухим и отдаленным концам России. Здесь, главным образом в северном поморье, на первых порах он также попытался было отстоять свою самостоятельность с оружием в руках. Но это снова, конечно, не удалось ему.
   В числе попыток, предпринимавшихся поморскими расколь-
  
   1) История Выговской старообрядч. пустыни. Спб, 1862 г., стр. V-VI.
   2) Далее мы укажем примеры, когда раскольники сожигались более или менее добровольно, так сказать, по собственному почину, не будучи вынуждены к этому никакими воинскими командами.
  
   102
  
   никами, с целью отстоять свою независимость, следует указать на их набеги на православные монастыри и церкви, -- набеги, которые устраивались ими "великими скопами", с ружьями, пищалями, копьями, даже с пушками, -- словом, со всеми атрибутами настоящего, заправского бунта. С особенным упорством стремились они овладеть известным Палеостровским монастырем, находившимся в самом центре олонецкого поморья, где так широко и прочно развилась беспоповщина. Считаем необходимым напомнить здесь, хотя в самых общих чертах, об этих набегах, так как все они, потерпев неудачу, кончались обыкновенно самосожиганиями и, притом, в самых грандиозных размерах.
   В январе 1687 года "воры и церковные разбойники" пришли великим скопом (1,200 человек), вооруженные пушкою, ружьями, пищалями, копьями и бердышами, и овладели Палеостровским монастырем". Прежде всего, они напали на монастырскую братию и служек, избили их, ограбили и выгнали из монастыря. Затем они "разместились по всем монастырским зданиям; церкви и даже самые алтари осквернили помещением непотребных женщин и, в довершение крайней своей осатанелости, в алтаре пробили стену для отправления испражнений". Шесть недель владели раскольники монастырем. Когда же явились из Новгорода служилые люди, то раскольники, не допуская их поймать себя, заперлись в церкви и сожглись" 1).
   Два года спустя, (в 1689 г.), раскольники делают новый набег на Палеостровский монастырь, снова берут его и на этот раз владеют им в течение 9-ти недель. За это время они не раз выезжали из монастыря по окрестностям "и людей правых, живших не в совете с ними, грабили и мучили, а своих советников и становщиков собирали к себе". Между прочим, ими был избит до полусмерти один из окрестных православных священников с сыном... Наконец, явился отряд стрельцов.
   Но "мятежники, приготовясь заранее к отпору (для чего предварительно выжгли все монастырские здания, находившиеся в устроенной ими крепости), начали стрелять в осаждающих, причем был убит ими солдатского строю прапорщик Портновский, ранены пулями: протопоп Лев, подьячий
  
   1) Чтения в Импер. общ. истории и древ рос. 1868 г., т. I, ст. Палеостров, стр. 50.
  

103

  
   Семен Ананьин, посадской человек Прокопий Ростовцев, и частию убито, частию ранено стрельцов и понятых людей более 50 человек.
   Но, несмотря на это отчаянное сопротивление, в конце-концов, роскольники, все-таки, должны были уступить правительственным войскам, которые значительно превосходили их численностью.
   "Видя же неустойку и не желая отдаться живыми в руки воинами", они решились сгореть вместе со всеми монастырскими строениями. И они действительно сгорели 1).
   Точно такой же характер носят и многие другие случаи самосожжений раскольников. Так, например, летом 1693 года (21 июля), вооруженная толпа раскольников, под предводительством бежавшего из Соловецкого монастыря инока-бродяги Иосифа, сделала нападение на церковь Пудожского погоста. При этом, прежде всего, они ударили в набат, чтобы собрать народ, потом вломились в самую церковь, выгнали из нее священников, "пересвятили ее по своему" и затем привели друг друга к присяге, "чтобы всем им стоять за одно". 12 августа, ограбив церковь, раскольники перешли в деревню Строкину и заперлись здесь в четырех больших заранее укрепленных избах и дворах. Явился сотник с стрельцами и понятыми людьми. На первых порах попытались было подействовать увещаниями; но раскольники, "изрыгая хулы на св. церковь, стали из избы стрелять в стрельцов и понятых". Эти бросились было рубить избы; тогда раскольники "сами зажглись в них, имея наготове все горючие вещества, и погибли все, в числе 800 человек" 2).
   В тех случаях, когда, за недостатком сил или по другим причинам, раскольники не имели возможности оказать активного отпора осаждавшим их воинским командам, они ограничивались тем, что осыпали их всевозможными ругательствами и бранью, "изрыгали хулы против церкви и царя", всячески поносили патриарха и духовенство, и вообще изливали на словах всю свою вражду к никонианам. Когда же войска готовились захватить их, они зажигали избы и гибли в пламени. Приведем пример из более поздней эпохи.
  
   1) Палеостров, его судьба и значение в Обонежском крае, стр. 51-52. Чтения в Импер. общ. истории и древ. рос.
   2) Макарий: "История русского раскола", Спб., 1855 г., стр. 254.
  
   104
  
   В сороковых годах прошлого столетия была наряжена к поморцам известная комиссия Самарина. Явившись в Выговские скиты, члены комиссии принудили поморцев принять молитву за царя. Затем, объезжая поморские скиты, комиссия случайно напала на Филиппов скит; известно, что старец Филипп резко нападал на выговцев за уступку, сделанную ими Самарину. Двор скита оказался обнесенным высоким, плотным забором; посреди двора стояла "превеликая хоромина с узенькими и продолговатыми окнами". Филипповцы, увидя приезших и услыхав от них те же требования, которые были предъявлены комиссией поморцам, начали "осыпать их ругательствами и поношениями".
   Они "называли их еретиками и гонителями своими, говорили, что они охотнее за старую веру и за Христа умрут, не даваясь живыми в руки бусурманам, нежели примут то нововводство, какое приняли от них поморяне". Сколько ни просили члены комиссии отворить им ворота, но, "кроме брани, ничего не получили". Тогда Самарин приказал выломать калитку в заборе; но едва выломали, как увидали, что вся изба в пламени, а наверху ее до 38 мужиков, обрекших себя на смерть. Бросились к колодцу, чтобы тушить пожар, но колодец оказался заваленным дровами; отбили дверь в избу, но встретили другую стену, в которой двери извнутри забраны были бревнами. Словом,

САМОИСТРЕБЛЕНІЕ *).

Проявленія аскетизма и фанатизма въ расколѣ.

VIII.
Mania religiosa.

   Передъ нами прошелъ длинный рядъ кровавыхъ, потрясающихъ сценъ, героями которыхъ являлись люди, горячо и упорно преслѣдовавшіе, въ сущности, очень высокую, идеальную цѣль: какъ спасти свою душу, какъ спасти себя и своихъ близкихъ среди этого міра, погрязшаго, какъ имъ казалось, въ пучину неправды, грѣха и зла? Мы видѣли, какъ эти люди въ поискахъ за "спасеніемъ" мало-по-малу сбивались съ пути, теряли подъ собою почву и, отчаявшись въ возможности устроить свою жизнь "по правдѣ" здѣсь, на землѣ, кончали тѣмъ, что убивали себя, убивали своихъ близкихъ кровныхъ людей, думая подобными "жертвами" искупить свои грѣхи или грѣхи своихъ близкихъ, спасти свою душу. Такимъ образомъ люди надѣялись угодить Богу, поступая прямо наперекоръ даннаго Имъ завѣта: "не убей".
   При видѣ тысячи людей, добровольно сжигающихъ себя въ огнѣ, при видѣ какого-нибудь Холкина, хладнокровно убивающаго топоромъ свою родную мать, или Куртина, спокойно, съ умиленіемъ зарѣзывающаго ножомъ любимаго сына, невольно выступаетъ вопросъ о психической нормалі^юсти всѣхъ этихъ лицъ. Собственно говоря, психіатры давно уже считаютъ подобнаго рода людей душевно-больными. И съ этимъ мнѣніемъ нельзя, конечно, не согласиться, если только выраженіе "душевное разстройство" мы будемъ понимать не въ томъ узкомъ смыслѣ, какой усвоенъ этому термину въ обыденной жизни. Понимая же подъ душевнымъ разстройствомъ всякое нарушеніе гармоній въ психической сферѣ, всякій случай непомѣрной дѣятельности однѣхъ сторонъ психической жизни в" ущербъ другимъ, мы неизбѣжно должны будемъ признать за душевно больныхъ всѣхъ этихъ Куртиныхъ, Юшкиныхъ, Холкиныхъ и т. п., которые длинной вереницей прошли передъ нами въ предыдущихъ главахъ.
   Въ психіатріи такого рода явленія извѣстны подъ общимъ именемъ теоманіи. Субъекты, мысль которыхъ всецѣло сосредоточена на религіозныхъ представленіяхъ, на идеѣ о Богѣ, о непосредственномъ общеніи, съ Нимъ, объ ангелахъ и духахъ, называются теоманами. Обыкновенно теоманы считаютъ себя пророками и полагаютъ, что устами ихъ глаголетъ самъ Богъ или Св. Духъ.
   "Понятно,-- говоритъ извѣстный врачъ г. В. Кандинскій,-- что исключительное сосредоточеніе мысли на религіи бываетъ при различныхъ степеняхъ психическаго страданія. Умалишенные, которые встрѣчаются въ больницахъ подъ діагностикою "mania religiöse", представляютъ только одну изъ крайнихъ степеней душевнаго разстройства. Въ теоманіи же слѣдуетъ причислить и случаи, гдѣ разстройство души выражается только въ болѣзненной экзальтаціи съ галлюцинаціями" и т. п. {В. Кандинскій: "Общепонятные психологическіе этюды". Москва, 1681 г.}. Далѣе мы встрѣтимъ много примѣровъ этого рода случаевъ.
   Несомнѣнно, что самоубійство уже само по себѣ явленіе совершенно ненормальное. Профессоръ психіатріи Фрезе утверждаетъ, что на 100 случаевъ самоубійства, по крайней мѣрѣ, 90% будутъ болѣзненнаго происхожденія, хотя дѣйствительные признаки этой болѣзни очень часто уходятъ отъ нашего наблюденія. То же самое можно, конечно, сказать и относительно убійствъ близкихъ, дорогихъ, любимыхъ людей. Огромный процентъ подобнаго рода убійствъ происходитъ подъ вліяніемъ такъ называемыхъ "ложныхъ ощущеній", составляющихъ одну изъ характерныхъ чертъ душевнаго разстройства.
   Д-ръ Фрезе приводитъ, между прочимъ, слѣдующіе два случая убійства изъ-за религіозныхъ побужденій, въ которыхъ патологическій элементъ выступаетъ съ особенною отчетливостью. Оба случая вызваны ложными слуховыми ощущеніями (галлюцинаціи слуха).
   "Я помню,-- говоритъ профессоръ,-- одного фабричнаго (дѣло было въ Москвѣ), который вмѣстѣ съ своими товарищами ночевалъ въ одной комнатѣ. Проснувшись ночью, онъ вдругъ услышалъ голосъ Божій, приказывавшій убить лежавшаго рядомъ съ нимъ товарища. Онъ, дѣйствительно, всталъ, взялъ ножъ, къ несчастію, лежавшій тутъ же подъ рукой на столѣ, и зарѣзалъ товарища. Другой случай еще болѣе поразительный. Одинъ больной, отецъ семейства, страдалъ меланхоліей. У него развился бредъ, что, въ наказаніе за свои грѣхи, онъ долженъ погибнуть отъ голода и нищеты, а съ нимъ и его семейство. Вдругъ онъ услыхалъ голосъ: Богъ ему говорилъ, что уже не хочетъ распространять наказаніе на его невинное семейство,-- жену и дѣтей,-- и потому велѣлъ ихъ убить. Впослѣдствіи больной говорилъ, что это онъ слышалъ отъ Бога не разъ, но долгое время не рѣшался исполнить это приказаніе, хотя ясно сознавалъ, что такимъ непослушаніемъ усугубляетъ свои грѣхи. Наконецъ, онъ рѣшился: заперъ свою квартиру, приготовилъ ножъ, припасъ чистое бѣлье и все необходимое, чтобы обмыть свои жертвы и привести все въ порядокъ,-- словомъ, дѣйствовалъ въ полномъ сознаніи. Затѣмъ зарѣзалъ свою жену и двухъ дѣтей и, положивъ ихъ на постель, пошелъ заявить объ этомъ куда слѣдуетъ" {Д-ръ Фрезе: "Курсъ психіатріи". Спб., 1881 г., выпускъ 1-й, стр. 100 и 101.}.
   Нѣкоторые изслѣдователи раскола старались объяснить случаи коллективныхъ самоубійствъ изъ-за религіозныхъ побужденій употребленіемъ сектантами разныхъ наркотическихъ веществъ. Такъ, г. В. Андреевъ, напримѣръ, прямо утверждаетъ, что "секты морельщиковъ и запощиванцевъ тѣмъ и отличались, что сектанты, причащаясь какого-то вещества, даннаго ихъ наставникомъ, готовы были все сдѣлать надъ собою въ минуту восторженнаго изступленія". "Только имѣя въ виду это дѣйствіе наркотическаго вещества,-- говоритъ далѣе г. Андреевъ,-- можно понять то самозабвеніе, съ какимъ сотни людей, собравшись въ какомъ-нибудь сараѣ, ставъ на колѣна, ждали, пока подложатъ огонь въ сараю и ихъ охватитъ пламя, изъ котораго не было спасенія" {В. В. Андреевъ: "Расколъ и его значеніе въ народной русской исторіи". Спб., 1870 г., стр. 264.}.
   Съ своей стороны, мы никакъ не можемъ согласиться съ г. Андреевымъ, что только дѣйствіемъ наркотическихъ веществъ можно объяснить такія поразительныя явленія, какъ самосожигательства сотенъ людей. Въ одной изъ предыдущихъ главъ (IV) мы старались намѣтить тѣ общія соціально-психологическія причины, которыя, по нашему мнѣнію, главнымъ образомъ вызвали самосожигательства раскольниковъ; поэтому здѣсь мы не будемъ останавливаться долѣе (а этомъ вопросѣ.
   Затѣмъ нельзя не пожалѣть, что г. Андреевъ, приписывая, "сектамъ морельщиковъ и запощиванцевъ" {Кстати замѣтить, что такихъ сектъ никогда собственно и не существовало въ русскомъ расколѣ.} причащеніе наркотическими веществами, не указываетъ источниковъ, откуда онъ заимствовалъ эти свѣдѣнія, которыя поэтому являются совершенно голословными.
   Въ доказательство своего мнѣнія объ огромномъ значеніи наркотическихъ веществъ въ дѣлѣ самосожиганій раскольниковъ, г. Андреевъ ссылается на Розыскъ Дмитрія Ростовскаго. Но, вопервыхъ, свѣдѣнія, сообщавшія по этому поводу Дмитріемъ Ростовскимъ, не вполнѣ опредѣленны, а, во-вторыхъ, свѣдѣнія эти относятся лишь въ послѣдователямъ одной секты подрѣшетниковъ, которая была въ то время распространена въ Кинещенскомъ уѣздѣ, Костромской губерніи.
   Въ Розыскѣ сообщается, что среди подрѣшетниковъ въ то время существовалъ обычай причащаться ягодами, "напоенными чарованіемъ"; "причастіе же у нихъ бяше нѣкое волшебно, не хлѣбъ, но ягоды, кромѣ глаголемыя, чарованіемъ напоенныя". Самое причащеніе происходило всегда во время моленія, къ концу котораго изъ подполья выходила молодая дѣвица въ цвѣтномъ платьѣ, неся на головѣ рѣшето съ "волшебными ягодами" -- изюмомъ. "Вкусивши же отъ этихъ ягодъ,-- говорится въ Розыскѣ,-- абіе желаютъ себѣ смерти, аки бы за Христа, или сожещися, или удавитися, или въ водѣ утопитися, аки изступльшіе отъ ума, и многіе тако сами себя погубили" {Розыскъ, стр. 572.}.
   Въ другомъ мѣстѣ Дмитрій Ростовскій разсказываетъ, какъ однажды собака, съѣвшая нѣсколько подобныхъ ягодъ, тотчасъ же сбѣсилась и кинулась въ востеръ, разведенный для приготовленія пищи. Затѣмъ сообщается слѣдующій случай: священникъ въ имѣніи князя Голицына растеръ въ рукахъ одну изъ подобныхъ ягодъ; въ ту же минуту "онъ сотворился внѣ ума" и кинулся въ топившуюся печь, откуда былъ вытащенъ съ обожженной головой случившимися тутъ людьми. Придя въ сознаніе, священникъ этотъ разсказывалъ, что, подъ вліяніемъ запаха отъ растертой имъ ягоды, горѣвшая печь представилась ему "яко рай, а устье печи, яко дверь райская"; въ этомъ раю онъ увидалъ сидящими какихъ-то пресвѣтлыхъ юношей", которые звали его къ себѣ, говоря: "иди къ намъ!" {Idem, стр. 587.}.
   "Если,-- говоритъ по поводу этихъ разсказовъ покойный Мельниковъ,-- у послѣдователей тайныхъ сектъ {Тайными сектами называются хлысты и скопцы съ ихъ различными развѣтвленіями.} ближайшаго къ намъ времени находили какія-то одуряющія снадобья вродѣ опія или хашиша, то почему не допустить, что какой-нибудь дурманъ былъ въ употребленіи у подрѣшетниковъ XVII столѣтія?" {Мельниковъ: "Тайныя секты".}.
   Это предположеніе касается лишь весьма небольшой секты. Что же касается массы старообрядцевъ, то, сколько намъ извѣстно, исторія не даетъ никакихъ указаній относительно того, что въ средѣ ихъ было въ ходу употребленіе наркотическихъ веществъ.
   "Самозабвеніе" же раскольниковъ, рѣшавшихся погибать въ пламени, достаточно объясняется свойствами того экстатическаго состоянія, въ которомъ они безспорно находились, приступая къ этому страшному акту. Нечувствительность къ физическому страданію составляетъ одну изъ отличительныхъ чертъ состоянія экстаза. Извѣстно, что нѣкоторые маніаки и даже просто меланхолики могутъ жечь и рѣзать себя, не испытывая при этомъ никакой боли.
   

IX.
Отшельничество.

   Переходя къ разсмотрѣнію проявленій аскетизма въ Россіи или, точнѣе, въ русскомъ расколѣ, мы, прежде всего, постараемся сгруппировать тѣ требованія, которыя обыкновенно аскетизмъ предъявляетъ къ людямъ. По нашему мнѣнію, требованія, выставляемыя аскетизмомъ, могутъ быть сведены, главнымъ образомъ, въ слѣдующимъ четыремъ видамъ "умерщвленія плоти":
   1) отреченіе отъ міра и общества, удаленіе въ пустынныя я уединенныя мѣста;
   2) воздержаніе отъ пищи, изнурительные посты;
   3) самобичеваніе или добровольное истязаніе тѣла и, наконецъ,
   4) отрицаніе половыхъ сношеній.
   Различные виды умерщвленія плоти съ особенною силой проявляются въ нашихъ мистическихъ сектахъ -- хлыстовщинѣ и скопчествѣ.
   Въ концѣ пятидесятыхъ годовъ, въ селѣ Мордышѣ, Судогодскаго уѣзда, Владимірской губерніи, среди мѣстныхъ крестьянъ появились люди, которые начали проповѣдывать ученіе "покорителей плоти духу". Немедленно же возникло дѣло о новой сектѣ. Мѣстный исправникъ, на требованіе Владимірскаго губернатора, слѣдующимъ образомъ описывалъ это ученіе:
   Послѣдователи этой секты, "желая плоть свою покорить духу, для спасенія души, висятъ на кушакѣ, перекинутомъ черезъ брусъ палатей, до изнеможенія рукъ, бьютъ по тряпкѣ, положенной на лавку, лучиною также до изнеможенія, наконецъ, ложась на полу вверхъ лицомъ и загибая подъ спину голову, затаиваютъ дыханіе и лежатъ въ этомъ неестественномъ положеніи почти до совершенной безчувственности, такъ что лицо покрывается мертвенною блѣдностью. Опытъ этого, по ихъ названію, умиранья показанъ, въ присутствіи временнаго (судебнаго) отдѣленія, крестьянскою женою, Прасковьей Дмитріевой, которая послѣдователями секты признается за праведную страдалицу" {Чтенія въ общ. исторіи и древн. россійс. 1872 г., III, стр. 327.}.
   Основателемъ этой секты былъ крестьянинъ Судогодскаго уѣзда, вотчины г. Майкова, деревни Мичурина, Михаилъ Сафроновъ. Онъ выходилъ изъ того положенія, что "для спасенія души нужны христіанскія добродѣтели и покореніе плоти духу", причемъ подкрѣплялъ свое мнѣніе текстами изъ священнаго писанія, преимущественно изъ псалтыря. Многіе изъ этихъ текстовъ онъ "понималъ превратно, а догматъ о воскресеніи мертвыхъ и будущемъ судѣ толковалъ совершенно противно евангельскому ученію".
   Сафроновъ проповѣдывалъ и подтвердилъ это на судѣ, что "по кончинѣ міра всѣмъ будетъ хорошо: праведные будутъ блаженствовать на небѣ, а грѣшные жить на землѣ; земля будетъ бѣла и грѣшникамъ будетъ хорошо. Тогда и самъ Вельзевулъ возвратится въ первобытное состояніе, т.-е. снова сдѣлается свѣтлымъ ангеломъ, потому что онъ связанъ Богомъ только на тысячу лѣтъ". Сафроновъ разсказывалъ своимъ послѣдователямъ, что ему было "небесное видѣніе", при которомъ онъ слышалъ обращенный къ нему гласъ съ неба: "Ты одинъ праведный!"
   Слѣдствіемъ было обнаружено девять человѣкъ послѣдователей ученія Сафронова. Замѣчательно, что "умиранье" и другія истязанія плоти продѣлывали почти исключительно однѣ женщины; изъ мужчинъ же истязалъ себя лишь одинъ крестьянинъ, Иванъ Игнатьевъ, мужъ упомянутой выше Прасковьи Дмитріевой. Сафроновъ и его главные послѣдователи были, заключены въ тюрьму "за противное ученіе и (ложное) истолкованіе св. писанія". Объ исходѣ этого дѣла, къ сожалѣнію, не было извѣстій въ печати.
   Въ концѣ 60-хъ годовъ въ Воронежской губерніи возникла секта, ученіе которой состояло въ томъ, что для спасенія души необходимо умерщвленіе плоти не воздержаніемъ, а пресыщеніемъ, посредствомъ возможно болѣе частыхъ половыхъ совокупленій и непремѣнно съ чужими женами. Странность подобнаго ученія настолько велика, что можно было бы усомниться въ его существованіи, еслибъ только въ этомъ не удостовѣряло такое несомнѣнное свидѣтельство, какъ приговоръ присяжныхъ относительно пропагандистовъ этого ученія (одинъ изъ которыхъ былъ старикъ). Дѣло о нихъ разсматривалось въ г. Острогожскѣ, и они, какъ сообщалъ Судебный, были приговорены къ ссылкѣ въ Закавказскій край.
   Многіе факты убѣждаютъ въ томъ, что мистическій элементъ до сихъ поръ еще весьма силенъ, крѣпокъ и живучъ и что проявленія его въ современной дѣйствительности до сихъ поръ еще крайне многочисленны и въ высшей степени разнообразны.
   И это не у насъ только, но и во многихъ другихъ странахъ, далеко опередившихъ, насъ на пути культурнаго развитія.
   Извѣстное, крайне мистическое ученіе ирвингіанъ, ежеминутно ожидающихъ пришествія Христа, довольно быстро распространяется въ Западной Европѣ, преимущественно же въ протестантскихъ и реформатскихъ странахъ,-- обстоятельство, заслуживающее, по нашему мнѣнію, особеннаго вниманія. Въ Германіи считается въ настоящее время сто апостольскихъ общинъ ирвингіанъ; столько же считается ихъ въ Англіи. Быстрое развитіе мистическихъ сектъ въ Америкѣ: шекеровъ, мормоновъ, перфекціонистовъ и т. л. составляетъ фактъ, болѣе или менѣе общеизвѣстный.
   Затѣмъ, на нашихъ глазахъ, и именно не дальше, какъ въ 1878 году, въ Англіи возникаетъ новая секта, подучившая названіе "арміи спасенія", благодаря усвоенной ею военной организаціи. Въ какіе-нибудь три-четыре года ученіе этой секты увлекаетъ за собою тысячи послѣдователей изъ самыхъ разнообразныхъ слоевъ англійскаго общества и народа. Къ концу 1882 года эта секта насчитывала уже въ своихъ рядахъ до 16,000 послѣдователей и, въ то же время, располагала огромными денежными средствами {Въ 1881 году, напримѣръ, "арміей спасенія" было истрачено на дѣло пропаганды 1.425,000 франковъ.}. "Армія спасенія" располагаетъ нѣсколькими журналами, причемъ оффиціозный органъ этой секты издается въ количествѣ 200 тысячъ экземпляровъ. Журналъ, назначенный для дѣтей, печатается въ количествѣ 50,000. Въ теченіе 1881 года "арміей" было устроено до 200 тысячъ публичныхъ сходокъ, на которыхъ присутствовало до 3-хъ милліоновъ публики.
   Доведенный до крайности религіозный мистицизмъ обнаруживаетъ отрицательное, презрительное, почти враждебное отношеніе къ земной жизни, къ ея задачамъ, стремленіямъ и цѣлямъ; все это для мистика замѣняется постояннымъ пареніемъ къ небу. Это чувство звучитъ во многихъ русскихъ духовныхъ стихахъ вагъ прежняго времени, такъ и появляющихся въ наши дни.
   
   Окрылись, душе, крилы твердости,
   Растерзай, душе, мрежи прелести,
   Ты пари, душе, въ чащи темныя,
   Отъ мирскихъ суетъ удаленныя!
   
   Такъ напѣвали въ старину русскіе люди. И вотъ мистикъ брезгливо отвертывался отъ грѣховнаго "суетнаго" міра и бѣжалъ въ пустыню, "въ темные лѣса", въ "пропасти" и "вертепы", чтобы быть какъ можно дальше отъ жизни и людей.
   
   А кто бы мнѣ построилъ
   Прекрасную пустыню
   Во темныхъ во лѣсахъ,
   Во горахъ бы, во вертепахъ,
   Во пропастехъ во темныхъ?
   Уже бы мнѣ не видати
   Житія бы суетнаго,
   Уже бы не слыхати
   Человѣческаго гласу! *)
   *) В. Варенцовъ: "Сборникъ русскихъ-духовныхъ стиховъ". Спб., 1860 г., стр. 189.
   
   Въ духовныхъ стихахъ, появляющихся въ настоящее время среди послѣдователей разныхъ мистическихъ сектъ, неизмѣнно проводится мысль о полной ничтожности всякаго счастія здѣсь, на землѣ. Знакомясь съ этими стихами, вы невольно убѣждаетесь, что авторами ихъ были мистики-піэтисты, для которыхъ совершенно чужды всякія идеи и представленія о необходимости дѣятельной борьбы со зломъ, царящимъ въ мірѣ. Почти ни въ одномъ изъ этихъ стиховъ вы не найдете сколько-нибудь прямаго, опредѣленнаго указанія на обязанность каждаго человѣка, по мѣрѣ силъ своихъ, содѣйствовать успѣху великой борьбы съ неправдой. Все это особенно относится къ стихамъ, циркулирующимъ среди послѣдователей мистическихъ сектъ привилегированныхъ классовъ. Вотъ, напримѣръ, одинъ изъ подобнаго рода стиховъ:
   
   Поднимите меня выше
   Надъ землей грѣха и тьмы,
   Ко Христу несите ближе,
   На Голгофы высоты!
   
   Сонмы ангеловъ, слетите
   Отнести меня туда,
   На Распятаго воззрите:
   Онъ меня спасъ навсегда.
   
   Выше, выше поднимите,
   Слышу вопль земныхъ,
   Въ нему же ближе отнесите
   Отъ мучительныхъ огней.
   
   Еще выше поднимите
   Надъ всей міра суетой;
   На Сіонъ меня,
   Въ радость вѣчной славы той и т. д.
   
   И такъ, земля -- это царство "грѣха и тьмы", царство суеты, мучительныхъ скорбей и воплей. Отсюда страстное стремленіе "подняться выше", на Ѳаворъ, на Сіонъ,-- словомъ, подальше отъ міра, подальше отъ "земныхъ скорбей" и воплей, туда, гдѣ ждетъ людей,-- избранныхъ, конечно,-- какое-то невѣдомое, таинственное счастіе, довольство и покой. Сравнивая появляющіеся въ наше время духовные стихи съ прежними, старинными, мы видимъ, что мистики прежняго времени стремились въ пустыню, въ темные лѣса и вертепы, современные же мистики мечтаютъ уже прямо о небесахъ, о Ѳаворѣ, о Сіонѣ и т. п.
   
   Когда, Спаситель, увижу Тебя
   На небесахъ, на небесахъ?
   Когда, Христосъ, призовешь
   Ты меня Во небеса, во небеса?
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Хоть я въ семъ мірѣ еще нахожусь,
   Съ нимъ не живу, съ нимъ не живу!
   Но я къ небесному міру стремлюсь.
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .кончина наступитъ моя,
   Тогда не буду я больше страдать и т. д. *).
   *) Голосъ вѣры. Тифлисъ, 1881 г., стр. 192.
   
   Послѣдній стихъ явно указываетъ на ту почву, благодаря которой разнаго рода мистическія стремленія успѣшно прививаются въ народной средѣ. Когда на землѣ становится жить тяжело, взоры невольно устремляются къ небу. Тамъ сохранившіе вѣру люди надѣются встрѣтить то счастіе, котораго они лишены были судьбою здѣсь, на землѣ. Особенно ярко это чувство сказалось въ слѣдующемъ духовномъ стихѣ:
   
   Тяжки и печальны дни
   Здѣшней жизни краткой, тлѣнной;
   Здѣсь страданія одни --
   Всѣхъ насъ жребій непремѣнный.
   Тамъ за гробомъ скорби нѣтъ
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Тамъ не будутъ знать они (умершіе люди)
   Ни печали, ни недуга,
   Тамъ отрада безъ конца! и т. д.
   
   Крайности мистицизма всегда съ особенною силой проявлялись въ тяжелыя эпохи общественныхъ бѣдствій, постигавшихъ ту или другую страну. Голодъ, нищета, чума, холера, разорительныя войны всегда сопровождались и сопровождаются до сихъ поръ болѣе или менѣе острымъ развитіемъ въ народѣ мистическихъ идей и представленій. Въ прежнее время въ подобныя эпохи чаще всего въ народномъ сознаніи вспыхивала вѣра въ пришествіе антихриста, въ близкій конецъ міра. Эта вѣра не разъ эпидеміей охватывала Европу, во всѣхъ и всюду возбуждая паническій ужасъ и трепетъ.
   То же самое происходило и у насъ, въ Россіи. Мысль объ антихристѣ, о скоромъ его пришествіи и даже о появленіи его на землѣ не разъ возникала въ русскомъ народѣ въ тяжелыя годины его исторической жизни. Съ особенною же яркостью эта мысль проявлялась среди раскольниковъ и сектантовъ.
   Какъ только разносилась вѣсть о пришествіи антихриста, о близости страшнаго суда, немедленно же появлялись "гробополагатели"; такъ назывались люди, которые, облекшись въ саванъ, ложились въ гробъ и въ такомъ положеніи ожидали страшнаго суда. Лежа въ гробу, они заунывно и пискливо напѣвали:
   
   Древянъ гробъ сосновый,
   Ради меня строенъ;
   Въ немъ буду лежати,
   Трубна гласа ждати...
   
   Подобнымъ настроеніемъ народа не разъ пользовались ловкіе люди, разные проходимцы для своихъ личныхъ, корыстныхъ цѣлей.
   Такъ, въ семидесятыхъ годахъ прошлаго столѣтія, подъ Москвою, въ деревнѣ Гуслицахъ, одинъ чернобольскій монахъ, Илья, проповѣдывалъ "кончину міра". Приходя къ старухамъ и бабамъ, онъ плакалъ и говорилъ: "Скоро, скоро будетъ скончаніе міра и общее воскресеніе!... Покайтеся убо, бросьте всѣ домашнія работы: скоро настанетъ тотъ страшный день... Молитесь Богу и встрѣчайте Христа!"
   Повѣрившіе этой проповѣди "были готовы на все, такъ что иной, по глупости, бросая все, остался въ одной рубашкѣ". Подготовивъ почву, Илья велѣлъ всѣмъ собраться въ одинъ домъ, началъ службу, зажегъ великое множество свѣчъ и ладономъ курилъ непрестанно. Такимъ образомъ, онъ морилъ людей въ теченіе нѣсколькихъ дней безпрерывно, "чѣмъ умучилъ ихъ до полусмерти". Тогда Илья сказалъ имъ: "сегодня ночью, въ такомъ-то часу, придетъ Христосъ... Ложитесь всѣ во гробы; вы уже теперь больше не живы".
   Измученные люди, залегши въ гроба, скоро уснули и проспали часъ, назначенный пророкомъ. Проснувшись, они услыхали лишь ревъ голодной скотины, которой они давно не давали корму. Вставши изъ гробовъ, они увидѣли, что свѣчи всѣ сгорѣли, ладонь потухъ, а пророка и слѣдъ простылъ: "обобравши у глупцовъ сихъ остатки (ихъ имущества), онъ утекъ проповѣдывать во ину весь" {Протоіерей Андрей Іоанновъ: "Полное историческое извѣстіе о древнихъ стригольникахъ и новыхъ раскольникахъ". Изданіе 5-е. Спб., 1855 г., стр. 62 и 63.}.
   Мысль объ антихристѣ, о сворой кончинѣ міра до сихъ поръ еще таится въ народныхъ массахъ и нерѣдко бываетъ достаточно самаго незначительнаго толчка, чтобы она проснулась съ новою силой.
   Въ расколѣ стремленіе къ отшельничеству, между прочимъ, выразилось въ "келейничествѣ"; такъ называется обычай, особенно распространенный среди безпоповцевъ и, притомъ, главнымъ образомъ, среди женщинъ.
   Въ Ярославской губерніи, въ пятидесятыхъ годахъ, пожилыя дѣвицы и женщины во множествѣ шли спасаться въ кельи, небольшія избы, устроенныя обыкновенно или позади родственныхъ домовъ, или въ сторонѣ отъ нихъ. Обитательницы этихъ избъ назывались "келейницами", потому что на нихъ смотрѣли, какъ на отшельницъ; тѣ изъ нихъ, которыя живали въ свитахъ, назывались "матушками". Онѣ пользовались уваженіемъ не только раскольниковъ, но и православныхъ. Многія изъ келейницъ выкупались на волю тайною помощью богатыхъ раскольниковъ.
   Выкупленныя на волю дѣвки-келейницы обыкновенно дѣлались ревностными пропагандистками раскола; онѣ читали и пѣли каноны, отвлекали крестьянъ отъ церкви, "съ дерзостію дѣйствовали противъ православія, открыто поносили духовенство, таинства и обряды церкви". Въ рукахъ этихъ дѣвокъ-келейницъ сосредоточивалось въ то время дѣло обученія дѣтей грамотѣ. "Руководствами при этомъ служили книги, нарочно печатанныя въ Петербургѣ и въ мѣстныхъ тайныхъ типографіяхъ, съ возмутительными и дерзкими поясненіями" въ духѣ раскола. Насколько сильно былъ распространенъ здѣсь обычай "келейничества", можно видѣть, между прочимъ, по тому факту, что въ одномъ Романовскомъ уѣздѣ келейницъ было открыто 2,374 {Сборникъ правит. свѣдѣній о раскольникахъ, т. II, стр. 13.}.
   Иногда такія келейницы организовывали цѣлые монастыри. Такъ, въ городѣ Солигаличѣ мѣщанка Прасковья Лазарева, по слухамъ, принадлежавшая къ сектѣ перекрещиванцевъ, устроила что-то вродѣ монастыря въ своемъ домѣ; она носитъ названіе "матери игуменьи"; другія сосѣдки ея пострижены, остальныя до 25 считаются дѣвицами. Всѣ онѣ собираются въ Лазаревой на молитву и поученіе и носятъ черное платье вродѣ подрясниковъ, постриженныя же -- полное монашеское одѣяніе. Однако, и здѣсь на первомъ планѣ стоитъ пропаганда раскола, для которой Лазарева постоянно ѣздитъ по другимъ приходамъ {Idem, стр. 25.}.
   Къ этой группѣ явленій слѣдуетъ отнести и такъ называемое стародѣвство,-- обычай, встрѣчающійся въ жизни раскольниковъ-поморянъ. Старыми дѣвами называются у поморянъ не только дѣйствительно старыя, но и вообще всѣ тѣ дѣвицы,-- хотя бы даже онѣ были 10--15 лѣтъ,-- которыя обречены своими родителями на безбрачную жизнь и которыя сами изъявили на то свое согласіе.
   Съ момента такого "обреченія" старую дѣву уже можно отличить отъ прочихъ по ея костюму: она одѣваетъ черный платокъ и черный сарафанъ, отличный отъ обыкновеннаго покроя. Всѣ семейные относятся къ ней съ большимъ уваженіемъ. Всѣ они, не исключая отца съ матерью, не только исполняютъ всѣ желанія "старой дѣвы", но даже безпрекословно подчиняются ей въ извѣстныхъ случаяхъ. "Никто изъ семейныхъ не смѣетъ ничего сдѣлать ни дома, ни внѣ его, не испросивши предварительно благословенія старой дѣвы".
   Въ зрѣлыхъ годахъ "старыя дѣвы" часто забираютъ въ свои руки все хозяйство и заправляютъ всѣмъ домомъ по своему усмотрѣнію. "Въ подобномъ случаѣ отецъ, естественный глава семейства, нерѣдко значитъ въ собственномъ своемъ домѣ не больше батрака... При этомъ слѣдуетъ замѣтить, что, по достиженіи совершеннолѣтія, лишь весьма немногія изъ старыхъ дѣвъ отличаются цѣломудріемъ" {Журналъ Министерства Юстиціи 1867 г., No 1, стр. 181.}.
   Такимъ образомъ, во всѣхъ этихъ случаяхъ отшельничества аскетическія стремленія играютъ, собственно говоря, довольно подчиненную роль; на первомъ же планѣ стоитъ здѣсь стремленіе женской половины старообрядческаго населенія къ болѣе независимой и самостоятельной жизни, а также стремленіе къ пропагандѣ и распространенію раскола. Но отдѣльные, единичные случаи аскетическаго отшельничества нерѣдко можно встрѣтить и въ наше время.
   Лѣтомъ 1883 года газетами сообщалось, напримѣръ, о слѣдующемъ случаѣ отшельническаго аскетизма. Недалеко отъ села Груздева, Вязниковскаго уѣзда, Владимірской губ., въ глухомъ лѣсу уже лѣтъ пять живетъ "труженица", крестьянская дѣвушка, удалившаяся сюда, въ эти зеленыя дебри лѣсныя, отъ мірскихъ соблазновъ и житейской суеты. Живетъ она здѣсь "потаенно", никому не показывается, лѣтомъ питается одними травами, грибами и ягодами, а по зимамъ ей носитъ хлѣбъ одна крестьянка изъ сосѣдней деревни. Для жительства себѣ она вырыла землянку на днѣ глубокаго сухаго оврага, густо поросшаго мелколѣсьемъ.
   Много разъ мѣстные крестьяне видали ее въ лѣсу, пытались заговаривать съ нею, но она всегда отдѣлывалась упорнымъ молчаніемъ и убѣгала отъ людей. Одежды на ней почти нѣтъ никакой; рубашка и платье совсѣмъ "сотлѣли", а отъ сѣраго суконнаго зипуна остались одни лохмотья, которые едва прикрываютъ ея тѣло и ни въ какомъ случаѣ не могутъ защитить ее отъ зимняго холода и насѣкомыхъ въ жаркую лѣтнюю пору. Крестьяне много разъ предлагали ей одежду, пищу,-- не беретъ. Мѣсто, гдѣ она живетъ, считается у крестьянъ неприкосновеннымъ и посѣщать его боятся. "Труженица" эта была прежде большая начетчица и занималась обученіемъ грамотѣ крестьянскихъ ребятъ.
   Юродство, которое было такъ сильно распространено въ прежнее время на Руси, также, несомнѣнно, носитъ на себѣ печать аскетизма и полнаго пренебреженія ко всѣмъ условіямъ, требованіямъ и удобствамъ земной жизни. Но и въ этой средѣ встрѣчалось немало людей, которые прибѣгали къ юродству, какъ къ средству для пропаганды своихъ воззрѣній.
   По свидѣтельству одного изслѣдователя раскола, "многіе изъ послѣдователей монтанской секты берутъ на себя обѣтъ странствовать въ видѣ смиренномъ, въ бѣдной одеждѣ, иногда босикомъ, иногда притворяясь нѣмыми, или безмолвниками, или юродивыми; подъ этимъ видомъ они ходятъ невозбранно по селеніямъ и распространяютъ секту; они называютъ себя странниками, скитальцами" {Сборникъ правит. свѣд. о раскол., т. II, стр. 79.}.
   Въ крѣпостное время къ юродству прибѣгали многіе крестьяне, бѣжавшіе отъ своихъ господъ. Сами помѣщики того времени относились къ юродивымъ болѣе мягко, съ сожалѣніемъ и охотно давали имъ пріютъ и кровъ въ своихъ усадьбахъ. Этимъ нерѣдко пользовались сектанты, скрывавшіеся подъ личиною юродства, для распространенія своихъ ученій. Вотъ, напримѣръ, какой случай былъ въ сороковыхъ годахъ въ Симбирской губерніи.
   Въ городѣ Алатырѣ жила барышня, "дочь благородныхъ и набожныхъ родителей", только что окончившая курсъ въ Смольномъ институтѣ; въ домъ къ нимъ заходилъ нѣмой юродивый, молодой и красивый мужчина, лѣтъ 25-ти; ему подавали всегда угощеніе и надѣляли деньгами. Однажды, во время закуски юродиваго, институтка осталась съ нимъ вдвоемъ въ комнатѣ и любовалась его выразительной физіономіей, роскошными волосами и атлетической фигурой. Вдругъ нѣмой юродивый обращается къ ней, и обращается съ рѣчью на французскомъ языкѣ.
   -- Вотъ, сударыня,-- сказалъ онъ,-- по вашимъ святымъ, чистымъ и дѣвственнымъ молитвамъ Господь не только развязалъ мнѣ языкъ, но и надѣлилъ разумомъ и даромъ разныхъ глаголовъ...-- И затѣмъ началъ говорить по-русски очень умно и краснорѣчиво, но просилъ никому не сообщать объ "этой благодати".
   Не трудно себѣ представить изумленіе бѣдной институтки: отъ неожиданности и удивленія она долго не могла опомниться, не могла вымолвить слова, точно сама превратилась въ нѣмую юродивую. Такъ поразило ее чудо, совершившееся на ея глазахъ. Послѣ этого чаще и чаще началъ навѣщать институтку загадочный молодой человѣкъ, говорилъ съ ней одинъ на одинъ о возвышенныхъ божественныхъ предметахъ въ мистическомъ направленіи, а при другихъ, попрежнему, хранилъ гробовое молчаніе.
   Горячія рѣчи о любви Христовой, о наступленіи между людьми царства Божія на землѣ, о пребываніи Св. Духа внутри человѣка "воспламенили молодую дѣвушку до того, что она стала раздѣлять съ мнимымъ юродивымъ любовь земную"... Связь эта тянулась недолго: нѣмаго юродиваго арестовали за распространеніе секты "людей божіихъ" и за побѣгъ отъ симбирскаго помѣщика изъ Парижа, гдѣ онъ долгое время жилъ помощникомъ повара. Такое неожиданное открытіе для восторженной, впечатлительной и, въ то же время, гордой барышни оказалось подавляющимъ и она отравилась {Историческій Вѣстникъ 1880 г.,No 11, стр. 569.}.
   Величайшимъ подвигомъ отшельничества считается обреченіе себя на вѣчное молчаніе. Среди схимниковъ, находящихся въ разныхъ монастыряхъ, изрѣдка можно встрѣтить людей, которые произнесли обѣтъ вѣчнаго молчанія.
   Въ расколѣ существуетъ цѣлая секта,-- правда, крайне малочисленная,-- которая главнымъ условіемъ спасенія считаетъ молчаніе. Священникъ г. Сарапула, дѣйствительный членъ Императорскаго русскаго географическаго общества H. Н. Блиновъ, сообщалъ мнѣ въ 1882 году, что "не болѣе какъ два г0да назадъ въ Сарапулѣ появилась новая секта "молчальниковъ", о которой еще нигдѣ оффиціально не заявлялось, такъ какъ мѣстнымъ властямъ до сихъ поръ не удалось узнать о ней ничего достовѣрнаго". Въ сектѣ молчальниковъ примкнуло нѣсколько человѣкъ изъ мѣщанъ города Сарапула, но въ чемъ именно состоитъ ученіе этой секты -- отцу Блинову, къ сожалѣнію, также не удалось узнать.
   О существованіи молчальниковъ впервые сдѣлалось извѣстно изъ процесса, разбиравшагося, лѣтъ десять тому назадъ, въ саратовскомъ окружномъ судѣ. На скамьѣ подсудимыхъ сидѣли мѣщане посада Дубовки, Акимъ Романовъ Богатенковъ, Василій Парѳеновъ Киселевъ и жена послѣдняго, Анна Гаврилова. Немало хлопотъ судьямъ надѣлали эти странные люди.
   Началось съ того, что они отказались войти въ залу суда. Ихъ ввели силою, силою посадили на скамью.
   -- Подсудимый Богатенковъ,-- вызываетъ предсѣдатель.
   Богатенковъ ни съ мѣста.
   -- Какъ ваше имя, отчество и званіе?-- продолжаетъ предсѣдатель.
   Богатенковъ хранитъ гробовое молчаніе
   -- Сколько вамъ лѣтъ отъ роду?... Получили ли обвинительный актъ?
   А Богатенковъ молчитъ, какъ убитый. То же самое продѣлали и всѣ остальные подсудимые: ни на одинъ изъ вопросовъ они не сказали ни одного слова, не издали ни одного звука. Обстоятельство это, однако, не помѣшало состояться процессу. Прокуроръ энергически требовалъ для подсудимыхъ строгаго и примѣрнаго наказанія.
   -- Что вы имѣете сказать въ свое оправданіе?-- спрашивалъ подсудимыхъ предсѣдатель, готовясь удалиться для постановленія роковаго приговора.
   Но подсудимые и тутъ не вымолвили ни слова. Молча и, казалось, совершенно безучастно выслушали они обвинительный приговоръ, который обрекалъ ихъ на далекую ссылку, и только тогда обнаружили нѣкоторое оживленіе, когда предсѣдатель приказалъ конвою отвести ихъ обратно въ тюрьму: они быстро поднялись со своихъ мѣстъ и, видимо, поспѣшили поскорѣе оставить залу суда {Краткій отчетъ объ этомъ процессѣ былъ въ свое время помѣщенъ въ газетахъ. Приведенный нами разсказъ объ этомъ дѣлѣ былъ сообщенъ намъ въ Саратовѣ, въ 1881 году, И. В. Марковымъ.}.
   

X.
Духовная пляска.

   Русское крестьянство, наряду съ сектами раціоналистическаго характера вродѣ молоканства и штунды, создало также немало сектъ съ болѣе или менѣе опредѣленной и яркой мистической окраской; таковы, напримѣръ, хлысты или сѣрые голуби, скопцы или бѣлые голуби, шалапуты или богомолы, прыгуны, скакуны, монтане, спасово согласіе, поцѣлуйки, Серафимовичи и Серафимовны или "избранные братья и сестры", искатели Христа, молчальники и т. д.
   Къ сожалѣнію, всѣ эти секты до сихъ поръ обслѣдованы весьма недостаточно.
   Необходимо, однако, замѣтить, что изученіе мистическихъ сектъ представляетъ особенную, огромную трудность въ виду той строжайшей тайны, въ которую всегда облекаются эти секты. Съ каждаго вступающаго въ хлыстовскую или скопческую секту отбирается торжественная клятва или присяга, точно дѣло идетъ о поступленіи въ какое-нибудь тайное общество.
   "Клянусь душою своею,-- долженъ говорить новообращенный,-- претерпѣть плети, кнутъ, огонь, топоръ, плаху и всякую муку, а отъ вѣры нашей святой не отставать, и о томъ, что увижу и услышу, никому не открывать, ни даже отцу родному, ни отцу духовному".
   Въ свою очередь, такая замкнутость и таинственность хлыстовъ и скопцовъ выработалась, благодаря, конечно, тѣмъ систематическимъ преслѣдованіямъ и стѣсненіямъ, которыя особенно въ прежнее время практиковались по отношенію къ послѣдователямъ этихъ сектъ. Стѣсненія эти не могли не вліять деморалирующимъ образомъ на характеръ сектантскаго населенія, развивая въ немъ скрытность, двуличность, лицемѣріе и т. п. чувства. Хлысты, скопцы и монтане наружно являются обыкновенно самыми рьяными и усердными исполнителями обрядовъ и правилъ православной церкви.
   -- Монтанъ,-- говорилъ намъ священникъ села Воскресенскаго, Самарскаго уѣзда, отецъ Терновскій,-- приходитъ въ церковь раньше всѣхъ и уходитъ позднѣе всѣхъ; онъ ниже всѣхъ кладетъ поклоны и усерднѣе всѣхъ ставитъ свѣчи. Глядя на него, вы никакъ не подумаете, что предъ вами стоитъ заклятый врагъ православной вѣры.
   Въ основѣ ученія сектъ хлыстовскаго характера лежитъ, прежде всего, сознаніе грѣховности физической природы человѣка; отсюда аскетическія стремленія хлыстовщины. "Человинъ,-- говорятъ хлысты,-- состоитъ изъ души и тѣла. Душа создана Богомъ, она свята и непорочна, но тѣло искажено грѣхопаденіемъ первыхъ людей, поэтому оно порочно и грѣховно". Нѣкоторые сектанты идутъ въ этомъ случаѣ еще дальше и доказываютъ, что тѣло создано дьяволомъ.
   Аскетическія стремленія хлыстовъ ярче всего выразились въ ихъ взглядѣ на взаимныя отношенія мужчины и женщины. Хлысты безусловно отрицаютъ всякаго рода плотскую любовь, хотя бы она освящалась законными браками. Супружеское сожитіе хлысты считаютъ наравнѣ съ беззаконнымъ прелюбодѣяніемъ, указывая на слова Спасителя: въ воскресеніи не женятся, не посягаютъ, но яко ангели; хлысты же считаютъ себя таинственно воскресшими. По ихъ мнѣнію, первый человѣкъ согрѣшилъ не тѣмъ, что вкусилъ плодъ отъ древа познанія добра и зла, а именно тѣмъ, что онъ, увлекшись Евой, вступилъ съ ней въ супружескую связь.
   Среди хлыстовъ строго воспрещается мясная пища, вино, табакъ, картофель, лукъ и чеснокъ. Одежда должна быть возможно проще; яркіе цвѣта, а также всякія украшенія вродѣ серегъ, ожерелій и колецъ безусловно воспрещаются. Хлысты изнуряютъ тѣло продолжительнымъ постомъ, тяжелыми веригами, сильными тѣлодвиженіями вродѣ прыжковъ, скаканья, круженья и т. ц. Они стараются довести себя до состоянія восторженнаго изступленія.
   Радѣнія хлыстовъ и ихъ "духовная пляска" имѣютъ значеніе, прежде всего, аскетическое; прыганье, скаканье и круженье предпринимаются съ цѣлью изнуренія плоти. На эту цѣль указываютъ и тѣ припѣвы, которыми обыкновенно сопровождаются хлыстовскія радѣнія:
   
   Богу порадѣйте,
   Плотей не жалѣйте,
   Марѳу не щадите,
   Богу послужите!
   
   Евангельсвая Марѳа, по понятіямъ хлыстовъ, есть аллегорическое имя плоти, подобно тому, какъ подъ Маріей, ея сестрой, нужно разумѣть душу {Н. Барсовъ. "Русскій простонародный мистицизмъ". Спб., 1869 г., стр. 35.}. Въ нѣкоторыхъ "корабляхъ" или общинахъ хлыстовскихъ было введено хлыстаніе или бичеваніе себя и другихъ.
   Въ какой же именно средѣ, на какой почвѣ возникло это странное ученіе "умерщвленія плоти"? Кто были первые проповѣдники и распространители этого ученія? Вотъ что отвѣчаетъ на эти вопросы одинъ изъ оффиціальныхъ изслѣдователей "тайныхъ сектъ", г. Реутскій.
   Первыми руководительницами и главными наставницами хлыстовъ были старицы и бѣлицы знаменитѣйшихъ московскихъ монастырей. Первыми и самыми ревностными послѣдователями ереси хлыстовъ были старцы, старицы, бѣлицы и монастырскіе крестьяне. Въ кораблѣ извѣстнаго хлыста Суслова было нѣсколько старицъ. Первые, пойманные въ Углицкомъ уѣздѣ въ 1717 году хлысты были монастырскіе крестьяне, и сборище ихъ было въ монастырской же деревнѣ. Въ числѣ 50 хлыстовъ, задержанныхъ въ 1733 году, оказалось 13 человѣкъ старцевъ и старицъ и гораздо болѣе того монастырскихъ крестьянъ. Изъ числа 416 хлыстовъ, бывшихъ подъ слѣдствіемъ въ 1745--1752 годахъ, старцевъ, старицъ и бѣлицъ оказалось около 75 человѣкъ и около 130 монастырскихъ крестьянъ, слѣдовательно, половина на половину.
   Пропаганда въ монастырской средѣ извѣстнаго хлыстовскаго пророка юродиваго Андреяна Петрова имѣла огромный, необыкновенный успѣхъ. Женскій Варсанофьевскій монастырь всецѣло, даже съ игуменьей, принялъ его ученіе. Ивановскій монастырь также почти въ полномъ составѣ перешелъ въ хлыстовскую секту. Множество послѣдователей и послѣдовательницъ хлыстовщины оказалось и въ другихъ монастыряхъ московскихъ и подмосковныхъ; особенно не много ихъ было въ женскихъ монастыряхъ: Никитскомъ, Егорьевскомъ, Страстномъ, Рождественскомъ и въ мужскихъ: Чудовскомъ, Николаевскомъ, въ Богословской пустыни и т. д.
   Первоначальнымъ возникновеніемъ хлыстовской секты въ средѣ низшаго монастырскаго слоя,-- говоритъ г. Реутскій,-- вполнѣ объясняется и то обстоятельство, что вся обрядовая внѣшность этой секты заимствована хлыстами изъ монастырскихъ уставовъ и обычаевъ. Отрицаніе мясной пищи, черный цвѣтъ платья, привѣтствованіе братій низкими поклонами на всѣ стороны, земные поклоны и цѣлованіе руки у учителей и наставниковъ, замкнутость жизни,-- все это заимствовано хлыстами изъ монастырскихъ обычаевъ {Реутскій: "Люди божьи и скопцы". Москва, 1872 г., стр. 25.}.
   Даже и въ болѣе близкое къ намъ время монастырская братія не перестаетъ выдѣлять изъ своей среды руководителей и основателей разныхъ сектъ и толковъ мистическаго характера.
   Такъ, съ 1825 года стали было открыто дѣйствовать въ пользу мистицизма два монаха -- Авель и Лампадъ, по не долго: въ 1833 году они были схвачены и сосланы въ заточеніе въ Суздальскій монастырь, гдѣ они въ томъ же году и умерли.
   Около этого же времени, а именно въ 1831 году, въ Сибири, за Байкаломъ, въ Иркутскѣ, Селенгинскѣ и Кяхтѣ среди богатыхъ гражданъ образовалась секта краййе мистическаго характера, во главѣ которой всталъ настоятель Селенгинскаго монастыря, іеромонахъ Израиль, молодой, красивый мужчина съ горячей, страстной рѣчью. Въ кельяхъ настоятеля собирались по ночамъ его послѣдователи, предъ которыми Израиль произносилъ длинныя рѣчи: о внутренней церкви, о безполезности таинствъ и обрядовъ, "о вниманіи къ свѣту, свѣтящемуся во тьмѣ природы человѣческой, объ озареніи ума и сердца свѣтильникомъ, сіяющимъ во глубинѣ нашего духа" и т. д., и т. д. Три года проповѣдывалъ Израиль туманныя идеи туманнаго мистицизма; но въ 1834 году онъ былъ арестованъ, ученіе его ныло признано ересью и предано проклятію, а самого его лишили священства, отлучили отъ церкви, какъ еретика и сослали въ заточеніе въ Соловецкій монастырь.
   Въ началѣ семидесятыхъ годовъ въ Псковской губерніи появилась секта "избранныхъ братій и сестеръ", основателемъ которой былъ іеромонахъ Серафимъ. Сущность ученія этой секты весьма близко подходитъ къ ученію ирвингіанъ, ежеминутно ожидающихъ пришествія Христа. Заручившись послѣдователями, Серафимъ бросилъ монастырь и бѣжалъ въ нарочно устроенный для него свитъ. Но здѣсь онъ былъ выслѣженъ мѣстной полиціей, арестованъ и сосланъ, если не ошибаемся, также въ Соловки.
   Среди руководителей хлыстовъ можно также встрѣтить и представителей бѣлаго духовенства. Такъ, напримѣръ, въ 50-хъ годахъ видную роль въ хлыстовской сектѣ игралъ священникъ села Болотова, Костромской губерніи, Алексѣй Дороѳеевъ. Онъ былъ въ постоянныхъ сношеніяхъ съ главной хлыстовской наставницей Ульяной Васильевой и совратилъ въ эту секту жену и двухъ сестеръ своихъ. Онъ держалъ у себя разъѣзжихъ лошадей и постоянно ѣздилъ на ночныя собранія хлыстовъ къ Ульянѣ Васильевой {Сборникъ правит. свѣдѣній о раскол 23;, т. II, стр. 17.}.
   Преслѣдованія и стѣсненія сектантовъ въ прежнее время весьма сильно способствовали развитію среди нихъ идей и воззрѣній крайняго мистицизма, которымъ особенно увлекались натуры сосредоточенныя, углубленныя въ свой внутренній, духовный міръ. Люди, у которыхъ разбивались всѣ житейскія привязанности, нарушались всѣ земные, жизненные интересы, невольно начинали искать себѣ утѣшеніе въ заоблачныхъ мечтаніяхъ туманнаго мистицизма. Этимъ обстоятельствомъ въ значительной степени слѣдуетъ объяснить быстрое развитіе сектъ вродѣ хлыстовъ, шалопутовъ, спасова согласія, а также возникновеніе новыхъ сектъ съ тѣмъ же мистическимъ характеромъ.
   Лучшимъ доказательствомъ этого можетъ служить исторія возникновенія секты прыгуновъ, появившейся въ началѣ пятидесятыхъ годовъ нынѣшняго столѣтія въ Закавказья, среди молоканъ, сосланныхъ туда изъ Тамбовской и Саратовской губ.
   Переселенцы сразу попали въ совершенно чуждую имъ среду и обстановку. Со всѣхъ сторонъ ихъ окружала сплошная масса армяно-татарскаго населенія. Это было сдѣлано съ цѣлью, чтобы парализовать вредъ, который могли принести молокане своей пропагандой. Одинокіе, заброшенные, преслѣдуемые, сектанты, не находя кругомъ ни участія, ни поддержки, естественно должны были всѣ свои помыслы, всѣ свои надежды сосредоточить на религіи. И вотъ, подъ вліяніемъ непрестанныхъ толчковъ и ударовъ суровой судьбы, подъ вліяніемъ неблагопріятныхъ тяжелыхъ условій лизни молоканскій раціонализмъ постепенно и мало-помалу уступаетъ мѣсто туманно-мистическому настроенію.
   Изъ нѣкоторыхъ молоканскихъ собраній выдѣляются наиболѣе усердные молельщики и начинаютъ устраивать свои собственныя собранія. Придерживаясь правилъ молоканства, они старались исполнять эти правила какъ можно строже. Переходя отъ поста къ молитвѣ и отъ (молитвы къ посту, эти "ревнители истинной и чистой вѣры", какъ они себя называли, скоро дошли до прямаго общенія съ Св. Духомъ. Сначала Духъ сошелъ на одного, потомъ на другаго, потомъ на многихъ; сошествіе Духа выражалось въ томъ, что осѣненные имъ тутъ же въ собраніи начинали вздрагивать, кривляться, (ломаться и, наконецъ, прыгать.
   Обыкновенно Духъ Святой сходитъ къ концу собранія, послѣ продолжительнаго моленія, чтенія священнаго писанія и пѣнія разныхъ молитвъ. Сошествіе Духа всегда сопровождаемся видимыми знаками: прежде всего, лица покрываются блѣдностью, слышится усиленное дыханіе, затѣмъ начинается раскачиваніе тѣломъ и ёрзанье по лавкѣ, потомъ притаптываютъ ногами, оставаясь въ сидячемъ положеніи, потомъ припрыгиваютъ на мѣстѣ, непремѣнно въ тактъ пѣсни, и, наконецъ, начинаются скачки и прыжки, завершаемые большею частью тяжеловѣснымъ громыханьемъ объ полъ.
   Нѣкоторые, покачавшись на лавкѣ, вскакиваютъ и сразу начинаютъ бѣсноваться; другіе не идутъ далѣе раскачиванія на мѣстѣ и, покачавшись, вдругъ грохаются объ полъ, сильно ударяясь лбомъ, и лежатъ такъ полчаса и болѣе. Нѣкоторые, сидя на мѣстѣ, громко, можно сказать, театрально рыдаютъ или также театрально-ходульнымъ шагомъ ходятъ по собранію, размахивая руками и обводя всѣхъ побѣдоносными взглядами. Распрыгавшіеся мужики и бабы поднимаютъ, въ тѣсной хатѣ неимовѣрную возню. Кружась, сталкиваясь, падая на полъ, вновь "поднимаясь, взвизгивая и вскрикивая, всѣ эти люди, въ то же время, сохраняютъ на лицахъ выраженіе чрезвычайной серьезности и озабоченности.
   Особеннымъ экстазомъ и страшнымъ напряженіемъ нервовъ отличаются торжественныя собранія прыгуновъ, устраиваемыя по поводу обращенія въ ихъ секту новыхъ прозелитовъ или же по поводу пріѣзда единовѣрцевъ изъ другихъ мѣстъ.
   На подобныхъ собраніяхъ "братья" и "сестры" горько рыдаютъ и съ видимымъ сокрушеніемъ повергаются на землю, оставаясь въ такомъ положеніи не менѣе четверти часа. Подъ вліяніемъ общаго плача и воя читальникъ съ особымъ чувствомъ и увлеченіемъ читаетъ молитвы; въ голосѣ его слышатся сдержанныя рыданія; онъ часто и глубоко вздыхаетъ; въ глазахъ его стоятъ слезы. Болѣе часа продолжается эта сцена, невольно дѣйствующая на самые сильные нервы. Бабы рыдаютъ и голосятъ, мужики сдержанно всхлипываютъ и, кладя земные поклоны, крѣпко прикладываются лбомъ къ землѣ.
   Наконецъ, молитвенникъ умолкаетъ. Крупныя слезы катятся по его сѣдой бородѣ. Воздѣвая руки къ небесамъ, онъ повергается во прахъ и собраніе оглашается новымъ плачемъ и стонами. Затѣмъ все успокоивается; наступаетъ мертвая тишина. Пѣвцы затягиваютъ что-то до крайности заунывное, жалобное и, въ то же время, мрачное. Это пѣніе становится все тише, все заунывнѣе и, наконецъ, за общимъ рыданіемъ, прекращается. Во время пѣнія Духъ Святой сходитъ на нѣкоторыхъ изъ присутствующихъ, преимущественно женщинъ, которыя начинаютъ прыгать и ломаться. Но съ прекращеніемъ пѣнія все смолкаетъ; наступаетъ длинная пауза; всѣ сидятъ на давкахъ, отирая потъ, сморкаясь и оправляя растрепавшіяся одежды.
   Вдругъ вновь все приходитъ въ движеніе. Нѣсколько человѣкъ разомъ грянуло пѣніе почти плясоваго характера, хотя и духовнаго содержанія. Всѣ, кто только можетъ, т.-е. около кого есть свободное мѣсто, начинаютъ прыгать и кружиться. Принужденные, по тѣснотѣ, сидѣть или стоять на мѣстѣ, хлопаютъ въ ладоши и раскачиваются. Пѣвцы въ нѣкоторыхъ мѣстахъ гикаютъ и вскрикиваютъ. Пыль въ хатѣ стоитъ столбомъ. Многіе, придя въ совершенное изнеможеніе, растянулись на полу, преимущественно подъ лавками. Вотъ одинъ прыгунъ разодралъ на себѣ рубаху и огромнымъ кулакомъ колотитъ въ свою обнаженную грудь, не переставая называть себя окаяннымъ. У всѣхъ лица вытянуты, всѣ какъ будто похудѣли. И немудрено, такъ какъ подобныя собранія нерѣдко продолжаются въ теченіе пяти часовъ. Тѣмъ не менѣе, утромъ, на зарѣ, всѣ своимъ чередомъ отправляются на полевыя работы, гдѣ и проводятъ время до заката солнца {"Прыгуны". Отечественныя Записки 1878 г., No 10.}.
   Прыгунство особенно оживилось съ появленіемъ "царя духовъ", Максима Рудометкина, который училъ, что настало время пришествія Спасителя, а, вмѣстѣ съ этимъ, и время наступленія 1000-лѣтняго царствованія на землѣ, и что поэтому ни о чемъ земномъ теперь заботиться и безпокоиться не нужно. Слѣдуетъ во всемъ брать примѣръ съ птицъ небесныхъ, которыя "не сѣютъ и не жнутъ", слѣдуетъ опочить отъ дѣлъ и трудовъ, такъ какъ съ ними неразлучны разнаго рода грѣхи и преступленія.
   Проповѣдь "объ оставленіи всѣхъ земныхъ попеченій" имѣла на первыхъ порахъ полный успѣхъ. Всѣ послѣдователи Рудометкина и самъ онъ, во главѣ, оставили свои обыкновенныя занятія и ремесла и начали молиться и приготовляться къ 1000-лѣтнему блаженству, питаясь подаяніемъ. Рудометкинъ самъ первый подалъ примѣръ этому: будучи отличнымъ колесникомъ, онъ сложилъ въ сторону свой инструментъ и приступилъ къ сбору милостыни.
   Рука объ руку съ этимъ мистическимъ направленіемъ шли подвиги чисто-аскетическаго характера.
   Сіонцы села Константиновки каждую ночь собирались въ какой-либо домъ и, вызвавъ сошествіе Св. Духа, начинали немилосердное самоистязаніе, сопровождаемое отчаяннымъ прыганьемъ, дикимъ крикомъ и пронзительными взвизгиваніями. Въ полномъ изнеможеніи падали они на землю, бились объ нее лбомъ, разбивались до крови, раздирали одежды, вырывали себѣ волосы. По словамъ постороннихъ лицъ, на сіонцевъ въ это время нападало положительное бѣшенство.
   Въ тѣхъ случаяхъ, когда Духъ Святой долго не являлся, константиновскіе сіонцы старались вызвать его подвижничествомъ. Начинался поголовный постъ въ видѣ совершеннаго голоданья. Сіонцы не принимали вовсе ни пищи, ни воды по четыре и по пяти дней. Жены ихъ по большей части слѣпо подражали своимъ мужьямъ и постились до полнаго истощенія силъ. "На улицѣ села нерѣдко появлялись живые мертвецы въ образѣ человѣческомъ. За едва волочащимъ ноги сіонцемъ тащилась испостившаяся его жена, неся на рукахъ труднаго ребенка, едва не умирающаго на высохшей груди матери".
   Мѣстныя власти доносили, что установившіеся среди прыгуновъ "обряды ведутъ къ совершенному истощенію и разстройству физическихъ силъ сектантовъ, за каковымъ неминуемо должно послѣдовать хозяйственное разореніе и обѣднѣніе, въ которое жители, но всѣмъ вѣроятіямъ, придутъ въ весьма короткій срокъ, такъ какъ прыгунская пропаганда, съ появленіемъ Рудометкина, пошла особенно успѣшно. Многіе изъ прыгуновъ и особенно главные дѣятели оказались уже совершенно неспособными въ работѣ вслѣдствіе физическаго истощенія организма и постоянныхъ нервныхъ и половыхъ возбужденій" {Idem.}.
   Почти полное сходство по ученію и характеру съ сектою "сіонцевъ" представляетъ секта скакуновъ, которая впервые сдѣлалась извѣстною въ Россіи въ двадцатыхъ годахъ нынѣшняго столѣтія. Первоначально она появилась среди крестьянъ лютеранскаго вѣроисповѣданія въ селѣ Ропшѣ, С.-Петербургской губерніи, оттуда вскорѣ перешла въ Петербургскій, Ямбургскій и Царскосельскій уѣзды, а впослѣдствіи проникла и въ Гдовскій.
   О происхожденіи этой секты существуютъ два различныя мнѣнія: одни утверждаютъ, что секта скакуновъ занесена къ намъ изъ Финляндіи, нарочно пріѣзжавшими съ этой цѣлью учителями; по мнѣнію другихъ, эта секта является отголоскомъ и результатомъ извѣстнаго ученія Татариновой и ея сподвижника, тайнаго совѣтника Попова.
   Въ печати встрѣчались извѣстія о томъ, что секта эта въ нѣкоторыхъ мѣстахъ Царскосельскаго уѣзда "увеличивается съ каждымъ годомъ". Хотя сектанты по большей части чухны, но они привлекаютъ въ свою секту и русскихъ крестьянъ, особенно женщинъ {Гдовско-Ямбургскій Листокъ 1873 г., январь.}.
   Прежде всего, скакуны, какъ и сіонцы, совершенно отвергаютъ бракъ. Опираясь на нѣкоторыя событія священнаго писанія (сожительство Лота съ дочерьми, 300 женъ и столько же наложницъ царя Соломона), они не признаютъ брака и хотя, для отклоненія отъ себя подозрѣній, вступаютъ въ бракъ, но семейной жизни всячески избѣгаютъ. Нѣкоторые увѣряютъ, что ревностные изъ скакуновъ даже оскопляютъ себя. Замѣчательно, что въ деревняхъ, гдѣ была развита эта секта, народонаселеніе уменьшается.
   Молитвенныя собранія скакуновъ обыкновенно сопровождаются радѣніями, которыя происходятъ слѣдующимъ образомъ. Главный наставникъ, стоя въ срединѣ, въ бѣлой одеждѣ, читаетъ молитвы на чухонскомъ языкѣ обыкновеннымъ голосомъ, переходящихъ постепенно въ веселый напѣвъ. Слушатели вторятъ ему. Когда онъ замѣтитъ, что торжественность напѣва достаточно подѣйствовала на присутствующихъ, то начинаетъ слегка привскакивать. Слушатели и въ этомъ подражаютъ ему; восторгъ постепенно увеличивается, растетъ все болѣе и болѣе, выражаясь возможно высокими скачками и прыжками. Иные доходятъ до изступленія, скачутъ на четверенькахъ и кричатъ почти дикимъ голосомъ. Скачутъ всегда попарно, мужчина съ женщиной, взявшись за руки, большею частью по предварительному согласію, и когда уже сильно устанутъ и наставникъ объявитъ, что онъ слышитъ въ небѣ пѣніе ангеловъ, то на томъ же мѣстѣ ложатся спать попарно... Что бы ни случилось при этомъ -- за грѣхъ не считается.
   Подобно хлыстамъ, скакуны не употребляютъ спиртныхъ напитковъ, не ѣдятъ мяса и вообще очень воздержны въ пищѣ. Лица у нихъ блѣдныя и осунувшіяся, такъ что ревностнаго скакуна всегда можно узнать съ перваго взгляда. Они носятъ одноцвѣтную бѣлую, синюю или черную одежду и избѣгаютъ цвѣтной. Дѣвушки подстригаютъ волосы и не носятъ ни серегъ, ни бусъ, а замужнія и головныхъ повязокъ.
   Въ настоящее время юго-востокъ Россіи охваченъ новымъ религіознымъ движеніемъ, вызваннымъ ученіемъ секты, получившей среди православныхъ странное названіе "шалопутовъ". Движеніе это особенно значительно въ южныхъ уѣздахъ Тамбовской и Воронежской губерній, затѣмъ въ Землѣ Войска Донскаго, въ Ставропольской губерніи, въ Терской и Кубанской областяхъ и, наконецъ, на Кавказѣ.
   Секта шалопутовъ въ первое время своего возникновенія имѣла крайне мистическій характеръ и, по сущности своего ученія, была весьма близка къ сектѣ хлыстовъ, вслѣдствіе чего во многихъ мѣстностяхъ народъ не дѣлалъ никакого различія между этими двумя сектами. Но въ послѣднее время въ ученіи шалопутовъ, судя по извѣстіямъ, появляющимся въ печати, замѣтно прогрессивное движеніе: мистическій элементъ въ этой сектѣ постепенно блѣднѣетъ и въ ней все сильнѣе и ярче выступаютъ стремленія, говорящія больше о землѣ, чѣмъ о небѣ.
   Однако, слѣдуетъ замѣтить, что во многихъ мѣстахъ и до сихъ поръ шалопутство вполнѣ сохраняетъ свой первоначальный мистико-аскетическій характеръ. Такъ, еще недавно газетой Заря сообщались слѣдующія свѣдѣнія о шалопутахъ Кобелякскаго уѣзда, Полтавской губерніи. По ученію тамошнихъ шалопутовъ, требуется отреченіе не только отъ богатства, но и отъ всякаго матеріальнаго достатка, запрещается мясная пища, вино, куреніе и настойчиво рекомендуется полное отрѣшеніе отъ всякихъ благъ земныхъ.
   На крестьянахъ Кобелякскаго уѣзда, принявшихъ ученіе шалопутовъ, оно отражается весьма печально. Отказываясь отъ міра сего, они перестаютъ интересоваться даже своимъ хозяйствомъ, по своему понимая извѣстныя слова св. писанія о птицахъ небесныхъ. Въ мѣстечкѣ Китай-городъ есть до шести семействъ, которыя буквально обнищали, тогда какъ до поступленія въ секту были зажиточными хозяевами.
   Далѣе, по увѣренію корреспондента Зари, вліяніе шалопутства вредно отзывается не на одномъ только матеріальномъ достаткѣ крестьянъ, но и на ихъ взаимныхъ отношеніяхъ, а именно ученіе шалопутовъ поселяетъ разладъ въ семьѣ. Молодымъ парнямъ и дѣвушкамъ запрещаютъ пѣть пѣсни, ходить на "улыцю", препятствуютъ вступленію въ бракъ. Одинъ сектантъ-фанатикъ долгое время убѣждалъ свою дочь, шестнадцатилѣтнюю дѣвушку, принять обѣтъ дѣвственности. Когда дѣвушка, уступая настойчивымъ убѣжденіямъ отца, дала слово никогда не выходить замужъ, онъ не ограничился этимъ, а потребовалъ, чтобы она поступила въ монастырь г-жи С--ой, въ Екатеринославской губерніи, гдѣ находятъ себѣ убѣжище шалопуты. Дѣвушка не соглашалась на это, плакала и даже пробовала нѣсколько разъ уходить изъ дому. Но ее находили и вновь преслѣдовали убѣжденіями отречься отъ міра {Русскія Вѣдомости 1885 г., No 94.}.
   Секты съ болѣе или менѣе аскетическимъ характеромъ и до сихъ поръ не перестаютъ возникать въ разныхъ мѣстахъ Россіи.
   Не дальше какъ въ концѣ прошлаго 1884 года, по сообщенію газеты Заря, въ Уманскомъ уѣздѣ, Кіевской губерніи, появилась особаго рода секта іерусалимитовъ, съ чисто-монашескимъ характеромъ. Іерусалимиты не ѣдятъ ничего мяснаго, не пьютъ водки и всѣ поголовно противъ семейной жизни. Между собою сектанты дружественны, съ другими униженно вѣжливы. Бѣдность одолѣваетъ ихъ, но они ни мало не тяготятся ею, признаютъ ее лучшимъ украшеніемъ христіанина.
   Всякій послѣдователь этой секты считаетъ своею непремѣнною обязанностью какъ можно чаще посѣщать святыя мѣста, особенно Іерусалимъ, чѣмъ, по ихъ мнѣнію, и возможно только заслужить прощеріе грѣховъ, которыхъ, по ихъ выраженію, у каждаго человѣка больше, чѣмъ звѣздъ на небѣ. "Внѣшній видъ іерусалинитовъ производитъ на постороннихъ людей самое подавляющее впечатлѣніе: это живые мертвецы, не интересующіеся ничѣмъ окружающимъ и вѣчно ноющіе о своихъ грѣхахъ".
   Такимъ образомъ, какъ въ крупныхъ, такъ и въ мелкихъ мистическихъ сектахъ -мы всюду встрѣчаемъ одно общее всѣмъ имъ начало, а именно упорную, ожесточенную борьбу противъ требованій физической природы человѣка. Особенно же семейная жизнь, какъ болѣе всего привязывающая человѣка къ землѣ, подвергается гоненію со стороны послѣдователей мистико-аскетическихъ сектъ. Но всѣ усилія аскетовъ задавить естественныя стремленія человѣческой натуры разбиваются въ этой непосильной борьбѣ, а нерѣдко эти усилія приводятъ къ результатамъ прямо противуположнымъ.
   По мнѣнію Крафтъ-Эбинга, чрезмѣрныя религіозныя увлеченія во многихъ случаяхъ "представляютъ уже симптомъ прирожденнаго болѣзненнаго свойства характера или вполнѣ развитой душевной болѣзни и нерѣдко подъ цѣломудренною оболочкою религіозной мечтательности таятся болѣзненно усиленная чувственность и половое возбужденіе, ведущее къ половымъ излишествамъ всякаго рода".
   Относительно прыгуновъ, напримѣръ, мѣстныя власти не разъ доносили, что, по удостовѣренію многихъ лицъ, въ селеніяхъ Никитинкѣ и Александровкѣ, послѣ прыганья, возбужденные молельщики и молельщицы предавались будто бы распутству. То же самое впослѣдствіи, какъ многіе утверждали, обнаружилось будто бы въ Еленовкѣ и другихъ сектаторскихъ поселеніяхъ. Несомнѣнно одно, что "духовный царь" прыгуновъ, Максимъ Рудометкинъ, и его главные "ученики" были "весьма падки до женскаго пола". Рудометкинъ, прогнавъ старую жену изъ дома, завѣдомо для всѣхъ, жилъ съ двумя дѣвками, Варварою и Степанидой, которыхъ прыгуны признавали "царицами" и "женами духовными". Разъѣзжая по своимъ послѣдователямъ, Рудометкинъ обыкновенно распутничалъ и не пропускалъ случая, во имя безграничной христіанской любви и духовной связи, сблизиться съ чужой женой. При этомъ Рудометкинъ и его свита успѣли увѣрить, что отъ кого-нибудь изъ нихъ должно родиться "святое сѣмя", "семя богородное", и такими увѣреніями успѣвали закрывать и рты, и глаза мужьямъ.
   Одно время (въ пятидесятыхъ годахъ) среди прыгуновъ явились особые проповѣдники, которые, между прочимъ, пропагандировали особый новый догматъ "согрѣванія плоти", котораго будто бы придерживался и царь Давидъ. Въ силу этого догмата проповѣдники возили съ собою трехъ женщинъ, которыя прислуживали имъ, какъ рабыни, и назывались "отогрѣвательницами" {Отечественныя Записки 1878 г.}.
   Во многихъ хлыстовскихъ корабляхъ также не разъ обнаруживались, въ той или иной формѣ, признаки явнаго разврата, хотя обыкновенно они тщательно замаскировывались. Обстоятельство это послужило главной причиной выдѣленія изъ хлыстовщины особой группы людей, которые, Узнавая свое безсиліе въ борьбѣ съ природой человѣка, рѣшили прибѣгнуть въ помощи ножа и путемъ звѣрской, чудовищной операціи стремились отнять у человѣка самую возможность "служить плоти".
   

XI.
"Царская печать" или "огненное крещеніе".

   Съ давнихъ поръ половое воздержаніе, въ большей или меньшей степени, являлось требованіемъ всѣхъ религій.
   Натуры съ нарушенной функціей половой сферы или съ не ясно выраженными половыми наклонностями всегда оказываются въ высшей степени склонными къ увлеченію мистицизмомъ. "Такъ какъ въ здоровомъ человѣкѣ воспроизводительныя стремленія поглощаютъ извѣстное количество нервной дѣятельности, и нервная система становится менѣе чувствительной къ внѣшнимъ раздраженіямъ, то мистицизмъ, ради своихъ задачъ, всегда предписывалъ возможно полное половое воздержаніе". Стремленіе это въ своемъ крайнемъ развитіи привело къ скопчеству.
   Оскопленіе въ смыслѣ религіознаго акта впервые встрѣчается во Фригіи, откуда оно перешло въ Грецію и, наконецъ, въ Римъ. Служеніе богинѣ Цибеллѣ совершалось жрецами, добровольно оскоплявшими себя. Въ болѣе позднѣйшее время, совпадавшее съ началомъ христіанства, многіе фанатики, въ видахъ спасенія язычества, проповѣдывали о необходимости оскопленія, какъ единственнаго вѣрнаго средства для достиженія высшей степени чистоты и святости. Заблужденіе это нашло доступъ и къ христіанамъ, доказательствомъ чего служитъ извѣчный примѣръ знаменитаго Оригена, жившаго въ концѣ II вѣка по Р. X.
   По свидѣтельству св. Епифанія, отца IV вѣка, около временъ Оригена существовало цѣлое общество (секта) изувѣровъ, называемыхъ валезіянами, которые, въ видахъ своего спасенія, оскопляли не только себя, но и другихъ, причемъ нерѣдко прибѣгали даже къ явному насилію, совершая преступную операцію надъ прохожими, имѣвшими несчастіе попасться къ нимъ въ руки. Фанатики эти, какъ и наши скопцы, опирались на слѣдующія слова Іисуса Христа: "суть скопцы, иже изъ чрева матерня родишася тако, и суть скопцы, иже скопишася отъ человѣкъ, и суть скопцы, иже исказиша сами себе царствія ради небеснаго" (Матѳ. XIX, 12) {Надеждинъ: "Изслѣдованіе о скопческой ереси". Спб., 1845 г.}.
   Въ Россіи скопчество, въ видѣ особой секты, сдѣлалось извѣстно въ царствованіе Екатерины II.
   Особенно видную роль въ исторіи русскаго скопчества пришлось играть Тамбовской губерніи; поэтому мы намѣтимъ здѣсь нѣсколько эпизодовъ, имѣвшихъ мѣсто въ тамбовскомъ краѣ. Впервые скопчество съ особенною силой проявилось въ Тамбовской губерніи въ 1812 году.-- въ одинъ изъ самыхъ тяжелыхъ годовъ русской исторіи. Особенно успѣшно принималась скопческая пропаганда въ уѣздахъ Моршанскомъ и Козловскомъ. Нѣкоторые крестьяне, подъ вліяніемъ скопческихъ наставниковъ, ц 23;лыми семьями уродовали себя царствія ради небеснаго, пользуясь при этомъ обыкновенными тупыми ножами. Такъ, между прочимъ, поступили однодворцы Ефремовы, въ числѣ пяти человѣкъ. Послѣ операціи они сами же донесли на себя земскому суду. "И то мы сдѣлали,-- писали они,-- къ спасенію душъ нашихъ простыми ножами". Оскопивъ себя, Ефремовы той же участи подвергли своихъ малыхъ дѣтей и подростковъ. Двое изъ нихъ, Павелъ и Савортьянъ, не давались операторамъ и, при видѣ ножа, каждый разъ поднимали отчаянный крикъ. Тогда отцы прибѣгли къ хитрости. Однажды въ полѣ, на работѣ, они опоили чѣмъ-то своихъ дѣтей и, когда тѣ уснули, исполнили свое желаніе.
   Затѣмъ въ распространеніи скопчества настаетъ нѣкоторый перерывъ, но въ тридцатыхъ годахъ дѣятельность скопческихъ пропагандистовъ снова проявляется съ особенною силой.
   Замѣчательно, что переходу въ скопчество всегда и неизмѣнно предшествуетъ сильно развитая набожность: многіе изъ скопцовъ, до поступленія своего въ секту, мечтаютъ о поступленіи въ монастырь. Крестьянинъ села Крюкова, Моршанскаго уѣзда, Артемъ Брюнинъ показывалъ на допросѣ, какъ онъ постепенно и мало-по-малу проникался аскетическими стремленіями, которыя, въ концѣ-концовъ, роковымъ образомъ привели его къ скопчеству.
   -- Возымѣлъ я отвращеніе въ мясной пищѣ,-- говорилъ онъ,-- началъ ѣсть постное и намѣревался вступить въ какой-нибудь мо скитники все предусмотрели и все подготовили, чтобы не отдаться живыми в руки врагов, и действительно все, до одного человека, погибли в пламени 1).
   С течением времени случаи активного сопротивления при самосожжениях становятся все реже и ничтожнее.
   Потеряв всякую надежду добиться улучшения своей участи, раскольники прибегают к искони излюбленному русским народом средству -- бегству.
   Леса, пустыни и дебри наполнились бежавшими раскольниками. Здесь они думали укрыться от гонений подьячих и ратных людей; здесь они думали зажить "тихим и безмятежным житием". Но увы! следом за ними летели грозные приказы о сыске и поимке раскольников. Повсюду рассылались "ратные люди", офицеры и подьячие с командами стрельцов, которым строго приказывалось: "воров и церков-
  
   1) Иоаннов, 5-е издание, часть II, стр. 30; Макарий, Спб, 1855 г., стр. 275.
  

105

  
   ных раскольников, сыскав, имать и к распросу и розыску присылать, а пристанища их воровские разорять, жечь без остатку, чтоб они, воры, не множились и впредь пристанища им, ворам, не было 1).
   Раскольники хорошо знали, что ожидало тех из них, которые попадали в руки ратных людей и подьячих "под караулом". Они знали, что за одни разговоры о кресте, о просфорах, -- разговоры, в которых усматривались хотя малейшие признаки "раскола", "чинилось жестокое наказание: били кнутом на козле, били батогами нещадно, при многих людях, чтоб, на то смотря, иным раскольщикам неповадно было воровать и церковный раскол и мятеж чинить", оковав в железо, садили "в земляные тюрьмы" и не допускали к ним никого, "покамест они обратятся на истинный путь", держали в этих тюрьмах "неисходно", пока смерть не освобождала несчастных, из заточения, резали языки, отрубали руки и т. д. Но этого мало. Раскольников, упорствовавших в своих религиозных убеждениях, ожидала страшная казнь: сожжение заживо в срубе или в костре, с развеянием по ветру пепла 2).
   Все это отлично знали раскольники, и вот потому-то они, при "нашествии гонителей", с такой готовностью кидались в огонь и предпочитали сгорать, не дожидаясь, пока их возьмут ратные люди под караул "на лютое мучительство". "А елицы не могоша вышеписанных мук терпети, -- пишет Иван Филиппов, -- мнози же и число превосходящии народы вооружающеся верою собирахуся, кому где возможно бяше. При нашествии мучителей и от них сожигахуся, а овые от их наезду со оружием и с пушками боящеся их мучительства сами сожигахуся" 2).
   Правительство не могло, конечно, не обращать внимания на это печальное явление; и действительно, мы видим целый ряд распоряжений и приказов, направленных против самосожигателей. К сожалению, оно боролось чисто внешними средствами, т. е. путем рассылки команд, стрельцов и подьячих, которые должны были ловить, сажать в тюрьмы. Каков был результат от подобных "мер", можно видеть из следующего примера.
  
   1) Акты исторические, том V, стр. 256.
   2) История Выговской старообрядческой пустыни.
  
   106
  
   При самосожжении в деревне Кузиной, Исетского округа, в 1761 году, раскольники прямо заявляли, что "предают себя сгорению от грабительства и разорения присылаемых команд, для того, что многие между раскольниками безвинные взяты в Тобольск и в заключении претерпевают голод и мученье и никому-де свободы нет".
   Местные окружные жители, собравшись около горевшего дома, также говорили: "ежели-де из Тобольска еще такая же команда придет, то и мы, да и многие в наших местах ко сгорению себя приведем". Сенат, рассмотрев донесения по этому делу, нашел, что сожжение и смятение народа произошло не отчего иного, как именно "от непорядочных поступков духовной консистории против исетских жителей и от разорений, чинимых посланными священником и командой" 1) .
   Вообще, по тем заявлениям, какие делались раскольниками перед самосожжениями, лучше всего можно судить о мотивах, заставлявших их искать преждевременной смерти. При самосожжении 1756 года в Сибири, в деревне Мальцевой раскольники, в ответ на увещания властей, требовали: обязать священника не брать поборов, сменить начальство за то, что оно отрывало их от земли и мучило на работах, заставляя строить дощаники и возить хлеб в дальние места; говорили, что они разорены так, что им и жизнь не мила: далее они заявляли, что не верят словам чиновников и боятся расположиться на них 2).
   В тех случаях, когда требования раскольников, обрекших себя на сожжение, более или менее удовлетворялись, когда правительство находило людей, которые умели возбудить в них доверие к себе и повлиять на них силою убеждения, раскольники обыкновенно отказывались от своего намерения "жечься". Такой случай был, например, в 1764 году, в Новгородской губернии, Медведской волости, в деревне Любаче. Здесь 60 человек экономических крестьян, продав или раздав свое имущество и забрав с собою детей, собрались в избу к одному из своих односельцев "для присоединения к расколу". Крестьянам своей деревни они говорили, что как скоро их наберется полное число, то немедленно сожгутся;
  
   1) Современная летопись 1861 г., N 4.
   2) Максимов: "Сибирь и каторга", ч. II, стр. 238.
  

107

  
   но, видно, намерение сжечься еще не вполне в них созрело. Начались обычные меры: к дому приставили караул, прислали военную команду, из Новгорода приехал архимандрит с протопопом. Начались увещания, причем "поручик из инструкции пристойные для них пункты читал". Уверяли собравшихся, что как скоро они запишутся в раскольничий оклад и подадут о том сказки, то их спокойно отпустят в домы.
   На все эти убеждения собравшиеся отвечали так: "Мы в двойной оклад записываться не хотим, а ваша вера неправая, и крест ваш четвероконечный прелестный... Если вы станете нас разорять, то мы не дадимся и сделаем, что Господь прикажет. А не станете разорять, то и гореть не хотим".
   Но и при этом они требовали, чтобы им дана была "грамота за рукою государыни", что их "никто трогать не должен, чтобы в двойном окладе им не быть и в церковь не ходить, и священников не слушать".
   Так как подобной "грамоты" им не давали, то поэтому раскольники и сидели запершись в осаде весь август и сентябрь месяцы. На дворе у себя они вырыли колодец для воды и поддерживали в избе огонь днем и ночью. Однажды они выпросили у поручила Копылева, заправлявшего осадой, разрешение сходить на огород за овощами. Получив позволение, они отправились в огород, предварительно вооружившись ружьями, рогатинами, топорами и дубьем, набрав овощу, они воротились и снова заперлись по прежнему.
   Поручик уговаривал их, чтобы они убрали свой хлеб, который оставался в поле не сжатым. Но раскольники отвечали, что хлеб собирать не будут, что Господь их и без того прокормит, в домы же свои они не пойдут до тех пор, пока не пришлют им указа из сената. "А губернских указов, хоть сколько присылай, они их не послушают".
   Обо всем этом новгородская губернская канцелярия донесла сенату, испрашивая разрешения, как ей быть в этом случае. Сенат рассудил так: забрать всех раскольников неприметною командою под караул и сослать их (кроме детей моложе 10-ти летнего возраста) в нерчинские рудники, в работу. При этом сенат и на будущее время предлагал поступать таким же точно образом со всеми скопищами, которые, несмотря на увещания, не откажутся от намерения сжечься.
  
   108
  
   Но государыня сделала поправку в сенатском докладе: она приказала выбрать из местных раскольников, "которые поумнее и поблагонравнее", послать их уговаривать засевших в засаду; "а буде и сего не послушают, то учинить по сему докладу". Мера эта была немедленно же испробована новгородским губернатором Сиверсом и действительно удалась: раскольники отказались от намерения жечься.
   Выяснив то значение, какое имели в деле самосожигательства раскольников религиозные гонения, мы должны затем сделать оговорку. Дело в том, что "власти, преследуя раскольников, приняли древний способ казни -- сожжение, но раскольники составили себе убеждение, что этого рода мученическая смерть ведет в царствие небесное, а потому не только не устрашались ее, но сами искали" 1). В священном писании они находили места, которые еще более убеждали их в этой мысли. Так, Иван Филиппов, рассказывая о самосожигательствах "от нашествия мучителей", тут же приводит примеры из церковной истории, одобряемые Григорием Богословом, -- примеры, в которых проявилась та же ревность -- "не пождать, чтобы к чистому прикоснулось нечистое".
   В этот отношении большой интерес представляет прошение, написанное тобольскими раскольниками в 1679 году на имя государя. Прошение начинается просьбою дать царский указ, "чтобы приказные люди к нам нагло не приезжали, ради своея бездельныя корысти, и нас, бедных, не разоряли и к новой вере не приводили и не нудили закащики и попы, бывшего Никона патриарха ученики. За старую веру просители "на смертный час готовы, пострадать и во огне горети, яко же у Даниила священноинока пострадали". Вслед за этим идут ссылки на "божественное писание", на книгу Пролог, в которой сказано: "Филинид, священномученик, не изволил пострадать, но обязавши главу свою и верже себя с высока места, тако скончался"; затем "святые мученицы Домника да две дщери ея, Вириния и Проскудила, сами себя в реку вверже, тако скончашася"; "святая мученица Манефа сама ся вверже в пещь, тако скончашася, и иные мнози, государь, святые мученики тако скончашася, от своих рук пострадаша, во образ нам".
  
   1) Костомаров: "Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей". Спб., 1874 г., том II, стр. 217.
  

109

  
   Прошение оканчивается так: "А зело много ныне государь, болезнуют христиане о старом благочестии... Волен ты, великий государь, аще хотя единого из нас человека на истязание о старом благочестии на испытание возмешь, и мы все заединодушно пострадати хощем, аще плотию розно, а духом вместе: он станет в Тобольске страдать, а мы здеся гореть... за Христа пострадати изволим!" 1).
   С течением времени среди раскольников-беспоповцев все чаще и чаще начинает высказываться мысль о том, что путем самосожжения человек может очиститься от своих грехов. Начинают появляться учители и пропагандисты самосожжения, как искупительной жертвы. Такие пропагандисты появлялись, например, в Сибири, во время управления сибирской епархиею митрополита Игнатия. В известных посланиях Игнатия встречаем обличения современных ему "еретиков: лжечернеца Иосифа Арменина и венгерского лжечернеца Авраама Жидовина", которые "запрещали ходить в церковь, венчаться, причащаться" и, в то же время, учили "сожигать самих себя, называя это новым крещением в огне" 2).
   Как г. Есипов, так и автор предисловия к Истории Выговской старообрядческой пустыни не правы, утверждая, как мы видели, столь категорически, что староверы сожигались только тогда, когда приходили брать их силою. В настоящее время стало известно не мало таких случаев, когда самосожжения происходили более или менее добровольно, когда никакого прямого давления на раскольников, обрекших себя на смерть, не было, когда ни команд, ни подьячих для ареста их не появлялось. Такой случай был, например, в деревне Лучинкиной, Тюменского уезда, в 1753 году, когда сразу сожглось около 200 человек раскольников. Случай этот весьма подробно рассказан в статье г. Загоскина.
   Вообще не подлежит сомнению, что раскольники-беспоповцы 3) смотрели на самосожжение как на дело вполне богоугодное, спасительное для души. В известном стихе об антихристе даже прямой призыв к самосожжению, с целью
  
   1) "Дополнение" к Актам историческим, т. VIII, N 50.
   2) Православный Собеседник 1855 г., кн. 1. Три послания блаженного Игнатия, митрополита сибирского и тобольского.
   3) Именно беспоповцы, так как огромное большинство самосожиганий происходило в их среде.
  
   110
  
   избежать сетей антихриста, и в награду обещается царство небесное и блаженство рая. Вот этот стих:
  
   Народился дух нечистый,
   Дух нечистый -- злой антихрист,
   И пустил он свою прелесть
   По городам и по селам.
   Людей моих изгоняет,
   В свою веру принуждает,
   В свою церковь ходить заставляет,
   Своих попов поставляет,
   Своих судей посылает...
  
   И затем следует страстный, горячий призыв "не сдаваться этому врагу всего живого и чистого, а бежать от него, бежать в "горы и вертепы", и там умереть, -- умереть во имя вечной жизни, которая ждет нас там, на небе, "в райских светлицах"
  
   Не сдавайтесь вы, мои светлы,
   Тому змию седмиглаву.
   Вы бегите в горы, вертепы,
   Вы поставьте там костры большие,
   Положите в них серы горючей,
   Свои телеса вы сожгите.
   Пострадайте за меня, мои светы.
   За мою веру Христову;
   Я за то вам, мои светлы,
   Отворю райские светлицы,
   И введу вас в царство небесно,
   И сам буду с вами жить вековечно 1).
  
   Само собою понятно, что подобные призывы не могли бы иметь такого влияния и значения, если б не существовала для этого вполне благоприятно подготовленная почва в виде тяжелых в то время условий общественного положения староверов 2).
   Таким образом, следует признать, что если первые самосожжения были делом отчаяния, панического страха пред всесильным врагом, то впоследствии, с течением времени, самосожжение превратилось в ужасающую эпидемию, беспримерную в истории человечества.
  
   1) Сборник русских духовных стихов, составленный В. Варенцовым, Спб, 1860 г., стр. 184 и 185.
   2) Памятная книжка Олонецкой губернии за 1868-69 г., стр. 194.
  

111

  
   С восшествием на престол Императора Петра III, как известно, правительство ослабило строгие меры к преследованию раскольников. Новый император велел прекратить преследования и поручил сенату записать особое учреждение о раскольниках в духе веротерпимости (указ 29 января 1762 года). Сенат предписал всем губернским канцеляриям, чтобы разведывали, нет ли где раскольничьих сборищ для сожжения, и посылали туда достойных людей для увещания.
   При этом приказано было спрашивать, для чего они такое душепогибельное намерение чинят, и ежели показывать будут, что такое богомерзкое намерение восприяли они от причиняемых им по одному их расколу притеснений и забирания под караул, то их уверить, что производимые о них следствия уже уничтожить повелено, которые и действительно ныне оставить и содержащихся под караулом тотчас в домы отпустить и вновь никого не забирать 1). И с этих пор самосожигания действительно утрачивают характер чудовищной эпидемии.
   О других видах религиозного самоумерщвления и самоистребления мы поговорим в следующий раз.

А. Пругавин.

(Продолжение следует).

  
   1) "Современная летопись" Русского Вестника 1861 г., N 4, стр. 24.
  
  

САМОИСТРЕБЛЕНИЕ *).

Проявления аскетизма и фанатизма в расколе.

(Очерки, аналогии, параллели).

------

V.

Нетовщина. Проповедь самоубийства.

  
   Всем, конечно, известно, как часто на почве разумной религии возникают крайне уродливые уклонения. Среди магометан до сих пор еще непоколебимо живет вера в дервишей, этих бродячих пророков, которые неистово скачут и кружатся до полного истощения сил и в этом состоянии предсказывают всем, кто пожелает узнать от них будущее. В Индии факиры сами изобретают для себя невероятные истязания, смотрят на солнце, пока не ослепнут, по нескольку месяцев не сходят с одного и того же места и т. д. "Даже и на светлом фоне христианства появляются тяжелые преувеличения вроде католического изуверства, изобретающего самовольные жестокие истязания и полное отрешение от жизни, проклинающего эту жизнь и посылающего на костер всякого, кто думает иначе" **).
   Но о разных видах и формах самобичевания и истязания плоти мы подробнее будем говорить несколько ниже, а теперь остановимся на случаях прямого убийства и самоубийства из-за религиозных побуждений. На дальнем Востоке, как, напри-
  
   *) Русская Мысль, кн. I.
   **) "Реальные основы мистических явлений". Знание 1871 г., N 1, стр. 59.
  
   130
  
   мер, в Индии, и до сих пор можно встретить людей, с восторгом и наслаждением кидающихся под тяжелые колесницы, на которых везут изображения их богов. Фанатики, с целью умилостивить божество, бросают малолетних детей под ноги лошадям, которые везут священные колесницы.
   У нас, в России, главным образом, среди последователей некоторых мистических сект раскола, также нередки случаи убийства из-за религиозных мотивов. Конечно, в наше время эти случаи повторяются гораздо реже и несравненно в более скромных размерах, чем прежде, в эпоху сильного подъема мистицизма, развитие которого в народе обусловливалось многими темными сторонами и недостатками общественного и культурного строя народной жизни того времени. Приведем здесь несколько примеров этого рода.
   В 1781 году, на светлой неделе Пасхи, в слободе Злынке, Киевской губернии, раскольник филипповской секты "перекрестил жену свою беременную и троих детей, которых в ту же ночь сонных убил, для того, чтобы новокрещенных мучеников удобнее отправить в рай". Утром он явился в местное правление и "дерзновенно" объявил:
   -- Я мучитель был своим, а вы будете мне; и так, они от меня, а я от вас пострадаю; и будем вкупе за старую веру в царстве небесном мученики *).
   В 1782 году, в мае месяце, в Сибири "по прельщению лжеучителя Суерского острога, крестьянина Михаила Мензелина, утопилось в озере Сазыкуле Песчаного зимовья мужского пола со вновь рожденными десять душ". Мензелин учил приносить себя в жертву "Тебя ради, Господи". Соглашавшихся он топил в озере или запирал в избу и сжигал **).
   В селе Баранчи Верхотурского уезда, среди местных крестьян сохранилось следующее предание. Рассказывают, что в одной деревне (это было давно) старик "для спасения" все свое семейство в лесу уморил и сам тут же погиб. Дело было так. Всю свою семью старик завел в лес, в отдаленное, глухое, заранее им намеченное место. Здесь они увидели целый ряд особым образом срубленных деревьев; особенность рубки состояла в том, что от деревьев были
  
   *) Андрей Иванов: "Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках..." Спб., 1855 г., стр. 33.
   **) Русская Старина 1879 г., N 10, стр. 337--339.
  

131

  
   оставлены высокие, в пояс человека и даже выше, -- пни. Старик надколол эти пни и забил в них клинья. Затем, указывая на отверстие, образовавшееся ниже клиньев, он говорить своей жене: "вложи сюда руки". Та повинуется, вкладывает руки, а старик тем временем выбивает клин. Дерево, конечно, со страшной силой стискивает руки несчастной. То же самое было сделано и со всеми детьми. Прикрепив таким образом всех к деревьям, старик и для себя приготовил такую же точно ловушку; затем свою левую руку он вложил в щель, а правой вытащил клин... Так тут все и погибли *).
   По уверению протоиерея Иоаннова, "в прежние строгости, какие употребляемы были для прекращения заблуждения их (раскольников), многие по олонецким пустыням жившие филипаны (филипповцы) острый нож за голенищем с собою всегда нашивали, чтобы, в случае объезда командующих, не отдаться в руки их, но по горлу себя хватить и тем приобресть часть со страдальцами" **). По словам того же автора, филипповцы "всякого новоприходящего уговаривали запоститься, т. е. уморить себя голодом, чтобы скорее получить венец мученический. Ежели кто соглашался на это, таковым заповедывали сорокадневный пост, по примеру Христа Спасителя, постившегося в пустыне".
   При этом о. Иоаннов описывает различные подробности, которыми обыкновенно сопровождалось подобное "запощевание". По его словам, постников, которые решались подвергнуть себя сорокадневному посту, исповедовали по требнику и затем постригали в монашество, и, "посхимив, сажали в пустую избу". А чтобы "они преждевременно не умертвили себя, с них снимали всю одежду, пояс и крест, и приставляли нарочно к тому определенных людей, которые должны были напоминать им их обет" и вообще следить за ними.
   "Постники дотоле молчат, доколе силы их сносят, a как начнут ослабевать, то вообразить не можно того мучения, какое терпеть принуждены бывают. Они бедные, тоскуют, тысящекратно раскаиваются, проклинают день рождения своего и прельстивших их, сами себя кусают и терзают. Жела-
  
   *) Рассказ этот записан нами со слов учительницы народной школы в селе Баранче в 1882 году.
   **) "Полное историческое известие..." и т. д., стр. 32.
  
   132
  
   ют скорой смерти, но не обретают, ибо все способы отняты. Молят о свободе, но не получают. Просят жаждущей гортани каплю воды, но в ответ от приставов слышат: "не дастся вам, не дастся, да не лишитеся светлых венцев мученических!" Напоследок, истерзавши сами себя, в неописанном безобразии и отчаянии испускают бедную душу свою *).
   В Пермской губернии в прежнее время были раскольники, которые нередко замаривали себя голодом до смерти. Такие раскольники в Пермском уезде назывались обыкновенно "морельщиками", а в Красноуфимском уезде "запощеванцами" (от слова пост, поститься).
   В царствование Государя Николая Павловича, во время гонений на раскол, пятнадцать человек мужчин и женщин из числа жителей села Ачиты, Красноуфимского уезда, отправились в лес с целью уморить себя голодом. Зайдя в чащу леса, они прикрепили себя к деревьям посредством цепей и замков, а ключи забросили. В таком положении они пробыли несколько дней. Однако, мучения голода и нападения бесчисленных мириад комаров, оводов, "мошки" и других насекомых оказались настолько невыносимыми, что некоторые из фанатиков не выдержали и громко стонали, рыдали, ревели. Их рев и крики услыхал проходивший по близости охотник. Не сразу понял он, в чем тут дело, но, наконец, разобрав суть, отыскал по их указаниям заброшенные ими ключи и, таким образом, освободил несчастных от цепей.
   Когда их, обессиленных голодом, измученных и изъеденных комарами, оводами и мошкой, привезли в Ачиту, в "стан", то жители сбежались со всего села и нанесли им хлеба, шанег, лепешек и т. п. Некоторые из запощеванцев, будучи не в силах сдержаться, накинулись на хлеб и с жадностью поглощали его. Они жестоко поплатились за это: не прошло и нескольких часов, как они умерли в страшных мучениях; остальные, которые сумели вовремя обуздать свой аппетит, остались живы **).
   Одним из довольно распространенных видов религиозного
  
   *) Idem., стр. 31.
   **) Рассказ этот записан нами в г. Перми, в 1882 году, со слов пермского старожила М. М. Сыропитова.
  

133

  
   самоубийства, как у нас в России, так и на Западе, является распятие на кресте. Немало подобных примеров представляет, между прочим, история аскетизма, в котором религиозно-мистическое начало перемешалось с чисто патологическим *). "Конвульсионеры" совершали над собой страшные жестокости вроде того, что втыкали в себя ножи, прокалывали себе языки и т. п.; но, не довольствуясь этим, они распинали себя на кресте, чтобы наказать себя за грехи и очиститься от них.
   В Сибири, в городе Иркутске, если не ошибаемся, в начале семидесятых годов, был, например, следующий случай.
   Один старообрядец, долгое время изучавший священное писание, пришел к убеждению, что все предписываемые в нем подвиги слишком легки и что необходимо подвергнуть себя всем мукам, которые, для искупления грехов человечества, претерпел Спаситель мира.
   В виду этого, он решился пригвоздить себя ко кресту и умереть на нем крестною смертью Христа. Он положил исполнить свой подвиг без посторонней помощи и с этой целью, тайно от соседей и родственников, срубил и обтесал дерево, сделал из него крест и плотно прибил его к стене своей избы. В то же время, он сделал род копья с железным острием; приготовил гвозди, молот и все, что было нужно к исполнению задуманного намерения.
   Приготовившись к этому подвигу 40 дневным постом, несчастный приступил к делу следующим образом.
   Подмостившись к нижней части креста, он прибил к нему большими гвоздями обе ноги и потом к поперечной перекладине креста прибил ладонь левой руки. Так как правую руку, без посторонней помощи, прибить было невозможно, то, чтобы сохранить, по возможности, то самое положение, в котором был Иисус Христос на кресте, он между ребрами правого бока воткнул острие копья и таким образом подперся им; но копье, наставленное дрожащею и ослабевшею рукою, выскользнуло и упало. Страдалец, потеряв равновесие, повис на кресте всею тяжестью правой стороны тела.
  
   *) О значении патологического элемента в истории аскетизма мы подробнее поговорим в одной из следующих глав.
  
   134
  
   Добровольного мученика застали так зашедшие к нему товарищи, жители одного с ним завода. Страдалец еще был жив. Тотчас вынули гвозди и полумертвого, облитого кровью отправили в больницу... Месяца через полтора он выздоровел и, разумеется, был отдан под присмотр. К сожалению, осталось неизвестно, имел ли этот случай влияние на его убеждения *).
   Г. Максимов в своем сочинении Сибирь и каторга приводит рассказ о подобном же случае самораспятия, бывшем также в Сибири. Может быть даже, что приведенный нами рассказ и рассказ, сообщаемый г. Максимовым, лишь различные вариации об одном и том же случае; но в рассказе г. Максимова находим несколько штрихов, которые выясняют мотивы и побуждения, вызвавшие самораспятие.
   Призванный к допросу, фанатик отвечал, что он "жертвовал собою за грехи людские" и что он хотел умереть так, как умер Христос за людей... В этих ответах сквозь оболочку мистицизма звучат струны той мировой скорби, которою больны мыслящие люди нашей эпохи, той болезни, которую многие называют недовольством жизнью и действительностью и которой страдает современное нам поколение.
   Пессимистическое отношение к жизни легло в основу многих учений в духе раскола, но с особенною силою и рельефностью выразилось оно в учении секты, известной под именем "глухой нетовщины", выделившейся из "спасова согласия". Здесь пессимизм доведен до самых крайних пределов, до абсурда, до прямого отрицания жизни. Это своего рода религиозный нигилизм -- результат самого мрачного, самого безнадежного отчаяния.
   Нетовцы учат, что на земле теперь нет ничего святого, вся жизнь осквернена антихристом, все люди подпали под его власть и забыли о правде, везде и всюду -- одно сплошное царство зла и греха. Нет ни учителей, ни наставников, ни руководителей, нет ни средств, ни путей ко спасению. Мир утопает в грехе, мир гибнет. И среди этой общей, неизбежной гибели лишь один Спас может только даровать человеку спасение, и потому нужно стараться поскорее соединиться с ним, нужно бросить скорее эту жизнь, полную
  
   *) Живописное обозрение 1874 г., N 52.
  

135

   греха и неправды, покинуть эту землю, переполненную злом, -- словом, нужно умереть. И вот они влагают в уста "Христа, царя небесного" следующий совет всем, желающим избежать гибели:
  
   Вы бегите в темны лесы,
   Зарывайтеся песками,
   Рудожелтыми хрящами,
   Помирайте-ка все гладом.
   Не умрете -- оживете,
   Моего царствия не минете.
  
   Это воззвание к самоубийству не есть что-нибудь исключительное, напротив, в стихах, распеваемых нетовцами, подобные воззрения встречаются весьма часто и составляют довольно обычное явление. Так, в одном из этих стихов поется следующий призыв также от имени Христа:
  
   Убирайтесь, мои светы,
   Во леса, в дальние пустыни,
   Засыпайтесь, мои светы,
   Рудожелтыми песками,
   Вы песками, пепелами!
   Умирайте, мои светы,
   За крест святой, за молитву и т. д.
  
   В награду обещается избавление от вечной муки и блаженство райской жизни. Но особенною, страшною силою отличается следующая "песня" нетовцев, записанная г. Майновым в северном поморье. Полное, мрачное отчаяние и слепой фанатизм, которыми всецело проникнута эта песня, производят невыносимо тяжелое, удручающее впечатление. Вот этот по истине ужасный гимн смерти.
  
   Несть спасенья в мире, несть!
   Лесть одна лишь правит, лесть!
   Смерть одна спасти нас может, смерть!
   Несть и Бога в мире, несть!
   Счесть нельзя безумства, счесть!
   Смерть одна спасти нас может, смерть!
   Несть и жизни в мире, несть!
   Месть одна лишь братьям, месть!
   Смерть одна спасти нас может, смерть! *)
  
   *) Исторический Вестник 1881 г., N 12, статья В. Майнова: "Живые покойники".
  
  
   136
  
   "За человека страшно!" -- невольно хочется воскликнуть, слушая эту ужасную "песню". Но, всмотревшись внимательно в это явление, которое на первый взгляд кажется таким исключительным, таким чудовищным, мы, пожалуй, подметим в нем черты, знакомые нам из области других психических явлений, более близких, более известных и понятных нам. Мы, пожалуй, согласимся, что пессимизм нетовцев в своей основе напоминает нам то же самое чувство, которое заставило Лермонтова признать жизнь бесцельною, "пустою и глупою шуткою", которое заставило Шопенгауера видеть в жизни лишь бессмысленность и зло, -- то чувство, которое заставляет буддистов предпочитать небытие бытию и проповедывать нирванну и т. д., и т. д.
  
  

VI.

Жизнь -- зло, спасение -- в смерти.

  
   Не подлежит сомнению, что в массе русского народа, в большинстве всегда наклонного к реализму, мистическая проповедь смерти и самоубийства, -- проповедь, которую вели учители и последователи нетовщины, не могла иметь сколько-нибудь значительного успеха. Однако, в некоторых местах, благодаря, конечно, особым условиям и причинам, эта проповедь увлекала не мало жертв. С целью показать, как иногда успешно воспринималось пессимистическое учение нетовцев, мы расскажем здесь историю развития этой секты среди помещичьих крестьян Саратовской губернии, где, как мы сейчас увидим, идеи нетовщины наследственно передавались из поколения в поколение.
   Местом действия является село Копены, Аткарского уезда Саратовской губернии. В начале нынешнего столетия село это принадлежало богатому помещику Дмитрию Львовичу Нарышкину. По уверению автора статьи О самосожигательстве раскольников *), жители этого села "платили легкий оброк, имели над собой управителей из крестьян своего села и жили весьма свободно". К сожалению, автор не приводит никаких данных в подтверждение этого мнения, которое, таким образом, остается совершенно голословным.
  
   *) Православный Собеседник 1861 г., апрель, стр. 431.
  

137

  
   Одно не подлежит сомнению, это именно то, что среди копенских жителей издавна существовала наклонность к расколу. Однако, до 1800 года жители села Копен придерживались только обычаев и общих верований раскола, но не принадлежали к какой-нибудь определенной секте: они молились двумя перстами, требовали от священников хождения посолонь, совершения обрядов и таинства по старопечатным книгам, но беглых раскольничьих попов к себе не принимали, особых часовен не имели, а некоторые даже отличились усердием к церкви.
   В это время, -- в начале настоящего столетия, -- по Саратовской губернии, как и вообще по всему Поволжью, свободно расхаживали проповедники разных раскольничьих учений. Жители села Копен охотно принимали к себе этих странствующих пропагандистов, говоривших "от писания", слушали их, поучались. В числе этих бродячих проповедников были последовали спасова согласия или нетовщины. Им, между прочим, удалось "совратить в свою секту" одного из крестьян села Копен - Якова Ефимова Юшкина, который пользовался среди своих односельчан большим уважением за начитанность и строго-нравственный образ жизни.
   Яков Юшкин большую часть времени проводил в лесу за рекой Медведицей, где он имел пчельник с разными постройками для жилья. Здесь он молился, читал книги священного писания, толковал и объяснял их приходившим к нему крестьянам, поучая их догматам нетовщины. Особенно много сходилось к нему по воскресным и праздничным дням. Некоторые из копенских жителей построили себе в лесу, около пчельника Юшкина, кельи, куда уходили в свободное время, чтобы на досуге послушать поучения Якова. Так как поучения эти не заключали в себе ничего особенно поразительного, ибо Юшкин проповедывал умеренную нетовщину, то они и не возбуждали подозрений в местном начальстве. Но вскоре условия изменились, так как в Копенах появился новый проповедник, какой-то бродяга Фалалей, приверженец глухой нетовщины, как мы видели, особенно наклонной к самоубийству.
   Фалалей, прежде всего, постарался привлечь на свою сторону сына Якова, Алексея Юшкина, научил его читать и "распалил молодое его воображение вольным мученичеством". За-
  
   138
  
   тем Фалалей, при помощи Алексея, начал читать собиравшимся у него крестьянам о "последнем времени", о пришествии антихриста; стараясь внушить им, что в нынешнее антихристово время нет для человека никаких средств ко спасению, кроме добровольного самоубийства. Жить дольше в мире, погрязшем в грехе и неправде, невозможно; единственное спасение уйти от этой засасывающей массы зла и преступлений -- это смерть. Итак, нужно умереть, -- "умереть за Христа".
   Это дикое, мрачное учение нашло себе хорошую почву. Вскоре явилось много последователей, сгоравших нетерпением умереть за Христа. Тайно, тщательно скрывая свой план от Якова Юшкина, они начали приготовлять себе огромную пещеру в уединенном месте на речке Перевозинке, в 25 верстах от села Копен. Решено было собраться в эту пещеру и для спасения своих душ заморить себя в ней голодом. Но план этот был расстроен Яковом Юшкиным, который, узнав о нем, наказал своего сына Алексея чрез сельских десятников розгами, впрочем, не объявив вины сына, и строго запретил ему приводить в исполнение нечестивый замысел. Дело пока на этом остановилось.
   Алексий покорился необходимости, но не отказался от своего плана и начал выжидать удобного случая, чтобы привести в исполнение свое намерение. Такой случай вскоре представился. В 1802 году отец его, Яков Ефимов, отправился в г. Пензу по мирскому делу. Воспользовавшись отсутствием отца, Алексей Юшкин снова еще с большею энергией начал проповедь о необходимости немедленно же умереть. Прежние его последователи не замедлили откликнуться на его призыв. Явилось "84 человека разного пола и возраста"; все они были готовы умереть за Христа.
   В глухую ночь все, обрекшие себя на добровольную смерть, собрались в заранее приготовленной пещере на речке Перевозинке. Алексей Юшкин читал перед ними священное писание и увещевал быть твердыми в своем намерении и мужественно встретить смерть; он уверял, что "для их душ отверзаются врата рая".
   В пещере сложено было много соломы и хворосту для того, чтобы, в случае розыска или, как говорил Алексий, погони от антихриста, не отдаться живыми в руки его слуг, но
  

139

  
   тотчас зажечь солому и погибнуть в пламени. Сам Алексей, однако, не хотел умирать со своими последователями, говоря, что "некому будет поминать их, а Фалалей, дескать, молится за других".
   Одна из бывших в пещере женщин усумнилась в спасительности добровольного самоубийства и решилась бежать из пещеры. Она начала просить Алексея отпустить ее на речку под предлогом напоить умиравшего от жажды младенца. Алексей сначала отказывал, но затем согласился, взяв с нее клятву возвратиться в пещеру. Пользуясь темнотою ночи, женщина скрылась сначала в кустарник, потом вышла в поле и, нашедши ночевавших там людей, объявила им о замыслах Алексея Юшкина и его последователей.
   Крестьяне сели на лошадей и поскакали в село Копены, где произвели тревогу и объявили обо всем бурмистру и священнику. Немедленно собран был народ и отправлен на речку Перевозинку, к пещере. При этом они были предупреждены, что сидевшие в пещере при появлении погони намерены зажечь солому и погибнуть в огне. Поэтому посланные постарались подойти к пещере перед утренней зарей сколько возможно тихо и незаметно. Подойдя к речке, они увидали, что по берегу ее ходит какой-то человек с веревкою в руках. Это был сам Алексей Юшкин; вероятно, он разыскивал ушедшую из пещеры женщину. Заметивши толпу, направившуюся к пещере, Юшкин опрометью бросился туда и начал кричать:
   -- Антихрист идет!... Спасайтесь! Не давайтесь живые в руки!
   Но так как путь в пещеру ему был отрезан наступавшей толпой, то он пустился бежать обратно и бросился в воду и "старался захлебнуться". Но его схватили и вытащили на берег.
   Между тем, сидевшие в пещере зажгли солому и хворост, чтобы задохнуться в дыму. Сбежавшиеся крестьяне старались вызвать самосожигателей, но те не хотели слушать никаких увещаний. Тогда крестьяне начали заливать огонь через отверстие и силою вытаскивать сидевших в пещере. Но так как отверстие было очень узкое, то поэтому работа их подвигалась очень медленно.
   Произошло страшное смятение. Спасовцы пришли в крайнее
  
   140
  
   исступление, начали вырываться из рук непрошенных спасителей, рубить себе пальцы, а один из них -- Егор Афанасьев схватил девочку, ударил ее о камень и только каким-то чудом не убил до смерти. Видя, что девочка осталась жива, Афанасьев кинулся к своей жене, вырвал из рук ее малолетнего сына и ударом о камень убил его, со словами:
   -- За Христа убиваю!
   Наконец, самоубийцы были обезоружены и спасены. Немедленно донесено было об этом начальнику губернии и земскому суду. Началось дело. Алексей Юшкин признан был виновным "в склонении простодушных к самоубийству". Другой из руководителей этого дела, Фалалей, успел скрыться от властей. Юшкин сослан был на остров Эзель, Лифляндской губернии, а Егор Афанасьев, убивший ребенка, послан в монастырь на покаяние. Все остальные были прощены и отданы под присмотр вотчинного начальства.
   Управлявший в это время вотчинами некий Александр Божков задался целью во что бы то ни стало искоренить нетовщину из среды подведомственных ему крестьян. Для этого он не придумал ничего лучшего, как наложить двойной оброк на всех ее последователей. В то же время, он сжег все те кельи, которые были выстроены спасовцами в лесу, a владельцам этих келий приказал переселиться в село и жить вместе со своими семействами.
   Нетовцы просили Божкова освободить их от двойного налога, обещаясь "не слушать впредь никаких зловредных учений". При этом, для прикрытия своих настоящих верований, большая часть спасовцев обратились в поповщину. Для исповеди копенские раскольники стали ездить в деревню Песковатку к беглым попам, приезжавшим туда из иргизских монастырей; прочие же требы исправлялись приходским священником с хождением посолонь, по желанию староверов.
   Около этого времени в среде нетовцев явился новый учитель и проповедник, крестьянин Исай Алексеев. По обычаю того времени, он прикрывался юродством: зимой ходил в одной сорочке, босой, брал руками раскаленные угли и рассказывал, что слышит на небе звон. Звон этот был не простой: он возвещал догматы и учение нетовщины. Разумеется, явились последователи, которые уверовали в святость Исая Алексеева и начали подражать ему в юродстве. Одна
  

141

  
   крестьянка, Анна Иванова, вздумала, по примеру учителя, щеголять зимой в одной сорочке, но несчастная жестоко поплатилась за свою отвагу: вскоре она найдена была замерзшей, без признаков жизни.
   По этому поводу началось дело, и Исай Алексеев был привлечен к суду, как расколоучитель и совратитель. Это было в 1818 году. В течение четырех лет Алексеев находился под судом, но проживал в селе Копенах и не переставал проповедывать нетовщину. К этому времени освободился из монастырского заключения Егор Афанасьев и, возвратившись в родное село, вместе с Алексеевым начал распространять учение спасова согласия. Сельское начальство не только не препятствовало деятельности проповедников раскола, но даже укрывало их и на требование сведений о раскольниках отписывало земскому суду, что в селе Копенах совсем нет никаких раскольников.
   Тем не менее, в 1822 году Алексеев и Афанасьев были сосланы в Сибирь за распространение раскола. Мера эта отнюдь, конечно, не могла помешать развитию нетовщины, а скорее, напротив, еще более способствовала ее усилению, пробудив фанатизм в последователях спасова согласия. Копенские нетовцы ждали только надежного руководителя, который бы дал толчок, чтобы перейти от слова к делу. За руководителем дело не остановилось.
   На сцену появляется старый, испытанный проповедник нетовщины, страдалец Алексей Юшкин, проведший перед тем несколько лет в ссылке на острове Эзель. Будучи в ссылке, он имел тайные сношения с своими последователями, внимательно следил за успехами нетовщины и, между прочим, вел длительную переписку с саратовским купцом Ладонкиным, принадлежавшим к спасову согласию. Счастливый случай помог ему освободиться из заключения. На остров Эзель как-то приехал Император Александр Павлович; Юшкину, через посредство состоявшего при императоре графа Кочубея, удалось вымолить себе прощение. Государь приказал отпустить Юшкина на родину, с учреждением за ним, однако, строгого надзора со стороны вотчинного начальства.
   Юшкин явился в Копены около 1826 года вместе с "женщиною из почтового ведомства", Дарьею Кононовою, из секты спасова согласия. Эту Кононову Юшкин встретил на пути,
  
   142
  
   возвращаясь из ссылки домой; он сошелся с нею и прижил двоих детей, из которых одного, как показывала Кононова, по дороге удушил, а другого бросил в колодезь. Управляющий вотчинными имениями, Галицкий, приказал без огласки выслать Кононову вон из Копен. Приказание было исполнено; вслед за Кононовою скрылся из села и Алексий Юшкин; но место его, как проповедника нетовщины, не осталось вакантным: в Копенах явился новый пропагандист "спасового согласия" -- родной сын Алексея, Иван Юшкин.
   О бегстве Алексея Юшкина началось дело: начались розыски, которые, однако, долгое время были безуспешны. Привлеченный к допросу саратовский купец Ладонкин показал, что "Юшкин умер, и мы-де поминаем его за упокой". Только через два года разнеслись слухи, что Алексей Юшкин и Дарья Кононова засыпались, при помощи других, землей в лесу между селами Карамышем и Атаевкою в урочище, называемом Сокино. Здесь в так называемой морельной горе действительно отыскана была пещера и в ней два скелета, из которых один, по освидетельствовании врача, оказался мужским, а другой женским.
   В 1827 году около 60 человек нетовцев из жителей села Копены решились добровольно умереть, чтобы уготоваться царства небесного. В числе решившихся умереть были целые семейства, -- с отцами, матерями, детьми. И вот, в назначенный день, начинается резня. Крестьянин-нетовец, Александр Петров, является в избу своего соседа и единоверца, Игнатия Никитина, и убивает его жену и детей; затем с топором в руках он отправляется в овин, где его ждали лица, обрекшие себя на смерть: крестьяне Яков и Моисей Ивановы с детьми. Они ложатся на плаху, а Александр Петров рубит им головы топором. Покончивши с ними, Петров идет к крестьянке Настасье Васильевой: здесь на помощь ему является Игнатий Никитин, семью которого только что пред тем умертвил Петров. В то время, как Никитин убивал в овине Васильеву и ее товарок, Авдотью Ильину и Матрену Федорову, Александр Петров перерезал детей Васильевой.
   Свершив тройное убийство, Никитин бросил топор, лег на плаху и просил Петрова отрубить ему голову. Петров не замедлил исполнить эту просьбу. Затем он отправился к снохе своей, Варваре Федоровой, и начал убеждать ее подверг-
  

143

  
   нуться смерти, причем сообщил ей, что дети ее уже убиты им в овине. Варвара бросилась в овин, чтобы взглянуть на трупы своих детей; следом за ней отправился и Петров. Здесь, среди человеческих трупов, плавающих в крови, стояла толпа нетовцев, ожидая "смертного часа".
   Петров, очевидно, не вынесший потрясающих сцен убийства и смерти, бросил топор, не окончив своей страшной миссии, положил голову на плаху и умолял прикончить его. Иван Юшкин отточенным топором нанес ему смертельный удар... Несколько семейств сложили свои головы на плахе. Всего погибло, таким образом, тридцать пять человек. Проходившая мимо женщина случайно наткнулась на кровавое зрелище смерти; в ужасе бросилась она на колокольню и ударила в набат. Сбежался народ, и это обстоятельство положило конец чудовищной драме и спасло остальных участников от смерти.
   Назначенное по этому поводу следствие открыло до 80 человек явных последователей нетовщины; из этого числа 50 человек "после сильных увещаний отказались от своего учения, можно думать, притворно; остальные не сделали даже и этого и остались упорными в своем заблуждении". Иван Юшкин не хотел слушать никаких увещаний; по наказании, он сослан был в каторжную работу *). Так закончился ряд кровавых драм, вызванных учением нетовщины.
   Память об этих драмах до сих пор живет в народе, в чем пишущему эти строки удалось убедиться лично, во время пребывания в Саратовской губернии в 1881 году. В Саратове нам пришлось, между прочим, встретить одного старика из г. Аткарска, который живо помнил эту историю, помнил действующих лиц и проч. Но особенно в его памяти врезалась заключительная сцена этой драмы, -- сцена на площади, с позорной колесницей и эшафотом, на котором Иван Юшкин был подвергнут жестокому наказанию.
   Прежде чем закончить настоящую главу, мы остановимся на одном явлении, которое по своему характеру имеет довольно много общего с учением глухой нетовщины. Явление это --
  
   *) Материалом для этого рассказа послужила, главным образом, указанная выше статья Православного Собеседника, а также История министерства внутренних дел г. Варадинова.
  
   144
  
   красная смерть, -- обычай, который приписывается последователям секты бегунов или странников.
   В наших газетах не раз уже появлялись известия об этом обычае, но так как все эти известия отличались обыкновенно полною голословностью и крайнею отрывочностью, то поэтому и проходили незамеченными или же встречались с явным и вполне заслуженным, конечно, недоверием. Но в том же 1883 году в Неделе появилась анонимная статья под заглавием Голбечники, в которой приводился целый ряд фактов, подтверждавших действительное существование обычая "красной смерти" у бегунов. При водим здесь эти факты, как они изложены в статье о Голбечниках *).
   В июле месяце 1882 года в Иванове, Владимирской губернии, близ станции железной дороги, где обыкновенно брали песок для полотна ее, нашли труп человека, завернутого в рогожу. Началось следствие. Оказалось, что это труп бегуна Ивана Китова, имевшего в Иванове свою лавочку. Китов, человек лет 34-х, был женат на православной; она-то и была причиной возникновения дела. Китов несколько раз уходил "на богомолье"; в последний раз он долго не возвращался. Жена, беспокоясь за мужа, стала следить за его родней (тоже из секты странников) и заметила, что ночью понесли зарывать труп ее мужа. Она "доказала", т. е. сделала известным место его погребения. Чем собственно окончилось это интересное дело, автору статьи не удалось узнать, но при следствии выяснилось, что в течение 9-ти лет из семьи Китовых пропали без вести или "ушли на богомолье" восемь человек.
   Подобным образом пропадают люди, по уверению автора цитируемой статьи, не в одном Иванове, но и в Кинешемском уезде, а также в самой Кинешме, и многие знают причину такого исчезновения: они "восприяли красную смерть", т. е. были задушены с их же согласия. Такой смертью умирают не одни голбечники, т. е. странствующие бегуны, но и "жиловые", живущие в мире бегуны. "Последним, повидимому, такая смерть особенно необходима: если они при жизни пользовались всеми благами мира, если они не несли на себе ига "жития странного и врагом гонительного", то хоть пред концом зем-
  
   *) Голбечниками называются в Костромской губернии странствующие бегуны.
  

145

  
   ного странствования должны претерпеть мучения насильственной смерти, чтобы обрести спасение души.
   Воспринять "красную смерть" решается обыкновенно человек старый или опасно заболевший, мало надеющийся на выздоровление. "Красной смерти" могут сподобиться не только "совершенные" или "жиловые" бегуны, но и православные, вступающие в голбечники перед самым совершением над ними обряда задушения или ради него: "все равно как схиму принимают", -- рассказывал один крестьянин, повидимому, не видавший в добровольном задушении себя "ради спасения души" ничего ужасного. Решившись умереть, "принять мученический венец", православный или странник из "жиловых" прощается со всеми родными, затем отдает себя в руки голбечников. "Совершенному" бегуну прощаться не с кем: он уже давно порвал все земные связи и для него нужна только решимость прекратить земное существование.
   Самый обряд совершения "красной смерти" автор Голбечников описывает следующим образом:
   В пустой избе кладут приготовившегося к смерти; с ним остается только бегунский наставник, читающий псалмы. Через некоторое время дверцы подполья распахиваются и появляется олицетворение "красной смерти": -- рослый, "корпусный" мужчина в красной рубахе с красной же подушкой в руках... Он кладет на голову болящего подушку и садится на нее, надавливая до тех пор, пока не произойдет задушение. Иногда случается, что, несмотря на мощь исполнители задушения, несмотря на твердую решимость удушаемого умереть, ужасная казнь не сразу удается, вопреки молитвам "верующих" о "принятии души мученика": жизненные инстинкты преодолевают фанатизм, и силач не в силах сладить с отчаянными усилиями несчастного удушаемого. Тогда, попытка снова повторяется, а "верующие" усиленно молятся о принятии души. Но обыкновенно удушение удается сразу; олицетворение "красной смерти" скрывается в подполье, а вошедшие в избу озабочиваются похоронами.
   Ответственность за справедливость всего изложенного здесь об этом обычае мы всецело возлагаем на автора указанной статьи, которого мы лично знаем за человека вполне серьезного и правдивого, и который известен в печати несколькими солидными статистическими работами в области экономических
  
   146
  
   вопросов. Но, вместе с этим, считаем своим долгом сделать следующую оговорку.
   Когда статья о Голбечниках сделалась известна в Костромской губернии среди бегунов и лиц, близких к ним, то она вызвала среди их целую бурю негодования. Все эти лица, -- как бегуны, так и люди, близкие к ним, хорошо знакомые со всеми порядками секты, -- были глубоко возмущены статьей, которую они называли не иначе, как клеветой, ни на чем решительно не основанной, кроме сплетен досужих кумушек. В беседах с нами они выражали готовность фактически доказать полную несправедливость взведенных на них обвинений и горячо и категорически утверждали, что обычай "красной смерти" есть не более, как нелепый вымысел... К сожалению, мы, за краткостью времени, проведенного нами в Костроме, не имели возможности проверить справедливость этих заявлений.
  
  

VII.

Человеческие жертвы.

  
   И так, "ради спасения", ради "царства небесного", фанатики-мистики убивали себя, убивали друг друга, убивали каждого, кто только выражал желание вместе с ними "восприять мученический венец". Но этого мало. Они лишали жизни "во славу Христа" (какое страшное извращение великого учения!) детей, малюток, которые не могли, конечно, ни выражать согласия, ни протестовать против их изуверских замыслов. Это называлось "принесением жертвы Богу". И что всего печальнее в этом, так это то, что подобные "жертвоприношения" происходят до сих пор и, притом, довольно часто.
   В мае месяце 1870 года в Шадринском уезде Пермской губернии, крестьянка деревни Клюкиной, Ольховской волости, А--на М--ва, "принесла в жертву" единственную и горячо любимую дочь свою Александру -- малютку, которой только что пошел второй год от роду. В течение нескольких месяцев обдумывала она мысль о необходимости этой жертвы, которая, по ее убеждению, должна была спасти не только ее дочь-малютку, но и ее "саму великую грешницу".
   А--на М--ва знала, что за такую жертву ее покарают земные власти. Но ее ни мало не пугала ответственность, ко-
  

147

  
   торая грозила ей со стороны закона здесь, на земле, за подобную жертву. Напротив, она искала, она горячо желала испытать и перенести здесь "все муки и страдания", чтобы этим снискать себе мученический венец там, на небе, где, собственно и начинается настоящая-то жизнь.
   Однажды в праздник, -- в день памяти перенесения мощей святителя Николая, -- дочь А--ны почему-то проснулась раньше обыкновенного и своим плачем разбудила спавшую подле нее мать. А--на встала, взяв дочь на руки, утешила ее и пошла вместе с нею умываться. Умывшись, она разбудила старшую сноху свою, заставила ее управляться по хозяйству, а сама пошла в клеть, ради праздника зажгла там свечи перед иконами и, держа на левой руке дочь свою, стала в таком положении молиться Богу. Во время молитвы ей снова приходит в голову давно мучившая ее мысль о принесении в жертву своего ребенка. Она подумала, что мысль эта пришла к ней от самого Бога; это сознание необыкновенно обрадовало ее, и она решилась немедленно же привести в исполнение свое давнишнее желание.
   А--на оставила молитву и пошла вместе с ребенком в избу, где в это время топилась печь. Улучив минуту, когда сноха вышла из избы на двор, она подошла к печи и отодвинула стоявшую там чугунку с водой; очистив, таким образом, место в печи, А--на со всего размаху бросила туда своего ребенка. Малютка при падении встрепенулась и упала сначала не далеко. Тогда мать берет клюку и "свое дитятко сердешное" подвигает в самое пламя.
   Убедившись, что ребенок умер в пламени, А--на прославила Бога, вышла из избы и занялась обычными делами по хозяйству. Тем временем сноха возвращается в избу и, ничего не подозревая, берет клюку, чтобы, по обыкновению, помешать в печке, как вдруг с ужасом замечает в страшном пламени обгорелый, почерневший и обезображенный труп ребенка... Вскоре вся семья узнала ужасную истину. Поднялся плач, рыдания. Отец ребенка упал на лавку, вместе с вынутым из печи трупом дитяти. В эту минуту А--на, окончив свои занятия, входит в избу.
   При виде семьи, убитой горем, А--на вдруг почувствовала страх, опустила бывший в руке ее подойник, присела у самых дверей на лавку и задумалась. Но она вскоре опра-
  
   148
  
   вилась, подошла к семейным и, отталкивая постепенно каждого из них от трупа, говорила:
   -- Полноте-ко вы, полноте! Молитесь-ко вы лучше Богу, Пресвятой-то Богородице, да матушке-то аллилуие!... Аллилуия, аллилуия, слава Тебе Боже! Аллилуия, аллилуия, слава Тебе Боже!
   М--ва была, конечно, арестована и отдана под суд. К сожалению, в печати, сколько нам известно, не было известий о результатах следствия и суда по этому делу. Лишь в Пермских Епархиальных Ведомостях находим некоторые сведения, хотя отчасти разъясняющие мотивы этого чудовищного преступления.
   А--на М--ва имела около тридцати лет в момент совершения преступления. В детстве она была воспитана своими родителями "в строгих правилах единоверия". По свидетельству местного священника Иоанна Мизерова, она, до самой катастрофы, "никогда и ничем не обнаружила своего отпадения от св. церкви и хотя строго держалась правил единоверия, но была послушна православной церкви, ходила к богослужению и, как значится по исповедным росписям, бывала на исповеди и у Св. Таин причастия". Замуж она вышла за вдовца, крестьянина деревни Клюкиной, М--ва, и, по отзыву его, в продолжение 4-х лет жила с ним в мире и согласии, была весьма хорошая хозяйка и очень внимательная и попечительная мачеха к своим пасынкам.
   Отец Мизеров не раз беседовал с А--ной М--вой в то время, как она содержалась под арестом за свое преступление. "На все мои вопросы, -- писал по этому поводу о. Мизеров, -- сверх всякого моего ожидания, арестованная отвечала мне с большою охотою и отвечала ясно, раздельно и довольно обдуманно. Никаких признаков умоисступления я в ней не заметил. В преступлении своем она созналась с первого раза и хотя не принесла еще чистосердечного раскаяния, но, кажется, весьма близка к этому... По всему видно, что А--на М--ва довольно простодушная и весьма доверчивая женщина, по крайней мере, такой представилась она мне с первого раза, и, по моему, это-то простодушие и излишняя доверчивость А--ны и была причиною ее несчастия".
   Объясняя совершение М--вою преступления влиянием на нее расколоучителей, священник Мизеров приводит в своей статье
  

149

  
   некоторые сведения о современном состоянии раскола в Шадринском уезде. По его словам, "в последние два-три года по всей северо-восточной части Шадринского уезда стало заметно какое-то особенное движение в расколе... Раскольники как-то особенно засуетились, стали ожидать себе чего-то необыкновенного и все ближе и ближе начали скучиваться около своих наставников".
   Причиною такого движения было, как оказалось, появление нового и небывалого в тех местах учения об антихристе. По этому учению, несколько лет тому назад в каких-то восточных странах Перские (уж не Пермские ли?) земли от одной нечестивой жидовки родился отрок, который и есть антихрист. Отрок этот скрывается в настоящее время где-то в горах, из которых нежданно, негаданно и явится в мир, как только достигнет 30-ти летного возраста.
   Этого нового учения об антихристе придерживалась и А--на М--ва. В беседах своих с священником она высказывала ему, что в скором времени антихрист будет царствовать в мире, но не духовно или мысленно, как думали до сих пор раскольники, а чувственно, и что антихрист этот уже родился от одной нечестивой девицы-жидовки. Учение это, появившись в начале в Ольховском единоверческом приходе (где жила А--на М--ва), вскоре распространилось по всей северо-восточной части Шадринского уезда. В это время из среды раскольников особенно выделился по своему влиянию один еще довольно молодой, грамотный крестьянин. Он приходился ближайшим родственником А--ны М--вой, которая не задолго до убийства дочери довольно долго гостила у этого расколоучителя.
   Родственник А--ны толковал и объяснял священное писание всем, кто только приходил к нему. А ходили к нему очень многие крестьяне послушать его рассказы о каких-то "страстях Христовых". От него-то наслушалась А--на М--ва рассказов о какой-то мнимой рабе Божией "матушке аллилуие", которая будто бы, спасая от жидов Христа, подобно А--не, бросила в раскаленную печь своего грудного ребенка и взяла к себе на руки самого истинного Христа и тем спасла Его от преследования со стороны жидов. Вот этой-то "матушке аллилуие" и старалась подражать А--на М--ва *).
  
   *) Пермские Епархиальные Ведомости 1870 г., N 24.
  
   150
  
   Здесь, очевидно речь идет об известной "Аллилуевой жене милосердой", стих о которой распевается на разные лады среди последователей глухой нетовщины. В этом стихе рассказывается, что Христос-младенец, преследуемый "жидами, книжниками, архиереями и злыми фарисеями", хотевшими предать его злой смерти, укрылся в келью к аллилуевой жене милосердой, которая в это время топила печку, держа на руках своего ребенка. Христос предложил аллилуевой жене бросить в печь ее ребенка и взять на руки его, Христа. Едва она успела выполнить это, как к ней в келью ворвались жиды и фарисеи и начали ее расспрашивать: куда она спрятала Христа? Аллилуева жена указала в печь; жиды и фарисеи, увидав в пламени аллилуева младенца, приняли его за Христа и возликовали от радости. Но вот запели петухи, и жиды-антихристы пропали. Тогда совесть начинает мучить аллилуеву жену милосердую, что она погубила своего ребенка, бросивши его в печь. Она слезно плачет, громко причитает:
  
   Как возговорит ей Христос, Царь Небесный:
   "Ох, ты гой еси, аллилуева жена милосерда,
   Загляни-ка ты в печь во пламя".
  
   Оказывается, что в печи, вместо огня появляется "вертоград прекрасный".
  
   В вертограде травонька муравая,
   Во травоньке ее чадо гуляет,
   С ангелами песни воспевает,
   Золотую книгу евангельску читает,
   За отца, за мать Бога молит.
  
   Аллилуева жена поражена, а Христос, обращаясь к ней, говорит:
  
   "Ох ты гой еси, аллилуева жена милосерда,
   Ты скажи мою волю всем моим людям,
   Всем православным христианам,
   Чтобы ради меня они в огонь кидались,
   И кидали бы туда младенцев безгрешных,
   Пострадали бы все за имя Христа-света,
   Не давались бы в прелесть хищного волка,
   Хищного волка, антихриста злого.
  

151

  
   Что антихрист на земле взял силу большую,
   Погубить во всем свете веру Христову,
   Поставить свою злую церковь и т. д. *).
  
   Несмотря, однако, на этот призыв, принесение детей в жертву чрез сожжение случается сравнительно довольно редко; гораздо чаще в таких случаях прибегают к помощи ножа. Но бывают и совершенно оригинальные способы и формы подобных жертвоприношений.
   Так, в Суксунском заводе, Пермской губернии, один крестьянин, -- это было в царствование Императора Николая Павловича, -- принес в жертву Богу двух своих детей, которых он зарыл в лесу в муравейнике. Его судили за это и он был наказан на эшафоте в самом Суксуне. Местные жители до сих пор хорошо помнят это происшествие *).
   Крестьянин Владимирской губернии, Никитин, сжег свой дом и в нем двух собственных малюток, которых перед тем он только что зарезал ножом на горе, за селением. На допросах он хладнокровно показывал, что поступил так, начитавшись библии, и совершил детоубийство, подражая Аврааму, принесшему в жертву Богу сына своего Исаака, что в то время, когда он колол детей ножом, жена его, мать малюток, говорила слова, молитвенно объяснявшие цель заклания. Никитин был, разумеется, наказан и сослан в Сибирь.
   Действующими лицами в подобных случаях ч настырь для всегдашняго моленія, но отецъ съ матерью въ монахи меня не пустили.
   Томимый постояннымъ желаніемъ душевнаго спасенія, Брюнинъ мечталъ о подвигахъ, которыми бы могъ достигнуть этого спасенія. Однажды, случайно, онъ встрѣтился въ полѣ съ какимъ-то странникомъ, повидимому, монахомъ, который упросилъ проводить его на большую дорогу. Брюнинъ пошелъ съ незнакомцемъ и сталъ жаловаться ему на свое горе.
   Странникъ внимательно выслушалъ его и говоритъ ему: "Если ты хочешь спасать себя, то ты долженъ умертвить грѣшную плоть.... ты долженъ оскопиться, и это для души твоей будетъ очень хорошо".
   Брюнинъ изъявляетъ полное свое согласіе покончить разъ навсегда съ "грѣшной плотью", мѣшающей спасенію. Тогда странникъ повелъ его къ одоньямъ, совершилъ надъ нимъ операцію и затѣмъ поспѣшно скрылся неизвѣстно куда. Между тѣмъ, Брюнинъ, истекая кровью, лежалъ на гумнѣ безъ памяти. Только къ утру, собравшись съ силами, онъ кое-какъ дотащился до дому. Странникъ, оскопившій Брюнина, не даромъ спѣшилъ уйти изъ Крюкова. Тамъ онъ успѣлъ оскопить еще 13 человѣкъ, кого въ открытомъ полѣ, кого на гумнѣ, кого на большой дорогѣ. Въ числѣ оскопленныхъ были и дѣти -- мальчики и дѣвочки {И. И. Дубасовъ: "Тамбовскій край", вып. I, стр. 251.}.
   Особенно охотно принимали скопчество люди, обездоленные судьбою, калѣки и т. п., которымъ нечего уже было ждать отъ жизни. Такъ, въ 1830 году съ Кавказа вернулся на родину въ село Уварово, Борисоглѣбскаго уѣзда, отставной солдатъ Никулинъ. Вернулся онъ калѣкой, такъ какъ одна нога его была отнята. Не имѣя возможности заняться крестьянскими работами, Никулинъ сдѣлался сельскимъ учителемъ, началъ вникать въ священное писаніе. Учительство могло давать ему лишь жалкіе гроши; онъ жилъ бѣдно, въ большой нуждѣ. Разъ онъ задумался, сидя въ своей бѣдной и темной хатѣ. Ему пришли на умъ извѣстныя евангельскія слова: "скопцы, сами себя исказиша царствія ради небеснаго". И вотъ, не долго думая, онъ беретъ бритву и скопится. "Безъ умерщвленія плоти нельзя получить царствія Божія",-- говорилъ онъ потомъ судьямъ. Когда раны его зажили, онъ началъ распространять скопческое ученіе среди своихъ знакомыхъ.
   Со времени введенія новыхъ судовъ скопческіе процессы происходили въ слѣдующихъ пунктахъ: въ Москвѣ, въ Моршанскѣ (Тамбов. губ.), въ Лихвинскомъ уѣздѣ (Калужской губ.), въ Самарѣ, въ Камышловскомъ уѣздѣ (Пермской губ.), въ г. Мелитополѣ (Таврической губ.) и въ Бирскомъ уѣздѣ (Уфимской губ.). Скажемъ нѣсколько словъ о нѣкоторыхъ болѣе выдающихся изъ этихъ процессовъ.
   Въ 1868 году начался въ городѣ Моршанскѣ знаменитый плотицынскій процессъ, который въ прошломъ имѣлъ свою исторію. Такъ, еще въ 1838 году возбуждалось дѣло о моршанскомъ купцѣ Егорѣ Ивановѣ Плотицынѣ, который считался богачемъ и главнымъ наставникомъ всѣхъ тамбовскихъ скопцовъ. Предъ судомъ явился 70-ти лѣтній старикъ, увѣшанный медалями и на всю губернію прославленный щедрыми пожертвованіями и широкою частною благотворительностью. Несмотря на явныя улики, судъ оправдалъ Плотицына. Въ 1841 году Егоръ Плотицынъ умеръ, причемъ всѣ его огромные капиталы и значеніе перешло къ Максиму Кузмичу Плотицыну. "И опять началась подпольная работа,-- говоритъ г. Дубасовъ,-- и снова появились массы прозелитовъ дикаго ученія".
   Максимъ Плотицынъ все болѣе и болѣе богатѣлъ, строилъ церкви, благодѣтельствовалъ чиновникамъ и втихомолку обдѣлывалъ свои дѣла, не пренебрегая при случаѣ и грубымъ насиліемъ. Такъ дѣло шло до конца 1868 года.
   Наканунѣ Рождества 1868 года въ домѣ Максима Плотицына сдѣланъ былъ обыскъ. Въ 8 часовъ вечера моршанскій полицеймейстеръ Тришатный и жандармскій офицеръ Шкотъ подошли къ плотицынскимъ воротамъ. Всѣ пять домовъ скопческаго главы стояли на соборной площади, точно какіе-нибудь редуты, мрачные и съ заложенными кирпичемъ окнами. Только въ одномъ деревянномъ флигелѣ, гдѣ жилъ самъ Максимъ Плотицынъ, слабо свѣтился огонекъ. Слѣдователи начали громко стучать въ ворота, приказывая немедленно впустить ихъ. За стѣнами началась суматоха, усиленная бѣготня, темныя фигуры за чѣмъ-то бѣгали по двору отъ дома къ дому, отъ подвала въ подвалу. Только въ 10 часовъ полиціи удалось проникнуть въ комнаты Плотицына.
   Газеты въ это время сообщали, что у Плотицына въ его кладовыхъ найденъ былъ капиталъ въ 40 милліоновъ руб. сер. Но это не подтвердилось слѣдствіемъ. Когда власти стали опечатывать плотицынскіе сундуки съ деньгами, то всего капитала насчитали только 400,000 рублей. Куда же дѣвались несомнѣнно существовавшіе скопческіе милліоны -- это и доселѣ неизвѣстно. Вѣроятнѣе всего,-- замѣчаетъ по этому поводу г. Дубасовъ,-- самъ Плотицынъ заблаговременно помѣстилъ ихъ въ вѣрныя руки своихъ единовѣрцевъ, изъ которыхъ нѣкоторые впослѣдствіи быстро и чрезвычайно разбогатѣли. Въ Тамбовской губерніи до сихъ поръ еще сохраняются преданія о томъ, какъ въ домахъ нѣкоторыхъ морщанскихъ обывателей-скопцовъ въ дровяныхъ складахъ были находимы толстыя пачки серій и кредитныхъ билетовъ.
   По моршанскому процессу было привлечено 40 человѣкъ подсудимыхъ. Изъ этого числа 9 женщинъ разнаго возраста жили въ домѣ Плотицына на полномъ содержаніи. Всѣ онѣ, какъ оказалось, были подвергнуты полному оскопленію. Но самъ Плотицынъ не былъ оскопленъ и, повидимому, былъ ревностнымъ сыномъ православной церкви. Онъ аккуратно посѣщалъ всѣ церковныя службы, ежегодно исповѣдывался и пріобщался и "въ царскіе дни, украшенный многочисленными медалями и орденами, въ пріютскомъ мундирѣ, стоялъ въ соборѣ впереди народа, вмѣстѣ съ городскими властями, и благоговѣйно подходилъ во кресту".
   Самое тяжелое впечатлѣніе на слѣдователей по плотицынскому процессу произвело слѣдующее открытіе. Подъ домомъ Плотицына нашли обширный и глухой подвалъ съ массивною и желѣзною дверью. Здѣсь производились вольныя и невольныя скопческія операціи. По словамъ чиновника Боголюбова, который возбудилъ это дѣло, "крика изъ этого подвала было не слыхать, а умиравшихъ отъ неискуснаго рѣзанья хоронили тихонько по ночамъ, тутъ же на дворѣ, или въ подпольи".
   Слѣдуетъ, однако, замѣтить, что ни труповъ, ни костей слѣдователями найдено не было, поэтому увѣренія Боголюбова нельзя не признать голословными.
   Въ 1871 году въ московскомъ окружномъ судѣ разбиралось дѣло скопцовъ Кудриныхъ, возникшее въ 1869 году. Подсудимыхъ по этому процессу было 28 человѣкъ, въ томъ числѣ трое братьевъ Кудриныхъ, игравшихъ главную роль въ дѣлѣ распространенія скопчества въ Москвѣ и Богородскомъ уѣздѣ. Кудрины числились купцами, располагали большими средствами, вели торговлю, имѣли конскій заводъ, мѣняльныя лавки, дачи, фотографію и проч. Рѣшеніемъ присяжныхъ обвинены 15 человѣкъ, которые и были приговорены къ лишенію всѣхъ правъ состоянія и къ ссылкѣ въ отдаленный край Восточной Сибири.
   Спустя пять лѣтъ послѣ этого процесса, на югѣ Россіи, въ г. Мелитополѣ, Таврической губерніи, происходитъ новый скопческій процессъ, въ которомъ фигурируютъ 136 подсудимыхъ скопцовъ. Огромное большинство составляли крестьяне, затѣмъ было 20 человѣкъ мѣщанъ и только двое купцовъ. Болѣе половины всѣхъ подсудимыхъ составляли женщины. По возрасту обвиняемые распредѣлялись довольно неравномѣрно: болѣе всего было въ возрастѣ отъ 30--35 лѣтъ, но были и дряхлые старики за 70 лѣтъ, были и дѣти отъ 10-ти до 16-ти лѣтняго возраста. Главные виновники были приговорены въ каторжной работѣ и къ ссылкѣ въ Восточную Сибирь. Подробный приговоръ по этому дѣлу намъ, къ сожалѣнію, неизвѣстенъ.
   Народъ нашъ всегда зналъ и знаетъ о тайныхъ сектахъ. Не проникая ихъ тайны, онъ всегда предполагаетъ въ нихъ что-то недоброе,-- говоритъ по этому поводу Мельниковъ. Какъ православные, такъ и старообрядцы дичатся этихъ сектъ, называютъ ихъ "темными", питаютъ къ нимъ отвращеніе и какую-то суевѣрную боязнь. Во многихъ мѣстахъ послѣдователей тайныхъ сектъ зовутъ фармазонами, считая это названіе синонимомъ волшебника, отрекшагося отъ Бога и отъ всего святаго. "Народъ, всегда зоркій и чуткій, подмѣтилъ таинственныя сношеніи нѣкоторыхъ масоновъ съ послѣдователями тайныхъ сектъ хлыстовщины и назвалъ ихъ этимъ именемъ" {Русскій Вѣстникъ 1868 г., No 5, стр. 11.}.
   Въ недавнее сравнительно время изъ среды скопческой секты выдѣлилась весьма значительная часть ея послѣдователей, которые, называя себя "духовными скопцами", самымъ рѣшительнымъ образомъ отвергаютъ физическое оскопленіе и проповѣдуютъ обыкновенное воздержаніе отъ плотскихъ сношеній съ женщинами путемъ силы воли. Ученіе это, появившись въ началѣ во Владимірской губерніи, всѣ сильнѣе и сильнѣе распространяется среди скопцовъ.
   Въ числѣ подсудимыхъ по мелитопольскому процессу очень многіе оказались неоскопленными, хотя, въ то же время, эти самыя лица считались ревностными адептами секты. Самъ "богъ-искупитель", Лисинъ, постоянно отрицалъ необходимость физическаго оскопленія и настаивалъ лишь на одномъ духовномъ оскопленіи, т.-е. на полномъ воздержаніи отъ половыхъ сношеній. Разъясняя сущность проповѣдей Лисина, одинъ изъ подсудимыхъ замѣтилъ:
   -- Лисинъ отсовѣтывалъ скопиться тѣлесно. Онъ говорилъ: кто скопится, но безъ душевнаго расположенія, тотъ скотъ. Женщинѣ оскопленіе совсѣмъ не надобно, это ей не въ пользу, такъ какъ все одно можетъ замужъ выдти и родить, а безъ грудей только горя наберется: чѣмъ будетъ кормить ребенка? Лисинъ всегда пророчествовалъ: "кто душевно (т.-е. духовно) -- это лучшій скопецъ" {Недѣля 1876 г., NoNo 40 и 50.}.
   Въ 1876 году въ газетахъ было сообщено извѣстіе о появленіи въ Тамбовской губерніи,-- въ этомъ гнѣздѣ скопчества,-- новой секты "очищенцевъ", занесенной, какъ полагали, изъ Сибири, гдѣ она существовала ранѣе. Главнымъ догматомъ этой секты является обязательность брака для всѣхъ, достигшихъ совершеннолѣтія {С.-Петербургскія Вѣдомости 1876 г., No 254, перепеч. изъ Новаго Времени.}.
   Что касается прыгунства, то въ послѣднее время оно весьма замѣтно ослабѣло. "Въ настоящее время,-- писалъ авторъ статьи О прыгунахъ въ 1878 году,-- прыгунство все замѣтнѣе и замѣтнѣе ослабѣваетъ", и многіе прыгуны серьезно подумываютъ о переводѣ въ секту субботниковъ, въ которой мистическій элементъ давно не играетъ такой роли, какъ у прыгуновъ. Теперь прыгуны уже не пытаются подражать птицамъ небеснымъ, которыя не сѣютъ, не жнутъ. На одномъ собраніи по этому поводу вопросъ былъ окончательно рѣшенъ въ смыслѣ необходимости заботъ о завтрашнемъ днѣ, хотя и вопреки писанію.
   -- Нельзя не помышлять,-- рѣшили собравшіеся.-- Ѣсть-то хочется, вѣдь, каждый день! Какъ оно, того, обойдешься-то? Живемъ по темнотѣ... Маленькія, вѣдь, дѣти... кормить-питать надоть. Оно точно сказано, не думать о завтрашнемъ днѣ... да, вѣдь, сказано не то, чтобы не ѣмши сидѣть, потому все блюдешь что-либо про запасъ.
   Самое прыганье теперь, замѣтно уменьшилось. Прыгуны какъ бы стыдятся теперь за тотъ періодъ возникновенія ихъ ученія, когда "духъ" только что сталъ являться и за прыганье взялись и старъ, и младъ, оставивъ всякія житейскія заботы и каждую минуту ожидая, что вотъ-вотъ наступитъ желанное тысячелѣтнее царствованіе.
   О прогрессивномъ движеніи въ смыслѣ реализма, происходящемъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ среди послѣдователей шелапутства, мы уже упоминали выше.

А. Пругавинъ.

"Русская Мысль", кн. VII, 1885

   
   
аще всего являются последователи нетовщины или спасова согласия. Так, в той же Владимирской губернии, в деревне Слободищи, Вязниковского уезда ***), крестьянин Михаил Федоров Куртин (57 лет), принадлежавший к секте "спасово согласие", зарезал родного сына своего, семилетнего мальчика Григория, или, как он выражался на суде, "заклал сына своего в жертву Спасу".
   Дело о Куртине производилось в 1867 году во владимирской уголовной палате. Куртин чистосердечно сознался в своем преступлении и подробно рассказал о мотивах, которые руководили его в этом деле.
  
   *) Сборник русских духовных стихов Варенцова, Спб., 1860 г., стр. 175-76.
   **) Записано со слов пермского старожила М. М. Сыропятова.
   ***) Удельная деревня Слободищи лежит при речках Кетиже и Вощиковке, в 19 верстах от уездного города, и состоит из 28 дворов.
  
   152
  
   -- Я с издетства состою в спасовом согласии, -- говорил Куртин на допросе, -- эту веру исповедывали мой отец и мать; учение этой секты перешло к нам от деда. На исповеди и у св. причастия, по православному обряду, я никогда не бывал и жене своей не позволял, обратив ее в свою секту. Однажды, в праздник знамения Пресвятой Богородицы, я долго молился и плакал о том, что нет на земле людям спасения, и все должны погибнуть. Ночью печаль моя сделалась так велика, что я не мог уснуть ни на минуту, и несколько раз вставал с постели, затепливал свечи пред иконами и молился со слезами, на коленях, о своем спасении и спасении семейства своего от погибели вечной. Тут мне пришла на ум мысль спасти сына своего, и так как сын мой, Григорий, семилетний, был очень резв, весел и смышлен не по летам, то, опасаясь, что, после моей смерти, сын этот развратится в вере и погибнет на век в геенне вечной, я решился его зарезать, чтобы тем приготовить ему верный путь в Царствие Небесное. С мыслью зарезать сына, -- продолжал Куртин, -- я вышел на заре в задние ворота и стал молиться на восход, прося у Спаса знамения, что если после молитвы придет мне снова мысль эта в голову с правой стороны, то я принесу сына Богу в жертву, а если слева, то нет, так как, по мнению нашему (т. е. спасовцев), помысел с правой стороны есть мысль от ангела, а с левой -- от диавола. По окончании молитвы помысел этот пришел ко мне с правой стороны, и я с веселием в душе возвратился в избу.
   Здесь, на коннике (род широкой лавки) сын его, Григорий, мирно спал вместе с матерью своею, Аграфеной Михайловной, которая страстно любила его за смышленность и ум не по летам. Куртин, опасаясь препятствий со стороны жены, разбудил ее и послал за овчинами в деревню Перово, а сам, оставшись наедине с сыном, сказал ему: "Встань, Гришенька, надень белую рубашку; я на тебя полюбуюсь".
   -- У меня, тятя, нет такой рубахи, -- отвечал Гриша. -- Мама еще не сшила.
   По показанию жены Куртина, муж ее за несколько дней до этого приставал к ней, чтоб она сшила белую рубаху сыну, но почему именно ему хотелось этого, она догадаться не могла.
  

153

  
   -- Надень хоть мою белую рубаху, -- сказал Куртин сыну, -- все равно.
   -- Хорошо! -- отвечал мальчик и надел отцовскую белую рубаху.
   Куртин объяснил суду, что, по учению спасова согласия, умирать в пестрядинной и вообще цветной рубахе -- грех.
   -- Вот так! -- сказал Куртин, когда надел на сына белую рубаху. -- Теперь ляжь, умница, на лавочку, я на тебя полюбуюсь.
   Сын лег на лавку в передний угол. Отец заботливо подложил ему в голову полушубок и присел к нему. Затем поднял подол рубашки и, вынув спрятанный заранее в рукаве нож, он нанес им сыну несколько ударов в живот. Мальчик затрепетал и начал биться, причем постоянно натыкался на нож отца, вследствие чего на животе его оказалось множество ран. Тогда отец, желая прекратить страдания сына, разом распорол ему живот сверху до низу... Мальчик потерял силу сопротивляться, но не умер в тот же момент.
   Заря, занимавшаяся на востоке, светила убийце в окно при совершении им преступления, но когда сын был зарезан, в окнах вдруг появились первые лучи восходящего солнца и багровым светом упали на лицо невинной жертвы. Куртин, по его словам, при этой случайности встрепенулся, руки его дрогнули, нож выпал из рук, и он упал на колени перед образами с молитвою, прося Бога принять милостиво новую жертву.
   Сын, облитый кровью, еще дышал, когда отец обратился к нему с следующими словами:
   -- Прости меня, Гришенька, Христа ради, за то, что я нанес тебе такую скорбь.
   Умиравший, но не потерявший еще сознания сын отвечал:
   -- Прощай, тятенька.
   Но отец не удовлетворился этим ответом: он поправил сына на лавке и затем велел ему сказать слова: "Бог тебя простит, батюшка".
   Мальчик коснеющим языком повторил:
   -- Бог тебя простит, батюшка!
   Тут я подумал, -- объяснил Куртин на допросе, -- что на том свете сын мой назовется отроком, а потому надобно
  
   154
  
   ему "уставить звезды"; для этого я затеплил тотчас свечу к образам и, молясь на исходе души сына, велел ему повторять за собою молитву: "Богородице дево, радуйся", что он и исполнил, прошептавши ее за мною слабым голосом. Последние слова он, однако, не выговорил и вдруг замолк... Когда я стоял на коленях пред образами и сын мой плавал в крови, то вошла вдруг в избу возвратившаяся жена моя, и, с первого взгляда узнав все случившееся, упала от страха на землю пред мертвым сыном.
   Куртин, поднявшись с пола, сказал жене: "Иди и объявляй обо всем старосте. Я сделал праздник святым!
   Сбежавшиеся в избу соседи нашли Куртина стоящим пред образами и молящимся Богу.
   Разумеется, он немедленно был арестован и заключен в острог. Здесь, не дождавшись решения суда, он умер, уморив себя голодом *).
   Убивать себя, убивать своих близких, кровных, дорогих людей, -- все это так дико, так противно человеческой природе, что невольно является вопрос о психической нормальности субъектов, прибегающих к подобным изуверствам. Психиатры давно уже считают подобного рода людей душевно-больными, субъектами "с расстроенной психической сферой". Приводим случай, в котором патологический элемент проявился с особенной отчетливостью. Случай этот интересен еще в том отношении, что тут действующим лицом является не последователь какой-нибудь изуверской секты, а лицо протестантского вероисповедания, которое, как известно, считается рационалистическим.
   21 июня 1883 года в Финляндии, в местечке Туусула, Нюландской губернии, молодая 18-ти летняя крестьянская девушка, Мария Бакман в припадке умопомешательства, под влиянием постоянных религиозных размышлений убила двух мальчиков, а потом и себя. Утром, в день убийства, она была на работе с родителями и ничем не обнаруживала душевного расстройства. После обеда, когда сестра Марии принялась мотать шерсть, а родители легли спать, она ушла в отдельную комнату. Войдя через несколько времени в общую избу с крайне
  
   *) Голос 1867 г., N 253, корреспонденция из г. Владимира, и Новое Время 1868 г., N 137, статья Ф. Ливанова.
  

155

  
   мрачным взглядом, она с силой отодвинула стол, схватила висевший на стене топор и, несмотря на сопротивление сестры, ударила им двух спавших в избе мальчиков. Проснувшиеся родители бросились к раненым и унесли их на двор, чтобы перевязать раны. Мария тем временем схватила бритву и нанесла себе глубокие раны в шею. Потом, шатаясь и истекая кровью, она подошла к своим жертвам, легла подле них и умерла.

А. Пругавин.

(Окончание следует).

  
Ко всем произведениям автора К списку авторов