Василевский Леон - К сорокалетию антипольской политики Пруссии

Къ сорокалѣтію антипольской политики Пруссіи.

(По поводу послѣднихъ выборовъ).

Послѣдніе выборы въ германскій рейхстагъ, давшіе такую блестящую побѣду нѣмецкой соціалъ-демократіи, несомнѣнно сыграютъ выдающуюся роль и въ жизни польскаго населенія Пруссіи. Результаты избирательной кампаніи создали положеніе, напоминающее то, которое образовалось послѣ выборовъ 1893 г., когда сравнительно маленькая фракція польскихъ депутатовъ могла рѣшать судьбу того или другого законопроекта въ рейхстагѣ. И въ настоящемъ парламентѣ польскіе депутаты, несмотря на всю свою немногочисленность, могутъ стать столь же важнымъ факторомъ, такъ какъ исходъ голосованія по многимъ вопросамъ будетъ зависѣть отъ ихъ тактики.

Конечно, теперь еще нельзя говорить вполнѣ опредѣленно о судьбахъ новаго парламента, ибо неизвѣстно, какой политики по отношенію къ нему будетъ держаться императоръ и его правительство. Однако о немедленномъ распущеніи только что избраннаго парламента и о назначеніи новыхъ выборовъ хорошо освѣдомленная германская печать какъ-то сразу перестала говорить. Слѣдовательно, правительство будетъ искать средствъ добиться работоспособности новой палаты депутатовъ. А на этой почвѣ неизбѣжны компромиссы, такъ какъ выборы уничтожили то постоянное реакціонное большинство, на которое правительство Вильгельма II опиралось въ послѣднюю сессію. И вотъ, въ нѣмецкой печати начинаютъ раздаваться голоса о необходимости воспользоваться услугами польской фракціи, что, конечно, возможно только при измѣненіи господствующей до послѣдняго времени антипольской политики.

Впрочемъ, о необходимости пересмотра отношеній правительства къ полякамъ говорится теперь довольно много и внѣ связи съ результатами выборовъ. Мало того, послѣдніе годы уже отмѣчаются какъ бы нѣкоторымъ ослабленіемъ антипольскаго курса, достигнувшаго своего апогея въ 1908 г. Правда, всѣ антипольскія мѣры, принятыя правительствомъ раньше, проводятся неукоснительно, съ истинно-прусской послѣдовательностью. Но вмѣстѣ съ тѣмъ можно наблюдать и кое-что другое.

Во-первыхъ, законъ 1908 г. о принудительномъ отчужденіи польской земельной собственности въ пользу "Колонизаціонной Комиссіи" еще до сихъ поръ ни разу не примѣнялся, несмотря на громкія и категорическія требованія нѣмецкихъ націоналистовъ и ихъ организаціи "Ostmarkenverein". Во-вторыхъ, правительство уже нѣсколько разъ рѣшалось дать отпоръ ихъ домогательствамъ, заявляя, что оно не позволитъ оказывать на себя давленіе кучкѣ крикуновъ, въ дѣйствительности лишь вредящихъ нѣмецкимъ интересамъ. Въ-третьихъ, среди самой вѣрной правительству консервативной гвардіи,-- восточно-прусскихъ юнкеровъ,-- крайнее антипольское настроеніе начинаетъ, повидимому, выходить изъ моды. Въ-четвертыхъ, чрезвычайно враждебно относившійся къ полякамъ президентъ провинціи Познани замѣненъ лицомъ болѣе умѣренныхъ взглядовъ. Наконецъ, и произносимыя императоромъ за послѣдніе 2-3 года рѣчи, касавшіяся въ извѣстной степени поляковъ, лишены той аггрессивности, которой онѣ отличались прежде. Однимъ словомъ, въ прусской политикѣ на "восточныхъ окраинахъ" начинаютъ давать себя чувствовать какъ бы новыя вѣянія. И кто знаетъ, не находится ли Прусская Польша наканунѣ политическихъ событій, могущихъ серьезнымъ образомъ повліять на измѣненіе ея положенія? Кто знаетъ, не станутъ ли послѣдніе выборы исходной точкой перемѣны правительственной политики, шествовавшей ровно сорокъ лѣтъ по пути безпощаднѣйшей борьбы съ поляками?

Однако, и помимо такого или иного вѣянія въ правительственныхъ сферахъ, послѣдніе выборы имѣютъ громадное значеніе для Прусской Польши. Съ одной стороны, благодаря имъ, въ новомъ парламентѣ очень затрудняется возможность проведенія какихъ бы то ни было антипольскихъ законовъ, такъ какъ, при теперешнемъ взаимоотношеніи силъ, ихъ сторонники должны оказаться въ меньшинствѣ. Съ другой же, новый рейхстагъ, несомнѣнно, ускоритъ хотя бы только частичную демократизацію прусскаго ландтага,-- этого гнѣзда крайней реакціи и настоящей фабрики антипольскихъ законопроектовъ.

Моментъ, переживаемый теперь прусскими поляками, тѣмъ важнѣе, что послѣдніе выборы обнаружили и въ польскомъ обществѣ рядъ новыхъ явленій, вродѣ колоссальнаго роста польскихъ соціалистическихъ голосовъ въ Силезіи и т. д. Поэтому мы считаемъ небезъинтересными и для русской публики ознакомленіе съ положеніемъ дѣлъ на западной окраинѣ польской этнографической территоріи, которая значительнѣйшей своей частью входитъ въ составъ Россіи. Знакомство съ антипольской политикой Пруссіи тѣмъ болѣе поучительно для русскаго читателя, что оно можетъ явиться богатѣйшимъ источникомъ аргументовъ въ пользу совершенной безплодности насильственной денаціонализаціи. Трудно, казалось бы, представить себѣ болѣе неблагопріятныя условія, чѣмъ тѣ, въ которыхъ трехъмилліонное польское населеніе принуждено выдерживать натискъ германизаторской политики Пруссіи и отчасти всей Германіи. А между тѣмъ, несмотря на то, что противъ поляковъ выступаетъ огромная въ экономическомъ, культурномъ и политическомъ отношеніяхъ сила, располагающая всѣми средствами государственнаго давленія, ни польскій элементъ не сдается, ни прусскій завоеватель не считаетъ себя побѣдителемъ.

-----

По даннымъ переписи 1905 г., польскаго населенія въ Пруссіи было 3.714,923 чел. Оно распредѣлялось по отдѣльнымъ провинціямъ слѣдующимъ образомъ. Въ великомъ герцогствѣ Позяанскомъ (Posen) жила третья часть всѣхъ прусскихъ поляковъ: 1.231.298; въ Верхней Силезіи -- другая треть: 1.186.404; шестая часть -- въ Западной Пруссіи: 573.201; почти двѣнадцатая -- въ Восточной Пруссіи: 305.026. Остальная часть прусскихъ поляковъ живетъ внѣ этой территоріи, сплошнымъ полукругомъ охватывающей съ сѣвера и съ запада Царство Польское,-- въ Бранденбургѣ и, особенно, въ каменноугольныхъ районахъ Вестфаліи и Рейнской провинціи.

Отдѣльныя части прусско-польской территоріи отпали отъ Польши въ различное время, постепенно подпадая подъ вліяніе нѣмецкой государственности. Такъ, напримѣръ, Силезія потеряла связь съ остальными частями Польши еще во второй половинѣ XII столѣтія. Подвергаясь постепенной германизаціи, эта провинція, наконецъ, вошла въ составъ Пруссіи въ 1742 г. Точно также и южная полоса Восточной Пруссіи, населенная такъ называемыми мазурами, съ Х1И столѣтія жила своей самостоятельной жизнью, хотя и находилась въ извѣстной зависимости отъ Польши. Восточно-прусскіе поляки приняли протестантизмъ, что ихъ еще болѣе отдѣлило отъ остального польскаго населенія. А съ 1657 г., когда Пруссія совершенно освободилась отъ Польши, прусскіе мазуры теряютъ всякую формальную связь съ Польшей. Въ томъ же 1657 г. Пруссія овладѣваетъ и той сравнительно небольшой польской территоріей, которая входитъ въ составъ Помераніи.

Отдѣльныя части такъ называемой "исторической" Польши Пруссія пріобрѣтаетъ въ концѣ XVIII и въ началѣ XIX столѣтій. Въ 1-772 г., на основаніи перваго раздѣла Рѣчи Посполитой, послѣдняя теряетъ въ пользу Пруссіи Вармію (Ermeland), включенную впослѣдствіи въ Восточную Пруссію, всю Западную Пруссію, безъ Данцига и Торна, наконецъ, маленькую частицу Познани. При второмъ раздѣлѣ Польши (1793 г.) Пруссія захватила остальную часть Познани и Данцигъ съ Торномъ, -- однако, ненадолго. По тильзитскому миру, Пруссіи пришлось уступить послѣднія пріобрѣтенія вмѣстѣ съ частью добычи 1772 г. герцогству Варшавскому. И только въ 1815 г. Пруссія получаетъ ихъ обратно. Значительная часть ихъ входитъ въ составъ учрежденнаго тогда же великаго герцогства Познанскаго, которое получаетъ извѣстнаго рода автономію и гарантіи національнаго развитія.

Съ 1815 г. Познань и Западная Пруссія являются главной ареной прусско-польской политики и вмѣстѣ съ тѣмъ средоточіемъ польской жизни въ Пруссіи. Всѣ остальные обрѣзки польской территоріи очень долго не играютъ почти никакой роли, и всѣ мѣропріятія прусскихъ властей, касающіяся поляковъ, относятся обыкновенно только къ Познани и къ Западной Пруссіи, нѣкоторыя части которой были такимъ же недавнимъ пріобрѣтеніемъ, какъ иПознань. Не только прусскія власти, но и сами поляки склонны были считать "прусской Польшей" только Познань. Не говоря уже о томъ, что память объ общенаціональной жизни съ Силезіей или Восточной Пруссіей давно уже изгладилась, эти провинціи не обладали тѣмъ элементомъ, который могъ бы играть какую-нибудь роль въ практической политикѣ. Польскими тамъ были только народныя массы, все же, что изъ этихъ массъ поднималось на высшія ступеньки общественной лѣстницы, принимало нѣмецкій характеръ.

Въ Силезіи и аристократія, и мелкое дворянство, и духовенство, и мѣщане,-- все это были нѣмцы. Въ Восточной Пруссіи, кромѣ этого, и народъ по своему вѣроисповѣданію сильно отличается отъ большинства поляковъ. Что же касается Западной Пруссіи, то, хотя значительная часть ея населенія была польской, хотя здѣсь сохранилось и польское дворянство, однако главные центры этой провинціи -- Данцигъ и Торнъ -- даже во время существованія Рѣчи Посполитой имѣли чисто-нѣмецкій характеръ. И если нѣмецкіе мѣщане Данцига отличались пламеннымъ польскимъ патріотизмомъ, заставившимъ ихъ съ оружіемъ въ рукахъ бороться съ Пруссіей, все же, присоединенные къ послѣдней, они быстро забываютъ о своемъ прежнемъ отечествѣ и становятся рьяными нѣмцами и въ политическомъ отношеніи.

Такимъ образомъ одна Познань является на очень продолжительное время ареной развитія польскаго вопроса въ Пруссіи. Только въ концѣ XIX столѣтія этотъ вопросъ теряетъ свой узкопровинціальный характеръ и, проникнувъ во всѣ польскія провинціи Пруссіи, пріобрѣтаетъ совершенно другое значеніе. И, что всего характернѣе, эта эволюція польскаго вопроса наблюдается именно въ то время, когда прусское правительство напрягло всѣ свои силы, чтобы покончить не только съ польскимъ вопросомъ, но и съ польскимъ населеніемъ вообще, подвергнувъ его полной; германизаціи.

Тѣ части польской этнографической территоріи, которыя не входили въ составъ "исторической" Польши, т. е. главнымъ образомъ Силезія и Восточная Пруссія, испытывали постепенную германизацію съ XII по XIX столѣтіе. Сначала онѣмечились силезскіе князья, поженившіеся на нѣмкахъ. Ихъ примѣру послѣдовала мѣстная знать. Германизовалось и рядовое дворянство. Малонаселенная и лѣсистая Силезія заполнялась нѣмецкими колонистами, которыхъ въ громадномъ количествѣ выписывали съ запада и владѣльцы дворянскихъ помѣстій, и особенно многочисленные монастыри. Мало-по-малу польская этнографическая территорія Силезіи съуживается. Совершенно онѣмечивается Нижняя Силезія, затѣмъ Средняя. Польской остается только Верхняя. Въ остальныхъ частяхъ этого края лишь отдѣльныя группы польскихъ селъ свидѣтельствуютъ о его славянскомъ характерѣ въ прошломъ.

Съ присоединеніемъ Силезіи къ Пруссіи (1742 г.) германизація первой подвигается впередъ довольно быстрыми шагами. Вмѣстѣ съ тѣмъ она превращается изъ стихійной въ сознательно проводимую прусскимъ правительствомъ. Такъ, напр., Фридрихъ II издаетъ распоряженіе, запрещающее держать прислугу, не знающую по-нѣмецки, и вѣнчать молодыхъ, которые не смогутъ отвѣтить понѣмецки на рядъ предложенныхъ имъ вопросовъ. Эти мѣры, оказавшіяся совершенно несвоевременными, вскорѣ были отмѣнены. Зато мѣстное силезско-польское нарѣчіе было почти совершенно вытѣснено изъ начальной школы. Только въ 1848 г. по почину епископа Богеданна въ силезскія народныя школы было введено преподаваніе на польскомъ литературномъ языкѣ, сохранившееся вплоть до 1872 г. Однако, эта мѣра, вызванная чисто педагогическими побужденіями, не имѣвшими ничего общаго съ польскимъ національнымъ движеніемъ, мало способствовала замедленію процесса германизаціи силезскихъ поляковъ. Послѣдніе вовсе даже не считали себя поляками и самое названіе "полякъ" считали оскорбительнымъ.

Польское общество другихъ частей Польши совершенно не заботилось о силезцахъ, точно такъ же, какъ и о другихъ полякахъ, живущихъ внѣ предѣловъ "исторической" Польши,-- о восточно-прусскихъ мазурахъ, померанскихъ кошубахъ и т. д. Всѣ связи между "исторической" и "неисторической" частью польской территоріи были давно порваны, и польское общество отстаивало свою индивидуальность только въ Познани и отчасти въ Западной Пруссіи. Германизаторскія затѣи прусскаго правительства встрѣчались здѣсь съ отпоромъ польскаго общества, опирающагося на постановленіяхъ вѣнскаго трактата 1815 г. Поляки боролись тутъ за равноправіе, гарантированное имъ Вѣнскимъ конгрессомъ, причемъ положеніе ихъ зависѣло отъ тенденцій, преобладавшихъ въ данный періодъ среди прусскихъ правительственныхъ сферъ. Во всякомъ случаѣ съ 1815 по 1830 г. условія, въ которыхъ жили познанскіе поляки, можно назвать совершенно сносными по сравненію съ тѣми, въ которыхъ очутились австрійскіе и русскіе поляки. Полякъ былъ намѣстникомъ Познани; среди чиновниковъ преобладали поляки; польскій языкъ не подвергался преслѣдованіямъ, и т. дСъ усиленіемъ реакціи послѣ 1830 г. и положеніе прусскихъ поляковъ ухудшается. Права польскаго языка подвергаются ограниченіямъ: начинается нѣмецкая колонизація; увеличивается количество нѣмецкихъ чиновниковъ. Съ другой стороны, польское общество, руководимое демократическими элементами, проникается революціоннымъ настроеніемъ и готовится къ рѣшительной борьбѣ съ прусскимъ правительствомъ. Широкія массы нѣмецкаго общества, несомнѣнно, симпатизировали полякамъ и считали Познань какъ бы временнымъ пріобрѣтеніемъ Пруссіи, чуждымъ ей всей совокупностью своихъ условій. Вплоть до франко-прусской войны нѣмецкое общество относилось съ сочувствіемъ къ идеѣ возстановленія независимой Польши, причемъ мирилось и съ необходимостью отдать самостоятельному польскому государству Познань. Идеалъ гражданскихъ свободъ и объединеннаго демократическаго государства, лелѣемый прогрессивными нѣмецкими элементами, заставлялъ ихъ смотрѣть на поляковъ,-- борцовъ за свободу и независимость,-- какъ на друзей и союзниковъ. Когда, послѣ подавленія возстанія 1831 г., польскіе выходцы шли тысячами во Францію черезъ нѣмецкія государства, нѣмцы устраивали повсюду бурныя манифестаціи въ пользу поляковъ,-- манифестаціи, которыя въ то же самое время были демонстраціями противъ офиціальной Пруссіи, враждебной польскому возстанію. Особенно сильны были польскія симпатіи на югѣ Германіи. На многочисленныхъ банкетахъ, въ печати, въ поэзіи (Уландъ, Ленау, Платенъ) раздавались привѣтствія польскимъ выходцамъ, смѣшивавшіяся съ рѣшительными протестами противъ поведенія Пруссіи.

Полякофильство быстро охватило и прусскихъ либераловъ, которые не скрывали своихъ симпатій къ польскимъ стремленіямъ во время громкаго суда надъ познанскими заговорщиками въ 1846 г. А въ 1848 берлинская улица устраиваетъ восторженную овацію освобожденнымъ изъ тюрьмы Мѣрославскому и другимъ польскимъ "бунтовщикамъ". Во франкфуртскомъ парламентѣ появилось 26-го іюля 1848 г. предложеніе, требующее, чтобы нѣмецкое правительство вошло въ соглашеніе съ Англіей и Франціей по вопросу о созывѣ европейскаго конгресса для возстановленія Польши. Авторы этого предложенія требовали, чтобы нѣмецкіе депутаты Познани не были допущены во франкфуртскій парламентъ, такъ какъ Познань должна цѣликомъ отойти къ Польшѣ. И парламентъ два дня обсуждалъ это предложеніе, отвергнутое довольно незначительнымъ большинствомъ.

Во время возстанія 1863 г. общественное мнѣніе либеральной Германіи было опять-таки всецѣло на сторонѣ поляковъ, и прусскій ландтагъ выразилъ правительству порицаніе за помощь, оказываемую имъ Россіи. Только со времени побѣдъ Пруссіи надъ Австріей (1866) и особенно послѣ франко прусской войны, когда Пруссія становится вершительницей судебъ германскаго міра, полякофильство начинаетъ быстро падать. Осуществленіе политическаго идеала въ видѣ объединенной Германіи и побѣдоносная война вызываютъ ростъ крайняго шовинизма у прусской буржуазіи. Вмѣстѣ съ тѣмъ появляются тенденціи покончить съ разноплеменностью прусскихъ "окраинъ", которыя должны стать германскими и въ національномъ отношеніи. Эти тенденціи выступаютъ особенно ярко, благодаря вырожденію бюргерскаго либерализма, быстро забывающаго свое демократическое прошлое. На почвѣ возрожденія юнкерскаго консерватизма и сближенія націоналъ-либераловъ съ правительствомъ и развивается антипольская политика Бисмарка.

II.

Создавъ объединенную Германскую имперію, Бисмаркъ ополчился противъ ея "внутреннихъ враговъ", которыми онъ считалъ: католицизмъ, соціалистическое движеніе и поляковъ. Послѣдніе были для него ненавистны въ качествѣ элемента, не разстающагося съ надеждами на возстановленіе польской государственности и стремящагося къ обезпеченію за Познанью и Западной Пруссіей широкой автономіи. Кромѣ того, поляки, какъ приверженцы католицизма, становились естественными союзниками нѣмецкихъ католическихъ сферъ, которымъ Бисмаркъ объявилъ войну. Пользуясь тѣмъ, что оппозиціонные элементы прусскаго ландтага послѣ 1870 г. были сведены до минимума, Бисмаркъ сталъ опираться на консерваторовъ и націоналъ-либераловъ для реализаціи своихъ антипольскихъ проектовъ.

Первоначально,-- съ 1872 по 1883 г.,-- антипольская политика Бисмарка была какъ бы частью той "культурной борьбы", которую онъ объявилъ католикамъ безъ различія національности. Антикатолическія мѣропріятія, вводимыя Бисмаркомъ при посредствѣ прусскаго ландтага и имперскаго парламента, распространялись и на польское духовенство. Познанскій архіепископъ Ледоховскій былъ приговоренъ къ двумъ годамъ тюрьмы; другіе польскіе епископы подвергались аресту и штрафамъ; сотни приходовъ остались безъ священниковъ; всѣ церковныя филантропическія учрежденія были закрыты; десятки тысячъ прихожанъ должны были платить штрафъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ подверглись полной германизаціи польская народная и средняя школа. Только кое-гдѣ сохранилось въ видѣ исключенія необязательное преподаваніе польскаго языка. До 1875 г. польскія школы были повсемѣстно превращены въ нѣмецкія, и Бисмаркъ принялся за искорененіе польскаго языка въ судебныхъ и административныхъ учрежденіяхъ. Вскорѣ отъ прежней равноправности поляковъ и польскаго языка не осталось почти никакихъ слѣдовъ, и Бисмаркъ перешелъ къ ограниченію чисто гражданскихъ правъ польскаго населенія.

Мало-по-малу поляки превращаются въ прусскихъ гражданъ особаго сорта. Они несутъ всѣ повинности наравнѣ съ нѣмецкимъ населеніемъ, но пользуются только тѣми правами, которыхъ у нихъ не отнялъ прусскій ландтагъ, какъ гарантированныхъ имъ общеимперской конституціей. Очень скоро антипольскія мѣры совершенно выдѣляются изъ той "культурной борьбы", которую Бисмаркъ ведетъ съ католической церковью, и антипольская политика становится вполнѣ самостоятельнымъ цѣлымъ, все болѣе и болѣе оттѣсняющимъ на задній планъ борьбу съ католицизмомъ на нѣмецкой почвѣ. Какъ извѣстно, Бисмаркъ долженъ былъ въ концѣ концовъ "пойти въ Каноссу", примириться съ папой и ликвидировать "культурную борьбу" (1883). И именно съ того момента, когда "желѣзный канцлеръ" капитулируетъ передъ католической церковью, его антипольская политика принимаетъ еще болѣе рѣзкій характеръ.

Періодъ "культурной борьбы" имѣлъ громадное значеніе въ жизни прусскихъ поляковъ. Бисмаркъ, преслѣдуя поляковъ, какъ католиковъ, толкнулъ польское общество въ объятія католическаго центра. Принужденное защищать прежде всего свои вѣроисповѣдные и церковные интересы, познанское общество сплачивается вокругъ церкви и духовной іерархіи. Вслѣдствіе этого прежній его либерализмъ мало-по-малу блѣднѣетъ, и та же самая Познань, которая была одно время главнымъ средоточіемъ польскаго свободомыслія, превращается въ настоящій очагъ клерикализма. Послѣдній усиливается по мѣрѣ роста вліянія католическаго центра,-- единственной партіи, которая въ прусскомъ ландтагѣ поддерживаетъ и защищаетъ поляковъ. Съ другой стороны, "культурная борьба" способствуетъ демократизаціи польскаго движенія въ Пруссіи и распространенію его внѣ Познани и Западной Пруссіи. Дѣло въ томъ, что преслѣдованія, сыпавшіяся на поляковъ въ области церковной жизни, касались не только польскаго образованнаго общества, но, -- въ еще большей мѣрѣ,-- крестьянскихъ массъ. А какъ какъ эти преслѣдованія имѣли антипольскій характеръ, то они пробуждали въ массахъ вмѣстѣ съ религіознымъ фанатизмомъ и чувство національнаго самосознанія и ненависть къ нѣмецкимъ угнетателямъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ на почвѣ общенаціональнаго гнета всѣ общественные элементы польской народности должны были неминуемо сблизиться и образовать одинъ компактный, солидарный лагерь. Этимъ путемъ Бисмаркъ создалъ въ Познани и Западной Пруссіи новую политическую силу, отражавшую систематически всѣ его нападенія.

Характерно, что тому же Бисмарку и его антипольской политикѣ польское общество обязано возникновеніемъ національно-польскаго движенія во всѣми забытой Силезіи. Католическое духовенство послѣдней, хотя и вышедшее изъ мѣстнаго населенія, но по своей культурѣ нѣмецкое, рѣшило опереться въ борьбѣ съ бисмарковскимъ "Kulturkampf'"омъ на народныя массы. Для привлеченія послѣднихъ въ политическій лагерь партіи центра силезское духовенство принимаетъ на себя обязанность защищать и національные интересы польскихъ крестьянъ и рабочихъ. Силезскіе священники издаютъ агитаціонныя газеты на польскомъ языкѣ, говорятъ по-польски на народныхъ собраніяхъ и требуютъ отъ имени польскихъ массъ извѣстныхъ правъ для польскаго языка въ школѣ, судопроизводствѣ и администраціи.

Конечно, польско-національный характеръ нѣмецко-клерикальной агитаціи былъ только средствомъ для прибѣгавшей къ ней партіи. Цѣль состояла единственно въ усиленіи политическаго могущества клерикальной партіи центра,-- что въ Силезіи было невозможно безъ поддержки мѣстныхъ польскихъ массъ. Однако, демагогическое по своему существу средство привело къ неожиданнымъ для самихъ нѣмецкихъ клерикаловъ результатамъ. Оно укрѣпило польское самосознаніе силезскихъ народныхъ массъ и содѣйствовало возникновенію среди нихъ польскаго національнаго движенія, которое современенъ освободилось совершенно изъ-подъ власти центра и примкнуло къ общепольскому лагерю, вопреки желанію его первоначальныхъ руководителей. Такимъ образомъ, антипольская политика Бисмарка и дѣятельность нѣмецкой партіи центра привели въ концѣ-концовъ къ тому, что Силезія объединилась съ остальными польскими провинціями Пруссіи на почвѣ общенаціональной самозащиты. Съ конца XIX столѣтія депутаты, избираемые силезскими поляками, входятъ уже въ составъ "Польскаго кола", а не фракціи центра, какъ это было прежде.

Между тѣмъ антипольская политика Бисмарка развивается неудержимо. 26 марта 1885 г. было обнародовано правительственное распоряженіе о высылкѣ изъ Пруссіи всѣхъ русскихъ и австрійскихъ подданныхъ поляковъ. Вмѣстѣ съ. тѣмъ это распоряженіе предписываетъ провинціальнымъ властямъ принять строжайшія мѣры къ недопущенію на постоянное жительство въ предѣлахъ Пруссіи заграничныхъ подданныхъ поляковъ въ качествѣ "нежелательныхъ чужеземцевъ" (lästige Ausländer). Мѣстная администрація приступила въ апрѣлѣ того же года къ исполненію этого распоряженія съ безпримѣрной жестокостью. Высылкѣ подвергались умирающіе старики и дѣти-сироты, люди, жившіе въ Пруссіи болѣе пятидесяти лѣтъ, многіе бывшіе прусскіе солдаты и т. д. Тысячи семействъ подвергались при этомъ раззоренію; были и случаи самоубійствъ. Жертвой бисмарковскаго указа пало слишкомъ 30.000 человѣкъ, высланныхъ изъ Пруссіи до конца 1885 года.

Первой и въ то же время самой серьезной антипольской мѣрой экономическаго характера было учрежденіе въ 1886 г. "Колонизаціонной Комиссіи". Задачи послѣдней состояли въ томъ, чтобы выкупать изъ рукъ поляковъ крупныхъ собственниковъ землю и селить на ней нѣмецкихъ колонистовъ. Операціи "Колонизаціонной Комиссіи" должны были производится въ двухъ провинціяхъ: Познани и Западной Пруссіи. И прусскій ландтагъ охотно ассигновалъ правительству на эту цѣль 100 милліоновъ марокъ,-- сумму, которая первоначально считалась вполнѣ достаточной для уничтоженія крупнаго польскаго землевладѣнія на восточной "окраинѣ" Пруссіи. Въ томъ же 1886 г., когда ландтагъ поспѣшилъ предупредительно пойти навстрѣчу желаніямъ Бисмарка, принимая предложеніе, касающееся "Комиссіи", послѣдняя выкупила за 7 милліоновъ марокъ 12.000 гектаровъ земли, почти исключительно изъ польскихъ рукъ. Бисмаркъ торжествовалъ, такъ какъ ему казалось, что, сломивъ экономическую мощь крупнаго дворянскаго землевладѣнія, онъ лишитъ польское крестьянство "прирожденныхъ руководителей". А это позволитъ Пруссіи низвести польское населеніе Познани и Западной Пруссіи на уровень восточно-прусскихъ Мазуровъ или силезцевъ, въ то время еще почти не обнаруживавшихъ никакихъ польско-національныхъ стремленій. Бисмаркъ, подобно кн. Черкасскому и Милютину въ 1864 г. въ Царствѣ Польскомъ, былъ убѣжденъ, что сила польской націи коренится только въ шляхтѣ и духовенствѣ. Разъ эти элементы будутъ лишены вліянія, "добрый, трудолюбивый польскій мужичекъ" станетъ идеаломъ преданности правительству. Бисмаркъ иронизировалъ въ одной изъ своихъ рѣчей надъ польской шляхтой, предлагая ей спускать деньги, полученные отъ "Колонизаціонной комиссіи", въ... Монако.

"Колонизаціонная комиссія" энергично принялась за свое дѣло, обративъ первоначально главное вниманіе на выкупъ польской земли. До конца 1890 г. она пріобрѣла 82 крупныхъ имѣнія и 32 крестьянскихъ хозяйства, необходимыхъ для округленія болѣе значительныхъ пріобрѣтеній. Все это пріобрѣталось по крайне низкимъ цѣнамъ, -- въ среднемъ по 606 марокъ за гектаръ, -- безъ опредѣленнаго плана, въ самыхъ разнообразныхъ округахъ Познани и Западной Пруссіи. На пріобрѣтеніе первыхъ 50 тысячъ гектаровъ пошло болѣе 30 милліоновъ марокъ, т. е. почти третья часть ассигнованной ландтагомъ суммы. Однако, вторая часть задачи "Колонизаціонной комиссіи", -- поселеніе нѣмецкихъ крестьянъ на пріобрѣтенной отъ поляковъ землѣ, -- совершенно не соотвѣтствовала по своимъ размѣрамъ первой. Въ теченіе пяти первыхъ лѣтъ дѣятельности "Колонизаціонной Комиссіи" ей удалось поселить всего 690 колонистовъ, причемъ почти половина послѣднихъ были мѣстные нѣмецкіе крестьяне,-- что вовсе не содѣйствовало увеличенію нѣмецкаго элемента польской "окраины". Мало того, "Колонизаціонная комиссія" создавала крупныя крестьянскія хозяйства, не ниже 20 гектаровъ, что принуждало нѣмецкихъ колонистовъ прибѣгать къ помощи наемныхъ сельскохозяйственныхъ рабочихъ,-- конечно, польскихъ, такъ какъ другихъ подъ рукой не было. И въ результатѣ создавались настоящіе курьезы (съ точки зрѣнія антипольской политики): въ нѣмецкихъ колоніяхъ, замѣнившихъ крупныя польскія имѣнія, оказывалось поляковъ больше, чѣмъ ихъ было тогда, когда хозяевами этихъ имѣній были поляки.

III.

Какъ ни какъ, учрежденіе "Кол. Ком." было мѣрой, вызвавшей страшный переполохъ въ польскомъ обществѣ. Легкость, съ какой "Кол. Ком." находила польскихъ помѣщиковъ, готовыхъ продавать ей свою землю, вызвала серьезныя опасенія, что идея Бисмарка, дѣйствительно, можетъ осуществиться, и что земля,-- территоріальная опора націи,-- можетъ ускользнуть изъ рукъ поляковъ. Въ польскихъ газетахъ стали появляться списки помѣщиковъ, продавшихъ свою землю "Кол. Ком.", съ призывомъ къ общественному бойкоту ихъ въ качествѣ "національныхъ предателей". Вмѣстѣ съ тѣмъ польское общество стало готовиться практически къ борьбѣ съ дѣятельностью "Кол. Ком.". Между прочимъ, былъ основанъ частный польскій банкъ, который сталъ заниматься покупкой польскихъ помѣстій и перепродажей ихъ по частямъ польскимъ крестьянамъ и рабочимъ. Мало-по-малу начинаютъ возникать и другія польскія предпріятія съ аналогичными задачами..И, хотя первоначально ихъ конкурренція почти не давала себя чувствовать "Кол. Ком.", однако нѣсколько лѣтъ спустя польскія парцелляціонные банки и товарищества становятся крупными факторами экономической жизни Познани и Западной Пруссіи. Вмѣстѣ съ этимъ побѣда въ борьбѣ за землю начинаетъ склоняться, какъ это ни странно,-- на сторону поляковъ.

Чтобы выяснить себѣ эту поразительную эволюцію польсконѣмецкихъ отношеній въ области землевладѣнія, слѣдуетъ остановиться нѣсколько подробнѣе на исторіи послѣдняго въ предѣлахъ Познани съ 1815 г.

Въ періодъ 1815--1860 гг., ознаменовавшійся аграрными реформами, крупная польская земельная собственность переходитъ довольно быстро въ нѣмецкія руки,-- вслѣдствіе самыхъ разнообразныхъ мѣропріятій прусскаго правительства. Въ 1848 г. уже почти 39% крупной собственности Познани было въ рукахъ нѣмецкихъ помѣщиковъ. Въ 1860 г. этотъ процентъ поднимается до 4.7. Вмѣстѣ съ тѣмъ въ этотъ періодъ возрастало и количество мелкой нѣмецкой собственности, такъ какъ нѣмецкіе помѣщики, хлынувшіе въ предѣлы Познани, привозили съ запада нѣмцевъ-управляющихъ, служащихъ, а то и простыхъ работниковъ. Многіе изъ нихъ, пообжившись на мѣстѣ, пріобрѣтали земельную собственность изъ польскихъ рукъ. Этимъ путемъ увеличивалось въ Познани (и Западной Пруссіи) количество нѣмецкихъ землевладѣльцевъ. Въ періодъ 1860--1886 этотъ процессъ еще болѣе развивается, причемъ крупное землевладѣніе растетъ въ ущербъ мелкому. Помѣстья поглощаютъ массу крестьянской собственности, главнымъ образомъ польской, какъ слабѣйшей экономически и культурно. Одновременно съ этимъ увеличивается и территорія крупной нѣмецкой собственности. Министръ земледѣлія, д-ръ Луціусъ, констатируетъ въ 1886 г., что нѣмецкая крупная частная собственность въ Познани и въ Западной Пруссіи равняется 1.443.000 гектаровъ (въ Познани 724.000), а польская всего 914.000 (въ Познани 656 000); и что поляки потеряли за 25 лѣтъ (съ 1861 по 1886 г.) 293.000 гектаровъ.

И вотъ какъ разъ къ тому моменту, когда у польскаго землевладѣнія является опаснѣйшій врагъ въ лапѣ "Кол. Ком.", какъ бы на помощь первому спѣшитъ естественное развитіе экономическихъ факторовъ, крайне неблагопріятныхъ для крупной земель-ной собственности. Со второй половины 70-хъ годовъ, вслѣдствіе заграничной конкурренціи, въ Германіи начинается быстрое паденіе цѣнъ на хлѣбъ: 1000 килогр. пшеницы въ 1871 г. стоила 235,2 марки, въ 1895 -- 165,5; ржи, въ 1871 -- 179,2, въ 1895 -- 148,5; ячменя, 170,8 и 142,5. Доходность крупныхъ помѣстій вслѣдствіе этого быстро уменьшается, тѣмъ болѣе, что и вознагражденіе сельскохозяйственныхъ рабочихъ возрастаетъ. Наоборотъ, благодаря растущимъ цѣнамъ на скотъ, сильно увеличивается доходность крестьянскихъ хозяйствъ. Положеніе послѣднихъ постепенно улучшается, что вызываетъ почти полное прекращеніе крестьянской эмиграціи въ Америку, весьма значительной въ періодъ 1871--1890 г.г.

Такимъ образомъ создаются условія, чрезвычайно благопріятствующія развитію парцелляціи крупныхъ помѣстій и укрѣпленію, благодаря этому, крестьянской собственности. И вотъ къ этимъ-то явленіямъ чисто-экономическаго характера очень умѣло приноровилось польское общество Познани и Западной Пруссіи, стараясь использовать ихъ для національной самозащиты и борьбы съ антипольской политикой правительства. Экономическому натиску правительственныхъ мѣропріятій была противупоставлена экономическая организація польскихъ массъ, главнымъ образомъ крестьянскихъ. Было обращено вниманіе на такъ называемые крестьянскіе кружки, на мелкія кредитныя общества и на тотъ капиталъ, который сосредоточивался въ рукахъ уходящихъ на заработки польскихъ крестьянъ.

Земледѣльческіе кружки существовали въ Познани и въ Западной Пруссіи съ половины 60-хъ годовъ, но почти никакой роли не играли. Только съ 1873 г., когда ихъ развитіемъ озаботилось польское центральное земледѣльческое общество, ихъ число и вмѣстѣ съ тѣмъ количество ихъ членовъ быстро растетъ. Въ 1880 г. ихъ было уже 120. Содѣйствуя распространенію среди крестьянъ сельско-хозяйственныхъ знаній, земледѣльческіе кружки стали мелкими культурными центрами, способствующими сплоченію польскихъ крестьянъ. Къ слову сказать, въ настоящее время въ одной Познани земледѣльческихъ кружковъ около 400, а число ихъ членовъ поднялось почти до 20.000. Крестьяне, примыкавшіе. къ этимъ кружкамъ, стали дѣятельно поддерживать своими взносами польскія мелкія кредитныя учрежденія, прежде влачившія довольно жалкое существованіе, со временемъ же ставшія крупнымъ факторомъ экономической жизни поляковъ, особенно благодаря заработкамъ польскихъ выходцевъ въ западныхъ провинціяхъ Пруссіи.

Дѣло въ томъ, что очень сильная до начала 90-хъ годовъ эмиграція поляковъ изъ Познани и Западной Пруссіи въ Америку почти, какъ мы видѣли, прекращается. Ее замѣняетъ стремленіе польскихъ крестьянъ на западъ Пруссіи, главнымъ образомъ въ каменноугольныя копи и фабрики бассейна рѣки Руръ. Въ 1880 г. поляковъ, болѣе или менѣе постоянно пребывающихъ внѣ польскихъ областей Пруссіи, было всего 32.000, въ 1890--115.000, въ настоящее же время число ихъ достигаетъ 400.000. Эта эмиграція носитъ преимущественно временный характеръ. Крестьяне, отправляющіеся на заработки въ западныя провинціи Пруссіи, возвращаются домой съ довольно значительными сбереженіями (приблизительно 160--170 марокъ на человѣка въ годъ). Часть этихъ сбереженій идетъ на покупку земли, другая становится оборотнымъ капиталомъ польскихъ кредитныхъ учрежденій, которыя, благодаря постоянному наплыву крестьянскихъ денегъ, расширяютъ свои финансовыя операціи. Всѣ польскія кредитныя и т. п. Финансовыя учрежденія сплачиваются въ одинъ союзъ, становящійся очень быстро весьма серьезной силой. Въ 1886 г. польскихъ финансовыхъ обществъ, примыкавшихъ къ "Союзу", было всего 64 съ 21.00Q членовъ. Въ настоящее время ихъ болѣе 200, количество же членовъ поднялось до 100.000, причемъ капиталъ "Союза" съ 11 милліоновъ марокъ въ 1886 г. увеличился до 140 милліоновъ въ настоящее время. Вполнѣ понятно, что, владѣя такимъ капиталомъ, "Союзъ" можетъ оказывать чрезвычайно серьезную помощь польскимъ предпріятіямъ экономическаго характера.

Въ области поземельныхъ отношеній этотъ ростъ польскихъ экономическихъ организацій получилъ очень важное значеніе. Польское парцелляціонное движеніе успѣшно конкуррируетъ съ операціями "Кол. Ком.". Вслѣдствіе вышеуказанныхъ причинъ, крупное землевладѣніе Познани и Западной Пруссіи очутилось въ положеніи, вызывающемъ необходимость его частичной ликвидаціи. И въ послѣдней, наряду съ "Кол. Ком.". принимаетъ участіе польское крестьянство при содѣйствіи польскихъ финансовыхъ учрежденій. Въ 1896 г. въ Западной Пруссіи впервые оказывается, что количество польской земли, перешедшей въ нѣмецкія руки, на 2500 гектаровъ меньше количества нѣмецкой земли, скупленной поляками. Въ Познани въ этомъ году разница въ пользу нѣмцевъ сводится къ 67 гект. Однако уже въ слѣдующіе годы и тутъ поляки побѣждаютъ нѣмцевъ. Въ 1897 поляки выкупили у нѣмцевъ на 1.858 гектаровъ больше, чѣмъ нѣмцы у поляковъ; въ 1898-- на 1.167; въ 1899 -- на 8000. Въ общемъ въ періодъ 1896--1904 г.г. польскіе крестьяне Познани и Западной Пруссіи выкупили изъ нѣмецкихъ рукъ 268.000 гект. По офиціальнымъ даннымъ, чистая прибыль поляковъ за этотъ періодъ времени равнялось 63.000 гект. Такимъ образомъ поляки не только обогнали въ покупкѣ земли нѣмцевъ, но и возвратили себѣ гораздо больше, чѣмъ "Кол. Ком." удалось вырвать за все время ея существованія изъ польскихъ рукъ.

Эти результаты предпріимчивости польскаго крестьянства и его экономическихъ организацій поставили въ тупикъ правительственныя власти, бдительно слѣдившія за ходомъ борьбы заземлю. Побѣда польскаго крестьянства была тѣмъ тягостнѣе для нихъ, что уменьшеніе площади крупной польской собственности нисколько не ослабило антипрусскаго настроенія поляковъ. Наоборотъ, демократизаціи польскаго общества сопутствовалъ ростъ національнаго радикализма, гораздо болѣе рѣзкаго у крестьянъ, чѣмъ у помѣщиковъ. Мало того, и польская крупная собственность оказалась значительно болѣе живучей, чѣмъ думалъ Бисмаркъ. "Кол. Ком." легко дались первыя побѣды надъ польскими помѣщиками, такъ какъ тѣ изъ нихъ, которыя стояли у порога банкротства, поспѣшили отвязаться отъ земли, ставшей имъ въ тягость. Но владѣльцы болѣе крѣпкихъ въ финансовомъ отношеніи польскихъ помѣстій не обращались къ "Кол. Ком.", по мѣрѣ же развитія польскаго парцелляціоннаго движенія и тѣ помѣщики, которымъ было выгодно разстаться съ земельной собственностью, могли игнорировать "Кол. Ком.", потому что польскій крестьянинъ сталъ гораздо лучшимъ покупщикомъ, да и не зазорно было продавать ему землю, какъ "земляку", "своему".

И вотъ "Кол. Ком." приходится выкупать земли у помѣщиковъ-нѣмцевъ. Съ 1895 г. поляки становятся все болѣе и болѣе рѣдкими кліентами "Кол. Ком." Въ 1895--1897 г.г. она выкупаетъ изъ нѣмецкихъ рукъ почти вдвое больше, нежели изъ польскихъ, въ 1898--1901 -- въ четыре раза, а въ 1902--1906 въ десять разъ больше. Съ 1895 по 1906 г. "Кол. Ком." пріобрѣла отъ поляковъ 31.000 гекъ, отъ нѣмцевъ же -- 192.000 гект. Въ результатѣ громадный перевѣсъ нѣмецкой крупной собственности надъ польской постоянно уменьшался, а въ 1906 г. равнялся всего 19.000 гект. Только за два года 1905-1906 площадь польской крупной собственности уменьшилась на 3.400 гект., нѣмецкой же на 26.000. Благодаря дѣятельности "Кол. Ком." и, особенно, крестьянской парцелляціи, въ Познани и въ Западной Пруссіи быстро поднимаются цѣны на землю. Такъ, напр., въ 1886 г. "Кол. Ком." платила 568 марокъ за гектаръ, въ 1897 -- 769, въ 1907 -- 1508. Возникновеніе цѣлаго ряда польскихъ парцелляціонныхъ банковъ сильно содѣйствуетъ росту цѣнъ. А такъ какъ перепродажа земли польскимъ крестьянамъ оказалась предпріятіемъ очень выгоднымъ въ финансовомъ отношеніи, то и мелкія нѣмецкія кредитныя учрежденія принимаются за это дѣло. И у "Кол. Ком." появляются новые конкурренты.

IV.

Полное фіаско новыхъ шаговъ "Кол. Ком." заставило правительство прибѣгнуть къ цѣлому ряду мѣръ усиленія ея дѣятельности. Въ 1898 г. прусскій ландтагъ проводитъ слѣдующую реформу. "Кол. Ком.", которая первоначально должна была функціонировать только до 1907 г. (такъ какъ Бисмаркъ полагалъ, что ей удастся справиться съ польскимъ землевладѣніемъ въ 20 лѣтъ), превращается въ учрежденіе постоянное; колонизаціонный фондъ увеличивается до 200 милліоновъ марокъ. Въ 1902 г. этотъ фондъ былъ увеличенъ до 350 милліоновъ, къ которымъ было прибавлено еще 1 милліонъ на покупку въ Познани и Западной Пруссіи помѣстій и лѣсовъ для превращенія ихъ въ государственныя имѣнія съ управленіемъ за счетъ казны. Однако и этого оказалось мало. Ежегодные отчеты "Кол. Ком.", несмотря на ихъ тенденціозный оптимизмъ, констатировали полное безсиліе искусственныхъ мѣропріятій въ борьбѣ съ общественной самопомощью поляковъ и, въ частности польскихъ крестьянъ, опирающеюся на естественный ходъ экономическаго развитія польскихъ провинцій.

И вотъ въ 1908 г. прусскій ландтагъ увеличиваетъ фондъ "Кол. Ком." съ 350 до 475 милліоновъ марокъ, а фондъ на покупку лѣсовъ и казенныхъ имѣній усиливаетъ до 25 милліоновъ. Кромѣ этого, 50 милліоновъ ассигнуется на образованіе крупныхъ нѣмецкихъ помѣстій новаго типа, и 75 милліоновъ на превращеніе нѣмецкой частной крестьянской собственности въ т. н. "Rentengüter" {Участки, не находящіеся въ неограниченномъ распоряженіи собственника, но обложенные извѣстной денежной или натуральной рентой.}. Нѣкотораго рода "увѣнчаніемъ зданія" антипольской колонизаціозной политики явился принятый въ томъ же 1908 г. прусскимъ ландтагомъ законъ о принудительномъ отчужденіи польской земельной собственности. На основаніи этого закона правительство имѣетъ право экспропріировать максимумъ 70.000 гект. земли, которая должна перейти въ вѣдѣніе "Кол. Ком". Эта послѣдняя, совершенно уже отчаянная (и до-сихъ поръ еще ни разу не примѣненная) мѣра какъ нельзя лучше иллюстрируетъ фіаско антипольской колонизаціонной политики Пруссіи, фіаско, становящееся все болѣе и болѣе очевиднымъ даже для націоналистическихъ элементовъ нѣмецкаго общества. Вѣдь задачей "Кол. Ком." было, съ одной стороны, свести до минимума польское землевладѣніе, а съ другой,-- такъ усилить нѣмецкое населеніе Познани и Западной Пруссіи, чтобы превратить ихъ въ почти нѣмецкія провинціи. Между тѣмъ "Кол. Ком." за 25 лѣтъ своего существованія, т. е. до 1911 г., пріобрѣла 385.000 гект. земли, въ томъ числѣ всего 111.000 гект. отъ поляковъ, болѣе же двухъ третей -- отъ нѣмцевъ. А количество нѣмцевъ, поселившихся благодаря 25-лѣтнимъ усиліямъ "Кол. Ком." въ двухъ польскихъ провинціяхъ, составляетъ всего на всего 3% ихъ нѣмецкаго населенія. Дѣйствительно, есть отъ чего прійти въ уныніе нѣмецкому націоналисту!..

А вѣдь борьба съ польскимъ обществомъ за землю сопровождалась цѣлымъ легіономъ мѣръ, сильно парализующихъ польскую самозащиту. Въ то время какъ "Кол. Ком." предоставлялись, кромѣ колоссальныхъ суммъ, всякія привилегіи и выгоды, польская колонизація стѣснялась и подвергалась всевозможнѣйшимъ придиркамъ, крайне затруднявшимъ ея развитіе. Ей приходилось приноравливаться ко всякаго рода административнымъ предписаніямъ и просто злоупотребленіямъ, пытавшимся ее уничтожить. Самой тягостной изъ всѣхъ этихъ мѣръ былъ исключительный законъ 1904 г., направленный спеціально противъ польской парцелляціи. Онъ не мѣшалъ польскому крестьянину пріобрѣсти частицу распродаваемаго въ раздробь помѣщичьяго имѣнья, но не позволялъ ему возводить на этомъ кускѣ земли никакихъ построекъ, такъ какъ позволеніе на постройку дома получалъ только тотъ, кого мѣстныя власти снабдили спеціальнымъ документомъ. Послѣдній же долженъ былъ гласить, что возведеніе новой постройки не противорѣчитъ интересамъ нѣмецкой колонизаціи. При такихъ условіяхъ развѣ одинъ изъ десяти тысячъ польскихъ колонистовъ могъ получить право на постройку дома. Казалось, что польской колонизаціи пришелъ конецъ. Лишенные возможности жить на пріобрѣтенной землѣ, польскіе крестьяне поспѣшатъ отвязаться отъ нея, а польскіе парцелляціонные банки обонкротятся,-- таково было убѣжденіе нѣмецкихъ націоналистовъ, которые провели законъ 1904 г. въ прусскомъ ландтагѣ. Дѣйствительно, положеніе польскихъ крестьянъ, особенно тѣхъ, которые уже купили кусокъ земли, но не могли на немъ обзавестись ни жилищемъ, ни хозяйственнымъ постройками, было чрезвычайно затруднительно. И вотъ на сцену появляется такъ назыв. "Фургонъ Джымалы".

Одинъ изъ такихъ обездоленныхъ крестьянъ -- Джымала -- поселился съ своей семьей въ фургонѣ (на манеръ цыганскаго) и ежедневно перевозилъ его съ мѣста на мѣсто. Это было жилище, но не "постройка"; слѣдовательно, имъ можно было обзавестись безъ всякаго позволенія со стороны властей. Примѣръ Джымалы нашелъ многочисленныхъ послѣдователей, и "фургонъ Джымалы" сталъ обычнымъ явленіемъ, пока прусскія власти не догадались отыскать и противъ нихъ дѣйствительное средство {Первый фургонъ "Джымалы", привезенный въ Краковъ, красуется понынѣ въ польскомъ національномъ музеѣ, какъ образчикъ "прусской культуры".}. Этимъ средствомъ явилось запрещеніе помѣщать въ такомъ фургонѣ печку,-- конечно, "въ видахъ общественной безопасности",-- безъ печки же, особенно зимой, "джымалитамъ" (какъ ихъ прозвали) приходилось очень плохо, и многіе изъ нихъ были вынуждены продать землю сосѣдямъ, обладающимъ нормальными жилищами. Однако заминка въ польскомъ парцелляціонномъ движеніи, вызванная исключительнымъ закономъ 1904 г., продолжалась недолго. Скоро были найдены средства его обхода. Во-первыхъ, крупное помѣстье, купленное польскимъ парцелляціоннымъ банкомъ, распродавалось теперь между сосѣдними крестьянами, земля которыхъ непосредственно прилегала къ парцеллируемому имѣнью. Затѣмъ, крестьянинъ, желающій увеличить площадь своего землевладѣнія, продавалъ свой кусокъ земли со всѣми постройками менѣе достаточному или безземельному крестьянину, самъ же покупалъ либо болѣе крупное крестьянское хозяйство, либо ту часть помѣстья, которая осталась послѣ распродажи его между сосѣдними крестьянами и на которой были готовыя хозяйственныя постройки.

И опять закипѣла дѣятельность парцелляціонныхъ банковъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ сильно увеличился спросъ на крестьянскія хозяйства, уже вполнѣ оборудованныя и не требующія поэтому никакихъ позволеній на постройки. Спросъ вызвалъ предложеніе, совершенно неожиданное для нѣмецкихъ шовинистовъ. Крестьяне-нѣмцы стали продавать свои хозяйства польскимъ банкамъ, платившимъ очень хорошую цѣну, и такимъ образомъ антипольскій исключительный законъ привелъ въ конечномъ результатѣ къ уменьшенію площади нѣмецкаго крестьянскаго землевладѣнія.

Вообще на почвѣ борьбы за землю выросъ цѣлый рядъ чрезвычайно характерныхъ явленій. Такъ какъ съ 1898 г. предложеніе земли "Кол. Ком." со стороны польскихъ помѣщиковъ стало чрезвычайно рѣдкимъ исключеніемъ, то этому учрежденію пришлось прибѣгнуть къ услугамъ темныхъ личностей, спеціализовавшихся въ качествѣ "колонизаціонныхъ агентовъ". Обыкновенно такой агентъ изъ поляковъ игралъ роль искренняго патріота, который покупаетъ имѣнье для себя лично. Купивъ имѣнье, онъ перепродаетъ его затѣмъ "Кол. Ком.", получая за посредничество извѣстную, по большей части довольно крупную сумму. Конечно, такой "патріотъ", уличенный какъ "колонизаціонный агентъ", только съ большимъ трудомъ можетъ пуститься на подобную продѣлку вторично, потому что всѣ польскія газеты оглашаютъ его фамилію. И уже въ силу одного этого соображенія "агентъ" старается содрать съ "Кол. Ком." какъ можно больше.

А вотъ другой типъ дѣльца, порожденнаго "Кол. Ком.". Это помѣщикъ-нѣмецъ, который старается навязать послѣдней свое имѣніе. Онъ ставитъ вопросъ ребромъ: либо "Кол. Ком." пріобрѣтетъ его имѣніе, и оно будетъ сохранено для "нѣмецкаго отечества"; либо нѣтъ -- и тогда онъ будетъ принужденъ продать его полякамъ. "Кол. Ком.", конечно, спасаетъ нѣмецкую землю, а нѣмецкій помѣщикъ кладетъ въ карманъ такую сумму, какой бы онъ никогда не получилъ отъ частнаго покупателя. Иногда вполнѣ достаточно было пустить слухъ, что нѣмецъ-помѣщикъ договаривается съ польскимъ парцелляціоннымъ банкомъ относительно продажи ему земли, какъ сейчасъ же являлся уполномоченный "Кол. Ком.", который и спасалъ отъ полонизаціи нѣмецкое имѣнье. Бывали и такіе случаи, когда нѣмецкій спекулянтъ входилъ въ сдѣлку съ польскимъ и представлялъ "Кол. Ком." формальный контрактъ о продажѣ имѣнья поляку, причемъ въ контрактѣ фигурировалъ пунктъ, позволяющій перепродать имѣнье тому, кто въ извѣстный срокъ заплатитъ за него, положимъ, тысячъ на 20-30 больше. Конечно, "Кол. Ком." уплачивала эту разницу находчивому помѣщику, который и дѣлился со своимъ польскимъ сообщникомъ такъ легко пріобрѣтенной суммой.

Паденіе Бисмарка и замѣна его графомъ Каприви привела къ нѣкоторому замедленію темпа антипольской политики. Правда, и "Кол. Ком." продолжаетъ дѣйствовать, и всякіе исключительные законы антипольскаго характера даютъ себя чувствовать полякамъ. Однако, въ періодъ 1890--1894 г. правительство Каприви старается вызвать у поляковъ примиренческое настроеніе путемъ извѣстныхъ конфиденціальныхъ обѣщаній и мелкихъ уступокъ національнаго характера. Пользующійся личной благосклонностью императора депутатъ Косцельскій сталъ посредникомъ между правительствомъ Каприви и польскими консервативными сферами. Послѣднія рѣшились поддержать правительство въ парламентѣ по вопросу объ увеличеніи контингента рекрутовъ на 80.000 чел., ожидая въ награду за это по крайней мѣрѣ возстановленія преподаванія на польскомъ языкѣ въ познанскихъ и западно-прусскихъ школахъ. Когда же эти чаянія не оправдались, и правительство ограничилось совершенно ничтожными уступками (каковы прекращеніе высылки поляковъ иностранныхъ подданныхъ, позволеніе обучаться польскому языку частнымъ образомъ, нѣкоторая самостоятельность польскихъ экономическихъ организацій),-- большинство польскаго общества выступило противъ консерваторовъ: "Польское Коло" уклонилось отъ голосованія правительственнаго предложенія, касающагося флота, Косцельскій сложилъ депутатскія полномочія, и между поляками и правительствомъ произошелъ разрывъ. Вскорѣ послѣ этого Вильгельмъ II примирился съ Бисмаркомъ, и антипольская политика Пруссіи вошла въ свою прежнюю колею.

Съ 1894 года эта политика принимаетъ особенно рѣзкій характеръ вслѣдствіе того содѣйствія, которое прусское правительство встрѣтило со стороны нѣмецкихъ консерваторовъ и націоналъ-либераловъ. Основанный въ этомъ году "Всенѣмецкій союзъ" обнародовалъ обширную программу антипольскаго характера, требующую усиленія германизаціи во всѣхъ областяхъ общественной.жизни. Эта программа вызвала антипольскую агитацію въ повременной печати. Бисмаркъ, принимая въ Варцинѣ депутацію познанскихъ и западно-прусскихъ нѣмцевъ, проповѣдывалъ настоящій крестовый походъ противъ поляковъ, доказывая, что ихъ слѣдуетъ третировать не иначе, какъ соціалистовъ, ибо они представляютъ для государства неменьшую опасность. Императоръ Вильгельмъ произнесъ 22 сентября 1894 г. свою знаменитую торнскую рѣчь, въ которой заявилъ, что, если поляки "не будутъ безусловно и вполнѣ чувствовать себя прусскими подданными", то онъ "можетъ стать тоже весьма непріятнымъ для поляковъ". Консервативная и націоналъ-либеральная печать подхватила эти слова императора, и противъ всего польскаго открылась ожесточенная кампанія. Въ концѣ 1894 года возникаетъ "Общество для поддержки германизма на восточной окраинѣ", основанное по почину Ганземанна, Кеннеманна и Тидеманна. Это общество, прозванное организаціей Г--К--Т или "гакатистовъ" (по первымъ буквамъ фамилій его основателей), положило начало крайнему антипольскому теченію, извѣстному подъ названіемъ "гакатизма", къ которому примкнули десятки тысячъ нѣмецкихъ шовинистовъ во всей Германіи. Гакатизмъ пользовался открытой поддержкой правительства, что привлекло въ организацію гакатистовъ массу правительственныхъ чиновниковъ.

Отказъ поляковъ отъ участія въ "патріотическихъ" торжествахъ по поводу 25-лѣтней годовщины Седана и голосованіе ихъ въ прусскомъ ландтагѣ противъ предложенія поздравить Бисмарка по случаю его 80-лѣтія еще больше вооружили нѣмецкихъ шовинистовъ противъ польскаго элемента. Гакатизмъ начинаетъ охватывать все болѣе и болѣе широкія сферы нѣмецкаго буржуазнаго общества, новые антипольскіе проекты появляются одинъ за другимъ, и большая часть ихъ становится законами, такъ какъ въ прусскомъ ландтагѣ только католическій центръ не поддерживаетъ антипольскихъ предложеній. Начиная съ 1895 г., Пруссія опять высылаетъ поляковъ австрійскихъ и прусскихъ подданныхъ, которымъ удалось поселиться въ Познани и въ Силезіи въ періодъ ослабленія антипольскаго курса при гр. Каприви. Польскій языкъ или, вѣрнѣе, тѣ его незначительные остатки, которые сохранились въ школахъ и судахъ Познани, были окончательно оттуда вытѣснены. Желѣзнодорожнымъ служащимъ запрещено говорить по-польски. Польскихъ рабочихъ массами увольняли изъ всѣхъ предпріятій, имѣющихъ какое-либо отношеніе къ казнѣ. Въ области колонизаціоннаго дѣла появляются все новыя и новыя мѣры, задача которыхъ -- сдѣлать совершенно невозможной покупку земли польскими крестьянами. Польская печать подвергается неслыханнымъ преслѣдованіямъ: польскія газеты платятъ громадные штрафы, а редакторы-поляки заполняютъ тюрьмы, причемъ ихъ третируютъ, какъ уголовныхъ преступниковъ, нерѣдко заковывая въ кандалы. Польскія экономическія организаціи подвергаются всякаго рода придиркамъ, подрывающимъ ихъ кредитъ. Польскія собранія все чаще и чаще распускаются единственно за то, что на нихъ произносятся рѣчи на польскомъ языкѣ.

Гакатисты ведутъ антипольскую пропаганду съ возрастающей энергіей. Проповѣдуя ненависть къ полякамъ и указывая на опасность, какую послѣдніе представляютъ для развитія нѣмецкаго дѣла, гакатисты въ то же самое время клеймятъ всякаго нѣмца, не поддерживающаго ихъ стремленій, какъ предателя, врага нѣмецкихъ интересовъ и т. д. Нѣмецъ, живущій въ Познани, долженъ бойкотировать поляковъ и не давать имъ вытѣснить себя ни подъ какимъ видомъ. Императоръ Вильгельмъ въ одной изъ своихъ рѣчей (9 августа 1905 г.) заявилъ: "Нѣмецъ, который на востокѣ продаетъ свою собственность, не принуждаемый къ этому необходимостью, совершаетъ грѣхъ противъ своего отечества. Онъ долженъ остаться на своемъ посту. Нѣмецъ не смѣетъ покидать своего поста на востокѣ". Само собой разумѣется, что "патріотическіе" кличи гакатизма вытекали не столько изъ чистой любви къ нѣмецкому отечеству, сколько изъ побужденій весьма прозаическаго характера. Гакатисты требовали, чтобы правительство щедро оплачивало ихъ патріотическое усердіе, и эти требованія исполнялись. Чиновникъ, учитель, фабрикантъ, ремесленникъ, врачъ, адвокатъ, студентъ,-- каждый изъ нихъ извлекаетъ свою долю выгодъ изъ антипольской политики правительства.

Для чиновниковъ и учителей введено такъ называемое "Ostmarkenzulage", т. е. "Восточно-окраинное добавочное жалованіе", получаемое служащими на польской окраинѣ. Фабриканты и ремесленники пользуются казенными субсидіями и заказами, врачи и адвокаты -- финансовой поддержкой "общества гакатистовъ", нѣмецкіе студенты, обязавшіеся по окончаніи университета поселиться въ Познани -- многочисленными стипендіями. А "Колонизаціонная Коммиссія" является прямо дойной коровой для нѣмецкихъ помѣщиковъ, которые дерутъ съ нея неслыханныя суммы подъ угрозой, что они продадутъ свою землю полякамъ. Все это выясняетъ намъ, почему гакатизмъ сталъ такъ популяренъ, и почему антипольская политика пріобрѣла такое множество сторонниковъ среди нѣмецкой интеллигенціи. Явная же безуспѣшность антипольской тактики правительства заставляетъ гакатистовъ предъявлять все новыя и новыя требованія.

И, однако, несмотря на всѣ усилія правительства и гакатистовъ, эмиграція нѣмецкаго элемента изъ польскихъ провинцій не ослабѣвала. Это объясняется преимущественно тѣмъ, что польскія провинціи сильно отстали въ культурно-экономическомъ отношеніи отъ западныхъ частей Пруссіи. Правительство держало эти провинціи "въ черномъ тѣлѣ", какъ населенныя преимущественно польскимъ ненавистнымъ элементомъ. Достаточно сказать, что оно и слышать не хотѣло объ основаніи университета въ Познани, опасаясь, какъ бы онъ не сталъ средоточіемъ польской молодежи. О содѣйствіи развитію промышленности въ Познани тоже не было рѣчи, такъ какъ индустріализація ея была бы, съ одной стороны, невыгодна для нѣмецкихъ юнкеровъ, а съ другой сконцентрировала бы на мѣстѣ польскія рабочія массы. Вслѣдствіе этого всѣ мѣропріятія, способствующія культурному и экономическому развитію западно-нѣмецкихъ областей, къ польскимъ окраинамъ не примѣнялись. Въ результатѣ познанскіе и западно-прусскіе нѣмцы массами направлялись на западъ, гдѣ они находили и хорошій заработокъ, и болѣе благопріятныя культурныя условія. Вмѣстѣ съ тѣмъ они разставались и съ несносными отношеніями, которыя создавала все разростающаяся національная борьба.

Понимая, что патріотическими рѣчами, и даже казенными субсидіями не остановить нѣмецкой эмиграціи, гакатисты начинаютъ обращаться къ правительству съ требованіемъ озаботиться развитіемъ экономическихъ и культурныхъ предпріятій на востокѣ. Правительство должно, молъ, создать условія, въ которыхъ познанскій или западно-прусскій нѣмецъ чувствовалъ бы себя такъ же хорошо и пріятно, какъ въ западныхъ провинціяхъ. Слѣдуетъ поэтому снабдить Познань и Западную Пруссію рядомъ чисто нѣмецкихъ культурныхъ учрежденій, какъ академіи, музеи, библіотеки, научные институты, театры и т. д., улучшить тамъ пути сообщенія, поднять уровень профессіональнаго образованія, поддерживать нѣмецкія ассоціаціи всякаго рода и, прежде всего, развить нѣмецкую крупную промышленность. Всѣ эти мѣры должны были бы создать сильную нѣмецкую буржуазію, которая находила бы на мѣстѣ средство удовлетворенія всѣхъ своихъ матеріальныхъ и духовныхъ потребностей, а потому и не стремилась бы на западъ. И однако только совершенно ослѣпленные шовинизмомъ люди могли полагать, что улучшеніемъ путей сообщенія воспользуются почему-то одни нѣмцы, а не воспользуются и поляки, что музеи, библіотеки и т. д. поднимутъ культурный уровень только нѣмецкаго населенія, и что можно создать въ польскихъ областяхъ промышленность, не пользуясь услугами польскихъ рабочихъ. А между тѣмъ правительство поспѣшило исполнить эти требованія гакатистовъ, щедро тратя на ихъ осуществленіе народныя деньги. Цѣною 2.279.000 марокъ въ Познани была создана публичная библіотека и провинціальный музей, затѣмъ гигіеническій институтъ, стоившій 450.000марокъ; 18.000.000 марокъ пошло на уничтоженіе фортификацій, окружавшихъ г. Познань и мѣшавшихъ ему развиваться, причемъ поляки были лишены права покупать землю, очищенную отъ фортификаціонныхъ построекъ. Въ Познани былъ торжественно открытъ памятникъ Бисмарку. Увѣнчаніемъ же всѣхъ этихъ усилій превратить г. Познань въ крупный "нѣмецкій центръ" было учрежденіе"Королевской академіи,-- довольно курьезнаго суррогата университета безъ университетскихъ правъ, безъ настоящихъ профессоровъ и настоящихъ студентовъ. На всѣ эти затѣи правительство ухлопало около 30 милліоновъ марокъ -- и, конечно, не получило въ результатѣ ни "крупнаго нѣмецкаго центра", ни надежды на ослабленіе польскаго элемента. Ближайшая же перепись (1905 г.) опять должна была констатировать ростъ перевѣса поляковъ надъ нѣмцами {Въ 1900 г. поляки составляли 50,76% жителей города Познани, нѣмцы -- 49,09%. Къ 1905 г. процентъ поляковъ повысился до 57,13, нѣмцевъ же упалъ до 42,72%.}; а тѣ изъ новыхъ правительственныхъ учрежденій, которыя носили дѣйствительно культурный характеръ, оказались использованными и поляками.

И Западная Пруссія воспользовалась "культурнымъ" курсомъ антипольской политики. Въ Данцигѣ былъ открытъ техническій институтъ, а нѣмецкій театръ въ Торнѣ получилъ 150.000 марокъ казенной субсидіи. Западная Пруссія, какъ провинція съ нѣмецкимъ большинствомъ, должна была стать центромъ развитія "нѣмецкой промышленности". Въ Данцигѣ съ правительственной помощью была основана "Centralstelle zur Förderung industrieller Unternehmungen in den östlichen Provinzen" (центральное учрежденіе для развитія промышленныхъ предпріятій въ восточныхъ провинціяхъ), которая занялась насажденіемъ крупной фабричнозаводской промышленности, совершенно не считаясь съ мѣстными условіями. Конечно, этотъ экспериментъ не могъ удаться, и изъ всѣхъ фабрикъ, основаннымъ Данцигскимъ учрежденіемъ, въ настоящее время сохранилась только одна единственная -- небольшая фабрика бисквитовъ...

VI.

Однимъ словомъ, всѣ "культурно-экономическія" мѣры, предпринятыя правительствомъ по требованію гакатистовъ, дали до сихъ поръ весьма мизерные результаты, и гакатизмъ сталъ домогаться прямыхъ репрессалій, ничего общаго съ культурой не имѣющихъ. Изобрѣтательность его въ этомъ отношеніи прямо поразительна. Гакатизмъ изловчился придавать антипольскій характеръ даже реформамъ, по своему характеру либеральнымъ, какъ это, напр., было съ новымъ закономъ о собраніяхъ (1908 годъ). Вслѣдствіе происковъ гакатистовъ въ немъ фигурируетъ, между прочимъ, такой параграфъ: "Языкомъ публичныхъ собраній является нѣмецкій. Это правило не относится къ интернаціональнымъ конгрессамъ и къ собраніямъ передъ выборами въ парламентъ и въ законодательныя учрежденія союзныхъ государствъ точно такъ же, какъ и Эльзаса и Лотарингіи, со дня офиціальнаго объявленія срока выборовъ до ихъ окончанія. Правительство каждаго изъ. союзныхъ государствъ можетъ допустить исключенія изъ этого правила. Однако въ районѣ, гдѣ во время дѣйствія этого закона живетъ коренное населеніе, употребляющее не-нѣмецкій языкъ,-- поскольку его число, на основаніи послѣдней переписи, доходитъ до 60% общаго количества жителей,-- оно имѣетъ право въ теченіе первыхъ 20 лѣтъ по обнародованіи этого закона пользоваться на собраніяхъ и не-нѣмецкимъ языкомъ, если устроитель собранія заявитъ объ этомъ полиціи, по крайней мѣрѣ, за трое сутокъ до собранія".

Этотъ параграфъ, принятый большинствомъ парламента (противъ голосовъ соціалъ-демократовъ, центра, эльзасцевъ, датчанъ и, разумѣется, поляковъ), былъ, собственно говоря, первой антипольской мѣрой, проведенной въ жизнь не реакціоннымъ прусскимъ ландтагомъ, а имперской палатой депутатовъ, избранной на основаніи всеобщей, прямой и т. д. подачи голосовъ. За антипольскій ј 7 закона о собраніяхъ голосовали даже свободомыслящіе,-- кромѣ четырехъ депутатовъ! Это показываетъ, до чего усилился гакатизмъ въ Германіи. На основаніи этого позорнаго параграфа, поляки лишены возможности организовать собранія не только въ вестфальскихъ и прирейнскихъ колоніяхъ, но и въ значительномъ количествѣ округовъ польскихъ провинцій. Такимъ образомъ даже основные конституціонные законы Германіи принимаютъ явно антипольскій характеръ. Конечно, запрещеніе польскихъ собраній своей цѣли достигнуть не можетъ. Не имѣя возможности говорить на собраніяхъ по-польски, поляки не стали, однако, прибѣгать къ нѣмецкому языку, чего желали гакатисты. За то польскія собранія стали устраиваться въ такихъ мѣстахъ, гдѣ ихъ прежде не бывало, -- напр., въ маленькихъ мѣстечкахъ и селахъ на границѣ округовъ съ польскихъ 60-процентнымъ большинствомъ, -- для привлеченія туда публики изъ сосѣдняго округа, лишеннаго права употребленія польскаго языка на собраніяхъ. Самый фактъ существованія ј 7-го сталъ могучимъ средствомъ польской національной агитаціи, такъ какъ польская печать не преминула его использовать для этой цѣли.

А слѣдуетъ замѣтить, что польская печать въ Пруссіи является чрезвычайно вліятельнымъ факторомъ національной жизни. Во многихъ мѣстахъ, особенно въ Западной Пруссіи и въ Силезіи, народная газета съ разнообразными прибавленіями (беллетристическаго, популярно-научнаго, экономическаго и т. д. содержанія) играетъ роль настоящаго руководителя массъ. Распространеніе этихъ газетъ поразительно. Многія изъ нихъ насчитываютъ десятки тысячъ подписчиковъ, и, напр., "Грауденцская Газета" имѣетъ ихъ болѣе ста тысячъ. И здатели газетъ являются популярнѣйшими вождями польскаго общества, его организаторами и представителями. И борьба прусскаго правительства съ польской печатью совершенно безплодна. Эта борьба и всѣ преслѣдованія, падающія на голову редакторовъ народныхъ листковъ, только окружаютъ ихъ нѣкотораго рода ореоломъ и еще болѣе укрѣпляютъ ихъ вліяніе и авторитетъ.

Безсильны и всѣ правительственныя мѣры, вызванныя желаніемъ остановить ростъ польскаго элемента въ городахъ. Мы уже знаемъ, какъ сильно увеличивается польское населеніе въ гор. Познани. Подобное же явленіе наблюдается и въ другихъ городахъ. Повсюду наростаетъ количество поляковъ мелкихъ промышленниковъ, ремесленниковъ, купцовъ; въ города наплываетъ и рабочее населеніе, что способствуетъ росту польской интеллигенціи, такъ какъ и польскому адвокату, и польскому врачу все легче и легче найти заработокъ среди земляковъ. А поддержка "своего" становится извѣстнаго рода патріотической обязанностью, энергично пропагандируемою польскими газетами. Гр. Вюловъ, которому принадлежитъ историческое сравненіе поляковъ съ кроликами (намекъ на ихъ большую плодовитость), въ одной изъ своихъ рѣчей приводитъ доказательства усиленія польскаго элемента въ городахъ, указывая на ростъ различныхъ польскихъ предпріятій. По его словамъ, въ 1891 г. въ Познани было 98 нѣмецкихъ и 27 польскихъ аптекъ, въ 1901 же нѣмецкихъ оказалось 85, польскихъ -- уже 49. Въ самомъ городѣ Познани за два года (1900--1901) нѣмцы купили у поляковъ 59 домовъ за 3.530 тыс. марокъ, но и поляки купили у нѣмцевъ 64 дома за 3.479 тыс. марокъ. Въ болѣе мелкихъ городахъ Познани уронъ нѣмцевъ еще чувствительнѣе. Прежде въ ремеслѣ господствовали нѣмцы, теперь же ихъ мало-по-малу вытѣсняютъ поляки. Тоже самое наблюдается и въ области торговли. Быстро растетъ и количество польскихъ врачей и адвокатовъ.

Противники антипольской политики указываютъ постоянно на ее безплодность. Преслѣдованія поляковъ содѣйствуютъ ихъ сплоченію и превращаютъ ихъ въ силу, съ которой ни правительству, ни гакатистамъ не справиться,-- тѣмъ болѣе, что антипольскія мѣропріятія идутъ въ разрѣзъ съ естественнымъ развитіемъ экономической и соціальной жизни восточныхъ окраинъ. Искусственное насажденіе германизма тамъ, гдѣ естественныя условія ведутъ неминуемо къ его ослабленію, не даетъ результатовъ, ожидаемыхъ гакатистами. Вмѣстѣ съ тѣмъ противники антипольской политики, какъ, напр., извѣстный профессоръ Дельбрюкъ, указываютъ на весь тотъ вредъ, какой приноситъ нѣмецкому дѣлу эта политика, вскармливающая цѣлыя полчища спекулянтовъ, тунеядцевъ и всевозможныхъ проходимцевъ, которые наживаются на "патріотизмѣ". Въ то время какъ поляки, благодаря тяжелой борьбѣ, развиваютъ въ себѣ всѣ качества, необходимыя для побѣды, нѣмцы восточной окраины на каждомъ шагу ожидаютъ помощи со стороны правительства и, даже поддерживаемые послѣднимъ, уступаютъ полякамъ. Германизація деморализуетъ самихъ нѣмцевъ, не причиняя серьезнаго вреда полякамъ. Это становится все яснѣе и яснѣе для той части нѣмецкаго общества, которая не заинтересована лично въ усиленіи антипольской политики. Послѣдняя стоитъ все дороже и дороже,-- что отражается и на ростѣ налоговъ, -- а финансовое положеніе Пруссіи вовсе не такъ ужъ блестяще, чтобы пренебрегать десятками милліоновъ марокъ, ассигнуемыхъ на борьбу съ польскимъ элементомъ.

И вотъ, за послѣдніе годы мы видимъ, что число безусловныхъ сторонниковъ антипольской политики начинаетъ уменьшаться. Гакатизмъ, пріобрѣтавшій громадное количество приверженцевъ въ первое десятилѣтіе своего существованія, въ послѣднее время теряетъ прежнюю популярность. Его агитація, по прежнему крикливая и демагогически-наглая, уже не вызываетъ прежняго эффекта. Къ гакатизму стали относиться недовѣрчиво даже юнкера-консерваторы, которые съ ужасомъ должны были констатировать фактъ, что нѣмецкіе крестьяне, поселенные въ Познани и Западной Пруссіи "Колонизаціонной Комиссіей", организуются въ "Bauernbund" (крестьянскій союзъ) и выступаютъ весьма рѣзко противъ помѣщиковъ. Во взглядахъ нѣмецкаго буржуазнаго общества на антипольскую политику начинаетъ получать преобладаніе пессимизмъ. Чтобы понять послѣдній, прежде всего слѣдуетъ отвѣтить на вопросъ: удалось ли прусскому правительству всѣми вышеупомянутыми мѣрами ослабить количественно польское населеніе? На основаніи данныхъ прусской статистики видно, что въ 1858 г. поляковъ въ предѣлахъ Пруссіи было 2.095.816, а въ 1905 г.-- 3.714.923. Объ уменьшеніи количества поляковъ, такимъ образомъ, не можетъ быть и рѣчи. Мало того, періодъ самыхъ крупныхъ антипольскихъ мѣропріятій ознаменованъ исключительно быстрымъ ростомъ польскаго населенія Пруссіи. За 29 лѣтъ, съ 1861 по 1890 г., количество прусскихъ поляковъ увеличилось всего на 700.000; въ періодъ же 1891--1905 г.г., т. е. за 15 лѣтъ,-- на 737.000, причемъ послѣдняя цифра распредѣляется слѣдующимъ образомъ: за десятилѣтіе 1891--1900 -- 416.000, за пятилѣтіе 1901--1905 -- 321.000. Слѣдовательно, особенно усилился ростъ польскаго населенія Пруссіи послѣ 1900 г.

Правда, прусскому правительству удалось всякими искусственными мѣрами увеличить количество нѣмцевъ въ польскихъ провинціяхъ. Однако, это увеличеніе, какъ мы уже знаемъ, сравнительно ничтожно. Едва ли оно даже возмѣщаетъ тотъ убытокъ, который терпитъ нѣмецкій элементъ Познани и Западной Пруссіи вслѣдствіе эмиграціи. Дѣло въ томъ, что очень сильная эмиграція въ западныя, промышленныя провинціи существуетъ и у поляковъ, и у нѣмцевъ восточныхъ провинцій Пруссіи. Однако поляки, уѣзжающіе на заработокъ въ Вестфалію, направляются туда затѣмъ, чтобы, скопивъ извѣстное количество денегъ, вернуться домой и тутъ купить землю. Между тѣмъ, нѣмецъ изъ Познани и на западѣ чувствуетъ себя дома, а не на чужбинѣ, какъ полякъ, и старается устроиться тамъ навсегда. Вслѣдствіе этого только незначительная часть нѣмецкихъ выходцевъ возвращается на восточныя окраины, между тѣмъ какъ возвращеніе поляковъ явленіе вполнѣ обычное и нормальное. И этого стихійнаго процесса никакія искусственныя мѣры правительственныхъ властей и гакатизма не въ состояніи измѣнить.

Именно въ той провинціи, въ которой польскій элементъ подвергается исключительнымъ преслѣдованіямъ,-- въ Познани,-- польское населеніе растетъ быстрѣе нѣмецкаго, и процентъ послѣдняго уменьшается до 1900 г.,-- на что указываетъ слѣдующая табличка:

Годъ.

Поляки.

Нѣмцы.

1858

783.692

55,8

619.936

44,2

1861

801.372

54,6

666.083

45,4

1890

1.053.098

60,1

697.224

39,8

1900

1.219.612

61,6

723.703

38,4

Только съ 1900 по 1905 г. процентъ нѣмецкаго населенія, благодаря дѣятельности "Колонизаціонной Комиссіи", увеличивается, а именно на 0,1, съ 38,4 на 38,5. Однако и это ничтожное увеличеніе объясняется ростомъ нѣмецкой колонизаціи лишь въ нѣсколькихъ округахъ съ громаднымъ преобладаніемъ (около 80%) поляковъ. Между тѣмъ въ смѣшанныхъ округахъ, и особенно въ тѣхъ, гдѣ поляки составляютъ меньшинство, можно констатировать и въ этомъ періодѣ ихъ сильный ростъ, на 2--4%Совершенно аналогичное увеличеніе процента польскаго населенія и уменьшеніе нѣмецкаго наблюдается и въ другой провинціи, подвергнутой самому интенсивному натиску антипольскихъ мѣропріятій, -- въ Западной Пруссіи.

Годъ.

Поляки.

Нѣмцы.

1858

346.075

30,9

774.285

69,1

1861

379.403

32,4

790.849

67,6

1890

493.193

34,4

939.442

65,5

1900

546.012

34,9

1.016.140

65,0

1905

572.652

34,9

1.067.356

65,0

Тутъ, какъ мы видимъ, даже "Колонизаціонная Комиссія" не могла измѣнить процентнаго отношенія между поляками и нѣмцами, установившагося десять лѣтъ тому назадъ. Такимъ образомъ, о германизаціи поляковъ въ двухъ этихъ провинціяхъ нѣтъ и рѣчи. Механическое же увеличеніе количества мѣстныхъ нѣмцевъ почти не отражается на общей картинѣ національныхъ отношеній Познани и Западной Пруссіи,

Если гдѣ дѣйствительно наблюдается нѣкоторый успѣхъ германизаціи, то только въ тѣхъ провинціяхъ, на которыя не распространена большая часть антипольскихъ мѣропріятій. И въ Силезіи, и въ Восточной Пруссіи ростъ нѣмецкаго элемента не подлежитъ никакому сомнѣнію, хотя тамъ "Колонизаціонная Комиссія" вовсе не развиваетъ своей дѣятельности. Впрочемъ, этого роста германизма въ Силезіи нельзя отожествлять съ германизаціей. И тамъ польское населеніе растетъ количественно, но, благодаря колоссальному росту мѣстной горнозаводской промышленности, туда стекается масса пришлыхъ нѣмецкихъ элементовъ. Вслѣдствіе этого процентъ польскаго населенія Верхней Силезіи понизился съ 60,1 до 58 въ періодъ 1861-1900 г.г. Однако въ пятилѣтіе 1900-1905 г.г. онъ опять нѣсколько возвысился, такъ что въ настоящее время процентное отношеніе поляковъ къ нѣмцамъ благопріятнѣе для первыхъ, чѣмъ въ 3 858. году. Германизація въ тѣсномъ смыслѣ этого слова прогрессируетъ только въ Восточной Пруссіи,-- именно на томъ незначительномъ клочкѣ польской территоріи, котораго въ наименьшей мѣрѣ коснулась антипольская политика. Восточно-прусскихъ Мазуровъ-протестантовъ прусскія власти совсѣмъ даже не считаютъ поляками. Въ прусской офиціальной статистикѣ для нихъ существуетъ спеціальная рубрика. А такъ какъ они до самаго послѣдняго времени не принимали участія въ общепольской жизни, то и правительство ихъ до извѣстной степени щадило. Тѣмъ болѣе, что, будучи протестантами, восточно-прусскіе поляки не подвергались тѣмъ преслѣдованіямъ, которыя сыпались на остальныхъ поляковъ Пруссіи, какъ на католиковъ, въ періодъ "культурной борьбы".

Такимъ образомъ можно было бы прійти къ выводу, что какъ разъ отсутствіе антипольскихъ мѣръ облегчаетъ германизацію тамъ, гдѣ послѣдняя является стихійнымъ, естественнымъ процессомъ. Тамъ же, гдѣ германизація вторгается насильственно въ мѣстную жизнь, не будучи вызвана нормальными причинами, она терпитъ фіаско и вызываетъ отпоръ. Какъ ни умѣренны проявленія антипольской политики въ Восточной Пруссіи, однако и они уже успѣли возстановить въ самые послѣдніе годы противъ себя польское протестантское населеніе. И послѣднее начинаетъ переживать теперь ту стацію національнаго возрожденія, которую въ Силезіи мѣстныя польскія массы пережили въ 70-хъ г.г.

VII.

Итакъ, антипольской политикѣ Пруссіи не удалось германизовать поляковъ. Но, можетъ быть, она ослабила ихъ политически? Можетъ быть, количество польскихъ депутатовъ прусскаго ландтага и имперскаго парламента уменьшилось до минимума? Можетъ быть, оппозиціонное настроеніе польскихъ народныхъ массъ оказалось сломленнымъ? Отвѣтъ на всѣ эти вопросы дастъ намъ офиціальная статистика выборовъ.

Эта статистика указываетъ намъ прежде всего на постепенное расширеніе территоріи польскаго національнаго движенія. Съ 1871 по 1890 г. только въ Познани и въ Западной Пруссіи поляки выступаютъ со своими самостоятельными кандидатами; въ остальныхъ они не выдѣляются изъ нѣмецкаго лагеря и поддерживаютъ нѣмецкихъ кандидатовъ. Въ 1890 г. впервые появляется польская кандидатура въ Восточной Пруссіи, въ той ея части, которая населена поляками-католиками (Вармія). Съ теченіемъ времени къ общепольскому политическому движенію примыкаетъ и Верхняя Силезія, которая впрочемъ эволюціонируетъ въ этомъ направленіи постепенно.

Сначала польскія крестьянскія и рабочія массы, идущія за нѣмецкой партіей центра, требуютъ, чтобы послѣдняя выставляла въ Силезіи кандидатовъ-поляковъ, но не настаиваютъ на томъ, чтобы они послѣ выборовъ вошли въ составъ "Польскаго Кола". Вожаки партіи центра отнеслись съ пренебреженіемъ къ такому требованію и, въ результатѣ, рядомъ съ офиціальными кандидатурами партіи центра стали появляться самостоятельныя польскія кандидатуры. Послѣднія, поддержанныя польскими массами, побѣждали, и партіи центра не оставалось ничего другого, какъ помириться съ этимъ фактомъ и принять фрондёровъ въ свою парламентскую фракцію. Однако, и эта стадія развитія національнаго сознанія силезскихъ поляковъ вскорѣ оказывается пройденной, и съ 1903 г. въ Силезіи кандидатурамъ партіи центра противопоставляются польскія національныя кандидатуры. Послѣднія получаютъ громадное количество голосовъ и побѣждаютъ своихъ конкуррентовъ. Благодаря этому, число польскихъ депутатовъ въ прусскомъ ландтагѣ увеличивается съ 12 до 15, а въ имперскомъ парламентѣ (въ 1907 году) до 20, вмѣсто 13, избранныхъ въ 1893 году.

Количество голосовъ, поданныхъ за польскихъ кандидатовъ, быстро растетъ, особенно послѣ національнаго объединенія въ Силезіи. Въ 1871 г. ихъ было 176.000, въ 1881--194.000, въ 1893--229.000, въ 1903--347.000 и, наконецъ, въ 1907--453.000. Любопытно, что появляются и быстро растутъ польскіе голоса среди выходцевъ въ западныхъ провинціяхъ Пруссіи. Полякнэмигранты выступаютъ въ Вестфаліи, Рейнской провинціи, а также въ Берлинѣ со своими самостоятельными кандидатурами. Въ 1890 г. онѣ получаютъ всего 73 голоса, въ 1907--35.000, а на послѣднихъ выборахъ -- 55.000. Въ цѣломъ рядѣ вестфальскихъ округовъ исходъ выборовъ зависитъ отъ поляковъ, которые при перебаллотировкѣ рѣшаютъ своими голосами судьбу того или другого нѣмецкаго кандидата.

Антипольская политика Пруссіи не только не въ состояніи ослабить ростъ польскихъ голосовъ или уменьшить количество польскихъ депутатовъ, но она содѣйствуетъ поразительному сплоченію всѣхъ слоевъ польскаго населенія въ одно солидарное цѣлое. Классовый антагонизмъ внутри польскаго общества затушевывается, и польскіе крестьяне, а также польскіе рабочіе подаютъ свои голоса наравнѣ съ помѣщиками и представителями буржуазіи за какого-нибудь князя Радзивилла по соображеніямъ чисто національнаго характера. Соціалистическое движеніе среди поляковъ даже въ Силезіи съ ея огромными заводами, фабриками и рудниками почти не развивается; зато "Національный рабочій союзъ" привлекаетъ десятки тысячъ членовъ. Національная борьба отодвигаетъ на задній планъ всѣ остальные элементы общественной жизни. И "Польское Коло" подъ знаменемъ національной защиты служитъ интересамъ помѣщиковъ, которыхъ оно въ сущности представляетъ, совершенно игнорируя матеріальные интересы бѣднаго крестьянства и особенно рабочихъ. Мало того, "Польское Коло" постепенно сходитъ съ позиціи, принципіально враждебной правительству. Познанскіе и западно-прусскіе помѣщики, составляющіе большинство "Польскаго Кола", начинаютъ заигрывать съ правительствомъ и обнаруживать желаніе вести примирительную политику, какъ только становится замѣтнымъ нѣкоторое охлажденіе правительственныхъ сферъ къ гакатизму. Однако, это вызываетъ сильное недовольство широкихъ массъ польскихъ избирателей, особенно въ Силезіи. Среди зажиточнаго крестьянства Познани и Западной Пруссіи аграрная политика "Польскаго Кола" не вызываетъ оппозиціи, такъ какъ она въ извѣстной мѣрѣ удовлетворяетъ экономическимъ требованіямъ крестьянъ. Но силезскіе рабочіе относятся къ ней съ рѣзкимъ порицаніемъ точно такъ же, какъ и къ обнаруживаемымъ "Польскимъ Коломъ" примиренческимъ аллюрамъ.

Такое настроеніе польскихъ массъ отразилось очень характерно на результатахъ послѣднихъ выборовъ. Оппозиціонно настроенные избиратели-поляки во многихъ округахъ совсѣмъ отстранились отъ выборовъ, чѣмъ и объясняется до извѣстной степени уменьшеніе количества голосовъ, полученныхъ кандидатами "Польскаго Кола" въ Познани и въ Западной Пруссіи: вмѣсто 193.000 голосовъ (1907 г.) въ первой и 102.000 -- во второй, они получаютъ теперь 188.000 и 100.000. Въ Познани имъ удается сохранить всѣ депутатскія полномочія, до сихъ поръ бывшія въ рукахъ поляковъ. Въ Западной Пруссіи они теряютъ одинъ мандатъ вслѣдствіе совершенно исключительныхъ условій, не имѣющихъ ничего общаго съ настроеніемъ избирателей {Въ свѣцскомъ округѣ былъ фактически избранъ мѣстный польскій помѣщикъ Сасъ-Яворскій, представлявшій и въ прежнемъ парламентѣ этотъ округъ. Но на другой день послѣ выбора былъ констатированъ фактъ, что до абсолютнаго большинства у него не хватаетъ 2-хъ голосовъ. Былъ объявленъ вторичный выборъ, и выбраннымъ оказался мѣстный окружной начальникъ, руководившій выборами. А этотъ результатъ былъ имъ достигнутъ путемъ признанія недѣйствительными карточекъ, на которыхъ стояло "Sas Jaworski", а не "Sass Jaworski". Это явное злоупотребленіе вызвало въ Свѣцѣ бурныя демонстраціи и введеніе осаднаго положенія. Выборъ контръ-кандидата Сасъ-Яворскаго, по всей вѣроятности, будетъ кассированъ, въ чемъ не сомнѣваются и нѣмецкія газеты.}. Вмѣстѣ съ тѣмъ и въ Познани, и въ Западной Пруссіи довольно сильно увеличились голоса, поданные за кандидатовъ польской соціалистической партіи. Въ Восточной Пруссіи, гдѣ польскіе голоса до сихъ поръ являются лишь показателемъ развитія національнаго самосознанія Мазуровъ, но гдѣ еще нельзя и думать о выборѣ польскаго депутата, обнаружился значительный ростъ польскихъ голосовъ,-- съ 7.800 до 12.200. Еще сильнѣе этотъ ростъ среди поляковъ -- выходцевъ на западѣ (55.000 вмѣсто 35.000, какъ мы уже объ этомъ упоминали). Все это вполнѣ нормально и не представляетъ ничего неожиданнаго.

Зато полной неожиданностью былъ исходъ выборовъ въ Силезіи. Главные выборы 12 января закончились тутъ полнымъ пораженіемъ кандидатовъ "Польскаго Кола". Вмѣсто 5 депутатскихъ полномочій, завоеванныхъ имъ въ 1907 г., оно получило всего 1, вмѣсто 118.000 голосовъ -- 89.000. Наоборотъ, соціалисты могли впервые похвастать блестящими результатами, такъ какъ имъ удалось собрать почти 22.000 голосовъ, причемъ въ одномъ изъ округовъ кандидату "Польскаго Кола" пришлось бороться изъ-за мандата на перебаллотировкѣ съ мѣстнымъ руководителемъ польской соціалистической партіи, рабочимъ Бинишкевичемъ. Такой неслыханный ростъ соціалистическихъ голосовъ, число которыхъ въ польскихъ округахъ утроилось, объясняется оппозиціоннымъ настроеніемъ и недовольствомъ тактикой "Польскаго Кола", охватившимъ силезскихъ рабочихъ. Правда, "Польскому Колу", при поддержкѣ партіи центра и при мобилизаціи всѣхъ агитаціонныхъ средствъ, удалось на перебаллотировкахъ отстоять еще три депутатскихъ полномочія, но все-таки одно оказалось имъ потеряннымъ въ пользу партіи центра. Во всякомъ случаѣ новому "Польскому Колу" точно такъ же, какъ и прусскому правительству, придется считаться съ рѣзко оппозиціоннымъ настроеніемъ польскихъ народныхъ массъ.

Въ результатѣ, сорокъ лѣтъ національной травли польскаго элемента въ Пруссіи не только его не уничтожили, не только не ослабили, но даже не выбили изъ него оппозиціоннаго духа.

Л. Василевскій (Плохоцкій).

"Русское Богатство", No 3, 1912