Книговод

Дети герцога

Троллоп Энтони


   

ДѢТИ ГЕРЦОГА.

РОМАНЪ
ЭНТОНИ ТРОЛЛОПА.

Глава I.
Когда герцогиня умерла

   Вѣроятно никто не чувствовалъ себя болѣе одинокимъ, чѣмъ нашъ старый другъ, герцогъ Омніумъ, когда умерла герцогиня {Этотъ романъ, хотя составляющій отдѣльное цѣлое, служитъ продолженіемъ трехъ романовъ: "Финіасъ Финнъ", "Финіасъ Финнъ, возвратившійся назадъ" и "Первый министръ", напечатанныхъ въ "Собраніи" 1869, 1872 и 1877. Прим. Ред.}. Когда случилось это печальное обстоятельство, онъ уже не былъ первымъ министромъ. Въ первые девять мѣсяцевъ послѣ его отставки, онъ и герцогиня оставались въ Англіи, потомъ поѣхали за границу, взявъ съ собой своихъ троихъ дѣтей. Старшій, лордъ Сильвербриджъ, былъ въ Оксфордѣ, но карьеру его тамъ испортило юношеское сумасбродство, заставившее отца согласиться съ начальствомъ, что его сыну лучше выйти изъ университета -- и все это очень огорчило герцога. Другой сынъ долженъ былъ поступить въ Кембриджскій университетъ; но отецъ думалъ, что ему хорошо провести годъ за границей, подъ его собственнымъ надзоромъ. Леди Мери, младшая изъ дѣтей его, также была съ ними за границей.
   Они оставались тамъ цѣлый годъ, путешествовали съ гувернерами, горничными, курьерами, а иногда и друзьями. Не знаю, большое ли удовольствіе доставило это герцогу и герцогинѣ; но молодые люди видѣли иностранные дворы, иностранныя мѣстности, и усовершенствовались во французскомъ языкѣ. Герцогъ началъ трудиться въ своихъ путешествіяхъ съ твердымъ намѣреніемъ создать себѣ занятіе изъ новаго образа жизни. Онъ изучалъ Данте и старался побудить себя къ восторженной радости при видѣ прелести итальянскихъ озеръ. Но онъ сознавалъ, что это ему не удавалось. Герцогиня такого намѣренія не имѣла, даже не дѣлала попытки, но, сказать по правдѣ, они оба желали вернуться къ воинственнымъ трубамъ. Они оба очень страдали между этими трубами, а все-таки желали вернуться. Онъ говорилъ себѣ каждый день, что хотя былъ изгнанъ изъ Нижней Палаты, но какъ перъ имѣетъ мѣсто въ Парламентѣ; и что, хотя онъ уже не министръ, однако, можетъ еще быть полезенъ, какъ законодатель. Она, въ своей карьерѣ, какъ предводительница моды, безъ сомнѣнія встрѣчала нѣкоторыя непріятности -- непріятности, но не безславіе; и когда ее возили между озеръ и горъ, картинъ и статуй, графовъ и графинь, она часто чувствовала, что для нея нѣтъ счастія иначе, какъ въ той власти, достигнуть которой прежде позволили ей обстоятельства, и могли позволить опять въ царствѣ лондонскаго общества.
   Потомъ, въ началѣ весны 187.. они вернулись въ Англію, настойчиво выполнивъ свое намѣреніе, по-крайней-мѣрѣ, относительно времени. Лорда Джеральда, младшаго сына, тотчасъ послали въ Кембриджъ. Для старшаго сына надо было найти мѣсто въ Нижней Палатѣ, и такъ какъ ожидалось распущеніе парламента, то это помѣшало болѣе продолжительному пребыванію за границей. Леди Мери Паллизеръ было въ то время девятнадцать лѣтъ, и ея вступленіе въ свѣтъ составляло главную заботу и величайшій восторгъ матери. Въ мартѣ они провели нѣсколько дней въ Лондонѣ, а потомъ отправились въ Мачингъ. При отъѣздѣ изъ Лондона, герцогиня жаловалась на ознобъ, боль въ горлѣ и слабость. Чрезъ недѣлю по пріѣздѣ въ Мачингъ, она умерла.
   Если бы небо обрушилось на землю, или англійскій народъ возсталъ съ французскими идеями о равенствѣ, или королева настойчиво отказалась послушаться совѣтовъ своихъ министровъ, или большинство въ Нижней Палатѣ лишилось вліянія въ странѣ -- уныніе осиротѣлаго мужа не могло бы быть полнѣе. Не только сердце его разорвалось, но онъ не зналъ какъ ему смотрѣть на божій свѣтъ. Онъ походилъ на человѣка, который долженъ былъ вдругъ жить безъ рукъ. Онъ былъ безпомощенъ и зналъ это. До-сихъ-поръ онъ не признавался себѣ, что жена была необходима ему, какъ составная часть его жизни. Хотя онъ очень любилъ ее и во всемъ совѣтовался съ ея благосостояніемъ и счастіемъ, онъ иногда расположенъ былъ думать, что отъ избытка своей энергіи, она была для него скорѣе помѣхою, чѣмъ поддержкой. Теперь же ему казалось, что вся подпора отъ него отнята. Ни къ кому не могъ онъ обратиться съ вопросомъ, потому что можно сказать, что хотя этотъ человѣкъ имѣлъ въ своей жизни много достойныхъ уваженія друзей, хотя принималъ у себя толпы гостей, хотя пріобрѣлъ уваженіе всѣхъ хорошихъ людей, знавшихъ его, онъ не пріобрѣлъ ни одного короткаго друга, кромѣ той, которой теперь лишился. Ей онъ могъ говорить, что думалъ, даже хотя иногда она поднимала на смѣхъ его чувства. Ни съ какой другой человѣческой душой не могъ онъ быть откровененъ. Были двое-трое, кого онъ любилъ, но эта любовь была исключительно политическая. Онъ такъ привыкъ посвящать умъ и сердце на пользу своего отечества, что почти сталъ выше или ниже любви къ людямъ. Но она людей любила и была звеномъ между нимъ и свѣтомъ.
   У него было трое дѣтей, изъ которыхъ младшей было теперь девятнадцать лѣтъ, и они, конечно, могли служить звеньями! Въ первую минуту осиротѣлости, они были ему почти въ тягость. Болѣе любящаго отца въ Англіи не было, но природа создала его такимъ несообщительнымъ, что дѣти почти не знали его любви къ нимъ. Во всѣхъ своихъ радостяхъ и горестяхъ, желаніяхъ и разочарованіяхъ, они всегда обращались къ матери. Она знала все, касавшееся ихъ, начиная отъ счетовъ мальчиковъ и перчатокъ дѣвушекъ до самыхъ внутреннихъ изгибовъ сердца каждаго. Она знала подробно всѣ шалости лорда Сильвербриджа, и вѣроятно ей было извѣстно, что лордъ Джеральдъ будетъ дѣлать тоже самое. Послѣдствія этихъ шалостей, разумѣется, огорчали ее, она. подавала хорошіе совѣты, доказывала, какъ необходимо избѣгать такихъ дурныхъ послѣдствій; но сочувствовала вполнѣ побужденіямъ этихъ шалостей. Отецъ не любилъ побужденія болѣе чѣмъ послѣдствія; и поэтому часто былъ раздраженъ и несчастливъ.
   А затрудненіе относительно дочери было почти еще труднѣе перенести, чѣмъ относительно мальчиковъ. Она не сдѣлала ничего дурного. Она не выказала никакихъ признаковъ сумасбродства. Но она была хороша собой и молода. Какъ онъ представитъ ее въ свѣтъ? Какъ онъ рѣшитъ, за кого она должна, или не должна выходить замужъ? Какъ онъ проведетъ ее сквозь отмели и скалы, лежащія на пути такой дѣвушки, прежде чѣмъ она вступитъ въ супружество?
   Такова была судьба этой семьи, что при огромномъ знакомствѣ, у нихъ было немного друзей. Отъ тѣсной связи съ родными герцогини ихъ разъединило сначала прежнее чувство, а потомъ разность привычекъ. Въ молодости герцогиню сдерживали опекуны и опекунши желѣзною рукой. Это было необходимо и можетъ быть полезно, но большой привязанности не оставило. Притомъ, ея близкіе родные были несимпатичны герцогу. Онъ не могъ изъ этого источника ожидать помощи для заботъ о своей дочери. Не могъ онъ ожидать этого и отъ женъ своихъ ближайшихъ родныхъ со стороны Паллизеровъ. Съ этими женщинами онъ всегда былъ ласковъ, но никогда не бывалъ съ ними откровененъ. Когда въ первую недѣлю поразившаго его горя, онъ старался думать обо всемъ этомъ, ему казалось, что у него нѣтъ никого.
   Была одна дама, очень дорогая союзница, гостившая въ домѣ, когда герцогиня умерла. Это была мистрисъ Финнъ, жена Финіаса Финна, одного изъ товарищей герцога въ министерствѣ. Какимъ образомъ мистрисъ Финнъ и герцогиня тѣсно подружились, было разсказано въ другомъ мѣстѣ. Но дружба была тѣсная -- такая тѣсная, что когда герцогиня, вернувшись изъ-за границы, проѣзжала чрезъ Лондонъ въ Мачингъ и была больна и разстроена, мистрисъ Финнъ, разумѣется, поѣхала съ нею. Когда же герцогиня слегла, потомъ состояніе ея сдѣлалось безнадежнымъ и она скончалась, мистрисъ Финнъ все время не отходила отъ нея, утѣшала ее и выслушивала выражаемыя сю опасенія, желанія и надежды относительно дѣтей.
   Среди развалинъ стараго пріората въ Мачингѣ есть приходское кладбище; тамъ, по желанію покойной, ее похоронили почти въ виду окна ея собственной спальни. Въ день похоронъ, пріѣхало человѣкъ двѣнадцать родственниковъ, Паллизеровъ и М'Клоскіевъ, которые должны были въ подобномъ случаѣ выказать себя членами семейства. Съ ними и съ двумя сыновьями герцогъ прошелъ на кладбище и обратно, но почти ни слова не сказалъ даже тѣмъ, которые остались ночевать. На слѣдующее утро всѣ разъѣхались и къ полудню въ домѣ было только одно чужое лицо -- мистрисъ Финнъ.
   На другой день послѣ похоронъ, герцогъ говорилъ съ своей гостьей почти что въ первый разъ послѣ печальнаго событія. Пожатіе руки, взглядъ состраданія, шопотъ глубокаго горя, вотъ все, чѣмъ они обмѣнивались, но настоящей рѣчи между ними не было. Теперь герцогъ попросилъ ее къ себѣ и она пришла къ нему въ ту комнату внизу, гдѣ онъ обыкновенно занимался. Онъ сидѣлъ за столомъ, однако, предъ нимъ не лежало раскрытой книги, не было и пера подъ рукой. Разумѣется, онъ былъ одѣтъ въ черное. Онъ вообще держался этого цвѣта, только теперь искуство портного придало его костюму еще болѣе густой оттѣнокъ черноты. Когда онъ всталъ и повернулся къ мистрисъ Финнъ, она подумала, что онъ вдругъ сдѣлался старикомъ. Волосы у него были съ просѣдью и онъ никогда не заботился о своей наружности, никогда не прибѣгалъ къ ухищреніямъ, которыми нѣкоторые люди умѣютъ придать себѣ, если не молодой, то, по-крайней-мѣрѣ, бодрый видъ. Худощавый и смуглый, онъ имѣлъ привычку горбиться, отчего казался старѣе, когда не былъ оживленъ. Все это было въ немъ и прежде, но теперь усилилось настолько, что ему дали бы лѣтъ шестьдесятъ съ лишкомъ, хотя ему не было и пятидесяти.
   Онъ подалъ ей руку, чтобы поздороваться, когда она подошла.
   -- Сильвербриджъ, началъ онъ: -- сказалъ мнѣ, что завтра вы уѣзжаете въ Лондонъ.
   -- Я думала, что это будетъ лучше, герцогъ. Я не могу принести вамъ утѣшенія моимъ присутствіемъ.
   -- Не стану утверждать, чтобы меня что-нибудь могло утѣшить. Разумѣется, вамъ надо ѣхать. Теперь я не имѣю права просить васъ остаться. Пока еще была надежда ее...
   Очевидно будучи не въ силахъ прибавить слово объ этомъ предметѣ, онъ остановился, однако, въ его глазахъ не было признака слезъ, голосъ не дрогнулъ отъ рыданія.
   -- Разумѣется, я останусь, герцогъ, если могу быть чѣмъ-нибудь полезна.
   -- Мистеръ Финнъ можетъ желать, чтобы вы вернулись къ нему.
   -- Быть можетъ, мнѣ лучше сказать, что я осталась бы, не будь я увѣрена, что дѣйствительной пользы вамъ не принесу.
   -- Что вы хотите сказать этимъ, мистрисъ Финнъ?
   -- При леди Мери теперь должна быть пріятельница не такая.
   -- Не было ни одной, которую мать ея любила бы болѣе васъ -- ни одной, ни одной.
   Онъ сказалъ это почти съ жаромъ.
   -- Не было никого, герцогъ, съ кѣмъ обстоятельства сблизили бы болѣе ея мать въ послѣднее время. Но даже и то, пожалуй, къ несчастію.
   -- Я никогда не находилъ этого.
   -- Это мнѣ очень лестно. А что касается леди Мери, то не лучше ли ей имѣть при себѣ, какъ можно скорѣе -- напримѣръ, кого-нибудь изъ ея родни, если возможно, или если этого нельзя, то по-крайней-мѣрѣ одинаковаго рода,
   -- Кого же? Кого вы подразумѣ ваете?
   -- Никого, герцогъ. Мнѣ трудно объяснить вамъ мою мысль, но я все же попробую. Между вашими пріятелями найдутся такіе, которые сожалѣли о тѣсной дружбѣ, случайно возникшей между мною и моимъ покойнымъ другомъ. Пока сна была съ нами, подобное чувство не могло бы удалить меня отъ нея. Она выбрала меня и, если другіе не одобряли ея выборъ, мнѣ это было все равно. Но леди Мери, я думаю, лучше съ самаго начала пріучить искать дружбы и руководства тѣхъ лицъ, къ которымъ она естественно стоитъ ближе.
   -- Я не думалъ ни о какомъ руководствѣ, возразилъ герцогъ.
   -- Разумѣется нѣтъ. Однако, съ такою молодою дѣвушкою руководство неизбѣжно тамъ, гдѣ возникаетъ короткость. При ней долженъ быть кто-нибудь. Эта мысль озабочивала мать ея почти до послѣдней минуты. Ей я сказать не могла, герцогъ, но вамъ скажу, что съ пользою для вашей дочери я этимъ кѣмъ-нибудь быть не могу.
   -- Кора желала этого?
   -- Ея желанія вѣроятно были внезапны и не останавливались ни на комъ.
   -- Такъ кто же это долженъ быть? спросилъ отецъ послѣ минутнаго молчанія.
   -- Кто же я, герцогъ, чтобы мнѣ отвѣчать на подобный вопросъ?
   Опять послѣдовала минута молчанія и затѣмъ совѣщаніе кончилось просьбою герцога, чтобы мистрисъ Финнъ осталась въ Мачингѣ еще два дня. За обѣдомъ сошлись всѣ -- отецъ, трое дѣтей и мистрисъ Финнъ. На сколько молодежь между собою успѣла побороть мракъ смерти вопросъ иной, но въ присутствіи отца они были почти такъ же печальны и мрачны, какъ онъ. Рано утромъ на другой день младшій сынъ вернулся въ свою коллегію, а лордъ Сильвербриджъ уѣхалъ въ Лондонъ, гдѣ предполагалось его мѣсто жительства.
   -- Не потрудитесь ли вы прочесть эти письма, сказалъ герцогъ мистрисъ Финнъ, когда она опять пришла къ нему по его приглашенію.
   Она сѣла и прочла два письма, одно отъ леди Кентрипъ, другое отъ мистрисъ Джефри Паллизеръ. Въ каждомъ изъ писемъ заключалось приглашеніе его дочери и выражалась надежда, что леди Мери не откажется провести нѣкоторое время съ пишущей. Письмо леди Кентрипъ было длинно и входило во всѣ подробности. Если пріѣдетъ къ ней леди Мери, она не будетъ принимать никого, пока ея молодой другъ не оправится нѣсколько отъ своего горя. Ничего не могло быть ласковѣе или предложено болѣе любезно. Тѣмъ не менѣе въ душѣ герцога, когда онъ читалъ письмо, сказалось чувство, что предложеніе осиротѣлому мужу избавить его отъ присутствія единственной дочери, обыкновенно отцу не дѣлается. Общество дочери должно быть самымъ лучшимъ утѣшеніемъ для него въ подобномъ положеніи. Но онъ зналъ и въ эту минуту съ прискорбіемъ вспоминалъ, что онъ не таковъ, какъ другіе. Онъ признавалъ справедливость этого сужденія, но тѣмъ не менѣе былъ огорченъ и раздраженъ напоминаніемъ. Письмо мистрисъ Джефри Паллизеръ было гораздо короче. Если Мери согласится провести у нихъ мѣсяцъ или шесть недѣль въ ихъ помѣстьѣ въ Глостерѣ, они оба будутъ ей очень рады.
   -- Я не желалъ бы, чтобы она ѣхала туда, сказалъ герцогъ, когда мистрисъ Финнъ сложила послѣднее письмо.-- Жена моего кузена очень добрая женщина, но Мери не почувствуетъ себя съ нею хорошо.
   -- Леди Кентрипъ для нея превосходный другъ.
   -- Безспорно. Я не знаю никого, кто болѣе заслуживалъ бы мое уваженіе.
   -- Вы желаете, чтобы она ѣхала туда, герцогъ?
   Жалостное выраженіе выразилось на лицѣ отца. Почему обращаются съ нимъ, какъ не обращались бы ни съ однимъ другимъ отцомъ? Почему предполагаютъ, что онъ хочетъ удалить отъ себя свою дочь? Все же онъ сознавалъ, что для нея лучше уѣхать. Онъ намѣревался провести въ Мачингѣ часть лѣта. Что могъ онъ сдѣлать, для того чтобы дѣвушка была счастлива? Какую отраду могъ онъ принести ей своимъ обществомъ?
   -- Я полагаю, ей надо ѣхать куда-нибудь, сказалъ онъ.
   -- Мнѣ это не приходило на мысль, отвѣтила мистрисъ Финнъ.
   -- На сколько я понялъ васъ, возразилъ герцогъ почти съ раздраженіемъ:-- вы же говорили, что ей слѣдуетъ ѣхать къ кому-нибудь, кто позаботится о ней.
   -- Я имѣла въ виду, чтобы къ ней сюда пріѣхалъ добрый другъ.
   -- Кто пріѣдетъ? Кого я могу просить? Вы оставаться не хотите.
   -- Я конечно осталась бы, если бы это послужило къ ея добру. Вотъ что, герцогъ, не пригласить ли вамъ Греевъ?
   -- Они не пріѣдутъ, сказалъ онъ, немного помолчавъ.
   -- Если ей такъ поставить вопросъ, чтобы она сдѣлала это ради нея, то она пріѣдетъ, я полагаю.
   Опять водворилось молчаніе.
   -- Я не могу просить ихъ, сказалъ герцогъ:-- для него я не могу обусловливать такимъ образомъ мое приглашеніе. Можетъ быть Мери лучше ѣхать къ мистрисъ Кентрипъ. Можетъ быть, мнѣ лучше остаться тутъ на время одному. Я не считаю себя способнымъ, при моемъ горѣ, имѣть при себѣ здѣсь какое либо человѣческое существо.
   

Глава II.
Леди Мери Паллизеръ.

   Все равно, если мы скажемъ теперь же, что мистрисъ Финнъ знала нѣчто о леди Мери, что отцу ея извѣстно не было, и что она еще не рѣшалась сообщить ему. Послѣднюю зиму за границей они провели въ Римѣ, и тамъ леди Мери Паллизеръ познакомилась съ нѣкоторымъ мистеромъ Тригиромъ -- Френсисомъ Олифантомъ Тригиромъ. Герцогиня, постоянно переписывавшаяся съ своею пріятельницею, разспрашивала ее въ своихъ письмахъ о мистерѣ Тригирѣ, о которомъ только и знала, что онъ младшій сынъ корнвельскаго дворянина и подружился съ лордомъ Сильвербриджемъ въ Оксфордѣ. Въ этомъ, конечно, не было данныхъ, чтобы поощрять его сближеніе съ такою дѣвушкою, какъ леди Мери Паллизеръ. И герцогиня, въ своихъ письмахъ, никогда не говорила о немъ, какъ о предполагаемомъ искателѣ руки ея дочери. Она никогда не сопоставляла ихъ именъ. Но мистрисъ Финнъ была на столько дальновидна, что подмѣтила ея расположеніе къ Тригиру, и какъ пріятно было бы ей услышать что-нибудь въ его пользу. Она и услыхала нѣчто въ его пользу, но вмѣстѣ съ тѣмъ нѣчто такое, что говорило противъ него. "По смерти матери, онъ наслѣдуетъ имѣніе съ доходомъ до тысячи пятисотъ фунтовъ въ годъ", писала мистрисъ Финнъ, "и говорятъ, что онъ способенъ спустить это состояніе, прежде чѣмъ оно попадетъ ему въ руки". Затѣмъ въ письмахъ не упоминалось уже въ особенности о Тригирѣ, однако, мистрисъ Финнъ опасалась не только того, что молодой человѣкъ любитъ дѣвушку, но и того, что любовь эта была неосторожно поощряема матерью.
   Во время немногихъ дней тяжкой болѣзни, герцогиня высказывалась иногда неопредѣленно. Почему дѣвушкѣ не выйти за того человѣка, который достоинъ любви? И герцогиня вспомнила свою собственную молодость, когда она сама любила и ей жестоко разбили сердце, разлучивъ съ тѣмъ, кто былъ ей дорогъ.
   -- Разумѣется, все вышло къ лучшему, говорила она.-- Разумѣется, Плантадженетъ былъ для меня лучшимъ изъ мужей. Однако, если можно избавить ее отъ того, что выстрадала я, пусть она будетъ избавлена.
   Мистрисъ Финнъ не рѣшалась разспрашивать даже тогда, когда ей говорилось все это. Она не имѣла духа спросить, дѣйствительно ли дѣвушка отдала свое сердце молодому Тригиру. Ей было девятнадцать, ему всего двадцать два. Но мистрисъ Финнъ и безъ разспросовъ знала почти навѣрно, что такъ должно быть. Она знала также, что отецъ еще находится въ полномъ невѣдѣніи. Какъ же ей, при такомъ положеніи вещей, взять на себя обязанность довѣреннаго друга и руководительницы молодой дѣвушки? Тогда она немедленно должна все открыть отцу. При такихъ обстоятельствахъ леди Кентрипъ была бы наилучшимъ другомъ и мистрисъ Финнъ почти уже рѣшила въ умѣ, если леди Кентрипъ займетъ это положеніе, передать ея сіятельству все, что было говорено по этому поводу, между нею и герцогинею.
   О надеждахъ или опасеніяхъ, какія могла имѣть на счетъ дочери, герцогиня не проронила мужу ни слова. Однако, когда она поняла, что земное уходитъ отъ нея безвозвратно, и онъ сидѣлъ возлѣ ея кровати, молча, потому что не зналъ, какъ выразить свои нѣжныя чувства, держа ея руку и стараюсь такъ вслушиваться въ ея слова, чтобы запомнить каждое ея желаніе, она прошептала что-то о раздѣлѣ большого состоянія, которое сама получила въ приданое. Ей никогда не приходило на умъ, говорила она, даже припоминать условія, рѣшенныя стряпчими, но она надѣялась, что Мери на столько обезпечена, что недостатокъ средствъ не можетъ быть препятствіемъ, если счастіе ея будетъ зависѣть отъ брака съ человѣкомъ бѣднымъ. Ничего не подозрѣвая и видя въ этомъ одно естественное выраженіе материнской заботливости, герцогъ увѣрилъ ее, что состояніе у Мери будетъ большое.
   Приглашеніе леди Кентрипъ передала леди Мери мистрисъ Финнъ. Леди Мери очень походила на мать, особенно тономъ голоса, быстрою рѣчью и проницательнымъ умомъ. У нея также были глаза матери, большіе и круглые, почти голубые, полные жизни и отваги, никогда, повидимому, не робѣющіе, и такіе же темные волосы, не длинные, но очень густые. Однако она была выше и гораздо граціознѣе въ движеніяхъ. Она уже теперь умѣла держать себя съ достоинствомъ, которымъ никогда не обладала ея мать. Она примѣтила въ матери нѣкоторую рѣзкость рѣчи, склонность насказать колкостей, не подумавъ, прилично ли это при ея положеніи въ свѣтѣ, и, воспользовалась примѣромъ. Молодая дѣвушка уже вывела то заключеніе, что выиграетъ болѣе, чѣмъ потеряетъ, сдерживаясь въ рѣчахъ.
   -- Папа желаетъ, чтобы я ѣхала къ леди Кентрипъ? переспросила она.
   -- Я думаю, это будетъ ему пріятно только на первое время, леди Мери.
   Между герцогинею и мистрисъ Финнъ всегда была величайшая короткость, но въ отношеніи къ дѣтямъ, мистрисъ Финнъ держала себя совсѣмъ иначе. Надо сознаться, что мистрисъ Финнъ, почти до щепетильности, опасалась придать себѣ видъ, будто пользуется своими дружескими сношеніями съ семьею герцога. Она говорила себѣ, что ей, хотя и было суждено въ силу обстоятельствъ сдѣлаться ближайшимъ и лучшимъ другомъ герцогини, все же естественное мѣсто ея не между герцогами и ихъ дѣтьми, и въ обращеніи съ молодою дѣвушкою не приняла съ самаго начала того тона, на который ея положеніе въ домѣ, повидимому, давало ей право. Поэтому она и называла ее "леди Мери".
   -- Зачѣмъ онъ хочетъ отослать меня, мистрисъ Финнъ?
   -- Онъ вовсе не хочетъ отослать васъ, а только думаетъ, что вамъ лучше имѣть при себѣ друга. Здѣсь вы будете такъ одиноки.
   -- Зачѣмъ же вы не остаетесь? Да, мистеръ Финнъ, вѣроятно, желаетъ вашего возвращенія въ Лондонъ.
   -- Не одно это, или, говоря по правдѣ, вовсе не это настоящая причина! Финнъ могъ бы пріѣхать сюда. Наконецъ, онъ прекрасно обойдется безъ меня на недѣлю или на двѣ. Но есть другія соображенія. Никого ваша матушка не уважала болѣе леди Кентрипъ.
   -- Я не слыхала отъ нея ни слова о леди Кентрипъ.
   -- И онъ, и она лучшіе друзья вашего отца -- Развѣ папа желаетъ... остаться здѣсь одинъ?
   -- Онъ заботится не о себѣ, но о васъ.
   -- Потому-то я должна позаботиться о немъ, мистрисъ Финнъ, Я не хочу, чтобы онъ былъ одинъ. Я увѣрена, что мнѣ лучше остаться при немъ.
   -- Онъ понимаетъ, что вамъ нельзя жить безъ общества какой-нибудь дамы.
   -- Пусть онъ отыщетъ такую даму. Вы были бы лучше всего, онъ такъ хорошо знаетъ васъ. Но я ни капли не боюсь одиночества. Ему не годится быть здѣсь предоставленнымъ самому себѣ. Если онъ прикажетъ мнѣ ѣхать, я должна уѣхать и, разумѣется, туда; куда онъ пошлетъ меня; только я не могу признать лучшимъ, чтобы я уѣхала, и вовсе не желаю ѣхать къ леди Кентрипъ.
   Это она сказала очень рѣшительно, какъ будто уже приняла окончательное рѣшеніе по этому вопросу. Она прибавила, понизивъ голосъ:
   -- Почему папа не говоритъ со мною объ этомъ?
   -- Онъ объ одномъ только думаетъ, чтобы вамъ было лучше.
   -- Всего лучше для меня остаться при немъ. Кто же у него есть другой?
   Все это мистрисъ Финнъ повторила герцогу, какъ могла точнѣе, и тогда разумѣется отецъ былъ выпущенъ говорить съ дочерью.
   -- Не отсылайте меня, папа, сказала она ему тотчасъ.
   -- Твоя жизнь здѣсь, Мери, будетъ невыразимо печальна.
   -- Она должна быть печальна вездѣ. Я не могу поступить въ коллегію, какъ Джеральдъ, или жить гдѣ мнѣ вздумается, какъ Сильвербриджъ.
   -- Ты завидуешь имъ въ этомъ?
   -- Иногда завидую, папа. Только что я больше буду думать о бѣдной мамѣ, будучи одна, а думать о ней я хочу всегда.
   Онъ грустно покачалъ головой.
   -- Я не хочу этимъ сказать, что всегда буду печальна, какъ теперь.
   -- Нѣтъ, милочка, ты слишкомъ молода для этого. Только старые люди страдаютъ такимъ образомъ.
   -- Вы меньше будете страдать, если я останусь съ вами, не правда ли, папа? Я не хочу ѣхать къ леди Кентрипъ. Я почти вовсе не помню ее.
   -- Она очень добра.
   -- О, разумѣется. Тоже всегда говорили мамѣ о леди Мидлотіанъ. Пожалуста, папа, не посылайте меня къ леди Кентрипъ.
   Конечно, было рѣшено, что она не поѣдетъ на первый случай, ни къ леди Кентрипъ, ни къ мистрисъ Джефри Паллизеръ, и послѣ непродолжительнаго колебанія, было рѣшено также, что мистрисъ Финнъ останется въ Мачингѣ недѣли на двѣ по-крайней-мѣрѣ. Герцогъ увѣрялъ, что радъ видѣть мистера Финна, но она знала, что въ его настоящемъ расположеніи духа присутствіе каждаго, кому онъ сочтетъ себя обязаннымъ посвящать свое время, будетъ ему въ тягость, и потому прямо сказала, что мистеру Финну лучше теперь не пріѣзжать.
   -- По старой привычкѣ, говорила она: -- вы можете выносить меня, какъ терпите при себѣ вашего дворецкаго или грума, но вы еще не въ состояніи находить удовольствіе въ обществѣ другихъ.
   Этому онъ покорился съ полнѣйшимъ хладнокровіемъ и затѣмъ, какъ бы передалъ дочь на попеченіе мистрисъ Финнъ.
   Онѣ сошлись коротко чрезвычайно скоро. День или два, мистрисъ Финнъ, хотя положеніе ея при молодой дѣвушкѣ обусловливалось полнѣйшимъ довѣріемъ, скорѣй противодѣйствовала этой короткости, чѣмъ поощряла ее. Она все помнила, что дѣвушка дочь знатнаго герцога и что ея собственное положеніе въ домѣ происходитъ отъ обстоятельствъ, которыя, быть можетъ, въ глазахъ свѣта вообще не давали бы ей права на подобную дружбу. Она знала -- и читатель могъ бы знать -- что ничего не могло быть невиннѣе и безкорыстнѣе ея дружбы. Но она знала также -- кто могъ знать это лучше ея?-- что сужденія людей не всегда бываютъ согласны съ фактами. Она вообще питала такое убѣжденіе относительно себя, что должна ожидать отъ свѣта и суровыхъ словъ, и суровыхъ сужденій, и что должна принимать ихъ безъ особеннаго возмущенія несправедливостью, такъ какъ случайно достигла обладанія большими благами, чѣмъ заслуживала. Все это она взвѣсила очень тонко и, даже послѣ поощренія герцога, тщательно ограничивала свое положеніе при молодой дѣвушкѣ степенью ниже той, которую занимала бы леди Кентрипъ. Но обращеніе дѣвушки, ея воспоминанія о матери побѣдили мистрисъ Финнъ. То и дѣло повторяя: "Мама всегда говорила это о васъ; мама знала, что вы были бы такого или такого мнѣнія; мама обыкновенно говорила, что вы сказали ейк, леди Мери неумышленно изобличала, что герцогиня упоминала о ней постоянно. Переданное такимъ образомъ чувство матери, теперь уже умершей, которая въ ежедневныхъ разговорахъ съ собственною дочерью всегда упоминала о ней, какъ о ближайшемъ своемъ другѣ, главнымъ образомъ побороло принятую ею сначала почтительность въ обращеніи.
   Затѣмъ мало-по-малу дѣвушка становилась откровеннѣе и, наконецъ, довѣрилась вполнѣ. Вся исторія о Тригирѣ была разсказана ею. Да, она любила мистера Тригира. Она отдала ему свое сердце и сказала ему это.
   -- Если такъ, другъ мой, то вашему отцу слѣдуетъ знать это, сказала мистрисъ Финнъ.
   -- Нѣтъ, еще не теперь. Мама знала.
   -- Она знала все, что вы разсказали мнѣ?
   -- Все. Мистеръ Тригиръ говорилъ съ нею и она сказала, что папѣ еще не слѣдуетъ этого говорить.
   Мистрисъ Финнъ невольно вспомнила, что покойная ея пріятельница не была наилучшею совѣтницею для дѣвушки въ подобномъ случаѣ.
   -- Почему не теперь еще, другъ мой?
   -- Потому что... Это трудно объяснить. Во-первыхъ, мистеръ Тригиръ самъ не желаетъ.
   -- Это плохая причина, самая худшая на свѣтѣ.
   -- Разумѣется, вы скажете это. Разумѣется, всякій сказалъ бы это. Но когда вы любите человѣка болѣе всего, когда готовы умереть за него и рѣшились жертвовать для него всѣмъ, то желаніе такого дорогого лица должно имѣть вѣсъ.
   -- Только не въ томъ смыслѣ, чтобы сознательно поступать дурно.
   -- Какъ дурно? Я не дѣлаю ничего дурного.
   -- Скрывать вашу любовь уже дурно, когда вы не только-что полюбили, но и сознались въ этомъ. Положеніе дѣвушки въ такомъ случаѣ очень щекотливо, особенно такой дѣвушки, какъ вы.
   -- Все это я знаю, сказала леди Мери и въ тонѣ ея слышалось что-то похожее на пренебреженіе.-- Само собой, мнѣ слѣдуетъ быть... утонченною. Только я не уясняю себѣ вполнѣ значеніе этого слова. Я нисколько не стыжусь, что люблю мистера Тригира. Онъ дворянинъ, въ высшей степени образованъ, очень уменъ и древняго рода, древнѣе, я думаю, чѣмъ родъ моего отца. Притомъ онъ мужественъ и красивъ, именно то, чѣмъ долженъ быть молодой человѣкъ. Только онъ не богатъ.
   -- Когда онъ таковъ, какъ вы говорите, не слѣдуетъ ли вамъ довѣриться отцу? Если онъ одобритъ, то деньги дать можетъ.
   -- Разумѣется, ему надо сказать, но не теперь еще. Онъ совсѣмъ убитъ смертью милой мамы. Онъ не можетъ теперь думать ни о чемъ подобномъ. И, наконецъ, мистеръ Тригиръ долженъ говорить съ нимъ первый.
   -- Не теперь еще, Мери?
   -- То есть, какъ вы понимаете это?
   -- Матери вы сказали бы?
   -- Мама знала.
   -- Если бы она была еще въ живыхъ, то сказала бы вашему отцу.
   -- Однако она не говорила, хотя и знала. Она не хотѣла говорить ему теперь. Она желала сперва видѣть мистера Тригира здѣсь въ Англіи. Конечно, я ничего не сдѣлаю, пока папа не узнаетъ.
   -- Вы съ нимъ не будете видѣться?
   -- Какъ могу я видѣть его здѣсь? Сюда онъ не пріѣдетъ, если вы спрашиваете про это.
   -- Вы съ нимъ не переписываетесь?
   Тутъ дѣвушка въ первый разъ вспыхнула.
   -- О, Мери, если вы пишете къ нему, отецъ вашъ долженъ знать объ этомъ.
   -- Я не писала къ нему, но когда онъ узналъ, какъ больна бѣдная мама, то онъ писалъ ко мнѣ... два раза. Вы можете прочесть его письма. Говорится только о ней. Онъ боготворилъ маму.
   Постепенно было разсказано все. Молодые люди считали себя помолвленными, но рѣшили, что ихъ помолвка останется тайною для герцога, пока не случится чего-нибудь, или не настанетъ время, судить о которомъ предоставлялось Тригиру. Мистрисъ Финнъ нашла это въ высшей степени неразумнымъ и всячески убѣждала дѣвушку во всемъ сознаться отцу, не отлагая вдаль. Но приводимые ею доводы опровергались авторитетомъ матери.
   -- Мама знала это, говорила дѣвушка.
   И дѣйствительно, мистрисъ Финнъ должна была заключить, что мать дала свое согласіе на это неразумное умалчиваніе. Когда она старалась оправдать своего друга въ душѣ, то пришла къ убѣжденію, что герцогиня, при всей своей храбрости, боялась предложить мужу выдать дочь за члена Нижней Палаты и безъ состоянія. Тѣмъ не менѣе думать объ этомъ теперь не вело ни къ чему. Что дѣлать ей самой въ настоящую минуту? Открывшись ей, дѣвушка не взяла съ нея слова хранить тайну; да она и не дала бы его. А все-таки ей была противна мысль передать все отцу втихомолку. Очевидно, леди Мери считала вполнѣ безопаснымъ довѣрить свою тайну старому другу матери. Леди Мери, безъ сомнѣнія, была откровенна съ матерью -- относительно отца онѣ рѣшили обѣ, что онъ въ ихъ тайну посвященъ не будетъ -- и теперь она естественно ожидала, что эта новая союзница взглянетъ на вопросъ такъ же, какъ ея покойная мать. На отца смотрѣли, какъ на сильную внѣшнюю власть, побѣдить которую едва ли можно, но уклониться отъ которой или сдѣлать ее недѣйствительною можно хитростью. Нельзя сказать, чтобы дочь не любила его. Она и любила, и глубоко уважала его -- уваженіе, пожалуй, было сильнѣе любви. И герцогиня горячо любила его -- еще горячѣе въ послѣдніе годы, чѣмъ въ молодости. Но для нея мужъ всегда оставался внѣшнею властью, которую не рѣдко слѣдовало отстранять. Хотя леди Мери и не выражала этого, она очевидно думала, что въ новомъ другѣ своемъ нашла женщину, желанія и цѣли которой относительно ея, во всемъ будутъ тождественны съ тѣми, которыя усвоила себѣ ея мать.
   Но мистрисъ Финнъ сильно смущалась духомъ, находя своею обязанностью разсказать герцогу всю исторію. Не одна дочь довѣрилась ей, и отецъ тоже. Это довѣріе отца было и первымъ, и многимъ священнѣе. А вопросъ былъ такъ важенъ для будущаго счастія молодой дѣвушки! Не могло быть сомнѣнія, что настоящее ея положеніе очень опасно.
   -- Мери, сказала она однажды утромъ, когда вторая недѣля уже была на исходѣ:-- отцу вашему слѣдуетъ знать все. Я буду сознавать, что измѣнила его довѣрію, если уѣду, оставивъ его въ невѣдѣніи.
   -- Неужели вы скажете ему? вскричала дѣвушка, приведенная въ ужасъ такою измѣною.
   -- Я желаю заставить васъ сказать ему. Каждый лишній день, что онъ остается въ невѣдѣніи, уже вредъ для васъ.
   -- Я ничего не дѣлаю. Какой вредъ можетъ произойти изъ этого? Другое дѣло, если бы я видѣлась съ нимъ каждый день.
   -- Вредъ впереди. Отецъ вашъ, разумѣется, узнаетъ, что вы, въ Италіи, дали слово мистеру Тригиру и что такой важный шагъ отъ него былъ скрытъ.
   -- Если это предосудительно, то зло уже сдѣлано. Конечно, бѣдная мама намѣревалась ему сказать.
   -- Теперь она сказать не можетъ, а потому вамъ слѣдуетъ исполнить то, что сдѣлала бы она.
   -- Я не могу нарушить данное ему обѣщаніе.
   Ему всегда означало мистера Тригира.
   -- Я сказала, что не буду говорить иначе, какъ съ его согласія, и не скажу.
   Это было ужасно для мистрисъ Финнъ, однако, ей вовсе не хотѣлось брать на себя роль строгой старшей особы и заявить, что при настоящемъ положеніи дѣла, она вынуждена открыть все. Ей исторія была разсказана въ предположеніи, что она не строгая старшая особа, но лучшій другъ дорогой матери, уже умершей, и что отъ нея можно ожидать поддержки противъ страшнаго гнета отцовской власти. Она не могла вынести мысли, что молодая дѣвушка, которая такъ сердечно наслѣдовала дружбу къ ней покойной герцогини, вдругъ увидитъ въ ней измѣнницу. Съ другой стороны, она никогда не простила бы себѣ, если бы смолчала.
   -- Герцогу слѣдуетъ знать все теперь же, повторила она свои слова, чтобы дать себѣ время подумать и собраться съ духомъ объявить свое намѣреніе, если рѣшится выдать тайну.
   -- Если вы скажете ему теперь, я не прощу вамъ этого никогда, отвѣтила леди Мери.
   -- Я обязана принять всѣ мѣры, чтобы довести до свѣдѣнія вашего отца такой важный вопросъ и въ вашей жизни, и въ его, иначе я поступлю безчестно. Услыхавъ все это, я не имѣю права, скрывать отъ него. Если мистеръ Тригиръ дѣйствительно васъ любитъ, (леди Мери улыбнулась при такомъ намекѣ на сомнѣніе) онъ долженъ сознавать, что ради васъ нельзя допускать тайны отъ вашего отца.
   Она замолчала на минуту, чтобы собрать мысли.
   -- Согласны ли вы, чтобы я видѣлась съ мистеромъ Тригиромъ и поговорила съ нимъ объ этомъ.
   Леди Мери сначала упиралась, но когда увидѣла, что это единственное средство не допустить мистрисъ Финнъ итти къ герцогу тотчасъ и сказать ему все, она согласилась волею-неволею. По ея указанію, она написала своему возлюбленному записку, которую мистрисъ Финнъ просмотрѣла и взялась отправить въ Лондонъ по адресу мистера Тригира. Записка была коротка и дѣйствительно написана по указаніямъ старшаго друга, хотя и не безъ спора по поводу нѣкоторыхъ выраженій, на которыхъ, однако, настояла молодая дѣвушка. Записка была слѣдующаго содержанія:
   "Дорогой Френкъ -- я желаю, чтобы вы видѣлись съ мистрисъ Финнъ, которая, какъ вамъ извѣстно, была лучшимъ другомъ милой мамы. Съѣздите къ ней, пожалуста, какъ она васъ проситъ. Когда вы услышите, что она скажетъ, я думаю вамъ придется исполнить то, что она совѣтуетъ.
   Ваша навѣки.

М. П.".

   Эту записку мистрисъ Финнъ вложила въ конвертъ, прибавивъ нѣсколько строкъ отъ себя, въ которыхъ приглашала молодого человѣка пріѣхать къ ней въ Парковый переулокъ въ назначенный день и часъ.
   

Глава III.
Френсисъ, Олифантъ Тригигъ.

   Френсисъ, Олифантъ Тригиръ былъ молодой человѣкъ, который, вѣроятно, занялъ бы видное мѣсто въ свѣтѣ, если бы этому благопріятствовали обстоятельства; однако, можно было сомнѣваться, чтобы благопріятныя обстоятельства дозволили ему воспользоваться его несомнѣнными дарованіями и прирожденными преимуществами. Онъ привыкъ считать себя молодымъ человѣкомъ высшаго дворянскаго рода, призваннымъ, по рожденію и по положенію, жить въ самой знатной и самой изящной средѣ. Онъ и могъ бы вращаться въ этой сферѣ естественно и пріятно, если бы та часть "сферы этой", къ которой онъ тяготѣлъ въ особенности, не требовала богатства, кромѣ знатности и ума. Богатства у него не было, а все-таки онъ не уклонился отъ этой сферы. Вслѣдствіе этого, предсказанія пріятелей, что онъ займетъ видное мѣсто въ свѣтѣ, легко могли не осуществиться.
   Онъ воспитывался въ Итонѣ, откуда его перевели въ коллегію Церкви Христовой; и въ школѣ, и въ коллегіи онъ былъ закадычнымъ другомъ сына и наслѣдника знатнаго и богатаго герцога. Онъ и лордъ Сильвербриджъ были неразлучны. Тѣ, которые интересовались судьбою молодого человѣка, находили, что онъ удачно выбралъ друга. Тригиръ вышелъ съ честью вторымъ. Его другъ, лордъ Сильвербриджъ, какъ извѣстно, совсѣмъ не былъ допущенъ до экзамена; однако, страшная шалость съ домомъ декана, весь передній фасадъ котораго былъ вымазанъ красной краскою среди ночи, была исполнена безъ содѣйствія Тригира. Въ то время молодые люди находились около года въ разлукѣ; но тотчасъ по сдачѣ экзаменовъ, Тригиръ, по приглашенію лорда Сильвербриджа, уѣхалъ въ Италію и тамъ поставилъ себя въ самыя лучшія отлошенія въ герцогинѣ -- а съ какимъ вліяніемъ на другого члена семейства Паллизеровъ, читателю уже извѣстно.
   Молодой человѣкъ безспорно былъ уменъ. Когда герцогиня увидала, что онъ можетъ разговаривать безъ робости, что свободно говоритъ по-французски и, послѣ одного мѣсяца пребыванія въ Италіи, уже объяснялся по-итальянски по-крайней-мѣрѣ, не запинаясь и не краснѣя; когда она замѣтила, что всѣмъ женщинамъ нравится его общество, а всѣ молодые люди ищутъ знакомства съ нимъ, она порадовалась, что Сильвербриджъ выбралъ себѣ такого достойнаго друга. И наконецъ онъ былъ очень красивъ. Глядя на него, она всегда вспоминала другого молодого человѣка, на которомъ нѣкогда съ такою любовью останавливала взоръ. Онъ былъ брюнетъ съ чрезвычайно темными, но не совсѣмъ черными волосами, съ свѣтло-карими глазами, правильнымъ носомъ, какъ у Аполлона, и ртомъ, всегда выражавшимъ мужественность, эту черту, которую женщины ставятъ выше всего. Ростъ его былъ пять футъ и десять дюймовъ. Онъ всегда одѣвался хорошо, но такъ чтобы имѣть видъ, будто совсѣмъ не заботился о своей наружности. Герцогинѣ еще и во снѣ не снилось то, что могло произойти между этимъ молодымъ человѣкомъ и ея дочерью, когда она горячо поздравляла сына съ такимъ другомъ.
   Хотя она порой, при взглядѣ на него, и вспоминала того красавца, котораго знала въ молодости, хотя при этихъ мимолетныхъ взглядахъ на прошедшее, она и представляла себѣ, какъ ничтоженъ, какъ малодушенъ тотъ оказался; хотя она сознавала вполнѣ, какъ ужасно было причиненное имъ крушеніе ея сердца; она могла убѣдиться, что этотъ молодой человѣкъ, при наружности не менѣе красивой, вовсе не походилъ на него ни качествами, ни характеромъ. Она достигла такихъ лѣтъ, что была въ состояніи видѣть это и оцѣнить. Молодой Тригиръ имѣлъ свои мнѣнія о текущей политикѣ. Она сочувствовала этимъ мнѣніямъ, хотя они шли въ разрѣзъ съ политикой ея жизни. Онъ имѣлъ также свои мнѣнія о книгахъ, объ образѣ жизни, объ искуствахъ, даже объ этикѣ. Однако, на сколько во всемъ этомъ могло быть поверхностнаго, она сама не имѣла достаточной глубины во взглядахъ, чтобы опредѣлить. Она восхищалась бы имъ даже, если бы ей сказали, что все это мишура. Ей нравились такія познанія, такія пріятныя качества. Молодой человѣкъ осмѣливался говорить, и за словомъ въ карманъ не ходилъ; онъ не дрожалъ предъ красотою и не робѣлъ предъ высокимъ званіемъ; хотя денегъ у него не было, онъ умѣлъ жить на правахъ равенства съ богатыми. Такимъ образомъ, онъ пріобрѣлъ расположеніе герцогини, а при этомъ условіи мудрено ли было и дочери отдать ему свое сердце.
   Его отецъ, корнвельскій сквайръ съ хорошими средствами, присоединилъ на время своей жизни состояніе жены къ своему собственному. Ей также принадлежало имѣніе въ Корнвельсѣ, доходъ съ котораго цѣнился въ тысячу пятьсотъ фунтовъ въ годъ, а его собственное родовое помѣстье въ Польвеннингѣ, давало вдвое болѣе, какъ говорили. Будучи человѣкъ разсудительный, онъ жилъ помѣщикомъ въ своемъ имѣніи, и потому имѣлъ возможность въ своей провинціи поставить себя на одну йогу съ людьми богаче его. Но Френкъ Тригиръ былъ только вторымъ сыномъ и, хотя онъ со временемъ долженъ былъ наслѣдовать состояніе матери, его настоящее положеніе ни въ какомъ случаѣ не позволяло ему жить въ бездѣйствіи. Тѣмъ не менѣе онъ оставался безъ дѣла. Старшій братъ многимъ старѣе Френка, чудакъ, очень склонный ссориться съ родными, почти всю жизнь проводилъ въ странствіяхъ по бѣлу свѣту. Мать Френка, которая не была матерью старшаго брата и наслѣдника, порой высказывала при Френкѣ предположеніе, что все ихъ состояніе со временемъ достанется ему. Тотъ другой Тригиръ, котораго теперь предполагали въ крымскихъ горахъ, навѣрно никогда не женится. Френкъ былъ любимцемъ и отца, который платилъ его долги въ Оксфордѣ безъ особенной воркотни, гордился его дружбою съ будущимъ герцогомъ, и не настаивалъ, какъ слѣдовало бы, на жизненномъ вопросѣ о профессіи. Назначивъ сыну четыреста фунтовъ въ годъ, онъ почти совсѣмъ успокоился увѣреніями Френка, что онъ знаетъ, какъ надо жить бѣдному между богатыми, безъ горя и заботъ.
   Таковъ былъ молодой человѣкъ, который, вмѣсто профессіи, взялъ на себя отвѣтственность помолвленнаго съ леди Мери Паллизеръ. Отчасти онъ былъ увѣренъ, если ему удастся преодолѣть препятствія со стороны отца, которыя, безъ сомнѣнія, возникнутъ на его пути, то деньги явятся и достаточно для семейной жизни. Богатство герцога было баснословно, и такъ какъ большая часть, хотя и не большая, принадлежала женѣ, то для надѣла младшихъ дѣтей, вѣроятно, окажется съ избыткомъ достаточно. Когда же герцогиня увидала, какъ было дѣло, и уступила просьбамъ дочери, послѣ сопротивленія, вовсе не похожаго на то, чтобы она дѣйствительно думала противиться, она обязалась употребить свое вліяніе, чтобы устранить тяжкія матеріальныя заботы. Исполненный свѣтлыхъ надеждъ и сердечныхъ желаній, молодой Френкъ Тригиръ, конечно, не былъ способенъ ухаживать за дѣвушкой изъ-за одного состоянія ея; онъ не былъ и такъ пустъ, чтобы одинъ блескъ званія привлекалъ его; но, тѣмъ не менѣе, онъ былъ настолько опытенъ въ житейской мудрости, что понималъ въ совершенствѣ удобства хорошаго дохода, и настолько цѣнилъ высокое положеніе, что женитьбу на дочери герцога Омніума считалъ преимуществомъ.
   Когда герцогиня жила въ Италіи, она имѣла твердое намѣреніе разсказать мужу все, какъ скоро они вернутся въ Англію. На этомъ основаніи, Френкъ Тригиръ сказалъ дѣвушкѣ, что не станетъ просить у ея отца разрѣшенія быть принятымъ въ семейство, какъ искатель ея руки. Всѣ близкіе къ этому дѣлу сознавали, что герцогъ нелегко помирится съ такимъ зятемъ, и что герцогиня должна побороть эту несокрушимую силу.
   Только одинъ изъ членовъ семейства относился къ дѣлу не такъ горячо. Лордъ Сильвербриджъ колебался между долгомъ дружбы и смутнымъ сознаніемъ неприличія подобной партіи для его сестры. Онъ понималъ, что для нея можно требовать чего-нибудь гораздо лучшаго и, тѣмъ не менѣе, объяснить Тригиру свои возраженія не могъ. Съ самаго начала онъ не былъ посвященъ въ тайну ни сестрою, ни Тригиромъ, но разспросилъ пріятеля, когда увидѣлъ, что происходитъ.
   -- Разумѣется, я люблю твою сестру, отвѣтилъ Тригиръ:-- развѣ ты противъ этого?
   Лордъ Сильвербриджъ былъ слабѣе характеромъ и очень склоненъ поддаваться вліянію друга, но могъ при случаѣ быть твердъ, и потому сначала протестовалъ. Но онъ не настаивалъ и, наконецъ, удовольствовался заявленіемъ, что отецъ никогда своего согласія не дастъ.
   Пока Тригиръ былъ съ своею возлюбленною или вблизи отъ нея, его надежды и опасенія занимали всѣ его мысли; и тотчасъ, по возвращеніи въ Англію, весь свѣтъ былъ для него ничѣмъ, если свѣтъ этотъ не имѣлъ отношенія къ леди Мери Паллизеръ. Онъ вернулся изъ за границы немного ранѣе герцогскаго семейства. Удовольствія и дѣятельность лондонской жизни не охладили его любви, но заставили его понять, что въ жизни есть нѣчто выше и обширнѣе любви; тогда какъ для леди Мери въ Мачингѣ не было ничего за предѣлами ея любви -- только одно безграничное горе и сокрушеніе духа вслѣдствіе кончины матери.
   Когда Тригиръ получилъ записку мистрисъ Финнъ, онъ находился въ домѣ герцога на Карльтонской Террасѣ. Тамъ жилъ Сильвербриджъ, который, уѣзжая изъ Мачинга, просилъ позволенія отца пригласить къ себѣ пріятеля. Въ то время герцогъ не былъ доволенъ сыномъ, по поводу политическаго вопроса, и другу сына приписывалъ дурной совѣтъ, возбудившій его неудовольствіе. Однако, онъ не отказалъ просьбѣ сына. Откажи онъ ему, Сильвербриджъ, вѣроятно, поселился бы въ другомъ мѣстѣ. Наконецъ, хотя герцогъ и не одобрялъ нѣчто въ Тригирѣ, это нѣчто, думалъ онъ про себя, не давало ему права изгонять молодого человѣка изъ своего дома. Тригиръ былъ ярый консерваторъ, и теперь Сильвербриджъ объявилъ свое намѣреніе, если вступитъ въ Палату Общинъ, примкнуть къ партіи консерваторовъ.
   Это былъ ужасный ударъ для герцога. Онъ полагалъ, что причиною всему молодой Тригиръ. Все же онъ, герцогъ, долженъ исполнить свой долгъ, одинъ долгъ. Онъ не зналъ ничего дурного о молодомъ человѣкѣ. Что какой-нибудь Тригиръ -- консерваторъ, пожалуй, вполнѣ естественно -- во всякомъ случаѣ, не позорно; что его политическія убѣжденія настолько горячи, что онъ могъ даже привить ихъ къ другому, говорило въ его пользу. Онъ былъ дворянинъ съ хорошимъ образованіемъ и во многомъ стоялъ выше самого Сильвербриджа. Нѣкоторые утверждали, что Сильвербриджъ спасся отъ презрѣнія -- того рода презрѣнія, которое можетъ пасть на молодого человѣка, вымазавшаго красной краскою домъ начальника его коллегіи -- однимъ тѣмъ, что выбралъ такого друга. Герцогъ былъ человѣкъ въ высшей степени справедливый. Не смотря на то, что въ ту минуту, когда сынъ обратился къ нему съ этой просьбой, герцогъ глубоко былъ сокрушенъ его отступничествомъ, онъ не отказалъ въ своемъ согласіи.
   -- Знаешь ты мистрисъ Финнъ? спросилъ Тригиръ въ одно утро за завтракомъ у своего пріятеля.
   -- Съ-тѣхъ-поръ, какъ существую. Она часто бывали у дѣдушки. Кажется, онъ оставилъ ей кучу брильянтовъ и денегъ, а она не взяла. Я не поручусь, что брильянты хранятся гдѣ-то и теперь такъ, чтобы она могла взять ихъ, когда ей угодно.
   -- Какая чудачка!
   -- Да, это странно, но она забрала себѣ что-то въ голову на счетъ этого. Почему ты спрашиваешь меня о ней?
   -- Она проситъ, чтобы я пріѣхалъ къ ней.
   -- Зачѣмъ?
   -- Я какъ-будто слышалъ отъ твоей матери, что она очень любила ее, сказалъ Тригиръ.
   -- О любви я ничего не знаю. Онѣ были коротки, и мистрисъ Финнъ часто гостила у ней въ деревнѣ. Она и теперь находилась въ Мачингѣ, когда бѣдная матушка скончалась. Зачѣмъ ты ей понадобился?
   -- Она пишетъ изъ Мачинга, что ей надо видѣть меня...
   -- Ну?
   -- Говоря откровенно, я угадываю, что она хочетъ сказать, хотя не знаю навѣрно.
   -- Что же ты угадываешь?
   -- Должно быть, это что-нибудь о твоей сестрѣ.
   -- Тебѣ надо бросить это, Тригиръ.
   -- Я не думаю.
   -- Придется; отецъ никогда не потерпитъ этого.
   -- Причины не вижу. Я не знатенъ и не богатъ, но такой же дворянинъ, какъ онъ.
   -- Любезный другъ, сказалъ молодой лордъ: -- ты знаешь мой взглядъ на все такое. Для меня человѣкъ ни капли не лучше оттого, что имѣетъ титулъ, или что владѣетъ половиною графства. Но есть люди, которые имѣютъ свои взгляды и свои убѣжденія на этотъ счетъ. Отецъ -- человѣкъ богатый и, разумѣется, захочетъ, чтобы дочь его вышла тоже за богатаго. Отецъ знатнаго рода, онъ захочетъ, чтобы дочь его вышла за человѣка знатнаго. Нельзя же тебѣ жениться на Мери безъ его разрѣшенія, и потому лучше брось это.
   -- Я и не спрашивалъ еще его разрѣшенія.
   -- Даже мать боялась говорить ему объ этомъ, а между тѣмъ, я никогда не видалъ, чтобы она боялась сказать ему что-либо.
   -- Я не струшу, сказалъ Тригиръ, нахмурившись.
   -- А я струсилъ бы. Въ томъ-то и разница между нами.
   -- Онъ не можетъ съѣсть меня.
   -- Даже не укуситъ, даже дерзостей не наскажетъ, но можетъ посмотрѣть на тебя и можетъ сказать слово, другое такъ, что тебѣ жутко будетъ. Отецъ самый спокойный человѣкъ на свѣтѣ, но умѣетъ, какъ никто, дать почувствовать свое неудовольствіе, когда захочетъ.
   -- Во всякомъ случаѣ, мнѣ лучше ѣхать повидаться съ вашей мистрисъ Финнъ.
   Тригиръ написалъ ей два слова и назначилъ, когда будетъ.
   

Глава IV.
Парковый переулокъ.

   Съ самаго начала затѣяннаго важнаго дѣла, Тригиръ находилъ необходимымъ ободрять себя въ душѣ поговорками, пословицами и подстреканіями къ безстрашію. "Только храбрый заслуживаетъ красавицу". De l'audace et encore de l'audace et toujours de l'audace!" {Отваги, еще отваги и все отваги!} Вообще онъ былъ не трусъ въ подобныхъ вещахъ; не боялся онъ ни мужчинъ, ни женщинъ. Но онъ зналъ, что въ этомъ случаѣ ему понадобится большая стойкость, и даже при этомъ условіи, пожалуй, его постигнетъ неудача, если онъ не встрѣтитъ въ дѣвушкѣ необыкновенное постоянство. Онъ опирался, главнымъ образомъ, на внутреннее убѣжденіе, что ни герцогъ, ни кто-либо другой не можетъ съѣсть его, пока онъ поступаетъ, какъ честный человѣкъ. А между тѣмъ, онъ сознавалъ почти со стыдомъ, что въ Италіи не говорилъ съ герцогомъ о его дочери, именно изъ опасенія, что герцогъ съѣстъ его. Въ подобномъ дѣлѣ ему слѣдовало тщательно наблюдать за собой, чтобы поступить безукоризненно. Развѣ не было его долгомъ, какъ человѣка благороднаго, говорить съ отцомъ, если не до того, какъ онъ пріобрѣлъ любовь дочери, то, по-крайней-мѣрѣ, тотчасъ, когда онъ узналъ, что пріобрѣлъ ее. Онъ уѣхалъ изъ Италіи въ такихъ мысляхъ, что въ Лондонѣ непремѣнно увидится съ герцогинею и ея дочерью, и тогда обратится къ герцогу, какъ-будто любовь эта возникла при встрѣчахъ въ Лондонѣ. Но всѣ планы рушились отъ горестнаго событія -- смерти матери леди Мери. Поэтому, онъ сознавалъ теперь, что былъ неправъ; ему не слѣдовало молчать въ Италіи, не слѣдовало малодушно поддаваться совѣтамъ герцогини; этимъ однимъ онъ уже сильно вооружилъ герцога противъ себя.
   Онъ не сомнѣвался, что мистрисъ Финнъ отнесется къ нему враждебно. Разумѣется, для него не могло быть сомнѣнія, что весь свѣтъ возстанетъ противъ него -- кромѣ самой дѣвушки. Онъ не найдетъ уже такого великодушнаго, романическаго и несуетнаго друга, какимъ была для него герцогиня. Очевидно, леди Мери разсказала о своей помолвкѣ мистрисъ Финнъ и та не говорила еще съ герцогомъ. Изъ этого онъ вывелъ заключеніе, что мистрисъ Финнъ любитъ дѣвушку. Просьба состояла въ томъ, чтобы исполнить нѣчто по совѣту мистрисъ Финнъ. Едва ли просьба могла быть изложена въ такихъ теплыхъ выраженіяхъ, если бы мистрисъ Финнъ намѣревалась совѣтовать ему отказаться отъ своихъ притязаній. Леди Мери смотрѣла на эту женщину, какъ на лучшаго друга покойной матери. Ему слѣдовало заставить ее полагаться на него, какъ полагалась герцогиня.
   Онъ постучалъ въ дверь маленькаго дома мистрисъ Финнъ въ Парковомъ переулкѣ за нѣсколько минутъ до назначеннаго времени и очутился одинъ, когда его ввели въ гостиную. Онъ много слышалъ о хозяйкѣ дома, хотя никогда не видалъ ее; слышалъ онъ также не мало о ея мужѣ. Съ нею было связано что-то въ родѣ тайны. Свѣтъ не могъ уяснить себѣ, какими судьбами она такъ сблизилась съ герцогинею, и за что покойный герцогъ отказалъ ей такое громадное наслѣдство, котораго она не приняла. Кромѣ того, предполагалось что-то особенно романическое при ея бракѣ съ настоящимъ мужемъ. Думали также, что она очень богата. Всѣ эти слухи вмѣстѣ сдѣлали ее личностью замѣчательною, и когда Тригиръ увидалъ, что одинъ въ гостиной, онъ осмотрѣлся вокругъ, какъ-будто все, что принадлежало подобной женщинѣ, имѣло особенный интересъ. Комната была хорощенькая, немного темна отъ занавѣсей въ окнахъ, которыя почти были спущены, но меблирована со вкусомъ и вся въ цвѣтахъ въ эти первые дни апрѣля.
   -- Я должна извиниться, мистеръ Тригиръ, что заставила васъ ждать.
   -- Я явился ранѣе назначеннаго времени, если не ошибаюсь.
   -- По моимъ часамъ, я опоздала... на нѣсколько минутъ, отвѣтила дама.
   Онъ сказалъ себѣ, что, хотя она женщина уже немолодая, однако, привлекательной наружности. Она была брюнетка и носила свои черные волосы въ локонахъ, какіе рѣдко теперь встрѣчалось видѣть на дамахъ. Быть можетъ, полусвѣтъ въ комнатѣ обусловливался ея цвѣтомъ лица и годами. Общее впечатлѣніе, однако, было выгодно, и Френкъ Тригиръ съ первой минуты почувствовалъ къ ней расположеніе.
   -- Вы недавно пріѣхали изъ Мачинга? сказалъ онъ.
   -- Да, третьяго дня. Очень любезно съ вашей стороны пріѣхать ко мнѣ такъ скоро.
   -- Разумѣется, я пріѣхалъ, когда вы звали меня. Я боюсь, что герцогъ жестоко пораженъ своею потерею.
   -- Иначе быть не можетъ. Немногіе знаютъ, какъ онъ довѣрялъ ей, какъ горячо любилъ.
   -- Сильвербриджъ говорилъ мнѣ, что онъ страшно тоскуетъ.
   -- Вы видѣли лорда Сильвербриджа?
   -- Я живу съ нимъ теперь на Карльтонской Террасѣ.
   -- Въ домѣ герцога? спросила она, нѣсколько изумившись.
   -- Да, въ домѣ герцога. Мы съ Сильвербриджемъ всегда были друзья. Разумѣется, герцогъ знаетъ, что я нахожусь тамъ. Есть ли надежда, чтобы онъ пріѣхалъ въ городъ?
   -- Нѣтъ, не теперь еще. Онъ хочетъ быть одинъ во что бы то ни стало. Это очень жаль. Я увѣрена, что онъ легче поборолъ бы свое горе между людьми.
   -- Само собой, онъ страдалъ бы менѣе, согласился Тригиръ.
   Настало молчаніе. Каждый изъ бесѣдующихъ желалъ, чтобы другой приступилъ къ настоящему предмету ихъ разговора. Но Тригиръ начинать не хотѣлъ.
   -- Когда я прощался съ ними во Флоренціи, сказалъ онъ:-- не думалъ я, что не увижу ее болѣе.
   -- Вы часто видѣлись съ ними, мистеръ Тригиръ.
   -- Часто; кажется, я могу сказать, что наши отношенія были дружескія. Съ Сильвербриджемъ я былъ почти неразлученъ и въ Итонѣ, и въ Оксфордѣ.
   -- Я слышала.-- А съ герцогомъ вы были друзья?
   -- Никогда не были врагами.
   -- Конечно.
   -- Герцогъ, кажется, не обращаетъ вниманія на молодыхъ людей. Право я не знаю, что онъ обыкновенно дѣлалъ. Когда я обѣдалъ у нихъ, то видѣлъ его, но я обѣдалъ рѣдко. Онъ много читалъ, я думаю, и ходилъ одинъ. Мы всегда ѣздили верхомъ.
   -- И леди Мери ѣздила?
   -- О, да, и лордъ Сильвербриджъ, и лордъ Джеральдъ. А герцогиня ѣхала въ экипажѣ. Одинъ изъ насъ всегда сидѣлъ съ нею.
   -- И такъ вы сблизились со всѣмъ семействомъ?
   -- Такъ сблизился со всѣмъ семействомъ.
   -- Особенно съ леди Мери?
   Это она сказала самымъ нѣжнымъ тономъ и съ самою любезною улыбкою.
   -- Особенно съ леди Мери, отвѣтилъ онъ.
   -- Вы очень добры, мистеръ Тригиръ, что выносите и прощаете всѣ эти разиросы. Для васъ я совсѣмъ чужая.
   -- Но для нея не чужая.
   -- Само собой, въ томъ-то и дѣло. Теперь, если позволите, я объясню вамъ, въ какомъ именно положеніи нахожусь въ отношеніи къ ней. Когда герцогиня вернулась изъ-за границы и я увидѣла въ ея проѣздѣ чрезъ Лондонъ, какъ она больна, то натурально поѣхала съ нею.
   -- Понятно.
   -- Затѣмъ она умерла на моихъ рукахъ. Не стану утомлять васъ разсказомъ объ этихъ немногихъ дняхъ, какъ убитъ былъ мужъ, какъ ужасно было горе дочери, какъ изумлены были сыновья чувствомъ постигшей ихъ утраты! Спустя нѣсколько дней они уѣхали. Кажется это было желаніе отца. И я собиралась уѣхать. Едва она испустила духъ, какъ я уже почувствовала, что совсѣмъ лишняя въ домѣ. Но я осталась по просьбѣ герцога, который не желалъ, чтобы его дочь была одна.
   -- Я вполнѣ понимаю это, мистрисъ Финнъ.
   -- Мнѣ хотѣлось, чтобы она ѣхала къ леди Кентрипъ, которая приглашала ее къ себѣ, но леди Мери не согласилась. Такимъ образомъ, мы провели двѣ, три недѣли почти неразлучно. Тутъ она разсказала мнѣ о вашей помолвкѣ.
   -- Это очень естественно, я нахожу.
   -- Разумѣется. Представьте себѣ ея положеніе, когда она осталась одна безъ матери! Ей слѣдовало открыться кому-нибудь. Однако, есть другое лицо, которому ей лучше бы довѣриться.
   -- Какое лицо?
   -- Отецъ.
   -- Кажется, мнѣ скорѣе слѣдуетъ сказать ему.
   -- Насколько я понимаю подобныя вещи, мистеръ Тригиръ -- хотя право неособенно посвящена въ нихъ -- мнѣ кажется естественнымъ, чтобы дѣвушка сейчасъ сообщила матери, если мужчина далъ ей понять, что любитъ ее.
   -- Такъ она и сдѣлала, мистрисъ Финнъ.
   -- И я полагаю, что обыкновенно мать говоритъ отцу.
   -- Она не сказала.
   -- Нѣтъ, не сказала; потому положеніе дѣвушки очень затруднительно. Герцогини не стало и намъ теперь надо рѣшить, что лучше сдѣлать. Не можетъ быть и рѣчи о томъ, чтобы допустить леди Мери считать себя помолвленною и между тѣмъ отца оставлять въ невѣдѣніи.
   Она остановилась, выжидая его отвѣта; но онъ ничего не говорилъ и она продолжала:
   -- Или вы должны сказать герцогу, или она, или я.
   -- Я полагаю, она довѣрила это вамъ, какъ тайну?
   -- Безъ сомнѣнія. Она разсказала мнѣ въ увѣренности, что я не выдамъ ее; но я выдамъ ее -- если это значитъ выдавать. Герцогъ долженъ узнать это. Несравненно лучше, чтобы онъ узналъ чрезъ васъ или чрезъ нея, чѣмъ чрезъ меня. Но сказать ему необходимо.
   -- Я не вижу почему, замѣтилъ Тригиръ.
   -- Ради нея -- если вы любите ее.
   -- Конечно люблю.
   -- Ради того, чтобы она не страдала. Я удивляюсь, какъ вы сами не видите этого, мистеръ Тригиръ. Быть можетъ, у васъ есть сестра?
   -- У меня нѣтъ сестры.
   -- Но вы можете представить себѣ, что она чувствовала бы. Пріятно бы вамъ было знать, что ваша сестра помолвлена и никто изъ семейства этого не подозрѣваетъ?
   -- Это было не такъ. Герцогиня знала. Настоящее положеніе вещей просто случайность.
   -- Ему надо положить конецъ.
   -- Разумѣется, я не такой дуракъ, чтобы думать, что могу жениться на дочери, не сказавъ отцу.
   -- Теперь же, мистеръ Тригиръ.
   -- Вы, какъ будто, предписываете мнѣ, что я долженъ дѣлать, мистрисъ Финнъ.
   -- Разумѣется, мнѣ надо извиниться предъ вами, что вмѣшиваюсь въ ваши дѣла. Но такъ какъ вы вѣрнѣе достигнете успѣха, если герцогъ услышитъ о нихъ отъ васъ, чѣмъ отъ меня, и такъ какъ я считаю своимъ долгомъ въ отношеніи къ нему и къ леди Мери, принять мѣры, чтобы онъ не оставался въ невѣдѣніи, то и полагаю, что оказываю вамъ услугу.
   -- Я не люблю, чтобы меня принуждали.
   -- Это чувство, мистеръ Тригиръ, я думаю, мужчины испытываютъ часто относительно дамъ. Но принужденіе, о которомъ вы говорите, необходимо для ихъ защиты. Согласны вы говорить съ герцогомъ?
   Онъ вовсе не былъ согласенъ, но сознаваться въ этомъ не хотѣлъ. Много доводовъ онъ приводилъ для отсрочки, то и дѣло повторяя, что не можетъ приставать къ герцогу съ своимъ бракомъ, такъ скоро послѣ смерти герцогини. Когда же она стала увѣрять его, что въ дѣлѣ такой важности, даже смерть жены герцога не оправдываетъ съ его стороны отсрочки, онъ разсердился и настаивалъ на своемъ правѣ поступать по собственному соображенію. Тѣмъ не менѣе онъ далъ слово видѣться съ герцогомъ въ теченіи недѣли. Онъ уѣхалъ раздраженный, не разъ повторивъ мистрисъ Финнъ, что она злоупотребляла довѣріемъ леди Мери. Они разстались далеко не друзьями и ея чувства, вообще говоря, были скорѣе враждебны къ нему и къ его любви. Отдаться человѣку, въ пользу котораго повидимому не говорило почти ничего, не составитъ счастія леди Мери, думала она.
   Онъ же, съ своей стороны, уѣзжая отъ нея, сердился на собственную слабость. Не только онъ далъ слово говорить съ герцогомъ, но еще обязался исполнить это въ теченіе недѣли. Что же она такое, чтобы налагать на него условія подобнымъ образомъ и назначать дни и часы? А теперь, потому что эта чужая женщина говорила съ нимъ, онъ долженъ ѣхать въ замокъ герцога и просить съ нимъ свиданія, при чемъ навѣрно услышитъ дерзости!
   Это происходило въ среду и Тригиръ принялъ рѣшеніе ѣхать въ Мачингъ въ слѣдующій понедѣльникъ. Онъ никому не говорилъ о своемъ намѣреніи и ни слова не сказалъ о леди Мери лорду Сильвербриджу въ первые два, три дня. Но въ суботу Сильвербриджъ вышелъ къ завтраку съ письмомъ въ рукахъ.
   -- Отецъ ѣдетъ въ городъ, сказалъ онъ.
   -- Скоро?
   -- На будущей недѣлѣ. Онъ пишетъ, что располагаетъ быть здѣсь въ среду.
   Тригиру тотчасъ пришло на умъ, что эта внезапная поѣздка имѣетъ отношеніе къ его помолвкѣ съ леди Мери,
   -- Знаешь ты, зачѣмъ онъ ѣдетъ?
   -- Изъ-за ваканцій въ Парламентѣ.
   -- Ему-то что ѣхать для этого?
   -- Я полагаю, онъ надѣется побороть мое непослушаніе. Онъ хочетъ, чтобы я былъ депутатомъ отъ графства -- какъ либералъ, разумѣется. Я же намѣренъ быть представителемъ мѣстечка, какъ консерваторъ; такъ я и говорилъ имъ тамъ въ Сильвербриджѣ. Мнѣ очень жаль огорчать его и все такое. Но что же дѣлать, чортъ возьми? Когда у человѣка свои собственныя политическія убѣжденія, онъ долженъ держаться ихъ.
   Молодой лордъ сказалъ все это съ большою самоувѣренностью, точно будто онъ силою собственнаго разума, удостовѣрился на которой сторонѣ истина въ настоящихъ политическихъ спорахъ.
   -- Многое можно сказать и за, и противъ, за каждую изъ сторонъ, любезный другъ.
   Въ эту минуту Тригиръ сознавалъ необходимость задобрить герцога.
   -- Не прикажете ли мнѣ отказаться отъ своихъ убѣжденій?
   -- Мѣсто въ Парламентѣ дѣло великое.
   -- Вѣроятно оно останется за мною, которую сторону я не приму. Мнѣ казалось, ты чертовски горячился противъ радикаловъ.
   -- И теперь горячусь. Но ты, какъ бы связанъ фамильными традиціями.
   -- Чортъ меня побери, если связанъ. Тебя не поймешь въ послѣднее время. Прежде ты горячо проповѣдывалъ, что человѣкъ не долженъ подавать голосъ противъ своихъ политическихъ убѣжденій изъ-за чего бы ни было.
   -- Да, если онъ дѣйствительно усвоилъ ихъ себѣ. Однако, если герцогъ ѣдетъ сюда, то мнѣ не зачѣмъ ѣхать въ Мачингъ.
   -- Развѣ ты собирался въ Мачингъ?
   -- Я хотѣлъ вступить на бой со львомъ въ его деревенскомъ логовищѣ, а теперь левъ найдетъ меня въ своемъ городскомъ логовищѣ и я долженъ сразиться съ нимъ здѣсь.
   Тригиръ написалъ очень холодную записку мистрисъ Финнъ. Онъ извѣщалъ ее съ величайшею точностью, что вслѣдствіе прибытія герцога Омніума въ одинъ изъ дней слѣдующей недѣли, онъ откладываетъ исполненіе того, что обѣщалъ, на день или на два противъ назначеннаго срока.
   

Глава V.
Это невозможно.

   Послѣ отъѣзда мистрисъ Финнъ, жизнь леди Мери, въ Мачингѣ, была очень скучна. У нея была верховая лошадь, но кататься было не съ кѣмъ. У ней былъ экипажъ, но ѣздить было не съ кѣмъ, да и не куда.. Отецъ ея гулялъ каждый день по два часа и она ходила съ нимъ, когда онъ приглашалъ ее; но ей сдавалось, что онъ предпочитаетъ гулять одинъ, да и тогда, когда они были вмѣстѣ, между ними не было особенной откровенности. Съ ея стороны и быть не могло, когда она завѣдомо скрывала отъ него то, что ему слѣдовало знать. Она получила два письма, по этому поводу, отъ мистрисъ Финнъ. Въ первомъ, ей сообщалось, что Тригиръ намѣренъ явиться въ Мачингъ чрезъ нѣсколько дней, и ей подавали совѣтъ, не искать свиданія съ возлюбленнымъ въ этомъ случаѣ. Во второмъ, заключалось извѣщеніе, что разговоръ съ отцомъ состоится не въ Мачингѣ, а въ Лондонѣ. Послѣднее письмо принесло нѣкоторое разочарованіе, но вмѣстѣ съ тѣмъ и чувство облегченія. Пріѣзжай онъ въ Мачингъ, она пожалуй, могла бы видѣться съ нимъ послѣ его свиданія съ отцомъ. Но съ другой стороны опять, она подверглась бы всей суровости первой вспышки отцовскаго гнѣва. Теперь она избѣгнетъ этого. Она не будетъ вынуждена видѣться съ отцомъ именно въ ту минуту, когда его поразитъ этотъ ударъ. Она не сомнѣвалась, что онъ очень разсердится. Она знала, что онъ человѣкъ въ высшей степени справедливый, но тѣмъ не менѣе думала, что въ этомъ случаѣ онъ будетъ несправедливъ. Если бы приходилось восхвалять отца, она настаивала бы преимущественно на его безусловной честности, но тѣмъ не менѣе, при мысли, что онъ возстанетъ противъ ея брака съ Тригиромъ, она увѣряла себя ежедневно и ежечасно, что онъ не имѣлъ права возставать противъ него. Тотъ, кого она любила, дворянинъ, честный человѣкъ, далеко не дуракъ и не имѣетъ пороковъ. Отецъ не имѣлъ права требовать, чтобы она отдала свое сердце человѣку богатому или знатному. Знатность! Она говорила себѣ, что питаетъ величайшее презрѣніе къ громкимъ титуламъ. Она находила, что видѣла все это достаточно вблизи, чтобы судить съ увѣренностью, какъ мало въ этомъ заманчиваго. Что принесла ей знатность? Только ограничила ея выборъ сравнительно небольшимъ числомъ людей, которые вовсе не представлялись ей наиболѣе богато одаренными созданіями божьими.
   Одно для нея было вѣрно -- она не откажется отъ Тригира, несмотря ни на какое сопротивленіе. Это было для нея союзомъ такимъ же священнымъ, какъ настоящій бракъ, Она созналась ему, что любитъ его; послѣ этого уже не могло быть отступленія. Онъ поцѣловалъ ее и она отвѣтила на его ласку. Онъ сказалъ ей, что она принадлежитъ ему, обвивъ станъ ея рукой; и она не отвергала, что принадлежитъ ему и не можетъ быть отнята. Все это было для нея договоромъ такимъ священнымъ, что расторгнуть его могло бы только одно желаніе съ его стороны, чтобы онъ былъ уничтоженъ. Никто другой не нашептывалъ ей словъ любви, ни о комъ другомъ, ей не приходило на мысль, что пріятно бы соединить съ нимъ свою судьбу. Для нея все это было ново, все священно. Для нея любовь соединялась съ тѣмъ вѣрованіемъ, которое ничто не можетъ придать ей, кромѣ свѣжести впечатлѣнія. Эта свѣжесть, этотъ цвѣтъ можетъ сохраняться въ теченіи долгой жизни. Но каждая перемѣна вредитъ и, послѣ многихъ перемѣнъ, свѣжесть исчезнетъ навсегда. Она вполнѣ рѣшилась выносить гнѣвъ отца, если онъ будетъ сердиться; выносить его упорное сопротивленіе, если онъ рѣшительно возстанетъ противъ нея; выносить все, что свѣтскія графини могутъ сказать ей -- такъ она теперь думала о леди Кентрипъ; отступить было уже не въ ея власти.
   Она гуляла съ отцомъ, когда услыхала о его намѣреніи съѣздить въ Лондонъ. Тогда она только-что получила первое письмо мистрисъ Финнъ, а второго еще не получала.
   -- Вѣроятно вы увидите Сильвербриджа, папа.
   Она знала, что Френкъ Тригиръ жилъ съ ея братомъ.
   -- Я для того и ѣду, чтобы видѣться съ нимъ. Онъ причиняетъ мнѣ много досады.
   -- Мотовствомъ?
   -- Не тѣмъ -- въ настоящую минуту.
   Однако при этихъ словахъ у герцога шевельнулось что-то непріятное на душѣ, такъ какъ на самомъ дѣлѣ онъ былъ отчасти огорченъ требованіями денегъ, не столько размѣромъ суммъ, сколько назначеніемъ ихъ. Лордъ Сильвербриджъ вздумалъ, къ великому огорченію отца, обзавестись собственною скаковою лошадью или двумя, и въ настоящее время владѣлъ на правахъ пайщика лошадью, которая какъ предполагалось, съ честью выступитъ на скачкахъ въ Дерби. Это стояло въ газетахъ, и хотя имени лорда Сильвербриджа упомянуто не было, отецъ зналъ и негодовалъ тѣмъ болѣе, что другой пайщикъ-владѣлецъ лошади былъ нѣкоторый маіоръ Тифто, очень извѣстный въ мірѣ спорта.
   -- Чѣмъ же, папа?
   -- Ему надо вступить въ Парламентъ.
   -- Кажется, онъ самъ желаетъ этого.
   -- Положимъ, да какъ? По особенному счастію ему представляется Западный Барсетширъ. Оба мѣста свободны. Едва ли во всей Англіи найдется другое земледѣльческое графство, которое выбрало бы либерала, и я полагаю, что не возьму на себя слишкомъ много, если скажу, что ни одинъ другой либералъ, кромѣ члена нашего семейства, не можетъ быть выбранъ депутатомъ.
   -- Кажется, вы были депутатомъ отъ Сильвербриджа, папа?
   -- Да, былъ. Въ то время графство выставило четырехъ консерваторовъ. Я не могу объяснить тебѣ все это, но долгъ предписываетъ ему отстаивать графство для либераловъ.
   -- Но если онъ самъ консерваторъ, папа? возразила леди Мери, которой возлюбленный уже вселилъ кое-какія политическія мнѣнія.
   -- Все вздоръ одинъ. Онъ заразился отъ этого молодого Тригира, съ которымъ подружился.
   -- Однако, папа, сказала леди Мери, которая даже въ этомъ считала своимъ долгомъ твердо отстаивать то, что теперь было ея стороною:-- я полагаю, не менѣе... не менѣе... не менѣе достойно уваженія быть консерваторомъ, какъ и либераломъ.
   -- Я этого не полагаю вовсе, сердито сказалъ герцогъ.
   -- Я думала, что обѣ партіи...
   Она собиралась выразить мнѣніе, что обѣ партіи должны быть одинаково уважаемы въ графствѣ, но отецъ перебилъ ее.
   -- Паллизеры всегда были либералы. Если Сильвербриджъ измѣнитъ своимъ, онъ нанесетъ мнѣ ужасный ударъ. Я знаю, что самъ онъ, до сихъ поръ, не имѣлъ глубокихъ убѣжденій на этотъ счетъ, что къ несчастію, онъ не склоненъ долго вдумываться во что-либо, и что въ настоящемъ случаѣ онъ поддался убѣжденіямъ молодого человѣка, положеніе котораго въ жизни едва ли оправдываетъ короткость между ними.
   Это было далеко неутѣшительно для нея, но, разумѣется, она не сказала ничего въ защиту политики Тригира. Она также не хотѣла еще теперь высказывать что-либо относительно его положенія въ жизни, хотя когда-нибудь современемъ, быть можетъ, молчать не будетъ. Спустя немного дней, когда отецъ и дочь опять гуляли вмѣстѣ, онъ заговорилъ о ней самой.
   -- Я не могу помириться съ тѣмъ, что ты останешься здѣсь одна, пока я буду въ отсутствіи.
   -- Вѣдь вы недолго останетесь?
   -- Не болѣе трехъ, четырехъ дней, на этотъ разъ.
   -- Это ничего, папа.
   -- Но мнѣ вѣроятно придется ѣхать опять въ Барсетширъ. Развѣ не лучше для тебя, дать мнѣ написать леди Кентрипъ, что ты пріѣдешь къ ней?
   -- Нѣтъ, папа, я не нахожу. Иногда чувствуешь потребность почти полнаго одиночества. Развѣ вы не испытываете этого?
   -- Я вовсе не желаю, чтобы ты испытывала, и не долго бы это продлилось, если бы тебя окружали другіе люди. Что меня касается, то это дѣло иное. Я старикъ и не могу искать новыхъ развлеченій въ обществѣ. Это было ошибкой моей жизни, что я слишкомъ много бывалъ одинъ. Я не желаю, чтобы мои дѣти слѣдовали моему примѣру въ этомъ.
   -- Такъ мало еще прошло времени, сказала она, думая о смерти матери.
   -- Все же мнѣ кажется что тебѣ надо быть съ кѣмъ-нибудь -- съ женщиною, которая была бы добра къ тебѣ. Мнѣ пріятно видѣть, что ты читаешь, но однѣ книги не достаточны въ твои годы.
   Не подозрѣваетъ онъ,-- думала она, ни чувствъ ея, ни мыслей.
   -- Тебѣ не нравится леди Кентрипъ?
   -- Я не знаю ее. Какъ я могу сказать, что мнѣ не нравится особа, съ которой едва ли говорила когда-нибудь, да и видѣла-то не болѣе раза или двухъ? Я не могу сказать и того, нравится ли она мнѣ.
   Тѣмъ не менѣе она знала, что леди Кентрипъ графиня отъ головы до пятъ и придетъ въ ужасъ отъ мысли, что дочь герцога Омніума выходитъ за младшаго сына деревенскаго сквайра. Ничего болѣе не было сказано тогда объ этомъ предметѣ и, когда герцогъ уѣхалъ въ Лондонъ, леди Мери осталась совершенно одна; но было рѣшено, что онъ вернется за нею, если ему надо ѣхать въ Барсетширъ.
   Онъ прибылъ въ собственный домъ на Карльтонской Террасѣ, часовъ въ пять по полудни, и прямо прошелъ въ свой кабинетъ, гдѣ намѣревался обѣдать и провести вечеръ одинъ. Сынъ уже просилъ уволить его, такъ какъ приглашенъ на вечеръ, но выразилъ готовность посвятить отцу, согласно его желанію, слѣдующее утро. О другомъ жильцѣ въ его домѣ, герцогъ совсѣмъ не думалъ; но этотъ другой жилецъ думалъ очень много о герцогѣ. Френкъ Тригиръ вполнѣ былъ надѣленъ тою храбростью, которая побуждаетъ человѣка, знающаго, что ему надо броситься въ пропасть, выбрать первую возможную минуту для своего паденія. Онъ вывѣдалъ мысли Сильвербриджа, по поводу его перемѣны въ политикѣ, и нашелъ, что пріятель твердо вознамѣрился не возвращаться къ фамильной доктринѣ. При такомъ положеніи вещей недоброжелательство и суровость и обыкновенная строгость герцога вѣроятно усилятся отъ свиданія съ сыномъ. Находя, что ничего не выиграетъ отсрочкою, Тригиръ, когда не прошло и часа по пріѣздѣ герцога, послалъ ему свою карточку и просилъ позволенія видѣть его. Слуга пришелъ съ отвѣтомъ, что его свѣтлость чувствуетъ себя утомленнымъ, но приметъ мистера Тригира, если дѣло идетъ о чемъ-нибудь важномъ. Френкомъ овладѣло уныніе, но только на мигъ. Онъ взялъ перо и написалъ:
   "Любезный герцогъ, если ваша свѣтлость удѣлите мнѣ минуту времени, то найдете, я полагаю, что то, что мнѣ надо сообщить, оправдываетъ мою докучливость.-- Вашъ покорнѣйшій слуга,

Ф. О. Тригиръ".

   Разумѣется герцогъ принялъ его. Герцогу пришла только одна мысль на умъ, относительно предстоящаго свиданія. Сынъ прибѣгнулъ къ этому способу сообщить ему что-нибудь по поводу его политическихъ убѣжденій. Какое-нибудь предложеніе или, пожалуй, требованіе будетъ заявлено ему чрезъ посредство Тригира. Если такъ, то это доказывало извѣстную озабоченность со стороны сына, которая отчасти была ему пріятна. Но онъ недолго оставался въ заблужденіи послѣ входа Тригира въ его комнату.
   -- Серъ, тотчасъ сказалъ молодой человѣкъ, какъ только затворилась за нимъ дверь:-- я пришелъ просить у васъ руки вашей дочери.
   Онъ говорилъ очень медленно и смотрѣлъ настоящимъ красавцемъ, стоя прямо предъ желаемымъ тестемъ. Эти нѣсколько словъ, приготовленныя заранѣе, онъ произнесъ безъ малѣйшаго признака робости или смущенія. Слыша ихъ, никто не подумалъ бы, что мелкій дворянинъ, почти безъ состоянія, сватается за дочь самаго богатаго и знатнаго аристократа въ Англіи.
   -- Руки моей дочери! повторилъ герцогъ, вставая.
   -- Я знаю, какъ высока награда, сказалъ Френкъ:-- и какъ мало я достоинъ ея. Но... она считаетъ меня достойнымъ...
   -- Она! Кто она?
   -- Леди Мери.
   -- Она считаетъ васъ достойнымъ?
   -- Да, считаетъ, ваша свѣтлость.
   -- Не вѣрю.
   Френкъ только поклонился.
   -- Извините меня, мистеръ Тригиръ, Я не хотѣлъ сказать, что не вѣрю вамъ. Я никогда еще не обвинялъ джентльмена во лжи и, надѣюсь, никогда не буду вынужденъ къ тому. Но тутъ должно быть недоразумѣніе.
   -- Я исполняю желаніе леди Мери, испрашивая вашего разрѣшенія вступить въ вашъ домъ въ качествѣ ея жениха.
   Герцогъ стоялъ съ минуту и молча кусалъ губы.
   -- Не могу вѣрить этому, сказалъ онъ, наконецъ.-- Я не могу заставить себя повѣрить. Тутъ должно быть недоразумѣніе. Моя дочь! Леди Мери Паллизеръ!
   Молодой человѣкъ опять наклонилъ голову.
   -- На чемъ же вы основываете ваши притязанія?
   -- Только на ея расположеніи.
   -- Да вѣдь это невозможно. Не могли же вы не знать этого, когда явились ко мнѣ.
   Столько презрѣнія было въ этихъ словахъ герцога и въ тонѣ, съ которымъ они были сказаны, что Тригиръ, въ свою очередь, пришелъ въ раздраженіе. Онъ приготовился смиренно преклонить голову предъ великимъ міра сего, герцогомъ, крезомъ, бывшимъ первымъ министромъ, человѣкомъ, который безспорно могъ считаться однимъ изъ самыхъ высокопоставленныхъ на землѣ; но онъ не приготовился къ тому, что герцогъ взглянетъ на него такъ.
   -- Дѣло въ томъ, ваша свѣтлость, сказалъ онъ:-- что ваша дочь любитъ меня, и мы дали другъ другу слово, насколько подобное обязательство возможно безъ вашего одобренія, какъ отца ея.
   -- Оно совсѣмъ невозможно, сказалъ герцогъ.
   -- Я могу только надѣяться... мы оба можемъ только надѣяться, что время смягчитъ...
   -- И рѣчи быть не можетъ. Этому надо положить конецъ. Вы не должны ни видѣть ее, ни слышать о ней, ни сообщаться съ нею какимъ-либо образомъ. Это совершенно невозможно. Я думаю, у васъ и средствъ нѣтъ, серъ?
   -- Не много въ настоящее время, герцогъ.
   -- Какъ же вы жить-то бы стали? Да и говорить объ этомъ лишнее. Столько есть причинъ, почему это невозможно, что безполезно разбирать, которая важнѣе другихъ. Зналъ ли кто другой изъ нашего семейства про все это?
   Герцогъ желалъ удостовѣриться, что лордъ Сильвербриджъ не унизилъ себя содѣйствіемъ подобному браку сестры.
   -- О, да, отвѣтилъ Тригиръ
   -- Кто же?
   -- Герцогиня, серъ. Она сочувствовала намъ и дала свое согласіе.
   -- Я не вѣрю ни одному слову изъ всего этого, вскричалъ герцогъ, сильно покраснѣвъ.
   Побуждаемый сердечнымъ желаніемъ оправдать свою покойную жену отъ взводимаго на нее обвиненія въ страшной неосторожности, даже болѣе, чѣмъ неосторожности, онъ былъ вынужденъ сдѣлать теперь то, что, по словамъ его, съ минуту назадъ, не дѣлывалъ еще никогда въ жизни.
   -- Вы во второй разъ, милордъ, заблагоразсудили сказать мнѣ, что не вѣрите тому, что я утверждаю. По счастію, я могу представить самое ближайшее и прямое доказательство. Вы повѣрите леди Мери, а она подтвердитъ мои слова въ обоихъ случаяхъ.
   Герцогъ былъ почти внѣ себя отъ волненія и горя. Онъ зналъ -- хотя въ настоящую минуту крайне неохотно сознавалъ это -- что его дорогая жена была самою неосторожною женщиною на свѣтѣ. Онъ видѣлъ также въ ея одобреніи этого пагубнаго сватовства -- если она одобряла его -- повтореніе того романическаго безумія, которымъ она чуть-было не сгубила себя въ свои молодые годы. Если это было такъ -- даже было ли это такъ или нѣтъ -- онъ былъ неправъ, сказавъ молодому человѣку, что не вѣритъ ему. И тотъ отвѣтилъ ему съ достоинствомъ.
   -- Во всякомъ случаѣ, это невозможно, повторилъ онъ.
   -- Я не могу допустить, чтобы это было невозможно.
   -- Позвольте судить объ этомъ мнѣ, серъ.
   -- Надѣюсь, вы извините меня, если я скажу, что и я долженъ считать себя въ нѣкоторой степени судьею въ этомъ вопросѣ. Если бы вы были на моемъ мѣстѣ, вы чувствовали бы...
   -- Я никакъ не могу быть на вашемъ мѣстѣ.
   -- Если бы ваша свѣтлость были на моемъ мѣстѣ, вы чувствовали бы, что сопротивленіе отца не остановитъ васъ, пока вы не увѣрены, что молодая дѣвушка цѣнитъ вашу любовь. Разумѣется, я не ожидаю, чтобы вы уступили моему желанію; быть можетъ, я не имѣю права разсчитывать, что леди Мери останется вѣрна своимъ настоящимъ чувствамъ, когда узнаетъ ваше рѣшеніе, но если бы она осталась имъ настолько вѣрна, чтобы дать вамъ понять, что ея счастіе, какъ и мое, зависитъ отъ нашего брака, тогда, я думаю, вы согласитесь, наконецъ.
   -- Никогда! сказалъ герцогъ.-- Никогда! Я не повѣрю никогда, чтобы счастіе моей дочери могло быть упрочено шагомъ, который я считаю позорнымъ для нея.
   -- Позорнымъ, милордъ? Это сильное слово.
   -- Оно одно выражаетъ мою мысль.
   -- Однако, я возьму на себя смѣлость замѣтить, что вы не имѣете основанія употреблять его. Если бы завтра же она сдѣлалась моею женою, ни одинъ человѣкъ въ Англіи не думалъ бы, что она опозорила себя. Королева приняла бы ее послѣ брака. Всѣ ваши друзья протянули бы намъ руки, но при томъ условіи, разумѣется, чтобы вы дали ваше согласіе.
   -- Вы не получите его.
   -- Ея позоръ, милордъ, не отъ того. Если бы ваша дочь могла поступить такъ, чтобы навлечь на себя безчестіе -- чего я не допускаю -- ваша поддержка не могла бы оправдать ее. И свѣтъ не осудитъ ее за то, что вы отказали ей въ своей поддержкѣ, когда она поступаетъ такъ, какъ можетъ поступать всякая другая леди, не роняя своего достоинства.
   Слушая это, герцогъ даже въ пароксизмѣ сильнаго негодованія, въ пылу неудержимаго гнѣва понималъ, что имѣетъ дѣло съ человѣкомъ, котораго нельзя затоптать въ грязь. И, вмѣстѣ съ тѣмъ, въ немъ возникло смутное чувство, въ которомъ онъ не имѣлъ времени дать себѣ отчетъ, но которое онъ отчасти сознавалъ, что страшное безразсудство его дочери и покойной жены было менѣе удивительно, чѣмъ показалось оно ему сначала. Однако, это нисколько не поколебало его рѣшимости дать понять молодому человѣку, что его сопротивленіе, какъ отца, останется непреодолимымъ.
   -- Это совершенно невозможно, серъ. Не думаю, чтобы мнѣ нужно говорить что-либо еще.
   И затѣмъ, пока Тригиръ размышлялъ, отвѣчать ему на это или нѣтъ, герцогъ сдѣлалъ вопросъ, который лучше было бы не дѣлать. Однимъ тѣмъ, что спрашивалъ, онъ умалилъ то герцогское, велико-герцогское, почти эрц-герцогское, чуть не богоподобное превосходство, которое принялъ на себя сначала, и выказалъ любопытство простого смертнаго.
   -- Зналъ ли кто-нибудь другой объ этомъ? сказалъ онъ, все стремясь узнать, не имѣетъ ли повода сердиться на Сильвербриджа.
   -- Мистрисъ Финнъ знала, отвѣтилъ Тригиръ.
   -- Мистрисъ Финнъ! воскликнулъ герцогъ, точно ужаленный змѣей.
   И это была женщина, которую онъ самъ просилъ, послѣ того, какъ схоронилъ жену, оставаться на время при его дочери, чтобы у нея былъ кто-нибудь, на кого онъ можетъ положиться! И эта самая женщина, которой онъ такъ довѣрился -- которая при первомъ знакомствѣ ему не понравилась и не внушила довѣрія, хотя онъ позднѣе полюбилъ ее и довѣрился ей, потому что его жена любила ее -- эта самая женщина была посредницей между Тригиромъ и его дочерью! Его жена находилась подъ ея вліяніемъ болѣе, чѣмъ слѣдовало. Онъ всегда зналъ это. И теперь въ этомъ послѣднемъ дѣйствіи своей жизни, она навѣрно была убѣждена отдать свою дочь, благодаря коварнымъ хитростямъ этой зловредной женщины. Вотъ что произошло въ душѣ герцога, когда молодой человѣкъ сообщилъ ему, что мистрисъ Финнъ посвящена въ эту тайну. Ничего не могло быть несправедливѣе, какъ извѣстно читателю.
   -- Я назвалъ ее, сказалъ Тригиръ: -- потому что считалъ ее другомъ вашего семейства.
   -- Довольно, серъ. Я былъ крайне огорченъ и вмѣстѣ изумленъ тѣмъ, что услышалъ. О настоящемъ положеніи вещей я не могу составить себѣ мнѣнія, пока не увижусь съ дочерью. Разумѣется, вы не будете имѣть никакихъ дальнѣйшихъ сношеній съ нею.
   Онъ остановился, точно выжидая обѣщанія, но Тригиръ не счелъ себя обязаннымъ сказать что-либо въ томъ или другомъ смыслѣ.
   -- Я позабочусь, чтобы вы не имѣли ихъ. Прощайте, серъ.
   Тригиръ, который стоялъ во все время свиданія, теперь поклонился, повернулся и вышелъ изъ комнаты.
   Герцогъ сѣлъ и, скрестивъ руки на груди, просидѣлъ цѣлый часъ, глядя въ потолокъ. Зачѣмъ именно ему было суждено выносить столько страданій? Какое зло онъ сдѣлалъ, въ какой неосторожности оказывался виновенъ, чтобы на каждомъ шагу въ его жизни встрѣчалось нѣчто такое горестное, что онъ долженъ чувствовать себя несчастнѣйшимъ изъ людей? Ни одинъ мужъ не любилъ своей жены болѣе, чѣмъ любилъ онъ, а, между тѣмъ, теперь, при всей нѣжности его къ ней, вслѣдствіе ея смерти, онъ былъ вынужденъ обвинять ее въ большой винѣ предъ собой, когда она скрыла отъ него это дѣло. Взвѣсивъ все въ умѣ, онъ придалъ вѣру словамъ Тригира относительно ея одобренія. Потомъ онъ гордился дочерью. Онъ былъ человѣкъ настолько молчаливый и несообщительный, что не умѣлъ такъ поставить дѣтей, чтобы они считали его довѣреннымъ другомъ. Сыновьями онъ до-сихъ-поръ не гордился. Они были молодцеватые, рослые и красивые молодые люди, не безъ способностей -- болѣе походившіе въ этомъ отношеніи на мать, чѣмъ на отца -- но еще ничего не исполнили изъ того, чего отецъ желалъ бы отъ нихъ. Тогда какъ своею совершенною красотою, спокойнымъ обращеніемъ, свойствомъ занятій и вообще достоинствомъ во всемъ ея существѣ, дочь, казалось ему, вполнѣ соотвѣтствовала его желаніямъ. А теперь выходило, что она, втайнѣ отъ него, отдала свою руку младшему сыну мелкаго деревенскаго сквайра.
   Но онъ сердился на мистрисъ Финнъ болѣе, чѣмъ на кого-либо изъ своей собственной семьи.
   

Глава VI.
Маіоръ Тифто.

   Маіоръ Тифто недавно вступилъ членомъ въ клубъ Бергарденъ, благодаря покровительству своего пріятеля лорда Сильвербриджа. Справлявшіеся о немъ думали, что маіоръ дѣйствительно участвовалъ добровольцемъ въ кампаніи карлистовъ въ сѣверной Испаніи. Потому, когда кто-то объявилъ, что онъ вовсе не маіоръ, его благопріятели имѣли возможность это опровергнуть и приписать однѣмъ сплетнямъ. Бывали примѣры -- по словамъ этихъ благопріятелей, въ несмѣтномъ количествѣ, на самомъ же дѣлѣ, не болѣе трехъ, четырехъ -- что англичане хорошаго рода возвращались съ карлистской войны въ чинѣ полковника, и никто не оспаривалъ этого гнусными намеками. Если бы этотъ храбрый военный явился полковникомъ Тифто, про него, можетъ быть, говорилось бы менѣе. Въ чинѣ, имъ избранномъ, сказывался недостатокъ отваги. Но чинъ этотъ, наконецъ, былъ признанъ, и, какъ маіоръ, Тифто былъ предложенъ въ члены Бергардена, поддержанъ и, въ концѣ-концовъ, избранъ.
   Кромѣ дружбы съ лордомъ Сильвербриджемъ, маіоръ имѣлъ другія преимущества, которыя, вѣроятно, и были поводомъ къ этой дружбѣ. Онъ безспорно ѣздилъ верхомъ въ совершенствѣ. Нѣкоторые утверждали, что во всей Англіи не найдется ему равнаго и что, какъ знатокъ охотничьей лошади, онъ уступалъ не многимъ. Въ послѣдніе годы онъ составилъ себѣ славу своими пари на скачкахъ. Никто не предполагалъ, чтобы онъ имѣлъ большой капиталъ для оборотовъ; однако онъ платилъ, когда проигрывалъ.
   Вскорѣ послѣ его возвращенія изъ Испаніи, онъ былъ выбранъ въ начальники Рённимедской Лисьей Охоты и такимъ-образомъ получилъ возможность прибавлять къ своей фамиліи буквы H. P. О. Участники въ этой почти подгородной охотѣ назначили начальнику содержаніе довольно скудное и въ послѣднее время бывали вынуждены мѣнять его гораздо чаще, чѣмъ было полезно, однако теперь выборъ ихъ былъ удаченъ. Какъ маіоръ будетъ охотиться по пяти дней въ двѣ недѣли, съ надлежащими слугами и лошадьми, и кормить собакъ на восемьсотъ фунтовъ въ годъ, этого никто не понималъ. Тѣмъ не менѣе онъ не только предпринялъ это, но и дѣлалъ. Онъ даже успѣлъ придать Рённимедской охотѣ извѣстную популярность, которою она давно уже не пользовалась. Подобный человѣкъ -- даже при условіи, что никто не имѣлъ понятія о его родителяхъ, что никто не слыхалъ отъ него о какомъ-нибудь братѣ его или сестрѣ, хотя вообще думали, что у него нѣтъ настоящихъ доходовъ -- былъ, какъ сознавали это многіе, именно такого рода человѣкъ, какой требовался для Бергардена. Когда его имя было названо въ комитетѣ и лордъ Сильвербриджъ сказалъ все вышеизложенное въ его пользу, ему положили только два черныхъ шара. По снисходительному закону клуба, забаллотировка обусловливалась тремя шарами. Итакъ маіоръ Тифто сдѣлался такимъ же членомъ клуба, какъ и всякій другой.
   Онъ былъ хорошо сложенъ, невысокъ и красивъ въ глазахъ тѣхъ, кому правится подобная красота. Онъ имѣлъ свѣтлые волосы, голубые глаза и правильныя черты, не лишенныя однако выразительности. Его маленькіе глаза постоянно бѣгали и почти никогда не взглядывали на того, съ кѣмъ онъ говорилъ. У него были небольшія, тщательно остриженныя, глянцевитыя бакенбарды съ усами и эспаніолкою, содержанными въ наилучшемъ видѣ. Лицо его имѣло еще свѣжесть молодости, что удивляло многихъ, утверждавшихъ, что въ силу извѣстныхъ имъ фактовъ, маіору должно быть далеко за сорокъ. При первомъ взглядѣ ему не дали бы болѣе тридцати; хотя, безспорно, можно было подмѣтить слѣды лѣтъ, если внимательно всмотрѣться въ него и уловить его глаза. Даже допустивъ общій слухъ, что онъ разрисовывалъ себѣ лицо -- а допускать было трудно, когда человѣкъ проводитъ большую часть своего времени или на бѣгу, или на отъѣзжемъ полѣ -- румяны на щекахъ не могли придать гибкость, которою, повидимому, отличались его члены. Онъ скакалъ и на простыхъ скачкахъ, и на скачкахъ съ препятствіями. Съ своими и съ королевскими сворами онъ совершалъ верхомъ вещи невѣроятныя. Въ придачу онъ скакалъ чрезъ стулья -- чрезъ спинки четырехъ стульевъ, въ столовой, послѣ обѣда -- а совершить такой подвигъ не могъ бы ни одинъ сорокапятилѣтній мужчина, сколько бы не размалевывалъ себѣ лицо.
   Сказать все это въ пользу маіора Тифто, автора побудила добросовѣстность. Но нѣкоторыя черты въ его характерѣ роняли его даже въ мнѣніи тѣхъ людей, которые вслѣдствіе своихъ вкусовъ очень цѣнили его. Онъ не могъ удержаться отъ хвастовства -- особенно по поводу женщинъ. Его стремленіе къ славѣ этого рода не имѣло границы. Порой онъ называлъ имена и навлекалъ на себя непріятности. Про него разсказывали, что въ извѣстный періодъ его жизни, когда бѣдствія почти доканали его, когда горе породило уныніе, а уныніе имѣло послѣдствіемъ нѣкоторую правдивость, то онъ сознался пріятелю въ убѣжденіи, что совладай онъ только съ своимъ языкомъ относительно женщинъ, онъ достигъ бы благоденствія въ своей профессіи. Бѣдствія онъ преодолѣлъ и, безъ сомнѣнія, часто размышлялъ о томъ, что говорилъ тогда. Но, дѣло извѣстное, пьяница, какъ не клянетъ пьянство, а все-таки пьетъ; игрокъ не въ силахъ воздержаться отъ игры. Маіоръ Тифто лгалъ и теперь на женщинъ; онъ не умѣлъ воздерживаться отъ этого хвастовства. Лгалъ онъ также относительно другого -- однако въ крайній ущербъ самому себѣ. Онъ былъ, изъ рукъ вонъ, "глубокъ" и нѣкоторые люди, сносившіе его другіе недостатки, съ этимъ мириться не могли. Что бы онъ не хотѣлъ сдѣлать, ему непремѣнно было нужно приступить къ этому окольными путями. Прямо онъ ничего не умѣлъ дѣлать, только скакать на лошади. Онъ былъ исполненъ тайнъ. Если онъ задумалъ охотиться въ Чартерномъ лѣсу, то собакъ направитъ къ Игему, то есть, въ діаметрально противоположную сторону. Если онъ твердо вознамѣрился участвовать въ большой Лимингтонской скачкѣ на лошади лорда Нотленота, онъ непремѣнно скажетъ, даже самымъ близкимъ друзьямъ, что почти рѣшился принять предложеніе "баронета" скакать на его лошади. Это онъ дѣлалъ даже тогда, когда подобная ложь не могла ни коимъ образомъ придать выгодный оборотъ состоявшимся пари. Пріятели жаловались, что никогда не знаютъ гдѣ уловить Тифто. А люди, пожившіе уже на свѣтѣ, а потому болѣе опытные, замѣтили особенность въ его глазахъ, что онъ никогда не смотрѣлъ прямо въ лицо тому, съ кѣмъ говорилъ.
   Что маіоръ Тифто наживался отъ торга лошадьми, быть можетъ, составляло необходимость въ его положеніи. Никто не ставилъ ему этого въ укоръ и не считалъ, чтобы подобный промыселъ былъ несовмѣстенъ съ его славою спортсмена. Но были люди, которые находили, что пострадали отъ него чрезчуръ и, въ сдѣлкахъ съ нимъ, заплатили болѣе, чѣмъ справедливо было требовать за его содѣйствіе. Когда человѣкъ съ нѣкоторымъ рискомъ пускается на какую-нибудь "позволительную штуку", чтобы получить лишнихъ пятьдесятъ фунтовъ за проданную лошадь, онъ не видитъ, почему ему слѣдуетъ возвращать эти деньги, да вдобавокъ еще взять назадъ совершенно безполезное животное. Такимъ образомъ было много скалъ на пути, по которому Тифто направлялъ свой челнокъ. Разумѣется, онъ остерегался, когда искалъ наживы отъ своихъ знакомыхъ, ощипывать людей для себя полезныхъ. Отъ времени до времени онъ продавалъ хорошую лошадь за умѣренную цѣну и подобная продажа всегда оказывалась въ пользу кого-нибудь, кто могъ быть твердымъ пилотомъ для него, какъ покровитель.
   Въ настоящую минуту, звѣзда маіора достигла высшей точки своего пути. Онъ былъ Начальникъ Рённимедской Охоты, владѣлъ, на равныхъ правахъ съ старшимъ сыномъ герцога, извѣстнымъ великолѣпнымъ жеребцомъ, "Первымъ Министромъ" и былъ членъ Гергарденскаго клуба. Онъ вообще скорѣе былъ склоненъ унывать, но теперь на оборотъ торжествовалъ. Онъ благополучно закончилъ сезонъ Рённимедской охоты и, не будь того, что сколько бы онъ ни зарабатывалъ, расходы его всегда превышали средства, онъ чувствовалъ бы себя вполнѣ счастливымъ.
   Въ восемь часовъ лордъ Сильвербриджъ сошелся съ своимъ пріятелемъ въ столовой Бергардена.
   -- Вы уже были здѣсь? спросилъ лордъ.
   -- Нѣтъ, здѣсь не былъ, милордъ. Я только заглянулъ въ курительную намедни вечеромъ. Тамъ я засталъ Глесло и Ниддерделя. Я думалъ, у насъ составится партія въ вистъ, однако они, повидимому, не раздѣляли моего мнѣнія.
   -- Обыкновенно здѣсь играютъ. Вы сами увидите. Быть можетъ, они побаивались васъ.
   -- Хуже игрока въ карты, чѣмъ я, не найдется, я думаю, во всей Англіи. Поиграть въ мушку около часа и разъ шесть въ банкъ -- вотъ моя программа. Я знаю, что проигрываю болѣе, чѣмъ выигрываю. По настоящему мнѣ не слѣдовало бы брать карты въ руки.
   -- Вотъ лошади дѣло иное, Тифто?
   -- Ну да. Здѣсь довольно хорошее бордоское, не правда ли, Сильвербриджъ?
   Онъ никогда не имѣлъ духу прямо заявлять свою короткость съ нимъ. Сначала онъ назвалъ своего друга милордомъ, а теперь произнесъ его имя съ нерѣшительностью въ голосѣ которую подмѣтилъ молодой аристократъ. Но для него маіоръ вѣдь былъ пріятелемъ только для клуба или спорта, никакъ не для обыденной жизни.
   -- Здѣсь все довольно хорошо по этой части, сказалъ лордъ.
   -- Вы говорили что-то -- о лошадяхъ,
   -- Я сказалъ, что вы больше выигрываете отъ лошадей, чѣмъ въ карты.
   -- Если бы я не выигрывалъ, то не знаю, что со мною было бы, при той массѣ, которая проходитъ чрезъ мои руки въ году. Каждый изъ нашихъ, кто хочетъ продать лошадь, считаетъ меня обязаннымъ купить ее. И я покупаю. Въ прошедшемъ маѣ у меня было сорокъ двѣ лошади на рукахъ,
   -- А теперь сколько у васъ?
   -- Три. Три изъ числа тѣхъ, хотя порядочно прибыло въ это время другихъ. Но къ чему все это ведетъ? Когда у меня есть что-нибудь дѣйствительно хорошее, добрый пріятель и возьметъ у меня.
   -- Заплативъ предварительно.
   -- Само собою, заплативъ. Не то я хочу сказать, что дарю лошадь; а только, что покупатель въ большой выгодѣ. Доводилось ли вамъ пріобрѣтать что-либо лучше той рыжей въ крапинахъ?
   -- Какой? старой "Тафты"?
   -- Вы купили ее за сто шестьдесятъ фунтовъ. А скажите-ка по совѣсти, какая ей цѣна?
   -- Она мнѣ нравится, маіоръ, и я, разумѣется, не продамъ ее.
   -- Я думаю. Я отлично зналъ цѣну этой кобылѣ. Барышникъ взялъ бы за нее триста-пятьдесятъ фунтовъ. И я легко получилъ бы эту сумму, если бы повелъ лошадь въ провинцію и поѣздилъ на ней самъ день, другой.
   -- Я заплатилъ то, что вы требовали съ меня.
   -- Конечно, Я рѣдко беру менѣе, чѣмъ спрошу. Но дѣло въ томъ, что едва ли мнѣ не было бы лучше не держать лошадей вовсе, за исключеніемъ тѣхъ, которыя нужны мнѣ самому. Имѣя дѣло съ пріятелемъ, я не могу вынести мысли поживиться отъ него. Не думаю, чтобы товарищи достаточно цѣнили мою преданность.
   Съ этими словами маіоръ откинулся на спинку кресла, сталъ гладить свои усы и грустно смотрѣлъ вдаль комнаты, какъ будто съ сокрушеніемъ размышлялъ о неблагодарности людской.
   -- Надѣюсь, все какъ быть слѣдуетъ относительно "Сливочнаго Сыра?"
   -- Надо полагать.
   И тутъ маіоръ, наклонившись впередъ надъ столомъ, заговорилъ какъ оракулъ, произнося слова тихо, но отчетливо, чтобы слышенъ былъ каждый слогъ:
   -- Имѣя въ виду, какъ онъ бѣжалъ въ Кревнѣ, съ тяжестью на себѣ въ девять стоновъ, двѣнадцать фунтовъ, и что "Архіепископу" хотя на немъ было всего девять стоновъ, два фунта, пришлось напрячь всѣ силы, чтобы побороть его, и при томъ соображая что, по всему вѣроятію будетъ выставлено въ Честерѣ, я не полагаю, чтобы противъ него могло быть семь на одного. Я радъ бы избавить васъ отъ этого, только что цыфры для меня немного крупны.
   -- "Подсолнечникъ" будетъ лучшею лошадью тамъ, я думаю?
   -- Безъ сомнѣнія, если онъ будетъ въ надлежащей исправности и выдержитъ скачку. Подумайте какой бѣгъ въ Честерѣ для лошади съ такимъ сложеніемъ! И потомъ это самое ненадежное животное. Порой онъ корма не ѣстъ. Судя по тому, что слышу, я не удивлюсь, если "Подсолнечникъ" совсѣмъ не появится на скачкахъ.
   -- Соломонъ говоритъ, что онъ совершенно въ порядкѣ.
   -- Вы не заставите Соломона держать за него четыре противъ одного, даже четыре съ половиною. Вѣдь вы поѣдете въ Честеръ, милордъ?
   -- Если тогда нечего будетъ дѣлать другого. Не знаю, какъ устроится исторія съ выборами. Я пойду курить наверхъ.
   Въ Бергарденѣ было -- двѣ курительныя, хотѣлъ я сказать, но на самомъ дѣлѣ все помѣщеніе могло считаться курительною. Однако тѣ, которые играли въ карты, имѣли обыкновеніе пить кофей и курить сигары наверху. Въ это святилище маіоръ Тифто еще введенъ не былъ, но теперь онъ проникъ въ него подъ покровительствомъ лорда Сильвербриджа. Тамъ находилось уже человѣкъ пять и между ними Адольфусъ Лонгстафъ, молодой человѣкъ лѣтъ тридцати-пяти, проводившій большую часть своего времени въ Бергарденѣ.
   -- Вы знакомы съ моимъ другомъ, Тифто? спросилъ лордъ.
   -- Тифто, это мистеръ Лонгстафъ, котораго въ стѣнахъ этого пріюта иногда называютъ Долли.
   Маіоръ поклонилея съ любезлою улыбкою.
   -- Я слыхалъ о маіорѣ Тифто, сказалъ Долли.
   -- Кто не слыхалъ? замѣтилъ лордъ Ниддердель, другой молодой человѣкъ среднихъ лѣтъ, находившійся въ числѣ присутствующихъ.
   Маіоръ опять поклонился.
   -- Къ прошедшій сезонъ я все собирался къ вамъ на день или на два, поохотиться съ вашими "Тифто", сказалъ Долли.-- Кажется такъ зовутъ вашихъ собакъ?
   -- Ихъ можно назвать такъ, если вамъ угодно, отвѣтилъ маіоръ.-- Отчего же вы не пріѣхали?
   -- Да все такая незадача была.
   -- Поѣздъ идетъ въ Паддингтонъ ежедневно въ половинѣ одиннадцатаго.
   -- Все это прекрасно, если вы успѣли встать. Ну, Сильвербриджъ, какъ здоровье "Перваго министра?"
   -- Что скажете, Тифто? обратился молодой лордъ къ своему компаніону.
   -- Не думаю, чтобы въ Англіи нашелся въ настоящую минуту человѣкъ въ лучшемъ состояніи здоровья, шутливо отвѣтилъ маіоръ.
   -- Годный для скачки? спросилъ Долли.
   -- Годный! Отчего ему не быть годнымъ?
   -- Я хочу сказать, теперь годный?
   -- Я думаю, мы пустимъ его теперь, не такъ ли, Сильвербриджъ? сказалъ маіоръ.
   Что-то, быть можетъ, въ тонѣ послѣдняго замѣчанія, оскорбило молодого лорда въ его достоинствѣ. Какъ бы то ни было, онъ всталъ и объявилъ, что ѣдетъ въ оперу. Заверну на минуту и послушаю Стаффа. Стаффа была соловьемъ сезона и лордъ Сильвербриджъ, когда ему нечего было дѣлать, забиралъ себѣ иногда въ голову, что любитъ музыку. Вскорѣ послѣ его ухода, маіоръ Тифто потребовалъ виски съ водою, закурилъ третью сигару и почувствовалъ, какъ почетно принадлежать къ Бёргардену. Предъ лордомъ Сильвербриджемъ, которому онъ долженъ былъ стараться дѣлать всегда угодное, онъ какъ бы умалялся. Не смотря на попытки обращаться съ нимъ свободно и по-пріятельски, онъ отчасти трусилъ его. А съ Долли Лонгстафомъ онъ почувствовалъ себя совершенно свободно, не понявъ, быть можетъ, характера этого джентльмена. Съ лордомъ Ниддерделемъ онъ уже былъ знакомъ и находилъ его добродушнымъ. И такъ, попивая виски, онъ сталъ веселъ и откровененъ.
   -- Я не находилъ ее никогда очень хорошенькою, сказалъ онъ.
   Говорили о пѣвицѣ, очаровательный голосъ которой увлекъ Сильвербриджа изъ ихъ общества.
   -- Видали вы ее когда-нибудь не на сценѣ? спросилъ Ниддердель.
   -- О, Боже мой, разумѣется.
   -- Кажется, она не очень доступна, замѣтилъ кто то.
   -- Безспорно, сказалъ Тифто.-- А тѣмъ не менѣе, мы провели-таки вмѣстѣ денька два.
   -- Вы имѣли особенное счастіе, сказалъ Долли.
   -- Мы были друзьями съ самаго того времени, какъ она здѣсь, солгалъ Тифто безсовѣстнымъ образомъ.
   -- А съ мужемъ вы какъ ладите? спросилъ Долли самымъ хладнокровнымъ тономъ, точно онъ нисколько не удивляется словамъ собесѣдника.
   -- Съ мужемъ! воскликнулъ маіоръ, не достаточно владѣвшій собой, чтобы скрыть всякій признакъ невѣдѣнія.
   -- A! сказалъ Долли:-- вы вѣроятно не знаете, что вашъ другъ замужемъ за Томасомъ Джонсомъ года полтора.
   Вскорѣ послѣ этого маіоръ ушелъ изъ клуба, питая значительно болѣе уваженія къ мистеру Лонгстафу.
   

Глава VII.
Консервативныя убѣжденія.

   Лордъ Сильвербриджъ обѣщалъ быть у отца на слѣдующее утро въ половинѣ десятаго, и вошелъ въ столовую за нѣсколько минутъ до этого времени. Онъ рѣшилъ уже что скажетъ своему отцу. Онъ имѣлъ намѣреніе назвать себя консерваторомъ и вступить подъ этимъ наименованіемъ въ Нижнюю Палату. Всѣ тѣ, между которыми онъ жилъ, были консерваторы. Онъ думалъ, что отецъ не имѣетъ права контролировать его въ этомъ отношеніи. Въ Барсетширѣ и Лондонѣ мнѣнія не совсѣмъ согласовались на этотъ счетъ. Жители Сильвербриджскіе объявили, что предпочитаютъ консервативнаго депутата, какъ и было въ послѣдней сессіи. Они выбирали самого герцога, когда онъ былъ коммонеромъ, но сдѣлали это оттого что считали его самой существенной частью омніумской принадлежности. Теперь все было кончено. Они не отличались прогрессивными взглядами и думали, что консерваторъ будетъ лучше для нихъ. А такъ какъ имъ сказали, что сынъ герцога консерваторъ, они и вообразили, что, выбравъ его, угодятъ всѣмъ. Но въ сущности, они этимъ нисколько не угодили герцогу. Онъ говорилъ имъ въ прежнихъ случаяхъ, что они могутъ выбирать кого хотятъ, и не сердился за то, что они выбрали консерватора. Они могли послать въ Парламентъ самаго допотопнаго стараго тори, какого только могли найти въ Англіи, если бы желали, но не его сына, не Паллизера какъ тори или консерватора. Притомъ, хотя городокъ отсталъ отъ свѣта, графство сдѣлало такъ много успѣховъ, что либеральный кандидатъ, рекомендованный имъ, непремѣнно былъ бы выбранъ. Это именно былъ такой случай, когда Паллизеръ долженъ выказать себя готовымъ служить своей странѣ. Потребовались бы издержки, но герцогъ и не подумалъ бы объ издержкахъ въ подобномъ дѣлѣ. Десять тысячъ фунтовъ, истраченныя на такую цѣль, не раздражили бы его. Самая борьба дала бы ему новую жизнь. Все это лордъ Сильвербриджъ понималъ, но говорилъ себѣ и всѣмъ своимъ друзьямъ, что не намѣренъ позволить контролировать себя въ такомъ дѣлѣ.
   Герцогъ провелъ очень печальную ночь. Онъ говорилъ себѣ, что о подобномъ бракѣ и рѣчи быть не можетъ. Онъ думалъ, что его дочери можно растолковать все и заставить ее почувствовать, что объ этомъ не можетъ быть и рѣчи. Онъ не сомнѣвался, что можетъ это прекратить. Если бы ему даже пришлось увезти дочь въ какой-нибудь отдаленный уголокъ свѣта, онъ это прекратитъ. Но та, чью сумасбродную страсть ему придется прекратить, никогда уже не будетъ тѣмъ чистымъ, свѣтлымъ, незапятнаннымъ созданіемъ, о которомъ онъ былъ такого высокаго мнѣнія. Онъ никогда не говорилъ о своихъ надеждахъ даже женѣ, но въ тишинѣ своей очень тихой жизни, онъ думалъ много о томъ днѣ, когда отдастъ дочь какому-нибудь благородному юношѣ -- благородному всѣми дарами благородства, включая званіе и богатство -- который былъ бы достоинъ принять ее. Теперь же, хотя никто не долженъ бы этого знать -- и всѣ узнать могутъ -- его дочь унизила себя любовью къ молодому Тригиру.
   А его собственная герцогиня, потеря которой для него была все равно что потеря половины его членовъ -- не любила ли она такимъ же образомъ Тригира, или еще хуже чѣмъ Тригира, въ своей юности? Ахъ, да! и хотя его Кора такъ много значила для него, не чувствовалъ ли онъ такъ часто, не чувствовалъ ли онъ всю жизнь, что судьба лишила его сладчайшей радости для человѣка, и что его Кора не отдалась ему съ первой любовью, какою любила этого ничтожнаго бѣдняка! Какъ безконечны были его сожалѣнія, какъ часто говорилъ онъ себѣ, что при всемъ томъ что судьба дала ему, все-таки судьба была къ нему несправедлива, лишивъ его этого. Даже для спасенія своей жизни не шепнулъ бы онъ ни слова объ этомъ никому, но онъ это чувствовалъ. Онъ чувствовалъ это много лѣтъ. Какъ ни была она дорога ему, она не была для него такого какъ могла быть безъ этого. А теперь его дочь, которая была для него дороже всего, что у него осталось, поступала совершенно такъ какъ мать. Молодого человѣка можно удалить. Онъ можетъ исчезнуть какъ исчезъ тотъ другой молодой человѣкъ. Но то обстоятельство, что сердце дѣвушки его обожало, исчезнуть не можетъ.
   Онъ старался всѣми силами оправдать память своей жены. Онъ могъ это сдѣлать, только налегая всего тяжестью души своей на предполагаемую добросовѣстность мистрисъ Финнъ. Развѣ не зналъ онъ съ самаго начала, что эта женщина искательница приключеній? и не повторялъ ли онъ себѣ безпрестанно, что между такого женщиной и имъ не должно быть сношеній и общаго чувства? Онъ допустилъ вовлечь себя въ короткость, уговорить почти до дружелюбія. И вотъ результатъ!
   И какъ онъ долженъ говорить объ этомъ въ своемъ свиданіи съ сыномъ; долженъ ли онъ объ этомъ упомянуть? Сначала онъ думалъ, что ему невозможно заняться тѣмъ другимъ дѣломъ. Какъ можетъ онъ распространяться о достоинствахъ политическаго либерализма, и объ обязанности держаться старинной фамильной партіи, когда его мысли совершенно заняты его дочерью? Онъ вдругъ почти сдѣлался равнодушенъ къ тому, чтобы Сильвербриджъ былъ консерваторъ или либералъ. Но одѣваясь, онъ сказалъ себѣ, что какъ человѣкъ, онъ обязанъ исполнить простую обязанность, указываемую ему его собственнымъ сужденіемъ, не обращая вниманія на личное страданіе. Работникъ, дѣлающій плетни, и землекопъ должны дѣлать плетень и копать канаву, даже если страдаютъ отъ ревматизма. Онъ обязанъ исполнить свою обязанность къ сыну, даже если его сердце разорвется на куски.
   За завтракомъ онъ старался быть любезенъ, и удостоилъ сдѣлать сыну вопросъ о Первомъ Министрѣ. Скачки -- развлеченіе такого рода, которому англійская знать предавалась много вѣковъ, и считается скорѣе полезнымъ, чѣмъ безславнымъ, если ведется благороднымъ образомъ. Герцогъ не считалъ Тифто очень благороднымъ. О маіорѣ онъ зналъ очень мало. Онъ предпочелъ бы, чтобы у его сына была своя лошадь.
   -- Не лучше ли купить и другую долю? спросилъ герцогъ.
   -- Очень будетъ дорого, серъ; я думаю, что маіоръ спроситъ двѣ тысячи.
   -- Это очень дорого.
   -- И потомъ маіоръ человѣкъ очень полезный. Онъ вполнѣ понимаетъ скачки.
   -- Надѣюсь, что онъ этимъ не живетъ?
   -- О, нѣтъ! онъ этимъ не живетъ. То есть у него есть много способовъ къ жизни.
   -- Я непрочь, чтобы молодой человѣкъ имѣлъ свою собственную лошадь, если его средства дозволяютъ это -- какъ можетъ быть тебѣ; но надѣсь, что ты не держишь пари.
   -- Только такія ничтожныя, что не стоитъ и говорить.
   -- Они могутъ превратиться въ такія, о которыхъ пожалуй и заговорятъ.
   Это отецъ говорилъ за завтракомъ, почти не думая о предметѣ разговора -- мысли его были паправлены на другое. Но по окончаніи завтрака ему необходимо было начать.
   -- Сильвербриджъ, сказалъ онъ:-- надѣюсь ты подумалъ о томъ, о чемъ мы говорили относительно наступающихъ выборовъ.
   -- Разумѣется, я думалъ, серъ.
   -- И ты можешь поступить такъ какъ я желаю?
   -- Видите, серъ, своихъ политическихъ мнѣній человѣкъ перемѣнить не можетъ.
   -- У тебя врядъ ли могутъ быть очень твердыя политическія мнѣнія. Ты еще молодъ, и я полагаю не очень много думалъ о политикѣ.
   -- Нѣтъ, серъ, я думалъ. Я имѣю мои собственныя идеи. Мы должны защищать наше положеніе какъ можемъ противъ радикаловъ и коммунистовъ.
   -- Я совсѣмъ не могу согласиться съ этимъ, Сильвербриджъ. У насъ нѣтъ въ странѣ большой политической партіи, желающей коммунизма или революціи. Но отложивъ все это въ сторону пока, я спрошу тебя, должны ли политическія мнѣнія человѣка относиться къ его собственнымъ личнымъ интересамъ, или къ болѣе обширнымъ интересамъ другихъ, которыхъ мы назовемъ публикой.
   -- Съ его собственнымъ интересамъ, рѣшительно сказалъ молодой человѣкъ.
   -- Слѣдовательно, это просто самозащита?
   -- Защита себя и своего класса. Народъ заботится о себѣ и мы должны заботиться о себѣ. Насъ такъ мало, а ихъ такъ много, что у насъ достаточно будетъ дѣла.
   Тутъ герцогъ прочелъ своему сыну довольно длинную политическую лекцію, цѣль которой заключалась въ томъ, чтобы показать Сильвербриджу, что все политическое ученіе должно быть направлено къ тому, чтобы самое большое число имѣло самую большую пользу. Сынъ выслушалъ со вниманіемъ и потомъ выразилъ свое мнѣніе, что въ словахъ его отца было много правды.
   -- Я надѣюсь, что если ты сообразилъ, сказалъ герцогъ:-- то не будешь считать себя принужденнымъ бросить ту политическую школу, въ которой твой отецъ былъ не бездѣйственной подпорой, и къ которой твоя фамилія принадлежала много поколѣній.
   -- Я не могу называться либераломъ, сказалъ молодой политикъ.
   -- Почему?
   -- Потому что я консерваторъ.
   -- И ты не хочешь быть депутатомъ отъ графства въ пользу либераловъ?
   -- Я былъ бы принужденъ сказать имъ, что я всегда буду подавать голосъ за консерваторовъ.
   -- Такъ ты отказываешься исполнить мое желаніе?
   -- Я не знаю какъ я могу не отказаться. Если бы вы пожелали, чтобы я сдѣлался на два дюйма выше, я не могъ бы сдѣлать этого, хотя мнѣ очень хотѣлось бы угодить вамъ.
   -- Но такой молодой человѣкъ какъ ты, можетъ же имѣть настолько уваженія къ старшимъ, чтобы повѣрить, когда ему говорятъ, что онъ ошибается.
   -- О, да; разумѣется.
   -- Ты не можешь не знать, что я посвятилъ всѣ труды моей жизни на изученіе политическихъ условій страны.
   -- Я знаю это очень хорошо; и разумѣется, мнѣ извѣстно какого высокаго мнѣнія всѣ они о васъ.
   -- Стало быть мое мнѣніе могло бы имѣть для тебя какое-нибудь значеніе?
   -- Оно имѣетъ, серъ, я не сомнѣвался бы въ немъ кромѣ одного этого. Теперь же, вы видите, какъ я могу иначе поступить?
   -- Ты считаешь себя правымъ, хотя не посвящалъ ни одного часа на изученіе этого предмета!
   -- Нѣтъ, серъ. Въ сравненіи съ многими великими людьми я знаю, что я глупъ. Можетъ быть поэтому я и консерваторъ. Радикалы всегда говорятъ, что консерваторъ долженъ быть глупъ. Слѣдовательно, глупецъ долженъ быть консерваторомъ.
   Отецъ всталъ съ своего мѣста и обернулся къ камину, спиною къ сыну. Онъ начиналъ сердиться, но старался преодолѣть свой гнѣвъ. Предметъ спора между ними былъ такъ важенъ, что герцогъ не считалъ себя въ правѣ бросать споръ вслѣдствіе такихъ ничтожныхъ доводовъ, какъ тѣ, на которые ссылался его сынъ. Когда онъ стоялъ такимъ образомъ нѣсколько минутъ и думалъ обо всемъ этомъ, ему хотѣлось разразиться гнѣвомъ и угрожать этому юношѣ -- угрожать лишеніемъ денегъ, развлеченій, продолженіемъ образа его жизни. Какая жалость, что, этотъ юноша такъ упрямъ и безразсуденъ! Онъ никогда не таль бы просить своего сына быть рабомъ либеральной партіи какъ былъ онъ самъ. Но мысль, чтобы Паллизеръ не былъ либераломъ, чтобы первымъ отступникомъ изъ Паллизеровъ былъ его сынъ -- терзала его! Стоя тутъ, онъ не разъ сжималъ кулакъ съ сильнымъ желаніемъ накинуться на молодого человѣка, но воздерживался, говоря себѣ, что по чувству справедливости онъ не долженъ сердиться на такое оскорбленіе. Сдѣлаться консерваторомъ, когда путь къ либерализму открытъ, можетъ быть дѣло глупца, но этого нельзя поставить въ преступленіе. Онъ всю жизнь старался быть справедливымъ, а никто не долженъ быть справедливѣе какъ отецъ къ сыну.
   -- Ты намѣренъ быть депутатомъ отъ Сильвербриджа? сказалъ онъ, наконецъ.
   -- Нѣтъ, если вы не желаете, серъ.
   Это было еще хуже. Теперь для него сдѣлалось еще труднѣе бранить молодого человѣка.
   -- Тебѣ должно быть извѣстно, что я вмѣшиваться не стану.
   -- Я такъ и предполагалъ. Во всякомъ случаѣ они выберутъ консерватора.
   -- Я забочусь не объ этомъ, грустно сказалъ герцогъ.
   -- Честное слово, серъ, мнѣ очень жаль прогнѣвать васъ, но что же могу я сдѣлать? Я совсѣмъ откажусь отъ Парламента, если вы этого пожелаете.
   -- Нѣтъ, я этого не желаю.
   -- Вы не захотите, чтобы я солгалъ?
   -- Нѣтъ.
   -- Такъ что же я могу сдѣлать?
   -- Научиться чему слѣдуетъ отъ того, кто способенъ научить тебя.
   -- Учителей много.
   -- Я полагаю, что всю эту бѣду надѣлалъ тотъ дерзкій и непріятный молодой человѣкъ, который былъ у меня вчера.
   -- Вы говорите о Френкѣ Тригирѣ?
   -- Я говорю о мистерѣ Тригирѣ.
   -- Онъ конечно консерваторъ, и конечно я съ нимъ вижусь часто. Онъ былъ у васъ вчера, серъ?
   -- Да, онъ былъ.
   -- На счетъ чего? спросилъ лордъ Сильвербриджъ голосомъ, почти обнаруживавшимъ страхъ, потому что зналъ очень хорошо по какому поводу происходило свиданіе.
   -- Онъ говорилъ со мною...
   Сказавъ это, герцогъ остановился, чувствуя себя неспособнымъ признаться въ безславіи, которое обрушилось на него и на его семью. Когда онъ сказалъ, и лицо его и голосъ измѣнились такъ, что сынъ дѣйствительно испугался.
   -- Онъ говорилъ со мною о твоей сестрѣ. Ты это зналъ?
   -- Я зналъ, что между ними что-то есть.
   -- И ты это одобрялъ?
   -- Нѣтъ, серъ, напротивъ. Я сказалъ ему, что по моему мнѣнію это быть не должно.
   -- А зачѣмъ ты не сказалъ объ этомъ мнѣ?
   -- Развѣ это было мое дѣло, серъ?
   -- Конечно, твое дѣло охранять честь твоей сестры.
   -- Видите, серъ, такъ много случилось вдругъ за разъ.
   -- Что случилось?
   -- Моя милая матушка, серъ, думала о немъ хорошо.
   Герцогъ глубоко вздохнулъ и опять обернулся къ огню.
   -- Я всегда говорилъ ему, что вы не согласитесь.
   -- Я думаю.
   -- Это случилось такъ внезапно. Я сказалъ бы вамъ объ этомъ, какъ только... какъ только...
   Онъ хотѣлъ сказать, какъ только горе мужа о потерѣ жены нѣсколько утихнетъ, но не могъ выговорить этихъ словъ. Герцогъ, впрочемъ, вполнѣ его понялъ.
   -- А пока они не видались.
   -- И не переписывались?
   -- Не думаю.
   -- Мистрисъ Финнъ знала все это.
   -- Мистрисъ Финнъ!
   -- Конечно. Она знала это все.
   -- Я не вижу, какъ это могло быть?
   -- Онъ самъ сказалъ мнѣ это, отвѣтилъ герцогъ, неумышленно приписывая Тригиру то, чего онъ никогда не говорилъ.-- Это должно быть прекращено. Я поговорю съ твоей сестрой. А пока, я думаю, что чѣмъ менѣе мы будемъ видѣться съ мистеромъ Тригиромъ, тѣмъ лучше. Разумѣется, въ этомъ домѣ. Ты, пожалуйста, растолкуй ему это сейчасъ.
   -- О, конечно, сказалъ Сильвербриджъ.
   

Глава VIII.
Онъ джентльменъ.

   Герцогъ вернулся въ Мачингъ почти съ разбитымъ сердцемъ. Онъ намѣревался поѣхать въ Барсетширъ, по поводу предстоящихъ выборовъ -- не съ тѣмъ, чтобы вмѣшиваться неприличнымъ для лорда или пера образомъ, но думая, что если его старшій сынъ будетъ депутатомъ отъ графства въ настоящемъ конституціонномъ духѣ, какъ приличествуетъ старшему сыну такого важнаго магната, то его присутствіе въ Гетерумскомъ замкѣ, между людьми, подвластными ему, можетъ быть полезно, и ужъ, конечно, покажется любезно. Объ угощеніи не могло быть и рѣчи. Его потеря дѣлала это невозможнымъ. Но его присутствіе, какъ владѣльца, придастъ нѣкоторый вѣсъ и сознаніе власти, что будетъ полезно для его сына, и, какъ думалъ герцогъ, не будетъ противно духу конституціи. Но все это теперь прекратилось. Онъ говорилъ себѣ, что ему все равно, какъ кончатся выборы. Сильвербриджъ можетъ быть депутатомъ отъ Сильвербриджа, если хочетъ. Онъ не будетъ ни помогать, ни препятствовать ни въ графствѣ, ни въ мѣстечкѣ. Онъ написалъ въ этомъ смыслѣ своему управляющему Моретону, но въ то же время поручилъ ему заплатить издержки по выборамъ лорда Сильвербриджа, чувствуя, что какъ отецъ, онъ обязанъ сдѣлать это для своего сына.
   Но хотя онъ старался направить свои мысли на эти парламентскія дѣла, хотя усиливался увѣрить себя, что его сердитъ это политическое отступничество, въ сущности, его другое несчастіе подавляло его до такой степени, что дѣла его сына казались ему незначительными. Какъ онъ будетъ, говорить съ нею? Эта мысль не выходила изъ головы его, когда онъ ѣхалъ въ Мачингъ. Достаточно ли будетъ просто сказать ей, что такое желаніе съ ея стороны безславно и никогда исполниться не можетъ, или стараться убѣдить ее кротко, что этою привязанностью она унизила себя, и постараться добиться отъ нея обѣщанія, что она броситъ эту мысль?
   Послѣднее было бы несравненно лучше, если бы только онъ могъ этого достигнуть. Но онъ сознавалъ суровость своего обращенія, и зналъ, что никогда не могъ возбудить въ дочери довѣріе къ себѣ. Онъ всегда этого желалъ, какъ безобразная дѣвушка желаетъ обладать прелестями признанной красавицы, какъ бѣдный низенькій человѣчекъ, пяти футъ роста, желаетъ прибавить локоть къ своему росту.
   Хотя онъ сердился на дочь, какъ охотно заключилъ бы онъ ее въ свои объятія и увѣрилъ въ своемъ прощеніи! Какъ желалъ бы растолковать ей, что не пожалѣетъ ничего, для того чтобы украсить ея жизнь! Только, разумѣется, надо бросить Тригира. Но онъ зналъ, что не сумѣетъ выказать нѣжность и снисходительность. Онъ зналъ, что непремѣнно будетъ суровъ и жестокъ.
   Но онъ долженъ разузнать всю эту исторію. Человѣкъ этотъ былъ другомъ его сына, и по просьбѣ его сына, пріѣхалъ къ нимъ въ Италію. Но ему пришло въ голову, что мистрисъ Финнъ была главной зачинщицей грѣха, и ему казалось, будто Тригиръ сказалъ ему, что эта дама съ самаго начала была замѣшана въ это дѣло. Во всемъ этомъ было стремленіе его сердца уменьшить виновную отвѣтственность, которая могла быть приписана женѣ, которой онъ лишился.
   Онъ пріѣхалъ въ Мачингъ около восьми часовъ, и приказалъ подать себѣ обѣдъ въ кабинетъ. Когда леди Мери пришла встрѣтить его, онъ поцѣловалъ ее въ лобъ и просилъ прійти къ нему послѣ обѣда.
   -- Не. посидѣть ли мнѣ съ вами, папа, когда вы будете обѣдать? спросила она.
   Но онъ только сказалъ ей, что не хочетъ безпокоить ее этимъ. Даже говоря это, онъ былъ такъ необыкновенно нѣженъ къ ней, что она увѣрила себя, что ея обожатель еще не объяснялся съ нимъ.
   Трапезы герцога вообще не годились бы для Лукулла. Можетъ быть ни одинъ человѣкъ на свѣтѣ не заботился менѣе о томъ, что ѣстъ, или зналъ менѣе, что пьетъ. Онъ ѣлъ то, что ему подавали, и пилъ, что слуга наливалъ ему, прибавляя ко всему сельтерской воды. Онъ никогда не имѣлъ наклонности къ удовольствіямъ стола, но послѣднее время привычки его сдѣлались такъ просты, что герцогиня часто говорила ему, что потребности его такъ ничтожны, что можно было пожалѣть, зачѣмъ онъ не отшельникъ, давшій обѣтъ бѣдности.
   Скоро пришли сказать леди Мери, что отецъ желаетъ видѣть ее. Она пошла тотчасъ, и нашла отца на диванѣ, который стоялъ возлѣ книжной полки. Со стола уже было убрано и герцогъ былъ одинъ. Онъ былъ не только одинъ, но у него даже не было въ рукахъ ни памфлета, ни газеты.
   Тогда она поняла, что Тригиръ объяснялся. Когда это пришло ей въ голову, ея ноги почти подогнулись.
   -- Сядь здѣсь, Мери, сказалъ онъ, указавъ на диванъ возлѣ себя.
   Она сѣла и взяла его за руку. Потомъ, такъ какъ онъ началъ не тотчасъ, она спросила:
   -- Сильвербриджъ будетъ депутатомъ отъ графства, папа?
   -- Нѣтъ, душа моя.
   -- А отъ городка?
   -- Да, душа моя.
   -- И онъ не хочетъ быть либераломъ?
   -- Я этого боюсь. Это очень огорчаетъ меня; но не знаю, вправѣ ли я противиться этому. Человѣкъ вправѣ имѣть свое, собственное мнѣніе, даже если онъ очень молодъ.
   -- Я жалѣю объ этомъ, папа, потому что это огорчаетъ васъ.
   -- Меня огорчаетъ многое -- есть вещи, которыя разбиваютъ мнѣ сердце.
   -- Бѣдная мама! воскликнула она.
   -- Да; это болѣе всего другого. Но жизнь и смерть въ рукахъ Божіихъ, и даже хотя мы можемъ роптать, мы ничего не можемъ измѣнить. Но каковы бы ни были наши горести, пока мы здѣсь, мы должны исполнять нашу обязанность.
   -- Я полагаю, что онъ можетъ быть хорошимъ членомъ Парламента, хотя сдѣлался консерваторомъ?
   -- Я думаю не о твоемъ братѣ, а о тебѣ.
   Бѣдная дѣвушка слегка вздрогнула на диванѣ.
   -- Ты знаешь... мистера Тригира? спросилъ онъ.
   -- Да, папа; разумѣется, я его знаю. Вы сами видали его въ Италіи.
   -- Кажется, я его видѣлъ; я думалъ, что онъ бываетъ у насъ, какъ другъ Сильвербриджа.
   -- Самый короткій его другъ, папа.
   -- Должно быть. Онъ былъ у меня въ Лондонѣ вчера, и сказалъ... О, Мери! можетъ ли это быть справедливо?
   -- Да, папа, отвѣчала она, покраснѣвъ до волосъ и потупивъ глаза.
   Въ дѣлахъ обыкновенныхъ это была дѣвушка очень мужественная, постоянство которой не могли поколебать никакія затрудненія. Но теперь страхъ, внушаемый ей голосомъ отца, почти лишилъ ее силъ.
   -- Неужели ты хочешь сказать мнѣ, что дала слово этому молодому человѣку, не получивъ моего согласія?
   -- Разумѣется, васъ слѣдовало спросить, папа.
   -- Развѣ таково, по твоему мнѣнію, должно быть поведеніе молодой дѣвушки въ твоемъ положеніи?
   -- Никто не имѣлъ намѣренія скрывать что-нибудь отъ васъ, папа.
   -- Это было скрыто. И вмѣстѣ съ тѣмъ, этотъ молодой человѣкъ имѣлъ смѣлость явиться ко мнѣ просить твоей руки, какъ будто я долженъ былъ сейчасъ согласиться на такую ничтожную просьбу. Это, разумѣется, совершенно невозможно. Ты понимаешь это; не такъ ли?
   Когда она не сейчасъ отвѣтила ему, онъ повторилъ вопросъ:
   -- Я спрашиваю тебя, не чувствуешь ли ты, что это совершенно невозможно.
   -- Нѣтъ, папа, сказала она самымъ тихимъ шопотомъ, но все-таки такъ, что онъ слышалъ, и такъ внятно, что онъ могъ судить по ея голосу объ ея упорствѣ.
   -- Если такъ, Мери, я обязанъ сказать тебѣ, что это совершенно невозможно. Я не хочу, чтобы ты думала объ этомъ. Это должно быть прекращено.
   -- Почему, папа?
   -- Почему! Я удивляюсь, что ты спрашиваешь меня почему?
   -- Я не допустила бы его, папа, обратиться къ вамъ, если бы... если бы не любила его.
   -- Ты должна преодолѣть твою любовь, она позорна и ее слѣдуетъ преодолѣть.
   -- Позорна!
   -- Да. Я съ сожалѣніемъ употребляю это слово, когда дѣло идетъ о моей дочери, но это такъ. Если ты обѣщаешь слушаться меня, если дашь слово не видаться съ нимъ болѣе, я... если не забуду -- то по-крайней-мѣрѣ прощу, и буду молчать. Я извиню это, потому что ты молода и неблагоразумно была допущена до знакомства съ нимъ. Тутъ дѣйствовала, какъ мнѣ кажется, одна особа, на которую я долженъ сердиться болѣе чѣмъ на тебя. Скажи, что ты будешь повиноваться мнѣ и все, что только отецъ можетъ сдѣлать, сдѣлаю я, для того чтобы составить счастіе твоей жизни.
   Такимъ образомъ онъ старался не казаться суровымъ. Въ его сердцѣ было достаточно нѣжности, но въ голосѣ и глазахъ не было ничего нѣжнаго. Хотя онъ выражался очень положительно, но даже съ своей родной дочерью онъ былъ застѣнчивъ и стыдливъ. Онъ даже покраснѣлъ, когда сказалъ ей, что она должна преодолѣть свою любовь.
   Для нея ужасно было слышать, что она опозорила себя. Слова ея отца, что бракъ ея съ этимъ человѣкомъ невозможенъ, очень огорчали ее. Даже то, что онъ обѣщалъ простить ее, какъ за какую-нибудь важную вину, было уже несчастіемъ. Но все это нисколько не побуждало ее отказаться отъ своего жениха. Какъ она ни была молода, она имѣла свою особенную теорію объ этомъ, свой собственный кодексъ поведенія и чести, отъ котораго не имѣла намѣренія отступать. Разумѣется она не ожидала, что отецъ ея согласится съ перваго слова. Безъ сомнѣнія онъ желалъ, чтобы она сдѣлала болѣе знатную партію. Она знала, что встрѣтитъ сопротивленіе, хотя не ожидала слышать, что опозорила себя. Сидя тутъ, она рѣшила, что ни за что на свѣтѣ не откажется отъ своего жениха, но она находилась въ такомъ смущеніи, что не могла придумать словъ для выраженія своихъ мыслей. Герцогъ тоже молчалъ нѣсколько минутъ, прежде чѣмъ потребовалъ отъ нея обѣщанія.
   -- Скажешь ты мнѣ, Мери, что не будешь видѣться съ нимъ?
   -- Не думаю, чтобы я могла сказать это, папа.
   -- Почему?
   -- О, папа, какъ же я могу, когда люблю его больше всѣхъ на свѣтѣ.
   Не безъ боли въ сердцѣ можно выслушать, что для той, которая для насъ всего дороже, кто-то другой дороже насъ. Такое горе отцы и матери должны переносить; и хотя, мнѣ кажется, стрѣла никогда не можетъ быть такъ притуплена, чтобы не оставить послѣ себя раны, во многихъ случаяхъ всегда есть если не полное исцѣленіе, то по-крайней-мѣрѣ достаточное утѣшеніе. Мать знаетъ, что ея дочь должна полюбить какого-нибудь человѣка болѣе всѣхъ другихъ, что она будетъ отнята отъ нея, какъ жена и мать. И отецъ, когда любимая дочь его перестанетъ увѣрять, что онъ для нея ближе всѣхъ и дороже, хотя почувствуетъ нѣжную грусть, все-таки знаетъ, что такъ должно быть. Если бы этого не было, какъ пуста была бы ея жизнь! Но для ранъ бѣднаго герцога не было ни исцѣленія, ни утѣшенія. Когда ему сказали, что этотъ молодой Тригиръ обладалъ нѣжной любовью его дочери, былъ сокровищемъ ея сердца, онъ задрожалъ, какъ будто острыя стрѣлы проткнули его всего насквозь.
   -- Я не хочу слышать о такой любви, сказалъ онъ.
   -- Что же я должна сказать, папа?
   -- Скажи, что ты будешь повиноваться мнѣ.
   Она сидѣла молча.
   -- Развѣ ты не знаешь, что онъ негодится быть твоимъ мужемъ?
   -- Нѣтъ, папа.
   -- Стало быть ты не думала ни о твоемъ положеніи, ни о моемъ.
   -- Онъ джентльменъ, папа.
   -- И мой домашній секретарь тоже джентльменъ. Каждый писарь въ нашихъ министерствахъ считаетъ себя джентльменомъ. Помощникъ пастора тоже джентльменъ, и докторъ, пріѣзжающій сюда изъ Бродстока. Слово это слишкомъ неопредѣленно, и не можетъ имѣть никакого значенія для тебя въ подобномъ дѣлѣ.
   -- Я не знаю никакого другого способа дѣлать различіе между людьми, сказала она, показывая этимъ, что вполнѣ рѣшила то, что должно имѣть для нея значеніе.
   -- Ты не обязана дѣлать различіе между людьми. Это различіе требуетъ такой большой опытности, что ты обязана положиться въ этомъ отношеніи на тѣхъ, кому ты должна повиноваться. Не могу не думать, что тебѣ слѣдовало знать, что ты не имѣешь права отдавать твою любовь кому бы то ни было, не удостовѣрившись, что этотъ человѣкъ одобренъ... мною.
   Онъ хотѣлъ сказать: "твоими родителями", но былъ остановленъ воспоминаніями о неблагоразуміи своей жены.
   Она видѣла это все и была слишкомъ благородна, чтобы сослаться на авторитетъ матери. Но она не была такъ почтительна; чтобы не набросить упрека на него, когда онъ былъ такъ суровъ къ ней.
   -- Вы такъ мало проводили времени со мною, папа.
   -- Это правда, сказалъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія:-- это правда. Это была ошибка, и я поправлю ее. Это можетъ служить поводомъ къ прощенію, и я прощу тебя. Но ты должна сказать мнѣ, что это прекратится.
   -- Нѣтъ, папа.
   -- Что ты хочешь сказать?
   -- Что, такъ какъ я люблю мистера Тригира, и сказала ему это и обѣщала, я останусь ему вѣрна. Я не могу это прекратить.
   -- Неужели ты предполагаешь, что тебѣ будетъ дозволено видѣться съ нимъ?
   -- Я надѣюсь.
   -- Конечно нѣтъ. Ты пишешь къ нему?
   -- Нѣтъ, папа.
   -- И никогда къ нему не писала?
   -- Никогда съ-тѣхъ-поръ, какъ мы вернулись въ Англію.
   -- Ты должна обѣщать мнѣ, что ты писать не будешь.
   Она помолчала, прежде чѣмъ отвѣтила ему, а потомъ взглянула ему прямо въ лицо.
   -- Я не буду къ нему писать. Не думаю, чтобы я къ нему писала; но обѣщанія не дамъ.
   -- Не хочешь обѣщать твоему отцу!
   -- Нѣтъ, папа. Можетъ быть, что... что я должна буду это сдѣлать.
   -- Неужели ты желаешь, чтобы я караулилъ тебя, чтобы не дать тебѣ возможности послать письмо безъ моего позволенія.
   -- Мнѣ было бы это непріятно.
   -- Но это должно быть такъ.
   -- Если я напишу, я скажу вамъ.
   -- И покажешь мнѣ, что написала?
   -- Нѣтъ, папа, этого я не сдѣлаю; но я скажу вамъ, что написала.
   Ему пришло въ голову, что эти договоры были унизительны для отцовской власти, и нисколько не вели къ тому, чтобы убѣдить ее въ необходимости совершенно изгнать Тригира изъ ея мыслей. Онъ началъ уже находить, какъ трудно для него надзирать за такою дочерью -- какъ невозможно производить такой надзоръ съ достаточной твердостью и вмѣстѣ съ тѣмъ съ достаточной нѣжностью! Пока онъ не сдѣлалъ ничего хорошаго. Ея упрямство только сдѣлало его еще несчастнѣе. Онъ непремѣнно долженъ отдать ее подъ надзоръ какой-нибудь женщины -- но такой, которая имѣла бы такое же твердое намѣреніе, какъ и онъ, что она не должна выходить за мистера Тригира.
   -- Ни переписки, ни посѣщеній, никакихъ сношеній не должно быть, сказалъ онъ:-- такъ какъ ты отказываешься повиноваться теперь; то тебѣ лучше пойти въ твою комнату.
   

Глава IX.
Необходимыя объясненія.

   -- И такъ бѣднаго Френка выгнали изъ рая, сказала леди Мабель Грексъ молодому лорду Сильвербриджу.
   -- Кто сказалъ вамъ это? Я этого не говорилъ никому.
   -- Разумѣется онъ самъ сказалъ мнѣ, отвѣтила молодая красавица.-- Бѣдный Френкъ! Вы слышали все?
   -- Я ничего не слыхалъ, леди Мабъ, и ничего не знаю.
   -- Вы знаете, что вашъ страшный родитель не позволилъ ему оставаться въ домѣ на Карльтонской Террасѣ?
   -- Да, я знаю это.
   -- Почему же такъ?
   -- Развѣ лордъ Грексъ позволитъ Персивалю, чтобы здѣсь жили его друзья?
   Лордъ Грексъ былъ отецъ леди Мабели, лордъ Персиваль былъ сынъ графа -- и графъ жилъ на Бельгревскомъ скверѣ.
   -- Конечно нѣтъ. Во-первыхъ, я здѣсь живу,
   -- Конечно, это составляетъ разницу.
   -- Разумѣется это составляетъ разницу. Они всѣ захотѣли бы ухаживать за мной.
   -- Безъ всякаго сомнѣнія. Я знаю, что я захотѣлъ бы.
   -- И поэтому вамъ не годилось бы жить здѣсь; и при томъ папа самъ здѣсь живетъ. Я полагаю Френкъ жилъ у васъ не безъ вѣдома герцога?
   -- Кажется я объ этомъ упомянулъ.
   -- Лучше разскажите мнѣ все. Вы вѣдь знаете, что мы въ родствѣ.
   Френкъ Тригиръ, съ материнской стороны, былъ троюроднымъ братомъ леди Мабели, такъ же какъ и лордъ Сильвербриджъ, потому что одинъ изъ Грексовъ, какъ-то очень давно, женился на рожденной Паллизеръ.
   -- Родитель только думалъ, какъ и другіе, что ему пріятно одному занимать свой домъ. Какъ же глупъ Тригиръ, что сказалъ вамъ объ этомъ.
   -- Я совсѣмъ не нахожу, чтобы онъ былъ глупъ. Разумѣется, онъ долженъ былъ сказать намъ, что перемѣнилъ мѣсто жительства. Онъ говоритъ, что возьметъ заднюю спальню гдѣ-то близь Семи Часовъ.
   -- Онъ нанялъ очень хорошенькую квартиру въ Герцогской улицѣ.
   -- Такъ вы его видѣли?
   -- Разумѣется.
   -- Бѣдняжка! Желала бы я, чтобы у него были деньги; онъ такой милый. А теперь, лордъ Сильвербриджъ, неужели вы скажете, что не слышно ничего о леди Мери.
   -- Если бы и было, я не сталъ бы объ этомъ говорить, отвѣтилъ лордъ Сильвербриджъ.
   -- Вы очень невинный молодой человѣкъ.
   -- А вы очень интересная молодая барышня.
   -- Вы должны находить меня такою, потому что я очень вами интересуюсь. Очень сердился герцогъ на то, что вы не будете депутатомъ отъ графства?
   -- Ему было досадно.
   -- Я нахожу страннымъ, чтобы отъ человѣка ожидали этого-то или того-то въ политикѣ, потому что его отецъ былъ таковъ! Я не понимаю, какимъ образомъ онъ ожидалъ, что вы останетесь въ партіи до такой степени пошлой и униженной какъ радикалы. Всякій порядочный человѣкъ оставляетъ ихъ.
   -- Онъ ихъ не оставилъ.
   -- Нѣтъ, я полагаю онъ бы и не могъ, но вы оставили.
   -- Я никогда къ нимъ не принадлежалъ, леди Мабъ.
   -- И никогда не будете принадлежать, я надѣюсь. Я всегда говорила папашѣ, что вы непремѣнно будете нашъ.
   Все это происходило въ гостиной дома лорда Грекса. Леди Грексъ въ живыхъ не было, но у графа жила пожилая дама, слывшая дальней родственницей, по имени мисъ Касвери, которая присматривала за леди Мабъ на сколько это было положительно необходимо. Теперь она вошла въ шляпкѣ, только что вернувшись изъ церкви.
   -- О чемъ была проповѣдь? спросила леди Мабъ тотчасъ.
   -- Если бы вы были въ церкви, какъ вамъ слѣдовало, душа моя, вы знали бы.
   -- Но такъ какъ я не была?
   -- Я не думаю, чтобы одно содержаніе проповѣди принесло вамъ какую-нибудь пользу.
   -- И вы вѣроятно забыли.
   -- Нѣтъ, я не забыла, душа моя. Какъ вы поживаете, лордъ Сильвербриджъ?
   -- Онъ консерваторъ, мисъ Касъ.
   -- Разумѣется. Я вполнѣ убѣждена, что молодой вельможа, съ такимъ вкусомъ и умомъ выберетъ лучшую партію.
   -- Вы забываете, что вы говорите противъ моего отца и моей фамиліи, мисъ Касвери.
   -- Это было совсѣмъ другое дѣло, когда вашъ отецъ былъ молодой человѣкъ. И вашъ отецъ также, не очень давно, находился во главѣ правительства, въ которомъ было много консерваторовъ. Я не считаю вашего отца радикаломъ, хотя я не вправѣ, можетъ быть, назвать его консерваторомъ.
   -- Конечно нѣтъ.
   -- Но теперь необходимо всѣмъ англійскимъ вельможамъ собраться для защиты своего сословія.
   Мисъ Касвери много занималась политикой, и принадлежала къ числу тѣхъ, которые всегда предвидятъ погибель страны.
   -- Душа моя, я пойду и сниму шляпку. Можетъ быть вы напьетесь чаю, когда я приду.
   -- Не уходите, сказала леди Мабель, когда Сильвербриджъ всталъ проститься.
   -- Я всегда ухожу, когда подаютъ чай.
   -- Но вы будете здѣсь обѣдать.
   -- Нѣтъ, сколько мнѣ извѣстно. Во-первыхъ, никто меня не приглашалъ; во-вторыхъ, я не свободенъ. Въ-третьихъ, я не желаю говорить о политикѣ съ мисъ Касъ; и, въ-четвертыхъ, я терпѣть не могу семейныхъ обѣдовъ но воскресеньямъ.
   -- Во-первыхъ, я приглашаю васъ. Во-вторыхъ, я знаю, что вы хотите обѣдать съ Френкомъ Тригиромъ въ клубѣ. Въ-третьихъ, я хочу, чтобы вы говорили со мною, а не съ мисъ Касъ, и, въ-четвертыхъ, это невѣжливо говорить мнѣ, что вы, не любите обѣдать со мною въ какой бы то ни было день.
   -- Разумѣется вы знаете, что я не желаю безпокоить вашего отца.
   -- Предоставьте это мнѣ, Я скажу ему, что вы будете вмѣстѣ съ Френкомъ. Разумѣется вы можете привезти его. Онъ можетъ говорить со мною, когда папа уйдетъ въ клубъ, а вы разсуждайте о политикѣ съ мисъ Касъ.
   И такъ, это было рѣшено, и въ восемь часовъ лордъ Сильвербриджъ опять явился на Бельгревскій скверъ съ Френкомъ Тригиромъ.
   Графъ Грексъ былъ вельможа очень старинной фамиліи, Грексы владѣли Грекскимъ приходомъ въ Йоркширѣ, задолго до Завоевателя. Настоящій графъ болѣе былъ извѣстенъ въ Ньюмаркетѣ и Бофорѣ -- гдѣ онъ проводилъ большую часть своей жизни, играя въ вистъ -- чѣмъ въ Палатѣ Лордовъ. Это былъ сѣдой, красивый, изнуренный старикъ, жизнь котораго, проведенная въ удовольствіяхъ, сильно разстроила состояніе, которое, для графа, никогда не было великолѣпно, и который теперь усиливался, но невсегда успѣшно, поправить вредъ картежной игрой. Такъ какъ онъ не мотъ уже ѣсть и пить по прежнему, и уже не прельщался блескомъ женскихъ глазъ, ему ничего больше не оставалось въ жизни какъ карты и скачки. Все-таки онъ былъ красивый старикъ, съ изящнымъ обращеніемъ, когда хотѣлъ; крѣпкій консерваторъ, очень уважаемый своей партіей, для которой въ молодости дѣлалъ кое-что въ Нижней Палатѣ.
   -- Сильвербриджъ ничего, сказалъ онъ:-- но я не вижу зачѣмъ этотъ Тригиръ долженъ обѣдать здѣсь каждый день.
   -- Это только второй разъ, съ тѣхъ поръ какъ онъ здѣсь папа.
   -- Я знаю, что онъ былъ здѣсь на прошлой недѣлѣ.
   -- Сильвербриджъ не захотѣлъ быть безъ него.
   -- Это чертовскій вздоръ, сказалъ графъ.
   Мисъ Касвери вздрогнула -- не потому, чтобы она пришла въ негодованіе, она слышала это самое слово очень часто; но считала должнымъ всегда протестовать. Вскорѣ явились оба молодые человѣка.
   Грексы знали Френка Тригира съ дѣтства, и для всѣхъ ихъ онъ былъ просто Френкъ -- такъ какъ леди Мабель была для него просто Мабель, къ неудовольствію отца и не съ одобренія мисъ Еасъ. Но леди Мабель объявила, что не будетъ имѣть сумасбродства перемѣнять старыя привычки. Сильвербриджа родные всегда называли Сильвербриджемъ, точно будто ему не было дано имени при крестинахъ; но его крестные отцы и матери назвали его Плантадженетомъ; но такъ какъ онъ познакомился съ Грексами въ то время, какъ поступилъ въ Оксфордскій университетъ, то для леди Мабель онъ былъ лордъ Сильвербриджъ. Леди Мабель еще не сдѣлалась для него просто Мабель, но такъ какъ очень короткіе друзья называли ее Мабъ, она позволила Сильвербриджу называть ее леди Мабъ. Такимъ образомъ между всѣми ними была короткость большая.
   -- Чертовски радъ слышать, сказалъ графъ, когда доложили объ обѣдѣ.
   Хотя лордъ Грексъ ѣлъ немного, онъ всегда съ нетерпѣніемъ ожидалъ обѣда. Онъ пошелъ одинъ. Лордъ Сильвербридяіъ слѣдовалъ за нимъ съ его дочерью, а Френкъ Тригиръ подалъ руку мисъ Касвери.
   -- Если эта женщина не умѣетъ почище сварить супъ, она можетъ отправляться къ чорту, сказалъ графъ.
   На это замѣчаніе никто не сказалъ ничего. Такъ какъ въ комнатѣ были только два лакея, вѣроятно эти слова относились къ кухаркѣ. Почти безполезно прибавлять, что хотя обращеніе графа было иногда изящно, онъ часто сбрасывалъ его въ нѣдрахъ своей семьи.
   -- Милордъ, сказала мисъ Касвери -- она всегда называла его "милордомъ":-- лордъ Сильвербриджъ будетъ консервативнымъ депутатомъ отъ городка герцога.
   -- Я не зналъ, что у герцога есть городокъ, сказалъ графъ.
   -- Былъ, пока онъ не заблагоразсудилъ отказаться отъ него, заступился сынъ за отца.
   -- И вы платите ему за то, что онъ сдѣлалъ, идя противъ него. Въ нынѣшнее время всегда такъ поступаютъ сыновья. Будь у меня городокъ, Персиваль отправился бы туда говорить радикальныя рѣчи.
   -- Во всей Англіи нѣтъ лучше консерватора, чѣмъ Персиваль, сказала леди Мабель, разсердившись.
   -- И сына хуже, сказалъ отецъ.-- Мнѣ кажется онъ сдѣлалъ бы все на свѣтѣ, чтобы пойти мнѣ наперекоръ.
   На прошлой недѣлѣ между отцомъ и сыномъ было небольшое разногласіе относительно подписи какого-то документа.
   -- Отецъ мой не принимаетъ этого въ дурную сторону, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Можетъ быть онъ самъ думаетъ перейти, сказалъ графъ:-- когда человѣкъ соглашается на коалицію, онъ уже на половину сдался.
   -- Я не думаю, чтобы во всей Англіи былъ такой цѣльный либералъ какъ мой отецъ, сказалъ лордъ Сильвербриджъ: -- и когда я говорю, что онъ не принимаетъ этого съ дурной стороны, я не хочу этимъ сказать, чтобы это не было для него досадно. Я знаю, что это раздражаетъ его. Но онъ не ссорится со мною. Онъ даже написалъ въ Барсетширъ, чтобы всѣ мои издержки въ Сильвербриджѣ были заплачены.
   -- Я называю это очень дурной политикой, сказалъ графъ.
   -- Мнѣ это кажется очень благородно, сказалъ Френкъ.
   -- Можетъ быть, серъ, вы не знаете, что дурно и что хорошо въ политикѣ, замѣтилъ графъ, стараясь унизить своего гостя.
   Но Френка трудно было унизить.
   -- Мнѣ кажется я могу распознать джентльмена, сказалъ онъ.-- Разумѣется, Сильвербриджъ поступаетъ справедливо, оставаясь консерваторомъ. Никто въ этомъ не убѣжденъ такъ твердо, какъ я. Но герцогъ поступаетъ такъ хорошо, что будь я на мѣстѣ Сильвербриджа, я почти бы объ этомъ сожалѣлъ.
   -- И я сожалѣю, сказалъ Сильвербриджъ.
   Когда дамы ушли, старый графъ повернулся къ камину, налилъ себѣ рюмку и оттолкнулъ отъ себя бутылку, какъ будто имѣлъ намѣреніе оставить вдвоемъ молодыхъ людей. Онъ опустилъ голову на руки, изображая олицетворенное горе. Теперь было только девять часовъ, а въ Бофорскомъ клубѣ не будетъ виста до одиннадцати часовъ. Оставался еще часъ до-тѣхъ-поръ, пока ему подадутъ коляску.
   -- Я полагаю у насъ будетъ большинство, сказалъ Френкъ, стараясь расшевелить его.
   -- Что значитъ "у насъ"? спросилъ графъ.
   -- У консерваторовъ, къ которымъ я имѣю смѣлость принадлежать.
   -- Ваши слова показываютъ точно будто вы очень вліятельный членъ партіи.
   -- Я считаю себя принадлежащимъ къ партіи и потому говорю "у насъ".
   На верху въ гостиной, мисъ Касвери честно исполняла свою обязанность. Молодымъ дѣвицамъ и молодымъ мужчинамъ слѣдуетъ позволять разговаривать между собой, и, конечно, такому молодому человѣку, какъ лордъ Сильвербриджъ, слѣдовало позволить разговаривать съ такой молодой дѣвицей, какъ леди Мабель. Что могло быть лучше брака наслѣдника дома Омніумъ и леди Мабели Грексъ? Леди Мабель казалась старше -- но они были ровесники. Всѣ находили, что леди Мабель очень умна, очень хороша собой и годилась въ герцогини. Даже графъ, когда мисъ Касвери намекнула ему на это, проворчалъ согласіе. Леди Мабель уже отказала двумъ-тремъ довольно приличнымъ женихамъ, и необходимо было сдѣлать что-нибудь. Одно время мисъ Касвери боялась, чтобы ея воспитаница не влюбилась въ Френка Тригира, но мисъ Касвери знала, что если и была опасность въ этомъ отношеніи, то она прошла. Френкъ разговаривалъ съ мисъ Касвери, пока Мабель и лордъ Сильвербриджъ сидѣли въ углу вдвоемъ.
   -- Я буду какъ на иголкахъ, пока не узнаю, какъ все кончится въ Сильвербриджѣ, сказала молодая дѣвушка.
   -- Вы очень добры, принимая такое участіе.
   -- Разумѣется, я принимаю участіе. Развѣ вы не одинъ изъ насъ? Когда это будетъ?
   -- Говорятъ, что выборы кончатся до скачекъ въ Дерби.
   -- А о чемъ вы больше заботитесь.
   -- Сознаюсь, что благополучный исходъ скачекъ въ Дерби меня болѣе интересуетъ.
   -- Судя по словамъ папаши, я думаю, что другое событіе гораздо вѣроятнѣе.
   -- Развѣ графъ не держитъ пари за Перваго Министра?
   -- Я никогда ничего не знаю объ его пари. Но -- вы знаете его манеры -- онъ сказалъ, что вы кинете кучу денегъ какъ... не могу даже сказать вамъ съ чѣмъ онъ васъ сравнилъ.
   -- Графъ можетъ ошибаться.
   -- Надѣюсь вы не большія держите пари.
   -- Не огромныя. Но кое-какія деньги я положилъ.
   -- Не привыкайте къ пари.
   -- Почему? что это можетъ значить... для васъ?
   -- Хорошо ли такъ говорить, лордъ Сильвербриджъ?
   -- Я хотѣлъ только сказать, что если я запутаюсь, то васъ это нисколько не будетъ интересовать.
   -- Да, будетъ, даже очень. А вы вѣроятно можете потерять большую сумму денегъ и отнестись равнодушно къ этому.
   -- Право я не могу.
   -- Что для меня составило бы большую сумму. Но вамъ захочется воротить ее. И такимъ образомъ вы постоянно будете участвовать въ скачкахъ.
   -- Почему же и нѣтъ?
   -- Я хотѣла бы чего-нибудь лучшаго для васъ.
   -- Вамъ не слѣдуетъ проповѣдывать противъ скачекъ, леди Мабъ.
   -- Оттого что папа занятъ ими? Но я не проповѣдую противъ скачекъ. На вашемъ мѣстѣ я тоже держала бы лошадь или двѣ. Человѣкъ въ вашемъ положеніи долженъ всѣмъ заниматься понемногу. Вы должны охотиться, имѣть яхту и держать скаковую лошадь въ Ньюмаркетѣ.
   -- Я желалъ бы, чтобы вы все это сказали моему отцу.
   -- Разумѣется, если ваши средства дозволяютъ это. Я люблю, чтобы мужчина пользовался удовольствіями; но я презираю человѣка, который считаетъ свои удовольствія важнымъ дѣломъ. Когда я слышу, что этотъ человѣкъ лучшій игрокъ въ вистъ въ Лондонѣ, а этотъ лучшій игрокъ на бильярдѣ, я тотчасъ пойму, что они не могутъ дѣлать ничего другого, и тогда я презираю ихъ.
   -- Вы не должны презирать, потому что я ничего не дѣлаю хорошо, сказалъ онъ, вставая проститься.
   -- Надѣюсь, что вы получите мѣсто депутата и выиграете въ Дерби.
   Это были ея послѣднія слова лорду Сильвербриджу, когда она простилась съ нимъ.
   

Глава X.
Почему же не могу я говорить какъ Ромео, если чувствую такъ, какъ онъ?

   -- Это вздоръ, мисъ Касъ, я пойду, сказала леди Мабель.
   Онѣ сидѣли вдвоемъ, утромъ на другой день послѣ обѣда, описаннаго въ послѣдней главѣ, въ небольшой задней гостиной, которая считалась комнатой леди Мабели, и слуга только-что доложилъ, что мистеръ Тригиръ внизу.
   -- Тогда и я пойду, сказала мисъ Касвери.
   -- Вы не пойдете. Сдѣлайте одолженіе, скажите мнѣ, чего вы боитесь? Неужели вы думаете, что Френкъ опять будетъ объясняться мнѣ въ любви?
   -- Нѣтъ.
   -- Или, что если бы я этого захотѣла, я позволила бы вамъ остановить меня? Онъ влюбленъ въ другую, да можетъ быть и я въ другого влюблена. И мы съ нимъ нищіе.
   -- Милордъ этого не одобрилъ бы.
   -- Если вы знаете, что милордъ одобряетъ и чего нѣтъ, вы понимаете его гораздо лучше, чѣмъ я. И если обращаете вниманіе на то, что онъ одобряетъ или не одобряетъ, вы заботитесь объ его мнѣніи гораздо болѣе чѣмъ я. Кузенъ пришелъ говорить со мною о своихъ дѣлахъ, и я намѣрена видѣть его наединѣ.
   Она встала и пошла въ ту комнату, гдѣ Френкъ ждалъ ее.
   -- Неужели, дѣйствительно, у васъ хватитъ мужества просить у герцога руки его дочери?
   -- Почему же нѣтъ?
   -- Я думаю у васъ достанетъ мужества на все.
   -- Не могу же я жениться, не спросивъ его.
   -- Такъ какъ я незнакома съ этой молодой дѣвицей, я не знаю могло ли бы это бытъ.
   -- И если бы я женился на ней такимъ образомъ, я долженъ былъ бы взять ее безъ ничего.
   -- Что негодилось бы для васъ.
   -- Негодилось бы для нея, а ея удобства и счастіе для меня дороже моихъ собственныхъ.
   -- Безъ сомнѣнія! Разумѣется, вы ужасно влюблены.
   -- Думаю, что влюбленъ вполнѣ.
   -- Въ десятый разъ, вѣроятно.
   -- Только во второй. Я не считаю себя столбомъ постоянства, но думаю, что менѣе вѣтренъ, чѣмъ другіе.
   -- Вы намекаете на меня.
   -- Не особенно.
   -- Френкъ, это зло, и почти невеликодушно -- а также и несправедливо. Когда я была вѣтрена? Вы говорите, что вы уже прежде были разъ влюблены. А я говорю, что я ни разу не была влюблена ни въ кого. Никто не знаетъ этого лучше васъ. Я не могу позволить себѣ влюбиться, пока не удостовѣрюсь, что этотъ человѣкъ можетъ быть моимъ мужемъ.
   -- Я иногда сомнѣваюсь, способны ли вы влюбиться въ кого-нибудь.
   -- Я думаю, сказала она очень кротко.-- Но во всякомъ случаѣ я способна не влюбиться пока не пожелаю. Полно, Френкъ, не ссорьтесь со мною. Вы знаете -- вы должны знать, что я полюбила бы васъ, если бы эта любовь не была вредна для насъ обоихъ.
   -- Такой сдержанности я не понимаю.
   -- Оттого, что вы не женщина.
   -- Зачѣмъ вы упрекаете меня за измѣнчивость въ любви?
   -- Оттого, что я женщина. Не можете ли вы простить этого мнѣ?
   -- Конечно. Только вы не должны думать, что я былъ фальшивъ оттого, что теперь люблю ее такъ нѣжно.
   -- Я не нахожу васъ фальшивымъ. Я готова сдѣлать все, чтобы помочь вамъ, если бы могла. Но когда вы заговорили, какъ Ромео о вашей любви...
   -- Почему же мнѣ не говорить, какъ Ромео, если я чувствую такъ, какъ онъ?
   -- Но я сомнѣваюсь, много ли говорилъ Ромео съ Розалиной о своей любви къ Джульеттѣ. Но вы должны говорить со мною о вашей любви къ леди Мери, и я буду васъ слушать и поощрять васъ, и не буду даже думать о прежнихъ обѣтахъ.
   -- Прежніе обѣты были сумасбродны.
   -- О, разумѣется.
   -- По-крайней-мѣрѣ вы говорили такъ.
   -- И теперь такъ говорю, и на эти обѣты надо смотрѣть такъ, какъ будто они никогда не были произнесены. И такъ вы прямо пристали къ герцогу и просили у него руки леди Мери -- точно будто вы самъ юный герцогъ и владѣете половиною графства.
   -- Точь въ точь такъ.
   -- А что же онъ сказалъ?
   -- Онъ клялся, что это невозможно. Разумѣется, я зналъ все это прежде.
   -- Какъ же теперь будетъ? Вы не откажетесь?
   -- Конечно, нѣтъ.
   -- А леди Мери?
   -- Можетъ быть. Никогда нельзя отвѣчать за другого съ полной увѣренностью.
   -- Но вы въ ней увѣрены?
   -- Увѣренъ.
   -- Онъ, кажется, можетъ быть очень настойчивъ.
   -- И она. Паллизеры всѣ упрямы.
   -- А Сильвербриджъ упрямъ? спросила она.
   -- Упрямъ, какъ быкъ, если заберетъ себѣ въ голову что-нибудь.
   -- Я бы этого не думала.
   -- Оттого, что онъ такъ мягокъ въ обращеніи и ему легче позволять другимъ руководить собою, чѣмъ дѣйствовать самому.
   Она молчала нѣсколько секундъ. Они оба думали одно и тоже, и оба желали объ этомъ говорить. Но она заговорила первая.
   -- Желала бы я знать, что онъ думаетъ обо мнѣ.
   Тригиръ только улыбнулся.
   -- Я полагаю онъ говорилъ съ вами обо мнѣ?
   -- Зачѣмъ вы спрашиваете?
   -- Зачѣмъ!
   -- И зачѣмъ мнѣ говорить вамъ? Что если онъ признался мнѣ, какъ другу, что находитъ васъ безобразной и глупой.
   -- Я увѣрена, что онъ этого не говорилъ. У него есть глаза и уши. Но хотя я не безобразна и не глупа, я все-таки могу не нравиться ему.
   -- А вы желаете ему нравиться?
   -- Да, желаю. О, да! можете смѣяться; по если бы я не думала, что могу быть для него хорошей женой, я не приняла бы его руки, даже чтобы сдѣлаться герцогиней Омніумъ.
   -- Вы хотите сказать, что любите его, Мабель?
   -- Нѣтъ; я этого не говорю. Но мнѣ хотѣлось бы полюбить его. Вы не вѣрите?
   Онъ опять улыбнулся и покачалъ головой.
   -- Это потому, какъ я уже прежде сказала, что вы не женщина и не понимаете, какъ женщины связаны. Вы дурно думаете обо мнѣ, потому что я сказала это.
   -- Право нѣтъ.
   -- Не думайте дурно обо мнѣ, потому что вы почти единственный другъ, на котораго я могу положиться. Я почти могла бы положиться на милую старушку Касъ, но не совсѣмъ. Она держится старинныхъ понятій и я привожу ее въ негодованіе. А съ другими женщинами я не могу сказать ни слова. Подумайте, въ какомъ положеніи находится такая дѣвушка, какъ я, да почти и всякая. Вы, если встрѣтите женщину, которая вамъ понравится, можете ухаживать за него, пріобрѣсти ея привязанность и восторжествовать, или лишиться ее и истерзать свое сердце; но во всякомъ случаѣ вы можете дѣлать что-нибудь. Вы можете говорить ей, что любите ее, можете говорить это безпрестанно, даже если бы она пренебрегала вами. Вы можете заняться вашимъ дѣломъ и усиленно трудиться. Что можетъ сдѣлать дѣвушка?
   -- Дѣвушки тоже иногда усиленно трудятся.
   -- Конечно; но всѣ находятъ, что онѣ грѣшатъ противъ своего пола. О такой любви, какую чувствуетъ мужчина, женщина не должна знать ничего. Какъ можетъ она любить страстно, когда не можетъ отдавать своей любви, пока у нея не спросятъ, и то еще ея друзья должны сказать ей прилично ли это. О любви не можетъ быть и рѣчи для такой дѣвушки, какъ я. Но, такъ какъ приличіе требуетъ, чтобы я вышла замужъ, то я желаю выйти замужъ хорошо.
   -- И будете любить его до нѣкоторой степени.
   -- Да; до степени безукоризненной. Его желанія, привычки, партія, честолюбіе, честь будутъ моими.
   Сказавъ это, она встала, сложивъ руки, поднявъ голову, и съ сверкающими глазами.
   -- Развѣ вы не знаете меня на столько, чтобы быть увѣреннымъ въ моей вѣрности ему.
   -- Да; я думаю, что вы будете вѣрны.
   -- Буду я любить его, или нѣтъ, онъ долженъ любить меня.
   -- И вы думаете, что Сильвербриджъ для васъ годится?
   -- Да, я думаю, что Сильвербриджъ годится. Вы, конечно, скажете, что я мѣчу высоко?
   -- Не слишкомъ. Почему вамъ не мѣтить высоко? Если я могу оправдать себя, конечно, я не могу обвинять васъ.
   -- Это едва ли одно и тоже Френкъ. Конечно, въ Лондонѣ нѣтъ дѣвушки, для которой лордъ Сильвербриджъ не былъ бы лучшимъ женихомъ. Онъ можетъ выбирать изъ всѣхъ насъ.
   -- Многія подумаютъ, прежде чѣмъ откажутъ ему.
   -- Очень немногія будутъ думать, прежде чѣмъ примутъ его предложеніе. Можетъ быть онъ желаетъ увеличить свое богатство и женится на богатой невѣстѣ -- какъ его отецъ.
   -- Онъ не будетъ объ этомъ безпокоиться. Какъ только ему достаточно понравится дѣвушка, онъ тотчасъ сдѣлаетъ предложеніе ей. Я не скажу, чтобы онъ потомъ не перемѣнился, но въ данную минуту онъ будетъ искрененъ.
   -- Если онъ сдѣлаетъ предложеніе мнѣ, онъ не перемѣнится. Но какое право имѣю я ожидать этого? Кто онъ говорилъ обо мнѣ?
   -- Очень мало. Но если бы онъ сказалъ и много, я вамъ бы не пересказалъ.
   -- Вы мой другъ, но также и другъ его, и можетъ быть для васъ онъ дороже, чѣмъ я. Какъ другъ можетъ быть вы обязаны пересказать ему то, что я говорю, Если такъ, я поступила нехорошо.
   -- Неужели вы думаете, что я сдѣлаю это, Мабель?
   -- Я не знаю, мужчины такъ крѣпки въ своей дружбѣ.
   -- Моя дружба къ вамъ старѣе и пріятнѣе. Хотя мы можемъ быть только друзьями, я скажу, что тѣмъ дружба нѣжнѣе. По совѣсти скажу, что Сильвербриджъ не могъ бы выбрать лучше.
   -- Благодарю васъ, Френкъ.
   -- Я не скажу ему ничего такого, что могло бы возстановить его противъ васъ.
   -- И вы были бы рады видѣть меня его женой?
   -- Такъ какъ вы должны быть чьей-нибудь женою, а не моей.
   -- Я не могу быть вашей женою. Френкъ, не могу?
   -- А не моею, повторилъ онъ: -- я постараюсь радоваться этому. Кто можетъ объяснить свои чувства въ подобномъ дѣлѣ? Хотя я искренно люблю дѣвушку, на которой надѣюсь жениться, однако, мое сердце возвращается къ былому и раскрывается прошлымъ сожалѣніямъ.
   -- Я знаю это все, прошептала она.
   -- Но мы съ вами должны быть благоразумны и не позволять такой сумасбродной меланхоліи терзать насъ.
   Говоря это, онъ взялъ ея руку, и съ тѣмъ, чтобы проститься съ нею и съ тѣмъ, чтобы какъ-нибудь выразить нѣжность своихъ чувствъ, но въ это время дверь отворилась и старый графъ вошелъ въ комнату.
   -- Что это вы здѣсь дѣлаете? спросилъ онъ.
   -- Я разговаривалъ съ леди Мабелью.
   -- Около часа.
   -- Право я не знаю, сколько времени.
   -- Папа, онъ женится.
   Когда она сказала это, Френкъ Тригиръ обернулся къ ней и взглянулъ на нее почти съ гнѣвомъ.
   -- Женится? Кто эта счастливица?
   -- Не думаю, чтобы онъ позволилъ мнѣ сказать вамъ.
   -- Пока еще нѣтъ, угрюмо сказалъ Френкъ.-- Ничего не рѣшено.
   На лицѣ стараго графа выразилось недоумѣніе, но хитрость леди Мабели удалась. Если этотъ предосудительный троюродный братъ пришелъ сюда говорить о своемъ бракѣ съ другою, разговоръ былъ невиненъ.
   -- Гдѣ мисъ Касвери? спросилъ графъ.
   -- Я просила ее не приходить сюда, потому что Френкъ желалъ говорить со мною о своихъ дѣлахъ. Вы ничего не имѣете противъ его посѣщеній, папа?
   Графъ имѣлъ многое противъ короткости съ Френкомъ Тригиромъ, но все это было около двухъ лѣтъ тому назадъ. Но мисъ Касвери увѣряла его безпрестанно, что ему нечего бояться Френка Тригира и онъ нѣкоторымъ образомъ дозволилъ посѣщенія молодого человѣка.
   -- Я думаю, что онъ могъ бы лучше употребить свое время, чѣмъ торчать здѣсь цѣлый день.
   Френкъ, пожавъ плечами и простившись съ дочерью и отцомъ, взялъ шляпу и ушелъ.
   -- Кто эта дѣвушка? спросилъ графъ.
   -- Вы слышали, я не должна вамъ говорить.
   -- Есть у нея деньги?
   -- Я думаю, что у нея будетъ много денегъ.
   -- Стало быть, она дура, сказалъ графъ и ушелъ.
   Леди Мабель провела большую часть дня дома, стараясь припомнить все, что говорила Френку Тригиру, и спрашивая себя благоразумны ли и правдивы ли были ея слова. Она имѣла намѣреніе сказать правду -- но можетъ быть не всю. Жизнь, предстоявшая ей -- которую ей необходимо было вести -- казалась ей такъ трудна! Она неясно видѣла, какъ ей поступить, чтобы остаться чистой, доброй, женственной и въ то же время благоразумной. Она теперь солгала, сказавъ своему другу, что никогда не была влюблена. Но она была влюблена -- влюблена въ Френка Тригира. Она знала это такъ хорошо, какъ только могла знать что-нибудь -- и сознавалась въ этомъ себѣ много разъ.
   Но она не могла выйти за него. А такъ какъ было почти необходимо, чтобы она вышла за кого-нибудь, то какъ будетъ она добра къ этому кому-нибудь! Какъ будетъ она стараться исполненіемъ своихъ обязанностей и вниманіемъ, и если возможно, привязанностью, загладить свою несчастную первую любовь.
   

Глава XI.
Жестокъ.

   Дня три послѣ первой сцены герцога съ дочерью -- той сцены, когда ей было запрещено видѣться съ своимъ возлюбленнымъ или писать къ нему -- ни слова не было сказано въ Мачингѣ о Тригирѣ, и не было принято никакихъ мѣръ къ тому, чтобы ограничить свободу поступковъ леди Мери. Она сказала, что не будетъ писать къ нему, не сказавъ отцу, и герцогъ такъ гордился честью своей фамиліи, что не считалъ возможнымъ, чтобы дочь обманула его. И дѣйствительно это было невозможно. Не только ея собственныя понятія о долгѣ не допустили бы ее писать къ своему возлюбленному, хотя она выговорила себѣ это право въ какомъ-нибудь непредвидѣнномъ обстоятельствѣ -- но чувствовала себя теперь обязанной не имѣть вовсе секретовъ отъ своего отца. Если секретъ и былъ, то его завѣщала ей мать, и хранила она его, въ періодъ горести по матери, думая, что неприлично было поднимать тогда вопросъ о любви и бракѣ. Это было для нея тяжело, хотя необходимо. Она хотѣла, чтобы отецъ узналъ отъ ея возлюбленнаго. Это было сдѣлано; и теперь она могла жить безъ всякихъ секретовъ, открыто, по ея характеру. Она намѣревалась не отказываться отъ своего жениха; она твердо рѣшилась на это. Ничто не могло разлучить ее съ нимъ, кромѣ его или ея смерти -- или измѣны съ его стороны. Бракъ же былъ невозможенъ, пока не согласится отецъ. А видѣться съ нимъ -- ахъ, да! если бы она могла это сдѣлать съ согласія отца! Она не стыдилась признаться въ своемъ сильномъ желаніи видѣться съ нимъ. Она скажетъ своему отцу, что все ея счастіе зависитъ отъ свиданія съ нимъ. Она не будетъ, застѣнчива, говоря о своей любви. Но она будетъ повиноваться своему отцу.
   Въ ней сильно преобладала мысль, что она впослѣдствіи одержитъ верхъ -- а также и то, что это "впослѣдствіи" не протянется до неопредѣленнаго періода ея жизни. Такъ какъ она намѣревалась принадлежать Френку Тригиру, она желала, чтобы онъ воспользовался лучшими днями ея молодости столько же, какъ и худшими, и потому рѣшилась растолковать своему отцу, что хотя она будетъ ему повиноваться, но ожидаетъ, что и онъ поступитъ съ нею но человѣчески, и не сдѣлаетъ ее несчастной на неопредѣленный срокъ.
   Первыя слова, сказанныя между ними по этому поводу -- первыя слова послѣ спора, были сказаны имъ и были возбуждены его чувствомъ, что ея настоящая жизнь въ Мачингѣ должна быть грустна и одинока. Леди Кентрипъ опять писала, что будетъ рада принять ее; но леди Кентрипъ была въ Лондонѣ и должна была тамъ остаться, по-крайней-мѣрѣ, на то время, пока парламентъ будетъ засѣдать. Лондонская жизнь можетъ быть, теперь, не годилась для леди Мери. Составили планъ, который могъ оказаться удобенъ. У герцога былъ въ Ричмондѣ домъ у рѣки, называемый Горнсъ. Онъ предложитъ этотъ домъ леди Кентрипъ и тамъ Мери будетъ ея гостьей. Такъ было рѣшено между герцогомъ и леди Кентрипъ. Не Мери еще этого не знала.
   -- Я, кажется, завтра поѣду въ Лондонъ, сказалъ герцогъ дочери.
   -- На долго?
   -- Только на одну ночь. Я ѣду для тебя.
   -- Для меня, папа?
   -- Я писалъ къ леди Кентрипъ.
   -- Не о мистерѣ Тригирѣ?
   -- Нѣтъ, не о немъ, сказалъ отецъ гнѣвнымъ и торжественнымъ тономъ.-- Я не желаю ничего знать о существованіи мистера Тригира.
   -- Это невозможно, папа.
   -- Я упоминалъ о неудобствахъ твоего положенія здѣсь.
   -- Почему же оно неудобно.
   -- Ты такъ молода, что не можешь быть безъ собесѣдницы.. Тебѣ не годится оставаться такъ много одной.
   -- Я этого не чувствую.
   -- Это очень грустно для тебя, и не можетъ быть полезно. Они поѣдутъ въ Горнсъ, такъ что ты не будешь въ Лондонѣ, и ты найдешь леди Кентрипъ очень милой женщиной.
   -- Я не желала бы теперь видѣть новыхъ людей, папа, сказала она.
   На это онъ не обратилъ вниманія; да и она не приготовилась сказать, что не исполнитъ его приказанія. Когда онъ уѣхалъ изъ Мачинга, она знала, что онъ ѣдетъ приготовлять временный домъ для нея. Ничего болѣе не было сказано о Тригирѣ. Гордость не допустила ее просить, чтобы онъ не упоминалъ объ его имени леди Кентрипъ. А онъ, уѣзжая, не думалъ, что будетъ принужденъ упоминать объ этомъ.
   Но когда леди Кентрипъ спросила о дѣвушкѣ и ея привычкахъ -- чѣмъ она обыкновенно занимается, какъ привыкла проводить время, чему особенно посвящаетъ себя -- тогда, наконецъ, съ большимъ затрудненіемъ герцогъ рѣшился разсказать всю исторію.
   -- Можетъ быть вамъ лучше узнать все, прибавилъ онъ.
   -- Бѣдная дѣвушка, герцогъ; мнѣ лучше знать все, сказала леди Кентрипъ.-- Разумѣется, онъ не будетъ здѣсь.
   -- О, конечно, я надѣюсь!
   -- И въ Горнсѣ.
   -- Я надѣюсь, что онъ нигдѣ не будетъ видѣться съ нею, сказалъ отецъ.
   -- Бѣдная дѣвушка!
   -- Развѣ я не правъ? Не лучше ли тотчасъ прекратить такія вещи?
   -- Конечно тотчасъ, если надо и можно прекратить.
   -- Слѣдуетъ прекратить, очень рѣшительно сказалъ герцогъ.-- Развѣ вы этого не видите?
   -- Кто этотъ Тригиръ? Вѣрно имъ позволяли быть вмѣстѣ?
   -- Онъ, къ несчастію, былъ друженъ съ Сильвербриджемъ, который привезъ его въ Италію. У него нѣтъ ничего, даже профессіи.
   Леди Кентрипъ не могла не улыбнуться, когда вспомнила громадное богатство человѣка, говорившаго съ нею, герцогъ увидалъ улыбку и понялъ ее.
   -- Вы понимаете, что я хочу сказать, леди Кептрипъ,-- если бы этотъ молодой человѣкъ годился въ другихъ отношеніяхъ, разумѣется, я могъ бы найти для нихъ доходъ. Но онъ ничтожество; лѣнивый искатель удовольствій, безъ всякихъ средствъ достать ихъ.
   -- Это очень дурно.
   -- А что касается званія, съ жаромъ продолжалъ герцогъ:-- я не думаю, чтобы я особенно былъ къ нему пристрастенъ. Я также охотно знакомился съ людьми незнатными, какъ и знатными. Но я желаю, чтобы моя дочь вышла за человѣка одного сословія съ нею.
   -- Это было бы лучше.
   -- Когда ко мнѣ обращается молодой человѣкъ, который, хотя я считаю его джентльменомъ, не имѣетъ ни знатнаго званія, ни средствъ, ни профессіи, ни имени, и проситъ руки моей дочери, конечно, я вправѣ сказать, что о такомъ бракѣ невозможно и думать. Не правъ ли я? настаивалъ герцогъ.
   -- Но это жаль. Жаль зачѣмъ они сошлись.
   -- Дѣйствительно, это достойно сожалѣнія, и я сейчасъ сознаюсь, что виновата не она. Хотя я долженъ быть въ этомъ твердъ, вы не должны предполагать, что я на нее сержусь. Я самъ былъ виноватъ.
   Онъ сказалъ это съ такимъ намѣреніемъ, чтобы принять на себя всѣ вины умершей жены, которая составляла съ нимъ одну плоть и кровь.
   -- Мнѣ въ голову не приходило, чтобы она могла уже полюбить кого-нибудь.
   -- Глубоко ея чувство, герцогъ?
   -- Я боюсь, что всѣ ея чувства глубоки.
   -- Бѣдная дѣвушка!
   -- Но ихъ надо разлучить! Пока вы останетесь добры къ ней, они должны быть разлучены.
   -- Не думаю, чтобы я годилась для надзора за молодой дѣвушкой.
   -- За ней не потребуется надзора.
   -- Разумѣется, они не будутъ встрѣчаться. Ей лучше знать, что вы сказали мнѣ.
   -- Она узнаетъ.
   -- И сказать ей также, что я сдѣлаю все, для того чтобы она была счастлива. Но, герцогъ, излѣчить ее можетъ только одно.
   -- Время хотите вы сказать.
   -- Да, время; но я думала не о томъ.
   Она улыбнулась и потомъ продолжала:
   -- Вы не должны предполагать, что я говорю противъ моего пола, если скажу, что она не забудетъ мистера Тригира, пока кто-нибудь другой не понравится ей. Мы должны ждать, пока она поболѣе побываетъ въ обществѣ. Тогда она узнаетъ, что на свѣтѣ есть другіе, кромѣ мистера Тригира. Такъ часто случается, что дѣвушка принимаетъ за любовь сочувствіе къ тому, кому случилось быть ближе къ ней.
   Герцогъ очень много думалъ о томъ, что леди Кентрипъ сказала ему -- особенно объ этихъ послѣднихъ словахъ: "Пока кто-нибудь другой не понравится ей". Неужели онъ долженъ вывозить свою дѣвочку въ свѣтъ, для того чтобы она могла найти жениха? Въ этой мысли было что-то чрезвычайно непріятное для него. Онъ не очень углублялся въ размышленія объ этомъ предметѣ, но чувствовалъ, что женщину слѣдуетъ отыскивать и найти искусно, такъ сказать, въ какомъ-нибудь скрытномъ мѣстѣ, а не посылать на рынокъ для продажи. Въ его исторіи было несчастіе -- несчастіе, котораго онъ никогда не рѣшился бы сообщить никому, воспоминаніе о которомъ онъ всегда глубоко скрывалъ въ груди -- несчастіе, состоявшее въ томъ, что не искусными поисками пріобрѣлъ онъ женщину, въ чьи руки ввѣрилъ онъ струны своего сердца. Жена его подверглась этимъ поискамъ, прежде чѣмъ онъ ее видѣлъ, и его женитьба на ней была дѣломъ благоразумно устроеннымъ. Теперь ему сказали, что его дочь слѣдуетъ ввести туда, гдѣ бываютъ молодые люди, чтобы она могла достаточно пристраститься къ кому-нибудь и забыть Тригира. Ему казалось, что такимъ образомъ она можетъ лишиться свѣжаго цвѣта своей невинности. Какимъ образомъ должна она перенести свою любовь? Пусть она бываетъ тамъ, гдѣ встрѣтитъ богатаго наслѣдника, который можетъ быть прельстится ея красотой; или тамъ, гдѣ, другой молодой вельможа будетъ для нея приличнымъ мужемъ! Постараемся бросить ее въ объятія этого человѣка -- или свести съ тѣмъ! Неужели его дочь слѣдуетъ подвергать этому? Конечно, тотъ способъ, которому онъ былъ обязанъ своей женой, будетъ лучше этого. Пусть скажутъ -- только самъ онъ, конечно, не могъ этого сказать -- пусть скажутъ человѣку знатному, богатому и пользующемуся хорошей репутаціей: "Вотъ для васъ жена съ такимъ-то приданымъ и красотой, какъ вы сами можете видѣть, знатнѣйшаго рода, очень хорошая во всѣхъ отношеніяхъ -- только сердце свое она отдала молодому человѣку по имени Тригиру. Бракъ между ними невозможенъ; но можетъ быть эта дѣвушка годится для васъ?" Такимъ образомъ женился онъ. Въ этомъ было отсутствіе той романической стороны, которая, хотя онъ не испыталъ этого въ своей жизни, всегда была присуща его воображенію. Жена его часто насмѣхалась надъ тѣмъ, что онъ можетъ жить только между цифрами и офиціальными подробностями; но ей не было дано способности заглядывать въ сердце человѣка и понимать все, что было въ немъ. Да, въ подобномъ устройствѣ брака для жены и мужа не могло быть никакой трепещущей деликатности женскихъ романическихъ чувствъ; но все-таки это лучше, чѣмъ стоять у столба на рынкѣ, пока явится приличный покупатель. Ему не приходило въ голову, что деликатность, невинность, романическая сторона, все можетъ сохраниться, если онъ отдастъ свою дочь человѣку, котораго она любитъ. Если бы онъ могъ устроить будущее по своему желанію, онъ заставилъ бы ее вести тихую жизнь три года, съ карандашомъ въ рукѣ, или съ нотами предъ ея глазами, и потомъ выйти, очищенной, такъ сказать, подобнымъ карантиномъ отъ нечистоты, которой подверглась она.
   Вернувшись въ Мачингъ, онъ тотчасъ сказалъ своей дочери что устроилъ для нея, и потомъ началось продолжительное разсужденіе о его взглядахъ на будущее и о ея.
   -- Вы не сказали ей о мистерѣ Тригирѣ? спросила она.
   -- Такъ какъ ты будешь подъ ея надзоромъ нѣкоторое время, я счелъ это за лучшее.
   -- Можетъ быть. Можетъ быть... вы боялись.
   -- Нѣтъ, я не боялся, сказалъ онъ съ гнѣвомъ.
   -- Вамъ нечего бояться. Я и въ другомъ мѣстѣ не сдѣлаю ничего такого, чего не сдѣлала бы здѣсь, я не сдѣлаю ничего, не сказавъ вамъ.
   -- Я знаю, что могу положиться на тебя.
   -- Но, папа, я всегда останусь при желаніи выйти за мистера Тригира.
   -- Нѣтъ! воскликнулъ онъ.
   -- Да;-- всегда. Я желаю, чтобы вы поняли все. Вы никакимъ образомъ не разлучите меня съ нимъ.
   -- Мери, это очень нехорошо.
   -- Не можетъ быть нехорошо говорить правду, папа. Я попытаюсь исполнить всѣ ваши приказанія. Я не буду видѣться съ нимъ, не стану писать къ нему, если не встрѣтится особеннаго повода. А если увижу его, или напишу къ нему, я вамъ скажу. И, разумѣется, я не подумаю выйти замужъ безъ вашего позволенія. Но буду ожидать, что вы позволите мнѣ выйти за него.
   -- Никогда!
   -- Тогда я сочту васъ жестокимъ, и вы разобьете мнѣ сердце.
   -- Ты не должна называть жестокимъ твоего отца.
   -- Я надѣюсь, что вы не будете жестоки.
   -- Я никогда не могу позволить тебѣ выйти за этого человѣка. Это будетъ совершенно неприлично. Я не могу позволить тебѣ говорить, что я жестокъ, потому что исполняю свою обязанность. Ты будешь видѣть другихъ.
   -- Очень многихъ, можетъ быть.
   -- И... забудешь его.
   -- Никогда! Я его не забуду. Я возненавидѣла бы себя, если бы считала это возможнымъ. Что это за любовь, которую можно забыть такимъ образомъ?
   Услышавъ это, онъ подумалъ, забыла ли его жена, мать этой дѣвушки, свою первую любовь къ этому Бурго Фицджеральду, за котораго желала выйти.
   Когда онъ уходилъ, она позвала его.
   -- Мнѣ кажется я должна сказать еще одно, папа. Если леди Кентрипъ заговоритъ со мною о мистерѣ Тригирѣ, я могу только повторить ей то, что сказала вамъ. Я никогда отъ него не откажусь.
   Услыхавъ это, онъ сердито отвернулся отъ нея, почти топнулъ ногою, когда она спокойно вышла изъ комнаты.
   Жестокъ! Она сказала ему, что онъ будетъ жестовъ, если станетъ противиться ея любви. А ему казалось, что онъ не могъ быть жестокъ, даже къ мухѣ, даже въ политическому противнику. Жестокость не могла быть безъ недобросовѣстности, а развѣ онъ не старался всегда быть добросовѣстнымъ? жестокъ къ родной дочери!
   

Глава XII.
Въ Ричмондѣ.

   Какъ жалъ! какъ жаль! Таковъ былъ взглядъ леди Кентрипъ. Судя по словамъ отца этой дѣвушки, она была расположена думать, что болѣзнь пустила въ ней глубокіе корни. "Она все принимаетъ глубоко", сказалъ онъ.
   И она также изъ другихъ источниковъ слышала кое-что объ этой дѣвушкѣ. Она боялась, что это войдетъ глубоко. Тысячу разъ жаль! Потомъ она спросила себя, ne слѣдуетъ ли считать этотъ бракъ невозможнымъ. Герцогъ выразился очень положительно -- нѣсколько разъ повторилъ, что это совершенно невозможно, и выразился такимъ образомъ, чтобы заставить ее понять, что онъ не согласится никогда каковы бы ни были страданія дѣвушки. Но леди Кентрипъ хорошо знала свѣтъ и ей было извѣстно, что въ подобныхъ дѣлахъ дочери оказываются тверже отцовъ. Онъ объявилъ, что Тригиръ молодой человѣкъ съ весьма небольшими средствами, и любитель такихъ удовольствій, которыя требуютъ большихъ средствъ. Худшей репутаціи нельзя было придать человѣку, который предлагаетъ себя въ зятья. Но леди Кентрипъ думала, что герцогъ можетъ быть ошибается. Она никогда не видала мистера Тригира, но ей казалось, что она слышала его имя, и что съ этимъ именемъ соединялась репутація совсѣмъ не такая, какую приписывалъ ему герцогъ.
   Леди Кентрипъ, которая въ это время была женщина моложавая, лѣтъ сорока, имѣла двухъ замужнихъ дочерей. Младшая, годъ тому назадъ, сдѣлалась женою лорда Ниддерделя, человѣка среднихъ лѣтъ, давно уже извѣстнаго въ Лондонѣ, родственника покойной герцогини, наслѣдника маркизскаго титула и члена Парламента. Этотъ бракъ считался не очень блистательнымъ, но мужъ былъ добродушный и пріятный, и леди Кентрипъ любила его. Прежде всего она обратилась къ нему за свѣдѣніями.
   -- О! да, я его знаю. Онъ изъ нашего кружка въ Бергарденѣ.
   -- Надѣюсь, не теперь, сказала она, смѣясь.
   -- Конечно, я теперь не такъ часто вижусь съ ними какъ бывало. Тригиръ человѣкъ вовсе не дурной. Онъ неразлученъ съ Сильвербриджемъ. Когда Сильвербриджъ поступаетъ такъ какъ Тригиръ ему велитъ, онъ ведетъ себя довольно хорошо; но къ несчастію есть другой человѣкъ, по имени Тифто, и когда Тифто одерживаетъ верхъ, тогда Сильвербриджъ немножко свихнется.
   -- Такъ онъ не въ долгахъ?
   -- Кто? Тригиръ? Я думаю, что онъ менѣе всѣхъ на свѣтѣ долженъ кому-нибудь.
   -- Держитъ онъ пари?
   -- О! нѣтъ -- совсѣмъ наоборотъ. Онъ строгъ, саркастиченъ, нѣчто въ родѣ книжника -- человѣкъ, который знаетъ все, и отворачивается отъ тѣхъ, кто не знаетъ ничего.
   -- У него нѣтъ никакого состоянія?
   -- Очень небольшое, кажется. Имѣй онъ деньги, онъ въ прошломъ году женился бы на леди Мабъ Грексъ.
   Леди Кентрипъ, судя по тому что слышала, начала думать, что герцогъ ошибается относительно молодого человѣка. Но прежде чѣмъ леди Мери пріѣхала къ ней, она навела еще справки. Она знала леди Мабель, и поэтому знала мисъ Касвери. Ей удалось остаться наединѣ съ мисъ Касвери и она разспросила о Тригирѣ.
   -- Онъ родственникъ милорду, сказала мисъ Касъ.
   -- Я такъ и думала. Желала бы я знать какого рода этотъ молодой человѣкъ. Онъ очень друженъ съ лордомъ Сильвербриджемъ.
   Тутъ мисъ Касвери очень ясно высказала свое мнѣніе.
   -- Если у лорда Сильвербриджа не будетъ друзей хуже чѣмъ мистеръ Тригиръ, то съ нимъ не сдѣлается ничего дурного.
   -- Я полагаю, онъ не очень богатъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ. Онъ получитъ какое-то состояніе, кажется, послѣ смерти его матери. Я имѣю очень хорошее мнѣніе о мистерѣ Тригирѣ, только я желаю, чтобы у него была какая-нибудь профессія. Но зачѣмъ вы спрашиваете о немъ, леди Кентрипъ?
   -- Ниддердель говорилъ со мною о немъ и сказалъ, что онъ очень друженъ съ лордомъ Сильвербриджемъ. Лордъ Сильвербриджъ теперь поступаетъ въ Парламентъ, и такъ сказать начинаетъ свою жизнь въ свѣтѣ и было бы очень жаль, если бы онъ попалъ въ дурныя руки.
   Можно, однако, сомнѣваться, обманула ли эта маленькая ложь мисъ Касвери.
   Въ началѣ второй недѣли въ маѣ, герцогъ привезъ свою дочь въ Горнсъ и выразилъ свое намѣреніе остаться въ Лондонѣ. Леди Мери тотчасъ спросила его нельзя ли ей остаться съ нимъ, но онъ этого не позволилъ. Домъ въ Лондонѣ, сказалъ онъ, будетъ скучнѣе даже Мачинга.
   -- Мнѣ право стыдно, что я надѣлала вамъ столько хлопотъ, сказала леди Мери своему новому другу.
   -- Мы очень рады, что вы у насъ, душа моя.
   -- Но я знаю, что вы были принуждены оставить Лондонъ для меня.
   -- Мнѣ очень нравится этотъ домъ, который вашъ отецъ былъ такъ любезенъ и одолжилъ намъ на время, Въ Лондонѣ теперь меня не прельщаетъ ничего. Обѣ мои дочери замужемъ, и поэтому я считаю себя старухой, исполнившей свою задачу. Не находите ли вы, что здѣсь гораздо пріятнѣе, чѣмъ въ Лондонѣ въ это время года?
   -- Я совсѣмъ не знаю Лондона. Меня только-что вывезли въ свѣтъ, когда бѣдная мама уѣхала за границу.
   Жизнь, которую онѣ вели, была очень тиха, и, вѣроятно, показалась бы очень скучна леди Кентрипъ, не смотря на ея лѣта и желаніе уединенія. Но мѣсто было прелестное. Май въ Англіи изъ всѣхъ мѣсяцевъ въ году самый предательскій, самый опасный и самый суровый. Теплаго пальто носить нельзя, а безъ теплаго пальта кто же можетъ вынести майскій вѣтеръ? Но изъ всѣхъ мѣсяцевъ это самый красивый. Трава зелена, молодые листья на деревьяхъ, имѣя весь блескъ и яркость свѣта весенней растительности, не скрываютъ формы вѣтвей тяжелыми массами большихъ листьевъ, какъ въ болѣе поздніе мѣсяцы. А изъ всѣхъ виллъ около Лондона Горнсъ была самая красивая. Широкая зеленая лужайка спускалась къ самому берегу Темзы, положительно омывавшей бахрому травы, когда приливъ высокъ. Вдоль берега шелъ рядъ цвѣтущихъ ясеней, наклоненныя вѣтви которыхъ тамъ и сямъ касались воды. Это было одно изъ тѣхъ мѣстъ, которыя съ перваго взгляда заставляютъ зрителя чувствовать, что имѣть возможность жить тутъ и смотрѣть на это всегда было бы достаточнымъ счастіемъ для жизни.
   Въ концѣ недѣли къ леди Мери пріѣхала гостья. Очень хорошенькій экипажъ подъѣхалъ къ Горнсу, и слуга спросилъ леди Мери Паллизеръ. Владѣтельница этого экипажа была мистрисъ Финнъ. Надо объяснить читателю, что между мистрисъ Финнъ и леди Кентрипъ никогда дружбы не было, хотя онѣ встрѣчались. Политическая короткость, существовавшая между герцогомъ и лордомъ Кентрипомъ, возбудила короткость также и между ихъ женъ. Герцогиня и леди Кентрипъ были друзьями -- въ нѣкоторомъ родѣ. Но мистрисъ Финнъ никогда дружелюбно не принимали тѣ, среди которыхъ жила леди Кентрипъ. Поэтому, когда доложили о мистрисъ Финнъ и слуга сказалъ, что посѣтительница спрашиваетъ леди Мери, леди Кентрипъ, сидѣвшая съ своей гостьей, должна была подумать, что ей дѣлать. Герцогъ, въ это время очень сердившійся на мистрисъ Финнъ, не упомянулъ о ней, когда поручалъ дочь свою надзору леди Кентрипъ. Въ эту минуту ей пришло въ голову, что весьма вѣроятно мистрисъ Финнъ будетъ исключена изъ короткости съ Паллизеровской фамиліей послѣ смерти герцогини, что герцогъ не захочетъ поддерживать прежнія сношенія и ради своей дочери, и себя. Если такъ, хорошо ли, что мистрисъ Финнъ пріѣзжаетъ въ домъ, занимаемый теперь женщиной, у которой она не бывала, для того чтобы такимъ образомъ навязаться дочери герцога? Мистрисъ Финнъ не выходила изъ экипажа, но послала спросить, можетъ ли ее видѣть леди Мери. Во всемъ этомъ было много затруднительнаго. Леди Кентрипъ взглянула на свою гостью, которая тотчасъ встала съ своего мѣста.
   -- Желаете вы видѣть ее? спросила леди Кентрипъ.
   -- О, да, конечно.
   -- Видѣли вы ее съ-тѣхъ-поръ... съ-тѣхъ-поръ, какъ пріѣхали изъ Италіи?
   -- О, да! Она была въ Мачингѣ, когда умерла бѣдная мама. И папа уговорилъ ее остаться потомъ. Разумѣется, я приму ее.
   Слугѣ велѣли просить мистрисъ Финнъ, а леди Кентрипъ ушла.
   Мистрисъ Финнъ поцѣловала своего молодого друга, спросила о здоровьѣ и все ли хорошо идетъ въ домѣ, въ которомъ она теперь живетъ -- въ домѣ, хорошо знакомомъ мистрисъ Финнъ -- наговорила Мери разныхъ любезностей съ своей обычной привѣтливостью, прежде чѣмъ упомянула о томъ, зачѣмъ пріѣхала въ этотъ день въ Горисъ.
   -- Я переписывалась съ вашимъ отцомъ, Мери.
   -- Въ самомъ дѣлѣ?
   -- И, къ несчастію, эта переписка была не совсѣмъ пріятна для меня.
   -- Сожалѣю объ этомъ, мистрисъ Финнъ.
   -- И я тоже очень сожалѣю. Могу сказать по правдѣ, что на свѣтѣ нѣтъ человѣка, кромѣ моего мужа, котораго я такъ бы уважала, какъ вашего отца. Я не люблю употреблять слишкомъ сильныя выраженія, а то я сказала бы, что я болѣе, чѣмъ уважаю его. Чрезъ мою короткость съ вашей милой матерью, я внимательно наблюдала за его поступками и пришла къ такому убѣжденію, что, можетъ быть, на свѣтѣ нѣтъ другого человѣка такого справедливаго и такого патріота. Теперь онъ очень сердится на меня -- и весьма несправедливо.
   -- За меня?
   -- Да, за васъ. Если бы дѣло шло не о васъ, я не безпокоила бы васъ.
   -- И за...?
   -- Да, за мистера Тригира также. Когда я говорю вамъ, что была переписка, я должна объяснить, что написала герцогу одно длинное письмо, и въ отвѣтъ получила одно очень короткое. Въ этомъ состояла вся переписка. Вотъ письмо вашего отца ко мнѣ.
   Она вынула изъ кармана письмо, которое леди Мери прочла съ лицомъ, покрытымъ румянцемъ. Письмо состояло въ слѣдующемъ:
   "Герцогъ Омпіумъ понялъ изъ письма мистрисъ Финнъ, что въ то время, когда мистрисъ Финнъ была гостьей герцога въ Мачингѣ, ей было извѣстно одно обстоятельство, затрогивавшее честь и счастіе герцога -- и это обстоятельство она не сообщила герцогу. Герцогъ думаетъ, что довѣріе, оказанное мистрисъ Финнъ, должно было сдѣлать такое сообщеніе обязательнымъ. Герцогъ находитъ, что дальнѣйшая переписка между нимъ и мистрисъ Финнъ объ этомъ не можетъ повести ни къ чему хорошему".
   -- Вы понимаете? спросила мистрисъ Финнъ.
   -- Кажется.
   -- Это просто значитъ вотъ что: когда я была въ Мачингѣ, онъ считалъ меня достойной имѣть временное попеченіе о васъ и о вашемъ счастіи, что онъ поручилъ мнѣ, другу вашей милой матери, заступить мѣсто, которое, къ несчастію, сдѣлалось свободнымъ послѣ ея смерти, и это значитъ также, что я обманула его и измѣнила тому довѣрію, знавъ о вашей помолвкѣ, которую онъ не одобряетъ и о которой онъ тогда не зналъ.
   -- Я понимаю, что онъ именно это хочетъ сказать.
   -- Да, леди Мери, онъ именно это хочетъ сказать. Потомъ онъ даетъ мнѣ знать, что, такъ какъ я измѣнила тому довѣрію, которое онъ мнѣ оказалъ, что, такъ какъ я согласилась помогать вашей секретной помолвкѣ -- онъ считаетъ меня недостойной своего уваженія и знакомства. Это все равно, какъ если бы онъ сказалъ мнѣ прямо, что между женщинами, извѣстными ему, нѣтъ ни одной гнуснѣе и фальшивѣе меня.
   -- Нѣтъ, не это, мистрисъ Финнъ.
   -- Да, это, все это. Онъ говоритъ мнѣ это и прибавляетъ, что объ этомъ нечего болѣе ни писать, ни говорить. Я не могу подчиниться такому суровому приговору. Вы знаете правду, леди Мери.
   -- Не называйте меня леди Мери... Не ссорьтесь со мною.
   -- Если вашъ отецъ поссорился со мною, мы съ вами не можемъ быть друзьями. Ваша обязанность къ нему запрещаетъ это. Я не должна бы пріѣзжать къ вамъ теперь, если бы не чувствовала, что я обязана оправдаться. То, въ чемъ меня обвиняютъ, такъ для меня противно, что я принуждена и сдѣлать, и сказать что-нибудь, хотя предметъ самъ по себѣ таковъ, что я охотно бы молчала.
   -- Что могу я сдѣлать, мистрисъ Финнъ?
   -- Это мистеръ Тригиръ сказалъ мнѣ, что вашъ отецъ сердится на меня. Онъ зналъ, что я сдѣлала и почему, и былъ обязанъ сказать мнѣ, для того чтобы я оправдала себя предъ герцогомъ. Я написала къ нему и объяснила все -- какъ вы сказали мнѣ о вашей помолвкѣ, и какъ я убѣждала мистера Тригира не скрывать этого отъ вашего отца. Въ отвѣтъ на мое письмо я получила -- это.
   -- Написать мнѣ къ папашѣ?
   -- Ему надо растолковать, что какъ только я услыхала о помолвкѣ, я убѣждала васъ и мистера Тригира сообщить ему объ этомъ. Вы помните, какъ это было.
   -- Я помню все.
   -- Я не считала моей обязанностью самой говорить съ герцогомъ, но считала своей обязанностью заботиться о томъ, чтобы ему было сказано объ этомъ. Теперь онъ пишетъ, какъ-будто я съ самаго начала знала все это и какъ-будто скрывала отъ него въ то самое время, когда онъ пригласилъ меня остаться въ Мачингѣ для васъ. Это я считаю жестокимъ -- и несправедливымъ. Я не могу опровергать его слова. Я знала объ этомъ, когда была въ Мачингѣ, потому что вы въ Мачингѣ сказали мнѣ; но онъ намекаетъ, что я знала объ этомъ прежде. Когда вы сказали мнѣ, я чувствовала, что обязана позаботиться о томъ, чтобы это дѣло не скрывали долѣе отъ него, и я исполнила мою обязанность. Теперь вашъ отецъ дѣлаетъ мнѣ выговоръ -- и въ тоже время запрещаетъ мнѣ писать къ нему!
   -- Я скажу ему все, мистрисъ Финнъ.
   -- Пусть его пойметъ это. Я болѣе не желаю къ нему писатью Послѣ того, что случилось, не могу сказать, чтобы я желала видѣть его. Но я думаю, что онъ долженъ сознаться мнѣ, что онъ ошибался. Онъ не долженъ бояться, что я обезпокою его своимъ отвѣтомъ. Но я должна знать, что онъ снялъ съ меня обвиненіе въ проступкѣ, котораго я за собой не признаю.
   Потомъ она нѣсколько церемонно, хотя, вмѣстѣ съ тѣмъ, и дружелюбно простилась съ дѣвушкой.
   -- Мнѣ нужно видѣть папашу какъ можно скорѣе, сказала лотомъ леди Мери леди Кентрипъ.
   Она объяснила причину своего желанія и разсказала всю исторію.
   -- Вы не думаете, что она должна была тотчасъ сказать папашѣ? спросила леди Мери.
   Объ этомъ пунктѣ нравственнаго закона пожилая женщина, имѣвшая своихъ собственныхъ дочерей, нашла труднымъ дать немедленный отвѣтъ. Конечно, родителямъ слѣдуетъ тотчасъ знать о помолвкѣ ихъ дочерей; конечно, не слѣдуетъ допускать тайныхъ помолвокъ. Леди Кентрипъ находила, что, если мистрисъ Финнъ приняла порученный ей надзоръ за дочерью, она не могла, не нарушивъ довѣрія, позволить себѣ хранить подобную тайну.
   -- Она этого не сдѣлала, заступилась леди Мери за своего друга.
   -- Но она уѣхала, не сказавъ ему, душа моя.
   -- Но ему было сказано по ея настоянію.
   -- Это правда; но я сомнѣваюсь, должна ли она была оставить его въ невѣдѣніи хоть одинъ-часъ.
   -- Но объ этомъ сказала ей я. Она измѣнила бы мнѣ.
   -- Ей не слѣдовало выслушивать вашихъ признаній, Мери. Но я не желаю обвинять ее. Она кажется мнѣ женщиной благородной, и я нахожу, что вашъ папа жестокъ къ ней.
   -- Мамаша это знала всегда, сказала Мери.
   На это леди Кентрипъ отвѣта не дала. Какую причину не имѣлъ бы герцогъ сердиться на мистрисъ Финнъ, онъ имѣлъ гораздо болѣе причины сердиться на свою жену. Но смерть освободила ее отъ всякаго обвиненія.
   Леди Мери написала къ своему отцу, что желаетъ видѣть его и говорить съ нимъ о мистрисъ Финнъ.
   

Глава XIII.
Несправедливость герцога.

   Ничего хорошаго не вышло изъ свиданія леди Мери съ отцомъ. Онъ увѣрялъ, что мистрисъ Финнъ поступила съ нимъ вѣроломно, когда уѣхала изъ Мачинга, не сказавъ ему, что знала о помолвкѣ его дочери съ мистеромъ Тригиромъ. Конечно, мысль о томъ, что она знала обо всемъ, прежде чѣмъ пріѣхала въ Мачингъ, постепенно вышла изъ головы его, но даже это сдѣлалось такъ медленно, что чувство негодованія не уменьшилось. По его мнѣнію, она нарушила довѣріе, оказанное ей, и дочь не могла уговорить его сказать, что онъ проститъ ей. Ужъ, конечно, нельзя было его уговорить извиниться въ сдѣланномъ обвиненіи. А дочь именно объ этомъ и просила; а онъ не могъ удержаться отъ гнѣва при этомъ.
   -- Она не должна была пропустить ни одной минуты, чтобы сказать мнѣ все.
   Положеніе бѣдной леди Мери было довольно непріятно. Великій грѣхъ -- грѣхъ такой великій, что знать о немъ одинъ день и не сказать было само по себѣ ужаснымъ проступкомъ со стороны мистрисъ Финнъ -- былъ совершенъ Мери. И она до такой степени не соглашалась съ своимъ отцомъ, что этотъ свой грѣхъ считала добродѣтелью, и если бы мистрисъ Финнъ сказала объ этомъ ея отцу, то такого вѣроломства ей простить было бы нельзя! Когда онъ сказалъ, что это затрогивало его честь, она не могла удержаться, чтобы не увѣрить его, что честь въ совершенной безопасности въ рукахъ его дочери. А когда онъ объявилъ, что первой обязанностью мистрисъ Финнъ было спасти его отъ безславія, леди Мери не выдержала и сказала:
   -- Папа, безславія быть не могло.
   -- Это пока мы отложимъ въ сторону, сказалъ онъ съ такимъ видомъ, который внушалъ страхъ даже его собратамъ перамъ: -- но если ты будешь писать къ мистрисъ Финнъ, то должна растолковать ей, кто я считаю ея поступокъ непростительнымъ.
   Ничего не было выиграно и бѣдная леди Мери принуждена была написать нѣсколько строкъ, очень для нея непріятныхъ.
   "Любезная мистрисъ Финнъ! Я видѣла папашу и онъ думаетъ, что вы должны были сказать ему, когда я сказала вамъ. Я нахожу, что это было бы жестоко и несправедливо къ мистеру Тригиру, который былъ готовъ обратиться къ папашѣ и откладывалъ это только по причинѣ смерти бѣдной мамаши. Такъ какъ я сказала мамашѣ, разумѣется, онъ долженъ былъ сказать папашѣ. А вамъ я сказала, потому что вы были такъ добры ко мнѣ! Я жалѣю, что навлекла на васъ эти непріятности; но что же могу я сдѣлать? Я сказала ему, что должна написать вамъ. Я думаю, что это лучше, хотя я должна сказать вамъ вещи непріятныя. Надѣюсь, что все это современемъ пройдетъ, потому что я очень васъ люблю. Вы можете быть совершенно увѣрены въ томъ, что я никогда не перемѣнюсь".
   Это корреспондентка говорила не о своей дружбѣ къ своему другу, а о своей любви къ своему жениху -- такъ другъ это и понялъ.
   "Я надѣюсь, что все устроится современемъ, и что мы будемъ съ вами видѣться.-- Любящій вашъ другъ

Мери Паллизеръ"

   Когда мистрисъ Финнъ получила это письмо, она была одна въ своемъ домѣ, въ Парковомъ переулкѣ. Мужъ ея былъ на сѣверѣ Англіи. Она ничего не говорила ему объ этомъ, боясь, что онъ сочтетъ себя обязаннымъ заступиться за свою жену. Хотя она должна была поссориться съ герцогомъ, она очень желала, чтобы ея мужъ не былъ къ этому принужденъ. Ихъ отношенія скорѣе были политическія, чѣмъ личныя. По многимъ причинамъ, между ними не должно быть открытаго разрыва. Но ея мужъ былъ горячъ, и если она скажетъ ему все и покажетъ письмо, написанное герцогомъ, онъ можетъ перемолвиться съ герцогомъ такими словами, которыя сдѣлаютъ невозможными дальнѣйшія сношенія между ними.
   Это очень безпокоило мистрисъ Финнъ. Она очень цѣнила честь дружбы герцога. Во все время своей короткости съ герцогиней, она старалась не навязываться ему, не потому чтобы относилась къ нему равнодушно, но она примѣтила, что лучше можетъ сойтись съ нимъ, держась поодаль, чѣмъ выдвигаясь впередъ. И она знала, что это ей удалось. Она могла сказать себѣ съ гордостью, что ея обращеніе съ нимъ всегда показывало женщину высокаго ума и прекрасныхъ чувствъ. Она знала, что заслужила его хорошее мнѣніе, что во всѣхъ своихъ поступкахъ съ нимъ, съ его дядей и женой она давала много и получала мало. Менѣе всѣхъ на свѣтѣ способна она была проговориться объ этомъ; но тѣмъ не менѣе она сознавала свои заслуги предъ нимъ. А поступать такимъ образомъ заставлялъ ее искренній восторгъ къ этому человѣку. Во всѣхъ ихъ политическихъ непріятностяхъ она понимала его лучше, чѣмъ герцогиню. Смотря издали, она поняла характеръ этого человѣка изъ сообщеній его жены и своего мужа.
   Она чувствовала вполнѣ, что онъ былъ къ ней несправедливъ -- жестоко несправедливъ. Онъ обвинялъ ее въ томъ, что она умышленно скрыла отъ него тайну, которую онъ долженъ былъ знать, между тѣмъ, какъ съ той минуты, какъ она услыхала объ этой тайнѣ, она рѣшила, что онъ долженъ о ней узнать. Она чувствовала, что заслужила его хорошее мнѣніе во всемъ, но ни въ чемъ такъ какъ въ этомъ дѣлѣ, а онъ обращается съ ней съ высокомѣрной суровостью, доходящей даже до дерзости. Какое письмо написалъ онъ къ ней! Даже уши ея горѣли, когда она опять прочла это письмо. Ни въ началѣ, ни въ концѣ не было даже обыкновенныхъ вѣжливыхъ выраженій: "Герцогъ понимаетъ..." "Герцогъ думаетъ..." "Герцогъ находитъ..." находитъ, что его не слѣдуетъ безпокоить ни письмами, ни разговоромъ; и въ концѣ концовъ это означаетъ, что герцогъ находятъ ея поступки недостойными благородной женщины! И это послѣ всего, что она сдѣлала!
   Она не хочетъ этого переносить. Пока вотъ все, что она могла сказать себѣ. Она не сердилась на леди Мери. Она не сомнѣвалась, что дѣвушка употребила всѣ силы, чтобы образумить отца. Но изъ-за того, что леди Мери не удалось, она, мистрисъ Финнъ, не намѣрена переносить такую обиду. И терпѣть это должна она одна! Она никому не могла объ этомъ сообщить; ни съ кѣмъ не могла посовѣтоваться. Она не хотѣла вовлечь своего мужа въ ссору, которая могла повредить его положенію, какъ члену политической партіи. Никому другому не могла она сообщить тайну любви леди Мери. Однако, она не могла перенести этой несправедливости.
   Она написала герцогу слѣдующее:
   "Парковый переулокъ, четвергъ, 12 мая 18., "Мистрисъ Финнъ находитъ необходимымъ видѣть герцога по поводу его письма къ ней. Если его свѣтлость дастъ ей знать, въ какой день и въ которомъ часу онъ посѣтитъ ее, мистрисъ Финнъ останется дома принять его".
   

Глава XIV.
Новый депутатъ отъ Сильвербриджа.

   Лорду Сильвербриджу дали знать, что ему слѣдуетъ поѣхать въ Сильвербриджъ за нѣсколько дней до выборовъ, чтобы показать себя избирате тамъ. Когда день выборовъ приблизился, сдѣлалось извѣстнымъ, что другого кандидата не будетъ. Консервативная сторона была популярна между сильвербриджскими торговцами. Сильвербриджъ гордился честью, что депутатомъ его наслѣдникъ дома Омніумъ, даже когда этотъ наслѣдникъ былъ либералъ -- считалъ такимъ обыкновеннымъ дѣломъ, чтобы городокъ находился въ его распоряженіи, что никакой политическій вопросъ не могъ возникнуть, пока онъ былъ депутатомъ. И если бы герцогъ продолжалъ высылать къ нимъ либераловъ одного за другимъ, когда самъ перешелъ въ Палату Лордовъ, тогда не было бы и рѣчи о томъ, годятся ли эти люди. Сильвербриджа считали, разумѣется, либераломъ, потому что Палливеры были либералы. Но когда дѣло было предоставлено имъ самимъ, когда герцогъ объявилъ, что не станетъ вмѣшиваться болѣе -- потому что городокъ такимъ образомъ получилъ свободу -- тогда городокъ началъ чувствовать предпочтеніе къ консерватизму.
   -- Если его свѣтлость дѣйствительно намѣренъ предоставить намъ поступать, какъ мы хотимъ, чего мы никогда не подумали бы просить у его свѣтлости, тогда, обсудивъ хорошенько дѣло между собой, мы нашли, что мы въ сущности консерваторы.
   Такимъ образомъ городокъ выбралъ нѣкоего мистера Флечера; но все-таки чувствовалъ опасеніе, что это оскорбитъ герцога. Домъ Паллизеръ, Гетерумскій замокъ, герцогъ Омніумъ, особенно этотъ герцогъ, были такъ велики въ глазахъ городка, что онъ выше всего ставилъ свою обязанность. Городокъ не совсѣмъ радовался своему освобожденію; но когда герцогъ высказался разъ, два и три, тогда съ колеблющимся сердцемъ городокъ выбралъ Флечера. Теперь Флечера уговорили быть депутатомъ отъ графства, и для городка было утѣшительно опять вернуться подъ теплое крылышко Паллизеровъ.
   Въ такомъ положеніи находилось дѣло, когда лорду Сильвербриджу дали знать, что его присутствіе въ городкѣ будетъ считаться лестнымъ. До сихъ поръ никто не зналъ его въ Сильвербриджѣ. Въ дѣтствѣ онъ не часто бывалъ въ Гетерумскомъ замкѣ, и употреблялъ всѣ силы, чтобы не бывать тамъ, когда вышелъ изъ дѣтства. Всѣ Паллизеры гордились Гетерумскимъ замкомъ, но всѣ его терпѣть не могли.
   -- О! да, я поѣду, сказалъ онъ Мортону, который пріѣхалъ въ Лондонъ.-- Я полагаю мнѣ нѣтъ никакой надобности останавливаться въ казармахъ?
   Казармы означали замокъ.
   -- Я остановлюсь въ гостиницѣ.
   Мистеръ Мортонъ просилъ наслѣдника остановиться въ его домѣ; но Сильвербриджъ объявилъ, что онъ предпочитаетъ гостиницу, такъ было это рѣшено. Онъ долженъ былъ видѣться тамъ съ разными политиками, съ Спруджономъ, Спрутомъ, Дю Вунгомъ, которые желали получить благодарность за то что они сдѣлали. Но кто поѣдетъ съ нимъ? Онъ конечно пригласилъ бы Тригира, но съ Тригиромъ онъ послѣднія двѣ недѣли былъ разлученъ. Онъ очень занимался скачками. Онъ доѣхалъ въ Честеръ съ маіоромъ Тифто и при благопріятномъ вліяніи маіора, выигралъ небольшую сумму -- и теперь очень старательно приготовлялся для ньюмаркетскаго Второго Весенняго Митинга. Слѣдовательно, онъ много времени проводилъ съ маіоромъ Тифто. А когда его стали убѣждать ѣхать въ Сильвербриджъ, онъ необдуманно пригласилъ Тифто ѣхать съ нимъ. Тифто былъ въ восторгѣ. Лорда Сильвербриджа должны были встрѣтить въ Сильвербриджѣ разные извѣстные политики изъ окрестностей, и маіоръ Тифто очень радовался возможности войти въ политическій міръ. Но какъ только лордъ Сильвербриджъ сдѣлалъ это предложеніе, онъ тотчасъ увидалъ свою неосторожность. Тифто годился для Честера или Ньюмаркета, годился можетъ быть для Вергардена, но не для выборной поѣздки. Молодому вельможѣ пришло въ голову, что если судьба опредѣлила его быть представителемъ Сильвербриджа въ Парламентѣ слѣдующіе двадцать лѣтъ, то Сильвербриджу слѣдуетъ питать къ нему восторженное уваженіе, что Сильвербриджа слѣдуетъ заставить смотрѣть на него какъ на достойнаго сына своего отца и приличнаго представителя британской политической знати. Пораженный серіозными размышленіями этого рода, онъ высказалъ свои мысли Тригиру.
   -- Я очень люблю Тифто, сказалъ онъ:-- но не знаю можно ли его брать на выборы.
   -- Не думаю, очень рѣшительно сказалъ Тригиръ.
   -- Онъ очень хорошій человѣкъ, сказалъ Сильвербриджъ:-- я не знаю никого честнѣе Тифто.
   -- Пожалуй что такъ. Или лучше сказать, я не знаю. Мнѣ ничего неизвѣстно насчетъ честности маіора, и я сомнѣваюсь извѣстно ли тебѣ. Верхомъ ѣздитъ онъ очень хорошо.
   -- Какое это имѣетъ отношеніе къ дѣлу?
   -- Рѣшительно никакого. Поэтому я совѣтую тебѣ не брать его въ Сильвербриджъ.
   -- Пожалуста не читай нравоученій.
   -- Называй это какъ хочешь. Тифто молчать не будетъ, а все, что онъ скажетъ, только можетъ тебѣ повредить.
   -- Ты поѣдешь?
   -- Если ты желаешь, сказалъ Тригиръ.
   -- Что скажетъ родитель?
   -- Это ужъ твое дѣло. Съ политической точки зрѣнія я тебя не обезславлю. А буду молчать и держать себя какъ джентльменъ -- а ни того, ни другого Тифто сдѣлать не можетъ.
   Такимъ образомъ было рѣшено, что чрезъ день послѣ этого разговора, лордъ Сильвербриджъ и Тригиръ поѣдутъ въ Сильвербриджъ. Но маіоръ, когда въ тотъ же самый вечеръ его знатный другъ объяснилъ ему перемѣну плана, не очень спокойно перенесъ свое обманутое ожиданіе.
   -- Не странно ли это немножко? сказалъ онъ, очень покраснѣвъ.
   -- Что вы называете страннымъ? спросилъ лордъ.
   -- Я приготовился, а когда человѣка просятъ сдѣлать что-нибудь, онъ не любитъ, чтобы это было отмѣнено.
   -- Дѣло въ томъ, Тифто, что когда я разсудилъ хорошенько, то увидалъ, что отправляясь къ этимъ людямъ насчетъ парламентскихъ дѣлъ, мнѣ слѣдуетъ окружить себя политической атмосферой, а не скаковой и охотничьей.
   -- Нѣтъ человѣка въ Лондонѣ, который интересовался бы политикой болѣе чѣмъ я; и не очень многіе можетъ быть понимаютъ ее лучше меня. Сказать вамъ по правдѣ, милордъ, я думаю, что вы бросаете меня.
   -- Я заглажу это предъ вами, сказалъ Сильвербриджъ ласково:-- я поѣду съ вами въ Ньюмаркетъ и прилипну къ вамъ какъ воскъ.
   -- Въ этомъ я не сомнѣваюсь, сказалъ Тифто, который какъ, дуракъ не видѣлъ въ чемъ заключались его выгоды.-- Я могу быть полезенъ въ Ньюмаркетѣ и потому вы прилипнете ко мнѣ.
   -- Послушайте, маіоръ Тифто, сказалъ Сильвербриджъ:-- если вы недовольны, мы съ вами легко можемъ разстаться.
   -- Я не говорю что я недоволенъ, сказалъ маленькій человѣчекъ, почти плача.
   -- Такъ не говорите такимъ недовольнымъ тономъ, а въ Сильвербриджѣ вы мнѣ не понадобитесь. Когда я пригласилъ васъ, я думалъ только о томъ, что было бы пріятно для обоихъ насъ; по послѣ того я вспомнилъ, что дѣла должны оставаться дѣлами.
   Даже это не примирило разсердившагося человѣчка, который объявилъ самому себѣ, что онъ "заставитъ Сильвербриджа поплатиться за это".
   Лордъ Сильвербриджъ и Тригиръ поѣхали вмѣстѣ въ городокъ, и дорогою говорили о леди Мери, а также и о леди Мабели.
   -- Я съ самаго начала думалъ, что это негодится, сказалъ братъ леди Мери.
   -- Почему негодится?
   -- Я зналъ, что родитель не захочетъ. Деньги, знатность и всѣ эти вещи не особенно прельстительны для меня. Но все-таки одно должно соотвѣтствовать другому. Мы съ тобой можемъ быть товарищами, но разумѣется надо ожидать, что Мери выйдетъ за какого-нибудь...
   -- Важнаго господина?
   -- За какого-нибудь важнаго господина, если ты хочешь.
   -- Ты и себя называешь важнымъ господиномъ?
   -- Да, называю, сказалъ Сильвербриджъ очень рѣшительно.-- Тебѣ не надо говорить мнѣ непріятности, потому что ты понимаешь это такъ же хорошо какъ и всѣ. Судьба сдѣлала меня старшимъ сыномъ герцога и наслѣдникомъ огромнаго богатства. Судьба сдѣлала мою сестру дочерью герцога и также богатой наслѣдницей. Моя короткость съ тобою должна доказывать тебѣ во всякомъ случаѣ, что я не ставлю себя выше другихъ. Но когда ты говоришь о бракѣ, разумѣется это дѣло серіозное.
   -- Но ты говорилъ мнѣ не разъ, что не имѣешь ничего противъ этого.
   -- Я и не имѣю.
   -- Ты только говорилъ, что подумаетъ герцогъ.
   -- Я говорю тебѣ, что это невозможно, и прежде это говорилъ. Ты долженъ разстаться съ нею и такимъ образомъ...
   -- Она забудетъ меня.
   -- Что-нибудь въ этомъ родѣ.
   -- Разумѣется я долженъ въ этомъ положиться на нее. Если она забудетъ меня, что же, и прекрасно.
   -- Зачѣмъ ей тебя забывать. Господи помилуй! ты говоришь какъ будто это дѣлается не каждый день. Ты въ одно утро услышишь, что она выходитъ за какого-нибудь богатаго и знатнаго человѣка; и какую же разницу составитъ то, что она тебя забыла или нѣтъ?
   Можно было почти предположить, что молодой человѣкъ зналъ исторію своей матери.
   Послѣ этого наступило молчаніе, а потомъ начался разговоръ о другомъ, и выкурили по одной сигарѣ. Наконецъ, Тригиръ вернулся къ прежнему предмету.
   -- Я желаю сказать объ этомъ только одно.
   -- Что такое?
   -- Я желаю, чтобъ ты понялъ, что отъ моего намѣренія меня отвлечетъ только такой бракъ, какъ ты говоришь. А твой отецъ ничѣмъ меня отвлечь не можетъ.
   -- Она не можетъ выйти замужъ безъ его позволенія.
   -- Можетъ быть.
   -- А онъ его не дастъ, а я не думаю, чтобы ты желалъ его смерти.
   -- Если онъ увидитъ, что дѣйствительно ея счастіе зависитъ отъ этого, онъ позволеніе дастъ. Если я вѣрно сужу о твоемъ отцѣ, онъ очень мягкосердеченъ. Упрямство не есть признакъ твердыхъ мнѣній, а жесткаго сердца.
   -- Кто-нибудь уговоритъ Мери.
   -- Въ такомъ случаѣ все будетъ кончено. Это все зависитъ отъ нея.
   Онъ потомъ сказалъ своему другу, что сообщилъ о своей помолвкѣ леди Мабели.
   -- Я никому не говорилъ объ этомъ, кромѣ твоего отца и ея.
   -- Почему ты сказалъ ей?
   -- Потому что мы были друзьями въ дѣтствѣ. У меня никогда не было сестры, но она больше всѣхъ была для меня сестрой. Тебѣ непріятно, что она знаетъ это.
   -- Не особенно. Теперь мнѣ кажется, что всѣ знаютъ все. Нѣтъ больше тайнъ.
   -- Но она особенно короткій другъ.
   -- Твой, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- И твой, сказалъ Тригиръ.
   -- Да, отчасти. Я другой такой живой дѣвушки не знаю.
   -- Возьми все, ея красоту, умъ, здравый смыслъ и веселость -- я не знаю, кто можетъ сравниться съ нею.
   -- Жаль, что ты не влюбился въ нее.
   -- Мы знали другъ друга слишкомъ давно. А потомъ у нея нѣтъ ни шиллинга. Я счелъ бы себя безчестнымъ, если бы не сказалъ тебѣ, что не могу дозволить себѣ полюбить бѣдную дѣвушку. Мужчина долженъ имѣть средства къ жизни -- да и женщина.
   На станціи ихъ встрѣтили Спруджонъ и Спрутъ, которые, очень извиняясь въ скудости такого угощенія, повезли ихъ въ гостиницу, считавшуюся консервативной. Тамъ ихъ встрѣтили другіе важные люди въ городкѣ, и между прочный Дю-Бунгъ. Спрутъ и Спруджонъ были консерваторы, а Дю-Бунгъ ярый либералъ.
   -- Мы всѣ очень рады видѣть ваше сіятельство между нами, сказалъ Дю-Бунгъ.
   -- Я сказалъ его сіятельству какъ вы довольны, что городокъ находится въ рукахъ его сіятельства, сказалъ Спруджонъ.
   -- Конечно, онъ не могъ быть въ лучшихъ рукахъ, сказалъ Дю-Бунгъ.-- Я съ своей стороны готовъ отложить всякій политическій оттѣнокъ для преимущества имѣть сына вашего отца нашимъ представителемъ.
   Это Дю-Бунгъ сказалъ и съ любезностью, и достоинствомъ, приличествовавшими случаю. Онъ думалъ, что дѣлалъ много для дома Омніумъ, и что домъ Омніумъ долженъ это знать.
   -- Вы очень добры, сказалъ лордъ Сильвербриджъ, который не очень внимательно читалъ письма, присылаемыя къ нему, и невполнѣ понималъ положеніе дѣла.
   -- Мистеръ Дю-Бунгъ самъ хотѣлъ быть депутатомъ, сказалъ Спрутъ.
   -- Но уступилъ вашему сіятельству, прибавилъ Спруджонъ.
   -- Я принималъ-въ соображеніе интересы городка, сказалъ Дю-Бунгъ.
   -- А я думалъ, вы отказались оттого, что либералу не было хода, очень неосторожно сказалъ лордъ.
   -- Городокъ до послѣднихъ выборовъ всегда былъ либераленъ, сказалъ Дю-Бунгъ, пріосанившись.
   -- Городокъ желаетъ въ этомъ случаѣ выказать великодушіе, сказалъ Спрутъ, вѣроятно спутавшій слово великодушіе съ единодушіемъ.
   -- Такъ какъ ваше сіятельство изволили пожаловать къ вамъ, городокъ желаетъ на это время отложить въ сторону политику, сказалъ Спруджонъ.
   Безъ сомнѣнія партія Спруджона и Спрута условилась съ партіей Дю-Бунга въ томъ, что Дю-Бунгъ имѣетъ право на нѣкоторое торжество въ присутствіи лорда Сильвербриджа.
   -- И повинуясь желанію городка, милордъ, сказалъ Дю-Бунгъ: -- съ чѣмъ вполнѣ согласовались и мои чувства -- я счелъ моей обязанностью уступить.
   -- Его сіятельство вполнѣ сознаетъ, какъ много онъ обязанъ мистеру Дю-Бунгу, сказалъ Тригиръ.
   Лордъ Сильвербриджъ поклонился.
   -- Что же мы теперь будемъ дѣлать? спросилъ онъ.
   Спруджонъ и Спрутъ пошептались.
   -- Можетъ быть, мистеръ Дю-Бунгъ, сказалъ Спруджонъ:-- его сіятельству лучше прежде посѣтить ректора Темпеста.
   -- Можетъ быть, сказалъ оскорбленный пивоваръ:-- и такъ какъ все-таки тутъ выступаютъ на сцену партіи, то мнѣ лучше удалиться со сцены.
   -- Я думалъ, что все это будетъ брошено, сказалъ Тригиръ.
   -- О, конечно, сказалъ Спрутъ,-- Не пойти ли намъ прежде къ мистеру Вакеру?
   -- Я готовъ на все, сказалъ лордъ Сильвербриджъ: -- но, разумѣется, всѣ понимаютъ, что я консерваторъ.
   -- О, да! сказалъ Спруджонъ.
   -- Мы всѣ это знаемъ, сказалъ Спрутъ.
   -- И всѣ мы были рады это слышать, сказалъ трактирщикъ
   -- Хотя нѣкоторыя лица въ городкѣ желали бы, милордъ, чтобъ вы придерживались Паллизерской политики, сказалъ Дю-Бунгъ.
   -- Но я не придерживаюсь Паллизерской политики. Я думаю, что теперь слѣдуетъ поддерживать порядокъ.
   -- Слышите, слышите! сказалъ трактирщикъ.
   -- А теперь, объяснивъ мои взгляды, я готовъ итти куда угодно.
   -- Мы прежде пойдемъ къ мистеру Вакеру, сказалъ Спруджонъ.
   Въ городкѣ было извѣстно, что между тѣми, кто имѣлъ свое собственное мнѣніе, старый стряпчій Вакеръ считался предводителемъ либераловъ, а старый ректоръ Темпестъ консерваторовъ.
   -- Я радъ видѣть ваше сіятельство въ городкѣ, который далъ вамъ свое имя, сказалъ Вакеръ, здоровый старикъ, лѣтъ семидесяти, съ серебристыми волосами.-- Я предлагалъ вашего отца въ депутаты этого городка, кажется разъ шесть или семь.
   -- Мы надѣемся, что вы теперь предложите лорда Сильвербриджа, сказалъ Спруджонъ.
   -- О! да. Онъ сынъ своего отца, и я зналъ эту фамилію только съ хорошей стороны. Я желалъ бы, чтобъ вы остались на той же сторонѣ, милордъ.
   -- Времена нѣсколько перемѣнились, сказалъ лордъ.
   -- Теперь объ этомъ нечего разсуждать, сказалъ старый стряпчій.-- Я это понимаю. Только я надѣюсь, вы извините меня, если я скажу, что человѣку слѣдуетъ вставать очень рано по утрамъ, если онъ намѣренъ быть въ политикѣ дальновиднѣе вашего отца.
   -- Дѣйствительно, очень рано, сказалъ Дю-Бунгъ, качая головой.
   -- Это совершенно справедливо, согласился лордъ Сильвербриджъ.
   -- Я предложу васъ, милордъ. Мнѣ нечего желать вамъ успѣха, потому что у васъ конкуррента нѣтъ.
   Потомъ они пошли къ ректору Темпесту, который также былъ старикъ.
   -- Да, милордъ, съ гордостью буду помогать вамъ, сказалъ ректоръ.-- Я не думалъ, что мнѣ придется дѣлать это въ Сильвербриджѣ, для человѣка, носящаго вашу фамилію.
   -- Надѣюсь, вы находите, что я сдѣлалъ перемѣну къ лучшему, сказалъ кандидатъ.
   -- Вы перешли на мою сторону, и я обязанъ думать, что эта перемѣна къ лучшему. А все-таки я нахожу, что однимъ слѣдуетъ быть торіями, а другимъ вигами. Что отецъ вашъ говоритъ объ этомъ?
   -- Отецъ мой желаетъ, чтобы я вступилъ въ Парламентъ, а что онъ не поссорился со мною вы можете судить по тому, что если бы была борьба, онъ заплатилъ бы за мои издержки.
   -- Отцу приходится это дѣлать, одобряетъ онъ поступки сына, или нѣтъ, колко сказалъ старикъ.
   Больше нечего было дѣлать. Всѣ вернулись въ гостиницу и Спруджонъ съ Спрутомъ и трактирщикомъ выпили по рюмкѣ хереса на счетъ кандидата съ пожеланіемъ политической долгой жизни и благоденствія. Думали, что кандидату некого больше посѣщать, а на другой день онъ вернулся въ Лондонъ съ тѣмъ, чтобы на будущей недѣлѣ пріѣхать на выборы въ назначенный день.
   Въ назначенный день оба молодые человѣка опять поѣхали въ Сильвербриджъ и по окончаніи выборовъ, новый членъ Парламента сказалъ рѣчь. Въ думѣ было собраніе и многіе пришли послушать -- не мнѣнія юноши, которыми, вѣроятно, не интересовался никто -- а тонъ его голоса, и посмотрѣть на его обращеніе. Въ какомъ родѣ былъ старшій сынъ человѣка, которымъ такъ гордились въ этой мѣстности? потому что графство дѣйствительно гордилось своимъ герцогомъ. Объ этомъ сынѣ, котораго они теперь сдѣлали членомъ Парламента, они знали только то, что его исключили изъ Оксфордскаго университета -- не очень давно -- за то, что онъ выкрасилъ красной краской домъ декана. Рѣчь была не очень блистательна. Онъ сказалъ, что очень имъ обязанъ за оказанную ему честь. Хотя онъ не могъ слѣдовать политическимъ мнѣніямъ своего отца, онъ всегда будетъ имѣть предъ глазами его политическую честность и независимость. Онъ запинался раза три, краснѣлъ, повторялъ одно и тоже, и глоталъ слова. Но рѣчь понравилась, она вышла лучше, чѣмъ ожидали. Но окончаніи всего этого, онъ написалъ герцогу:
   "Любезный батюшка, я членъ Парламента отъ Сильвебриджа -- какъ были вы въ то время, съ котораго начинаются мои воспоминанія. Надѣюсь вы не думаете, что разница моихъ мнѣній съ вашими не огорчаетъ меня. Право я огорченъ. Я не думаю, чтобы кто-нибудь сдѣлалъ въ политикѣ такъ много хорошаго, какъ вы... но я не вижу, какъ человѣкъ, принявъ какое-нибудь мнѣніе, можетъ перемѣнять его. Разумѣется, я могъ бы держаться въ сторонѣ, но вы желали, чтобы я поступилъ въ Парламентъ. Въ Сильвербриджѣ всѣ были очень вѣжливы ко мнѣ, но говорено было очень мало.-- Вашъ любящій сынъ

"Сильвербриджъ".

   

Глава XV.
Герцогъ получаетъ и пишетъ письмо.

   Герцогъ, получивъ письмо мистрисъ Финнъ, просившей свиданія, много размышлялъ, прежде чѣмъ отвѣтилъ. Она обратилась къ нему съ этой просьбой точно будто герцогъ былъ не выше всякого другого джентльмена, почти такъ, какъ будто она имѣла право звать его къ себѣ. Онъ понялъ ея мужество и восхитился имъ, но все-таки не хотѣлъ ѣхать къ ней. Онъ поручилъ ей то, что было для него всего священнѣе на свѣтѣ, а она обманула его! Онъ написалъ къ ней слѣдующее:
   "Герцогъ Омніумъ свидѣтельствуетъ свое почтеніе мистрисъ Финнъ. Такъ какъ герцогъ думаетъ, что ничего хорошаго не можетъ выйти ни для мистрисъ Финнъ, ни для него изъ этого свиданія, онъ принужденъ сказать, что не можетъ исполнить просьбу мистрисъ Финнъ. Если бы не это убѣжденіе, герцогъ очень охотно явился бы къ мистрисъ Финнъ".
   Мистрисъ Финнъ не удивилась, получивъ этотъ отвѣтъ. Она заранѣе знала, каковъ будетъ отвѣтъ герцога; но знала также, что если такой отвѣтъ придетъ, то она не оставитъ все-таки этого дѣла. Обвиненіе было для нея такъ горько, что она употребитъ всѣ силы для своего оправданія -- не пощадитъ ни времени, ни трудовъ. Она покажетъ герцогу, что серіозно смотритъ на это. Такъ какъ ей не удалось видѣться съ нимъ, она должна сдѣлать это письменно -- и написала, два дня обдумывая свое письмо:

"Мая 18, 18..

   "Любезный герцогъ Омніумъ, такъ какъ вы не желаете пріѣхать ко мнѣ, я должна безпокоить вашу свѣтлость просьбою прочесть письмо, которое, я боюсь, выйдетъ очень длинно. Я рѣшительно должна объяснить вамъ мое поведеніе. Вы навѣрно не станете опровергать, что вы меня обвинили и наказали такъ, на сколько это зависѣло отъ васъ. Если мнѣ удастся показать вамъ, что вы ошибочно судили обо мнѣ, я думаю, что вы сознаетесь въ вашей ошибкѣ и попросите прощенія у меня. По вашему характеру васъ убѣдить въ этомъ нелегко, но вы непремѣнно сдѣлаете это, если вамъ можно дать почувствовать, что, не сдѣлавъ того, вы поступите несправедливо. Я такъ убѣждена въ справедливости моихъ намѣреній и поступковъ, и такъ знаю вашу проницательность, что осмѣливаюсь думать, что мое письмо васъ убѣдитъ.
   "Прежде всего я признаюсь вамъ, что это для меня -- я готова сказать -- вопросъ жизни и смерти. Обстоятельства, вызванныя не мною, уже нѣсколько лѣтъ тому назадъ, привели меня въ такія тѣсныя сношенія съ вашимъ семействомъ, что теперь быть отвергнутой какъ женщина порочная и такъ скоро послѣ смерти той, которая такъ меня любила, и для меня была такъ дорога -- оскорбленіе такое, котораго я не въ состояніи перенести. Меня знаютъ, какъ женщину, которую вашъ дядя любилъ и которой онъ вѣрилъ, какъ женщину, которую ваша жена любила и которой вѣрила -- какъ безвѣстна ни была я прежде; и какъ женщина, не могу ли я это сказать, которой вѣрили вы сами? Хотя въ этомъ было много чести и очень много удовольствія, но было также и несчастіе. Та дружба вѣрнѣе, гдѣ друзья равнаго званія. Я всегда боялась опасности, и то, чего я боялась, теперь случилось со мной.
   "Теперь я буду защищать себя. Мнѣ кажется, что, услыхавъ о томъ, что мнѣ извѣстна помолвка вашей дочери, вы вообразили, что я знала о ней до пріѣзда въ Мачингъ. Если бы такъ, то я была бы виновна въ томъ вѣроломствѣ, въ которомъ вы обвиняете меня. Я ничего не знала, пока леди Мери не сказала мнѣ наканунѣ моего отъѣзда изъ Мачинга. Что она сказала мнѣ, было весьма естественно. Ея мать знала это, а тогда я -- если я могу осмѣлиться сказать это -- я занимала мѣсто ея матери. Но относительно васъ, я не могла поступить такъ скрытно, какъ могла поступить мать, и тотчасъ сказала леди Мери, самымъ рѣшительнымъ образомъ, что вамъ слѣдуетъ сообщить объ этомъ.
   "Тогда леди Мери выразила мнѣ свои желанія -- не относительно того, чтобы это скрывать долѣе отъ васъ, потому что сказать вамъ она желала съ такимъ же нетерпѣніемъ, какъ и я -- но чтобы вамъ сказалъ мистеръ Тригиръ. Не мое дѣло было поднимать вопросъ о годности или непригодности мистера Тригира -- о чемъ я не могла знать ничего. Я могла, только сказать, что если мистеръ Тригиръ тотчасъ сообщитъ вамъ объ этомъ, я буду чувствовать, что исполнила мою обязанность. Мистеръ Тригиръ немедленно пріѣхалъ ко мнѣ, по возвращеніи моемъ въ Лондонъ, и согласившись со мною, что вамъ необходимо сообщить, отправился къ вамъ и сообщилъ. Во всемъ этомъ въ чемъ же была моя вина? Я полагаю, вы повѣрите мнѣ, но ваша дочь можетъ засвидѣтельствовать истину каждаго слова, написаннаго мною.
   "Мнѣ кажется вы забрали себѣ въ голову, что я благопріятствовала видамъ мистера Тригира, и усвоивъ себѣ это впечатлѣніе, вы держитесь его съ обычнымъ вашимъ упорствомъ. Никогда не было большей ошибки. Я поѣхала въ Мачингъ какъ другъ моего дорогого друга; но осталась тамъ по вашей просьбѣ, какъ вашъ другъ. Если бы я была, когда вы пригласили меня остаться, участницей той тайны, я не могла бы добросовѣстно занимать то положеніе, въ которое вы поставили меня. Если бы я это сдѣлала, я заслужила бы ваше дурное мнѣніе. Теперь же я его не заслужила, и вы осудили меня совершенно несправедливо. Если теперь вы не снимете съ меня обвиненія, я буду принуждена думать, что я имѣла ошибочное понятіе о вашемъ характерѣ. Остаюсь, любезный герцогъ Омніумъ, искренно вамъ преданная

М. Финнъ".

   "Перечитывая мое письмо, я вижу, что должна прибавить еще одно слово. Вамъ можетъ показаться, что я прошу о возвращеніи вашей дружбы. Не въ этомъ состоитъ моя цѣль. Ни вы не можете забыть, что вы обвинили меня -- ни я. Я желаю только, чтобы вы сказали мнѣ, что вы ошиблись, а я была права. Я должна имѣть возможность чувствовать, что разлука между нами произошла отъ несправедливости, нанесенной мнѣ, а не мною".
   Герцогъ прочелъ это письмо нѣсколько разъ съ пылающими щеками и нахмуреннымъ лбомъ. По мѣрѣ того, какъ письмо продолжалось, и чувство обиды этой женщины выказывалось горячо изъ ея словъ, слова ея становились сильнѣе и сильнѣе, такъ что, наконецъ, сила ихъ могла почти показаться дерзостью. Если бы слова эти были написаны не тою, которая считала себя обиженной, тогда они, конечно, были бы дерзки. Чувство оскорбленія, жгучее убѣжденіе вынесенной несправедливости, оправдываютъ выраженія, которыя иначе были бы невыносимы. Герцогъ чувствовалъ это, и хотя въ ушахъ его шумѣло, а лобъ былъ нахмуренъ, онъ могъ бы простить выраженія, если бы только могъ повѣрить доводамъ. Онъ понималъ каждое слово. Когда она говорила объ упорствѣ, она имѣла намѣреніе обвинить его въ упрямствѣ. Хотя она слегка коснулась своихъ услугъ, она довольно ясно выразила свои мысли объ этомъ.
   "Я, мистрисъ Финнъ, женщина ничтожная, многимъ помогла вамъ, герцогу Омніуму; и вотъ что я получила взамѣнъ!" Потомъ она сказала ему прямо, что если онъ не сдѣлаетъ того, что для него невозможно было сдѣлать, она перемѣнитъ свое мнѣніе объ его добросовѣстности! Онъ старался убѣдить себя, что ея мнѣніе объ его добросовѣстности для него ничего не значитъ -- но это ему не удалось. Ея мнѣніе значило для него очень много. Хотя въ своемъ гнѣвѣ, онъ рѣшился оттолкнуть ее отъ себя, онъ зналъ, что ея доброе мнѣніе стоитъ заслужить.
   Противъ жены его не было написано ни одного слова, которое открыто обвинило бы ее. Каждый намекъ на нее былъ исполненъ любви. Но все-таки какъ тяжело было подразумевающееся обвиненіе! Скрывать тайну отъ него, отца, признавалось большимъ проступкомъ -- но жена его знала эту тайну и скрыла ее отъ него, отца! и потомъ какъ непріятно было для него, что кто-нибудь смѣетъ писать къ нему объ его женѣ, отнятой отъ него! Несмотря на ея недостатки, ея имя для него было такъ священно, что послѣ ея смерти оно никогда не срывалось съ его губъ, иначе какъ тихимъ шопотомъ про себя, въ уединеніи его комнаты.
   -- Кора, Кора, шепталъ онъ такъ, чтобы самъ не могъ услыхать этого звука.
   Но теперь эта женщина писала ему о ней свободно, какъ будто въ воспоминаніи о ней не было ничего священнаго, благоговѣйнаго!
   "Не мое дѣло поднимать вопросъ о годности мистера Тригира". Не было ли всѣмъ ясно, что онъ непригоденъ, какой же человѣкъ можетъ быть непригоднѣе? Онъ просилъ руки дѣвушки, занимавшей первое мѣсто послѣ королевскихъ особъ, которая обладала всѣмъ, которая была хороша собой, знатна, богата, дочь герцога Омніума, у самого его не было ничего!
   Но ему необходимо было, наконецъ, сообразить тотъ пунктъ, о которомъ она писала ему въ такихъ сильныхъ выраженіяхъ. Онъ старался обсудить все съ полнымъ безпристрастіемъ. Онъ, конечно, осудилъ ее. Онъ осудилъ ее и конечно наказалъ насколько это было въ его власти. И если увидитъ, что сдѣлалъ это несправедливо, то, конечно, долженъ просить у нея прощенія. Сообразивъ все, онъ долженъ былъ признаться, что ея короткость съ дядей и его женой была дѣломъ ихъ усилій, а не ея. Теперь ему это было непріятно, но это было такъ. И послѣ всего этого -- когда эта женщина дружелюбно поддалась прихотямъ его жены -- онъ напалъ на нее и оттолкнулъ безславно. Все это было справедливо. При мысли объ этомъ, онъ разгорячился и чувствовалъ въ сердцѣ что-то непріятное. Это конечно была связь! но связь такого рода, что ее можно было разорвать по поводу дурныхъ поступковъ. Если бы онъ могъ убѣдить себя, что въ дѣлѣ такомъ важномъ, какъ надзоръ за его дочерью, мистрисъ Финнъ была невѣрна ему и вступила въ заговоръ противъ него съ недостойнымъ женихомъ, тогда, тогда... всякая связь должна быть разорвана! Тогда его гнѣвъ будетъ оправданъ вполнѣ! Тогда онъ не могъ не оттолкнуть ее! Думая объ этомъ, онъ былъ увѣренъ, что она измѣнила ему! Какъ велико будетъ его безславіе, когда онъ будетъ принужденъ сознаться, что она не измѣнила ему!
   -- Она не должна была пропускать ни одной минуты, говорилъ онъ себѣ безпрестанно:-- ни одной минуты.
   Да, она измѣнила ему.
   Но она ссылалась на леди Мери. Чрезъ пять минутъ -- пять минутъ несчастныхъ, пять минутъ, во время которыхъ на лбу его выступилъ крупный потъ, онъ долженъ былъ признаться себѣ, что ему не нужно никакихъ ссылокъ. Онъ вѣрилъ ей. Когда онъ позволилъ себѣ думать, что она въ заговорѣ съ Тригиромъ, онъ былъ къ ней несправедливъ. Онъ отеръ себѣ потъ со лба и опять повторилъ слова, которыя теперь были его единственнымъ утѣшеніемъ.
   -- Она не должна была пропускать ни одной минуты -- ни одной минуты!
   Такимъ образомъ онъ могъ увѣрить себя, что ему нечего сознаваться въ несправедливости. Рѣшивъ это въ умѣ, онъ принудилъ себя отправиться на митингъ, гдѣ просили его помощи по поводу сложнаго вопроса о реформѣ въ законахъ. Герцогъ старался устремить всѣ свои мысли на это дѣло; но сквозь все это ему представлялась мистрисъ Финнъ, ждавшая отвѣта на ея письмо. Если онъ утвердится въ своемъ мнѣніи, что онъ былъ правъ, тогда нуженъ ли отвѣтъ? Онъ можетъ только увѣдомить о полученіи письма, какъ это дѣлается въ офиціальной жизни. Онъ не желаетъ оскорблять ее и еще наказывать. Онъ охотно взялъ бы назадъ наказаніе, на которое она ропщетъ, если бы могъ сдѣлать это безъ униженія. Или онъ можетъ написать какъ она -- защищать себя всѣми силами, ссылаясь на послѣдній сильный доводъ: "не слѣдовало пропускать ни одной минуты". Но въ продолженіи корреспонденціи, которую это повлечетъ за собою, было что-то непріятное для его личнаго достоинства. "Герцогъ Омніумъ съ сожалѣніемъ долженъ сказать въ отвѣтъ на письмо мистрисъ Финнъ, что, по его мнѣнію, ничего хорошаго нельзя достигнуть продолженіемъ корреспонденціи". Онъ думалъ, что въ такомъ родѣ долженъ быть его отвѣтъ. Но будетъ ли это справедливою отплатою за заботливость, которую она показала къ его дядѣ, за любовь, которая дѣлала ее терпѣливымъ другомъ его жены, за благородство ея поведенія во многомъ? Тутъ его мысли обратились на драгоцѣнности, имѣвшія громадную цѣнность -- и еще находившіяся въ его рукахъ, хотя онѣ принадлежали этой женщинѣ. Онѣ были отказаны ей его дядей, а она упорно отказывалась принять ихъ. Теперь онѣ хранились въ кладовой банкировъ -- но все-таки находились какъ бы въ его рукахъ. Что онъ долженъ теперь дѣлать? До сихъ поръ, можетъ быть разъ въ полгода, онъ сообщалъ ей, что хранитъ ихъ для нея, а она всегда повторяла, что она никогда не освободитъ его отъ этой охраны. Это вошло почти въ шутку между ними. Но какъ онъ могъ шутить съ женщиной, съ которой поссорился такимъ образомъ?
   Не посовѣтоваться ли ему съ леди Кентрипъ? Онъ не могъ этого сдѣлать безъ очень прискорбнаго чувства -- но всякое стараніе было лучше, чѣмъ опасеніе, что онъ былъ несправедливъ къ той, которая заслужила его хорошее мнѣніе. Безъ сомнѣнія и леди Кентрипъ такъ на это взглянетъ. И потомъ онъ будетъ въ состояніи поддерживать себя увѣренностью, что его мнѣніе раздѣляетъ женщина, которую свѣтъ считаетъ хорошимъ судьей въ такомъ дѣлѣ.
   Вернувшись домой, онъ нашелъ письмо сына, сообщавшаго о выборахъ въ Сильвербриджѣ. Въ этомъ письмѣ было что-то такое, смягчившее его сердце къ молодому человѣку -- или, можетъ быть, что среди разныхъ своихъ неудовольствій герцогъ желалъ найти, по-крайней-мѣрѣ, что-нибудь несовсѣмъ непріятное. Что его сынъ и наслѣдникъ хотѣлъ вступитъ въ политическую жизнь съ противной съ нимъ стороны -- разумѣется, было источникомъ страданія; но если отложить это въ сторону, все было сдѣлано довольно пріятно, и письмо молодого депутата было написано съ добрымъ чувствомъ. Онъ отвѣтилъ на письмо такъ пріятно, какъ умѣлъ.
   "Любезный Сильвербриджъ, я радъ, что ты вступилъ въ Парламентъ, радъ, что тебя выбралъ старый городокъ, хотя мнѣ хотѣлось бы, чтобы ты рѣшился слѣдовать политикѣ твоей фамиліи. Но въ такой перемѣнѣ нѣтъ ничего безславнаго, и я могу поздравить тебя, какъ отецъ долженъ поздравлять сына, и пожелать тебѣ долгой жизни и успѣха, какъ законодателю.
   "Есть два, три пункта, о которыхъ я прошу тебя помнить; во-первыхъ, такъ какъ ты добровольно взялъ на себя нѣкоторыя обязанности, то ты долженъ, какъ честный человѣкъ, исполнять ихъ такъ добросовѣстно, какъ если бы получалъ за нихъ плату. Ты не былъ обязанъ искать этого мѣста, но, получивъ его, ты не можешь пренебрегать работою, связанною съ этимъ мѣстомъ, не измѣнивъ заключенному условію. Молодой членъ Парламента необходимо долженъ объ этомъ помнить, а главное, такой членъ, который еще не пріобрѣлъ себѣ извѣстности внѣ Парламента, потому что для него легко оставаться празднымъ и небрежнымъ.
   "Потомъ, я хотѣлъ бы, чтобы ты всегда помнилъ цѣль, для которой устроенъ Парламентъ въ этой счастливой и свободной странѣ; это не для того, чтобы нѣкоторые люди блистали тамъ, чтобы нѣкоторые пріобрѣтали власть, и чтобы всѣ тщеславились тѣмъ, что нація выбрала ихъ. Мнѣ часто кажется, что нѣкоторые члены Парламента такъ смотрятъ на свои успѣхъ въ жизни, какъ часто смотрятъ члены нашихъ коллегій, думая, что ихъ мѣста даны имъ для ихъ удобствъ, а не для споспѣшествованія воспитанію или религіи. Я зналъ людей, которые, сдѣлавшись членами Парламента, думали, что достигли собственной цѣли, а не то, чтобы должны достигать какой-нибудь цѣли для другихъ. Членъ Парламента долженъ чувствовать себя слугою своей страны и, какъ каждый другой слуга, онъ долженъ служить. Если это непріятно ему, онъ не долженъ поступать въ Парламентъ. Если упряжь тяготитъ его, онъ не долженъ ее надѣвать; но если онъ надѣлъ на себя сбрую, то долженъ везти экипажъ. Ты все равно, что сторожъ твоихъ согражданъ -- чтобы имъ было хорошо, чтобы они преуспѣвали, чтобы они хорошо управлялись. а главное, чтобы могли быть свободны. Если ты не можешь считать это твоей обязанностью, ты не долженъ быть тамъ.
   "Я хотѣлъ бы, чтобы ты помнилъ также, что трудъ члена Парламента рѣдко можетъ быть блистателенъ, что привлекательно уже само по себѣ, и чтобы молодой членъ считалъ такой блескъ возможнымъ для себя только въ отдаленномъ будущемъ. Прежде всего ты долженъ стараться сидѣть и слушать, такъ чтобы формы и методы Парламента могли, такъ сказать, всосаться въ тебя постепенно. Потомъ, ты долженъ помнить, что говорить въ Парламентѣ -- очень небольшая часть труда депутатовъ, такъ что эту часть онъ могъ бы отложить совсѣмъ безъ малѣйшаго пятна на своей совѣсти. Хорошій членъ Парламента долженъ быть хорошъ для комитетовъ, хорошъ для того, чтобы составлять и поддерживать Парламентъ, подавать голосъ за свою партію, но, главное, за тѣ только мѣры, которыя онъ считаетъ полезными для своей страны. Постепенно, если ты посвятишь на это твои мысли, а главное твое время, теорія законодательства войдетъ въ твою душу, и ты увидишь, что ты почувствуешь невыразимую радость отъ сознанія, что служилъ твоей странѣ всѣми твоими способностями.
   "Это единственное удовольствіе въ жизни, которымъ безъ примѣси могъ пользоваться твой любящій отецъ

"Омніумъ".

   Написавъ это письмо, герцогъ могъ на нѣсколько минутъ забыть о мистрисъ Финнъ и найти наслажденіе въ дѣлѣ, которымъ занимался.
   

Глава XVI.
Бѣдный мальчикъ.

   Новаго депутата отъ Сильвербриджа, когда онъ вошелъ въ Парламентъ принять присягу, поддерживали съ правой и лѣвой стороны два твердые старые тори. Монкъ видѣлъ его за нѣсколько минутъ предъ тѣмъ -- Монкъ изъ всѣхъ либераловъ самый твердый и самый приверженный къ герцогу -- поздравилъ Сильвербриджа съ его вступленіемъ въ Парламентъ и выразилъ въ то же время нѣкоторыя сожалѣнія.
   -- Я только жалѣю, что вы не можете быть съ нами на другой сторонѣ, сказалъ онъ.
   -- Я не могу, сказалъ молодой лордъ.
   -- Я увѣренъ, что только одно добросовѣстное чувство могло разлучить васъ съ друзьями вашего отца, сказалъ старый либералъ.
   Они разстались, и депутатъ отъ Сильвербриджа былъ подведенъ къ столу между двумя твердыми торіями.
   О томъ, что потомъ было тамъ, мы ничего не скажемъ. Отъ него не требовалось никакихъ политическихъ трудовъ, кромѣ того, что онъ помогалъ часа два наполнять скамейки правительственной стороны. Но мы послѣдуемъ за нимъ, когда онъ вышелъ изъ Парламента. Онъ обѣщалъ тотчасъ изъ Парламента отправиться на Бельгревскій скверъ и разсказать все леди Мабели Грексъ. Онъ пришелъ послѣ семи часовъ, но леди Мабель и мисъ Касвери были еще въ гостиной.
   -- Была большая суматоха, но я ничего не понялъ, сказалъ депутатъ.
   -- Но вы слышали рѣчи?
   Эти рѣчи говорились по случаю предложенія и поддержанія адреса.
   -- О, да; Лоптонъ говорилъ очень хорошо; рѣчь лорда Джорджа мнѣ не такъ понравилась. Потомъ говорилъ сер-Тимоти Бисваксъ, а потомъ мистеръ Монкъ. Послѣ этого, когда я увидалъ, что другіе уходятъ, и я ускользнулъ.
   -- Будь я членъ Парламента, я никогда не выходила бы до прекращенія засѣданія, сказала мисъ Касвери.
   -- Если бы всѣ поступали такъ, то не на чемъ было бы сидѣть, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Настойчивый членъ всегда найдетъ мѣсто, продолжала старушка.
   -- Я увѣрена, что лордъ Сильвербриджъ намѣренъ исполнять свою обязанность, сказала Мабель,
   -- О, да; я много думалъ объ этомъ и намѣренъ попытаться. Пока ненужно будетъ говорить, я не вижу, почему это можетъ быть легко.
   -- Я рада слышать отъ васъ это! Разумѣется, чрезъ нѣсколько времени вы будете говоритъ. Мнѣ такъ хотѣлось бы слышать вашу первую рѣчь.
   -- Если бы я зналъ, что вы тутъ, я увѣренъ, что совсѣмъ бы не сталъ говорить.
   Въ эту минуту мисъ Касвери, сказавъ своей молодой пріятельницѣ, что пора одѣваться, и что нельзя терять времени, вышла изъ комнаты.
   -- Я всегда одѣваюсь не болѣе десяти минутъ, сказала леди Мабель.
   Мисъ Касвери назвала это вздоромъ, но все-таки ушла. Сдѣлала ли бы она это, если бы, вмѣсто лорда Сильвербриджа, тутъ былъ другой молодой человѣкъ, въ котораго леди Мабели не слѣдовало влюбляться, можетъ подлежать сомнѣнію. Но при подобныхъ обстоятельствахъ, навѣрно, сама леди Мабель не осталась бы. Она вполнѣ понимала обязанности жизни -- имѣла свой маленькій романъ и созналась, что онъ былъ сумасброденъ.
   -- Я надѣюсь, что вы будете имѣть успѣхъ, сказала она, возвращаясь къ его парламентскимъ обязанностямъ.
   -- Не думаю, чтобы я сдѣлалъ много когда-нибудь. Я никогда не буду таковъ, какъ мой отецъ.
   -- Я не вижу, почему.
   -- Никто никогда не могъ сравняться съ нимъ. Я вѣчно забавляюсь, а онъ никогда не интересовался удовольствіями.
   -- Вы очень молоды.
   -- Насколько я могъ узнать, онъ и въ мои лѣта былъ-точно таковъ, какъ и теперь. Матушка говорила мнѣ, что задолго до того, какъ онъ на ней женился, онъ все время проводилъ въ Парламентѣ. Не хотите ли вы прочесть письмо, которое онъ написалъ мнѣ, когда узналъ, что я выбранъ.
   Онъ вынулъ письмо изъ кармана и подалъ леди Мабели.
   -- Онъ точно думаетъ все, что пишетъ?
   -- Всегда.
   -- И онъ дѣйствительно надѣется, что вы будете трудиться, хотя должны дѣйствовать противъ него.
   -- Это не составляетъ разницы. Я считаю моего отца прекраснѣйшимъ человѣкомъ.
   -- Вы сдѣлаете все, что онъ вамъ говоритъ?
   -- Я не думаю... развѣ по его совѣту буду молчать. Мнѣ кажется, я сдѣлаю это. Навѣрно, я буду ничѣмъ не лучше другихъ.
   -- Онъ много говорилъ съ вами объ этомъ?
   -- Нѣтъ, онъ никогда много не говоритъ. Время-отъ-времени онъ читаетъ мнѣ нравоученіе или пишетъ нравоучительное письмо, но ни съ кѣмъ изъ насъ онъ никогда не разговариваетъ.
   -- Какъ это странно!
   -- Да, онъ странный. Онъ какъ-будто волнуется, когда мы съ нимъ. Его огорчаетъ многое.
   -- Смерть вашей бѣдной матушки.
   -- Это во-первыхъ, потомъ многое другое. Мнѣ кажется, ему не понравилось, какъ я кончилъ въ Оксфордѣ.
   -- Вы были тогда мальчикомъ.
   -- Разумѣется, я очень жалѣлъ -- хотя я ненавидѣлъ Оксфордъ. Тамъ было ни то, ни сё. Мы могли располагать собой и, вмѣстѣ съ тѣмъ, не. могли.
   -- Теперь вы можете располагать собой.
   -- Я полагаю.
   -- Вы должны жениться и сдѣлаться лордомъ казначейства. Ребенокъ долженъ поступать по-дѣтски, вы это знаете.
   -- О, да! А теперь я долженъ перестать ребячиться. Вы хотите сказать, что я не долженъ красить дома; такъ, леди Мабель?
   -- Это и другое. Вы теперь законодатель. То же самое и Поплькортъ, вступившій въ Палату Лордовъ, три мѣсяца тому назадъ.
   -- Другого такого дурака я не знаю. Онъ даже не сумѣетъ выкрасить и дома.
   -- Онъ не избранный законодатель, это и составляетъ всю разницу. Я вполнѣ согласна съ тѣмъ, что говоритъ герцогъ. Лордъ Поплькортъ зависитъ не отъ себя. Лѣнивецъ онъ или негодяй, а долженъ быть законодателемъ. Но когда молодой человѣкъ поступаетъ въ Парламентъ по своему желанію, какъ вы, онъ долженъ рѣшиться быть полезнымъ.
   -- Я разумѣется буду подавать голосъ съ моей партіей.
   -- Этого мало; этого очень мало. Если бы вы не интересовались политикой, вы не выбрали бы сами свою сторону.
   Когда она сказала это, она знала, что его уговорилъ Тригиръ -- Тригиръ, обладавшій честолюбіемъ, умомъ и способностью выставлять свое собственное мнѣніе.
   -- Если вы не хотите трудиться для себя, то трудитесь для тѣхъ, кто... кто... кто вамъ другъ, сказала она наконецъ, чувствуя себя не въ состояніи сказать ему, чтобы онъ трудился для тѣхъ, кто любитъ его.
   -- Немногіе я думаю интересуются этимъ.
   -- Вашъ отецъ.
   -- О, да -- мой отецъ.
   -- И Тригиръ.
   -- Тригиръ долженъ заботиться самъ о себѣ.
   -- А нѣтъ ли другихъ? Неужели вы думаете, что мы здѣсь не интересуемся?
   -- Мисъ Касвери!
   -- Да, мисъ Касвери. Она можетъ быть хорошимъ другомъ -- и мой отецъ.
   -- Я не думаю, чтобы лордъ Грексъ интересовался мною.
   -- Право онъ интересуется -- и даже очень. И я интересуюсь. Неужели вы думаете, что я не интересуюсь?
   -- Я не вижу почему вамъ интересоваться этимъ.
   -- Потому что я по характеру принимаю все горячо. Дѣвушка начинаетъ выѣзжать въ свѣтъ такъ рано, что становится серіозной и степенной, такъ сказать, гораздо ранѣе мужчины.
   -- Я всегда находилъ, что никто не любитъ такъ насмѣхаться какъ вы, леди Мабъ.
   -- Я не насмѣхаюсь надъ вами теперь, а совѣтую вамъ приняться за работу какъ слѣдуетъ мужчинѣ.
   Когда она сказала это, они сидѣли на одномъ диванѣ, но не рядомъ. Когда мисъ Касвери ушла, лордъ Сильвербриджъ стоялъ, но онъ скоро сѣлъ на дальній уголъ дивана и постепенно приближался къ ней. Теперь въ пылу своей рѣчи, она протянула руку, имѣя можетъ быть намѣреніе слегка коснуться его рукава, а можетъ быть вовсе не имѣя намѣренія касаться его. Но онъ также протянулъ руку и овладѣлъ ея рукой.
   Она ее отдернула, но не сердито, не торопливо, безъ всякаго волненія. Она сдѣлала это какъ будто ему было естественно взять ея руку, а ей также естественно отдернуть ее.
   -- Мнѣ остается не болѣе десяти минутъ, чтобы одѣться, сказала она, вставая съ своего мѣста.
   -- Если вы скажете, что вы и мы этимъ интересуетесь, я употреблю всѣ силы.
   При этомъ объясненіе краска покрыла его щеки и лобъ.
   -- Я этимъ интересуюсь -- очень интересуюсь, я сама, сказала леди Мабель, вовсе не покраснѣвъ.
   Тутъ постучались въ дверь, и горничная леди Мабели, сунувъ голову въ дверь, объявила, что милордъ уже давно въ уборной.
   -- Прощайте, лордъ Сильвербриджъ, сказала леди Мабель весело и нѣсколько громче чѣмъ было бы необходимо, если бы она не имѣла намѣренія, чтобы горничная также слышала.
   "Бѣдный мальчикъ!" думала она одѣваясь: "бѣдный мальчикъ!"
   Потомъ, когда вечеръ прошелъ, она опять сказала себѣ: "Милый, славный мальчикъ!"
   Потомъ она сѣла и задумалась. Какъ это она такая старуха, а онъ почти ребенокъ? Какъ онъ былъ хорошъ, какъ далекъ отъ самонадѣянности, какъ способенъ сдѣлаться человѣкомъ -- современемъ! Чего нельзя было ожидать отъ него, если онъ будетъ въ хорошихъ рукахъ лѣтъ десять! Но въ чьихъ рукахъ? Чѣмъ будетъ она въ десять лѣтъ, она, уже такъ хорошо знавшая Лондонъ и всѣ его принадлежности? А между тѣмъ она была по годамъ такъ же молода какъ и онъ. Она знала, что ему минулъ двадцать второй годъ -- и ей. Для нея было бы хорошо, если бы она вышла за него замужъ. Она была честолюбива, а этотъ бракъ удовлетворилъ бы ея честолюбіе. По винѣ отца и брата она будетъ бѣдна. Этотъ человѣкъ будетъ богатъ. Многіе, увивавшіеся около нея, были ей противны. Она знала, что изъ нихъ она не можетъ выбрать мужа, каковы бы ни были ихъ званіе и богатство. Она была слишкомъ разборчива, слишкомъ горда, слишкомъ склонна думать, что все должно устроиваться по ея желанію. А это было бы во всѣхъ отношеніяхъ пріятно ей. Хотя онъ былъ еще мальчикъ, но въ немъ было уже какое-то мужество! Даже и то, что онъ, схвативъ ея руку, покраснѣлъ за свою смѣлость, очень подѣйствовало на нее. Какъ пріятно было смотрѣть на него! Милый, славный мальчикъ! Любитъ ли она его! Нѣтъ, она знала, что не любитъ его. Эта мечта прошла. Однако она была увѣрена, что онъ ей нравится.
   Но онъ-то какъ же? Для нея было бы хорошо сдѣлаться его женой; но хорошо ли для него сдѣлаться ея мужемъ? Не чувствовала ли она, что для него лучше сдѣлаться вполнѣ взрослымъ человѣкомъ, прежде чѣмъ жениться? Можетъ быть; но если она удержится отъ своего намѣренія, удержатся ли другія? Если она не закинетъ приманку, развѣ не будетъ другихъ приманокъ и гораздо худшихъ? Не сдѣлается ли такой мягкій, такой довѣрчивый юноша и такой выгодный женихъ добычею какихъ-нибудь сѣтей?
   Но можетъ ли она любить его? Она знала, что женщина не должна выходить замужъ безъ любви; но она знала также, что должны быть исключенія. Она употребитъ всѣ силы, чтобы полюбить его. Тотъ другой долженъ быть изгнанъ изъ ея мыслей. Она будетъ для него такой женой, что онъ никогда не узнаетъ, что ему недостаетъ чего-то. Бѣдный мальчикъ! Славный, милый мальчикъ! Онъ, отправляясь обѣдать, тоже думалъ о ней. Изъ всѣхъ дѣвушекъ, которыхъ онъ зналъ, она была интереснѣе -- и изъ всѣхъ его друзей пріятнѣе. Такъ какъ она желаетъ, чтобы онъ трудился въ Палатѣ Общинъ, онъ будетъ трудиться. А что касается любви къ ней... ну, разумѣется онъ долженъ жениться на комъ-нибудь, и почему же не на леди Мабъ?
   

Глава XVII.
Дерби.

   Ньюмаркетскій Второй Весенній Митингъ къ несчастію совпалъ съ сильвербриджскими выборами. Поэтому маіоръ Тифто былъ принужденъ одинъ заботиться объ этомъ дѣлѣ. "Очень полезная лошадка" какъ Тифто имѣлъ привычку называть долгоногую, тощую клячу, по имени Коалиція, была на этотъ разъ поручена единственному попеченію маіора. Но Коалиція потерпѣла неудачу какъ всѣ коалиціи, и Тифто долженъ былъ сообщить своему благородному патрону, что имъ не повезло. Это было пари въ четыреста фунтовъ, сдѣланное лордомъ Сильвербриджемъ, но по совѣту Тифто -- и теперь Тифто писалъ объ этомъ съ большой досадой. Его сіятельство былъ виноватъ въ томъ, что надбавилъ два фунта болѣе чѣмъ Тифто находилъ нужнымъ. Пари было проиграно. Не будетъ ли лордъ Сильвербриджъ такъ добръ, чтобы заплатить мистеру Грину Грифину, и его, Тифто, считать должникомъ въ его долѣ?
   Мы должны сознаться, что непріятный тонъ маіора происходилъ столько же и отъ обиды, которую ему сдѣлали по поводу поѣздки въ Сильвербриджъ, какъ и отъ проигрыша на скачкахъ. Въ этомъ маленькомъ тѣлѣ было великое сердце, и это сердце было глубоко оскорблено поступкомъ его сіятельства. Тифто чувствовалъ, что съ нимъ поступили какъ съ лакеемъ. Предъ нимъ даже не извинились. Ему просто сказали, что онъ ненуженъ. Онъ иногда говорилъ себѣ, что знаетъ на которой сторонѣ слѣдуетъ намазывать масломъ хлѣбъ. Но въ немъ была гордость, противорѣчащая выгодамъ его ремесла. Можетъ быть ему слѣдуетъ страдать внутренно, когда его оскорбятъ. Но онъ не хочетъ объявлять такимъ людямъ какъ Ниддердель, Долли Лонгстафъ и Поплькортъ, что онъ неимѣетъ намѣренія переносить такія вещи. Ему, конечно, неслѣдовало говорить такимъ образомъ при Тригирѣ; онъ ненавидѣлъ и боялся его больше всѣхъ на свѣтѣ. Онъ зналъ, что никто такъ не любилъ Сильвербриджа какъ Тригиръ. Если бы онъ думалъ о своихъ выгодахъ, вмѣсто того чтобы поддаться гнѣву, кипѣвшему въ его маленькой груди, онъ не объявилъ бы открыто въ клубѣ, что дастъ понять лорду Сильвербриджу, что не намѣренъ выносить его важничанья. Но это можетъ быть произошло отъ грога и отъ того опьянѣнія, которое случается съ нѣкоторыми людьми при временныхъ тріумфахъ. Тифто всегда можно заставить одурачить себя, когда его окружали три или четыре знатныхъ человѣка, разговаривавшихъ съ нимъ какъ съ равнымъ. Онъ почти объявилъ, что Коалиція не взяла приза, потому что его, Тифто, не взяли въ Сильвербриджъ.
   -- Тифто чертовски разсерженъ на васъ, сказалъ Долли Лонгстафъ молодому депутату.
   -- Знаю, сказалъ Сильвербриджъ, который уже видѣлся съ своимъ партнеромъ послѣ скачки.
   -- Если вы не позаботитесь, онъ васъ броситъ.
   Сильвербриджъ не очень заботился объ этомъ, зная, что изъ устъ Долли Лонгстафа не всегда выходятъ мудрыя слова. Но онъ взволновался гораздо болѣе, когда съ нимъ заговорилъ его другъ Тригиръ.
   -- Желалъ бы я, чтобы ты зналъ, что Тифто говоритъ о тебѣ за глаза.
   -- Какъ будто я этимъ интересуюсь.
   -- Ты долженъ.
   -- А ты интересуешься тѣмъ, что другіе говорятъ о тебѣ?
   -- Я очень интересуюсь тѣмъ что говорятъ тѣ, съ которыми я живу. Я совершенно равнодушенъ къ тому, что Тифто говоритъ обо мнѣ, потому что у меня нѣтъ ничего съ нимъ общаго. Но ты съ нимъ связанъ.
   -- Мы держимъ только вмѣстѣ лошадей и больше ничего.
   -- Но это много значитъ. Дѣло въ томъ, что онъ гадкій хвастунъ, отвратительная гадина.
   Сильвербриджъ разумѣется не сознался, что это правда. Но онъ чувствовалъ это и почти раскаявался въ своемъ довѣріи къ Тифто. Но все-таки Первый Министръ стоялъ очень хорошо для Дерби. Онъ былъ второй фаворитъ. Слава быть отчасти владѣльцемъ лошади, которая по всей вѣроятности выиграетъ призъ въ Дерби, такъ много значила для лорда Сильвербриджа, что онъ не могъ рѣшиться разсердиться на Тифто. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что лошадь своимъ настоящимъ состояніемъ была обязана Тифто, который за нѣсколько дней до скачки проводилъ большую часть времени возлѣ лошади, только время отъ времени ѣздилъ въ Лондонъ какъ рыба, выплывающая на поверхность, чтобы подышать воздухомъ. Лорду
   Сильвербриджу невозможно было разойтись съ маіоромъ -- по-крайней-мѣрѣ до Итонскаго митинга.
   Онъ заплатилъ за пари, не сдѣлавъ ни малѣйшаго упрека своему партнеру, но сознавая, что дѣло шло не какъ слѣдуетъ. Въ денежныхъ дѣлахъ отецъ его былъ щедръ, но точно ничего не опредѣлялъ. Ему сказали, чтобы онъ не тратилъ болѣе двухъ тысячъ фунтовъ въ годъ, и что для него былъ домъ и въ Лондонѣ, и въ деревнѣ. Но ему дали также понять, что всякая просьба о деньгахъ къ мистеру Мортону, если не очень безразсудная, будетъ исполнена. Торжественное обѣщаніе было потребовано отъ него, чтобы онъ не имѣлъ дѣла съ заимодавцами -- и потомъ онъ былъ пущенъ въ свѣтъ. Съ мистеромъ Мортономъ была частая корреспонденція, и онъ раза два дѣлалъ замѣчанія объ итогѣ суммы, выплаченной его корреспонденту. Лордъ Сильвербриджъ, никакъ не воображавшій себя расточительнымъ, удивлялся такому быстрому возвышенію цыфръ. Но деньги всегда являлись, и возраженія дѣлалъ только Мортонъ. Обѣщаніе, данное отцу, не прибѣгать къ заимодавцамъ, соблюдалось добросовѣстно. Если наличныя деньги можно достать безъ процентовъ, ужъ очень долженъ быть глупъ молодой человѣкъ, который предпочелъ бы занимать ихъ за двадцать-пять процентовъ.
   Насталъ канунъ Дербійскихъ скачекъ, и надо признаться, что молодой лордъ былъ очень доволенъ важностью предстоящей борьбы. Тифто, отправивъ свою лошадь въ Ипсонъ, пріѣхалъ въ Лондонъ отобѣдать съ своимъ партнеромъ и послушать, что говорили о скачкахъ въ Бергардевѣ. Общество за обѣдомъ составляли Сильвербриджъ, Долли Лонгстафъ, Поплькортъ и Тифто. Ниддерделя ждали, но онъ прежде сказалъ со вздохомъ, что домашнія обязанности удержатъ его. Леди Ниддердель -- или лучше сказать ея мать -- имѣла такое вліяніе на молодого вельможу, что уговорила его ограничить Дербійское дѣло Дербійскимъ днемъ. Другого гостя также ожидали, и причину его отсутствія слѣдуетъ объяснить нѣсколько подробно. Лордъ Джеральдъ Паллизеръ, второй сынъ герцога, былъ въ то время въ Кембриджскомъ университетѣ -- и былъ также популяренъ въ коллегіи Троицы, какъ его братъ въ коллегіи Христовой Церкви. Какъ же ему было не видать лошадь брата на скачкѣ. Но, къ нссчастію, въ этотъ самый годъ университетскіе педанты наложили запрещеніе на обычай, который, по ихъ мнѣнію, слишкомъ распространился. Послѣдніе два года вошло въ обыкновеніе, что кембриджскій студентъ долженъ ѣздить въ Дерби такъ же, какъ и членъ Парламента. Противъ этого три или четыре суровыхъ приверженцевъ дисциплины возвысили голоса -- и въ результатѣ вышло то, что ни одинъ молодой человѣкъ изъ коллегіи Троицы, не могъ ни подъ какимъ предлогомъ получить позволеніе ѣхать въ Дерби.
   Лордъ Джеральдъ очень громко возставалъ противъ запрещенія. Сначала онъ объявилъ о своемъ намѣреніи пренебречь запрещеніемъ университетскаго начальства. Разумѣется, онъ будетъ исключенъ. Но запрещеніе само но себѣ было, по его мнѣнію, такъ нелѣпо -- мысль, что онъ не увидитъ ма скачкѣ лошадь своего брата, была такъ сумасбродна, что, по его убѣжденію, отецъ не могъ разсердиться на него за то, что онъ будетъ исключенъ только поэтому. Но его братъ взглянулъ на это съ другой точки зрѣнія. Онъ помнилъ, какъ отецъ посмотрѣлъ на него, когда его исключили изъ Оксфордскаго университета, и посовѣтовалъ брату обуздать себя. Джеральдъ долженъ видѣть скачку, но не долженъ подвергнуться тяжелому гнѣву, обрушивавшемуся на того, кто не ночуетъ въ своей коллегіи. Былъ поѣздъ, отходившій изъ Кембриджа очень рано, и Джеральдъ могъ поспѣть въ Лондонъ во время, чтобы ѣхать съ друзьями на скачку -- а на другомъ поѣздѣ онъ уѣдетъ послѣ обѣда и прибудетъ въ Кембриджъ, прежде чѣмъ запрутся ворота коллегіи.
   Обѣдъ въ Бергарденѣ былъ очень веселъ. Разумѣется, пари за Перваго Министра было популярнымъ предметомъ разговора въ этотъ вечеръ. Явился Лоптонъ, человѣкъ хорошо извѣстный во всѣхъ модныхъ кружкахъ -- парламентскихъ, общественныхъ и скаковыхъ, который былъ нѣсколько старѣе своихъ собесѣдниковъ на этотъ разъ, но не настолько, чтобы считаться помѣхою. Къ нимъ присоединились также лордъ Гласлофъ и другіе, и много говорили о лошади.
   -- Я эти вещи не скрываю никогда, сказалъ Тифто.-- Разумѣется, эта лошадь ненадежная.
   -- Многія лошади таковы, сказалъ Лоптонъ.
   -- Именно, мистеръ Лоптонъ. Я хочу сказать только то, что Министръ нѣсколько упрямъ. Но если онъ захочетъ, я не думаю, чтобы его могла опередить какая бы то ни было трехгодовалая лошадь въ Англіи.
   -- На полмили онъ никогда не опередитъ Провенсъ, сказалъ Гласлофъ.
   -- Я говорю о разстояніи дербійскихъ скачекъ, милордъ.
   -- Вещи такого рода никто не можетъ знать, сказалъ Лоптонъ.
   -- Я видѣлъ его галопъ, сказалъ маленькій человѣчекъ:-- и мѣрилъ сто шагъ. Мнѣ кажется, я знаю толкъ въ шагахъ. Разумѣется, я не могу поручиться за лошадь. Онъ упрямъ, но если не встрѣтится никакихъ неблагопріятныхъ обстоятельствъ, ни одна лошадь не можетъ опередить его. Нѣтъ ли здѣсь кого-нибудь, кто захотѣлъ бы держать со мною пари пятнадцать противъ ста за двойную скачку -- Дерби и Леджеръ?
   Лоптонъ тотчасъ вызвался и пари было записано.
   Это повело къ другимъ пари, и лордъ Сильвербриджъ держалъ нѣсколько пари за свою лошадь, такъ что могъ проиграть тысячу двѣсти фунтовъ. Выпитое шампанское привело его въ такое волненіе, что онъ готовъ былъ держать пари противъ своей лошади. Но, не смотря на свое волненіе, онъ все-таки сознавалъ, что позволилъ себѣ сдѣлать то, чего хотѣлъ избѣгнуть. Но случай былъ такой особенный! часто ли случается человѣку имѣть первую скаковую лошадь въ Дерби? Это дѣло было такое, на которое почти необходимо рисковать деньгами.
   Тифто, ложась спать, былъ совершенно счастливъ. Онъ прибавила грога къ своему шампанскому и не боялся ничего. Если Первый Министръ выиграетъ въ Дерби, онъ, Тифто, будетъ въ состояніи расплатиться со всѣми своими долгами, и начать карьеру съ деньгами въ карманѣ. За нимъ останется слава владѣльца лошади, выигравшей въ Дерби.
   Лошадь была записана на его имя. Мысли о громадномъ успѣхѣ толпились въ его разгоряченномъ мозгу. Что не могло быть открыто для него? Парламентъ! Жокейскій клубъ! мѣсто смотрителя за охотой въ какомъ-нибудь шикарномъ графствѣ! Не можетъ ли случиться, что онъ современемъ можетъ сдѣлаться великимъ авторитетомъ въ Англіи на счетъ скачекъ, скаковыхъ и охотничьихъ лошадей? Если бы онъ могъ выиграть въ Дерби и Леджерѣ, онъ думалъ, что Гласловъ и Лоптонъ не станутъ больше презирать его, что даже Тригиръ будетъ говорить съ нимъ, а товарищъ его, сынъ герцога, уже никогда не броситъ его.
   Лордъ Сильвербриджъ накупилъ разныхъ экипажей, карету, четверку гнѣдыхъ лошадей, упряжь и нанялъ двухъ грумовъ. Объ этихъ покупкахъ онъ удостоилъ сказать своему отцу нѣсколько словъ.
   -- Теперь всѣ принадлежатъ къ экипажному клубу, сказалъ сынъ.
   -- Я никогда не принадлежалъ, отвѣтилъ герцогъ.
   -- Ахъ! если бы я могъ походить на васъ!
   Герцогъ сказалъ, что онъ объ этомъ подумаетъ, а потомъ велѣлъ Мортону заплатить за эту новую игрушку. Герцогъ думалъ объ этомъ и увѣрилъ себя, что править четверней теперь считалось приличнымъ удовольствіемъ для молодыхъ знатныхъ и богатыхъ людей. Самъ онъ этого не понималъ. Это казалось ему такъ же неестественно, какъ если бы какой-нибудь джентльменъ сдѣлался кузнецомъ и подковывалъ лошадей для своего удовольствія. Править четверней было трудно. Но тоже самое можно сказать и о греблѣ. Онъ зналъ, что нѣкоторые люди готовы цѣлый день стоять у токарнаго станка и дѣлать ящички для собственнаго удовольствія. Онъ этому не сочувствовалъ. Но это былъ фактъ и на управленіе четверней смотрѣли благопріятно. Его тронули слова сына. "Ахъ, если бы я могъ походить на васъ!" Онъ далъ позволеніе; экипажъ, лошади, упряжь и грумы сдѣлались собственностью лорда Сильвербриджа, и теперь должны были везти въ Ипсомъ ихъ торжествующаго владѣльца. Упряжь Долли Лонгстафа была послана встрѣтить ихъ на полдорогѣ. Джеральду Паллизеру, пріѣхавшему изъ Кембриджа въ это утро, позволили править первую станцію въ вознагражденіе за жестокость, сдѣланную ему университетскими педантами. Тифто съ сигарою во рту, въ бѣлой шляпѣ съ синей вуалью, въ новомъ свѣтломъ сертукѣ, былъ счастливъ не менѣе остальныхъ.
   Какъ эта скачка была выиграна и какъ Первый Министръ и Квускъ были побѣждены Фишпайфомъ -- Первый Министръ, однако, пришелъ вторымъ -- авторъ настоящаго разсказа, не имѣя на это способности, описать не можетъ. Таковы, однако, были факты, и потомъ Долли Лонгстафъ и лордъ Сильвербриджъ вернулись въ Лондонъ. Возвращеніе было не такъ тріумфально, хотя молодые люди переносили свою неудачу хорошо. Долли Лонгстафъ проигралъ "кучу денегъ", Сильвербриджъ долженъ былъ обратиться въ неистощимому Мортону за кое-чѣмъ поболѣе двухъ тысячъ фунтовъ, хотя онъ не сомнѣвался, что получитъ эти деньги непремѣнно, но опасался, что это привлечетъ особенное вниманіе его отца. Даже бѣдный младшій братъ проигралъ фунтовъ двѣсти, за которыми будетъ долженъ самъ обратиться къ Мортону.
   Но Тифто было прискорбно болѣе, чѣмъ всѣмъ. Лошадь должна была выиграть. Фишпайфу благопріятствовалъ такой рядъ случайностей, что все это дѣло казалось чудомъ. Тифто зналъ эти обстоятельства по пальцамъ, и цѣлый день и вечеръ объяснялъ ихъ подробно всѣмъ, кто хотѣлъ слушать его. Онъ такъ умѣлъ увѣрить всѣхъ, что прежде чѣмъ общество оставило скачки, лошадь ихъ стояла первымъ любимцемъ для скачекъ въ Леджерѣ. Но Тифто былъ несчастливъ, когда вернулся въ Лондонъ, и не смотря на завтракъ, который былъ великолѣпенъ, сидѣлъ угрюмо, иногда даже молча въ своемъ веселомъ нарядѣ.
   -- Скачка была самая несправедливая, сказалъ Тифто, почти привставая съ своего мѣста въ коляскѣ, чтобы обратиться къ Долли и Сильвербриджу, которые сидѣли на козлахъ.
   -- Что за польза говорить объ этомъ, сказалъ Долли съ козелъ.-- Принимайте побои и не хныкайте.
   -- Все это прекрасно. Я могу принять побои не хуже никого. Но надо же смотрѣть на причины. Пеперментъ никогда не ѣздилъ такъ скверно. Не доѣхалъ онъ и до Угла, какъ я уже пожалѣлъ зачѣмъ самъ не поѣхалъ.
   -- Я нахожу, что Пеперментъ нисколько не виноватъ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Можетъ быть. Только я думалъ, что я хорошій знатокъ верховой ѣзды.
   Тутъ Тифто опять замолчалъ.
   Но хотя много денегъ было потеряно и большое разочарованіе постигло наше общество относительно Дерби, самое вредное и самое прискорбное событіе въ исторіи этого дня еще не случилось. Обѣдъ былъ заказанъ въ Бергарденѣ къ семи часамъ -- часомъ ранѣе чѣмъ было назначено, если бы лорду Джеральду не слѣдовало быть на желѣзной дорогѣ къ девяти часамъ. Полтора часа для обѣда, сигара послѣ него, полчаса для того, чтобы доѣхать до желѣзной дороги -- будетъ едва достаточно, но изъ всѣхъ людей на свѣтѣ Долли Лонгстафъ былъ самый неаккуратный. Онъ пріѣхалъ не прежде восьми часовъ, другіе пріѣхали не прежде половины восьмого, и за обѣдъ сѣли около восьми. Въ половинѣ девятаго Сильвербриджъ началъ очень тревожиться за брата, и сказалъ ему, что онъ долженъ ѣхать немедленно. Извозчичій кабріолетъ уже ждалъ у дверей, но лордъ Джеральдъ все медлилъ. Онъ говорилъ, что поѣздъ пойдетъ не прежде половины десятаго. Множество людей обѣдаютъ и тутъ и тамъ, и не поспѣютъ на станцію къ назначенному часу. Старшему брату сдѣлалось очевидно, что Джеральдъ останется совсѣмъ, если его не принудятъ ѣхать, наконецъ, онъ всталъ и вытолкнулъ молодого студента.
   -- Скачи во всю прыть, сказалъ онъ извозчику, объяснивъ ему въ чемъ дѣло.
   Извозчикъ сдѣлалъ что могъ, но нельзя доѣхать изъ Бергардена, который, какъ всѣмъ извѣстно, недалеко отъ Сент-Джемской улицы, въ улицу Ливерпульскую въ десять минутъ. Когда лордъ Джеральдъ пріѣхалъ на желѣзную дорогу, поѣздъ ушелъ. Безъ десяти минутъ въ десять, молодой человѣкъ опять явился въ клубъ.
   -- Зачѣмъ ты не заказалъ экстренный поѣздъ для себя? воскликнулъ Сильвербриджъ.
   -- Мнѣ не хотѣли дать.
   Послѣ этого всѣмъ сдѣлалось очевидно, что это болѣе раздражило нашего героя чѣмъ его неудача и проигрышъ на скачкахъ.
   -- Ни за какія деньги на свѣтѣ не хотѣлъ бы я, чтобы это случилось, сказалъ старшій братъ младшему, когда везъ его домой.
   -- Если меня выключатъ, чтожъ изъ этого? сказалъ младшій братъ, который былъ не совсѣмъ трезвъ.
   -- Послѣ того, что случилось со мною, это сокрушитъ сердце отца, сказалъ наслѣдникъ.
   

Глава XVIII.
Одно изъ послѣдствій дербійской скачки.

   На слѣдующее утро, около одиннадцати часовъ, Сильвербриджъ и его братъ завтракали въ гостиницѣ въ Джерминской улицѣ. Они ночевали въ домѣ на Карльтонской Террасѣ, но лордъ Джеральдъ сдѣлалъ это безъ вѣдома герцога. Лордъ Сильвербриджъ, ложась въ постель, рѣшился сказать объ этомъ герцогу тотчасъ, но утромъ у него недостало мужества. Moлодые люди вышли украдкой изъ дома, и такъ какъ въ Бергарденѣ завтраковъ нѣтъ, они отправились въ гостиницу. Они оба были мрачны, но старшій братъ грустнѣе чѣмъ младшій.
   -- Я отдалъ бы все на свѣтѣ, сказалъ онъ:-- чтобы ты совсѣмъ не пріѣзжалъ.
   -- Все шло такъ неудачно!,
   -- За коимъ чортомъ ты не поѣхалъ, когда я тебѣ сказалъ?
   -- Кто могъ бы думать, что они будутъ такъ аккуратны? На Большой Восточной желѣзной дорогѣ никогда не бываютъ аккуратны. Это чертовски постыдно. Мнѣ кажется, я сейчасъ отправляюсь къ Гарнеджу и разскажу ему все.
   Гарнеджъ былъ наставникъ лорда Джеральда.
   -- Ты уже бывалъ замѣшанъ въ разныхъ шалостяхъ?
   -- Меня запирали нѣсколько, разъ, и однажды, когда мнѣ слѣдовало сидѣть взаперти, я прямо наткнулся на Гарнеджа на мосту.
   -- Что это за человѣкъ?
   -- Прежде былъ добрый, теперь забралъ себѣ въ голову разныя причуды. Это онъ выдумалъ, чтобы никто изъ студентовъ не ѣздилъ въ Дерби.
   -- Ты просилъ у него позволенія?
   -- Да. А когда я сказалъ ему о томъ, что тебѣ принадлежитъ Первый Министръ, онъ разсвирѣпѣлъ и объявилъ, что по этой самой причинѣ я не долженъ ѣхать.
   -- Ты мнѣ этого не сказалъ.
   -- Я рѣшилъ, что поѣду. Я не хотѣлъ позволить, чтобы меня считали ребенкомъ.
   Наконецъ, было рѣшено, что оба брата поѣдутъ въ Кембриджъ вмѣстѣ. Сильвербриджъ могъ вернуться въ Лондонъ въ тотъ же вечеръ, такъ чтобы везти свою четверню въ Дубки въ пятницу -- отъ этой обязанности не могло его отвлечь даже его горе. Они пріѣхали въ Кембриджъ около трехъ часовъ и лордъ Сильвербриджъ тотчасъ отправился къ директору и послалъ ему свою карточку. Директоръ Троицы былъ такъ важенъ, что не могъ принимать всѣхъ, но на этотъ разъ лорду Сильвербриджу посчастливилось. Съ большимъ волненіемъ разсказалъ онъ въ чемъ дѣло. Нельзя ли чего-нибудь сдѣлать для уменьшенія ярости, которая несомнѣнно обрушится на голову его несчастнаго брата?
   -- Зачѣмъ вы обращаетесь ко мнѣ, сказалъ директоръ.-- Изъ вашихъ словъ видно, что вы знаете, что это зависитъ отъ наставника.
   -- Я думалъ, серъ, что если бы вы сказали слово...
   -- Неужели вы думаете, что я долженъ заступаться за одного человѣка, да еще имѣющаго такое званіе?
   -- Никто не думаетъ, чтобы это могло значить что-нибудь, но...
   -- Что? спросилъ директоръ.
   -- Если бы вы знали моего отца, серъ!
   -- Всѣ знаютъ вашего отца, то есть его знаетъ каждый англичанинъ, хочу я сказать. Разумѣется, я знаю вашего отца -- какъ публичнаго человѣка, и знаю, какъ страна обязана ему.
   -- Да, это такъ. Но я не это хочу сказать. Если бы вы знали какъ это... какъ это... сокрушитъ его сердце.
   На глазахъ молодого человѣка выступили слезы -- и на глазахъ старика блеснуло тоже что-то похожее на слезу.
   -- Разумѣется, это была моя вина. Я уговорилъ его поѣхать. Онъ не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія остаться. Я надѣюсь, что вы вѣрите моимъ словамъ, серъ.
   -- Я вѣрю каждому вашему слову, милордъ.
   -- Я надѣлалъ шалостей въ Оксфордѣ. Вы вѣроятно слышали. Это была ужасная глупость. Это очень огорчило моего отца -- очень огорчило. Для него это тяжело, потому что самъ онъ никогда не дѣлалъ глупостей.
   -- Вамъ слѣдовало подражать ему.
   Сильвербриджъ покачалъ головой.
   -- Или, по-крайней-мѣрѣ, не огорчать его.
   -- Въ томъ-то и дѣло. Онъ примирился съ моимъ дѣломъ. Такъ какъ я старшій сынъ, я поступилъ въ Парламентъ и онъ думаетъ можетъ быть, что все было забыто. Старшій сынъ мнѣ кажется можетъ быть глупѣе младшаго брата.
   Директоръ не могъ не улыбнуться при мысли о томъ, какой выбранъ законодатель.
   -- Но если Джеральда выключатъ, я не знаю какъ отецъ это перенесетъ.
   Слези полились по лицу молодого человѣка, такъ-что онъ былъ принужденъ вытереть глаза.
   Директоръ былъ очень растроганъ. Если бы какой-нибудь молодой человѣкъ просилъ бы за себя, это ничего не значило бы для него. Университетская дисциплина находилась не въ его рукахъ и онъ не принялъ бы во вниманіе подобныхъ просьбъ. Онъ не принялъ бы во вниманіе и просьбу брата за брата. Отцу, просящему за сына можно отказать. Но просьба брата, просящаго прощенія брату изъ заботливости объ отцѣ, была почти непредолима. Но этотъ человѣкъ такъ давно занималъ мѣсто, что зналъ, что подобныхъ просьбъ никогда принимать не слѣдуетъ. Во-первыхъ, это было не его дѣло. Онъ могъ только просить одолженія, зная, что такого одолженія дѣлать не слѣдуетъ; и что онъ менѣе всѣхъ долженъ просить о такомъ одолженіи, потому что ему менѣе чѣмъ кому-нибудь можно было отказать. Потомъ самое положеніе великаго государственнаго человѣка, которому его приглашали оказать услугу -- положеніе этого герцога, который былъ такъ могущественъ, и можетъ опять сдѣлаться могущественнымъ, было противъ подобнаго вмѣшательства. Онъ зналъ, что. онъ охотно сдѣлалъ бы это и для мистера Джонса и для герцога Омніума. Но если онъ сдѣлаетъ это, о немъ скажутъ, что онъ сдѣлалъ это потому, что это былъ герцогъ Омніумъ. Положенія такого рода не допускаютъ снисхожденія, потому что снисхожденіе покажется искательствомъ.
   -- Будь здѣсь вашъ отецъ, онъ зналъ бы, что я вмѣшиваться не могу.
   -- И моего брата выключатъ?
   -- Я не знаю всѣхъ обстоятельствъ. По вашимъ собственнымъ словамъ это было большое нарушеніе дисциплины. Сказать по правдѣ, лордъ Сильвербриджъ, мнѣ не слѣдовало совсѣмъ говорить съ вами объ этомъ.
   -- Вы хотите сказать, что мнѣ не слѣдовало съ вами говорить.
   -- Я этого не сказалъ. И если вы поступили неосторожно, я могу это извинить. Мнѣ хотѣлось бы услужить вамъ, но я боюсь, что это зависитъ не отъ меня.
   Лордъ Сильвербриджъ простился съ директоромъ и ждалъ у брата, пока тотъ вернулся отъ наставника.
   -- Все кончено, сказалъ онъ, швырнувъ свою фуражку и стараясь сохранить спокойный видъ:-- я могу уложиться и отправляться -- куда хочу. Онъ говоритъ, что не хочетъ имѣть со мною никакого дѣла. Я спросилъ его, что я долженъ дѣлать, а онъ сказалъ, что отцу лучше взять меня изъ коллегіи. Я спросилъ не могу ли я перейти къ Маклину.
   -- Кто это Маклинъ?
   -- Одинъ изъ другихъ наставниковъ, но скотина только улыбнулся.
   -- Онъ думалъ, что ты его поддразниваешь.
   -- Я хотѣлъ показать ему, что не намѣренъ допустить его выключить меня. Онъ сегодня же напишетъ къ отцу. И тебѣ придется говорить съ отцомъ.
   Да! когда лордъ Сильвербриджъ вернулся въ этотъ же день въ Лондонъ, онъ очень много думалъ о разговорѣ съ отцомъ! До сихъ поръ онъ еще не могъ сказать что-нибудь пріятное отцу. Въ Итонѣ онъ всегда былъ въ опалѣ, а изъ оксфордскаго университета былъ выключенъ. Онъ ввелъ Тригира въ свою семью, а это можетъ быть болѣе всего надѣлало хл опотъ. Онъ перемѣнилъ свою политику. Онъ истратилъ больше денегъ чѣмъ ему слѣдовало тратить, и теперь въ эту самую минуту долженъ просить большую сумму. Онъ возилъ Джеральда въ Дерби, а тотъ чрезъ это былъ выключенъ изъ университета! и сквозь все это онъ сознавалъ, что никакими словами не въ состояніи будетъ дать отцу понять, какъ глубоко чувствуетъ все это.
   Онъ не могъ рѣшиться говорить съ герцогомъ въ этотъ вечеръ, а утромъ за нимъ прислали прежде чѣмъ онъ всталъ. Онъ нашелъ отца за завтракомъ. Предъ герцогомъ лежало письмо наставника.
   -- Ты знаешь что-нибудь объ этомъ? спросилъ герцогъ очень спокойно.
   -- Джеральдъ ѣздилъ въ Дерби и вечеромъ опоздалъ къ поѣзду.
   -- Мистеръ Гарнеджъ пишетъ, что ему было запрещено ѣхать на скачки.
   -- Я полагаю такъ, серъ.
   Нѣсколько минутъ продолжалось молчаніе.
   -- Ты можешь сѣсть и завтракать, сказалъ отецъ.
   Лордъ Сильвербриджъ сѣлъ и налилъ себѣ чашку чаю. Въ комнатѣ слуги не было и онъ боялся позвонить.
   -- Не нужно ли тебѣ чего-нибудь? спросилъ герцогъ.
   На столѣ стояло небольшое блюдо съ жареной вядчиной и холодная баранина. Сильвербриджъ, увѣряя, что ему ничего не нужно, всталъ и положилъ къ себѣ на тарелку холодной баранины. Потомъ опять наступило молчаніе, во время котораго герцогъ ѣлъ поджареный хлѣбъ и пытался читать газету. Но, скоро отложивъ ее въ сторону, онъ взялъ письмо Гарнеджа. Сильвербриджъ наблюдалъ за каждымъ движеніемъ отца, медленно разрѣзывая холодную баранину.
   -- Кажется Джеральда совсѣмъ выключатъ.
   -- Я этого боюсь, серъ,
   -- Онъ воспользовался твоимъ примѣромъ въ Оксфордѣ. Ты уговорилъ его поѣхать на эти скачки?
   -- Боюсь, что я.
   -- Хотя ты зналъ о запрещеніи?
   -- Я думалъ, что запрещено только не ночевать.
   -- Онъ просилъ позволенія ѣхать въ Дерби и получилъ положительный отказъ. Ты это зналъ?
   Сильвербриджъ соображалъ нѣсколько минутъ. Онъ не помнилъ, что онъ зналъ и чего не зналъ. Можетъ быть онъ питалъ слабую надежду, что вопросъ останется безъ отвѣта. Но онъ увидалъ по глазамъ отца, что это невозможно, и вспомнилъ.
   -- Кажется я зналъ.
   -- И ты рѣшился рисковать положеніемъ твоего брата въ жизни и моимъ счастіемъ, для того чтобы онъ могъ видѣть на скачкѣ лошадь, которая отчасти принадлежитъ тебѣ?
   -- Я думалъ, что риска не будетъ, если онъ вернется ночевать. Я знаю, что говорить объ этомъ не кчему, но я никогда не былъ такъ огорченъ. Я готовъ повѣситься хоть сейчасъ.
   -- Это нелѣпо и малодушно, сказалъ герцогъ.
   Но изъявленіе огорченія, хотя могло показаться нелѣпымъ и малодушнымъ, все-таки тронуло его. Онъ былъ строгъ, потому что не зналъ насколько уязвляла его строгость.
   -- Это большой ударъ! другой большой ударъ! скачки! сборище негодяевъ и дураковъ.
   -- Лордъ Кентрипъ былъ тамъ, сказалъ лордъ Сильвербриджъ:-- и я видѣлъ сер-Тимоти Бисвакса.
   -- Если присутствіе сер-Тимоти можетъ быть для тебя приманкой, я право сожалѣю о тебѣ. Я ничего болѣе не могу сказать тебѣ объ этомъ. Ты погубилъ твоего брата.
   Его еще больше разсердило, что сынъ упомянулъ объ одномъ человѣкѣ, котораго онъ уважалъ, и о другомъ, котораго онъ презиралъ.
   -- Не говорите этого, серъ.
   -- Что же я долженъ сказать?
   -- Причислите его къ посольству, или что-нибудь въ этомъ родѣ.
   -- Считаешь ли ты возможнымъ, чтобы онъ могъ выдержать какой-нибудь экзаменъ? Я думаю, что мои дѣти сведутъ меня въ могилу. Можешь теперь уйти. Вѣроятно тебѣ хочется опять на скачки.
   Молодой человѣкъ ушелъ и просидѣлъ въ своей комнатѣ цѣлый часъ одинъ. Чѣмъ онъ можетъ утѣшить отца? Не бросить ли ему скачки, продать свою долю въ Первомъ Министрѣ и Коалиціи и прилежно заняться комитетами, преніями, и подачей голосовъ? Не продать ли ему свой экипажъ и читать парламентскую литературу? На одно рѣшился онъ. Онъ не поѣдетъ въ этотъ день въ Дубки. Онъ рѣшился еще и на другое. Онъ поѣдетъ къ леди Мабели Грексъ и спроситъ ея совѣта. Онъ такъ былъ разогорченъ, такъ растерянъ, что желалъ спросить совѣта у той, на которую могъ положиться.
   Онъ нашелъ Тифто, Долли Лонгстафа и двухъ-трехъ другихъ въ конюшняхъ, откуда долженъ былъ выѣхать экипажъ. Они ждали и сердились, что ихъ заставляли ждать. Но объявленное извѣстіе было очень грустно.
   -- Вамъ все равно поѣхать одному, Долли? сказалъ онъ Лонгстафу.
   -- Вы не ѣдете? спросилъ Долли съ выраженіемъ героическаго ужаса.
   -- Нѣтъ, я сегодня не поѣду.
   -- Что случилось? спросилъ Поплькортъ.
   -- Это немножко неожиданно, сказалъ маіоръ.
   -- Да, неожиданно.
   -- Вы бросаете насъ?
   -- Не вижу этого. У васъ остаются лошади и экипажъ.
   -- Да, у насъ остаются лошади и экипажъ, сказалъ Долли:-- и я совѣтую отправляться.
   -- Такъ какъ вы сами не ѣдете, сказалъ Тифто Сильвербриджу:-- можетъ быть мнѣ слѣдуетъ править лошадьми.
   -- Долли будетъ править, сказалъ лордъ.
   -- Да, рѣшительно править буду я, сказалъ Долли.-- На итонской дорогѣ ѣзда не важная, но человѣкъ долженъ умѣть держать возжи.
   Это, разумѣется подало поводъ къ сердитымъ словамъ, но Сильвербриджъ не остался слушать ихъ.
   Бѣдному герцогу не къ кому было обратиться за совѣтомъ и утѣшеніемъ. Когда сынъ ушелъ, онъ взялъ опять газету и старался читать -- напрасно. Его мысли были слишкомъ растревожены, чтобы заниматься политикой. Онъ былъ очень огорченъ и несчастіемъ Джеральда, и наклонностью лорда Сильвербриджа къ скачкамъ.
   Но хотя эти горести были тяжелы, были другія еще тяжелѣе. Леди Кентрипъ выразила мнѣніе почти въ пользу Тригира -- и рѣшительно въ пользу мистрисъ Финнъ. Ей было объяснено все относительно мистрисъ Финнъ, и она сказала герцогу, что по ея мнѣнію мистрисъ Финнъ поступила хорошо! Когда герцогъ, съ энергіей, вовсе ему несвойственной, сдѣлалъ вопросъ, отъ отвѣта на который зависѣло такъ много: "слѣдовало ли пропустить хоть одну минуту?" леди Кентрипъ увѣдомила его, что ни одной минуты не было пропущено. Мистрисъ Финнъ тотчасъ же устроила, чтобы все дѣло было передано герцогу надлежащимъ образомъ.
   -- Мнѣ кажется, она сдѣлала тоже, что сдѣлала бы я при подобныхъ обстоятельствахъ, сказала леди Кентрипъ.
   Если леди Кентрипъ права, то онъ долженъ униженно извиниться предъ мистрисъ Финнъ. Можетъ быть это было всего досаднѣе для него.
   

Глава XIX.
Нѣтъ, милордъ, нѣтъ.

   Между двумя и тремя часами, лордъ Сильвербриджъ, несмотря на свое горе, могъ позавтракать въ клубѣ. Онъ былъ пустъ, Бергардеискіе посѣтители отправились на скачки. Когда онъ сидѣлъ и ѣлъ холодную ягнятину и пилъ водку съ содовой водой, онъ принялъ нѣкоторыя намѣренія, которыя, можно было сдержать скорѣе чѣмъ то суровое отреченіе, на которое онъ готовъ былъ осудить себя утромъ натощакъ. Отецъ его употребилъ очень сильныя выраженія противъ скачекъ, назвавъ тѣхъ кто бываетъ тамъ дураками или негодяями. Лордъ Сильвербриджъ находилъ это преувеличеннымъ. Половина Палаты Общинъ была въ Дерби; но конечно, тамъ были и негодяи и дураки и если онъ хотѣлъ находиться въ обществѣ законодателей, то не могъ избѣгнуть и негодяевъ и дураковъ. Онъ разойдется съ маіоромъ такъ скоро какъ только можетъ. Онъ не будетъ держать пари. Съ этой-то стороны спорта выказываютъ себя негодяи и дураки. Зачѣмъ держать пари ему, которому провидѣніе дало все что дѣлаетъ жизнь пріятной? А четверню его съ экипажемъ отецъ въ нѣкоторой степени одобрилъ, и онъ ее удержитъ, такъ какъ долженъ же имѣть какое-нибудь развлеченіе, но болѣе всего онъ долженъ употреблять усиліе въ Нижней Палатѣ. Онъ постарается дать отцу примѣтить, что онъ оцѣнилъ его письмо. Онъ всегда будетъ въ Палатѣ вскорѣ послѣ четырехъ часовъ и останется тамъ -- если возможно пока предсѣдатель будетъ сидѣть на своемъ мѣстѣ. Онъ начиналъ уже чувствовать какъ ему будетъ трудно сидѣть на этихъ скамьяхъ. Время покажется ему тамъ гораздо длиннѣе чѣмъ въ другихъ мѣстахъ! непреодолимое желаніе выскочить оттуда, будетъ его одолѣвать. Тамъ были люди, одинъ голосъ которыхъ былъ уже для него противенъ. Ему казалось, что нѣкоторые ораторы, начавъ свои рѣчи, не остановятся никогда. Онъ не думалъ, чтобы могъ когда-нибудь найти удовольствіе засѣдать въ Палатѣ; но надѣялся, что у него достанетъ мужества исполнять это, хотя это не было пріятно. Онъ начнетъ сегодня, вмѣсто того чтобы ѣхать въ Дубки.
   Но прежде чѣмъ поѣдетъ въ Палату, онъ увидится съ леди Мабелью Грексъ. Здѣсь можетъ быть не худо упомянуть, что, принявъ намѣреніе вести лучшую жизнь, онъ долго соображалъ, не лучше ли будетъ для него жениться. Отецъ сказалъ ему однажды, что когда онъ женится, то домъ на Карльтонской Террасѣ будетъ принадлежать ему.
   -- Я буду твоимъ жильцомъ, если ты захочешь, сказалъ герцогъ: -- а если это не поправится твоей женѣ, я найду другую квартиру.
   Это было сказано въ то время грусти и нѣжности, которое послѣдовало за смертью герцогини. Женитьба остепенитъ его. Когда онъ женится, Тифто разумѣется исчезнетъ. Онъ думалъ, что дѣйствительно ему бы лучше жениться. А если такъ, кто могъ быть милѣе леди Мабели? Что отецъ его будетъ доволенъ леди Мабелью, онъ готовъ былъ вѣрить. Въ Англіи не было лучше крови. Леди Мабель была извѣстна своимъ умомъ, красотой и большимъ благоразуміемъ.
   Однако онъ находилъ и нѣкоторыя невыгоды. Леди Мабель, сдѣлавшись его женой, будетъ выше его, и въ нѣкоторой степени возьметъ надъ нимъ верхъ. Хотя она была не старѣе его, но благоразумнѣе -- и не только благоразумнѣе, но и энергичнѣе. Онъ почти былъ увѣренъ, что она считаетъ его еще мальчикомъ. Онъ думалъ, что она любила его или полюбитъ, если онъ сдѣлаетъ ей предложеніе, но ея любовь будетъ отдана ему, какъ существу низшему. Онъ уже заботился о своемъ достоинствѣ и боялся, что эта прелестная женщина не будетъ любить его за его собственное достоинство и за его характеръ.
   А между тѣмъ его влеченіе къ ней было такъ велико, что теперь, въ день своего горя, онъ могъ думать только о томъ утѣшеніи, которое найдетъ въ ея обществѣ.
   -- Вы не въ Дубкахъ? сказала она, какъ только онъ вошелъ въ гостиную.
   -- Нѣтъ, не въ Дубкахъ. Лордъ Грексъ тамъ, я полагаю.
   -- О, да; разумѣется. А вы почему не поѣхали?
   -- Сегодня засѣданіе въ Парламентѣ.
   -- Какъ добродѣтельно! Неужели дошло уже до того, что когда въ Парламентѣ засѣданіе, вы всегда будете тамъ.
   -- Я буду вести такой образъ жизни. Вы не слыхали о Джеральдѣ?
   -- О вашемъ братѣ?
   -- Да -- вы не слыхали?
   -- Ни слова. Надѣюсь, что съ нимъ не случилось никакого несчастія?
   -- Съ нимъ случилось... ужасное несчастіе.
   Онъ разсказалъ всю исторію. Какъ Джеральдъ былъ задержанъ въ Лондонѣ, какъ поѣхалъ въ Кембриджъ -- но напрасно; какъ отецъ его принялъ это къ сердцу, сказалъ ему, что онъ погубилъ своего брата; и какъ онъ, вслѣдствіе этого, рѣшился не ѣздить на скачки.
   -- Потомъ онъ сказалъ, продолжалъ Сильвербриджъ:-- что его дѣти сведутъ его въ могилу.
   -- Это ужасно.
   -- Ужасно.
   -- Но что онъ хотѣлъ этимъ сказать? спросила леди Мабель, желая услышать что-нибудь о леди Мери и Тригирѣ.
   -- Ну, разумѣется, то, что я надѣлалъ въ Оксфордѣ, огорчило его; а теперь это происшествіе съ Джеральдомъ!
   -- Онъ не намекалъ на вашу сестру?
   -- Намекалъ. Вы слышали все. Вамъ сказалъ Тригиръ.
   -- Онъ сказалъ мнѣ кое-что.
   -- Разумѣется моему отцу это не нравится.
   -- А вы одобряете?
   -- Нѣтъ, сказалъ Сильвербриджъ коротко и твердо.
   -- Почему? Вы любите Тригира.
   -- Конечно, я люблю Тригира. Изъ всѣхъ моихъ друзей я болѣе всѣхъ люблю его. У меня только два истинныхъ друга.
   -- Кто же? спросила она, очень понизивъ голосъ.
   -- Тригиръ и вы. Вы это знаете.
   -- Надѣялась, сказала она.-- Но если вы такъ любите Тригира, почему же не хотите, чтобы онъ сдѣлался мужемъ вашей сестры?
   -- Я всегда находилъ, что это не годится.
   -- Но почему же?
   -- Мери должна выйти за человѣка болѣе знатнаго.
   -- Дочерямъ герцога случалось выходить за коммонеровъ.
   -- Это не то. Я не люблю говорить объ этомъ такимъ образомъ. Я зналъ, что это огорчитъ моего отца. Тригиръ не можетъ жениться на. ней. Къ чему же одобрять то, что невозможно.
   -- Я желала бы узнать вашу сестру. Она... твердаго характера?
   -- Очень твердаго.
   -- А я не увѣрена, чтобы вы были тверды.
   -- Нѣтъ, сказалъ онъ, подумавъ нѣсколько:-- я не твердъ. Но она непохожа ни на Джеральда, ни на меня. Она упрямѣе.
   -- Можетъ быть не такъ вѣтрена?
   -- Да, если вы называете это вѣтреностью. Я не знаю, вѣтренъ ли я. Будь я влюбленъ, я остался бы вѣренъ.
   -- Увѣрены ли вы въ этомъ?
   -- Совершенно. Если бы я былъ истинно влюбленъ, я не перемѣнился бы. Можетъ быть меня могли бы запугать.
   -- Но она не позволитъ запугать себя?
   -- Мери? Нѣтъ. Въ томъ-то и дѣло. Она будетъ упорно стоять на этомъ, если онъ останется постояненъ.
   -- И я на ея мѣстѣ сдѣлала бы тоже. Гдѣ вы найдете молодого человѣка, который могъ бы равняться съ Френкомъ Тригиромъ?
   -- Можетъ быть вы намѣрены отбить его у бѣдной Мери.
   -- Нехорошо вамъ говорить такимъ образомъ, лордъ Сильвербриджъ. Френкъ мнѣ родственникъ такъ же какъ и бы; но я знаю его всю жизнь. И хотя я не желаю отбивать его у вашей сестры, какъ вы сказали, я люблю его на столько, что понимаю, что всякая любимая имъ дѣвушка должна остаться ему вѣрна.
   Все, что она сказала до-сихъ-поръ, было очень хорошо, но она впослѣдствіи прибавила нѣсколько словъ, которыхъ лучше бы ей не говорить.
   -- Мы съ Френкомъ почти нищіе.
   -- Какая проклятая вещь деньги! воскликнулъ лордъ Сильвербриджъ, вскочивъ съ своего мѣста.
   -- Я совсѣмъ съ вами несогласна. Это вещь очень пріятная.
   -- Какъ человѣкъ, имѣющій деньги, можетъ знать, любятъ ли его.
   -- Надо это узнать. Я полагаю, что истинная симпатія существуетъ.
   -- Вы сейчасъ сказали мнѣ, что вы съ Тригиромъ полюбили бы другъ друга, если бы не были оба бѣдны.
   -- Я не говорила ничего подобнаго.
   -- И что его надо уступить моей сестрѣ, потому что она будетъ имѣть деньги.
   -- Вы приписываете мнѣ такія слова, которыхъ я не говорила никогда, и такія идеи, которыя никогда не приходили мнѣ въ голову.
   -- И разумѣется я чувствую тоже самое. Я желалъ бы, чтобы у васъ было много денегъ.
   -- Вы очень добры, но почему?
   -- Я самъ не могу объяснить хорошенько, сказалъ онъ, покраснѣвъ по своему обыкновенію:-- навѣрно, это не составило бы никакой разницы.
   -- Для меня это составило бы большую разницу. Теперь же, не имѣя ничего и зная, что папа и Персиваль каждый день запутываютъ дѣла, я принуждена надѣяться, что когда-нибудь выйду за человѣка достаточнаго.
   -- Я полагаю такъ, сказалъ онъ, все краснѣя, но и нахмурившись въ тоже время.
   -- Вы видите, я могу быть очень откровенна съ истиннымъ другомъ. Но я увѣрена въ томъ, что никогда не выйду за человѣка, котораго не люблю. Но такъ какъ я не могу выйти за человѣка бѣднаго, то и не намѣрена влюбляться въ бѣднаго.
   -- Но вы намѣрены влюбиться въ богатаго?
   -- Это еще я посмотрю, лордъ Сильвербриджъ. Во всякомъ случаѣ богатый человѣкъ прежде долженъ самъ въ меня влюбиться. Если вы знаете кого-нибудь, вы не должны говорить ему, чтобы онъ былъ увѣренъ въ себѣ только потому, что у него хорошій доходъ.
   -- Вотъ Поплькортъ самъ себѣ хозяинъ, и хотя дуракъ, умѣетъ сохранять свои деньги.
   -- Мнѣ не нужно дурака. Вы должны пріискать мнѣ кого-нибудь получше Поплькорта.
   -- Что вы скажете о Долли Лонгстафѣ?
   -- Онъ годился бы, только онъ не захочетъ навязать на себя трудъ сдѣлать предложеніе и жениться,
   -- Или Гласлофъ?
   -- Я боюсь, что онъ сердитъ и не позволитъ мнѣ поступать по своему.
   -- Я могу предложить еще только одного; но вы за него не пойдете.
   -- Такъ ужъ лучше не упоминать о немъ. Зачѣмъ наполнять списокъ невозможностями.
   -- Я хотѣлъ предложить... самого себя.
   -- Вы принадлежите къ числу невозможныхъ.
   -- Почему, леди Мабъ?
   -- По двадцати причинамъ. Вы слишкомъ молоды и обязаны слушаться вашего отца, и связаны съ Парламентомъ покрайней-мѣрѣ еще лѣтъ десять. И вообще это не годится по многимъ важнымъ причинамъ.
   -- Вѣрно я недостаточно нравлюсь вамъ?
   -- Какой вопросъ! Нѣтъ, милордъ, нѣтъ. Вотъ это вы можете назвать отвѣтомъ. Не притворяйтесь обиженнымъ, а то я надъ вами посмѣюсь. Если вы можете шутить, то, конечно, могу и я.
   -- Я не вижу въ этомъ никакой шутки.
   -- А я вижу. Что если я скажу напротивъ: О, лордъ Сильвербриджъ, вы дѣлаете мнѣ большую честь! Ни къ кому на свѣтѣ я такъ не привязана, какъ къ вамъ. Придется ли это вамъ по вкусу?
   -- Вполнѣ.
   -- Но это не придется по вкусу мнѣ. Вотъ папа. Не бѣгите же.
   -- Уже шестой часъ, сказалъ законодатель: -- а я имѣлъ намѣреніе быть въ Палатѣ болѣе часа тому назадъ. Прощайте. Передайте мою любовь мисъ Касвери.
   -- Непремѣнно. Мисъ Касвери вашъ самый преданный другъ. Не привезете ли вы ко мнѣ вашу сестру когда-нибудь?
   -- Когда она пріѣдетъ въ Лондонъ, привезу.
   -- Мнѣ бы такъ хотѣлось познакомиться съ нею. Прощайте.
   Торопясь въ Палату на извозчикѣ, лордъ Сильвербриджъ опасался, что если леди Мабель и приметъ его предложеніе, то только для того, чтобы сдѣлаться герцогиней Омніумъ. Онъ думалъ, что она могла бы и теперь принять его предложеніе, если бы захотѣла. Онъ говорилъ довольно ясно. Но она смѣялась надъ нимъ. Онъ чувствовалъ, что если бы она любила его, то ей слѣдовало бы чувствовать тотъ женственный трепетъ, то сомнѣніе, ту нерѣшимость въ полупризнаніи, о которыхъ онъ читалъ въ романахъ, и которыхъ его собственный инстинктъ заставлялъ его желать. Но въ ней не было ни трепета, ни нерѣшительности. "Нѣтъ, милордъ, нѣтъ", сказала она, когда онъ спросилъ ее прямо, правится ли онъ ей. "Нѣтъ, милордъ, нѣтъ" не отказъ, заключавшійся въ этихъ словахъ, былъ непріятенъ ему. Онъ думалъ, что если онъ возобновитъ свое предложеніе въ обычныхъ формахъ, она приметъ его. По зачѣмъ въ ея словахъ и обращеніи было совершенное отсутствіе трепета? Онъ краснѣлъ, колебался и чувствовалъ, что не знаетъ, какія употребить выраженія. Если бы съ нею было тоже, тогда онъ бы схватилъ ее въ объятія и поклялся, что никогда, никогда, никогда не будетъ онъ любить никого кромѣ нея.
   Онъ дѣйствительно видѣлъ все въ настоящемъ свѣтѣ. Хотя бы она даже и вздумала выйти за него, если бы онъ возобновилъ свою просьбу, она никогда не подчинилась бы ему, такъ какъ онъ желалъ бы отъ дѣвушки любимой имъ. Она была выше его во всемъ, и каждое слово, произнесенное между ними, показывало это. Но какъ она была прелестна -- на сколько она была прелестнѣе всѣхъ кого онъ видѣлъ!
   Онъ сидѣлъ на высокой скамейкѣ позади Тимоти Бисвакса и сер-Орланда Дрота, слушая, или дѣлая видъ, что слушаетъ рѣчи двухъ или трехъ членовъ о сахарѣ, и думая обо всемъ этомъ до половины восьмого -- а потомъ отправился обѣдать съ гордымъ сознаніемъ выполненной обязанности. Онъ льстилъ себя мыслью, что формы и методы Парламента всасывались въ него постепенно -- какъ желалъ его отецъ. Теорія законодательства входила въ его умъ. Благосостояніе націи зависѣло главнымъ образомъ отъ сахара. Но онъ думалъ, что его собственное благосостояніе должно зависѣть отъ обладанія Мабелью Грексъ.
   

Глава XX.
Когда онъ явится опять?

   Леди Мабель, когда ея молодой поклонникъ оставилъ ее, была на время освобождена отъ необходимости думать о немъ, ея отцомъ. Онъ вернулся изъ Дубковъ въ весьма дурномъ расположеніи духа. Съ лордомъ Грексомъ очень дурно поступилъ сынъ, котораго онъ ненавидѣлъ больше всего на свѣтѣ. На скачкахъ въ Дерби онъ выигралъ большую сумму, которая въ то время привела его въ восторгъ, потому что онъ очень нуждался въ деньгахъ. Но теперь онъ узналъ, что его сынъ и наслѣдникъ проигралъ больше чѣмъ онъ выигралъ и ему предложили употребить выигрышъ на уплату проигрыша Персиваля. Графъ ни минуты не сталъ бы слушать о такомъ способѣ устраивать дѣла, если бы могъ. Но онъ недавно условился съ сыномъ объ уничтоженіи правъ относительно укрѣпленнаго имѣнія, за что долженъ былъ выплатить деньги лорду Персивалю. Денегъ этихъ онъ до сихъ поръ не уплатилъ и поэтому принужденъ былъ согласиться. Это было очень непріятно графу. Онъ вернулся домой не въ духѣ и насказалъ дочери много непріятнаго.
   -- Вы знаете, папа, что если бы я могла сдѣлать что-нибудь, то сдѣлала бы.
   Это она отвѣтила на угрозу, которую онъ прежде часто дѣлалъ и теперь повторилъ -- совсѣмъ освободиться отъ дома на Бельгревскомъ скверѣ. Сдѣлавъ эту угрозу, онъ не посовѣстился сказать ей, что домъ этотъ содержится только для нея.
   -- Я не вижу за коимъ чортомъ ты не выходишь замужъ. Ты должна же выйти рано или поздно.
   Дочери не могло быть пріятно слышать это отъ отца.
   -- Это можетъ случиться или нѣтъ, сказала она.-- Если вы хотите, чтобы я подписала что-нибудь, я подпишу -- ее уже заставляли подписывать бумаги или другими словами отказаться отъ своихъ правъ -- но это вы должны предоставить мнѣ самой.
   Тогда онъ насказалъ ей очень непріятныхъ вещей.
   Они вмѣстѣ обѣдали въ гостяхъ, разумѣется со всею роскошью, какую можетъ доставить богатство. Прекрасный экипажъ отвезъ ихъ на ближайшій скверъ, такой экипажъ какъ прилично имѣть графу. Она была одѣта великолѣпно, какъ прилично дочери графа, а на немъ сіяла звѣзда, пожалованная ему признательнымъ министромъ его государыни въ отплату за поддержку въ Парламентѣ. Никто, смотрѣвшій на нихъ, не могъ бы воображать, что такой отецъ могъ сказать такой дочери, что она должна выйти замужъ, чтобы не мѣшать ему, что незамужняя она ему въ тягость.
   За обѣдомъ она была очень весела. Быть веселой была привычкой -- мы можемъ почти сказать дѣломъ -- ея жизни. Ей случилось сидѣть между сер-Тимоти Бисваксомъ, который въ то время былъ очень важный человѣкъ, и тѣмъ самымъ Долли Лонгстафомъ, котораго Сильвербриджъ иронически предложилъ какъ приличнаго для нея жениха.
   -- Лордъ Сильвербриджъ вашъ родственникъ? спросилъ сер-Тимоти.
   -- Очень дальній.
   -- Вы знаете, онъ перешелъ къ намъ. Это такое торжество.
   -- Съ огорченіемъ слышу это.
   Это, однако, какъ читателю извѣстно, была ложь.
   -- Съ огорченіемъ! сказалъ сер-Тимоти.-- Дочери лорда Грекса слѣдуетъ принадлежать къ консервативной партіи.
   -- О, да; я принадлежу къ консервативной партіи, потому что родилась дочерью консерватора. Я нахожу, что въ политикѣ люди должны оставаться такими какъ родились -- если только они не считаютъ себя мудрецами. Когда человѣкъ сдѣлается государственнымъ сановникомъ, разумѣется, онъ можетъ переходить туда и сюда.
   -- Надѣюсь, что это намекъ не на меня, леди Мабель.
   -- Конечно нѣтъ, я не настолько свѣдуща въ политикѣ, чтобы позволятъ себѣ личности.
   Это, однако, опять было несовсѣмъ справедливо.
   -- Я очень уважаю герцога, и мнѣ жаль, что сынъ его огорчилъ. Вы любите герцога?
   -- Да, отчасти. Это человѣкъ вполнѣ достойный уваженія, и былъ хорошимъ общественнымъ слугой.
   -- Весь нашъ кружокъ разорился, заговорилъ Долли о скачкахъ.
   -- Кто же составляетъ вашъ кружокъ, мистеръ Лонгстафъ?
   -- Во-первыхъ я самъ.
   -- Я такъ полагаю.
   -- Я ужасно разоренъ. Потомъ Персиваль.
   -- Надѣюсь, что онъ не много проигралъ. Разумѣется вамъ извѣстно, что онъ мнѣ братъ.
   -- Это такъ. Ну, онъ проигралъ очень много. Потомъ Сильвербриджъ и Тифто. Можетъ быть вы не знаете Тифто?
   -- Я не имѣю удовольствія знать мистера Тифто.
   -- Онъ маіоръ. Мнѣ кажется, вамъ понравится маіоръ Тифто. Онъ помощникъ въ скачкахъ Сильвербриджа. Вамъ надо бы познакомиться съ Тифто. И Тригиръ почти все потерялъ.
   -- Мистеръ Тригиръ! Френкъ Тригиръ!
   -- Мнѣ сказали, что онъ имѣлъ очень тяжелыя потери. Надѣюсь, что онъ не другъ вамъ, леди Мабель.
   -- Напротивъ, онъ другъ очень дорогой и родственникъ.
   -- Вы знаете, что онъ неразлученъ съ Сильвербриджемъ.
   -- Я не могу повѣрить, чтобы мистеръ Тригиръ потерялъ деньги.
   -- Надѣюсь, что онъ не потерялъ. Я потерялъ. Желалъ бы, чтобы кто-нибудь заступился за меня и сказалъ, что это невозможно,
   -- Но мистеръ Тригиръ ведетъ совсѣмъ не такой образъ жизни. Я могу понять, что лордъ Сильвербриджъ или Персиваль потеряли деньги.
   -- Или я?
   -- Иди вы, если вы сами это говорите.
   -- Или Тифто?
   -- Я ничего не знаю о мистерѣ Тифто.
   -- Маіорѣ Тифто.
   -- Или маіорѣ Тифто, не все ли это равно?
   -- Разумѣется. Мы люди низшаго разряда можемъ проигрывать деньги какъ хотимъ, но человѣкъ, который можетъ смотрѣть такъ умно какъ мистеръ Тригиръ, долженъ выигрывать всегда.
   -- Я вамъ сейчасъ сказала, что онъ мой другъ.
   -- Но развѣ вы не находите, что онъ смотритъ умно?
   Дѣйствительно не могло быть сомнѣнія въ томъ, что Тригиръ, когда ему не нравилось общество, могъ показывать это выраженіемъ своего лица; и, вѣроятно, дѣлалъ это въ присутствіи мистера Адольфуса Лонгстафа.
   -- Скажите правду, леди Мабель; не смотритъ ли онъ самонадѣянно иногда?
   -- Онъ всегда смотритъ такъ какъ будто понимаетъ то о чемъ говоритъ, а это могутъ сказать не многіе.
   -- Разумѣется, онъ гораздо умнѣе меня. Я это знаю. Но я не нахожу, чтобы онъ былъ такъ уменъ какъ смотритъ, "или вы такъ глупы" вотъ что вамъ теперь надо сказать.
   -- Иногда, мистеръ Лонгстафъ, я отказываю себѣ въ удовольствіи говорить что думаю.
   Когда разговоръ прекратился, она разсердилась на себя за ту энергію, съ какою выражалась о Тригирѣ. Этотъ мистеръ Лонгстафъ, по ея мнѣнію, былъ способенъ пересказать въ клубѣ все, что она говорила. Но ей было непріятно то, что она слышала о своемъ другѣ. Она знала, что онъ болѣе всѣхъ долженъ былъ удерживаться отъ подобныхъ глупостей. Тѣ другіе, такъ сказать, имѣли право дурачить себя. Казалось такъ естественно, чтобы молодые люди одного сословія съ нею тратили свое состояніе и портили свою репутацію всякими сумасбродствами! Отецъ ея дѣлалъ это и она никогда не осмѣливалась надѣяться, что ея братъ не послѣдуетъ примѣру отца. Но Тригиръ, если поддастся такимъ глупостямъ, скоро полетитъ стремглавъ въ яму, изъ которой не выкарабкается. А если онъ упадетъ, она знала себя и сознавала, что не будетъ въ состояніи преодолѣть, и даже скрыть огорченіе, которое это причинитъ ей. Пока онъ будетъ стоять хорошо въ глазахъ свѣта, она способна притворяться равнодушной. Но если онъ полетитъ въ какую-нибудь бездонную пропасть несчастія, тогда она только можетъ броситься туда вслѣдъ за нимъ. Она можетъ смотрѣть какъ онъ женится, улыбаться и даже можетъ быть полюбить его жену. И она можетъ также выйти замужъ, и заставить своего мужа думать, что у него любящая жена. Но если Френкъ умретъ, тогда она упадетъ на его тѣло какъ-будто всѣмъ на свѣтѣ было извѣстно, что онъ ея возлюбленный. Теперь когда она услыхала, что онъ держалъ пари и неудачно, ею овладѣло нѣчто похожее на это чувство. Она не могла преодолѣть себя на столько, чтобы выказать полное равнодушіе. Она сказала, что не вѣритъ этому, но она вѣрила. Было такъ естественно, что Тригиръ поступилъ какъ тѣ, съ которыми онъ жилъ! но это несчастіе будетъ для него такъ ужасно -- такъ невознаградимо! Читатель можетъ узнать теперь же, что это было несправедливо.
   Послѣ обѣда она отправилась домой одна. Потомъ она должна была ѣхать въ гости опять; и бѣдная мисъ Касвери была уже одѣта, чтобы ѣхать съ нею; но мисъ Касвери предпочла бы лечь спать, вмѣстѣ того чтобы ѣхать на большой балъ къ мистрисъ Монтакют-Джонсъ. Она была въ своей спальнѣ, когда леди Мабель пришла къ ней.
   -- Я рада, что вы однѣ, сказала она:-- потому что желаю говорить съ вами.
   -- Что-нибудь случилось нехорошее?
   -- Все нехорошо. Папа говоритъ, что онъ долженъ оставить этотъ домъ.
   -- Онъ говоритъ это почти всегда, когда возвращается со скачекъ, и очень часто, когда возвращается изъ клуба.
   -- Персиваль проигралъ очень много.
   -- Я не думаю, чтобы милордъ стѣснилъ себя для вашего брата.
   -- Я не могу объяснить, но есть какія-то ужасныя денежныя усложненія. И вамъ, и мнѣ тяжело.
   -- Кто я-то? сказала мисъ Касвери.
   -- Самый нѣжнѣйшій другъ, какого когда либо имѣла бѣдная дѣвушка. Это тяжело и для васъ -- и для меня. Я отказалась отъ всего -- а какую пользу сдѣлала я?
   -- Это тяжело, душа моя.
   -- Но мнѣ это все равно. Это тянется такъ давно, что поневолѣ привыкаешь.
   -- Что же это?
   -- Ахъ, да! что же это? Какъ мнѣ вамъ сказать?
   -- Конечно, мнѣ вы можете сказать, сказала старушка, протягивая руку, чтобы погладить по рукѣ молодую дѣвушку.
   -- Я не могу сказать никому другому, я увѣрена въ томъ. Френкъ Тригиръ началъ проигрывать -- какъ всѣ они.
   -- Кто это говоритъ?
   -- Онъ проигралъ большую сумму на этихъ скачкахъ. Возлѣ меня за обѣдомъ сидѣлъ одинъ изъ тѣхъ дураковъ, которыхъ встрѣчаешь вездѣ, и сказалъ мнѣ это. Онъ принадлежитъ къ бергарденскому кружку и, разумѣется, знаетъ все.
   -- Сказалъ онъ сколько?
   -- Какъ онъ заплатитъ сколько бы то ни было? Это хуже всего. Человѣкъ, считающій постыднымъ принять денежный подарокъ, не совѣстится пускать въ ходъ всѣ хитрости своего ума, чтобы отнять отъ своего пріятеля все, въ картахъ или на скачкахъ! и они считаютъ себя благородными джентльменами! Настоящій джентльменъ никогда не долженъ имѣть надобности вынимать деньги изъ чужого кармана -- никогда не долженъ вовсе думать о деньгахъ.
   -- Я не знаю, какъ этого избѣгнуть, душа моя. И вы должны думать о деньгахъ.
   -- Да -- и я должна думать, и думаю, но поэтому я не могу назваться джентльменомъ.
   -- Нѣтъ, душа моя, вы леди.
   -- Вы знаете, что я хочу сказать, я могу имѣть чувства джентльмена не хуже самаго лучшаго мужчины; а я не имѣю ихъ; но я никогда не унижала себя до постыдной игры деньгами. Теперь я скажу вамъ кое-что другое.
   -- Что? Вы пугаете меня, смотря такимъ образомъ.
   -- Можете пугаться, потому что, если случится кое-что, я скоро буду въ состояніи совсѣмъ обойтись безъ васъ. Его королевское высочество лордъ Сильвербриджъ...
   -- Что вы хотите сказать, Мабель?
   -- По-крайней-мѣрѣ, онъ первый послѣ королевскихъ высочествъ и поизящнѣе многихъ изъ нихъ. Ну, его свѣтлѣйшее высочество, наслѣдникъ герцога Омніума сдѣлалъ мнѣ несказанную честь -- предложилъ выйти за него.
   -- Нѣтъ!
   -- Можете говорить нѣтъ. И сказать по правдѣ, онъ предложенія не дѣлалъ.
   -- Такъ зачѣмъ же вы это сказали?
   -- Я не нахожу, чтобы онъ предложеніе сдѣлалъ, но далъ мнѣ понять, что онъ сдѣлаетъ, если я подамъ ему надежду.
   -- Онъ дѣйствительно имѣетъ намѣреніе?
   -- Да; бѣдный мальчикъ; дѣйствительно. Одно слово, одинъ взглядъ -- и онъ упалъ бы на колѣни. Онъ спросилъ меня, нравится ли онъ мнѣ. Что вы думаете сдѣлала я?
   -- Что вы сдѣлали?
   -- Я пощадила его, просто изъ христіанскаго состраданія! Я сказала себѣ: "Люби своего ближняго. Не будь эгоистка. Поступи съ нимъ такъ, какъ хотѣла бы, чтобы онъ поступилъ съ тобой, то есть думай объ его счастіи". Хотя онъ былъ въ моихъ сѣтяхъ, я выпустила его. Попаду ли я на небо за это?
   -- Я не знаю, сказала мисъ Касвери, которая такъ была взволнована этимъ извѣстіемъ, что была не въ состояніи прійти къ какому-нибудь мнѣнію о возбужденномъ вопросѣ.
   -- Или не попаду ли я скорѣе въ другое мѣсто? Отъ сколькихъ затрудненій избавила бы я моего отца! Какого друга доставила бы я Персивалю! Какъ много могла бы я сдѣлать для Френка! И какой женой была бы я для него!
   -- Я думаю!
   -- У него не будетъ другой такой, а онъ навѣрно скоро женится. Онъ сдѣлается добычей чьей-нибудь, онъ и моей былъ бы добычей. Но кто другая обращалась бы съ нимъ такъ хорошо?
   -- Не могу слышать, чтобы вы говорили о себѣ такимъ образомъ.
   -- Но это справедливо. Я знаю, на какой дѣвушкѣ онъ долженъ жениться. Во-первыхъ, она должна быть двумя годами моложе, и четырьмя годами свѣжѣе. Она должна не только любить его, но и обожать. Какъ хорошо вижу я ее! У нея должны быть бѣлокурые волосы, блестящіе зеленоватосѣрые глаза, нѣжнѣйшій цвѣтъ лица, прелестнѣйшія ямочки -- она должна быть на два дюйма ниже меня, и восторгъ ея жизни долженъ состоять въ томъ, чтобы цѣпляться обѣими руками за его руку. Она должна находить, что ея Сильвербриджъ земной Аполлонъ. Для меня онъ немножко сумасбродный, но очень, очень пріятнаго характера молодой человѣкъ, нисколько непохожій на мифологическаго бога; если бы я думала, что онъ найдетъ свѣжую молодую дѣвушку съ ямочками, я воздержалась бы.
   -- Если онъ имѣетъ серіозное намѣреніе, сказала мисъ Касвери, оставляя безъ вниманія всѣ эти шутки и думая о главномъ:-- онъ опять повторитъ.
   -- Онъ говорилъ совершенно серіозно.
   -- Такъ онъ повторитъ.
   -- Не думаю, сказала леди Мабель:-- я сказала ему, что я слишкомъ для него стара и старалась поднять его на смѣхъ. Ему это не нравится. Онъ спасся, и современемъ это пойметъ.
   -- Но если онъ повторитъ?
   -- Я опять его не пощажу; нѣтъ; нѣтъ, я этого не сдѣлаю два раза! И одинъ разъ мнѣ было это трудно, потому что я почти люблю его! Многіе такъ мнѣ противны, что одна мысль о бракѣ съ ними внушаетъ мнѣ мысль о самоубійствѣ.
   -- О, Мабель!
   -- Но онъ такъ милъ, какъ роза. Будь я его сестра, или служанка, или собака, я была бы предана ему. Его благосостояніе, его успѣхи и его имя были бы для меня всѣмъ.
   -- Такъ именно должна чувствовать жена.
   -- Но я никогда не могла бы считать его выше себя, а это должна чувствовать жена. Подумайте, какая разница между этими молодыми людьми! Не смотрите же на меня такимъ образомъ. Я не часто высказываюсь, и навѣрно буду когда-нибудь герцогиней Омніумъ.
   Она поцѣловала своего друга и пошла въ свою комнату.
   

Глава XXI.
Сер-Тимоти Бисваксъ.

   Послѣднее время въ странѣ сдѣлалась реакція въ пользу консерваторовъ, вызванная стараніемъ и умѣніемъ господъ, принадлежавшихъ къ этой партіи, но отчасти также ошибками и ссорами ихъ противниковъ. Что эти противники люди дѣятельные и энергичные будутъ ошибаться и ссориться, можно-было ожидать. Такія ошибки и ссоры всегда бывали съ-тѣхъ-поръ, какъ политика и религія существуютъ. Когда люди не дѣлаютъ ничего, какъ же произойдутъ несогласія? Когда люди дѣлаютъ много, какъ же несогласіямъ не быть? Тридцать человѣкъ могутъ сидѣть спокойно и походить другъ на друга, какъ двѣ капли воды. Но заставьте тридцать человѣкъ бѣжать взапуски, и каждый приметъ различный видъ. Не дѣлая ничего, вы не можете ничего и сдѣлать дурно. А заставьте тѣхъ, кто не дѣлаетъ ничего, сдѣлать что-нибудь, и они тоже будутъ ошибаться и ссориться.
   Надо еще удивляться, что въ либеральной партіи достаетъ достаточно согласія, для того чтобы ввести какую-нибудь реформу. Либеральная партія въ британской политикѣ спотыкалась и наконецъ упала. И теперь произошла реакція въ пользу консерваторовъ! Многіе изъ либеральныхъ избирателей въ странѣ измѣнили своимъ старымъ политическимъ убѣжденіямъ. Въ результатѣ вышло то, что лордъ Дрёммопдъ былъ первымъ министромъ въ палатѣ лордовъ, а сер-Тимоти Бисваксъ, главнымъ лицомъ въ Нижней Палатѣ.
   Нельзя опровергать, что сер-Тимоти Бисваксъ, какъ политикъ, имѣлъ свои хорошія стороны. Онъ былъ трудолюбивъ, терпѣливъ, дальновиденъ, уменъ, мужественъ и рѣшителенъ. Задолго до того, какъ получилъ мѣсто въ Парламентѣ, когда еще онъ просто прокладывалъ себѣ путь къ вѣроятности получить мѣсто, пріобрѣтая извѣстность въ адвокатурѣ, онъ рѣшилъ, что сдѣлается болѣе чѣмъ генеральнымъ адвокатомъ, болѣе чѣмъ судьей -- болѣе чѣмъ главнымъ судьей; но во всякомъ случаѣ чѣмъ-нибудь другимъ. Этой цѣли онъ почти достигнулъ, и надо сознаться, что его побуждало благородное и мужественное честолюбіе. Но въ характерѣ сер-Тимоти, какъ государственнаго человѣка, были недостатки. Онъ не имѣлъ никакого понятія о необходимости или безполезности всякой мѣры относительно благосостоянія страны. Можно было даже сказать, что всѣ подобныя идеи казались ему нелѣпыми, а то обстоятельство, что этихъ идей придерживаются его друзья и приверженцы, казалось ему неудобствомъ. Онъ не былъ согласенъ съ тѣми, которые увѣряютъ будто Парламентъ собраніе мѣховъ, которые надуваются и пыхтятъ, для того чтобы надоѣдать честнымъ людямъ. Но для него Парламентъ былъ мѣстомъ преній, гдѣ посредствомъ большинства, а не другими средствами, онъ -- или другой -- могъ сдѣлаться великимъ человѣкомъ. Только посредствомъ Парламента могъ такой человѣкъ, какъ онъ, сдѣлаться человѣкомъ главнымъ. И эта польза Парламента, и для него самого, и для другихъ, столько лѣтъ была присуща его уму, что поддержка учрежденія для подобной цѣли, не казалась ему нелѣпою. Парламентъ былъ клубъ такой выгодный по существу своему, что всѣ англичане желали къ нему принадлежать, тѣ, которымъ это удалось, считались сливками земли. Тѣ, которые имѣли въ немъ первенство, были сливками самыми густыми. А тѣ двое, которыхъ выбирали въ начальники двухъ партій, имѣли въ своей организаціи болѣе сливокъ чѣмъ всѣ другіе. Но тотъ, который могъ быть начальникомъ сильнѣйшей партіи, и который поэтому, согласно устройству, преобладающему въ странѣ, имѣетъ власть дѣлать герцоговъ и жаловать Подвязку и назначать епископовъ, тотъ, который, достигнувъ перваго мѣста, пріобрѣтетъ право унижать всѣхъ, и друзей и враговъ, тотъ, по мнѣнію сер-Тимоти, достигнетъ сливочнаго элизіума, котораго нельзя найти ни въ какомъ другомъ положеніи на поверхности земной. Никто не былъ такъ горячо привязанъ къ парламентскому правленію, какъ сер-Тимоти Бисваксъ; но я не думаю, чтобы онъ когда-нибудь очень заботился о законодательствѣ.
   Умѣніе управлять Парламентомъ было его сильной стороной. Тамъ есть различныя скалы, на которыхъ люди разбивали свои челноки, пытаясь успѣшно войти въ пристань парламентскаго управленія. Вотъ великій сенаторъ увѣряетъ себя, что лично онъ не будетъ имѣть ни друзей, ни враговъ. Онъ имѣетъ въ виду только свою страну и ея благосостояніе. Въ его груди горитъ огонь патріотизма, а предъ собою онъ видитъ примѣры всѣхъ прошлыхъ временъ. Онъ знаетъ, что можетъ быть справедливъ, онъ учитъ себя краснорѣчію и усиливается поступать благоразумно. Но онъ не хочетъ снискивать расположеніе; и наконецъ въ великомъ уединеніи, хотя тѣсно окруженный тѣми, чью любовь онъ пренебрегъ пріобрѣсти -- онъ сокрушитъ свое сердце.
   Вотъ другой, кто, видя несчастіе этого великаго человѣка, говоритъ себѣ, что патріотизмъ, здравый смыслъ, трудолюбіе и краснорѣчіе будутъ для него недостаточны, если онъ самъ не можетъ быть любимъ. Для того, чтобы дѣлать великія вещи, человѣкъ долженъ имѣть много приверженцевъ, и чтобы достигать своей цѣли, онъ долженъ быть популяренъ. Вотъ онъ и улыбается и учится необходимымъ хитростямъ. Онъ преданъ вполнѣ и своей странѣ и своимъ друзьямъ -- но прежде своимъ друзьямъ. Онъ тоже долженъ быть краснорѣчивъ и свѣдущъ въ Парламентскихъ обычаяхъ; долженъ быть благоразуменъ и прилеженъ; но во всемъ, что онъ дѣлаетъ, и во всемъ, что онъ говоритъ, онъ долженъ прежде всего изучать свою партію. На время все идетъ для него хорошо -- но онъ слишкомъ крѣпко заперъ дверь своего элизіума. Находящіеся внѣ его постепенно становятся сильнѣе, чѣмъ его друзья внутри и онъ падаетъ. Но нельзя ли иногда отворять дверь для того, кто не принадлежитъ къ партіи, такъ чтобы внѣшняя сила уменьшилась? Мы знаемъ, какъ силенъ натискъ воды, и какъ опасность можно отвлечь, сдѣлавъ отверстіе для истока. Вотъ и является государственный человѣкъ, сознающійся себѣ, что онъ будетъ доступенъ. Что, какъ государственный человѣкъ онъ будетъ имѣть враговъ, это разумѣется само собой. Противъ умѣренныхъ враговъ онъ сумѣетъ отстоять свое. Но когда является кратъ необыкновенно сильный, чрезвычайно враждебный, тогда этому человѣку онъ откроетъ свое сердце. Онъ переманитъ въ свой лагерь всякаго врага, котораго стоитъ подкупить. Это тоже удавалось; но есть возмездіе. Добросовѣстность сановниковъ, пріобрѣтенныхъ такимъ образомъ, должна быть подозрительна. Человѣкъ, говорившій о васъ колкости, никогда не будетъ покорно сидѣть у вашихъ ногъ, да и ваши давнишніе друзья не долго будутъ переносить превосходство подобныхъ прозелитовъ.
   Всѣ эти опасности сер-Тимоти видѣлъ и изучилъ и надѣялся что для каждаго у него есть противоядіе. Любовь не можетъ сдѣлать всего, страхъ можетъ сдѣлать больше. Страхъ признаетъ превосходство, любовь желаетъ равенства. Любовь возбуждается оказанной пользой и означаетъ признательность, которая, какъ всѣмъ намъ извѣстно, слаба. Но надежда, относящаяся къ будущей пользѣ, самое сильное изъ нашихъ чувствъ. А въ глубинахъ сердца сер-Тимоти были скрыты парламентскія доктрины, даже еще важнѣе этихъ. Только тотъ государственный человѣкъ падетъ, который много дѣлаетъ, но такимъ образомъ онъ наноситъ вредъ многимъ. Тотъ государственный человѣкъ, который ничего не дѣлаетъ, долѣе остается на своемъ мѣстѣ и не наноситъ вреда никому. Сер-Тимоти скоро узналъ, что дѣло за которое онъ взялся, требовало всей ловкости искуснаго фокусника. Онъ долженъ знать такіе удивительные фокусы, чтобы даже тѣ, которые сидятъ ближе всѣхъ къ нему, не могли знать, какъ дѣлаются эти фокусы.
   Объ исполнительныхъ или законодательныхъ дѣлахъ страны, онъ заботился мало. Одно должно быть предоставлено тѣмъ людямъ, которые любятъ трудиться; другого должно быть очень мало, а если возможно ничего. Но Парламентомъ -- и своей партіей управлять надо. Значенія патріотизма онъ не зналъ; немногіе можетъ быть знаютъ что-нибудь болѣе того, что имъ было бы, пріятно поколотить русскихъ или одержать верхъ надъ американцами въ рыбныхъ ловляхъ или на границахъ. Но сер-Тимоти изобрѣлъ псевдо-патріотическую фокусническую фразеологію, которую никто не понималъ, но которою всѣ восхищались. Его честолюбіе состояло въ томъ, чтобы его считали самымъ дальновиднымъ и талантливымъ, человѣкомъ въ его партіи. Онъ самъ зналъ, что онъ талантливъ. Но онъ могъ казаться дальновиднымъ и талантливымъ только дѣлая и говоря то, чего никто не могъ понять. Фокусы, когда фокусами не считаются, могутъ производить большой эфектъ.
   Конечно, большая часть могущества сер-Тиноти происходила отъ его похвальнаго трудолюбія. Хотя онъ не заботился о составленіи законовъ, хотя ничего не понималъ въ финансахъ, хотя бросилъ свои юридическія занятія, все-таки онъ трудился усиленно. И потому, что онъ трудился больше въ одномъ особенномъ направленіи, чѣмъ другіе вокругъ него, онъ могъ предводить ими. Управленіе партіей само по себѣ очень большое дѣло; и если къ этому прибавить управленіе Палатой Общинъ, у человѣка довольно дѣла на рукахъ, даже если бы онъ вполнѣ пренебрегалъ обыкновенными занятіями государственнаго человѣка. Люди, окружающіе сер-Тимоти, любили свою партію; но это по большей части были люди, не рѣшавшіеся сами двигать колесо, какъ онъ. Будь между ними какое-нибудь великое свѣтило, какой-нибудь Питтъ или Пиль, сер-Тимоти вѣроятно сдѣлался бы генеральнымъ адвокатомъ и составилъ бы себѣ карьеру въ судѣ. Но ни Питта, ни Пиля не было, и онъ увидалъ возможность успѣха для себя. Онъ изучилъ обычаи членовъ. Онъ освоился съ парламентскими обычаями. Онъ выказалъ себя готовымъ во всякое время сражаться за ту партію, къ которой присоединился. А никто не умѣлъ такъ хорошо, какъ сер-Тимоти сдѣлать изъ простой законодательной попытки сильную борьбу партій. Онъ такъ усовершенствовался въ своихъ фокусахъ, что никто не могъ ихъ разобрать, и принялъ видъ такой постоянной серіозности, что многіе молодые члены думали, будто сер-Тимоти родился для того, чтобы быть царемъ.
   Конечно, были нѣкоторые между его старѣйшими приверженцами, которыхъ тяготило ихъ рабство. Въ Верхней Палатѣ были лорды, а въ Нижней -- сыновья лордовъ -- которымъ старинная родословная могла внушить достаточную гордость -- съ неудовольствіемъ признававшіе сер-Тимоти своимъ властелиномъ. Конечно, онъ трудился очень усиленно, и трудился для нихъ. Конечно, онъ умѣлъ трудиться, а они не умѣли. Между ними не было никого другого, которому можно было бы передать предводительство. Все-таки это было имъ непріятно -- а можетъ быть, и немножко стыдно.
   Это происходило отчасти оттого, что во время послѣднихъ генеральныхъ выборовъ произошла реакція. Министерство имѣло большинство, но очень уменьшившееся. Прежніе либеральные избиратели вернулись къ выраженію своихъ истинныхъ чувствъ. Такія перемѣны часто случаются въ политикѣ; но въ настоящую минуту всѣ говорили, что все это ускорилось чувствомъ въ странѣ, что сер-Тимоти не совсѣмъ такой предводитель партіи, какой нуженъ странѣ.
   

Глава XXII.
Герцогъ въ своемъ кабинетѣ.

   Весьма естественно, что въ такое время, когда успѣхъ большій, чѣмъ ожидали, вознаградилъ усилія либераловъ, когда было пріобрѣтено нѣсколько десятковъ неожиданныхъ голосовъ, предводители этой партіи принуждены были осмотрѣться и сообразить, какъ лучше воспользоваться этими хорошими вещами. Въ февралѣ они, конечно, не ожидали, что будутъ призваны къ власти въ теченіи настоящей сессіи. Можетъ быть, они не ожидали этого и теперь. Консервативное большинство все еще существовало -- хотя очень небольшое. Но сила меньшинства заключалась не въ томъ, что большинство противъ нихъ было небольшое, но что оно уменьшалось. Какъ быстро увеличивается снѣжный комъ пока катится, но когда въ погодѣ сдѣлается перемѣна, какъ быстро онъ начинаетъ таять и, прежде чѣмъ исчезнетъ, становится безобразной жидкой вещью! Гдѣ тотъ человѣкъ, который не увѣрялъ бы себя, что останется преданнѣе павшему, чѣмъ возвышающемуся другу? Такова, можетъ быть, натура каждаго изъ насъ. Но когда большое количество людей вмѣстѣ дѣйствуютъ, павшій другъ обыкновенно бросается. Между политиками преобладало чувство, что министерство лорда Дрёммонда -- или сер-Тимоти -- падаетъ, и либералы, хотя не могли еще счесть голоса, которые могли доставить имъ власть, все-таки чувствовали, что имъ надо приготовляться къ бою.
   Была коалиція. Люди, свѣдущіе въ политической литературѣ своей страны, вспомнятъ это. Можетъ быть, коалиціи удалось выполнить свою задачу. Правительство королевы велось такимъ образомъ года два или три. Герцогъ Омніумъ былъ главою этого министерства, но въ эти годы такъ страдалъ, что ему стало стыдно коалиціи, что онъ часто говорилъ себѣ, что никакія обстоятельства не заставятъ его присоединиться къ какому бы то ни было министерству. Въ то время никто не думалъ о покой коалиціи. Такое положеніе вещей не можетъ часто повторяться, и его воспроизвести могутъ только тѣ, которые еще не испытали унизительной нелѣпости подобнаго состоянія. Но служившіе на либеральной сторонѣ въ этой коалиціи должны опять двигать колесо. Разумѣется, у всѣхъ было на языкѣ, что герцога слѣдуетъ заставить забыть его непріятности и опять принять на себя обязанность дѣятельнаго слуги государства.
   Но тѣ, которые болѣе всего желали этого, какъ, папримѣръ, лордъ Кентрипъ, Монкъ, нашъ старый другъ Финіасъ Финнъ и еще нѣсколько другихъ, почти боялись приступиться къ нему. Въ ту минуту, какъ коалиція разошлась, герцогъ былъ очень раздраженъ, почти даже надмененъ, держался поодаль отъ своихъ бывшихъ товарищей -- а послѣ того, новыя непріятности еще увеличили печали его сердца. Его жена умерла, и онъ много страдалъ отъ своихъ дѣтей. То, что лордъ Сильвербриджъ надѣлалъ въ Оксфордѣ, было предметомъ всеобщихъ разговоровъ, а также и то, чего онъ не дѣлалъ.
   Предполагали, что отецъ очень огорченъ политическимъ отступничествомъ сына. Теперь лорда Джеральда выключили изъ Кембриджскаго университета, а Сильвербриджъ былъ въ скачкахъ участникомъ маіора Тифто. Кое-что разнеслось и о леди Мери -- то, что слѣдовало бы скрывать въ могильной тишинѣ. Поэтому, всѣ знали, что къ герцогу подступиться трудно.
   Только одинъ человѣкъ, только одинъ могъ сдѣлать это свободно, и этого человѣка тотчасъ двинули предводители партіи. Старый герцогъ Сент-Бёнгей написалъ слѣдующее письмо герцогу Омніуму:

Лонгройстонъ, 3 іюня 187...

   Любезный герцогъ Омніумъ,-- какъ быстро все идетъ. Я воображалъ, что мнѣ не придется никогда думать о составленіи новаго либеральнаго министерства; а теперь, хотя какъ-будто не далѣе, какъ вчера, всѣ мы говорили себѣ, что мы всѣ уволены отъ нашихъ трудовъ измѣнившимися мнѣніями страны, наши старые друзья опять совѣщаются.
   Если бы они этого не дѣлали, они пренебрегли бы очевидной обязанностью. Ничего не можетъ быть важнѣе для политическаго благосостоянія страны, какъ чтобы предводители обѣихъ политическихъ сторонъ были приготовлены къ своимъ обязанностямъ. За себя я могу сослаться, наконецъ, на старую отговорку съ намѣреніемъ заставить ее уважать "Solve senescentem" {Перемѣните лошадь, которая старѣетъ. Совѣтъ Горація всѣмъ, кого старость принуждаетъ удалиться на покой. Пр. пер.}. Теперь, если я считаю вѣрно, прошло ровно пятьдесятъ лѣтъ послѣ того, какъ я вступилъ въ публичную жизнь, по совѣту лорда Грея. Тогда я уже засѣдалъ пять лѣтъ въ Палатѣ Общинъ. Я смиренно помогалъ эманципаціи католиковъ, и законодательные хлопоты цѣлаго полустолѣтія научили меня, что тѣ, кого мы пригласили засѣдать съ нами въ Парламентѣ, были во всемъ наши худшіе враги. Но что-жъ изъ этого? Если бы мы приносили пользу только тѣмъ, которые любятъ насъ, развѣ и грѣшники -- если хоть тори -- не сдѣлали бы того же самаго.
   "Но такія воспоминанія теперь безполезны. Я пишу для того, чтобы сказать вамъ, что, послѣ долгой политической жизни, я, наконецъ, удаляюсь. Мои друзья, когда видятъ меня осматривающимъ свиной хлѣвъ или срывающимъ персикъ, напоминаютъ мнѣ, что я могу еще стоять на ногахъ, и съ большей лестью, чѣмъ добротой, доказываютъ, что я долженъ еще принять дѣятельныя обязанности въ Парламентѣ. Я самъ могу выбирать время для свиней и персиковъ, и если отъ старческаго слабоумія ошибусь въ породѣ однѣхъ или во вкусѣ другихъ, вредъ будетъ небольшой. Въ политикѣ я сдѣлалъ свое дѣло. То, что вы или другіе дѣлаете на аренѣ, будетъ интересовать меня болѣе, чѣмъ все на свѣтѣ, думаю и надѣюсь, до самой моей смерти. Но я не стану надоѣдать дѣятелямъ бранчливой старостью.
   "Довольно о себѣ. А теперь позвольте мнѣ, такъ какъ я удаляюсь, сказать прощальное слово тому, съ кѣмъ въ политикѣ я былъ болѣе согласенъ, чѣмъ со всякимъ другимъ предводителемъ. Такъ какъ ничто кромѣ старости или немощи, по моему мнѣнію, не могло бы оправдать мое удаленіе, я думаю, что такъ какъ вы не можете сослаться ни на старость, ни на немощь, то не будете имѣть возможности оправдать себя, если позволите себѣ уклониться отъ дѣла по гордости или равнодушію.
   "Я выразилъ бы лучше мои чувства, если бы сказалъ: по гордости или недовѣрію къ себѣ, Надѣюсь, что наша старая дружба, мои лѣта и доброта вашего сердца заставятъ васъ простить мнѣ это обвиненіе. Ваша гордость оскорблена тѣмъ, что люди ничтожные осмѣлились васъ оскорбить. Ваше недовѣріе къ себѣ произошло оттого, что эти ничтожные люди могли это сдѣлать. Примитесь за трудъ, который можетъ исполнить человѣкъ, у васъ менѣе фальшивой гордости относительно того пути, посредствомъ котораго вы можете исполнить этотъ трудъ, чѣмъ во всѣхъ людяхъ, извѣстныхъ мнѣ; и воспользуйтесь этимъ путемъ безъ всякаго недовѣрія къ самому себѣ. Но въ нашей англійской, политической мельницѣ, человѣкъ не всегда можетъ найти открытый путь для своего дѣла. А все-таки онъ долженъ дѣлать что можетъ.
   Мнѣ кажется вы должны принимать въ соображеніе только два обстоятельства, только два. Во-первыхъ, вашу способность, во-вторыхъ вашу обязанность. Опытность можетъ показать человѣку, что онъ неспособенъ къ публичной жизни! Мы съ вами знали людей, которымъ можно было бы пожелать пріобрѣсти такую опытность. Но человѣкъ, сомнѣвающійся въ себѣ, въ этомъ отношеніи обязанъ вѣрить окружающимъ его. Вся партія желаетъ вашего содѣйствія. Если такъ -- а я могу увѣрить васъ въ этомъ, положительно -- вы обязаны принять мнѣніе вашихъ политическихъ друзей. Вы можетъ быть думаете, что въ одинъ извѣстный періодъ вамъ не удалось. Всѣ они согласны со мною, что вы неудачи не имѣли. Въ этомъ отношеніи вы должны скорѣе полагаться на наше мнѣніе, чѣмъ на свое.
   "Относительно обязанности мнѣ будетъ менѣе трудно васъ убѣдить. Хотя это возобновленіе труда можетъ быть лично непріятно вамъ, даже если бы ваши вкусы влекли васъ къ другой жизни -- чего, кажется, нѣтъ -- все-таки, если вы нужны вашей странѣ, вы должны служить ей. Въ этомъ случаѣ выборъ зависитъ не отъ васъ. О многихъ, выбирающихъ публичную жизнь, можно сказать, что не будь ихъ, нашлись бы другіе не менѣе полезные. Но когда такой человѣкъ, какъ вы, выказалъ себя необходимымъ, онъ не можетъ уклоняться отъ дѣда, не нарушивъ очевидной обязанности, пока ему позволяютъ здоровье и лѣта. Предстоящій трудъ такъ важенъ, число тѣхъ, кому можно принести пользу, такъ велико, что онъ не имѣетъ права даже помнить о своей личности.
   "Я уже прежде сказалъ, что мои лѣта и ваша доброта заставятъ васъ простить мнѣ это смѣлое вмѣшательство въ ваши дѣла. Но простите вы мнѣ, или нѣтъ, а я всегда останусь вашимъ любящимъ другомъ.

Сент-Бёнгей".

   Герцогъ -- нашъ герцогъ, читая это письмо, не остался доволенъ его содержаніемъ. Онъ не любилъ, когда ему напоминали о его гордости, или недовѣріи къ себѣ. А между тѣмъ, обвиненія другихъ не значили ничего съ его собственными обвиненіями. Онъ будетъ дѣлать это до-тѣхъ-поръ, пока будетъ принужденъ спросить себя, можетъ ли онъ быть иначе, чѣмъ Господь создалъ его. Это послѣдняя и самая жалкая защита, къ которой можетъ быть доведенъ человѣкъ въ своемъ собственномъ судѣ! Виноватъ ли онъ, что по своей щекотливости обижается всѣмъ? Когда грубые люди говорили ему то, чего не слѣдовало говорить, виноватъ ли онъ, что каждое слово рѣзало его какъ ножъ? Другіе переносили эти удары безъ трепета, и чрезъ это дѣлались еще полезнѣе, еще сильнѣе, но онъ такъ же былъ неспособенъ подражать имъ, какъ и достать для себя шкуру носорога или клыки слона. И это чувство люди называли гордостью -- объ этой гордости даже писалъ его другъ!
   -- Когда же я выказывалъ надменность иначе какъ для собственной защиты? спросилъ онъ себя, вспомнивъ нѣкоторые унизительные періоды въ своей жизни и также періоды надменности.
   Герцогъ сказалъ ему также, что онъ недовѣрчивъ къ самому себѣ. Разумѣется, онъ былъ недовѣрчивъ. Не одно ли это и тоже? Даже гордость, въ которой его обвиняли, была ничто иное какъ боязнь, происходящая отъ недовѣрія къ самому себѣ. Онъ былъ застѣнчивъ. Всѣ его друзья и всѣ его враги знали это; вотъ какимъ образомъ опредѣлилъ онъ самого себя: застѣнчивый, понимающій себя, робкій, боязливый, щекотливый человѣкъ! Разумѣется, онъ не довѣрялъ себѣ. Зачѣмъ же побуждать его къ трудамъ, для которыхъ онъ не годится по своей натурѣ?
   Вмѣстѣ съ тѣмъ многое въ письмѣ его стараго друга тронуло его. Нѣкоторыя слова онъ повторялъ себѣ. "Онъ не имѣетъ даже права помнить о своей личности." Трудно было сказать это о каждомъ человѣкѣ, но это истина относительно такого человѣка, какого описывалъ его корреспондентъ. Его корреспондентъ говорилъ о человѣкѣ, который чувствуетъ себя способнымъ служить государству. Если человѣкъ способенъ и самъ увѣренъ въ своей способности, это должно быть его обязанностью. Но если онъ не увѣренъ? Если онъ чувствуетъ, что всякіе его труды будутъ напрасны, а самоотверженіе безполезно? Его другъ говорилъ ему, что въ этомъ отношеніи онъ обязанъ слушаться мнѣнія другихъ. Можетъ быть, Но если такъ, развѣ это мнѣніе не высказано очень ясно, когда ему сказали, что онъ и гордъ, и недовѣрчивъ къ себѣ? Онъ охотно сознавалъ, что онъ долженъ служить своей странѣ, если можетъ; но не долженъ допускать, чтобы его считали кеглями и швыряли имъ по своему усмотрѣнію! Есть такіе политики, которые годятся для такого положенія и даже очень его любятъ. Небольшая должность, небольшая власть, невысокое званіе, маленькое жалованье, маленькое мѣстечко въ эфемерной исторіи года достаточно вознаградятъ многихъ за швырянье.
   А между тѣмъ, онъ любилъ власть, и даже, думая обо всемъ этомъ, переносился иногда въ мечтахъ къ политическимъ трудамъ. Онъ думалъ о томъ, каково быть полезнымъ первымъ министромъ, съ хорошимъ большинствомъ, съ хорошо составленнымъ единодушнымъ кабинетомъ, признательнымъ народомъ и умѣющей цѣнить министра государыней. Какъ хорошо такой человѣкъ могъ бы тратить свои силы и день, и ночь, даже умереть, среди подобныхъ трудовъ.
   Чрезъ полчаса послѣ полученія письма герцога, онъ вдругъ вскочилъ и сѣлъ за письменный столъ. Онъ чувствовалъ, что ему необходимо тотчасъ написать своему старому другу -- и тѣмъ необходимѣе, тотчасъ, что онъ не рѣшилъ еще главный пунктъ въ письмѣ. Ему неудобно было говорить теперь, сдѣлаетъ онъ или не сдѣлаетъ то, что его другъ совѣтуетъ ему. Отвѣтъ былъ данъ въ весьма короткихъ словахъ:
   "Что касается меня", писалъ онъ, выразивъ сожалѣніе, что герцогъ находитъ необходимымъ удалиться отъ публичной жизни: "пожалуста поймите, что я, во всякомъ случаѣ, что не сдѣлалъ бы, никогда не перестану быть признательнымъ за ваши дружелюбные и мудрые совѣты.
   Тутъ его мысли перенеслись на болѣе близкія и болѣе тяжелыя непріятности. Онъ еще не далъ отвѣта на письмо мистрисъ Финнъ, которое читатель можетъ быть вспомнитъ. Конечно, его можно было оставить безъ отвѣта; но для него это было невозможно. Она, въ самыхъ сильныхъ выраженіяхъ обвинила его въ несправедливости и дала ему понять, что если онъ будетъ къ ней несправедливъ, то слѣдовательно, будетъ и неблагодаренъ. Онъ, смотря на это съ своей точки зрѣнія, считалъ себя правымъ, но выбралъ судьей леди Кентрипъ, и леди Кентрипъ произнесла приговоръ противъ него.
   Онъ просилъ леди Кентрипъ высказать рѣшительное мнѣніе, и она сказала ему, что она поступила бы точно такъ, какъ мистрисъ Финнъ. Выбравъ судьею леди Кентрипъ, онъ рѣшилъ, что ея приговоръ будетъ окончателенъ. Себя онъ увѣрялъ, что не понимаетъ этого. Если загорится домъ, развѣ вы обдумаете правила этикета, прежде чѣмъ скажете хозяину, чтобы онъ послалъ за пожарными трубами? Если хищный звѣрь вырвется на свободу, развѣ вы употребите церемоніи, чтобы предостеречь прохожихъ? Не должно было пропускать ни одной минуты! Но все-таки ему теперь было необходимо сообразоваться съ мнѣніемъ леди Кентрипъ, и извиниться въ томъ колкомъ презрѣніи, съ которымъ онъ позволилъ себѣ поступить съ самымъ преданнымъ и любящимъ другомъ его жены.
   Написать герцогу нѣсколько словъ было не трудно, но это письмо казалось геркулесовскимъ подвигомъ. Оно сдѣлалось еще труднѣе потому, что леди Кентрипъ, повидимому, не считала этотъ бракъ невозможнымъ. "Когда молодые люди заберутъ себѣ что-нибудь въ голову, они вообще, наконецъ, одерживаютъ верхъ!" Это были ея слова, сильно смутившія его. Она находила возможнымъ этотъ бракъ. Не выразила ли она почти мнѣнія, что имъ надо позволить вступить въ бракъ? И если такъ, не обязанъ ли онъ взять свою дочь отъ леди Кентрипъ? А съ тѣмъ, чтобы молодымъ людямъ, объявившимъ, что они влюблены, надо позволить поступить по своему, онъ не соглашался. Леди Кентрипъ сказала ему, что молодые люди въ концѣ-концовъ одерживаютъ верхъ. Онъ зналъ исторію одной молодой дѣвицы, положеніе которой въ молодости было точно такое же, какъ и его дочери теперь, и эта дѣвушка не одержала верха. И не казалось ли весьма удачнымъ сопротивленіе ея желаніямъ? Эта молодая дѣвушка сдѣлалась его женой, его Гленкорой, его герцогиней. А если бы ей позволили поступить по своему, какова была бы ея участь? Ахъ, какова! Ему надо было подумать обо всемъ этомъ. Можетъ быть, она была бы еще жива и счастливѣе чѣмъ съ нимъ? А если бы онъ остался холостымъ, и предался одной политикѣ, не были ли бы непріятности свѣта легче для него? Но какое это имѣетъ отношеніе къ дѣлу? Въ такихъ вещахъ слѣдуетъ принимать въ соображеніе несчастіе того или другого лица. Надо думать о приличіи, и только соблюденіемъ приличія можно поддержать общее благосостояніе. Забота о благѣ подданныхъ лишаетъ возможности короля или наслѣдника престола вступить въ счастливый бракъ. По мнѣнію герцога поддержаніе аристократіи было первымъ по своей важности послѣ поддержки трона. Какимъ же образомъ будетъ поддерживаться аристократія, если ея богатства станутъ попадать въ руки искателей приключеній!
   Таковы были мнѣнія о своемъ сословіи истиннаго либерала, сообразившаго послѣдствія этихъ идей. Такъ какъ посредствомъ распространенія воспитанія и увеличенія всеобщаго благосостоянія, каждый пролетарій приблизится къ герцогу, такъ и подобными дѣйствіями герцогъ приблизится къ пролетарію. Такое сближеніе сословій составляетъ цѣль, къ которой стремились всѣ дѣйствія этого политическаго человѣка. А между тѣмъ для него было ужасно, что его дочь желаетъ выйти за человѣка на столько ниже его по званію и благосостоянію какъ Френкъ Тригиръ.
   Онъ не позволялъ себѣ думать, что молодые люди могутъ одержать верхъ; но все-таки, такъ какъ это не испугало леди Кентрипъ, какъ испугало его, ему необходимо извиниться предъ мистрисъ Финнъ. Каждая минута замедленія терзала его совѣсть. Онъ вынулъ изъ ящика письмо мистрисъ Финнъ и опять прочелъ его. Да, это правда, что онъ осудилъ ее и наказалъ. Хотя онъ ничего не сдѣлалъ ей, ничего не сказалъ ей и писалъ очень мало, все-таки онъ очень строго наказалъ ее.
   Она писала такъ какъ будто дѣло шло о жизни и смерти для нея. Онъ и это понималъ. Поведеніе его дяди и его жены съ этой женщиной, возбудило существовавшую короткость. По ихъ усиліямъ она сдѣлалась почти членомъ семьи. И теперь ее отстраняли какъ провинившуюся служанку! А потомъ ея доводы въ свою защиту были такъ основательны -- если только вѣрить безусловно леди Кентрипъ. Онъ теперь зналъ, что она ничего не знала объ этомъ, пока дочь не сказала ей въ Мачингѣ о свой помолвкѣ. Было также очевидно, что вернувшись въ Лондонъ, она немедленно послала къ нему Тригира. Въ концѣ письма она обвиняла его въ томъ, что онъ дурно думалъ о ней, по тому что она заблагоразсудила назвать его обычнымъ упорствомъ. Онъ былъ упоренъ -- слишкомъ упоренъ въ этомъ отношеніи; но онъ не полюбилъ ее сильнѣе за то, что она сказала ему это.
   Наконецъ, онъ выразилъ свое извиненіе въ слѣдующихъ словахъ:
   "Любезная мистрисъ Финнъ, я думаю, что мнѣ лучше тотчасъ признаться вамъ, что я ошибочно судилъ о вашихъ поступкахъ въ извѣстномъ дѣлѣ. Вы говорите, что я обязанъ сознаться въ этомъ вамъ -- и я сознаюсь. Предметъ, самъ по себѣ какъ вы можете вообразить, такъ тягостенъ, что я не стану, если возможно, упоминать болѣе о немъ. Я нахожу, что былъ несправедливъ къ вамъ и потому прошу у васъ прощенія.
   "Мнѣ можетъ быть слѣдовало бы также извиниться въ замедленіи моего отвѣта. Мнѣ пришлось много думать объ этомъ, и у меня много другихъ дѣлъ въ головѣ.

"Преданный вамъ
"Омніумъ".

   Письмо было коротко и потому не такъ затруднительно какъ болѣе длинное посланіе; но онъ сердился на себя за то, что оно слишкомъ коротко, чувствуя, что оно не совсѣмъ любезно. Онъ долженъ былъ выразить надежду, что скоро увидитъ ее опять -- только у него на это желанія не было. Было время, когда онъ любилъ ее, но теперь онъ не любилъ ее. А между тѣмъ, онъ обязанъ быть ея другомъ! Если бы онъ могъ сдѣлать для нея что-нибудь важное, и такимъ образомъ удовлетворить свое чувство признательности къ ней! Но всѣ одолженія были оказаны ей ему, а не имъ ей.
   

Глава XXIII.
Френку Тригиру нуженъ другъ.

   Шесть или семь недѣль прошло съ тѣхъ поръ, какъ Тригиръ объяснялся съ герцогомъ, и во все это время, онъ не слыхалъ ни слова о любимой дѣвушкѣ. Конечно, онъ зналъ, что она въ Горнсѣ, и вѣроятно, имѣлъ причину предполагать, что ее тамъ стерегутъ, такъ сказать, отъ его приближенія. Это не удивляло его; и онъ не считалъ это несчастіемъ. Надо было ожидать, что ее будутъ скрывать отъ него. Но по его мнѣнію, этому слѣдовало покоряться въ умѣренной степени. Шесть недѣль былъ періодъ не очень длинный, но можетъ быть достаточный, чтобы выказать уваженіе къ отцу молодой дѣвицы. Что-нибудь надо сдѣлать когда-нибудь. Какъ онъ могъ ожидать, чтобы она была ему вѣрна, если онъ не покажетъ ей какими-нибудь способами, что онъ вѣренъ ей.
   Въ это время онъ не очень часто бывалъ съ ея братомъ. Онъ не только не любилъ маіора Тифто, но и не довѣрялъ ему и выразился такимъ образомъ, что это подало поводъ къ перебранкѣ, Сильвербриджъ сказалъ, что умѣетъ самъ беречь себя. Тригиръ отвѣтилъ, что онъ въ этомъ сомнѣвается. Тогда членъ Парламента объявилъ, что онъ во всякомъ случаѣ не намѣренъ позволить Френку Тригиру заботиться о себѣ! Въ такомъ положеніи вещей никакихъ откровенныхъ разговоровъ не могло быть о леди Мери. Да и не часто случается, что братъ бываетъ повѣреннымъ влюбленнаго въ его сестру. Братья не любя тъ, чтобы у ихъ сестеръ были обожатели, хотя часто остаются довольны, когда у ихъ сестеръ бываютъ мужья. Незнатность и бѣдность Тригира увеличивали это чувство въ душѣ брата, такъ что хотя Сильвербриджъ чувствовалъ, что дружба не допускаетъ его до открытаго сопротивленія, все-таки онъ относился къ этому почти враждебно.
   -- Это знаешь не годится, сказалъ онъ своему брату Джеральду, качая головой.
   Тригиръ, однако, рѣшился дѣйствовать, сдѣлать усилія, говорить съ кѣмъ-нибудь. Но какое усиліе онъ можетъ сдѣлать -- и съ кѣмъ онъ долженъ говорить? Думая обо всемъ этомъ, онъ вспомнилъ, что мистрисъ Финнъ посылала за нимъ и велѣла отправиться къ герцогу разсказать исторію своей любви. Она почти была строга съ нимъ -- но по окончаніи разговора онъ почувствовалъ, что она поступила хорошо и благоразумно. Поэтому онъ рѣшился отправиться къ мистрисъ Финнъ.
   До сихъ поръ она еще не получала отвѣта отъ герцога, хотя прошло болѣе двухъ недѣль, послѣ того какъ она отправила къ нему свое письмо. Въ это время она начала очень сердиться. Она чувствовала, что герцогъ не обращается съ нею какъ джентльменъ долженъ обращаться съ леди, и ужъ конечно, не такъ какъ мужъ долженъ обращаться съ другомъ своей покойной жены. Она гордо сознавала, что поступила хорошо съ Паллизерами, а теперь глаза Паллизеровъ вознаграждаетъ ее дурнымъ обращеніемъ. Она поступала великодушно, онъ наоборотъ. Она поступала добросовѣстно, а онъ не выказывалъ даже той добросовѣстности, которую она приписывала ему. И она не могла имѣть даже утѣшенія говорить о своихъ непріятностяхъ. Она не могла жаловаться своему мужу, потому что по причинамъ очень важнымъ, мужъ ея не долженъ ссориться съ герцогомъ. Она кипѣла негодованіемъ въ ту самую минуту, какъ доложили о Тригирѣ.
   Онъ началъ извиненіемъ за свое появленіе, а она разумѣется увѣрила его, что ей пріятно его видѣть.
   -- Послѣ того какъ я осмѣлилась поступить съ вами, мистеръ Тригиръ, мнѣ очень пріятно, что вы навѣстили меня.
   -- Я боюсь, сказалъ онъ: -- что я былъ немножко грубъ.
   -- Немножко горячъ, но этого можно было ожидать. Мужчины не любятъ мѣшаться въ такія дѣла.
   -- Положеніе было трудное, мистрисъ Финнъ.
   -- И я обязана сознаться, что вы очень охотно сдѣлали то, о чемъ я просила васъ.
   -- А теперь что же будетъ, мистрисъ Финнъ?
   -- А!
   -- Что-нибудь надо сдѣлать. Вы конечно, знаете, что герцогъ не очень милостиво принялъ меня.
   -- Я такъ предполагала.
   -- И я. Разумѣется онъ противъ такого брака. Но въ наше время отецъ не можетъ предписывать дочери за кого она должна выйти.
   -- Можетъ быть онъ можетъ предписать ей за кого она не должна выходить.
   -- Врядъ ли. Онъ можетъ помѣшать, что герцогъ и сдѣлаетъ. Но если я имѣлъ счастіе заслужить расположеніе его дочери -- такъ чтобы ея счастіе зависѣло отъ того, чтобы она сдѣлалась моей женой -- онъ уступитъ.
   -- Что я должна сказать, мистеръ Тригиръ?
   -- То что вы думаете.
   -- Зачѣмъ меня заставлять говорить что я думаю о такомъ щекотливомъ предметѣ? И какую пользу сдѣлаютъ мои мысли? Вспомните какъ я далека отъ нея.
   -- Вы ея другъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ! Менѣе чѣмъ кто-либо!
   Говоря это, она не могла помѣшать румянцу выступить на ея лицѣ.
   -- Я была другомъ леди Гленкоры; но со смертью моего друга все прекратилось.
   -- Вы гостили у него по его просьбѣ. Вы сами говорили мнѣ.
   -- Я никогда болѣе не буду у него гостить. Но обо всемъ этомъ, мистеръ Тригиръ, не стоитъ говорить. Я не намѣрена говорить противъ него ни слова -- ни одного слова. Но если вы желаете заинтересовать какого-нибудь друга герцога, тогда я могу увѣрить васъ, что вы должны обращаться ко мнѣ менѣе чѣмъ къ кому-нибудь. Я не знаю никого къ кому герцогъ былъ бы такъ недружелюбенъ какъ ко мнѣ.
   Это она сказала особенно торжественнымъ тономъ, изумившимъ Тригира. Но прежде чѣмъ онъ успѣлъ отвѣтить, слуга вошелъ въ комнату съ письмомъ. Она тотчасъ узнала почеркъ герцога. Вотъ отвѣтъ, котораго она ждала такъ долго! Она не могла дождаться ухода Тригира.
   -- Подождете вы минутку? шепнула она и распечатала письмо.
   По мѣрѣ того какъ она читала, глаза ея наполнялись слезами. "Я нахожу что былъ къ вамъ несправедливъ и потому прошу у васъ прощенія!" Это такъ оправдывало то, что она всегда думала о немъ! Она не могла долѣе сердиться на него. А между тѣмъ въ своихъ послѣднихъ словахъ она жаловалась на него.
   -- Это отъ герцога, сказала она, вкладывая письмо въ конвертъ.
   -- О! неужели?
   -- Странно, что я получила это письмо при васъ.
   -- Это... это... о леди Мери?
   -- Нѣтъ, по-крайней-мѣрѣ не прямо относится къ ней. Я можетъ быть говорила о немъ жесче чѣмъ слѣдовало. Я ожидала отъ него нѣсколькихъ строкъ, которыхъ не получала. Теперь я получила; но не думаю, чтобы я стала часто видаться съ нимъ. Я была коротка съ нею. Но я желала бы, чтобъ вы забыли что я сказала сейчасъ, если... если...
   -- Если что, мистрисъ Финнъ? Вы можетъ быть хотѣли сказать, если я сдѣлаюсь его зятемъ? Можетъ быть я покажусь вамъ самонадѣяннымъ, но этой чести я надѣюсь достигнуть.
   -- Малодушное сердце... вы знаете пословицу, мистеръ Тригиръ.
   -- Именно. Приходится очень часто говорить это себѣ. Вы поможете мнѣ?
   -- Конечно нѣтъ, сказала она, очень удивившись.-- Какъ могу я вамъ помочь?
   -- Сказавъ мнѣ, что я долженъ дѣлать. Я полагаю, что если я поѣду въ Ричмондъ, меня не примутъ.
   -- Если вы спрашиваете моего мнѣнія, я скажу, что сама думаю, что вы леди Мери не увидите, но леди Кентрипъ можетъ быть приметъ васъ.
   -- Она играетъ роль дуэньи.
   -- Какъ играла бы я, если бы леди Мери гостила у меня. Вы не предполагаете, что я позволила бы вамъ, если бы она жила у меня, видѣть ее безъ позволенія ея отца?
   -- Не предполагаю.
   -- Конечно; и вотъ почему я думаю, что и леди Кентрипъ этого не сдѣлаетъ.
   -- Я жалѣю зачѣмъ леди Мери не у васъ.
   -- Это не повело бы ни кчему. Я какъ драконъ охраняла бы ее.
   -- Я желалъ бы, чтобы вы заставили меня считать васъ сестрою въ этомъ дѣлѣ.
   -- Но я вамъ не сестра, и даже не тетка и не бабушка. Я хочу только сказать, что не могу быть на вашей сторонѣ.
   -- Не можете?
   -- Нѣтъ, мистеръ Тригиръ. Подумайте какъ давно знаю я этихъ людей.
   -- Но вы сейчасъ сказали, что онъ вашъ врагъ.
   -- Сказала; но потомъ взяла назадъ свои слова, и вы какъ джентльменъ не должны помнить ихъ. Во всякомъ случаѣ, въ этомъ я не могу помочь вамъ.
   -- Я къ ней напишу.
   -- Для меня это не значитъ ничего. Если вы напишите, она покажетъ ваше письмо отцу или леди Кентрипъ.
   -- Но прежде прочтетъ.
   -- Не могу сказать какъ это будетъ. Ко мнѣ менѣе чѣмъ къ кому-нибудь должны вы прибѣгать за помощью. Если ужъ стану помогать кому-нибудь, то обязана помогать герцогу.
   -- Не могу этого понять, мистрисъ Финнъ.
   -- А я не могу объяснить, но это такъ. Я всегда буду очень рада видѣть васъ, и чувствую, что мы должны быть друзьями -- потому что я позволила себѣ такую смѣлость съ вами. Но въ этомъ дѣлѣ я не могу помогать вамъ.
   Когда она сказала это, онъ долженъ былъ проститься съ нею. Онъ не могъ болѣе приставать къ ней, хотя былъ бы очень радъ услышать отъ нея нѣсколько ласковыхъ словъ. Въ затруднительныхъ обстоятельствахъ такъ пріятно услышать отъ кого-нибудь надежду, что затрудненія не непреодолимы! Его никто не могъ утѣшить въ этомъ дѣлѣ. Былъ одинъ дорогой другъ -- другъ дороже всѣхъ другихъ -- къ кому онъ могъ отправиться и кто подастъ ему надежду. Мабель ободритъ его. Она сказала, что будетъ это дѣлать. Но давъ это обѣщаніе, она сказала ему, что Ромео не говорилъ о своей любви къ Джульеттѣ Розалинѣ, которую онъ любилъ, прежде чѣмъ увидалъ Джульетту. Конечно, она сказала ему, что онъ можетъ приходить къ ней и свободно говорить о своей любви къ леди Мери -- но послѣ того, что было сказано прежде, онъ чувствовалъ, что не можетъ этого сдѣлать, не оставивъ послѣ себя жала. Когда любовь мужчины идетъ хорошо -- такъ хорошо, что его счастіе даже тяготитъ его -- когда дѣвушка бросилась къ нему на шею, а отецъ и мать дали полное согласіе, тогда ему повѣренныхъ не нужно. Онъ не любитъ говорить о томъ, что между его друзьями можетъ сдѣлаться предметомъ для насмѣшекъ. Когда вы назовете человѣка Бенедиктомъ, онъ не приходитъ къ вамъ съ восторженными описаніями красоты и ума своей Беатриче. Но относительно леди Мери никто не могъ назвать его Бенедиктомъ.
   Не смотря на его обращеніе, не смотря на его наружное самодовольство, этотъ человѣкъ былъ очень мягокъ внутренно. Менѣе чѣмъ два года тому назадъ, онъ былъ готовъ пожертвовать всѣмъ на свѣтѣ для своей кузины Мабели, а его кузина Мабель сказала ему, что онъ не правъ. "Жертвовать свѣтомъ для любви не стоитъ". Такъ сказала кузина Мабель и прибавила, что ей необходимо выйти за человѣка богатаго, а ему жениться на богатой женщинѣ. Онъ много думалъ объ этомъ и увѣрилъ себя, что ни за что на свѣтѣ не женится на женщинѣ изъ-за денегъ. Потомъ онъ встрѣтился съ леди Мери Паллизеръ. Послѣ этого не было ни сомнѣній, ни намѣреній, ни размышленій, а была полная любовь. Въ его сердцѣ не осталось никакого сожалѣнія о кузинѣ. Она была права. Та любовь была невозможна. Но эта будетъ возможна -- ахъ, такъ восхитительно возможна -- если только ему помогутъ ея отецъ и мать! Мать, неблагоразумная и въ этомъ, какъ во всемъ, согласилась. Читатель знаетъ остальное.
   Это было возможно во всѣхъ отношеніяхъ.
   -- У нея будетъ довольно денегъ! сказала герцогиня:-- если только ея отца можно уговорить отдать ихъ вамъ.
   И такъ, Тригиръ отдался этому всѣмъ сердцемъ, и сказалъ себѣ, что это будетъ. Потомъ его другъ герцогиня умерла, и начались затрудненія. Послѣ того онъ не видалъ своей возлюбленной и не получалъ извѣстія отъ нея. Какъ онъ узнаетъ останется ли она ему вѣрна? Гдѣ же ему искать сочувствія, которое онъ считалъ необходимымъ для себя? Сумасбродная мысль пришла ему въ голову, что мистрисъ Финнъ будетъ его другомъ, но она оттолкнула его. Онъ отправился прямо домой и тотчасъ написалъ къ леди Мери. Письмо было простое любовное, его не зачѣмъ приводить здѣсь. Въ самыхъ нѣжныхъ выраженіяхъ, какія только могъ придумать, онъ увѣрялъ ее, что даже если ему не дозволятъ видѣть ее и получать отъ нея извѣстія, онъ все-таки не броситъ ее. Потомъ онъ прибавилъ:
   "Если ваша любовь ко мнѣ такова, какъ я думаю, никто не имѣетъ права разлучать насъ. Пожалуста, будьте увѣрены, что я не перемѣнюсь. Если вы перемѣнитесь, увѣдомьте меня -- по я точно также повѣрю, что небеса падутъ".
   

Глава XXIV.
Ее надо заставить повиноваться.

   Леди Мери Паллизеръ въ Горнсѣ была предоставлена такая свобода, какая обыкновенно предоставляется молодымъ дѣвицамъ въ это очень свободное время. Ее не ограничивали ни въ чемъ. Если бы Тригиръ пріѣхалъ въ Ричмондъ и спросилъ молодую дѣвушку, и если бы леди Кептрипъ не было въ то время дома, а молодая дѣвушка была дома, отъ молодой дѣвушки вполнѣ зависѣло бы принять своего возлюбленнаго, или нѣтъ; но все-таки леди Кептрипъ не дремала, и когда отъ Тригира пришло письмо, она объ этомъ знала. Но письмо попало въ руки леди Мери и она прочла его одна въ своей спальнѣ.
   -- Угодно вамъ прочесть, сказала она потомъ леди Кентрипъ очень коротко:-- что я должна отвѣчать?
   -- Развѣ вы думаете, что слѣдуетъ отвѣтить, душа моя?
   -- О, да; я должна отвѣтить!
   -- Пожелаетъ ли этого вашъ папа?
   -- А сказала папашѣ, что не обѣщаю не писать къ нему. Кажется, я прибавила, что папаша будетъ видѣть мои письма; но если я покажу ихъ вамъ, я полагаю, что это все равно.
   -- Вамъ лучше вполнѣ держать свое слово.
   -- Я не боюсь, если вы думаете это. Мнѣ непріятно огорчать его, но въ этомъ дѣлѣ я намѣрена поступать по своему.
   -- Вы намѣрены поступать по своему! сказала леди Кентрипъ, очень удивленная рѣшительнымъ тономъ молодой дѣвицы.
   -- Конечно. Я желаю, чтобы вы это поняли! Я полагаю, что папа можетъ не допустить насъ никогда вступить въ бракъ; если хочетъ, но никогда не заставитъ меня сказать, что я отказываюсь отъ мистера Тригира. А если онъ не согласится, я буду считать его жестокимъ. Зачѣмъ онъ желаетъ сдѣлать меня несчастной всю жизнь?
   -- Конечно, онъ этого не желаетъ, душа моя.
   -- Но онъ это сдѣлаетъ.
   -- Я не могу итти противъ вашего отца, Мери.
   -- Я полагаю. Я напишу къ мистеру Тригиру, а потомъ покажу вамъ, что написала я. И папа увидитъ это, если хочетъ. Я ничего не буду дѣлать втайнѣ, но никогда не откажусь отъ мистера Тригира.
   Лордъ Кентрипъ пріѣхалъ въ Ричмондъ въ этотъ вечеръ, и жена сказала ему, что по ея мнѣнію было бы лучше, если бы герцогъ позволилъ молодымъ людямъ вступить въ бракъ и далъ имъ достаточно денегъ на житье.
   -- Не слишкомъ ли это будетъ тяжело? спросилъ графъ.
   Графиня созналась, что это "тяжело", но прибавила, что для счастія всѣхъ это слѣдовало бы сдѣлать и въ началѣ, и въ концѣ.
   На слѣдующее утро леди Мери показала ей копію съ отвѣта, который она уже послала своему возлюбленному.
   "Милый Френкъ, вы можете быть вполнѣ убѣждены, что я отъ васъ никогда не откажусь. Теперь не буду писать больше, потому что папа этого не желаетъ. Я покажу папашѣ наше письмо и мой отвѣтъ.
   Ваша любящая

"Мери".

   -- Это отправлено? спросила графиня.
   -- Я сама положила въ кружку.
   Леди Кентрипъ почувствовала, что имѣетъ дѣло съ весьма самовольной молодой дѣвицей.
   Въ этотъ день леди Кентрипъ спросила леди Мери, можетъ ли она отвезти въ Лондонъ эти два письма, чтобы показать ихъ герцогу.
   -- О, да! сказала леди Мери.-- Мнѣ, кажется, это будетъ самое лучшее. Передайте папашѣ мою нѣжнѣйшую любовь и скажите ему отъ меня, что если онъ желаетъ сдѣлать свою бѣдную дѣвочку счастливою, онъ проститъ ей и будетъ къ ней добръ во всемъ этомъ.
   Графиня пыталась доказать, что существуютъ приличія, что знатность можетъ быть и счастіемъ, и наоборотъ -- какъ случится, но что всѣ согласны въ томъ, что знатность имѣетъ свои права. Часто случается въ жизни, что обстоятельства заставляютъ женщинъ жертвовать своими наклонностями! Какое право имѣетъ мужчина, не имѣющій состоянія, говорить о бракѣ? Она говорила это и многое другое, но совершенно безполезно. Молодая дѣвушка соглашалась, что когда мужчина джентльменъ, то о званіи не можетъ быть и рѣчи, а относительно денегъ не можетъ быть затрудненія, если у одного изъ нихъ достаточно.
   -- Но у васъ нѣтъ ничего, кромѣ того, что вашъ отецъ можетъ дать вамъ, сказала леди Кентрипъ.
   -- Папа можетъ дать намъ безъ всякихъ затрудненій, сказала леди Мери.
   Эта дѣвушка имѣла ясное понятіе о томъ, что считала своими правами. Будучи дочерью богатыхъ родителей, она имѣла право имѣть мужа. Родившись свободною, она имѣла право выбирать мужа сама. Обладая любовью мужчины, она имѣла право хранить ее.
   -- Не знаешь, на кого она больше похожа на отца или на мать, сказала потомъ леди Кентрипъ своему мужу.-- Она обладаетъ его хладнокровной рѣшительностью и ея горячимъ упрямствомъ.
   Она показала письма герцогу, и въ отвѣтъ на его слова объяснила, что не можетъ не допустить свою гостью пользоваться почтой.
   -- Но она ничего не будетъ писать, не показавъ вамъ.
   -- Она не должна совсѣмъ ничего писать.
   -- То, что она чувствуетъ гораздо хуже, чѣмъ то, что она пишетъ.
   -- Если не будетъ сношеній, она забудетъ его.
   -- Ахъ! я не знаю, грустно сказала графиня.-- Прежде я это думала.
   -- Всѣ дѣти упрямятся, пока имъ позволяютъ поступать по своему.
   -- Я хотѣла сказать, что въ ея характерѣ есть упорство. Дѣвушки по большей части наклонны къ уступчивости. У нихъ нѣтъ достаточно характера, чтобы устоять противъ сопротивленія. Я теперь говорю только не объ одномъ этомъ дѣлѣ. Она будетъ такова во всемъ. Развѣ вы этого не находили?
   Тутъ онъ долженъ былъ сознаться себѣ, что совсѣмъ не зналъ характера своей дочери. Она была воспитана надлежащимъ образомъ, по-крайней-мѣрѣ, онъ такъ надѣялся. Онъ видѣлъ, что она выросла хорошенькой, кроткой, ласковой, всегда ему послушной; самой очаровательной игрушкой въ свѣтѣ, въ тѣ рѣдкіе случаи, когда онъ позволялъ себѣ играть, но ея настоящій характеръ онъ никогда не давалъ себѣ труда разобрать. Она была предоставлена матери -- какъ и дочери другихъ. А сыновья были предоставлены своимъ наставникамъ. А теперь онъ не могъ сладить ни съ кѣмъ изъ нихъ.
   -- Ее надо заставить повиноваться, сказалъ онъ сквозь зубы.
   Это почти испугало леди Кентрипъ. Ей было тяжело слышать отъ него, что дѣвушку надо заставить повиноваться съ той деспотической властью, которою сдерживались женщины въ годы, теперь прошедшіе. Если бы она могла высказать свои мысли, она сказала бы вотъ что: "Будемъ дѣлать, что можемъ, чтобы отвлечь ее отъ этого желанія, и для этого скажемъ ей, что объ ея бракѣ съ мистеромъ Тригиромъ не можетъ быть и рѣчи; но если намъ не удастся -- положимъ, хоть впродолженіи одного года -- намъ надо уступить. Заставимъ себя радоваться, что молодой человѣкъ приличенъ и хорошо себя ведетъ". Такъ думала она и готова была бы убѣдить герцога въ этомъ, если бы могла. Но онъ думалъ иначе. "Ее надо заставить повиноваться", сказалъ онъ. И, сказавъ это, онъ казался равнодушенъ къ тому горю, какое вынужденное повиновеніе можетъ навлечь на его дочь. Въ отвѣтъ на это леди Кентрипъ могла только покачать головой.
   -- Что вы хотите сказать? спросилъ онъ:-- неужели вы думаете, что намъ надо уступить?
   -- Конечно, не сейчасъ.
   -- Но наконецъ?
   -- Что же можете вы сдѣлать, герцогъ? Если она окажется такъ тверда, какъ вы, неужели вы будете въ силахъ видѣть, какъ она чахнетъ съ горя?
   -- Съ дѣвушками этого не бываетъ, сказалъ онъ.
   -- Дѣвушки, какъ и мужчины, непохожи другъ на друга. Обыкновенно, онѣ поддаются внѣшнимъ вліяніямъ. Англійскія дѣвушки, хотя становятся самыми любящими женами на свѣтѣ, вообще не такъ привязываются, чтобы глубоко страдать, когда привязанность не дозволяется. Но я боюсь, что мы имѣемъ дѣло съ такой дѣвушкой, которая будетъ страдать.
   -- Почему ей не быть похожей на другихъ?
   -- Можетъ быть, она и похожа. Мы попробуемъ. Но вы видите, что она говоритъ въ своемъ письмѣ къ нему; она пишетъ такъ, какъ-будто вы не можете принудить ее отказаться. Все, что она мнѣ говоритъ, пропитано тѣмъ же духомъ. Если она останется тверда, герцогъ, вы должны уступить.
   -- Никогда! Она никогда не выйдетъ за него съ моего одобренія.
   Нечего было больше говорить, и леди Кентрипъ уѣхала. Но герцогъ, хотя не могъ сказать больше ничего, продолжалъ думать объ этомъ ежечасно. Онъ поѣхалъ въ Палату Лордовъ слушать пренія, которыя должны были покрыть министровъ тяжелымъ безславіемъ. Но герцогъ не хотѣлъ даже слушать своихъ друзей. Онъ не хотѣлъ слушать ничего, думая о своихъ дѣтяхъ.
   Его спросили, неужели онъ захочетъ видѣть страданія своей дочери, какъ-будто онъ былъ равнодушенъ къ страданіямъ своихъ дѣтей. Развѣ онъ не зналъ, что ни одинъ отецъ не былъ готовъ сдѣлать болѣе для благосостоянія своей дочери? Не былъ ли онъ увѣренъ въ нѣжности своего собственнаго сердца? Во всемъ, что онъ дѣлалъ, развѣ его не руководило чувство долга? Развѣ это была личная гордость или любовь къ личному возвышенію? Онъ думалъ, что его въ этомъ обвинить нельзя. Не готовъ ли онъ умереть за нея или за нихъ -- если бы могъ такимъ образомъ сдѣлать имъ пользу? Конечно, эта женщина обвинила его самымъ несправедливымъ образомъ, когда намекнула, что онъ можетъ равнодушно видѣть страданія своей дочери. Въ своемъ негодованіи онъ рѣшилъ, что возьметъ ее отъ леди Кентрипъ. Но гдѣ же онъ помѣститъ ее? Онъ зналъ, что его собственный домъ будетъ похожъ на могилу для дѣвушки, которая должна выѣзжать въ свѣтъ. Этой осенью она должна ѣхать куда-нибудь -- къ кому-нибудь. Онъ самъ въ настоящемъ расположеніи духа былъ бы весьма печальнымъ спутникомъ.
   Леди Кентрипъ сказала, что самая лучшая надежда на спасеніе заключается въ возможности найти другого обожателя. Рецептъ былъ непріятенъ, но онъ удался съ его женой. Прежде чѣмъ онъ увидѣлъ леди Гленкору Мак-Клоски, она желала отдать себя и все свое богатство нѣкоему Бурго Фицджеральду, который былъ вполнѣ недостойный человѣкъ. Герцогъ помнилъ, какъ старая леди Мидлотіанъ намекнула, что состояніе леди Гленкоры очень велико, а потомъ прибавила, что она была очень хороша собой. Онъ вспомнилъ, какъ его дядя, покойный герцогъ, рѣдко принимавшій участіе въ какихъ бы то ни было дѣлахъ, сказалъ ему: "До меня дошли слухи о тебѣ и леди Гленкорѣ Мак-Клоски; ничего не можетъ быть лучше". Послѣдствія оказались несомнѣнно хороши. Его Кора и всѣ ея деньги были спасены отъ негоднаго мота. Онъ нашелъ жену, которая, какъ онъ теперь думалъ, сдѣлала его счастливымъ. А она, по-крайней-мѣрѣ, нашла уважаемаго мужа. Но если разобрать подробно эту идею, то она была не очень пріятна. Поищемъ мужа для этой дѣвушки, выдадимъ ее замужъ -- чтобы спасти отъ ея возлюбленнаго". Это нехорошо. Но это удалось разъ, почему же не можетъ удасться и въ другой?
   Но какъ это сдѣлать? Кто это сдѣлаетъ? Кого онъ выберетъ играть роль, которую самъ онъ игралъ въ первомъ дѣлѣ? Никого нельзя было найти хуже его, для того чтобы устроить подобное дѣло. Когда эта идея была возбуждена въ первый разъ, онъ думалъ, что это сдѣлаетъ леди Кентрипъ, но теперь онъ разсердился на леди Кентрипъ.
   Какъ это сдѣлать? Какъ слѣдуетъ начать? Какъ это было начато въ его дѣлѣ? Онъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія о томъ, какъ онъ былъ выбранъ. Возможно ли, чтобы его дядя, первый гордецъ во всей Англіи, унизилъ себя до договора съ старухой, которую презирали всѣ? И въ какомъ отношеніи былъ онъ выбранъ? Безъ сомнѣнія, всѣ знали, что онъ наслѣдникъ герцогскаго титула и герцогскихъ доходовъ. Старая леди Мидлотіанъ начала переговоры прямо съ нимъ. Ему пришло въ голову, что въ королевскихъ бракахъ такія начала очень обыкновенны.
   Но кто будетъ счастливецъ? Онъ началъ пересчитывать требуемыя качества. Онъ долженъ быть высокаго званія, старшій сынъ, владѣлецъ или наслѣдникъ хорошаго состоянія. Онъ презиралъ самого себя за то, что эти вещи ставилъ прежде всего. Онъ отвергалъ Тригира, потому что въ немъ не было этихъ качествъ. Онъ спѣшилъ прибавить, что этотъ человѣкъ долженъ пользоваться хорошей репутаціей и таковъ, чтобы молодая дѣвушка могла полюбить его. Но онъ зналъ, что прибавлялъ это совѣсти ради. Репутація Тригира была хороша и его дочь любила его. Но развѣ не было ясно для всѣхъ, кто понималъ что-нибудь въ такихъ вещахъ, что мистеръ Френсисъ Тригиръ не долженъ былъ даже смѣть думать о женитьбѣ на дочери герцога Омніума?
   Кто будетъ счастливецъ? Было много, очевидно, негодящихся. Молодой лордъ Персиваль былъ наслѣдникъ разореннаго имѣнія и нищенскаго перства. Лорда Гласлофа терпѣть не могли всѣ. Было еще трое, четверо другихъ, относительно которыхъ существовало какое-нибудь пагубное препятствіе. Но когда онъ вспомнилъ о лордѣ Поплькортѣ, пагубнаго препятствія, повидимому, не представлялось.
   Лордъ Поплькортъ былъ молодой перъ, отецъ котораго умеръ два года тому назадъ, и состояніе котораго было большое и безъ долговъ. Покойный лордъ былъ старый вигъ и другъ герцога. Они вмѣстѣ были въ Оксфордѣ и въ Нижней Палатѣ, и лордъ Поплькортъ всегда оставался вѣренъ своей партіи. А о сынѣ герцогъ недавно слышалъ, что онъ неспособенъ мотать деньги. Онъ много разъѣзжалъ по Лондону въ своемъ экипажѣ, но до-сихъ-поръ не сдѣлалъ ничего сумасброднаго. Онъ выдержалъ экзаменъ въ Оксфордскомъ университетѣ, выказавъ себя этимъ лучше Сильвербриджа. Онъ также занялъ мѣсто въ Палатѣ Лордовъ и разъ даже говорилъ. Правда, что онъ не часто появлялся тамъ; но въ лѣта лорда Поплькорта нельзя ожидать большихъ познаній въ законовѣдѣніи отъ молодого пера. Потомъ онъ подумалъ о его наружности. Поплькортъ былъ не особенно привлекателенъ, а Тригиръ красавецъ. Но таковъ былъ и Бурго Фицджеральдъ -- почти неестественно хорошъ; между тѣмъ, какъ онъ, Плантадженетъ Паллизеръ, былъ тогда такъ же незначителенъ но наружности, какъ и лордъ Поплькортъ.
   Можетъ быть, лордъ Поплькортъ годится. Но какъ же заговорить объ этомъ съ молодымъ человѣкомъ? И не лучше ли положиться на леди Кентрипъ?
   

Глава XXV.
Семейный завтракъ.

   Лордъ Сильвербриджъ безъ всякихъ затрудненій расплатился съ своими потерями въ Дерби. Онѣ были не очень велики для человѣка въ его положеніи, и деньги были выданы безъ всякихъ возраженій. Когда онъ просилъ денегъ, ему было почти стыдно, но онъ находилъ утѣшеніе при мысли, что многимъ молодымъ людямъ, извѣстнымъ ему, пришлось гораздо хуже. Онъ былъ очень остороженъ, и такъ устроилъ дѣло, что даже лошадь, которая была побѣждена, стоила болѣе, чѣмъ онъ проигралъ и заплатилъ.
   -- Это становится серіозно, сказалъ онъ своему соучастнику, когда, сведя начерно счеты, онъ узналъ, что маіоръ долженъ ему болѣе, чѣмъ тысячу фунтовъ.
   Маіоръ замѣтилъ, что, такъ какъ лошади его соучастника принадлежатъ ему наполовину, то деньги обезпечены хорошо. Потомъ сдѣлали словесное условіе. Первый Министръ былъ теперь однимъ изъ любимцевъ для Леджерской скачки. Если лошадь выиграетъ, денегъ будетъ достаточно для всего. Если проиграетъ, всѣ лошади перейдутъ къ младшему соучастнику.
   -- Онъ непремѣнно вытянетъ, сказалъ маіоръ.
   Въ это время оба сына жили въ Лондонѣ съ герцогомъ. Лорду Джеральду нельзя было вернуться въ Кембриджскій университетъ. Двери коллегіи Троицы были заперты для него. Но его можно было перевести въ Оксфордскій университетъ. Но въ эту новую Альма Матеръ онъ могъ попасть только послѣ длинныхъ вакацій. Пока онъ долженъ былъ поступить къ учителю въ котеджѣ въ Дартмурѣ и тамъ приготовляться, развлекаясь рыбной ловлей, игрою въ крикетъ и посѣщеніями клуба.
   -- Это не весьма пріятная перспектива для лѣта, сказалъ ему братъ.-- Но это лучше чѣмъ совсѣмъ вырваться на волю. Ты будешь честью нашей фамиліи. Тогда я передамъ городокъ тебѣ. Но помни, что ты долженъ быть либераломъ. Я поступилъ какъ оселъ.
   Однако въ началѣ іюня лордъ Джеральдъ еще не отправился къ своему учителю.
   Хотя отецъ и оба молодые человѣка жили вмѣстѣ, они не очень часто видѣли другъ друга. Герцогъ завтракалъ въ девять часовъ и трапеза была очень проста. Когда сыновья не приходили, онъ не бранилъ ихъ, а просто огорчался. За обѣдомъ они не встрѣчались никогда. Предполагалось, что лордъ Джеральдъ будетъ проводить утро въ занятіяхъ, и нѣсколько попытокъ было сдѣлано въ этомъ отношеніи. Можно было опасаться, что онѣ привели не ко многому. Сильвербриджъ былъ очень ласковъ къ Джеральду, особенно разнѣжившись къ нему послѣ кембриджскаго несчастія. Теперь они часто бывали вмѣстѣ, и иногда, сдѣлавъ большое усиліе, удостоивали отца своимъ обществомъ за завтракомъ.
   Онъ не часто упрекалъ ихъ, или читалъ имъ нравоученія. Хотя онъ не могъ жить съ ними на равной ногѣ, какъ нѣкоторые отцы могутъ, жить съ своими сыновьями, хотя онъ не могъ смѣяться надъ ихъ шутками, или смѣшить ихъ своимъ остроуміемъ, онъ зналъ, что для него и для нихъ было бы лучше, если бы онъ обладалъ этой способностью. Хотя жизнь, которую они вели, была непріятна для него -- хотя скачки были для него противны, обычай править самому лошадьми въ экипажахъ сумасбродствомъ, а жизнь въ клубахъ очевидной потерею времени -- онъ все-таки признавалъ эти вещи если не необходимымъ, то неизбѣжнымъ зломъ. Съ Джеральдомъ онъ разговаривалъ объ Оксфордѣ, избѣгая всякихъ намековъ на кембриджское несчастіе; но въ присутствіи Сильвербриджа, оксфордская карьера котораго была такъ особенно несчастлива, онъ не дѣлалъ никакого намека ни на тотъ, ни на другой университетъ. Съ своимъ старшимъ сыномъ онъ разговаривалъ о Парламентѣ, который былъ бы самый удобный предметъ для разговора, если бы они были согласны въ политикѣ. Какъ бы то ни было, онъ могъ говорить съ нимъ свободнѣе объ этомъ чѣмъ о всемъ другомъ.
   Однажды въ четвергъ вечеромъ, когда братья ложились спать, вернувшись изъ Бергардена не очень поздно, они согласились "удивить родителя" на слѣдующее утро -- это означало, что они намѣревались соскочить съ постели такъ рано, чтобы завтракать вмѣстѣ съ нимъ.
   -- Хуже всего то, что онъ ничего не дастъ ѣсть, сказалъ Джеральдъ.
   Но Сильвербриджъ объяснилъ, что онъ уже распорядился и заказалъ лососину и почки.
   -- Ему это не понравится, знаешь, сказалъ Джеральдъ: -- я увѣренъ, что онъ находитъ вреднымъ ѣсть за первымъ завтракомъ что-нибудь кромѣ вядчины.
   Вскорѣ послѣ девяти часовъ Сильвербриджъ вошелъ въ столовую и тамъ нашелъ своего отца.
   -- Должно быть Джеральдъ еще не вставалъ, сказалъ герцогъ почти сердито.
   -- О! да, онъ всталъ, серъ. Онъ сейчасъ будетъ здѣсь.
   -- Ты видѣлъ его сегодня?
   -- Нѣтъ, не видалъ. Но я знаю, что онъ будетъ здѣсь. Онъ это сказалъ вчера.
   -- Ты говоришь объ этомъ, такъ какъ будто вы условились.
   -- Нѣтъ, совсѣмъ нѣтъ, серъ. Но мы не всегда поспѣваемъ вставать во время.
   -- Это правда. Можетъ быть ты поздно остаешься въ Парламентѣ?
   -- Иногда, сказалъ молодой депутатъ съ чувствомъ почти похожимъ на стыдъ, когда вспомнилъ всѣ часы, проводимые въ Бергарденѣ.-- Я иногда сажаю Джеральда въ галереѣ. Ему недурно знать что дѣлается.
   -- Очень недурно.
   -- Я не буду удивляться, если онъ когда-нибудь получитъ мѣсто.
   -- Я не знаю какъ это можетъ быть.
   -- Онъ не перемѣнится такъ какъ я. Онъ останется на вашей сторонѣ. Право я думаю, что ему лучше быть въ Парламентѣ чѣмъ мнѣ. Онъ лучше умѣетъ говорить.
   -- Это не главное.
   -- Я знаю, серъ. Я нѣсколько разъ читалъ ваше письмо и показывалъ ему.
   Въ обращеніи молодого человѣка было что-то ласковое и пріятное, такъ что отецъ не могъ не быть плѣненъ. Они сидѣли уже за столомъ и слуга принесъ необычныя блюда для утренней трапезы.
   -- Это что такое? спросилъ герцогъ.
   -- Мы съ Джеральдомъ такъ ужасно голодны по утрамъ, извинился сынъ.
   -- Что же, голоднымъ быть очень хорошо, если можно наѣсться вдоволь. Это лососина? Не думаю, чтобы я взялъ. Почки? это не для меня. Мнѣ кажется я съѣмъ кусочекъ вядчины. Я также голоденъ, но не ужасно.
   -- Мнѣ кажется, вы ничего не кушаете, серъ.
   -- Мнѣ кажется, что чѣмъ менѣе думаетъ человѣкъ объ ѣдѣ, тѣмъ болѣе удовольствія она можетъ доставить ему. Земледѣлецъ, который сидитъ на краю канавы и ѣстъ хлѣбъ съ сыромъ и лукомъ, болѣе находитъ въ этомъ наслажденія чѣмъ какой-нибудь Лукуллъ.
   -- Но онъ любитъ поѣсть побольше.
   -- Не думаю, чтобы онъ обжирался -- какъ Лукуллъ. Я завидовалъ аппетиту пахаря -- но никогда не завидовалъ тонкому вкусу Эпикура. Если Джеральдъ не поторопится, ему не придется испытать ни того ни другого надъ этой рыбой.
   -- Я оставлю для него, серъ, да вотъ и онъ. Ты опоздалъ на двадцать минутъ, Джеральдъ. Батюшка говоритъ, что хлѣбъ съ сыромъ и лукомъ былъ бы для тебя лучше лососины и почекъ.
   -- Нѣтъ, Сильвербриджъ, я этого не говорилъ; но будь онъ пахаремъ или землекопомъ, хлѣбъ съ сыромъ и лукомъ показался бы ему вкусенъ.
   -- Я бы не прочь попробовать этого, сказалъ Джеральдъ.-- Только этого никогда не подаютъ за завтракомъ. Прошлой, зимой куча насъ каталась на конькахъ въ Эли, мы съѣли два или три цѣлыхъ хлѣба и цѣлый сыръ въ кабакѣ! А пиво мы выпили все!
   -- Это потому что на то время ты былъ пахаремъ и землекопомъ.
   -- Придвинь ко мнѣ блюдо, Сильвербриджъ. Зачѣмъ такъ безпокоиться накладывать мнѣ нѣсколько разъ. Не думаю, чтобы пища была пріятнѣе, потому что она дорога. Я полагаю вы это хотѣли сказать, серъ.
   -- Нѣчто въ этомъ родѣ, Джеральдъ. Не имѣть денегъ для своихъ потребностей -- вотъ что должно быть непріятно.
   -- Это очень плохо, сказалъ Сильвербриджъ, глубокомысленно качая головою, какъ дѣлаетъ членъ Парламента, чувствующій, что надо сдѣлать что-нибудь для прекращенія такого плачевнаго состоянія.
   -- Я не жалуюсь, сказалъ Джеральдъ.-- Никто менѣе меня не имѣетъ права жаловаться. Но мнѣ все кажется, что я имѣю недостаточно. Разумѣется, это моя собственная вина.
   -- Я тоже скажу, мой милый. Но многіе похожи въ этомъ на тебя. Каково бы ни было ихъ состояніе, имъ все кажется недостаточно. Затруднительныя денежныя обстоятельства, долги, которые нельзя уплатить, и даже необходимость отказывать въ необходимомъ себѣ или тѣмъ, кто отъ насъ зависитъ, возбуждаютъ чувство униженія.
   -- Это я чувствовалъ всегда, сказалъ Сильвербриджъ.-- Для меня нестерпима мысль, что я не могу имѣть того, чего желаю.
   -- Я. боюсь, что ты не совсѣмъ понимаешь меня. Оправдать такое чувство можетъ только невозможность достать необходимое, какъ напримѣръ хлѣбъ, или одежду.
   -- И когда человѣку нужны новыя подтяжки, прежде чѣмъ онъ расплатился съ портнымъ.
   -- И когда бѣдный человѣкъ, выразительно сказалъ герцогъ:-- желаетъ купить новое платье своей женѣ, или сапоги своимъ дѣтямъ, чтобы ноги ихъ не промокли отъ грязи и снѣга.
   Онъ замолчалъ, но серіозный тонъ его голоса и энергія словъ заставили Джеральда жадно ухватиться за почки.
   -- Я говорю, что въ такихъ случаяхъ деньги должны считаться счастіемъ.
   -- Десятифунтовый билетъ можетъ сдѣлать такъ много, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Но помимо этого, онъ не долженъ имѣть возможность доставлять счастіе и ужъ конечно не можетъ прогнать горя. Надѣюсь, что ты читаешь Горація "Scandunt eodum quo dominus minae".
   -- Я помню это, сказалъ Джеральдъ.-- "Черная забота сидитъ позади всадника".
   -- Даже если бы за нимъ ѣхалъ грумъ въ великолѣпныхъ сапогахъ. На сколько я могъ узнать свѣтъ...
   -- Я полагаю, что вы знаете его лучше всѣхъ, сказалъ Сильвербриджъ, просто желавшій угодить "милому старому родителю".
   -- На сколько сказала мнѣ моя опытность, я нахожу, что самый счастливый человѣкъ тотъ, кто, не заботясь о денежныхъ затрудненіяхъ, имѣетъ полны руки дѣла. Мнѣ кажется, что болѣе всѣхъ наслаждаются жизнью адвокаты, имѣющіе большую практику, и члены Парламента.
   -- Это большое толченіе, серъ, спросилъ Сильвербриджъ.
   -- Очень большое толченіе, какъ ты выражаешься. И можетъ быть придется толочь и не имѣть успѣха. Но...
   Онъ теперь всталъ съ своего мѣста за столомъ и стоялъ спиною къ камину, продолжая свою лекцію, и когда онъ произнесъ слово "но", онъ слегка ударилъ пальцами одной руки по ладони другой, какъ это случалось съ нимъ бывало при удачной рѣчи въ Нижней Палатѣ.
   -- Но это-то толченіе и составляетъ счастіе. Чувствовать, что твое время переполнено занятіями, что едва успѣваешь красть минуты для сна, что благосостояніе многихъ поручено тебѣ, что свѣтъ смотритъ и одобряетъ, что ты дѣлаешь добро другимъ -- а главное твоей странѣ; вотъ счастіе. Самъ я не могу понять никакого другого,
   -- Книги, замѣтилъ Джеральдъ, кладя послѣдній кусокъ послѣдней почки въ ротъ.
   -- Да, книги! Цицеронъ и Овидій говорятъ намъ, что только въ литературѣ могли они найти утѣшеніе въ своемъ изгнаніи, Но они говорятъ объ этомъ какъ о лѣкарствѣ для горести, а не какъ объ источникѣ радости. Ни одинъ молодой человѣкъ не долженъ пренебрегать литературой. Въ какой-нибудь періодъ своей жизни ему навѣрно потребуется утѣшеніе. И онъ можетъ быть увѣренъ, что, если онъ доживетъ до старости, у него не будетъ никакого другого утѣшенія, кромѣ литературы и религіи. Но чувство самодовольства, доставляющее счастіе -- только могутъ дать намъ усиленные труды, и только они одни.
   -- Книги иногда тоже требуютъ усиленныхъ трудовъ, сказалъ Джеральдъ.
   -- А деньги, продолжалъ отецъ, не обращая вниманія на этотъ перерывъ: -- если на нихъ смотрѣть иначе, чѣмъ какъ на щитъ противъ войны, какъ на защиту, подъ покровительствомъ которой можно вести твою битву, не доставятъ намъ счастія. Я родился богатымъ человѣкомъ.
   -- Не многіе такъ мало дорожатъ этимъ, какъ вы, сказалъ старшій сынъ.
   -- И оба вы будете богаты.
   Эти слога не удивили старшаго брата. Это подразумевалось само собой. Но лордъ Джеральдъ, еще ничего не слыхавшій отъ отца о своей будущей судьбѣ, заинтересовался этимъ заявленіемъ.
   -- Когда я думаю обо всемъ этомъ -- о томъ, что составляетъ счастіе -- я почти готовъ объ этомъ сожалѣть.
   -- Если большое состояніе вещь дурная, сказалъ Джеральдъ:-- я полагаю, человѣкъ можетъ освободиться отъ него.
   -- Нѣтъ; человѣкъ отъ этого освободиться не можетъ, иначе какъ постыдными средствами. Эту ношу онъ долженъ нести до конца.
   -- А захочетъ ли кто отказаться? упорно настаивалъ Джеральдъ.-- Я по-крайней-мѣрѣ насладился почками.
   -- Ты теперь только увѣрялъ, что хлѣбъ съ сыромъ въ Эли былъ также вкусенъ.
   Говоря это, герцогъ смотрѣлъ такъ, какъ будто былъ увѣренъ, что отнялъ вѣтеръ отъ всѣхъ парусовъ своего противника.
   -- Хотя ты будешь прибавлять экипажъ къ экипажу, ты не будешь отъ этого ѣздить удобнѣе.
   -- Вторая лошадь на охотѣ очень удобна, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Такъ по-крайней-мѣрѣ не желай третьей для показа. Но такія удобства скоро перестанутъ доставлять радость, когда сдѣлаются обыкновенными. Я могу понять, что мальчикъ, отвѣдывающій пудингъ разъ въ годъ, можетъ имъ наслаждаться; но ѣсть пудингъ каждый день и даже два раза въ день, скоро заставитъ его казаться простымъ насущнымъ хлѣбомъ, который будетъ или не будетъ вкусенъ, смотря по тому будетъ или не будетъ заработокъ.
   Потомъ онъ медленно пошелъ къ двери, но взявшись за ручку, повернулся и сказалъ еще:
   -- Когда впослѣдствіи, Джеральдъ, тебѣ случится вспомнить о хлѣбѣ съ сыромъ въ Эли, всегда вспомни при этомъ, что ты туда катался на конькахъ изъ Кембриджа.
   Оба брата отправились въ отдаленную часть дома, гдѣ все было устроено для куренія, и тамъ кончили разговоръ.
   -- Я съ удовольствіемъ услыхалъ, что онъ сказалъ о тебѣ.
   Это, разумѣется, говорилъ Сильвербриджъ.
   -- Я не совсѣмъ его понялъ.
   -- Онъ хотѣлъ дать тебѣ понять, что ты не будешь походить на другихъ младшихъ братьевъ.
   -- Стало быть то, что я получу будетъ отнято отъ тебя.
   -- Достанетъ для трехъ или четырехъ изъ насъ. Я согласенъ, что когда у человѣка достаточно для его издержекъ, ему не нужно больше ничего. Мортонъ намедни говорилъ мнѣ что-то объ укрѣпленныхъ помѣстьяхъ. Я провелъ съ нимъ цѣлое утро разъ въ его конторѣ. Я не могъ понять всего, но замѣтилъ, что онъ не сказалъ ничего о шотландскомъ имѣніи. Ты будешь лордомъ, и отъ всего сердца желаю тебѣ счастія. Отецъ скоро самъ скажетъ тебѣ все. У него будутъ два старшихъ сына.
   -- Какъ это неестественно жестоко относительно меня, и какъ безполезно.
   -- Почему?
   -- Онъ говоритъ, что состояніе все равно что ноша, но я постараюсь ее снести.
   

Глава XXVI.
Обѣдъ въ Бергарденѣ.

   Герцогъ былъ въ галереѣ Палаты Общинъ, отведенной для перовъ и Сильвербриджъ, услыхавъ объ этомъ, пришелъ къ отцу. Было около половины шестого и Парламентъ принялся за дѣло. Прочитали молитву, подали петиціи и министры приняли тотъ видъ хладнокровія и превосходства, который всегда принадлежитъ благовоспитаннымъ владѣльцамъ казначейской скамьи.
   Герцогъ очень желалъ, чтобы сынъ его исполнялъ свои парламентскія обязанности, но онъ былъ слишкомъ гордъ и слишкомъ великодушенъ, чтобы пріѣзжать въ Парламентъ шпіонить. Онъ всегда имѣлъ привычку сидѣть на своемъ мѣстѣ, когда засѣдали лорды, и оставаться тамъ, пока остаются они. По многимъ причинамъ это было совсѣмъ неудовлетворительное занятіе, но самое лучшее, какое его жизнь могла доставить ему. Однако, онъ никогда не приходилъ въ другую Палату, не давъ знать сыну объ этомъ, и теперь лордъ Сильвербриджъ поджидалъ его и тотчасъ пришелъ къ нему,
   -- Я не хочу отвлекать тебя, сказалъ герцогъ:-- если тебя особенно интересуетъ защита твоего начальника.
   Сер-Тимоти Бисваксъ защищалъ какую-то мѣру о легальной реформѣ, что, какъ говорили, вовлекло его въ хлопоты.
   -- Я и отсюда могу слушать, серъ.
   -- Едва ли, если будешь говорить со мной.
   -- Сказать по правдѣ, я не очень этимъ интересуюсь. А они запутались относительно числа судей и того, чѣмъ они должны быть. Финнъ говоритъ, что они устроили такъ, что теперь только одинъ судья, который не можетъ сдѣлать ничего.
   -- Если мистеръ Финнъ это сказалъ, то вѣроятно это правда съ небольшимъ ирландскимъ преувеличеніемъ. Онъ человѣкъ талантливый, и въ немъ меньше наклонности къ гиперболамъ, чѣмъ въ другихъ его соотечественникахъ, но все-таки онъ имѣетъ свою долю.
   -- Вы кажется знаете его хорошо.
   -- Да; какъ одинъ человѣкъ знаетъ другого въ политическомъ мірѣ.
   -- Но онъ вашъ другъ? Я подразумѣваю не "достопочтеннаго друга" какъ говорится въ Парламентѣ и что больше ничего, какъ вздоръ; но вы знакомы съ нимъ?
   -- О, да; конечно. Онъ гостилъ у меня въ Мачингѣ. Въ публичной жизни такая короткость происходитъ отъ политики.
   -- Стало быть вы не очень любите его?
   Герцогъ помолчалъ, прежде чѣмъ отвѣтилъ.
   -- Нѣтъ, я люблю его; и можетъ быть я сейчасъ отозвался о немъ несправедливо. Я былъ обязанъ мистеру Финну -- въ одномъ дѣлѣ, въ которомъ онъ поступилъ очень хорошо. Я нашелъ его джентльменомъ. Если ты встрѣтиться съ нимъ въ Парламентѣ, я желаю, чтобы ты былъ вѣжливъ съ нимъ. Я не видалъ его съ тѣхъ поръ, какъ мы пріѣхали изъ-за границы. Я не имѣлъ возможности видѣть никого; но если опять когда-нибудь я буду угощать моихъ друзей за столомъ моимъ, мистеръ Финнъ всегда будетъ пріятнымъ гостемъ для меня.
   Это онъ сказалъ съ грустнымъ и серіознымъ видомъ, какъ будто желалъ, чтобы его слова были приняты во вниманіе. Въ настоящую минуту онъ вспомнилъ, что обязанъ вознаградить мистрисъ Финнъ, и дѣлалъ усилія для уплаты долга.
   -- Но твой предводитель пустился въ необыкновенное краснорѣчіе. Надо же намъ послушать его.
   Сер-Тимоти говорилъ плавно, и когда не о чѣмъ было говорить, у него все-таки находилось большое количество словъ. И онъ былъ одаренъ особенной способностью оставлять за собою послѣднее слово въ каждой стычкѣ -- способностью, о которой мы обыкновенно выражаемся: "за словомъ въ карманъ не лѣзетъ", но которое въ сущности ничто иное какъ находчивость, пріобрѣтаемая отъ навыка. Вы встрѣтили двухъ человѣкъ, и знаете, что одинъ изъ нихъ одаренъ блескомъ истинной геніальности, а другой весьма умѣренными способностями и увидите, что первый никогда не будетъ въ состояніи одержать верхъ надъ послѣднимъ. Въ преніяхъ человѣкъ съ умѣренными способностями покажется выше геніальнаго человѣка. Но это искуство языка, эта текучесть рѣчи вовсе дѣло не ума. Это -- какъ слогъ писателя -- не товаръ, который онъ везетъ на рынокъ, но та повозка, въ которой онъ везетъ товаръ. Какая польза для васъ въ томъ, что вы наполнили риги пшеницею, если вы не можете доставить вашу пшеницу покупателю? Сер-Тимоти былъ большой повозкой, но у него не много было пшеницы на продажу. Никто лучше его не могъ поднять на смѣхъ противника. Онъ умѣлъ въ данную минуту воспользоваться всякимъ преимуществомъ, которое давалъ ему случай. Казначейская скамья, на которой онъ сидѣлъ, и большой ящикъ на столѣ предъ нимъ, были для него фортификаціями, въ которыхъ онъ умѣлъ воспользоваться каждымъ камнемъ. Одобренія и насмѣшки въ Парламентѣ такъ были измѣрены имъ, что онъ зналъ цѣнность и силу каждаго звука. Политика никогда не была для него предметомъ изученія, но парламентской стратегіи онъ посвящалъ всѣ свои способности. Никто не умѣлъ такъ хорошо, какъ сер-Тимоти, устроить дѣло, чтобы каждая подробность была непріятна его оппонентамъ. Онъ могъ предвидѣть за цѣлый мѣсяцъ въ какой день концертъ при дворѣ сдѣлаетъ Парламентъ пустымъ, и обыкновенно предоставлялъ этотъ день менѣе наблюдательному противнику. Онъ зналъ какъ ослѣпить глаза членовъ на счетъ правды. Сидѣвшимъ на противоположной сторонѣ Парламента, его хитрость дѣлала шахъ и матъ, когда имѣя всѣ шашки на доскѣ, они не могли двинуть ни которой. И это для него было правленіемъ! и онъ воображалъ, что великіе государственные люди должны посвящать себя для такой цѣли! Умѣнье управлять Парламентомъ! Это, по его мнѣнію, было въ англійской конституціи главнымъ для правленія.
   Во всемъ этомъ онъ былъ очень искусенъ; но когда ему выпадало на долю или предлагать, или защищать какую-нибудь настоящую мѣру законодательства, онъ былъ не такъ счастливъ. Теперь онъ былъ принужденъ взяться за это, потому что прежде былъ замѣшанъ въ этомъ, какъ юристъ. Онъ допустилъ себя разсердиться, усиливаясь отвѣчать на нѣкоторое личное порицаніе. Сер-Тимоти никогда не былъ сильнѣе, какъ въ то время, когда притворялся разсерженнымъ. Его притворное негодованіе было можетъ быть самымъ могущественнымъ его оружіемъ. Но истинный гнѣвъ есть страсть, съ которою немногіе умѣютъ справиться умно. А теперь сер-Тимоти дѣйствительно разсердился и назвалъ нашего стараго друга Финіаса, который на него напалъ, воинственнымъ ирландцемъ. Въ исторіи нашего друга дѣйствительно была когда-то дуэль, и тѣ, которые желали унизить его, иногда напоминали объ этомъ приключеніи. Сер-Тимоти былъ призванъ къ порядку, но президентъ замѣтилъ, что выраженіе воинственный ирландецъ дозволительно въ Парламентѣ. Тогда сер-Тимоти повторилъ свою фразу съ особеннымъ выраженіемъ, и герцогъ, услыхавъ это въ галереѣ, обратилъ вниманіе своего сына на необыкновенное краснорѣчіе его парламентскаго начальника.
   -- Надо же намъ послушать его, сказалъ герцогъ.
   Они стали слушать.
   -- Я не люблю сер-Тимоти, сказалъ сынъ, чувствуя себя обязаннымъ извиниться въ своемъ подчиненіи такому начальнику.
   -- Я самъ никогда особенно не любилъ его.
   -- Говорятъ, что онъ необходимъ.
   -- Консервативный рокъ, сказалъ герцогъ.
   -- Пожалуй, да; онъ такъ... такъ ужасно уменъ! Мы всѣ чувствуемъ, что не можемъ безъ него обойтись. Когда вы были министромъ, онъ принадлежалъ къ вашей партіи.
   -- О, да; онъ принадлежалъ къ намъ. Я не имѣю права жаловаться на то, что ты пользуешься имъ. Но когда ты говоришь, что не можешь обойтись безъ него, не приходитъ ли тебѣ въ голову, что онъ -- скажемъ хоть будетъ взятъ на небо -- вамъ придется обходиться безъ него?
   -- Тогда онъ... не будетъ мѣшать, серъ.
   -- Ты можетъ быть хочешь сказать, что вы не знаете, какъ освободиться отъ него.
   -- Разумѣется я не много понимаю во всемъ этомъ, но они всѣ думаютъ, что онъ умѣетъ держать вмѣстѣ партію. Не думаю, чтобы мы гордились имъ.
   -- Едва ли.
   -- Онъ ужасно полезенъ. Человѣкъ долженъ быть очень находчивъ, чтобы справиться съ тѣми другими! Извините, серъ, но я говорилъ о вашей сторонѣ.
   -- Я понялъ кто это тѣ другіе.
   -- И не всякій можетъ производить такое толченіе. Для этого нужно быть всегда находчивымъ. Надо всегда думать о такомъ множествѣ бездѣлицъ. На сколько я могу видѣть, мы всѣ чувствуемъ, что не можемъ обойтись безъ него.
   Въ концѣ концовъ герцогъ остался доволенъ тѣмъ, что слушалъ отъ сына. Идеи молодого человѣка о политикѣ были ребяческія, но это были идеи умнаго ребенка.. Сильвербриджъ усвоилъ себѣ парламентскіе обычаи, хотя еще не составилъ себѣ твердыхъ политическихъ мнѣній.
   Сер-Тимоти кончилъ длинную рѣчь цвѣтистымъ заключеніемъ, въ которомъ объявилъ, что если Парламентъ желаетъ не допустить во владѣнія ея величества вторженія иностранцевъ, то это можетъ быть сдѣлано поддержаніемъ достоинства судебной скамьи. При этомъ поднялись крики; и хотя была уже обѣденная пора, Финіасъ Финнъ, который былъ названъ воинственнымъ ирландцемъ, успѣлъ сказать нѣсколько словъ.
   -- Достопочтенный джентльменъ безъ сомнѣнія хочетъ сказать, сказалъ Финіасъ: -- что мы должны усиленно поддерживать наружное достоинство. Свѣтъ надѣлъ на себя большой парикъ, и мы должны купить парикъ побольше прежняго, чтобы стать лицомъ къ лицу съ свѣтомъ съ надлежащимъ самоуваженіемъ. Умѣнія держать себя будетъ достаточно для насъ противъ всякихъ непредвидѣнныхъ обстоятельствъ.
   Въ половинѣ восьмого Парламентъ началъ пустѣть.
   -- Гдѣ вы обѣдаете, серъ? спросилъ Сильвербриджъ.
   Герцогъ со вздохомъ сказалъ, что кажется будетъ обѣдать дома.
   -- Вы никогда не были въ Бергарденѣ? вдругъ спросилъ Сильвербриджъ.
   -- Никогда, отвѣтилъ герцогъ.
   -- Обѣдайте со мной.
   -- Я не членъ клуба.
   -- Намъ это все равно. Всякій можетъ привести всякаго.
   -- Не безпорядочна ли такая неразборчивость?
   -- Нѣтъ; не знаю, мнѣ кажется, что все идетъ очень хорошо. Конечно попадаются иногда хлыщи. Но гдѣ же ихъ не встрѣтишь. Ихъ много въ Палатѣ Общинъ.
   -- Мнѣ кажется, Сильвербриджъ, что ты не понялъ разницы между частной и публичной жизнью. Въ первой ты самъ выбираешь своихъ собесѣдниковъ, и на тебѣ лежитъ отвѣтственность за твой выборъ. Въ послѣдней ты сходишься съ другими для пользы государства; и хотя даже для пользы государства, ты не захочешь добровольно тѣсно сойтись съ тѣми, кого считаешь нечестными, внѣшность и образъ жизни не должны составлять преградъ. Я не отвернусь отъ Палаты Общинъ, оттого что какіе-нибудь довѣрители пришлютъ туда безграмотнаго башмачника; но я можетъ быть найду безграмотнаго башмачника безполезнымъ собесѣдникомъ для моего частнаго времени.
   -- Я не думаю, чтобы въ Бергарденѣ были башмачники.
   -- Даже если бы и были, я буду обѣдать съ тобой. Я радъ увидать мѣсто, гдѣ ты кажется проводишь много времени.
   -- Я нахожу, что тамъ обѣдать хорошо. Въ Парламентѣ такъ душно и гадко; притомъ пріятно вырваться оттуда не на долго.
   -- Конечно. Я никогда не проповѣдывалъ за постоянную жизнь въ Парламентѣ. Всегда слѣдуетъ перемѣнять атмосферу.
   Они сѣли въ кебъ и поѣхали въ клубъ. Сильвербриджъ немножко испугался своего поступка. Приглашеніе вырвалось у него подъ вліяніемъ минуты и онъ не смѣлъ думать, что отецъ согласится. И теперь онъ не зналъ, какъ герцогъ выдержитъ все это. Всѣ съ удивленіемъ вытаращатъ глаза на человѣка, котораго они всѣ считаютъ самымъ неподходящимъ для Бергардена. Но Сильвербриджъ особенно старался, чтобы отцу его было пріятно.
   -- Что мнѣ спросить, сказалъ сынъ, отведя герцога въ уборную вымыть руки.
   Герцогъ сказалъ, что ему достаточно то, чѣмъ будетъ доволенъ его сынъ.
   Ничего особеннаго не случилось за обѣдомъ, которымъ герцогъ повидимому остался очень доволенъ.
   -- Да, я нахожу, что супъ очень хорошъ, сказалъ онъ.-- Кажется мнѣ дома никогда не даютъ супу.
   Тогда сынъ выразилъ свое мнѣніе, что если отецъ не будетъ требовать, то очень скоро ему совсѣмъ не подадутъ обѣдать, и замѣтилъ, что опытность научила его, что чѣмъ меньше люди требуютъ, то тѣмъ больше имъ "садятся на шею". Герцогу понравился обѣдъ, или лучше сказать, ему нравилось то, что онъ обѣдаетъ съ сыномъ. Слухъ, что герцогъ Омніумъ обѣдаетъ въ лордомъ Сильвербриджемъ скоро пронесся по комнатѣ, и съ герцогомъ пришли поздороваться тѣ, которымъ прежнее знакомство давало на это право. Ко всѣмъ герцогъ былъ очень любезенъ, особенно къ лорду Поплькорту, который случайно проходилъ мимо стола.
   -- Я нахожу, что онъ дуракъ, шепнулъ Сильвербриджъ, какъ только Поплькортъ ушелъ.
   -- Почему ты это находишь?
   -- Мы считали его въ Итонѣ осломъ.
   -- Онъ, однако, кончилъ очень хорошо.
   -- О да -- отчасти.
   -- Мнѣ кто-то говорилъ, что онъ очень заботится о своемъ состояніи.
   -- Я думаю, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Такъ я не вижу почему ты считаешь его дуракомъ.
   На это Сильвербриджъ не отвѣчалъ, можетъ быть, отчасти оттого что ничего не могъ сказать, но главное ему помѣшалъ приходъ Тригира. Это была случайность, возможность которой не пришла Сильвербриджу въ голову. Къ несчастію также герцогъ сидѣлъ спиной къ двери, такъ что Тригиръ, войдя въ комнату, не могъ видѣть, кто сидитъ за столомъ его друга, Тригиръ подошелъ близко къ герцогу, прежде чѣмъ узналъ его и сказалъ нѣсколько словъ Сильвербриджу.
   -- Какъ вы поживаете, мистеръ Тригиръ? сказалъ герцогъ, обернувшись.
   -- О! милордъ, я васъ не узналъ.
   -- И трудно было бы узнать. Я здѣсь чужой. Мы съ Сильвербриджемъ вмѣстѣ пріѣхали изъ Парламента и онъ угостилъ меня обѣдомъ. Я скажу вамъ странную вещь для лондонскаго жителя, мистеръ Тригиръ, я не обѣдалъ въ лондонскомъ клубѣ лѣтъ пятнадцать.
   -- Я надѣюсь, что вамъ понравилось, серъ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Очень. Прощайте, мистеръ Тригиръ. Вы вѣроятно идете теперь обѣдать.
   Они пошли наверхъ напиться кофею, сынъ отказался итти въ курительную и увѣрилъ отца, что очень хорошо можетъ обойтись безъ сигаръ послѣ обѣда.
   -- Вы тамъ задохнетесь отъ дыма, серъ.
   Герцогъ исполнилъ его желаніе и пошелъ наверхъ. Избѣгать курительной въ сущности была сильная причина. Когда Сильвербриджъ привезъ отца въ клубъ, онъ забылъ о Тригирѣ, но помнилъ о Тифто. Войдя въ столовую, онъ увидалъ Тифто, который обѣдалъ за столомъ одинъ, и кивнулъ ему головою. Онъ увелъ герцога на дальній конецъ комнаты и надѣялся, что страхъ удержитъ маіора на мѣстѣ. Страхъ удержалъ маіора. Когда маіоръ узналъ, кто этотъ незнакомецъ, онъ сдѣлался молчаливъ и сдержанъ. Прежде чѣмъ отецъ и сынъ кончили обѣдать, Тифто ушелъ курить, и такимъ образомъ опасность прошла.
   -- Скажите, пожалуста, Сильвербриджъ обѣдаетъ съ отцомъ, сказалъ Тифто, стоя среди комнаты и осматриваясь вокругъ, какъ будто объявлялъ о столкновеніи неба и земли.
   -- Почему же лорду Сильвербриджу не обѣдать съ отцомъ? спросилъ мистеръ Лоптонъ.
   -- Мнѣ кажется, я знаю Сильвербриджа лучше многихъ, и, право, ни какъ бы этого не ожидалъ. У нихъ ссоръ было безъ конца.
   -- Никакихъ ссоръ не было, возразилъ Тригиръ, только-что вошедшій въ комнату.-- Ничто на свѣтѣ не заставитъ Сильвербриджа поссориться съ отцомъ, и я думаю, что ссора съ сыномъ сокрушила бы сердце герцога.
   Тифто хотѣлъ спорить, но Тригиръ, заступившись за своего друга, не хотѣлъ пускаться въ дальнѣйшій разговоръ. Но много было сказано другими, и во время этого разговора, маіоръ выпилъ два стакана грога. Въ столовой присутствіе герцога поразило его страхомъ, и, конечно, ему не приходило въ голову лично представиться великому человѣку, но Вакхъ помогъ ему, и когда споръ былъ конченъ, а грогъ выпитъ, маіоръ вздумалъ пойти наверхъ, просить, чтобы его представили герцогу.
   Между тѣмъ, герцогъ и его сынъ разговаривали на диванѣ въ верхней комнатѣ. Въ Вергарденѣ было правиломъ, что можно курить вездѣ, кромѣ столовой; но была одна комната, называемая библіотекой, гдѣ курили не часто. Комната эта была обыкновенно пуста, и въ эту минуту тамъ были только отецъ и сынъ.
   -- Клубъ, сказалъ герцогъ, прихлебывая кофей: -- удобная и экономная резиденція. Человѣкъ получаетъ что желаетъ, служатъ ему хорошо и обходится это дешево. Но это имѣетъ свои дурныя стороны.
   -- Всегда видишь однихъ и тѣхъ же людей, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Человѣкъ, который живетъ много въ клубѣ, дѣлается эгоистомъ. Онъ пріучается думать, что его удобства всегда должны быть главной цѣлью. А человѣкъ никогда не можетъ быть счастливъ, если его главная цѣль не другіе, а онъ. Потворство своимъ прихотямъ порождаетъ чувство низости. Вотъ почему, между прочимъ, бракъ желателенъ.
   -- Я полагаю, что человѣкъ долженъ жениться.
   -- Если у человѣка нѣтъ на плечахъ заботы о женѣ и дѣтяхъ, мнѣ, кажется, онъ долженъ чувствовать, что онъ какъ будто выгнанъ изъ школы. Онъ не исполняетъ своей доли въ государственныхъ дѣлахъ.
   -- Питтъ былъ не женатъ, серъ.
   -- Нѣтъ, и много другихъ хорошихъ людей остались не женатыми. А ты намѣренъ сдѣлаться другимъ Питтомъ?
   -- Я не имѣю намѣренія быть первымъ министромъ.
   -- Я не посовѣтую тебѣ питать это честолюбіе. Питтъ, можетъ быть, не имѣлъ времени для женитьбы. Ты можешь быть счастливѣе.
   -- Я полагаю, что женюсь когда-нибудь.
   -- Я буду радъ, если ты женишься рано, сказалъ герцогъ очень тихимъ, почти торжественнымъ голосомъ, но самымъ спокойнымъ и кроткимъ тономъ.-- Ты находишься въ особенномъ положеніи. Хотя ты еще только наслѣдникъ состоянія и почестей твоей фамиліи, когда ты женишься, почти все будетъ въ твоемъ распоряженіи. Я такъ охотно отдамъ тебѣ многое!
   -- Я не могу слышать, чтобы вы хотѣли отдать что-нибудь, сказалъ Сильвербриджъ съ жаромъ.
   Отецъ украдкой осмотрѣлся вокругъ комнаты и видя, что дверь затворена, что они навѣрно одни, онъ протянулъ руку и тихо погладилъ молодого человѣка по головѣ. Это была почти ласка -- какъ будто онъ сказалъ себѣ: "Будь онъ не сынъ, а дочь, я поцѣловалъ бы его".
   -- Я многое желалъ бы отдать, сказалъ онъ: -- если ты женишься; домъ на Карльтонской Террасѣ будетъ приличнѣе для тебя, чѣмъ для меня. Я не гожусь играть ту роль въ обществѣ, которую долженъ исполнять глаза нашей фамиліи. Ты такъ много наслѣдовалъ отъ твоей матери, и если женишься счастливо, будешь исполнять все это хорошо.
   Онъ помолчалъ, а потомъ спросилъ прямо и очень быстро:
   -- Я полагаю, ты еще не думалъ ни о комъ?
   Сильвербриджъ очень много думалъ объ одной особѣ. Онъ зналъ, что почти сдѣлалъ предложеніе леди Мабели. Она, конечно, не подала ему никакой надежды, но это тѣмъ болѣе привлекало его. Онъ думалъ, что влюбленъ въ леди Мабель. Она сказала ему, что онъ слишкомъ молодъ -- но онъ былъ старѣе леди Мабели одной недѣлью. Ода была красавица -- въ этомъ сомнѣнія не было. Всѣ признавали, что она умна. А относительно происхожденія -- о которомъ, по его мнѣнію, отецъ думалъ такъ много -- можетъ быть лучшаго въ Англіи не было. Онъ слышалъ -- и вспомнилъ теперь объ этомъ въ присутствіи отца -- что она вела себя замѣчательно хорошо въ тяжелыхъ обстоятельствахъ. У нея состоянія не было -- всѣ это знали; но онъ въ состояніи надобности не имѣлъ. Hе удобный ли это случай все сказать отцу?
   -- Ты еще не думалъ ни о комъ? опять сказалъ герцогъ очень мягко и очень тихо.
   -- Думалъ!
   Лордъ Сильвербриджъ покраснѣлъ до ушей.
   Тогда отцомъ овладѣло опасеніе. Если ему скажутъ, а онъ одобрить этого не можетъ?
   -- Да, думалъ, сказалъ Сильвербриджъ, оправившись.-- Если вы желаете, я вамъ скажу кто это.
   -- Ты посовѣтуйся съ твоими чувствами. Увѣренъ ли ты въ себѣ?
   -- О, да.
   -- Говорилъ ты съ нею?
   -- Отчасти. Она не приняла моего предложенія. Скорѣе наоборотъ.
   Герцогъ неохотно сказалъ бы, что предложеніе его сына непремѣнно приметъ всякая дѣвушка въ Англіи, какой ни вздумалъ бы онъ предложить свою руку. Но теперь ему показалось странно, что сынъ его напрасно дѣлаетъ предложеніе. Какой другой молодой человѣкъ могъ предложить такъ много и въ тоже время могъ быть любимъ собственно для себя?
   Онъ, однако, улыбнулся и промолчалъ.
   -- Думаю, что лучше сказать прямо, продолжалъ Сильвербриджъ.-- Вы знаете леди Мабель Грексъ?
   -- Леди Мабель Грексъ. Да, я ее знаю.
   -- Имѣете вы что нибудь противъ этого?
   -- Она кажется старше тебя?
   -- Нѣтъ, серъ, нѣтъ, она моложе.
   -- Я не уважаю ея отца.
   -- Но она такъ добра.
   Тутъ герцогъ промолчалъ опять.
   -- Вы не слыхали объ этомъ, серъ?
   -- Кажется слышалъ.
   -- Вѣдь это много значитъ?
   -- Очень много. Доброта лучшее качество на свѣтѣ. Она очень хороша собой.
   -- Я самъ это думаю, серъ. Разумѣется у нея нѣтъ денегъ.
   -- Деньги не нужны. Деньги не нужны. Я ничего не могу сказать противъ этого. Если ты увѣренъ въ своихъ чувствахъ...
   -- Совершенно увѣренъ, серъ...
   -- Такъ я не сдѣлаю никакихъ препятствій. Леди Мабель Грексъ! Я боюсь, что ея отецъ не совсѣмъ достойный человѣкъ. Я слышалъ, что онъ игрокъ.
   -- Онъ такъ бѣденъ!
   -- Это еще хуже, Сильвербриджъ. Человѣкъ, имѣющій деньги и проигрывающій ихъ, по моему мнѣнію, дуракъ. Но кто проигрываетъ, не имѣя денегъ... Ну, будемъ къ нему снисходительны. Ты можешь передать ей мою любовь.
   -- Она моего предложенія не приняла.
   -- Но если она приметъ, ты можешь это сказать.
   -- Она почти отказала мнѣ. Но я не увѣренъ, что она сказала это серіозно и хочу попытаться опять.
   Въ эту минуту дверь отворилась и въ комнату вошелъ маіоръ Тифто.
   

Глава XXVII.
Маіоръ Тифто и герцогъ.

   -- Прошу у васъ прощенія, Сильвербриджъ, сказалъ маіоръ, входя въ комнату:-- но я отыскиваю Лонгстафа.
   -- Его нѣтъ здѣсь, сказалъ Сильвербриджъ, не желавшій, чтобы ему помѣшалъ его спортменскій пріятель.
   -- Это, кажется, вашъ отецъ? сказалъ Тифто.
   Онъ былъ красенъ, но вообще грогъ скорѣе улучшалъ его наружность. Въ болѣе трезвомъ состояніи онъ не всегда могъ принимать тотъ тонъ равенства съ своими собесѣдниками, достигнуть котораго составляло честолюбіе его души. Но второй стаканъ грога всегда позволялъ ему лаять въ обществѣ съ мужествомъ моськи.
   -- Окажете ли вы мнѣ честь представить его свѣтлости?
   Сильвербриджъ не былъ способенъ повернуться спиной къ пріятелю только потому, что онъ занималъ низкое положеніе въ свѣтѣ. Онъ началъ понимать, что сдѣлалъ ошибку, сойдясь съ маіоромъ, но въ клубѣ всегда защищалъ своего партнера. Хотя онъ часто самъ былъ принужденъ сдерживать маіора, но всегда заступался за смотрителя охоты, и оставался вѣренъ своей идеѣ "заступаться за человѣка". Но все-таки онъ не желалъ представить своего друга своему отцу. Герцогъ увидалъ все это съ перваго взгляда и почувствовалъ, что представленіе должно быть сдѣлано.
   -- Можетъ быть, сказалъ онъ, вставая:-- это маіоръ Тифто,
   -- Да, милордъ, герцогъ. Я маіоръ Тифто.
   Герцогъ любезно поклонился.
   -- Мы съ отцомъ занимаемся своими дѣлами, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Тысячу разъ прошу васъ извинить меня! воскликнулъ маіоръ.-- Я не имѣлъ намѣренія мѣшать.
   -- Мнѣ кажется, мы кончили, сказалъ герцогъ.-- Пожалуста, садитесь, маіоръ Тифто.
   Маіоръ сѣлъ.
   -- Однако, я долженъ извиниться предъ вами, что я, посторонній здѣсь, прошу васъ садиться въ вашемъ клубѣ.
   -- Не упоминайте объ этомъ, милордъ герцогъ.
   -- Я къ клубамъ не привыкъ и забылъ гдѣ я.
   -- Дѣйствительно, милордъ герцогъ. Надѣюсь, что вы находите у Сильвербриджа здоровый видъ?
   -- Да -- да.
   Сильвербриджъ закусилъ губы и отвернулся къ двери.
   -- Намедни нашъ Дербійскій жеребецъ не отличился. Можетъ быть ваша свѣтлость это слышали.
   -- Я слышалъ, что лошадь, принадлежавшая обоимъ вамъ, не выиграла приза.
   -- Да, слышалъ. Первый Министръ, мы назвали его, ваша свѣтлость, въ честь министерства, которое я желалъ бы видѣть и нынѣ вмѣсто той жалкой партіи, которая дѣйствуетъ теперь. Я думаю, милордъ герцогъ, что всякій, кого вы спросите, скажетъ вамъ, что я знаю въ скачкахъ толкъ. Могу увѣрить васъ -- то есть вашу свѣтлость -- что съ-тѣхъ-поръ, какъ я владѣю лошадьми, я не видалъ лошади болѣе пригодной для скачки. Когда онъ скакалъ въ то утро, я почти готовъ былъ держать пари. Хотя мы съ Сильвербриджемъ не были такъ глупы, чтобы прозакладывать что-нибудь, но я никогда не видалъ худшаго ѣздока. Я намѣренъ ничего не говорить, милордъ герцогъ, противъ этого человѣка. Но если бы онъ не струсилъ или, пожалуй, не былъ пьянъ, или не растерялся, лошадь могла бы выиграть, милордъ герцогъ.
   -- Я ничего не понимаю въ скачкахъ, маіоръ Тифто.
   -- Полагаю такъ, ваша свѣтлость. Но такъ какъ мы съ Сильвербриджемъ были вмѣстѣ въ этомъ дѣлѣ, я думалъ, что вашей свѣтлости слѣдуетъ знать, что мы должны были бы выиграть. Я думалъ, что можетъ быть вашей свѣтлости будетъ пріятно это узнать.
   -- Тифто, вы выставляете себя осломъ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Выставляю себя осломъ! воскликнулъ маіоръ.
   -- Да, значительнымъ образомъ.
   -- Мнѣ кажется, что ты немножко жестокъ къ твоему другу, сказалъ герцогъ, пытаясь засмѣяться.-- Нельзя предполагать, что онъ долженъ знать, какъ я равнодушенъ ко всему, что относится къ скачкамъ.
   -- Я думалъ, милордъ герцогъ, что вамъ интересно узнать въ какомъ положеніи дѣла Сильвербриджа.
   Это бѣдный маленькій человѣчекъ почти сказалъ жалобно. Грубость его партнера почти выбила у него все мужество, которое внушилъ ему Вакхъ.
   -- Это справедливо, все, что интересуетъ его, интересуетъ и меня. Но можетъ быть изъ всѣхъ его занятій я менѣе всего внимателенъ къ скачкамъ. Все мое знаніе конюшенъ ограничивается только тѣмъ, что у всѣхъ лошадей есть головы и хвосты, пока ихъ не обрѣжутъ.
   -- Очень хорошо, милордъ герцогъ, право очень хорошо! Ха-ха-ха! у всѣхъ лошадей есть головы и у всѣхъ хвосты! Головы и хвосты! Честное слово, давно я не слыхалъ ничего лучше этого. Имѣю честь пожелать вашей свѣтлости спокойной ночи. Прощайте, Сильвербриджъ.
   Онъ вышелъ изъ комнаты, чувствуя себя необыкновенно счастливымъ оттого, что слышалъ шуточку герцога. Однако, онъ помнилъ униженіе и когда-нибудь хотѣлъ отмстить Сильвербриджу. Неужели лордъ Сильвербриджъ думаетъ, что онъ долженъ смотрѣть за его лошадьми, всегда поступать честно и быть униж аемымъ за это.
   -- Мнѣ жаль, что онъ обезпокоилъ васъ, сказалъ сынъ.
   -- Онъ не очень безпокоилъ меня. Я не знаю, обезпокоилъ ли онъ тебя. Если ты опять пойдешь въ Парламентъ, я пойду съ тобой.
   Сильвербриджъ, разумѣется, опять шелъ въ Парламентъ, и они отправились вмѣстѣ.
   -- Этотъ человѣкъ не обезпокоилъ меня, Сильвербриджъ; но вопросъ состоитъ въ томъ, не обезпокоиваетъ ли тебя подобное знакомство.
   -- Я не очень горжусь имъ, серъ.
   -- Но мнѣ кажется, своими друзьями слѣдуетъ гордиться.
   -- Онъ вовсе мнѣ не другъ въ этомъ отношеніи.
   -- Въ какомъ же отношеніи?
   -- Онъ понимаетъ толкъ въ скачкахъ.
   -- Стало быть онъ соучастникъ твоихъ удовольствій, человѣкъ, въ обществѣ котораго ты любишь наслаждаться развлеченіемъ, которое доставляютъ скачки.
   -- Это оттого, серъ, что онъ понимаетъ ихъ.
   -- Я думалъ, что джентльменъ, занимающійся скачками, долженъ имѣть для этого грума, а не товарища. Ты хочешь сказать, что можешь пріобрѣтать деньги, соединившись съ маіоромъ Тифто.
   -- Право, нѣтъ, серъ.
   -- Если ты соединился съ нимъ не для удовольствій, то стало быть для выгодъ. Если бы ты выбралъ его для удовольствія, это показалось бы мнѣ такъ удивительнымъ, что я долженъ считать это невозможнымъ. Если бы ты дѣлалъ это для выгодъ, мнѣ кажется, это можно было бы поставить тебѣ въ упрекъ.
   Это онъ сказалъ безъ всякаго гнѣва въ голосѣ, но такъ кротко, что Сильвербриджъ сначала не совсѣмъ понялъ. Но постепенно смыслъ сдѣлался ему ясенъ, и ему стало стыдно.
   -- Онъ дурной человѣкъ, сказалъ онъ, наконецъ.
   -- Дурной ли онъ человѣкъ, я не скажу, но я увѣренъ, что ты ничего не можешь выиграть отъ его сообщничества.
   -- Я отъ него освобожусь, сказалъ Сильвербриджъ послѣ довольно продолжительнаго молчанія:-- я не могу этого сдѣлать тотчасъ, но сдѣлаю.
   -- Я думаю, что это будетъ лучше.
   -- Тригиръ говоритъ мнѣ тоже самое.
   -- Такъ онъ не нравится мистеру Тригиру? спросилъ герцогъ.
   -- О, да! Тригиръ терпѣть его не можетъ. Вы обошлись съ нимъ гораздо лучше, чѣмъ обходится Тригиръ.
   -- Я не опровергаю, что онъ имѣетъ право на хорошее обхожденіе, но это право имѣетъ также твой грумъ. Не будемъ больше говорить о немъ. И такъ, твоей женой будетъ Мабель Грексъ.
   -- Я этого не говорилъ, серъ. Какъ могу я отвѣчать за нее? Только мнѣ пріятно знать, что вы одобрите это, если это состоится.
   -- Да, я одобрю. Когда она приметъ твое предложеніе...
   -- Я не думаю, чтобы она приняла.
   -- Если приметъ, скажи ей, что я тотчасъ пріѣду къ ней. Для меня будетъ много значить имѣть новую дочь; очень много, что у тебя будетъ жена. Гдѣ было бы ей пріятно жить?
   -- О, серъ, мы еще до этого не дошли.
   -- Конечно, конечно, сказалъ герцогъ: -- Гетерумскій замокъ всегда считался скучнымъ.
   -- Я увѣренъ, что ей Гетерумъ не понравится.
   -- Ты спрашивалъ ее?
   -- Нѣтъ, серъ; но Гетерумъ никогда не нравился никому.
   -- Кажется. А между тѣмъ, Сильвербриджъ, какихъ денегъ онъ стоитъ!
   -- Я думаю.
   -- Все суета и только одна досада!
   Герцогъ, безъ сомнѣнія, думалъ о нѣкоторыхъ сценахъ, происходившихъ въ этомъ большомъ замкѣ, сценъ не весьма пріятныхъ для него.
   -- Нѣтъ, не думаю, чтобы она пожелала жить въ Гетерумѣ. Горнсъ мой дядя подарилъ твоей милой матери, и мнѣ было бы пріятно отдать Горнсъ Мери.
   -- Конечно.
   -- Ты долженъ жить между твоими фермерами. Я не очень дорожу Мачингомъ,
   -- Это единственное мѣсто, которое вы любите, серъ.
   -- Ну, мы какъ-нибудь устроимъ это все. Домъ на Карльтонской Террасѣ не особенно я люблю; но это домъ хорошій, и тамъ ты долженъ жить, когда будешь въ Лондонѣ. Когда все рѣшится, дай мнѣ знать тотчасъ.
   -- Но это не рѣшится никогда!
   -- Я не стану дѣлать вопросовъ; но если рѣшится, скажи мнѣ.
   Послѣ этого онъ прибавилъ еще нѣсколько словъ, опираясь на плечо сына.
   -- Я не думаю, чтобы Мабель Грексъ и маіоръ Тифто хорошо сошлись.
   -- Это прекратится, серъ.
   -- Господь да благословитъ тебя, мой милый! сказалъ герцогъ.
   Лордъ Сильвербриджъ сидѣлъ въ Парламентѣ -- или, сказать вѣрнѣе, въ курительной Парламента -- около часа и думалъ обо всемъ, что происходило между нимъ и его отцомъ. Онъ, конечно, не имѣлъ никакого намѣренія говорить о леди Мабъ, но подъ вліяніемъ минуты высказалъ все. Теперь, во всякомъ случаѣ, онъ долженъ былъ прямо сдѣлать ей предложеніе. Происшедшая сцена внушила ему полное отвращеніе къ маіору Тифто. Онъ долженъ освободиться отъ маіора, и ничего не могло быть легче, какъ сослаться на женитьбу. Когда онъ будетъ помолвленъ съ Мабелью Грексъ, то, разумѣется, онъ долженъ разойтись съ Тифто. Онъ увидитъ леди Мабель завтра и прямо попроситъ ее сдѣлаться его женой.
   

Глава XXVІІІ.
Собраніе въ саду у мистрисъ Монтакют-Джонсъ.

   Всѣмъ было извѣстно, что первое собраніе въ саду у мистрисъ Монтакют-Джонсъ должно было произойти въ среду, 16 іюня въ Роегемптонѣ. Мистрисъ Монтакют-Джонсъ, жившая на Гросвенорской площади и имѣвшая замокъ въ Глостерширѣ, и помѣстье, гдѣ молодые люди могли охотиться, въ Шотландіи, также имѣла подгородный Элизіумъ въ Роегемптонѣ, для того чтобы давать тамъ празднества два раза каждый годъ. Когда говорили, что вся эта дорогая роскошь принадлежала мистрисъ Монтакют-Джонсъ, подразумѣвалось, что она въ дѣйствительности принадлежала мистеру Джонсу, о которомъ никто многаго не слыхалъ. Но о мистрисъ Джонсъ -- то есть мистрисъ Монтакют-Джонсъ -- всѣ слышали очень много. Это была старушка, посвящавшая свою жизнь удовольствію -- не только своихъ друзей, но и очень многихъ, которые не были ея друзьями. Она любила лордовъ и графинь, и очень старалась окружить себя всѣми знатными и модными людьми. Надо сознаться, что она была суетная старушка. Но болѣе добродушной старушки въ Лондонѣ не было, и всѣ любили быть приглашенными на празднества въ ея саду. На этотъ разъ должны были присутствовать лица королевской крови -- нѣмецкой, бельгійской, французской, испанской и туземной. Всѣ приглашенные поѣдутъ, а приглашены были все люди значительные. Лордъ Сильвербриджъ былъ приглашенъ и имѣлъ намѣреніе ѣхать. Леди Мери, его сестру, пригласить было нельзя, потому что послѣ смерти ея матери прошли не болѣе трехъ мѣсяцевъ, но свѣтъ понимаетъ, что женщины горюютъ долѣе мужчинъ.
   Сильвербриджъ завелъ свой кебъ-кабріолетъ, въ которомъ могъ ѣздить быстро -- и какъ онъ говорилъ, не будучи запертъ какъ въ гробу. Въ этомъ экипажѣ отправился онъ въ Роегемптонъ, намѣреваясь убить двѣ птицы однимъ камнемъ. Онъ еще не видалъ сестры съ тѣхъ поръ, какъ она жила съ леди Кентрипъ. Онъ въ этотъ день вернется чрезъ Горнсъ.
   Онъ зналъ, что леди Мабъ будетъ на празднествѣ въ саду. Чего жe лучше сдѣлать предложеніе тамъ! Онъ былъ не настолько увѣренъ, какъ можетъ быть слѣдовало бы наслѣднику столь многихъ хорошихъ вещей, безъ всякой лишней самонадѣянности.
   Выходя изъ дома на лужайку, онъ увидалъ мистрисъ Монтакют-Джонсъ, которая, сидя на террасѣ, окруженная цвѣтами, принимала гостей.
   -- Какъ вы добры, лордъ Сильвербриджъ, что пріѣхали покушать моей малины.
   -- Какъ вы добры, что пригласили меня! Я пріѣхалъ не за тѣмъ, чтобы ѣсть вашу малину, а чтобы видѣть вашихъ друзей.
   -- Вамъ слѣдовало сказать, что вы пріѣхали видѣть меня. Видѣли вы уже мисъ Бонкассинъ?
   -- Американскую красавицу? Нѣтъ. Она здѣсь?
   -- Да, и очень желаетъ познакомиться съ вами. Вы вѣдь не выдадите меня?
   -- Конечно, нѣтъ; я вѣренъ какъ сталь.
   -- Она сказала, что желаетъ посмотрѣть похожъ ли на другихъ людей старшій сынъ герцога Омніума.
   -- Такъ я не желаю видѣть ее, сказалъ Сильвербриджъ съ выраженіемъ досады.
   -- Напрасно, потому что она сказала это очень забавно. Вотъ они и я представлю васъ.
   Тутъ мистрисъ Монтакют-Джонсъ положительно встала съ своего мѣста минуты на двѣ, повела молодого лорда со ступеней террасы, и представила его мистеру Бонкассину, который стоялъ посреди толпы, и его дочери мисъ Бонкассинъ.
   Мистеръ Бонкассинъ былъ американецъ, недавно пріѣхавшій въ Англію съ какой-то литературной цѣлью, чтобы заняться въ Британскомъ Музеѣ. Онъ не занимался ни политикой, ни торговлей. Онъ былъ человѣкъ богатый и литераторъ.
   У него была дочь, которая, какъ говорили, была самой хорошенькой дѣвушкой и въ Европѣ, и въ Америкѣ, въ настоящее время.
   Изабелла Бонкассинъ, конечно, была дѣвушка очень хорошенькая. Я желалъ бы, чтобы мои читатели повѣрили моему простому увѣренію, но простымъ увѣреніямъ не вѣрятъ никогда, и я даже сомнѣваюсь заставитъ ли читателя мое описаніе такъ повѣрить мнѣ, какъ я этого желаю. Но я долженъ попытаться. Вообще находили, что мисъ Бонкассинъ не большого роста, но она была нѣсколько выше обыкновеннаго роста англичанокъ. Она была тонка безъ той худобы, которая свойственна дѣвушкамъ, особенно американскимъ. Что ея фигура была совершенствомъ, въ этомъ читатель долженъ повѣрить мнѣ на слово, такъ какъ подробное описаніе ея рукъ, ногъ, бюста и стана было бы совершенно безполезно. Волосы ея были темно каштановые и густые, но они мало прибавляли къ красотѣ ея, которая состояла совсѣмъ въ другомъ. Можетъ быть прежде всего бросался въ глаза цвѣтъ ея лица. Никакой румянецъ не былъ никогда румянѣе, никакая алебастровая бѣлизна не походила болѣе на алебастръ; но сквозь все это былъ постоянно измѣнявшійся оттѣнокъ, придававшій ея физіономіи жизненность, которую не можетъ произвести опредѣленный цвѣтъ. Глаза ея также были полны жизни и блеска, и даже когда она молчала, ротъ ея говорилъ. Въ овалѣ ея лица не было недостатка, къ которому могли бы придраться самые строгіе критики. Зубы ея были превосходны и по формѣ, и по цвѣту, но видны были рѣдко. Кто не знаетъ, какъ приглядывается бѣлизна зубовъ, слишкомъ совершенныхъ, въ лицѣ, некрасивомъ въ другихъ отношеніяхъ? Носъ ея вначалѣ нѣсколько расширялся -- такъ что былъ не чисто греческій. Но кто видалъ краснорѣчивый и выразительный носъ, который не расширялся бы? Это я думаю жизненность ея физіономіи -- способность говорить каждой чертой, умѣнье владѣть пафосомъ, юморомъ, симпатіей, сатирой, умѣнье показать каждымъ взглядомъ глазъ, каждымъ движеніемъ бровей, каждымъ изгибомъ губъ, что она понимала все происходившее -- это все, скорѣе чѣмъ женскія прелести, которыя можно исчислить и назвать, заставляли всѣхъ находить ее красавицей.
   -- Лордъ Сильвербриджъ, сказалъ Бонкассинъ, говоря немножко въ носъ:-- я горжусь знакомствомъ съ вами, серъ. Мы въ нашей странѣ имѣемъ большое уваженіе къ вашему отцу. Я думаю, серъ, что вы должны гордиться такимъ отцомъ.
   -- О, да -- конечно, неловко сказалъ Сильвербриджъ.
   Послѣ этого Бонкассинъ продолжалъ разговоръ съ окружавшими его, а нашъ другъ обратился къ молодой дѣвицѣ.
   -- Давно вы въ Англіи, мисъ Бонкассинъ?
   -- Достаточно давно, чтобы успѣть слышать о васъ и о вашемъ отцѣ, сказала она безъ малѣйшаго американскаго акцента.
   -- Надѣюсь, что вы не слыхали обо мнѣ ничего дурного.
   -- Что вы это!
   -- Я увѣренъ, что вы не могли слышать много хорошаго.
   -- Я знаю, что вы не выиграли въ Дерби.
   -- Вы и это уже слышали?
   -- Неужели вы думаете, что мы въ Нью-Йоркѣ не интересуемся скачками въ Дерби? Когда мы пріѣхали въ Кингстонъ, я спросила перваго встрѣтившагося мнѣ человѣка на тендерѣ, выигралъ ли Первый Министръ.
   -- А онъ отвѣтилъ нѣтъ.
   -- Не могу понять, какъ это вы рѣшились назвать вашу лошадь такимъ именемъ. Будь отецъ мой президентъ Соединенныхъ Штатовъ, мнѣ кажется я не назвала бы лошадь Президентъ.
   -- Не я назвалъ такъ лошадь.
   -- Я перемѣнила бы названіе. Но съ моей стороны было бы очень дерзко находить недостатки въ васъ первый разъ какъ я васъ вижу! Есть у васъ лошадь въ Эскотѣ?
   -- Кажется. Только я не очень этимъ интересуюсь.
   Лордъ Сильвербриджъ рѣшилъ, что онъ съ Тифто не будетъ заниматься скачками до Леджера. Леджеръ будетъ такъ важенъ, что потребуетъ его присутствія. Послѣ этого долженъ быть разрывъ съ Тифто.
   Тутъ старшіе отошли и лордъ Сильвербриджъ скоро очутился одинъ съ мисъ Бонкассинъ. Ей это казалось очень естественно, и ему не было причины отказаться отъ пріятной прогулки съ нею. Онъ имѣлъ намѣреніе гулять съ Мабелью Грексъ; но только еще не нашелъ ее.
   -- О, да, сказала мисъ Бонкассинъ, когда они пробыли вмѣстѣ минутъ двадцать:-- мы останемся здѣсь все лѣто, всю осень и всю зиму. Отецъ мой хочетъ прочесть всѣ книги въ Британскомъ Музеѣ, прежде чѣмъ уѣдетъ.
   -- У него будетъ много дѣла.
   -- Онъ читаетъ на парахъ, и у него есть три молодые человѣка, которые все записываютъ и составляютъ книгу; точь въ точь какъ женщина возьметъ да разрѣжетъ кружевную шаль и обошьетъ ею платье. Кружево остается тоже самое, и свѣдѣнія тѣже, какъ я отцу и говорю.
   -- Но онъ вложитъ эти свѣдѣнія туда, гдѣ ихъ увидитъ большее количество людей.
   -- И женщина тоже старается сдѣлаться кружевомъ. Это зависитъ отъ того вверхъ или внизъ будутъ смотрѣть люди. Отецъ, впрочемъ, очень ученый человѣкъ. Вы не должны предполагать, что я смѣюсь надъ нимъ. Онъ пишетъ очень ученую книгу. Только всѣ умрутъ, пока она дойдетъ до половины.
   Они все гуляли вмѣстѣ, а потомъ онъ подалъ ей руку и повелъ туда, гдѣ была приготовлена малина со сливками. Когда онъ входилъ туда, онъ увидалъ Мабель Грексъ съ Тригиромъ, и она поклонилась Сильвербриджу пріятно и весело.
   -- Эта дѣвица вашъ очень короткій другъ? спросила мисъ Бонкассинъ.
   -- Дѣйствительно очень короткій.
   -- Она очень хороша собой.
   -- И умна и добра вмѣстѣ съ тѣмъ.
   -- Боже! Скажите мнѣ, кто же это обладаетъ всѣми этими качествами.
   -- Леди Мабель Грексъ. Она дочь лорда Грекса. Тотъ, кто идетъ съ нею, мой искренній другъ, его зовутъ Френкъ Тригиръ и онъ ей родственникъ.
   -- Я такъ рада, что онъ ей родственникъ.
   -- Почему вы рады?
   -- Потому что вы не огорчитесь тѣмъ, что онъ идетъ съ нею.
   -- Положимъ, что я въ нее влюбленъ -- хотя я не влюбленъ, неужели вы предполагаете, что я ревновалъ бы, увидя ее съ другимъ?
   -- У насъ этого не было бы. Молодая дѣвушка можетъ гулять съ молодымъ человѣкомъ точно такъ же какъ съ другой молодой дѣвушкой; но я думала, что здѣсь не такъ. Знаете ли, судя по англійскимъ обычаямъ, я думаю, что держу себя очень неприлично, гуляя съ вами такъ долго. Не должна ли я сказать вамъ, чтобы вы ушли?
   -- Пожалуста не говорите.
   -- Такъ какъ я останусь здѣсь долго, я желаю вести себя хорошо въ глазахъ англичанъ.
   -- Всѣ знаютъ кто вы и принимаютъ это въ соображеніе.
   -- Въ такомъ только случаѣ, если разница будетъ очень замѣтна. Напримѣръ, я не имѣю надобности закрывать лицо отвратительнымъ кускомъ холста въ Константинополѣ, потому что я женщина. Но когда разница въ обычаяхъ будетъ не большая, тогда на нее вниманіе обратятъ. Поэтому я не буду больше гулять съ вами.
   -- О да, вы будете, сказалъ Сильвербриджъ, которому понравилось гулять съ мисъ Бонкассинъ.
   -- Нѣтъ. Вотъ мистеръ Спротль. Это секретарь моего отца. Онъ отведетъ меня назадъ.
   -- Не могу ли я отвести васъ назадъ вмѣсто мистера Спротля?
   -- Нѣтъ; я не намѣрена завладѣть такимъ человѣкомъ какъ вы. Неужели вы думаете, я не понимаю, что всѣ будутъ дѣлать замѣчанія объ американкѣ, которая не хочетъ оставить въ покоѣ сына герцога Омніума? Вотъ вашъ короткій другъ леди Мабель, а вотъ мой короткій другъ мистеръ Спротль.
   -- Могу я быть у васъ?
   -- Конечно. Папа будетъ гордиться этимъ -- а я еще больше его. А мама будетъ гордиться больше всѣхъ. Мама выѣзжаетъ очень рѣдко. Пока мы не найдемъ дома, мы живемъ въ Ленгемской гостиницѣ. Благодарю васъ, мистеръ Спротль. Мнѣ кажется мы пойдемъ отыскивать моего отца.
   Лордъ Сильвербриджъ очутился возлѣ Мабели, Тригира и мисъ Касвери, которая теперь подошла къ леди Мабели. Сильвербриджъ былъ очень пораженъ американской красавицей, но тѣмъ не менѣе онъ желалъ выполнить свой важный планъ. Было необходимо выполнить его тотчасъ, потому что это было рѣшено между нимъ и его отцомъ. Онъ желалъ увѣритъ ее, что если она согласится, герцогъ готовъ осыпать ихъ всевозможными родительскими благословеніями.
   -- Пойдемте погулять между стогами сѣна, сказалъ онъ.
   -- Френкъ увѣряетъ, сказала Мабель:-- что сѣно взято напрокатъ на этотъ случай. Желала бы я знать, правда ли это.
   -- Всѣ могутъ видѣть, сказалъ Тригиръ:-- что оно скошено не изъ той травы на которой стоитъ.
   -- Если я успѣю отыскать мистрисъ Монтакют-Джонсъ, я спрошу ее откуда она взяла его, сказала леди Мабель.
   -- Пойдете вы? съ нетерпѣніемъ спросилъ Сильвербриджъ.
   -- Не думаю. Я уже столько гуляла вокругъ сѣна, что оно надоѣло мнѣ.
   -- Такъ куда-нибудь въ другое мѣсто.
   -- Другого ничего нѣтъ. Что вы сдѣлали съ вашей американской красавицей? Вы вѣрно желаете моего общества, лордъ Сильвербриджъ, потому что она не хочетъ болѣе удостоивать васъ своимъ. Не такъ ли это, мисъ Касвери?
   -- Я не думаю, чтобы лордъ Сильвербриджъ былъ способенъ забыть стараго друга для новаго.
   -- Даже если новый другъ такъ прелестенъ какъ мисъ Бонкассинъ?
   -- Не знаю видалъ ли я когда болѣе хорошенькую дѣвушку, сказалъ Тригиръ.
   -- Совершенно съ этимъ согласна, сказала леди Мабель.-- Но это не исцѣлитъ моихъ оскорбленныхъ чувствъ. Я столько слышала о красотѣ мисъ Бонкассинъ на прошлой недѣлѣ, что намѣрена составить общество британскихъ женщинъ для того чтобы унизить ее. Кто такая мисъ Бонкассинъ, чтобы всѣми нами пренебрегали изъ за нея?
   Разумѣется Сильвербриджъ зналъ, что она шутитъ, но онъ не зналъ какъ ему принять эту шутку. Бываютъ шутки такого рода, въ которыхъ заключается серіозный смыслъ. Сильвербриджъ чувствовалъ, что леди Мабель не любезна съ нимъ, оттого что онъ провелъ полчаса съ новой красавицей, и почти готовъ былъ разсердиться на нее. Кстати ли ей дуться на него, когда онъ рѣшился положить къ ея ногамъ всѣ свои блага на свѣтѣ.
   -- Богъ съ ней съ мисъ Бонкассинъ, сказалъ онъ:-- почему бы вамъ не пройтись со мною.
   -- Пойдемте, мисъ Касвери, сказала леди Мабель: -- обойдемъ еще разъ сѣно.
   Они обѣ пошли въ сопровожденіи лорда Сильвербриджа. Но онъ не этого желалъ. Онъ не могъ сказать то чего желалъ въ присутствіи мисъ Касвери, и не могъ просить ее итти въ другое мѣсто. И самъ не могъ уйти. Присоединившись самъ къ этимъ дамамъ, онъ теперь долженъ обойти съ ними садъ. Все это сердило его.
   -- Какъ все это скучно, сказалъ онъ.
   -- Конечно вамъ было бы пріятнѣе сидѣть въ Нижней Палатѣ, или еще болѣе въ Бергарденѣ.
   -- Вы говорите это изъ колкости, леди Мабъ.
   -- Вы приглашаете насъ гулять съ вами, а потомъ говорите, что вамъ съ нами скучно!
   -- Я ничего подобнаго не говорилъ.
   -- Я думала бы, что вамъ будетъ особенно пріятно сегодня, такъ какъ вы здѣсь познакомились съ мисъ Бонкассинъ. Гулять полчаса одному съ признанной красавицей въ двухъ полушаріяхъ должно быть достаточно даже для лорда Сильвербриджа.
   -- Это вздоръ, леди Мабъ.
   -- Ничто такъ не способствуетъ къ восторгу какъ новизна. Красавица республиканка должна восхищать болѣе всѣхъ пресыщенныхъ посѣтительницъ лондонскихъ гостиныхъ.
   -- Какъ вы можете говорить такой вздоръ, Мабель? сказала мисъ Касвери.
   -- Но это правда. Я чувствую, что людямъ надоѣло видѣть меня. Я знаю, что они часто надоѣдаютъ мнѣ. Явилась личность свѣжая -- и не только совсѣмъ различная, но и гораздо красивѣе. Я совершенно согласна съ этимъ. Я могу завидовать, но никто не можетъ назвать меня злою. Я желала бы, чтобы явился какой-нибудь республиканскій Адонисъ или Аполлонъ, чтобы и наша пришла очередь. Но я не думаю, чтобы республиканцы могли сравниться съ республиканками. А вы какъ находите, лордъ Сильвербриджъ?
   -- Я не думалъ объ этомъ.
   -- Мистеръ Спротль, напримѣръ.
   -- Я не имѣю удовольствія знать мистера Спротля.
   -- Теперь мы обошли сѣно, и право, лордъ Сильвербриджъ, мы немного выиграли этимъ. Эти форсированные марши никогда не приводятъ ни кчему хорошему.
   Они разошлись. Сильвербриджъ съ горечью думалъ о плохомъ результатѣ своихъ намѣреній, когда опять очутился возлѣ мисъ Бонкассинъ въ толпѣ уѣзжавшихъ гостей на террасѣ.
   -- Сдержите же ваше слово, сказала мисъ Бонкассинъ.
   Потомъ она обернулась къ отцу.
   -- Лордъ Сильвербриджъ обѣщалъ быть у насъ.
   -- Мистрисъ Бонкассинъ будетъ очень рада познакомиться съ нимъ.
   Онъ сѣлъ въ свой кабріолетъ и поѣхалъ въ Ричмондъ. Дорогою онъ думалъ о двухъ молодыхъ женщинахъ, съ которыми провелъ утро. Мабель дурно обошлась съ нимъ. Даже если она не подозрѣвала его намѣренія, не обязывала ли ее дружба быть вѣжливой съ нимъ? А если подозрѣвала, зачѣмъ она не дала ему возможности?
   Или неужели она дѣйствительно ревновала къ американкѣ? Нѣтъ; эту мысль онъ отбросилъ тотчасъ. Она не была совмѣстна съ врожденной скромностью его характера. Но, безъ сомнѣнія, американка была очень мила. По одной красотѣ она была уже выше Мабели, и даже выше всѣхъ, кого онъ видѣлъ до-сихъ-поръ. И къ тому же она была умна и весела; а Мабель держала себя злобно и непріятно.
   

Глава XXIX.
Влюбленные встрѣчаются.

   Лордъ Сильвербриджъ нашелъ сестру одну.
   -- Я желаю, сказалъ онъ: -- чтобы ты поѣхала къ Мабели Грексъ. Она желаетъ познакомиться съ тобою и я увѣренъ, что она понравится тебѣ.
   -- Но я еще не выѣзжаю, сказала она.-- Я не расположена бывать въ гостяхъ.
   Однако ей очень хотѣлось познакомиться съ леди Мабелью Грексъ, о которой она много слышала. Дѣвушка, имѣвшая первую любовь, ничего не говоритъ объ этомъ новому возлюбленному, но мужчина менѣе молчаливъ. Френкъ Тригиръ можетъ быть сказалъ ей не все, но кое-что сказалъ.
   -- Я былъ очень привязанъ къ ней, очень привязанъ, сказалъ онъ.-- И теперь еще привязанъ, прибавилъ онъ.-- Такъ какъ вы главный предметъ моей любви, она мой главный другъ.
   Леди Мери осталась довольна этимъ увѣреніемъ, но почувствовала сильное желаніе увидѣть главнаго друга. Сначала она не соглашалась на просьбу брата. Она чувствовала, что ея отецъ, помѣстивъ ее въ уединеніе Горнса, не хотѣлъ, чтобы она показывалась въ Лондонѣ. Она находила, что онъ жестоко обращается съ нею, и гордилась своимъ мученичествомъ. Она буквально повиновалась отцу, не хотѣла дать ему права сомнѣваться въ ея поведеніи; но онъ и тѣ, которымъ онъ ввѣрилъ заботу о ней, должны знать, что она находитъ его жестокимъ. Онъ имѣетъ власть, которой она должна покоряться.
   -- Я не знаю пожелаетъ ли этого папа, сказала она.
   -- Именно. Онъ очень высокаго мнѣнія о Мабели.
   -- Почему онъ интересуется ею?
   -- Не могу объяснить, сказалъ Сильвербриджъ: -- но онъ интересуется.
   -- Если ты захочешь дать мнѣ понять, что Мабель Грексъ значитъ для тебя что-нибудь, и что папа одобряетъ это, я поѣду на край свѣта, чтобы видѣться съ нею.
   Но Сильвербриджъ не хотѣлъ сказать ей это. Просьба была сдѣлана по желанію леди Мабели. Когда сестра заговорила о томъ, что можетъ быть отецъ ея не пожелаетъ этого, онъ поспѣшилъ объяснить чувства герцога, не подумавъ, что это можетъ навести сестру на мысль. Въ эту минуту вошла леди Кентрипъ и вопросъ былъ представленъ ей. Она не видала никакихъ препятствій къ этому визиту и выразила мнѣніе, что Мабели не худо бы выѣзжать.
   -- Она должна начать выѣзжать куда-нибудь, сказала леди Кентрипъ.
   Такъ это и было рѣшено. Въ слѣдующую пятницу Сильвербриджъ пріѣдетъ въ своемъ кебѣ-кабріолетѣ и отвезетъ ее на Бельгревскій скверъ. Потомъ отвезетъ на Карльтонскую Террасу, а леди Кентрипъ пришлетъ за него туда свой экипажъ. Онъ устроитъ все это.
   -- Что вы думаете объ американской красавицѣ? спросила леди Кентрипъ, потомъ.
   -- Я нашелъ ее красавицей.
   -- Я это примѣтила. У васъ не было глазъ ни для кого другого, сказала леди Кентрипъ, которая была на праздникѣ въ саду.
   -- Кто-то представилъ меня ей и тогда я долженъ былъ пройтись съ нею по саду. Такъ дѣлается всегда.
   -- Именно. Для этого и даются такіе праздники. Но повидимому это было для васъ не тягостно.
   Лордъ Сильвербриджъ объяснилъ, что это было не тягостью, а удовольствіемъ, потому что мисъ Бонкассинъ была и умна и хороша, но что это не могло имѣть никакого особеннаго значенія.
   Когда лордъ Сильвербриджъ простился съ леди Кентрипъ, онъ просилъ сестру погулять съ нимъ по саду. Это она сдѣлала почти неохотно, боясь, что онъ будетъ говорить съ нею о Тригирѣ. Но у него не это было въ мысляхъ.
   -- Разумѣется ты знаешь, началъ онъ: -- что ты говорила вздоръ насчетъ Мабели.
   -- Я не знала.
   -- Я боюсь, что ты можетъ быть выболтаешь что-нибудь при ней.
   -- Я не буду такъ неосторожна.
   -- Дѣвушки иногда дѣлаютъ такія глупости. Онѣ всегда думаютъ, будто мужчины влюблены. Но все дѣло въ томъ, что отецъ сказалъ мнѣ намедни, что онъ много слышалъ о ней хорошаго и желаетъ, чтобы ты познакомилась съ нею.
   Въ тотъ же самый вечеръ Сильвербриджъ написалъ изъ Бергардена самую короткую записку леди Мабели, сообщая ей что онъ устроилъ.
   "Мы съ Мери намѣрены быть у васъ въ пятницу въ два часа. Я пріѣду такъ рано, потому что долженъ быть въ Парламентѣ. Вы дадите намъ завтракать.-- C."
   Не было ни одною нѣжнаго слова, ни одного изъ тѣхъ обычныхъ словъ, которыя люди, ненавидящіе другъ друга, употребляютъ въ письмахъ. Но онъ получилъ на слѣдующій день болѣе ласковую записку отъ нея:
   "Любезный лордъ Сильвербриджъ -- вы такъ добры! Вы всегда дѣлаете то, что, по вашему мнѣнію, больше всего пріятно другимъ. Ничто не можетъ доставить мнѣ большаго удовольствія какъ видѣть вашу сестру, о которой, разумѣется, я слышала очень много. Никого не будетъ кромѣ мисъ Касъ. Искренно преданная вамъ

"М. Г."

   -- Какъ я желала бы быть мужчиной! сказала Сильвербриджу сестра, когда они сѣли въ экипажъ.
   -- У тебя было бы гораздо больше хлопотъ.
   -- Но у меня былъ бы мой собственный экипажъ и я могла бы ѣздить куда хочу. Какъ понравилось бы тебѣ сидѣть взаперти въ Горнсѣ?
   -- Ты можешь выѣзжать, если хочешь.
   -- Не такъ какъ ты. Папа думаетъ, что для меня приличнѣе жить тамъ, и я должна жить. Не думаю, чтобы женщина выбирала сама когда-нибудь какъ и гдѣ она должна жить.
   -- Надѣюсь, что ты не намѣрена поддерживать женскія права.
   -- Думаю, что буду поддерживать, если дольше останусь въ Горнсѣ. Что сказалъ бы папа, если бы услыхалъ, что я буду читать рѣчи публично?
   -- У отца такъ много заботъ, что подобная бездѣлица составила бы небольшую разницу.
   -- Бѣдный папа!
   -- Онъ былъ ужасно разстроенъ дѣломъ Джеральда. Потомъ онъ такой добрый! Онъ сказалъ мнѣ болѣе о Джеральдѣ чѣмъ о моемъ собственномъ несчастіи въ Оксфордѣ; но самому Джеральду онъ не сказалъ почти ничего. Теперь онъ простилъ мнѣ, думая, что я постоянно бываю въ Парламентѣ.
   -- И ты бываешь?
   -- Не такъ часто, какъ онъ думаетъ. Я тамъ бываю для него. Онъ былъ такъ добръ, когда я перешелъ въ другую партію.
   -- Я думаю, что въ этомъ ты былъ правъ.
   -- А я начинаю думать, что былъ совсѣмъ неправъ. Что это значило для меня?
   -- Мнѣ кажется, это огорчило папашу.
   -- Разумѣется; потомъ твое дѣло.
   Какъ только это было сказано, леди Мери тотчасъ ожесточила свое сердце противъ отца. Имѣлъ Сильвербриджъ право или нѣтъ держаться своихъ политическихъ мнѣній -- такъ какъ Паллизеры давнымъ-давно были извѣстны, какъ твердые виги и либералы, могло подлежать сомнѣнію. Но что она имѣла право сама выбрать себѣ жениха, по ея мнѣнію, сомнѣнія быть не могло. Такъ какъ они сидѣли въ кабріолетѣ, Сильвербриджъ не могъ видѣть лица сестры, но онъ зналъ, что она вооружается противъ сопротивленія.
   -- Я увѣренъ, что это очень его огорчаетъ, продолжалъ Сильвербриджъ.
   -- Этого перемѣнить нельзя, сказала она.
   -- Это должно быть перемѣнено.
   -- Ничто не можетъ этого перемѣнить. Конечно, онъ можетъ умереть, могу умереть и я.
   -- Или онъ можетъ передумать, видя, что ничего хорошаго изъ этого не выходитъ, намекнулъ Сильвербриджъ.
   -- Разумѣется, это возможно, сказала леди Мери очень коротко, ясно показывая своимъ тономъ, что не желаетъ долѣе продолжать этотъ разговоръ.
   -- Какъ вы добры, что пріѣхали ко мнѣ, сказала леди Maбелъ, цѣлуя свою новую знакомую:-- я такъ много слышала о васъ.
   -- А я о васъ.
   -- Вы знаете, я строгій менторъ вашего брата. Трое-четверо изъ насъ рѣшились сдѣлать его образцовымъ законодателемъ. Мисъ Касвери тоже его менторъ. Только она не такъ строга, какъ я.
   -- Онъ долженъ быть очень вамъ обязанъ.
   -- Вотъ ужъ нѣтъ -- ни крошечки. Вѣдь вы не чувствуете себя обязаннымъ мнѣ, лордъ Сильвербриджъ?
   -- Не столько, сколько мнѣ слѣдовало бы, можетъ быть.
   -- Разумѣется, есть оппозиція, скачки, четверня и маіоръ Тифто. Вы, безъ сомнѣнія, слышали о маіорѣ Тифто. Но мы одержимъ верхъ, леди Мери, и онъ попадетъ наконецъ въ прелестную страну.
   -- Какая же это прелестная страна?
   -- Мѣсто въ министерствѣ я полагаю, или то всеобщее уваженіе, которое молодой вельможа пріобрѣтаетъ, когда выкажетъ себя способнымъ просидѣть на парламентской скамьѣ сряду шесть часовъ и не заснуть.
   Потомъ пошли завтракать, и леди Мери нашла большое удовольствіе въ обществѣ своей новой знакомой. Ея жизнь послѣ смерти матери была такъ печальна, что эта небольшая перемѣна была для нея облегченіемъ. Она почти сдѣлалась весела. Леди Мабель была такъ жива, въ ней было столько юмора и шутливости, что Мери тотчасъ почувствовала себя, какъ дома. Ей казалось, что и братъ чувствуетъ себя, какъ дома. Онъ называлъ хозяйку леди Мабъ, Царица Мабъ, а разъ просто Мабель, а старушку называлъ мисъ Касъ. Мери подумала, что можетъ быть леди Мабель помолвлена съ ея братомъ.
   -- Пойдемте наверхъ въ мою комнату, тамъ гораздо пріятнѣе, чѣмъ здѣсь, сказала леди Мабель, и изъ столовой они пошли въ хорошенькую гостиную, которая была очень хорошо знакома Сильвербриджу.-- Вы слышали о мисъ Бонкассинъ?
   Мери отвѣтила, что она слышала о необыкновенной красотѣ мисъ Бонкассинъ.
   -- О ней всѣ говорятъ. Вашъ братъ встрѣтилъ ее на праздникѣ въ саду у мистрисъ Монтакют-Джонсъ, и тотчасъ плѣнился.
   -- Совсѣмъ я не плѣнился, возразилъ Сильвербриджъ.
   -- Вамъ слѣдовало плѣниться. Будь я мужчиной, я плѣнилась бы. Я нахожу, что я не встрѣчала ни одной женщины, на которую было бы такъ пріятно смотрѣть, и которую было бы такъ пріятно слушать. Мы всѣ это чувствуемъ, на этотъ сезонъ мы всѣ помрачены. Но это не очень волнуетъ насъ, потому что она иностранка.
   Только-что она сказала это, какъ дверь отворилась и доложили о Френкѣ Тригирѣ. Всѣмъ присутствующимъ было извѣстно, такъ какъ и читателю, отношенія Тригира къ леди Мери Паллизеръ, и всякій зналъ, что это извѣстно всѣмъ другимъ. Поэтому они всѣ, какъ-будто чувствовали себя виновными. Влюбленные не видали другъ друга послѣ отъѣзда изъ Италіи, и вдругъ такъ неожиданно они очутились лицомъ къ лицу! И никто, кромѣ Тригира, сначала не былъ увѣренъ, не устроилъ ли кто-нибудь эту встрѣчу. Мери могла естественно подозрѣвать, что леди Мабель сдѣлала это для своего друга Тригира, и Сильвербриджъ не могъ этого не подозрѣвать. Леди Мабель, никогда прежде не видавшая Мери, не могла не подумать, что она какъ-нибудь тайкомъ дала ему знать, а мисъ Касвери прямо думала, что былъ сдѣланъ уговоръ. Сильвербриджъ первый заговорилъ.
   -- Я не зналъ, Тригиръ, что мы увидимъ тебя.
   -- И я не зналъ, что увижу васъ, отвѣтилъ Тригиръ.
   Потомъ, разумѣется, пошло пожиманіе рукъ, Мери была послѣдняя. Она подала Тригиру руку, но не сказала ни слова.
   -- Если бы я зналъ, что вы здѣсь, сказалъ онъ:-- я не пріѣхалъ бы; но мнѣ не нужно говорить, какъ я радъ видѣть васъ -- даже такимъ образомъ.
   Тогда обѣ дѣвушки убѣдились, что встрѣча была случайная, но мисъ Касъ все еще сомнѣвалась.
   Разговоръ тотчасъ сдѣлался очень труденъ. Тригиръ сѣлъ близко, но не очень близко къ леди Мери, и сдѣлалъ попытку разговаривать съ обѣими дѣвушками заразъ. Леди Мабель ясно показывала, что ей не совсѣмъ ловко, а Мери какъ-будто поразило онѣмѣніемъ присутствіе ея обожателя. Сильвербриджу такъ было непріятно чувство, что это свиданіе измѣна его отцу, что онъ ломалъ себѣ голову, какъ положить этому конецъ. Мисъ Касвери онѣмѣла. На ней не лежало никакой прямой отвѣтственности относительно герцога Омніума, но она вполнѣ была проникнута чувствомъ, что она обязана заботиться, чтобы въ домѣ лорда Грекса не было тайныхъ любовныхъ свиданій. Наконецъ, Сильвербриджъ вскочилъ съ своего мѣста.
   -- Право, Тригиръ, мнѣ кажется тебѣ лучше уйти, сказалъ онъ.
   -- И я тоже думаю, сказала мисъ Касвери.-- Если это случайность...
   -- Разумѣется, это случайность, съ гнѣвомъ сказалъ Тригиръ и взглянулъ на Мери, которая покраснѣла до ушей.
   -- Я нисколько въ этомъ не сомнѣваюсь, сказала старушка.-- Но если это и случайность, какъ вы думаете, Мабель, не лучше ли ему уйти?
   -- Онъ не укуситъ никого, мисъ Касъ.
   -- Ей не слѣдовало пріѣзжать, если она этого ожидала, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Конечно, заговорила Мери въ первый разъ.-- Но теперь, когда онъ здѣсь...
   Она остановилась, встала съ дивана, опять сѣла, опять встала, подошла къ своему возлюбленному, который тоже всталъ -- и бросившись къ нему на шею, подставила свои губы, чтобы онъ поцѣловалъ.
   -- Это совсѣмъ негодится, сказалъ Сильвербриджъ.
   Мисъ Касвери всплеснула руками и подняла глаза къ небу. Она, вѣроятно, никогда не видала ничего подобнаго. Глаза леди Мабели наполнились слезами, и хотя во всемъ этомъ многое могло возбудить въ ней страданіе, все-таки въ глубинѣ своего сердца она восхитилась мужественной дѣвушкой, которая могла такимъ образомъ выказать вѣрность своему возлюбленному.
   -- Теперь ступайте, сказала Мери сквозь рыданія.
   -- Моя дорогая! воскликнулъ Тригиръ.
   -- Да, да, да; я всегда буду ваша. Ступайте, ступайте, ступайте.
   Она плакала и рыдала, говоря эти слова, и закрыла лицо носовымъ платкомъ. Тригиръ съ минуту стоялъ въ нерѣшимости, а потомъ вышелъ, не простившись ни съ кѣмъ.
   -- Ты поступила очень дурно, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Она поступила, какъ ангелъ, сказала Мабель, обнявъ Мери:-- какъ ангелъ. Если бы вы любили какую-нибудь дѣвушку и она любила васъ, не пожелали бы вы этого? Не обожали ли бы вы ее за то, что она показала вамъ, что не стыдится своей любви?
   -- Я нисколько не стыжусь, сказала Мери.
   -- И я скажу, что вы не имѣете на это причины. Никто не знаетъ его такъ, какъ я -- какой онъ добрый, какой достойный человѣкъ!
   Сильвербриджъ тотчасъ увезъ сестру, а леди Мабель убѣжала отъ мисъ Касъ.
   -- Она любитъ его почти такъ, какъ я его любила, сказала она себѣ.-- Желала бы я знать можетъ ли онъ любить ее такъ, какъ любилъ меня.
   

Глава XXX.
Что вышло изъ этой встрѣчи?

   Лордъ Сильвербриджъ не сказалъ сестрѣ ни слова, когда везъ ее на Карльтонскую Террасу, и онъ хотѣлъ оставить ее, не упомянувъ о происшедшей сценѣ, но вдругъ ему пришло въ голову, что это было бы жестоко.
   -- Мери, сказалъ онъ:-- я очень огорченъ всѣмъ этимъ.
   -- Это сдѣлала не я.
   -- Я полагаю, что это не сдѣлалъ никто. Но мнѣ очень жаль, что это случилось. Мнѣ кажется, что тебѣ слѣдовало обуздать себя.
   -- Нѣтъ! почти вскрикнула она.
   -- А я это нахожу.
   -- Нѣтъ! Я люблю этого человѣка и обѣщала выйти за него.
   -- Но, Мери -- развѣ дѣвушки цѣлуютъ своихъ возлюбленныхъ публично?
   -- Нѣтъ; и я не сдѣлала бы этого. Никогда въ жизни не дѣлала я этого. Но я должна была показать, что не стыжусь его! Неужели ты думаешь, что я сдѣлала бы это, если бы васъ всѣхъ тутъ не было?
   Она опять залилась слезами.
   Сильвербриджъ не зналъ, что ему думать. Леди Мабель Грексъ объявила, что Мери поступила, какъ ангелъ. Но все таки, думая о томъ, что видѣлъ, Сильвербриджъ дрожалъ отъ досады.
   -- Я думалъ объ отцѣ, сказалъ онъ.
   -- Ему надо сказать все.
   -- Что ты встрѣтилась съ Тригиромъ?
   -- Конечно; и что я... поцѣловала его. Я не стыжусь говорить всѣмъ, что я дѣлаю.
   -- Онъ очень разсердится.
   -- Это не моя вина. Онъ не долженъ поступать со мною такимъ образомъ. Мистеръ Тригиръ джентльменъ. Зачѣмъ онъ принималъ его? Зачѣмъ ты привезъ его? Но это теперь безполезно. Дѣло рѣшено. Папа можетъ сокрушить мнѣ сердце, но онъ не можетъ заставить меня сказать, что я не помолвлена съ мистеромъ Тригиромъ.
   Въ этотъ же вечеръ Мери разсказала все леди Кентрипъ. Она ничего не старалась скрыть.
   -- Я встала, сказала она:-- и обняла его. Не составляетъ ли онъ для меня все на свѣтѣ?
   -- Это было условлено заранѣе? спросила леди Кентрипъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ! Ничего не было условлено. Они родственники и очень дружны. Онъ бываетъ тамъ постоянно. Я желаю, чтобы вы сказали папашѣ все.
   Леди Кентрипъ начала думать, что въ несчастный день для себя согласилась она принять надзоръ за этой молодой рѣшительной дѣвицей. Но согласилась тотчасъ написать герцогу. Такъ какъ эта дѣвушка была въ ея рукахъ, она должна была заботиться о томъ, чтобы не подвергать себя упрекамъ. Такъ какъ этотъ непригодный женихъ или устроилъ встрѣчу, или встрѣтился случайно, герцога необходимо было увѣдомить.
   -- Я предпочитаю, чтобы вы написали письмо, сказала леди Мери:-- но пожалуста скажите ему, что я сама имѣла намѣреніе дать ему объ этомъ знать.
   Пока леди Кентрипъ не сѣла за свой письменный столъ, она не знала, какъ велико будетъ затрудненіе. Всегда не легко писать отцу о любви его дочери къ предосудительному жениху, но характеръ герцога увеличивалъ трудность задачи.
   Потомъ этотъ поцѣлуй! Леди Кентрипъ знала, что герцогъ будетъ пораженъ ужасомъ, читая объ этомъ, и она сама почти ужасалась, и даже почти не могла писать.
   "Я боюсь, что съ обѣихъ сторонъ была выказана большая горячность" писала она, чувствуя, что клевещетъ на Тригира, о горячности котораго не слыхала ничего. Это ясно, прибавила она: "что съ ея стороны это не мимолетная фантазія".
   Невозможно было дать понять герцогу въ точности, что случилось. Герцогъ понялъ, что Сильвербриджъ возилъ Мери къ лорду Грексу. Онъ понялъ также, что встрѣча произошла въ присутствіи Сильвербриджа и леди Мабели. Леди Кентрипъ писала, что это была случайность. Какъ же это могло быть случайностью?
   -- Ты въ пятницу возилъ Мери въ городъ, сказалъ онъ сыну утромъ въ слѣдующее воскресенье.
   -- Да, серъ.
   -- И этотъ твой другъ пришелъ туда?
   -- Да, серъ.
   -- Развѣ ты не знаешь моихъ желаній?
   -- Конечно, знаю; но я не могъ помѣшать ему прійти. Вы не предполагаете, что кто-нибудь это устроилъ?
   -- Надѣюсь, что нѣтъ.
   -- Это была просто случайность. Такая случайность можетъ повториться -- если Мери не будетъ заперта.
   -- Кто говоритъ о томъ, чтобы запереть кого-нибудь? Какое право имѣешь ты говорить такимъ образомъ?
   -- Я только хотѣлъ сказать, что разумѣется они наткнутся другъ на друга въ Лондонѣ.
   -- Мнѣ кажется я поѣду за границу, сказалъ герцогъ.
   Онъ помолчалъ, а потомъ повторилъ:
   -- Мнѣ кажется, что я поѣду за границу.
   -- Не надолго, я надѣюсь, серъ.
   -- Жить буду тамъ. Зачѣмъ мнѣ оставаться здѣсь? Какую пользу могу я сдѣлать здѣсь? Все, что я вижу, и все, что я слышу, огорчаетъ меня.
   Молодой человѣкъ разумѣется не могъ не вспомнить свое послѣднее свиданіе съ отцомъ, когда герцогъ былъ такъ любезенъ и повидимому такъ доволенъ.
   -- Развѣ еще что-нибудь идетъ нехорошо кромѣ дѣла Мери? спросилъ Сильвербриджъ.
   -- Мнѣ сказали, что Джеральдъ долженъ въ Кембриджѣ около полторы тысячи фунтовъ.
   -- Такъ много! Я зналъ, что онъ держитъ тамъ лошадей.
   -- Дѣло не въ деньгахъ, а въ отсутствіи правилъ, въ томъ, что молодой человѣкъ не понимаетъ, что онъ долженъ жить въ извѣстныхъ границахъ относительно денежныхъ средствъ! Знаешь ли ты, что ты получилъ отъ мистера Мортопа?
   -- Не совсѣмъ, серъ.
   -- Ты еще другое дѣло. Но каковъ бы ни былъ человѣкъ, онъ долженъ жить въ извѣстныхъ границахъ. А сестра твоя, я думаю сокрушитъ мнѣ сердце.
   Сильвербриджъ не нашелъ возможнымъ отвѣтить что-нибудь на это.
   -- Идешь ты въ церковь? спросилъ герцогъ.
   -- Я не собирался.
   -- Ты никогда не ходишь?
   -- Хожу иногда. Я пойду съ вами, если вамъ угодно, серъ.
   -- Я думалъ итти, но мысли мои слишкомъ разстроены. Я не вижу, почему тебѣ не итти.
   Но Сильвербриджъ хотя охотно пожертвовалъ бы своимъ утромъ для отца -- я боюсь, что онъ смотрѣлъ на это съ такой точки -- не находилъ, что онъ долженъ исполнить обязанность, которую не исполнялъ его отецъ. Его тревожило также много разныхъ разностей. Наканунѣ вечеромъ, послѣ обѣда, онъ позволилъ себѣ держать пари за Перваго Министра въ Леджерской скачкѣ на очень большую сумму -- тысячъ на двадцать. Это онъ сдѣлалъ подъ вліяніемъ маіора Тифто. Воспоминаніе объ этомъ, послѣ обѣщанія, даннаго отцу, всего болѣе раздражало его. Онъ сознавалъ, что обязанъ жить по извѣстнымъ правиламъ. Правила онъ могъ усвоить легко, но ему еще не удалось примѣнить ихъ къ практикѣ. Онъ рѣшился разойтись съ Тифто; и послѣ этого имѣлъ намѣреніе совсѣмъ отстраниться отъ спортсменства. Не было еще недѣли, какъ онъ принялъ это намѣреніе. Онъ рѣшилъ, что Тифто не будетъ болѣе его товарищемъ, а теперь долженъ былъ признаться себѣ, что, выпивъ три или четыре бокала шампанскаго, онъ позволилъ Тифто уговорить себя держать это несчастное пари.
   Потомъ онъ сказалъ отцу, что намѣренъ сдѣлать предложеніе Мабели Грексъ. Онъ зашелъ такъ далеко, что предложеніе теперь надо сдѣлать. Онъ объ этомъ особенно не сожалѣлъ, хотя былъ бы не прочь взять назадъ свои слова.
   -- Какъ глупо выбалтывать все! сказалъ онъ себѣ.
   Но ему было бы хорошо имѣть жену; а гдѣ же онъ можетъ найти жену лучше Мабели Грексъ? Конечно, по красотѣ она была ниже мисъ Бонкассинъ. Въ мисъ Бонкассинъ было что-то такое, дѣлавшее невозможнымъ забыть ее. Но мисъ Бонкассинъ была американка и, по многимъ причинамъ, о ней нечего было и думать. Ему не приходило въ голову, что онъ влюбится въ мисъ Бонкассинъ; но все-таки было непріятно, что намѣреніе жениться помѣшаетъ ему пріятно провести съ мисъ Бонкассинъ нѣсколько недѣль. Конечно, противъ женитьбы многое можно было сказать. Она обрѣзывала крылья человѣку. Но за то, если онъ женится, Тифто будетъ устраненъ. Такъ было важно получить согласіе отца на бракъ. Это означало совершенную независимость въ денежныхъ дѣлахъ.
   Потомъ онъ сталъ думать объ отцѣ. Онъ искренно огорчался тѣмъ, что отецъ его былъ такъ несчастенъ. Изъ всѣхъ горестей, тяготившихъ герцога, любовь его сестры была всего тяжелѣе. Долги Джеральда въ Кембриджѣ ничего не значили, если только преодолѣть это другое горе. И Тифто, и сумасбродство его, Сильвербриджа, не наносили герцогу неизлѣчимыхъ ранъ. Если бы Тригира можно было отстранить -- Сильвербриджъ думалъ, что его отецъ примирится со всѣмъ другимъ. Онъ чувствовалъ къ отцу большую нѣжность; но относительно сестры не чувствовалъ угрызеній, рѣшившись очень серіозно поговорить съ Тригиромъ.
   Онъ пошелъ въ Сент-Джемскій паркъ и, сидя на скамейкѣ, выкурилъ полдюжину папиросъ. Онъ былъ красивый юноша, чуть не шести футъ ростомъ, съ свѣтлыми волосами, круглыми голубыми глазами, и тѣмъ аристократическимъ видомъ, которымъ особенно отличался покойный герцогъ, но который былъ менѣе замѣтенъ въ настоящемъ главѣ фамиліи. Это былъ молодой человѣкъ, мимо котораго вы не прошли бы въ толпѣ, не обративъ на него вниманія; но вы сказали бы о немъ, разсмотрѣвъ его хорошенько, что онъ еще не отсталъ отъ ребяческихъ привычекъ. Онъ теперь сидѣлъ, протянувъ ноги, держа трость въ рукѣ, смотря на воду. Онъ старался думать. Онъ усиленно думалъ. Но скамейка была жесткая и ему неловко было сидѣть. Онъ рѣшился отыскать Тригира, когда самъ Тригиръ явился на тропинкѣ предъ нимъ.
   -- Тригиръ! воскликнулъ Сильвербриджъ.
   -- Сильвербриджъ! воскликнулъ Тригиръ.
   -- Ты зачѣмъ гуляешь здѣсь въ воскресенье утромъ?
   -- Ты зачѣмъ сидишь здѣсь? Я часто гуляю здѣсь, и это нисколько не кажется мнѣ страннымъ. Но что я нашелъ тебя здѣсь, это удивительно. Ты часто сюда приходишь?
   -- Никогда въ жизни прежде не былъ. Я вошелъ сюда, потому что мнѣ надо было подумать кое о чемъ.
   -- О вопросахъ, которые надо предложить Парламенту? О предложеніяхъ, объ улучшеніяхъ въ комитетѣ и обо всемъ тому подобномъ.
   -- Продолжай, старина.
   -- Или, можетъ быть, маіоръ Тифто сдѣлалъ важныя открытія.
   -- Чортъ побери маіора Тифто.
   -- Желаю этого отъ всего моего сердца, сказалъ Тригиръ.
   -- Сядь здѣсь, сказалъ Сильвербриджъ: -- въ ту самую минуту, какъ ты подошелъ, я думалъ о тебѣ.
   -- Ты очень добръ.
   -- Я намѣревался отправиться къ тебѣ. Тебѣ надо отказаться отъ моей сестры.
   -- Надо отказаться!
   -- Это не можетъ повести ни къ чему хорошему. Я хочу сказать, что бракъ никогда не можетъ быть.
   Онъ замолчалъ, но Тригиръ рѣшился выслушать его.
   -- Это такъ огорчаетъ моего отца, что ты пожалѣлъ бы о немъ, если бы могъ видѣть.
   -- Очень можетъ быть. Когда я вижу людей огорченныхъ, я всегда жалѣю о нихъ. Но вотъ о чемъ я прошу тебя подумать. Если бы я поручилъ тебѣ сказать твоей сестрѣ, что все между нами должно быть кончено, не была ли бы она такъ огорчена, что тебѣ пришлось бы пожалѣть о ней?
   -- Она преодолѣла бы свою горесть.
   -- И отецъ твой преодолѣетъ.
   -- Онъ имѣетъ право имѣть свое собственное мнѣніе въ подобномъ дѣлѣ.
   -- И я имѣю право. Имѣетъ право и она. Его права въ этомъ дѣлѣ очень ясны и очень могущественны. Я готовъ сознаться, что мы не можемъ вступить въ бракъ, если онъ не дастъ денегъ. Можешь передать ему, что я это говорю. Я не имѣю права просить денегъ у твоего отца и никогда этого не сдѣлаю. Вся власть въ его рукахъ. Я не намѣренъ даже пытаться видѣться съ твоей сестрой. Мы встрѣтились намедни, какъ ты видѣлъ, совершенно случайно. Неужели ты думаешь, что послѣ этого твоя сестра пожелаетъ, чтобы я отказался отъ нея?
   -- Глупо предполагать, чтобы желанія дѣвушекъ исполнялись.
   -- Я полагаю, что это можетъ относиться и къ молодымъ людямъ. Конечно, жизнь должна быть исполнена самоотверженія. Можетъ быть я былъ бы обязанъ отказаться, если бы могъ пожертвовать только собой. Но я обязанъ думать только о той, кого я люблю.
   -- Она то самое сказала бы о тебѣ.
   -- Я надѣюсь.
   -- Такимъ образомъ вы поддерживаете другъ друга. Если бы другой находился въ такихъ обстоятельствахъ, какъ ты, а другая дѣвушка была бы на мѣстѣ Мери, ты первый сказалъ бы, что этотъ человѣкъ поступаетъ дурно. Я не хочу говорить тебѣ вещи непріятныя, но въ подобныхъ обстоятельствахъ ты первый сказалъ бы другому, что онъ ищетъ денегъ дѣвушки.
   Говоря это, Сильвербриджъ пристально смотрѣлъ на воду, очень сожалѣя, что возникла причина къ ссорѣ, но думая, что Тригиръ сочтетъ себя вынужденнымъ поссориться. Но Тригиръ, помолчавъ нѣсколько минутъ и обдумавъ все, рѣшился не ссориться.
   -- Можетъ быть я сказалъ бы, отвѣтилъ онъ, положивъ руку на руку Сильвербриджа.-- Можетъ быть я и выразилъ бы подобное мнѣніе.
   -- Ну вотъ видишь!
   -- Я сейчасъ допрашивалъ себя, виновенъ ли я въ низости, которую можетъ быть приписалъ бы другому. Я удостовѣрился вполнѣ, что не деньги влекутъ меня къ твоей сестрѣ. Я ищу ея руки не потому, что она дочь богатаго человѣка, и по этой же причинѣ не откажусь отъ нея. Это зависитъ отъ нея. Только ея слово принудитъ меня оставить ее и только ея слово можетъ все прекратить.
   Потомъ онъ пожалъ руку своему другу и ушелъ, не говоря ни слова.
   

Глава XXXI.
Праздникъ мисъ Бонкассинъ въ Меденгедѣ,

   Три раза въ слѣдующія три недѣли ѣздилъ лордъ Сильвербриджъ дѣлать предложеніе Мабели, по три раза напрасно. Разъ она все разговаривала о другомъ. Въ другой разъ мисъ Касъ не оставляла ее. Въ третій разъ разговоръ обратился самымъ непріятнымъ образомъ на мисъ Бонкассинъ, и лордъ Сильвербриджъ не могъ не находить, что она говорила о ней очень зло. Конечно, было справедливо, что онъ послѣднія три недѣли часто бывалъ въ обществѣ мисъ Бонкассинъ, танцовалъ съ нею, ѣздилъ съ ней верхомъ, провожалъ ее въ Палату Лордовъ и въ Палату Общинъ и теперь собирался къ ней на праздникъ въ Меденгедъ. Но Мабель, конечно, жаловаться права не имѣла. Не пріѣзжалъ ли онъ три раза въ это время положить свою корону къ ея ногамъ; а теперь, въ эту самую минуту, не она ли была виновата, что онъ не исполняетъ этого?
   -- Я полагаю, сказала она, смѣясь:-- что все рѣшено.
   -- Что рѣшено?
   -- У васъ съ американской красавицей.
   -- Сколько мнѣ извѣстно, ничего особеннаго не рѣшено.
   -- Такъ это должно быть -- должно. Этого надо желать для нея, хочу я сказать.
   -- Вы говорите какъ англичанка, сказалъ лордъ Сильвербриджъ.-- Оттого, что вы не можете понять образъ жизни, непохожій на тотъ, который ведете вы, тотчасъ вы толкуете въ дурную сторону.
   -- Я ничего не находила дурнымъ, лордъ Сильвербриджъ, и вы не имѣете права это говорить.
   -- Если вы хотите сказать, что обращеніе американскихъ молодыхъ дѣвицъ свободнѣе, чѣмъ англійскихъ, вы сами вредите ихъ репутаціи.
   -- Я не говорю, чтобы это было дурно, продолжала леди Мабель.-- Она красавица, очень умна, и изъ нея выйдетъ очаровательная герцогиня. Притомъ, имѣть американскую герцогиню было бы пріятной перемѣной.
   -- Она не захочетъ быть герцогиней.
   -- Ну, когда такъ, графиней, съ герцогствомъ впереди, въ отдаленномъ будущемъ. Не будетъ ли это пріятной перемѣной, мисъ Касъ?
   -- О, рѣшительно! сказала мисъ Касъ.
   -- И гораздо лучше. Новая кровь, знаете. Пожалуста не предполагайте, чтобы я была противъ этого. Всѣ одобряютъ это. Ни отъ кого не слыхала порицанія. Только такъ какъ это зашло такъ далеко, а англичане слишкомъ глупы и не понимаютъ этихъ новыхъ обычаевъ, не находите ли вы, можетъ быть...
   -- Нѣтъ, я ничего не нахожу, кромѣ того, что вы очень злы.
   Онъ всталъ и, церемонно простившись съ обѣими дамами, ушелъ.
   Леди Мабель тотчасъ начала смѣяться, но наименѣе тонкій слухъ примѣтилъ бы, что смѣхъ былъ притворный. Мисъ Касъ не смѣялась, а сидѣла прямо и имѣла очень серіозный видъ.
   -- Честное слово, сказала младшая изъ дамъ:-- это самый красивый простачокъ, какого только я знала.
   -- Я не смѣялась бы надъ нимъ.
   -- Какъ же удержаться? Но, разумѣется, я сдѣлала это съ умысломъ.
   -- Съ какимъ умысломъ?
   -- Мнѣ кажется, онъ себя дурачитъ. Если кто-нибудь не вмѣшается, онъ зайдетъ такъ далеко, что, пожалуй, и отступить будетъ нельзя.
   -- Я думала, сказала мисъ Касвери очень тихо, почти шопотомъ:-- что онъ ищетъ другую жену.
   -- Вамъ не надо думать объ этомъ, сказала леди Мабъ, вскочивъ съ своего мѣста.-- Я тоже думала объ этомъ. Но, я уже говорила вамъ, что пожалѣла его. Онъ не имѣлъ серіознаго намѣренія на меня, не имѣетъ и на американку. Такіе молодые люди рѣдко думаютъ серіозно о такихъ вещахъ. Но она его не пощадитъ. Это будетъ національное торжество. Всѣ Штаты запоютъ побѣдоносную пѣснь. Представьте себѣ! нью-йоркская красавица подхватила герцога!
   -- Я не считаю это возможнымъ. Это было бы слишкомъ ужасно.
   -- А я считаю это возможнымъ вполнѣ. Я готова была бы помириться съ этимъ, если бы не была увѣрена, что годилась бы для него болѣе другихъ. Но я не любила бы его.
   -- Почему же?
   -- Онъ такой мальчикъ. Я всегда обращалась бы съ нимъ, какъ съ мальчикомъ, баловала бы, ласкала, но не уважала. Не думайте, чтобы я отказала ему по добросовѣстнымъ причинамъ, если бы онъ сдѣлалъ предложеніе мнѣ. Мнѣ тоже было бы пріятно сдѣлаться герцогиней. Мнѣ было бы пріятно прекратить всѣ наши домашнія бѣдствія.
   -- Но вы отказали ему.
   -- Этого нельзя сказать, потому что онъ не дѣлалъ мнѣ предложенія. Я поддалась слабости и дала ему возможность одуматься. Но я окажусь недобрымъ другомъ для него, если это кончится его женитьбой на американкѣ.
   Лордъ Сильвербриджъ уѣхалъ, сильно разсерженный, но это прошло, когда онъ поѣхалъ въ Менденгедъ къ мисъ Бонкассинъ. По-крайней-мѣрѣ, мисъ Бонкассинъ надъ нимъ не смѣялась. Потомъ она была такъ пріятна, такъ здравомысляща и такъ умна!
   -- Мнѣ пріятно съ вами, сказала она:-- потому что я вижу, что вы не станете считать обязанностью ухаживать за мной. Я ненавижу, когда думаютъ, что молодой человѣкъ и молодая женщина не могутъ быть знакомы безъ этихъ глупостей.
   Это вполнѣ выражало его чувство, и ничего не могло быть пріятнѣе его короткости съ Изабеллой Бонкассинъ.
   Мистрисъ Бонкассинъ казалась особой очень обыкновенной, не имѣвшей особеннаго желанія разговаривать и слушать разговоры. Она выѣзжала рѣдко, и въ эти рѣдкіе случаи ни въ чемъ не мѣшала своей дочери. Мистеръ Бонкассинъ занималъ болѣе гордое положеніе. Всѣ знали, что мисъ Бонкассинъ была въ Англіи, потому что мистеру Бонкассину нужно было проводить много часовъ въ Британскомъ Музеѣ. Но и дочь, повидимому, не находилась подъ контролемъ отца. Она выѣзжала одна куда хотѣла, разговаривала съ кѣмъ хотѣла и дѣлала что хотѣла. Нѣкоторыя современныя молодыя дѣвицы находили, что многое можно сказать въ пользу свободы, которою она пользовалась.
   Однако, многое можно сказать и противъ этого. Всѣ молодыя дѣвушки не могутъ походить на мисъ Бонкассинъ, и иногда пріятно чувствовать, что находишься подъ крылышкомъ мамаши.
   Но для мисъ Бонкассинъ пока не оказывалось надобности въ мамашиной защитѣ. Всѣ считали преимуществомъ ухаживать за мисъ Бонкассинъ и, можетъ быть, это казалось тѣмъ большимъ преимуществомъ, что лордъ Сильвербриджъ оказывалъ вниманіе ей. Разумѣется, всѣ подражаютъ модѣ. Если бы лордъ Сильвербриджъ не былъ такъ пораженъ красотой молодой дѣвицы, то, можетъ быть, лордъ Гласлофъ и Поплькортъ не считали бы необходимымъ бѣгать за нею. Теперь же даже самый лѣнивый изъ молодыхъ людей, Долли Лонгстафъ, былъ приведенъ въ глубокій восторгъ.
   Всѣ они были въ Меденгедѣ. Мистеръ Бонкассинъ пріискивалъ способъ отплатить за вѣжливости, оказываемыя ему, и мистрисъ Монтакютъ-Джонсъ посовѣтовала ему сдѣлать это такимъ образомъ. Великолѣпный банкетъ былъ приготовленъ въ бесѣдкѣ на берегу рѣки. Были и лодки, и оркестръ, и лужайки для танцевъ. Былъ и лоон-теннисъ и удочки, которыя не употреблялъ никто, и длинныя тѣнистыя аллеи, въ которыхъ могли прогуливаться мужчины и дамы, если оказывались такъ милостивы. Все это устроила мистрисъ Монтакют-Джонсъ. Такъ какъ день былъ хорошъ, такъ какъ многіе старые люди не пріѣхали, и такъ много было молодыхъ людей лучшаго сорта, такъ какъ ничего не пожалѣли для комфорта, праздникъ обѣщалъ сдѣлаться успѣшнымъ. Разумѣется, всѣ хорошенькія дѣвушки въ Лондонѣ были тутъ, кромѣ леди Мабели Грексъ. Леди Мабель бывала вездѣ, но на этотъ разъ отказалась отъ приглашенія мистрисъ Бонкассинъ.
   -- Я не желаю видѣть ея торжество, сказала она мисъ Касъ.
   Всѣ, разумѣется, поѣхали по желѣзной дорогѣ, и безчисленное множество экипажей было нанято, чтобы отвозить гостей на мѣсто. Нѣкоторые тотчасъ сѣли въ лодки и доѣхали до мѣста, что, такъ какъ термометръ показывалъ восемьдесятъ градусовъ въ тѣни, было немножко необдуманно.
   -- Мнѣ кажется, я не въ состояніи, сказалъ Долли Лонгстафъ когда ему предложили взять весло.-- Мисъ Амазонъ будетъ грести. Она гребетъ такъ хорошо и такъ сильно.
   Мисъ Амазонъ, нисколько не смущаясь, взяла весло, и такъ какъ лордъ Сильвербриджъ сидѣлъ позади нея съ другимъ весломъ, она вѣроятно, нашла удовольствіе въ своемъ занятіи.
   -- Какая милая особа леди Кентрипъ.
   Это сказалъ Сильвербриджу обыкновенно молчаливый молодой человѣкъ, лордъ Поплькортъ. Замѣчаніе это было тѣмъ страннѣе, что леди Кентрипъ тутъ не было, а еще болѣе отъ того, что по мнѣнію Сильвербриджа, между графиней, надзиравшей за его сестрой, и молодымъ лордомъ, сидѣвшимъ возлѣ него, и который не кутилъ только потому, что не любилъ тратить деньги, было мало общаго.
   -- Да, конечно.
   -- Я это нашелъ. Я былъ у нея въ Ричмондѣ вчера.
   -- За коимъ чортомъ ѣздили вы въ Горнсъ?
   -- Бабушка леди Кентрипъ была... право я хорошенько не знаю чѣмъ она была... какъ-то намъ съ родни. У меня есть ея портретъ въ Поплькортѣ. Леди Кентрипъ желала спросить меня объ этомъ, вотъ я поѣхалъ къ ней. Я такъ былъ радъ познакомиться съ вашей сестрой.
   -- Вы видѣли Мери?
   -- О, да! Я тамъ завтракалъ. Когда-нибудь я буду обѣдать тамъ съ герцогомъ.
   -- Съ герцогомъ!
   -- Почему же нѣтъ?
   -- Разумѣется, ничто этому не препятствуетъ, только я не могу себѣ представить, какъ это родитель мой поѣдетъ обѣдать въ Ричмондъ. Ну! я очень радъ слышать это. Надѣюсь, что вы сойдетесь съ нимъ.
   -- Мнѣ очень понравилась ваша сестра.
   -- Да, я думаю, сказалъ Сильвербриджъ, повернувъ на тропинку, гдѣ увидалъ мисъ Бонкассинъ съ другими дамами.
   Ему не пришло въ голову, что Поплькорта назначаютъ въ женихи его сестрѣ.
   -- Я нахожу, что это прелестное мѣстечко, сказала Сильвербриджу мисъ Бонкассинъ.
   -- Тѣмъ болѣе мы вамъ обязаны, что вы привезли насъ сюда.
   -- Мы васъ не привозили. Вы намъ дозволяете находиться съ вами и видѣть все красивое и прелестное.
   -- Вѣдь этотъ праздникъ устроили вы?
   -- Конечно, отецъ мой заплатитъ за него, а имя моей матери стоитъ на пригласительныхъ билетахъ. Но, разумѣется, мы знаемъ, что это значитъ. Мы находимся здѣсь, потому чтобы и многіе другіе были къ намъ добры.
   -- Мнѣ кажется всѣ должны быть къ вамъ добры.
   -- Это правда, что мнѣ хорошо вездѣ, но нигдѣ не было такъ хорошо какъ здѣсь. Я боюсь, что когда вернусь назадъ, мнѣ не понравится Нью-Йоркъ.
   -- Я слыхалъ отъ васъ, мисъ Бонкассинъ, что американцы гораздо пріятнѣе англичанъ.
   -- Вы слышали отъ меня? Пожалуй, да; кажется я это говорила. И я думаю это. Я предпочту танцовать съ банковскимъ конторщикомъ въ Нью-Норкѣ, чѣмъ съ банковскимъ конторщикомъ здѣсь.
   -- А вы танцуетѣ съ банковскими конторщиками?
   -- О, да! По-крайней-мѣрѣ, я полагаю такъ. Я танцую со всякимъ, кто меня пригласитъ. У насъ въ Америкѣ, вѣдь нѣтъ лордовъ, вы знаете?
   -- У васъ есть джентльмены?
   -- У насъ ихъ много; но ихъ не такъ легко различить какъ лордовъ. Я люблю лордовъ.
   -- Любите?
   -- О, да! и леди, графинь, хочу я сказать, женщинъ въ этомъ родѣ. Вашей леди Мабели Грексъ здѣсь нѣтъ. Почему она не пріѣхала?
   -- Можетъ быть вы не пригласили ее.
   -- О, да! я пригласила, именно для васъ.
   -- Леди Мабель Грексъ вовсе не моя, сказалъ лордъ Сильвербриджъ съ безполезнымъ жаромъ.
   -- Но она будетъ.
   -- Почему вы это думаете?
   -- Вы заняты ею.
   -- Я занятъ гораздо больше вами, мисъ Бонкассинъ.
   -- Это вздоръ, лордъ Сильвербриджъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ,
   -- Это также и неправда.
   -- Конечно, я самъ могу лучше судить объ этомъ.
   -- А что я сказала вамъ, когда мы только-что познакомились съ вами?
   -- Что вы сказали?
   -- Что мнѣ пріятно ваше знакомство оттого, что вы не будете ухаживать за мной?
   Она замолчала; но онъ не зналъ какъ продолжать разговоръ, и она прибавила:
   -- Когда вы удостоили сказать мнѣ, что заняты мною, какъ будто я именно этого и ожидала, не пустяки ли это?
   Она замолчала и взглянула на него, такъ что онъ былъ принужденъ отвѣтить.
   -- Такъ зачѣмъ же вы спрашиваете меня, занятъ ли я леди Мабелью? Но пустяки ли это?
   -- Нѣтъ. Если бы я думала это, я не спросила бы васъ. Я пригласила ее сюда, потому что думала, что это пріятно вамъ. Вы должны жениться на комъ-нибудь.
   -- Когда-нибудь, можетъ быть.
   -- Почему же не на ней?
   -- Если ужъ такъ, то почему же не на васъ?
   Объ чувствовалъ, что зашелъ слишкомъ далеко, но не придумалъ другого выраженія для своихъ мыслей.
   -- Я не знаю, пустяки ли это, какъ вы выражаетесь; но чтобы это ни было, вы начали сами.
   -- Да, да. Я вижу. Вы наказываете меня за то, что я имѣла дерзость, хотя неумышленную, сказать вамъ, что вы заняты леди Мабелью, умышленной дерзостью, притворяясь будто заняты мною.
   -- Позвольте. Я не могу согласиться съ этимъ.
   Она засмѣялась.
   -- Я поклянусь, что у меня и въ мысляхъ дерзости не было. Я занятъ вами.
   -- Лордъ Сильвербриджъ!
   -- Я нахожу, что вы...
   -- Постойте, постойте. Не говорите.
   -- Хорошо, я не скажу -- теперь. Но это были не пустяки.
   -- Могу я сдѣлать вамъ одинъ вопросъ, лордъ Сильвербриджъ? Вы не разсердитесь? Мнѣ не хотѣлось бы, чтобъ вы разсердились на меня.
   -- Я не разсержусь, сказалъ онъ.
   -- Вы помолвлены съ леди Мабелью Грексъ?
   -- Нѣтъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, извините. Мнѣ сказали, что вы помолвлены съ нею, и я находила, что вашъ выборъ такъ удаченъ! Я не видала здѣсь дѣвушки, которая такъ восхищала бы меня. Она почти подходитъ къ моимъ понятіямъ о томъ, чѣмъ должна быть молодая женщина.
   -- Почти!
   -- Я увѣрена, что если вы не помолвлены съ нею, то должны быть въ нее влюблены, а то моей похвалы было бы достаточно.
   -- Хотя знаешь леди Мабель Грексъ, можно познакомиться и съ мисъ Бонкассинъ.
   Бываютъ минуты, когда глупые люди говорятъ умныя вещи, тупые -- острыя, а добрые -- злыя.
   -- Лордъ Сильвербриджъ, сказала она:-- я этого отъ васъ не ожидала.
   -- Чего? Я сказалъ что думалъ.
   -- Я въ этомъ не сомнѣваюсь. Мы, американцы, считаемъ себя смѣтливыми, но я уже убѣдилась, что вы превзойдете въ этомъ насъ. Я думаю, что намъ надо вернуться. Матушка намѣрена устроить кадриль.
   -- Вы будете танцовать со мною?
   -- Не думаю. Я гуляла съ вами, а танцовать мнѣ лучше съ кѣмъ-нибудь другимъ.
   -- Одинъ танецъ вы можете мнѣ дать.
   -- Не думаю. Танцевъ будетъ немного.
   -- Вы разсердились на меня?
   -- Да, разсердилась.
   Но, говоря это, она улыбнулась.
   -- Дѣло въ томъ, что я думала одержать надъ вами верхъ, а вы обернулись и ударили меня по головѣ, показывая, что можете одержать верхъ когда захотите. Вы защитили вашъ умъ насчетъ вашей доброты.
   -- Будь я повѣшенъ, если понимаю, что все это значитъ, сказалъ онъ, разставаясь съ нею.
   

Глава XXXII.
Продолженіе праздника.

   Лордъ Сильвербриджъ рѣшилъ, что такъ какъ онъ не можетъ танцовать съ мисъ Бонкассинъ, то онъ вовсе танцовать не будетъ. Онъ не сердился на отказъ, и когда увидалъ, что она танцуетъ съ Долли Лонгстафомъ, онъ ревности не чувствовалъ. Она отказалась танцовать съ нимъ, не потому чтобы онъ ей не нравился, а потому, что она не желала показать, что онъ нравится ей. Онъ это понималъ, хотя не совсѣмъ понялъ ея обвиненія. Она польстила ему -- безъ всякаго намѣренія съ ея стороны польстить. Она намекнула на его умъ и жаловалась на его смѣтливость. Мабель Грексъ, когда была наиболѣе къ нему любезна, наиболѣе нѣжна, всегда заставляла его чувствовать, что онъ ниже ея но уму. Она не скрывала свое убѣжденіе въ томъ, что онъ еще очень молодъ по всему. Это было вовсе нелестно. Мисъ Бонкассинъ, съ другой стороны, показала, что почти боится его. "Любовныхъ пустяковъ не должно быть", сказала она.
   Но, что, если это совсѣмъ не пустяки? Что, если это хорошая, истинная, серіозная любовь? Онъ, конечно, не давалъ слова леди Мабели. Съ отцомъ непремѣнно выйдутъ затрудненія. Во-первыхъ, онъ имѣлъ глупость сказать отцу, что хочетъ сдѣлать предложеніе Мабели Грексъ. Потомъ отецъ навѣрно не дастъ согласія на бракъ съ американкой. Въ такомъ случаѣ не будетъ у него неограниченнаго дохода, не будетъ роскошной жизни, что выпало бы ему на долю, если бы онъ женился на Мабели Грексъ. Думая объ этомъ, онъ, однако, сказалъ себѣ, что не продастъ себя за деньги и роскошь. Онъ могъ жить независимо и удовлетворять своимъ наклонностямъ. Въ эту минуту онъ былъ такого мнѣнія, что Изабелла Бонкассинъ будетъ болѣе пріятной спутницей жизни, чѣмъ Мабель Грексъ.
   Онъ пошелъ къ тому мѣсту, гдѣ танцовали, и разговаривалъ съ мистрисъ Бонкассинъ.
   -- Почему вы не танцуете, милордъ? спросила она.
   -- И безъ меня достаточно.
   -- Мнѣ кажется, что вы молодые аристократы не очень любите двигаться.
   -- Не знаю; поло для ногъ и лоон-теннисъ для рукъ требуютъ большого движенія.
   -- Но для васъ нужно всегда что-нибудь модное. А наши молодые люди любятъ танцовать.
   И все это говорилось въ носъ! Что скажетъ о ней герцогъ, Мери, Джеральдъ? Отецъ совсѣмъ не былъ такъ непригоденъ. Онъ былъ высокій, прямой, неуклюжій человѣкъ , всегда одѣвавшійся въ черное. Волосы у него были темные, жесткіе, короткіе, носъ длинный, а лобъ высокій и широкій. Изекіель Бонкассинъ, какъ разъ годился -- по своей наружности -- въ президенты Соединенныхъ Штатовъ, и нѣкоторые охотно выбрали бы его на это высокое мѣсто. Что онъ никогда не занимался политикой, говорило въ его пользу. Онъ слылъ самымъ ученымъ человѣкомъ въ Соединенныхъ Штатахъ, и часто одной репутаціи достаточно, чтобы придать человѣку достоинство въ обращеніи. Онъ также говорилъ въ носъ, но такая гнусливость въ мужчинѣ считается мужественной и рѣзкой. Въ женщинѣ она казалась лорду Сильвербриджу нестерпимой. Но что касается Изабеллы, она была такъ свободна отъ этого гнуснаго недостатка, какъ если бы родилась въ предѣлахъ какого-нибудь герцогскаго парка въ Гертфордишрѣ.
   -- Мнѣ очень жаль, что вы скучаете, сказалъ мистеръ Бонкассинъ, подоспѣвъ на выручку къ женѣ.
   -- Ничего не можетъ быть пріятнѣе. Сказать по правдѣ, я стою и ничего не дѣлаю, чтобы показать, какъ я сержусь на вашу дочь, которая не хочетъ танцевать со мной.
   -- Я увѣренъ, что она сочтетъ это за большую честь, сказалъ Бонкассинъ.
   -- Кто это танцуетъ съ нею? спросила мать.
   -- Мой короткій другъ, Долли Лонгстафъ.
   -- Долли! воскликнула мистрисъ Бонкассинъ.
   -- Всѣ называютъ его такъ. Настоящее его имя Адольфусъ кажется.
   -- Что же онъ... не совсѣмъ незначительное лицо? спросила растревоженная мать.
   -- Онъ лицо очень значительное -- здѣсь. Всѣ его знаютъ. Его приглашаютъ повсюду, но онъ не бываетъ нигдѣ. Его присутствіе здѣсь для васъ должно быть лестнѣе, чѣмъ всѣхъ другихъ.
   -- Какъ же это, милордъ, здѣсь графиня Монтегю, маркиза Капулетъ, лордъ Тиболтъ и...
   -- Они бываютъ вездѣ. Это личности ничтожныя. Ихъ приглашать слѣдуетъ изъ состраданія къ нимъ. Но имѣть у себя Долли Лонгстафа одинъ разъ, составитъ тріумфъ на всю жизнь.
   -- О! сказала мистрисъ Бонкассинъ, пристально смотря на молодого человѣка, который танцовалъ.-- Что же сдѣлалъ онъ?
   -- Ровно ничего.
   -- Вѣрно онъ очень богатъ?
   -- Не знаю, не думаю. Богатство его мнѣ неизвѣстно, но могу увѣрить васъ, что его присутствіе придаетъ блескъ вашему празднику.
   Между тѣмъ, Долли Лонгстафъ находился въ самомъ возбужденномъ состояніи. Отзывъ о немъ лорда Сильвербриджа былъ отчасти справедливъ. Онъ рѣдко бывалъ въ гостяхъ и былъ приглашаемъ многими. Онъ былъ человѣкъ молодой -- хотя не очень молодой -- имѣлъ состояніе и ожидалъ большого наслѣдства. Немногіе дѣлали такъ мало для свѣта, какъ Долли Лонгстафъ, а между тѣмъ, онъ занималъ въ свѣтѣ независимое положеніе. Теперь онъ забралъ себѣ въ голову влюбиться въ мисъ Бонкассинъ. Такой казусъ, вѣроятно, не случался съ нимъ никогда, и очень смущалъ его. Онъ познакомился съ мисъ Бонкассинъ двумя недѣлями ранѣе, чѣмъ лордъ Сильвербриджъ, обѣдая случайно въ гостяхъ, и сидя возлѣ нея. Съ этой минуты онъ перемѣнился, и сталъ бывать вездѣ, гоняясь за американской красавицей. Его пріятели догадались о его страсти и подняли его на смѣхъ. Онъ все-таки продолжалъ, и теперь танцовалъ на открытомъ воздухѣ съ предметомъ своей страсти.
   -- Если будетъ продолжаться такимъ образомъ, вашимъ друзьямъ придется присматривать за вами и запереть васъ куда-нибудь, сказалъ ему Лоптонъ въ промежутокъ танцевъ.
   Долли обернулся, нахмурился и замѣтилъ, что, если бы Лоптонъ не мѣшался не въ свое дѣло, то это было бы лучше для всѣхъ.
   Въ настоящемъ кризисѣ Долли былъ очень взволнованъ. Когда танцы кончились, онъ подалъ руку своей дамѣ, и, разумѣется, она приняла ее.
   -- Угодно вамъ пройтись? сказалъ онъ.
   -- Очень недалеко, отвѣтила она:-- я вѣдь должна немножко заняться и другими.
   -- О! какъ это скучно.
   -- И мнѣ скучно; но дѣлать нечего.
   -- Вы уже теперь все устроили, опять начнутъ танцовать и безъ васъ.
   -- Надѣюсь.
   -- Я желаю сказать вамъ кое что.
   -- Что такое?
   Они стояли теперь на тропинкѣ, возлѣ берега, гдѣ было много гуляющихъ.
   -- Хотите пойти въ храмъ? сказалъ онъ.
   -- Какой храмъ?
   -- О! прелестное мѣстечко. Храмъ Вѣтровъ, кажется, его называютъ, или храмъ Венеры... или... или... храмъ мистрисъ Артуръ де-Беверъ.
   -- Она была богиня?
   -- Это выстроено въ память ея. Какой видъ на рѣку! Я былъ здѣсь разъ, и меня водили туда. Всѣ, бывающіе здѣсь, ходятъ смотрѣть храмъ мистрисъ Артуръ де-Беверъ. Вамъ должны были сказать.
   -- Пойдемте же туда, сказала мисъ Бонкассинъ: -- только не надолго.
   -- Пяти минутъ будетъ достаточно.
   Онъ быстро поднялся на нѣсколько ступеней.
   -- Прелестное мѣстечко, не правда ли?
   -- Да, дѣйствительно.
   -- Вотъ это Меденгедскій Мостъ -- то-есть, это чье-то помѣстье; а теперь я скажу вамъ кое что.
   -- Вы не затѣмъ ли завели меня сюда одну, чтобы убить меня, сказала мисъ Бонкассинъ, смѣясь.
   -- Убить васъ! сказалъ Долли, принимая позу преданной страсти.-- О, нѣтъ!
   -- Очень этому рада.
   -- Мисъ Бонкассинъ!
   -- Мистеръ Лонгстафъ! Если вы будете вздыхать такимъ образомъ, вы, пожалуй, лопнете.
   -- Я... что?
   -- Лопнете! и она кивнула ему головой.,
   Онъ всплеснулъ руками, и повернулъ голову къ маленькому храму.
   -- Желалъ бы я знать, извѣстна ли ей любовь, сказалъ онъ, какъ бы обращаясь къ мистрисъ Артуръ де-Беверъ.
   -- Нѣтъ, ей неизвѣстна, сказала мисъ Бонкассинъ.
   -- А мнѣ извѣстно, крикнулъ онъ, опять повертываясь къ ней.-- Извѣстно, если кто-нибудь былъ рѣшительно, дѣйствительно, истинно влюбленъ, то это я.
   -- Вы точно влюблены, мистеръ Лонгстафъ? Это пріятно?
   -- Пріятно -- пріятно? О, это могло бы быть такъ пріятно.
   -- Но кто же это? Можетъ быть вы скажете мнѣ.
   -- Неужели вы не знаете?
   -- Не имѣю ни малѣйшаго понятія.
   -- Позвольте же мнѣ сказать вамъ, что это можетъ быть только одна особа. Это всегда была одна особа. Это никогда не могла быть никто другая. Это вы.
   Онъ приложилъ руку къ сердцу.
   -- Я! воскликнула мисъ Бонкассинъ.
   -- Разумѣется, вы. Неужели вы думаете, что я привелъ васъ сюда, для того чтобы сказать вамъ, что я влюбленъ въ другую?
   -- Я думала, что вы привели меня смотрѣть какую-то мистрисъ и видъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, сказалъ Долли съ жаромъ.
   -- Такъ вы обманули меня.
   -- Я никогда не буду васъ обманывать, только скажите, что вы полюбите меня, и я останусь вамъ вѣренъ навсегда.
   -- А если я васъ не люблю?
   -- Любите!
   -- Люблю?
   -- Извините, сказалъ Долли: -- я не это хотѣлъ сказать. Разумѣется, мужчина не можетъ быть увѣренъ въ такихъ вещахъ.
   -- Въ настоящемъ слуеаѣ это справедливо, мистеръ Лонгстафъ, потому что дѣйствительно я не питаю къ вамъ подобныхъ чувствъ.
   -- Но вы можете, если захотите. Позвольте мнѣ сказать вамъ, кто я.
   -- Это не принесетъ никакой пользы, мистеръ Лонгстафъ.
   -- Во всякомъ случаѣ позвольте мнѣ сказать. У меня есть свое собственное очень хорошее состояніе.
   -- Деньги не могутъ имѣть къ этому никакого отношенія.
   -- Но я желаю, чтобы вы знали мои средства. Вы, пожалуй, подумали бы, что мнѣ нужны ваши деньги.
   -- Я не желаю приписывать вамъ ничего дурного, мистеръ Лонгстафъ. Только не можетъ быть и рѣчи о томъ, чтобы я отвѣтила вамъ взаимностью, и потому, пожалуста, не говорите ничего.
   Она подошла къ лѣстницѣ, но онъ прервалъ ее,
   -- Вы должны выслушать меня, сказалъ онъ.
   -- Я выслушивала васъ.
   -- Я могу доставить вамъ такое хорошее положеніе, какое только можетъ доставить въ Англіи человѣкъ безъ титула.
   -- Мистеръ Лонгстафъ, я думаю, что гдѣ ни была бы я, я могу сама составить себѣ положеніе, и не выйду замужъ, для того чтобы достигнуть положенія. Будь мой мужъ англійскій герцогъ, я считала бы себя ничѣмъ, если бы не могла сдѣлаться чѣмъ-нибудь, какъ Изабелла Бонкассинъ.
   Говоря это, она не думала, что лордъ Сильвербриджъ со временемъ сдѣлается англійскимъ герцогомъ. Но намекъ на англійскаго герцога сильно поразилъ Долли, который подозрѣвалъ, что у него есть знатный соперникъ.
   -- Англійскихъ герцоговъ не такъ легко достать, сказалъ онъ,
   -- Весьма вѣроятно. Я могла бы лучше выразить мою мысль, если бы сказала англійскій принцъ.
   -- Объ этомъ не можетъ быть и рѣчи, сказалъ Долли.-- Они не могутъ -- по парламентскому акту -- развѣ съ лѣвой руки, что совсѣмъ негодилось бы для васъ.
   -- Мистеръ Лонгстафъ... вы должны простить мнѣ... если я скажу... что изъ всѣхъ мужчинъ... которыхъ я встрѣчала въ этой странѣ или въ другой... вы... самый тупой.
   Это она сказала отрывочными фразами, не нерѣшительно, но для того, чтобы каждое ея слово было понято умомъ, который она считала не блестящимъ. Но въ этомъ отношеніи она была несправедлива къ Долли. Онъ очень хорошо понялъ, что его назвали тупымъ и у него достало находчивости отмстить за себя.
   -- Неужели я тупъ? сказалъ онъ.-- Какого же невысокаго мнѣнія вы должны быть о себѣ, когда считаете меня глупцомъ, потому что я влюбился въ такую женщину, какъ вы.
   -- Вотъ люблю васъ за это, отвѣтила она, смѣясь:-- и беру назадъ эпитетъ, непримѣнимый къ вамъ. Теперь мы квиты, можемъ забыть и простить.
   -- Я не забуду никогда, сказалъ Долли, опять приложивъ руку къ сердцу.
   -- Такъ пусть это будетъ мечтою вашей юности -- вы встрѣтили когда-то хорошенькую американку, которая имѣла сумасбродство отказаться отъ всего, что вы хотѣли ей предложить.
   -- Такую хорошенькую! удивительно хорошенькую!
   Она поклонилась.
   -- Я видѣлъ всѣхъ красивыхъ женщинъ въ Англіи послѣдніе десять лѣтъ, и не встрѣтилъ ни одной, которая внушила бы мнѣ желаніе разстаться съ одиночествомъ для нея.
   -- Пусть это будетъ мечтой. Я знаю, что мужчины любятъ такія мечты. И для того чтобы мечта была пріятна, послѣднее слово между нами должно быть ласково. Восторгъ такого человѣка, какъ вы, дѣлаетъ честь -- и я причислю это къ моимъ почестямъ. Но это не можетъ быть ничто иное, какъ мечта.
   Она подала ему руку.
   -- Это будетъ такъ -- будетъ?
   Она помолчала.
   -- Это должно быть такъ, мистеръ Лонгстафъ.
   -- Должно?
   -- Только это и больше ничего. Теперь пойдемте. Такъ будетъ лучше. Не думаете ли вы, что пойдетъ дождь?
   Долли взглянулъ на тучи.
   -- Желалъ бы этого отъ всего сердца.
   -- Неужели вы такой злой. Это испортитъ все.
   -- Вы испортили все.
   -- Нѣтъ, нѣтъ. Я не испортила ничего. Это будетъ только маленькая мечта объ американкѣ, которая заставила васъ испытать нѣчто странное на полчаса. Посмотрите. Какія крупныя капли, и тучи сдѣлались черны. Пойдемте поскорѣе. Гдѣ мы достанемъ экипажи, чтобы добраться до гостиницы.
   -- Здѣсь есть бесѣдка.
   -- Въ ней не помѣстится и половина. И подумайте, каково же будетъ дожидаться тамъ, пока пройдетъ дождь? Всѣ были такъ веселы, а теперь всѣ сдѣлаются такъ сердиты!
   Дождь шелъ большими крупными тяжелыми каплями, медленно и изрѣдка, но отъ черныхъ тучъ все сдѣлалось темно.
   -- Хотите мою руку, сказалъ Сильвербриджъ, который увидалъ бѣгущую мисъ Бонкассинъ, за которою Долли Лонгстафъ поспѣвалъ, какъ могъ.
   -- О, нѣтъ! Мнѣ надо позаботиться о моемъ платьѣ. Вотъ, прямо попала въ лужу!
   Она бѣжала, Сильвербриджъ за нею, а Долли Лонгстафъ позади.
   Не одна мисъ Бонкассинъ попала въ лужу и запачкала себѣ чулки. Многіе, съ которыми это случилось, не были принуждены по своему положенію сохранять веселость въ несчастіи. Буря разразилась съ такой неожиданной быстротой, что всѣ бросились въ бесѣдку. Какъ сказала Изабелла, тамъ могла помѣститься только половина гостей. Одна графиня, для которой мягкіе диваны были недостаточно хороши, сидѣла въ углу на столѣ, а одна маркиза увѣряла, что она промокла насквозь, точно будто упала въ рѣку. Мистрисъ Бонкассинъ такъ растерялась, что удалилась въ кухню возлѣ бесѣдки. Мистеръ Бонкассинъ со всею гордостью своей страны доказывалъ группѣ мужчинъ, окружавшихъ его на верандѣ, что такое вѣроломство въ погодѣ неизвѣстно въ его счастливомъ отечествѣ. Мисъ Бонкассинъ должна была употреблять всѣ силы, чтобы утѣшить забрызганныхъ дамъ.
   -- О, мистрисъ Джонсъ, какая жалость! Что могу я сдѣлать для васъ?
   -- Мы должны покориться этому, милая моя. Дождь часто идетъ, но почему именно сегодня онъ идетъ, какъ изъ ведра?
   -- Никогда въ жизни не промокалъ я такъ, сказалъ Долли Лонгстафъ, сунувъ голову въ дверь.
   -- Здѣсь кто-то куритъ, сердито сказала графиня.
   На верандѣ мужчины курили.
   -- Какая это гадость, продолжала графиня, оставляя всѣхъ въ сомнѣніи, о чемъ она говорила, о дождѣ, куреніи или обществѣ вообще.
   Люди въ промокшемъ газѣ, забрызганныхъ чулкахъ, измятыхъ кисеяхъ, и съ лицами, можетъ быть нарумяненными и попавшими подъ дождь, могутъ только сохранять веселость при необыкновенномъ самообладаніи. Поэтому многіе были теперь очень не въ духѣ. Велѣли подавать экипажи, чтобы отправиться въ гостиницу, отстоявшую за милю. Не у всѣхъ, однако, были свои экипажи, и была порядочная суета. Во все это время Сильвербриджъ оставался такъ близко къ мисъ Бонкассинъ, какъ только позволяли обстоятельства.
   -- Вы не меня ли ждете, сказала она.
   -- Да, васъ. Мы можемъ вмѣстѣ ѣхать въ городъ.
   -- Оставьте меня съ отцомъ и матерью. Какъ капитанъ корабля, я должна послѣдняя оставить крушенный корабль.
   -- А я буду храбрымъ матросомъ, который рискуетъ своей жизнью, чтобы остаться съ капитаномъ до послѣдней минуты.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, именно потому, что тутъ храбрости не нужно. Лучше пріѣзжайте завтра посмотрѣть, остались ли мы живы.
   

Глава XXXIII.
Лепгемская гостиница.

   -- Какой отвратительный климатъ, сказала мистрисъ Бонкассинъ, когда онѣ остались однѣ въ Мейденгедѣ.
   -- Душа моя, не могли же мы привезти съ собой сюда Нью-Норкъ! отвѣтилъ ей мужъ.
   -- Я желала бы завтра же вернуться.
   -- Очень глупо это говорить. Люди здѣсь очень добрые, и ты видишь здѣсь гораздо больше, чѣмъ видѣла бы дома. Я очень хорошо провожу время. Ты что скажешь, Белла?
   -- Я жалѣю, что забрызгала свои чулки.
   -- Но что ты скажешь о молодыхъ людяхъ?
   -- Молодые люди вездѣ одинаковы, какъ мнѣ кажется. Они совсѣмъ не умны. Они никогда не думаютъ, что говорятъ, потому что не понимаютъ значенія словъ. Они и наглы, и робки. Когда они влюбятся, они не понимаютъ, что случилось съ ними. Когда имъ хочется что-нибудь, они поступаютъ, какъ корова, когда она стоитъ, протянувъ голову къ стогу сѣна, до котораго не можетъ достать. Да и вообще молодыхъ людей не существуетъ, потому что мужчина становится человѣкомъ не прежде, какъ достигнетъ среднихъ лѣтъ. Но самые худшіе изъ нихъ все-таки гораздо лучше насъ, потому что они становятся людьми когда-нибудь, между тѣмъ какъ мы должны оставаться только женщинами до конца.
   -- Что ты это, Белла! воскликнула мать.
   -- Ты порядочно сурово обошлась со всѣми, сказалъ отецъ:-- и съ юношами, и дѣвицами, и коровами! Тебя что-нибудь разсердило кромѣ дождя.
   -- Ровно ничего -- мнѣ только было скучно.
   -- Какой-нибудь молодой человѣкъ говорилъ съ тобою, Белла?
   -- Говорили двое, трое, матушка; и я принялась думать, что если кто-нибудь изъ нихъ сдѣлаетъ мнѣ предложеніе и если злая судьба принудитъ меня принять его, долика ли я убить его, или себя, или убѣжать съ другимъ,
   -- Не могла ли бы ты вооружиться терпѣніемъ и подождать, пока онъ, по твоей же собственной теоріи, отстанетъ отъ своего сумасбродства? сказалъ отецъ.
   -- Будучи женщиной -- не могла бы. Настоящая минута всегда составляетъ для меня все. Когда эта противная старая вѣдьма закричала, что кто-нибудь куритъ, я думала, что умру на мѣстѣ. Именно въ эту минуту, это было ужъ чрезчуръ.
   -- Ужасно! сказала мистрисъ Бонкассинъ, качая головой.
   -- А меня это не очень смущало, сказалъ отецъ.-- Нельзя же имѣть все, чего желаешь. Если бы я исполнялъ свои желанія, я не ѣздилъ бы никуда; но за то менѣе наслаждался бы жизнью. Если ты выйдешь замужъ, Белла, ты должна помнить это.
   -- Я намѣрена выйти замужъ когда-нибудь, для того чтобы мнѣ не объяснялся въ любви никто.
   -- Надѣюсь, что такъ и будетъ, сказалъ отецъ.
   -- Мистеръ Бонкассинъ! воскликнула мать.
   -- Я говорю правду. Я надѣюсь, что будетъ такъ. Съ тобою такъ было, душа моя.
   -- Я не думаю, чтобы обо мнѣ стали думать хуже, чѣмъ о другихъ, когда я вышла замужъ.
   -- Если такъ, душа моя, я этого не зналъ.
   Хотя мисъ Бонкассинъ держала себя спокойно и весело во время предложенія Долли, оно ей не понравилось. Она имѣла очень высокое мнѣніе о себѣ, и, конечно, на это ей давалъ право открытый восторгъ всѣхъ приближавшихся къ ней. Она была не равнодушнѣе другихъ дѣвушекъ къ восторгу молодыхъ людей. Но восторгъ Долли Лонгстафа не внушалъ ей гордости. Она находилась тутъ между иностранцами, обычаи которыхъ были неизвѣстны ей, и о званіи и положеніи которыхъ она имѣла очень смутное понятіе. Она знала, что имѣетъ дѣло съ мужчинами, непохожими на мужчинъ ея родины, гдѣ молодые люди должны сами зарабатывать свои хлѣбъ. Въ Нью-Йоркѣ она танцовала, какъ сказала, съ банковскими конторщиками. Она не была готова сознаться, чтобы молодой лондонскій лордъ былъ лучше нью-йоркскаго банковскаго конторщика. Судя людей по ихъ личнымъ достоинствамъ, она можетъ быть нашла бы, что банковскій конторщикъ былъ лучше, чѣмъ лордъ. Но нѣкоторая пріятность аромата знатности начала проникать ея республиканскія чувства. Пріятность жизни безъ принудительныхъ занятій имѣла очарованіе для нея. Хотя она жаловалась на недостатокъ ума въ молодыхъ людяхъ, она находила удовольствіе въ пустякахъ, которыя пріятно говорились ей. Все это такъ сильно вліяло на нее, что она почти чувствовала, что жизнь среди англійской роскоши будетъ жизнью пріятной. Какъ многіе американцы, еще не знающіе Англіи, она пріѣхала съ внутреннимъ чувствомъ, что какъ американку и республиканку ее, вѣроятно, будутъ презирать. Американцы обладаютъ необыкновенно свирѣпой самонадѣянностью, происходящей отъ слишкомъ большого желанія быть допущеннымъ къ равенству съ британцами. Она чувствовала это, и зная, какую репутацію пріобрѣла она уже въ общественной жизни Нью-Йорка, почти надѣялась, что ее хорошо примутъ въ Лондонѣ, и почти убѣдила себя, что будетъ отвергнута. Она отвергнута не была. Теперь она вполнѣ сознавала это. Она скоро отбросила отъ себя мысль, что ее будутъ презирать. Не зная англійской жизни, она примѣтила, что тотчасъ сдѣлалась популярна, и это сдѣлалось, не смотря на пошлость ея матери и неловкость отца. Она достигла этого сама, своими собственными дарованіями. Она узнала въ себѣ то, что могло доставить ей успѣхъ и въ другомъ обществѣ, кромѣ Нью-Йоркскаго. Лордовъ, о которыхъ она слышала, было около нея цѣлая куча. Молодой лордъ Сильвербриджъ, о которомъ ей сказали, что изъ всѣхъ молодыхъ лордовъ онъ первый и по званію и богатству, былъ особеннымъ ея другомъ. Голова у нея была тверже, чѣмъ у многихъ дѣвушекъ, но даже и ея голова немножко закружилась. Она никогда не говорила себѣ, что для нея было бы хорошо сдѣлаться женою такого человѣка. Въ минуты размышленій она говорила себѣ, что это было бы нехорошо. Но все-таки привлекательность была для нея сильна. Парковый Переулокъ былъ пріятнѣе, чѣмъ Пятая Аллея. Лордъ Сильвербриджъ былъ пріятнѣе банковскаго конторщика.
   Но Долли Лонгстафъ нѣтъ. Она, конечно, предпочла бы банковскаго конторщика Долли Лонгстафу. А между тѣмъ только одинъ Долли Лонгстафъ изъ числа ея англійскихъ поклонниковъ объяснился ей въ любви. Она не желала, чтобы кто-нибудь объяснялся ей въ любви. Но ей было досадно, что объяснился именно этотъ человѣкъ.
   Слуга въ Ленгемской гостиницѣ прекрасно понималъ американскіе обычаи, и когда, въ четвертомъ часу, одинъ молодой человѣкъ спросилъ мистрисъ Бонкассинъ, слуга отвѣтилъ, что мисъ Бонкассинъ дома. Молодой человѣкъ снялъ шляпу, поправилъ волосы и пошелъ за слугою въ гостиную. Дверь отворилась и о молодомъ человѣкѣ доложили:
   -- Мистеръ Лонгстафъ.
   Мисъ Бонкассинъ разсердилась. Ей надоѣлъ этотъ англійскій обожатель. Зачѣмъ онъ пришелъ послѣ того, что случилось вчера?
   -- Я рада видѣть, что вы благополучно вернулись домой, сказала Изабелла, подавая ему руку.
   -- И вы также, я надѣюсь?
   -- Да; только мое платье очень испортилось, да и расположеніе духа ухудшилось.
   -- Мнѣ очень жаль.
   -- Въ такіе дни не долженъ итти дождь. Матушка поѣхала въ церковь.
   -- О! въ самомъ дѣлѣ? Я самъ иногда люблю бывать въ церкви.
   -- А отецъ въ Атенеѣ. Онъ ѣздитъ туда по воскресеньямъ читать въ библіотекѣ.
   -- Я никогда не забуду вчерашняго дня, мисъ Бонкассинъ.
   -- Вы не забыли бы, если бы ваше платье было такъ испорчено какъ мое.
   -- Деньги поправятъ это.
   -- Пожалуй, да; но если уберешь платье по своему вкусу, непріятно видѣть его испорченнымъ. Есть такія сердечныя ощущенія, до которыхъ деньги не касаются.
   -- Именно -- сердечныя ощущенія! Настоящее выраженіе.
   Она рѣшилась, если возможно, не допустить повторенія сцены, происходившей въ храмѣ мистрисъ де-Беверъ.
   -- Всѣ мои ощущенія касаются моихъ нарядовъ.
   -- Всѣ?
   -- Да, всѣ. Я не очень забочусь объ ѣдѣ и питьѣ.
   -- Объ ѣдѣ и питьѣ! сказалъ Долли.-- Разумѣется, это необходимо какъ и платье.
   -- Но новые наряды такъ пріятны!
   -- Конечно, брюки могутъ доставить удовольствіе, сказалъ Долли.
   Она пристально посмотрѣла на него, спрашивая себя, такъ ли онъ глупъ какъ кажется.
   -- Какой вы забавный, сказала она.
   -- Человѣкъ не можетъ быть забавнымъ, если онъ вытерпитъ то, что я вытерпѣлъ вчера, мисъ Бонкассинъ.
   -- Пожалуста позвоните въ колокольчикъ.
   -- Непремѣнно надо сейчасъ?
   -- Сейчасъ -- сейчасъ. Пожалуй я могу сдѣлать это и сама.
   Она позволила довольно сильно. Долли опять опустился на свое мѣсто, замѣтивъ съ своей обычной апатіей, что имѣлъ намѣреніе исполнить ея приказаніе, но не понялъ, что она желаетъ этого такъ скоро.
   -- Я всегда тороплюсь, сказала она.-- Я люблю, чтобы все дѣлалось скоро. Пожалуста принесите мнѣ воды со льдомъ.
   Это, разумѣется, было сказано слугѣ.
   -- И стаканъ для мистера Лонгстафа.
   -- Для меня не надо, благодарю.
   -- Можетъ быть вы выпьете содовой воды съ водкой.
   -- О! нѣтъ, вовсе не желаю, но я очень благодаренъ вамъ.
   Такъ какъ графинъ съ водой стоялъ въ комнатѣ, а слугѣ оставалось только подать стаканъ, все это произошло очень скоро, но все-таки дѣйствіе произвело, и Долли, когда слуга ушелъ, почувствовалъ, что продолжать затруднительно.
   -- Я явился сегодня... началъ онъ.
   -- Вы очень добры. Но матушка поѣхала въ церковь.
   -- Я очень этому радъ, потому что я желаю...
   -- Ахъ, Боже мой! на улицѣ упала лошадь, я слышала.
   -- Она опять вскочила, сказалъ Долли, выглянувъ въ окно.-- Но я говорилъ...
   -- Я нахожу, что вода, которую пьемъ мы, американцы, не можетъ быть хороша. Женщины еще въ молодыхъ лѣтахъ становятся безобразны.
   -- Вы никогда не сдѣлаетесь безобразны.
   Она встала и поклонилась ему, а потомъ все стоя прочла рѣчь:
   -- Мистеръ Лонгстафъ, съ моей стороны было бы нелѣпо притворяться будто я не понимаю, что вы хотите сказать. Но я не желаю болѣе слышать этого. Смѣетесь ли вы надо мною, или говорите серіозно, это все равно.
   -- Смѣюсь надъ вами!
   -- Это не значитъ ничего. Для меня это все равно. Я не желаю слушать.
   -- Мужчинѣ слѣдуетъ дозволить выразить свои чувства и объяснить свое положеніе.
   -- Вы выразили и объяснили болѣе чѣмъ достаточно, я не хочу ничего больше знать. Если вы сядете и будете разговаривать о чемъ-нибудь другомъ, или уйдете, тогда хорошо; но если вы будете продолжать, я опять позвоню. Что можетъ выиграть мужчина, продолжая, когда дѣвушка высказалась какъ я?
   Въ это время, они оба стояли, и онъ теперь былъ такъ же разсерженъ какъ и она.
   -- Я оказалъ вамъ самую величайшую честь, какую только можетъ оказать мужчина женщинѣ, началъ онъ.
   -- Очень хорошо. Сколько мнѣ помнится, я поблагодарила васъ за это вчера. Если вы желаете, я поблагодарю васъ опять сегодня. Но эта честь окажется очень тягостной, если будетъ повторяться очень часто. Вы не могли не понять, что я употребила все зависящее отъ меня, чтобы избавить насъ обоихъ отъ этой непріятности.
   -- Отчего вы такъ свирѣпы, мисъ Бонкассинъ?
   -- Отчего вы такъ сумасбродны?
   -- Вѣрно въ американскихъ дѣвицахъ есть что-нибудь особенное.
   -- Именно -- въ американскихъ дѣвицахъ есть что-то особенное. Онѣ не любятъ... Ну! я ничего больше не скажу, чтобы меня опять не назвали свирѣпой.
   Въ эту минуту дверь отворилась опять и доложили о лордѣ Сильвербриджѣ.
   -- Долли! вы здѣсь?
   -- Кажется такъ.
   -- И я здѣсь, сказала мисъ Бонкассинъ съ пріятнѣйшей улыбкой.
   -- Не пострадали отъ вчерашнихъ бѣдъ, я надѣюсь?
   -- Очень пострадала. Я все это объясняла мистеру Лонгстафу, который вмѣстѣ со мною пожалѣлъ о моихъ нарядахъ.
   -- Ужасно непріятенъ былъ этотъ дождь, сказалъ Долли.
   -- Для васъ, отвѣтилъ Сильвербриджъ:-- потому что, сколько мнѣ помнится, мисъ Бонкассинъ гуляла съ вами -- но я былъ радъ дождю.
   -- Лордъ Сильвербриджъ!
   -- Я счелъ его прямымъ вмѣшательствомъ Провидѣнія, оттого, что вы не хотѣли танцовать со мной.
   -- Какія новости сегодня, Сильвербриджъ? спросилъ Долли.
   -- Ничего особеннаго. Говорятъ, что Кольгеверъ не можетъ участвовать въ Леджерѣ.
   -- Что случилось съ нимъ? съ жаромъ спросилъ Долли.
   -- Измучился въ Эскотѣ. Но навѣрно, это ложь.
   -- Непремѣнно ложь, сказалъ Долли.-- Что вы думаете о мадамъ Шольцдамъ, мисъ Бонкассинъ?
   -- Я не знатокъ.
   -- А я не слыхалъ никого, кто могъ бы сравпиться съ нею, сказалъ Долли.-- Желалъ бы я знать правда ли это о Кольгеверѣ?
   -- Тифто это говорилъ.
   -- Кто въ настоящую минуту больше любимъ публикою, спросила мисъ Бонкассинъ: -- Мадамъ Шольцдамъ или Кольгеверъ?
   -- Кольгеверъ лошадь, мисъ Бонкассинъ.
   -- О -- лошадь!
   -- Можетъ быть мнѣ слѣдовало бы сказать жеребецъ.
   -- О -- жеребецъ!
   -- Неужели вы думаете, Долли, что мисъ Бонкассинъ не знаетъ всего этого, спросилъ Сильвербриджъ.
   -- Онъ полагаетъ, что моя американская свирѣпость никогда не была достаточно смягчена для воспринятія приличныхъ знаній.
   -- Я боюсь, что вы поссорились.
   -- Я никогда не ссорюсь съ женщиной, сказалъ Долли.
   -- И съ мужчиной въ моемъ присутствіи я надѣюсь, замѣтила мисъ Бонкассинъ.
   -- Кто-нибудь всталъ съ постели лѣвой ногой, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Я, сказала мисъ Бонкассинъ.-- Я встала съ постели лѣвой ногой. Я сердита. Я не могу помириться съ моими испорченными оборками. Мнѣ кажется, вамъ лучше уйти обоимъ и оставить меня. Если я похожу по комнатѣ съ полчаса и буду топать ногами, мнѣ сдѣлается лучше.
   Сильвербриджъ думалъ, что такъ какъ онъ пришелъ послѣдній, то, конечно, онъ долженъ и остаться послѣднимъ. Мисъ Бонкассинъ казалось, что, по-крайней-мѣрѣ, Лонгстафъ долженъ уйти. Долли находилъ, что его достоинство требуетъ остаться. Послѣ того что случилось, онъ не намѣренъ оставлять поля свободнымъ для другого. Поэтому онъ не уходилъ.
   -- Это кажется немного жестоко ко мнѣ, сказалъ Сильвербриджъ.-- Вы пригласили меня.
   -- Я просила васъ пріѣхать и освѣдомиться о насъ. Вы пріѣхали и освѣдомились и вамъ сказали, что намъ было очень плохо. Что болѣе могу я сказать? Вы обвиняете меня въ томъ, что я встала съ постели лѣвою ногой, и я въ этомъ сознаюсь.
   -- Я это говорилъ о Долли Лонгстафѣ.
   -- А я говорю это о Сильвербриджѣ, сказалъ Долли.
   -- Мы не очень любезны другъ съ другомъ, и право я думаю, что вамъ обоимъ лучше уйти.
   Сильвербриджъ немедленно всталъ съ своего мѣста, и Долли тоже двинулся.
   -- Что случилось? спросилъ Сильвербриджъ, когда они вмѣстѣ вышли на улицу.
   -- Дѣло въ томъ, что этихъ американокъ никакъ нельзя понять.
   -- Вы вѣрно подлѣзали къ ней.
   -- Не серіезно. Мнѣ показалось, что она любитъ, когда ею восхищаются, я и сказалъ ей, что восхищаюсь ею.
   -- Что же сказала она тогда?
   -- Честное слово, вы очень любите допрашивать. Можетъ быть вамъ лучше воротиться и спросить ее.
   -- Спрошу, когда увижу.
   Онъ сѣлъ въ свой кебъ и приказалъ громкимъ голосомъ везти себя въ Зоологическій садъ. Но отъѣхавъ къ Портлендской площади, онъ остановилъ кучера и велѣлъ везти себя опять въ гостиницу. Выходя изъ экипажа, онъ осмотрѣлся, нѣтъ ли тутъ Долли. Но Долли ушелъ. Тогда онъ велѣлъ слугѣ отнести свою карточку мисъ Бонкассинъ и объяснить, что онъ забылъ сказать ей кое-что.
   -- Вы вернулись, сказала мисъ Бонкассинъ, смѣясь.
   -- Разумѣется. Неужели вы думаете, что я позволилъ бы этому человѣку одержать надо мною верхъ. Зачѣмъ выгонять меня за то, что онъ сдѣлалъ изъ себя осла!
   -- Кто вамъ сказалъ, что онъ сдѣлалъ изъ себя осла?
   -- Но вѣдь это правда?
   -- Вовсе нѣтъ, сказала она послѣ небольшой паузы.
   -- Скажите мнѣ что онъ говорилъ.
   -- Не скажу. А если бы и сказала, то, стало быть, пересказала бы другому все, что вы скажете мнѣ. Было ли бы это хорошо?
   -- Мнѣ все равно, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Конечно, потому что вы не скажете мнѣ ничего особеннаго. Но принципъ остается тотъ же. Адвокаты, доктора и пасторы говорятъ, что имъ дѣлаются особенныя признанія. Почему же молодой дѣвицѣ не выслушивать особенныхъ признаній?
   -- И я имѣю сказать вамъ кое-что особенное.
   -- Надѣюсь, что нѣтъ.
   -- Почему?
   -- Я терпѣть не могу, когда говорятся особенныя вещи. Никто такъ не любитъ разговаривать, какъ я; но особеннаго ничего не должно быть говорено.
   -- Я хотѣлъ сказать вамъ, что пріѣхалъ вчера въ Лондонъ въ одномъ экипажѣ съ старой леди Кланфидль, и она клялась, что ни за что на свѣтѣ не поѣдетъ больше въ Меденгедъ.
   -- Въ этомъ нѣтъ ничего особеннаго.
   -- Потомъ она сказала -- вы вѣдь не перескажете?
   -- Я буду считать это особеннымъ.
   -- Потомъ она сказала, что американцы, конечно, не могутъ понимать англійскихъ обычаевъ.
   -- Можетъ быть это къ лучшему.
   -- Тогда я поклялся, что ужасно влюбленъ въ васъ.
   -- Навѣрно вы этого не говорили.
   -- Сказалъ -- и что вы самая прекраснѣйшая дѣвушка, какую я когда-либо видѣлъ въ моей жизни. Разумѣется, вы понимаете, что тутъ были ея двѣ дочери. А что касается обычаевъ -- если только дождь нельзя приписать американскимъ обычаямъ -- я ничего не нашелъ дурного.
   -- А что же на счетъ куренья?
   -- Я сказалъ ей, что это все были англичане, и что если бы она сама давала праздникъ, то курили бы ровно столько же. Вамъ надо знать, что она никогда никакихъ праздниковъ не даетъ,
   -- Какъ вы могли быть такъ злы?
   -- Обо многомъ еще было говорено. И кончилось тѣмъ, что она назвала меня школьникомъ. Я разузналъ причину всего этого. Дождь прямо попалъ на шляпку ея дочери и это произвело самую печальную катастрофу.
   -- Я охотно отдала бы ей мою шляпку.
   -- Чтобы американскую шляпку надѣла леди Вайолетъ Кланфидль!
   -- Эта шляпка получена изъ Парижа на прошлой недѣлѣ, серъ.
   -- Но она заразилась американскимъ прикосновеніемъ.
   -- Послушайте, лордъ Сильвербриджъ, сказала Изабелла, вставая:-- будь у меня хлыстъ, я прибила бы васъ.
   -- Какъ это было забавно!
   -- И вы разсказываете все это мнѣ.
   -- Конечно. Это такъ хорошо, что надо же было подѣлиться съ кѣмъ-нибудь. "Американскіе обычаи".
   Сказавъ это, онъ передразнилъ леди Кланфидль.
   Въ эту минуту въ комнату вошелъ Бонкассинъ, и дочь тотчасъ обратилась къ нему.
   -- Папа, вы должны выгнать отсюда лорда Сяльвербриджа.
   -- Боже! Что же, если долженъ -- разумѣется, долженъ. Но почему?
   -- Онъ говоритъ ужасы про американцевъ.
   Послѣ этого, нѣсколько минутъ продолжался общій разговоръ, а потомъ лордъ Сильвербриджъ опять простился.
   Когда онъ уѣхалъ, Изабелла Бонкассинъ почти сожалѣла, что то "особенное", которымъ онъ угрожалъ ей, было слишкомъ смѣшно.
   

Глава ХXXIV.
Лордъ Поплькортъ.

   Когда читателю было сказано, что лордъ Поплькортъ нашелъ леди Кентрипъ очень пріятной женщиной, надо надѣяться, что читатель вознегодовалъ. Лордъ Поплькортъ, конечно, не подумалъ бы о леди Кентрипъ, если бы не былъ особенно польщенъ. Зачѣмъ же такому человѣку будетъ льстить женщина во всѣхъ отношеніяхъ выше его? Читатель пойметъ. Мудрость старшихъ рѣшила, что леди Мери Паллизеръ было бы хорошо выйти за лорда Поплькорта.
   Конечно, взаимное согласіе, ведущее къ браку, должно возникать мгновенно. Кто этого не чувствуетъ? Молодая любовь должна вспыхнуть безсознательной искрой, искра превратиться въ пламя, котораго ничто не можетъ погасить кромѣ союза влюбленныхъ. Никому не слѣдуетъ предписывать любить, или вступать въ бракъ съ этимъ мужчиной, или съ этой женщиной. Теорія эта ясна всѣмъ намъ, и пока у насъ нѣтъ сыновей или дочерей, которыхъ мы чувствуемъ себя обязанными сдерживать, теорія эта неопровержима. Но обязанпость такъ настоятельна! Герцогъ убѣдилъ себя, что такъ какъ жена его погибла бы, если бы ей дозволили выйти за Бурго Фиц-Джеральда, то и дочь его погибнетъ, если ей дозволятъ выйти за Тригира. Поэтому теорія самопроизвольной любви должна быть отложена въ сторону. Поэтому искру надо погасить. Поэтому союза влюбленныхъ быть не должно -- а просто благоразумный и можетъ быть блистательный бракъ.
   Лордъ Поплькортъ имѣлъ большое состояніе безъ долговъ. Мѣсто, занимаемое имъ въ перствѣ, было невысоко; но его баронскій титулъ былъ старинный, и если для него все пойдетъ хорошо, то онъ можетъ ожидать званія болѣе высокаго. Его наружность была такого рода, которая нравится пасторамъ, учителямъ, старшимъ и высшимъ. У него были правильныя черты лица. Видъ у него былъ степенный. Онъ не выказывалъ ни нетерпѣнія, ни неугомонности. Сильвербриджъ также былъ хорошъ собой -- но красота его была такого рода, что тревожила сердца матерей. Тригиръ былъ красивѣе ихъ -- но онъ имѣлъ такой видъ, какъ будто высшихъ для него не было, а о старшихъ онъ не заботился. Лордъ Поплькортъ, хотя очень молодой человѣкъ, разъ произнесъ нѣсколько словъ въ Палатѣ Лордовъ и обѣдалъ въ "Благотворительномъ Фондѣ". Лордъ Сильвербриджъ называлъ его дуракомъ. Никто не считалъ его очень умнымъ. Но въ глазахъ герцога -- и леди Кентрипъ -- у него были свои хорошія качества.
   Но дѣло было очень непріятное. Для леди Кентрипъ оно было тѣмъ непріятнѣе, что она этому не вѣрила. Если бы это можно было устроить, это было бы хорошо. Но она имѣла очень сильное убѣжденіе, что этого сдѣлать нельзя. Конечно, леди Гленкору отвлекли отъ несчастной судьбы; но леди Гленкора была моложе, чѣмъ дочь ея теперь, и имѣла менѣе твердый характеръ. Леди Кентрипъ также не была слѣпа къ разницѣ между человѣкомъ дурной репутаціи, какъ Бурго, и бѣднымъ человѣкомъ съ хорошей репутаціей какъ Тригиръ. Все-таки она взялась помогать дѣлу и удостоила сдѣлать видъ будто интересуется портретомъ какой-то древней родственницы и уговорила молодого человѣка снять фотографію съ этого портрета, чтобы, когда фотографія будетъ снята, то это можетъ повести къ чему-нибудь.
   Онъ привезъ фотографію и леди Кентрипъ очень много говорила ему объ его бабушкѣ -- той древней родственницѣ, о которой идетъ рѣчь. Она говорила, что "помнитъ черты милой старушки". Она была не лицемѣрка и ненавидѣла себя за эту ложь, а между тѣмъ, ея цѣль была хороша -- познакомить молодыхъ людей, которые могутъ оба вступить въ выгодный бракъ. Простой разговоръ о старухѣ ни кчему не повёдетъ, ей хотѣлось сказать прямо: "Вотъ леди Мери Паллизеръ. Не находите ли вы, что она будетъ хорошей женой для васъ?" Но она еще не могла рѣшиться выражаться такъ ясно
   -- Вы не видали герцога послѣ того? спросила она.
   -- Онъ вчера говорилъ со мною въ Парламентѣ. Я люблю герцога.
   -- Если вы позволите мнѣ сказать, такъ для васъ было бы выгодно, если бы онъ васъ любилъ -- то есть, если вы намѣрены принимать участіе въ политикѣ.
   -- Я думаю, сказалъ Поплькортъ.-- Больше нечѣмъ заниматься.
   -- Вы на скачкахъ не бываете?
   Онъ покачалъ головой.
   -- Я этому рада, сказала леди Кентрипъ.-- Ничего не можетъ быть хуже скачекъ. Я боюсь, что лордъ Сильвербриджъ преданъ скачкамъ.
   -- Не думаю, чтобы для кого-нибудь было хорошо имѣть дѣло съ маіоромъ Тифто. Я полагаю, что Сильвербриджъ понимаетъ, что дѣлаетъ.
   Это былъ удобный случай, которымъ можно было бы воспользоваться. Для нея было бы такъ легко перейти отъ несовершенства брата къ совершенствамъ сестры. Но она не могла рѣшиться сдѣлать это тотчасъ. Однако, она коснулась дѣла такъ близко, какъ могла. Она грустно покачала головой, какъ бы сожалѣя о Сильвербриджѣ, и заговорила о герцогѣ.
   -- Отецъ такъ тревожится за него.
   -- Я полагаю.
   -- Я не знаю человѣка, который такъ заботился бы о своихъ дѣтяхъ. Онъ гораздо больше чувствуетъ отвѣтственность послѣ смерти своей жены, особенно относительно леди Мери.
   -- Мнѣ кажется она держитъ себя какъ слѣдуетъ.
   -- Какъ слѣдуетъ, о, да! Но когда дѣвушка обладаетъ столь многимъ -- знатностью, красотой, умомъ, большимъ состояніемъ...
   -- А леди Мери получитъ много?
   -- Кажется, большую часть состоянія матери. Когда все это соединено, разумѣется, отецъ очень заботится о томъ, какъ распорядиться этимъ всѣмъ.
   -- Я полагаю, она умна.
   -- Очень умна, сказала леди Кентрипъ.
   -- Знаете, я нахожу, что дѣвушка иногда бываетъ слишкомъ умна, сказалъ лордъ Поплькортъ.
   -- Можетъ быть. Но я знаю больше такихъ, которыя слишкомъ глупы. Я такъ обязана вамъ за фотографію.
   -- Пожалуста не безпокойтесь.
   -- Я, право, не имѣла намѣренія заставить васъ посылать туда фотографа.
   На этотъ разъ молодые люди не видали другъ друга. Леди Мери не выходила, а у леди Кентрипъ не достало мужества послать за ней. Не можетъ ли устроиться такъ, чтобы молодой человѣкъ понравился молодой дѣвицѣ безъ всякихъ объясненій? Но любовь между молодыми людьми не можетъ возникнуть, если они не будутъ находиться вмѣстѣ. А въ Ричмондѣ трудно было ихъ свести. Конечно, герцогъ говорилъ, что пріѣдетъ въ Ричмондъ обѣдать вмѣстѣ съ лордомъ Понлькортомъ, но этотъ обѣдъ долженъ послѣдовать за предложеніемъ, которое леди Кентрипъ должна была сдѣлать молодому человѣку. Предложеніе она еще сдѣлать не могла, и поэтому не знала, какъ ей устроить обѣдъ. Наконецъ, она принуждена была отпустить желаннаго жениха, не устроивъ ничего. Когда герцогъ рѣшитъ, гдѣ проведетъ осень, тогда можно будетъ уговорить лорда Поплькорта отправиться туда же.
   Въ этотъ вечеръ леди Кентрипъ сказала Мери нѣсколько словъ о назначаемомъ для нея женихѣ.
   -- Ничто такъ для меня не противно, какъ азартная игра, сказала она.
   -- Это ужасно.
   -- Я рада, что Ниддердель не занимается ничѣмъ подобнымъ.
   А можетъ быть, Ниддердель дѣлалъ такія вещи, о которыхъ она не знала ничего.
   -- Надѣюсь, что Сильвербриджъ не держитъ пари.
   -- Кажется, нѣтъ.
   -- Вотъ лордъ Поплькортъ -- совсѣмъ молодой человѣкъ -- въ правѣ располагать всѣмъ и съ очень большимъ состояніемъ. Подумайте, какой вредъ могъ бы онъ надѣлать, если бы имѣлъ такія наклонности.
   -- А онъ игрокъ?
   -- Совсѣмъ нѣтъ. Какъ это должно быть утѣшительно для его матери!
   -- Мнѣ кажется, что онъ неспособенъ заниматься чѣмъ бы ни было! сказала леди Мери.
   На этомъ разговоръ прекратился.
   Чрезъ недѣлю послѣ этого, въ концѣ іюля, герцогъ написалъ къ леди Кентрипъ, что пригласилъ лорда Поплькорта обѣдать въ Горнсѣ, въ воскресенье. Онъ извинялся въ этомъ, но прибавилъ, что лордъ Кентрипъ увѣрилъ его, что это нисколько не обезпокоитъ ее. Изъ письма его было ясно, что онъ имѣлъ намѣреніе очень серіозное. Разумѣется, для обѣда не было никакого препятствія. Только приглашеніе не должно было показаться страннымъ лорду Поплькорту. Поэтому, надо составить небольшое общество. Пригласили лорда Ниддерделя съ женой и Сильвербриджа, который сначала согласился очень неохотно, и леди Мабель, которую герцогъ особенно просилъ пригласить. Это послѣднее приглашеніе было сдѣлано отъ имени леди Мери и включало мисъ Касъ. Внимательный читатель примѣтитъ, что общество за обѣдомъ должно состоять изъ десяти человѣкъ.
   -- Не странно ли, что папа пожелалъ пригласить леди Мабель? сказала Мери леди Кеитрипъ.
   -- Развѣ онъ не знаетъ ее, душа моя?
   -- Онъ едва ли когда говорилъ съ нею. Я скажу вамъ вотъ что: мнѣ кажется, Сильвербриджъ женится на ней.
   -- Почему ему не жениться на пей?
   -- Я сама тоже нахожу. Она очень хороша собой и очень умна. Только такъ странно, что папа сдѣлался сватомъ, или даже что это пришло ему въ голову.
   -- Такъ многое озабочиваетъ его теперь, сказала леди Кентрипъ.
   -- Бѣдный папа!
   Тутъ она вспомнила о себѣ и сказала:
   -- Разумѣется, я думаю не о себѣ. Устраивать бракъ совсѣмъ не то, что не дозволять брака.
   -- То, что онъ считаетъ своей обязанностью, онъ непремѣнно исполнитъ, сказала старшая дама.
   Леди Мабель удивило приглашеніе, но она поспѣшила принять его.
   "Папа будетъ очень радъ видѣть васъ", писала леди Мери.
   Зачѣмъ герцогу Омніуму желать видѣть ее?
   "Сильвербриджъ тоже будетъ", продолжала Мери. "Обѣдъ будетъ семейный. Вы знаете, что ни папа, ни я не выѣзжаемъ никуда".
   Все это очень взбудоражило мысли леди Мабели и нѣсколько взволновало ее. Сильвербриджъ тоже былъ взволнованъ. Разумѣется, онъ не могъ забыть, что далъ отцу слово сдѣлать предложеніе леди Мабели. Потомъ онъ передумалъ. Онъ находилъ, что она не любезна съ нимъ или, по-крайней-мѣрѣ, равнодушна къ нему. Онъ, конечно, сказалъ ей достаточно, для того чтобы она поняла его намѣренія. А она, между тѣмъ, не давала себѣ труда сдѣлать шагъ къ нему. Потомъ явилась Изабелла Бонкассинъ. Теперь его приглашали обѣдать самымъ обыкновеннымъ образомъ.
   Изъ всѣхъ приглашенныхъ лордъ Поплькортъ, можетъ быть, наименѣе всѣхъ былъ взволнованъ. Онъ вполнѣ сознавалъ честь, которою его удостоивалъ герцогъ Омніумъ, сознавалъ также и лестную вѣжливость леди Кентрипъ. Но надо отдать ему справедливость, что до-сихъ-поръ онъ не льстилъ себя никакими надеждами относительно леди Мери Паллизеръ. Собираясь въ Ричмондъ, онъ думалъ гораздо больше о герцогѣ, чѣмъ объ его дочери.
   -- О, да, я могу отвезти васъ, если вы хотите, сказалъ ему Сильвербриджъ въ суботу вечеромъ.
   -- И отвезете обратно?
   -- Если вы поѣдете, когда я уѣду. Я терпѣть не могу ждать.
   -- Положимъ, что мы уѣдемъ въ половинѣ одиннадцатаго.
   -- Я времени назначать не буду, но если намъ покажется неудобно уѣхать со мной, то тамъ будетъ экипажъ отца.
   -- Герцогъ пріѣдетъ въ своемъ экипажѣ?
   -- Я думаю. Это скорѣе и спокойнѣе, чѣмъ по желѣзной дорогѣ.
   Лордъ Поплькортъ рѣшилъ, что онъ, конечно, вернется съ герцогомъ, если это можно будетъ устроить, и предъ глазами его носились видѣнія о мѣстѣ товарища министра, къ чему могла повести эта поѣздка въ Ричмондъ.
   Въ шесть часовъ вечера, въ воскресенье, Сильвербриджъ заѣхалъ за лордомъ Поплькортомъ.
   -- Право, я никогда не думалъ видѣть васъ въ моемъ кабріолетѣ, сказалъ онъ.
   -- Почему же именно меня?
   -- Потому что вы не принадлежите къ нашему кружку.
   -- Конечно, вамъ пріятнѣе было бы видѣть на моемъ мѣстѣ Тифто.
   -- Нѣтъ; Тифто вовсе не пріятный собесѣдникъ, хотя знаетъ толкъ въ лошадяхъ. Вы, должно быть, углубились въ политику.
   -- Не особенно углубился.
   -- Такъ зачѣмъ же мой родитель приглашаетъ васъ? Васъ навѣрно не обезпокоитъ моя сигара.
   Послѣ этого они почти не разговаривали.
   

Глава XXXV.
Не думаете ли вы?..

   Пріятно было видѣть какъ герцогъ принялъ леди Мабель.
   -- Я зналъ вашу матушку много лѣтъ тому назадъ, сказалъ онъ:-- когда я самъ былъ молодъ. Ея мать и моя были двоюродными сестрами и нѣжными друзьями.
   Съ этими словами онъ протянулъ ей руку и посмотрѣлъ на нее, такъ какъ будто имѣлъ намѣреніе полюбить ее. Леди Мабель видѣла это. Возможно ли, чтобы герцогъ слышалъ что-нибудь -- чтобы онъ желалъ принять ее? Она говорила себѣ и сказала мисъ Касвери, что хотя она пощадила Сильвербриджа, но между тѣмъ знала, что будетъ для него доброю женой. Если герцогъ это думалъ, то конечно ей нечего сомнѣваться.
   -- Я знала, что мы родственники, отвѣтила она:-- и очень гордилась этимъ родствомъ! Лордъ Сильвербриджъ бываетъ у насъ иногда.
   Вскорѣ послѣ этого пріѣхали Сильвербриджъ и Поплькортъ. Если исторія портрета старушки можно принять за доказательство родства леди Кентрипъ съ лордомъ Поплькортомъ, то тутъ всѣ были болѣе или менѣе въ родствѣ. Лордъ Ниддердель былъ двоюродный братъ леди Гленкоры и женился на дочери леди Кентрипъ. Это очевидно было общество семейное -- благодаря портрету старухи.
   Когда разговаривали о портретѣ старухи, Поплькортъ сидѣлъ возлѣ леди Мери. Они оба не имѣли ни малѣйшаго понятія о томъ, что эта близость была устроена. Разумѣется герцогъ и леди Кентрипъ это знали. Леди Кентрипъ шепнула своей дочери, что этотъ бракъ былъ бы желателенъ, а дочь намекнула объ этомъ своему мужу. Разумѣется лордъ Кентрипъ тоже зналъ. Леди Мабель намекнула мисъ Касъ, которая не опровергала этого. Даже Сильвербриджъ сказалъ себѣ, что должно быть затѣвается нѣчто въ этомъ родѣ, думая, что въ такомъ случаѣ никто не знаетъ его сестры Мери. Но самъ Поплькортъ былъ божественно невиненъ. Мысли его о бракѣ до-сихъ-поръ не доходили далѣе убѣжденія, что его будутъ навязывать невѣстамъ, или что онъ долженъ вооружиться противъ нихъ щитомъ. Бракъ, конечно, долженъ наступить; но тѣмъ не менѣе онъ обязанъ жить такъ какъ будто женщины заманиваютъ его въ яму. Но чтобы здѣсь накидывали на него сѣти, этого у него не доставало самонадѣянности вообразить.
   -- Очень жарко, сказалъ онъ леди Мери.
   -- И намъ показалось жарко сегодня въ церкви.
   -- Навѣрно. Я пріѣхалъ сюда сегодня съ вашимъ братомъ въ его кебѣ-кабріолетѣ. Что за странная фантазія имѣть кебкабріодетъ!,
   -- Мнѣ хотѣлось бы имѣть!
   -- Неужели?
   -- Особенно, если бы я могла править сама. Сильвербриджъ иногда правитъ ночью, когда думаетъ, что никто не увидитъ его.
   -- Правитъ кебомъ на улицахъ! Куда же онъ дѣваетъ кучера?
   -- Сажаетъ его въ кебъ. Разъ онъ ѣхалъ безъ кучера и взялъ сѣдока -- старуху онъ сказалъ. А когда она хотѣла заплатить ему, онъ снялъ шляпу и сказалъ, что никогда не беретъ денегъ отъ дамъ.
   -- Вы вѣрите этому?
   -- О, да, мнѣ нравится эта шутка, потому что она не сдѣлала никому вреда. Онъ повеселился, старушка пріѣхала куда хотѣла и сберегла деньги.
   -- А что если бы онъ опрокинулъ ее, сказалъ лордъ Поплькортъ съ такимъ видомъ, какой могъ бы принять старый философъ, если бы нашелъ какое-нибудь остроумное выраженіе на доводы другого философа.
   -- И настоящій извозчикъ могъ бы ее опрокинуть, сказала леди Мери.
   -- Не находите ли вы страннымъ, что мы встрѣтились здѣсь, сказалъ лордъ Сильвербриджъ своей сосѣдкѣ, леди Мабели.
   -- Все неожиданное странно, отвѣчала леди Мабель.
   -- Вы это называете логикой? Все неожиданное странно!
   -- Лордъ Сильвербриджъ, я не хочу, чтобы насмѣхались надо мной. Вы были въ Оксфордѣ и должны знать логику.
   -- Это во всякомъ случаѣ очень зло, замѣтилъ онъ, сильно покраснѣвъ.
   -- Неужели вы думаете, что я сказала это съ умысломъ? О! лордъ Сильвербриджъ, скажите, что вы не думаете этого. Вы не можете думать, чтобы я умышленно уязвила васъ. Право, я этого не думала.
   Это дѣйствительно была случайность. Леди Мабель не могла говорить громко, потому что они были окружены другими, но она взглянула на него, чтобы посмотрѣть сердится ли онъ на нее.
   -- Скажите, что вы не думаете этого.
   -- Я не думаю.
   -- Я никогда не сказала бы слова, чтобы оскорбить васъ.
   -- Разумѣется это все вздоръ, отвѣтилъ онъ, смѣясь:-- но я не люблю когда упоминаютъ объ Оксфордѣ. Я всегда держу себя-какъ дуракъ. Нѣкоторые дѣлаютъ это и не заботятся объ этомъ. Но для меня это непріятно.
   -- А мнѣ такъ нравятся шалости, я считаю ихъ неизбѣжными какъ корь. Только у васъ долженъ быть докторъ, когда покажется болѣзнь.
   -- Какого же доктора я долженъ имѣть?
   -- А! это вы должны придумать сами. Уже это чувство, которое заставляетъ васъ находить это непріятнымъ -- есть докторъ само по себѣ.
   -- Или жена.
   -- Или жена -- если вы можете найти хорошую. Есть знаете жены, которыя увеличиваютъ болѣзнь. Будь у меня мужъ кутила, я сдѣлала бы его еще хуже, принявшись сама кутить. Ничему я не завидую до такой степени какъ возможности дѣлать сумасбродства.
   -- И женщины могутъ дѣлать ихъ.
   -- Но онѣ погибнутъ. Мы ужасно ограничены. Если вы любите шампанское, вы можете выпить цѣлое ведро. Я принуждена дѣлать видъ будто могу выпить очень мало. Вы можете держать пари на тысячи. Я должна ограничиваться перчатками. Вы можете волочиться за кѣмъ хотите. Я должна ждать, пока явится кто-нибудь, и не кокетничать, если не явится никто.
   -- Конечно является множество.
   -- Но я желаю выбирать. Мужчина глядитъ на дѣвушку какъ на обои, когда меблируетъ комнату, и откидываетъ ихъ какъ ковры. Такой заботливый молодой человѣкъ какъ лордъ Поплькортъ можетъ отвергнуть дѣвушку, потому что ея волосы не подойдутъ къ цвѣту его мебели.
   -- Не думаю, чтобы я выбиралъ жену какъ обои и ковры.
   Герцогъ, сидѣвшій между леди Кентрипъ и ея дочерью, старался всѣми силами быть любезнымъ. Разговоръ былъ полуполитическимъ и состоялъ главное изъ сарказмовъ леди Кентрипъ противъ сер-Тимоти Бисвакса.
   -- Чтобы Англія могла нуждаться въ такомъ человѣкѣ, сказала леди Кентрипъ:-- приводитъ меня въ негодованіе! Бывало предпочитали всегда джентльменовъ.
   На это герцогъ отвѣтилъ увѣреніемъ, что сер-Тимоти выказалъ большую способность къ парламентской жизни и зналъ Палату Общинъ лучше многихъ. Онъ ничего не сказалъ противъ своего врага и говорилъ очень много въ его пользу. Но леди Кентринъ примѣтила, что ей удалось угодить ему.
   Когда дамы ушли, разговоръ о политикѣ сдѣлался серіознѣе.
   -- Эта несчастная ссора будетъ продолжаться попрежнему, кажется, обратился герцогъ къ двумъ молодымъ членамъ Нижней Палаты.
   Они оба были на консервативной сторонѣ, три присутствующихъ пера всѣ были либералы.
   -- До слѣдующей сессіи, я полагаю, серъ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Хотя сер-Тимоти вышелъ изъ себя, онъ говорилъ хорошо, сказалъ лордъ Кентрипъ.
   -- Финіасъ Финнъ выходилъ изъ себя больше, чѣмъ сер-Тимоти, сказалъ лордъ Ниддердель.
   -- Но мнѣ кажется, Палата сочувствовала ему, сказалъ герцогъ.-- Мнѣ случилось быть въ галереѣ въ то время.
   -- Да, сказалъ Ниддердель:-- потому что онъ сознался во всемъ. Если вы искренно сознаетесь, Палата проститъ все, даже если я убью мою бабушку и сознаюсь, когда меня спросятъ объ этомъ.
   Тутъ лордъ Ниддердель всталъ и началъ говорить, какъ0будто находился въ Нижней Палатѣ.
   -- Съ сожалѣніемъ долженъ сказать, серъ, что старуха попалась мнѣ въ ту минуту, когда я былъ разсерженъ. Къ несчастію, у меня въ рукѣ была толстая палка, и я ударилъ ее по головѣ. Никто не можетъ сожалѣть объ этомъ такъ, какъ я. Никто не можетъ чувствовать такъ сильно, въ какомъ положеніи я нахожусь! Я засѣдалъ въ этой Палатѣ много лѣтъ и многіе джентльмены знаютъ меня хорошо. Я думаю, серъ, они сознаются, что во мнѣ нѣтъ недостатка въ сыновней почтительности и человѣколюбіи. Серъ, я жалѣю о томъ, что я сдѣлалъ въ минуту горячности. Я сказалъ правду, и отдаю себя въ руки Палаты. Мнѣ кажется, что я получилъ бы такіе аплодисменты, какихъ не достигъ бы никакимъ другимъ способомъ. Не только такой популярный человѣкъ, какъ Финіасъ Финпъ, можетъ этого достигнуть, но даже самый непопулярный человѣкъ въ Палатѣ можетъ понравиться, искренно признавшись въ томъ, что онъ сдѣлалъ то, чего долженъ стыдиться.
   Необычное краснорѣчіе Ниддерделя было принято хорошо присутствующими законодателями.
   -- Говоря вообще, сказалъ герцогъ:-- я не знаю никакого собранія ни въ какой другой странѣ, гдѣ добродушіе такъ одерживало бы верхъ, гдѣ члены такъ хорошо относились бы другъ къ другу, гдѣ правила были бы такъ соблюдаемы, и гдѣ президента такъ поддерживало бы чувство членовъ.
   -- Я слышалъ, что теперь все-таки не то, что прежде, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Ничего не можетъ оставаться всегда по прежнему.
   -- Перемѣны сдѣлались къ худшему, хочу я сказать. Теперь члены дѣлаютъ разныя разности, потому что правила Парламента дозволяютъ это.
   -- Если члены не нарушаютъ правилъ, сказалъ герцогъ:-- я не знаю, кто же можетъ ихъ порицать. Въ то время, если какой-нибудь членъ злоупотреблялъ правиломъ, Палата этого не дозволяла.
   -- Именно, сказалъ Ниддердель.-- Теперь Палата дозволяетъ все. Конечно, много есть добраго чувства, но рвенія нѣтъ ни къ чему. Я думаю, что вы ревностнѣе насъ, но за то ужъ вы такъ ужасно скучны. Каждый ревностный человѣкъ ревностно занимается чѣмъ-нибудь, что не интересуетъ никого.
   Когда мужчины пришли въ гостиную, лордъ Поплькортъ опять сѣлъ возлѣ леди Мери.
   -- Куда вы ѣдете осенью? спросилъ онъ.
   -- Не имѣю ни малѣйшаго понятія. Папа, кажется, собирается за границу.
   -- Вы не поѣдете въ Кёстинсъ?
   Кёстинсъ было помѣстье лорда Кентрипа въ Дорсетширѣ.
   -- О себѣ я ничего еще не знаю. Но не думаю, чтобы я уѣхала куда-нибудь, прежде чѣмъ уѣдетъ папа.
   -- Леди Кентрипъ пригласила меня въ Кёстинсъ въ половинѣ октября, говоря, что тамъ лучшая охота на фазановъ во всей Англіи.
   -- Вы много охотитесь?
   -- Очень. Я буду въ Шотландіи двѣнадцатаго числа. У меня съ Реджинальдомъ Добсомъ есть вмѣстѣ пристанище. Къ моимъ куропаткамъ я поѣду перваго октября. Я всегда устроиваюсь такъ. Поплькортсвій замокъ въ Суффолькѣ, и не думаю, чтобы кто-нибудь въ Англіи могъ превзойти меня въ охотѣ за куропатками.
   -- Куда же вы дѣваете всѣхъ убитыхъ?
   -- Отправляю на Лиденгольскій рынокъ. Почти оплачивается. Потомъ я возвращусь въ Шотландію къ концу охоты и легко могу поспѣть въ Кестинсъ въ половинѣ октября. Моихъ собственныхъ фазановъ я не трогаю до ноября.
   -- Отчего вы такъ воздержны?
   -- Птицы тогда тяжелѣе и стрѣльба выходитъ удачнѣе. Но если бы вы были въ Кёстинсѣ, это было бы гораздо пріятнѣе.
   Леди Мери опять сказала ему, что она еще не знаетъ о планахъ своего отца на осень.
   Но герцогъ въ это время составилъ планы на осень, покрайней-мѣрѣ, для своей дочери. Леди Кентрипъ сказала ему, что желанный зять обѣщалъ быть въ Кестинсѣ, и предложила герцогу пріѣхать туда съ Мери. За дочь онъ обѣщалъ, но самъ не обязывался. Не лучше ли ему не присутствовать? Теперь, когда онъ могъ видѣть и чувствовать всѣ подробности, ему сдѣлались противны эти планы. А между тѣмъ, это такъ хорошо удалось съ его женой!
   -- Лордъ Поплькортъ здѣсь короткій знакомый? спросила леди Мабель своего друга, лорда Сильвербриджа.
   -- Не знаю. Я здѣсь не коротокъ.
   -- Леди Кентрипъ, кажется, имѣетъ о немъ очень хорошее мнѣніе?
   -- Кажется. А я нѣтъ.
   -- Онъ, повидимому, нравится вашему отцу.
   -- Это тоже возможно. Они вмѣстѣ вернутся въ Лондонъ въ экипажѣ родителя. Отецъ будетъ говорить о политикѣ все время, а Поплькортъ будетъ соглашаться со всѣмъ.
   -- Онъ не назначается въ... въ... вы понимаете, что я хочу сказать.
   -- Не могу этого сказать.
   -- Замѣнить бѣднаго Френка.
   -- Это очень возможно.
   -- Бѣдный Френкъ!
   -- Лучше скажите: бѣдный Поплькортъ! или бѣдный родитель, или бѣдная леди Кентрипъ.
   -- Сто графинь не могутъ заставить вашу сестру выйти за человѣка, который ей не нравится.
   -- Именно. Они принялись за это не такъ.
   -- Что сдѣлали ли бы вы?
   -- Оставилъ бы ее въ покоѣ. Пусть она узнаетъ постепенно, что ея желаніе исполниться не можетъ.
   -- И такимъ образомъ она будетъ томиться цѣлые годы, съ упрекомъ сказала леди Мабель.
   -- Я ничего объ этомъ не говорю. Этотъ человѣкъ мой другъ.
   -- И вы должны гордиться имъ.
   -- Я еще не видалъ до-сихъ-поръ человѣка, который гордился бы своими друзьями. Я его очень люблю, но могу понимать вполнѣ, что отецъ мой противится.
   -- Да, мы всѣ это понимаемъ, сказала она грустно.
   -- Что скажетъ вашъ отецъ, если бы вы захотѣли выйти за человѣка, у котораго не было бы шиллинга?
   -- Я сама не захотѣла бы, не спрашиваясь моего отца. Но и у меня нѣтъ шиллинга. Будь у меня деньги, неужели бы думаете, что мнѣ не было бы пріятно отдать ихъ любимому человѣку?
   -- Но тутъ дѣло идетъ о томъ, чтобы отдать деньги не свои. Ее не заставятъ отказаться, приглашая сюда такого осла. Если у отца достанетъ настойчивости заставить ее выплакать всѣ слезы, онъ добьется своего.
   -- И разобьетъ ей сердце. Вы могли ли бы это сдѣлать?
   -- Конечно, нѣтъ. Но я мягокъ. Я отказывать не могу.
   -- Не можете?
   -- Если тотъ, кто меня проситъ, у меня на хорошемъ счету. Испытайте меня.
   -- Чего мнѣ у васъ просить?
   -- Всего.
   -- Дайте мнѣ перстень съ вашего пальца, сказала она.
   Онъ тотчасъ снялъ перстень съ своей руки.
   -- Разумѣется, вы знаете, что я шучу. Неужели вы думаете, что я возьму?
   Онъ все подавалъ ей перстень.
   -- Лордъ Сильвербриджъ, надѣюсь, что съ вами я могу говорить глупости и не раскаяваться въ этомъ. Я знаю, что этотъ перстень принадлежалъ вашему дѣду и пятидесяти Паллизерамъ до него.
   -- Что это за бѣда?
   -- А мнѣ онъ былъ бы совершенно безполезенъ, такъ какъ я не могу его носить.
   -- Конечно, онъ слишкомъ великъ, сказалъ Сильвербриджъ, опять надѣвая перстень на палецъ.-- Но когда я говорилъ о тѣхъ, кто записанъ у меня на хорошемъ счету, я совсѣмъ не объ этомъ думалъ. Развѣ вы не знаете, что никто на свѣтѣ для меня...
   Онъ замолчалъ и покраснѣлъ, а она сидѣла неподвижно, смотря на него съ оашданіемъ, румянецъ выступилъ на ея лицѣ.
   -- ...Такъ не пріятенъ, какъ вы.
   Заключеніе рѣчи было не совсѣмъ ловкое. Она чувствовала это. Но когда она взглянула на него, она почувствовала, что это произошло отъ робости, не допускавшей его произнести слово "любовь", даже если оно было въ его мысляхъ. Она тотчасъ оправилась.
   -- Я этому вѣрю, сказала она.-- Я думаю, что мы съ вами истинные друзья.
   -- Не возьмете ли вы перстень отъ истиннаго друга?
   -- Не возьму, я попросила, шутя. Но вернемся къ тому, о чемъ мы говорили. Если можете сдѣлать что-нибудь для Френка, пожалуста сдѣлайте. Вы знаете, что это разобьетъ ей сердце. Мужчина, разумѣется, переноситъ эти вещи лучше, но можетъ быть страдаетъ не менѣе. Это для него вся жизнь. Онъ ничего не можетъ сдѣлать, пока это продолжится. Неужели у васъ недостаетъ преданности къ дружбѣ, чтобы похлопотать за него?
   Сильвербриджъ потеръ себѣ голову съ досадой.
   -- Ваша помощь повернетъ все въ его пользу.
   -- Вы не знаете моего отца?
   -- Развѣ онъ такъ неумолимъ?
   -- Не то, Мабель. Но онъ такъ несчастенъ. Я не могу увеличивать его несчастія, взявъ сторону противъ него.
   На другомъ концѣ комнаты, леди Кентрипъ занималась лордомъ Поплькортомъ. Она говорила о фазанахъ, о тетеревахъ, объ адресѣ въ Палатѣ Лордовъ въ наступающую сессію, о пользѣ политическихъ союзовъ въ молодости, такъ-что модой серъ началъ считать леди Кентрипъ премилой женщиной. Потомъ, послѣ краткаго молчанія, она перемѣнила разговоръ.
   -- Вы не находите, что леди Мери очень хороша собой?
   -- Чрезвычайно, сказалъ лордъ,
   -- И при этомъ въ ней такъ много всего хорошаго.
   -- Въ самомъ дѣлѣ?
   -- Я не знаю ни одной дѣвушки ея лѣтъ, такъ хорошо воспитанной. Герцогу вы нравитесь.
   -- Пожалуй, да! Герцогъ очень ласковъ.
   -- Не думаете ли вы?..
   -- А!
   -- Вы слышали о состояніи ея матери?
   -- Громадное!
   -- Она получитъ, кажется, третью часть. Я увѣрена, что вы примете мои слова за интимную откровенность. Она милая, прелестная дѣвушка; и я забочусь о ея счастіи, какъ о родной дочери.
   Лордъ Поплькортъ вернулся въ Лондонъ въ экипажѣ герцога, но не могъ сказать ни слова о политикѣ. Мысли его были наполнены удивительными словами, сказанными ему. Неужели леди Мери страстно влюбилась въ него? Онъ не тотчасъ предался этой пріятной мысли, привыкнувъ думать, что женскихъ сѣтей слѣдуетъ избѣгать. Но, пріѣхавъ домой, онъ началъ благопріятно думать объ этомъ. Дочь герцога -- и какого герцога! Такая прелестная дѣвушка, и такая талантливая! И потомъ ея богатство увеличило бы его собственное большое состояніе!
   

Глава XXXVI.
Талли-Го-Лоджъ.

   Мы всѣ знаемъ очень умные стихи о большихъ и маленькихъ мухахъ, гдѣ говорится, что нѣтъ такого ничтожнаго животнаго, у котораго не было бы своего паразита. Даже маіоръ Тифто имѣлъ друга ниже себя. Это былъ нѣкій капитанъ Гринъ -- и другъ также присвоилъ себѣ военныя почести. Онъ былъ старше Тифто, и о его прошлой жизни никто ничего не зналъ. Полагали, что онъ живетъ скачковыми пари, и тѣ, которые желали защитить его репутацію, хвастались, что, проигрывая, онъ расплачивался какъ джентльменъ. Тифто, послѣдніе два года, поддерживалъ капитана Грина, и всегда пускалъ въ ходъ этотъ аргументъ:
   -- Откуда онъ достаетъ деньги, я не знаю; но когда проиграетъ, деньги являются.
   У маіора Тифто былъ свой домикъ въ окрестностяхъ Игема, гдѣ онъ держалъ конюшню больше дома, и конуры больше конюшни. Тамъ онъ держалъ своихъ лошадей и собакъ, и себя самого, когда его дѣла не призывали его въ Лондонъ. Теперь была половина августа, и онъ пріѣхалъ въ Талли-Голоджъ присмотрѣть за своимъ заведеніемъ, устроить псовую охоту и приготовиться къ осеннимъ скачкамъ. На этотъ разъ капитанъ Гринъ пользовался его гостепріимствомъ и помогалъ ему мудрыми совѣтами. За домикомъ былъ садикъ -- очень маленькій, но все-таки было мѣсто поставить на лужайку столикъ и два кресла. Тутъ маіоръ и капитанъ сидѣли около восьми часовъ въ одинъ вечеръ, имѣя подъ рукою грогъ и трубки. Оба джентльмена находились не въ обѣденныхъ костюмахъ. Они провели большую часть дня съ собаками и лошадьми, перевязывали раны, давали лѣкарства и такъ долго задержало ихъ это занятіе, что имъ нѣкогда было подумать о туалетѣ. И теперь они не выпускали дѣла изъ глазъ. Конюшня въ одномъ углу, конуры въ другомъ были возлѣ садика, и съ того мѣста, гдѣ сидѣли два спортсмена, они могли отдавать приказанія конюху и мальчику, которые еще занимались животными.
   Надо объяснить, что послѣ сильвербриджскихъ выборовъ, въ душѣ Тифто все усиливалось чувство, что его соучастникъ дурно обошелся съ нимъ. Это чувство увеличивалось прекраснымъ состояніемъ Перваго Министра. Конечно, слѣдовало обращаться съ большимъ уваженіемъ съ человѣкомъ, который это устроилъ!
   -- Я съ нимъ ссориться не сталъ бы, но заставилъ бы заплатить, сказалъ осторожно капитанъ.
   -- Онъ платитъ свою долго.
   -- А кто трудится?
   -- Это правда.
   -- Дѣло въ томъ, Тифто, что вы не достаточно извлекаете пользы. Когда такой маленькій человѣкъ, какъ вы, имѣетъ дѣло съ такимъ великимъ человѣкомъ, онъ можетъ вытягивать изъ него съ одной стороны, но онъ долженъ быть чертовски уменъ, если можетъ вытягивать съ обѣихъ сторонъ.
   -- Вы на что намекаете? спросилъ Тифто, которому не понравилось, что его назвали маленькимъ человѣкомъ.
   -- Это что! посмотрите на этого дьявола, онъ третъ лошадь палкой. Если ты не можешь тереть лошадь безъ палки въ рукѣ, такъ не три ее вовсе...
   Изъ устъ капитана полились ругательства, конюхъ бросилъ щетку и ушелъ.
   -- Вернись, закричалъ Тифто, вскочивъ съ своего мѣста съ трубкой во рту.
   Тутъ началась ссора между конюхомъ и его хозяевами, въ которой конюхъ, наконецъ, одержалъ побѣду, и лошадь увели въ конюшню невычищенной.
   -- Хорошо говорить "выгони его", но гдѣ же я найду лучше? Теперь дошло до того, что если скажешь слово человѣку, онъ сейчасъ уйдетъ.
   Потомъ они вернулись къ дѣламъ Тифто и лорда Сильвербриджа.
   -- Я вотъ что говорю, продолжалъ капитанъ:-- если вы хотите жить съ такимъ человѣкомъ на равной ногѣ...
   -- Какъ джентльменъ съ джентльменомъ, хотите вы сказать?
   -- Пожалуй что и такъ. Оно не совсѣмъ такъ, да, положимъ. Зачѣмъ же вы получаете жалованье, когда берете его за руку и называете Сильвербриджемъ.
   -- Мнѣ не нужно жалованья ни отъ кого, сказалъ маіоръ съ негодованіемъ.
   -- Это потому, что вы не понимаете, что жалованье значитъ. Мнѣ жалованье нужно. Если я дѣлаю что-нибудь, я люблю получать за это плату. Вамъ за это платятъ однимъ способомъ, а я предпочитаю другой.
   -- Вы хотите сказать, что онъ долженъ давать мнѣ жалованье?
   -- Я. взялъ бы отъ него. Какая польза въ этихъ молокососахъ, если они не будутъ платить? Вамъ удалось подцѣпить этого молодца. Онъ будетъ богатѣйшимъ человѣкомъ въ Англіи; а вамъ-то отъ этого какая польза?
   Тифто сидѣлъ и размышлялъ объ этихъ мудрыхъ словахъ. Тѣ же самыя идеи приходили въ голову и ему. Счастливая случайность, сблизившая его съ лордомъ Сильвербриджемъ, еще не обогатила его. "Какая польза въ этихъ молокососахъ, если они не будутъ платить?" Это были мудрыя слова. Но вмѣстѣ съ тѣмъ какъ онъ торжествовалъ, когда его выбрали членомъ Бергардена, и онъ вошелъ въ клубъ, какъ короткій другъ наслѣдника герцога Омніума.
   Послѣ краткаго молчанія капитанъ Гринъ продолжалъ:
   -- Вы говорили о жалованьѣ.
   -- Говорилъ.
   -- Жалованье вещь хорошая, если выплачивается аккуратно. Я самъ получалъ жалованье за присмотръ за лошадьми въ Нью-Маркетѣ, только господинъ-то разорился, и это не продолжалось долго.
   -- Не былъ ли это Марли Беллокъ?
   -- Да, это былъ Марли Беллокъ. Онъ теперь живетъ гдѣ-то за границей. Кажется, играетъ въ картишки. У него прежде было много денегъ, но большая часть уже была промотана, когда онъ сошелся со мной.
   -- Вы не много получили отъ него?
   -- И ничего не потерялъ. Не сталъ бы я заботиться о лошадяхъ безъ всякой пользы для меня.
   -- Что же мнѣ дѣлать? спросилъ Тифто.-- Я могу продать ему лошадь время отъ времени. Но если я буду продавать ему хорошихъ лошадей, я немного получу.
   -- Очень мало, я скажу. А онъ не держитъ пари за своихъ лошадей?
   -- Мало. Кажется, теперь сталъ побольше.
   -- Сколько онъ можетъ получить отъ скачекъ въ Дерби?
   -- Одну или двѣ тысячи, можетъ быть.
   -- Изъ этого можно бы извлечь кое-что хорошее, сказалъ капитанъ, не осмѣливаясь говорить иначе, какъ шопотомъ.
   Маіоръ Тифто посмотрѣлъ на него пристально, но не сказалъ ничего.
   -- Разумѣется, вы должны знать сами.
   -- Я не понимаю.
   -- Скаковыя лошади дороги -- да и скачки вообще дороги.
   -- Это правда.
   -- Когда такъ много тратится, кто-нибудь долженъ подбирать. Это я всегда говорилъ себѣ. Я такъ же честенъ, какъ и всякій другой.
   -- Разумѣется, вѣжливо согласился маіоръ.
   -- Но если я не буду закрывать себѣ ротъ, кто-нибудь, вырветъ у меня зубы. Каждый за себя, а Богъ за всѣхъ. Я думаю, что много швыряется денегъ. Онъ будетъ держать большія деньги на вашу лошадь въ Леджерѣ, если сумѣть съ нимъ справиться. Это побольше доставило бы вамъ, чѣмъ называть его Сильвербриджемъ и расхаживать съ нимъ подъ руку. Дѣло остается дѣломъ. Я не знаю, поняли ли вы меня.
   Тифто не понялъ, но старался разгадать загадку. Какимъ-то способомъ онъ долженъ наживать деньги отъ своего друга лорда Сильвербриджа. До-сихъ-поръ онъ довольствовался блескомъ этого знакомства; но теперь его блистательный другъ вздумалъ унижать его, и не разъ дѣлалъ ему непріятности. Маіору показалось, что капитанъ Гринъ совѣтуетъ ему это переносить, но въ тоже время совѣтуетъ и подбирать денежки друга. Онъ не думалъ, что можетъ просить жалованья у лорда Сильвербриджа -- онъ былъ смотрителемъ за лисьей охотой и членомъ Бергарденскаго клуба. Потомъ его пріятель говорилъ ему что-то о пари молодыхъ лордовъ. Онъ рѣшился разобрать все это мозгомъ, который былъ уже нѣсколько взбудораженъ алкоголемъ, когда капитанъ Гринъ всталъ съ своего мѣста и произнесъ свои послѣднія слова въ этотъ вечеръ, какъ оракулъ;
   -- Честность хороша, когда другіе честны съ вами; но когда они нечестны, тогда, я скажу, честность къ чорту! Что выходитъ изъ честности? выбьетесь изъ силъ отъ работы, а пользы никакой.
   Маіоръ думалъ много объ этомъ ночью и продолжалъ думать, проснувшись утромъ. Ему было бы пріятно заставить лорда Сильвербриджа поплатиться за его дерзость. Ему хотѣлось бы нажить немного денегъ -- какъ онъ говорилъ себѣ -- честнымъ образомъ. Въ настоящую минуту онъ нуждался въ деньгахъ, и, обдумывая свои дѣла, объявилъ себѣ, что обѣднѣлъ по своей преданности къ интересамъ лорда Сильвербриджа. За завтракомъ утромъ онъ старался вернуть своего пріятеля къ этому предмету. Но капитанъ былъ сердитъ и сказалъ:
   -- Всякій долженъ самъ понимать свои дѣла. Я вмѣшиваться не стану. То, что я сказалъ, было принято въ дурную сторону.
   Это было тяжело для Тифто, который ничего не принималъ въ дурную сторону.
   "Къ чорту честность!" Въ этихъ словахъ былъ большой урокъ, требовавшій соображенія. До сихъ поръ маіоръ велъ свои дѣла, нѣсколько придерживаясь честности. Если его углы не всѣ были совершенными углами, все-таки была попытка къ геометрической аккуратности. Онъ время отъ времени лгалъ о лошади -- но кто же, торгующій лошадьми, не дѣлаетъ этого? Онъ сознавалъ цѣну тайныхъ свѣдѣній изъ скаковыхъ конюшенъ; но кто же не рѣшится на подкупъ, если можетъ? Онъ лгалъ насчетъ издержекъ для своихъ собакъ, для того чтобы возвысить подписку членовъ. Но эти вещи дѣлали всѣ, кого онъ зналъ. Но Гринъ хотѣлъ сказать что-то кромѣ этого. Насколько онъ могъ видѣть, въ свѣтѣ вообще никто честенъ не былъ. Надо закрывать ротъ, а то выдернутъ зубы. Онъ по газетамъ видѣлъ, что всѣ бросили понятіе о честности. Прёдсѣдатели, директоры, члены Парламента, посланники -- всѣ, какъ онъ говорилъ себѣ -- старались пускать въ ходъ свою замысловатость. Онъ не видалъ почему же онъ долженъ быть честнѣе всѣхъ другихъ. Зачѣмъ Сильвербриджъ не повезъ его въ Шотландію охотиться за тетеревами?
   

Глава ХXXVII.
Грексъ.

   Далеко отъ всѣхъ извѣстныхъ мѣстъ, на сѣверной границѣ Кревенскаго округа, на рубежѣ Вестморленда, но въ Йоркширѣ, стоитъ большой, раскидистый, очень живописный старый домъ, называемый Грексъ. Окрестные жители величали его замкомъ, но это былъ не замокъ. Это было старое, кирпичное зданіе, выстроенное въ царствованіе короля Іакова Перваго, съ круглыми окошечками, кривыми трубами, длинными галереями, остроконечными крышами и домъ окруженъ съ трехъ сторонъ террасами, солнечными часами и рыбными прудами. Но все это такъ ветхо, что не годится для мѣстопребыванія джентльмена и его семьи. Домъ стоитъ не въ паркѣ, потому что земля около дома раздѣлена низкими каменными стѣнами на огороженныя пастбища, но среди прелестнѣйшаго мѣстоположенія, мѣстность кругомъ возвышается низкими неправильными холмами или буграми, а за четверть мили отъ задней стороны дома есть небольшое темное озеро -- не отличающееся такой свѣтлой красотой какъ нѣкоторыя озера въ Вестморлендѣ, но привлекательное по темнотѣ своей воды и мраку окружающаго лѣса.
   Это деревенскій домъ графа Грекса -- гдѣ однако онъ не былъ нѣсколько лѣтъ. Постепенно это мѣсто пришло въ такое состояніе, что отсутствіе графа неудивительно. Владѣлецъ Грекса съ большими средствами и со вкусомъ къ живописному, человѣкъ, имѣющій средства поддерживать воспоминанія и желающій дорого платить за такую роскошь, конечно, могъ бы поправить Грексъ. Но у графа не было ни денегъ, ни вкуса.
   Послѣднее время лордъ Грексъ совсѣмъ не бывалъ тамъ, да и сынъ его лордъ Персиваль не любилъ смотрѣть на развалины своего имѣнія. Но леди Мабель любила ихъ нѣжной любовью. При всемъ своемъ легкомысліи, она была предана воспоминаніямъ, предана меланхоліи, иногда даже почти любила предаваться грусти. Каждый годъ, по окончаніи лондонскаго сезона, она пріѣзжала въ Грексъ и проводила недѣли двѣ въ этой пустынѣ. Она теперь ѣхала въ Шотландію къ мистрисъ Монтакют-Джонсъ въ Килланводлемъ; но пока проводила печальныя двѣ недѣли въ Грексѣ вмѣстѣ съ мисъ Касвери. Садъ былъ отданъ въ аренду -- и разумѣется поддерживался настолько сколько того требовали выгоды. Человѣкъ, взявшій садъ на аренду, жилъ въ большомъ домѣ съ своей женой и та стряпала для леди Мабель и услуживала ей.
   Леди Мабель находилась въ домѣ своихъ предковъ, и вѣрная мисъ Касъ вмѣстѣ съ нею. Но въ ту минуту и въ томъ мѣстѣ, гдѣ читатели увидятъ ее, мисъ Касъ не было съ нею. Она сидѣла на скалѣ на двѣнадцать футъ выше озера и смотрѣла на черную воду; а на другой скалѣ, пониже ея, сидѣлъ Френкъ Тригиръ.
   -- Нѣтъ, говорила она: -- вы не должны были пріѣзжать. Ничто не можетъ этого оправдать. Разумѣется, такъ какъ вы здѣсь, не могу же я не выходить вмѣстѣ съ вами, поднять шумъ изъ за этого было бы хуже всего. Но вамъ не слѣдовало пріѣзжать.
   -- Почему же? Кому это повредитъ? Для меня это удовольствіе. Если вамъ кажется наоборотъ, я уѣду.
   -- Мужчины такъ невеликодушны, они пользуются такими низкими преимуществами. Вы знаете, что для меня удовольствіе видѣть васъ.
   -- Я надѣялся.
   -- Но это удовольствіе мнѣ не слѣдуетъ испытывать -- покрайней-мѣрѣ здѣсь.
   -- Вотъ этого я не понимаю. Въ Лондонѣ, гдѣ графъ могъ лаять на меня, если случайно заставалъ меня, я могъ видѣть неудобство. Но здѣсь, гдѣ нѣтъ никого кромѣ мисъ Касъ...
   -- Здѣсь есть много другихъ. Здѣсь есть грачи, камни и старухи, и у всѣхъ есть уши.
   -- Но чего же стыдиться? Для меня ничего на свѣтѣ не можетъ быть пріятнѣе какъ бесѣда моихъ друзей.
   -- Такъ поѣзжайте къ Сильвербриджу.
   -- Я и намѣренъ ѣхать къ нему. Но я заѣхалъ къ вамъ по дорогѣ.
   -- Все это невеликодушно, сказала она, вставая съ камня:-- вы это знаете. Друзей! Неужели вы хотите сказать, что будь вы здѣсь со мною или съ мисъ Касъ, это не составило бы разницы.
   -- Чрезвычайную разницу.
   -- Потому что она старуха, а я молода, и потому что въ сношеніяхъ между молодыми людьми и молодыми женщинами есть что-то опасное для женщинъ, и слѣдовательно, пріятное для мужчинъ.
   -- Я никогда не слыхалъ ничего несправедливѣе. Вы не можете думать, что я желаю сдѣлать вамъ вредъ.
   -- Я это думаю.
   Она все стояла и говорила теперь съ большимъ жаромъ.
   -- Я это думаю. Вы принуждаете меня сбросить сдержанность, которую я обязана сохранять. Поможетъ это моимъ видамъ, если вашъ другъ лордъ Сильвербриджъ узнаетъ, что я была здѣсь?
   -- Какъ онъ можетъ узнать?
   -- Но если онъ узнаетъ? Развѣ вы предполагаете, что я желаю имѣть такія посѣщенія, о которыхъ боюсь сказать? Осмѣлитесь вы сказать леди Мери, что сидѣли вдвоемъ со мною на скалахъ въ Грексѣ.
   -- Непремѣнно скажу.
   -- Стало быть, вы не осмѣлились сказать ей о томъ, что было прежде. Вы вѣрно клялись ей, что любите ее больше всѣхъ на свѣтѣ.
   -- Клялся.
   -- И вы побезпокоились пріѣхать сюда сказать мнѣ это -- уязвить меня до глубины сердца этими словами; показать мнѣ, что если я еще больна, то вы выздоровѣли -- если еще страдали когда-нибудь. Идите своей дорогой и дайте мнѣ итти моей. Вы мнѣ не нужны!
   -- Мабель!
   -- Мнѣ вы не нужны. Я знаю, что вы не можете мнѣ помочь, но вы не должны губить меня.
   -- Вы знаете, что вы несправедливы ко мнѣ.
   -- Нѣтъ! вы понимаете все это, хотя смотрите такъ спокойно. Я ненавижу вашу леди Мери Паллизеръ. Но если бы могла отдать ее вамъ, я сдѣлала бы это, потому что это для васъ нужно.
   -- Она, вѣроятно, будетъ вашей золовкой.
   -- Никогда. Этого никогда не будетъ.
   -- Почему вы ненавидите ее?
   -- Вотъ опять! Вы такъ невеликодушны, что можете спрашивать меня, почему!
   Она повернулась, какъ-будто имѣла намѣреніе спуститься къ краю озера, но онъ всталъ и остановилъ ее.
   -- Объяснимся, Мабель, прежде чѣмъ уйдемъ, сказалъ онъ.-- Обвиненіе въ невеликодушіи тяжело слышать отъ васъ, а вы говорили это нѣсколько разъ.
   -- Это потому, что я думала это тысячу разъ. Женитесь на ней, если можете -- но зачѣмъ говорить мнѣ объ этомъ?
   -- Вы сказали, что поможете мнѣ.
   -- Я помогла бы и въ этомъ, какъ во всемъ, что можетъ быть вамъ нужно, но вы не можете думать, что послѣ всего случившагося я желаю слышать о ней.
   -- Вы сами заговорили о ней.
   -- Я сказала вамъ, что вы не должны быть здѣсь -- и для нея, и для меня. И опять говорю вамъ, что я ненавижу ее. Неужели вы думаете, что я могу слышать, какъ вы говорите о ней, будто она единственная женщина, которую вы любили? Развѣ вы не клялись въ любви другой?
   -- Конечно, клялся.
   -- Говорили вы когда-нибудь, что ничто не можетъ измѣнить этой любви?
   -- Говорилъ.
   -- Но она измѣнилась. Она прошла. Она отдана другой, которая красивѣе, моложе, богаче и знатнѣе.
   -- О, Мабель, Мабель!
   -- Это такъ.
   -- Когда вы говорите это, вы думаете не о себѣ?
   -- Я думаю о себѣ. Я никогда не измѣняла никому. А вы измѣнили мнѣ.
   -- Развѣ я не предлагалъ вамъ перенести для васъ все на свѣтѣ?
   -- А теперь этого не предложите?
   -- Нѣтъ, сказалъ онъ, помолчавъ: -- теперь не предложу. Если бы я это сказалъ, я солгалъ бы. Вы сами велѣли мнѣ полюбить другую, я и полюбилъ.
   -- Очень легко.
   -- Мы условились, что такъ должно быть. И вы сдѣлали то же.
   -- Это ложь. Взгляните мнѣ въ лицо и скажите, не ложь ли это.
   -- Вы мнѣ говорите, что я дѣлаю вамъ вредъ въ глазахъ Сильвербриджа.
   -- О, опять такъ невеликодушно! Разумѣется, я должна выйти замужъ. Кто этого не знаетъ? Развѣ вы хотите, чтобы я просила милостыню на улицахъ? У васъ есть чѣмъ жить, а если нѣтъ, вы можете пріобрѣтать насущный хлѣбъ. Если вы женитесь на деньгахъ...
   -- Это обвиненіе совершенно непростительно.
   -- Позвольте мнѣ кончить, что я хочу сказать. Если вы женитесь на деньгахъ, вы поступаете дурно и совершенно безполезно. А что другое посовѣтуете вы мнѣ предпринять? Никто не ступитъ въ помойную яму, когда открыта чистая дорога. А если, кромѣ помойной ямы, другого пути нѣтъ, то надо же войти въ нее.
   -- Вы хотите сказать, что моя обязанность къ вамъ воспрещала бы мнѣ жениться.
   -- Нѣтъ -- только не такъ скоро, Френкъ; только не такъ скоро. Цвѣтъ вашей молодости не увядаетъ, ваше очарованіе еще не бросаетъ васъ. Развѣ въ васъ нѣтъ силъ, которыхъ я не могу имѣть? Развѣ вы не чувствуете, что вы дерево, твердо стоящее въ землѣ, а я плющъ, который затопчутъ въ грязь, если онъ не обовьется о что-нибудь? Вы не должны сравнивать себя со мною, Френкъ.
   -- Если бы я могъ сдѣлать для васъ что-нибудь хорошее!
   -- Хорошее! Что значитъ хорошее? Если вы любите, хорошо имѣть взаимную любовь. Хорошо, когда ваше сердце не разрывается на куски. Вы знаете, что я люблю васъ.
   Онъ стоялъ возлѣ нея и протянулъ руку, какъ-будто хотѣлъ обнять ее.
   -- Ни за что на свѣтѣ, сказала она.-- Ваша рука принадлежитъ этой Паллизеръ. А такъ какъ я пріучила себя думать, что я, можетъ быть, буду принадлежать кому-нибудь другому, какъ я ни недостойна, я сохраню это для него. Я васъ люблю -- но между нами не можетъ быть нѣжностей любви.
   Наступило молчаніе, но такъ какъ онъ ничего не говорилъ, она продолжала:
   -- Но помните, Френкъ -- наше положеніе не равно. Вы вылѣчились отъ вашего маленькаго недуга. Онъ навѣрно вошелъ въ васъ неглубоко, и вы нашли лѣкарство. Можетъ быть, пріятно знать, что двѣ молодыя женщины любятъ васъ.
   -- Вы стараетесь быть ко мнѣ жестоки.
   -- А то, зачѣмъ пріѣхали бы вы сюда? Вы знаете, что я люблю васъ -- всѣмъ сердцемъ, всѣми моими силами, и что я отдала бы все на свѣтѣ, чтобы вылѣчиться. Зная это, вы пріѣзжаете говорить мнѣ о вашей страсти къ другой.
   -- Я надѣялся, что мы можемъ поговорить разумно, какъ друзья.
   -- Друзья! Френкъ Тригиръ, у меня достаточно смѣлости сказать вамъ, что я васъ люблю; но вы не другъ мнѣ и не можете быть моимъ другомъ. Если я прежде и просила васъ помочь мнѣ въ моемъ нападеніи на этого бѣднаго юношу, теперь я свою просьбу беру назадъ. Мнѣ кажется, я теперь пойду домой.
   -- Я пойду пѣшкомъ въ Ледбуръ, если вы желаете, не заходя въ домъ.
   -- Нѣтъ; я не хочу ничего дѣлать такого, что показывало бы, будто я стыжусь. Вамъ не слѣдовало пріѣзжать, но вы не должны бѣжать.
   Они вернулись вмѣстѣ въ домъ и нашли мисъ Касвери на террасѣ.
   -- Мы ходили къ озеру, сказала Мабель: -- и говорили о прошломъ. Теперь во мнѣ осталось только одно честолюбіе.
   Разумѣется, мисъ Касвери спросила, въ чемъ состоитъ это честолюбіе.
   -- Пріобрѣсти достаточно денегъ, чтобы купить этотъ домъ. Если бы я могла имѣть этотъ домъ, озеро и огороженныя пастбища, нанимать служанку и имѣть насущный хлѣбъ -- разумѣется, включая и васъ, мисъ Касъ...
   -- Благодарю, душа моя; но не знаю, понравилось ли бы это мнѣ.
   -- Да, вамъ понравилось бы. Френкъ можетъ быть пріѣзжалъ бы къ намъ разъ въ годъ. Не думаю, чтобы кому-нибудь другому было дорого это мѣсто, но для меня это мѣсто милѣйшее въ цѣломъ свѣтѣ.
   Она продолжала такимъ образомъ почти весело, хотя говорила объ общемъ упадкѣ Грекской фамиліи, пока Тригиръ не уѣхалъ.
   -- Я жалѣю, что онъ пріѣзжалъ, сказала мисъ Касвери, послѣ его ухода.
   -- Зачѣмъ вамъ жалѣть? Здѣсь такъ мало развлеченія для меня, что вамъ не слѣдуетъ желать лишить меня случайнаго посѣтителя.
   -- Не думаю, чтобы я желала лишить васъ какого-нибудь удовольствія, душа моя; но все-таки ему не слѣдовало пріѣзжать. Если милордъ узнаетъ, онъ разсердится.
   -- Пусть его сердится. Папа не такъ много дѣлаетъ для меня, чтобы я была обязана думать о немъ на каждомъ шагу.
   -- Но я обязана -- или, лучше сказать, я обязана думать о себѣ, если ѣмъ его хлѣбъ.
   -- Хлѣбъ!
   -- Да, я ѣмъ его хлѣбъ и съ тѣмъ, чтобы замѣнять вамъ мать или тетку.
   -- Что же, если и такъ! Будь моя мать жива, развѣ Тригиръ не ѣздилъ бы къ ней и, навѣщая ее, развѣ не видалъ бы меня, и не гуляли ли бы мы съ нимъ вмѣстѣ?
   -- Нѣтъ, послѣ того, что было и прошло.
   -- Но вы мнѣ не мать и не тетка, и должны дѣлать то, что я вамъ велю. И развѣ я не знаю, что вы вѣрите мнѣ во всемъ? Развѣ я недостойна довѣрія?
   -- Я нахожу васъ достойной.
   -- Я знаю свою обязанность и намѣрена исполнять ее. Никто никогда не скажетъ обо мнѣ, что я дала себѣ потачку. Я не могла помѣшать ему пріѣхать.
   Въ эту самую ночь, когда мисъ Касвери легла спать, когда луна поднялась высоко и все спало вокругъ, леди Мабель опять пошла къ озеру, и опять сѣла на ту же скалу. Она сидѣла и думала о своей прошлой жизни, и старалась думать о томъ, что предстояло ей. Гораздо легче думать о прошломъ, чѣмъ о будущемъ -- помнить, что было, чѣмъ рѣшать, что должно быть! Она напомнила Тригиру предложеніе, которое онъ сдѣлалъ и повторялъ ей нѣсколько разъ -- раздѣлить съ нею его жизнь. У нихъ почти не было состоянія. Всѣ были бы противъ нея. Она была бы причиною его погибели. Она такъ ясно видѣла все это, что рѣшила очень скоро, что объ этомъ и думать было нечего. Она была очень тверда въ своемъ рѣшеніи.
   Теперь сердце ея разрывалось, потому что она увидала, что онъ, дѣйствительно, отказался отъ нея. О, да! она выйдетъ за мальчика, если можетъ это устроить. Послѣ встрѣчи въ Ричмондѣ онъ прислалъ къ ней перстень передѣланный. Она должна была увидѣть Сильвербриджа въ Шотландіи чрезъ двѣ недѣли. Мистрисъ Монтакют-Джонсъ устроила это. Онъ почти сдѣлалъ ей вторичное предложеніе въ Ричмондѣ. Но все это не сдѣлаетъ ее счастливою. Она увѣряла себя, что желаетъ видѣть Френка Тригира, но все-таки для нея было горемъ, что его сердце, дѣйствительно, отдано другой.
   

Глава XXXVIII.
Кромми-Тодди.

   Почти въ послѣднюю минуту Сильвербриджъ и его братъ Джеральдъ были приглашены на охоту въ Шотландію къ лорду Поплькорту, можетъ быть вѣрнѣе было бы сказать къ Реджинальду Добсу, человѣку свѣдущему въ подобныхъ дѣлахъ. Это онъ составлялъ кружокъ гостей. Поплькортъ и Сильвербриджъ раздѣляли издержки пополамъ, и каждый везъ двухъ охотниковъ, кромѣ себя. Сильвербриджъ брата и Френка Тригира, отказавъ самой жалобной просьбѣ маіора Тифто. Съ Поплькортомъ, разумѣется, ѣхалъ Реджинальдъ Добсъ, который въ сущности распоряжался всѣмъ, и лордъ Ниддердель, жена котораго великодушно позволила ему это развлеченіе. Мѣсто для охоты находилось на западѣ Пертшира, и было извѣстно подъ названіемъ Кромми-Тодди, обнимая громадное пространство лѣса и болота. Добсъ увѣрялъ, что ничего подобнаго въ Шотландіи еще не существовало. Все было сдѣлано, чтобы дать мѣсто оленямъ и тетеревамъ. Все было устроено такъ хорошо, что даже и туристы были устранены. Въ округѣ не осталось и полоски для картофеля, не виднѣлось ни одной коровы. Жителей осталось такъ мало, что они могли быть только заняты сохраненіемъ дичи или тому подобными обязанностями. Реджинальдъ Добсъ, большой искусникъ на охотѣ за тетеревами и способный перехитрить оленя лучше всякаго другого спортсмена въ Великобританіи, смотрѣлъ на Кромми-Тодди, какъ на ближайшее мѣсто къ земному раю. Если бы еще онъ могъ издавать свои собственные законы, онъ еще придумалъ бы улучшенія. Ему хотѣлось бы имѣть право прибить до смерти всѣхъ незванныхъ пришельцевъ, и онъ запретилъ бы прокладывать новыя дороги, тропинки, строить мосты. Онъ видѣлъ гдѣ-то планъ желѣзной дороги прямо чрезъ Кромми-Тодди! Если это будетъ приведено въ исполненіе, то вся красота міра сего исчезнетъ навсегда. Реджинальдъ Добсъ былъ человѣкъ лѣтъ сорока, сильный, дѣятельный, хорошо сложенный, пяти футъ десяти дюймовъ ростомъ, съ широкими плечами и съ сильно развитыми ногами. Онъ былъ некрасивъ) съ длиннымъ носомъ, высунувшимися костями на щекахъ и длинной верхней губой; но въ лицѣ его было мужество, искупавшее все это. Спортсменство было дѣломъ его жизни, и онъ презиралъ всѣхъ не спортсменовъ. Онъ удилъ рыбу и охотился девять или десять мѣсяцевъ въ году. Онъ считалъ важной обязанностью поддерживать свое тѣло въ самомъ крѣпкомъ состояніи. Ѣлъ и пилъ онъ по системѣ, и счелъ бы себя виновнымъ въ слабомъ потворствѣ своимъ прихотямъ, если бы позволилъ себѣ нарушить санитарныя правила. Но ему въ голову не приходило, что вся его жизнь была потворствомъ собственнымъ прихотямъ. Онъ могъ пройти тридцать миль съ ружьемъ на плечѣ и теперь точно такъ, какъ десять лѣтъ тому назадъ, и будучи въ этомъ увѣренъ, былъ вполнѣ доволенъ собой. Отъ отца ему досталось можетъ быть тысяча фунтовъ годового дохода, которымъ онъ распоряжался такъ, что могъ наслаждаться вполнѣ всѣми своими удовольствіями. Никто никогда не слыхалъ, чтобы онъ выманивалъ что-нибудь отъ своихъ друзей. О деньгахъ онъ говорилъ рѣдко, потому что, по его мнѣнію, стоило говорить только объ одномъ спортѣ. Таковъ былъ Реджинальдъ Добсъ, который теперь былъ распорядителемъ охоты въ Кромми-Тодди.
   Кромми-Тодди находился за двѣнадцать миль отъ Килланкодлема, шотландскаго помѣстья мистрисъ Монтакют-Джонсъ, и эта-то близость заставила лорда Сильвербриджа присоединиться къ обществу охотниковъ. Мабель Грексъ будетъ въ Килланкодлемѣ, и такъ какъ онъ все еще имѣлъ намѣреніе сдѣлать ей предложеніе, онъ хотѣлъ воспользоваться этимъ случаемъ. Въ Ричмондѣ этого случая не представилось. Когда онъ велѣлъ передѣлать свой перстень и послалъ его ей, онъ получилъ въ отвѣтъ:
   "Что я должна сказать? Какой вы жестокій человѣкъ! Оставить у себя перстень или отослать его, равно сдѣлало бы меня несчастной. Я сохраню его, пока вы женитесь, и тогда подарю вашей женѣ".
   Происшествіе съ перстнемъ еще болѣе укрѣпило его намѣреніе. Послѣ этого онъ услыхалъ, что Изабелла Бонкассинъ также будетъ въ Кидланкодлемѣ, будучи приглашена въ числѣ многочисленныхъ посѣтителей мистрисъ Монтакют-Джонсъ. Хотя онъ былъ опасно неопытенъ, все-таки онъ чувствовалъ, что это было обстоятельство несчастное. Онъ намѣревался жениться на Мабели Грексъ, и увѣрялъ себя, что любитъ ее, а между тѣмъ, ему нравилось ухаживать за Изабеллой Бонкассинъ. Онъ очень желалъ жениться и остепениться, и съ удовольствіемъ думалъ о Мабели Грексъ, какъ о своей женѣ. Но было бы пріятно нѣсколько мѣсяцевъ поволочиться до женитьбы, а онъ не видалъ никого съ кѣмъ это было бы такъ восхитительно какъ съ мисъ Бонкассинъ. Но что обѣ дѣвицы будутъ въ одномъ домѣ, было несчастнымъ обстоятельствомъ.
   Онъ пріѣхалъ съ Джеральдомъ въ Кромми-Тодди поздно вечеромъ 11 августа и нашелъ Реджинальда Добса одного. Это было въ среду. Поплькортъ и Ниддердель должны были явиться въ это утро, но телеграфировали, что будутъ задержаны въ дорогѣ два дня. Тригиръ, котораго Добсъ никогда не видалъ, не опредѣлилъ день своего пріѣзда. Такая небрежность въ подобныхъ вещахъ очень оскорбляла Добса, который любилъ дисциплину и точность. Ему слѣдовало бы принять молодыхъ людей съ распростертыми объятіями, потому что они были аккуратны; но его разсердила молодость лорда Джеральда. Онъ думалъ, что мальчики, не умѣющіе стрѣлять, не должны были соваться прежде времени. И самъ Сильвербриджъ былъ не первоклассный стрѣлокъ. Такого человѣка какъ Сильвербриджъ слѣдовало допустить, потому что онъ по своему положенію и богатству могъ способствовать подобнымъ занятіямъ. Много значило имѣть дѣло съ человѣкомъ, который не станетъ жаловаться на лишніе пятьдесятъ фунтовъ, если они понадобятся. Но ему надо было понимать, что честь обязываетъ его привозить соотвѣтствующихъ друзей. О стрѣльбѣ Тригира Добсъ ничего не могъ узнать. Лордъ Джеральдъ былъ студентъ университетскій, а Добсъ терпѣть не могъ университетскихъ студентовъ. Поплькортъ и Ииддердель были извѣстны какъ искусные стрѣлки. Они могли трудиться усиленно и доставить свою долю въ требуемомъ избіеніи. Добсъ гордо сознавалъ, что онъ можетъ загладить чью-нибудь неспособность, но онъ не могъ справиться съ тремя плохими стрѣлками. Что за польза такъ усовершенствовать Кромми-Тодди, чтобы сдѣлать его лучшимъ мѣстомъ въ Шотландіи для охоты за тетеревами и оленями, если охотники не могутъ по своей неспособности составить такую цыфру убитой дичи, чтобы Добсъ и Кромми-Тодди сдѣлались знамениты во всемъ охотничьемъ мірѣ? Онъ усиленно трудился въ другомъ отношеніи; и его разсердило шампанское, которое прислалъ Поплькортъ. Онъ зналъ, что значитъ шампанское. Грогъ, да и то въ небольшомъ количествѣ, былъ единственнымъ напиткомъ, который Реджинальдъ Добсъ любилъ въ горахъ.
   -- Не находите ли вы эту страну очень безобразной? спросилъ Сильвербриджъ, какъ только пріѣхалъ.
   Правда, что путешественникъ, проѣзжающій Арджилеширъ, Пертширъ и Инвернессъ, ожидаетъ найти красивое мѣстоположеніе, и это также правда, что послѣднія двадцать киль, по которымъ проѣзжали молодые люди, были не только пусты и голы, но неинтересны и безобразны. Это было все открытое болото, нигдѣ не виднѣлось ни горъ, ни струившихся ручейковъ, ни лѣса, почти и листвы. Домикъ самъ стоялъ возлѣ рѣчки, чрезъ которую былъ переброшенъ мостикъ; но ни въ рѣчкѣ, ни въ мостѣ не было ничего красиваго. И домикъ самый безобразный, бѣлый, въ два этажа, съ дверью по срединѣ, съ окнами съ каждой стороны, съ аспидной кровлей и съ деревомъ около.
   -- Посмотрите на Килланкодлемъ, говорилъ Добсъ: -- прекрасный домъ для женщинъ, чтобы кокетничать съ мужчинами; но если вы найдете оленя за шесть миль отъ него, я прежде его съѣмъ, а потомъ застрѣлю.
   Кромми-Тодди отличался спартанской простотой, которая нравилась спартанской душѣ Реджинальда Добса.
   -- Вы называете это безобразнымъ?
   -- Адски безобразнымъ, сказалъ лордъ Джеральдъ.
   -- Что же вы ожидали найти? Громадную гостиницу и кучу лондонцевъ? Если вы хотите стрѣлять тетеревовъ, вы должны ѣхать туда, что кажется красиво тетеревамъ.
   -- Все-таки это безобразно, сказалъ Сильвербриджъ, который не любилъ, чтобы ему "садились на шею".-- Я прежде бывалъ въ Шотландіи на охотѣ, и не вездѣ мѣста такія безобразныя. Это я называю гадостью.
   При этихъ словахъ, Реджинальдъ Добсъ повернулся и ушелъ.
   -- Умѣете вы стрѣлять? спросилъ онъ потомъ лорда Джеральда.
   -- Изъ ружья умѣю, сказалъ Джеральдъ.
   -- Вы никогда много не стрѣляли?
   -- Много не стрѣлялъ. Я не такъ старъ какъ вы. Все должно имѣть начало.
   Добсъ желалъ, чтобы начало было сдѣлано въ другомъ мѣстѣ; но въ замѣчаніи было нѣкоторая доля правды.
   -- Зачѣмъ ты насказалъ ему такихъ пустяковъ? спросилъ
   Сильвербриджъ, когда братья сидѣли потомъ вмѣстѣ и курили на парапетѣ мостика.
   -- Потому что онъ какъ оселъ, спросилъ меня, умѣю ли я стрѣлять.
   На слѣдующее утро они отправились въ семь часовъ. Добсъ рѣшился быть сердитымъ, думая, что молодые люди заставятъ его ждать, и былъ сердитъ, потому что ихъ аккуратность лишила его справедливой причины къ гнѣву. Въ это утро, на болотѣ, они не были такъ близко другъ къ другу, чтобы имѣть возможность разговаривать, и очень мало было говорено. По условію они вернулись домой къ завтраку, не желая удаляться отъ дома, пока собрались не всѣ. Когда они прошли мостъ и положили ружья возлѣ двери, Добсъ сказалъ первое веселое слово, которое молодые люди услыхали отъ него.
   -- Зачѣмъ вы сказали мнѣ такую... я сказалъ бы ложь, но можетъ быть вамъ это не понравится.
   -- Я никакой лжи вамъ не говорилъ, сказалъ Джеральдъ.
   -- Вы во все утро не попали только въ двухъ птицъ, и застрѣлили сорокъ двѣ. Это необыкновенно хорошая охота.
   -- А вы что сдѣлали?
   -- Только сорокъ застрѣлилъ.
   Добса въ эту минуту какъ будто радовало его униженіе.
   -- У васъ больше мѣткости, чѣмъ въ вашемъ братѣ.
   -- Джеральдъ почти лучшій стрѣлокъ, какого я знаю, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Зачѣмъ онъ не сказалъ?
   -- Затѣмъ, что вы разсердились, когда мы сказали, что это мѣсто безобразное.
   -- Я все понимаю, сказалъ Добсъ.-- Но все-таки, если пріѣзжаешь стрѣлять, не слѣдуетъ жаловаться, что мѣсто некрасиво. Вамъ нужно только имѣть удобный домъ такъ близко какъ только возможно къ вашей охотѣ. Если въ Шотландіи есть что-нибудь превосходнѣе Кромми-Тодди, я не знаю гдѣ это отыскать. Охота есть охота, а путешествіе особая статья.
   Послѣ этого, онъ былъ очень ласковъ къ лорду Джеральду, который, даже по пріѣздѣ другихъ охотниковъ, былъ первымъ по искуству послѣ самого Добса. Съ Ниддерделемъ, который былъ старый товарищъ, Добсъ уживался хорошо. Ниддердель ѣлъ и пилъ слишкомъ много, и отказывался отъ большихъ трудовъ, но въ другихъ отношеніяхъ былъ послушенъ и понималъ свое дѣло. Поплькортъ былъ непріятенъ, но стрѣлалъ порядочно и понималъ, чего ожидали отъ него. Сильвербриджъ былъ такъ добродушенъ, что даже его очевидные недостатки -- небрежная стрѣльба, позднее вставанье и нежеланіе дожидаться долго обѣда -- если не прощались, то, по-крайней-мѣрѣ, терпѣлись. Но Тригиръ былъ невыносимъ. Онъ могъ стрѣлять довольно хорошо, былъ дѣятеленъ и, повидимому, любилъ заниматься этимъ, но по цѣлымъ днямъ на охоту не ходилъ, и когда ему дѣлали замѣчанія, онъ отвѣчалъ такъ, что Добсъ находилъ это открытымъ мятежомъ.
   -- Мы дѣлаемъ это не для пропитанія, говорилъ Тригиръ.
   -- Я не знаю, что вы хотите сказать.
   -- Мы не обязаны убить извѣстное количество этихъ животныхъ.
   Они охотились за оленями наканунѣ, и должны были продолжать это занятіе и въ этотъ день.
   -- Мнѣ не платятъ пятнадцать шиллинговъ въ недѣлю за это.
   -- Я полагаю, что если вы возьметесь за какое-нибудь дѣло, то вы имѣете намѣреніе исполнять его. Разумѣется вы не нужны. Мы можемъ обойтись и безъ васъ.
   -- Такъ зачѣмъ же вы на меня ворчите?
   -- Затѣмъ, что, по моему мнѣнію, человѣкъ долженъ дѣлать то, за что взялся. Человѣкъ, которому въ три дня надоѣстъ такое дѣло, соскучился бы и тогда, когда зарабатывалъ бы этимъ хлѣбъ.
   -- Кто говоритъ, что я соскучился? Я пріѣхалъ сюда забавляться.
   -- Забавляться!-- И пока это меня занимаетъ, я буду стрѣлять, а перестанетъ занимать -- брошу.
   Это очень раздражало распорядителя въ Кромми-Тодди. Онъ привыкъ, смотрѣть на себя какъ на властелина судьбы людей, живущихъ подъ одной осенней кровлей съ нимъ. Но убыль, случившаяся тотчасъ послѣ этого, была гораздо хуже. Сильвербриджъ объявилъ о своемъ намѣреніи поѣхать въ одно утро въ Килланкодлемъ. Реджинальдъ Добсъ пробормоталъ ругательство сквозь зубы, которое все общество поняло по гнѣву, виднѣвшемуся на его лицѣ.
   -- Я вечеромъ вернусь, сказалъ Сильвербриджъ..
   -- Куча женщинъ и мужчинъ притворяются будто пріѣзжаютъ для охоты, сердито сказалъ Добсъ:-- а дѣлаютъ страшный вредъ.
   -- Надо же съѣздить повидаться съ друзьями.
   -- Съ какой-нибудь дѣвицей, сказалъ Добсъ.
   Но случилось кое-что похуже упомянутой непріятности. Сильвербриджъ поѣхалъ въ Килланкодлемъ, и тотчасъ же оттуда пріѣхалъ человѣкъ съ телѣжкой взять не малое количество его поклажи.
   -- Это не совсѣмъ честно, сказалъ Реджинальдъ Добсъ.
   

Глава XXXIX.
Килланкодлемъ.

   Мнѣніе мистера Добса, вѣроятно, было справедливо, что гостиницы, туристы и сборища людей вредятъ охотѣ. Кромми-Тодди во всѣхъ отношеніяхъ годился для охоты. Килланкодлемъ, хотя назывался охотничьей резиденціей, конечно, для охоты не годился. Мужчины пріѣзжали туда съ ружьями. Тамъ были и лѣсничіе и дичь въ умѣренномъ количествѣ. Иногда убивали двухъ-трехъ оленей и много говорили объ этомъ потомъ. Но одинъ взглядъ на это мѣсто могъ показать, что Килланкодлемъ назначался не для охоты. Это былъ красивый замокъ, съ прекраснымъ, хотя небольшимъ паркомъ, стоящій въ долинѣ Арчейской рѣки, съ горою позади и съ рѣкою спереди. Между воротами и рѣкой была большая дорога, по которой ходилъ дилижансъ, громко раздавался рожокъ кондуктора и разъѣзжало много туристовъ. За милю отъ замка стояла знаменитая Килланкодлемская гостиница, гдѣ находилось сто двадцать кроватей, и почти столько же пріѣзжихъ иногда спали подъ столами. Килланкодлемская почтовая контора находилась на половинѣ дороги между замкомъ и гостиницей. Изъ Кромми-Тодди надо было посылать за девять миль за письмами и газетами. Въ Килланкодлемѣ былъ лоон-теннисъ, бильярдъ и танцы каждый вечеръ. Костюмы дамъ были прелестны, и мужчины, щеголявшіе удивительными брюками, живописными шляпами и пестрыми чулками, не уступали дамамъ. Были и экипажи, и верховыя лошади, и тропинки, проложенныя въ скалахъ и горахъ, чтобы любоваться мѣстоположеніемъ! Стоило послушать мистера Добса. Развѣ для такихъ пустяшныхъ цѣлей была создана Шотландія, мать тетеревовъ и оленей?
   Сильвербриджъ пріѣхалъ предъ вторымъ завтракомъ, и тотчасъ ему дали понять, что онъ не можетъ уѣхать въ тотъ же день. Мистрисъ Джонсъ держала себя очень величественно при этомъ.
   -- Вы боитесь Реджинальда Добса, сказала она строго.
   -- Немножко.
   -- Конечно, боитесь. Какъ это могло случиться, что именно вы покорились такому тирану?
   -- Хорошая охота, знаете, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Но вы не смѣете называть своимъ одного часа -- и даже душу вашу. Мы съ мистеромъ Добсомъ заклятые враги. Мы оба любимъ Шотландію, и къ несчастію сдѣлались сосѣдями. Онъ смотритъ на меня, какъ на покровительницу дичи. Я считаю его воплощеніемъ тиранства. Онъ разъ сказалъ, что въ Шотландіи женщинъ не должно бы быть -- кромѣ двухъ или трехъ старухъ, которыя умѣли бы жарить дичь. Я предлагалажарить для него тетеревовъ. Тотъ изъ друзей моихъ, продолжала мистрисъ Джонсъ:-- кто пріѣзжаетъ въ Кромми-Тодди и не пріѣдетъ ко мнѣ дня на два, не будетъ болѣе моимъ другомъ никогда. Не колеблясь, скажу вамъ, лордъ Сильвербриджъ, что я желаю вашего согласія остаться здѣсь, для того чтобы я могла показать Реджинальду Добсу мое могущество. Вы Добитъ?
   -- Не совсѣмъ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Такъ будьте Монтакют-Джонситъ, или Бонкассинистъ, если предпочитаете молодую женщину старухѣ.
   Въ эту минуту Изабелла Бонкассинъ стояла возлѣ нихъ.
   -- Килланкодлемъ противъ Кромми-Тодди, сказала мисъ Бонкассинъ, махая носовымъ платкомъ.
   Разумѣется, въ Кромми-Тодди былъ посланъ человѣкъ за вещами молодого лорда.
   Весь день Сильвербриджъ провелъ, играя въ лоон-теннисъ съ мисъ Бонкассинъ. Приглашали леди Мабель, но она отказалась, обѣщавъ отправиться къ отдаленному водопаду, гдѣ Кодленъ впадаетъ въ Арчей. Съ нею долженъ былъ итти одинъ джентльменъ и двѣ другія дамы; но когда настало время, леди Мабель сослалась на усталость и почти все время просидѣла, смотря издали на игру. Сильвербриджъ игралъ хорошо, но не такъ хорошо, какъ хорошенькая американка. Къ нимъ присоединились двое другихъ, игравшіе хуже, такъ что Сильвербриджъ и мисъ Бонкассинъ были на разныхъ сторонахъ. Игра шла за игрой и сторона мисъ Бонкассинъ всегда выигрывала. Сильвербриджъ говорилъ съ мисъ Бонкассинъ мало, кромѣ того, что относилось къ игрѣ. Но леди Мабель смотрѣла и говорила себѣ, что они ухаживаютъ другъ за другомъ, на ея глазахъ. И почему же имъ не дѣлать этого? Она задавала себѣ этотъ вопросъ вполнѣ добросовѣстно. Зачѣмъ имъ не любить другъ друга? Что было красивѣе этой дѣвушки, живой, какъ лань, и такой же граціозной? или что могло быть прекраснѣе, привлекательнѣе для дѣвушки, добродушнѣе и изящнѣе лорда Сильвербриджа?
   Но зачѣмъ прислалъ онъ ей перстень? Она непремѣнно отдастъ его назадъ и велитъ тотчасъ подарить мисъ Бонкассинъ. Непостоянный мальчикъ! Она вставала и прохаживалась нѣсколько времени, упрекая себя. Какое право имѣла она даже думать о непостоянствѣ? Могла ли она быть такъ безразсудна, такъ несправедлива, чтобы сердиться на него за то, что онъ предпочитаетъ другую? Развѣ она не знала, что сама любитъ не его, а другого? Она рѣшилась выйти за него, для того чтобы сдѣлаться герцогиней, и потому что могла отдаться ему безъ того отвращенія, которое внушило бы ей супружество съ другимъ изъ молодыхъ людей, окружающихъ ее Конечно, для нея будетъ прискорбно обмануться въ ожиданіи. Но не осталось ли еще у нея надежды!
   Эти вопросы предлагала она самой себѣ. А между тѣмъ, все это была простая игра, въ которой дѣвушка и молодой человѣкъ стремились къ побѣдѣ какъ дѣти. Они не думали о любви. Конечно, ему было пріятно, что эта дѣвушка такъ мила, и ей можетъ быть также доставляло удовольствіе, что у него красивая наружность и пріятный голосъ. Но если бы его заставили сказать всю правду, онъ признался бы, что еще намѣренъ жениться на леди Мабели.
   Когда игра кончилась, мисъ Бонкассинъ сказала, что пойдетъ въ свою комнату.
   -- Никогда прежде такъ не трудилась я, сказала она:-- я теперь, какъ матросъ, готова выпить цѣлую кружку пива и наѣсться хлѣба съ сыромъ. Я больше не буду съ вами играть, лордъ Сильвербриджъ, потому что я начинаю думать, что для порядочной дѣвушки неприлично такъ суетиться.
   -- Рады вы, что пріѣхали сюда? сказала ему леди Мабель, когда онъ шелъ по парку, почти не видя ее.
   -- Да, доволенъ, сказалъ онъ.
   -- Не лучше ли это, чѣмъ гоняться за оленями?
   -- Что, лоон-теннисъ?
   -- Да, лоон-теннисъ -- съ мисъ Бонкассинъ.
   -- Она играетъ необыкновенно хорошо.
   -- И вы.
   -- Ахъ! она такъ зорко видитъ разстоянія.
   -- А вы -- что вы зорко видите? Отвѣтите вы мнѣ на одинъ вопросъ?
   -- Я думаю.
   -- Правду?
   -- Конечно, если отвѣчу.
   -- Не находите ли вы ее самымъ прелестнымъ созданіемъ, какое когда-либо видѣли въ вашей жизни?
   Онъ сдвинулъ свою шапочку на затылокъ и посмотрѣлъ на нее, не тотчасъ ей отвѣтивъ.
   -- А я нахожу, продолжала она:-- теперь скажите мнѣ, что думаете вы.
   -- Я думаю, что можетъ быть она дѣйствительно такъ хороша.
   -- Я знала, что вы это скажете. Вы такъ добросовѣстны, что даже не солжете мнѣ объ этомъ. Подите сюда и сядьте на минуту.
   Разумѣется, онъ сѣлъ возлѣ нея.
   -- Вы знаете, что Френкъ пріѣзжалъ во мнѣ въ Грексъ.
   -- Онъ объ этомъ не говорилъ.
   -- Какъ это странно!
   -- Это странно, сказалъ онъ голосомъ, который показывалъ, что онъ разсерженъ.
   Она не могла бы объяснить себѣ, зачѣмъ сказала ему это въ настоящую минуту. Это происходило отчасти отъ ревности, какъ будто она сказала себѣ: "Пусть онъ неглижируетъ мною, онъ долженъ знать, что есть человѣкъ, который не неглижируетъ", отчасти и отъ гнѣвнаго чувства, что не хочетъ ничего скрывать. У нея бывали минуты, когда она думала, что можетъ устроить свою будущую жизнь по нѣкоторымъ благоразумнымъ правиламъ, надъ которыми ея сердце не должно имѣть вліянія. Были другія минуты, много другихъ, когда ея чувства одерживали надъ нею верхъ. Теперь она сказала себѣ, что не будетъ бояться ничего. Не должно быть ни обмановъ, ни лжи!
   -- Онъ пріѣзжалъ къ вамъ въ Грексъ? спросилъ Сильвербриджъ.
   -- Почему же ему не пріѣхать ко мнѣ въ Грексъ?
   -- Только это странно, что онъ объ этомъ не упомянулъ. Мнѣ кажется, что у него всегда есть съ вами какіе-нибудь секреты.
   -- Бѣдный Френкъ! Никто другой не пріѣхалъ бы ко мнѣ въ такую пустыню. Но я еще скажу вамъ кое-что. Вы поступили дурно со мной.
   -- Я?
   -- Да, серъ. Послѣ моихъ глупыхъ словъ, вы не должны были присылать мнѣ перстень. Вы должны взять его назадъ.
   -- Вамъ надо сдѣлать такъ, какъ вы сказали. Вамъ надо подарить его моей женѣ, когда я женюсь.
   -- Это хорошо было писать въ письмѣ. Мнѣ не хотѣлось выражать вамъ мой гнѣвъ за триста миль по почтѣ. Но теперь, когда мы вмѣстѣ, вы должны взять перстень назадъ.
   -- Не возьму, сказалъ онъ твердо.
   -- Вы говорите такъ, какъ будто вы тутъ можете поступать по своему.
   -- Въ этомъ я намѣренъ поступить но своему.
   -- Стало быть всякая молодая дѣвушка должна принимать всякій подарокъ, который ей пришлетъ молодой человѣкъ! Позвольте мнѣ увѣрить васъ, что общественные обычаи не дозволяютъ этого. Вотъ перстень. Я знала, что вы пріѣдете сюда видѣть... одну особу, и держала перстень въ моемъ карманѣ.
   -- Я пріѣхалъ сюда видѣть васъ.
   -- Лордъ Сильвербриджъ! Но мы знаемъ, что въ нѣкоторыхъ вещахъ все дозволяется.
   Онъ посмотрѣлъ на нее, не зная, на что она намекаетъ.
   -- Во всякомъ случаѣ вы обяжете меня, положивъ эту вещицу въ вашъ карманъ.
   -- Никогда! Ничто на свѣтѣ не заставитъ меня сдѣлать это.
   Въ Килланкодлемѣ обѣдали не ранѣе половины девятаго. Сумерки теперь спускались на этихъ двухъ человѣкъ, которые все еще были въ саду, тогда какъ другіе ушли одѣваться. Леди Мабель осмотрѣлась, не наблюдаетъ ли кто за ними, когда подала ему перстень.
   -- Вотъ онъ, сказала она, положивъ его на скамейку между ними.
   Потомъ она хотѣла встать, такъ чтобы перстень остался у него. Но онъ опередилъ ее и былъ уже далеко, прежде чѣмъ она успѣла подобрать свое платье. И издали онъ сказалъ:
   -- Если вы хотите, чтобы перстень потерялся, пусть теряется.
   -- Лучше возьмите его, сказала она, медленно идя за нимъ.
   Но онъ не хотѣлъ вернуться, не хотѣла и она. Въ передней они встрѣтились опять на минуту.
   -- Мнѣ будетъ жаль, если онъ потеряется, сказалъ Сильвербриджъ: -- потому что онъ принадлежалъ моему дѣду, и я надѣялся, что буду видѣть этотъ перстень очень часто.
   -- Можете сходить за нимъ, сказала она, идя въ свою комнату.
   Онъ, однако, не пошелъ. Она приняла перстень и онъ не возьметъ его назадъ.
   Но для женскаго и болѣе осторожнаго ума, цѣнность этой вещи, лежащей на скамейкѣ, гдѣ всякій недобросовѣстный садовникѣ могъ взять его, было тягостной заботою. Леди Мабель не могла примирить этого съ своей совѣстью. Брильянтъ былъ очень большой, и она слышала, что его цѣнили очень дорого -- такъ что Сильвербриджа осуждали за то, что онъ постоянно носитъ его. Она попросила перстень въ шутку, считая его такою вещью, которую дарить нельзя. Итти за нимъ самой и взять его опять она не могла; но не могла она также допустить, чтобы онъ остался тамъ. Идя въ свою комнату, она встрѣтила мистрисъ Джонсъ, уже выходившую изъ комнаты своей.
   -- Вы заставите всѣхъ насъ ждать, сказала ей хозяйка.
   -- О, нѣтъ; никто не одѣвается такъ скоро. Мистрисъ Джонсъ, хотите сдѣлать мнѣ одолженіе?
   -- Конечно.
   -- И позволите мнѣ объяснить вамъ кое-что?
   -- Все, что вамъ угодно.
   -- Въ саду лежитъ очень драгоцѣнный перстень. Пошлите взять его.
   Тутъ, разумѣется, надо было разсказать всю исторію.
   -- Надѣюсь, вы поймете, какимъ образомъ я такъ сумасбродно попросила его. Я была увѣрена, что эту одну вещь онъ не можетъ подарить.
   -- Зачѣмъ вы не возьмете?
   -- Развѣ вы не можете понять? Ни за что на свѣтѣ не возьму. Но вы будете такъ добры, не правда ли, что не увидите въ этомъ ничего другого?
   -- Никакой любви?
   -- Ни малѣйшей. Мы съ нимъ отличные друзья. Мы родственники, короткіе знакомые и я думала, что могу позволить себѣ шутку, а теперь я наказана за это. А что касается любви, развѣ вы не видите, что онъ по уши влюбленъ въ мисъ Бонкассинъ?
   Это было очень неблагоразумно со стороны леди Мабели, которая, если бы была способна придерживаться своей политики, не должна была бы ставить столько препятствій на своемъ собственномъ пути.
   -- Но вы пошлете за перстнемъ и прикажете положить на его туалетный столъ сегодня же.
   Лордъ Сильвербриджъ, ложась спать, нашелъ перстень на своемъ столѣ.
   Но до этого онъ танцовалъ два раза съ мисъ Бонкассинъ, леди Мабель отказалась танцовать съ нимъ.
   -- Нѣтъ, сказала она:-- я на васъ сердита. Вы должны были чувствовать, что вамъ, какъ мужчинѣ, не идетъ навязывать на меня заботу объ этомъ брильянтѣ. Вы могли имѣть сумасбродство оставаться равнодушнымъ къ его цѣнности, но такъ какъ вы примѣшали къ этому меня, я не могла допустить, чтобы онъ потерялся.
   -- Онъ вашъ.
   -- Нѣтъ, серъ, онъ не мой и никогда не будетъ моимъ. Но я желаю заставить васъ понять, что вы оскорбили меня.
   Это такъ огорчило его, что онъ разсказалъ почти всю исторію мисъ Бонкассинъ.
   -- Если бы я подарилъ вамъ перстень, сказалъ онъ:-- вы приняли бы его?
   -- Что за вопросъ!
   -- Я хочу сказать, что не находите ли вы всѣ эти условныя правила насчетъ мужчинъ и женщинъ нелѣпыми?
   -- Какъ прогрессивная американка, разумѣется я обязана находить гнуснымъ всѣ условныя правила.
   -- Если бы у васъ былъ братъ и я подарилъ бы ему палку, вѣдь онъ взялъ бы ее.
   -- Только не для своей спины, я надѣюсь.
   -- Или если бы я подарилъ книгу вашему отцу?
   -- Книги я думаю онъ возьметъ всякія.
   -- И почему же вамъ не взять перстпя?
   -- Кто же говоритъ, что я не взяла бы. А все не совѣтую вамъ пробовать.
   -- Я не объ этомъ думалъ.
   -- Очень рада! Ну, если вы обѣщаете, что никогда не предложите мнѣ его, я обѣщаю, что возьму. Но что все это значитъ?
   -- Не стоитъ говорить.
   -- Вы предложили кому-нибудь перстень, и кто-нибудь не взялъ его. Могу я отгадать?
   -- Я не желалъ бы этого.
   -- А я могла бы, знаете.
   -- Оставимъ это. А теперь пойдемте танцовать. Я обязался не дарить вамъ перстня, но вы обязаны принять все другое, что я вамъ предложу.
   -- Нѣтъ, лордъ Сильвербриджъ, совсѣмъ нѣтъ, А все-таки пойдемте танцовать.
   Въ этотъ вечеръ, прежде чѣмъ Сильвербриджъ ушелъ въ свою комнату, онъ сказалъ Изабеллѣ Бонкассинъ, что онъ влюбленъ въ нее. И онъ сказалъ ей правду. Ему казалось, что Мабель поступала съ нимъ жестоко, и безпрестанно отталкивала попытки къ нѣжности, которую онъ старался вложить въ свои сношенія съ нею. Даже если бы она приняла его предложеніе, хорошо ли это будетъ для него, если она его не любитъ? Такъ многое соединилось! Зачѣмъ Тригиръ ѣздилъ въ Грексъ, и зачѣмъ онъ умолчалъ объ этой поѣздкѣ? Онъ зналъ, что Тригиръ далъ слово его сестрѣ; но не смотря на это, между Мабелью и Тригиромъ была болѣе тѣсная короткость, чѣмъ между Мабелью и имъ. И конечно, она могла бы взять его перстень!
   Потомъ Изабелла Бонкассинъ была такое совершенство! Послѣ того какъ онъ увидалъ ее въ первый разъ, онъ слышалъ объ ея красотѣ со всѣхъ сторонъ. Всѣ согласились, что такого прелестнаго созданія никогда не бывало въ Лондонѣ. То, что хвалится всѣми, всегда окружено какимъ-то достоинствомъ. Если бы только онъ одинъ находилъ мисъ Бонкассинъ красавицей, она, какъ американка, можетъ быть показалась бы ему недостойной его серіознаго вниманія. Но всѣ единогласно восхищались этой дѣвушкой! Потомъ танцы -- одинъ за другимъ; пожатіе руки; просьба, чтобы она не танцовала ни съ кѣмъ другимъ; поощрительный шопотъ мистрисъ Монтакют-Джонсъ, отчасти сопротивленіе и отчасти уступчивость Изабеллы.
   -- Я совсѣмъ не буду танцовать, сказала она, когда онъ опять приглашалъ ее:-- подумайте сколько я играла утромъ въ лоон-теннисъ.
   -- Но вы будете играть завтра?
   -- Я думала, что вы уѣзжаете.
   -- Разумѣется я теперь останусь, сказалъ онъ, положивъ свою руку на ея руку, которая лежала на его рукѣ, но она тотчасъ отдернула ее:-- я такъ люблю васъ, шепнулъ онъ: -- такъ люблю!
   -- Лордъ Сильвербриджъ!
   -- Люблю. Люблю. Не можете ли вы сказать, что полюбите меня взаимно?
   -- Не могу, сказала она медленно:-- Я никогда на мечтала ни о чемъ подобномъ. Я даже не знаю, серіозно ли говорите вы.
   -- Увѣряю васъ!
   -- Такъ я прощусь съ вами и подумаю объ этомъ. Всѣ уходятъ. Во всякомъ случаѣ мы будемъ играть завтра.
   Когда онъ пришелъ въ свою комнату, онъ нашелъ перстень на своемъ туалетномъ столѣ.
   

Глава XL.
А тогда?

   На слѣдующее утро мисъ Бонкассинъ не пришла къ завтраку. Сказали что она устала отъ лоон-тенниса и не можетъ встать съ постели.
   -- Я была у нея, шепнула мистрисъ Монтакют-Джонсъ лорду Сильвербриджу, какъ будто онъ былъ особенно заинтересованъ этимъ, -- Это ничего. Она придетъ ко второму завтраку.
   -- Я боялся, не больна ли она, сказалъ Сильвербриджъ, теперь не старавшійся даже скрыть своего восторга.
   -- О, нѣтъ! но она не будетъ въ состояніи играть сегодня. Это виноваты вы. Вамъ не надо было заставлять ее танцовать вчера.
   Послѣ этого мистрисъ Джонсъ сказала леди Мабели:
   -- Надѣюсь, что герцогъ не разсердится на меня.
   -- За что ему на васъ сердиться?
   -- Я не думаю, чтобы одъ это одобрилъ. И можетъ быть онъ скажетъ, что я нарочно свела ихъ.
   Вскорѣ послѣ этого, Мабель попросила Сильвербриджа прогуляться съ нею къ водопаду. Она дошла до такого душевнаго состоянія, что сама не знала, что ей дѣлать, чего желать, какъ поступить. То она говорила себѣ, что ей лучше во всѣхъ отношеніяхъ перестать думать о возможности сдѣлаться герцогиней Омніумъ. Ей не годится думать объ этомъ. Она мало интересовалась молодымъ человѣкомъ, а онъ теперь повидимому, мало интересовался ею. Однако, сдѣлаться герцогиней Омніумъ! Но не ясно ли, что онъ положительно влюбленъ въ эту другую дѣвушку? Она такъ плохо вела свою игру, что теперь не могла выиграть. Потомъ явились другія мысли. Неужели она не могла? Не сказалъ ли онъ ей въ Лондонѣ, что любитъ ее? Не подарилъ ли онъ ей перстень, которымъ, какъ она знала, онъ дорожилъ? Ахъ! если бы она могла знать все, что произошло между Сильвербриджемъ и герцогомъ, какъ различны были бы ея чувства! Потомъ не лучше ли для него жениться на ней, принадлежащей къ одному сословію съ нимъ, чѣмъ на этой американкѣ, о которой никто ничего не зналъ. Потомъ сдѣлаться невѣсткой герцога Омніума, будущей герцогиней, избавиться отъ заботъ, которыя навлекли да нее пороки и сумасбродства отца, прекратить всѣ свои непріятности! Не сладостно ли было бы это?
   Она не рѣшилась ни на что, когда просила его прогуляться къ водопаду. Въ головѣ ея только мелькала мысль, что она должна предостеречь его не играть чувствами американки. Она не будетъ хитро стараться заставить его жениться на ней самой. Если бы она этого желала, въ удобныхъ случаяхъ недостатка не было. Въ такихъ случаяхъ она всегда "щадила его". И если опять представится случай, она опять пощадитъ его. Но она можетъ быть принесетъ пользу -- не себѣ, объ этомъ теперь не было и рѣчи -- а ему, показавъ какъ дурно онъ поступаетъ, играя чувствами этой дѣвушки.
   Вотъ они отправились на прогулку. Онъ, конечно, уклонился бы отъ этого, если бы могъ. Когда мужчины въ такихъ случаяхъ имѣютъ двѣ тетивы у своего лука, большое неудобство произойдетъ изъ того, когда обѣ тетивы запутаются. Сильвербриджъ пріѣхалъ въ Килланкодлемъ объясниться въ любви Мабели Грексъ, а вмѣсто того объяснился въ любви Изабеллѣ Бонкассинъ. Во время безсонной ночи, и одѣваясь утромъ, и когда мистрисъ Джонсъ шептала ему свой маленькій бюллетень о состояніи здоровья молодой дѣвицы, Сильвербриджъ не раскаивался въ перемѣнѣ. Онъ думалъ, что Мабель была такъ нелюбезна къ нему, что онъ ранѣе отказался бы отъ своего намѣренія, если бы не имѣлъ неосторожности признаться отцу. Съ другой стороны, любить Изабеллу Бонкассинъ казалось ему божественнымъ восторгомъ. Конечно, она не подала ему повода. Она держала себя такъ, что коснувшись ея руки, онъ почувствовалъ себя обязаннымъ въ туже самую минуту оправдать это прикосновеніе объясненіемъ въ любви. Потомъ она сказала ему, что не обѣщаетъ полюбить его взаимно; а между тѣмъ, это было такъ пріятно, такъ божественно пріятно!
   Утромъ онъ почти забылъ о Мабели. Когда мистрисъ Джонсъ сказала ему, что Изабелла не выйдетъ изъ своей комнаты, ему хотѣлось попросить позволенія подойти къ двери и узнать объ ея здоровьѣ. Она не хочетъ играть съ нимъ въ лоон-теннисъ. Ну, онъ не очень этимъ дорожитъ. Послѣ того, что онъ ей сказалъ, она во всякомъ случаѣ должна датъ ему какой-нибудь отвѣтъ. Она была съ нимъ любезна, потому что онъ былъ наслѣдникъ омніускаго герцогства. Она сама была такъ несравненно выше всякаго богатства, знатности, всякихъ подлунныхъ условій и соображеній, что для признаній такого рода мѣста не было. Но онъ надѣялся, потому что ея улыбка была нѣжна, глаза блестѣли, и потому что онъ сознавалъ, сознавалъ безсознательно симпатію любви.
   Но ему надо было итти къ водопаду съ Мабелью. Леди Мабель всегда одѣвалась въ совершенствѣ, обладая большимъ искуствомъ въ этомъ отношеніи. Въ ней была какая-то свѣжесть, которая заставляла ея утренній костюмъ казаться очаровательнѣе вечерняго, и никогда не казалась она такъ хороша, какъ одѣтая для прогулки. На этотъ разъ она употребила все свое искуство. Но онъ, бѣдный слѣпой идіотъ, ничего не примѣчалъ. Бѣлый газъ, покрывавшій атласную юбку Изабеллы вчера вечеромъ, все еще представлялся ея глазамъ. Чудесныя ботинки, цвѣтные чулочки, мелькавшіе надъ ними, приподнятая юбка, корсажъ, обхватывавшій, но стягивавшій прелестный станъ, изящная шляпка съ маленькими свѣжими перьями, все это пропадало для него. И даже прекрасное честное лицо подъ шляпкой, ничего не значило для него теперь -- дѣйствительно это было лицо честное, хотя несчастія нѣсколько испортили честность сердца.
   Сначала разговоръ шелъ о постороннихъ предметахъ -- Килланкодлемѣ и мистрисъ Джонсъ, Кромми-Тодди и Реджинальдѣ Добсѣ. Они шли по большой дорогѣ до почтовой конторы, повернули въ лѣсъ и пришли къ мѣсту, откуда былъ прелестный видъ на рѣку, а о мисъ Бонкассинъ и о перстнѣ не было сказано еще ни слова.
   -- Вы получили перстень въ цѣлости, сказала она.
   -- О, да.
   -- Какъ вы могли имѣть сумасбродство рисковать имъ?
   -- Я не считалъ его своимъ. Я думалъ, что вы приняли его.
   -- Но если бы я и приняла, и потомъ раскаялась въ своей ошибкѣ, не должны ли были бы вы желать помочь мнѣ поправить ее? Разумѣется, послѣ того, что произошло, для меня было непріятно получить перстень. Что мнѣ было дѣлать? Дня два я думала, что возьму его, не оттого чтобы мнѣ этого хотѣлось, но чтобы освободиться отъ заботъ въ этомъ отношеніи. Потомъ я вспомнила его цѣнность, его исторію, то, что всѣ ваши знакомые пожелаютъ знать, куда онъ дѣвался, и почувствовала, что его надо вамъ возвратить. Вы должны отдать его только одной особѣ.
   -- Кому? спросилъ онъ поспѣшно.
   -- Вашей женѣ, или той, которая должна сдѣлаться вашей женой. Никакая другая женщина не можетъ имѣть права принять такой подарокъ.
   -- Объ этомъ перстнѣ совсѣмъ не стоитъ говорить такъ много, сказалъ онъ, не желая въ настоящую минуту разсуждать съ нею о своихъ супружескихъ планахъ.-- Пойдемъ мы къ водопаду?
   Она встала и пошла впередъ. Когда они подошли къ мостику, съ котораго могли видѣть Кодлемскій водопадъ, Сильвербриджъ сказалъ:
   -- Я нахожу, что это очень красиво.
   -- Я думала, что вамъ это понравится.
   -- Никогда не видалъ ничего лучше въ этомъ родѣ. Вы любите красивое мѣстоположеніе, Мабель?
   -- Очень. Я не знаю удовольствія, которое могло бы сравниться съ этимъ. Вы никогда не видали Грекса?
   -- А онъ похожъ на это?
   -- Нисколько. Тамъ мѣстность дикая и не такъ много деревьевъ; но на мои глаза онъ очень хорошъ. Желала бы я, чтобы вы видѣли его.
   -- Можетъ быть увижу когда-нибудь.
   -- Это теперь невѣроятно, сказала она: -- домъ развалина. Будь у меня довольно денегъ, чтобы поправить его, мнѣ кажется, я могла бы жить тамъ одна и быть счастлива.
   -- Вы -- одна. Разумѣется, вы имѣете намѣреніе выйти замужъ.
   -- Имѣю намѣреніе выйти замужъ! Развѣ женщины выходятъ замужъ только потому, что имѣютъ намѣреніе? Вы можете имѣть намѣреніе жениться, и безъ сомнѣнія имѣете.
   -- Я полагаю, что женюсь -- когда-нибудь. Какъ красивъ домъ отсюда.
   Ему хотѣлось перемѣнить разговоръ. Но когда у нея былъ въ головѣ планъ, ее нелегко было отвлечь.
   -- Да, сказала она:-- очень красивъ. И такъ я говорю, что вы можете имѣть намѣреніе жениться.
   -- Всѣ могутъ имѣть.
   -- Но вы можете и исполнить. Что вы думаете дѣлать теперь?
   -- Честное слово, Мабель, это нехорошо.
   -- Развѣ мы не друзья?
   -- Я думаю.
   -- Друзья дорогіе?
   -- Надѣюсь.
   -- Такъ развѣ я не могу говорить вамъ, что думаю? Если вы не имѣете намѣренія жениться на этой американкѣ, вамъ не слѣдовало возбуждать фальшивыхъ надеждъ.
   -- Фальшивыхъ надеждъ!
   Онъ имѣлъ надежды, но ему не приходило въ голову, что Изабелла можетъ ихъ имѣть.
   -- Конечно, фальшивыхъ надеждъ. Развѣ вы не знаете, что вчера всѣ, смотрѣли на васъ?
   -- Конечно, не зналъ.
   -- И что эта старуха разсказываетъ всѣмъ, что это устроила она, и притворяется будто боится вашего отца, между тѣмъ, какъ ничто не можетъ доставить ей болѣе удовольствія, какъ унизить такую знатную фамилію, какъ ваша.
   -- Унизить! воскликнулъ лордъ Сильвербриджъ.
   -- Неужели вы думаете, что вашему отцу это понравится! Неужели вы думаете, что кому бы то ни было было бы хорошо жениться на мисъ Бонкассинъ?
   -- Думаю, сказалъ онъ съ жаромъ.
   -- Стало быть, вы очень влюблены въ нее.
   -- Я объ этомъ ничего не говорю.
   -- Если вы такъ влюблены въ нее, что намѣрены подвергнуться неудовольствію всѣхъ вашихъ друзей...
   -- Я ничего не говорю о моихъ намѣреніяхъ. Съ вами я могу говорить гораздо свободнѣе, чѣмъ съ кѣмъ бы то ни было, но объ этомъ я не хочу говорить даже съ вами. А что касается мисъ Бонкассинъ, я думаю, что на ней можетъ жениться всякій. Не могу согласиться, чтобы она была ниже меня -- или кого бы то ни было.
   Въ этихъ словахъ было столько твердаго мужества, что леди Мабель удивилась. Она была убѣждена, что онъ имѣлъ намѣреніе предложить свою руку этой дѣвушкѣ, и теперь ею руководила главное мысль, что онъ этимъ оскорбитъ всѣ англійскія приличія. Если слова могутъ имѣть на него вліяніе, то она обязана сказать эти слова.
   -- Я нахожу, что вы неправы въ этомъ отношеніи, лордъ Сильвербриджъ.
   -- А я увѣренъ, что я правъ.
   -- Что вы сами чувствовали относительно вашей сестры и мистера Тригира?
   -- Это совсѣмъ другое дѣло -- совсѣмъ другое. Жена Френка будетъ просто его женой. Моя, если я переживу моего отца, будетъ герцогиней Омніумъ.
   -- Но вашъ отецъ? Я слышала, какъ вы говорили съ горькимъ сожалѣніемъ о любви леди Мери, потому что это непріятно ему. Развѣ вашъ бракъ съ американкой будетъ менѣе непріятенъ ему?
   -- Почему онъ будетъ ему непріятенъ? Развѣ она пошла, безобразна или глупа?
   -- Подумайте объ ея матери.
   -- Я не женюсь на ея матери. Я даже не собираюсь жениться и на ней. Вы принимаете это завѣрное самымъ несправедливымъ образомъ.
   -- Какъ могу я думать иначе, послѣ того что видѣла вчера?
   -- Я не хочу больше объ этомъ говорить. намъ лучше вернуться, а то мы не поспѣемъ къ завтраку.
   Леди Мабель, слѣдуя за нимъ, старалась увѣрить себя, что ея горесть происходитъ отъ сожалѣнія, что такая прекрасная отрасль британскаго дворянства хочетъ унизить себя бракомъ съ американской авантюристкой.
   Гости сидѣли за завтракомъ, когда они вошли въ столовую, и Изабелла сидѣла возлѣ мистрисъ Джонсъ. Сильвербриджъ тотчасъ подошелъ къ ней, и ему было очищено мѣсто, какъ будто онъ имѣлъ право сидѣть возлѣ нея. Мисъ Бонкассинъ держала себя очень хорошо и, повидимому, смотрѣла на эту маленькую перемѣну за столомъ, какъ на обстоятельство самое простое.
   -- Я такъ желала выиграть послѣднюю игру, сказала она:-- что играла слишкомъ долго.
   -- Надѣюсь, что вы теперь не чувствуете себя нехорошо.
   -- Въ шесть часовъ утра я думала, что не въ состояніи пошевелить ногой.
   -- Вы проснулись въ шесть часовъ? спросилъ Сильвербриджъ плачевнымъ тономъ.
   -- Я не могла спать. Теперь я начинаю надѣяться, что рано или поздно, моя одеревенѣлость пройдетъ.
   Каждую минуту, при каждомъ словѣ, Сильвербриджъ думалъ о томъ, что онъ сдѣлалъ ей объясненіе въ любви. Но ему казалось, что она не помнила объ этомъ. Когда она отодвинула стулья отъ стола, онъ подумалъ, что не теряя ни минуты, они должны объяснить другъ другу свои чувства. Не было ли это чрезвычайно важно для нихъ обоихъ? И хотя она была гораздо выше всѣхъ другихъ женщинъ, предложеніе, которое онъ сдѣлалъ ей, должно было имѣть вѣсъ въ глазахъ ея. Онъ не думалъ, что предлагаетъ болѣе чѣмъ заслуживала она, но все-таки то, что онъ предлагалъ, было не маловажно. Могло ли быть, чтобы она не поняла его намѣренія? Если такъ, онъ не пропуститъ ни одной минуты, чтобы объяснить ей все. Но она предпочла остаться съ другими женщинами, и когда вышла въ садъ, сѣла на садовую скамейку съ леди Мабелью и очень краснорѣчиво разсуждала о красотѣ шотландскаго мѣстоположенія. Цѣлый часъ прошелъ такимъ образомъ. Неужели она знала, что онъ предлагалъ ей сдѣлаться его женой? Въ это время онъ уходилъ и возвращался нѣсколько разъ, но она все сидѣла на той же скамейкѣ и разговаривала съ тѣми, кто къ ней подходилъ.
   Вдругъ она встала и взяла его подъ руку.
   -- Пройдемтесь со мною, сказала она.-- Лордъ Сильвербриджъ, вы помните вчерашнее?
   -- Помню ли!
   -- Я цѣлое утро думала, что оставлю это безъ вниманія.
   -- Вы не могли оставить это безъ вниманія, когда тутъ замѣшаны не одни вы, сказалъ онъ почти съ негодованіемъ.
   Услышавъ это, она взглянула на него и на лицѣ ея мелькнула та блестящая улыбка, которая можетъ быть была для него могущественнѣе всѣхъ ея очарованій.
   -- Что вы хотите этимъ сказать?
   -- Я тоже долженъ имѣть въ этомъ голосъ.
   -- Въ чемъ же состоитъ вашъ голосъ?
   -- Вотъ въ чемъ: Я сказалъ вамъ вчера, что люблю васъ. Сегодня я прошу васъ быть моей женой.
   -- Это голосъ очень ясный, сказала она почти шопотомъ, но такимъ серіознымъ тономъ, что онъ испугалъ его.
   -- Онъ долженъ быть ясенъ, сказалъ онъ угрюмо.
   -- Неужели вы думаете, что я не знаю этого? Неужели вы думаете, что если вы нравились мнѣ вчера, то сегодня не нравитесь болѣе?
   -- Но... нравлюсь ли я вамъ?
   -- Вотъ объ этомъ я ничего не буду говорить.
   -- Изабелла!
   -- Вотъ на это я не буду даже намекать. Теперь вы должны выслушать меня.
   -- Конечно.
   -- Я знаю многое о васъ. Мы американцы люди любознательные и я узнала уже довольно много обо всемъ.
   Сердце его замерло, когда онъ подумалъ, что она говоритъ объ его прежнемъ намѣреніи относительно Мабели.
   -- Вы почти первый между молодыми людьми въ Англіи, продолжала она:-- и слѣдовательно -- какъ я думаю -- вы первый въ цѣломъ свѣтѣ. Вы обладаете всѣми личными дарованіями, молодостью и энергіей -- о другихъ я не буду говорить. Вы безъ сомнѣнія имѣете право на лучшую и прелестнѣйшую жену.
   -- Это вы.
   -- Будете ли вы имѣть право на меня, или нѣтъ, этого я не могу еще сказать? Теперь я скажу вамъ кое-что о себѣ. Отецъ моего отца пріѣхалъ въ Нью-Йоркъ работникомъ изъ Голландіи, и работалъ на набережныхъ. Потомъ онъ настроилъ домовъ, разбогатѣлъ и сдѣлался почти скрягой, но у него, однако, достало смысла датъ образованіе своему единственному сыну. Каковъ мой отецъ, вы видите сами. Для меня онъ золото, но онъ непохожъ на вашихъ лордовъ. Моя милая матушка совсѣмъ непохожа на вашихъ леди. Она не леди по вашему понятію, хотя по своей безкорыстной преданности къ другимъ, она несравненно лучше этого. Сама я -- чтобы говорить добросовѣстно, я назову себя хорошенькой и изящной. Мнѣ кажется я могу быть вѣрна.
   -- Я въ этомъ увѣренъ.
   -- Но какое право имѣете вы предполагать, что я сумѣю быть герцогиней?
   -- Я увѣренъ въ этомъ.
   -- Теперь послушайте. Ступайте къ вашимъ друзьямъ и спросите ихъ. Спросите леди Мабель, спросите вашего отца, спросите леди Кентрипъ, а главное спросите себя самого. И позвольте мнѣ потребовать отъ васъ для этого три мѣсяца. Не являйтесь ко мнѣ прежде трехъ мѣсяцевъ.
   -- А тогда?..
   -- Что можетъ случиться тогда, я не могу сказать, потому ч то и мнѣ нужно также три мѣсяца, чтобы подумать объ этомъ. До-тѣхъ-поръ, прощайте.
   Она подала ему руку, и оставила въ его рукѣ нѣсколько секундъ. Онъ старался привлечь ее къ себѣ, но она не поддалась, все улыбаясь. Потомъ она оставила его.
   

Глава XLI.
Ишль.

   Мистрисъ Финнъ имѣла обыкновеніе почти каждую осень уѣзжать въ Вѣну, гдѣ у нея было значительное состояніе и осматривать его. Иногда мужъ ѣздилъ съ нею, и въ тотъ годъ, о которомъ мы теперь говоримъ, онъ поѣхалъ. Въ одно сентябрское утро, когда они вмѣстѣ выходили изъ гостиницы въ Ишлѣ, куда пріѣхали изъ Вѣны, они встрѣтили у дверей герцога Омніума и его дочь. Герцогъ и леди Мери только-что пріѣхали по горамъ изъ соляного округа, и хотѣли остановиться въ этой гостиницѣ на нѣсколько дней. Они путешествовали очень медленно, потому что леди Мери была больна, и герцогъ выразилъ намѣреніе послать за докторомъ въ Ишлѣ.
   Нѣтъ большей ошибки, какъ воображать, что только молодые могутъ краснѣть. Но краска пожилыхъ людей къ счастію не видна сквозь смуглость, которую нагоняетъ солнце, газъ, труды и хитрости свѣта. И герцогъ, и Финіасъ покраснѣли; и хотя краска ихъ была не видна, тотъ особенный взглядъ, который всегда сопровождаетъ краску, былъ очевиденъ и тому, и другому. Старшая дама сохранила свое спокойствіе вполнѣ, а младшая не имѣла надобности краснѣть. Она тотчасъ подбѣжала и поцѣловала своего друга. Герцогъ стоялъ, снявъ шляпу, дожидаясь, пока можетъ подать руку мистрисъ Финнъ, и потомъ подалъ руку своему бывшему товарищу.
   -- Какъ странно, что мы встрѣтились здѣсь, обратился онъ къ мистрисъ Финнъ.
   -- Намъ странно, что ваша свѣтлость здѣсь, сказала она:-- потому что мы ничего не слыхали о вашемъ намѣреніи ѣхать за границу.
   -- Какъ пріятно встрѣтиться съ вами, сказала леди Мери.-- Мы пріѣхали сію минуту. Не говорите, что вы уѣзжаете сейчасъ.
   -- Мы ѣдемъ только въ Гальштадтъ.
   -- И вернетесь къ обѣду? Разумѣется, вы будете обѣдать съ нами. Не такъ ли, папа?
   Герцогъ сказалъ, что онъ надѣется на это. Сослаться на какое-нибудь приглашеніе въ гостиницѣ почти невозможно. Избавиться было нельзя, и прежде чѣмъ мистеръ и мистрисъ Финнъ сѣли въ экипажъ, они обѣщали обѣдать съ герцогомъ и его дочерью.
   -- Я не знаю, можно ли это назвать непріятностью, сказала мистрисъ Финнъ своему мужу въ каретѣ.-- Но ты можешь быть увѣренъ, что непріятность скорѣе будетъ на его сторонѣ.
   -- Непріятность будетъ существовать только для него, отвѣтилъ ей мужъ.-- Никто другой не дѣлалъ ничего дурного.
   Когда мистрисъ Финнъ получила извиненіе герцога, такъ что для положительной непріязненности между ними уже основанія не было, тогда она разсказала все своему мужу. Онъ сначала пришелъ въ сильное негодованіе. Какое право имѣлъ герцогъ ожидать, что жена его, хотя и другъ, будетъ играть роль дуэньи съ его дочерью, согласно его прихотямъ? Онъ сказалъ и это, и еще многое другое. Но всякая наклонность къ ссорѣ, которую могъ бы чувствовать Финіасъ Финнъ, была отклонена благоразуміемъ его жены.
   -- Мужчина ничего не можетъ сдѣлать болѣе, какъ извиниться, сказала она.-- Послѣ этого, его не въ чемъ упрекать.
   За обѣдомъ разговоръ обратился прежде на британскую политику, въ чемъ мистрисъ Финнъ очень хорошо могла участвовать. Финіасъ былъ увѣренъ, что сер-Тимоти Бисваксъ и лордъ Дрёммондъ не продержатся до другой сессіи. Объ этомъ много было говорено. Позднѣе вечеромъ герцогъ сидѣлъ съ мистрисъ Финнъ на широкой верандѣ въ саду гостиницы, когда леди Мери играла Финіасу на фортепіано въ залѣ.
   -- Какъ вы находите ее? спросилъ отецъ.
   -- Я вижу, что она была больна. Она сказала мнѣ, что была нездорова въ Зальцбургѣ.
   -- Да, дня три или четыре она порядочно напугала меня. Она ужасно страдала отъ головной боли.
   -- Нервной?
   -- Такъ говорили тамъ. Я такъ сердился на себя, что не взялъ съ собою доктора. Конечно, не очень пріятно тащить съ собою такого спутника.
   -- И я полагаю, что когда вы отправились, то это было для васъ безполезно?
   -- Совершенно безполезно.
   -- Она опять жалуется теперь?
   -- Сегодня жаловалась -- немножко.
   На слѣдующее утро леди Мери не могла встать съ постели, и огорченный герцогъ долженъ былъ обратиться къ мистрисъ Финнъ. Послѣ того, что случилось наканунѣ, мистрисъ Финнъ, разумѣется, зашла къ герцогу и ее тотчасъ привели въ комнату ея молодого друга. Она нашла дѣвушку очень больной; Мери лежала, приложивъ обѣ руки къ головѣ и не будучи въ состояніи произнести слово. Вскорѣ послѣ этого, мистрисъ Финнъ находилась съ герцогомъ вдвоемъ, и между ними начался разговоръ, который она нашла очень замѣчательнымъ.
   -- Не выписать ли мнѣ доктора изъ Англіи? спросилъ онъ.
   Въ отвѣтъ на это мистрисъ Финнъ выразила мнѣніе, что врядъ ли это необходимо, что приглашенный докторъ, кажется, понимаетъ свое дѣло, и что болѣзнь, какъ ни прискорбна, нисколько не опасна.
   -- Неизвѣстно, отчего она произошла, съ сомнѣніемъ сказалъ герцогъ.
   -- Мнѣ кажется, молодые люди часто подвержены подобнымъ болѣзнямъ.
   -- Это должно происходить отъ какого-нибудь разстройства въ организмѣ.
   -- Это можно сказать обо всѣхъ болѣзняхъ.
   -- И, слѣдовательно, надо стараться узнать причину. Она говоритъ, что она несчастлива.
   Послѣднія слова онъ произнесъ медленно и тихимъ голосомъ. На это мистрисъ Финнъ отвѣчать не могла. Она не сомнѣвалась, что дѣвушка несчастлива, и хорошо знала почему; но о причинѣ несчастія леди Мери она упоминать не могла.
   -- Вы знаете все объ этомъ молодомъ человѣкѣ.
   -- Чтобы излѣчить подобное огорченіе, потребно время, сказала она, не думая, однако, что время заставитъ эту дѣвушку забыть своего возлюбленнаго, но въ сущности, не зная, что сказать.
   -- Если время излѣчитъ.
   -- Говорятъ, что время исцѣляетъ всѣ горести.
   -- Но какъ я долженъ помогать времени? Нѣтъ жертвы, на которую я не рѣшился бы -- нѣтъ жертвы! Я говорю о себѣ. Я готовъ посвятить ей себя вполнѣ и бросить все другое. Мы намѣревались вернуться въ Англію въ октябрѣ; но я остался бы здѣсь, если бы думалъ, что это будетъ лучше для нея.
   -- Ничего не могу сказать вамъ, герцогъ.
   -- И самъ я не могу. Но вы женщина и можете понимать это лучше меня. Тяжело мужчинѣ остаться съ такою заботою на рукахъ, которую онъ понимаетъ не совсѣмъ.
   Онъ замолчалъ, но она не могла придумать словъ, приличныхъ случаю. Ей казалось почти невѣроятно, что послѣ всего случившагося онъ говоритъ съ нею о своей дочери.
   -- Вы знаете, я не могу, сказалъ онъ очень серіозно: -- поощрять надежду, что она можетъ выйти за этого человѣка.
   -- Я не знаю.
   -- Вы сами, мистрисъ Финнъ, почувствовали это, когда она вамъ сказала въ Мачингѣ.
   -- Я чувствовала, что вы это не одобрите.
   -- Не одобрю! Какъ же могло быть иначе? Разумѣется, вы чувствовали это. Есть сословія, когда первый пришлецъ, поправившійся дѣвушкѣ, можетъ быть приличнымъ женихомъ. Я не спорю, что люди, родившіеся въ этомъ сословіи, можетъ быть, счастливѣе. Они не подвергаются тѣмъ огорченіямъ, на которыя судьба обрекла тѣхъ, кто родится въ другой сферѣ. Но обязанность должна называться обязанностью, и какихъ страданій это ни стоило бы, а обязанность слѣдуетъ выполнять.
   -- Конечно.
   -- Конечно, конечно, конечно, повторилъ онъ.
   -- Но, герцогъ, надо знать навѣрно, чего требуетъ обязанность. Во многомъ это легко, но есть случаи, когда это узнать трудно.
   -- А развѣ это случай такой?
   -- Я думаю.
   -- Стало быть, дѣвушкѣ -- во всякомъ сословіи -- слѣдуетъ дозволить выйти за человѣка, понравившагося ей?
   Говоря это, онъ думалъ о своей Гленкорѣ и о Бурго Фиц-Джеральдѣ.
   -- Я этого не говорю. Человѣкъ можетъ быть дурной, порочный, мотъ, съ дурными привычками.
   Онъ нахмурился, думая, что и она также намекаетъ на Гленкору и Бурго Фиц-Джеральда и не желая, чтобы ему указали на разницу между Бурго и Френкомъ Тригиромъ.
   -- Я не говорю и того, продолжала она: -- чтобы даже если и этихъ недостатковъ не было въ характерѣ жениха, дѣвушка должна выйти за человѣка, понравившагося ей. Могутъ быть вещи неподходящія.
   -- Онѣ и есть, сказалъ онъ все тихимъ голосомъ, но съ необыкновенной энергіей: -- препятствія непреодолимы.
   -- Я только сказала, что въ этомъ дѣлѣ вамъ трудно ясно видѣть свою обязанность.
   -- Почему?
   -- Вы не захотите разбить ей сердце?
   Онъ молчалъ нѣсколько времени, перебирая въ умѣ вопросъ, сдѣланный ему. Если дѣло дойдетъ до того -- допустить ли ее разбить себѣ сердце и умереть, или быть спасенной отъ этой участи позволеніемъ выйти за Тригира? Если этотъ выборъ будетъ прямо предложенъ ему, что долженъ онъ выбрать тогда? Если обязанность предписываетъ ему не допускать этого брака, то обязанность его не можетъ извинить то обстоятельство, что его дочь отмститъ ему за это своей смертью! Если такой бракъ самъ по себѣ дуренъ, дурное нельзя сдѣлать хорошимъ изъ опасенія подобной катастрофы. Развѣ не часто случается, что обязанность требуетъ чьей-нибудь смерти? А между тѣмъ, когда онъ думалъ объ этомъ -- что умереть можетъ быть должна единственная женщина, теперь оставшаяся ему близкой, онъ поднесъ руку къ головѣ и задрожалъ отъ страданія. Если бы онъ зналъ, если бы дѣйствительно онъ могъ думать, что таковъ будетъ результатъ его твердости, то онъ долженъ отказаться отъ своей твердости, долженъ уступить. Скорѣе чѣмъ это допустить, онъ долженъ принять Тригира въ свой домъ. Но зачѣмъ ему думать, что Тригиръ долженъ умереть? Эта женщина теперь спросила его, захочетъ ли онъ разбить сердце своей дочери? Вопросъ былъ страшный; но онъ могъ видѣть, что онъ естественно вытекалъ изъ разговора, въ который онъ самъ вовлекъ ее. Развѣ у дѣвушекъ разбивается сердце отъ этого? Не романическія ли это бредни? Конечно, страданіе будетъ. Чѣмъ выше обязанности, тѣмъ страданія сильнѣе! Но долженъ ли онъ отступить отъ своей обязанности, потому что дочь его одно время можетъ находить, что ей горько жить на свѣтѣ? Потомъ женщины способны на разныя штуки и хитрости, чтобы добиться своего вопреки своимъ повелителямъ и властелинамъ. Онъ не думалъ, чтобы его Мери была виновна въ этомъ. Онъ зналъ, что она дѣйствительно страдаетъ. Но все-таки онъ долженъ остерегаться подобныхъ попытокъ.
   -- Нѣтъ, сказалъ онъ наконецъ:-- я не желаю разбить ея сердце -- если понимаю, что значатъ эти слова. Ихъ вообще кажется употребляютъ фантастически.
   -- Вы не пожелаете видѣть ее подавленной горестью.
   -- Не пожелаю! Какой вопросъ отцу!
   -- Я должна говорить прямо, герцогъ. Хотя такой бракъ непріятенъ вамъ, онъ можетъ быть предпочтительнѣе, чѣмъ постоянное зрѣлище ея страданій.
   -- Почему же? Я всегда страдаю. Намъ сказали, что человѣкъ родится для страданій.
   -- Тогда я ничего не могу сказать болѣе.
   -- Вы думаете, что я жестокъ.
   -- Если я скажу, что думаю, я васъ оскорблю.
   -- Нѣтъ; если только у васъ не будетъ на это намѣренія.
   -- Васъ, герцогъ, я никогда не буду въ состояніи оскорбить умышленно. Когда вы говорите такимъ образомъ, какъ теперь, вы сами себя не знаете. Вы думаете, что можете видѣть ея страданія и не трогаться ими. Но если это продолжится долго, вы уступите. Хотя мы знаемъ, что въ этой жизни есть много горя, все-таки мы стараемся спасти отъ страданій тѣхъ, кого любимъ. Если она останется тверда въ своей привязанности къ этому человѣку, тогда, наконецъ, вы захотите уступить.
   Онъ взглянулъ на нее, нахмурившись, но не сказалъ ни слова.
   -- Тогда можетъ быть вамъ утѣшительно будетъ знать, что человѣкъ этотъ надежный и честный.
   Въ этомъ для него заключался страшный упрекъ; но все-таки, такъ какъ онъ самъ навлекъ его на себя, онъ не будетъ сердиться даже внутренно.
   -- Благодарю васъ, сказалъ онъ, вставая.-- Можетъ быть вы опять навѣстите ее сегодня.
   Разумѣется, она согласилась, и такъ какъ свиданіе происходило въ его комнатахъ, она ушла.
   Мистрисъ Финнъ сказала ему то, что и леди Кентрипъ, только съ большей энергіей. Обѣ женщины смотрѣли на это съ одной точки зрѣнія. Между нимъ и его дочерью должна быть борьба; по дочь, если выдержитъ, останется побѣдительницей. Онъ можетъ увезти ее и пробовать, что сдѣлаетъ отсутствіе, или прибѣгнуть къ тому средству, которое такъ хорошо удалось съ его женой; но если она будетъ продолжать горевать во время отсутствія, если другой женихъ ей не понравится, тогда онъ долженъ, наконецъ, уступить. Онъ увѣрялъ, что готовъ пожертвовать собою, подразумѣвая подъ этимъ, что если продолжительная поѣздка въ Китай, или пребываніе въ Западныхъ Американскихъ Штатахъ, отвлекутъ ее отъ ея любви, онъ поѣдетъ въ Китай или Западные Штаты. Теперь его изгнаніе не простиралось дальше Вѣны. Во время путешествія, имя Тригира не произносилось ни разу. Герцогъ уѣхалъ, рѣшившись не упоминать о немъ, а дочь его намѣревалась молчать до тѣхъ поръ, пока какая-нибудь катастрофа дастъ ей право объявить о своемъ намѣреніи. Но сначала до конца она была грустна, а послѣднее время больна. Когда ее спрашивали объ ея нездоровьѣ, она просто говорила, что несчастлива. Ѣздить такимъ образомъ по китайскимъ городамъ едва ли будетъ хорошо для обоихъ ихъ. Она не придетъ въ восторгъ отъ мѣстоположенія, костюмовъ, картинъ или даже неудобствъ. Куда ее не повезутъ, это для нея все равно.
   Теперь планы ихъ состояли въ томъ, что они вернутся въ Англію, такъ чтобы леди Мери могла поѣхать въ Кёстинсъ въ половинѣ октября. Если бы герцогъ могъ надѣяться, что продолжительное путешествіе принесетъ какую-нибудь пользу, онъ охотно бросилъ бы и Кёсгинсъ, и лорда Поплькорта. Онъ не могъ рѣшиться возлагать большія надежды на Поплькорта. Когда онъ говорилъ съ дочерью о своихъ планахъ, она выражала готовность вернуться въ Англію. Когда онъ упомянулъ о китайскихъ городахъ, лицо ея вытянулось и съ ней немедленно сдѣлался пароксизмъ головной боли.
   -- Мнѣ, кажется, я повезла бы ее въ какой-нибудь приморскій городъ въ Англіи, сказала мистрисъ Финнъ.
   -- Кёстинсъ близко къ морю, отвѣтилъ герцогъ: -- это помѣстье лорда Кентрипа въ Дорсетширѣ. Это почти рѣшено, что Мери поѣдетъ туда.
   -- Я полагаю она любитъ леди Кентрипъ?
   -- Почему ей не любить?
   -- Она ничего не говорила мнѣ объ этомъ. Я только боюсь, чтобы она не подумала, что ее посылаютъ туда, какъ въ монастырь.
   -- Что же я долженъ дѣлать?
   -- Какъ я могу рѣшиться отвѣтить на это? Я думаю, что она предпочла бы вернуться въ Мачингъ вмѣстѣ съ вами и спокойно провести зиму.
   Герцогъ покачалъ головой. Это будетъ хуже, чѣмъ путешествіе. У нея все будутъ головныя боли, и она все будетъ говорить ему, что она несчастлива.
   -- Разумѣется, я не знаю вашихъ плановъ, и прошу васъ вѣрить, что не навязывала бы вамъ мои совѣты, если бы вы не спрашивали ихъ.
   -- Я знаю, сказалъ онъ.-- Я знаю какъ вы добры и разсудительны. Я знаю какъ много вы должны простить.
   -- О, нѣтъ!
   -- Я вѣрю, что вы сдѣлали то, что находили лучшимъ, когда Мери разсказала вамъ все въ Мачингѣ.
   -- Зачѣмъ ваша свѣтлость возвращаетесь къ этому?
   -- Только затѣмъ, чтобы сознаться, сколько я обязанъ вамъ и сказать подробнѣе чѣмъ могъ въ письмѣ, какъ я сожалѣю о томъ, что я васъ огорчилъ.
   -- Все это прошло и должно быть забыто.
   Потомъ онъ заговорилъ о своихъ планахъ. Онъ вернется въ Англію, путешествуя очень медленно, остановится дня на два въ Зальцбургѣ, въ Ратисбонѣ, въ Нюрембергѣ, въ Франкфуртѣ. Такимъ образомъ, онъ пріѣдетъ въ Англію къ 10 октября, и Мери можетъ поѣхать въ Кёстинсъ въ назначенное время.
   Дня чрезъ два, леди Мери сдѣлалось лучше.
   -- Ужасно, пока продолжается, сказала она мистрисъ Финнъ о своей головной боли:-- а когда пройдетъ, я опять здорова. Только, прибавила она послѣ нѣкотораго молчанія:-- только я никогда не буду счастлива, если папа не перемѣнитъ своихъ мыслей.
   Прежде чѣмъ разстались, условились поѣхать вмѣстѣ въ Гинтерси и Оберси. Леди Мери была очень рада обществу мистрисъ Финнъ. Противъ леди Кентрипъ она не говорила ни слова, но леди Кентрипъ была ея дуэнья, а мистрисъ Финнъ другъ. Пока герцогъ и Финіасъ разсуждали о политикѣ -- радуясь слабости лорда Дреммонда и недобросовѣстности сер-Тимоти, о чемъ они разсуждали съ жаромъ, сидя на своихъ пони, обѣ женщины тихимъ голосомъ разговаривали о своихъ дѣлахъ.
   -- Я думаю, вамъ будетъ хорошо въ Кестинсѣ, сказала мистрисъ Финнъ.
   -- Нѣтъ, нехорошо. Тамъ будутъ люди, которыхъ я не знаю и которыхъ не желаю знать. Слышали ли вы что-нибудь о немъ, мистрисъ Финнъ?
   Мистрисъ Финнъ обернулась къ ней и посмотрѣла на нее -- почти съ гнѣвомъ. Потомъ сердце ея смягчилось.
   -- Вы говорите о мистерѣ Тригирѣ?
   -- Да, о мистерѣ Тригирѣ.
   -- Я слышала, что онъ охотится съ лордомъ Сильвербриджемъ.
   -- Я этому рада, сказала Мери.
   -- Это будетъ пріятно обоимъ имъ.
   -- Я рада, что они вмѣстѣ. Я, такимъ образомъ, чувствую, что мы не совсѣмъ разлучены. Я никогда не откажусь отъ него, мистрисъ Финнъ -- никогда, никогда. Совершенно безполезно говорить о Китаѣ.
   Въ этомъ мистрисъ Финнъ вполнѣ согласилась съ нею.
   

Глава XLII.
Опять въ Килланкодлемѣ.

   Сильвербриджъ остался въ Кромми-Тодди подъ владычествомъ Реджинальда Добса до второй недѣли сентября. Поплькортъ, Ниддердель и Джеральдъ Паллизеръ также были тамъ, вели себя очень послушно и дѣлали свое дѣло. Съ Тригиромъ сладить было нельзя. Онъ былъ причиною большихъ хлопотъ для Добса. Онъ имѣлъ самое несправедливое понятіе о томъ, что такъ какъ онъ пріѣхалъ въ Кромми-Тодди забавляться, то не обязанъ заниматься тѣмъ, что не забавляетъ его. Онъ не понималъ, что и на охотѣ, какъ въ другихъ вещахъ, должно быть честолюбіе, побуждающее человѣка стараться превосходить другихъ. Не смотря на это, Добсъ могъ похвастаться большимъ тріумфомъ. Шесть охотниковъ въ Шотландіи никогда не дѣлали больше этого. А что касается Джеральда, котораго онъ считалъ мальчикомъ, и который оскорбилъ его, сказавъ, что Кромми-Тодди безобразенъ, онъ готовъ былъ пойти для него кругомъ свѣта. Онъ передалъ Джеральду всѣ свои идеи о спорстменствѣ, даже презрѣніе къ шампанскому и убѣжденіе, что курить слѣдуетъ умѣренно. Три лорда тоже показали себя искусными и охота должна была увѣнчаться полнымъ успѣхомъ. Но именно въ день самый важный, Сильвербриджъ нашелъ положительно необходимымъ съѣздить въ Килланкодлемъ.
   -- Она уѣхала, сказалъ Ниддерделъ.
   -- Кто это она? спросилъ Сильвербриджъ почти съ гнѣвомъ.
   -- Всѣмъ извѣстно кто она, сказалъ Поплькортъ.
   -- Хорошо было бы, если бы какая-нибудь она овладѣла вами, мой милый, и держала бы васъ въ рукахъ.
   -- Если вы не можете устоять противъ привлекательности такого рода, вамъ вовсе не слѣдуетъ ѣздить на охоту, сказалъ Добсъ.
   -- Я не удивлялся бы, что онъ ѣдетъ, продолжалъ Ниддердель:-- если бы всѣ не знали, что американки уже тамъ нѣтъ. Она уѣхала -- кажется, сказали въ Батъ.
   -- Я полагаю, его тянетъ туда сама мистрисъ Джонсъ, сказалъ Поплькортъ.
   -- Милые мои, отвѣтилъ Сильвербриджъ:-- вы можете быть увѣрены, что когда я говорю, что ѣду въ Килланкодлемъ, то поѣду непремѣнно, и никакія насмѣшки о молодыхъ дѣвицахъ -- что я нахожу омерзительнымъ -- не остановятъ меня. Мнѣ будетъ жаль, если итогъ убитой дичи Добса уменьшится, такъ какъ онъ честолюбивъ въ этомъ отношеніи. Соображая сколько уже мы убили, я право думаю, что намъ не о чѣмъ много безпокоиться.
   Послѣ этого ничего болѣе говорепо не было. Тригиръ, знавшій, что Мабель Грексъ еще въ Килланкодлемѣ, не сказалъ ничего.
   Дѣло въ томъ, что Мабель прислала къ лорду Сильвербриджу слѣдующее письмо:
   "Любезный лордъ Сильвербриджъ, мистрисъ Монтакют-Джоисъ поражена въ самое сердце тѣмъ, что вы не были у нея опять, и говоритъ, что печально думать, что такой человѣкъ, какъ Реджинальдъ Добсъ, имѣетъ вліяніе надъ вами. "Только двадцать миль", говоритъ она: "и онъ знаетъ, что мы здѣсь!" Я сказала ей, что вы знаете объ отъѣздѣ мисъ Бонкассинъ.
   "Но хотя мисъ Бонкассинъ оставила насъ, общество у насъ очень пріятное, и навѣрно вамъ надоѣлъ Кромми-Тодди. Пріѣзжайте сюда хотя бы для того, чтобы разъ хорошенько пообѣдать. Я останусь здѣсь еще десять дней. Такъ какъ меня не пускаютъ въ Грексъ, я не знаю гдѣ мнѣ можетъ быть веселѣе. Меня пригласили въ Кёстинсъ, и я думаю съѣздить туда когда-нибудь осенью.
   "А теперь сказать вамъ, чего ожидаю я? Я ожидаю, что вы пріѣдете видѣться со мною. "Я видѣлъ ее недавно", скажете вы: "и она была не очень любезна". Я это знаю. Какъ могла я быть любезна, когда ваша американская красавица до такой степени затмила меня? Теперь ее нѣтъ, пріѣзжайте же, потому что мнѣ право нужно видѣть васъ. Искренно преданная вамъ навсегда

"Мабель Грексъ".

   Получивъ это письмо, Сильвербриджъ тотчасъ рѣшился ѣхать въ Килланкодлемъ, но не могъ рѣшить, зачѣмъ леди Мабель приглашаетъ его. Онъ былъ увѣренъ въ двухъ вещахъ -- во-первыхъ, въ томъ, что она имѣла намѣреніе сообщить ему, что совершенно къ нему равнодушна, а потомъ, что ей извѣстно его намѣреніе относительно мисъ Бонкассинъ. Всѣ въ Килланкодлемѣ видѣли это, къ его неудовольствію. Онъ утѣшался мыслью, что это не значитъ ничего, если его предложеніе примутъ. Леди Мабель сдѣлала попытку отговорить его отъ этого намѣренія. Неужели она думала, что вторая попытка можетъ быть успѣшна? Если такъ, она не знала его.
   Она думала не только это, но нѣчто и побольше этого. Разумѣется, призъ сдѣлался важнѣе въ ея глазахъ, когда возможность взять его сдѣлалась меньше. Она не могла сомнѣваться, что онъ имѣлъ намѣреніе предложить ей свою руку, когда говорилъ съ нею о своей любви въ Лондонѣ. Тогда она остановила его -- пощадила -- какъ она сказала своему другу. Конечно, ее остановила мысль, что невеликодушно жадно ухватиться за первый представившійся случай. Но она опять сдѣлала усиліе. Конечно, онъ не прислалъ бы ей перстень, если бы не имѣлъ намѣренія заставить ее смотрѣть на него, какъ на жениха. Когда она получила перстень, сердце ея забилось очень сильно. Она послала къ нему записочку, въ которой говорила, что сохранитъ этотъ перстень, чтобы потомъ отдать его женѣ. Когда она писала это, она намѣревалась считать перстень своимъ. И многое другое пришло ей въ голову. Зачѣмъ ее пригласили на обѣдъ въ Ричмондъ? Зачѣмъ ее пригласили въ Кёстинсъ? До нея дошли слухи о добромъ расположеніи герцога къ ней. Если съ этой стороны бракъ будетъ одобренъ, зачѣмъ ей уничтожать свои надежды?
   Потомъ она видѣла его съ мисъ Бонкассинъ и, обидѣвшись, принудила его взять перстень назадъ. Во время этой продолжительной игры на лугу, ея чувства были очень раздражены. Разумѣется, американка была красивѣе ея. Всѣ кричали о красотѣ ея. Объ очарованіи ея ума и обращеніи не могло быть ни малѣйшаго сомнѣнія. Потомъ, въ ней не было и оттѣнка той пресыщенности, которую леди Мабель сознавала въ себѣ. И это было весьма естественно. И способна ли она, Мабель Грексъ, мѣшать ему и навязываться, если онъ любитъ другую? Конечно, нѣтъ, если бы даже у него была тройная герцогская корона.
   Но не было ли тутъ и другихъ соображеній? Хорошо ли наслѣднику дома Омніумъ жениться на американкѣ, о ничтожномъ происхожденіи которой уже ходили слухи? Какъ другъ лорда Сильвербриджа, не должна ли она сказать ему что будетъ говорить свѣтъ? Поэтому, какъ его другъ, она подала ему совѣтъ.
   Когда онъ уѣхалъ, все это легло тяжестью на ея душу. Зачѣмъ ей лишаться приза, если онъ можетъ принадлежать ей? Быть герцогиней Омніумъ! Она читала о многихъ мужчинахъ и даже женщинахъ, которые посредствомъ твердой рѣшимости достигли величія, вопреки всѣмъ препятствіямъ. Было ли это недостижимо для нея? Гоняться за нимъ, поймать его и женить на себѣ, во вредъ ему, было бы невозможно для нея. Настолько она себя знала. Но насколько это будетъ лучше для нея! Не будутъ ли на ея сторонѣ всѣ ея родные и весь англійскій свѣтъ? Какъ скоро раскается онъ въ своемъ бракѣ съ мисъ Бонкассинъ! Между тѣмъ, какъ она, сдѣлавшись его женой, будетъ заботиться о его радостяхъ, его благѣ, его чести, такъ что онъ не имѣлъ возможности раскаяться. Притомъ онъ любилъ ее. А то, зачѣмъ бы онъ ухаживалъ за нею и говорилъ ей такія слова? Разумѣется, онъ любилъ ее! Но вдругъ явилась эта ослѣпительная красавица и увлекла -- не сердце его, а воображеніе. Оттого, что онъ поддался очарованію, неужели она должна бросить его и себя? Каждый день она думала объ этомъ, а потомъ написала это письмо. Она сама не знала, что сдѣлаетъ, что скажетъ, но воспользуется удобнымъ случаемъ сдѣлать и сказать что-нибудь.
   -- Если у васъ нѣтъ мѣста для меня, сказалъ онъ мистрисъ Джонсъ:-- вы должны бранить леди Мабъ. Она сказала мнѣ, что вы поручили ей пригласить меня.
   -- Разумѣется. Неужели вы думаете, что я не пошла бы спать въ конюшню и не отдала бы вамъ мою постель, если бы не было другой? Какъ вы добры, что пріѣхали!
   -- Какъ вы добры, мистрисъ Джонсъ, что пригласили меня.
   -- Вы очень добры, что пріѣхали, когда всякая привлекательность исчезла!
   Онъ покраснѣлъ и пролепеталъ, что его единственная цѣль въ жизни -- класть свое обожаніе къ ногамъ самой мистрисъ Монтакют-Джонсъ.
   Тутъ была леди Фонъ -- хорошенькая, жеманная, замужняя женщина, лѣтъ двадцати-пяти, у которой мужъ былъ гораздо старше и которая любила невинно пококетничать съ невинными молодыми людьми.
   -- Я боюсь, что мы лишились главной привлекательности для васъ, шепнула она ему.
   -- Конечно, нѣтъ, пока здѣсь леди Фонъ, сказалъ Сильвербриджъ, садясь на скамейку возлѣ нея и вдругъ схвативъ ее за руку. Она вскрикнула и вздрогнула.
   -- Видите, сказалъ онъ: -- люди такъ ошибаются въ чувствахъ мужчины.
   -- Лордъ Сильвербриджъ!
   -- Я говорю вамъ правду, но подробно объяснюсь съ вами въ другой разъ.
   Онъ оставилъ ее. Всѣ его хлопоты, опытность, пріобрѣтенная въ Парламентѣ, необходимость сдерживать Тифто, выбирать жену и ссориться съ Реджинальдомъ Добсомъ постепенно придавали ему возмужалость и умѣнье держать себя.
   Леди Мабель встрѣтила его очень любезно, какъ старый другъ.
   -- Завтра будетъ большая охота, сказала она въ присутствіи мистрисъ Джонсъ.
   -- Если ужъ дошло до этого, отвѣ гилъ онъ: -- мнѣ лучше вернуться къ Добсу.
   -- Вы можете стрѣлять, если хотите, сказала леди Мабель.
   -- Я даже не привезъ съ собою ружья.
   -- Пойдемте же всѣ гулять, сказала она.
   Вечеромъ, за часъ до обѣда, Сильвербриджъ и леди Мабель сидѣли вдвоемъ на берегу ручейка, протекавшаго по другую сторону дороги, но очень близко отъ дома. Мабсль привела сюда Сильвербриджа, но безъ всякаго опредѣленнаго плана. Съ чувствомъ облегченія думала она отложить свою атаку до завтра. Разумѣется, атака быть должна, но какъ, она не имѣла мужества сказать даже самой себѣ. Великія женщины, Семирамида, Покагонтасъ, Ида Пфейферъ и Шарлотта Корде всегда оказывались находчивы, когда наступала минута дѣйствія.
   Теперь ей было пріятно, что она можетъ сказать нѣсколько приготовительныхъ словъ и отложить большое усиліе до завтра.
   -- Не пріятнѣе ли это чѣмъ охотиться съ мистеромъ Добсомъ? спросила она.
   -- Гораздо пріятнѣе. Разумѣется, я обязанъ это сказать.
   -- Но на самомъ дѣлѣ? Я желаю узнать, что дѣйствительно вамъ нравится. Мужчины такъ не похожи другъ на друга. Вамъ не нужно говорить мнѣ комплиментовъ, вы, кажется, знаете это хорошо.
   -- Мнѣ съ ваши пріятнѣе, чѣмъ съ Добсомъ, если вы говорите объ этомъ.
   -- Даже и это значитъ что-нибудь.
   -- Но я люблю охотиться.
   -- Только охота можетъ же, наконецъ, надоѣсть.
   -- Конечно, если еще надо подчиняться Добсу. Джеральдъ это любитъ.
   -- Не находите ли вы страннымъ, сказала Мабель послѣ нѣкотораго молчанія:-- что я просила васъ пріѣхать?
   -- Отчего же это странно? отвѣтилъ онъ.
   -- Это какъ вы взглянете. Ни съ кѣмъ другимъ на свѣтѣ не сдѣлала бы я этого.
   -- И съ Тригиромъ?
   -- Нѣтъ, сказала она:-- съ Тригиромъ я тоже сдѣлала бы это, если бы была увѣрена, что онъ приметъ это такъ же хорошо, какъ и вы. Френкъ во всѣхъ отношеніяхъ для меня все равно, что братъ. Это не казалось бы страннымъ -- то есть для меня.
   -- А это казалось страннымъ вамъ?
   -- Да. Хотя другіе не нашли бы этого, а только я, и можетъ быть вы. Вы это нашли?
   -- Не особенно. Я подумалъ, что вы очень хорошій человѣкъ. Я всегда думалъ это, только не тогда, когда вы заставили меня взять назадъ перстень.
   -- Это все еще раздражаетъ васъ?
   -- Никто не любитъ брать обратно такихъ вещей. Это показываетъ ему, что онъ поступилъ неловко и глупо.
   -- Цѣнность...
   -- Вы должны были предоставить мнѣ судить объ этомъ.
   -- Если я оскорбила васъ, я попрошу у васъ прощенія. Дайте мнѣ что-нибудь другое, что-нибудь, кромѣ этого, и я возьму.
   -- Но почему же не это?
   -- Теперь, когда вы передѣлали этотъ перстень для дамскаго пальца, онъ долженъ пойти къ вашей женѣ. Никакая другая женщина не должна имѣть его.
   Онъ вынулъ перстень изъ кармана и подалъ ей.
   -- Нѣтъ, все, кромѣ этого. Это должна имѣть ваша жена.
   Онъ опять спряталъ перстень.
   -- Для васъ было бы пріятнѣе, если бы мисъ Бонкассинъ была здѣсь.
   Она сказала это не по составленному плану. Слова эти вырвались скорѣе отъ раздраженія. Это было почти все равно, какъ если бы она спросила его, отдастъ ли онъ перстень мисъ Бонкассинъ.
   -- Отчего вы говорите это?
   -- Оттого, что это правда.
   -- Да, правда, отвѣтилъ онъ.
   -- Неужели до этого дошло?
   -- До чего дошло? Вы дѣлаете мнѣ вопросъ, а я отвѣчаю вамъ.
   -- Вы не можете быть счастливы безъ нея?
   -- Я этого не говорилъ. Вы спрашиваете меня, пріятно ли было бы для меня, если бы она была здѣсь, и я говорю да. Что подумали бы вы обо мнѣ, если бы я сказалъ нѣтъ?
   -- Моего присутствія здѣсь недостаточно?
   Этого, разумѣется, не слѣдовало бы говорить, но эти слова вырвало у нея неудовольствіе минуты. Она не имѣла намѣренія говорить что-нибудь. Она имѣла намѣреніе пріятно провести съ нимъ время и, слегка коснувшись того, что могло повести къ атакѣ, которую она намѣревалась сдѣлать завтра. Но слова часто ведутъ далѣе, чѣмъ намѣревался говорящій, такъ было и теперь, и она сказала съ огорченнымъ сердцемъ:
   -- Развѣ мое присутствіе недостаточно?
   -- Было бы достаточно, сказалъ онъ, вскочивъ съ травы, на которой лежалъ напротивъ нея:-- если бы вы поняли все и были добры ко мнѣ.
   -- Я во всякомъ случаѣ буду къ вамъ добра, отвѣтила она, сидя на берегу и смотря на бѣгущую воду.
   -- Я просилъ мисъ Бонкассинъ быть моей женой.
   -- И она согласилась?
   -- Нѣтъ еще. Она будетъ думать объ этомъ три мѣсяца. Разумѣется, я люблю ее больше всѣхъ. Если вы будете сочувствовать мнѣ въ этомъ, тогда я буду счастливъ съ вами.
   -- Нѣтъ, отвѣтила она:-- не могу и не хочу.
   -- Очень хорошо.
   -- Подобнаго брака быть не должно. Если вы мнѣ сказали это по секрету...
   -- Разумѣется, я сказалъ вамъ по секрету.
   -- Это дальше не пойдетъ; но между нами сочувствія быть не можетъ. Нѣтъ... нѣтъ...
   Она залилась слезами.
   -- Мабель!
   -- Нѣтъ, серъ, нѣтъ; нѣтъ! Что вы хотѣли сказать? Но это все равно. Я не стану предлагать вопросовъ, я не скажу ни слова. Зачѣмъ? Я только скажу, что такой бракъ обезславитъ вашу фамилію. Для меня это значитъ не болѣе, чѣмъ для всѣхъ другихъ. Но это обезславитъ вашу фамилію.
   Какъ она вернулась домой, она сама не знала; и онъ не зналъ. Въ этотъ вечеръ они не говорили болѣе другъ съ другомъ, и на слѣдующее утро гулять на горы не пошли. Онъ уѣхалъ до обѣда въ Кромми-Тодди, и когда прощался, леди Мабель пожала ему руку съ своей обыкновенной пріятной улыбкой.
   

Глава XLIII.
Что случилось въ Донкастерѣ.

   Хеджерскія скачки въ этомъ году должны были происходить 14-го сентября, и между тѣмъ, какъ лордъ Сильвербриджъ забавлялся охотою за оленями въ Кроми-Тодди, а въ Килланкодлемѣ еще болѣе пріятной охотой за молодыми дѣвицами, неутомимый маіоръ трудился въ конюшняхъ. Время пришло трудное для него. Надо было присмотрѣть за псовою охотою, что дѣлало необходимымъ его присутствіе въ Рюивимедѣ, а потомъ этотъ "упрямый Сильвербриджъ" не хотѣлъ нигдѣ приготовлять своихъ лошадей, кромѣ Ньюмаркета. Какъ же маіоръ могъ быть въ двухъ мѣстахъ заразъ. А между тѣмъ, онъ былъ въ двухъ мѣстахъ заразъ; на псовой охотѣ утромъ въ Игемѣ и Багшотѣ, и въ тотъ же вечеръ сидѣлъ у дверей конюшни въ Ньюмаркетѣ, не спуская глазъ съ Перваго Министра.
   Постепенно онъ и капитанъ Гринъ поняли другъ друга, но Тифто говорилъ такъ, какъ будто этого пониманія не было, когда, напримѣръ, ругалъ лорда Сильвербриджа за упрямство. Въ такихъ случаяхъ замѣчанія капитана вообще были коротки.
   -- Къ чорту это! скажетъ онъ, подразумѣвая подъ этимъ, что отношенія между двумя соучастниками, въ которыхъ подобныя жалобы могли быть естественны, теперь прекратились.
   Но разъ, за недѣлю до скачекъ, онъ выразился нѣсколько яснѣе.
   -- Что за польза притворяться предо мною? Вѣдь рѣшено, что вы должны дѣлать.
   -- Я не знаю, рѣшено ли, сказалъ маіоръ.
   -- Будто не рѣшено? А я думалъ, что рѣшено. Если не рѣшено, такъ вамъ придется плохо. И то уже вашими деньгами пользуется другая сторона.
   Въ пятницу предъ скачками, Сильвербриджъ обѣдалъ съ Тифто въ Бергарденѣ. На другое утро они поѣхали въ Ньюмаркетъ посмотрѣть на галопъ лошади, и вернулись въ тотъ же вечеръ. Во все это время Тифто былъ болѣе обыкновеннаго любезенъ съ своимъ патрономъ. Говорили только объ успѣхѣ лошади.
   -- Взгляните на пари, вы не можете держать пять противъ четырехъ противъ него, повторялъ Тифто:-- говорятъ, что если вы желаете сдѣлать что-нибудь порядочное въ воскресенье, перетянетъ на другую сторону.
   -- Я и то уже могу проиграть двадцать тысячъ фунтовъ, сказалъ Сильвербриджъ, почти пугаясь этой цифры.
   -- Но сколько же вы можете выиграть? сказалъ Тифто.-- Мнѣ кажется, вы могли бы продать ваше пари за пять тысячъ наличными.
   -- Желалъ бы знать, какъ это сдѣлать, отвѣтилъ Сильвербриджъ.
   Но это не согласовалось съ видами маіора. Они поѣхали въ Ньюмаркетъ и тамъ нашли капитана Грина.
   -- Тифто, сказалъ молодой лордъ:-- я не хочу, чтобы этотъ человѣкъ былъ съ нами, когда лошадь будетъ галопировать.
   -- Нѣтъ человѣка честнѣе и никто лучше не понимаетъ лошадинаго шага во всей Англіи, сказалъ Тифто.
   -- Я не хочу, чтобы онъ стоялъ возлѣ меня, сказалъ лордъ.
   -- Я не знаю, какъ же мнѣ это сдѣлать.
   -- Если онъ будетъ тамъ, я велю отвести лошадь въ конюшню, вотъ и все.
   Тогда Тифто нашелъ лучшимъ сказать нѣсколько словъ капитану Грину. Но капитанъ также сказалъ нѣсколько словъ себѣ:
   -- Къ чорту молокососа, дурака, онъ не знаетъ, куда попадетъ.
   Это было буквально справедливо. Лордъ Сильвербриджъ не зналъ, въ какую бѣду завлекутъ его опытность, хитрость и энергія человѣка, отъ общества котораго онъ отказался.
   Лошадь была "настоящая картина". Пукъ, инструкторъ, увѣрилъ его сіятельство, что по здоровью и качествамъ онъ никогда не видалъ ничего лучше.
   Въ тотъ же день, однако, они встрѣтили господина, который держался другого мнѣнія. Онъ громко говорилъ, что считаетъ Кольгевера лучшей трехгодовалой лошадью во всей Англіи. Все это кончилось тѣмъ, что лордъ Сильвербриджъ принялъ пари и такимъ образомъ прибавилъ двѣ тысячи четыреста фунтовъ къ прежней суммѣ,
   Но вышло еще хуже. Въ воскресенье онъ поѣхалъ въ Донкастеръ, разумѣется, съ маіоромъ. Онъ понималъ необходимость отвязаться отъ маіора, но сознавалъ, что можетъ это сдѣлать только послѣ скачекъ. Сидя напротивъ своего друга, когда они ѣхали въ Донкастеръ, онъ думалъ объ этомъ въ вагонѣ. Это будетъ сдѣлано немедленно по возвращеніи въ Лондонъ послѣ скачки. Но лошадь, Первый Министръ, въ это время сдѣлалась такъ дорога Сильвербриджу, что онъ имѣлъ намѣреніе, если возможно, оставить ее за собою.
   Когда они пріѣхали въ Донкастеръ, всѣ спортсмены были заняты Первымъ Министромъ. Лошадь съ Пукомъ пріѣхала въ этотъ день изъ Ньюмаркета чрезъ Кембриджъ и Петерборо. Тифто, Сильвербриджъ и Пукъ осматривали ее вмѣстѣ три раза днемъ и вечеромъ, и капитанъ также осматривалъ лошадь, но по съ лордомъ Сильвербриджемъ. Надо отдать Пуку справедливость, никто не могъ быть старательнѣе. Но капитанъ Гринъ въ стойло не вошелъ -- не желалъ, онъ былъ такого мнѣнія, что въ подобныхъ случаяхъ никто не долженъ входить къ лошади, кромѣ тѣхъ, кто долженъ это дѣлать. Онъ пришелъ въ конюшню только для того, чтобы похвалить Пука за его стараніе и искусгво.
   Главная бѣда сдѣлалась во вторникъ вечеромъ. Много спортсменовъ обѣдало въ клубѣ, и тамъ лордъ Сильвербриджъ провелъ вечеръ. Онъ былъ герой часа и всѣ льстили ему. Надо признаться, что у него закружилась голова. Обѣдали въ восемь часовъ и много было выпито вина. Никто не былъ пьянъ, но многіе разгорячились, и много высказано было секретовъ о своихъ любимыхъ лошадяхъ тѣми, кто до обѣда былъ достаточно остороженъ. Потомъ пошли въ ходъ сигара, водка съ содовой водой, и нашъ молодой пріятель былъ не воздержнѣе другихъ. Назначались большія суммы, и, наконецъ, лордъ Сильвербриджъ въ трехъ различныхъ пари поставилъ на свою лошадь болѣе чѣмъ сорокъ тысячъ фунтовъ. При второмъ пари Лоптонъ подошелъ къ нему и просилъ его воздержаться.
   -- Такую сумму будетъ вамъ непріятно проиграть, сказалъ онъ:-- а выигрышъ ничего для васъ не будетъ значитъ.
   Сильвербриджъ принялъ это добродушно, но сказалъ, что самъ знаетъ, что дѣлаетъ. Лобъ молодого человѣка былъ покрытъ потомъ. Онъ курилъ быстро и выкурилъ уже больше сигаръ, чѣмъ было полезно для него. Лоптонъ ничего не могъ сдѣлать больше и ушелъ. Прежде чѣмъ вечеръ кончился, сынъ герцога, обѣщавшій никогда не заходить далеко, поставилъ на скачку семьдесятъ тысячъ фунтовъ.
   Пока это происходило, Тифто недалеко сидѣлъ отъ своего патрона, но молчалъ. Днемъ и въ началѣ вечера, нѣсколько искорокъ славы отдѣлились отъ любимой лошади и упали на него. Но на этотъ разъ онъ не походилъ на себя, и хотя лошадь должна была бѣжать на его имя, онъ мало говорилъ. За обѣдомъ и послѣ обѣда онъ не хвастался ничѣмъ. Онъ былъ такъ угрюмъ, что его соучастникъ, вообще всегда желавшій заставить его молчать, не разъ старался расшевелить его. Но онъ не былъ въ состояніи оживиться. Онъ еще могъ поступить честно, если не съ капитаномъ Гриномъ, то по-крайней-мѣрѣ съ лордомъ Сильвербриджемъ, но для этого онъ долженъ объясниться откровенно съ его сіятельствомъ и признаться въ замышляемомъ грѣхѣ. Когда онъ услыхалъ все, что происходило, совѣсть сильно смущала его. Такой грязью онъ никогда себя не пачкалъ. Онъ долженъ былъ получить три тысячи фунтовъ отъ Грина, да еще тѣ пари, которыя онъ самъ держалъ противъ лошади съ помощью Грина! Это будетъ для него началомъ. Какую пользу принесла ему честность? и потомъ Сильвербриджъ такъ дурно обошелся съ нимъ! Но все-таки, когда онъ сидѣлъ въ клубѣ, вечеромъ, онъ отдалъ бы руку, чтобы этого не было. Онъ прежде не имѣлъ понятія о томъ, что можетъ такъ страдать отъ такой причины. Онъ въ этотъ же вечеръ все сказалъ бы Сильвербриджу -- но Сильвербриджъ все закуривалъ новыя сигары и все наполнялъ свой стаканъ. Для него было ясно, что въ этотъ вечеръ Сильвербриджа ничего нельзя будетъ заставить понять. А дѣло, въ которомъ онъ будетъ главнымъ дѣйствующимъ лицомъ, должно быть сдѣлано очень рано утромъ. Наконецъ, онъ легъ спать.
   На слѣдующее утро, утро того дня, когда должна была происходить скачка, маіоръ постучался въ дверь своего патрона около семи часовъ. Разумѣется, отвѣта не было, хотя стукъ былъ повторенъ. Когда молодые люди выпьютъ вечеромъ такъ много грога, какъ Сильвербриджъ, и выкурятъ столько сигаръ, они не могутъ слышать стука въ свою дверь въ семь часовъ утра. Даже слуга его сіятельства еще не всталъ -- такъ что Тифто никакъ не могъ добраться до него, иначе, какъ ворвавшись къ нему въ спальню. А между тѣмъ нельзя было терять ни одной минуты. Въ эту минуту Тифто долженъ былъ рѣшить что ему дѣлать. Онъ отворилъ дверь и всталъ въ головахъ молодого человѣка.
   -- Это что значитъ? сердито воскликнулъ лордъ, какъ только посѣтитель успѣлъ разбудить его.
   Тифто пробормоталъ что-то о лошади, чего Сильвербриджъ не понялъ. Положеніе молодого человѣка было не совсѣмъ пріятно. Во рту его накипѣло отъ табачнаго дыма. Голова его болѣла. Онъ отяжелѣлъ отъ сна, и это вторженіе казалось ему окончательной гнусностью человѣка, котораго онъ теперь ненавидѣлъ.
   -- Съ какой стати вы пришли сюда? сказалъ онъ, облокотившись на подушку:-- я ни капельки не интересуюсь лошадью. Если вы хотите сказать мнѣ что-нибудь, пришлите моего слугу. Ступайте!
   -- О, очень хорошо, сказалъ Тифто и ушелъ.
   Около часа послѣ того Тифто вернулся, и на этотъ разъ съ нимъ былъ конюхъ, слуга молодого лорда, и двое-трое другихъ. Тифто было растолковано, что извѣстіе, которое надо сообщить, долженъ сообщить онъ самъ, разсердится его сіятельство, или нѣтъ. Дѣйствительно, послѣ того, что случилось, гнѣвъ его сіятельства былъ неваженъ. Теперь Тифто пришелъ выполнить пріятный планъ, устроенный для него каптаномъ Гриномъ.
   -- Что сдѣлалось? спросилъ Сильвербриджъ, приподнимаясь на постели.
   Тогда Тифто разсказалъ, угрюмо, мрачно, но очень понятно, и въ словахъ, не допускавшихъ сомнѣнія. Онъ и грумъ вывели лошадь изъ конюшни, потому что она ѣла овесъ лучше послѣ небольшого моціона, и въ это время нашли гвоздь.
   -- А это важно? спросилъ Сильвербриджъ, еще выше приподнявшись на постели.
   Тогда ему сказали, что это очень важно, что желѣзо вошло въ стрѣлку надъ копытомъ, и что лошадь никакимъ образомъ не можетъ бѣжать въ этотъ день.
   -- Она даже ходить не можетъ, милордъ, сказалъ грумъ тѣмъ повелительнымъ тономъ, который употребляютъ грумы, когда желаютъ поступить по своему и дать понять своимъ господамъ, что они по своему поступить не могутъ.
   -- Гдѣ Пукъ? спросилъ Сильвербриджъ.
   Но Пукъ также еще былъ въ постели.
   Лордъ Сильвербриджъ скоро удостовѣрился въ томъ, что лошадь бѣжать не можетъ. Тогда съ болью въ головѣ и желудкѣ, онъ, одѣваясь, долженъ былъ подумать о семидесяти тысячахъ. Разумѣется, деньги надо заплатить, но какъ отецъ взглянетъ на него? Въ какихъ отношеніяхъ будетъ онъ теперь съ своимъ отцомъ? Послѣ такой бѣды, какъ онъ скажетъ герцогу, что онъ передумалъ, бросилъ леди Мабель Грексъ и предложилъ свою руку и будущую герцогскую корону американкѣ, дѣдъ которой былъ носильщикомъ?
   Попалъ въ ногу гвоздь! Что же! Онъ и прежде слыхалъ о такихъ вещахъ. Онъ зналъ, что подобныя несчастія случаются. Какой же онъ оселъ, рѣшившись рискнуть такой суммой на лошадь, которой всегда могъ попасть въ ногу гвоздь! Тогда онъ вспомнилъ о предостереженіи Лоптона. Какую пользу сдѣлали ли бы ему деньги, если бы онъ выигралъ? Что еще онъ могъ имѣть болѣе того чѣмъ пользовался теперь? Но проиграть такую сумму! Со всѣми преимуществами, какія доставляло ему богатство, онъ чувствовалъ себя такимъ несчастнымъ и унылымъ, какъ будто для него не осталось въ свѣтѣ ничего.
   

Глава XLIV.
Какъ это было сдѣлано.

   Во всемъ Лондонѣ говорили объ этой исторіи, для всѣхъ спортсменовъ это былъ единственный предметъ для разсужденій. Во всемъ Лондонѣ! Во всей Англіи, во всей Европѣ! Это перешло и въ Америку, и въ Индію, и въ Австралію и въ Китай не позже, какъ чрезъ два часа. Еще скачка не началась, а объ этомъ разсуждали въ Каирѣ, Калькуттѣ, Мельбурнѣ и Сан-Франциско. Но по всему Донкастеру это такъ распространилось, что весь городъ, даже и дочери лавочниковъ и мальчики въ школѣ раздѣлились на двѣ партіи. Одна партія находила это "штукой", а другая увѣряла, что причина была естественна. Едва ли нужно говорить, что спортсмены принадлежали къ первой партіи. Спортсмены всегда подозрѣваютъ.
   Когда лошадь вывели изъ конюшни, на ней поѣхалъ мальчикъ, а за нимъ шли грумъ и Тифто. На возвратномъ пути, Тифто воскликнулъ, что лошадь хромаетъ на переднюю ногу. Съ этимъ согласились и мальчикъ, и грумъ. Мальчика заставили сойти и послали за Пукомъ, а Тифто началъ разсматривать переднюю ногу. Мальчикъ видѣлъ, какъ онъ поднялъ переднюю ногу. Самъ онъ не нашелъ, чтобы лошадь подъ нимъ хромала, но Тифто такъ скоро спихнулъ его съ сѣдла, что онъ не подумалъ объ этомъ, до-тѣхъ-поръ пока его не стали спрашивать. Разсказъ Тифто и грума подтвердилъ мальчикъ, кромѣ хромоты лошади. Разсказу этому вѣрили всѣ, кромѣ хромоты. И кромѣ хромоты разсказъ былъ справедливъ. Потомъ, по словамъ Тифто и грума, осмотрѣли другую ногу, но не нашли ничего. Эту другую ногу разсматривалъ грумъ, который увѣрялъ, что онъ до такой степени былъ испуганъ хромотою такой лошади въ такое время, что самъ не зналъ, что онъ видѣлъ и чего не видалъ. Во всякомъ случаѣ, онъ въ своемъ смущеніи не нашелъ причины къ хромотѣ, но лошадь привели въ конюшню хромою. Тамъ Тифто нашелъ гвоздь въ стрѣлкѣ надъ копытомъ и такъ глубоко, что самъ не могъ его вынуть, пока не пришелъ кузнецъ. Что кузнецъ вынулъ гвоздь изъ этой части ноги, было фактомъ.
   Но гвоздь дозволено было видѣть только людямъ особенно привилегированнымъ. Но между спортсменами ходили слухи, что головка гвоздя -- стараго заржавленнаго, прямого и остраго гвоздя -- носила на себѣ недавніе слѣды молотка. Въ отвѣтъ на это говорили, что кузнецъ, вынимая гвоздь щипцами, разумѣется снялъ нѣкоторыя частички ржавчины и легко могъ придать такой видъ, будто гвоздь вколоченъ. Въ отвѣтъ на это кузнецъ, человѣкъ неглупый, и стоящій выше всякихъ подозрѣній въ этомъ отношеніи, объявилъ, что онъ очень пристально разсматривалъ гвоздь, прежде чѣмъ его вынулъ -- разсматривалъ съ мыслью въ головѣ, что вѣроятно сдѣлано кое-что нехорошее -- и готовъ былъ присягнуть, что головка гвоздя не была чиста прежде чѣмъ онъ дотронулся до нея. Потомъ не въ конюшнѣ, но подъ навозной кучей недалеко отъ конюшни, нашли небольшой кусокъ желѣзной полосы, длиною съ футъ, которая могла быть употреблена вмѣсто молотка -- заржавленнаго желѣза; и среди ржавчины нашли такіе слѣды, какіе могли остаться, если бы этимъ кускомъ желѣза вбивали такой гвоздь. Были люди, увѣрявшіе, что ни въ гвоздѣ, ни въ желѣзѣ они не могли видѣть ничего. И между ними былъ маіоръ. Но Лоптонъ принесъ сильное увеличительное стекло и разсматривающіе убѣдились, что слѣды были.
   Однако, всѣ соглашались въ томъ, что ничего сдѣлать было нельзя. Сильвербриджъ не былъ на сторонѣ тѣхъ, кто подозрѣвалъ обманъ. Онъ былъ очень несчастенъ, но не хотѣлъ отдѣлиться отъ Тифто.
   -- Я не вѣрю ни слову изъ всего этого, сказалъ онъ Лоптону.
   -- Во всякомъ случаѣ это надо изслѣдовать, сказалъ Лоптонъ.
   -- Мистеръ Пукъ можетъ дѣлать, что хочетъ, но я не буду дѣлать ничего.
   Потомъ Тифто пришелъ къ нему нахально. Тифто долженъ былъ выучиться значительной доли притворства, къ чему онъ былъ не очень способенъ. Капитанъ сдѣлалъ бы это лучше. Онъ не сталъ бы воображать ни подозрѣнія, ни непріятности со стороны его соучастника, пока тотъ не показалъ бы этого. Но Тифто, не ожидавшій, чтобы дѣло это было оставлено безъ всякихъ изслѣдованій, началъ притворствомъ, будто Сильвербриджъ дурно думаетъ о немъ. Тифто, который въ эту минуту отдалъ бы все на свѣтѣ, чтобы этого сдѣлано не было, который теперь ненавидѣлъ зачинщика, и чувствовалъ что-то похожее на любовь къ Сильвербриджу, былъ принужденъ обстоятельствами защищаться нахальствомъ.
   -- Я совсѣмъ не понимаю, что происходитъ, милордъ, сказалъ онъ.
   -- И я также, отвѣтилъ Сильвербриджъ.
   -- Всякая лошадь подвержена несчастной случайности. Я полагаю, что я пострадалъ не меньше васъ, и гораздо менѣе способенъ перенести потерю.
   -- Кто объ этомъ споритъ? А переносить должны мы оба. Вамъ лучше знать теперь, что я покончилъ со скачками навсегда.
   -- Для чего говорите вы мнѣ это? Ни можете поступать какъ хотите, и я могу поступать, какъ хочу. Если бы я могъ обходиться съ лошадью, какъ хотѣлъ, этого не случилось бы никогда. Выводить лошадь въ такое время утромъ до скачки!
   -- Вѣдь вы сами съ нею шли.
   -- Да, по приказанію Пука. Вы позволили Пуку дѣлать что онъ хочетъ. Хотѣлось бы мнѣ знать, сколько денегъ Пукъ положилъ на это, и на кого онъ положилъ.
   Это до такой степени сдѣлалось противно Сильвербриджу, что онъ отвернулся и не хотѣлъ больше ничего говорить съ Тифто.
   До двухъ часовъ -- часъ назначенный для скачекъ -- общественное мнѣніе уже сформировалось и почти угадало истину. Общественное мнѣніе увѣряло, что гвоздь былъ вбитъ умышленно, что это сдѣлалъ самъ Тифто, а его подучилъ капитанъ Гринъ. Капитанъ Гринъ можетъ быть немножко перемудрилъ свою роль. Его короткость съ маіоромъ была хорошо извѣстна, а между тѣмъ во время этой тревоги онъ держался въ сторонѣ, какъ будто не интересовался этимъ.
   -- Я положилъ на эту лошадь небольшія деньги и потерялъ ихъ, отвѣчалъ онъ на разспросы.
   Но всѣ знали, что онъ не могъ не имѣть большихъ выгодъ въ скачкѣ, когда половинный владѣлецъ фаворитной лошади, былъ его короткимъ другомъ. Если бы онъ пришелъ въ конюшню и если бы его видѣли тамъ вмѣстѣ съ Тифто, это было бы лучше. Теперь же, хотя онъ очень притаился, его имя было очень скоро примѣшано къ этому дѣлу. Одинъ человѣкъ увѣрялъ, что капитанъ Гринъ и Вильерсъ -- какой-то Джильбертъ Вильерсъ -- были соучастники. Было очень хорошо извѣстно, что Джильбертъ Вильерсъ выиграетъ двѣ тысячи пятьсотъ фунтовъ отъ лорда Сильвербриджа.
   Потомъ наведены были подробныя справки относительно пари нѣкоторыхъ лицъ. Разумѣется будетъ большой грабежъ, и куда же онъ пойдетъ? Кто получитъ деньги, проигранныя бѣднымъ Сильвербриджемъ? Говорили, что одно, по-крайней-мѣрѣ, изъ большихъ пари, сдѣланныхъ во вторникъ вечеромъ, принадлежитъ этому самому Вильерсу, хотя не онъ держалъ его. Еще болѣе узнается, когда настанетъ день расплаты. Но этого было уже достаточно, чтобы показать, что многіе рѣшились разузнать все это досконально.
   Сильвербриджъ, среди своего огорченія, сознавалъ свое положеніе и чувствовалъ, что долженъ поддержать свое достоинство. Онъ большую часть утра не отходилъ отъ Лоптона. Лоптонъ былъ гораздо его старше, и они никогда не были очень коротки, но теперь онъ находилъ утѣшеніе въ его обществѣ.
   -- Я боюсь, что вы много проиграли, сказалъ Лоптонъ.
   -- Побольше семидесяти тысячъ.
   -- Соображая каково будетъ ваше состояніе, это разумѣется ничто. Но если...
   -- Если что?
   -- Если вы обратитесь къ жидамъ, такъ изъ этого выйдетъ очень много.
   -- Я конечно, этого не сдѣлаю.
   -- Такъ вы должны считать это бездѣлицей, сказалъ Лоптонъ.
   -- Нѣтъ, я не могу. Это не бездѣлица. Я долженъ сказать моему отцу. Онъ найдетъ деньги.
   -- Въ этомъ сомнѣваться нечего.
   -- Онъ найдетъ. Но я чувствую теперь, что готовъ скорѣе помѣняться мѣстомъ съ самымъ бѣднымъ человѣкомъ, чѣмъ говорить ему. Я покончилъ съ скачками, Лоптонъ.
   -- Если такъ, то это былъ счастливый день для васъ, человѣка въ вашемъ положеніи это не можетъ обогатить, но онъ можетъ потерять такъ много! Если человѣкъ дѣйствительно любитъ забавляться -- какъ я -- и рискуетъ не болѣе того, что у него въ карманѣ, тогда ничего.
   -- Я во всякомъ случаѣ покончилъ.
   Однако онъ отправился смотрѣть на скачку, и всѣ были тронуты состраданіемъ къ нему. Онъ держалъ себя хорошо, говорилъ очень мало о своей лошади и дѣлалъ видъ будто очень интересуется скачкой. Послѣ скачки онъ видѣлся со всѣми, кому проигралъ большую сумму -- и долженъ былъ сознаться самому себѣ, что никому изъ нихъ не подалъ бы охотно своей руки. Имъ онъ объяснилъ, что отецъ его за границей, и что вѣроятно онъ не можетъ расплатиться до возвращенія отца. Онъ однако посовѣтуется съ управляющимъ отца и явится въ день расплаты. Всѣ были чрезвычайно вѣжливы. Никто не сомнѣвался, что получитъ свои деньги -- если только не поднимется спора о плутовствѣ Тифто. Даже тогда объ уплатѣ спора быть не можетъ, если не докажутъ, что тотъ, кто долженъ получить деньги, былъ однимъ изъ заговорщиковъ. Повидавшись съ своими кредиторами, Сильвербриджъ поѣхалъ въ Лондонъ.
   Тамъ въ домѣ на Карльтонской Террасѣ, онъ провелъ вечеръ въ совершенномъ уединеніи. Онъ имѣлъ намѣреніе поѣхать съ Джеральдомъ на охоту за куропатками въ Мачингъ, а потомъ покататься на яхтѣ, до тѣхъ поръ пока можетъ возобновить свое предложеніе мисъ Бонкассинъ. Въ ноябрѣ онъ опять попроситъ ее сдѣлаться его женой. Таковы были его планы. Но теперь какъ будто все перемѣнилось. Объ охотѣ за куропатками и катанъѣ на яхтѣ не должно быть и рѣчи, пока эта страшная тяжесть не будетъ снята съ его плечъ. Вскорѣ послѣ его пріѣзда, двѣ телеграммы къ нему были получены изъ Донкастера. Одна была отъ Джеральда.
   "Что это съ Первымъ Министромъ? Плутовство? Я такъ огорченъ".
   Другая телеграмма била отъ леди Мабели, потому что въ числѣ разной другой роскоши у мистрисъ Монтакют-Джонсъ былъ свой телеграфъ въ Килланкодлемѣ.
   "Неужели это правда? Мы всѣ такъ огорчены. Надѣюсь, что не очень много".
   Изъ этого онъ узналъ, что несчастіе уже извѣстно всѣмъ его друзьямъ.
   Теперь что же онъ будетъ дѣлать? Онъ поужиналъ, а потомъ, не колеблясь ни минуты, чувствуя, что если онъ будетъ колебаться, то не сдѣлаетъ этого въ этотъ вечеръ, онъ сѣлъ и написалъ слѣдующее письмо:
   "Карльтонская Терраса, сентября 14, 18..
   "Любезный мистеръ Моретонъ, я сейчасъ пріѣхалъ изъ Донкастера. Вы вѣроятно слышали объ участи Перваго Министра. Я не знаю была ли когда другая лошадь на такомъ хорошемъ счету для Хеджерской скачки. Рано утромъ его вывели и ему попалъ въ ногу гвоздь. Послѣдствіемъ было то, что онъ бѣжать не могъ.
   "Теперь я долженъ перейти къ непріятной части моего письма. Я проигралъ семьдесятъ тысячъ фунтовъ! Не кчему прибѣгать къ уверткамъ. Сумма даже нѣсколько превышаетъ эту цифру. Что мнѣ дѣлать? Если я скажу, что совсѣмъ отказываюсь отъ скачекъ, вы мнѣ не повѣрите. Это всегда говоритъ человѣкъ, нуждающійся въ деньгахъ; по я чувствую, что не могу не сказать этого теперь.
   "Но что мнѣ дѣлать? Можетъ быть, если это не слишкомъ обезпокоить васъ, вы пріѣдете въ Лондонъ повидаться со мной. Можете увѣдомить меня телеграммой.
   "Можете быть увѣрены въ томъ, что я не сдѣлаю попытки найти денегъ у другихъ, пока не узнаю, что мой отецъ не захочетъ мнѣ помочь. Вы понимаете, что я, конечно, долженъ заплатить, Вы понимаете каково мнѣ говорить объ этомъ отцу, но я сдѣлаю это тотчасъ. Я только подожду извѣстія отъ васъ.-- Преданный вамъ,
   "Сильвербриджъ".
   На слѣдующій день лордъ Сильвербриджъ получилъ письмо и телеграмму въ то время какъ сидѣлъ за своимъ одинокимъ обѣдомъ. Письмо было коротко и вѣжливо.
   "Господа Комфортъ и Крибалль свидѣтельствуютъ свое почтеніе графу Сильвербриджу.
   "Господа К. и К. извиняются за свое вмѣшательство, но желаютъ сообщить его сіятельству, что если ему понадобятся наличныя деньги, по случаю послѣднихъ скачекъ, они съ удовольствіемъ доставятъ ихъ его сіятельству на самыхъ выгодныхъ условіяхъ, тотчасъ по увѣдомленію подъ простой вексель его сіятельства.
   "Лордъ Сильвербриджъ можетъ быть увѣренъ въ совершенномъ молчаніи съ ихъ стороны".
   Телеграмма была отъ мистера Моретона, увѣдомлявшая, что онъ будетъ на Карльтонской Террасѣ на слѣдующій день.
   

Глава XLV.
Не должно быть ни одного слова объ этомъ.

   Въ началѣ октября, герцогъ былъ въ Мачингѣ съ дочерью, и Финіасъ Финнъ съ женою тоже были тамъ. На другой день, послѣ того какъ они разстались въ Ишлѣ, до герцога дошло извѣстіе о Первомъ Министрѣ, то есть, что лошадь его сына не выиграла на скачкѣ. Это нисколько не огорчило бы его, но газеты, которыя онъ читалъ, обвиняли въ плутовствѣ кого-то, и намекали, что лордъ Сильвербриджъ сдѣлался жертвою. Даже и это не взволновало бы его -- даже можетъ быть утѣшило бы -- если бы для него не сдѣлалось очевидно, что его сынъ находился въ тѣсныхъ сношеніяхъ съ какими-то плутами. Если бы дѣло шло о деньгахъ, то это можно бы рѣшить безъ труда. Даже если бы пришлось заплатить нѣсколько тысячъ, онъ не скажетъ ни слова, если бы только могъ разлучить сына съ его дурными товарищами. Потомъ онъ получилъ письмо Моретона, сообщавшее все.
   Въ свиданіи Сильвербриджа съ управляющимъ отца было рѣшено, что Моретонъ долженъ написать письмо герцогу. Сильвербриджъ пробовалъ, но не могъ. Онъ не зналъ какъ достаточно унизить себя, и не могъ бы удержаться отъ увѣреній, что его пари были вѣрныя.
   Моретонъ могъ лучше исполнить это. Онъ зналъ образъ мыслей герцога. Моретону была предоставлена большая власть относительно денегъ, которыя могутъ понадобиться этому опасному наслѣднику -- такая большая, что онъ могъ сказать лорду Сильвербриджу, что если деньги дѣйствительно были проиграны по правиламъ Жокейскаго клуба, то онѣ будутъ выданы въ день платежа, безъ всякой помощи Комфорта и Крибалля. Герцогъ страшно боялся такихъ дѣловыхъ людей какъ Комфортъ и Крибалль, и съ самой возмужалости своего сына остерегался ихъ. Пусть будутъ принесены всѣ возможныя жертвы, только бы сынъ его не имѣлъ дѣла съ Комфортами и Крибаллями. Съ мистеромъ Моретономъ онъ былъ очень откровененъ. Его денежныя средства были такъ велики, что онъ могъ вынести грабежъ безъ серіознаго ущерба. Онъ опасался не за свои деньги, а за репутацію, положеніе въ свѣтѣ и достоинство своего сына. Человѣка такого впечатлительнаго, такъ любящаго удовольствія какъ лордъ Сильвербриджъ, вѣроятно будутъ грабить. Надо платить наличными деньгами. Такія инструкціи отдалъ герцогъ своему вѣрному управляющему, и дѣйствуя по этимъ инструкціямъ, Моретонъ могъ сказать наслѣднику, что деньги будутъ уплачены.
   Моретонъ, объяснивъ подробно проигрышъ и мѣры, которыя онъ приметъ, сообщалъ подробности сколько зналъ самъ. Онъ наводилъ справки и не сомнѣвался, что маіоръ Тифто и другіе сдѣлали громадное мошенничество. Мошенничество удалось. Моретонъ спрашивалъ нѣкоторыхъ уважаемыхъ людей, опытныхъ въ дѣлахъ такого рода, и между прочимъ упомянулъ о Лоптонѣ, и удостовѣрился, что несмотря на мошенничество, деньги лучше заплатить. Невозможно было приписывать мошенничество тѣмъ, кто держалъ пари; и если лордъ Сильвербриджъ не захочетъ заплатить пари, потому что его собственный соучастникъ испортилъ лошадь, принадлежавшую имъ обоимъ, общее мнѣніе возстанетъ противъ него. Жокейскій клубъ не будетъ поддерживать его отказъ, и поэтому деньги заплатить слѣдуетъ. Моретонъ, выражалъ надежду, что поступилъ благоразумно. Потомъ прибавилъ свое собственное мнѣніе о томъ, какое дѣйствіе это можетъ имѣть на молодого человѣка.
   "Я думаю", писалъ онъ: "что его сіятельству скачки опротивѣли, и что онъ никогда не будетъ больше заниматься ими".
   Герцогъ, разумѣется, былъ очень огорченъ этими извѣстіями. Хотя онъ былъ богатъ и менѣе всѣхъ на свѣтѣ дорожилъ своимъ богатствомъ, все-таки онъ чувствовалъ, что семьдесятъ тысячъ сумма большая для того, чтобы бросить мошенникамъ. Потому ему было чрезвычайно прискорбно, что сынъ его замѣшанъ съ такими людьми. Желая выгородить сына даже отъ своего собственнаго гнѣва, онъ напоминалъ себѣ, что обѣщаніе разстаться съ Тифто должно было быть приведено въ дѣйствіе послѣ этой скачки. Въ этомъ обмана не было, но Сильвербриджъ обѣщалъ, что онъ не зайдетъ далеко. Но обѣщанія такого рода могутъ быть нарушены безъ обмана. Но заходить далеко слово сомнительное, а дорога скользка и удобна! Если бы увѣреніе, которымъ Моретонъ кончалъ письмо, могло быть справедливо, онъ могъ бы простить и даже эту вину. Этого юношу надо заставить остепениться. Герцогъ рѣшилъ, что онъ отмститъ только тѣмъ, что станетъ настаивать на бракѣ съ Мабелью Грексъ.
   Въ Кобленцѣ, на возвратномъ пути домой, герцогъ и его дочь съѣхались съ мистеромъ и мистрисъ Финнъ, и разсуждали о проигрышѣ молодого человѣка. Финіасъ слышалъ все, и громко обвинялъ Тифто, капитана Грина, Джильберта Вильерса и другихъ, имена которыхъ до него дошли. Онъ думалъ, что деньги не слѣдуетъ платить. Герцогъ однако объявилъ, что не пожалѣлъ бы о деньгахъ ни минуты, если бы только этимъ можно было отдѣлаться отъ всего. Финнъ слышалъ, что Тифто уже поссорился съ своими сообщниками. Слѣдовательно, была надежда, что все можно обнаружить. Объ этомъ герцогъ не заботился. Если только Сильвербриджъ можетъ отстать отъ Тифто, то это дѣло скорѣе принесло бы пользу чѣмъ вредъ. Путешествуя вмѣстѣ по бергамъ Рейна, рѣшили, что вскорѣ по возвращеніи въ Англію, Финіасъ и мистрисъ Финнъ поѣдутъ въ Мачингъ.
   Когда герцогъ пріѣхалъ въ Лондонъ, его сыновей тамъ не было. Джеральдъ вернулся въ Оксфордъ, а Сильвербриджъ только оставилъ свой адресъ. Сестра написала къ нему очень коротенькое письмо.
   "Папа будетъ такъ радъ, если ты пріѣдешь въ Мачингъ. Пріѣзжай".
   Разумѣется, онъ пріѣхалъ чрезъ нѣсколько дней по пріѣздѣ герцога. Но онъ опасался встрѣчи съ отцомъ, которая, однако, какъ ее не отдалять, должна была, наконецъ, случиться. Относительно этого, онъ принялъ важное намѣреніе -- поѣхать тотчасъ, какъ только его вызовутъ. Когда его вызвали, онъ поѣхалъ, но хотя онъ былъ графъ, и членъ Парламента, хотя былъ почти помолвленъ съ одной молодой дѣвицей, а долженъ былъ бы жениться.на другой, хотя онъ находился въ такихъ лѣтахъ, когда Питтъ былъ уже великимъ министромъ, а Попе великій поэтъ, сердце его замирало какъ у школьника, когда онъ подъѣзжалъ къ дому въ Мачипгѣ.
   Чрезъ двѣ минуты, не успѣвъ отереть пыль съ лица и рукъ, онъ былъ у отца.
   -- Я радъ видѣть тебя, Сильвербриджъ, сказалъ герцогъ, протягивая руку.
   -- Надѣюсь, что вы здоровы, серъ.
   -- Здоровье мое довольно хорошо, благодарю. Я нахожу, что путешествіе полезно мнѣ. Мнѣ недостаетъ не удобствъ, а того, что я не знаю какъ все идетъ у насъ, что мнѣ кажется мы узнаемъ по инстинкту дома. Чувство отсутствіе тяготитъ меня; но въ другихъ отношеніяхъ я путешествія люблю. А ты что дѣлалъ?
   -- Охотился немножко, сказалъ Сильвербриджъ унылымъ тономъ.
   -- Охотился много, если правда то, что я прочиталъ въ газетахъ о мистерѣ Реджинальдѣ Добсѣ и его товарищахъ. Я полагаю, что это жертвоприношеніе осеннимъ богамъ, которые вѣроятно сильнѣе наслаждаются кровью и убійствомъ чѣмъ прежніе кровожадные боги.
   -- Вамъ надо поговорить объ этомъ съ Джеральдомъ, серъ.
   -- Развѣ жертвоприношенія Джеральда были такъ велики? Какъ это сойдется съ Платономъ? Что говоритъ мистеръ Симкоксъ?
   -- Разумѣется, въ то время у всѣхъ была вакація. Но Джеральдъ занимается. Мнѣ кажется, что Джеральдъ талантливъ.
   -- И онъ большой Немвродъ?
   -- На охотѣ съ ружьемъ.
   -- Немвродъ мнѣ кажется пріобрѣталъ свою добычу всякими способами. Я не сомнѣваюсь, что онъ разставлялъ капканы для птицъ.
   -- Я готовъ держать пари за Джеральда противъ всякаго человѣка его лѣтъ въ Англіи или Шотландіи, когда онъ прицѣлится винтовкой въ оленя за четыреста ярдовъ.
   -- Не думаешь ли ты, Сильвербриджъ, что тебѣ лучше совсѣмъ покончить съ пари?
   Это было сказано безъ упрека въ голосѣ, даже почти шутя, и дѣлая этотъ вопросъ, герцогъ улыбался. Но въ эту минуту все удовольствіе, которое находилъ молодой человѣкъ, расхваливая брата, исчезло. Лицо его вытянулось и онъ стоялъ предъ отцомъ какъ преступникъ.
   -- Лучше намъ объясниться насчетъ этихъ скачекъ, продолжалъ герцогъ.-- Кое-что надо объ этомъ сказать. Ты проигралъ громадную сумму.
   Тонъ герцога сдѣлался страшно строгъ, такъ, по-крайней-мѣрѣ, показалось его сыну. Герцогъ не имѣлъ намѣренія выказать строгость; но когда онъ говорилъ о томъ, что было непріятно для него, его голосъ принималъ тотъ тонъ негодованія, съ которымъ въ былыя времена онъ выставлялъ сумасбродства своихъ оппонентовъ въ Нижней Палатѣ. Отецъ замолчалъ, но сынъ не могъ говорить въ эту минуту.
   -- А еще хуже то, продолжалъ герцогъ:-- что ты проигралъ эти деньги въ самомъ дурномъ обществѣ, какое только можно подобрать во всей Англіи.
   -- Мистеръ Лоптонъ, сер-Генри Плейферъ и лордъ Стирлингъ были въ той комнатѣ, гдѣ составлялись пари.
   -- А были ли тѣ, которыхъ ты назвалъ, сооучастниками маіора Тифто?
   -- Нѣтъ, серъ.
   -- Кто же можетъ сказать съ кѣмъ онъ могъ быть въ комнатѣ? Мнѣ кажется комнату такого рода лучше избѣгать.
   Герцогъ опять замолчалъ, но Сильвербриджъ теперь такъ рыдалъ, что говорить не могъ.
   -- Мнѣ жаль, что ты такъ огорченъ, продолжалъ отецъ:-- но мнѣ кажется, что такія удовольствія не могутъ доставлять истинной радости.
   -- Я огорчаюсь за васъ, серъ, сказалъ сынъ, вытирая глаза рукою, поддерживавшей его голову.
   -- Мое огорченіе можетъ скоро пройти.
   -- Что я долженъ для этого сдѣлать? Я готовъ сдѣлать все.
   -- Брось маіора Тифто и лошадей.
   -- Я уже бросилъ, сказалъ Сильвербриджъ съ жаромъ, вскочи въ съ своего мѣста при этихъ словахъ.-- У меня никогда не будетъ больше скаковой лошади. Я не хочу имѣть никакого дѣла съ скачками. Вы повѣрите мнѣ?
   -- Я повѣрю всему, что ты мнѣ скажешь.
   -- Я не скажу, что никогда не буду на скачкахъ, потому что...
   -- Нѣтъ, нѣтъ. Я не хочу связывать тебя, и ты не долженъ давать обѣщаній. Съ скачками ты покончилъ.
   -- Право, право такъ, серъ.
   Отецъ подошелъ къ сыну, обнялъ и поцѣловалъ его.
   -- Разумѣется, это огорчило меня.
   -- Я это зналъ.
   -- Но если это вылѣчитъ тебя, деньги не значатъ ничего. Для чего они какъ ни для тебя, для твоего брата и твоей сестры? Сумма большая, но это не будетъ огорчать меня. Дѣло само по себѣ такъ опасно, что если бы мы могли отдѣлаться этой большой потерею, я буду думать, что мы отдѣлались дешево. Кому теперь принадлежитъ лошадь?
   -- Лошади всѣ будутъ проданы.
   -- За что бы то ни было, чтобы мы могли освободиться отъ этой грязи. А маіоръ?
   -- Я ничего о немъ не знаю. Я не видалъ его съ тѣхъ поръ.
   -- Ты долженъ ему что-нибудь?
   -- Ни одного шиллинга. Напротивъ, онъ долженъ мнѣ.
   -- Оставь это. Освободись отъ него, какъ бы то ни было. Пошли ему сказать, что ты совсѣмъ отказался отъ скачекъ. Можетъ быть съ нимъ увидится мистеръ Моретонъ.
   Мысль, что отецъ его такъ легко простилъ, а самъ страдалъ такъ глубоко, такъ растрогала сына, что онъ не могъ удержать своихъ рыданій.
   -- Теперь не должно быть ни одного слова объ этомъ, сказалъ герцогъ.
   Сильвербриджъ такъ былъ разстроенъ, что не могъ отвѣтить.
   -- Болѣе не должно быть ни одного слова объ этомъ, сказалъ герцогъ.-- Теперь скажи, что ты будешь дѣлать?
   -- Я останусь здѣсь, пока вы здѣсь. Финнъ, Ворбёртонъ и я, будемъ охотиться.
   -- Но на слѣдующей недѣлѣ мы ѣдемъ въ Кёстинсъ.
   -- Въ Гетерумѣ можно много охотиться, сказалъ наслѣдникъ.
   -- Ты говоришь объ этомъ, какъ-будто охота составляетъ дѣло твоей жизни -- точно отъ нея зависитъ твое насущное пропитаніе.
   -- Нельзя же сохранить дичь, если никто не будетъ ее стрѣлять.
   -- Нельзя? Я не зналъ. Я думалъ бы, чѣмъ менѣе будутъ стрѣлять, тѣмъ болѣе останется дичи; по я несвѣдущъ въ подобныхъ вещахъ.
   Сильвербриджъ пустился въ длинное объясненіе о норахъ, лѣсничихъ, браконьерахъ, объ ожиданіяхъ сосѣдей, но герцогъ прервалъ его.
   -- Я боюсь, мой милый мальчикъ, что я слишкомъ старъ и не научусь. Но такъ какъ, очевидно, это обязанность, то исполняй ее. Кто поѣдетъ съ тобою?
   -- Я попрошу мистера Финна.
   -- Онъ будетъ тебя преслѣдовать политикой.
   -- Я могу отвѣчать ему лучше, чѣмъ вамъ, серъ. Мистеръ Лоптонъ сказалъ, что пріѣдетъ дня чрезъ два; онъ будетъ поддерживать меня.
   Когда онъ выходилъ изъ комнаты, отецъ остановилъ его.
   -- Еще одно слово, Сильвербриджъ. Помнишь, что ты говорилъ, когда мы шли въ Парламентъ изъ твоего клуба?
   Сильвербриджъ помнилъ очень хорошо, что онъ говорилъ. Онъ хотѣлъ сдѣлать предложеніе Мабели Грексъ и получилъ одобреніе отца. Но въ эту минуту, ему не хотѣлось говорить объ этомъ.
   -- Я много думалъ объ этомъ послѣ того, сказалъ герцогъ.-- Я могу сказать, что думалъ объ этомъ каждый день. Если ты захочешь сказать мнѣ что-нибудь, дай мнѣ знать.
   -- Хорошо, серъ.
   -- Такъ тебѣ нечего мнѣ сказать? Надѣюсь, что ты не передумалъ.
   Сильвербриджъ помолчалъ, надѣясь, что можетъ избавиться отъ отвѣта, но герцогъ, очевидно, отвѣта ожидалъ,
   -- Мнѣ кажется, серъ, что это не нравится ей, сказалъ бѣдный молодой человѣкъ.
   Онъ теперь не могъ сказать, что Мабель выказала намѣреніе отказать ему, потому что, когда они сидѣли у ручья въ Килланкодлемѣ, даже онъ, при всей своей скромности, былъ принужденъ видѣть ея желаніе. Ея замѣшательство и слишкомъ очевидное отчаяніе, когда она услыхала о предложеніи, которое онъ сдѣлалъ американкѣ, ясно говорили за нее. Онъ не могъ теперь ссылаться отцу на то, что Мабель Грейсъ откажется отъ его предложенія. Но его самозащита, когда онъ увидалъ, что влюбленъ въ американку, основывалась на этомъ. Онъ старался всѣми силами заставить Мабель понять его. Если онъ не сдѣлалъ ей настоящаго предложенія, то, по-крайней-мѣрѣ, ясно намекнулъ. И потомъ онъ бѣгалъ за нею такъ что ему было даже стыдно. Но она по подала ему надежды, и поэтому онъ оправдывалъ себя. Но отцу объяснить все это было невозможно. Послѣ своихъ сумасбродныхъ долговъ не могъ же онъ рисковать опять разсердить отца, предложивъ ему въ невѣстки американку. Объ этомъ надо умолчать, по-крайней-мѣрѣ, до-тѣхъ-поръ, пока дѣвушка положительно приметъ его предложеніе.
   -- Я боюсь, что это не состоится, серъ, сказалъ онъ, наконецъ.
   -- Стало быть, я долженъ предположить, что ты передумалъ?
   -- Я вамъ сказалъ, когда мы объ этомъ говорили, что я не увѣренъ.
   -- Она не...
   -- Я не могу объяснить всего, серъ, но боюсь, что это не состоится.
   Герцогъ, который сидѣлъ, всталъ съ своего мѣста и, прислонившись спиною къ камину, сказалъ:
   -- Мы сейчасъ рѣшили, Сильвербриджъ, что ничего не должно быть болѣе говорено объ этихъ непріятныхъ скачкахъ, и я ничего больше не скажу. Но ты не долженъ удивляться, если я желаю, чтобы ты пристроился рано. Ни одинъ молодой человѣкъ не обязанъ болѣе тебя жениться. Во-первыхъ, ты долженъ загладить мою неспособность къ обществу. Ты объяснилъ мнѣ, что обязанъ заниматься охотою въ Барсетширѣ, и я согласился съ тобою. Конечно, ты также обязанъ видѣться съ твоими барсетширскими сосѣдями. Ты молодой человѣкъ такого рода, что каждую черту твоего характера улучшитъ супружество. Что касается денежныхъ средствъ, то ты можешь устроиться такъ, какъ-будто уже глава фамиліи.
   -- Нѣтъ, серъ.
   -- Я никогда не могъ бы предписать сыну, какую онъ долженъ выбрать себѣ жену. Но сознаюсь, что когда ты сказалъ мнѣ, кого ты выбралъ, я остался очень доволенъ. Попытайся опять, когда ты будешь отдыхать среди твоихъ жертвоприношеній въ Гетерумѣ, и подумай, возможно ли будетъ это. Если нѣтъ, все-таки я желалъ бы, чтобы ты помнилъ, въ чемъ, по моему мнѣнію, состоитъ твоя обязанность.
   Сильвербриджъ сказалъ, что онъ будетъ объ этомъ помнить, и ускользнулъ изъ комнаты.
   

Глава XLVI.
Мечта леди Мери.

   Когда герцогъ и дочь его пріѣхали въ Кёстинсъ, они нашли тамъ большое общество и нѣсколько были удивлены такой большой толпой. Лордъ и леди Ниддердель были тамъ, чего можно было и ожидать, такъ какъ они составляли часть семьи. Съ лордомъ Поплькортомъ пріѣхалъ его другъ, Адольфусъ Лонгсгафъ, и это также могло быть естественно. Тамъ были также мистеръ и миссъ Бонкассинъ, которыхъ герцогъ совсѣмъ не зналъ; былъ также и Лоптонъ. Герцогъ нашелъ также леди Чильтернъ, свекоръ которой не разъ засѣдалъ въ одномъ кабинетѣ съ нимъ; и Монка, котораго считали главою будущаго либеральнаго министерства, и леди Аделаиду, и леди Флору Фиц-Говардъ, еще незамужнихъ, но не весьма молодыхъ дочерей герцога Сент-Бёнгея. Эти гости и еще нѣсколько другихъ составляли большое общество и нѣсколько смутили герцога, который не подумалъ, что между большимъ обществомъ всего удобнѣе заниматься любовью, чѣмъ если бы двое молодыхъ людей находились вдвоемъ, безъ всякаго другого общества.
   Лорду Поплькорту дали понять, чего ожидаютъ отъ него, и послѣ нѣкоторой нерѣшимости онъ покорился заговору. Во всякомъ случаѣ, приданое будетъ не менѣе двухсотъ тысячъ, а родство съ одною изъ знатнѣйшихъ фамилій въ Великобританіи. Хотя леди Кентрипъ сказала очень мало, слова ея были выразительны, и молодой холостой перъ далъ согласіе. Ему сказали нѣчто неопредѣленное -- не о Тригирѣ, его имени не упоминали, но о какой-то мечтѣ объ одномъ молодомъ человѣкѣ, который встрѣтился съ молодой дѣвушкой при жизни ея матери.
   -- У всѣхъ дѣвушекъ бываютъ такія мечты, замѣтила леди Кентрипъ.
   На это лордъ Поплькортъ отвѣтилъ, что онъ самъ это предполагаетъ.
   -- Но болѣе чистаго, незапятнаннаго цвѣтка не бывало на стеблѣ до-тѣхъ-поръ, пока его сорвутъ надлежащіе пальцы, сказала леди Кентрипъ, прибѣгая къ поэзіи для своего друга герцога.
   Лордъ Поплькортъ охотно выслушалъ поэзію и готовъ былъ употребить всѣ силы, чтобы сорвать цвѣтокъ.
   Вскорѣ послѣ пріѣзда герцога, лордъ Поплькортъ очутился въ одной изъ гостиныхъ съ леди Кентрипъ и своимъ будущимъ тестемъ. Ему сдѣланъ былъ намекъ, что онъ можетъ рано вернуться съ охоты. Такъ какъ часъ, когда онъ могъ быть особенно любезенъ съ отцомъ и дочерью, приблизился, лордъ Поплькортъ нѣсколько растревожился и въ эту минуту чувствовалъ себя не совсѣмъ ловко. Хотя онъ никогда прежде не былъ замѣшанъ въ такихъ дѣлахъ, онъ думалъ, что любовь есть нѣчто нѣжное, прокрадывающееся въ человѣка незамѣтно и безъ всякихъ хлопотъ. Теперь же отъ него требовались немедленные и трудные шаги. Онъ теперь даже готовъ былъ разсердиться на покушеніе на его спокойствіе. Онъ уже нѣсколько разсердился на леди Кентрипъ, но въ эту минуту чувствовалъ, что не можетъ открыто возмутиться противъ нея.
   Герцогъ, увидѣвъ молодого человѣка, сдѣлался не спокойнѣе его. Онъ привезъ дочь въ Кёстинсъ, чувствуя, что обязанъ быть съ нею; но онъ предпочелъ бы предоставить все это дѣло попеченіямъ леди Кентрипъ. Ему непріятно было глядѣть на рыбу, которую онъ желалъ поймать для своей дочери. Когда такія мысли приходили ему въ голову, онъ старался утѣшать себя воспоминаніемъ о прошломъ успѣхѣ подобной сдѣлки. Онъ думалъ о своемъ первомъ свиданіи съ женой.
   -- Вы слышали, сказалъ онъ ей: -- о желаніи нашихъ друзей?
   Она надула губы, и когда онъ тихо повторилъ свои слова, она, наконецъ, пробормотала, отвернувшись отъ него, что, вѣроятно, такъ и будетъ. Ее принуждали такъ, какъ ни онъ, ни леди Кентрипъ не осмѣлятся принудить его дочь. Онъ не думалъ, чтобы его дочь, въ настоящемъ расположеніи своего духа, отвѣтила лорду Поплькорту, "что, вѣроятно, такъ и будетъ". Теперь, когда приближалось время сдѣлки, онъ почти былъ увѣренъ, что она не удастся. Но онъ все-таки долженъ продолжать. Если онъ теперь откажется отъ своего плана, не будетъ ли это все равно, что отказаться отъ всего? Поэтому, онъ принудилъ себя улыбнуться, привѣтствуя молодого человѣка.
   -- Я надѣюсь, что вы и леди Мери пріятно провели время за границей, сказалъ лордъ Поплькортъ.
   Лордъ Поплькортъ, зная, что его выбрали зятемъ, счелъ себя обязаннымъ говорить не только любезно, но и фамильярно.
   -- Я часто думалъ о васъ и леди Мери, и желалъ знать, какъ вы поживаете тамъ.
   -- Мы осматривали озера, горы, церкви и картинныя галереи, города и соляныя копи, сказалъ герцогъ.
   -- Леди Мери нравятся такія вещи?
   -- Мнѣ казалось, что она съ удовольствіемъ видѣла все это.
   -- Она кажется прежде долго жила за границей. Такъ много зависитъ отъ того, съ кѣмъ за границей встрѣтишься.
   Это было сказано очень неудачно, потому что напомнило герцогу Тригира.
   -- Мы видѣли очень немногихъ нашихъ знакомыхъ, сказалъ герцогъ.
   -- А я охотился въ Шотландіи съ Сильвербриджемъ, Димеральдомъ, Реджинальдомъ Добсомъ, Ниддерделемъ и этимъ Тригиромъ, который такъ друженъ съ Сильвербриджемъ.
   -- Вотъ какъ!
   -- Мнѣ сказали, что лордъ Джеральдъ будетъ самымъ знаменитымъ стрѣлкомъ своего времени, сказала леди Кентрипъ.
   -- Это отличіе, съ горечью замѣтилъ герцогъ.
   -- Онъ не очень превзошелъ меня, продолжалъ Поплькортъ.-- Я нахожу, что Тригиръ стрѣлялъ лучше всѣхъ. Въ одно утро онъ убилъ трехъ оленей. Добсъ взбѣсился. Онъ ненавидитъ Тригира.
   -- Не глупо ли дѣлаютъ мужчины, собираясь въ шестеромъ для этого? спросила леди Кентрипъ.
   -- Ниддердель всегда веселъ.
   -- Я рада слышать это, сказала его теща.
   -- А Джеральдъ просто молодецъ.
   Герцогъ поклонился.
   -- Сильвербриджъ все ѣздилъ въ Килланкодлемъ, гдѣ была куча дамъ. Онъ вѣдь очень ухаживаетъ за этой американкой, которая у васъ здѣсь.
   Герцогъ опять вздрогнулъ.
   -- Добсъ отлично устраиваетъ охоту, но за то онъ тиранъ. А все-таки я съ нимъ согласенъ, если ужъ примешься за какое дѣло, его надо исполнять.
   -- Конечно, сказалъ герцогъ.-- Но вы должны прежде рѣшитъ стоитъ ли дѣло того.
   -- Именно, сказалъ Поплькортъ:-- а такъ какъ тетерева и олени лучше всего на свѣтѣ, то многіе изъ насъ рѣшили, что дѣло стоитъ того. Но этотъ Тригиръ все спорилъ. Онъ говорилъ, что джентльменъ не долженъ играть въ бильярдъ такъ хорошо, какъ маркеръ.
   -- Я нахожу, что онъ нравъ, сказалъ герцогъ.
   -- Вы знаете мистера Тригира, герцогъ?
   -- Я встрѣчалъ его... у моего сына.
   -- Онъ нравится вамъ?
   -- Я очень мало его знаю.
   -- Не могу сказать, чтобы онъ нравился мнѣ. Онъ такъ много думаетъ о себѣ. Разумѣется онъ друженъ съ Сильвербриджемъ и о немъ это только и извѣстно.
   Герцогъ поклонился почти надменно, хотя почему онъ поклонился, онъ едва ли могъ объяснить самъ. Леди Кентрипъ съ отвращеніемъ закусила губы.
   -- Онъ готовъ вообразить, продолжалъ Поплькортъ: -- что какая-нибудь принцесса должна въ него влюбиться.
   Тутъ герцогъ вышелъ изъ комнаты.
   -- Вамъ лучше не говорить съ нимъ о мистерѣ Тригирѣ, сказала леди Кентрипъ.
   -- Почему?
   -- Я не знаю одобряетъ ли онъ короткость лорда Сильвербриджа съ нимъ.
   -- Я думаю, что онъ не можетъ одобрять, человѣкъ, не имѣющій ни положенія въ свѣтѣ, ни шиллинга за душой.
   -- Герцогъ человѣкъ оригинальный, если предметъ разговора непріятенъ для него, онъ не любитъ объ этомъ говорить. Вамъ лучше не упоминать о мистерѣ Тригирѣ.
   Говоря это, леди Кентрипъ внутренно краснѣла за свое лицемѣрство.
   Разумѣется устроили такъ, чтобы къ обѣду лордъ Поплькортъ велъ леди Мери. Невозможно узнать, какъ распространяются такія вещи, но въ Кёстинсѣ всѣ знали, что лордъ Поплькортъ имѣетъ супружескіе виды, и что на нихъ смотрятъ благопріятно.
   -- Вы можете бытъ въ томъ увѣрены, мистеръ Лоптонъ, сказала леди Аделаида Фиц-Говардъ:-- я держу пари, что они будутъ обвѣнчаны не далѣе, какъ чрезъ годъ.
   -- Это будетъ бракъ красавицы съ звѣремъ, сказалъ Лоптонъ.
   Леди Чильтернъ шептала, что подозрѣваетъ это, и выразила надежду, что женихъ окажется достоинъ дѣвушки. Долли Лонгстафъ поддразнивалъ своего пріятеля Поплькорта, такъ какъ Поплькортъ далъ ему на это поводъ нескромными намеками на любовь Долли къ мисъ Бонкассинъ.
   -- Не всѣ могутъ такъ легко устраиваться, какъ вы; дочь герцога и куча денегъ.
   -- Что вы знаете о дочери герцога?
   -- Вотъ что значитъ быть лордомъ и не имѣть отца.
   Поплькортъ старался показать, что это ему непріятно, но тѣмъ болѣе чувствовалъ себя обязаннымъ продолжать.
   Разумѣется будущаго жениха съ невѣстой послали вмѣстѣ къ обѣду.
   -- Подайте руку Мери, сказала леди Кентрипъ, выпустивъ церемоніальный титулъ.
   Леди Мери разумѣется пошла, какъ ей было приказано. Хотя всѣ это знали, ей самой не приходила въ голову эта мысль.
   Будущій женихъ немедленно заговорилъ о путешествіи въ Австрію, выразивъ надежду, что оно доставило удовольствіе его сосѣдкѣ.
   -- Я самъ это очень люблю, сказалъ онъ, вспомнивъ слова герцога:-- горы, города, соляныя копи и все такое; это чрезвычайно интересно.
   -- А вы видали когда-нибудь соляную копь?
   -- Нѣтъ, соляную копь я не видалъ, но въ моемъ имѣніи въ Стафордширѣ есть угольныя копи. Я очень люблю уголь. Надѣюсь, что и вы любите уголь.
   -- Я гораздо болѣе люблю смотрѣть на соль.
   -- Но что вы думаете выгоднѣе? Вамъ я готовъ сказать -- хотя съ посторонними я никогда объ этомъ не говорю -- но пошлины за Блогоонайскія и Тудленскія копи доходятъ до двухъ тысячъ фунтовъ ежегодно.
   -- Я думала, что мы говоримъ о томъ, что пріятно видѣть.
   -- Это правда. Я самъ люблю не менѣе другихъ красивыя вещи. Вы знаете Реджинальда Добса?
   -- Нѣтъ, не знаю. Онъ развѣ красивъ?
   -- Онъ сердился на Сильвербриджа за то, что Сильвербриджъ назвалъ безобразнымъ Кромми-Тодди.
   -- А Кромми-Тодди безобразенъ?
   -- Простой домъ въ степи.
   -- Это должно быть безобразно.
   -- Вѣроятно въ вашемъ семействѣ любятъ красивыя вещи?
   -- Надѣюсь.
   -- Я знаете люблю.
   Лордъ Поплькортъ старался смотрѣть, такъ какъ будто имѣлъ намѣреніе датъ ей понять, что ему особенно пріятно стотрѣть на нее, какъ на хорошенькую вещь. Она поняла его и разсердилась. По другую ея сторону сидѣлъ мистеръ Бонкассинъ, который былъ ей представленъ въ гостиной, и сказалъ ей нѣсколько словъ о какомъ-то норвежскомъ поэтѣ. Она повернулась къ нему и сдѣлала нѣсколько вопросовъ о скальдахъ, и такимъ образомъ вступивъ съ нимъ въ разговоръ, успѣла отвернуться отъ своего поклонника. По другую сторону его сидѣла леди Розина де-Курси, съ которой, какъ со старухой и старой дѣвой, онъ не чувствовалъ охоты любезничать. Она спросила его, не находитъ ли онъ, что погода вѣроломна. Онъ отвѣтилъ ей очень коротко, сидѣлъ прямо, смотрѣлъ на столъ и ѣлъ. Его посадили тутъ, для того чтобы леди Мери Паллизеръ могла съ нимъ говорить, и онъ считалъ неприличнымъ вмѣшательство этого стараго американца. Но старый американецъ не обращалъ на него вниманія и продолжалъ цитировать скандинавскаго барда. Но Бонкассинъ сидѣлъ возлѣ леди Кентрипъ, и когда, наконецъ, долженъ былъ слушать графиню, леди Мери, опять сдѣлалась свободна для вниманія Поплькорта.
   -- Вы очень любите поэзію? спросилъ онъ.
   -- Очень.
   -- И я также. Кто вамъ нравится больше -- Теннисонъ или Шекспиръ?
   -- Они совсѣмъ непохожи.
   -- Да; они непохожи. Или мелодіи Мура. Я очень люблю: "Когда мертвый я буду лежать спокойно". Я нахожу это выше всего. Реджинальдъ Добсъ находитъ всякую поэзію пустяками.
   -- Когда такъ я нахожу, что мистеръ Реджинальдъ долженъ быть самъ пустяшный человѣкъ.
   -- Тамъ былъ одинъ человѣкъ по имени Тригиръ, который привезъ книги.
   Наступило молчаніе. Леди Мери не сказала ей слова.
   -- Добсъ увѣрялъ, что онъ всегда притворяется будто читаетъ стихотворенія.
   -- Мистеръ Тригиръ никогда не притворяется.
   -- Вы знаете его? спросилъ соперникъ.
   -- Онъ самый короткій другъ моего брата.
   -- Ахъ, да. Вѣрно Сильвербриджъ говорилъ вамъ о немъ. Я нахожу, что онъ очень занятъ собой.
   На это не было сказано въ отвѣтъ ни слова.
   -- Гдѣ вашъ братъ подцѣпилъ его?
   -- Они были вмѣстѣ въ Оксфордѣ.
   -- Я нахожу, что онъ важничаетъ -- потому что, вѣдь вы знаете, онъ просто никто.
   -- Я ничего подобнаго не знаю, отвѣчала леди Мери, очень покраснѣвъ.-- А такъ какъ онъ самый короткій другъ моего брата -- его главный другъ -- мнѣ кажется, вамъ лучше не бранить его при мнѣ.
   -- Я не думаю, чтобы герцогъ очень любилъ его.
   -- Мнѣ все равно, кто его любитъ. Я очень люблю Сильвербриджа и не хочу слышать дурные отзывы объ его другѣ. Навѣрно онъ привезъ съ собою книгъ. Онъ не способенъ уѣхать куда-нибудь, съ тѣмъ чтобы не дѣлать ничего, а только убивать животныхъ.
   -- Вы знаете его, леди Мери?
   -- Я видѣла его и, разумѣется, слышала о немъ много отъ Сильвербриджа. Я предпочитаю не говорить больше о немъ.
   -- Вы, кажется, очень любите мистера Тригира, сказалъ онъ сердито.
   -- Вамъ нѣтъ никакого дѣла, лордъ Поплькортъ, люблю я кого, или нѣтъ. Я вамъ сказала, что мистеръ Тригиръ другъ моего брата, и этого должно быть достаточно.
   Лордъ Поплькортъ обладалъ нѣкоторой долею замысловатости. О немъ говорили, что если кто желаетъ провести его, тотъ долженъ встать очень рано. Послѣ обѣда и вечеромъ онъ много размышлялъ о томъ, что слышалъ. Леди Кентрипъ сказала ему, что была мечта. Что долженъ онъ былъ думать объ этой мечтѣ? Не лучше ли ему сказать себѣ сейчасъ, что мечта означала возлюбленнаго? Леди Мери уже имѣла возлюбленнаго. Онъ расположенъ былъ думать, что молодыя дѣвицы часто имѣютъ непригодныхъ возлюбленныхъ, и что все идетъ потомъ хорошо. Молодымъ дѣвицамъ можно растолковать красоту угольныхъ копей точно такъ же, какъ и молодымъ людямъ. Въ приданое дадутъ двѣсти тысячъ, а невѣста прелестна, знатна и вполнѣ изящна. Но что, если Тригиръ и мечта одно и тоже? Если такъ, не получилъ ли онъ полное доказательство того, что мечта еще не прошла? Остатокъ привязанности къ мечтѣ не былъ бы роковой преградой, если бы дѣвушка такъ свирѣпо не защищала свою мечту. Онъ вспомнилъ также, что герцогъ говорилъ о Тригирѣ, и совѣтъ леди Кентрипъ молчать объ этомъ молодомъ человѣкѣ, а потомъ развѣ дѣвушки вообще защищаютъ друзей своихъ братьевъ такъ, какъ она защищала Тригира? Онъ этого не думалъ. Сообразивъ все это на слѣдующее утро, онъ пришелъ къ непріятному заключенію, что мечтою былъ Тригиръ.
   Вскорѣ послѣ этого онъ на охотѣ очутился возлѣ Долли Лонгстафа.
   -- Вы знаете Тригира?
   -- О, да! Онъ пріятель Сильвербриджа.
   -- Вы слыхали что-нибудь о немъ?
   -- Въ какомъ родѣ?
   -- Былъ ли онъ когда-нибудь влюбленъ въ кого-нибудь?
   -- Мнѣ кажется, онъ ужасно ухаживалъ за Мабъ Грексъ. Я помню, что слышалъ, что онъ женился бы на ней, только ни у него, ни у нея нѣтъ ничего,
   -- О -- леди Мабель Грексъ! Это лошадь другой масти.
   -- А ваша лошадь какой масти?
   -- У меня лошади нѣтъ, сказалъ лордъ Поплькортъ, отходя.
   

Глава XLVII.
Мысль о небесахъ миссъ Бонкассинъ.

   Всѣмъ было извѣстно, что Долли Лонгстафъ былъ очарованъ прелестями мисъ Бонкассинъ; но никто не вѣрилъ, чтобы его привязанность была серіозна. Долли никогда ничего не дѣлалъ серіозно -- но теперь онъ былъ истинно влюбленъ. Онъ согласился ѣхать съ Поплькортомъ въ Кёстинсъ, услышавъ, что тамъ будетъ мисъ Бонкассинъ. Онъ размышлялъ объ этомъ болѣе, чѣмъ о чемъ бы то ни было до-сихъ-поръ, Онъ даже повидался съ своимъ повѣреннымъ, чтобы узнать, сколько онъ можетъ укрѣпить за своей женой и какой доходъ можетъ тратить. Онъ повторялъ себѣ безпрестано, что ему не слѣдуетъ жениться; но все было безполезно. Онъ сознавался, что "втюрился" вполнѣ.
   -- Неужели человѣку такъ-таки и надѣяться нельзя? сказалъ онъ мисъ Бонкассинъ въ Кёстинсѣ.
   -- Если я понимаю, о какомъ человѣкѣ говорите вы, я боюсь, что нѣтъ.
   -- Никто на свѣтѣ не имѣлъ болѣе серіознаго намѣренія, чѣмъ я.
   -- Я и не предполагала, мистеръ Лонгстафъ, чтобы вы, все это время, хотѣли обмануть меня.
   -- Надѣюсь, что вы не думаете дурно обо мнѣ.
   -- Я могу думать хорошо о многихъ молодыхъ людяхъ, и не желать выйти за нихъ.
   -- Но развѣ любовь не считается ни во что? сказалъ Долли, приложивъ руку къ сердцу,-- Можетъ быть васъ любятъ уже многіе?
   -- Не болѣе человѣкъ шести.
   -- Вы можете шутить надъ этимъ, между тѣмъ какъ я.... Но я не думаю, мисъ Бонкассинъ, чтобы вы понимали мои чувства. А что касается брачнаго контракта, вашъ отецъ можетъ заставить меня укрѣпить за вами, что захочетъ.
   -- Моему отцу нѣтъ до этого никакого дѣла, и я не знаю, что значатъ брачные контракты. Мы, въ нашей странѣ, о брачныхъ контрактахъ не думаемъ. Если молодые люди полюбятъ другъ друга, они обвѣнчаются.
   -- Сдѣлаемъ и здѣсь тоже самое.
   -- Но молодые люди не любятъ другъ друга. Послушайте, мистеръ Лонгстафъ, по моему мнѣнію, молодой дѣвушкѣ не слѣдуетъ надоѣдать.
   -- Надоѣдать!
   -- Вы принуждаете меня говорить такимъ образомъ, я отвѣчала вамъ уже нѣсколько разъ. Я не хочу повторять этого безпрестанно.
   -- Этотъ чортъ Сильвербриджъ! воскликнулъ онъ съ гнѣвомъ.
   Услышавъ это, мисъ Бонкассинъ вышла изъ комнаты, не сказавъ ни слова, и Долли Лонгстафъ остался одинъ. Онъ увидалъ, что надѣлалъ, какъ только она ушла. Послѣ этого, онъ едва ли осмѣлится настаивать опять -- здѣсь въ Кёстинсѣ. Онъ долго взвѣшивалъ это въ умѣ, почти рѣшившись предаться пьянству. Онъ никогда не чувствовалъ ничего подобнаго. Онъ былъ такъ растревоженъ, что не могъ даже завтракать, хотя но своей привычкѣ утромъ выпилъ только содовой воды съ водкой и съѣлъ ломтикъ поджаренаго хлѣба. Онъ не узнавалъ себя.
   -- Желалъ бы я знать, понимаетъ ли она, что у меня четыре тысячи годового дохода, и будетъ еще двѣнадцать тысячъ по смерти моего родителя. Она была такъ упряма, что ей невозможно было объяснить что-нибудь.
   Потомъ онъ сказалъ Поплькорту:
   -- Я уѣзжаю въ Лондонъ.
   -- Это вздоръ! Вы сказали, что останетесь десять дней.
   -- Все-таки я ѣду сейчасъ. Я послалъ въ Бридпортъ за экипажемъ, и ночую въ Дорчестерѣ.
   -- Что это значитъ?
   -- Я поссорился. Не спрашивайте больше.
   -- Не съ герцогомъ?
   -- Съ герцогомъ! Нѣтъ; я даже съ нимъ не говорилъ.
   -- Или съ лордомъ Кентрипомъ?
   -- Я желалъ бы, чтобы вы не дѣлали вопросовъ.
   -- Если вы поссорились съ кѣмъ-нибудь, вамъ надо посовѣтоваться съ другомъ.
   -- Это ссора совсѣмъ не такого рода.
   -- Такъ это съ женщиной. Съ этой американкой.
   -- Вѣдь я же вамъ сказалъ, что не желаю говорить объ этомъ? Я уѣзжаю. Я сказалъ леди Кентрипъ, что моя мать нездорова и желаетъ видѣть меня. Вы останетесь все время, я полагаю.
   -- Не знаю.
   -- У васъ, конечно, все хорошо идетъ. Желалъ бы я имѣть титулъ. Прежде я никогда этимъ не дорожилъ.
   -- Мнѣ жаль, что вы такъ пріуныли. Зачѣмъ вамъ не попробовать опять? Надо липнуть къ нимъ, какъ воскъ. Если на десять предложеній послѣдуетъ отказъ, предлагайте двадцать разъ.
   Долли уныло покачалъ головой.
   -- Что вы можете сдѣлать, когда дѣвушка уходитъ изъ комнаты и хлопнетъ дверью предъ вашимъ носомъ? Я знаю, за кѣмъ гонится она. Это все равно, что плакать по лунѣ.
   Долли уѣхалъ и ночевалъ въ Дорчестерской гостиницѣ.
   Лордъ Поплькортъ хотя могъ подавать такіе превосходные совѣты своему другу, успѣлъ сдѣлать еще очень мало для себя. Онъ пробылъ недѣлю въ Кёстинсѣ и не сказалъ еще ни слова о своей любви. Каждый день приготовлялся онъ къ этому, но дѣвица не давала ему случая. Когда онъ сидѣлъ возлѣ нея за обѣдомъ, она была очень молчалива. Если онъ оставался дома утромъ, она не выходила. Вечеромъ онъ никакъ не могъ привлечь ея вниманіе. И съ герцогомъ онъ успѣховъ не дѣлалъ. Герцогъ былъ вѣжливъ къ нему въ Ричмондѣ, но тутъ отвѣчалъ односложными словами и почти угрюмо.
   Раза два лордъ Поплькортъ разговаривалъ съ леди Кентрипъ.
   -- Милая дѣвушка! сказала ей сіятельство.-- Она такъ мало способна стараться возбудить къ себѣ восторгъ.
   -- Кажется.
   -- Дѣвушки такъ различны, лордъ Поплькортъ. Съ нѣкоторыми мужчинѣ совсѣмъ не трудно объяснить свои желанія.
   -- Я не думаю, чтобы леди Мери была такова.
   -- Нисколько. Съ нею надо объясниться прямо, но и нельзя надѣяться получить сначала большую надежду. Я не думаю, чтобы леди Мери отдала свое сердце, пока не удостовѣрится, что можетъ сдѣлать это безопасно.
   Въ этихъ словахъ была такая ложь, которая служила доказательствомъ очень сильной дружбы со стороны леди Кентрипъ.
   Чрезъ нѣсколько времени леди Мери сошлась съ американцемъ и его дочерью гораздо короче, чѣмъ со всѣми другими въ этомъ обществѣ. Можетъ быть ей пріятно было говорить о скандинавскихъ поэтахъ, которыхъ такъ любилъ Бонкассинъ. Можетъ быть она была увѣрена, что ея заатлантическій пріятель не будетъ объясняться ей въ любви. Можетъ быть она поддалась различнымъ привлекательностямъ мисъ Бонкассинъ. Мисъ Бонкассинъ видѣла герцога Омніума въ первый разъ въ Кёстинсѣ, и первый разъ имѣла случай спросить себя, какъ такой человѣкъ приметъ отъ своего сына и наслѣдника такое извѣстіе, какое лордъ Сильвербриджъ сообщитъ ему, если она чрезъ три мѣсяца приметъ его предложеніе. Она была совершенно убѣждена, что лордъ Силызербриджъ не повторитъ своего предложенія, если не захочетъ. Но она думала, что онъ опять обратится къ ней. Онъ такъ говорилъ съ нею, что она была увѣрена въ его любви, и говорилъ такъ, что пріобрѣлъ ея любовь. Да, она любила его. Она никогда не видала никого, кто могъ бы съ нимъ сравниться, кто отличался бы такой великолѣпной красотой, такимъ кроткимъ мужествомъ; такъ былъ знатенъ и такъ мало сознавалъ свое величіе, такъ осыпанъ внѣшними преимуществами, и такъ мало довѣрялъ чему-нибудь кромѣ своего сердца и своего голоса. Прося ея любви, онъ предъявлялъ права только одной своей любви. Она была рада, что онъ таковъ. Она перечислила всѣ его преимущества. Сдѣлаться англійской герцогиней. О, да; ея честолюбіе понимало это все! Но она любила его за то, что, выражая свою любовь, онъ не упомянулъ о тѣхъ великихъ благахъ, которыми онъ можетъ надѣлить ее. Да, ей было бы пріятно сдѣлаться герцогиней; не будетъ она женою человѣка, который, ухаживая за нею, выкажетъ ей свое превосходство.
   Теперь случайно очутилась она въ обществѣ его ближайшихъ родныхъ. Она находилась въ одномъ домѣ съ его отцомъ и съ его сестрой. Время отъ времени герцогъ говорилъ ей нѣсколько словъ, и всегда съ особенной вѣжливостью. Но она была увѣрена, что герцогъ ничего не слыхалъ о любви сына. Она также была увѣрена, что это не дошло до ушей леди Мери. Она примѣтила, что герцогъ и ея отецъ часто разговариваютъ. Бонкассинъ вообще разсуждалъ о республиканизмѣ, а герцогъ объяснялъ теорію англійской монархіи, которую очень немногіе американцы могли понять. За всѣмъ этимъ мисъ Бонкассинъ наблюдала съ удовольствіемъ. Она была такого мнѣнія, что ей не слѣдуетъ врываться въ семью, которая будетъ стараться оттолкнуть ее. Она не сдѣлается женою этого молодого человѣка, если его родные рѣшатся отвергнуть ее. Но если она можетъ привлечь ихъ на свою сторону... тогда... тогда она думала, что можетъ съ счастливымъ сердцемъ подать свою руку этому молодому человѣку.
   Въ такомъ расположеніи духа старалась она и успѣшно пріобрѣсти расположеніе леди Мери Паллизеръ.
   -- Я не знаю одобряете ли вы это, сказала леди Кентрипъ герцогу:-- но Мери очень подружилась съ нашей новой американской знакомой.
   Въ это время леди Кентрипъ была такъ растревожена, что почти желала, чтобы затрудненія относительно леди Мери устроились въ другомъ мѣстѣ, а не въ Кёстинсѣ.
   -- Кажется это люди умные, сказалъ герцогъ.--Я не знаю, гдѣ я видѣлъ человѣка съ болѣе высокими политическими идеями, чѣмъ мистеръ Бонкассинъ.
   -- Его дочь любима всѣми.
   -- Милая, изящная дѣвушка, сказалъ герцогъ:-- и кажется очень хорошо образована.
   Октябрь приближался къ концу и погода была особенно хороша. Можетъ быть въ нашемъ климатѣ октябрь былъ бы самый пріятный мѣсяцъ, если бы его прелести не портились сознаніемъ, что съ нимъ исчезнутъ послѣдніе остатки лѣтнихъ удовольствій. Листья еще сохраняютъ свой великолѣпный цвѣтъ, но уже исчезаютъ. Послѣдняя роза еще виднѣется на кустѣ, но она уже послѣдняя. Прогулки въ лѣсу еще пріятны, но предостереженіе наступающей зимы виднѣется со всѣхъ сторонъ.
   Паркъ въ Кёстинсѣ былъ очень обширенъ, и сквозь деревья виднѣлись отдаленные проблески моря. За полмили отъ дома находился лѣсъ, и за милю виднѣлось открытое море, а между тѣмъ, гуляющіе могли проходить нѣсколько миль все по разнымъ мѣстамъ. Тутъ въ одинъ день, гуляли вдвоемъ леди Мери и мисъ Бонкассинъ, и тамъ послѣдняя разсказала все сестрѣ своего обожателя.
   -- Мнѣ такъ хочется сказать вамъ кое-что, начала она.
   -- Это секретъ? спросила леди Мери.
   -- Пожалуй, да -- если вы его сохраните. Я желала бы, чтобы его сохранили. Но вамъ я скажу.
   Она остановилась неподвижно и смотрѣла прямо въ лицо леди Мери.
   -- Желала бы я знать, какъ вы это примете.
   -- Что это можетъ быть?
   -- Вашъ братъ просилъ меня быть его женой!
   -- Сильвербриджъ?
   -- Да -- лордъ Сильвербриджъ. Вы удивляетесь.
   Леди Мери очень удивилась -- удивилась до того, что у нея вырвались слова, о которыхъ она потомъ сожалѣла.
   -- Я полагала, что онъ думалъ о другой.
   -- О комъ?
   -- О леди Мабели Грексъ. Но я не знаю ничего.
   -- Не думаю, медленно сказала мисъ Бонкассинъ.-- Я видѣла ихъ вмѣстѣ и не думаю. Можетъ быть есть кто-нибудь, только не она. Но зачѣмъ я это говорю? Зачѣмъ я клевещу на него и такъ мало цѣню себя? Никого другого нѣтъ, леди Мери. Вѣдь онъ правдивъ?
   -- Я думаю, что онъ правдивъ.
   -- Я увѣрена, что онъ правдивъ. И онъ просилъ меня быть его женой.
   -- Что вы сказали?
   -- Какъ вы думаете? Что можетъ сказать такая дѣвушка, какъ я, когда такой человѣкъ какъ вашъ братъ просилъ ее быть его женой? Не такой ли онъ человѣкъ, котораго можетъ полюбить дѣвушка?
   -- О, да.
   -- Не красивъ ли онъ какъ полубогъ?
   Мери смотрѣла на нее во всѣ глаза.
   -- И не прелестнѣе ли онъ всякаго полубога, которому поклонялись языческія расы? И не пріятнаго ли и любящаго характера онъ, и не обладаетъ ли онъ тѣмъ совершенствомъ мужественной энергіи, безъ которой, кажется, я не могла бы отдать мое сердце никому?
   -- Такъ вы приняли его предложеніе?
   -- А его званіе и его богатство! Самое высокое положеніе въ свѣтѣ въ моихъ глазахъ.
   -- Я не думаю, чтобы вы вышли за него изъ за этого.
   -- Развѣ это не способствуетъ? Можете ли вы поставить себя на мое мѣсто? Зачѣмъ мнѣ было отказывать ему? Нѣтъ, не изъ-за этого. Я не вышла бы за него изъ-за этого. Но если я люблю его за то, что онъ таковъ, каковъ, по моему мнѣнію, мужчина долженъ быть; если положеніе его жены кажется мнѣ величайшимъ блаженствомъ, какимъ только можетъ наслаждаться женщина, если я чувствую, что могу умереть, служа ему, что могу жить, обожая его, что его прикосновеніе сладостно для меня, его голосъ музыка, его сила единственная подпора на свѣтѣ, о которую я хотѣла бы опереться -- что тогда?
   -- Развѣ это такъ?
   -- Да, это такъ. Вотъ какъ я люблю его. Онъ мой герой, и не менѣе считаю я его своимъ героемъ оттого, что выше его нѣтъ никого между вельможами величайшей страны на свѣтѣ. Хотите вы имѣть меня сестрой?
   Леди Мери не могла отвѣтить тотчасъ. Она подумала объ отцѣ, а потомъ о своемъ возлюбленномъ. Почему Сильвербриджъ не имѣлъ такого же права сдѣлать свой выборъ, какое она считала за собой? А что же скажетъ ея отецъ? Современемъ Сильвербриджъ сдѣлается главою фамиліи. Прилично ли ему жениться на американкѣ?
   -- Вамъ было бы непріятно имѣть меня сестрой?
   -- Я думала о моемъ отцѣ. Мнѣ вы нравитесь.
   -- Сказать вамъ, что я сказала вашему брату?
   -- Если хотите.
   -- Я сказала ему, что онъ долженъ спросить своихъ друзей -- что я не буду его женой, если они всѣ меня отвергнутъ. Я дѣйствительно, не буду. Хотя это небеса, я не буду прокрадываться въ нихъ украдкой. Если я не могу войти туда, прямо держа голову, я не пойду даже туда.
   Она повернулась, какъ бы приготовляясь вернуться домой одна. Но леди Мери побѣжала за нею, догнала ее, обняла и поцѣловала.
   -- Я, по-крайней-мѣрѣ, буду васъ любить, сказала она.
   -- Я сдѣлаю какъ сказала, продолжала мисъ Бонкассинъ:-- я сдѣлаю, какъ сказала. Хотя я обожаю вашего брата, онъ не женится на мнѣ безъ согласія своего отца.
   Онѣ вернулись рука объ руку, но мало разговаривали между собой.
   Когда леди Мери пришла, ей сказали, что леди Кентрипъ желаетъ видѣть ее въ своей комнатѣ.
   

Глава XLVIII.
Общество въ Кёстинсѣ разъѣзжается.

   По торжественному тону, которымъ сказали это леди Мери, она была убѣждена, что ей будетъ сообщено нѣчто важное. Мысли ея въ эту минуту были наполнены разсказомъ ея новаго друга. Она чувствовала, что ей надо обдумать прежде чѣмъ она рѣшитъ, чего желаетъ она сама, но когда она шла въ свою комнату, чтобы подумать объ этомъ, ее позвали къ леди Кентрипъ.
   -- Душа моя, сказала графиня: -- я желаю, чтобы вы сдѣлали одолженіе мнѣ.
   -- Съ удовольствіемъ.
   -- Лордъ Поплькортъ желаетъ говорить съ вами.
   -- Кто?
   -- Лордъ Поплькортъ.
   -- О чемъ можетъ желать со мною говорить лордъ Поплькортъ?
   -- Не можете ли вы угадать? Лордъ Поплькортъ молодой вельможа, занимающій очень высокое положеніе въ свѣтѣ, имѣющій большое состояніе, а такому человѣку непремѣнно надо имѣть жену.
   Леди Мери сжала губы и обѣ руки.
   -- Не можете ли вы вообразить, что такой человѣкъ желаетъ вамъ сказать.
   Наступило молчаніе, но она не дала тотчасъ отвѣта.
   -- Я должна вамъ сказать, душа моя, что вашъ отецъ одобряетъ это.
   -- Что одобряетъ?
   -- Одобряетъ желаніе лорда Поплькорта искать вашей руки.
   -- Какъ же онъ можетъ?
   -- Почему же, Мери? Разумѣется, онъ навелъ всѣ справки о характерѣ и состояніи лорда Поплькорта.
   -- Папа знаетъ, что я люблю другого.
   -- Милая Мери, это все пустяки.
   -- Я не думаю, чтобы папа желалъ видѣть меня замужемъ за другимъ, когда знаетъ, что все мое сердце и вся моя душа...
   -- О, Мери!
   -- Когда онъ знаетъ, продолжала Мери, которая не позволяла прерывать себя: -- что я люблю другого всѣмъ моимъ сердцемъ. Что скажетъ лордъ Поплькортъ, если я скажу ему это? Если онъ скажетъ мнѣ что-нибудь, я скажу ему все. Лордъ Поплькортъ! Онъ дорожитъ только своими угольными копями. Разумѣется, если вы заставите меня видѣться съ нимъ, я увижусь; но это никакой пользы не сдѣлаетъ. Я презираю его, и если онъ будетъ мнѣ надоѣдать, я его возненавижу. А скорѣе чѣмъ выйти за него, я умру сію минуту.
   Послѣ этого леди Кентрипъ не настаивала на свиданіи. Она выразила сожалѣніе, объяснила пріятными невинными фразами, что въ извѣстномъ званіи молодыя дѣвицы не могутъ всегда выходить за тѣхъ, кто имъ нравится, но очень часто должны подчинять свои наклонности волѣ старшихъ -- что означало въ менѣе деликатныхъ выраженіяхъ, что хотя онѣ могутъ любить одного, но должны выходить за другого; а потомъ выразила надежду, что ея милая Мери подумаетъ обо всемъ этомъ и постарается угодить отцу.
   -- Почему онъ не старается угодить мнѣ? спросила Мери.
   Тогда леди Кентрипъ была принуждена увидѣться съ лордомъ Поплькортомъ, что было чрезвычайно непріятно для нея.
   -- Да; она понимаетъ ваше намѣреніе. Но она еще не приготовилась къ нему. Вы должны подождать.
   -- Я не вижу, зачѣмъ мнѣ ждать.
   -- Она очень молода, молоды и вы. Времени много.
   -- Вѣрно есть кто-нибудь другой.
   -- Я вамъ сказала, отвѣтила леди Кентрипъ очень мягкимъ голосомъ:-- что у нея была мечта.
   -- Это Тригиръ!
   -- Я не желаю называть именъ, сказала леди Кентрипъ, удивляясь, что онъ знаетъ.-- Но право вамъ надо подождать.
   -- Я этого не вижу, леди Кентрипъ.
   -- Что могу я болѣе сказать? Если вы думаете, что такая дѣвушка, какъ леди Мери Паллизеръ, дочь герцога Омніума, обладающая богатствомъ, красотой и всѣми прекрасными качествами, должна прилетѣть, какъ птица, по вашему зову, вы ошибаетесь. Все, что ея друзья могутъ для васъ сдѣлать, будетъ сдѣлано. Остальное должны сдѣлать вы сами.
   Въ этотъ вечеръ лордъ Поплькортъ старался любезничать съ одной изъ дѣвицъ Фиц-Говардъ, и на слѣдующее утро уѣхалъ изъ Кёстинса.
   -- Никогда не стану вмѣшиваться въ дѣла чужихъ дѣтей, сказала леди Кентрипъ въ этотъ вечеръ своему мужу.
   Леди Мери очень хотѣлось открыть свое сердце мисъ Бонкассинъ. Для нея было бы восхитительно имѣть друга; но если она хочетъ привлечь къ себѣ сочувствіе мисъ Бонкассинъ, то разумѣется, должна сочувствовать ей. А что если Сильвербриджъ не страстно преданъ американкѣ! Что если онъ все-таки женится на леди Мабели Греіссъ!
   -- Я желала бы, чтобы вы называли меня Изабеллой, сказала ей пріятельница.-- Такъ странно, что послѣ моего отъѣзда изъ Нью-Йорка, я ни отъ кого не слыхала моего имени, кромѣ отца и матери.
   -- Развѣ Сильвербриджъ никогда не называлъ васъ по имена?
   -- Кажется, нѣтъ. Я даже въ этомъ увѣрена.
   Онъ называлъ, но она не обратила на это вниманія.
   -- У него вырвалось такъ неожиданно. А между тѣмъ, я ожидала. Но еще не было времени для именъ и милыхъ разговоровъ. Я даже не знаю его имени.
   -- Плантадженетъ; но мы всегда называемъ его Сильвербриджъ.
   -- Плантадженетъ гораздо лучше. Я всегда буду называть его Плантадженетъ. Но я беру свои слова назадъ. Вы не будете ихъ помнить?
   -- Я не буду помнить ничего такого, чего не желаете вы.
   -- Я хочу сказать, что если величіе всѣхъ Паллизеровъ можетъ согласиться принять мою ничтожную личность, если небеса откроютъ для меня прямой входъ, такъ чтобы я могла выйти изъ нашей республики въ вашу аристократію, прямо поднявъ голову, тогда я буду называть его...
   -- Одна изъ Паллизеровъ приметъ васъ.
   -- Вы примите, милая моя? Я такъ нѣжно буду васъ любить. Могу я называть васъ Мери?
   -- Разумѣется.
   -- Мери прелестнѣйшее имя на свѣтѣ. Но Плантадженетъ такое величественное! Отъ котораго изъ королей происходите вы?
   -- Ничего объ этомъ не знаю. Ни отъ котораго, я думаю. Есть какая-то исторія о сер-Гаѣ, другѣ короля. Я никогда этимъ не занимаюсь. Я ненавижу аристократію.
   -- Неужели, душа моя?
   -- Да, сказала Мери, помня о своихъ обидахъ.-- Это ужасное стѣсненіе, и я не вижу, чтобы это приносило какую-нибудь пользу.
   -- Я нахожу это такимъ блистательнымъ, сказала американка.-- Нѣтъ на свѣтѣ ничего глупѣе равенства. Это говоритъ мой отецъ. Людямъ нужна свобода...
   -- Ужасно быть связанной въ одномъ кругу, сказала дочь герцога.
   -- Что вы хотите сказать, леди Мери?
   -- Я думала, что вы будете называть меня Мери. Я вотъ что хочу сказать. Положимъ, что Сильвербриджъ любитъ васъ больше всего на свѣтѣ...
   -- Надѣюсь и думаю.
   -- И не можетъ на васъ жениться ради своей аристократіи.
   -- Онъ можетъ.
   -- Мнѣ, кажется, вы сказали сами...
   -- Что я сказала? что онъ не можетъ жениться на мнѣ! Нѣтъ! А что при нѣкоторыхъ условіяхъ я не выйду за него. Нежели вы предполагаете, что я думаю, будто онъ обезславитъ себя? Если бы я думала это, я тотчасъ уѣхала бы, и онъ никогда не видалъ бы моего лица, и не слыхалъ моего голоса. Я считаю себя пригодной женой для самаго лучшаго человѣка на свѣтѣ. Но если другіе думаютъ иначе, другіе очень близкіе къ нему и которые сдѣлаются близки ко мнѣ, и это будетъ терзать нашу жизнь, тогда я не захочу подвергнуть его такой горести и сама не пожелаю переносить ее.
   -- Это все происходитъ отъ аристократіи.
   -- Нѣтъ, милая, отъ предразсудковъ аристократіи. Сказать по правдѣ, Мери, чѣмъ труднѣе войти въ какое-нибудь мѣсто, тѣмъ болѣе цѣнится право входа. Если бы всѣ могли сдѣлаться герцогиней и носить фамилію Паллизеръ, я можетъ быть не такъ высоко думала бы объ этомъ.
   -- А я думала это оттого, что вы любите его.
   -- Я люблю. Я люблю его глубоко. Я не сказала ему ни слова о моей любви; но я люблю, если только понимаю, что значитъ любовь. Но если вы любите звѣзду, любовь ваша возвысится отъ вашей гордости. Хотя вы знаете, что должны умереть отъ вашей любви, все-таки вы должны любить вашу звѣзду.
   Мери не могла отплатить ей взаимной откровенностью. Она не могла показать оборотной стороны картины, не могла сказать, что, будучи сама звѣздой, желала отдать себя, какъ простую людскую свѣтильню. Она не стыдилась своей любви, но не рѣшалась уступить совсѣмъ, соображая, какъ унизитъ себя въ глазахъ свѣта Сильвербриджъ.
   На другой день послѣ этого -- послѣдній день пребыванія герцога и Бонкассиновъ въ Кёстинсѣ -- герцогъ, Бонкассинъ, леди Мери и Изабелла гуляли вмѣстѣ въ лѣсу. Они отошли довольно далеко отъ дома, каждая дѣвушка гуляла съ отцомъ другой. Изабелла соображала, что скажетъ герцогу, когда ей придетъ очередь говорить ему о любви его сына. Она не могла просить его позволенія. Она не могла объяснить ему всѣхъ своихъ чувствъ и сказать ему, что она думаетъ о томъ, какимъ путемъ надо попасть въ небеса. Это должно быть потомъ, если будетъ. Но она могла сказать кое-что.
   -- Мы такъ на васъ непохожи, сказала она, говоря о своей странѣ.
   -- И такъ похожи, отвѣтилъ герцогъ, улыбаясь: -- по языку, законамъ, привычкамъ!
   -- Но все-таки есть разница! Я не думаю, чтобы въ цѣломъ союзѣ нашелся человѣкъ болѣе уважаемый, чѣмъ мой отецъ.
   -- Я думаю.
   -- Многіе думаютъ, что если бы онъ захотѣлъ выступить кандидатомъ, онъ могъ бы быть президентомъ.
   -- Я увѣренъ, что этотъ выборъ сдѣлалъ бы честь вашей странѣ.
   -- А между тѣмъ его отецъ былъ бѣдный работникъ, зарабатывавшій пропитаніе съ нью-йоркскихъ кораблей. А это здѣсь было бы невозможно.
   -- Вы несправедливы къ намъ.
   -- Неужели?
   -- Конечно! У насъ первый министръ можетъ быть изъ такого же сословія.
   -- Здѣсь вы такъ много думаете о званіи. Вы -- герцогъ.
   -- Но первый министръ можетъ жаловать въ герцоги, и если человѣкъ можетъ возвыситься собственнымъ умомъ до этого положенія, никто не будетъ думать объ его отцѣ и дѣдѣ. У насъ не разъ первыми министрами были сыновья купцовъ, и ни одинъ англичанинъ не пользовался большимъ уваженіемъ отъ своихъ соотечественниковъ. Наше перство постоянно набираетъ своихъ членовъ изъ народа и отъ этого получаетъ свою силу.
   -- Да?
   -- Нѣтъ большей ошибки, какъ предполагать, что незнатность происхожденія служитъ преградой къ успѣху въ этой странѣ.
   Она слушала это и еще большія подробности о томъ же очень внимательно, но ея идеи объ англійской аристократіи вообще не поколебались, и она думала, что можетъ быть узнаетъ его личныя мнѣнія. Если онъ либеральнѣе другихъ, на этой либеральности можетъ быть будетъ основано ея собственное счастіе и благосостояніе.
   Онъ во всемъ этомъ совсѣмъ не зналъ того, что происходило въ ея душѣ. Къ разсужденіямъ о подобныхъ вещахъ онъ никогда не примѣшивалъ своихъ личныхъ чувствъ, своей гордости къ происхожденію и имени, своихъ собственныхъ идей о древности своего рода къ политическимъ вѣрованіямъ, которыя управляли его поведеніемъ въ публичной жизни. Перъ, сидѣвшій возлѣ него въ Палатѣ Лордовъ, бабушка котораго была прачка и отецъ трактирщикъ, былъ для него во всѣхъ отношеніяхъ такимъ же перомъ, такъ и онъ. И онъ такъ же охотно засѣдалъ въ совѣтѣ съ Монкомъ, отецъ котораго изъ простого работника сдѣлался купцомъ, какъ со всякимъ вельможей, у котораго было столько же предковъ, какъ и у него. Но въ сердцѣ его таилось чувство относительно его фамиліи, его имени, его дѣтей, его личности, которое онъ совсѣмъ отдѣлялъ отъ своихъ великихъ политическихъ теорій. Онъ никогда не говорилъ объ этомъ, но чувство это было ему присуще, какъ частица его происхожденія. И онъ думалъ, что оно пройдетъ чрезъ него къ его дѣтямъ такимъ образомъ. Вотъ почему мысль о бракѣ его дочери съ Тригиромъ была нестерпима для него, и тоже было бы относительно брака его сына. Съ лордомъ Грексомъ онъ не желалъ вступать въ короткость. Герцогъ зналъ, что это старикъ жалкій, безъ всякихъ правилъ и вполнѣ дурной; но онъ обладалъ синей кровью и знатностью; и такъ какъ дѣвушка была сама хорошая, герцогъ былъ бы доволенъ, если бы его сынъ женился на дочери лорда Грекса. Чтобы одинъ и тотъ же человѣкъ такъ не походилъ на себя въ своихъ понятіяхъ -- чтобы у него былъ одинъ рядъ мнѣній, совершенно противоположный другому -- бѣдная Изабелла Бонкассинъ не поняла.
   

Глава XLIX.
Судьба маіора.

   Дѣло Перваго Министра и гвоздь не покрылись мракомъ. Весь сентябрь и октябрь наводили справки. Жокейскій клубъ не дремалъ. Пукъ очень настаивалъ -- съ многими другими, желавшими очистить себя отъ подозрѣнія. Спортсмены объявляли, что честь спорта требовала разобрать каждую подробность дѣла. Никто не сомнѣвался, что Тифто вколотилъ гвоздь въ ногу лошади и что Гринъ и Джильбертъ Вильерсъ раздѣлили главную добычу между собой. Они оба уѣхали путешествовать и было доказано, что каждый увезъ съ собою около двадцати тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Но противъ двухъ человѣкъ, имѣющихъ такую сумму, закона нѣтъ. Всѣмъ было извѣстно, что капитанъ Гринъ и Джильбертъ Вильерсъ обогатились неудачей Перваго Министра; но ничего не было доказано!
   Всѣ спортсмены согласились въ томъ, что маіоръ или самъ вбилъ гвоздь, или присутствовалъ при этомъ. Онъ выходилъ съ лошадью утромъ, и первый объявилъ, что она хромаетъ. Онъ оставался съ лошадью до прихода кузнеца. Но онъ самъ придумалъ исторію. Онъ не оспаривалъ, что лошадь сдѣлалась хромою посредствомъ плутовства Грина и Вильерса -- съ помощью грума. Онъ говорилъ, что эти люди, боявшіеся дождаться дознанія, придумали и выполнили это мошенничество. Какъ хромота была причинена онъ не могъ сказать. Грумъ, который стоялъ въ головахъ у лошади и, очевидно, зналъ, какъ дѣлаются эти вещи, могъ повредить нервъ въ ногѣ лошади сапогомъ. Но когда лошадь вошла въ конюшню, Тифто -- такъ онъ увѣрялъ -- тотчасъ побѣжалъ послать за кузнецомъ. Въ это время должно быть былъ вколоченъ гвоздь. Таковъ былъ разсказъ Тифто -- и такъ какъ онъ твердо стоялъ на своемъ, нѣкоторые вѣрили ему.
   Но хотя разсказъ этотъ былъ искусенъ, Тифто иногда поступалъ неосторожно и говорилъ, когда ему слѣдовало молчать. Это дѣло было для него мученіемъ. Во первыхъ, совѣсть терзала его. Пока было возможно предупредить вредъ, онъ надѣялся разсказать все лорду Сильвербриджу, До-сихъ-поръ онъ велъ себя "честно", онъ держалъ честныя пары, ѣздилъ честно и держалъ скаковыхъ лошадей честнымъ образомъ. Онъ гордился этимъ, какъ великой добродѣтелью. Не безъ сильнаго внутренняго горя лишилъ онъ себя утѣшенія отъ подобныхъ размышленій. Но когда онъ приблизился къ своему благородному партнеру, его благородный партнеръ унизилъ его во всѣхъ отношеніяхъ -- и онъ сдѣлалъ это.
   Его наградою были три тысячи фунтовъ. Деньги онъ получилъ. Деньги значили для него очень много и почти могли утѣшить его въ горѣ, если бы тѣ другіе мошенники не получили гораздо больше. Когда онъ услыхалъ, что награда грума была больше его собственной, у него почти разбилось сердце. Гринъ и Вильерсъ люди гораздо ниже его по своему положенію -- люди, на которыхъ Бергарденъ не захотѣлъ бы и взглянуть -- составили себѣ состояніе, которымъ могли спокойно жить. Конечно, они бѣжали, а Тифто остался; но онъ скоро началъ сомнѣваться, не лучше ли было бѣжать съ двадцатью тысячами, чѣмъ остаться съ такой ничтожной добычей какая осталась ему, среди такихъ лицъ, которые теперь глядѣли на него! Выпивъ нѣсколько стакановъ грога, онъ сказалъ нѣчто очень глупое о томъ, что можетъ наказать мошенника Грина.
   Пытались убѣдить Сильвербриджа отложить уплату его пари -- но онъ очень спѣшилъ расплатиться. При соединенныхъ усиліяхъ Моретона и Лоптона лошади были проданы и заведеніе уничтожено -- съ значительной потерей, но съ большой быстротой. Герцога настаивалъ на этомъ. Жокейскій клубъ, спортсменскій свѣтъ и лошадиное братство вообще могутъ дѣлать что кажется имъ лучше -- но чтобы Сильвербриджъ освободился отъ этого всего. Сильвербриджъ освободился -- и герцогъ не заботился ни о чемъ.
   Но Сильвербриджъ не такъ легко могъ выпутаться изъ этой каши, какъ желалъ его отецъ. О маіорѣ Тифто было возбуждено два вопроса, и объ одномъ Сильвербриджъ не могъ не выразить своего мнѣнія. Первый вопросъ относился къ Рюннимедской охотѣ. Въ это нашъ молодой другъ не былъ обязанъ вмѣшиваться. Другой касался Бергарденскаго клуба, и такъ какъ Сильвербриджъ представилъ маіора, онъ не могъ не выразить своего мнѣнія.
   На послѣдней недѣлѣ октября было собраніе подписчиковъ охоты. На этомъ собраніи маіоръ Тифто разсказалъ свою исторію. Онъ явился туда отвѣчать на всякое обвиненіе противъ себя. Если онъ получилъ деньги за проигранную скачку -- гдѣ онѣ и откуда? Развѣ не было ясно, что заговоръ былъ составленъ безъ вѣдома его -- и развѣ также не ясно, что настоящіе заговорщики улепетнули? Онъ не улепетнулъ. Собаки принадлежали ему. Онъ взялся смотрѣть за охотой этотъ годъ, а они взялись платить ему извѣстную сумму. Онъ ожидаетъ и требуетъ этой суммы. Если они хотятъ устроиться иначе въ будущемъ году, они могутъ. Онъ сѣлъ и собраніе было отложено -- секретарь объявилъ, что не хочетъ болѣе занимать эту должность и не хочетъ собирать денегъ. Одинъ фермеръ объявилъ, что онъ и его друзья рѣшили не пускать маіора Тифто на свои поля. На слѣдующій день маіоръ вывелъ своихъ собакъ и къ нему присоединились нѣкоторые лондонцы и нѣкоторые сосѣди. Есть люди, которые не откажутся отъ охоты, если бы самъ Аполліонъ трубилъ въ рогъ. Какое дѣло кому до того, что актриса нравственна или безнравственна, или что капельмейстеръ, такъ отлично играющій на балѣ, заплатилъ или нѣтъ свои долги? Многіе люди такого рода поддерживали маіора Тифто -- но общее мнѣніе было таково, что Рюннимедская охота прекратится, если не найдутъ новаго начальника.
   На первой недѣлѣ ноября въ Бергарденѣ было экстренное собраніе, на которомъ лорда Сильвербриджа просили присутствовать.
   -- Ему невозможно остаться въ клубѣ, сказалъ лорду Сильвербриджу Лоптонъ.-- Или онъ долженъ выйти, или клубъ закроется.
   Сильвербриджъ былъ очень огорченъ. Онъ наконецъ убѣдился, что лошадь была жертвою мошенничества, но настаивалъ на томъ, что противъ Тифто нѣтъ убѣдительныхъ уликъ. Ему доказывали, что Тифто держалъ пари противъ лошади, что онъ былъ закадычнымъ другомъ съ Гриномъ, что онъ не могъ выпустить лошадь изъ вида болѣе чѣмъ на двѣ минуты, что этого нельзя было устроить безъ Тифто. И такъ какъ онъ ввелъ Тифто въ клубъ и былъ его соучастникомъ въ скачкахъ, онъ былъ обязанъ разсмотрѣть это дѣло.
   -- А все-таки, сказалъ Сильвербриджъ:-- я не накинусь на человѣка въ несчастіи, если не буду увѣренъ, что онъ виноватъ.
   Тифто самъ явился на собраніе. Когда Лоптонъ произнесъ обвиненіе и предложилъ, чтобы маіора исключить, маіоръ залился слезами. Вся исторія была повторена -- гвоздь, молотокъ и хромота, сосчитаны минуты, и пари и дружба съ Гриномъ бѣднаго Тифто выставлены на видъ и все это представлено на усмотрѣніе клуба. Одинъ старикъ, всю жизнь занимавшійся скачками, и не посовѣстившійся бы посредствомъ честнаго пари отнять у своего друга послѣдній шиллингъ, поддержалъ предложеніе. Тогда маіора Тифто спросили не желаетъ ли онъ сказать что-нибудь.
   -- Я скажу, что я здѣсь, сказалъ Тифто, все плача: -- и если бы сдѣлалъ что-нибудь подобное, разумѣется уѣхалъ бы съ ними. Я предоставляю лорду Сильвербриджу сказать такой ли я человѣкъ.
   Тутъ онъ сѣлъ. Наступило молчаніе, и клубъ очевидно былъ такого мнѣнія, что лордъ Сильвербриджъ долженъ сказать что-нибудь.
   -- Я думаю, что маіоръ Тифто не долженъ былъ держать пари противъ лошади, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Я могу это объяснить, отвѣчалъ маіоръ.-- Позвольте мнѣ объяснить. Всѣ знаютъ, что я человѣкъ небогатый, мнѣ хотѣлось выиграть и тутъ и тамъ.
   Лоптонъ покачалъ головой.
   -- Зачѣмъ вы не показали мнѣ вашу книжку?
   -- Я вамъ прежде говорилъ, что она была украдена. Ее взялъ Гринъ. Я выигралъ мало. Я никогда не говорилъ, что не выигралъ ничего. Но какое это имѣетъ отношеніе къ гвоздю, вбитому въ ногу лошади? Я всегда былъ вѣренъ вамъ, лордъ Сильвербриджъ, и вы должны теперь поддержать меня.
   -- Я не хочу больше имѣть никакого дѣла съ этимъ, сказалъ Сильвербриджъ, и ушелъ.
   Дѣло кончилось великодушнымъ объявленіемъ маіора Тифто, что онъ не хочетъ оставаться въ клубѣ, въ которомъ его подозрѣваютъ, и согласіемъ со стороны собранія принять немедленную отставку маіора.
   

Глава L.
Доводы герцога.

   Герцогъ, прежде чѣмъ уѣхалъ изъ Кёстинса, имѣлъ съ леди Кентрипъ разговоръ, въ которомъ она была принуждена откровенно высказать свои мысли.
   -- Я не думаю, чтобы она интересовалась лордомъ Поплькортомъ, сказала леди Кентрипъ.
   -- Право я не знаю зачѣмъ ей интересоваться имъ, возразилъ герцогъ, который часто очень раздражалъ даже своего друга.
   -- Но такъ какъ мы думали...
   -- Она должна дѣлать что ей велятъ, сказалъ герцогъ, вспомнивъ какъ послушна была его Гленкора.-- Говорилъ онъ съ нею?
   -- Не думаю.
   -- Такъ почему же мы можемъ знать?
   -- Я просила ее принять его, но она выразила такое отвращеніе, что я не могла настаивать. Я боюсь, герцогъ, что вамъ будетъ трудно справиться съ нею.
   -- Я уже нашелъ, что это очень трудно!
   -- Вы такое оказали мнѣ довѣріе...
   -- Да; я довѣрялъ и довѣряю вамъ. Надѣюсь, вы понимаете, что я цѣню вашу доброту.
   -- Такъ можетъ быть вы позволите мнѣ сказать что я думаю.
   -- Конечно, леди Кентрипъ.
   -- Мери очень оригинальная дѣвушка -- въ ней много прекрасныхъ качествъ -- но...
   -- Что такое?
   -- Она упряма. Можетъ быть справедливѣе было бы сказать, что она обладаетъ большою твердостью характера. Вы можете разлучить ее съ мистеромъ Тригиромъ. Не въ ея характерѣ... оставить васъ безъ вашего одобренія.
   -- Вы хотите сказать, что она не убѣжитъ.
   -- Она ничего не сдѣлаетъ безъ вашего позволенія, но она не выйдетъ замужъ ни за кого, если вы не позволите ей выйти за мистера Тригира.
   -- Что же вы совѣтуете?
   -- Уступите. Денегъ вы можете дать имъ сколько нужно. Пусть его вступитъ въ публичную жизнь. Вы можете устроить это для него.
   -- Онъ консерваторъ!
   -- Какое это имѣетъ отношеніе къ вопросу о счастіи вашей дочери? Мнѣ всѣ говорятъ, что онъ талантливъ и прекрасно ведетъ себя.
   На лицѣ его не обнаружилось ничего, когда она говорила ему это; но, садясь въ свой экипажъ, онъ чувствовалъ себя несчастнымъ. Хорошо говорить человѣку, что онъ долженъ уступить, но ничего не можетъ быть непріятнѣе для человѣка какъ уступать. Молодые люди и женщины уступать должны, но для такого человѣка уступать есть несчастіе само по себѣ. Въ этомъ дѣлѣ герцогъ былъ вполнѣ убѣжденъ въ справедливости своего мнѣнія. Уступить не только непріятно, но и дурно въ тоже время. Онъ убѣдился, что съ Поплькортомъ не выйдетъ ничего. Ни онъ, ни леди Кентрипъ не могли употребить надъ нею ту власть, которой была подвергнута леди Гленкора. Если онъ будетъ настаивать -- а онъ былъ увѣренъ, почти увѣренъ, что онъ настаивать будетъ -- цѣль его можетъ быть достигнута совсѣмъ другимъ образомъ. И онъ и она будутъ безконечно страдать. Если бы ее можно было уговорить выйти за другого, какъ ни ужасенъ былъ бы разрывъ, она примирилась бы наконецъ съ своей новой жизнью. Такъ было съ его Гленкорой чрезъ нѣсколько времени. Теперь же страданіе будетъ продолжаться каждый день на его глазахъ, съ сознаніемъ съ его стороны, что онъ лишаетъ радости ея молодую жизнь, и съ убѣжденіемъ со стороны его дочери, что отецъ поступаетъ съ ней жестоко! Перспектива была ужасная! Но если обязанность очевидно предписываетъ ему поступать такимъ образомъ, не долженъ ли онъ исполнять свою обязанность?
   А что если онъ увидитъ, что своей настойчивостью онъ обречетъ ее на смерть, а можетъ быть и на сумасшествіе? Если этого требуетъ обязанность, онъ все-таки долженъ такъ поступать. Онъ все-таки долженъ такъ поступать, если слабость, присущая его натурѣ, не лишитъ его необходимой твердости. Если потакать всякой сумасбродной дѣвушкѣ, всякая сдержанность пропадетъ и рушатся тѣ правила происхожденія и положенія, посредствомъ которыхъ, по его мнѣнію, держался въ порядкѣ свѣтъ. Потомъ, ко всему этому примѣшивалось чувство о нахальствѣ молодого человѣка, осмѣливавшагося домогаться подобнаго брака. Человѣкъ, не имѣющій ничего, который, очевидно, обязанъ трудиться, для того чтобы зарабатывать себѣ хлѣбъ, вмѣсто этого, надѣется достигнуть богатства и положенія, плѣнивъ неопытную дѣвушку? По мнѣнію герцога, въ этомъ что-то было низкое, и это тѣмъ болѣе, казалось ему низкимъ, что неопытная дѣвушка была его собственная дочь. Такой человѣкъ, какъ Тригиръ, вздумалъ выбрать его званіе, богатство, его дочь, ступенями для своего возвышенія? Что могло быть подлѣе стараній человѣка, отыскать себѣ богатую жену? Но что было наглѣе, безстыднѣе, неприличнѣе усилій, выбрать свою жертву изъ такой фамиліи, какъ Паллизеры, и наложить свою святотатственную руку на родную дочь герцога Омніума?
   Но вмѣстѣ съ этимъ, имъ овладѣвали минуты невыразимой нѣжности. Ему хотѣлось схватить ее въ объятія и сказать ей, что если она будетъ несчастлива, то и онъ также будетъ несчастливъ -- заставить ее понять, что тяжелая необходимость сдѣлала это горе общимъ для нихъ обоихъ. Онъ думалъ, что если она только допуститъ это, онъ можетъ говорить о ея любви, какъ о бѣдствіи, постигшемъ ихъ отъ руки судьбы, а не по ея винѣ. Если бы онъ могъ раздѣлять съ нею горесть, такъ, чтобы каждый изъ нихъ могъ думать, что каждый поступаетъ къ лучшему, тогда онъ могъ бы перенести все. Но ему было извѣстно, что она считала его просто жестокимъ къ ней. Она не понимала, что онъ исполняетъ настоятельную обязанность. Она посвятила свое сердце одной цѣли, пріучивъ себя думать, что въ этомъ отношеніи счастіе можетъ быть достигнуто, не сознавала, что идея личнаго достоинства должна быть драгоцѣннѣе для нея, чѣмъ исполненіе своихъ желаній! Но вмѣстѣ съ тѣмъ, каждое слово, съ которымъ онъ обращался къ ней, было ласково. Онъ зналъ, что она страдаетъ, и если бы это было возможно, онъ влилъ бы масло въ ея раны.
   Эту ночь они провели въ Лондонѣ -- гдѣ встрѣтили Сильвербриджа, вскорѣ послѣ того, какъ онъ ушелъ изъ Бергардена.
   -- Я никакъ не могу рѣшить, что я долженъ думать объ этомъ Тифто, сказалъ онъ отцу.
   -- Надѣюсь, ты рѣшилъ, что онъ не приличный товарищъ для тебя.
   -- Это кончено. Всякій это понимаетъ, серъ.
   -- Что же еще нужно?
   -- Мнѣ непріятно, что съ нимъ дурно обошлись. Его заставили выйти изъ клуба, и мнѣ кажется охоту отнимутъ отъ него.
   -- Онъ не потерялъ денегъ чрезъ тебя?
   -- О, нѣтъ.
   -- Такъ мнѣ кажется, ты можешь остаться равнодушенъ. По всему, что я слышу, мнѣ кажется, что онъ долженъ былъ пріобрѣсти деньги -- что, вѣроятно, будетъ для него утѣшеніемъ.
   -- Мнѣ кажется, съ нимъ поступили жестоко, продолжалъ Сильвербриджъ,-- Разумѣется, онъ человѣкъ нехорошій, не джентльменъ и не обладаетъ возвышенными чувствами. Но человѣка нельзя же приносить въ жертву изъ-за этого. Много есть людей, которые не джентльмены, и много есть джентльменовъ дурныхъ людей.
   -- Я не сомнѣваюсь, что мистеръ Лоптонъ зналъ, что дѣлаетъ, отвѣтилъ герцогъ.
   На слѣдующее утро, герцогъ и леди Мери поѣхали въ Мачингъ, и когда они сидѣли въ каретѣ, послѣ желѣзной дороги, отецъ старался угодить дочери.
   -- Я полагаю, что мы останемся теперь въ Мачингѣ до Рождества, сказалъ онъ.
   -- Надѣюсь.
   -- Кого тебѣ было бы пріятно видѣть тамъ?
   -- Мнѣ не нужно никого, папа.
   -- Тебѣ будетъ скучно, если не будетъ никого. Хочешь пригласить Финновъ?
   -- Пожалуста, папа. Ее я люблю. Онъ всегда говоритъ только о политикѣ.
   -- Въ этомъ нѣтъ ничего дурного, Мери. Желалъ бы я знать, пріѣдетъ ли леди Мабель Грексъ.
   -- Леди Мабель Грексъ!
   -- Она тебѣ не нравится?
   -- О, да, она нравится мнѣ -- но отчего вы вздумали о ней, папа?
   -- Можетъ быть, Сильвербриджъ тогда пріѣдетъ къ намъ.
   Леди Мери подумала, что она знаетъ объ этомъ гораздо больше, чѣмъ отецъ.
   -- Онъ расположенъ къ леди Мабели, папа?
   -- Я не знаю. Есть секреты, о которыхъ не слѣдуетъ разсказывать. Мнѣ кажется, что они очень хорошіе друзья. И я не приглашу ее, если это непріятно для тебя.
   -- Она очень мнѣ нравится, папа.
   -- И можетъ быть мы уговоримъ Бонкассиновъ пріѣхать къ намъ. Я ему говорилъ объ этомъ.
   Мери чувствовала, что затрудненія увеличиваются.
   -- Я рѣдко встрѣчалъ человѣка, общество котораго доставляло бы мнѣ столько удовольствія, какъ мистера Бонкассина; и молодая дѣвушка кажется мнѣ достойною своего отца.
   Мери молчала, чувствуя усложненіе затрудненій.
   -- Она тебѣ не нравится? спросилъ герцогъ.
   -- Напротивъ, она мнѣ очень нравится, сказала Мери.
   -- Такъ назначимъ день и пригласимъ ихъ. Приходи ко мнѣ послѣ обѣда съ календаремъ и мы это устроимъ. Разумѣется, ты пригласишь также и эту мисъ Касвери.
   Усложненіе казалось, дѣйствительно, очень непріятно. Вопервыхъ, не ясно ли было для нея, что она, леди Мери, не должна была способствовать встрѣчѣ мисъ Бонкассинъ съ ея братомъ въ Мачингѣ? Не должна ли она была разсказать все отцу? А между тѣмъ, какъ она могла это сдѣлать? Ей было сказано по секрету, и она помнила, что чувствовала, когда мистрисъ Финнъ замѣтила, что необходимо сообщить отцу сказанное ею! И какъ же это приглашать леди Мабель въ Мачингъ вмѣстѣ съ мисъ Бонкассинъ при Сильвербриджѣ? Если бы онѣ могли пріѣхать безъ Сильвербриджа, тогда все сошло бы хорошо.
   Когда она думала объ этомъ въ своей комнатѣ, думая такъ же, какъ она была бы счастлива, если бы еще одно имя могло быть прибавлено къ списку гостей, герцогъ пошелъ одинъ въ свою библіотеку. Тамъ ожидала его куча писемъ, между которыми онъ нашелъ одно съ надписью: "Въ собственныя руки" незнакомаго ему почерка. Онъ тотчасъ распечаталъ это письмо -- съ убѣжденіемъ, что въ немъ заключается какая-нибудь колючка -- и увидалъ, что оно подписано: "Френсисъ Тригиръ". Имя этого человѣка было для него терзаніемъ. Онъ тотчасъ почувствовалъ, что хочетъ обѣдать одинъ въ этой комнатѣ и не выходить цѣлый вечеръ. Но все-таки онъ долженъ прочесть письмо. Онъ прочелъ.
   "Любезный лордъ герцогъ -- если начало моего письма пока жется вашей свѣтлости слишкомъ фамильярно, я надѣюсь, вы извините это. Если бы я началъ письмо болѣе церемоннымъ тономъ, я самъ отчасти лишилъ бы себя нрава предъявить права, которыя я намѣренъ здѣсь изложить. Вы знаете мои чувства къ вашей дочери. Я не имѣю притязанія предполагать, что они могутъ имѣть малѣйшій вѣсъ въ вашихъ глазахъ. Но вы также знаете ея чувства ко мнѣ. Мужчина кажется тщеславенъ, когда выражаетъ свое убѣжденіе въ любви женщины къ нему. Но это такъ важно для нея. и для меня, что я принужденъ отложить въ сторону всякое притворство. Если она не любитъ меня такъ, какъ я люблю ее, тогда все должно рушиться. Тогда я долженъ отстранить себя отъ вашего вниманія -- и отъ ея -- и переносить одинъ мое сердечное страданіе. Но если она такъ же постоянна въ этомъ, какъ и я -- если ея счастіе зависитъ отъ брака со мною, какъ мое отъ брака съ ней тогда, мнѣ кажется, я имѣю право спросить васъ, имѣете ли вы право насъ разлучать?
   "Я знаю хорошо въ чемъ состоятъ препятствія. Я считаю весьма ничтожными препятствія званія. Я считаю себя такимъ же хорошимъ членомъ, какъ если бы предки моего отца засѣдали нѣсколько столѣтій въ Палатѣ Лордовъ. Препятствія денежныя, признаюсь, очень меня волнуютъ. Не имѣя собственнаго состоянія, я желалъ бы, чтобы ваша дочь находилась въ такихъ обстоятельствахъ, чтобы я могъ зарабатывать для нея хлѣбъ. Я знаю себя такъ хорошо, что положительно могу сказать, что ея деньги -- если только она будетъ имѣть деньги -- не имѣли привлекательности для меня, когда я познакомился съ нею, и ничего не прибавляютъ къ настойчивости, съ какою я прошу ея руки.
   "Но я осмѣливаюсь спросить, отважитесь ли вы разлучать насъ, если ея счастіе зависитъ отъ любви ко мнѣ? Теперь прошло уже болѣе шести мѣсяцевъ съ тѣхъ поръ, какъ я былъ у васъ въ Лондонѣ и объяснилъ мои желанія. Вы поймете меня, когда я скажу, что я не могу сидѣть сложа руки и просто довольствоваться увѣренностью въ ея любви. Если бы я сомнѣвался въ ней, мой путь былъ бы яснѣе. Я почувствовалъ бы въ такомъ случаѣ, что она уступитъ вашимъ желаніямъ, и какъ уже сказалъ, отстранился бы. Но если это не такъ, тогда я обязанъ сдѣлать что-нибудь -- и для нея и для себя. Что же буду я дѣлать? Всякое стараніе встрѣтиться съ. нею украдкой, противно моимъ инстинктамъ, ы, конечно, будетъ отвергнуто ею. Тайная переписка также была бы непріятна для обоихъ насъ. Что я ни сдѣлалъ бы, я желаю, чтобы вы это знали. Всегда вамъ преданный съ величайшимъ уваженіемъ

"Френсисъ Тригиръ".

   Герцогъ прочелъ письмо очень внимательно, и сначала былъ просто удивленъ тѣмъ, что онъ считалъ безпримѣрнымъ нахальствомъ молодого человѣка. Относительно званія, этотъ молодой джентльменъ считалъ себя не ниже никого. Относительно денегъ -- онъ сознавался, что онъ ниже. Но это было несчастіе, противъ котораго нельзя было сдѣлать ничего! Не только письмо было нахально, но уже одно то обстоятельство, что онъ смѣетъ писать объ этомъ, было доказательствомъ непростительнаго нахальства. Герцогъ ходилъ по комнатѣ и думалъ объ этомъ до тѣхъ поръ, пока пришелъ въ сильный гнѣвъ. Потомъ онъ опять прочелъ письмо и постепенно проникался чувствомъ благородной отваги, преобладавшей въ этомъ письмѣ. Нахальство оставалось, но вмѣстѣ съ нахальствомъ была какая-то смѣлость, внушавшая уваженіе. "По вкусу я вамъ зять, или нѣтъ, а вы обязаны принять меня, если вашъ отказъ дѣлаетъ несчастной вашу дочь". Это были доводы Тригира. Герцогъ, пожалуй, отвѣтилъ бы, что онъ обязанъ отвергнуть такого зятя, даже если бы это сдѣлало несчастной его дочь. Онъ не поколебался; но къ его осужденію примѣшалось уваженіе къ молодому человѣку.
   Онъ продолжалъ думать о письмѣ до обѣда, а когда дочь принесла ему календарь, онъ назначилъ дни. Онъ зналъ, что Бонкассины никуда не приглашены чрезъ десять дней отъ этого числа. А леди Мабель, по его мнѣнію, пріѣдетъ непремѣнно.
   -- Мнѣ кажется она постоянно ѣздитъ изъ одного дома въ другой въ это время года, сказала леди Мери.
   -- Я думаю, что она пріѣдетъ къ намъ, если это возможно, сказалъ герцогъ.-- И ты должна написать къ Сильвербриджу.
   -- А какъ же насчетъ мистера и мистрисъ Финнъ?
   -- Она обѣщала пріѣхать, ты знаешь. Они теперь въ своемъ помѣстьѣ въ Сурреѣ. Они пріѣдутъ, если у нихъ не будетъ друзей. Охоты у нихъ нѣтъ, а теперь съѣзжаются только для охоты. Мнѣ кажется здѣсь есть что стрѣлять. Непремѣнно напиши къ Сильвербриджу.
   

Глава LI.
Гости герцога.

   "Герцогъ Омніумъ свидѣтельствуетъ свое почтеніе мистеру Френсису Тригиру и увѣдомляетъ о полученіи его письма. Герцогу не о чемъ болѣе писать мистеру Тригиру, и онъ долженъ отказаться отъ дальнѣйшей переписки".
   Этотъ отвѣтъ герцогъ написалъ искателю руки его дочери. Онъ написалъ это тотчасъ. Онъ сознавался, что Тригиръ выказалъ нѣкоторую отвагу. Но нельзя же только поэтому исполнить все, что онъ желаетъ! Герцогу казалось, что не могло быть середины между вышеприведеннымъ письмомъ и полнымъ согласіемъ.
   Но почта вечеромъ не ходила и письмо лежало въ ящикѣ герцога до утра. Для всѣхъ писемъ, написанныхъ въ гнѣвѣ, должно быть оставлено "locus poenitentiae" {Мѣсто для раскаянія.}. Днемъ онъ думалъ объ этомъ постоянно, не съ тѣмъ чтобы уступить, не спустившись ни съ одной ступени съ той высоты убѣжденія, которая заставляла его чувствовать, что онъ можетъ быть обязанъ положительно пожертвовать своей дочерью -- но спрашивая себя не лучше ли все объяснить подробно молодому человѣку. Онъ думалъ, что можетъ выразиться сильно. Не по своей волѣ принадлежалъ онъ къ аристократіи, которая, если не будетъ исключительна, должна перестать существовать. Но будучи тѣмъ чѣмъ онъ былъ, родившись съ такими преимуществами и съ такими ограниченіями, не былъ ли онъ обязанъ поддерживать исключительность? Онъ обратится къ самому молодому человѣку и спроситъ его слѣдуетъ ли допустить бракъ между всѣми сословіями. А если не между всѣми, то кто же будетъ поддерживать границы какъ не тѣ, которымъ дана власть въ такихъ вещахъ? Это относительно званія! А потомъ онъ спроситъ этого молодого человѣка, прилично ли по его мнѣнію, чтобы молодой человѣкъ, обязанность котораго по всѣмъ извѣстнымъ правиламъ, состоитъ въ томъ чтобы зарабатывать свои хлѣбъ, уклонялся отъ этой очевидной обязанности, взявъ жену, которая можетъ содержать его. Бродя одинъ по парку, герцогъ чувствовалъ, что можетъ написать такое письмо, которое сдѣлаетъ впечатлѣніе даже на влюбленнаго. Но когда онъ вернулся въ свой кабинетъ, другія размышлепія пришли къ нему на помощь. Какое приличное письмо не написалъ бы онъ, а все таки отвѣтъ будетъ. А что касается до убѣжденія, зналъ ли онъ хоть одинъ примѣръ, чтобы человѣкъ могъ убѣдить его противника? Разумѣется будетъ отвѣтъ -- и нѣсколько отвѣтовъ. Для подобной корреспонденціи не предвидѣлось конца. Написанныя слова остаются доказательствами навсегда. Такимъ образомъ, наконецъ, когда пришло время, онъ послалъ свои невѣжливыя строки съ просьбою прекратить корреспонденцію,
   За обѣдомъ онъ старался загладить свою суровость нѣжностью къ дочери, которая ничего не знала о перепискѣ.
   -- Ты написала письма, душа моя?
   Она отвѣчала утвердительно.
   -- Надѣюсь, что гости пріѣдутъ.
   -- Только бы это было пріятно для васъ, папа.
   -- Я для тебя желаю, чтобы они были здѣсь. Мнѣ кажется что леди Мабелъ и мисъ Бонкассинъ такія дѣвушки, которыя должны тебѣ нравиться.
   -- Онѣ мнѣ нравятся, только...
   -- Что?
   -- Мисъ Бонкассинъ американка,
   -- Что же изъ этого? По моему мнѣнію желательно знакомиться съ людьми разныхъ націй. Конечно я слышалъ много разсказовъ о неловкомъ обращеніи американскихъ дамъ. Вѣроятно можно найти американокъ съ обращеніемъ не совсѣмъ гладкимъ. Не думаю, чтобы я оклеветалъ мою страну, если скажу тоже объ англичанкахъ. Мы должны стараться выбирать для нашихъ знакомыхъ самыхъ лучшихъ людей во всѣхъ странахъ. Мнѣ кажется, что всякая молодая дѣвушка должна быть рада познакомиться съ мы съ Бонкассинъ.
   Это маленькое нравоученіе Мери съ удовольствіемъ выслушала молча. Она любила американскую красавицу и находила удовольствіе въ короткости съ нею. Но ей казалось неудобнымъ, чтобы мисъ Бонкассинъ, леди Мабель и Сильвербриджъ были вмѣстѣ въ Мачингѣ. Поэтому на нравоученіе отца она дала отвѣтъ, который не совсѣмъ согласовался съ тѣмъ, о чемъ шла рѣчь.
   -- Она такъ хороша собой! сказала она.
   -- Очень хороша, отвѣтилъ герцогъ.-- Но какое это имѣетъ отношеніе къ тому о чемъ мы говоримъ? Моя дѣвочка не должна завидовать ничьей красотѣ.
   Мери засмѣялась и покачала головой.
   -- Что же это, когда такъ?
   -- Можетъ быть Сильвербриджъ будетъ восхищаться ею.
   -- Я въ этомъ не сомнѣваюсь -- онъ можетъ быть уже и восхищается, потому что они уже встрѣчались. Но почему же ему не восхищаться ею?
   -- Я не знаю, сказала леди Мери, застѣнчиво.
   -- Мнѣ кажется опаснаго тутъ ничего нѣтъ. Я думаю Сильвербриджъ понимаетъ чего ожидаютъ отъ него.
   Не показалъ ли ясно Сильвербриджъ, что онъ понимаетъ чего ожидаютъ отъ него, когда выбралъ леди Мабель? Ничего не могло быть приличнѣе, и герцогъ остался доволенъ вполнѣ. Ему въ голову не пришло, чтобы такъ скоро могла случиться перемѣна. Бѣдная Мери теперь замолчала совсѣмъ. Ей сказали, что Сильвербриджъ понимаетъ чего ожидали отъ него; и разумѣется, не могла не примѣнить къ себѣ обвиненія, что она не понимаетъ, чего ожидаютъ отъ нея.
   Она написала письма, но еще не послала ихъ. Написать къ мистрисъ Финнъ и двумъ молодымъ дѣвицамъ было довольно легко.
   "Могутъ ли мистеръ и мистрисъ Финнъ пріѣхать въ Мачингъ двадцатаго ноября? Папа говоритъ, что вы обѣщали пріѣхать, и думаетъ, что это время будетъ удобно для васъ".
   А къ леди Мабели: "Пріѣзжайте, если можете, и папа непремѣнно надѣется видѣть и мисъ Касвери".
   Къ мисъ Бонкассинъ она написала длинное письмо, но и его написать было очень легко.
   "Я пишу къ вамъ вмѣсто вашей мамаши, потому что я знаю васъ. Вы должны сказать ей это, и тогда она не разсердится. Я только исполняю порученіе папы, и должна сказать, что онъ надѣется видѣть васъ у насъ двадцатаго числа. Пусть мистеръ Бонкассинъ привезетъ весь Британскій Музей, если желаетъ".
   Была маленькая приписка, показывавшая, что между молодыми дѣвушками существовала уже большая короткость.
   "У насъ не будетъ ни мистера Л. ни лорда П."
   О Сильвербриджѣ не было сказано ни слова. Даже не было поставлено начальной буквы его имени.
   Но письмо къ брату было гораздо труднѣе. Въ своихъ письмахъ къ другимъ, она старалась, насколько возможно, убѣдить ихъ пріѣхать въ Мачингъ. Но въ письмѣ къ брату она желала отвлечь его отъ пріѣзда. Она была обязана повиноваться приказаніямъ отца. Онъ желалъ, чтобы Сильвербриджъ былъ приглашенъ -- и она приглашала его. Но она такъ искусно выражала приглашеніе, что онъ почувствовалъ бы желаніе не пріѣзжать.
   "Это все устроилось по желанію папы", писала она: "и я рада, что ему пріятно видѣть здѣсь гостей. Я пригласила Финновъ, съ которыми, кажется, папа со всѣмъ примирился. Разумѣется, мистеръ Ворбёртонъ будетъ здѣсь и, мнѣ кажется, мистеръ Моретонъ пріѣдетъ. Папа думаетъ, что надо заняться охотой. Потомъ я пригласила леди Мабель и мисъ Касвери -- все по желанію папаши -- и Бонкассиновъ. Теперь ты знаешь, будетъ ли тебѣ пріятенъ этотъ кружокъ. Папа особенно желаетъ, чтобы ты пріѣхалъ -- повидимому, для леди Мабели. Я не знаю, что это значитъ. Можетъ быть, знаешь ты. Такъ какъ леди Мабель мнѣ нравится, я надѣюсь, что она пріѣдетъ".
   Конечно, Сильвербриджъ не бросится въ львиную пасть. Когда онъ услышитъ, что отецъ зоветъ его въ Мачингъ, для того чтобы онъ любезничалъ съ одной молодой дѣвицей, онъ не осмѣлится пріѣхать, такъ какъ обязанъ ухаживать за другой!
   Но, къ великому ужасу Мери, всѣ приглашенія были приняты. Мистеръ и мистрисъ Финнъ отдавали себя въ распоряженіе герцога. Этого Мери ожидала. Бонкассины всѣ пріѣдутъ. Это значилось въ письмѣ Изабеллы, состоявшемъ изъ четырехъ страницъ и написанномъ очень шутливо. Но подъ подписью было нѣсколько словъ -- не шутливыхъ -- которыя леди Мери очень хорошо поняла.
   "Желала бы я знать! желала бы я знать!"
   Зналъ ли герцогъ о наклонности своего сына, когда приглашалъ ее? Надо ли, чтобы онъ узналъ во время ея пребыванія? И что онъ скажетъ, когда узнаетъ?
   То, что Бонкассины пріѣдутъ, разумѣлось само собой; но Мери думала, что леди Мабель откажется. Она написала леди Мабели, что Бонкассины приглашены, и думала, что молодой дѣвушкѣ не будетъ пріятно встрѣтиться съ своей соперницей въ Мачингѣ. Но приглашеніе было принято.
   Но главное Мери волновало согласіе брата. Онъ писалъ: "Разумѣется, много будутъ охотиться, и я считаю себя обязаннымъ распоряжаться этимъ. Надо не менѣе четырехъ охотниковъ -- особенно если въ ихъ числѣ будетъ Ворбёртонъ. Я очень люблю Ворбёртона, но мнѣ кажется, онъ стрѣляетъ плохо, чтобы угодить родителю. Желалъ бы я знать, выпроситъ ли родитель отпускъ для Джеральда на недѣлю? Онъ прилежно занимался. А если нѣтъ, позволитъ ли мнѣ привезти кого-нибудь? Спроси родителя и дай мнѣ знать. Я буду 20-го. Желалъ бы я знать, скажутъ ли мнѣ, что они всѣ думаютъ о политикѣ. Я увѣренъ, что никто изъ нихъ такъ не ненавидитъ сер-Тимоти, какъ я. Леди Мабъ славная, и я радъ, что ты ее пригласила. Я не думаю, чтобы она пріѣхала, потому что она любитъ сидѣть заперевшись въ Грексѣ. Мисъ Бонканссинъ тоже славная. А если ты успѣешь устроить на счетъ Джеральда, я и тебя назову славной".
   Все это было бы очень хорошо, если бы леди Мери не знала этой тайны. Неужели мисъ Бонкассинъ ошибалась? Она опять принуждена была написать, что отецъ не считаетъ нужнымъ отвлекать Джеральда отъ занятій, и что четвертымъ охотникомъ будетъ Баррингтонъ Ирлъ. Потомъ она прибавила:
   "Леди Мабель Грексъ пріѣдетъ и мисъ Бонкассинъ".
   Но на это она отвѣта не получила.
   Хотя Сильвербриджъ написалъ сестрѣ своимъ обычнымъ небрежнымъ тономъ, онъ много объ этомъ соображалъ. Три мѣсяца прошли. Онъ съ своей стороны не имѣлъ ни малѣйшей нерѣшимости. Онъ сдѣлалъ ей предложеніе и теперь рѣшился возобновить его. Если бы Мабель Грексъ серіозно взглянула на его намѣреніе, онъ остался бы вѣренъ ей. Онъ не говорилъ ни отцу, ни сестрѣ, ни своимъ друзьямъ, какъ предложила ему Изабелла. Онъ этого не сдѣлаетъ, пока не получитъ отъ нея вѣрнаго отвѣта. Но относительно своей любви онъ рѣшился такъ же упорствовать, какъ и сестра. Онъ самъ хотѣлъ выбрать себѣ жену. Три мѣсяца прошли и теперь онъ долженъ былъ опять явиться къ своей возлюбленной.
   Конечно, непріятно, что Мабель тоже будетъ тамъ. Онъ думалъ, что, узнавъ о присутствіи Изабеллы Бонкассинъ, она откажется отъ приглашенія. Она, конечно, должна была сдѣлать это. Онъ такъ думалъ, когда писалъ сестрѣ. Когда потомъ онъ узналъ, что леди Мабель пріѣдетъ, онъ могъ только предположить, что она покорилась обстоятельствамъ.
   

Глава LII.
Мисъ Бонкассинъ говоритъ правду.

   Двадцатаго числа всѣ гости собрались въ Мачингѣ. Прежде пріѣхали Бонкассины, но тотчасъ вслѣдъ за ними леди Мабель съ мисъ Касвери. Потомъ пріѣхали Финны, и съ ними Баррингтонъ Ирль. Лордъ Сильвербриджъ пріѣхалъ послѣдній. Онъ пріѣхалъ съ тѣмъ поѣздомъ, который приходилъ на станцію въ семь часовъ, и вошелъ въ домъ въ ту минуту, какъ его отецъ велъ въ столовую мистрисъ Бонкассинъ. Онъ одѣлся въ десять минутъ и присоединился къ обществу, когда кончали рыбу.
   -- Мнѣ ужасно жалъ, сказалъ онъ, бросаясь къ отцу:-- но я думалъ, что поспѣю.
   -- Надобности ужасаться нѣтъ, сказалъ герцогъ:-- еще осталось довольно. Но какъ ты могъ надѣяться поспѣть, когда поѣздъ приходитъ послѣ семи часовъ -- я не знаю.
   -- Я часто дѣлалъ это, серъ, сказалъ Сильвербриджъ, садясь на пустое мѣсто возлѣ Мабели.-- У насъ было политическое собраніе въ Лондонѣ у сер-Тимоти, и я былъ обязанъ присутствовать.
   -- Мы всѣ слышали объ этомъ, сказалъ Финнъ.
   -- И знаемъ хорошо краснорѣчіе сер-Тимоти, прибавилъ Баррингтонъ Ирль.
   -- Я не стану разсказывать секретовъ. Я не сомнѣваюсь, что тамъ присутствовали репортеры, и завтра вы все прочтете въ газетахъ.
   Потомъ Сильвербриджъ обратился къ своей сосѣдкѣ.
   -- Ну, леди Мабъ, что вы дѣлали все это время?
   -- А вы что? Подумайте, что было съ вами съ-тѣхъ-поръ, какъ мы были въ Килланкодлемѣ.
   -- Не говорите объ этомъ.
   -- Я полагаю, объ этомъ говорить нельзя.
   -- Хотя въ сущности все окончилось очень счастливо. Я освободился отъ проклятыхъ лошадей, а мой родитель показалъ, какой онъ отличный человѣкъ. Не думаю, чтобы кто-нибудь во всей Англіи поступилъ такъ, какъ онъ.
   -- Немногіе могли бы.
   -- А еще менѣе захотѣли бы. Когда утромъ пришли мнѣ сказать, что лошадь не можетъ бѣжать, я думалъ, что у меня разорвется сердце. Семьдесятъ-тысячъ фунтовъ пропало.
   -- Семьдесятъ-тысячъ фунтовъ!
   -- И честь и слава выиграть на скачкѣ! и потомъ сознаніе, что былъ такъ ужасно проведенъ! Разумѣется, я долженъ былъ показывать, какъ-будто не забочусь ни о чемъ, и отправиться смотрѣть скачку, съ веселымъ видомъ и сигарою во рту. Вотъ что я называю тяжелымъ дѣломъ.
   -- Но вы сдѣлали это?
   -- Старался. Мнѣ хотѣлось было объяснить вамъ мое душевное состояніе въ тотъ день. Во-первыхъ, надо было достать денегъ. Хотя онѣ должны были перейти въ руки мошенниковъ, все-таки надо было заплатить. Я не знаю, какъ уживаются вашъ отецъ и Персиваль -- но я чувствовалъ себя похожимъ на блуднаго сына.
   -- Папа совсѣмъ не такой.
   -- Я полагаю. Мнѣ хотѣлось даже повѣситься, когда я остался одинъ въ тотъ вечеръ. А теперь все поправилось.
   -- Я рада, что поправилось все, сказала она, сдѣлавъ сильное удареніе на словѣ все.
   -- По-крайней-мѣрѣ, я покончилъ съ скачками. Чувствовать себя во власти кучи мошенниковъ такъ ужасно! Я очень любилъ бѣдную лошадку. А вы что дѣлали?
   -- Ровно ничего -- и не видала никого. Я поѣхала въ Грексъ изъ Килланкодлема и заперлась тамъ съ моимъ горемъ.
   -- Какимъ же это горемъ?
   -- Какимъ горемъ! Что за вопросъ? Хотя я люблю Грексъ, я не совсѣмъ люблю жить одна; и хотя Грексъ имѣетъ свое очарованіе, оно очень грустно. И когда я думаю о положеніи нашихъ дѣлъ, мысли мои не могутъ быть успокоительны. Вашъ отецъ заплатилъ за васъ семьдесятъ тысячъ. Мой отецъ позаботился взять у меня менѣе, чѣмъ четверть этой суммы, но въ этомъ заключалось все мое состояніе.
   -- Дѣвицамъ деньги не нужны.
   -- Будто бы? Когда я заглядываю впередъ, мнѣ кажется, что наступитъ время, когда онѣ очень понадобятся мнѣ.
   -- Вы выйдете замужъ, сказалъ онъ.
   Она обернулась къ нему и взглянула прямо ему въ лицо такимъ образомъ, что онъ не осмѣлился обѣщать ей большаго успокоенія въ этомъ отношеніи.
   -- Дѣла всегда поправляются такъ или иначе.
   -- Будемъ надѣяться. Только у меня никогда еще не поправлялось ничего. Что дѣлаетъ Френкъ?
   -- Я не видалъ его съ тѣхъ поръ какъ оставилъ Кромми-Тодди.
   -- А ваша сестра? шепнула она.
   -- Совсѣмъ ничего не знаю объ этомъ.
   -- А вы? Я разсказала вамъ о себѣ все.
   -- Я теперь думаю только о политикѣ. О моихъ скачкахъ я вамъ разсказалъ. Охота теперь кончилась. До Рождества я поѣду къ Чильтерну на псовую охоту.
   -- А здѣсь вы охотиться съ собаками не можете?
   -- Я останусь такъ недолго, что не стоитъ привозить сюда моихъ лошадей. Если Тригиръ поѣдетъ со мною въ Брекъ, я могу дать ему лошадь дня два. Но вы навѣрно больше знаете объ его планахъ чѣмъ я. Онъ былъ у васъ въ Грексѣ.
   -- А вы не были.
   -- Меня не приглашали.
   -- И его.
   -- Такъ я могу сказать только, что онъ можетъ пользоваться такою свободою относительно леди Мабели Грексъ, на которую я отваживаться не могу, отвѣтилъ Сильвербриджъ тихимъ тономъ, но съ большимъ жаромъ.
   -- Мнѣ кажется вы завидуете его дружбѣ ко мнѣ. Если бы у васъ не было близкихъ людей, которые сочувствовали бы вамъ, не находили ли бы вы успокоенія въ обществѣ родственника, который былъ бы вамъ почти такъ близокъ какъ родной братъ?
   -- Я не завидую.
   -- Завидуете. Какое право имѣете вы вмѣшиваться въ это?
   -- Конечно никакого. И никогда больше не буду.
   -- Не говорите этого, лордъ Сильвербриджъ. Вамъ надо бы имѣть болѣе состраданія ко мнѣ. Вамъ надо бы выносить отъ меня все -- зная какъ я страдаю.
   -- Я вынесу все, сказалъ онъ.
   -- Хорошо, хорошо. Я теперь постараюсь поговорить съ мистеромъ Ирлемъ.
   Мисъ Бонкассинъ сидѣла на другой сторонѣ стола, между Монкомъ и Финіасомъ Финномъ, и во весь обѣдъ, шутя и очень весело, разговаривала о политикѣ. Сильвербриджъ, войдя въ столовую, обошелъ вокругъ стола и пожалъ руки всѣмъ. Но другого привѣтствія между нимъ и Изабеллой не было. Да и никакое особенное привѣтствіе возможно не было. Но хотя она была весела, она все-таки не спускала глазъ съ Сильвербриджа и леди Мабели. Леди Мери сказала, что по ея мнѣнію ея братъ влюбленъ въ леди Мабель. Могло ли это быть возможнымъ? Въ своемъ отечествѣ она слышала нелѣпые разсказы -- разсказы, которые казались ей нелѣпыми -- о вѣроломствѣ лордовъ и графинь, о низости аристократовъ, о беззаконіяхъ людей высшаго сословія въ Лондонѣ. Но отецъ сказалъ ей, что куда бы она ни поѣхала, она найдетъ людей очень похожими другъ на друга. Ей казалось, что ничего не могло быть искреннѣе признанія въ любви этого молодого человѣка. Ни одинъ простой республиканецъ не могъ бы говорить яснѣе. Но теперь, въ эту минуту она не могла сомнѣваться, что ея обожатель очень коротокъ съ этой другой дѣвушкой. Разумѣется, онъ былъ свободенъ. Когда она отказалась сказать ему о своей любви, она слѣдовательно предоставила ему свободу. Когда она назначила ему трехмѣеячный срокъ, разумѣется, онъ могъ поступать какъ хочетъ. Но что она должна думать о немъ если онъ держитъ себя такимъ образомъ? И какъ онъ могъ имѣть мужество встрѣтиться съ нею въ домѣ своего отца, если имѣлъ намѣреніе поступить съ нею такъ? Но она не выказывала ничего, и даже тонъ ея голоса не измѣнялъ ей. Она сказала свою послѣднюю фразу Монку съ такой прелестной улыбкой, что старый холостякъ пожалѣлъ зачѣмъ онъ не моложе.
   Вечеромъ послѣ обѣда была музыка. Узнали, что мисъ Бонкассинъ поетъ божественно, и ей аккомпанировали леди Мабель и леди Мери. Ирль, Ворбёртонъ и Монкъ, всѣ не женатые, стояли въ восхищеніи. Но лордъ Сильвербриджъ держался поодаль и заинтересовался описаніемъ мистрисъ Бонкассинъ молодыхъ людей и молодыхъ дѣвицъ въ Соединенныхъ Штатахъ. Онъ совсѣмъ не говорилъ съ мисъ Бокассинъ, только предложилъ ей хереса съ содовой водой, когда она уходила спать. Она отказалась отъ его вѣжливости съ своей обыкновенной улыбкой, но выказала не болѣе волненія, какъ если бы встрѣтилась съ нимъ первый разъ.
   Онъ твердо рѣшилъ какъ поступить. При первомъ удобномъ случаѣ онъ просто напомнитъ ей, что три мѣсяца прошли. Но онъ чувствовалъ робость говорить съ нею въ присутствіи леди Мабели и своего отца. Онъ твердо рѣшился сдѣлать это тотчасъ, но желалъ бы, чтобы леди Мабели тутъ не было. Въ словахъ своихъ за обѣдомъ, она дала ему понять, что будетъ для него помѣхою. Онъ вспомнилъ ея взглядъ, когда сказалъ ей, что она выйдетъ замужъ. Она точно будто объявила ему, что мужемъ ея долженъ быть онъ. Этотъ взглядъ относился къ изъявленію любви, съ которымъ онъ когда-то обратился къ ней. Разумѣется, все это было непріятно. Разумѣется, это затрудняло его. Но, тѣмъ не менѣе, онъ имѣлъ намѣреніе возобновить свое предложеніе мисъ Бонкассинъ. Когда онъ разговаривалъ съ мистрисъ Бонкассинъ, онъ не думалъ ни о чемъ другомъ. Когда онъ предлагалъ Изабеллѣ хересъ, онъ говорилъ себѣ, что найдетъ удобный случай завтра -- хотя теперь, въ эту минуту, онъ не могъ подать ей знакъ. Она, ложась спать, спрашивала себя, возможно ли подобное вѣроломство, возможно ли, чтобы онъ не сказалъ ей ни слова.
   Весь слѣдующій день, который былъ воскресенье, онъ все молчалъ. Тотчасъ послѣ завтрака, въ понедѣльникъ, началась охота, и онъ не будетъ въ состояніи найти ни одной минуты для того чтобы говорить. Ему казалось, что она съ умысломъ держитъ себя поодаль отъ него. Съ Мабелью онъ очутился наединѣ на нѣсколько минутъ, но къ нимъ тотчасъ пришла его сестра съ Изабеллой.
   -- Надѣюсь, что вы убили цѣлую кучу, сказала мисъ Бонкассинъ.
   -- Всѣ мы порядочно настрѣляли.
   -- Какая это странная забава совершать такое избіеніе! Но конечно вѣрно такъ и слѣдуетъ.
   -- Такъ и слѣдуетъ, сказалъ лордъ Сильвербриджъ.
   И больше ничего не было говорено.
   На слѣдующее утро онъ одѣлся, чтобы итти на охоту и не пошелъ. Онъ слышалъ, сказалъ онъ, что по сосѣдству продается молодая лошадь, и послалъ сказать, чтобы ее привели къ нему. И теперь удобный случай онъ нашелъ.
   -- Пойдемте поиграть въ бильярдъ, сказалъ онъ Изабеллѣ, когда три дѣвушки съ другими дамами сидѣли въ гостиной.
   Изабелла очень медленно встала съ своего мѣста и очень медленно пошла къ двери. Потомъ она оглянулась, какъ бы ожидая, что другія пойдутъ за нею. Никто не пошелъ. Мери чувствовала, что должна итти, но зная то, что она знала, не посмѣла. И какую пользу могла бы она принести, помѣшавъ имъ? Леди Мабель хотѣла бы пойти; но также не посмѣла. Конечно если бы не было особенной причины, то это было бы довольно легко. Когда двое идутъ играть въ бильярдъ, разумѣется третій можетъ итти съ ними. Но леди Мабель чувствовала, что не можетъ тронуться съ мѣста. Мистрисъ Финнъ, мистрисъ Бонкассинъ и мисъ Касвери тоже были въ комнатѣ, но никто не пошевелился. Сильвербриджъ скоро прошелъ переднюю, а Изабелла Бонкассинъ шла за нимъ очень медленно. Когда она вошла въ бильярдную, Сильвербриджъ стоялъ съ кіемъ въ рукѣ. Онъ тотчасъ затворилъ дверь, подошелъ къ Изабеллѣ, опустилъ кій на полъ и только сказалъ:
   -- Ну-съ?
   -- Что это значитъ?
   -- Три мѣсяца прошли.
   -- Конечно они прошли.
   -- И я былъ образецъ терпѣнія.
   -- Можетъ быть ваше терпѣніе замѣчательнѣе вашего постоянства. Не пользуется ли теперь превосходствомъ леди Мабель Грексъ?
   -- Что вы хотите этимъ сказать? Зачѣмъ вы спрашиваете объ этомъ? Вы велѣли мнѣ ждать три мѣсяца, я ждалъ, и вотъ теперь явился.
   -- Какъ вы... откровенны.
   -- Развѣ это нехорошо?
   -- Я думала, что поступаю откровенно -- но вы превзошли меня. Да, три мѣсяца прошли, А теперь что вы мнѣ скажете?
   Онъ положилъ свой кій и протянулъ обѣ руки, какъ будто хотѣлъ прижать ее къ своему сердцу.
   -- Нѣтъ, нѣтъ; не это, сказала она, смѣясь,-- Но если вы будете говорить, я выслушаю васъ.
   -- Вы знаете что я сказалъ прежде... Полюбите вы меня, Изабелла?
   -- И вы знаете, что я сказала прежде. Знаютъ ли, что вы любите меня? Знаютъ ли это вашъ отецъ и ваша сестра? Зачѣмъ пригласили меня сюда?
   -- Никто не знаетъ. Но скажите, что вы любите меня, и всѣ узнаютъ это тотчасъ. Да; это знаетъ одна особа. Вы зачѣмъ упомянули о леди Мабели? Она знаетъ это.
   -- Вы сказали ей?
   -- Да. Я опять ѣздилъ въ Килланкодлемъ послѣ вашего отъѣзда, и тогда сказалъ ей.
   -- Но зачѣмъ же ей? Послушайте, лордъ Сильвербриджъ. Вы чистосердечны со мною и я буду чистосердечна съ вами. Вы сказали леди Мабели; а я сказала леди Мери.
   -- Моей сестрѣ?
   -- Да, вашей сестрѣ. И я увѣрена что она не одобряетъ этого. Она этого не сказала; но я увѣрена. Потомъ она разсказала мнѣ кое что.
   -- Что она вамъ разсказала?
   -- Развѣ вы не имѣли намѣренія предложить вашу руку леди Мабели Грексъ?
   -- Мери сказала вамъ это?
   -- Вы должны отвѣчать на мой вопросъ, лордъ Сильвербриджъ. Конечно я имѣю право спрашивать объ этомъ.
   Она стояла и ждала его отвѣта, держась поодаль отъ него, какъ будто боялась, что онъ устремится на нее.
   -- Зачѣмъ вы не отвѣчаете? Была причина это думать?
   -- Да; была.
   -- Была!
   -- Я думалъ объ этомъ -- самъ себя не понимая -- прежде чѣмъ увидѣлъ васъ. Вы узнаете все, если только скажете, что любите меня.
   -- Мнѣ было бы пріятно прежде это узнать.
   -- Вы знаете все -- почти. Я вамъ сказалъ, что она знаетъ о чемъ я говорилъ съ вами въ Килланкодлемѣ. Развѣ этого не достаточно?
   -- И она одобряетъ?
   -- Какое это имѣетъ отношеніе? Леди Мабель мой другъ а не опекунша.
   -- Имѣла ли она право ожидать, что сдѣлается вашей женой?
   -- Никакого. Зачѣмъ вы спрашиваете объ этомъ? Любите вы меня? Послушайте, Изабелла; скажите, что вы любите меня. Назовете вы меня тщеславнымъ, если я скажу, что почти думаю это? Вы не можете сомнѣваться въ моей любви -- теперь.
   -- Не могу -- теперь.
   -- Не должны. Почему же вамъ не быть откровенной со мною? Если вы ненавидите меня, скажите -- но если любите...
   -- Я васъ не ненавижу, лордъ Сильвербриджъ.
   -- И только?
   -- Вы спрашивали меня объ этомъ.
   -- Но любите ли вы меня? Право я думалъ, что вы поступите честнѣе и откровеннѣе.
   Она бросила свой шутливый тонъ и отвѣчала серіозно.
   -- Я думала, что поступила съ вами честно и откровенно. Когда я увидала въ Килланкодлемѣ, что вы имѣете серіозное намѣреніе...
   -- Зачѣмъ вы сомнѣвались во мнѣ?
   -- Когда я почувствовала, что ваше намѣреніе серіозно, тогда и я должна была отнестись серіозно къ вамъ. Я такъ много думала объ этомъ, что не спала почти всю ночь. Сказать вамъ о чемъ я думала?
   -- Скажите мнѣ то, что мнѣ пріятно будетъ услыхать.
   -- Я скажу вамъ правду. "Возможно ли", говорила я себѣ: "что бы такой человѣкъ желалъ имѣть меня своей женой; онъ англичанинъ, очень знатный и чрезвычайно богатый, и такой человѣкъ, котораго полюбитъ всякая дѣвушка на свѣтѣ?"
   -- Полноте! воскликнулъ онъ.
   -- Вотъ что я говорила себѣ.
   Она замолчала, и взглянувъ на нее, онъ увидалъ, что на глазахъ ея сверкаютъ слезы.
   -- Такой человѣкъ, котораго всякая дѣвушка должна полюбить, когда онъ будетъ искать ея любви, потому что онъ такой милый, такой добрый и такой пріятный.
   -- Вы насмѣхаетесь.
   -- Потомъ я продолжала задавать себѣ вопросы. Возможно ли, чтобы я, которую всѣ его друзья будутъ считать ничтожествомъ, я, американка, съ простонародной кровью въ жилахъ, чтобы я сдѣлалась его женой? Я сказала себѣ, что это невозможно. Это не согласовалось съ приличіемъ. Всѣ герцоги въ Англіи возстанутъ противъ этого, а главное тотъ герцогъ, согласіе котораго необходимо.
   -- Зачѣмъ ему возставать?
   -- Вы знаете, что онъ возстанетъ. Но я буду продолжать разсказывать вамъ о себѣ. Когда я рѣшила это въ моихъ мысляхъ, я плакала до тѣхъ поръ, пока не заснула. Это была мечта. Я встрѣтилась съ человѣкомъ, соединяющимъ въ себѣ все, что я считала въ мужчинѣ достойнымъ любви...
   -- Изабелла!
   -- А по своимъ внѣшнимъ обстоятельствомъ, онъ на столько былъ выше моихъ мыслей, сколько небо выше земли. И онъ шепнулъ мнѣ нѣжныя, любящія, небесныя слова. Нѣтъ, нѣтъ, не дотрогивайтесь до меня, но слушайте меня. Во снѣ я могла быть опять счастлива и не видала преградъ. Но когда я проснулась, я рѣшилась. "Если онъ опять обратится ко мнѣ", сказала я себѣ; "я скажу ему, что онъ будетъ моимъ небомъ на землѣ, если... если... если недоброжелательство его друзей не сдѣлаетъ это небо адомъ для обоихъ васъ". Я всего этого вамъ не говорила.
   -- Вы не говорили мнѣ ничего кромѣ того, чтобы я обратился къ вамъ опять чрезъ три мѣсяца.
   -- Я сказала больше. Я велѣла вамъ спросить вашего отца. Теперь вы обратились ко мнѣ опять. Вы не можете понять опасеній и сомнѣній дѣвушки. Я думала, что вы можетъ быть не обратитесь. Когда я увидала, что вы шепчетесь съ этой знатной красавицей и вспомнила кто я сама, я подумала, что вы не обратитесь.
   -- Стало быть вы любите меня?
   -- Люблю васъ! О, дорогой мой... Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, сказала она, удаляясь отъ него за уголъ бильярда:-- вы спрашиваете люблю ли я васъ. Вы имѣете право знать правду. Я люблю васъ такъ, какъ мнѣ кажется мужчина долженъ желать быть любимымъ любимой дѣвушкой. Вы встрѣтились со мною и поглотили меня всю, и сдѣлали меня своей собственностью. Но я не выйду за васъ, если меня отвергнутъ ваши друзья. Нѣтъ; между нами не будетъ ни одного поцѣлуя, прежде чѣмъ я не узнаю, что не буду отвергнута.
   -- Могу я говорить съ вашимъ отцомъ?
   -- Для чего? Я не говорила ни съ отцомъ, ни съ матерью, потому что это должно зависѣть отъ вашего отца. Лордъ Сильвербриджъ, если онъ скажетъ мнѣ, что я буду его дочерью, я сдѣлаюсь вашей женой -- а съ какой радостью, съ какою преданностью! Если это не можетъ быть, тогда разстанемся тотчасъ. Я возвращусь на мою родину и буду молить Бога, чтобы современемъ все могло быть забыто.
   Она пошла къ двери, оставивъ его прикованнымъ къ тому мѣсту, на которомъ она стояла. Но уходя, она обратилась къ нему съ маленькой просьбой.
   -- Не откладывайте моей участи, это для меня составляетъ все.
   Онъ остался одинъ въ бильярдной.
   

Глава LIII.
Я буду горда какъ королева.

   Слѣдующіе два дня охота продолжалась безъ всякой помѣхи отъ любви. Любовь вообще не преуспѣвала. Бѣдную леди Мери ничто не утѣшало. Если бы она видѣла письмо, которое ея возлюбленный написалъ къ ея отцу, утѣшеніе было бы, если не полное, то все-таки очень большое. Мери повторяла себѣ безпрестанно, что она увѣрена въ Тригирѣ; но ей было тяжело, что она не имѣла возможности удостовѣриться, что ея увѣренность основательна. Если бы она знала, что Тригиръ писалъ, хотя даже не видала бы ни слова изъ его письма, это утѣшило бы ее; но она ничего не слыхала о письмѣ. Въ іюнѣ она видѣла Тригира случайно на нѣсколько минутъ въ гостиной леди Мабели. Послѣ того она ничего не слыхала о немъ и отъ него. Послѣ того прошло болѣе пяти мѣсяцевъ. Что ей было въ ея любви -- что ей было въ ея жизни, если все будетъ продолжаться такъ? Какъ она будетъ это переносить? Думая обо всемъ этомъ, она рѣшилась -- почти рѣшилась -- смѣло пойти къ отцу и просить его отдать ее ея возлюбленному.
   Ея братъ, хотя болѣе счастливый -- какъ онъ могъ не чувствовать себя счастливымъ послѣ словъ Изабеллы -- все-таки чувствовалъ очень серіозно свои затрудненія. Она очень твердо объявила, что уѣдетъ и оставитъ его совсѣмъ, если герцогъ не захочетъ принять ее. Онъ зналъ, что герцогъ не захочетъ. Герцогъ, который, конечно, былъ не мастеръ устраивать браки, что, повидимому, выпало ему на долю послѣ смерти его жены, показывалъ разными маленькими признаками свое нетерпѣніе, чтобы его сынъ и наслѣдникъ устроилъ свои дѣла съ леди Мабелью. Эти признаки были очевидны для Мери -- непріятно очевидны для Сильвербриджа -- и даже къ несчастію очевидны для самой леди Мабели. Они были очевидны и для мистрисъ Финнъ, которая была на столько умна, что примѣтила наклонность молодого наслѣдника къ другой; и постепенно они сдѣлались очевидны для Изабеллы Бонкассинъ. Хозяинъ былъ вѣжливъ ко всѣмъ гостямъ. Онъ самъ ихъ выбралъ и всѣми силами старался всѣмъ имъ угождать, но двумъ оказывалъ онъ особенное вниманіе -- мисъ Бонкассинъ и леди Мабели. Когда онъ гулялъ, разговаривалъ и разсуждалъ съ свойственной ему оригинальностью съ американской красавицей, объясняя ей политическія и общественныя дѣла, такъ что даже уговорилъ ее прочитать его памфлетъ о десятичной монетной системѣ, онъ все дѣлалъ неловкія усилія свести Сильвербриджа съ леди Мабелью. Обѣ дѣвушки это видѣли и знали, что онѣ соперницы, и въ какомъ отношеніи находились и она и другая. Но ни одна не была довольна своими преимуществами. Изабелла не хотѣла взять приза безъ согласія герцога, а Мабель не могла безъ согласія главнаго лица.
   -- Если вы желаете выйти за англійскаго герцога, сказала она однажды Изабеллѣ въ гнѣвѣ, который была не въ состояніи обуздать:-- вотъ вамъ самъ герцогъ. Я никогда не видала человѣка болѣе влюбленнаго.
   -- Но я не желаю выходить за англійскаго герцога, отвѣтила Изабелла:-- и жалѣю о всякой дѣвушкѣ, которая, выходя замужъ, имѣетъ въ виду что-нибудь другое, кромѣ желанія заплатить любовью за любовь?
   Во все это время отецъ не подозрѣвалъ настоящаго положенія мыслей своего сына. Онъ былъ слишкомъ простодушенъ, чтобы считать возможнымъ, что намѣреніе, о которомъ Сильвербриджъ говорилъ ему, когда они вмѣстѣ шли изъ Бергардена, уже разсѣялось какъ дымъ. Ему не хотѣлось спросить, почему дѣло не рѣшено. Онъ думалъ, что молодые люди бываютъ иногда застѣнчивы, молодыя дѣвушки не всегда готовы подать сейчасъ надежду. Но когда онъ увидалъ ихъ вмѣстѣ, онъ заключилъ, что дѣло идетъ на ладъ. Это мнѣніе, однако, онъ оставилъ при себѣ.
   Въ тѣ три или четыре дня, которые послѣдовали за сценой въ бильярдной, Изабелла держала себя поодаль отъ своего жениха. Она объяснила ему свои желанія и предоставила ему исполнить ихъ. Каждый день наблюдала она за тѣмъ, что вокругъ нея происходило, и знала, что онъ еще не дѣлалъ этого. Она была увѣрена, что это не могло быть сдѣлано, когда герцогъ объяснялъ ей красоту десятичной системы и распространялся объ ужасахъ двѣнадцати пенни, двѣнадцати дюймовъ и двѣнадцати унцій! Онъ не могъ знать, что она стремится къ чести сдѣлаться его невѣсткой, когда раскрывалъ ей таинства Палаты Лордовъ, и объяснялъ какимъ образомъ въ то время когда онъ членъ въ одной Палатѣ, его сынъ долженъ засѣдать въ другой; какимъ образомъ вельможа можетъ быть коммонеромъ, и перъ одной части страны можетъ занимать мѣсто представителя мѣстечка въ другой части. Она была способная ученица. Если бы вопросъ шелъ о женитьбѣ на ней всякаго другого молодого человѣка, герцогъ, вѣроятно, нашелъ бы, что ни одинъ молодой человѣкъ не могъ выбрать лучше жену.
   Сильвербриджъ былъ недоволенъ собой. Самое величайшее несчастіе состояло въ томъ, что леди Мабель была тутъ. Пока она была на глазахъ его отца, онъ не зналъ, какъ сказать ему о своихъ измѣнившихся желаніяхъ. Время-отъ-времени она говорила ему нѣсколько словъ, выражавшихъ ея чувства относительно нелѣпости его страсти.
   -- Не знаю, кто больше нравится, мисъ Бонкассинъ, вы, или вашъ отецъ, сказала она.
   Но на это и на другія подобныя фразы онъ не отвѣчалъ. Она вырвала отъ него его тайну въ Килланкодлемѣ и могла пользоваться ею противъ него, если хотѣла. Въ настоящемъ расположеніи духа онъ не имѣлъ наклонности шутить съ нею объ этомъ.
   На второе воскресенье -- Бонкассины должны были возвратиться въ Лондонъ, во вторникъ -- онъ очутился одинъ съ отцомъ Изабеллы. Американца, но его просьбѣ, повели смотрѣть конюшни; его провожали Сильвербриджъ, Ворбёртонъ, Изабелла и леди Мери. Когда вошли въ паркъ, общество раздѣлилось, и Сильвербриджъ остался одинъ съ Бонкассиномъ. Тогда ему пришло въ голову, что влюбленный молодой человѣкъ долженъ обратиться не къ своему отцу, а къ отцу дѣвицы. Почему же ему не поступить такъ, какъ другіе? Конечно, Изабелла настаивала на другомъ, но въ настоящую минуту ему невозможно было исполнить желаніе Изабеллы. Въ эту минуту, безъ малѣйшаго размышленія, онъ рѣшился сказать все отцу Изабеллы.
   -- Я очень радъ, что мы съ вами одни, мистеръ Бонкассинъ, сказалъ онъ.
   Бонкассинъ поклонился и выказалъ себя готовымъ слушать. Хотя многіе въ Мачнигѣ видѣли все происходившее, Бонкассинъ ничего не видалъ,
   -- Не знаю, извѣстно ли вамъ то, что я скажу.
   -- Не могу сказать, милордъ. Но что бы это ни было, я увѣренъ, что услышу съ удовольствіемъ.
   -- Я желаю жениться на вашей дочери, сказалъ Сильвербриджъ.
   Изабелла сказала ему, что онъ откровененъ, и онъ, дѣйствительно, еще не научился употреблять тѣ предисловія, которыя такъ любятъ люди вообще. Бонкассинъ остановился неподвиженъ и, внѣ себя отъ волненія, даже снялъ шляпу.
   -- Я долженъ просить на это вашего позволенія.
   -- Вы желаете жениться на моей дочери!
   -- Да. Вотъ что я вамъ хотѣлъ сказать.
   -- Она знаетъ о вашемъ намѣреніи?
   -- Знаетъ. Мнѣ кажется, я могу сказать, что если другихъ препятствій не будетъ, она согласится.
   -- А отецъ вашъ -- герцогъ?
   -- Онъ еще ничего не знаетъ.
   -- Право, это удивляетъ меня. Я боюсь, что вы недостаточно обдумали.
   -- Я объ этомъ думалъ три мѣсяца, сказалъ лордъ Сильвербриджъ.
   -- Бракъ вещь очень серіозная.
   -- Разумѣется.
   -- И вообще всѣ любятъ жениться на равныхъ имъ.
   -- Этого я не знаю. Не думаю, чтобы это много значило. Часто нельзя знать, кто намъ равенъ.
   -- Это совершенно справедливо. Если бы я говорилъ съ вами или вашимъ отцомъ теоретически, я, можетъ быть, не согласился бы, что ваше званіе и богатство даютъ превосходство вамъ. Я могъ бы стоять за мое равенство съ самымъ знатнымъ британцемъ -- какъ и слѣдуетъ истинному республиканцу.
   -- Я именно это и хотѣлъ сказать.
   -- Но когда вопросъ переносится на практическую точку -- а когда вопросъ идетъ о нашей жизни, нашемъ счастіи, о томъ? какъ мы сами поступить должны, тогда, зная, каковы должны быть чувства аристократіи въ такой странѣ, я готовъ согласиться, что вашъ отецъ будетъ имѣть право возстать противъ брака своего сына и моей дочери, какъ я возсталъ бы противъ брака моей дочери съ сыномъ какого-нибудь ремесленника въ нашемъ родномъ городѣ.
   -- Онъ не былъ бы джентльменъ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Я не совсѣмъ понимаю значеніе этого слова.
   -- А я понимаю, съ увѣренностью сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Но вы не можете опредѣлить. Если человѣкъ хорошо воспитанъ и можетъ жить въ хорошемъ домѣ, можетъ быть, вы назовете его джентльменомъ. Но есть много такихъ джентльменовъ, съ которыми вашъ отецъ не пожелаетъ вступить въ такую тѣсную связь, какъ намѣреваетесь вы.
   -- Но не могу ли я получить ваше согласіе?
   Бонкассинъ опять снялъ свою шляпу и шелъ задумчиво.
   -- Надѣюсь, что вы ничего не имѣете лично противъ меня.
   -- Любезный лордъ, вашъ отецъ былъ со мною необыкновенно вѣжливъ; неужели я долженъ за его вѣжливость навлечь на него большія непріятности?
   -- Онъ кажется очень расположенъ къ мисъ Бонкассинъ.
   -- А продолжится ли его расположеніе, когда онъ услышитъ объ этомъ? Что говоритъ Изабелла?
   -- Разумѣется, она говоритъ то же самое, что вы.
   -- Конечно, изъ приличія она не можетъ сказать ничего другого.
   -- Мнѣ кажется... что это было бы ей пріятно.
   -- Пріятно сдѣлаться вашей женой!
   -- Да. Если все устроится, мнѣ кажется она согласится.
   -- Конечно, она согласится -- если устроится все. Почему не согласиться ей? Не будьте къ ней слишкомъ жестоки, лордъ Сильвербриджъ. Вы, говорите, что любите ее.
   -- Право, люблю.
   -- Подумайте же, въ какое положеніе вы ставите ее. Вы стараетесь плѣнитъ ея сердце.
   Услышавъ это, Сильвербриджъ сказалъ себѣ, что никакихъ стараній, въ этомъ отношеніи не требуется болѣе.
   -- Можетъ быть, вы уже и плѣнили ее. А между тѣмъ она можетъ чувствовать, что не можетъ сдѣлаться вашей женой. Она, можетъ быть, говоритъ себѣ, что предлагаемое ей такъ велико, что она не знаетъ, какъ отъ этого отказаться, и въ то же время не можетъ принять этого, не опозоривъ себя. Вы не захотите поставить въ такое положеніе ту, которую любите?
   -- Что касается позора, это... это вздоръ. Прошу у васъ прощенія, мистеръ Бонкассинъ.
   -- А развѣ это будетъ не позоръ, если, когда она сдѣлается вашей женой, ее не примутъ въ ея новый кругъ?
   -- Объ этомъ не можетъ быть и рѣчи.
   -- Если вашъ отецъ не захочетъ принять ее, развѣ другіе не послѣдуютъ его примѣру?
   -- Вы не знаете моего отца.
   -- Вы, кажется, должны знать его настолько, чтобы бояться его несогласія.
   -- Да, это правда.
   -- Что же еще болѣе надо мнѣ знать?
   -- Когда она сдѣлается моей женой, онъ не отвергнетъ ее. Онъ самый добрый и любящій человѣкъ на свѣтѣ.
   -- И поэтому вы хотите такъ его терзать? Нѣтъ, милордъ, я не вижу, какъ мнѣ справиться со всѣми этими затрудненіями. Вы можете говорить ему, что хотите о вашихъ желаніяхъ. Но вы не должны говорить ему, что имѣете мое согласіе.
   Въ этотъ вечеръ все было пересказано мистрисъ Бонкассинъ, и вся семья разсуждала объ этомъ. Изабелла откровенно объяснила имъ свои чувства, и хотя, говоря съ Сильвербриджемъ, выразила то же самое, что впослѣдствіи ея отецъ, но въ семейномъ совѣщаніи взяла сторону своего возлюбленнаго.
   -- Это все очень хорошо, батюшка, сказала она:-- я тоже говорила ему сама. Но если у него достанетъ твердости, я не брошу его, вопреки всѣмъ англійскимъ герцогамъ. Я не останусь здѣсь, чтобы на меня указывали пальцами. Я вернусь домой. Если онъ поѣдетъ со мною, тогда я постараюсь забыть его званіе. Если онъ любитъ меня серіозно, я не огорчу его изъ угожденія его отцу.
   На это ни мистеръ, ни мистрисъ Бодкассипъ не могли придумать приличнаго возраженія, Добрая и милая мистрисъ Бонкассинъ не видѣла причины почему молодые люди, любившіе другъ друга, не могли обвѣнчаться тотчасъ! Герцоги и герцогини для нея не значили ничего. Если они не могутъ быть счастливы въ Англіи, пусть поѣдутъ въ Нью-Йоркъ. Она не понимала, чтобы кто-нибудь могъ быть выше ея дочери. Не думали ли, что мистеръ Бонкассинъ скоро будетъ президентомъ? А чѣмъ же президентъ Соединенныхъ Штатовъ хуже англійской королевы?
   Лордъ Сильвербриджъ, разставшись съ Бонкассиномъ, одинъ бродилъ по парку. Король Кофетуа женился на дочери нищаго. Вѣроятно, у короля Кофетуа не было отца; и нищій, вѣроятно, не имѣлъ высокихъ идей. Но теперь разница была гораздо больше. Онъ намѣревался настаивать, думая, что когда женится, то отецъ проститъ. Его отецъ всегда прощалъ. Но чѣмъ болѣе онъ думалъ объ этомъ, тѣмъ невозможнѣе казалось ему просить согласія отца въ настоящую минуту. Присутствіе леди Мабели въ домѣ было непреодолимымъ препятствіемъ. Онъ думалъ, что могъ бы это сдѣлать, если бы находился съ нимъ вдвоемъ. Онъ долженъ былъ приготовиться къ сопротивленію, во всякомъ случаѣ на нѣсколько дней, и это лишитъ отца его возможности заниматься какъ слѣдуетъ съ гостями.
   Но такъ какъ онъ не могъ объявить о своихъ желаніяхъ отцу, и такимъ образомъ не исполнялъ просьбы Изабеллы, то онъ долженъ былъ объяснить ей затрудненія. Онъ уже чувствовалъ, что она будетъ презирать его за трусость -- что не увидитъ его затрудненій и не пойметъ, что онъ можетъ испортить дѣло поспѣшностью. Потомъ онъ сталъ соображать не можетъ ли сдѣлать уговоръ съ отцомъ. Что если онъ согласится перейти въ либеральную партію, если ему позволятъ жениться на любимой дѣвушкѣ? Насколько онъ понималъ свои политическія чувства, онъ былъ бы не прочь отъ подобной перемѣны. Онъ зналъ навѣрно только то, что долженъ объяснить все это мисъ Бонкассинъ до ея отъѣзда.
   Теперь ему было нетрудно выбрать случай. Она также безпокоилась и готова была сознаться въ своемъ безпокойствѣ. Послѣ того, что произошло между ними, она не желала притворно показывать, что это неважно для нея. Она сказала ему, что это составляетъ для нея все, и просила его дать ей знать объ ея участи какъ можно скорѣе. Въ послѣдній понедѣльникъ утромъ, они вмѣстѣ были въ паркѣ, и леди Мабель, гулявшая съ мистрисъ Финнъ, видѣла какъ оди прошли въ калитку, которая вела изъ сада къ развалинамъ Пріората.
   -- Это все не значитъ ничего, сказала Мабель своей спутницѣ, засмѣявшись.
   -- Если такъ, я жалѣю о молодой дѣвушкѣ, сказала мистрисъ Финнъ.
   -- Развѣ вы думаете, что всегда слѣдуетъ жалѣть только о дѣвушкахъ? Конечно, молодымъ дѣвушкамъ вообще приходится плохо. А слыхали вы о молодомъ человѣкѣ, который всегда подкатывалъ камень на верхъ горы, а камень всегда сваливался на него?
   -- Этотъ молодой человѣкъ, я думаю, никогда не имѣлъ успѣха, сказала мистрисъ Финнъ.-- А молодымъ дѣвицамъ, кажется, удается иногда.
   Между тѣмъ, Изабелла и Сильвербриджъ гуляли между развалинами.
   -- Здѣсь прежде хоронили Паллизеровъ, сказалъ онъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? И вѣнчали вѣроятно.
   -- Должно быть. У нихъ, конечно, былъ свой собственный пасторъ, что было очень удобно. Вотъ эта безногая статуя представляетъ сер-Гая. Говорятъ онъ увезъ полдюжины богатыхъ невѣстъ. Желалъ бы, чтобы и теперь это было такъ легко.
   -- Никто не убѣжалъ бы со много. Я не пустилась бы: въ такой путь иначе, какъ одинаковымъ шагомъ -- нога въ ногу.
   Вдругъ она схватила его за руку и выставила одну ногу.
   -- Вы готовы?
   -- Очень радъ.
   -- Но готовы ли вы итти прямо въ церковь при всѣхъ? Не къ частному капеллану, какъ тотъ, которымъ распоряжался сер-Гай, чтобы бракъ былъ публичный, при всѣхъ.
   -- Я желалъ бы отправиться сію минуту.
   -- Но мы вѣдь не можемъ?
   -- Нѣтъ, моя дорогая. Многое надо устроить.
   -- А что вы устроили съ тѣхъ поръ, какъ говорили со мной?
   -- Я сказалъ все вашему отцу.
   -- Да; я это знаю. Что же за польза въ этомъ? Мой отецъ не герцогъ Омніумъ. Никто не предполагалъ, что онъ не согласится.
   -- Однако, онъ не соглашается, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Да, по такой же причинѣ, какъ и я, онъ не хочетъ, чтобы его дочь прокрадывалась въ щель. Но съ вашимъ отцомъ вы не осмѣлились говорить.
   Тогда онъ разсказалъ все, какъ умѣлъ. Онъ не боялся отца, но не находилъ удобнымъ это время.
   -- Онъ желаетъ, чтобы вы женились на леди Мабели Грексъ, сказала она.
   Онъ кивнулъ головой.
   -- И вы женитесь на ней.
   -- Никогда. Можетъ быть женился бы, если бы не увидалъ васъ, и если бы она желала сама. Но теперь я не могу -- никогда, никогда.
   Она было отдернула отъ него свою руку, но теперь опять подала ему, чтобы онъ могъ чувствовать пожатіе ея пальцевъ.
   -- Скажите, что вы вѣрите мнѣ.
   -- Вѣрю.
   -- Вы знаете, что я люблю васъ.
   -- Думаю и надѣюсь. Если вы не любите, я буду несчастна.
   -- Люблю всѣмъ сердцемъ.
   -- Тогда я буду горда какъ королева. Вы скоро скажете ему.
   -- Какъ только вы уѣдете; а потомъ поѣду въ Лондонъ. Что же проститься намъ теперь?
   -- Прощайте, мой дорогой, шепнула она.
   -- Вы дадите мнѣ одинъ поцѣлуй?
   Она оглянулась посмотрѣть не смотритъ ли кто на нихъ. Но потомъ она передумала.
   -- Нѣтъ, сказала она.-- Это бездѣлица и сама по себѣ не значитъ ничего. Но я дала себѣ нѣкоторыя обѣщанія и вамъ не надо заставлять меня нарушать ихъ. Вы также дороги мнѣ какъ и я вамъ, но поцѣлуевъ не должно быть, пока я не узнаю буду ли вашей женой. Теперь ведите меня назадъ.
   

Глава LIV.
Я не думаю, чтобы она была змѣя.

   На слѣдующій день, во вторникъ, Бонкассины уѣхали, и изъ гостей остались только мистрисъ Финнъ и леди Мабель Грексъ, разумѣется, съ мисъ Касвери. Герцогъ просилъ мистрисъ Финнъ и леди Мабель остаться, первую, чтобы показать свое раскаяніе въ несправедливости оказанной ей, а послѣднюю въ надеждѣ, что дѣло рѣшится когда разъѣдутся гости. Съ Мабелью онъ ясно не выражался. Онъ чувствовалъ, что узналъ о намѣреніи своего сына такимъ образомъ, что не могъ позволить себѣ это. Но онъ говорилъ такимъ образомъ, что леди Мабель могла догадаться объ его желаніи. Онъ не сталъ бы говорить ей о своей увѣренности, что Сильвербриджъ не будетъ болѣе держать скаковыхъ лошадей, и покончилъ съ пари, какъ онъ теперь будетъ интересоваться Палатой Общинъ, если бы не думалъ, что она особенно интересуется молодымъ человѣкомъ. Потомъ онъ говорилъ о лондонскомъ домѣ. Онъ тотчасъ передастъ его Сильвербриджу, какъ только Сильвербриджъ женится. А вотъ Гетерулскій замокъ только наноситъ хлопоты. Онъ всегда это находилъ, но все-таки проводилъ въ немъ мѣсяцъ каждый годъ. Его дядя всегда жилъ тамъ двѣ недѣли на Рождество. Когда Сильвербриджъ женится, онъ будетъ обязанъ дѣлать тоже самое. Гетерумъ былъ бѣлый слонъ въ семьѣ и на Сильвербриджа должна быть возложена часть хлопотъ. Онъ не зналъ, что говоря такимъ образомъ, предлагаетъ своего сына въ мужья леди Мабели, но она понимала это, такъ какъ если бы это было выражено словами.
   Но она знала также и мысли сына. Онъ самъ высказалъ ей ихъ. "Разумѣется, я люблю ее больше всего", сказалъ онъ. Услышавъ это, она такъ была поражена, что заплакала съ отчаянія, заплакала при немъ. Она высказала ему свою тайну -- выказала, что имѣла намѣреніе сдѣлаться его женой, а онъ отвергъ ее! Стыдъ, горе, разочарованіе овладѣли ею. И не могла она не помнить, что была минута, когда она могла завладѣть имъ однимъ словомъ. Одинъ взглядъ сдѣлалъ бы. это; прикосновеніе пальцевъ въ то утро. Она знала тогда, что онъ имѣетъ серіозное намѣреніе, что онъ только ждетъ поощренія. Она не подала его, потому что не желала слишкомъ жадно ухватиться за добычу -- а теперь добыча ускользнула! Она сказала, что пощадила его, но тогда она могла позволять себѣ шутки, думая, что онъ непремѣнно вернется къ ней.
   Она начала свою жизнь въ свѣтѣ гибельной ошибкой! Когда она была очень молода, почти, но не совсѣмъ ребенокъ, она отдала всю свою любовь человѣку, за котораго ей невозможно было выйти замужъ. Онъ предлагалъ трудиться для нея, обѣщалъ сглаживать всѣми силами шероховатости и жесткіе камни подъ ея ногами. Но она, какъ ни была молода, чувствовала, что и онъ и она принадлежали къ такому сословію, которое не можетъ терпѣливо переносись бѣдность. Нужда въ деньгахъ, необходимость въ роскошной жизни сдѣлались для нея очевидны съ самаго дѣтства. Она это видѣла и сознавалась въ этомъ и сказала ему съ преждевременнымъ благоразуміемъ, что предлагаемое имъ будетъ безумствомъ для нихъ обоихъ. Она не скрывала своей любви, но сказала ему, что они оба должны стараться полюбить другихъ. Онъ это сдѣлалъ слишкомъ охотно! Она мечтала о другой любви, которая вытѣснитъ первую и все-таки оставитъ въ ней воспоминаніе о ея первой страсти. Потомъ этотъ мальчикъ встрѣтился съ нею! Съ нимъ всякое честолюбіе могло быть удовлетворено. Она желала высокаго званія и большого богатства. Съ нимъ она могла имѣть все это. Потомъ также хотя осталось бы воспоминаніе о первой страсти, она могла бы другимъ образомъ полюбить этого юношу. Онъ былъ пріятенъ ей и любезенъ съ нею; и она говорила себѣ, что если бы это громадное богатство досталось ей, она вполнѣ загладитъ прошлый романъ преданностью своей жизни. Чаша была у нея подъ рукою, но она не взяла ее. Ея счастіе, торжество, успѣхъ были предъ нею, а она шутила своимъ счастіемъ. Въ одинъ день онъ былъ у ея ногъ, а на другой бросился къ ногамъ другой. Онъ даже осмѣлился сказать ей этой -- сказать, что "разумѣется эту американку онъ любитъ больше всего"!
   Безпрестапно спрашивала она себя послѣ того, неужели надежды нѣтъ. Хотя онъ любилъ другую больше всего, она все-таки возьметъ его, если возможно. Когда пришло приглашеніе герцога, она не хотѣла пропустить возможности на успѣхъ. Она сказала ему, что наслѣднику герцога Омніума невозможно жениться на американкѣ. Всѣ его родные, всѣ друзья, весь свѣтъ будутъ противъ него. Потомъ онъ былъ такъ молодъ, и она думала, что имъ управлять легко. Онъ былъ достоинъ любви и къ любви наклоненъ; но его любовь не могла быть никогда сильна, а то онъ не перемѣнился бы такъ легко.
   Она, не колеблясь, признавалась себѣ, что эта американка очень мила. Но и она также была красавица. Она также славилась граціей, миловидностью, и женскимъ изящнымъ очарованіемъ. Она знала все это, но ей также было извѣстно, что ея очарованія были не такъ блестящи, какъ ея соперницы. Она не могла улыбаться, смѣяться и бросать искры блеска вокругъ, какъ американка. Мисъ Бонкассинъ могла дѣлать граціозно даже неловкости! Когда она дѣлала видъ, что идетъ церемонно вѣнчаться, нога въ ногу съ женихомъ, приподнявъ подбородокъ кверху, и подбоченившись, Сильвербриджъ пылалъ отъ восторга. Леди Мабель понимала это все. Американку надо удалить отъ молодого человѣка и тогда предпринять борьбу.
   Не долго пробыла Мабель въ Мачингѣ, какъ узнала, что имѣетъ многое въ свою пользу. Она примѣтила, что герцогъ не подозрѣваетъ ничего, и что онъ сильно расположенъ въ ея пользу. Она все это разобрала въ умѣ. Должно быть, отецъ съ сыномъ объяснялись, когда сынъ почти сдѣлалъ ей предложеніе. Не разъ собиралась она откровенно поговорить съ герцогомъ, пересказать ему все, что Сильвербриджъ сказалъ ей, и просить помощи отца противъ этой соперницы. Но она не могла придумать какими словами начать. И притомъ не будетъ ли онъ презирать ее, и презирая отвергнетъ, если, она выкажетъ желаніе выйти за человѣка, который отдалъ свое сердце другой женщинѣ? И поэтому, когда герцогъ просилъ ее остаться послѣ отъѣзда другихъ гостей, она рѣшила, что лучше выждать время. Герцогъ, когда она согласилась, поцѣловалъ ей руку, и она поняла, что эта любезность назначалась его невѣсткѣ.
   Во всемъ этомъ она сообщала половину своихъ мыслей своему старому другу мисъ Касвери.
   -- Эта дѣвушка, наконецъ, уѣхала, сказала она мисъ Касъ.
   -- Я боюсь, что она оставила послѣ себя свое очарованіе.
   -- Разумѣется. Ядъ змѣи отравляетъ всю кровь; но все-таки бѣдное ужаленное существо умираетъ не всегда.
   -- Я не думаю, чтобы она была змѣя.
   -- Не читайте нравоученій, Касъ. По моему она змѣя. У нея есть свое оружіе и, конечно, она пользуется имъ. Если мнѣ хочется сдѣлаться герцогиней Омніумъ, почему же не хотѣть и ей?
   -- Я терпѣть не могу, когда вы говорите о себѣ такимъ образомъ.
   -- Потому что въ васъ остались еще привычки старой школы и вы любите условную ложь. Этотъ молодой человѣкъ сватался за меня. Разумѣется я имѣла намѣреніе выйти за него, но не приняла его предложенія. Вдругъ является внучка этого каторжника.
   -- Не каторжника!
   -- Вы знаете, что я хочу сказать. Это все равно, какъ будто онъ былъ каторжникъ. Я могу взять на себя сказать, что если бы свѣтъ узналъ о бракѣ старшаго сына герцога Омніума съ дочерью графа Грекса, свѣтъ остался бы доволенъ. Каждая незамужняя дочь каждаго пера въ Англіи позавидовала бы мнѣ.
   -- Конечно, душа моя.
   -- Но, что будутъ думать о внучкѣ каторжника?
   -- Вы не предполагаете, что я одобряю это; но мнѣ кажется, что въ нынѣшнее время молодые люди поступаютъ, какъ хотятъ.
   -- И онъ поступитъ, какъ хочетъ, но его надо заставить предпочесть меня.
   Мисъ Касвери она сказала все это, но не открыла никакого плана. Бонкассины только-что уѣхали на станцію, а Сильвербриджъ ушелъ на охоту. Если что-нибудь могло быть устроено въ Мачингѣ, то это надо бы сдѣлать тотчасъ, потому что Сильвербриджъ скоро уѣдетъ. Леди Мабель не знала, что онъ остался только для того, чтобы "объясниться съ родителемъ".
   Она старалась придумать, какой-нибудь планъ, но когда насталъ вечеръ, она еще ничего не рѣшила. На четверть часа, когда закатывалось солнце герцогъ пришелъ къ ней въ садъ и заговорилъ съ нею яснѣе прежняго.
   -- Вернулся Сильвербриджъ?. спросилъ онъ.
   -- Я не видала его.
   -- Надѣюсь, что вы съ Мери хорошо сошлись.
   -- Думаю, герцогъ, и была бы увѣрена въ этомъ, если бы мы чаще видѣлись.
   -- Искренно надѣюсь, что вы будете часто съ нею. Я такъ желаю, чтобы у Мери была сестра. И нѣтъ никого, кого мнѣ было бы пріятнѣе, чтобы Мери такъ называла, какъ васъ.
   Могъ ли онъ говоритъ яснѣе?
   Всѣ дамы были въ гостиной, когда Сильвербриджъ явился немножко поздно.
   -- Гдѣ отецъ? спросилъ онъ сестру.
   -- Кажется одѣвается. Что случилось?
   -- Мнѣ нужно видѣть его. Я завтра долженъ ѣхать въ Корнвельсъ.
   -- Въ Корнвельсъ! сказала мисъ Касвери.
   -- Зачѣмъ въ Корнвельсъ? спросила леди Мабель.
   Но Мери, соединяя Корнвельсъ съ Тригиромъ промолчала.
   -- Теперь не могу объяснять всего, но я долженъ ѣхать завтра утромъ.
   Онъ пошелъ въ кабинетъ отца, и найдя тамъ герцога, объяснилъ причину своего отъѣзда. Депутатъ отъ Польпенно умеръ и на его мѣсто пригласили Френка Тригира. Френкъ написалъ къ своему другу, чтобы онъ пріѣхалъ помочь ему въ борьбѣ.
   -- Нѣсколько лѣтъ тому назадъ депутатами отъ Польпенно всегда были Тригиры, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Но онъ младшій сынъ.
   -- Я ничего не знаю объ этомъ, сказалъ Сильвербриджъ: но такъ какъ онъ зоветъ меня, я долженъ ѣхать.
   Герцогъ не былъ способенъ легко относиться къ обязанностямъ политической дружбы и не возражалъ.
   -- Я желаю, сказалъ онъ: -- чтобы ты до отъѣзда рѣшилъ что-нибудь съ Мабелью.
   Молодой человѣкъ стоялъ въ темной комнатѣ, пораженный изумленіемъ. Теперь, конечно, было не время объяснять все отцу.
   -- Я очень этого желаю, и тебѣ должно быть пріятно, что я вполнѣ одобряю твой выборъ.
   Все это было давнымъ-давно -- въ прошломъ іюнѣ; до праздника мистрисъ Монтакют-Джонсъ, до дождя въ Меденгедѣ, до свѣтлыхъ дней въ Килланкодлемѣ, до того, какъ онъ узналъ всѣ очарованія мисъ Бонкассинъ!
   -- Теперь нѣтъ время для этого, сказалъ онъ малодушно.
   -- Я думалъ, что такъ какъ вы здѣсь вмѣстѣ...
   -- Я теперь долженъ одѣваться, серъ; но я скажу вамъ все, когда вернусь изъ Корнвельса. Я пріѣду прямо въ Мачингъ и все объясню.
   Онъ ускользнулъ.
   Леди Мабели было ясно, что теперь нѣтъ удобнаго случая для какого бы то ни было плана. Надо отложить до окончанія корнвельскаго дѣла. Можетъ быть это и лучше. Она думала обратиться къ нему самому, сказать о желаніяхъ его отца, о своей любви къ нему, о позволеніи, которое онъ самъ далъ ей любить его и о положительной невозможности женитьбы на американкѣ. Она думала, что можетъ это сдѣлать съ нѣкоторымъ успѣхомъ. Но этого нельзя было сдѣлать въ самый день отъѣзда американки.
   Вечеромъ объяснилось, что онъ ѣдетъ помогать Френку Тригиру собирать голоса. Объ этомъ говорили не прямо, потому что упоминать о Френкѣ Тригирѣ было нельзя. Но все это знали и это дало возможность леди Мабели сказать нѣсколько словъ Сильвербриджу не при всѣхъ.
   -- Я такъ рада, что вы ѣдете къ нему, шепнула она.
   -- Я, разумѣется, ѣду, когда онъ зоветъ меня. Не знаю, могу ли быть ему полезенъ.
   -- Чрезвычайно. Ваше имя много сдѣлаетъ. Для него такъ важно попасть въ Парламентъ. А когда же мы увидимся? прибавила она.
   -- Явлюсь когда-нибудь, отвѣтилъ онъ, подавая ей руку на прощанье.
   На слѣдующее утро герцогъ предложилъ леди Мабели остаться въ Мачингѣ еще на двѣ недѣли, и даже на мѣсяцъ, если возможно. Леди Мабель, отецъ которой былъ еще за границей, была не прочь принять приглашеніе.
   

Глава LV.
Польпенно.

   Польвеннингъ, помѣстье Тригира, отца Френка, было возлѣ городка Польпенно -- такъ близко, что ворота парка отворялись въ городокъ. Какъ сказалъ Сильвербриджъ своему отцу, много Тригировъ были депутатами отъ городка. Потомъ были перемѣны и посторонніе втерлись за свои деньги. Когда теперь случилась вакансія, къ сквайру Тригиру явилась депутація и просила его. Депутація ручалась, что издержки не превысятъ нѣкоторой весьма ограниченной суммы. Мистеръ Тригиръ не имѣлъ этого честолюбія для себя. Его старшій сынъ былъ за границей и вовсе не годился въ члены Парламента. Послѣ большихъ разсужденій въ семьѣ, пригласили въ депутаты Френка Тригира. Желанія Френка относительно леди Мери Паллизеръ были извѣстны въ Польвеннингѣ, и тамъ думали, что онъ будетъ имѣть болѣе возможности на успѣхъ, если будетъ ставить послѣ своего имени буквы Ч. П. Френкъ согласился, и уѣзжая въ Корнвельсъ, написалъ къ своему другу Сильвербриджу, чтобы онъ пріѣхалъ помогать ему. Оставалось только девять дней до выборовъ, и Карботль, либеральный кандидатъ, уже жилъ очень пышно въ Камборнской гостиницѣ.
   Мистеръ и мистрисъ Тригиръ и старшая сестра Френка, признававшая сама себя старой дѣвой, съ большой радостью приняли друга Френка. Въ первое утро, разумѣется, разсуждали о надеждахъ Френка.
   -- Моя лучшая возможность на успѣхъ, сказалъ Френкъ:-- происходитъ отъ того обстоятельства, что толщина Карботля не нравится никому.
   -- Если кошелекъ туго набитъ, сказалъ старый мистеръ Тригиръ:-- то это сгладитъ всякіе личные недостатки.
   Лордъ Сильвербриджъ спросилъ, мѣшаетъ ли толщина кандидату говорить рѣчи. Мисъ Тригиръ сказала, что на прошлой недѣлѣ онъ говорилъ по три рѣчи въ день, и что мистеръ Вильямсъ, ректоръ, слышавшій его, объявилъ, что онъ безбожный диссидентъ. Мистрисъ Тригиръ думала, что городку лучше лишиться права посылать депутатовъ въ Парламентъ чѣмъ, чтобы такой противный человѣкъ паходился здѣсь.
   -- Безбожный диссидентъ! сказала она съ ужасомъ, поднявъ кверху руки.
   Френкъ думалъ, что лучше не упоминать о религіи ихъ оппонента. Тогда мистеръ Тригиръ произнесъ маленькую рѣчь.
   -- Мы прежде старались, сказалъ онъ: -- выбирать такихъ представителей въ Парламентъ, которые были согласны съ нами въ главныхъ предметахъ, какъ напримѣръ, англиканская церковь и необходимость религіи. А теперь считается неприличнымъ даже упоминать о подобныхъ предметахъ!
   Изъ этого можно заключить, что этотъ Тригиръ былъ закоренѣлый консерваторъ.
   Когда старики ушли спать, молодые люди начали разсуждать о дѣлѣ.
   -- Надѣюсь, что ты будешь выбранъ, сказалъ Сильвербриджъ.-- И если я могу сдѣлать для тебя что-нибудь, разумѣется, я сдѣлаю.
   -- Всегда хорошо имѣть на своей сторонѣ члена, сказалъ Тригиръ.
   -- Но я начинаю думать, что я плохой консерваторъ самъ.
   -- Очень жалѣю.
   -- Сер-Тимоти такой скотъ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Это твое понятіе о политическомъ мнѣніи? Развѣ ты хочешь быть тѣмъ или другимъ, судя по тому, нравится или не нравится тебѣ какая-нибудь личность? Кажется, каждый долженъ имѣть свое собственное мнѣніе.
   -- Твой отецъ нападаетъ на человѣка за то, что онъ диссидентъ.
   -- Мой отецъ держится старинныхъ понятій.
   -- Для меня такъ трудно, сказалъ Сильвербриджъ: -- находить разницу между двумя сторонами. Ты такой истинный консерваторъ гораздо больше похожъ на моего отца, который либералъ, чѣмъ на твоего, который находится на одной сторонѣ съ тобою.
   -- Это можетъ быть, а все-таки я твердый консерваторъ.
   -- Въ Парламентѣ мнѣ кажется самое, главное состоитъ въ томъ, чтобы выбирать по вкусу товарищей. Съ Монкомъ сидятъ такіе противные пошляки, что слышать о нихъ тошно, съ ними я никакъ не могъ бы обращаться вѣжливо. Но, кажется, я никого такъ не ненавижу, какъ старика Бисвакса. Онъ такъ презрительно вздергиваетъ носъ, что мнѣ такъ и хочется дернуть его за носъ.
   -- И ты намѣренъ перейти на другую сторону, чтобы сдѣлать это. Мнѣ кажется, мои стремленія выше твоихъ, сказалъ Тригиръ.
   -- О, разумѣется. Ты человѣкъ даровитый, сказалъ Сильвербриджъ съ оттѣнкомъ сарказма.
   -- Человѣкъ можетъ имѣть высшія стремленія, не будучи очень даровитъ. Если партію, называющей себя либеральной, допустить поступать по своему, кто же не убѣжденъ, что Церковь тотчасъ будетъ уничтожена, потомъ и Палата Лордовъ, а тамъ и престолъ.
   -- Мой отецъ не имѣетъ такихъ идей.
   -- Твой отецъ зависитъ, не отъ себя. Либеральная партія, пользующаяся полномочіемъ, должна дѣйствовать сообразно логическому заключенію своихъ доводовъ. Только консервативное чувство страны спасаетъ такихъ людей, какъ твой отецъ, отъ погибели, къ которой ихъ влекутъ ихъ собственныя продѣлки. Ты читалъ Французскую Революцію Карлейля?
   -- Да, читалъ.
   -- Развѣ тамъ этого нѣтъ? Много честныхъ людей думали, что сдѣлаютъ большую пользу, сдѣлавъ равными всѣхъ, Многіе сдѣлались равными, лишившись головы. Вотъ почему я намѣренъ сдѣлаться депутатомъ отъ Польпенно и отправить Карботля обратно въ Лондонъ. Карботль, вѣроятно, не собирается рѣзать головы никому.
   -- Я полагаю, что онъ такой же консерваторъ какъ и ты.
   -- Но онъ хочетъ быть членомъ Парламента; а такъ какъ онъ никогда не думалъ много ни о чемъ, онъ готовъ помогать коммунизму, радикализму, соціализму, рубленію головъ и всему другому.
   -- Все это очень хорошо, сказалъ Сильвербриджъ:-- но гдѣ были бы мы, если бы не было либераловъ? Робеспьерръ и его сподвижники отрубили много головъ, а Людовикъ XIV и Людовикъ XV еще большее количество засадили въ темницы.
   Такимъ образомъ за нимъ осталось послѣднее слово.
   Все утро и весь день прошли въ собираніи голосовъ. Вечеромъ былъ большой митингъ въ Лольвенингскомъ собраніи, которое въ настоящую минуту находилось въ рукахъ консерваторской партіи. Тутъ Френкъ Тригиръ произнесъ рѣчь, въ которой выразилъ свои политическія убѣжденія. Рѣчь въ то время всѣ находили очень хорошей, но главное ту часть, которая относилась къ Карботлю. Кто такой Карботль? Зачѣмъ онъ пріѣхали въ Польпенно? Кто его приглашалъ? Зачѣмъ именно Карботля, а не другого? Не думаютъ ли жители Польпенно, что Карботля лучше отослать туда, откуда онъ пріѣхалъ? Эти вопросы, показавшіеся Сильвербриджу и легкими, и привлекательными, почти заставили его желать самому сказать рѣчь.
   Потомъ говорилъ ректоръ Вильямсъ, имѣвшій много надежныхъ друзей и много отъявленныхъ враговъ въ городкѣ. Онъ обращался главное къ отверженникамъ -- какъ онъ ихъ называлъ -- къ безбожныхъ диссидентамъ; и Тригиръ находилъ, что каждое слово ректора вредитъ дѣлу, Вильямсу было необходимо высказать свои мысли и поэтому онъ все напиралъ на безбожныхъ диссидентовъ, не объясняя, однако, какъ человѣкъ, на столько думающій о религіи, чтобы сдѣлаться диссидентомъ, могъ быть безбожникомъ, или какъ безбожникъ до такой степени думаетъ о религіи, чтобы сдѣлаться диссидентомъ.
   Вильямса слушали съ нетерпѣніемъ, а потомъ стали требовать, чтобы молодой лордъ сказалъ рѣчь. Онъ былъ сынъ бывшаго перваго министра и потому, конечно, могъ говорить. Онъ самъ былъ членъ Парламента и поэтому могъ говорить. Онъ смѣло вырвался изъ ошибочныхъ политическихъ тенетъ своей фамиліи, и поэтому въ такихъ обстоятельствахъ, имѣлъ особенное право говорить. Когда человѣкъ занимается выборами, онъ долженъ говорить. За обѣдомъ отказаться можно, или въ собраніи частномъ, человѣкъ можетъ объявить, что не приготовился. Но въ подобномъ случаѣ, человѣкъ -- и членъ Парламента -- не можетъ сослаться на то, что не приготовился. Чтобы сынъ бывшаго перваго министра, уже принимавшій такое большое участіе въ политикѣ, что даже отдѣлился отъ отца, не приготовился обратиться къ избирателямъ, къ которымъ пріѣхалъ собирать голоса! Предлогъ былъ бы такъ нелѣпъ, что Сильвербриджъ уже всталъ съ своего мѣста, прежде чѣмъ успѣлъ опомниться.
   Это была въ сущности его первая публичная рѣчь. Въ Сильвербриджѣ онъ старался повторять нѣсколько словъ, и промахи его прикрывали Спруджоны и Спруты. Но теперь онъ стоялъ въ большой комнатѣ, въ незнакомомъ городѣ, имѣя предъ собой всю мѣстную аристократію. Глаза его сначала отуманились и онъ готовъ былъ бѣжать. Но, въ это утро, когда онъ одѣвался, ему пришла въ голову возможность подобной минуты, и онъ придумалъ нѣсколько словъ.
   -- Другъ мой, Френкъ Тригиръ, началъ онъ: -- человѣкъ очень хорошій, и я надѣюсь, что вы выберете его.
   Тутъ онъ замолчалъ, не помня, что дальше придумать, но чувство, съ которымъ онъ произнесъ эти слова, такъ понравилось слушателямъ, что они наполнили длинную паузу рукоплесканіями и восклицаніями.
   -- Да, продолжалъ молодой членъ Парламента, поощряемый добротой толпы:-- я давно знаю Френка Тригира и не думаю, чтобы гдѣ-нибудь вы могли найти лучшаго члена Парламента.
   Между присутствующими было много дамъ и онѣ думали, что именно сынъ герцога долженъ былъ пріѣхать къ нимъ на выборы. Голосъ его былъ гораздо пріятнѣе, чѣмъ у стараго Вильямса. Женщины махали платками, а мужчины топали ногами. Вотъ къ нимъ явился какой ораторъ!
   -- Вы все это знаете такъ же хорошо, какъ и я, продолжалъ ораторъ:-- и навѣрно чувствуете, что онъ долженъ быть депутатомъ отъ Польпенно.
   Если это зависѣло отъ мнѣнія присутствующихъ, то въ этомъ не могло быть сомнѣнія.
   -- Не можетъ быть человѣка лучше Френка Тригира, и я прошу васъ три раза прокричать ура новому депутату.
   Троекратное ура кричали десять разъ, и Карботлиты, стоявшіе за дверью, и пришедшіе послушать и донести, что будетъ происходить на Тригирскомъ митингѣ, были такого мнѣнія, что старшій сынъ бывшаго перваго министра -- сила,
   -- Я ничего не знаю о мистерѣ Карботлѣ, продолжалъ Сильвербриджъ, которому начинало нравиться слышать свой собственный голосъ:-- можетъ быть и онъ тоже хорошій человѣкъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, это человѣкъ очень дурной, послышалось съ разныхъ сторонъ залы.
   -- Я ничего о немъ не знаю. Я не былъ съ Карботлемъ въ школѣ.
   Это было сочтено за самую остроумную выходку и было принято восклицаніями. Сильвербриджъ былъ въ цвѣтѣ молодости, а Карботлю было, по-крайней-мѣрѣ, шестьдесятъ. Ничего не могло быть забавнѣе.
   -- Онъ, кажется, твердый партизанъ, но не думаю, чтобы онъ годился въ депутаты отъ Польпенно. Я думаю, что вы выберете Френка Тригира. Я былъ съ нимъ въ школѣ и говорю вамъ, что вы нигдѣ не можете найти никого лучше Френка Тригира.
   Тутъ онъ сѣлъ и почувствовалъ, какъ я боюсь, что кончилъ свою рѣчь.
   -- Мы такъ обязаны вамъ, лордъ Сильвербриджъ, сказала мисъ Тригиръ, когда они шли домой.-- Именно это правится всѣмъ. Это, знаете, такъ успокоительно. То, что мистеръ Вильямсъ говорилъ о диссидентахъ, разумѣется, справедливо, но неуспокоительно.
   -- Надѣюсь, что я не одурачилъ себя сегодня, сказалъ Сильвербриджъ, оставшись вдвоемъ съ Тригиромъ и можетъ быть съ нѣкоторой гордостью въ сердцѣ.
   -- Мнѣ слѣдовало бы сказать, что ты дѣйствительно наглупилъ, потому что ты такъ ужасно хвалилъ меня. Но какъ бы то ни было, а это приняли хорошо. Не знаю, выберутъ ли меня, но если бы ты явился кандидатомъ, я увѣренъ, что выбрали бы тебя.
   Сильвербриджъ не совсѣмъ остался доволенъ этимъ. Онъ желалъ слышать, что онъ говорилъ хорошо. Однако, онъ не разсердился на холодность своего друга.
   -- Можетъ быть я дѣйствительно наглупилъ, сказалъ онъ себѣ, ложась въ постель.
   На слѣдующій день, послѣ завтрака, пошелъ сильный дождь. Собирать голоса было необходимо, а собирать ихъ дома нельзя. Рѣшили не смотрѣть на дождь. Если бы можно было уговориться съ Карботлитами, можно бы рѣшить, чтобы обѣ партіи не дѣлали ничего, но такъ какъ это было невозможно, то Тригировская партія не могла пропустить день. Карботль, по своей толщинѣ и природной мѣшкотности, можетъ быть не захочетъ шлепать по грязи, такъ что можно выиграть что-нибудь; и вотъ, послѣ завтрака, отправились съ зонтиками Тригиръ, Сильвербриджъ, помощникъ ректора, пасторъ Ньюкомбъ, Пайнеботъ, консервативный стряпчій, и пять-шесть партизановъ съ тетрадями и карандашами, и отмѣчали имена дружелюбныхъ, сомнительныхъ и непріязненныхъ.
   Парламентское собираніе голосовъ, занятіе не совсѣмъ пріятное. Можетъ быть ничего нельзя вообразить гнуснѣе и противнѣе для личнаго достоинства. Одни и тѣже слова надо повторять безпрестанно въ домахъ бѣдняковъ, понимавшихъ только то, что настало время, когда имъ, а не они, будутъ льстить. Такія посѣщенія -- а ихъ приходится дѣлать двадцать въ часъ и двѣсти въ день, не могутъ быть пріятны ни въ какую погоду, но въ дождь просто невыносимы. Сильвербриджъ, помогая Тригиру въ этомъ непріятномъ дѣлѣ, поздравлялъ себя съ тѣмъ, что по милости Спруджона и Спрута, былъ выбранъ безъ всякаго труда.
   Трудились они такимъ образомъ до часу, потомъ позавтракали въ гостинницѣ, промокшіе насквозь. Въ два часа они отправились опять, напрасно усиливаясь сдѣлать двадцать посѣщеній въ часъ. Около четырехъ часовъ, когда начинало темнѣть, они очень устали и Сильвербриджъ отважился замѣтить, что такъ какъ они мокрехоньки, а вечеромъ опять будетъ митингъ въ залѣ Собранія, и такъ какъ въ этой части города они никого не могли застать дома, то можетъ быть нельзя ли отложить посѣщенія пока. Онъ думалъ, что какъ было бы пріятно выпить стаканъ горячаго грога, и отдохнуть до обѣда. Но философы приняли это предложеніе съ суровымъ презрѣніемъ. Извѣстно ли его сіятельству, что мистеръ Карботль странствуетъ цѣлый день съ восьми часовъ, что Карботлиты уже послали за фонарями и рѣшились дѣйствовать до восьми часовъ между ремесленниками, которые тогда вернутся съ работы? Когда человѣкъ возьмется за плугъ, философы думали, что онъ долженъ кончить борозду.
   Мнѣніе философовъ только-что одержало верхъ въ совѣщаніи, происходившемъ подъ восемью мокрыми зонтиками, на углу грязнаго переулка, ведущаго въ Верхнюю улицу; какъ вдругъ на другой сторонѣ дороги, явилась партія Карботля. Философы тотчасъ сообщили, что въ такихъ случаяхъ обычай требуетъ представить соперниковъ другъ другу.
   -- Это отниметъ у насъ десять минутъ, сказали философы:-- но и у нихъ также.
   Тригиръ, какъ младшій, перешелъ на другую сторону и представленіе было сдѣлано. Для партіи Тригира въ этомъ было нѣкоторое утѣшеніе, потому что нельзя было вообразить ничего плачевнѣе наружности Карботля. Это былъ очень толстый мужчина, лѣтъ шестидесяти, котораго какъ будто тащили его спутники. Онъ поднялъ воротникъ своего пальта, а шляпу надвинулъ на глаза такъ, что лица его почти не было видно, и пытаясь взглянуть на Сильвербриджа и Тригира, онъ долженъ былъ поднять свой подбородокъ такъ, что дождь стекалъ съ шляпы на носъ. Въ одной рукѣ онъ держалъ зонтикъ, въ другой палку и промокъ, повидимому, до костей. Что онъ чувствовалъ, знать нельзя, но его философы, руководители, друзья не давали ему покоя.
   -- Очень трудное дѣло, мистеръ Тригиръ, сказалъ онъ, качая головой.
   -- Дѣйствительно, очень трудное, мистеръ Карботль.
   Послѣ этого, обѣ партіи пошли своей дорогой, не сказавъ болѣе ни слова.
   

Глава LVI.
Извѣстіе сообщается въ Мачингъ.

   Девять дней продолжались эти труды, и въ это время лордъ Сильвербриджъ сдѣлался очень популяренъ и сказалъ много рѣчей. Тригиръ въ половину меньше, и не до такой степени заслужилъ политическое предпочтеніе въ городкѣ, но все-таки его выбрали. Можетъ быть будетъ несправедливо приписывать его успѣхъ одному краснорѣчію молодого лорда, и, конечно, ужъ не сильнымъ религіознымъ чувствамъ ректора. Надо опасаться, что результатъ былъ достигнутъ и не политическими убѣжденіями молодого кандидата. Это сдѣлалъ глава кандидатовъ, руководителей, друзей, предводительствующій философъ, не пустившій никого домой съ дождя, и такъ зорко слѣдившій за дѣйствіями Карботлитовъ, что руководители и друзья Карботля не смѣли истратить шиллинга -- это онъ былъ причиною успѣха. Каждая ихъ попытка истратить деньги, была предупреждаема. Такъ какъ Карботля пригласили въ Польпенно тратить деньги -- такъ какъ въ пользу его были одни деньги, а онъ ихъ тратить не могъ, то свободные и независимые избиратели не подали за него голоса. Консерваторы торжествовали. Произошла большая консервативная реакція. Но избирательный руководитель, философъ и другъ, въ смиренномъ уединеніи своего дома -- онъ былъ портной -- зналъ очень хорошо, какимъ образомъ Тригиръ получилъ мѣсто. Десять шиллинговъ на человѣка, привлекли бы триста либераловъ къ выборамъ, способъ раздать эти деньги былъ придуманъ, но консервативный портной былъ слишкомъ хитеръ, и ни одинъ соверенъ не могъ быть переданъ. Портной получилъ двадцать-пять фунтовъ за свои труды.
   Вильямсъ, однако, былъ убѣжденъ, что онъ такъ обнаружилъ беззаконіе диссидентовъ, что убѣдилъ весь городъ.
   -- Это очень важно для страны, сказалъ Вильямсъ.
   -- Онъ будетъ отличнымъ депутатомъ, замѣтилъ Сильвербриджъ, хлопнувъ своего друга по спинѣ.
   -- Надѣюсь онъ не забудетъ никогда, продолжалъ Вильямсъ:-- что обязанъ своимъ мѣстомъ принципамъ англиканской церкви, такъ глубоко вкоренившимся въ души разсудительной части жителей этого городка.
   -- Кого же имъ было выбрать какъ не Тригира? сказала мать, находя, что ректоръ слишкомъ много приписываетъ похвалъ себѣ.
   -- Мнѣ кажется вы сдѣлали для насъ больше всѣхъ, шепнула мисъ Тригиръ молодому лорду.-- Вы говорили такъ успокоительно!
   Отецъ, уходя вечеромъ въ свою спальню, выразилъ сыну, съ нѣкоторымъ трепетомъ, надежду, что все это не поведетъ къ большимъ издержкамъ.
   Въ этотъ вечеръ лордъ Сильвербриджъ, прежде чѣмъ легъ спать, написалъ отцу о томъ, что произошло въ Польпенно.

"Польвеннингъ, 15 декабря.

   "Любезный батюшка, мы успѣли выбрать Тригира. Я боюсь, что вы будете недовольны этимъ, потому что это однимъ голосомъ менѣе въ вашей партіи. Но я право думаю, что онъ какъ разъ годится для Парламента. Будь онъ на вашей сторонѣ, мнѣ кажется вы захотѣли бы помѣстить его въ министерство. Онъ постоянно думаетъ о такихъ вещахъ. Онъ говоритъ, что если бы консерваторовъ не было, то якобинцы уничтожили бы такихъ людей какъ вы и мистеръ Монкъ. Въ этомъ есть доля правды. Консерваторъ человѣкъ или нѣтъ, а долженъ же онъ сознаться, что консерваторы быть должны".
   Герцогъ, читая это, запомнилъ, чтобы объяснить сыну, что каждый экипажъ имѣетъ тормазъ для колесъ, но что честолюбивая душа предпочтетъ быть кучеромъ, а не тормазомъ,
   "Скверная была работа".
   Герцогъ опять запомнилъ, чтобы сдѣлать сыну замѣчаніе, что ни одинъ джентльменъ, вышедшій изъ возраста школьника, не долженъ позволять себѣ употреблять такія выраженія въ такомъ смыслѣ.
   "Намъ пришлось ходить по дождю по колѣни въ грязи девять дней, и все говорить одно и тоже. И разумѣется, мы говорили вздоръ".
   Опять замѣчаніе, что бѣдныхъ избирателей можно научить чему-нибудь при этомъ случаѣ.
   "Нашимъ единственнымъ утѣшеніемъ было то, что Карботлитамъ было такъ же плохо, какъ намъ. Я говорилъ такъ много рѣчей, что, наконецъ, мнѣ это сдѣлалось легко.
   "Я обѣщалъ пріѣхать въ Лондонъ съ Тригиромъ дня на два. Послѣ этого я пріѣду опять въ Мачнигъ. Я буду тамъ около 22-го и останусь на Рождество. Потомъ поѣду въ Брекъ поохотиться. Стыдно имѣть столько лошадей и никогда на нихъ не ѣздить!
   "Вашъ любящій сынъ

"Сильвербриджъ".

   Послѣдняя фраза внушила герцогу мысль о необходимости сдѣлать замѣчаніе объ удовольствіяхъ вообще.
   Съ тою же почтой пришло письмо изъ Польпенно въ Мачингъ, которое также внушило намѣреніе сдѣлать нѣсколько замѣчаній. Оно заключалось въ слѣдующемъ:
   "Любезная Мабель -- я членъ Британской Палаты Общинъ. Я иногда считалъ себя однимъ изъ особенно несчастныхъ людей на свѣтѣ, а между тѣмъ, теперь достигъ того, что всѣ коммонеры въ Англіи находятъ величайшей почестью, доступной для нихъ, и сдѣлалъ это въ такихъ лѣтахъ, когда этого достигаютъ очень немногіе, кромѣ сыновей богатыхъ и могущественныхъ людей.
   "Теперь перехожу къ моимъ несчастіямъ. Я знаю, что такой бѣдный человѣкъ, какъ я, не долженъ быть членомъ Парламента. Мнѣ слѣдовало бы снискивать себѣ пропитаніе въ званіи стряпчаго или доктора. Мнѣ не слѣдуетъ быть тѣмъ, чѣмъ я сдѣлался, и когда мнѣ минетъ сорокъ лѣтъ, я увижу, что прожилъ все и не пріобрѣлъ ничего.
   "У меня остается только одна надежда. Вы знаете очень хорошо, въ чемъ заключается она. Скажите ей, что я горжусь моимъ званіемъ, какъ члена Парламента, больше за нея, чѣмъ за себя. Человѣкъ, осмѣливающійся любить ее, обязанъ значить что-нибудь въ свѣтѣ. Если это можетъ сдѣлаться -- если это сдѣлается когда-нибудь -- я желалъ бы сдѣлать для нея что-нибудь. Я увѣренъ, что вы сами порадуетесь моему успѣху. Вашъ любящій другъ и кузенъ

"Френсисъ Тригиръ".

   Первое замѣчаніе было сдѣлано объ увѣреніи писавшаго, что онъ въ сорокъ лѣтъ проживетъ все. Нѣтъ! Онъ мужчина и можетъ пріобрѣсти то, что не досталось ему при рожденіи. Онъ непремѣнно пріобрѣтетъ для себя все хорошее. Но что хорошее хранитъ будущность для нея? Какую возможность на успѣхъ имѣетъ она? Но всего прискорбнѣе для нея было увѣреніе, что его любовь къ этой другой дѣвушкѣ была такъ искренна. Даже когда онъ писалъ къ ней, прежняго чувства не осталось и искры! Конечно, онъ могъ бы позволить себѣ какой-нибудь намекъ на прежнія чувства! Она, какъ женщина -- и какъ женщина такая, все благосостояніе которой должно зависѣть отъ брака -- не можетъ позволять себѣ подобныхъ намековъ; но ему, конечно, не слѣдовало поступать такъ жестоко!
   Но она сдѣлаетъ все, чего она желаетъ, на сколько это зависитъ отъ нея. Она сама желала, чтобы онъ женился на леди Мери Паллизеръ, хотя желала также, чтобы частичка его любви осталась для нея самой! Она была согласна исполнить его порученіе -- если только это можно сдѣлать, не оскорбивъ герцога. Она пріѣхала сюда съ намѣреніемъ заслужить расположеніе герцога. Она не должна ослаблять это расположеніе, сдѣлавшись посредницей тайныхъ сношеній Мери съ ея возлюбленнымъ.
   Но какъ она окажетъ услугу Тригиру, не оскорбивъ герцога? Она нѣсколько разъ прочла письмо, и находя его письмо хорошимъ, рѣшилась показать герцогу.
   -- Мистеръ Тригиръ выбранъ депутатомъ отъ Польпенно, сказала она въ тотъ же день, когда она и герцогъ получили письма.
   -- Сильвербриджъ писалъ мнѣ объ этомъ.
   -- Я полагаю, что это для него будетъ хорошо.
   -- Я не знаю, холодно сказалъ герцогъ.
   -- Онъ мнѣ родственникъ, и я всегда интересуюсь его благосостояніемъ.
   -- Это естественно.
   -- Мѣсто въ Парламентѣ дастъ ему занятіе.
   -- Конечно, должно дать, отвѣтилъ герцогъ.
   -- Я не думаю, чтобы онъ былъ лѣнивъ.
   На это герцогъ не отвѣчалъ. Онъ не желалъ разговаривать о Тригирѣ.
   -- Могу я сказать вамъ, почему я говорю вамъ все это? кротко спросила она, пожимая руку герцога.
   На это герцогъ согласился, но все холодно.
   -- Потому что я желаю знать, что мнѣ дѣлать. Не угодно ли вамъ прочесть это письмо? Разумѣется, вы вспомните, что мы съ Френкомъ выросли почти какъ братъ и сестра.
   Герцогъ взялъ письмо и прочелъ его очень медленно.
   -- То, что онъ говоритъ о молодыхъ людяхъ, не имѣющихъ состоянія и попадающихъ въ Парламентъ, довольно справедливо.
   Это было довольно непоощрительно, но такъ какъ герцогъ продолжалъ читать, Мабель не считала необходимымъ разсуждать съ нимъ объ этомъ. Онъ долженъ былъ прочесть послѣдній параграфъ два раза, прежде чѣмъ понялъ его. Потомъ онъ очень медленно сложилъ письмо и возвратилъ его леди Мабели.
   -- Что мнѣ дѣлать? спросила леди Мабель.
   -- Такъ какъ мы съ вами друзья, мнѣ кажется, что передавая это порученіе Мери, вы измѣните моему довѣрію къ вамъ. Я думаю, что вы не должны говорить съ Мери о мистерѣ Тригирѣ.
   Онъ перемѣнилъ разговоръ, леди Мабель, разумѣется, поняла, что послѣ этого она не могла сказать ни слова Мери о выборахъ въ Польпенно.
   

Глава LVII.
Собраніе въ Короткохвостой Лисицѣ.

   Въ половинѣ декабря дѣла шли не совсѣмъ хорошо въ Рюннимедѣ. Маіоръ съ большой отвагою продолжалъ дѣйствовать вопреки желаніямъ членовъ охоты. Владѣльцы лѣса протестовали, фермеры клялись, кто не дадутъ ему ѣздить по ихъ землѣ, молодые люди даже поговаривали, что отколотятъ его. Но онъ продолжалъ дѣйствовать и устроилъ двѣ хорошія охоты. Въ Рюннимедской охотѣ было много такихъ членовъ, которые не принадлежали къ той странѣ, пріѣзжали по желѣзной дорогѣ изъ Лондона, и такъ какъ ѣздили не по ихъ землѣ, портили не ихъ ограды, то жители рюннимедскіе предполагали, что имъ не слѣдуетъ сопротивляться тѣмъ, кто эти вещи для охоты доставлялъ. Но маіоръ, зная въ чемъ заключается его сила, успѣлъ набрать партію для своей поддержки. Контрактъ былъ заключенъ въ мартѣ на годъ. Имѣя въ своемъ распоряженіи собакъ и лошадей, онъ управлялъ охотой, но среди бури оскорбленій и непріязненности.
   Наконецъ, рѣшили собрать членовъ охоты, съ цѣлью освободиться отъ маіора. Окрестные джентльмены находили, что маіора нельзя переносить, а фермеры были противъ него еще больше джентльменовъ. Теперь всѣ спортсмены въ Англіи были убѣждены, что маіоръ собственными руками вколотилъ гвоздь въ ногу лошади. Возможно ли допустить, чтобы рюннимедскіе фермеры охотились подъ начальствомъ человѣка, который оказался виновенъ въ подобномъ беззаконіи? Мѣстныя газеты, всегда поддерживавшія Рюннимедскую охоту, объявляли въ весьма ясныхъ выраженіяхъ, что всѣ тѣ, которые охотятся съ маіоромъ, наслаждаются своею охотою посредствомъ грабежа, совершеннаго надъ лордомъ Сильвербриджемъ. Назначено было собраніе, въ суботу, 18-го декабря, въ извѣстной спортсменской гостиницѣ "Короткохвостая Лисица". Членовъ охоты убѣдительно просили быть. Это единственный способъ -- такъ говорилось въ разосланныхъ печатныхъ пригласительныхъ билетахъ -- которымъ охоту можно сохранить. Если интересующіеся ею джентльмены не будутъ содѣйствовать, Рюннимедскую охоту слѣдуетъ причислить къ вещамъ прошлаго. Маіору дали знать, что если онъ желаетъ быть, то препятствія къ его присутствію не будетъ. На предсѣдательское мѣсто сядетъ въ половинѣ перваго популярный и извѣстный старый спортсменъ, мистеръ Магогени Топсъ.
   Когда поступали такимъ образомъ съ начальникомъ охоты! Къ его присутствію препятствія не будетъ! Вообще начальникъ охоты не бывалъ на такихъ собраніяхъ, потому что тамъ всегда разсуждали о подпискѣ для него, такъ что ему неудобно было слушать за и противъ. Но его всегда считаютъ героемъ, и обращаются въ глаза и говорятъ за глаза съ любовью, восторгомъ и уваженіемъ. Но теперь этому начальнику объявляли, что его присутствіе дозволяется и собраніе назначили въ половинѣ перваго, въ день охоты -- когда, какъ всѣмъ было извѣстно, надо было съѣзжаться на охоту къ одиннадцати часамъ за двѣнадцать миль! Была ли когда такая низость? говорилъ себѣ маіоръ. Но онъ рѣшилъ, что не допуститъ унизить себя. Онъ немедленно послалъ билеты ко всѣмъ членамъ съ увѣдомленіемъ, что въ этотъ день охота будетъ не въ Кроннингамскихъ кустахъ, что было по другую сторону Багшота, а у Короткохвостой Лисицы -- и собаки будутъ тамъ въ половинѣ второго.
   Что ни случилось бы, онъ долженъ быть бодръ. Во всемъ этомъ два-три лондонца держали его сторону.
   -- Поднимите хвостъ, Тифто, сказалъ одинъ изъ его приверженцевъ:-- и покажите имъ,что вы не боитесь ничего.
   Тифто поднялъ хвостъ и явился въ собраніе въ лучшемъ новомъ красномъ мундирѣ, бѣлыхъ панталонахъ, розовыхъ сапогахъ и съ премилепькими бантиками у колѣнъ. Онъ вошелъ въ комнату съ рогомъ въ рукахъ, какъ символомъ власти, снялъ охотничью шапочку и поклонился собранію съ развязнымъ видомъ. Онъ выпилъ двѣ рюмки водки и пока продолжится дѣйствіе напитка, будетъ держать себя смѣло.
   Старикъ Топсъ, вставъ съ своего кресла, сказалъ не очень много. Онъ охотился въ Рюннимедѣ около пятидесяти лѣтъ и прежде никогда не видалъ ничего столь грустнаго. Это дѣлало его очень несчастнымъ. Въ его лѣсу всегда было много лисицъ. Его другъ мистеръ Джостокъ, объяснитъ все подробно. Онъ самъ желаетъ только, чтобы Рюннимедская охота прилично содержалась. Потомъ онъ сѣлъ, а Джостокъ всталъ.
   Джостокъ былъ хорошо извѣстенъ въ Рюннимедѣ и ввелъ туда маіора Тифто. Въ охотничьей странѣ часто есть кто-нибудь не желающій самъ сдѣлаться начальникомъ охоты, но почти столько же какъ и самъ начальникъ распоряжающійся ею. Иногда онъ на охотничьихъ собраніяхъ бываетъ не совсѣмъ популяренъ, такъ какъ всегда любитъ говорить. Но есть случай, когда его услуги бываютъ драгоцѣнны, какъ напримѣръ, услуги Джостока теперь. Ему было лѣтъ сорокъ-пять, онъ ѣздилъ на охоту рѣдко, лѣсовъ для охоты не имѣлъ и былъ небогатъ; но онъ понималъ охоту, зналъ всѣ ея законы, и былъ знатокъ въ лошадяхъ, собакахъ -- и людяхъ; и говорить умѣлъ.
   Джостокъ сидѣлъ по правую руку Топса, а напротивъ было оставлено мѣсто для начальника. Задача была нелегка и не совсѣмъ пріятна. Ораторъ долженъ былъ обвинить человѣка, сидѣвшаго напротивъ него -- человѣка, съ которымъ самъ былъ очень коротокъ -- въ поступкѣ такомъ безчестномъ и такомъ низкомъ, что ничего хуже нельзя было вообразить. "Вы плутъ, обманщикъ, негодяй самаго гадкаго разряда, плутъ такой подлый, что возмутительно сидѣть въ одной комнатѣ съ вами!" Вотъ что Джостокъ долженъ былъ сказать. И онъ сказалъ. Окидывая глазами комнату, иногда обращаясь къ Топсу, который тогда съ ужасомъ поднималъ руки, но ни разу не взглянувъ на маіора, Джостокъ сказалъ все.
   -- Я не видалъ какъ это было сдѣлано, сказалъ онъ.-- Я ничего не знаю объ этомъ. Я никогда не былъ въ Донкастерѣ. Но вы знаете, что думаетъ Жокейскій Клубъ. Начальника нашей охоты исключили изъ скачекъ.
   Тутъ начались споры и перебрасывались короткими и жаркими фразами, но Тифто молчалъ какъ спартанецъ.
   -- Во всякомъ случаѣ, онъ обезславилъ себя какъ спортсменъ, продолжалъ Джостокъ.-- Онъ исключенъ изъ Бергарденскаго клуба.
   -- Онъ самъ вышелъ, разсердившись на ихъ обращеніе, сказалъ пріятель маіора.
   -- Пусть онъ разсердится на насъ и выйдетъ, сказалъ Джостокъ:-- потому что мы не хотимъ имѣть его здѣсь. Цезарь не хотѣлъ имѣть жену, которую подозрѣвали въ невѣрности, и Рюннимедъ не хочетъ имѣть начальника охоты, который, какъ предполагаютъ, вбилъ гвоздь въ ногу лошади.
   Еще двое-трое членовъ сказали кое-что, прежде чѣмъ маіору дозволили говорить, и содержаніе ихъ рѣчей было одно и тоже: маіоръ долженъ уйти отъ нихъ.
   Тогда всталъ маіоръ, и его выслушали съ большимъ вниманіемъ. Они всѣ рѣшили отпестись къ нему съ полной справедливостью. Маіоръ говорилъ не отлично вообще, но на. этотъ разъ говорилъ лучше, чѣмъ можно было ожидать.
   -- Это положеніе очень непріятное, сказалъ онъ:-- очень. О гвоздѣ, вбитомъ въ ногу лошади, я знаю менѣе новорожденнаго младенца. Но я скажу двѣ вещи, и прежде скажу то, что не такъ важно. Эти собаки принадлежатъ мнѣ.
   Тутъ онъ замолчалъ и со всѣхъ сторонъ раздались громкія возраженія. Джостокъ, однако, предложилъ выслушать маіора до конца.
   -- Я говорю, что онѣ принадлежатъ мнѣ, повторилъ маіоръ.-- Если кто-нибудь вздумаетъ это опровергать, законъ скоро остановитъ ихъ. Но это не очень важно. Я вотъ что хочу сказать. Если лошади вбили въ ногу гвоздь -- а я этого не опровергаю -- кто отъ этого пострадалъ больше всѣхъ? Лордъ Сильвербриджъ. Всѣ знаютъ это. Кажется, онъ поплатился семидесятью тысячами! Я предлагаю спросить его. Пусть скажетъ онъ. Онъ долженъ знать это лучше всѣхъ. Лошадь принадлежала обоимъ намъ. Его сіятельство теперь не очень расположенъ ко мнѣ. Никто не долженъ опасаться, что онъ захочетъ выгородить меня. Я говорю, что это надо предоставить ему.
   Въ этомъ отношеніи маіору, конечно, былъ поданъ хорошій совѣтъ. Въ спортсментскихъ кружкахъ прошли слухи, что Сильвербриджъ не обвиняетъ маіора. Было извѣстно, что онъ расплатился немедленно и не послушался совѣтовъ директоровъ Жокейскаго клуба. Друзья маіора знали, что молодой лордъ отказался подать въ клубѣ голосъ противъ него. Не было ли болѣе, чѣмъ вѣроятно, что если это дѣло будетъ предоставлено ему, то онъ не произнесетъ приговора противъ своего бывшаго участника.
   Маіоръ сѣлъ, надѣлъ свою шапочку и сложилъ руки на крестъ; его рогъ высовывался изъ-за лѣвой руки. Нѣсколько времени продолжалось молчаніе, прерываемое, однако, говоромъ въ различныхъ частяхъ комнаты. Потомъ Джостокъ шепнулъ что-то на ухо предсѣдателю, и Топсъ, вставъ, пригласилъ Тифто уйти.
   -- Я тоже это думаю, сказалъ Джостокъ.-- Предложеніе, сдѣланное вами, можно обсудить только во время вашего отсутствія.
   Маіоръ посовѣтовался съ однимъ изъ своихъ друзей и ушелъ.
   Тутъ-то поднялся гамъ. Нѣкоторые понимали чувства лорда Сильвербриджа.
   -- Онъ менѣе всѣхъ въ Англіи признаетъ его виновнымъ, замѣтилъ Джостокъ.
   -- Что ни сказалъ бы милордъ, а онъ по моей землѣ ѣздить не будетъ, сказалъ одинъ фермеръ изъ заднихъ рядовъ.
   -- Я не думаю, чтобы кто-нибудь и когда-нибудь дѣлалъ болѣе справедливое предложеніе, сказалъ пріятель маіора, содержатель конюшенъ въ Лонг-Акрѣ.
   -- Мы не хотимъ имѣть его здѣсь, сказалъ другой фермеръ.
   Топсъ грустно покачалъ головой.
   -- Я не думаю, чтобы джентльмена можно было осуждать, не выслушавъ его, сказалъ одинъ изъ поклонниковъ Тифто:-- а гдѣ вы найдете человѣка, который умѣлъ бы такъ управлять охотою, какъ онъ; не думаю, чтобы кто-нибудь могъ сказать.
   -- Мы это устроимъ, сказалъ одинъ молодой человѣкъ, думавшій, что самъ сумѣетъ управлять охотой не хуже маіора Тифто.
   -- Онъ долженъ уйти отсюда, вотъ въ чемъ дѣло, сказалъ Джостокъ.
   -- Отдайте на голоса, мистеръ Джостокъ:-- сказалъ содержатель конюшенъ.
   Топсъ, очень опытный на счетъ публичныхъ собраній, выразилъ мнѣніе, что лучше собрать голоса.
   Джостокъ осмотрѣлся вокругъ, стараясь разсчитать послѣдствія. Большинство было на его сторонѣ, но ему также было хорошо извѣстно, что нѣкоторые увлекутся наружной справедливостью предложенія Тифто. И какая польза собирать голоса? Сколько голосовъ не было бы собрано, а о томъ, чтобы Тифто остался начальникомъ охоты, не могло быть и рѣчи. Но предсѣдатель согласился, а итти противъ предсѣдателя трудно.
   Начали собирать голоса сперва тѣхъ, которые желали передать дѣло лорду Сильвербриджу, а потомъ тѣхъ, кто желалъ изгнать Тифто, не спрашивая никого. Наконецъ, дѣло было рѣшено. Къ великому неудовольствію Джостока и фермеровъ, голоса рѣшили, что лорда Сильвербриджа пригласятъ высказать мнѣніе о невинности или винѣ его бывшаго товарища.
   Друзья маіора принесли ему это извѣстіе, когда онъ сидѣлъ верхомъ, какъ-будто онъ уже одержалъ побѣду и останется начальникомъ Рюннимедской охоты еще лѣтъ на двѣнадцать. Но въ то же время Магогени Топсъ прислалъ сказать, что уже половина третьяго, и онъ надѣется, что маіоръ Тифто на этотъ разъ на охоту не поѣдетъ. Маіоръ, думая, что не надо раздражать враговъ, торжественно и медленно вернулся домой, среди своихъ собакъ.
   

Глава LVIII.
Маіоръ отставленъ.

   Когда Сильвербриджъ рѣшился поѣхать съ Тригиромъ въ Лондонъ, вмѣсто того, чтобы прямо вернуться въ Мачингъ, надо опасаться, что имъ просто руководило желаніе отложить объясненіе съ отцомъ. Онъ думалъ, что Мабель уѣдетъ, прежде чѣмъ кончатся выборы въ Польпенно. Какъ только увидитъ отца, онъ тотчасъ объявитъ ему о своемъ намѣреніи жениться на Изабеллѣ Бонкассинъ. По онъ не зналъ, какъ это сдѣлать, пока въ домѣ будетъ леди Мабель.
   -- Я думаю, ты найдешь Мабель еще въ Мачингѣ, сказалъ ему Тригиръ, когда они ѣхали въ Лондонъ.-- Мнѣ кажется, она будетъ тебя ждать.
   -- Я не знаю, зачѣмъ ей ждать меня, почти съ гнѣвомъ сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Я думала, что вы съ нею крѣпкіе друзья.
   -- Я думаю, что мы съ нею друзья въ нѣкоторомъ родѣ. Можетъ быть, она будетъ ждать тебя.
   -- Думаю, что ждала бы -- если бы я могъ пріѣхать туда.
   -- Ты съ ней гораздо дружнѣе, чѣмъ я. Ты ѣздилъ къ ней въ Грексъ, когда тамъ не было никого.
   -- Развѣ мисъ Касвери никто?
   -- Почти, сказалъ Сильвербриджъ, ревнуя къ милости, оказанной Тригиру.
   -- Я думалъ, отвѣтилъ Тригиръ:-- что между нею и тобою возникаетъ болѣе тѣсная короткость.
   -- Я не знаю, зачѣмъ ты это думалъ.
   -- А тебѣ самому это въ голову не приходило?
   -- Теперь нѣтъ, такъ-что этому долженъ быть конецъ. Кажется, не слѣдовало бы подвергать человѣка такому допросу.
   -- Очень жалѣю Мабель, сказалъ Тригиръ.
   Эхо было произнесено торжественно; такъ что Сильвербриджу было неловко дать небрежный отвѣтъ. Онъ не могъ совсѣмъ оправдать себя. Онъ думалъ, что имѣлъ полное право передумать, но ему не хотѣлось сознаться, что онъ передумалъ такъ скоро.
   -- Мнѣ кажется, что намъ лучше объ этомъ не говорить, сказалъ онъ послѣ минутнаго молчанія.
   Послѣ этого они ничего объ этомъ не говорили.
   Въ Лондонѣ Сильвербриджъ провелъ дня два довольно пріятно, между тѣмъ какъ для него приготовлялся ударъ, или лучше сказать два удара. Въ эти дни онъ много времени проводилъ съ Тригиромъ, и хотя не могъ говорить свободно о своихъ супружескихъ планахъ, все-таки далъ отчасти согласіе на помолвку Тригира съ сестрой. Новое положеніе, пріобрѣтенное его другомъ, въ нѣкоторой степени имѣло на него вліяніе. Онъ не воображалъ, что, ставъ членомъ Парламента, Тригиръ сдѣлался достойнѣе, но думалъ, что таково будетъ мнѣніе герцога. Герцогъ объявилъ, что Тригиръ человѣкъ ничтожный. Этого нельзя было сказать о человѣкѣ, засѣдающемъ въ Нижней Палатѣ, и конечно, этого не скажетъ такой горячій политикъ какъ герцогъ.
   Но знай Сильвербриджъ эти два удара, онъ не радостно проводилъ бы время въ Вергарденѣ. Удары разразились надъ нимъ въ видѣ двухъ писемъ, которыя онъ получилъ въ одно время, и которыя состояли въ слѣдующемъ:

"Короткохвостая лисица, Игемъ 18-го декабря.

   "Милордъ, въ собраніи, происходившемъ здѣсь относительно охоты въ Рюннимедѣ, было предложено, чтобы отъ маіора Тифто было отнято начальство надъ охотой вслѣдствіе поступка, въ которомъ его признаютъ виновнымъ на послѣднихъ Донкастерскихъ скачкахъ.
   "Маіоръ Тифто присутствовалъ на этомъ собраніи и просилъ, чтобы спросили мнѣніе вашего сіятельства объ его винѣ. Самъ я не знаю, чтобы мы имѣли право безпокоить этимъ ваше сіятельство. Мнѣ однако поручило большинство присутствующихъ спроситъ васъ, находите ли вы, что поступокъ маіора Тмфто дѣлаетъ его недостойнымъ пользоваться тѣмъ вліяніемъ и властью, которыми долженъ пользоваться начальникъ охоты.
   "Я считаю себя обязаннымъ сообщить вашему сіятельству, что всѣ члены охоты вообще приписываютъ большой вѣсъ вашему мнѣнію, но что это не будетъ способствовать возвращенію мѣста маіору Тифто, если бы даже ваше мнѣніе было въ его пользу. Имѣю честь быть, милордъ, покорнѣйшимъ слугою вашего сіятельства,

"Джеремія Джостокъ".

   Джостокъ, написавъ это письмо, гордился своимъ слогомъ, но чувствовалъ, что вопросъ былъ очень неловокъ. Зачѣмъ спрашивать у человѣка мнѣнія, и въ тоже время говорить ему, что вѣроятно его мнѣніе не будетъ принято? А между тѣмъ ему не оставалось ничего другого. Собраніе рѣшило сдѣлать вопросъ; но Джостокъ былъ убѣжденъ, что каковъ бы ни былъ отвѣтъ молодого лорда, а маіора не оставятъ начальникомъ Рюннимедской охоты.
   Лордъ Сильвербриджъ, читая это, подумалъ, что это было очень несправедливо. Это былъ самый непріятный громовой ударъ. Потомъ онъ распечаталъ другое письмо, почеркъ котораго зналъ хорошо. Оно было отъ маіора. Сильвербриджъ надѣялся, что никогда не будетъ больше получать писемъ отъ своего бывшаго товарища. Слѣдующее письмо было написано вчернѣ для Тифто содержателемъ конюшенъ въ Лонг-Акрѣ.
   "Любезный лордъ Сильвербриджъ, почтительнѣйше осмѣлюсь просить ваше сіятельство о справедливомъ поступкѣ. Никто болѣе вашего сіятельства не имѣетъ чувствъ истиннаго англичанина о справедливости относительно другихъ; и такъ какъ мы съ вами много бывали вмѣстѣ, и ваше сіятельство должны знать меня очень хорошо, я осмѣливаюсь просить ваше сіятельство замолвить за меня доброе слово.
   "Вся исторія изъ Донкастера дошла до той страны, гдѣ я начальникомъ охоты. Никто не могъ быть болѣе огорченъ чѣмъ я тѣмъ, что ваше сіятельство потеряли деньги. Не гордился ли бы я тѣмъ, что моя лошадь выиграла на скачкѣ? Вѣроятно ли, чтобы я самъ сдѣлалъ ее хромой? Какъ бы то ни было, я этого не дѣлалъ, и не думаю, чтобы ваше сіятельство думали это обо мнѣ. Разумѣется мы съ вашимъ сіятельствомъ теперь разошлись, но это не измѣняетъ фактовъ.
   "Я прошу ваше сіятельство написать мнѣ нѣсколько строкъ и выразить, что я этого не дѣлалъ и въ этомъ не участвовалъ. Вчера въ "Короткохвостой Лисицѣ" было собраніе, и всѣ рѣшили поступить такъ какъ скажете ваше сіятельство. Я не могъ пожелать ничего лучше этого. Надѣюсь, что ваше сіятельство поддержите меня и напишите что-нибудь, что выручитъ меня. Съ совершеннымъ уваженіемъ остаюсь вашего сіятельства покорнѣйшій слуга,

"Т. Тифто".

   Въ этомъ письмѣ было что-то такое, чего не одобрялъ маіоръ. Отсутствіе фамильярности было ему непріятно. Ему хотѣлось бы заставить своего бывшаго товарища объявить, что болѣе честнаго человѣка какъ маіоръ Тифто въ спортѣ никогда не существовало. Но онъ чувствовалъ себя такъ низко упавшимъ въ свѣтѣ, что не осмѣлился противорѣчить даже содержателю конюшенъ!
   Сильвербриджъ одно время сомнѣвался, отвѣчать ли ему на эти письма, и какъ отвѣчать на нихъ. Вопросъ Джостока и всего собранія онъ считалъ дерзостью. А относительно Тифто онъ колебался между состраданіемъ, презрѣніемъ и полнымъ осужденіемъ. Всѣ увѣряли его, что этотъ человѣкъ непремѣнно былъ виновенъ. Онъ самъ сознавался, что держалъ пари противъ лошади -- и сознался въ этомъ послѣ скачки. Но все-таки было возможно, что этотъ человѣкъ не такой негодяй, чтобы не управлять Рюннимедскими собаками. Самъ освободившись отъ Тифто, онъ былъ бы радъ, если бы бѣдняга остался при своихъ охотничьихъ почестяхъ. Но онъ не думалъ, что можетъ написать своему бывшему товарищу такое письмо, которое сохранило бы ему эти почести.
   Но совѣту Тригира онъ обратился за совѣтомъ къ Лоптону. Лоптонъ думалъ, что на оба письма надо отвѣтить, но что отвѣтъ на каждое долженъ быть очень коротокъ.
   -- Теперь въ свѣтѣ существуетъ предразсудокъ, сказалъ Лоптонъ:-- что на письмо надо отвѣчать. Самъ я не вижу почему я долженъ подвергать себя непріятности, оттого что другой человѣкъ позволилъ себѣ вольность. Но лучше покоряться общественному мнѣнію. Общественное мнѣніе находитъ, что на письма надо отвѣчать.
   Потомъ Лоптонъ продиктовалъ отвѣты.
   "Лордъ Сильвербриджъ свидѣтельствуетъ свое почтеніе мистеру Джостоку и сообщаетъ, что онъ не чувствуетъ себя обязаннымъ выражать какое бы то ни было мнѣніе о поступкѣ маіора Тифто въ Донкастерѣ".
   Это былъ отвѣтъ первый. Второй былъ проще, но нѣсколько длиннѣе:
   "Серъ, я не считаю себя обязаннымъ выражать какое бы то ни было мнѣніе о васъ или о другихъ, о вашемъ поведеніи въ Донкастерѣ. Получивъ письмо объ этомъ отъ мистера Джостока, я написалъ къ нему тоже самое.-- Вашъ покорный слуга,

"Сильвербриджъ".

   Бѣдный Тифто, получивъ это очень короткое посланіе, былъ пораженъ въ сердце. Онъ не смѣлъ показать это письмо. Каждый день говорилъ онъ содержателю конюшенъ, что не получалъ отвѣта и, наконецъ, увѣрилъ, что письмо его осталось безъ отвѣта. Онъ думалъ, что даже это лучше чѣмъ-признаться, какое письмо онъ получилъ. А собранію въ "Короткохвостой Лисицѣ" онъ не считалъ необходимымъ, какъ онъ объяснилъ содержателю конюшенъ, докладывать, что онъ писалъ лорду Сильвербриджу.
   Письмо къ Джостоку, разумѣется, было показано. Созвали новое собраніе въ "Короткохвостой Лисицѣ". Но пока охота въ Рюннимедѣ прекратилась. Маіоръ, со всей своей отвагой, съ помощью водки, охотиться не могъ. Люди, нѣсколько недѣль тому назадъ, находившіеся въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ, называвшіе другъ друга Дикъ и Герри, теперь поговаривали о томъ, какъ бы размозжить другъ другу голову. Тѣ, которые хотѣли ѣхать на охоту, накупили себѣ какихъ-то особенныхъ хлыстовъ, а молодые фермеры, намѣревавшіеся недопускать никого охотиться, пока маіоръ Тифто держитъ собакъ, какія-то особыя дубины. Говорили, что полиція вмѣшается. Шептали, что собакъ застрѣлятъ, хотя Топсъ, Джостокъ и другіе увѣряли, что такое отвратительное преступленіе никогда не было замышляемо въ Рюннимедѣ.
   Затрудненія были слишкомъ велики для бѣднаго Тифто, и собакъ уже не выводили подъ его начальствомъ.
   Созвали второе собраніе, и маіору было послано опять такое же приглашеніе; но на этотъ разъ онъ не явился. Изъ Лондона также пріѣхали немногіе. Разумѣется, предсѣдательствовалъ Магогени Топсъ, а Джостокъ занималъ почетное мѣсто по правую его руку. Былъ также и молодой джентльменъ изъ Багшота, считавшій себя способнымъ занять мѣсто Тифто, если кто-нибудь дастъ ему денегъ, былъ также и старый пасторъ-спортсменъ изъ Кроннингема. Присутствовали пять-шесть другихъ членовъ охоты, и можетъ быть человѣкъ пять фермеровъ, готовые объявить, что никогда не дозволятъ маіору Тифто ѣздить по ихъ полямъ.
   Но никто не противорѣчилъ. Джостокъ прочелъ письмо молодого лорда и объявилъ, что онъ именно этого и ожидалъ. Онъ находилъ, что это письмо какъ ни коротко, и должно рѣшить судьбу маіора Тифто. Сославшись на лорда Сильвербриджа, маіоръ согласился покориться отвѣту его сіятельства, и этотъ отвѣтъ находился теперь предъ ними. Мистеръ Джостокъ осмѣлился предложить, чтобы маіора Тифто лишили мѣста начальника Рюннимедской охоты. Пасторъ изъ Кроннингема поддержалъ это предложеніе и маіоръ Тифто былъ лишенъ мѣста.
   

Глава LIX.
Никто не знаетъ, что можетъ случиться.

   Лордъ Сильвербриджъ поѣхалъ въ Мачингъ, зная, что долженъ встрѣтититься съ леди Мабелью. Зачѣмъ она осталась тамъ? Конечно, для нея было очень пріятно гостить у его отца въ Мачингѣ, но она была тамъ уже больше мѣсяца! Онъ понималъ, что отецъ просилъ ее остаться. Отецъ его все еще думалъ о тѣхъ глупыхъ словахъ, которыя онъ сказалъ ему послѣ обѣда въ Бергарденѣ. Отецъ его все еще намѣревался принять ее въ свои объятія, какъ невѣстку. Но леди Мабель знала, что это невозможно! Ей была сказана вся правда. Зачѣмъ же остается она въ Мачингѣ, чтобы быть замѣшанной въ сценѣ, которая должна разыграться съ послѣдствіями, непріятными для нея!
   Онъ нашелъ домъ тихимъ и почти пустымъ. Тамъ были мистрисъ Финнъ и Ворбёртонъ. Мисъ Касвери уѣхала къ брату. Другихъ гостей, которые могли бы сдѣлать Рождество веселымъ, не было. Осматривая большія комнаты, Сильвербриджъ размышлялъ, что самъ пріѣхалъ для одной особенной цѣли. Онъ былъ обязанъ сказать отцу о своей замышляемой женитьбѣ. Когда онъ стоялъ предъ огнемъ и думалъ, какъ ему лучше сдѣлать это, ему пришло въ голову, что всего лучше и проще было написать письмо. Но ему также приходило въ голову, когда онъ былъ далеко отъ отца, что личное объясненіе было проще и лучше. Если вы хотите броситься въ воду, вамъ надо это сдѣлать, не колеблясь. Такъ онъ сказалъ себѣ, рѣшившись объясниться съ отцомъ въ этотъ вечеръ.
   За обѣдомъ леди Мабель сидѣла возлѣ его отца, и онъ примѣчалъ, съ какой особенной вѣжливостью герцогъ обращался съ дѣвушкой, которую желалъ принять въ свой домъ. Сильвербриджъ не могъ говорить о выборахъ въ Польпенно, потому что всѣ разговоры о Тригирѣ были запрещены въ присутствіи его сестры. Онъ не могъ говорить о Рюннимедской охотѣ и двухъ ударахъ, разразившихся надъ нимъ, такъ какъ не могъ упоминать о маіорѣ Тифто въ присутствіи своего отца. Онъ сдѣлалъ нѣсколько вопросовъ объ охотѣ и выразилъ сожалѣніе, что не могъ быть на охотѣ въ Брекѣ.
   -- Навѣрно мистеръ Касвери можетъ подождать васъ еще двѣ недѣли, сказалъ герцогъ своей сосѣдкѣ, намекая на то посѣщеніе, которое теперь она собиралась сдѣлать.
   -- Если такъ, то онъ долженъ будетъ перестать ждать меня совсѣмъ, отвѣтила Мабель: -- потому что я должна ѣхать къ отцу въ Лондонъ въ половинѣ января.
   -- Не можете ли вы отложить ваше посѣщеніе до будущаго года?
   -- Вы подумаете, что я навсегда поселилась въ Мачингѣ.
   -- Это было бы чрезвычайно пріятно, вѣжливо сказалъ герцогъ.
   -- Нужно ли мнѣ говорить, что Мачингъ нравится мнѣ болѣе всѣхъ мѣстъ на свѣтѣ. Мнѣ кажется это отъ контраста съ Грексомъ.
   -- Грексъ былъ дворцомъ, прежде чѣмъ этотъ домъ былъ выстроенъ, сказалъ герцогъ.
   -- Грексъ очень старое и очень дикое, и очень неудобнее мѣсто. Но я очень люблю Грексъ. Мачингъ совершенная противоположность съ Грексомъ.
   -- Надѣюсь, не въ вашемъ расположеніи.
   -- Я не объ этомъ говорила. Мнѣ кажется, что контрасты пріятны. Но я должна ѣхать, скажемъ хоть перваго января, за мисъ Касвери.
   И такъ она уѣдетъ перваго января. Не отложить ли ему объясненіе съ отцомъ еще на недѣлю, до-тѣхъ-поръ, когда она уѣдетъ? Тогда онъ подумалъ, что ему будетъ очень скучно, и отецъ каждый день будетъ ждать отъ него объясненія, совершенно противоположнаго тому, которое онъ желаетъ сдѣлать. Лошадей для верховой ѣзды у него не было. Онъ почти убѣдилъ себя, что ему лучше всего вернуться въ Лондонъ и оттуда написать отцу. Въ этотъ вечеръ онъ съ отцомъ не объяснялся.
   Утромъ выпалъ большой снѣгъ, но все-таки всѣ пошли въ церковь. Герцогъ, смотря, какъ леди Мабель шла по выметеннымъ тропинкамъ въ мѣховой шубкѣ, коротенькой юбочкѣ и изящныхъ ботинкахъ, думалъ, что сынъ его очень счастливъ, успѣвъ пріобрѣсть любовь такой дѣвушки. Никакое воспоминаніе и никакое подозрѣніе о мисъ Бонкассинъ не приходила ему въ голову. Для Сильвербриджа было такъ важно жениться и отстать отъ сумасбродствъ! И такъ было важно для судебъ Паллизерской фамиліи вообще, чтобы онъ женился хорошо! Ему не приходило въ голову, что ему предложатъ внучку американскаго работника. Молодую дѣвушку, годную въ герцогини Омніумъ, нельзя найти вездѣ. Но онъ думалъ, что эта дѣвушка, такъ проворно и ловко пробиравшаяся по снѣгу, со всѣми признаками наилучшаго здоровья въ своей наружности, съ прелестнымъ, изящнымъ обращеніемъ, граціозная, какъ богиня, годилась въ герцогини. Сильвербриджъ шелъ рядомъ съ нею, и по красотѣ, граціозности, изяществу былъ равенъ ей -- а по преимуществамъ матеріальнымъ гораздо выше ея! Навѣрно, она не отвергнетъ его! А Сильвербриджъ въ эту минуту выражалъ надежду, что проповѣдь будетъ не слишкомъ длинна.
   Послѣ завтрака Мабель вдругъ подошла къ спинкѣ стула, на которомъ сидѣлъ Сильвербриджъ, и предложила ему прогуляться съ нею. Развѣ она не боится снѣга?
   -- Можетъ быть боитесь вы, отвѣчала она, смѣясь.-- Мнѣ это рѣшительно ничего.
   Когда они отошли на нѣсколько шаговъ отъ двери, она взяла его подъ руку и сказала:
   -- Теперь разскажите мнѣ все о Френкѣ.
   Она устроила все. Предъ нею былъ теперь планъ, и она рѣшила, по этому плану, что не станетъ тревожить Сильвербриджа пока. Если она успѣетъ расположить его къ себѣ, этого будетъ достаточно на этотъ день.
   -- Френкъ членъ Парламента и депутатъ отъ Польпенно. Вотъ и все.
   -- Такъ можетъ говорить мужчина, а для женщины этого недостаточно. Что онъ говорилъ? Что дѣлалъ? Какъ смотрѣлъ? что говорили вы? что дѣлали? какъ смотрѣли?
   -- Мы смотрѣли очень плачевно, когда промокли насквозь, странствуя цѣлый день по дождю.
   -- Развѣ это было необходимо?
   -- Необходимо. Мы имѣли такой жалкій и грязный видъ, что никто не подалъ бы за насъ голоса, если бы бѣдный мистеръ Карботль не казался жалче и грязнѣе насъ.
   -- Герцогъ говорилъ, что вы сказали очень много рѣчей.
   -- Кажется. Въ такомъ мѣстѣ рѣчи говорить легко. Тригиръ говорилъ какъ книга.
   -- Онъ говоритъ хорошо.
   -- Чрезвычайно хорошо. Онъ сказалъ, что все хорошее въ Парламентѣ сдѣлали тори. Онъ вернулся ко временамъ Питта и все зналъ наизусть.
   -- И какъ слѣдуетъ.
   -- Въ томъ-то и дѣло, что нѣтъ. Это все были пустяки. Но онъ говорилъ хорошо.
   -- Я рада, что онъ депутатъ. Не думаете ли вы, что герцогъ теперь нѣсколько смягчится.
   Поговоривъ достаточно о Тригирѣ и выборахъ, постепенно перешли къ маіору Тифто и двумъ ударамъ. Сильвербриджъ, примѣтивъ, что объ Изабеллѣ Бонкассинъ ничего не говорится, былъ не прочь поискать сочувствія отъ друга въ своихъ непріятностяхъ. Съ поощреніемъ Мабели вся исторія была разсказана.
   -- Не было ли это большой дерзостью? спросила она.
   -- И ужасно непріятно. Что могъ я сказать? Я не могъ произнести приговоръ противъ бѣдняги.
   -- Но мнѣ кажется, онъ ужасный мошенникъ.
   -- Навѣрно. Почти всѣ они мошенники. Но что же изъ этого? Я не былъ обязанъ давать ему хорошій или дурной аттестатъ.
   -- Конечно.
   -- Онъ не былъ моимъ слугой. Какое письмо! Я покажу его вамъ -- спрашивать меня, годится ли Тифто для Рюннимедской охоты! А потомъ письмо Тифто, я почти плакалъ надъ нимъ!
   -- Какъ у него достало смѣлости вамъ писать?
   -- Онъ сказалъ, что я "много времени съ нимъ проводилъ". Это къ несчастію было справедливо. Я даже и теперь не знаю навѣрно самъ ли онъ сдѣлалъ лошадь хромой.
   -- Всѣ думаютъ это. Персиваль говоритъ, что въ этомъ нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія.
   -- Персиваль ничего объ этомъ не знаетъ. Трое изъ шайки убѣжали, а онъ остался. Вотъ все, что мы знаемъ.
   -- Что вы отвѣтили ему?
   -- Я назвалъ его: "Серъ", и просилъ не писать больше ко мнѣ. Разумѣется, отъ него хотятъ освободиться, и я не могъ принести ему никакой пользы. Бѣдный Тифто! Я кажется Джостока ненавижу болѣе Тифто.
   Леди Мабель осталась довольна своимъ дѣломъ. Когда они вмѣстѣ были въ Мачингѣ до выборовъ въ Польпенно, между ними дружбы не было, по-крайней-мѣрѣ, дружбы откровенной. Тогда была мисъ Бонкассинъ, у него не было ни глазъ, ни ушей для другихъ. Но теперь какъ будто вернулось что-то похожее. Она не мало сдѣлала для своей главной дѣли, но она знала, что ничего сдѣлать нельзя, пока онъ опять будетъ ласково расположенъ къ ней.
   Въ воскресенье, понедѣльникъ и вторникъ они проводили время вдвоемъ. Въ этихъ разговорахъ Сильвербриджъ описывалъ жителей Польпенно, и говорилъ какъ мисъ Тригиръ успокоивало его краснорѣчіе. Онъ прочелъ ей также корреспонденцію Джостока и Тифто и выслушалъ похвалы его благоразумію и предусмотрительности.
   -- Сказать по правдѣ, я посовѣтовался съ мистеромъ Лоптономъ, сказалъ онъ, не желая приписывать себѣ благоразуміе чужое.
   Потомъ они говорили о Грексѣ, Килланкодлемѣ, Джеральдѣ, охотѣ, любви Мери къ Тригиру, и о наступающей сессіи. Обо всемъ этомъ они разсуждали спокойно и откровенно -- и имя мисъ Бонкассинъ не было ни разу упомянуто.
   Но все еще леди Мабели предстоялъ главный трудъ. Она не надѣялась заставить его опять преклонить колѣно предъ нею подобными кроткими мѣрами. Она не осмѣливалась мечтать, что его такимъ образомъ можно заставить забыть прошлую осень и всѣ ея очарованія. Она хорошо знала, что ей предстоитъ нѣчто очень трудное. Но если этого труднаго можно достигнуть, то только посредствомъ такихъ приготовительныхъ средствъ.
   Рѣшили, что она уѣдетъ изъ Мачинга въ суботу, въ первый день новаго года. Все шло такъ, какъ мы описали до четверга. Герцогъ чувствовалъ нетерпѣніе, но воздерживался. Онъ видѣлъ, что они много времени проводятъ вдвоемъ, и что они, повидимому, друзья. Онъ говорилъ себѣ, что осталось всего два дня, и что прежде чѣмъ эти два дня пройдутъ, все можетъ рѣшиться самымъ пріятнымъ образомъ.
   Вошло въ обыкновеніе, что Сильвербриджъ и Мабель гуляютъ вдвоемъ послѣ полудня. Онъ чувствовалъ, что въ этомъ есть опасность -- не того, что онъ измѣнитъ Изабеллѣ, но заставитъ думать другихъ, что онъ преданъ Мабели. Но онъ извинялъ себя тѣмъ, что онъ и Мабель короткіе друзья и что она уѣзжаетъ чрезъ нѣсколько дней. Мери, наблюдавшая за всѣмъ этимъ, была убѣждена, что для кого-нибудь приготовляется несчастіе. Она знала теперь, что отецъ желаетъ видѣть Мабель своей невѣсткой. Она сильно подозрѣвала, что ея отецъ говорилъ объ этомъ съ ея братомъ. Но потомъ сама Изабелла Бонкассинъ увѣряла ее, что ея братъ помолвленъ съ нею! Но теперь, когда Изабелла уѣхала, Сильвербриджъ и Мабель постоянно бывали вмѣстѣ.
   Въ четвергъ послѣ завтрака они опять пошли гулять вдвоемъ. Это такъ вошло въ привычку, что устроивалось само собой. Это входило въ планъ Мабели. Во все это утро она думала о своемъ планѣ. Надежды было мало. Въ этомъ Мабель сознавалась. Но безнадежныя вещи иногда кончались великолѣпными тріумфами. То, чего она могла добиться было такъ много! А что могла она проиграть? Нѣжный цвѣтъ дѣвическаго стыда? Этого, какъ она говорила себѣ съ горькими внутренними слезами, она уже лишилась. Френкъ Тригиръ, по-крайней-мѣрѣ, зналъ кому она отдала свое сердце. Френкъ Тригиръ зналъ, что, отдавъ свое сердце одному, она желала выйти за другого. Онъ зналъ, что она хотѣла утѣшить себя герцогской короной. Нѣжное благоуханіе дѣвическаго стыда исчезло изъ существа ея, теперь она должна думать о честолюбіи, осторожности, и если возможно объ успѣхѣ.
   Когда она сначала рѣшила такимъ образомъ, успѣхъ казался легко доступенъ ей. Изъ всѣхъ юношей, встрѣчавшихся съ нею, никто не былъ такъ пріятенъ для ея глазъ и слуха, для ея чувствъ вообще, какъ молодой наслѣдникъ герцога. Ей нравилось видѣть въ немъ задатки наступающей мужественности -- нравилось также и маленькое отсутствіе этой мужественности. Отстранивъ Френка Тригира, она могла полюбить Сильвербриджа болѣе чѣмъ всякаго другого. Съ нимъ отвращеніе не отвлечетъ ее отъ ея обязанностей. Она могла даже думать, что наступитъ время, когда она дѣйствительно полюбитъ его. Тогда она почти успѣла, и успѣла бы совсѣмъ, если бы поступила осторожнѣе. Но она выпустила добычу изъ рукъ.
   Однако добыча еще не совсѣмъ пропала. Для того чтобы возвратить ее -- возвратить даже малѣйшую возможность на ея возвращеніе, потребуются большія усилія. Она должна дѣйствовать смѣло, быстро, не женственно, и между тѣмъ со всѣмъ женскимъ очарованіемъ. Она должна лгать, но такъ искусно, чтобы онъ счелъ ее образцомъ истины. Его можетъ вернуть къ ней только убѣжденіе въ ея страстной любви. И она должна быть такъ тверда, чтобы преодолѣть не только его слабость, но все что въ немъ было твердаго. Она знала, что онъ любитъ эту другую дѣвушку -- и должна преодолѣть даже это. И для этого она должна броситься къ его ногамъ, несмотря на то, что испоконъ вѣка, мужчина бросался къ ногамъ любимой женщины.
   Конечно, для этого она должна проститься съ нѣжнымъ цвѣтомъ дѣвическаго стыда! Но не сдѣлала ли она уже этого, когда у ручья въ Килланкодлемѣ, довольно ясно показала ему свое отчаяніе, услыхавъ, что онъ любитъ другую? Если бы даже она распростерлась у его ногъ, она не могла бы выразиться яснѣе чѣмъ тогда. Теперь она не можетъ объясниться яснѣе чѣмъ тогда; но -- хотя надежда была небольшая -- можетъ быть выразится съ большимъ успѣхомъ.
   -- Можетъ быть это наша послѣдняя прогулка, сказала она.-- Пойдемте къ рѣкѣ.
   -- Почему послѣдняя? Вы еще завтра будете здѣсь.
   -- Такъ много случается помѣхъ, сказала она.-- Вы можете получить письмо отъ вашихъ довѣрителей, на которое будете отвѣчать цѣлый день. Можетъ быть вашъ отецъ вздумаетъ говорить со мною о политикѣ. Но, какъ бы то ни было, пойдемте.
   Они пошли. Со скамейки, стоявшей на краю крутого берега, былъ обширный видъ и виднѣлась рѣчка, направо и налѣво. Хотя сіяло солнце, снѣгъ подъ ихъ ногами хрустѣлъ отъ мороза. Такой воздухъ иногда бываетъ въ Англіи, и очень часто въ Америкѣ. Хотя холодъ былъ ощутителенъ, хотя вода въ тѣни замерзла, не было ни сырости, ни пронзительнаго вѣтра. Воздухъ былъ пріятный и свѣжій, внушающій молодежи желаніе бѣгать и прыгать.
   -- Вамъ нельзя сѣсть на скамейку, она вся въ снѣгу, сказалъ Сильвербриджъ.
   Дорогою она не сказала ни слова, которое могло бы растревожить его. Она говорила съ нимъ о наступающей сессіи, и успѣла показать ему какъ интересуется его парламентской карьерой. Говоря объ этомъ, она льстила ему до нельзя. Если онъ вернется къ политикѣ отца, тогда и она сдѣлается отступницей. Будетъ онъ говорить въ слѣдующую сессію? Она надѣялась. А если онъ будетъ, не можетъ ли она послушать его? Она имѣла осторожность не говорить ни слова о Френкѣ Тригирѣ, понявъ странную ревность, которая могла существовать, когда даже ревнующій не любилъ женщины, внушавшей ревность.
   -- Нѣтъ, сказала она: -- я не думаю, чтобы намъ можно было сѣсть. Но все-таки мнѣ пріятно быть здѣсь съ вами. Все это современемъ будетъ ваше.
   Она протянула руки къ отдаленному виду.
   -- Часть, я полагаю. Не думаю, чтобы все это было наше. Въ Барсетширѣ у насъ больше.
   -- Больше?
   -- Вдвое, а между тѣмъ никто изъ насъ не любитъ тамъ жить. Доходъ очень хорошъ.
   -- Какой вы счастливецъ! сказала она, опираясь на его руку и заглядывая ему въ лицо.
   -- Если бы не было Тифто и Джостока.
   -- Вы очень легко отдѣлались отъ Тифто и отъ всѣхъ этихъ непріятностей.
   -- По милости родителя.
   -- Да. Я такъ люблю вашего отца!
   -- И я.
   -- Могу я сказать вамъ кое-что о немъ?
   Когда она сдѣлала этотъ вопросъ, она стояла очень близко къ Сильвербриджу, опираясь на его руку, и положивъ свою лѣвую руку на правую. Будь тутъ другіе, разумѣется, они не стояли бы такъ. Она это знала -- зналъ и онъ. Разумѣется, это показывало расположеніе, которое многіе изъ насъ отдаютъ и получаютъ съ радостью, не имѣя намѣренія выказать ничего болѣе того что дозволяетъ истинная дружба въ нѣкоторыя минуты.
   -- Не говорите мнѣ о немъ ничего, что было бы мнѣ непріятно слышать.
   -- Ахъ! это очень трудно узнать. Я желала бы, чтобъ вамъ это было пріятно.
   -- Что это можетъ быть?
   -- Не могу сказать вамъ теперь.
   -- Почему же? Вѣдь вы сами предложили?
   -- Оттого... Ахъ, Сильвербриджъ!..
   Онъ еще не понималъ ее. Ему никогда не приходило въ голову, что она знаетъ о желаніи его отца.
   -- Что же вы можете сказать мнѣ о немъ, что мнѣ непріятно было бы слышать?
   -- Вы не знаете? Ахъ, Сильвербриджъ, мнѣ кажется вы знаете.
   Тутъ въ головѣ его мелькнулъ проблескъ истины. А Мабель отошла и смотрѣла прямо на него.
   -- Я не знаю, что вы можете сказать мнѣ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, не мнѣ говорить это вамъ. Сильвербриджъ, что вы сказали мнѣ въ то утро у меня въ Лондонѣ?
   -- Что я сказалъ?
   -- Имѣла ли я право думать, что вы... любите меня?
   На это онъ не могъ отвѣтить ничего, но стоялъ предъ нею, молча и нахмурившись.
   -- Подумайте объ этомъ, Сильвербриджъ. Не такъ ли это? И потому что я не тотчасъ сказала вамъ правду, потому что я тогда не призналась вамъ, что мое сердце принадлежитъ вамъ, имѣли ли вы право бросить меня?
   -- Вы смѣялись надо мною.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, я никогда надъ вами не смѣялась. Какъ я могла смѣяться, когда вы составляли для меня все? Спросите Френка -- онъ зналъ. Спросите мисъ Касъ -- она знала. И можете ли вы сказать, что не знали, вы, вы, вы сами? Можетъ ли какая-нибудь дѣвушка предполагать, что такія слова не значатъ ничего? Вы знали, что я васъ любила.
   -- Нѣтъ, нѣтъ.
   -- Вы должны были знать. Я никогда не повѣрю, чтобы вы не знали. Почему же вашъ отецъ такъ увѣренъ въ этомъ?
   -- Онъ никогда не былъ увѣренъ.
   -- Да, Сильвербриджъ, да. Всѣ здѣсь въ домѣ видятъ, что онъ обращается со мною какъ съ будущей женой своего сына. Развѣ вы не знаете, что онъ этого желаетъ.
   Ему хотѣлось бы не отвѣчать на это, но она ждала его отвѣта, и потомъ повторила свой вопросъ.
   -- Развѣ вы не знаете, что онъ этого желаетъ?
   -- Я думаю, сказалъ Сильвербриджъ:-- но это никогда не можетъ быть.
   -- О, Сильвербриджъ -- о, мой возлюбленный, не говорите этого мнѣ! Не убивайте меня тотчасъ.
   Она положила обѣ руки на его руки, стоя противъ него и смотря ему въ лицо.
   -- Вы сказали, что любите меня. Зачѣмъ же вы бросаете меня теперь? Имѣете ли вы право обращаться со мною такимъ образомъ -- когда я говорю вамъ, что вамъ отдано все мое сердце?
   Слезы струились по ея лицу и слезы непритворныя.
   -- Вы знаете, сказалъ онъ, не отбрасывая ея рукъ, но не поднимая своихъ рукъ, чтобы обнять ее.
   -- Что я знаю?
   -- Что я отдалъ всю мою любовь другой.
   Говоря это, онъ смотрѣлъ сурово вдаль чрезъ ея плечо.
   -- Этой американкѣ! воскликнула она, отступивъ назадъ и также съ суровымъ выраженіемъ на лицѣ.
   -- Да -- американкѣ, сказалъ Сильвербриджъ.
   Тутъ она немедленно оправилась. Негодованіе, естественное негодованіе не могло помочь ей въ этихъ обстоятельствахъ.
   -- Вы знаете, что это невозможно. Вы должны это знать. Что скажетъ вашъ отецъ? Вы не посмѣли сказать ему. Это такъ естественно, прибавила она, стараясь разгладить его нахмуренный лобъ.-- Какъ можно сказать ему объ этомъ? Я ни слова не скажу противъ нея.
   -- Не говорите.
   -- Но есть приличія, которыми такой человѣкъ, какъ вы не можете пренебрегать, или будетъ раскаиваться всю жизнь.
   -- Послушайте, Мабель.
   -- Ну-съ?
   -- Я скажу вамъ всю правду.
   -- Ну-съ?
   -- Я скорѣе лишусь всего -- моего настоящаго званія, моего будущаго званія, всѣхъ этихъ земель, на которыя вы смотрѣли, богатства моего отца, моего мѣста въ Парламентѣ -- все что судьба дала мнѣ -- я откажусь отъ всего скорѣе чѣмъ лишиться ея.
   Теперь по-крайней-мѣрѣ онъ поступалъ, какъ мужчина. Это было гораздо болѣе не только того чего она ожидала отъ него, но гораздо болѣе того, что она считала возможнымъ по его характеру.
   Его сила сдѣлала ее слабой.
   -- А я ничего! сказала она.
   -- Нѣтъ, вы леди Мабель Грексъ, которой завидуютъ всѣ женщины, и которую уважаютъ всѣ мужчины.
   -- Самое жалкое существо на свѣтѣ съ нынѣшняго дня.
   -- Не говорите этого. Вамъ стыдно это говорить.
   -- Принимаю стыдъ и говорю. Серъ, развѣ вы не чувствуете, какъ вы обязаны поступить со мною? Развѣ вы не знаете, что сдѣлали меня несчастной? Какъ вы смѣли говорить такимъ образомъ со мною въ Лондонѣ? Вы говорите мнѣ, что я леди Мабель Грексъ, а между тѣмъ осмѣлились солгать мнѣ -- и какъ солгать! Вы, вѣроятно, приняли меня за горничную, на которую удостоили обратить вниманіе? Съ леди Мабель Грексъ вы никогда не осмѣлились бы поступить такимъ образомъ! А теперь вы удостоили вашимъ вниманіемъ другую. Вы никогда не можете жениться на ней.
   -- Постараюсь.
   -- Вы никогда не можете на ней жениться, повторила она, топнувъ ногой.
   Теперь она потеряла всякую осторожность, которую предписала себѣ для выполненія своего плана -- все стараніе, которымъ вооружилась. Теперь она говорила, что чувствовала.
   -- Послѣ этого, вы не будете въ состояніи показаться въ клубахъ, Парламентѣ, въ свѣтѣ. Итти домой, говорите вы? Нѣтъ, я не пойду въ вашъ домъ. Это не мой домъ. Озябла -- разумѣется я озябла -- холодъ проникъ даже въ мое сердце.
   -- Я не могу оставить васъ здѣсь одну, сказалъ онъ, потому что она отвернулась отъ него и шла торопливыми шагами къ берегу, который въ этомъ мѣстѣ возвышался почти надъ пропастью.
   -- Вы нагнали на меня такой отчаянный холодъ, какого я не чувствовала бы, если бы провела ночь между деревьями. Но я вернусь и скажу все вашему отцу. Будь не таковъ мой отецъ -- будь мой братъ лучше ко мнѣ, вы не сдѣлали бы этого.
   -- Будь у васъ легіонъ братьевъ, было бы тоже самое, отвѣтилъ онъ, круто повернувшись къ ней.
   Они пошли вмѣстѣ, но не говорили ни слова, пока не дошли до того мѣста, гдѣ виднѣлся домъ. Тутъ она повернулась къ нему и остановила его.
   -- Сильвербри джъ! сказала она.
   -- Леди Мабель?
   -- Называйте меня просто Мабель. По-крайней-мѣрѣ называйте меня Мабель. Если я сказала что-нибудь оскорбительное для васъ, я прошу у васъ прощенія.
   -- Я не оскорбленъ -- а огорченъ.
   -- Если вы огорчены -- каково же мнѣ? Чего я могу ожидать? Дайте мнѣ вашу руку и скажите, что мы друзья.
   -- Конечно мы друзья, сказалъ онъ, подавая ей руку.
   -- Кто знаетъ, что можетъ случиться?
   На это онъ не отвѣтилъ, такъ какъ въ этомъ подразумѣвался его разрывъ съ Изабеллой Бонкассинъ.
   -- Вы никому не скажете, что я васъ люблю?
   -- Чтобы я это сказалъ?
   -- Но сами никогда этого не забывайте. Никто не знаетъ, что можетъ случиться.
   Леди Мабель тотчасъ пошла въ свою комнату. Она хорошо разыграла сцену, но сознавала вполнѣ, что разыграла ее безуспѣшно.
   

Глава LX.
Лордъ Джеральдъ опять попалъ въ бѣду.

   Когда Сильвербриджъ вернулся домой, онъ былъ очень недоволенъ собой. Во-первыхъ, ему непріятно было думать, что Мабель несчастна, и что этому причиной онъ. Потомъ она сказала ему, что онъ не посмѣлъ бы поступить такимъ образомъ, если бы ея отецъ и братъ захотѣли защитить ее. Онъ отвѣтилъ свирѣпо, что цѣлый легіонъ братьевъ не измѣнилъ бы его поведенія, но тѣмъ не менѣе онъ чувствовалъ, что поступилъ дурно съ нею. Теперь этого измѣнить было нельзя. Онъ не могъ сдѣлаться невѣренъ Изабеллѣ, но конечно, онъ сказалъ Мабели два три такихъ слова, о которыхъ теперь не могъ вспомнить безъ сожалѣнія.
   Мабель объявила ему, что тотчасъ обратится къ его отцу. Это была нелѣпость, надъ которою онъ не могъ не улыбнуться -- дѣвушка будетъ жаловаться его отцу, что онъ не хочетъ на ней жениться! Но, сдѣлавъ это, она можетъ причинить ему большую непріятность. Онъ не могъ рѣшиться просить ее не говорить объ этомъ герцогу. Онъ долженъ покориться тому, что случится.
   Пока онъ думалъ обо всемъ этомъ въ своей комнатѣ, слуга принесъ ему два письма. Изъ перваго, распечатаннаго имъ, онъ узналъ еще о новыхъ непріятностяхъ. Письмо было отъ его брата Джеральда и написано изъ Олд-Рики, дома, принадлежавшаго роднымъ лорда Ниддерделя въ Шотландіи.
   "Любезный Сильверъ, я попалъ въ ужасную бѣду. Здѣсь Персиваль и Долли Лонгстафъ, и Ниддердель, и Поплькортъ, и Джекъ Гиндсъ и Перри, гвардеецъ, играли въ карты и я проигралъ ужасно много. Мнѣ было бы это не такъ непріятно, если бы всѣ мои деньги не выигралъ Персиваль, котораго я ненавижу; и я долженъ ему три тысячи четыреста фунтовъ стерлинговъ! Онъ сказалъ мнѣ, что находится въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ, и что ему нужны деньги на этой недѣлѣ. Онъ не можетъ нуждаться, потому что выигралъ у всѣхъ, но разумѣется, я долженъ былъ сказать ему, что я ему заплачу.
   "Не можешь ли ты помочь мнѣ? Разумѣется, я знаю, что поступилъ очень глупо. Персиваль себѣ на умѣ и играетъ затѣмъ, чтобы выигрывать. Когда я началъ, я не думалъ, что могу проиграть больше двадцати или тридцати фунтовъ. Когда я проснулся сегодня утромъ, я не зналъ, что мнѣ дѣлать. Ты не можешь себѣ представить, какъ мнѣ не везло. Всѣ говорили, что не видали никогда ничего подобнаго.
   "А теперь скажи, какъ мнѣ выпутаться изъ бѣды. Не можешь ли ты устроить это съ мистеромъ Моретономъ? Разумѣется, я когда-нибудь тебѣ возвращу. Моретонъ всегда дастъ тебѣ, что ты захочешь. Но можетъ быть онъ не можетъ этого сдѣлать, не давъ знать родителю. Я согласенъ скорѣе на все, чѣмъ на это. У меня есть долги въ Оксфордѣ, о которыхъ, разумѣется, онъ долженъ узнать.
   "Я думалъ, что можетъ быть я достану отъ кого-нибудь въ Лондонѣ. Какіе-то Комфортъ и Крибалль постоянно даютъ взаймы. Я знаю двухъ-трехъ въ Оксфордѣ, которые брали отъ нихъ. Разумѣется, я не могу обратиться къ нимъ, какъ ты, потому что, несмотря на то, что родитель сказалъ намъ въ Лондонѣ, я не получу ничего. Но ты можешь сдѣлать все, и разумѣется, я выплачу тебѣ.
   "Я знаю, что ты не бросишь меня, потому что ты всегда былъ такой славный. Но главное не говори родителю. Персиваль такой противный человѣкъ, а то мнѣ было бы все равно. Онъ говорилъ сегодня утромъ, что я дурно поступаю съ нимъ, хотя деньги проиграны только вчера, и такъ посмотрѣлъ на меня, что мнѣ захотѣлось дать ему пинка. Я сказалъ ему, чтобы онъ не волновался и что онъ получитъ свои деньги. Если онъ опять заговоритъ со мною такимъ образомъ, я его отколочу.
   "Я буду въ Мичингѣ такъ скоро, какъ только возможно, но я не могу уѣхать, пока это не будетъ рѣшено. Нидъ славный.-- Твой любящій братъ.

"Джеральдъ".

   Другое письмо было отъ Ниддерделя и относилось къ тому же.
   "Любезный Сильвербриджь,-- здѣсь случилась большая непріятность. Прошлый вечеръ играли въ карты и Джеральдъ проигралъ Персивалю очень большую сумму. Я дѣлалъ, что могъ, чтобы остановить это, потому что видѣлъ, что Персиваль бьетъ на большое. Мнѣ, кажется, онъ выигралъ отъ Долли Лонгстафа столько же, сколько отъ Джеральда; но для Долли это не составляетъ ничего, а если бы и составляло, то это не интересуетъ никого. Джеральдъ сказалъ мнѣ, что онъ объ этомъ пишетъ къ вамъ, такъ что я не измѣняю ему.
   "Что дѣлать? Разумѣется, Персиваль поступаетъ скверно. Онъ всегда таковъ. Я не могу выгнать его, а онъ, кажется, намѣренъ приставать къ Джеральду, пока не получитъ своихъ денегъ. Отъ Долли онъ взялъ чекъ. Я ужасно боюсь, чтобы Джеральдъ не накинулся на него. Джеральдъ это сдѣлаетъ, если тотъ скажетъ ему грубость. Я полагаю, что лучше всего тотчасъ обратиться къ герцогу, но Джеральдъ слышать объ этомъ не хочетъ. Надѣюсь, вы не обвините меня въ томъ, что я къ вамъ написалъ. Я помогъ бы ему, если бы могъ. Вы знаете, какой я плохой врачъ для подобныхъ недуговъ.-- Всегда вашъ

"Ниддердель".

   Раздался звонокъ къ обѣду, прежде чѣмъ Сильвербриджъ кончилъ думать объ этой новой непріятности, и еще не рѣшилъ, какъ ему помочь брату. Только одного рѣшился онъ не допускать -- чтобы Джеральдъ обратился къ Комфорту и Крибаллю. Герцогъ успѣлъ, по-крайней-мѣрѣ, внушить сыну ужасъ къ помощи такого рода. Ниддердель находилъ, что лучше всего прямо сказать герцогу. Это, конечно, было бы всего лучше и дѣйствительнѣе. Герцогъ не допуститъ, чтобы его сынъ хоть одинъ день остался въ долгу у Персиваля, какимъ способомъ не былъ бы сдѣланъ этотъ долгъ. Но Джеральдъ этого не хотѣлъ -- да и самъ Сильвербриджъ не былъ къ этому расположенъ. Какъ онъ скажетъ объ этомъ отцу, когда долженъ сказать ему тотчасъ другую, болѣе важную вещь?
   Среди всѣхъ этихъ заботъ, пошелъ онъ къ обѣду.
   -- Леди Мабель, сказалъ герцогъ: --- говоритъ, что вы ходили къ скамейкѣ сер-Гая.
   Она стояла возлѣ герцога и шепнула ему:
   -- Вы сказали, что будете называть меня Мабелью.
   -- Да, серъ, отвѣтилъ Сильвербриджъ: -- и я рѣшилъ, что сер-Гай не оставался долго тамъ зимой. Было ужасно холодно.
   -- Я была въ мѣховой шубкѣ, сказала Мабель:-- какое это прелестное мѣсто, даже зимой.
   Доложили объ обѣдѣ. Ей не было холодно. Она еще чувствовала, какъ кипѣла ея кровь, когда она умоляла его о любви.
   Сильвербриджъ чувствовалъ, что долженъ написать брату тотчасъ. Медлить было нельзя. Будь онъ свободенъ, онъ самъ тотчасъ бы поѣхалъ въ Олд-Рики. Наконецъ, онъ рѣшился. Первое письмо, написанное имъ, было не къ Ниддерделю и не къ Джеральду, а къ лорду Персивалю.
   "Любезный Персиваль,-- Джеральдъ пишетъ мнѣ, что онъ проигралъ вамъ въ карты три тысячи четыреста фунтовъ и проситъ меня дать ему эти деньги, Это ужасно непріятно и онъ поступилъ, какъ оселъ, Но, разумѣется, я отвѣчаю за него. У меня въ карманѣ нѣтъ трехъ тысячъ четырехсотъ фунтовъ, и я не знаю, у кого они есть въ нашемъ кружкѣ. Но я посылаю вамъ мою расписку и обѣщаю заплатить чрезъ два мѣсяца. Я полагаю, что этого достаточно, и что вы не станете болѣе приставать къ Джеральду.
   "Искренно вамъ преданный

"Сильвербриджъ ".

   Онъ переписалъ это письмо и потомъ вложилъ его въ письмо къ брату.
   "Любезный Джеральдъ!-- Какой же ты оселъ! Но я самъ не лучше поступилъ въ Донкастерѣ. Я не хочу имѣть никакого дѣла съ такими людьми, какъ Комфортъ и Крибалль. Это самый вѣрный путь къ сатанѣ. Говорить Моретону все равно, что обиняками говорить родителю. Онъ сейчасъ спроситъ родителя, какъ ему поступить. Разумѣется, я долженъ сказать отцу до конца февраля, потому что другимъ способомъ денегъ достать не могу. Но я ему скажу. Ему приходится тяжело. Эти деньги не разорятъ его, но ему было бы пріятно имѣть хоть одного степеннаго сына.
   "Я полагаю, что Персиваль удовольствуется моей распиской. Дуракъ онъ будетъ, если останется недоволенъ. Я на твоемъ мѣстѣ не сталъ бы его колотить -- если только онъ не скажетъ чего-нибудь очень сквернаго. А то ты непремѣнно попадешь въ бѣду. Онъ скотъ.-- Твой любящій братъ

"Сильвербриджъ".

   Эти письма на время сняли горе съ его души. Онъ думалъ, что отдалилъ на время непріятности отъ Джеральда, но за то самъ долженъ тотчасъ головой окунуться въ нихъ. На слѣдующій день онъ уклонился отъ прогулки съ Мабелью. Вечеромъ онъ видѣлъ, что герцогъ растревоженъ -- но ни слова не было сказано ему. На слѣдующее утро леди Мабель уѣхала. Герцогъ и Сильвербриджъ провожали ее до экипажа. Она улыбалась и была такъ любезна, какъ будто все шло по ея желанію.
   -- Любезный герцогъ, я такъ вамъ обязана за вашу доброту, сказала она, подставляя ему щеку для поцѣлуя.
   Сильвербриджу она протянула руку.
   -- Вы, разумѣется, будете у меня въ Лондонѣ.
   И она улыбнулась всѣмъ, имѣя мужество скрыть свои страданія.
   -- Поди сюда на минуту, Сильвербриджъ, сказалъ отецъ, когда они вмѣстѣ вернулись въ домъ.-- Какъ теперь идетъ дѣло у тебя съ нею?
   

Глава LXI.
Моя собственная плоть.

   Этотъ вопросъ герцогъ сдѣлалъ своему сыну, какъ только затворилъ дверь кабинета. Леди Мабель только-что уѣхала и нельзя было сомнѣваться о комъ былъ сдѣланъ вопросъ. И такой вопросъ сдѣланъ бы не былъ, если бы самъ Сильвербриджъ не объявилъ отцу о своемъ намѣреніи жениться на леди Мабели. Герцогъ, безъ этого, вмѣшиваться не сталъ бы. Но его спросили, онъ согласился и поощрилъ это намѣреніе чрезвычайной щедростью съ своей стороны. У него ни на минуту не выходило это изъ головы. Но когда онъ увидалъ, что дѣвушка уѣхала безъ всякихъ объясненій, тогда онъ растревожился и выразилъ любопытство.
   Говорятъ, что истинная любовь не боится ничего. Если такъ, то любовь дѣтей къ родителямъ рѣдко бываетъ истинной -- и можетъ быть это лучше. Этотъ молодой человѣкъ не боялся того, что можетъ сдѣлать съ нимъ отецъ, онъ не думалъ, что вслѣдствіе его признанія его удобства и удовольствія будутъ уменьшены, или независимость убавлена. Онъ хорошо зналъ отца и такого наказанія не боялся. Но онъ боялся огорчить отца и сознавалъ, что онъ часто грѣшилъ такимъ образомъ. Онъ такъ часто спотыкался! Хотя онъ поступалъ легкомысленно, однако понималъ вполнѣ какое дѣйствіе его поведеніе должно было производить на отца. Ему въ сердцѣ хотѣлось угождать этому добрѣйшему изъ всѣхъ друзей, который постоянно думалъ объ его благосостояніи. А между тѣмъ ни онъ, ни Джеральдъ не угождали отцу, и ко всему этому сестра добавляла свое упрямство. Вотъ почему онъ боялся отца.
   Онъ молчалъ, пока герцогъ стоялъ спиною къ огню и смотрѣлъ на него.
   -- А боюсь, что все кончено, серъ, сказалъ онъ.
   -- Какъ все кончено! Почему? развѣ она отказала тебѣ?
   -- Не совсѣмъ такъ.
   Онъ опять замолчалъ. Такъ трудно было начать объ Изабеллѣ Бонкассинъ.
   -- Очень жалѣю объ этомъ, сказалъ герцогъ съ нѣкоторой нерѣшимостью:-- очень жалѣю. Ты поймешь, я надѣюсь, что я не сталъ бы разузнавать объ этомъ, если бы не чувствовалъ себя вправѣ послѣ того, что ты самъ говорилъ мнѣ въ Лондонѣ.
   -- Я понимаю.
   -- Я ждалъ этого съ нетерпѣніемъ и даже сдѣлалъ приготовленія къ твоей свадьбѣ.
   -- Приготовленія! воскликнулъ Сильвербриджъ, думая о колокольномъ трезвонѣ, свадебномъ пирогѣ и подаркахъ.
   -- Относительно имѣнія. Я такъ желаю, чтобы ты пользовался полной независимостью англійскаго джентльмена. Я не занимаюсь ни земледѣліемъ, ни быками, ни овцами. Я желалъ бы, чтобы ты занимался этимъ. Мнѣ хотѣлось бы видѣть тебя окруженнымъ такими вещами, которыя должны интересовать вельможу въ этой странѣ. Почему ты разошелся съ леди Мабелью Грексъ?
   Молодой человѣкъ съ умоляющимъ видомъ взглянулъ на отца, какъ бы прося его ничего больше не говорить о Мабели. Онъ не могъ сказать: "я передумалъ, прежде чѣмъ узналъ, что она влюблена въ меня!" Онъ не могъ намекнуть, что могъ бы еще жениться на Мабели, если бы захотѣлъ. Онъ могъ только все разсказать о Изабеллѣ Бонкассинъ.
   -- Я передумалъ, серъ, сказалъ онъ:-- послѣ того какъ говорилъ съ вами въ Лондонѣ.
   -- Ты поссорился съ леди Мабелью?
   -- О, нѣтъ! Я очень люблю Мабель -- только не такъ.
   -- Не такъ!
   -- Лучше прямо сказать вамъ всю правду.
   -- Конечно, скажи правду, Сильвербриджъ. Но я не могу сказать, чтобы обязанность предписывала тебѣ сказать всю правду даже твоему отцу въ подобномъ дѣлѣ.
   -- Но я намѣренъ сказать вамъ все. Мабель не очень интересовалась мною... въ Лондонѣ. Потомъ я увидалъ дѣвушку, которая больше понравилась мнѣ.
   Онъ остановился, но такъ какъ герцогъ вопроса не дѣлалъ, онъ прямо выболтнулъ:
   -- Мисъ Бонкассинъ.
   -- Мисъ Бонкассинъ!
   -- Да, серъ, сказалъ Сильвербриджъ рѣшительно.
   -- Американка!
   -- Да, серъ.
   -- Знаешь ты что-нибудь объ ея фамиліи?
   -- Кажется я знаю все. Фамилія-то не Богъ знаетъ какая.
   -- Ты не говорилъ съ нею объ этомъ?
   -- Говорилъ -- и все рѣшилъ съ нею, съ условіемъ...
   -- Рѣшилъ, что она будетъ твоей женой!
   -- Да, серъ -- съ условіемъ, что одобрите вы.
   -- Это ты, Сильвербриджъ, предложилъ ей такое условіе?
   -- Нѣтъ.
   -- Такъ какъ же это?
   -- Она поставила это условіемъ. Она выйдетъ за меня, если согласитесь вы.
   -- Такъ это она подумала о моихъ желаніяхъ и чувствахъ, а не ты?
   -- Я люблю ее. Какъ долженъ поступить человѣкъ, когда чувствуетъ такимъ образомъ? Разумѣется я хотѣлъ сказать вамъ.
   Герцогъ теперь смотрѣлъ очень мрачно.
   -- Я думалъ, что она нравится вамъ, серъ.
   -- Нравится мнѣ! Она мнѣ нравилась. Она мнѣ нравится. Какое же это имѣетъ отношеніе? Неужели ты думаешь, что мнѣ нравятся только тѣ, съ кѣмъ я считаю приличнымъ вступить въ брачный союзъ? Развѣ въ такихъ вещахъ не должно быть обязанности, сдержанности, сознанія того, чѣмъ ты обязанъ твоему имени и другимъ, которые носятъ его? Садовникъ, подметающій наши аллеи, можетъ жениться на первой дѣвушкѣ, которая понравится ему, если она захочетъ выйти за него. Можетъ быть его доля счастливѣе, потому что онъ пользуется такой свободой. А ты имѣешь ли такую же свободу?
   -- Кажется имѣю -- по закону.
   -- А развѣ ты не признаешь никакой обязанности, кромѣ тѣхъ, которыя налагаетъ на тебя законъ? Будешь ли ты ѣсть и пить до скотской крайности только потому, что законъ не мѣшаетъ тебѣ? Если бы ты лежалъ и спалъ цѣлый день, законъ не скажетъ ничего. Если ты будешь пренебрегать каждой обязанностью, которую налагаетъ на тебя твое положеніе, законъ вмѣшиваться не можетъ. Для такого человѣка какъ ты законъ не можетъ быть руководителемъ. Ты долженъ такъ жить, чтобы не касаться закона -- или чтобы законъ не касался тебя. Отъ всѣхъ золъ, которыя воспрещаетъ законъ, тебя должны удерживать честь, совѣсть и благородство. Развѣ законъ требуетъ патріотизма, филантропіи, самоотверженія, службы обществу, чистоты намѣренія, преданности къ нуждамъ другихъ, которые стоятъ въ свѣтѣ ниже тебя? Законъ дѣло великое, потому что люди бѣдны, слабы и дурны. Онъ великъ, потому что тамъ, гдѣ онъ существуетъ во всей своей силѣ, ни одинъ тиранъ не можетъ стать выше его. Но между мною и тобою нельзя упоминать о законѣ, какъ о руководителѣ поведенія. Говори мнѣ о чести, обязанности и благородствѣ; и скажи чего они требуютъ отъ тебя.
   Сильвербриджъ слушалъ молча и съ истиннымъ восторгомъ въ сердцѣ. Но онъ чувствовалъ необходимость высказать свои собственныя убѣжденія по одному особенному вопросу въ этомъ новомъ кризисѣ разговора.
   -- Мнѣ кажется честь и обязанность предписываютъ мнѣ жениться на мисъ Бонкассинъ, сказалъ онъ:-- и на сколько я понялъ ваши слова, мнѣ предписываетъ и благородство.
   -- Потому что ты обѣщалъ?
   -- Не только по этому. Конечно, я обѣщалъ и поэтому обязанъ. Она сказала... сказала, что любитъ меня, и поэтому, конечно, я обязанъ. Но не только поэтому.
   -- Что ты хочешь сказать?
   -- Я полагаю, что мужчина долженъ жениться на любимой женщинѣ -- если можетъ пріобрѣсти ея любовь.
   -- Нѣтъ нѣтъ, не всегда. Неужели ты думаешь, что любовь нельзя преодолѣть?
   -- Но мы оба любимъ другъ друга, серъ. Когда я увидалъ, какъ она вамъ нравится...
   -- Нравится! Неужели я не могу принимать участіе въ моихъ ближнихъ, не желая сдѣлать ихъ моей собственной плотью? Что я долженъ думать о тебѣ? Еще недавно ты говорилъ мнѣ о леди Мабели Грексъ то, что теперь говоришь о мисъ Бонкассинъ.
   Тутъ бѣдный Сильвербриждъ закусилъ губы, покачалъ головой и потупилъ глаза въ землю. Въ этомъ состояла слабая сторона его дѣла. Онъ не могъ сказать отцу все о Мабели -- какъ она пренебрегла его любовью, такъ что онъ имѣлъ право считатать себя свободнымъ, когда встрѣтилъ Изабеллу Бонкассинъ.
   -- Ты самый слабый человѣкъ, сказалъ несчастный отецъ.
   -- Въ этомъ я не слабъ.
   -- Не говорилъ ли ты того же самого о леди Мабели?
   Наступило молчаніе, такъ-что Сильвербриджъ принужденъ былъ отвѣчать.
   -- Мнѣ показалось она равнодушна, а потомъ... я передумалъ.
   -- Равнодушна! Что думаетъ она объ этомъ теперь? Знаетъ она это? Въ какихъ отношеніяхъ находишься ты съ нею въ настоящую минуту?
   -- Она знаетъ, что я далъ слово мисъ Бонкассинъ.
   -- Она одобряетъ это?
   -- Зачѣмъ мнѣ было спрашивать ее, серъ? Я ее не спрашивалъ.
   -- Такъ зачѣмъ же ты ей сказалъ? Она навѣрно выразила свое мнѣніе, когда ты ей сказалъ.
   Несчастный молодой человѣкъ долженъ былъ подумать, прежде чѣмъ могъ отвѣтить на это. Онъ долженъ былъ сознаться, что отецъ его правъ въ этомъ отношеніи, но въ тоже время онъ не могъ обнаружить ему тайну Мабели.
   -- Я сказалъ ей потому, что мы друзья. Я не спрашивалъ ея одобренія; но она не одобряетъ. Она думаетъ, что вашъ сынъ не долженъ жениться на не знатной американкѣ.
   -- Разумѣется, она это чувствуетъ.
   -- Теперь когда я передалъ вамъ то, что она сказала, надѣюсь вы не будете болѣе дѣлать мнѣ вопросовъ о ней. Я не могу жениться на леди Мабели, и не долженъ предполагать, чтобы она вышла за меня, если бы я и пожелалъ. Я имѣлъ намѣреніе просить васъ сегодня согласиться на мой бракъ съ мисъ Бонкассинъ.
   -- Я согласиться не могу.
   -- Тогда я буду очень несчастенъ.
   -- Какъ я могу повѣрить твоему несчастію, когда ты говорилъ тоже самое о леди Мабели Грексъ нѣсколько недѣль тому назадъ.
   -- Около восьми мѣсяцевъ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Какую же это составляетъ разницу? Дѣло не во времени, а въ характерѣ человѣка! Я не могу согласиться. Молодая дѣвица смотритъ на это съ настоящей точки зрѣнія, и потому тебѣ отказаться легко.
   -- Я отказываться не желаю.
   -- Она указала тебѣ причину, которая должна разлучить васъ.
   -- Я не хочу разлучаться съ нею, сказалъ Сильвербриджъ, начинавшій чувствовать, что съ нимъ поступаютъ деспотически.
   Если онъ хочетъ жениться на Изабеллѣ, никто не имѣетъ права мѣшать ему.
   -- Я могу только надѣяться, что ты одумаешься, и когда въ другой разъ будешь говорить со мною объ этомъ или о чемъ бы то ни было, то будешь отвѣчать мнѣ съ меньшей дерзостью.
   Этотъ выговоръ былъ ужасенъ для сына, голова котораго въ настоящую минуту была наполнена двумя идеями -- постоянствомъ къ Изабеллѣ Бонкассинъ и уваженіемъ и любовью къ отцу.
   -- Право, серъ, сказалъ онъ,-- я не дерзокъ, и если отвѣтилъ неприлично, то прошу у васъ прощенія.. Но я рѣшился твердо насчетъ этого, и думалъ, что вамъ лучше это знать.
   -- Не вижу, чтобы могъ сказать тебѣ что-нибудь другое теперь.
   -- Мнѣ кажется я поѣду сегодня въ Геррингтонъ.
   Герцогъ съ весьма очевидной досадой спросилъ, гдѣ находится Геррингтонъ. Сынъ объяснилъ, что Геррингтонъ замокъ лорда Чильтерна, начальника Брекской охоты; но что у лорда Чильтерна онъ останется только два дня. Потомъ Сильвербриджъ объявилъ, что намѣренъ остановиться въ гостиницѣ по сосѣдству; но герцогу вовсе это не понравилось. Мысль, что сынъ вздумалъ жить въ гостиницѣ, когда удобства англійскаго замка были открыты для него, была противна и оскорбительна для герцога. И дѣло не понравилось, когда онъ понялъ, что все это дѣлается для псовой охоты. Охота была въ Шотландіи, потомъ скачки,--увы! скачки и пари въ Донкастерѣ! Потомъ охота въ Мачингѣ, повидимому, была главною причиною, заставившею Сильвербриджа жить въ домѣ отца! А теперь его сынъ будетъ жить въ гостиницѣ, для того чтобы болѣе времени можно было посвятить псовой охотѣ.
   -- Почему ты не можешь охотиться здѣсь, дома?
   -- Здѣсь все лѣсъ, отвѣтилъ Сильвербриджъ.
   -- Я думалъ, что вамъ нуженъ лѣсъ. Лордъ Чильтернъ все пристаетъ ко мнѣ насчетъ Трёмпетонскаго лѣса.
   Поворотъ разговора къ охотѣ позволилъ сыну ускользнуть, не упоминая болѣе о мисъ Бонкассинъ. Онъ сталъ перебирать въ умѣ все, что было говорено. Признаніе его было сдѣлано хорошо. Большая тяжесть была снята съ его плечъ. Онъ могъ сказать это Изабеллѣ и такимъ образомъ снять съ себя подозрѣніе, будто боится сказать о своемъ намѣреніи отцу. Она должна узнать, что онъ сдѣлалъ, и ей надо дать понять, что онъ былъ твердъ. Онъ думалъ, что былъ очень твердъ и нѣсколько тщеславился этимъ; конечно, и отецъ его былъ твердъ, но онъ этого ожидалъ. Отецъ его сказалъ много. Все, что онъ говорилъ о чести и обязанности было очень хорошо; но это также правда, что когда молодой человѣкъ далъ обѣщаніе молодой дѣвушкѣ, онъ долженъ сдержать слово. Сильвербриджъ думалъ, что въ свѣтѣ произошли перемѣны, которыхъ отецъ его не понималъ. Отцы никогда не понимаютъ перемѣнъ, очевидныхъ для сыновей. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ, можетъ быть было неприлично возвести американку въ званіе англійской герцогини; но теперь все это измѣнилось.
   Герцогъ провелъ остатокъ дня одинъ, и былъ несчастливъ въ своемъ уединеніи. Все, что Сильвербриджъ сказалъ ему, огорчало его. Онъ думалъ, что можетъ любить леди Мабель, какъ любящій отецъ желаетъ любить жену сына. Онъ желалъ полюбить ее, и это желаніе исполнилось. Очень желая, чтобы сынъ его женился, онъ приготовился выказать необыкновенную щедрость -- и всевозможную любезность. Дѣти теперь составляли для него на свѣтѣ все, а между дѣтьми сынъ и наслѣдникъ былъ главный. Съ той минуты, какъ онъ услыхалъ, что Сильвербриджъ выбралъ леди Мабель, онъ началъ соображать какъ лучше способствовать ихъ интересамъ, какъ лучше дать имъ возможность жить съ тѣмъ достоинствомъ и блескомъ, который онъ самъ такъ неблагоразумно пренебрегъ. Изъ всѣхъ его личныхъ цѣлей, самая ближайшая къ его сердцу была та, чтобы сынъ, наслѣдующій ему, былъ достоинъ его имени. Были промахи, но все-таки много оставалось мѣста для надежды. Юношѣ не посчастливилось въ Оксфордѣ; но сколько несчастныхъ юношей становились великими людьми! Онъ обезславилъ себя своимъ сумасбродствомъ въ университетѣ -- но хотя нѣкоторые бываютъ взрослыми людьми въ двадцать лѣтъ, другіе въ эти годы почти дѣти. Плодъ, раньше созрѣвающій, рѣдко бываетъ лучшимъ. Потомъ явились Тифто и страсть къ скачкамъ. Ничто не могло быть хуже Тифто и скачекъ. Но отъ этого зла Сильвербриджа кажется освободило отвращеніе. Можетъ быть Тифто, вбивъ гвоздь въ ногу лошади, оказалъ услугу. Отступленіе отъ политическаго вѣрованія Паллизеровъ, было ударомъ -- гораздо болѣе чувствительнымъ, чѣмъ потеря семидесяти тысячъ -- но даже послѣ этого удара, онъ утѣшалъ себя мыслью, что консервативный патріотъ можетъ быть полезенъ своей родинѣ -- даже какъ консерваторъ. Среди всего этого, онъ чувствовалъ, что самое вѣрное спасеніе для его сына противъ зла, будетъ ранняя женитьба. Если онъ женится приличнымъ образомъ, тогда все можетъ кончится пріятно. Если сынъ его женится прилично, отецъ ничего не пожалѣетъ, для того чтобы окружить жизнь сына блескомъ и достоинствомъ.
   Думая обо всемъ этомъ, онъ неблагопріятно смотрѣлъ на свой собственный образъ жизни. Онъ зналъ, какъ безцвѣтна была его жизнь -- какъ лишена всякихъ интересовъ, кромѣ публичной службы, которой онъ посвятилъ себя. Онъ думалъ объ этомъ, когда говорилъ сыну, что не пахалъ, не сѣялъ, не выводилъ овецъ и быковъ. Онъ часто думалъ объ этомъ, когда слышалъ разговоры о спортѣ, что хотя осуждалъ, какъ занятіе для жизни, но теперь считалъ приличнымъ удовольствіемъ для богатаго человѣка. Сильвербриджъ будетъ имѣть все это. Только необходимо найти приличную жену, а приличную жену выбралъ-было самъ Сильвербриджъ. Поэтому, легко себѣ представить, что герцогъ опять былъ несчастливъ. Онъ уже принужденъ былъ сознаться, что его дѣти -- какъ ни казались беззаботны и безпечны -- имѣли свою собственную волю. И во всемъ этомъ какъ походили на свою мать! Однако съ нею, его слова, хотя, можетъ быть, она имъ сопротивлялась, никогда не теряли своей власти. Когда онъ говорилъ, что чего-нибудь сдѣлать нельзя, она никогда не говорила, что непремѣнно хочетъ сдѣлать это. Но дѣти его поступали иначе. Какую власть имѣлъ онъ надъ Сильвербриджемъ -- и даже надъ своею дочерью? Имъ надо было только оставаться твердыми, и онъ зналъ, что долженъ быть побѣжденъ.
   "Я думалъ, что она вамъ нравится", сказалъ ему Сильвербриджъ.-- "Какъ мало молодой человѣкъ долженъ сознавать", думалъ герцогъ, все, чего требуетъ отъ него его положеніе, когда онъ ссылается на такой доводъ! Нравится ему! Она ему нравилась. Она была умна, образована, хороша собой, съ изящнымъ обращеніемъ -- и, можетъ быть, одарена всѣми хорошими качествами! Не могъ ли сказать тоже самое старый римлянинъ о какомъ-нибудь любимомъ греческомъ невольникѣ -- о какомъ-нибудь вольноотпущенномъ рабѣ? Но какой старый римлянинъ мечталъ когда-нибудь выдать свою дочь за сына греческаго раба! Если бы онъ сдѣлалъ это, что сдѣлалось бы съ именемъ римскихъ гражданъ? И не былъ ли онъ обязанъ укрѣплять и поддерживать то высокое званіе, въ которое судьба поставила его и его дѣтей?
   Нравится ему? Да! Она, конечно, ему нравится. Онъ никогда не находилъ, чтобы общество равныхъ ему, нравилось ему болѣе. Ему нравилось чувствовать вокругъ себя свободную борьбу Палаты Общинъ. Ему нравилась сила нападенія и защита, въ чемъ англійская политика не обращаетъ вниманія на званіе. Ему нравилось, что сынъ всякаго ремесленника можетъ своими заслугами сдѣлаться перомъ Парламента. Ему пріятно было бы думать, что сынъ раздѣляетъ съ нимъ эти вкусы. Да, ему нравилась Изабелла Бонкассинъ. Но какъ это было далеко отъ того, чтобы она сдѣлалась одной плотью съ нимъ!
   

Глава LXII.
Брекъ.

   -- Что вашъ отецъ думаетъ дѣлать съ Трёмпетонскимъ лѣсомъ? это были первыя слова лорда Чильтерна, когда онъ пожалъ руку своему гостю.
   -- Развѣ не все еще въ порядкѣ?
   -- Все въ порядкѣ? Нѣтъ! Какъ можетъ быть въ порядкѣ лѣсъ, когда тамъ нѣтъ ни одного человѣка, который зналъ бы толкъ въ лисицахъ? При жизни вашего родного дѣда...
   -- Моего двоюроднаго дѣда, хотите вы сказать?
   -- Ну, вашего двоюроднаго! тамъ ставили капканы для лисицъ. Тогда какой-то Фотергиль пріѣзжалъ туда для ружейной охоты. Теперь еще хуже. Теперь никто тамъ не охотится съ ружьемъ, потому что стрѣлять-то нечего. Лѣсничаго нѣтъ. Каждый негодяй можетъ ходить гдѣ хочетъ, и, разумѣется, во всемъ лѣсу нѣтъ ни одной лисы. Мой ловчій смѣется надо мной, когда я велю ему поднять тамъ лису.
   Когда начальникъ брекской охоты выражалъ свое негодованіе, изъ глазъ его сверкалъ огонь.
   -- Другъ мой, съ укоромъ возразила леди Чильтернъ: -- лордъ Сильвербриджъ не пробылъ у насъ и получаса!
   -- Что это за бѣда? Когда надо что сказать, лучше сказать тотчасъ.
   Финіасъ Финнъ гостилъ въ Геррингтонѣ у своихъ короткихъ друзей Чильтерновъ. Тамъ были также мистеръ и мистрисъ Моль, оба пристрастные къ охотѣ -- она была рожденная Паллизеръ и родственница лорда Сильвербриджа. Въ этотъ день въ Геррингтонѣ обѣдали также мистеръ и мистрисъ Спунеръ. Мистеръ и мистрисъ Спунеръ оба очень любили охотиться, что, повидимому, было необходимо для всѣхъ принимаемыхъ въ этомъ домѣ. Спунеръ былъ человѣкъ нѣсколько поболѣе пятидесяти лѣтъ, съ краснымъ носомъ, очень крѣпкаго сложенія. Его жена была, можетъ быть, вполовину его моложе, плотная, красивая женщина, охотница до верховой ѣзды. Она была бѣдной дочерью отставного офицера -- и все-таки успѣвала ѣздить верхомъ на всякой лошади, которою ссужали ее. Къ счастію для нея, Спунеръ, много лѣтъ участвовавшій въ брекской охотѣ и очень нуждавшійся въ женѣ, обратилъ вниманіе на мисъ Летерсайдъ. Думали, что она была для него доброю женой. Она бывала на охотѣ четыре раза въ недѣлю, и ему дозволяли средства держать для нея лошадей. Она никогда не кокетничала, была хорошей хозяйкой и заботилась, чтобы ничего не тратилось лишняго, исключая конюшенъ. Она заботилась также о здоровьѣ мужа и умѣла сказать слово кстати, когда онъ могъ сдѣлать себѣ вредъ и на верховой ѣздѣ, и за столомъ.
   -- Ты ужъ не такъ молодъ, какъ прежде, Томъ. И не думай объ этомъ.
   Это она говорила ему громкимъ голосомъ, когда видѣла, что онъ остановится у преграды. Потомъ она перескакнетъ, а онъ объѣдетъ кругомъ. Она была для него "само провидѣніе", какъ говаривала ея мать, старая мистрисъ Летерсайдъ.
   Это была такая женщина, которую трудно было ожидать найти какъ друга въ гостиной леди Чильтернъ. Лордъ Чильтернъ былъ, можетъ быть, немножко грубъ, но леди Чильтернъ была и матерью и женой такою, какъ слѣдуетъ быть леди. Она, вѣроятно, чувствовала, что за мистрисъ Спунеръ слѣдуетъ извиниться.
   -- Надѣюсь, что вы любите псовую охоту, сказала она Сильвербриджу.
   -- Больше всего, отвѣтилъ онъ съ восторгомъ.
   -- Потому что знаете, это замокъ Немврода, въ которомъ ничто не должно мѣшать единственному важному дѣлу въ жизни.
   -- Неужели?
   -- Да. Лордъ Чильтернъ считаетъ охоту своей обязанностью въ жизни, и предался ей всѣми своими силами. Неудача одного дня дѣлаетъ его несчастнымъ, не за себя, а потому что онъ чувствуетъ на себѣ отвѣтственность. Въ прошломъ году у насъ былъ одинъ такой день, и я думала, что онъ никогда не оправится. Это все несчастный Трёмпетонскій лѣсъ.
   -- Какъ онъ долженъ ненавидѣть меня!
   -- Нѣтъ, если вы похвалите какъ слѣдуетъ собакъ. И здѣсь сегодня будетъ мистеръ Спунеръ. Онъ понимаетъ все на счетъ лисицъ и на счетъ фермеровъ. У него есть жена.
   -- Понимаетъ она что-нибудь?
   -- Она понимаетъ его. Она тоже будетъ. Они женаты недавно, и онъ никуда не ѣздитъ безъ нея.
   -- Она тоже ѣздитъ на охоту?
   -- Да. Я теперь не выѣзжаю, потому что у меня много дѣла дома. Но мнѣ кажется, что она ѣздитъ очень много. Она тоже будетъ говорить объ охотѣ. Если Чильтернъ уѣдетъ отсюда, мнѣ, кажется, ее надо сдѣлать начальникомъ охоты. Можетъ быть вы найдете ее немножко странной; но, право, она очень добрая женщина.
   -- Я увѣренъ, что она понравится мнѣ.
   -- Надѣюсь. Вы знаете мистера Финна. Онъ здѣсь. Онъ, и мои мужъ очень старые друзья. А Аделаида Моль ваша родственница. Она тоже ѣздитъ на охоту. И мистеръ Моль тоже ѣздитъ -- только не такъ энергично. Мнѣ, кажется, больше никого не будетъ у насъ.
   Тотчасъ послѣ этого, всѣ гости вошли, и когда они проходили по передней, слышался споръ.
   -- Нѣтъ, этого не было, громко говорила мистрисъ Спунеръ:-- я не вѣрю Дику.
   Дикъ Рабитъ былъ первый егерь.
   -- Лиса не убѣжала въ Гробби.
   -- Мнѣ кажется она туда убѣжала, душа моя, сказалъ ея мужъ.
   -- Говорю тебѣ нѣтъ. Ты тамъ не былъ и не можешь знать. Я увѣрена по ея бѣгу, что это была самка. Намъ слѣдовало убить эту лису, милордъ.
   Тутъ мистрисъ Спунеръ поздоровалась съ хозяйкой. Можетъ быть она сдѣлала это нѣсколько поздно, но важность предмета была этому причиной. Есть дѣла такія важныя, что обыкновенныя свѣтскія вѣжливости не должны имъ мѣшать.
   -- Вы что скажете, Чильтернъ? спросилъ мужъ.
   -- Я скажу, что мистрисъ Спунеръ не часто ошибается, а Дикъ Рабитъ не часто бываетъ правъ.
   -- Охота была хорошая, сказалъ Финіасъ.
   -- Ровно тридцать четыре минуты, замѣтилъ мистеръ Спунеръ.
   -- Тридцать двѣ до Гробби, поправила мистрисъ Спунеръ.-- Собаки не пробѣжали ярда послѣ этого. Дикъ направлялъ ихъ въ чащу, а старая собака не хотѣла бѣжать по своему слѣду, когда увидала, что никто не вѣритъ ей.
   Это было въ понедѣльникъ вечеромъ, а брекская охота бывала всегда пять разъ въ недѣлю.
   -- Вы я полагаю поѣдете на охоту завтра? сказала леди Чильтернъ Сильвербриджу.
   -- Надѣюсь.
   -- Вы должны ѣхать завтра. Право дѣлать больше нечего, Чильтернъ такъ возненавидѣлъ охотниковъ съ ружьемъ, что самъ не хочетъ стрѣлять фазановъ. По средамъ и воскресеньямъ мы не охотимся, и тогда всѣ лежатъ въ постели. А мистеръ Моль проводитъ въ постели цѣлое утро и въ другіе дни, а остальное время рыскаетъ по окрестностямъ и отыскиваетъ собакъ.
   -- Находитъ ли онъ ихъ когда-нибудь?
   -- Куда вы дѣвались всѣ сегодня? спросилъ Моль, садясь за обѣдъ.
   Тутъ начался опять разговоръ объ охотѣ, продолжавшійся во весь обѣдъ, и когда наконецъ дамы вышли изъ столовой, мистрисъ Спунеръ подала совѣтъ мужу и хозяину:
   -- Томъ; не пей портвейна. Лордъ Чильтернъ, смотрите за нимъ и не давайте ему портвейна.
   Тутъ начался разговоръ совсѣмъ другого рода. При дамахъ можно было говорить объ охотѣ, какъ объ удовольствіи; но теперь началось разсужденіе о затрудненіяхъ, предосторожностяхъ, средствахъ брекской охоты. Потомъ разговоръ перешелъ на опасности, которымъ подвергалась въ наше время псовая охота; не опасностямъ сломить себѣ шею и переломать ребра, что всегда было дѣломъ обыкновеннымъ, но къ опасностямъ отъ новомодныхъ предразсудковъ, отъ новѣйшихъ забавъ, отъ увеличивавшихся желѣзныхъ дорогъ, отъ равнодушныхъ магнатовъ, герцога Омніума напримѣръ, и къ самой главной опасности отъ уменьшенія фондовъ и увеличенія расходовъ.
   Говорили и о несчастномъ лѣсѣ, за который отвѣтственность чувствовалъ на себѣ Сильвербриджъ. Финнъ сказалъ, что герцогъ непремѣнно позаботится объ этомъ, если Сильвербриджъ ему скажетъ. Чильтернъ просто стоналъ, Сильвербриджъ не говорилъ ничего, помня сколько непріятностей было у него въ эту минуту. Потомъ постепенно заботливость перешла къ сосѣдней охотѣ, которая лишилась своего начальника. Капитанъ Гломаксъ уѣзжалъ и графство было доведено до необходимости вызывать преемника по газетамъ.
   -- Это всегда бываетъ, когда начальникомъ охоты сдѣлается пріѣзжій, сказалъ Спунеръ.-- Начальникомъ долженъ быть мѣстный житель, котораго фермеры умѣютъ уважать. Конечно Гломаксъ понимаетъ охоту, но фермеры имъ не дорожатъ. Если на вашей сторонѣ не будетъ фермеровъ, вы ничего не можете сдѣлать съ охотою.
   Онъ налилъ себѣ рюмку портвейна.
   -- Если вы не одобряете Гломакса, что вы думаете о такомъ человѣкѣ какъ маіоръ Тифто? спросилъ Моль.
   -- Это было въ Рюннимедѣ, презрительно сказалъ Спунеръ.
   -- Кто такой маіоръ Тифто? спросилъ лордъ Чильтернъ.
   -- Это тотъ человѣкъ, смѣло сказалъ Сильвербриджъ:-- которому вмѣстѣ со мною принадлежалъ Первый Министръ, когда не выигралъ Леджерской скачки въ прошломъ сентябрѣ.
   -- Чертовскій былъ шумъ, сказалъ Моль.
   Тогда Спунеръ, читавшій очень прилежно всѣ охотничьи газеты, разсказалъ все, что произошло въ Рюннимедѣ. Было не важно, что онъ перевралъ всѣ подробности, разсказчики всегда дѣлаютъ это. Заключеніе было справедливо, когда онъ объявилъ, что маіора отставили, что былъ созванъ комитетъ, и что Топсу и Джостоку угрожалъ процессъ.
   -- Вотъ что выходитъ изъ того, когда берутъ такихъ людей, какъ маіоръ Тифто, торжественно сказалъ лордъ Чильтернъ:-- на такія мѣста, куда они радикально негодятся. Можетъ быть маіоръ Тифто умѣетъ распоряжаться сворою собакъ не хуже моего ловчаго Фаулера. Но я не думаю, чтобы охота шла очень хорошо подъ начальствомъ Фаулера. Онъ честный человѣкъ и по этому былъ бы лучше чѣмъ Тифто. Но это негодится. Такое положеніе непремѣнно долженъ занимать джентльменъ. А иначе всѣ участвующіе въ охотѣ повернутся къ нему спиной. Когда я скачу съ моими собаками по землѣ того и этого, конечно безъ всякой пользы для него, я долженъ подумать о многомъ. Я долженъ понимать, что тѣхъ, кого я не могу вознаградить деньгами, я долженъ вознаградить вѣжливостью. Когда я пожимаю руку фермеру и выражаю ему мою признательность за то, что онъ не запираетъ своихъ воротъ, онъ остается доволенъ. А я не думаю, чтобы какой-нибудь порядочный фермеръ дорожилъ честью пожать руку маіору Тифто. Если мы дойдемъ до этого, то скоро охотѣ придетъ конецъ. Конечно маіоры Тифто дешевы, но и въ такой охотѣ, какъ и во многомъ другомъ, что дешево, то бываетъ гнило. Если люди не хотятъ засовывать руку въ карманъ, то ужъ лучше совсѣмъ отказаться. Если вы не будете больше пить вина, мы пойдемъ къ дамамъ. Сильвербриджъ, линейка отправится завтра утромъ ровно въ половинѣ десятаго. Грантингамъ отсюда четырнадцать миль.
   Всѣ встали изъ за стола, но Спунеръ кончилъ бутылку портвейна.
   -- Я никогда не слыхалъ, чтобы Чильтернъ говорилъ такъ хорошо, сказалъ Спунеръ своей женѣ, когда она везла его домой въ этотъ вечеръ.
   На слѣдующее утро всѣ готовы были ѣхать въ половинѣ десятаго, кромѣ Моля, жена котораго объявила, что оставила его въ постели, когда шла завтракать.
   -- Онъ никогда туда не попадетъ, если мы не возьмемъ его, сказалъ лордъ Чильтернъ, который былъ въ сущности самый добродушный человѣкъ на свѣтѣ.
   Молю было дано пять минутъ, и онъ пришелъ съ большимъ ломтемъ хлѣба въ одной рукѣ и съ крючкомъ для застегиванія петель въ другой, намѣреваясь докончить свой туалетъ.
   -- За коимъ чортомъ вы всегда такъ спѣшите, сказалъ онъ, когда лордъ Чильтернъ сѣлъ на козлы.
   Начальникъ охоты зналъ его слишкомъ хорошо и не спорилъ.
   -- Онъ всегда торопится, прибавилъ грѣшникъ, когда жена обвинила его въ неблагодарности.
   -- Гдѣ Спунеръ? спросилъ лордъ Чильтернъ, увидѣвъ мистрисъ Спунеръ безъ мужа.
   -- Я знала какъ это будетъ, когда увидала портвейнъ, отвѣчала она такимъ шопотомъ, который могли слышать всѣ:-- на этотъ разъ у него сильная боль въ большомъ пальцѣ. Лисицу мы не найдемъ въ Грантингамѣ. На прошлой недѣлѣ тамъ рубили лѣтъ. На вашемъ мѣстѣ, милордъ, я поѣхала бы тотчасъ въ Спинни.
   -- Я долженъ правильно объѣхать мѣстность, пробормоталъ начальникъ.
   Объѣзжали правильно, но безполезно до двухъ часовъ. Лисицы не нашли ни въ Грантингамѣ, ни даже въ Спиннѣ. Въ два часа Фаулеръ, съ растревоженнымъ лицомъ, держалъ совѣщаніе съ своимъ еще болѣе растревоженнымъ начальникомъ. Трёмпетонскій лѣсъ лежалъ по правую ихъ руку и конечно слѣдовало ѣхать туда.
   -- Мнѣ кажется намъ надо попробовать, сказалъ лордъ Чильтернъ.
   Старикъ Фаулеръ принялъ очень угрюмый видъ.
   -- Вы могли бы точно также отыскивать лисицу подъ кроватью моей жены, милордъ.
   -- И навѣрно нашли бы ее тамъ, сказалъ какой-то шутникъ.
   Фаулеръ покачалъ головой, чувствуя, что теперь не время шутить.
   -- Надо ѣхать, сказалъ Чильтернъ.
   -- Разумѣется вы знаете лучше, милордъ. Я ни за что не поѣхалъ бы туда. Пусть всѣ знаютъ каковъ герцогскій лѣсъ.
   -- Это лордъ Сильвербриджъ, сынъ герцога, сказалъ Чильтернъ, смѣясь.
   -- Прошу прощенія у нашего сіятельства, сказалъ Фаулеръ, снимая шапку: -- придетъ когда-нибудь хорошее время. Позвольте вести собакъ къ Астрѣ.
   Въ сосѣднемъ приходѣ была любимая рощица, которой охотники дали это неподходящее названіе. Послѣ нѣкотораго соображенія начальникъ согласился, и поѣхали.
   -- Вы переѣдете бродъ, Фаулеръ? спросила мистрисъ Спунеръ.
   -- О, да, сударыня; а то если не переѣдемъ, то мы не попадемъ сегодня въ Астру.
   -- Лошадямъ будетъ по брюхо.
   -- Тѣ, которымъ это ненравится, могутъ объѣхать вокругъ.
   -- Они не поспѣютъ, Фаулеръ.
   -- Много найдется такихъ, которыхъ бродъ не остановитъ. И вы навѣрно не отстанете.
   Вода была лошадямъ по брюхо, но все-таки мистрисъ Спунеръ поспѣла къ Астрѣ во время.
   Лису нашли и все сдѣлалось такъ скоро, что Фаулеръ, одинъ отправившійся въ чащу, едва успѣлъ выскочить съ собаками. Лиса бѣжала назадъ, какъ будто направлялась въ непріятный герцогскій лѣсъ. Потомъ лиса повернула къ ручью. Всадники, хорошо понимая дѣло, оставили собакъ и поѣхали направо въ броду. Бродъ былъ такого рода, что могла пройти только одна лошадь за разъ, и то по глубокой грязи.
   -- Чортъ знаетъ что будетъ тамъ, сказалъ лордъ Чильтернъ, направляясь прямо съ собаками.
   Финіасъ Финнъ и Дикъ Раббитъ ѣхали вслѣдъ за нимъ. Старикъ Фаулеръ украдкой пробрался къ броду, но мистрисъ Спунеръ ѣхала за начальникомъ, а позади нея лордъ Сильвербриджъ.
   -- Лордъ Чильтернъ ѣдетъ не какъ слѣдуетъ, сказала она.-- Онъ не можетъ проѣхать между этими кустами.
   Когда она сказала это, начальникъ направилъ лошадь въ кусты и исчезъ. Мистрисъ Спунеръ была права. Лордъ Чильтернъ слетѣлъ съ лошади, которая очутилась въ водѣ. Дикъ Раббитъ и бѣдный Финіасъ Финнъ должны были остановиться и помочь начальнику.
   Но мистрисъ Спунеръ, благоразумная мистрисъ Спунеръ подъѣхала къ ручью въ такомъ мѣстѣ, гдѣ лошадь могла видѣть куда онъ идетъ и откуда могла прыгнуть на болѣе твердую землю. Лордъ Сильвербриджъ учтиво слѣдовалъ за ней. Они оба перескакнули чрезъ ручей хорошо и опять поѣхали рядомъ.
   -- Вы ѣдете скорѣе меня, сказала мистрисъ Спунеръ, когда Сильвербриджъ ѣхалъ рядомъ съ нею: -- перепрыгните чрезъ канаву, а потомъ поверните сейчасъ направо.
   При всѣхъ своихъ недостаткахъ, мистрисъ Спунеръ была превосходная наѣздница.
   Сильвербриджъ перескакнулъ, но канава была двойная, не очень большая сама по себѣ, но лошадь должна была перескочить на верхъ канавы и сдѣлать второй прыжокъ. Жеребецъ нашего молодого друга, не совсѣмъ понявъ свойство преграды, старался перескакнуть за разъ и упалъ на второй канавѣ. Сильвербриджъ упалъ на голову, но лошадь продолжала бѣжать по вспаханному полю.
   Это было очень непріятно. Онъ нисколько не ушибся, но долженъ былъ бѣжать за своею лошадью. Этого достаточно, чтобы заставить человѣка проклинать охоту. Лошадь мистрисъ Спунеръ очень хорошо разобрала двойную канаву и повернула направо Но наѣздница прямо поѣхала къ лошади безъ сѣдока, и когда Сильвербриджъ совсѣмъ запыхался отъ своихъ усилій, привела къ нему его лошадь.
   -- Мнѣ... мнѣ... мнѣ... такъ жаль, усиливался онъ проговорить.
   Она все держала его лошадь и онъ сѣлъ въ сѣдло.
   -- Поѣзжайте по этой бороздѣ, сказала мистрисъ Спуперъ:-- и мы скоро догонимъ ихъ на второмъ полѣ. Возлѣ нихъ никого еще нѣтъ.
   

Глава LXIII.
Я и прежде видалъ такихъ.

   На этотъ разъ Сильвербриджъ остался въ Геррингтонѣ только нѣсколько дней, обѣщавъ Тригиру угостить его въ Безбородомъ Оленѣ. Тамъ стояли его лошади и онъ намѣревался, самъ употребляя только одну лошадь въ день, давать лошадей своему другу недѣли двѣ.,
   -- Желалъ бы я знать, что ты подумаешь о мистрисъ Спунеръ, сказалъ онъ.
   -- Почему я долженъ думать о ней что-нибудь?
   -- Потому что я сомнѣваюсь, видалъ ли ты когда-нибудь прежде подобную женщину. Она ничего не дѣлаетъ, только охотится.
   -- Такъ конечно я не пожелаю видѣть ее въ другой разъ.
   -- И говоритъ она такъ, какъ я прежде не слыхалъ, чтобы говорила леди.
   -- Такъ я вовсе не желаю видѣть ее.
   -- Но она преотважная и предобродушная женщина, какую я когда-либо видалъ въ жизни. И все-таки охота очень пріятное удовольствіе.
   -- Очень; если не охотиться такъ часто, чтобы она опротивѣла.
   -- Я знаю тебя давно, а кажется не видалъ еще верхомъ.
   -- Мы прежде охотились въ Корнвельсѣ и думали, что мы охотимся прекрасно. И я ѣздилъ верхомъ въ Южномъ Вельсѣ, что могу тебя увѣрить вовсе не легко. Но ты не долженъ многаго ожидать отъ меня.
   Они оба ѣздили въ понедѣльникъ и во вторникъ на этой недѣлѣ, а потомъ опять въ четвергъ, хотя никакой особенной охоты не было. Лордъ Чильтернъ, который нашелъ Сильвербриджа молодымъ человѣкомъ по своему сердцу, желалъ, чтобы онъ вернулся въ Геррингтонъ и привезъ съ собою Тригира. Но на это Тригиръ не согласился, ссылаясь на то, что онъ будетъ въ тягость и лорду, и леди Чильтернъ. Въ пятницу Тригиръ не выѣзжалъ, говоря, что избѣгаетъ издержекъ, а именно въ этотъ день охота была хорошая.
   -- Это всегда такъ бываетъ, сказалъ Сильвербриджъ.-- Когда пропустишь день, непремѣнно выйдетъ лучшій въ году. Охота была единственно хорошая съ тѣхъ поръ, какъ я здѣсь. Мистрисъ Спунеръ была все время.
   -- И вѣроятно ты не отставалъ отъ мистрисъ Спунеръ.
   -- Я былъ недалеко, жаль, что тебя не было.
   На слѣдующій день съѣздъ охотниковъ былъ назначенъ возлѣ самаго Геррингтона, и Сильвербриджъ повезъ своего друга въ гигѣ. Лордъ и леди Чильтернъ, Спунеръ и мистрисъ Спунеръ, Моль и мистрисъ Моль, Финіасъ Финнъ и множество другихъ сожалѣли о молодомъ человѣкѣ, что онъ не видалъ вчерашней охоты.
   -- Была у насъ охота побыстрѣе раза два, сказала мистрисъ Спунеръ:-- но никогда такъ долго. Все по прямой линіи. Мы проѣхали чрезъ Астру, и я готова поклясться, что это была одна и таже лисица.
   Все это заставило Тригира удивляться. Почему она могла знать, что это была одна и таже лисица? и если бы она бѣжала немножко вкось, отчего бы это было менѣе пріятно?
   -- Боюсь, что сегодня не будетъ у насъ ничего подобнаго, продолжала она.-- Вѣтеръ западный, а я не люблю западныхъ вѣтровъ.
   -- Немножко сѣверный, сказалъ ея мужъ.
   -- Другъ мой, отвѣтила она: -- ты никогда не знаешь, съ которой стороны дуетъ вѣтеръ. И не думай снимать твой шарфъ. Я не позволяю.
   Тригиръ ѣхалъ на любимой лошади своего друга, чистокровной гнѣдой, которая считалась особенно искусной въ лѣсу, въ водѣ, и всякой высокой и широкой преградѣ. Одну лисицу нашли они и убили чрезъ нѣсколько минутъ. Нашли другую, которую потеряли.
   -- Я всегда знаю, что значитъ западный вѣтеръ, сказала мистрисъ Спунеръ.
   Потомъ они завтракали, курили и ѣздили, сознаваясь, что ничего не сдѣлаешь. Нельзя было ожидать многаго послѣ вчерашней охоты. Въ половинѣ третьяго, мистера Спунера послало домой его провидѣніе, и мистрисъ Спунеръ разсчитала, что можетъ опять ѣхать на своей лошади во вторникъ, какъ вдругъ собаки почуяли лисицу. Впослѣдствіи оказалось, что собаки чуть не убили эту лисицу, прежде чѣмъ она пробѣжала одинъ ярдъ. Но хитрое животное бросилось въ первую канаву, проползло и проскочило положительно чрезъ всю свору. Тогда поднялся крикъ, вой, ѣзда. Мужчины, лѣниво курившіе, бросили свои сигары. Тѣ, которые шатались поодаль, остались непричемъ. Но настоящіе спортсмены, тѣ, которые всегда помнятъ, что лисица каждую минуту можетъ появиться предъ собаками, имѣли великолѣпный случай какъ слѣдуетъ воспользоваться охотой. Между этими никто не воспользовался такъ удачно, какъ мистрисъ Спунеръ.
   Сильвербриджъ разговаривалъ съ нею и вполнѣ воспользовался ея заботливостью. Тригиръ ѣхалъ сзади съ лордомъ Чильтерномъ, который уговаривалъ его пріѣхать съ его пріятелемъ въ Геррингтонъ. Какъ только раздался крикъ, Чильтернъ полетѣлъ какъ стрѣла. Не только онъ желалъ воспользоваться "вполнѣ охотою", но чувство долга принуждало его видѣть какъ все дѣлается. Безспорно старикъ Фаулеръ былъ отчасти неповоротливъ и Дикъ Раббитъ, какъ истый кровожадный егерь, способенъ гвалтомъ загнать лисицу обратно въ чащу. За всѣмъ этимъ слѣдовало присмотрѣть начальнику охоты, который зналъ свое дѣло.
   Тригиръ поскакалъ за нимъ, и такъ какъ лошадь его имѣла быстрый бѣгъ, то вскорѣ былъ впереди насколько могъ желать разумный охотникъ.
   -- Не гоните же такъ, Рёнксъ, все испортите, сказала мистрисъ Спунеръ всегда мчавшемуся очертя голову непріятному сыну старика Рёнкса изъ Рёффорда.
   Но молодой Ренксъ не унимался, пока начальникъ охоты не молвилъ словца. Повторять его мы не будемъ, только оно подѣйствовало.
   Тутъ произошла остановка, какъ бываетъ обыкновенно послѣ внезапнаго порыва впередъ, когда лисица, свора и охотники помчатся одновременно и не всегда въ указанномъ порядкѣ. При этомъ чрезчуръ много суеты и собаки сбиты съ толку. Благодаря остановкѣ, однако, Фаулеръ опередилъ охотниковъ; онъ принялся ворчать на людей, уговаривать собакъ и вскорѣ напалъ на слѣдъ звѣря.
   -- Постояли бы на мѣстѣ минуты двѣ, чортъ ихъ дери! бормоталъ онъ про себя вслухъ:-- такъ было бы зачѣмъ гнаться. И скачи тогда, только иные скоро очутятся не вѣсть гдѣ.
   Не смотря на угрозы Фаулера, охота опять рванулась впередъ. Рёнксъ уклонился было всторону, но, сдѣлавъ небольшой объѣздъ, опять летѣлъ впереди своры. Съ несчастію, съ нимъ было собакъ шесть. Лордъ Чильтернъ бѣсился.
   -- Когда онъ таковъ, сказала Тригиру мистрисъ Спунеръ:-- лучше держаться отъ него поодаль.
   Свора неслась во всѣ лопатки. Но даже остерегаясь Чильтерна, все же нельзя было упускать изъ вида направленіе, принятое лисицею.
   -- Она вернулась въ Геррингтонскій лѣсъ, замѣтила мистрисъ Спунеръ.
   Съ этими словами она подскакала къ валу съ изгородью наверху фута въ полтора и глубокимъ рвомъ позади въ сосѣднемъ полѣ. Мѣсто не было особенно удобно, но все же, повидимому, единственное доступное, чтобы перебраться чрезъ изгородь. Мистрисъ Спунеръ, должно быть, знала его хорошо. У самаго вала она почти совсѣмъ остановила лошадь и затѣмъ заставила ее перескочить чрезъ изгородь. Въ мигъ лошадь была по ту сторону изгороди, едва, повидимому, коснулась вала, между тѣмъ, какъ наѣздница совсѣмъ откинулась на ея крупъ, и благополучно спустилась внизъ. Зная, что не всѣмъ лошадямъ легко исполнить это, мистрисъ Спунеръ остановилась посмотрѣть что будетъ.
   Тригиръ ѣхалъ за нею первый и намѣревался съ разбѣга перескочить валъ. Однако, когда онъ увидѣлъ, что мистрисъ Спунеръ сдерживаетъ свою лошадь и останавливается, пришлось сдержать свою лошадь и ему. Онъ сдѣлалъ это съ тѣмъ, чтобы дать мистрисъ Спунеръ перескочить, не подвергаясь опасности или помѣхѣ съ его стороны, но вовсе не съ тѣмъ, чтобы продѣлать такой же манёвръ. Едва ли его лошадь оказалась бы настолько ловка и настолько смирна, чтобы исполнить акробатическій подвигъ, благодаря которому мистрисъ Спунеръ такъ удобно преодолѣла преграду. У Тригира это было на умѣ, такъ какъ онъ уже хотѣлъ повернуть назадъ и разогнать лошадь, чтобы перескочить валъ. Но онъ не успѣлъ повернуть, какъ увидалъ Сильвербриджа, который несся прямо на него. Ему оставалось одно средство къ спасенію -- сдѣлать то же, что сдѣлала мистрисъ Спунеръ. Хотя находился слишкомъ близко къ изгороди, онъ все-таки сдѣлалъ попытку. Лошадь рванулась, чтобы перемахнуть чрезъ изгородь, но задѣла ногой за верхнюю перекладину и, разумѣется, грохнулась наземь головой впередъ. Вѣроятно, и это не имѣло бы послѣдствій, если бы Сильвербриджъ не гнался вплоть за нимъ во весь опоръ. Когда молодой лордъ увидѣлъ, что Тригиръ упалъ, онъ уже не могъ удержать свою лошадь. Она забрала себѣ въ голову, что перескочитъ преграду, и перескочила. Она не задѣла ни за что и съ торжествомь очутилась бы въ слѣдующемъ полѣ, не попади она прямо на Тригира и его лошадь. Тутъ всѣ четверо, два человѣка и двѣ лошади смѣшались въ одну кучу.
   Прежде всѣхъ подъѣхала къ нимъ мистрисъ Спунеръ и въ одну минуту соскочила съ лошади. Сильвербриджъ тоже очень скоро стоялъ на ногахъ. Онъ, по-крайней-мѣрѣ, не ушибся, и обѣ лошади вскочили, прежде чѣмъ мистрисъ Спунеръ сошла съ сѣдла; но Тригиръ не шевелился.
   -- Что намъ дѣлать? сказалъ лордъ Сильвербриджъ, становясь на колѣни возлѣ своего друга:-- о, мистрисъ Спунеръ, что мы будемъ дѣлать?
   Охота проѣхала, и никого другого не было. Но въ эту минуту Дикъ Раббитъ, оставшійся позади, чтобы собрать собакъ, появился возлѣ берега.
   -- Бросьте вашу лошадь и подите сюда, сказала мистрисъ Спунеръ:-- здѣсь одинъ господинъ ушибся.
   Дикъ не хотѣлъ сойти съ лошади, но подъѣхалъ съ другой стороны забора.
   -- Нѣтъ, онъ не умеръ, сказалъ Дикъ: -- я и прежде видалъ такихъ, они отъ этого не умираютъ.
   Онъ провелъ рукою по шеѣ и груди Тригира.
   -- Сколько переломано, сказалъ онъ.-- Намъ надо донести его до фермера Туби.
   Чрезъ нѣсколько времени донесли его до фермера Туби, пришелъ докторъ, всегда бывающій на охотѣ. Докторъ объявилъ, что сломана ключица, два ребра и лѣвая рука. Потомъ лошадь ударила его въ грудь, когда онѣ приподнимался. Влили ему въ ротъ водки, но даже и послѣ этого онъ не подавалъ никакого признака жизни.
   -- Нѣтъ, сударыня, онъ не умеръ, сказалъ Дикъ мистрисъ Туби:-- онъ отъ этого и не умретъ. Только ему очень скверно.
   Въ десять часовъ вечера, лордъ Сильвербриджъ сидѣлъ возлѣ постели своего друга въ домѣ лорда Чильтерна. Тригиръ сказалъ нѣсколько словъ и кости были перевязаны. Но докторъ не считалъ себя въ правѣ говорить съ самоувѣренностью, выраженной Дикомъ. Все тѣло Тригира было разбито лошадью, которая упала на него. Безпокойство Сильвербриджа было чрезвычайно, онъ зналъ, что въ этомъ виноватъ онъ.
   -- Вы ѣхали слишкомъ близко, сказала ему мистрисъ Спунеръ:-- но никто этого не видалъ, и мы будемъ молчать.
   Но Сильвербриджъ не молчалъ. Онъ разсказывалъ всѣмъ какъ это случилось, какъ онъ не успѣлъ остановить лошадь, какъ наскакалъ на своего друга и можетъ быть убилъ его.
   -- Я не знаю, что мнѣ дѣлать, я такъ несчастенъ, сказалъ онъ леди Чильтернъ и слезы струились по его лицу.
   Оба они оставались въ Геррингтонѣ и вещи ихъ были принесены изъ Безбородаго Оленя. Это несчастіе случилось въ суботу. Въ воскресенье ничего утѣшительнаго не было. Въ понедѣльникъ больной пришелъ въ себя, и докторъ думалъ, что можетъ быть при большихъ попеченіяхъ сложеніе больного поможетъ ему это перенести. Въ этотъ день въ Геррингтонѣ всѣ такъ были перепуганы, что мистрисъ Спунеръ не захотѣла ѣхать на охоту. Она пріѣхала изъ Спунскаго замка и провела почти весь день въ комнатѣ больного.
   -- Навѣрно все поправится, если жизненныя части не тронуты, выразила она мнѣніе, пріобрѣтенное опытностью.-- То есть, прибавила она:-- если шея не сломана. Когда бѣдный старикъ Джекъ Стубсъ сломалъ себѣ спинной хребетъ, тогда разумѣется, ему пришелъ конецъ.
   Больной услышалъ это и улыбнулся.
   Во вторникъ поднялся вопросъ объ увѣдомленіи родныхъ. Такъ какъ объ этомъ несчастіи напечатаютъ въ газетахъ, то въ Польвеннингъ послали сказать, что сломано много костей, но что больной поправляется. Потомъ Сильвербриджъ, сидя въ комнатѣ друга, написалъ подробный отчетъ о несчастій мистрисъ Тригиръ.
   -- Напиши твоей сестрѣ, шепнулъ бѣдный больной съ своей постели.
   -- Да -- да; да, напишу.
   -- И Мабели Грексъ.
   Сильвербриджъ кивнулъ головою въ знакъ согласія и опять подошелъ къ письменному столу. Сестрѣ онъ написалъ и прямо сказалъ ей все.
   "Докторъ говоритъ, что онъ теперь не въ опасности."
   Потомъ онъ приписалъ:
   "Пока я здѣсь, я буду давать тебѣ знать, что съ нимъ".
   

Глава LIV.
Я считаю его достойнымъ молодымъ человѣкомъ.

   Леди Мери и мистрисъ Финнъ были однѣ, когда пришло извѣстіе отъ Сильвербриджа. Герцогъ былъ въ отсутствіи, отправившись провести непріятную недѣлю въ Барсетширѣ. Мери воспользовалась его отсутствіемъ, чтобы подробно поговорить о своихъ надеждахъ.
   -- Душа моя, сказала мистрисъ Финнъ:-- я не выражу никакого мнѣнія. Какъ могу я, послѣ всего, что случилось? Я и герцогу сказала тоже самое. Я не могу держать сторону одного, не измѣнивъ другому.
   Но все-таки леди Мери продолжала говорить о Тригирѣ.
   -- Я думаю, что папа не имѣетъ права обращаться со мною такимъ образомъ, сказала она.-- Ему не дозволили бы убить меня, а это меня убиваетъ.
   -- Пока есть жизнь есть и надежда, сказала мистрисъ Финнъ.
   -- Да; пока есть жизнь есть и надежда; но не хочется прежде состарѣться.
   -- Этого еще нечего опасаться, Мери.
   -- Я чувствую себя очень старой. Какая польза въ жизни, если ничто не услаждаетъ ее? Мнѣ даже не позволяютъ слышать, что онъ дѣлаетъ. Если онъ предложитъ мнѣ, я завтра же съ нимъ уйду.
   -- Онъ не будетъ такъ сумасброденъ.
   -- Потому что онъ страдаетъ не столько какъ я. У него есть мѣсто въ Парламентѣ, публичная жизнь, сотни вещей, о которыхъ онъ можетъ думать. У меня нѣтъ ничего, кромѣ него. Я знаю, что онъ вѣренъ мнѣ -- такъ же вѣренъ какъ и я ему. Но во всемъ этомъ страдаю только я. Мужчина никогда не можетъ страдать такъ, какъ дѣвушка. Папа не долженъ заставлять меня страдать такимъ образомъ.
   Это происходило въ понедѣльникъ. Во вторникъ мистрисъ Финнъ получила письмо отъ своего мужа, увѣдомлявшаго ее о несчастій.
   "Насколько я могъ узнать", писалъ онъ: "Сильвербриджъ напишетъ объ этомъ завтра".
   Тутъ онъ пускался въ подробности, вовсе неутѣшительныя о положеніи больного. Докторъ объявилъ его внѣ опасности, поправилъ поломанныя кости, но такъ какъ извѣстіе будетъ послано на другой день, то лучше не говорить объ этомъ леди Мери. Это письмо пришло въ Мачингъ во вторникъ, и сдѣлало положеніе мистрисъ Финнъ очень непріятнымъ. Она должна была держать себя такъ, какъ будто не случилось ничего, зная о положеніи возлюбленнаго Мери.
   Вечеромъ въ этотъ день, леди Мери была веселѣе обыкновеннаго, хотя ея веселость не имѣла характера счастія.
   -- Я не знаю чего папа можетъ ожидать. Я слышала отъ него сто разъ, что мѣсто въ Парламентѣ самое высокое, какое только можетъ занять джентльменъ, а теперь Френкъ въ Парламентѣ.
   Мистрисъ Финнъ взглянула на нее умоляющими глазами, какъ будто бы упрашивая не говорить о Тригирѣ.
   -- И потомъ они вздумали пригласить сюда лорда Поплькортаі Я всегда буду ненавидѣть леди Кентрипъ, потому что это была ея выдумка. Чтобы она могла считать это возможнымъ! Лордъ Поплькортъ! такой уродъ! О, какъ папа могъ считать это возможнымъ!
   Она встала и начала ходить по комнатѣ. А все это время мистрисъ Финнъ знала, что Тригиръ лежитъ въ Геррингтонѣ съ сломанными костями и въ смертельной опасности!
   На слѣдующее утро леди Мери получила письма, ихъ лежало два около ея тарелки, когда она пришла къ завтраку, одно отъ ея отца, другое отъ Сильвербриджа. Она прочла сперва письмо герцога, а мистрисъ Финнъ наблюдала за ней.
   -- Папа будетъ домой въ суботу, сказала она.-- Онъ увѣряетъ, что жители мѣстечка въ восторгѣ, что депутатомъ у нихъ Сильвербриджъ. И онъ пишетъ превесело. "Прежде они были въ восторгѣ отъ меня, говоритъ онъ, но, вѣроятно, всѣ измѣняются".
   Потомъ она налила себѣ чаю, прежде чѣмъ распечатала письмо брата. Мистрисъ Финнъ все тревожно не спускала съ. нея глазъ.
   -- Желала бы я знать, что Сильвербриджъ хочетъ разсказать мнѣ о Брекской охотѣ.
   Тутъ она распечатала письмо.
   -- О -- о! воскликнула она:-- Френкъ убился.
   -- Убился! Нѣтъ.
   -- Вы прежде объ этомъ слышали?
   -- Каково ему теперь, Мери?
   -- О, Боже! Я не могу читать. Прочтите. Разскажите мнѣ все. Скажите мнѣ правду. Что мнѣ дѣлать?
   Она подняла кверху руки и съ громкимъ крикомъ упала на колѣни и опустила голову на стулъ. Въ туже минуту мистрисъ Финнъ стояла на колѣняхъ возлѣ нея на полу.
   -- Прочтите; зачѣмъ вы не читаете. Если не хотите читать, дайте мнѣ.
   Мистрисъ Финнъ прочла письмо, которое было очень коротко, но сообщала довольно блогопріятный отчетъ о больномъ.
   "Съ сожалѣніемъ долженъ сказать, что онъ сломалъ много костей, и мы очень испугались за него".
   Потомъ Сильвербриджъ входилъ въ подробности, которыя могли заставить читателя, не очень внимательно взвѣшивавшаго слова, вообразить, что жизнь больного была еще въ опасности.
   Мистрисъ Финнъ прочла все, и употребила всѣ силы, чтобы утѣшить своего друга.
   -- Ушибъ былъ сильный, сказала она: -- но ясно, что ему лучше. Мужчины такъ часто ломаютъ кости, а потомъ и не думаютъ объ этомъ.
   -- Сильвербриджъ говоритъ, что это виноватъ онъ, что это значитъ?
   -- Должно быть онъ ѣхалъ слишкомъ близко къ мистеру Тригиру, и они столкнулись. Разумѣется, это непріятно, но я не нахожу, чтобы вы должны были положительно считать себя несчастною изъ-за этого.
   -- А вы не были бы несчастны, если бы это случилось съ мистеромъ Финномъ? сказала Мери, вскочивъ съ колѣнъ.-- Я поѣду къ нему. Я сойду съ ума, если должна буду остаться здѣсь и не знать ничего кромѣ того, что Сильвербриджъ мнѣ напишетъ.
   -- Я телеграфирую Финну.
   -- Мистеръ Финнъ не позаботится объ этомъ. Мужчины такъ бездушны. Они такъ пишутъ другъ о другѣ, какъ будто рѣшительно все равно, кто мертвъ и кто живъ. Я поѣду къ нему.
   -- Вы не можете сдѣлать это.
   -- Мнѣ теперь все равно, что подумаютъ обо мнѣ. Я хочу, чтобы меня считали принадлежащей ему, и будь папа здѣсь, я сказала бы тоже самое.
   Разумѣется, не трудно было растолковать ей, что она въ Геррингтонъ ѣхать не можетъ, но нелегко было ее успокоить. Она захотѣла сама послать телеграмму. Объ этомъ долго спорили, но, наконецъ, леди Мери сказала, что она не находится подъ властью мистрисъ Финнъ.
   -- Будь здѣсь папа, я и тогда послала бы.
   Она послала, отъ своего имени, не смотря на обстоятельства, указанныя ей мистрисъ Финнъ, что служащіе на телеграфѣ узнаютъ ея тайну.
   -- Это не тайна, сказала она: -- я не желаю, чтобы это была тайна.
   Телеграмма была отправлена въ слѣдующихъ выраженіяхъ:
   "Я слышала. Я такъ несчастна. Отвѣчайте мнѣ, каково вамъ теперь".
   Она получила отвѣтъ въ этотъ же день, подписанный Тригиромъ.
   "Не огорчайтесь. Я поправляюсь. Сильвербриджъ со мною".
   Въ четвергъ Джеральдъ пріѣхалъ изъ Шотландіи. Онъ устроилъ свое дѣло съ лордомъ Персивалемъ, не безъ нѣкотораго затрудненія, однако. Лордъ Персиваль объявилъ, что онъ не понимаетъ расписокъ въ дѣлѣ такого рода. Онъ всегда думалъ, что джентльмены не ведутъ такой игры, за которую не могутъ тотчасъ расплатиться. Это было сказано не самому Джеральду -- а то послѣдствія были бы прискорбныя. Ниддердель былъ посредникомъ и, наконецъ, уладилъ дѣло -- не иначе, однако, какъ поставивъ на видъ Персивалю, что выигравъ такую большую сумму отъ юноши несовершеннолѣтняго, онъ очень счастливъ, что получилъ ручательство въ уплатѣ.
   Джеральдъ для своего возвращенія выбралъ время отсутствія отца. Исторію проигрыша необходимо было сказать герцогу въ февралѣ. Сильвербриджъ объяснилъ это брату и тотъ вполнѣ это понялъ. Въ февралѣ онъ будетъ въ Оксфордѣ, и бѣдному Сильвербриджу достанется первый ужасъ! Думая объ этомъ, Джеральдъ чувствовалъ, что самъ обязанъ сказать отцу. Онъ рѣшился сдѣлать это, но желалъ отложить несчастный день. Онъ оставался въ Шотландіи, пока не узналъ, что отецъ его уѣхалъ въ Барсетширъ.
   Когда онъ пріѣхалъ, ему сказали о несчастіи Тригира.
   -- О, Джеральдъ, ты слышалъ? сказала ему сестра.
   Онъ еще не слыхалъ, и тогда исторія была повторена ему. Мери не пыталась скрыть свои чувства. Она была такъ же откровенна съ братомъ, какъ и съ мистрисъ Финнъ.
   -- Я полагаю, что онъ поправится, сказалъ Джеральдъ.
   -- И это все, что ты скажешь? спросила она.
   -- Что еще могу я сказать? Я полагаю, что онъ поправится. Отъ этого поправляются всегда. Гербертъ Дебургъ раздробилъ себѣ обѣ лядвіи, а теперь опять можетъ ходить, разумѣется, на костыляхъ.
   -- Джеральдъ, какъ ты можешь быть такъ безчувственъ!
   -- Я не знаю, что ты хочешь этимъ сказать. Я всегда любилъ Тригира и очень жалѣю о немъ. Если бы ты принимала это нѣсколько спокойнѣе, я думаю это было бы лучше.
   -- Я не могу принимать это спокойно. Какъ я могу принимать спокойно, когда онъ составляетъ для меня все.
   -- Ты должна держать это про себя.
   -- Да -- и позволить людямъ думать, что мнѣ все равно, пока не разорвалось бы мое сердце! Я скажу тоже самое папашѣ, когда онъ воротится домой.
   Послѣ этого братъ и сестра находились въ этотъ день не въ весьма хорошихъ отношеніяхъ другъ съ другомъ.
   Въ суботу пришло письмо отъ Сильвербриджа къ мистрисъ Финнъ. Тригиру было лучше, но онъ былъ несчастливъ, потому что рѣшили, что ему нельзя переѣхать еще мѣсяцъ. Это влекло за собою два несчастія -- во-первыхъ, что онъ долженъ оставаться у людей, которые до-сихъ-поръ не были его друзьями -- а потомъ, что онъ не могъ быть на первомъ засѣданіи Парламента. Когда человѣкъ засѣдалъ въ Парламентѣ нѣсколько лѣтъ, онъ могъ бы примириться съ э той принудительной вакаціей съ спокойной душой. Но когда почести и слава вновѣ, и на скамейкахъ еще не соскучилось сидѣть, тогда такое несчастіе чувствуется съ большимъ прискорбіемъ; но молодой депутатъ былъ внѣ опасности, и какъ Сильвербриджъ объявлялъ въ самомъ лучшемъ мѣстѣ, какое только можно пожелать для человѣка въ такомъ положеніи.
   Финіасъ Финнъ разсказывалъ ему о политикѣ, мистрисъ Спунеръ по воскресеньямъ и средамъ всѣ подробности охоты; леди Чильтернъ читала ему легкую литературу, потому что ему не позволяли держать книгу въ рукѣ.
   -- Желалъ бы я, чтобы это случилось со мною, сказалъ Джеральдъ.
   -- Желала бы я читать ему, замѣтила Мери.
   Герцогъ пріѣхалъ домой.
   -- Мери, сказалъ онъ: -- съ большимъ сожалѣніемъ услыхалъ я объ этомъ несчастіи.
   Это показалось ей самыми ласковыми словами, какихъ она не слыхала отъ него давно.
   -- Я считаю его достойнымъ молодымъ человѣкомъ. Мнѣ жаль, что онъ долженъ быть причиною такихъ огорченій для тебя -- и для меня!
   -- Разумѣется, я жалѣю объ его несчастіи, отвѣтила она, нѣсколько помолчавъ:-- но теперь, когда ему лучше, я не буду называть его причиною огорченій -- для меня.
   Потомъ герцогъ ничего болѣе не говорилъ о Тригирѣ, не говорила и она.
   -- Такъ ты пріѣхалъ наконецъ, сказалъ герцогъ Джеральду.
   Это было первымъ привѣтствіемъ, на которое сынъ отвѣтилъ неловкой улыбкой. Но вечеромъ онъ прямо пошелъ къ отцу.
   -- Я долженъ сказать вамъ кое-что, серъ.
   -- Сказать мнѣ кое-что?
   -- Кое-что такое, что очень васъ разсердитъ.
   

Глава LXV.
Думаешь ли ты когда-нибудь, что такое деньги?

   Джеральдъ разсказалъ свою исторію, стоя прямо и смотря на отца.
   -- Ты проигралъ три тысячи четыреста фунтовъ лорду Персивалю -- въ карты!
   -- Да, серъ.
   -- Въ домѣ лорда Ниддерделя?
   -- Да, серъ. Ниддердель не игралъ. Онъ не виноватъ.
   -- Кто же игралъ?
   -- Персиваль, Долли Лонгстафъ, Джекъ Гинде -- и я. Сперва игралъ Поплькортъ.
   -- Лордъ Поплькортъ!
   -- Да, серъ. Но онъ ушелъ, когда началъ проигрывать.
   -- Три тысячи четыреста фунтовъ! Сколько тебѣ лѣтъ?
   -- Двадцать-одинъ годъ.
   -- Хорошо начинаешь ты жизнь, Джеральдъ! Какое это обязательство Сильвербриджъ далъ лорду Персивалю?
   -- Заплатить ему въ концѣ слѣдующаго мѣсяца.
   -- Какое отношеніе имѣетъ къ этому Сильвербриджъ?
   -- Никакого, серъ. Я написалъ Сильвербриджу, потому что не зналъ, что дѣлать, я зналъ, что онъ поддержитъ меня.
   -- Кто будетъ поддерживать васъ обоихъ, если вы будете продолжать такимъ образомъ, я не знаю.
   На это, разумѣется, Джеральдъ не отвѣчалъ, но въ головѣ его промелькнула мысль, что онъ знаетъ, кто поддержитъ его и брата.
   -- Какимъ образомъ Сильвербриджъ имѣлъ намѣреніе достать денегъ?
   -- Онъ сказалъ, что попроситъ у васъ. Но я думалъ, что я долженъ вамъ сказать.
   -- И это все?
   -- Что все, серъ.
   -- Есть другіе долги?
   На это Джеральдъ не отвѣчалъ.
   -- Другіе картежные долги?
   -- Нѣтъ, серъ; ни одного шиллинга. Я никогда прежде не игралъ.
   -- Приходило ли тебѣ когда въ голову, что продолжая такимъ образомъ, ты очень скоро потеряешь все состояніе, которое достанется тебѣ? Ты еще несовершеннолѣтній и проигралъ три тысячи четыреста фунтовъ въ карты человѣку, зная вѣроятно, что онъ записной игрокъ?
   Герцогъ, повидимому, ждалъ отвѣта, но бѣдный Джеральдъ не могъ сказать ни слова.
   -- Можешь объяснить мнѣ, какую выгоду ты предполагалъ для себя, когда игралъ на такую большую ставку?
   -- Я надѣялся вернуть, что проигралъ.
   -- Facilis dexcnsus Averni! сказалъ герцогъ, качая головой.-- Noctes atque dies patet atri janua Ditis {Легко сошествіе въ адъ. Днемъ и ночью открыта дверь въ царство Плутона, (Изъ Виргилія). Пp. пер.}.
   Безъ сомнѣнія, онъ думалъ, такъ какъ сынъ его въ Оксфордскомъ университетѣ, то увѣщаніе на латинскомъ языкѣ принесетъ ему больше пользы, чѣмъ на языкѣ родномъ. Но Джеральдъ, услышавъ великій гекзаметръ, произнесенный величественнымъ тономъ отца, испыталъ успокоительное чувство, что самая худшая часть объясненія прошла.
   -- Вернуть, что проигралъ! Неужели ты думаешь, что это случается съ молодыми картежниками, которые попадутъ въ общество игроковъ, опытнѣе ихъ?
   -- Продолжаешь, серъ, не размышляя.
   -- Продолжаешь, не размышляя! Да, какъ же продолжаешь? О, Джеральдъ, куда такое продолженіе безъ размышленій приведетъ тебя?
   "Онъ хочетъ сказать къ дьяволу", мысленно сказалъ себѣ юноша, не шевеля губами.
   -- Для такихъ продолженій существуетъ только одна цѣль. Конечно, я могу заплатить за тебя три тысячи четыреста фунтовъ, я нахожу, что это тяжело, но я могу это сдѣлать -- и сдѣлаю.
   -- Благодарю васъ, серъ, прошепталъ Джеральдъ.
   -- Но какъ я могу омыть твою молодую душу отъ грязнаго пятна, которое уже осквернило ее? Зачѣмъ ты садился играть? Выиграть что ли деньги, которыя были въ карманахъ у этихъ людей?
   -- Не особенно.
   -- Разумное существо не можетъ рисковать деньгами, которыя имѣетъ -- и даже тѣми деньгами, которыя не имѣетъ -- не желая выиграть тѣхъ, которыя принадлежатъ его противникамъ. Ты желалъ выиграть.
   -- Я надѣялся выиграть.
   -- А зачѣмъ? Зачѣмъ ты желалъ вынуть ихъ собственность изъ ихъ кармановъ и положить въ твой? Что разбойникъ на дорогѣ имѣетъ такое желаніе, когда съ пистолетомъ въ рукѣ останавливаетъ путешественника, мы понимаемъ всѣ. И мы знаемъ, что думать о разбойникѣ -- и что съ нимъ сдѣлать. Онъ жалкое созданіе, которому съ юности никто не дѣлалъ ничего хорошаго, онъ необразованъ, онъ отверженникъ, котораго мы скорѣе жалѣемъ, чѣмъ презираемъ. Мы считаемъ его язвой, котораго переносить не можемъ, и запираемъ его туда, гдѣ онъ не можетъ намъ вредить. Честное слово, Джеральдъ, я думаю, что такъ называемый джентльменъ, который садится съ намѣреніемъ выиграть деньги своихъ противниковъ, которые разсчитываютъ этимъ помочь своимъ средствамъ -- хуже, гораздо хуже разбойника! Онъ подлѣе, трусливѣе и мнѣ кажется, имѣетъ въ груди менѣе честныхъ чувствъ. А, вѣроятно, онъ былъ воспитанъ -- такъ какъ ты. Онъ называетъ себя джентльменомъ, онъ долженъ умѣть отличать черное отъ бѣлаго. Плутовать въ картахъ считается ужаснымъ.
   -- Ничего подобнаго не было, серъ.
   -- Человѣкъ, который играетъ и плутуетъ, дѣйствительно, низко упалъ.
   -- Я понимаю это, серъ.
   -- Тотъ, кто играетъ, чтобы доставить себѣ доходъ, но не плутуетъ, упалъ также низко. Думаешь ли ты когда-нибудь, что такое деньги?
   Герцогъ молчалъ такъ долго, собираясь съ своими мыслями и думая о своихъ словахъ, что Джеральдъ счелъ себя вынужденнымъ отвѣтить.
   -- Чеки, соверены, и банковые билеты, отвѣтилъ онъ очень нерѣшительно.
   -- Деньги есть награда труда, сказалъ герцогъ:-- или лучше сказать въ томъ видѣ, какъ онѣ доходятъ до тебя, это есть представленіе этой награды. Ты можешь заработать ихъ самъ, или, какъ я боюсь, скорѣе можешь имѣть ихъ честно приготовленными для тебя трудомъ другихъ. Но это удобство, которое ты обязанъ считать происходящимъ отъ источника не только чистаго, но и благороднаго. Ты не захотѣлъ бы, чтобы лордъ Персиваль подарилъ тебѣ деньги.
   -- Онъ этого не сдѣлалъ бы, я въ этомъ увѣренъ, серъ.
   -- Да и ты не взялъ бы. Ничего не можетъ быть удобнѣе денегъ -- но ничего не можетъ быть грязнѣе, если пріобрѣтается недостойнымъ образомъ. Если у человѣка достаточно денегъ, пусть онъ щедро тратитъ ихъ, если онъ нуждается въ нихъ, пусть зарабатываетъ ихъ честно. Но думать, что ихъ можно пріобрѣсть картежной игрой, надѣяться жить такимъ образомъ, сидѣть, запустить пальцы въ карманъ своего сосѣда, не спускать глазъ съ его кошелька, надѣяться, что ты лучше его сумѣешь изучить расчетъ -- это значитъ, отбросить далеко отъ себя всякое благородство, всякую доброту, всякое мужество! Напищи мнѣ адресъ лорда Персиваля, я пошлю къ нему деньги.
   Герцогъ написалъ чекъ и послалъ его съ слѣдующей запиской:
   "Герцогъ Омніумъ свидѣтельствуетъ свое почтеніе лорду Персивалю. Герцогъ узналъ отъ лорда Джеральда Паллизера, что лордъ Персиваль выигралъ отъ него въ карты три тысячи четыреста фунтовъ. Герцогъ вкладываетъ чекъ на эту сумму и проситъ возвратить лорду Джеральду расписку лорда Сильвербриджа".
   Пусть знатный картежникъ получитъ свою добычу. Герцогъ мало заботился объ этомъ. Если бы онъ могъ только растолковать этому сыну -- своимъ обоимъ сыновьямъ -- сумасбродство, безобразіе и грязь неблагородныхъ занятій, тогда онъ легко проститъ прошедшія вины. Если онъ потеряетъ половину состоянія, что это значитъ, если только его дѣти научатся тѣмъ урокамъ, безъ которыхъ ни одинъ человѣкъ не можетъ жить, какъ джентльменъ, какъ бы высоко не было его званіе, какъ бы несметно не было его богатство!
   Слова, сказанныя ему дочерью, что она гордится любовью своего обожателя, и это новое несчастіе Джеральда сильно разстроили герцога. Ему почти опротивѣла политика, когда онъ думалъ о своихъ домашнихъ несчастіяхъ. До какой степени не удалось ему внушить своимъ дѣтямъ идеи, которыя укрѣпляли его собственную душу и управляли ею. Ничто не было для него подлѣе игрока, а они оба начали свою карьеру азартными играми. Ничего не желалъ онъ, такъ какъ чтобы они посвятили себя службѣ своей страны. Онъ видѣлъ другихъ молодыхъ вельможъ около себя, которые въ восемнадцать лѣтъ поддерживали пренія въ университетѣ, въ двадцать-пять были уже глубоко погружены въ политику, въ общественную науку и воспитательные планы. Какую пользу сдѣлаетъ все его богатство и вся его знатность дѣтямъ, если они только будутъ думать объ охотѣ за оленемъ и за лисицей? Вотъ молодой лордъ Боттеркопъ сынъ графа Вуланталло, только нѣсколькими мѣсяцами старѣе Сильвербриджа, уже былъ младшимъ лордомъ и такъ постоянно бывалъ на своемъ мѣстѣ во время засѣданій Казначейства, какъ будто во всей Великобританіи не было своры собакъ и игорнаго стола. Лордъ Боттеркопъ написалъ также статью въ Фортнайтли о турецкихъ финансахъ. Сколько еще пройденъ времени прежде чѣмъ Сильвербриджъ напишетъ статью, или Джеральдъ подпишетъ свое имя на какой-нибудь должностной бумагѣ?
   Потомъ эти браки, въ которыхъ, какъ онъ уже началъ сознаваться, ему не сладить съ дѣтьми! Какъ онъ ни желалъ внушить обоимъ сыновьямъ либеральную политику, научить, что самая первая обязанность людей знатныхъ такъ употреблять свою власть, чтобы возвышать тѣхъ, кто ниже ихъ, онъ все-таки тѣмъ не менѣе желалъ растолковать имъ, что ихъ вторая обязанность предписываетъ имъ поддерживать ихъ положеніе. Только чувствуя и исполняя эту вторую обязанность, могутъ они исполнять первую. А теперь и Сильвербриджъ и его дочъ хотѣли вступить въ такой бракъ, который неприличенъ ихъ сословію! Сильвербриджъ могъ жениться на комъ хочетъ, всё-таки онъ останется наслѣдникомъ фамильныхъ почестей, но своимъ бракомъ онъ можетъ или поддерживать или унижать эти почести. И сдѣлавъ сначала хорошій выборъ, онъ передумалъ, плѣнившись блестящими глазами и лукавой улыбкой, и безъ всякаго уваженія къ своей фамиліи, хотѣлъ жениться на внучкѣ американскаго работника!
   А потомъ его дочь, красотой которой онъ такъ гордился, отъ обращенія, вкусовъ и образа жизни которой онъ надѣялся пожать тѣ хорошія вещи въ женскомъ родѣ, въ которыхъ ему отказывали его сыновья! Постепенно онъ долженъ былъ сознаться, что Тригиръ былъ достойный молодой человѣкъ. Герцогъ находилъ, что Тригиръ держитъ себя мужественно. Письмо написанное имъ, было письмо хорошее. Потомъ онъ получилъ мѣсто въ Палатѣ Общинъ. Онъ самъ принужденъ былъ, говоря съ своей дочерью, назвать его достойнымъ молодымъ человѣкомъ. Но какъ онъ можетъ поддерживать и усиливать дворянство, что должно быть особенной заботою каждаго Паллизера?
   А между тѣмъ, когда герцогъ ходилъ по комнатѣ, онъ думалъ что его сопротивленіе тому и другому браку будетъ напрасно. Разумѣется они женятся, какъ хотятъ.
   Въ этотъ самый вечеръ Джеральдъ, прежде чѣмъ легъ спать, написалъ къ брату.
   "Любезный Сильверъ, ужасно обязанъ тебѣ за расписку, которую ты послалъ этому скоту Персивалю. Онъ засмѣялся, когда взялъ ее, и сказалъ бы что-нибудь непріятное, но видѣлъ, что я держу себя серіозно. Я знаю, что онъ сказалъ, что-то Ниду, только не могу узнать что. Нидъ человѣкъ смирный и не пожелалъ, какъ я вижу, поднять шумъ.
   "Но что ты думаешь сдѣлалъ я? Какъ только пріѣхалъ домой, я все разсказалъ родителю. Я еще на желѣзной дорогѣ рѣшился на это. Я такъ прямо и приступилъ. Но мнѣ казалось, точно я глотаю лѣкарство. Я желалъ бы, чтобы могъ пересказать тебѣ все, что сказалъ родитель. Что человѣкъ можетъ получить, ведя высокую игру -- такой человѣкъ, какъ ты и я? Мнѣ не были нужны деньги этого скота. Я и не полагалъ, чтобы у него были деньги. Но увлечешься, не хочется остановиться, такъ оно и пойдетъ. Я совсѣмъ брошу эти вещи. Послушалъ бы ты, какъ родитель говорилъ по-латыни! и какъ онъ накинулся на Персиваля, не называя его но имени! Я думаю, что низко садиться играть въ карты затѣмъ, чтобы выигрывать деньги -- и ужасно низко проигрывать больше чѣмъ можешь заплатить.
   "Потомъ въ концѣ родитель сказалъ, что онъ пошлетъ скоту чекъ. Ты знаешь его манеру -- точь въ точь, какъ дерутся двое, когда одинъ ужасно наказанъ, другой подходитъ и пожимаетъ ему руку. Онъ напалъ на меня -- не бранилъ, даже ни слова не сказалъ о деньгахъ, которыя тотчасъ обѣщалъ заплатить, но все хлесталъ картежничество. Потомъ спросилъ адресъ Персиваля и сказалъ, что пошлетъ ему деньги. Я скажу вотъ что -- я не думаю, чтобы гдѣ-нибудь нашелся такой славный человѣкъ, какъ родитель.
   "Ужасно жалѣю Тригира. Не могу понять, какъ это случилось. Должно быть ты ѣхалъ очень близко, а Мельрозъ всегда прямо бросается къ преградѣ. Не надо ѣхать слишкомъ близко другъ къ другу, только часто случается, что этого избѣгнуть нельзя. Это точно такъ, какъ все другое -- если ничего не выйдетъ изъ этого, тогда все хорошо; но если что-нибудь случится съ кѣмъ-нибудь, тогда непремѣнно найдется виноватый. Помнишь когда я чуть было не сбилъ старика сер-Симона Слободи? Чего только я не наслушался!
   "Ужасно радъ, что ты не раздавилъ Тригира, для Мери. Я увѣренъ, что некчему противиться этому. Ты всегда говорилъ, что онъ хорошій человѣкъ. Если такъ, въ чемъ же бѣда? Во всякомъ случаѣ это будетъ.-- Твой любящій братъ,

"Джеральдъ".

   "Я ѣду въ Оксфордъ чрезъ недѣлю".
   

Глава LXVI.
Три нападенія.

   На слѣдующей недѣлѣ, сообщенія между Геррингтономъ и Мачингомъ были очень часты. Прямыхъ сношеній между Тригиромъ и леди Мери не было, но она слышала ежедневно объ его выздоровленіи. Герцогъ зналъ объ участіи, которое возбуждало въ его домѣ положеніе молодого человѣка, но послѣ пріѣзда нѣсколько дней не говорилъ съ дочерью ни слова объ этомъ. Джеральдъ уѣхалъ въ университетъ, герцогъ приготовлялся ѣхать въ Лондонъ и сдѣлать нѣсколько попытокъ къ парламентской дѣятельности.
   Безъ всякаго уговора, на него было сдѣлано три нападенія съ трехъ сторонъ разомъ, когда онъ уѣзжалъ изъ Мачинга. Въ воскресенье утромъ во время обѣдни, куда леди Мери отправилась одна, мистрисъ Финнъ сидѣла цѣлый часъ съ герцогомъ въ его кабинетѣ.
   -- Я думаю, вамъ должно быть извѣстно, сказала она герцогу:-- что хотя я безусловно довѣряю Мери, и знаю ея высокія правила, я не могу ручаться за нея, если останусь съ нею здѣсь.
   -- Я не совсѣмъ понимаю, что вы желаете сказать.
   -- Разумѣется только въ одномъ отношеніи между нами можетъ быть разногласіе. Если она вздумаетъ написать мистеру Тригиру, или послать къ нему депешу, или даже поѣхать къ нему, я не могу этому помѣшать.
   -- Поѣхать къ нему! съ ужасомъ воскликнулъ герцогъ.
   -- Я только выставляю на видъ эту возможность, чтобы вы поняли, что я рѣшительно не имѣю надъ нею власти.
   -- Какую же власть имѣю я?
   -- Я не могу этого опредѣлить. Вы ея отецъ, и она признаетъ вашу власть. Меня она считаетъ другомъ и обращается со мной съ нѣжнѣйшей привязанностью. Ничего не можетъ быть пріятнѣе ея обращенія со мною.
   -- Такъ и должно быть.
   -- Она совершенно привлекла мое сердце, но все-таки я знаю, что если между нами выйдетъ несогласіе, она не будетъ повиноваться мнѣ. Да и зачѣмъ ей?
   -- Затѣмъ, что вамъ передана моя власть.
   -- О, герцогъ, это значитъ очень мало. Никто не можетъ передать власти. Это слишкомъ зависитъ отъ разныхъ обстоятельствъ, кромѣ того я боюсь, что въ этомъ отношеніи мы съ вами несогласны.
   -- Съ огорченіемъ слышу это.
   -- Я чувствую, что обязана высказать вамъ мое мнѣніе.
   -- О, да.
   -- Вы думаете, что въ концѣ концовъ леди Мери позволитъ разлучить себя съ мистеромъ Тригиромъ. Я думаю, что въ концѣ-концовъ они сдѣлаются мужемъ и женой.
   Это показалось герцогу совсѣмъ не такъ дурно, какъ могло бы быть. Предполагать результатъ совсѣмъ не то, чѣмъ выражать мнѣніе о приличіи. Если бы онъ самъ высказалъ правду, онъ можетъ быть сказалъ бы тоже. Но человѣку не слѣдуетъ переставать противиться тому, что онъ считаетъ вреднымъ, по тому только, что онъ боится, что вредное все-таки совершится.
   -- Пусть будетъ, что будетъ, сказалъ онъ:-- я не могу измѣнить моей обязанности.
   -- И я моей, герцогъ, если могу предположить, что имѣю обязанность въ этомъ отношеніи.
   -- Тяжесть этой обязанности связываетъ меня съ вами навсегда.
   -- Если они женятся когда-нибудь...
   -- Кто это сказалъ? Кто это находитъ возможнымъ?
   -- Если это будетъ -- если мнѣ кажется, что это должно быть, какъ же я могу желать продолжать ея страданія? Она ужасно страдаетъ.
   Герцогъ нахмурился, но въ этомъ было болѣе нѣжности, чѣмъ въ суровой улыбкѣ, которая до-сихъ-поръ была на его губахъ.
   -- Я не знаю, видите ли вы это все.
   Онъ помнилъ, что видѣлъ, когда путешествовалъ съ Мери.
   -- Я вижу, и не провожу съ нею часа безъ того, чтобы не пожалѣть о ней.
   Услышавъ это, онъ вздохнулъ и отвернулся.
   -- Дѣвушки такъ непохожи другъ на друга! Многія, думая, что онѣ искренно влюблены, не имѣютъ достаточно энергіи, чтобы поддержать свои чувства наперекоръ волѣ тѣхъ, кто имѣетъ надъ ними власть.
   Не такъ ли было съ его женой? Въ эту минуту вся прошлая исторія промелькнула въ его головѣ.
   -- Онѣ уступаютъ тому, что кажется неизбѣжнымъ, и подчиняются вліянію другихъ. Для нихъ это часто бываетъ хорошо. Было ли бы это лучше для нея, сказать я не могу.
   -- Это было бы лучше, угрюмо сказалъ герцогъ.
   -- Но не такова ея натура. Она тверда по прежнему.
   -- И я могу быть твердъ.
   -- Но это будетъ безполезно, если продолжится -- если ей суждено или выйти за этого человѣка, или умереть отъ разбитаго сердца.
   -- Что даетъ вамъ поводъ это говорить? Какъ можете вы терзать меня такой угрозой?
   -- Если я это думаю, герцогъ, я имѣю поводъ говорить. Послѣднее время я была съ нею ежедневно -- почти ежечасно. Я не говорю, чтобы это убило ее теперь -- въ ея юности. Мнѣ кажется, женщины не часто умираютъ такимъ образомъ. Но разбитое сердце можетъ довести страдалицу до могилы чрезъ нѣсколько лѣтъ. Что будетъ съ вами, если она будетъ жить возлѣ васъ, какъ призракъ, цѣлыхъ двадцать лѣтъ, и вы будете видѣть, какъ она блекнетъ и умираетъ преждевременно, проводитъ всю жизнь безъ радости, потому что любила человѣка, положеніе въ жизни котораго не нравилось вамъ? Оправдаетъ ли васъ тогда предъ собою поводъ, по которому была сдѣлана эта жертва? Исполняя такимъ образомъ вашу обязанность къ вашему сословію, сочтете ли вы, что исполнили вашу обязанность къ вашей дочери?
   Она пришла къ нему, рѣшившись сказать все -- облегчить свою душу такъ сказать -- но сомнѣвалась, послушаетъ ли ее герцогъ. Что онъ будетъ ее слушать, она была увѣрена -- и если вздумаетъ разсердиться, она перенесетъ его гнѣвъ. Теперь совсѣмъ не то, какъ въ то время, когда онъ обвинялъ ее въ вѣроломствѣ. Но какъ ни смѣла и ни независима была она, онъ внушилъ ей, какъ и всѣмъ окружающимъ его, такое сознаніе его личнаго достоинства, что, когда она кончила, она почти дрожа взглянула на него. Послѣ того, какъ онъ спросилъ ее, какой она имѣетъ поводъ для своихъ угрозъ, онъ не спускалъ съ нея глазъ. Теперь, когда она замолчала, онъ не торопился говорить. Онъ всталъ медленно, подошелъ къ камину и, стоя спиною къ ней, смотрѣлъ на огонь. Она опять первая заговорила.
   -- Оставить мнѣ васъ теперь? сказала она тихимъ голосомъ.
   -- Можетъ быть это будетъ лучше, отвѣтилъ онъ.
   Голосъ его также былъ очень тихъ. Онъ такъ былъ взволнованъ, что едва могъ говорить. Она встала и шла уже къ двери, когда онъ пошелъ за ней.
   -- Позвольте на одну минуту, сказалъ онъ почти сурово.-- Я такъ вамъ обязанъ, что едва могу выразить словами мою признательность. На сколько я согласенъ или не согласенъ съ вами, я не буду теперь пытаться указывать вамъ.
   -- О, нѣтъ.
   -- Но все, о чемъ вы побезпокоились подумать и перечувствовать въ этомъ отношеніи, все, что истинная дружба побудила васъ сказать мнѣ, будетъ запечатлѣно въ моей памяти.
   -- Герцогъ!
   -- Моя дочь во всякомъ случаѣ была счастлива, пріобрѣтя такого друга.
   Онъ повернулся опять къ камину, а она была принуждена уйти, не сказавъ болѣе ни слова.
   Она рѣшилась всѣми силами заступиться за Мери; и пока заступалась, сама почти удивлялась своей горячности, но чѣмъ болѣе она горячилась, тѣмъ сильнѣе, по ея мнѣнію, былъ гнѣвъ герцога. Была минута, когда, наблюдая за выраженіемъ его лица, она чувствовала, что вся сила его гнѣва выльется на нее. Даже когда она уходила изъ комнаты, она почти была увѣрена, что если бы онъ не обдумалъ, стоя у камина, то его прощальныя слова были бы совсѣмъ другія. Но какъ бы то ни было, теперь не могло быть и рѣчи объ ея отъѣздѣ. Она не могла разстаться съ леди Мери. Хотя герцогъ не признавалъ еще себя побѣжденнымъ, теперь для нея не было сомнѣнія, что онъ будетъ побѣжденъ, и она, здѣсь или въ Лондонѣ, должна быть ближайшимъ другомъ дѣвушки до самаго того дня, когда ее отдадутъ Тригиру.
   Это было одно изъ трехъ нападеній, сдѣланныхъ на герцога, прежде чѣмъ онъ отправился къ своимъ парламентскимъ обязанностямъ.
   Второе нападеніе происходило слѣдующимъ образомъ: между письмами на слѣдующее утро было одно отъ Тригира. Читатель, вѣроятно, помнитъ прежнее письмо влюбленнаго и неудовлетворительный отвѣтъ. Ничего не могло быть холоднѣе, менѣе благосклонно и болѣе враждебно, чѣмъ этотъ отвѣтъ. Лежа въ постели съ переломанными костями въ Геррингтонѣ, Тригиръ имѣлъ достаточно времени подумать обо всемъ этомъ. Онъ зналъ наизусть каждое слово непріятнаго письма герцога, и часто доводилъ себя до бѣшенства, повторяя его. Но онъ не могъ достигнуть ничего, выказывая свой гнѣвъ. Онъ долженъ сдѣлать что-нибудь. Послѣ этого письма онъ сдѣлалъ кое-что. Онъ получилъ мѣсто въ Парламентѣ и пріобрѣлъ согласіе своего друга, Сильвербриджа. Это отчасти было сдѣлано въ Польвеннингѣ и довершено несчастіемъ въ Брекѣ. Братъ объявилъ себя, наконецъ, въ пользу своего друга.
   -- Разумѣется, я буду этому радъ, сказалъ онъ, сидя возлѣ постели Тригира:-- хуже всего то, что все идетъ противъ бѣднаго родителя.
   Тригиръ рѣшился написать другое письмо. Онъ находился для этого не въ лучшихъ условіяхъ, лежа въ постели съ перевязанной лѣвой рукой и съ перевязками на всемъ тѣлѣ. Но онъ могъ сидѣть въ постели и его правая рука была свободна. Онъ объявилъ леди Чильтернъ о своемъ намѣреніи написать письмо. Она кротко старалась отговорить его и вызвалась быть его секретаремъ. Но когда онъ увѣрилъ ее, что никакой секретарь не можетъ написать за него это письмо, она очень хорошо поняла въ чемъ будетъ заключаться письмо. Съ большимъ трудомъ Тригиръ написалъ:
   "Милордъ герцогъ..."
   На этотъ разъ онъ оставилъ эпитетъ, употребленный прежде.
   "Отвѣтъ вашей свѣтлости на мое послѣднее письмо былъ непоощрителенъ, но, не смотря на ваше запрещеніе, я осмѣливаюсь опять къ вамъ писать. Если бы я имѣлъ малѣйшую причину думать, что ваша дочь отдалилась отъ меня, я не безпокоилъ бы ни васъ, ни ее. Но если она такъ предана мнѣ, какъ я ей, дурно ли поступаю я, ходатайствуя за себя? Не очевидно ли для васъ, что она не подчинится въ своемъ выборѣ даже вашей волѣ? Со мною случилось несчастіе на охотѣ и я теперь пишу изъ дома лорда Чильтерна, гдѣ я лежу въ постели. Но, я думаю, вы поймете меня, когда я скажу, что даже въ этомъ безпомощномъ состояніи, я чувствую себя принужденнымъ сдѣлать что-нибудь. Разумѣется, я ничего не прошу у васъ для себя, но для нея не могу ли я присоединить мою просьбу къ ея просьбѣ? Имѣю честь быть преданнѣйшимъ слугою вашей свѣтлости

"Френсисъ Тригиръ".

   Одно это письмо можетъ быть не произвело бы дѣйствія. Герцогъ запретилъ молодому человѣку обращаться къ нему; и молодой человѣкъ ослушался его. Никакая вѣжливость не принудила бы его дать отвѣтъ на это второе письмо. Но оно пришло, когда сердце его еще билось отъ словъ мистрисъ Финнъ, и поэтому оно имѣло нѣкоторую силу. Приведенный доводъ былъ справедливъ. Дочь его была предана человѣку, который искалъ ея руки. Мистрисъ Финнъ сказала ему, что рано или поздно онъ долженъ уступить, если не хочетъ видѣть, какъ дочь будетъ вянуть возлѣ него. Онъ одно время думалъ, что готовъ даже на это. Онъ старался укрѣпить свою волю, доказывая себѣ, что, когда ясно видитъ обязанность предъ собою, то долженъ исполнять ее, каковъ бы ни былъ результатъ. Но мысль объ ея лицѣ, поблекшемъ послѣ двадцатилѣтняго горя, произвела свое дѣйствіе на его сердце. Онъ даже сталъ извинять молодого человѣка. Онъ теперь былъ въ Парламентѣ. А чего нельзя сдѣлать для молодого человѣка, который находится въ Парламентѣ? Словомъ, молодой человѣкъ показался ему въ другомъ свѣтѣ, а не самонадѣяннымъ, нахальнымъ искателемъ, который обращался къ нему годъ тому назадъ на Карльтонской Террасѣ.
   Онъ вышелъ къ завтраку съ письмомъ Тригира въ карманѣ и былъ любезенъ съ мистрисъ Финнъ и нѣженъ съ дочерью.
   -- Когда вы уѣзжаете, папа? спросила Мери.
   -- Съ поѣздомъ безъ четверти въ двѣнадцать. Я приказалъ подать карету къ одиннадцати часамъ.
   -- Могу я ѣхать съ вами на желѣзную дорогу, папа?
   -- Конечно; я буду очень радъ.
   -- Папа! сказала Мери, какъ только сѣла возлѣ отца въ карету.
   -- Что, душа моя?
   -- О, папа!
   Она бросилась къ нему на шею. Онъ обнялъ ее и поцѣловалъ, какъ ему было бы пріятно дѣлать это часто, если бы между ними не было причины къ несогласію. Она была очень дорога ему. Ему никогда не казалось, что она обезславила себя любовью къ Тригиру, но что съ нею случилось большое несчастіе. Сильвербриджъ, вступивъ въ товарищество съ Тифто, и Джеральдъ, играя на деньги, которыхъ у него не было, унизили себя, по его мнѣнію. Онъ этого слова не говорилъ, но онъ это чувствовалъ. Они были менѣе благородны, менѣе чисты съ тѣхъ поръ, какъ наложили на себя такое пятно. Но эта дѣвушка -- будетъ ли вянуть возлѣ него, или отдастъ свою руку какому-нибудь приличному и благородному жениху -- или, наконецъ, даже сдѣлается женою этого человѣка, всегда будетъ чиста. Ему было пріятно ласкать ее. Въ своемъ одиночествѣ, съ наступающей старостью, онъ чувствовалъ, какъ для него необходимо имѣть кого-нибудь, кто любилъ бы его. Послѣ смерти жены онъ былъ лишенъ этихъ ласкъ необходимостью показать свое несогласіе на желаніе дочери. Обязанность предписывала ему быть суровымъ. Во всемъ, что онъ говорилъ своей дочери, имъ руководило убѣжденіе, что онъ никогда не долженъ забывать о своей обязанности, чтобы разлучить ее съ ея возлюбленнымъ. Онъ не сознавался, что эта обязанность прекратилась, но къ нему прокралось чувство, что, такъ какъ онъ полупобѣжденъ, то почему ему не искать награды въ любви дочери.
   -- Папа, сказала она:-- вы ненавидите меня?
   -- Ненавижу тебя, моя дорогая?
   -- Потому что я не повинуюсь вамъ. О, папа, я не могу. Онъ не долженъ былъ бывать у насъ, его не слѣдовало допускать бывать у насъ.
   Онъ не могъ сказать ей ни слова. Онъ не могъ еще рѣшиться сказать ей, что ея желаніе должно исполниться. Еще менѣе могъ онъ разсуждать съ нею о невозможности этого брака, какъ бывало прежде. Онъ могъ только крѣпко обнять ее и молчать.
   -- Теперь этого нельзя перемѣнить. Взгляните на меня. Скажите мнѣ, что вы любите меня.
   -- Ты развѣ сомнѣвалась въ моей любви?
   -- Нѣтъ, папа, но я готова сдѣлать все для вашего счастія, все, что я могу. Папа, вы не желаете, чтобы я вышла за лорда Поплькорта?
   -- Я не желаю, чтобы ты вышла за человѣка, котораго ты не любишь.
   -- Я не могу любить никого другого. Вотъ что я желала вамъ сказать, папа.
   На это онъ не отвѣтилъ, и болѣе ничего не было говорено объ этомъ, когда карета подъѣхала къ станціи.
   -- Не выходи, душа моя, сказалъ онъ, видя, что ея глаза наполнились слезами.-- Не стоитъ. Господь да благословитъ тебя, дитя мое. Я надѣюсь, что ты будешь въ Лондонѣ чрезъ двѣ недѣли и мы должны постараться сдѣлать домъ не такъ скучнымъ для тебя.
   Вотъ такимъ образомъ онъ подвергся третьей атакѣ.
   Леди Мери, возвращаясь домой, удивительно повеселѣла. Отецъ ея не сказалъ ни слова, которое могло бы подать ей надежду. Онъ ничего ей не обѣщалъ. Онъ не согласился ни на что. Но въ его обращеніи, осанкѣ, глазахъ и пожатіи руки было что-то такое, заставившее Мери почувствовать, что ея огорченія скоро прекратятся.
   -- Я очень васъ люблю, сказала она мистрисъ Финнъ позднѣе въ этотъ день.
   -- Я рада этому, душа моя.
   -- Я всегда буду васъ любить за то, что вы все время были на моей сторонѣ.
   -- Нѣтъ, Мери, это не такъ.
   -- Я знаю. Разумѣется, вы должны были поступать благоразумно, потому что вы старше. И папа не допустилъ бы васъ быть со мною, если бы вы не были благоразумны. Но я знаю, что вы на моей сторонѣ, и папа это знаетъ. И кто-нибудь еще узнаетъ объ этомъ современемъ.
   

Глава LXVII.
Онъ такой скотъ.

   Лордъ Сильвербриджъ охотился въ Брекѣ до начала засѣданія въ Парламентѣ, и готовъ бы былъ остаться еще на недѣлю, но онъ зависѣлъ не отъ себя. На послѣдней недѣлѣ въ январѣ онъ получилъ важную депешу отъ самого сер-Тимоти Бисвакса, который приглашалъ его поддержать адресъ въ Палатѣ Общинъ. Когда онъ получилъ это предложеніе, волосы его стали дыбомъ. Онъ никогда еще не вставалъ на ноги въ Палатѣ. Онъ говорилъ на выборахъ въ Корнвельсѣ, и это казалось ему довольно легко. Но онъ зналъ, что говорить въ Палатѣ Общинъ совсѣмъ не то.
   -- Какъ мнѣ непріятно будетъ сдѣлать изъ себя дурака, сказалъ онъ Тригиру, которому, разумѣется, сообщилъ сдѣланное ему предложеніе.
   Тригиръ очень желалъ, чтобы онъ предложеніе принялъ.
   -- Никогда не надо отказываться отъ предложеній такого рода, сказалъ Тригиръ.
   -- Это только потому, что я сынъ родителя, увѣрялъ Сильвербриджъ.
   -- Можетъ быть, отчасти. Но если бы даже и совсѣмъ. Чтожъ изъ этого? Пользуйся благами, которыми боги осыпаютъ тебя. Разумѣется, все, чего добивается наше честолюбіе, легче достается сыновьямъ герцога, чѣмъ другимъ. Но сынъ герцога изъ за этого не долженъ отказываться отъ нихъ. Когда человѣкъ видитъ пустую ступень на лѣстницѣ, онъ всегда долженъ поставить ногу на нее.
   -- Я скажу тебѣ вотъ что, отвѣтилъ Сильвербриджъ:-- если бы я находилъ все это честнымъ, я согласился бы. Какъ ты говоришь, человѣкъ долженъ пытаться. Но все это назначается ударомъ для родителя. Старикъ Бисваксъ думаетъ, что если можетъ заставить меня доказать, что онъ и его свита настоящіе молодцы, то это сильно огорчитъ родителя. Это все равно, что сказать родителю: "Этотъ молодецъ принадлежитъ мнѣ, а не вамъ". А я на это не согласенъ.
   Тогда Тригиръ посовѣтовалъ ему написать къ отцу и спросить его совѣта, и въ тоже время попросить у сер-Тимоти дня два на размышленіе. Этотъ совѣтъ Сильвербриджъ принялъ. Отецъ получилъ его письмо за два дня до отъѣзда изъ Мачинга. Въ отвѣтъ на это пришла телеграмма, приглашавшая Сильвербриджа въ Лондонъ въ понедѣльникъ, а потомъ письмо, въ которомъ герцогъ выражалъ желаніе видѣть сына, прежде чѣмъ онъ дастъ окончательный отвѣтъ на вопросъ. Вотъ какимъ образомъ Сильвербриджъ былъ оторванъ отъ охоты.
   Изабелла Бонкассинъ, однако, была теперь въ Лондонѣ, и онъ могъ утѣшиться. Онъ написалъ ей скоро послѣ пріѣзда въ Геррингтонъ, и сообщилъ, что все сказалъ родителю.
   "Многое могу я сказать вамъ, только когда васъ увижу", писалъ онъ.
   Потомъ онъ увѣрилъ ее, что былъ и всегда будетъ до самой смерти любящимъ ея С. Отвѣтъ онъ получилъ съ слѣдующей почтой. Она будетъ рада видѣть его въ Лондонѣ, такъ же какъ ея отецъ и мать. Теперь у нихъ очень удобный домъ въ Брукской улицѣ. Она подписалась его искреннимъ другомъ Изабеллой. Сильвербриджъ нашелъ письмо холоднымъ, и вспомнилъ записочки другого женскаго почерка, въ которыхъ выражалось больше страсти. Можетъ быть, такъ поступаютъ американскія дѣвицы, когда влюблены.
   -- Да, сказалъ герцогъ:-- я радъ, что ты пріѣхалъ сейчасъ, такъ какъ сер-Тимоти надо дать отвѣтъ немедленно.
   -- Но что я ему скажу?
   Герцогъ, хотя уже очень серіозно обсудившій этотъ вопросъ, однако, думалъ еще нѣсколько минутъ.
   -- Это предложеніе, сказалъ онъ:-- слѣдуетъ считать очень лестнымъ.
   -- Но обстоятельства не совсѣмъ обыкновенны.
   -- Не часто случается, чтобы министръ приглашалъ сына своего политическаго оппонента оказать ему такую услугу. Но, однако, мы отложимъ это въ сторону.
   -- Не совсѣмъ, серъ.
   -- Пока мы отложимъ это въ сторону. Не принимая въ соображеніе партію, которую тебя приглашаютъ поддержать, не принимая во вниманіе въ эту минуту ту или другую сторону въ политикѣ, я нахожу, что не могъ бы желать ничего лучше для тебя, какъ такого начала настоящихъ обязанностей парламентской жизни.
   -- Но если я провалюсь?
   -- Только храбрецы заслуживаютъ награду, сказалъ герцогъ, ударивъ руками по столу.-- Что-жъ, неудача такъ неудача! Но соберись съ мужествомъ и неудачи не потерпишь. Какого высокаго положенія можно бы достигнуть, если подобныя опасенія будутъ одерживать верхъ? То, что дѣлали прежде молодые люди, почему не можешь сдѣлать ты? Я не сомнѣваюсь въ твоей способности. Нисколько не сомнѣваюсь.
   -- Неужели, серъ? спросилъ Сильвербриджъ, чрезвычайно польщенный и также удивленный.
   -- Нисколько. Но можетъ быть въ твоемъ прилежаніи.
   -- Я могу выучить наизусть.
   -- Я не это хочу сказать. Ты долженъ прежде обдумать о чемъ будешь говорить, потомъ обдумать слова, которыя употребишь, прежде чѣмъ станешь учить наизусть.
   -- Мнѣ навѣрно скажутъ, что говорить.
   -- Конечно, по твоей неопытности нельзя предоставить тебѣ самому; но я желалъ бы, чтобы ты зналъ -- можетъ быть мнѣ слѣдовало бы сказать чувствовалъ -- что чувства, выраженныя тобою, справедливы.
   -- Мнѣ придется хвалить сер-Тимоти.
   -- На это нѣтъ необходимости. Но ты долженъ поддерживать то, что сер-Тимоти и его друзья проводятъ въ Парламентѣ.
   -- Но я ненавижу его.
   -- Въ этомъ отношеніи не должно быть личныхъ чувствъ. Я помню, что я когда предлагалъ адресъ въ вашей Палатѣ, мистеръ Мильдмей былъ первымъ министромъ -- человѣкъ, къ которому мое уваженіе было безгранично -- который въ политикѣ былъ наставникомъ въ моей юности, котораго я почти обожалъ, какъ патріота и государственнаго человѣка, удаленіе котораго съ политической арены было незамѣнимой потерей для страны. Послѣ него не явилось равнаго ему -- даже второстепеннаго сравнительно съ нимъ. Но, говоря о такомъ важномъ предметѣ, какъ политика партіи, я считалъ унизительнымъ расхваливать человѣка. Тоже самое можетъ заставить тебя молчать о сер-Тимоти.
   -- Разумѣется, мнѣ не нужно говорить, что я думаю о немъ.
   -- Я полагаю, ты согласенъ съ политическими взглядами сер-Тимоти? Ни при какихъ другихъ условіяхъ не можешь ты предпринять такую обязанность.
   -- Разумѣется, я подалъ голосъ съ нимъ, и сильвербриджцы ожидаютъ, чтобы я поддерживалъ его.
   -- Я, право, не знаю, какъ это можетъ быть. Они были довольны моими ничтожными услугами. Безъ сомнѣнія, они чувствуютъ, что сдѣлали перемѣну къ лучшему.
   -- Вамъ не слѣдуетъ говорить этого, серъ.
   -- Я обязанъ предполагать, что они это думаютъ, потому что когда это предоставлено было имъ самимъ, они тотчасъ выбрали консерватора. Тебѣ нечего бояться, что ты оскорбишь ихъ, поддерживая адресъ. Они, вѣроятно, съ гордостью увидятъ своего молодого депутата впереди другихъ въ подобномъ случаѣ; какъ я съ гордостью увижу моего сына.
   -- Если бы я былъ на другой сторонѣ, серъ.
   -- Да, Сильвербриджъ, да; я очень гордился бы, если бы ты былъ на другой сторонѣ. Но есть полезная старая поговорка, которая не велитъ намъ плакать по пролитомъ молокѣ. Ты имѣешь право имѣть свое мнѣніе, хотя, можетъ быть, я могу думать, что, принявъ то, что я долженъ назвать новыми мнѣніями, ты поступилъ нѣсколько опрометчиво. Мы не можемъ вмѣстѣ дѣйствовать въ политикѣ. Но, тѣмъ не менѣе, я желаю видѣть, что ты принимаешь дѣятельное и полезное участіе въ той сторонѣ, на которую ты перешелъ.
   Сказавъ это, онъ всталъ съ своего мѣста и заговорилъ такъ выразительно, какъ будто обращался къ какому-нибудь воображаемому президенту въ палатѣ законодателей.
   -- Я съ гордостью услышу какъ ты будешь поддерживать адресъ. Если ты сдѣлаешь это хорошо и прилично, какъ я увѣренъ ты можешь сдѣлать, если потрудишься, я услышу твою рѣчь съ чрезвычайнымъ удовольствіемъ, хотя въ тоже время буду желать отвѣтить на всѣ твои доводы и опровергнуть всѣ твои увѣренія. Конечно я буду слушать моего оппонента; но съ гордостью буду чувствовать, что слушаю моего сына. Я совѣтую тебѣ принять предложеніе сер-Тимоти.
   -- Онъ такой скотъ, серъ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Пожалуста не говори такимъ образомъ въ такомъ серіозномъ дѣлѣ.
   -- Мнѣ кажется, вы не совсѣмъ понимаете это, серъ.
   -- Можетъ быть. Не можешь ли ты разъяснить мнѣ?
   -- Я думаю онъ сдѣлалъ это для того, чтобы раздражить васъ.
   Герцогъ, который опять сѣлъ, откинувшись на спинку кресла, приподнялся, положилъ руки на столъ, и пристально посмотрѣлъ на сына. Мысль, выражаемая Сильвербриджемъ, конечно, приходила и ему. Онъ помнилъ хорошо всѣ обстоятельства того времени, когда онъ и сер-Тимоти Бисваксъ были членами одного министерства; онъ помнилъ какъ начались непріязненныя отношенія, и какимъ вѣроломнымъ считалъ онъ этого человѣка. Съ той минуты какъ онъ прочелъ письмо министра къ молодому депутату, онъ почувствовалъ, что предложеніе вѣроятно происходило отъ желанія способствовать полному политическому отчужденію между нимъ и его сыномъ. Но онъ думалъ, что, подавая совѣтъ сыну, онъ обязанъ не обращать вниманія на подобное чувство; но ему не пришло въ голову, что у Сильвербриджа достанетъ проницательности примѣтить тоже самое.
   -- Почему ты это думаешь? сказалъ герцогъ, стараясь скрыть, но не совсѣмъ успѣшно, удовольствіе, какое ему это доставляло.
   -- Объяснить я не могу, но это разъединяетъ насъ.
   -- Ты самъ этого захотѣлъ.
   -- Можетъ быть онъ думаетъ, что я опять могу перемѣниться; я такъ ненавижу предводителя, что не могу отвѣчать за себя.
   -- О, Сильвербриджъ -- это такая ошибка! Въ этомъ столько негосударственнаго, непатріотическаго, недобросовѣстнаго! Неужели ты хочешь сказать, что въ политикѣ тобою руководитъ личное пристрастіе къ человѣку?
   -- Когда вы не можете положиться на предводителя, вы не можете твердо вѣрить въ его послѣдователя, угрюмо сказалъ Сильвербриджъ:-- не могу сказать, серъ, что я сдѣлаю. Хотя то, что я думаю неважно, а я очень много думаю объ этомъ.
   -- Я этому радъ.
   -- И такъ какъ я думаю, что по всей вѣроятности я перейду на другую сторону, то если вамъ все равно, я откажусь.
   Разумѣется послѣ этого герцогъ не могъ привести никакихъ доводовъ въ пользу предложенія сер-Тимоти.
   

Глава LXVIII.
Брукская улица.

   У Сильвербриджа была теперь цѣлая недѣля на рукахъ, которую онъ могъ посвятить предмету своей любви. Для него было утѣшительно думать, что онъ не будетъ имѣть никакого отношенія къ адресу. Ходить каждый день въ Казначейство, для того чтобы учитъ урокъ, было бы непріятно для него. Онъ не зналъ какъ урокъ преподавался бы, но воображалъ, что это дѣлалъ бы старикъ Роби, котораго онъ любилъ не больше сер-Тимоти. Потомъ надо было сочинить рѣчь, отдать ее кому-нибудь на просмотрѣніе -- вѣроятно опять старику Роби, который конечно вычеркнетъ и обрѣжетъ и сдѣлаетъ ее совсѣмъ не такою, какъ онъ написалъ бы. Если онъ самъ не расхвалитъ сер-Тимоти, Роби -- или другой учитель, котораго ему назначатъ -- всунетъ похвалы. Потомъ сколько часовъ пришлось бы учить наизусть "эту противную штуку". Онъ съ гордостью чувствовалъ, что не лѣность побудила его отказаться, но тѣмъ не менѣе радовался, что свалилъ эту тяжесть съ своихъ плечъ.
   Рано утромъ былъ онъ въ Брукской улицѣ, пославъ записку, что онъ будетъ и даже назначивъ часъ. А между тѣмъ, когда онъ постучался въ дверь, лондонскій лакей сказалъ ему съ полнымъ равнодушіемъ, что ни мисъ Бонкассинъ, ни мистера Бонкассина, ни мистрисъ Бонкассинъ, дома нѣтъ. Когда онъ спросилъ въ которомъ часу ожидаютъ домой мисъ Бонкассинъ, лакей отвѣтилъ ему, какъ будто онъ былъ такой же гость какъ и всѣ другіе, что онъ ничего не знаетъ. Съ досады отправился Сильвербриджъ въ Биргарденъ. Въ своемъ огорченіи прибѣгнулъ онъ къ пирогу съ дичью и къ бутылкѣ шампанскаго.
   -- Что это я слышу о васъ, старый дружище? сказалъ Ниддердель, садясь напротивъ него.
   -- Я не знаю что вы слышали.
   -- Что вы поддержите адресъ. Что заставило ихъ выбрать васъ между всѣми нами?
   -- Я именно этого и не сдѣлаю.
   -- Я прочиталъ въ газетахъ.
   -- Однако это несправедливо. Я не буду удивляться, если пригласятъ васъ.
   Въ эту минуту слуга подалъ большое офиціальное письмо лорду Ниддерделю, говоря, что посланный ждетъ отвѣта. На углу конверта стояла важная подпись: Т. Бисваксъ, и это такъ разстроило лорда Ниддерделя, что онъ спросилъ сейчасъ стаканъ водки съ содовой водой. Когда онъ распечаталъ конвертъ, въ немъ оказался дупликатъ того письма, которое Сильвербриджъ получилъ въ Геррингтонѣ. Только прибавлена была просьба, чтобы лордъ Ниддердель тотчасъ явился въ Казначейство.
   -- Должно быть имъ очень плохо, сказалъ лордъ Ниддердель.-- Но я это сдѣлаю. Кентрипъ все принуждаетъ меня сдѣлать что-нибудь, и вы увидите, какъ я ихъ подмажу.
   Подкрѣпившись пирогомъ съ дичью и рюмкой хереса, онъ тотчасъ отправился въ Казначейство.
   Сильвербриджъ почувствовалъ себя нѣсколько лучше послѣ завтрака, и еще лучше, когда выкурилъ пару сигаръ, расхаживая по пустой курительной. Расхаживая, онъ собирался съ мыслями. Едва ли она имѣла намѣреніе оскорбить его. Конечно, ея письмо къ нему въ Геррингтонъ было очень холодно. Конечно, нехорошо, что ему такъ безцеремонно отказали. Но врядъ ли она намѣревалась все покончить между ними. Даже американка не можетъ быть такъ неблагоразумна. Онъ помнилъ, какъ страстно увѣряла она его въ своей любви. Все это не могло быть забыто! Онъ не сдѣлалъ ничего, что могло бы лишить его ея уваженія. Она желала, чтобы онъ сказалъ все своему отцу, и онъ сдѣлалъ это. Можетъ быть, Бонкассинъ запретилъ. Можетъ быть этотъ американецъ такъ былъ предубѣжденъ противъ англійскихъ аристократовъ, что не желалъ вступать съ ними въ союзъ. Немногіе англичане не захотѣли бы имѣть его зятемъ, но американцы совсѣмъ другое. Все-таки... все-таки Изабелла едва ли бы выказала повиновеніе своему отцу въ этомъ отношеніи. Она была слишкомъ независима, чтобы повиноваться своему отцу въ сердечномъ дѣлѣ. А если онъ, Сильвербриджъ, не владѣлъ ея сердцемъ въ этомъ послѣднемъ свиданіи, тогда она должна быть, по истинѣ, фальшива! Онъ опять сѣлъ въ свой кеб-кабріолетъ и вернулся въ Брукскую улицу.
   Мистрисъ Бонкассинъ была въ гостиной одна.
   -- Какъ мнѣ жаль, сказала она:-- но, кажется, мистера Бонкассина дома нѣтъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ! а гдѣ Изабелла?;
   -- Изабелла внизу -- то есть, если она также не уѣхала. Она хотѣла ѣхать съ отцомъ въ музей. Она становится совсѣмъ ученой. У нея есть билетъ, она ѣздитъ туда, и ей все приносятъ, какъ всѣмъ другимъ ученымъ.
   -- Я очень желаю видѣть ее, мистрисъ Бонкассинъ.
   -- Скажите! Если она уѣхала, какъ это будетъ жаль. Она только вчера говорила, что не удивится, если вы вдругъ явитесь.
   -- Разумѣется, я явился, мистрисъ Бонкассинъ. Я былъ здѣсь часъ тому назадъ.
   -- Такъ это вы были, и разспрашивали? Скажите! Мы никакъ не могли понять, кто это былъ. Лакей сказалъ, что это былъ какой-то молодой человѣкъ, очень взволнованный, и который не хотѣлъ оставить карточку -- но желалъ видѣть мистера Бонкассина.
   -- Я желалъ видѣть Изабеллу. Развѣ я не оставилъ карточки? Нѣтъ, кажется, не оставилъ. Я чувствовалъ себя... почти какъ дома, и о карточкѣ и не подумалъ.
   -- Вы очень добры, лордъ Сильвербриджъ.
   -- Я надѣюсь, что вы будете моимъ другомъ, мистрисъ Бонкассинъ.
   -- Право, я не знаю, лордъ Сильвербриджъ. Изабелла привыкла поступать по своему. Я нахожу, что когда сердца соединены, то ничто не должно стоять между ними. Но мистеръ Бонкассинъ сомнѣвается. Онъ не желаетъ, чтобы Изабелла насильно втиралась куда-нибудь. Но вотъ она, и теперь она можетъ говорить сама.
   За этимъ, не только Изабелла вошла въ комнату, но въ то же время мистрисъ Бонкассинъ скромно вышла. Надо признаться, что американскія матери не боятся своихъ дочерей.
   Сильвербриджъ, когда затворилась дверь, стоялъ и смотрѣлъ на дѣвушку, находя, что она прелестнѣе прежняго. Она была одѣта для прогулки. На ней была мѣховая шубка, но шляпку она сняла.
   -- Я была съ папашей внизу, когда вы пришли, сказала она:-- мы вмѣстѣ уѣзжали, но когда я услыхала кто здѣсь, я отправила его одного. Не правда ли, какъ я добра?
   Онъ не думалъ о томъ, что скажетъ, что сдѣлаетъ -- но чувствовалъ, смотря на нее, что на свѣтѣ стоитъ жить только для того, чтобы имѣть ее своей женой. Чрезъ минуту онъ схватилъ ее въ свои объятія и прижалъ свои губы къ ея губамъ. Это случилось такъ неожиданно, что она не имѣла возможности удержать его.
   -- Лордъ Сильвербриджъ, сказала она: -- я вамъ сказала, что я этого не хочу. Вы оскорбили меня.
   -- Изабелла!
   -- Да, Изабелла! Изабелла оскорблена вами. Зачѣмъ вы это сдѣлали.
   Зачѣмъ онъ это сдѣлалъ? Этотъ вопросъ показался ему излишнимъ.
   -- Я хочу, чтобы вы знали, какъ я васъ люблю.
   -- Развѣ это скажетъ мнѣ? Это только говоритъ мнѣ, какъ мало вы думаете обо мнѣ.
   -- Такъ это говоритъ вамъ ложь -- потому что я думаю о васъ всегда. И я всегда думаю о васъ, какъ о лучшемъ, нѣжнѣйшемъ и милѣйшемъ созданіи на свѣтѣ. А теперь я нахожу васъ еще милѣе и прелестнѣе прежняго.
   Она старалась нахмуриться; но вмѣсто того, улыбнулась.
   -- Когда я вамъ написалъ, что буду, зачѣмъ вы не остались дома для меня?
   -- Я никакого письма не получала, лордъ Сильвербриджъ.
   -- Почему вы его не получили?
   -- Этого я не могу сказать, лордъ Сильвербриджъ.
   -- Изабелла, если вы будете такъ церемонны, вы убьете меня.
   -- Лордъ Сильвербриджъ, если вы будете такъ безцеремонны, вы оскорбите меня.
   Оказалось, что письмо его было адресовано въ Бротонскую, а не въ Брукскую улицу, и потому неаккуратность Почтамта была неудивительна.
   Онъ оставался съ нею цѣлый день.
   -- Разумѣется, я люблю васъ, сказала она.-- Неужели вы предполагаете, что я сидѣла бы здѣсь съ вами, если бы не любила васъ, или чтобы вы могли оставаться въ домѣ послѣ того, что сдѣлали теперь? Я не восторгаюсь такъ, какъ вы, и такъ какъ я женщина, можетъ быть это и лучше. Но думаю, что могу быть такъ же вѣрна вамъ, какъ вы мнѣ.
   -- Я очень вамъ обязанъ за это, сказалъ онъ, пожимая ей руку.
   -- Но я увѣрена, что изъ восторговъ не выйдетъ ничего хорошаго. Теперь я скажу вамъ, что думаю.
   -- Вы знаете, что думаю я, отвѣтилъ Сильвербриджъ.
   -- Вы думаете жениться на мнѣ.
   Онъ отвѣтилъ на это, только кивнувъ головою и ближе придвинувшись къ Изабеллѣ.
   -- Все это очень хорошо, и я не скажу, чтобы не радовалась этому.
   Онъ пожалъ ей руку.
   -- Если вамъ пріятно слышать это отъ меня, лордъ Сильвербриджъ...
   -- Не лордъ!
   -- Такъ я буду называть васъ Плантадженетъ, только это звучитъ такъ страшно исторически. Зачѣмъ вы не Томасъ или Абрагамъ? Но если вамъ пріятно слышать это отъ меня, я готова сознаться, что ничто въ жизни не доставляло мнѣ такого наслажденія, какъ ваша любовь.
   Тутъ ему почти удалось обвить ея станъ своею рукою, но она была сильна, схватила его руку и держала ее.
   -- И я не восторгаюсь. Я говорю вамъ правду, которую желаю, чтобы вы знали и хранили въ вашемъ сердцѣ -- такъ, чтобы вы могли всегда, всегда быть увѣрены въ этомъ.
   -- Я никогда не буду сомнѣваться.
   -- Но для счастія въ жизни нужно многое.
   -- Я сдѣлаю все, что могу.
   -- Да. Даже хотя это рискъ, я готова положиться на васъ. Если бы вы были другой человѣкъ, если бы вы могли поступать какъ другіе, которые ниже васъ, я оставила бы отца, мать и родину, чтобы быть вашей женой. Я сдѣлала бы это, потому что я васъ люблю. Но какова будетъ моя жизнь здѣсь, когда ваши друзья повернутся ко мнѣ спиной? Какова будетъ ваша жизнь, если, не смотря на все это, вы будете продолжать любить меня.
   -- Все поправится.
   -- И какова будетъ ваша жизнь и моя, продолжала она, слѣдуя за своими собственными мыслями, и какъ будто не слыхавъ его послѣднихъ словъ:-- если въ подобномъ положеніи вы перестанете любить меня?
   -- Я всегда буду васъ любить.
   -- Вы не смотрѣли на это такъ, какъ я. Я не всегда буду такова, какъ теперь. Теперь я свѣжа и хороша, и потому считаюсь не хуже другихъ. Но увѣрены ли вы -- а я не увѣрена -- что я создана такъ, какъ должны быть созданы англійскія леди? Чрезъ десять лѣтъ вы увидите, что другіе этого не думаютъ -- а что еще хуже, вы сами не будете этого думать, останетесь ли вы тогда вѣрны мнѣ?
   -- Я всегда останусь вамъ вѣренъ.
   -- О, мой дорогой, сказала она, смотря на него:-- кто можетъ сказать, это о себѣ? Какъ это можетъ быть, когда всѣ будутъ противъ васъ? Вы останетесь такимъ, какъ прежде -- съ камнемъ у ноги. Въ Парламентѣ, между вашими друзьями, въ вашихъ клубахъ, вы будете такой, какъ прежде. Вы будете тѣмъ лордомъ Сильвербриджемъ, въ распоряженіи котораго столько благъ -- кромѣ несчастной женитьбы! Но чѣмъ буду я?
   Хотя она замолчала, онъ не могъ отвѣчать ей. Слова ея были такъ торжественны, что онъ долженъ былъ выслушать ее до конца.
   -- У меня тоже на родинѣ есть друзья. Для меня не безславно, что мой дѣдъ былъ работникомъ на набережныхъ. Никто не держитъ голову выше меня. Меня тамъ окружаетъ такое же уваженіе и такой же почетъ, какъ васъ здѣсь. Я готова лишиться всего этого, чтобы сдѣлать вамъ пользу. Но я не лишусь этого, для того чтобы сдѣлать вамъ вредъ.
   -- Я ничего не знаю о вредѣ, сказалъ онъ, вставая и начиная ходить по комнатѣ.-- Но я знаю только то, что вы будете моей женой.
   -- Если вашъ отецъ возьметъ меня за руку и скажетъ, что я буду его дочерью, я рискну всѣмъ остальнымъ. Даже, если это будетъ неблагоразумно, но мы такъ любимъ другъ друга, что можемъ рисковать. Неужели вы думаете, что я желаю чего-нибудь лучше того, чтобы занимать мѣсто въ вашемъ домѣ, смягчать ваши заботы, раздѣлять ваши радости, можетъ быть, быть матерью вашихъ дѣтей, и знать, что вы этимъ гордитесь? Нѣтъ, мой дорогой, я могу видѣть рай -- только, только, я не могу войти въ него. Я должна положиться на мнѣніе, поздравомыслящѣе моего и вашего, милый мой. Скажите герцогу то, что я говорю -- скажите ему такимъ языкомъ, какимъ сынъ долженъ говорить съ отцомъ. И помните, что все, о чемъ вы будете просить для себя, вы будете просить вдвойнѣ для меня.
   -- Я буду просить, но такъ, что онъ не откажетъ мнѣ.
   -- Если вы это сдѣлаете, я останусь довольна. А теперь ступайте. Я говорила такъ много, что устала.
   -- Изабелла! О, мой ангелъ!
   -- Да; Изабелла вашъ ангелъ! по-крайней-мѣрѣ, теперь -- и я горжусь этимъ, какъ королева.
   Она подставила свою щеку для поцѣлуя, но, разумѣется, онъ взялъ больше, чѣмъ она дала.
   Когда онъ вышелъ на улицу, было темно, экипажъ его ждалъ. Но онъ чувствовалъ, что не можетъ сидѣть спокойно и отпустилъ свой экипажъ. Онъ пошелъ быстро по Брукской улицѣ въ Парковый переулокъ, а оттуда въ паркъ, самъ не зная куда идетъ въ энтузіазмѣ минуты. Если бы ему пришлось отказаться отъ всего и жить съ него на ея родинѣ, онъ все-таки женится на ней. Его политика, его охота, этотъ адресъ королевѣ, его лошади, его ружья, богатство его отца, его званіе -- что все это значило въ сравненіи съ Изабеллой Бонкассинъ? Въ ней онъ встрѣтилъ единственное человѣческое существо въ цѣломъ свѣтѣ, которое могло значить для него что-нибудь въ дружбѣ и любви. Когда она сказала ему, что будетъ стараться внести счастіе въ его домъ, ему показалось, что всѣ другія наслажденія должны исчезнуть для него навсегда. Какъ противны Тифто и скачки, какъ непріятенъ шумъ въ клубѣ, какъ скучны парламентскія скамейки! Она говорила ему объ его имени, званіи, о внѣшнемъ мірѣ, окружавшемъ его, но онъ можетъ растолковать ей, что это ничего не значитъ для него въ сравненіи съ нею. Обойдя паркъ, онъ почувствовалъ, что почти принужденъ опять вернуться въ Брукскую улицу. Никакое другое мѣсто не интересовало его -- нигдѣ въ другомъ мѣстѣ не могло быть свѣта, тепла, радости! Но что она подумаетъ о немъ? Вернуться разгорячившись, запачканный грязью, для того, чтобы еще разъ проститься съ нею -- можетъ быть похитить еще одинъ поцѣлуй -- едва ли не будетъ малодушно. Онъ долженъ отложить все это до завтра. Завтра, разумѣется, онъ будетъ тамъ.
   Но какой трудъ предстоялъ ему! Онъ долженъ просить отца; или лучше сказать, онъ долженъ употребить необыкновенное краснорѣчіе, для того чтобы убѣдить отца, что эта дѣвушка на столько выше всѣхъ женщинъ на свѣтѣ, что всѣ идеи о происхожденіи, знатности и имени должны въ этомъ случаѣ считаться ни во что. Онъ самъ былъ увѣренъ, что нашелъ такую жемчужину, что не кчему было принимать въ соображеніе оправу. Если герцогъ этого не видитъ, то въ этомъ будутъ виноваты его глаза, а можетъ быть, и слова его, Сильвербриджа -- но ужъ, конечно, не жемчужина.
   Потомъ онъ сталъ сравнивать ее съ бѣдной леди Мабелью, и довольно вѣрно опредѣлилъ оба эти характера. Леди Мабель со всей своей граціей, со всей своей красотой, со всѣми своими дарованіями была искуственна. Она усиливалась казаться граціозной, прелестной, пріятной и талантливой. Изабелла превосходила ее во всемъ этомъ безъ малѣйшихъ усилій съ своей стороны. Когда онъ любилъ Мабель, когда желалъ на ней жениться, ему всегда казалось, что она стара. Хотя онъ зналъ ея лѣта -- зналъ, что она моложе его, все-таки она была стара. Ея природная свѣжесть исчезла, и замѣнилась какимъ-то искуственнымъ лоскомъ. Хотя онъ любилъ ее, онъ никогда не былъ вполнѣ доволенъ ею. Но Изабелла была молода, какъ Геба. Онъ не зналъ сколько ей лѣтъ, но зналъ, что казаться моложе, или казаться старше -- словомъ, казаться не такою, какъ она -- было бы казаться менѣе совершенной.
   

Глава LXIX.
Дерзкая кукла.

   Въ воскресенье утромъ, когда лордъ Сильвербриджъ былъ одинъ въ домѣ, на Карльтонской Террасѣ, въ своей гостиной, ему доложили, что одинъ господинъ очень желаетъ видѣть его. Онъ видѣлъ отца, употребилъ все свое краснорѣчіе -- но не произвелъ желаемаго дѣйствія. Отецъ его былъ очень ласковъ, но и онъ былъ также краснорѣчивъ -- и какъ часто случается съ ораторами, повидимому, былъ тронутъ своими собственными словами болѣе, чѣмъ словами своего противника. Если онъ положительно не объявилъ свою непріязненность къ мисъ Бонкассинъ, онъ не сказалъ ни слова, которое можно было бы принять за знакъ согласія.
   По этому Сильвербриджъ былъ угрюмъ, задумчивъ и желалъ уединенія. Все, что сказалъ герцогъ, не поколебало его. Разныя мысли пробѣгали въ головѣ его. Не отказаться ли ему отъ своего титула и сдѣлаться республиканцемъ? Онъ думалъ, что отказаться не можетъ, но былъ убѣжденъ, что никто не можетъ помѣшать ему ѣхать въ Америку и называться мистеромъ Паллизеромъ. Онъ былъ вполнѣ убѣжденъ, что отецъ проститъ ему и приметъ невѣстку, если онъ женится безъ его согласія. Чего не проститъ отецъ? Но Изабелла на это не согласится. Онъ перебиралъ все это въ головѣ, когда ему принесли карточку.
   -- Что ему нужно отъ меня, сказалъ онъ себѣ и приказалъ просить этого господина.
   Этотъ господинъ былъ нашъ старый пріятель, Долли Лонгстафъ. Онъ былъ коротокъ съ лордомъ Сильвербриджемъ, но собственно друзьями они не были, и насколько Сильвербриджу было извѣстно, Долли прежде никогда не бывалъ въ домѣ его отца.
   -- Ну, Долли, что случилось? сказалъ онъ.
   -- Вы вѣрно удивляетесь, видя меня?
   -- Я не думалъ, что вы встаете такъ рано.
   Было около полудня.
   -- О, полноте, это вздоръ! Я могу вставать такъ рано какъ всѣ другіе. Я перемѣнилъ свой образъ жизни вотъ уже четыре мѣсяца. Я завтракалъ сегодня вскорѣ послѣ десяти часовъ.
   -- Что за чудо! Не могу ли я сдѣлать чего-нибудь для васъ?
   -- Да -- можете. Разумѣется вы удивляетесь, видя меня.
   -- Вы никогда не были здѣсь прежде, и вотъ почему это странно.
   -- Это странно; я чувствую это самъ. А когда я вамъ скажу зачѣмъ я пріѣхалъ, вамъ покажется еще страннѣе. Я знаю, что могу повѣрить вамъ тайну. Я знаю, что вы добры. Есть много почти короткихъ друзей, которые наговорятъ разныхъ злыхъ вещей.
   -- Надѣюсь, что это не мои друзья.
   -- О да! подумайте о Гласлофѣ, Поплькортѣ, Гиндсѣ! Если бы они знали что нибудь о васъ -- напримѣръ насчетъ какой нибудь молодой дѣвицы -- неужели вы думаете, что они не разскажутъ всѣмъ?
   -- Человѣкъ не можетъ разсказать то, чего не знаетъ.
   -- Это правда. Я самъ объ этомъ думалъ. Но для того, чтобы разсказать вамъ это, я имѣю особенную причину. Это насчетъ одной молодой дѣвицы! Вы не разскажете?
   -- Нѣтъ, не разскажу. Но я не вижу, зачѣмъ вы обращаетесь ко мнѣ, вы гораздо старѣе меня.
   -- Я и объ этомъ думалъ. Но именно вамъ я долженъ сказать. Я хочу, чтобы вы помогли мнѣ.
   Эти послѣднія слова были сказаны шопотомъ, и произнося ихъ, Долли придвинулся ближе къ своему другу. Сильвербриджъ оставался въ недоумѣніи и не говорилъ ничего для поощренія. Долли, или влюбленный въ свою тайну, или сомнѣваясь въ успѣхѣ, сидѣлъ молча и пристально смотрѣлъ на своего собесѣдника.
   -- Въ чемъ же дѣло? съ нетерпѣніемъ спросилъ Сильвербриджъ.
   -- Я принялъ твердое намѣреніе.
   -- Это во всякомъ случаѣ хорошо.
   -- Я къ женитьбѣ не расположенъ.
   -- Я тоже сказалъ бы. Но я полагаю многіе женятся раньше или позже.
   -- Ботъ это именно я и говорилъ себѣ. Это надо сдѣлать, знаете. Я долженъ получить три наслѣдства. И одно уже получилъ.
   -- Вы счастливецъ.
   -- Я рѣшился; а когда я рѣшусь на что-нибудь, я всегда это исполняю.
   -- Но что же я то могу сдѣлать?
   -- Я къ этому перехожу. Если человѣкъ женится, я думаю онъ долженъ быть привязанъ къ ней.
   Съ этимъ вообще Сильвербриджъ готовъ былъ согласиться. Но смотря на Долли какъ на человѣка среднихъ лѣтъ, какъ на одного изъ тѣхъ людей, которые женятся, потому что имъ удобно имѣть хозяйку дома, онъ просто кивнулъ головой.
   -- Я ужасно привязанъ къ ней, продолжалъ Долли.
   -- Это прекрасно.
   -- Разумѣется есть люди, которые женятся на деньгахъ. Я зналъ такихъ, которые женились на своихъ бабушкахъ.
   -- Не можетъ быть!
   -- Право. Когда женщина стара, это ничего не значитъ, кто она. Но моя не стара!
   -- Не богата?
   -- Этого я не знаю. Я не за ея деньгами гонюсь. Пожалуста поймите это. Это оттого, что я люблю ее. Она американка.
   -- Что? сказалъ Сильвербриджъ, вздрогнувъ.
   -- Вы знаете ее. По этой причинѣ я и обращаюсь къ вамъ. Это мисъ Бонкассинъ.
   Молодой человѣкъ мрачно нахмурился. Ему было отвратительно, что все это говорилось ему. Ему было обидно, что такой филинъ осмѣливается говорить о своей любви къ мисъ Бонкассинъ.
   -- Я и обратился къ вамъ, потому что вы знаете ее. Она думаетъ, что вы ухаживаете за нею.
   Сказавъ это, Долли приподнялся съ своего мѣста и таинственно кивнулъ головой, заглянувъ въ лицо своему собесѣднику, точно будто хотѣлъ сказать; "Я вижу, что вы удивлены, но это такъ".
   Потомъ онъ продолжалъ;
   -- Она это думаетъ, дерзкая кукла!
   Это было свыше силъ Сильвербриджа, но онъ все воздерживался.
   -- Она не хочетъ на меня смотрѣть, потому что забрала себѣ въ голову, что можетъ быть когда-нибудь сдѣлается герцогиней Омніумъ! Объ этомъ разумѣется и рѣчи не можетъ быть.
   -- Честное слово, все это кажется мнѣ такъ... такъ противно, что я думаю лучше объ этомъ не говорить.
   -- Это противно, согласился Долли:-- но дѣло въ томъ, что я, какъ говорится, влюбленъ.
   -- Перестаньте молоть вздоръ, вскричалъ Сильвербриджъ, вскочивъ:-- я не хочу слушать объ этомъ.
   -- Я влюбленъ. Я на все согласенъ, чтобы жениться на ней. Разумѣется это хорошая партія для нея. У меня три отдѣльныхъ имѣнія; а когда родитель отправится на тотъ свѣтъ, у меня будетъ чистыхъ пятнадцать тысячъ въ годъ. Разумѣется для васъ это ничего не значитъ, но это очень хорошій доходъ для коммонера. Можетъ ли она надѣяться на что-нибудь лучшее?
   -- Я не знаю что можетъ она сдѣлать хуже, сказалъ Сильвербриджъ въ порывѣ бѣшенства.
   Онъ съ досадою сталъ дергать свои усы, сердясь на себя, что позволилъ себѣ сказать слово о такомъ нелѣпомъ предположеніи. Изабелла Бонкассинъ и Долли Лонгстафъ! Положительно необходимо отдѣлаться отъ этого пришлеца и онъ началъ бояться, что ему это не удастся, не употребивъ невѣжливыхъ выраженій.
   -- Честное слово, сказалъ онъ:-- мнѣ кажется вамъ лучше перестать объ этомъ говорить. Я имѣю очень большое уваженіе къ этой молодой дѣвицѣ.
   -- Я намѣренъ жениться на ней, сказалъ Долли, думая этимъ оправдаться.
   -- Вы точно также могли бы думать жениться на звѣздѣ.
   -- На звѣздѣ!
   -- Или на королевской принцессѣ!
   -- Ну это можетъ быть ваше мнѣніе, но я не могу сказать, чтобы былъ согласенъ съ вами. Я не вижу почему ей не выйти за меня. Я могу доставить ей завидное положеніе. Я могу ввести ее въ общество, я могу сдѣлать ее англійской леди.
   -- Вы ничего не можете сдѣлать ей кромѣ оскорбленія -- и меня оскорбляете, говоря о ней.
   -- Я не совсѣмъ это понимаю, сказалъ несчастный любовникъ, вставая съ своего мѣста:-- весьма вѣроятно, что она не захочетъ выйти за меня. Можетъ быть она сказала вамъ это.
   -- Она никогда не упоминала мнѣ о васъ. Я думаю, что она не помнитъ о вашемъ существованіи.
   -- Но я говорю, что оскорбленія не можетъ быть, когда такой человѣкъ какъ я дѣлаетъ предложеніе такой дѣвушкѣ, какъ она. Говорить, что она не помнитъ моего существованія, нелѣпо.
   -- Зачѣмъ вы надоѣдаете мнѣ всѣмъ этимъ?
   -- Я думаю, что вы ее дурачите, а мои намѣренія честны. Вотъ зачѣмъ, сказалъ Долли съ большимъ жаромъ.
   Это почти примирило Сильвербриджа съ его презираемымъ соперникомъ. Этотъ человѣкъ былъ честенъ, хотя его идеи были такъ ошибочны.
   -- Я желаю, чтобы вы перестали ухаживать за ней, чтобы я опять могъ попытаться. Я думаю, что вамъ не слѣдуетъ мѣшать дѣвушкѣ пристроиться изъ за пустого волокитства. Можетъ быть она вамъ нравится -- но вы не женитесь на ней. Она мнѣ нравится и я женюсь.
   Послѣ минутнаго молчанія, Сильвербриджъ рѣшился поступить великодушно.
   -- Мисъ Бонкассинъ будетъ моей женой, сказалъ онъ.
   -- Вашей женой!
   -- Да -- моей женой. Теперь мнѣ кажется вы видите, что ничего больше нельзя говорить объ этомъ.
   -- Герцогиней Омніумъ!
   -- Она будетъ леди Сильвербриджъ.
   -- О, разумѣется она прежде будетъ ею. Такъ мнѣ нечего больше говорить. Я не могу состязаться съ вами. Только я не повѣрилъ бы этому, если бы кто другой сказалъ мнѣ.
   -- Таково мое счастіе.
   -- О -- да, разумѣется. Знаете, Сильвербриджъ, я вотъ что вамъ скажу -- я отсюда убѣгу.
   -- Нѣтъ, нѣтъ.
   -- Да, убѣгу. Вы конечно не повѣрите мнѣ, но я такія питаю къ ней чувства здѣсь -- говоря это онъ приложилъ руку къ сердцу:-- что если я здѣсь останусь, я сдѣлаюсь пьяницей. Я поѣду въ Азію. Я знаю человѣка, который желаетъ ѣхать, но у него денегъ нѣтъ. Должно быть я отправлюсь въ концѣ слѣдующаго мѣсяца. Не знаете ли вы кого-нибудь кто купилъ бы полдюжину охотничьихъ лошадей?
   Сильвербриджъ покачалъ головой.
   -- Прощайте, сказалъ Долли меланхолическимъ тономъ: -- очень вамъ обязанъ за то, что вы сказали мнѣ . Если бы я зналъ о вашемъ намѣреніи, я разумѣется не сунулся бы. Герцогиня Омніумъ!
   -- Послушайте, Долли, я вамъ сказалъ то, чего не долженъ бы говорить никому, и вы не повторяйте никому. Этого женщины не любятъ. Онѣ предпочитаютъ сами выбрать время, чтобы дать знать всѣмъ.
   Долли обѣщалъ оставаться нѣмымъ какъ рыба и ушелъ.
   Сильвербриджъ чувствовалъ въ концѣ свиданія, что онъ поступилъ нахально съ несчастнымъ, особенно, когда сказалъ, что молодая дѣвушка не вспомнитъ о существованіи такого жениха -- онъ также признавалъ добросовѣстность намѣренія этого человѣка, какъ ни были они нелѣпы. Побуждаемый этимъ сознаніемъ, онъ проглотилъ свой гнѣвъ, и сказалъ всю правду. Между тѣмъ то, что Долли говорилъ, было для него ужасно. Этотъ шутъ назвалъ его Изабеллу дерзкой куклой! Какъ онъ забудетъ о подобномъ оскорбленіи. Потомъ этотъ негодяй объявилъ себя влюбленнымъ! Въ этомъ выраженіи, употребленнымъ такимъ человѣкомъ объ Изабеллѣ Бонкассинъ, было святотатство. Онъ думалъ о будущемъ, когда все будетъ рѣшено, когда онъ будетъ сидѣть возлѣ нея, называть ее ласковыми именами, фамильярно говорить ей, что она свирѣпая республиканка, а она будетъ называть его аристократомъ и насмѣхаться надъ его титулами. Думая объ этомъ, онъ гордился чувствомъ, что можетъ пользоваться такимъ преимуществомъ. А этотъ негодяй назвалъ ее дерзкой куклой.
   Въ ней было что-то священное -- что-то божественное, такъ что говорить о ней съ такимъ человѣкомъ, какъ Долли Лонгстафъ, было почти святотатствомъ. Она была для него святыней, на которую глаза толпы не могли смотрѣть. Это было самое несчастное свиданіе. Одно только было ясно: такъ какъ онъ объявилъ о своей помолвкѣ Долли Лонгстафу, то теперь медлить нельзя. Онъ объяснилъ своему отцу, что такъ какъ извѣстіе о его помолвкѣ разгласилось, то честь молодой дѣвушки обязываетъ открыто объявить себя ея женихомъ. Если этотъ доводъ можетъ принести ему пользу, тогда это посѣщеніе не совсѣмъ было некстати.
   

Глава LXX.
Любовь можетъ быть большимъ несчастіемъ.

   Когда Сильвербриджъ пришелъ въ Брукскую улицу въ этотъ день, онъ съ удивленіемъ увидалъ, что тамъ завтракаетъ большое общество. Изабелла просила его прійти къ завтраку, и онъ мысленно назвалъ ее милѣйшей дѣвушкой за это. Но теперь его признательность за эту милость значительно уменьшилась. Онъ теперь не дорожилъ честью завтракать въ присутствіи Готобеда, американскаго министра, котораго объ уже нашелъ въ гостиной съ мистрисъ Готобедъ, ни съ Изекіелемъ Севенкингсомъ, великимъ американскимъ поэтомъ дальняго запада, который сидѣлъ молча и вытаращилъ на него глаза самымъ непріятнымъ образомъ. Когда доложили о сер-Тимоти Бисваксѣ, леди Бисваксъ съ дочерью, его удовольствіе, конечно, не увеличилось. А послѣдній гость -- который пріѣхалъ, когда всѣ уже сидѣли за столомъ -- чуть не заставилъ его вскочить со стула и тотчасъ убѣжать. Этотъ послѣдній гость былъ никто иной, какъ мистеръ Адольфусъ Лонгстафъ. Сильвербриджу пришлось сидѣть возлѣ Долли, а по другую сторону его помѣщалась леди Бисваксъ. Божество же его сидѣло по другую сторону Долли. Такое размѣщеніе казалось Сильвербриджу чудовищнымъ. Онъ старался сѣсть возлѣ Изабеллы, но она устроила такъ, что между ними былъ пустой стулъ. Онъ не обратилъ на это большого вниманія, потому что пустой стулъ можно отодвинуть. Но, прежде чѣмъ онъ успѣлъ это сдѣлать, на этомъ стулѣ сидѣлъ Долли Лонгстафъ! Ему почти показалось, что Долли прищурился на него съ торжествомъ -- тотъ самый Долли, который, часъ тому назадъ, обѣщалъ отправиться въ Азію.
   Сер-Тимоти и министръ почти одни поддерживали разговоръ, сер-Тимоти хвалилъ все американское, а министръ хулилъ многое англійское. Время отъ времени Бонкассинъ вставлялъ слово, чтобы смягчить строгую добросовѣстность своего соотечественника, или чтобы поправить льстивую ложь сер-Тимоти. Поэтъ, повидимому, все выжидалъ время, Долли осмѣлился шепнуть слово своей сосѣдкѣ. Сильвербриджъ услыхалъ и мрачно посмотрѣлъ на всѣхъ. Леди Бисваксъ выразила ему надежду, что онъ много сдѣлаетъ въ Парламентѣ въ эту сессію.
   -- Я не намѣренъ даже бывать тамъ, сказалъ онъ, не имѣя никакого опредѣленнаго намѣренія на этотъ счетъ, но чувствуя необходимость выразить въ эту минуту свою ненависть ко всѣмъ.
   Лоптонъ былъ тутъ, онъ сидѣлъ по другую сторону Изабеллы и скоро вступилъ съ нею въ пріятный дружескій разговоръ. Тогда Сильвербриджъ вспомнилъ, что всегда находилъ Лоптона самымъ самонадѣяннымъ нахаломъ. Никто такъ не чванился, никто такъ старательно не красилъ свои усы. Удивительно, какъ Изабелла можетъ находить удовольствіе съ такимъ древнимъ щеголемъ. Когда завтракъ кончился, всѣ встали, перемѣнили мѣста, Бонкассинъ желалъ остановить потокъ американскаго краснорѣчія своего друга Готобеда. Британская говядина сдѣлалась предметомъ его критики, и Готобедъ объявилъ Лоптону, что, по его мнѣнію, Лондонъ неможетъ приготовить блюда изъ тыквы или помдамуръ. Потомъ стулья раздвинули, министръ очутился возлѣ леди Бисваксъ, а поэтъ возлѣ Изабеллы.
   -- Вы не жалѣете нашихъ луговъ и нашихъ горъ, сказалъ поэтъ:-- нашихъ громадныхъ рѣкъ и нашихъ зеленыхъ саваннъ.
   -- А можетъ быть больше думаю о Пятой Аллеѣ, сказала мисъ Бонкассинъ.
   Сильвербриджъ, котораго допрашивалъ въ эту минуту сер-Тимоти, слышалъ каждое слово.
   -- А такъ жалѣлъ, лордъ Сильвербриджъ, продолжалъ сер-Тимоти:-- что вы не могли исполнить нашу маленькую просьбу.
   -- Я не зналъ, какъ за это взяться, сказалъ Сильвербриджъ, не спуская глазъ съ Изабеллы.
   -- Я такъ это понялъ, но надѣюсь, что скоро все для васъ разъяснится. А ничего такъ не желаю, какъ поддержки такихъ молодыхъ людей, какъ вы -- сливокъ, я могу сказать, всей страны. Отъ заботливости молодыхъ консерваторовъ, отъ истинно британскаго духа нашей молодой аристократіи ожидаю я той реакціи, которая, какъ я увѣренъ, наконецъ, безопасно пронесетъ насъ надъ скалами и отмелями коммунистическихъ стремленій.
   -- Я не буду удивляться этому, сказалъ Сильвербриджъ.
   Неужели они думаютъ, что онъ останется разговаривать о политикѣ съ старымъ вралемъ Бисваксомъ, когда солнце, луна и всѣ звѣзды отправились въ гостиную? Въ эту минуту Изабелла шла къ двери. Но сер-Тимоти держалъ его за пуговицу.
   -- Разумѣется, теперь поздно говорить что-нибудь объ адресѣ. Мы устроили это. Не совсѣмъ такъ, какъ я желалъ, потому что мнѣ очень хотѣлось посвятить васъ въ упоительное удовольствіе парламентскихъ преній; но я надѣюсь, что наступаетъ хорошее время. И пожалуста помните это, лордъ Сильвербриджъ -- что нѣтъ ни одного члена на нашей сторонѣ Палаты, и нужно ли мнѣ говорить на другой, которому я желалъ бы оказать услугу, какъ сыну вашего отца.
   -- Вы очень добры, сказалъ Сильвербриджъ, положительно употребивъ силу, чтобы вырваться.
   Онъ тотчасъ пошелъ за дамами наверхъ и обогналъ поэта на лѣстницѣ.
   -- Вы совсѣмъ не говорили со мною, шепнулъ онъ Изабеллѣ.
   Онъ зналъ, что шептаться съ нею теперь, когда на нихъ смотрѣло столько глазъ, было нелѣпостью; но онъ не могъ воздержаться.
   -- Надо было занимать гостей! А васъ, я думала, мнѣ занимать не надо, отвѣтила она, смѣясь.
   Никто не слыхалъ ее, кромѣ Сильвербриджа, а между тѣмъ, она не шепталась. Она оставила его, однако, тотчасъ и скоро вступила въ разговоръ съ сер-Тимоти.
   Завтракъ для гостей тѣмъ неудобенъ, что не знаешь, когда уѣхать надо, Сильвербриджъ рѣшился совсѣмъ не уѣзжать. Такъ какъ это былъ только завтракъ, то гости должны же разъѣхаться и онъ останется съ Изабеллой. Но нерѣшимость другихъ была для него прискорбна. Лоптонъ уѣхалъ, и бѣдный Долли убрался, не сказавъ ни слова. Но Бисваксъ и Готобеды не уѣзжали, и поэтъ сидѣлъ, все вытаращивъ глаза. Между тѣмъ, Сильвербриджъ усиливался провести время сносно, разговаривая съ мистрисъ Бонкассинъ. Онъ рѣшился взять Изабеллу со всѣми ея принадлежностями, такъ что ему даже нравилась мистрисъ Бонкассинъ, и онъ горячо заступился бы за нее, если бы кто-нибудь отозвался о ней дурно въ его присутствіи,
   Вдругъ онъ увидалъ, что комната почти пуста. Бисваксъ и Готобедъ уѣхали, наконецъ, и поэтъ, бросивъ окончательно взглядъ восторга на Изабеллу, ушелъ. Когда Сильвербриджъ осмотрѣлся вокругъ, Изабелла также ушла. Потомъ вдругъ и мистрисъ Бонкассинъ вышла изъ комнаты, и въ ту же минуту мистеръ Бонкассинъ вошелъ въ другую дверь и Сильвербриджъ очутился съ нимъ вдвоемъ.
   -- Любезный лордъ Сильвербриджъ, сказалъ отецъ:-- я желаю сказать вамъ нѣсколько словъ.
   Разумѣется, ему ничего больше не оставалось, какъ покориться.
   -- Вы помните, что вы сказали мнѣ въ Мачингѣ?
   -- О! да, помню.
   -- Вы сдѣлали мнѣ честь и выразили желаніе жениться на моей дочери.
   -- Я просилъ объ очень большой милости.
   -- Это также -- потому что никому не могу я оказать большей милости, какъ отдать мою дочь. Все-таки вы сдѣлали мнѣ большую честь -- и вы сдѣлали это, какъ дѣлаете все, съ благородной граціей, которая привлекла къ вамъ мое сердце. Я нисколько не удивляюсь, серъ, что вы тронули ея сердце.
   Молодой человѣкъ, услышавъ это, могъ только покраснѣть и принять очень глупый видъ.
   -- Если я знаю мою дочь, то ни ваши деньги, ни вашъ титулъ не значатъ для нея ничего.
   -- Я гораздо болѣе думаю объ ея любви, мистеръ Бонкассинъ, чѣмъ о всемъ другомъ на свѣтѣ.
   -- Но любовь, милордъ, можетъ быть большимъ несчастіемъ.
   Когда онъ говорилъ это, тонъ его голоса измѣнился, и не только въ его словахъ, но и въ физіономіи была какая-то меланхолическая торжественность.
   -- Мнѣ кажется, что молодые люди, когда любятъ, думаютъ только, о настоящей минутѣ. Если бы они думали не такъ, то вся прелесть исчезла бы изъ ихъ романа. Но другіе должны думать за нихъ. Если бы Изабелла пришла ко мнѣ и сказала, что любитъ человѣка бѣднаго, это не растревожило бы меня. Бѣдный человѣкъ можетъ зарабатывать пропитаніе для себя и для своей жены, и если бы ему это не удалось, я могъ бы доставить ему пропитаніе. Я даже не противился бы, если бы она полюбила кого-нибудь ниже себя. Только бы мужъ ея былъ образованный, ничего другого опасаться нечего.
   -- Я не думаю, чтобы она выбрала такого человѣка, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- По-крайней-мѣрѣ, она этого не сдѣлала. Но какъ я долженъ смотрѣть на то, что сдѣлала она?
   -- Я сдѣлаю все возможное для ея счастія, мистеръ Бонкассинъ.
   -- Я вамъ вѣрю. Но даже ваша любовь не можетъ сдѣлать ее англичанкой. Вы можете сдѣлать ее герцогиней. Но вы не можете дать ей происхожденія, годнаго для того, чтобы она была герцогиней -- по-крайней-мѣрѣ, по мнѣнію тѣхъ, съ кѣмъ вы будете проводить вашу жизнь -- съ которыми ей предназначено проводить жизнь, если она сдѣлается вашей женой! Къ несчастію, недостаточно, чтобы вы находили ее пригодной для этого. Хотя вы любите другъ друга, вы не можете сдѣлать ее счастливой, если не доставите ей уваженія окружающихъ.
   -- Всѣ будутъ уважать ее.
   -- Ея поведеніе -- да. Я думаю, что свѣтъ, вашъ свѣтъ не можетъ поступить иначе. Но этого недостаточно. Я могу уважать человѣка, который чиститъ мнѣ сапоги. Но онъ былъ бы несчастенъ, если бы долженъ былъ находиться въ моемъ обществѣ. Я не буду навязывать ему мое общество. Дадутъ ли ваши герцогини и ваши графини ей общество свое?
   -- Конечно, дадутъ.
   -- Я не считаю его лучше общества другихъ; но если она сдѣлается вашей женой, это будетъ необходимо для ея спокойствія. Тогда она должна сдѣлаться знатной дамой -- не потому, что она любитъ знатныхъ, но потому что любитъ васъ.
   -- Да, да, да, сказалъ Сильвербриджъ, самъ не зная, почему становится такъ горячъ.
   -- Но, ставъ въ такое положеніе, сдѣлавшись графиней или герцогиней, какъ можетъ она быть счастлива, если будетъ исключена изъ общества графинь и герцогинь?
   -- Онѣ не такія, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Я этого не утверждаю, но я не знаю. Имѣя наклонность къ англичанамъ, я. обыкновенно противорѣчилъ моимъ соотечественникамъ, когда они говорили мнѣ объ узкой исключительности вашей знати. Найдя вашихъ вельможъ и вашихъ коммонеровъ равно вѣжливыхъ -- это слово холодное -- въ своей гостепріимной дружбѣ, я теперь не только сталъ бы противорѣчить, но смѣялся бы презрительно надъ подобнымъ обвиненіемъ...
   До-сихъ-поръ онъ говорилъ довольно громко, но тутъ понизилъ голосъ, когда сказалъ въ заключеніе:
   -- Если бы дѣло шло не о счастіи моей дочери.
   -- Что я долженъ сказать, серъ? Я знаю только то, что не согласенъ лишиться ее.
   -- Вы прекрасный человѣкъ. Я готовъ бы пожелать, чтобы вы были американцемъ, для того чтобы Изабелла не лишилась васъ. Но, мой милый, я сказалъ вамъ, что не знаю, какъ это можетъ быть. Изъ всѣхъ, кого мы знаемъ, кто могъ бы лучше всѣхъ сказать мнѣ правду на счетъ этого? Чьи лѣта даютъ ему опытность, чье званіе дѣлаетъ для него знакомымъ этотъ предметъ, кто изъ дружбы къ вамъ менѣе всѣхъ противорѣчилъ бы вашимъ желаніямъ, кто по своей врожденной добросовѣстности вѣрнѣе всѣхъ сказалъ бы правду?
   -- Вы говорите о моемъ отцѣ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Я говорю о вашемъ отцѣ. Къ счастію онъ не питаетъ отвращенія къ моей дочери. Я настолько его видѣлъ, что увѣренъ, что онъ преданъ своимъ дѣтямъ.
   -- Это правда.
   -- Онъ справедливый и либеральный человѣкъ; онъ не поддается предубѣжденіямъ. Я совѣщался съ моею дочерью и мы дошли до такого заключенія, что если герцогъ Омніумъ скажетъ намъ, что, сдѣлавшись вашей женой, она не подвергнется презрѣнію окружающихъ, она выйдетъ за васъ. Я съ радостью отдамъ ее вамъ, не потому что вы лордъ Сильвербриджъ, не потому что вы знатны и богаты, но потому что вы такой человѣкъ, которому я протягиваю руку.
   Когда американецъ кончилъ, Сильвербриджъ былъ такъ взволнованъ, что не могъ тотчасъ отвѣчать. Ему казалось, что эти слова были не совсѣмъ справедливы. Отецъ его былъ справедливый, любящій и либеральный. Но такъ часто случается, что отцы не желаютъ видѣть своихъ сыновей женатыми на тѣхъ дѣвушкахъ, которыхъ выбрали сыновья. Онъ могъ только сказать, что опять поговоритъ съ отцомъ объ этомъ.
   -- Пусть онъ скажетъ мнѣ, что онъ согласенъ, сказалъ Бонкассинъ: -- и я скажу, что согласенъ и я. Теперь, другъ мой, прощайте.
   Сильвербриджъ просилъ позволенія видѣть Изабеллу, но Изабелла уѣхала вмѣстѣ съ матерью.
   

Глава LXXI.
Что я долженъ сказать, серъ?

   Когда Сильвербриджъ оставилъ домъ Бонкассина, онъ рѣшился немедленно отправиться къ отцу и представить ему въ какомъ положеніи находится дѣло. Онъ будетъ настойчивъ, покоренъ и краснорѣчивъ. Во всемъ другомъ онъ обѣщаетъ согласиться на всѣ желанія отца. Онъ растолкуетъ отцу, что все его счастіе зависитъ отъ этого брака. Когда женится, онъ поселится даже въ Гетерумскомъ замкѣ, если герцогъ пожелаетъ. Онъ не будетъ думать о скаковыхъ лошадяхъ, онъ броситъ Биргарденъ, выучитъ наизусть Синія Книги, и будетъ заниматься ружейной и псовой охотой только на сколько это прилично молодому вельможѣ въ его положеніи. Все это онъ скажетъ съ такимъ жаромъ и такъ почтительно, какъ только это возможно. Но ко всему этому онъ прибавитъ увѣреніе неизмѣннаго намѣренія. Онъ рѣшительно намѣренъ жениться на Изабеллѣ Бонкассинъ. Если онъ можетъ это сдѣлать съ ссгласія отца -- тѣмъ лучше. Но во всякомъ случаѣ онъ женится на ней.
   Свѣтъ въ это время былъ занятъ политикой. Предполагали; что сер-Тимоти Бисваксъ сдѣлаетъ что-то необыкновенно умное. Предполагали также, что онъ отдѣлится отъ нѣкоторыхъ изъ своихъ теперешнихъ товарищей. Въ этомъ отношеніи всѣ были согласны -- и только въ этомъ отношеніи всѣ были правы. Лордъ Дрёммондъ, который былъ номинальный первый министръ, и сер-Тимоти во всю послѣднюю сессію такъ расхваливали другъ друга, что было очевидно, что они поссорились. Когда государственные люди публично увѣряютъ, что между ними никакихъ несогласій нѣтъ, тогда всѣ предполагаютъ, что они не могутъ долго продержаться вмѣстѣ. Только тотъ мужъ, у кого нѣтъ покоя дома, разглашаетъ повсюду, что жена его ангелъ. Тотъ, кто живетъ въ хорошихъ отношеніяхъ съ участникомъ своихъ заботъ, можетъ позволять себѣ хранить молчаніе объ обыкновенныхъ затрудненіяхъ въ жизни. Старикъ Мильдмей, который столько лѣтъ былъ первымъ министромъ, и котораго его партія обожала, говорилъ, что онъ никогда не находилъ человѣка, который былъ бы согласенъ съ нимъ во всемъ; но сер-Тимоти всегда былъ согласенъ со всѣми своими товарищами -- пока онъ не оставитъ ихъ, или они его. Никогда не было такого согласія, какъ это послѣднее время -- и люди, клубы, газеты увѣряли теперь, что естественнымъ послѣдствіемъ будетъ разрывъ. Но, можетъ быть, поэтому не было необходимо, чтобы сер-Тимоти вышелъ въ отставку. Консервативное большинство раздѣлилось -- но все-таки было большинство. Лордъ Дрёммондъ не могъ согласиться съ сер-Тимоти. Но развѣ сер-Тимоти не могъ обойтись безъ лорда Дрёммонда? Для этого онъ долженъ начать отставкою. Онъ долженъ подать свою отставку, безъ сомнѣнія съ чрезвычайнымъ сожалѣніемъ, лорду Дрёммонду. Но если сдѣлать такой шагъ теперь, когда Парламентъ собирается, что сдѣлается съ рѣчью королевы, съ адресомъ, и съ благородными перами, вельможами и коммонерами, которые должны предлагать и поддерживать этотъ адресъ въ обѣихъ Палатахъ? Были люди, которые говорили, что сыграть такую штуку въ послѣднюю минуту было очень низко. Но потомъ опять другіе предвидѣли, что эта низость останется на плечахъ чьихъ-нибудь другихъ, а не сер-Тимоти. Если окажется, что онъ мужественно старался сгладить все -- что неспособность перваго министра, упрямство канцлера, или капризы того или другого министра сдѣлали все это -- не можетъ ли тогда сер-Тимоти выплыть изъ этихъ бурныхъ волнъ, держа голову выше воды.
   Въ такихъ важныхъ вещахъ умѣть управлять Парламентомъ значитъ такъ много! Если человѣкъ дѣйствительно умелъ и способенъ къ этому, если онъ можетъ трудиться усиленно и знаетъ, что дѣлаетъ, если онъ можетъ давать и брать и не очень щекотливъ, если онъ можетъ просить прощеніе и выражать сожалѣніе очень любезно, а главное, если онъ можетъ окружить себя обаяніемъ успѣха, тогда не простится ли ему многое. Большой даръ краснорѣчія или глубоко вкорененный патріотизмъ, способный къ сильному негодованію, врядъ ли требуются. Партіей надо управлять, а тотъ, кто умѣетъ управлять лучше, вѣроятно и будетъ лучшимъ предводителемъ. Обѣ стороны соглашались, что никто лучше сер-Тимоти не умѣетъ управлять Палатой или понуждать партію, и всѣ чувствовали, что было бы жаль если бы сер-Тимоти вышелъ. Онъ зналъ всѣ маленькія тайны дѣла, могъ устроить, чтобы Палата была полна для него и для его друзей, и пустыя скамейки для его оппонентовъ, могъ предвидѣть тысячу бездѣлицъ, для которыхъ даже Вальполь былъ бы слѣпъ, на которыя Питтъ не удостоилъ бы обратить вниманія, но знакомство съ которыми дѣлали его, сер-Тимоти, очень удобнымъ предводителемъ для Палаты Общинъ. Много преобладало разныхъ идей о политикѣ въ наступающую сессію, но преобладающая идея была въ пользу сер-Тимоти.
   Герцогъ былъ въ Лонгройстонѣ, помѣстьѣ его стараго политическаго союзника лорда Сент-Бёнгея, и его не было въ воскресенье 6-го, до утра пятницы 11-го -- день, когда Парламентъ собирался. Въ то утро около двѣнадцати часовъ къ сыну пришло письмо, сообщавшее, что отецъ вернулся и будетъ радъ видѣть его. Сильвербриджъ отправлялся въ Палату въ этотъ день и тоже чувствовалъ политическое безпокойство. Если лордъ Дрёммондъ останется, онъ думалъ, что пока онъ не долженъ оставлять выбранной имъ партіи. Если, однако, сер-Тимоти сдѣлается первымъ министромъ, то онъ можетъ ускользнуть. Три или четыре члена кромѣ него ненавидѣли сер-Тимоти, и такимъ образомъ, можетъ быть, побѣгъ его будетъ не одинокъ. Все это было у него въ головѣ, но, несмотря на все это, онъ сознавалъ, что дѣло гораздо болѣе важное требуетъ его энергіи. Когда онъ получилъ письмо отца, онъ сказалъ себѣ тотчасъ, что теперь настало время для его краснорѣчія.
   -- Ну, Сильвербриджъ, сказалъ герцогъ:-- какъ идутъ твои дѣла?
   Въ обращеніи его отца было что-то веселѣе и добродушнѣе обыкновеннаго.
   -- Мои дѣла, серъ?
   -- Я не намѣренъ спрашивать тайнъ партіи. Если ты и сер-Тимоти понимаете другъ друга, разумѣется ты будешь скроменъ.
   -- Я не могу быть скроменъ, серъ, потому что ничего не знаю.
   -- Когда я слышу, сказалъ герцогъ, улыбаясь: -- что ты держишь совѣщанія съ сер-Тимоти...
   -- Я, серъ?
   -- Да, ты. Мистеръ Бонкассинъ сказалъ мнѣ, что вы такъ были заняты другъ другомъ въ его домѣ, что никто не могъ добиться отъ васъ слова.
   -- Вы видѣли мистера Бонкассина? спросилъ сынъ, вниманіе котораго было немедленно отвлечено отъ политическихъ шутокъ отца.
   -- Да, я видѣлъ его. Я встрѣтилъ его тамъ, гдѣ обѣдалъ прошлое воскресенье и онъ вернулся домой со мною. Онъ такъ былъ занятъ тѣмъ, что говорилъ, что кажется прошелъ со мною не туда, куда долженъ былъ итти.
   -- О чемъ онъ говорилъ? спросилъ Сильвербриджъ.
   Всѣ его приготовленія, все его краснорѣчіе, вся его метода теперь исчезли отъ него.
   -- Онъ говорилъ о тебѣ, сказалъ герцогъ.
   -- Онъ сказалъ мнѣ, что желаетъ видѣть васъ. Что онъ сказалъ, серъ?
   -- Я полагаю, ты можешь это угадать. Онъ желалъ знать, что я думаю о предложеніи, которое ты сдѣлалъ его дочери.
   Къ важному предмету было приступлено такъ легко, что Сильвербриджъ былъ внѣ себя отъ изумленія. Все-таки онъ долженъ говорить объ этомъ, и сейчасъ.
   -- Надѣюсь, что вы не сдѣлали возраженій, серъ, сказалъ онъ.
   -- Возраженія сдѣлалъ онъ; и я обязанъ сказать, что каждое его слово было запечатлѣно благоразуміемъ.
   -- Но все-таки онъ просилъ вашего согласія?
   -- Вовсе нѣтъ. Онъ сказалъ мнѣ свое мнѣніе -- а потомъ сдѣлалъ мнѣ вопросъ.
   -- Я увѣренъ онъ не говорилъ, что намъ не слѣдуетъ вступить въ бракъ.
   -- Онъ сказалъ, что по его мнѣнію вы не должны вступать въ бракъ, если...
   -- Если что, серъ?
   -- Если его дочь не будетъ хорошо принята, сдѣлавшись твоей женой. Потомъ онъ спросилъ меня, какъ я приму ее?
   Сильвербриджъ взглянулъ на отца умоляющими глазами, какъ будто теперь все зависѣло отъ его словъ.
   -- Я нахожу этотъ бракъ неблагоразумнымъ, продолжалъ герцогъ.
   Услышавъ это, Сильвербриджъ тотчасъ догадался, что дѣло его выиграно. Отецъ говорилъ, такъ какъ будто бракъ долженъ былъ совершиться. Радостный свѣтъ сверкнулъ въ его глазахъ и выраженіе огорченія исчезло съ его лица.
   -- Я нахожу это неблагоразумнымъ бракомъ, повторилъ герцогъ свои слова:-- но я обязанъ былъ сказать ему, что если мисъ Бонкассинъ сдѣлается твоей женой, то она также сдѣлается моею дочерью.
   -- О, серъ!
   -- Я сказалъ ему почему этотъ бракъ будетъ непріятенъ для меня. Правъ я или нѣтъ, а я думаю, что для пользы нашей страны, для пользы нашего сословія, для пользы нашей фамиліи, мы должны поддерживать другъ друга брачными союзами. Для тебя выборъ обширенъ, ты не имѣлъ надобности искать за Атлантическимъ Океаномъ мать твоихъ дѣтей. На это мистеръ Бонкассинъ отвѣтилъ, что онъ смотритъ только на счастіе дочери. Онъ хотѣлъ дать мнѣ понять, что ему нѣтъ никакой надобности до моихъ чувствъ. Да и зачѣмъ ему? То, что для меня глубокая мудрость, для него пустой предразсудокъ. Онъ спросилъ меня тогда, какъ другіе примутъ ее.
   -- Я увѣренъ, что она всѣмъ понравится, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Мнѣ она нравится. Мнѣ она очень нравится.
   -- Я такъ радъ.
   -- Но все-таки это огорчаетъ меня. Когда впрочемъ онъ сдѣлалъ мнѣ вопросъ объ окружающихъ ее, о тѣхъ, среди которыхъ она будетъ проводить жизнь, я не могъ сказать, что она будетъ отвергнута.
   -- О, нѣтъ.
   Изабелла отвергнута!
   -- Она обладаетъ своимъ особеннымъ блескомъ и граціей, продолжалъ герцогъ:-- которыя заставятъ ее быть принятой во всякомъ обществѣ.
   -- Да, да -- именно, серъ.
   -- О тебѣ будутъ говорить, подивятся сумасбродству молодого вельможи, вздумавшему жениться на американкѣ.
   -- Я думаю, что напротивъ мужчины будутъ думать совсѣмъ другое, серъ.
   -- Но ея положеніе въ обществѣ будетъ совершенно обезпечено, вотъ что я сказалъ мистеру Бонкассину.
   -- Стало быть онъ согласенъ?
   -- Если ты называешь это согласіемъ. Разумѣется, ты долженъ понять, что дѣйствуешь вопреки моимъ совѣтамъ -- и моимъ желаніямъ.
   -- Что я долженъ сказать, серъ? воскликнулъ Сильвербриджъ почти въ отчаяніи.-- Когда я люблю эту дѣвушку больше моей жизни и вы говорите мнѣ, что она можетъ быть моею, когда я просилъ ее быть моей женой и получилъ въ отвѣтъ, что я ей нравлюсь, когда ея отецъ согласился, возможно ли, чтобы я теперь отказался отъ нея,
   -- Стало быть мое мнѣніе не значитъ ничего -- ни въ чемъ!
   Говоря это, герцогъ зналъ, что выражаетъ вслухъ чувство, которое долженъ былъ бы скрыть въ груди. Тоже самое страданіе онъ долженъ перенести относительно Тригира и дочери. Во всѣхъ отношеніяхъ ему шли наперекоръ. Во всемъ онъ принужденъ былъ уступить. И теперь онъ долженъ былъ выслушать упрекъ отъ родного сына за то, что одна изъ сердечныхъ жалобъ сорвалась съ его губъ! Разумѣется эту дѣвушку надо принять въ число Паллизеровъ и обращаться съ нею съ такой любовью, какъ будто самая знатнѣйшая кровь текла въ ея жилахъ. Осталась ли какая-нибудь причина для борьбы? А если борьба кончилась, зачѣмъ ему лишать своего сына хоть одной искры изъ радости его торжества? Сильвербриджъ стоялъ предъ отцомъ, разстроенный этой жалобой.
   -- Впрочемъ, намъ лучше оставить это, сказалъ герцогъ съ глубокимъ вздохомъ.
   Тогда Сильвербриджъ взялъ за руку отца и взглянулъ ему въ лицо.
   -- Я искренно надѣюсь, что она будетъ для тебя доброй и любящей женой, сказалъ герцогъ: -- и будетъ исполнять свою обязанность въ этой нелегкой сферѣ жизни, къ которой она будетъ призвана.
   -- Я въ этомъ совершенно убѣжденъ, отвѣтилъ Сильвербриджъ, идеи котораго объ обязанностяхъ Изабеллы ограничивались теперь чувствомъ, что теперь она не должна отказывать ему въ поцѣлуяхъ.
   -- То, что я знаю о ней лично, рекомендуетъ ее мнѣ, сказалъ герцогъ.-- Нѣкоторыя дѣвушки глупы...
   -- Это совершенно справедливо, серъ.
   -- Которыя думаютъ, что свѣтъ созданъ только для танцевъ и вечеровъ.
   -- Многія столько лѣтъ занимались этимъ, сказалъ Сильвербриджъ:-- что не могутъ понять, что это должно кончиться когда-нибудь.
   -- Жена должна чувствовать большую отвѣтственность за свое положеніе. Надѣюсь, что она будетъ чувствовать.
   -- И чѣмъ скорѣе начнетъ, тѣмъ лучше, твердо сказалъ Сильвербриджъ.
   -- А теперь, сказалъ герцогъ, взглянувъ на свои часы: -- мы можемъ позавтракать и итти въ Парламентъ. Я пойду съ тобою, если ты хочешь.
   Сынъ принужденъ былъ итти и присутствовать при довольно обветшалой церемоніи, какъ Парламентъ открываютъ три лорда, сидящіе предъ трономъ. Если бы не принудилъ его отецъ, онъ бросилъ бы свои парламентскія обязанности и устремился бы въ Брукскую улицу. Теперь же къ нему такъ приступили политическіе педанты одинъ за другимъ, сер-Тимоти держалъ его за пуговицу, Финіасъ Финнъ поддразнивалъ на счетъ адреса, что онъ былъ принужденъ сидѣть на своемъ мѣстѣ, пока Ниддердель не сказалъ свою рѣчь. Это молодой шотландскій лордъ сдѣлалъ это такъ хорошо, и получилъ такъ много похвалъ и такъ былъ красивъ въ мундирѣ, что Сильвербриджъ почти пожалѣлъ о пропущенномъ случаѣ. Въ семь часовъ засѣданіе кончилось, рѣчи, хотя интересныя, были короче обыкновеннаго. Онѣ были очень интересны, но никто не понималъ что будетъ.
   -- Я не знаю ничего о первомъ министрѣ, сказалъ Лоптонъ, выходя изъ Парламента съ нашимъ героемъ и съ другимъ не весьма твердымъ приверженцемъ министерства: -- но я держу пари, что сер-Тимоти останется предводителемъ Палаты въ послѣдній день сессіи. Мнѣ кажется теперь ничего не значитъ кто будетъ первый министръ.
   Въ половинѣ восьмого Сильвербриджъ былъ въ Брукской улицѣ. Да; мисъ Бонкассинъ дома. Слуга думалъ, что она одѣвается наверху. Тогда Сильвербриджъ прошелъ безъ приглашенія въ гостиную. Тамъ онъ оставался одинъ минутъ десять. Наконецъ дверь отворилась и вошла мистрисъ Бонкассинъ.
   -- Боже, лордъ Сильвербриджъ, кто бы думалъ видѣть васъ? Я думала, что всѣ ваши парламентскіе господа занимаются вашими церемоніями. У Изабеллы былъ билетъ, она ѣздила и видѣла вашего отца.
   -- Гдѣ Изабелла?
   -- Уѣхала.
   -- Уѣхала! Куда могла она уѣхать? спросилъ Сильвербриджъ, какъ будто боялся, что ее увезли по другую сторону Атлантическаго Океана.
   Мистрисъ Бонкассинъ объяснила. Мистрисъ Монтакют-Джонсъ увезла Изабеллу въ театръ. Мистрисъ Джонсъ пріѣхала въ Лондонъ на недѣлю, и онѣ уговорились уже давно.
   -- Надѣюсь, что вамъ не особенно нужно видѣть ее, сказала мистрисъ Бонкассннъ.
   -- Напротивъ -- мнѣ особенно нужно, сказалъ лордъ Сильвербриджъ.
   Дверь отворилась и вошелъ Бонкассинъ.
   -- Прошу у васъ прощенія, что пріѣхалъ въ такое время, сказалъ влюбленный:-- но мнѣ нужно видѣть Изабеллу.
   -- Я думаю, что ей нужно видѣть васъ, сказалъ отецъ.
   -- Я поѣду къ ней въ театръ.
   -- Это будетъ неловко, главное потому что никто не знаетъ въ какой театръ поѣхали онѣ. Не могу ли я передать ей что-нибудь отъ васъ, милордъ?
   Лордъ Сильвербриджъ, конечно, не имѣлъ этого намѣренія.
   -- Можетъ быть вы знаете, что я видѣлъ герцога.
   -- О, да; и я видѣлъ его. Все рѣшено.
   -- Вотъ это одно пожелаетъ она услышать, когда вернется домой. Она дѣвушка счастливая, и я съ гордостью думаю, что буду называть зятемъ такого славнаго молодого британца какъ вы.
   Американецъ взялъ руки молодого человѣка и дружелюбно ихъ пожалъ, а мистрисъ Бонкассинъ залилась слезами и непремѣнно захотѣла поцѣловать его.
   -- Право она счастливая дѣвушка, сказала она: -- но надѣюсь, что Изабелла не возгордится своей знатностью.
   

Глава LXXII.
Карльтонская Терраса.

   Чрезъ три дня послѣ этого, Изабелла была приглашена на Карльтонскую Террасу, чтобы посмотрѣть на домъ, въ которомъ она будетъ жить хозяйкой. Что можетъ быть интереснѣе для дѣвушки какъ это первое посѣщеніе своего будущаго дома? И вотъ, Изабелла Бонкассинъ ѣхала первый разъ въ домъ на Карльтонской Террасѣ, который герцогъ уже объявилъ о своемъ намѣреніи передать молодымъ супругамъ. Изабелла знала, что герцогъ не желалъ принять ее въ свою семью, и не выбралъ бы ее самъ въ жены своему сыну. Она даже была увѣрена, что онъ уже выбралъ другую невѣсту для своего наслѣдника. Она уже знала все отъ Сильвербриджа, который не могъ скрывать ничего отъ той, которой отдалъ свое сердце.
   -- Я не могу потерять теперь васъ, сказала она ему, опираясь на его руку:-- но я боюсь, что другая теряетъ васъ.
   На это онъ не отвѣтилъ ничего, но только крѣпче прижалъ ее къ себѣ.
   -- Другая, продолжала она:-- которая можетъ быть имѣла причины думать, что вы измѣнили ей.
   Нѣтъ, отвѣтилъ онъ смѣло:-- другой такой нѣтъ.
   Онъ не переставалъ увѣрять себя, что онъ не былъ виновенъ въ вѣроломствѣ предъ Мабелью Грексъ. Конечно, была минута, когда она могла завладѣть имъ, но эту минуту она пропустила. Все это Изабелла теперь видѣла, она видѣла также, что герцогъ былъ бы на это согласенъ, и поэтому сомнѣвалась, будетъ ли принята она.
   Но она была принята и рѣшилась держать себя, если не съ гордостью, то съ достоинствомъ. Предъ нею могли быть затрудненія, но не ея будетъ вина, если она не сдѣлается такою яіе хорошею графиней -- и со временемъ -- такою же хорошею герцогипею какъ и другія.
   Посѣщеніе сдѣлалось не совсѣмъ такъ какъ желалъ бы Сильвербриджъ. Онъ хотѣлъ заѣхать за Изабеллой въ своемъ кебѣ и отвезти ее на Карльтонскую Террасу.
   -- Моя мать должна ѣхать со мною, сказала она.
   Лицо его вытянулось какъ въ то время, когда она не хотѣла говорить съ нимъ за завтракомъ, и когда потомъ сказала ему, что ей не зачѣмъ занимать его.
   -- Не будьте эгоистомъ, прибавила она, смѣясь: -- неужели вы думаете, что мать моя не хочетъ видѣть домъ, въ которомъ я буду жить.
   -- Она можетъ пріѣзжать послѣ такъ часто какъ желаетъ.
   -- Какъ -- дѣлать мнѣ утренніе визиты изъ Нью-Йорка! Она должна поѣхать теперь. Если любите меня, любите мою мать.
   -- Я ужасно люблю ее, сказалъ Сильвербриджъ, которому казалось, что онъ прекрасно обходится съ старушкой.
   -- И я тоже -- поэтому пусть она ѣдетъ смотрѣть домъ теперь. Вы такой добрый и дѣлаете все, что я вамъ скажу. Но скоро наступитъ время, когда я должна буду дѣлать все, что вы скажете мнѣ.
   Условились, что мистрисъ и мисъ Бонкассинъ поѣдутъ въ собственномъ экипажѣ и что у дверей ихъ встрѣтитъ лордъ Сильвербриджъ.
   Потомъ условились такъ, что Изабеллу тотчасъ приведутъ къ герцогу и что она останется съ нимъ одна. Для герцога это было событіе чрезвычайно важное, не только потому, что Изабелла будетъ женою его сына -- хотя и это само по себѣ было очень священно. Если бы Джеральдъ привезъ къ нему свою невѣсту, это не было бы такъ торжественно. Но эта дѣвушка, эта американка, должна была сдѣлаться матерью и бабушкой будущихъ герцоговъ Омніумовъ. А что будетъ съ Англіей безъ герцоговъ Омніумовъ? Онъ думалъ, что съ дурными герцогами его странѣ придется гораздо хуже чѣмъ вовсе безъ герцоговъ. Аристократія должна быть самая лучшая! А что сдѣлается съ его сословіемъ, если многіе въ этомъ сословіи будутъ походить на лорда Грекса? Объ этомъ онъ думалъ ежедневно, ежечасно, и вотъ почему выборъ жены для сына былъ для него торжественно важенъ.
   Когда онѣ пріѣхали, Сильвербриджъ привелъ ихъ прежде въ столовую.
   -- Боже! сказала мистрисъ Бонкассинъ, осматриваясь вокругъ:-- а я думала, что столовыя въ нашей Пятой Аллеѣ превосходятъ все.
   -- Какая миленькая комнатка для нѣжныхъ голубковъ, чтобы ѣсть вмѣстѣ баранину, сказала Изабелла.
   -- Это противная громадная казарма, сказалъ Сильвербриджъ:-- но мы никогда ее не употребляемъ. У насъ будетъ уютный уголокъ для нѣжныхъ голубковъ. А теперь пойдемте, къ родителю. Я долженъ оставить васъ съ нимъ.
   -- О, Боже! Я такъ боюсь.
   -- Онъ не можетъ тебя съѣсть, сказала мистрисъ Бонкассинъ.
   -- И онъ даже не укуситъ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Для меня это было бы все равно, потому что я могу также укусить. Но если онъ будетъ такъ смотрѣть, какъ будто я не гожусь, я упаду.
   -- Я думаю, что онъ почти столько же влюбленъ въ васъ, сколько и я, сказалъ Сильвербриджъ, когда привелъ ее къ двери кабинета герцога.
   -- Вотъ и мы, серъ, сказалъ онъ.
   -- Милая моя, сказалъ герцогъ, вставая и подходя къ ней: -- я очень радъ видѣть васъ. Вы очень добры, что пріѣхали ко мнѣ.
   Онъ взялъ ее за обѣ руки и поцѣловалъ въ лобъ и губы. Она стояла совершенно неподвижно, пока онъ цѣловалъ ее, но глаза ея сверкали отъ удовольствія.
   -- Оставить ее здѣсь? спросилъ Сильвербриджъ.
   -- На нѣсколько минутъ.
   -- Не задержите ее, мнѣ хочется показать ей весь домъ.
   -- Только нѣсколько минутъ, и потомъ я приведу ее въ гостиную.
   Дверь затворилась и Изабелла осталась одна съ своимъ новымъ отцомъ.
   -- И такъ, милая моя, вы будете моей дочерью.
   -- Если вы примите меня.
   -- Подите сюда и сядьте возлѣ меня. Вашъ отецъ сказалъ уже вамъ это?
   -- Онъ сказалъ мнѣ, что вы согласились.
   -- И Сильвербриджъ сказалъ?
   -- Я желала бы слышать это отъ васъ.
   -- Вы услышите. Вы будете моею дочерью. И если вы полюбите меня, вы будете очень дороги мнѣ. Вы будете моею дочерью -- такою же дорогою, какъ моя родная дочь. Я или долженъ очень любить его жену, или быть очень несчастенъ. И она должна очень меня любить, или я буду несчастенъ.
   -- Я буду васъ любить, сказала она, пожимая его руку.
   -- А теперь позвольте мнѣ сказать вамъ нѣсколько словъ -- только чтобы въ нихъ не было горечи для вашего юнаго сердца. Когда я говорю вамъ, что полюблю васъ всѣмъ сердцемъ, вы можете быть увѣрены, что я сдѣлаю это вполнѣ. Вы будете такъ же дороги мнѣ и такъ же близки, какъ если бы вы были англичанка.
   -- Въ самомъ дѣлѣ?
   -- Разницы не будетъ. Жена моего сына должна бытъ моей дочерью. Но я это не желалъ.
   -- Я знала -- но могла ли я отказаться отъ него.
   -- Онъ по-крайней-мѣрѣ не могъ отказаться отъ васъ. Есть маленькіе предразсудки -- вы можете ихъ понять.
   -- О, да!
   -- Тѣ, которые носятъ черные сертуки, не охотно рядятся въ красные кафтаны; и сидѣть намъ было бы неудобно, скрестивъ ноги какъ турки.
   -- А я вашъ красный кафтанъ и турокъ, сказала она и глаза ея весело засверкало.
   -- Но когда я надѣну красный кафтанъ, я могу очень имъ гордиться, и когда сяду на диванъ, скрестивъ ноги, я найду, что эта самая удобная поза. Вы понимаете меня?
   -- Кажется.
   -- Ни малѣйшая тѣнь предубѣжденія не помрачитъ моей души. Не будетъ другого чувства кромѣ того, что вы его избранная жена. Страна, званіе, и богатство не могутъ сдѣлать женщину хорошей. Воспитаніе можетъ сдѣлать многое. Но и природа должна также сдѣлать многое.
   -- Не ожидайте слишкомъ многаго отъ меня.
   -- Вы знаете, я думаю, что вы понравились мнѣ съ перваго раза.
   -- Я знаю, что вы всегда были добры ко мнѣ.
   -- Вы понравились мнѣ съ перваго раза. Что вы хороши собой, можетъ быть это не достоинство, хотя сказать по правдѣ мнѣ пріятно, что Сильвербриджъ выбралъ такую красавицу.
   -- Это я полагаю дѣло вкуса, сказала она, смѣясь.
   -- Но молодая женщина можетъ многое сдѣлать сама, что я нахожу сдѣлали вы. Глупая дѣвушка, будь она вторая Елена, не удовлетворила бы меня.
   -- И можетъ быть его, сказала Изабелла.
   -- И его; и главное мое удовольствіе я нахожу въ томъ, что у него достало смысла полюбить такую женщину, какъ вы. Теперь я сказалъ все. Я сначала былъ противъ его выбора, потому что бы не принадлежали къ намъ. Относительно же васъ лично, я вполнѣ примирился съ этимъ. Не заставляйте его долго ждать.
   -- Мнѣ кажется онъ не любитъ долго ждать ничего.
   -- Кажется. Кажется. А теперь еще одно.
   Герцогъ отперъ ящичекъ въ столѣ, который былъ у него подъ рукою, вынулъ оттуда перстень и надѣлъ ей на палецъ. Это былъ рядъ брильянтовъ можетъ быть штукъ двѣнадцать, на золотомъ кольцѣ.
   -- Вц не должны никогда его снимать, сказалъ онъ.
   -- Никогда не сниму, получивъ отъ васъ.
   -- Это былъ первый подарокъ, который я сдѣлалъ моей женѣ, и первый, который я дѣлаю вамъ. Вы можете себѣ представить, какъ онъ священенъ для меня. На всякой другой рукѣ онъ показался бы мнѣ святотатствомъ. Теперь я не долженъ задерживать васъ долѣе, а то Сильвербриджъ станетъ шумѣть. Онъ разумѣется скажетъ мнѣ, когда это будетъ, но не заставляйте его долго ждать.
   Тутъ онъ поцѣловалъ ее и повелъ въ гостиную. Сказавъ нѣсколько привѣтствій мистрисъ Бонкассинъ, онъ оставилъ ихъ. Послѣ этого они цѣлый часъ ходили по дому, но и это показалось неудовлетворительно Сильвербриджу. Куда шла Изабелла, туда шла и мистрисъ Бонкассинъ. Можетъ быть было бы весело показать своей невѣстѣ даже кухню -- но не было никакого веселья странствовать по этимъ обширнымъ темнымъ областямъ съ толстой старухой, которая дѣйствительно интересовалась кухонными принадлежностями и прачечной. Спальни одна за другою надоѣли ему, когда мистрисъ Бонкассинъ дѣлала о нихъ свои замѣчанія дочери.
   -- Это комната Джеральда, сказалъ Сильвербриджъ.-- Вы никогда не видали Джеральда. Онъ такой славный.
   Мистрисъ Бонкассинъ была въ восторгѣ отъ хлыстовъ, палокъ и перчаточныхъ коробокъ въ комнатѣ Джеральда и выразила такое мнѣніе, что молодые люди въ Соединенныхъ Штатахъ всегда берутъ свои вещи, когда отправляются въ университетъ. Когда ей сказали, что такая же коллекція находится въ Мачингѣ, а другая въ Оксфордѣ, она нашла, что онъ очень расточительный молодой человѣкъ. Изабелла, слышавшая о проигрышѣ въ Шотландіи, взглянула на своего жениха и улыбнулась.
   -- Ну, душа моя, сказала мистрисъ Бонкассинъ, когда онѣ уѣзжали:-- это домъ очень большой, и я надѣюсь отъ всего сердца, что ты тамъ будешь здорова и счастлива. Но не знаю, будешь ли ты счастливѣе отъ того что онъ такой большой.
   -- Подождите, когда вы увидите Гетерумъ, сказалъ Сильвербриджъ.-- Это признаюсь дѣлаетъ меня несчастнымъ. Разсчитали, что три мѣсяца въ Гетерумскомъ замкѣ сведутъ съ ума философа.
   Во всемъ этомъ для Сильвербриджа было большое разочарованіе; но въ этотъ вечеръ онъ получилъ вознагражденіе. Находя, что этотъ день составляетъ нѣчто особенное, онъ счелъ его праздникомъ и поэтому не пошелъ въ Парламентъ. А такъ какъ не пошелъ въ Парламентъ, то разумѣется провелъ время у Бонкассиновъ.
   -- Знаете вамъ надо итти, сказала ему Изабелла, когда они сидѣли одни въ задней гостиной.
   -- Разумѣется надо.
   -- Такъ ступайте. Неужели вы думаете, что я стану отвлекать британца отъ его обязанностей.
   -- Не пойду, хотя бы конституція вся провалилась. Развѣ вы не думаете, что человѣкъ не долженъ отдохнуть послѣ осмотра всѣхъ горшковъ и кастрюль въ своемъ хозяйствѣ? Женщина я думаю можетъ заниматься этими вещами цѣлый день. А теперь, Белла, скажите мнѣ что вамъ сказалъ родитель.
   Она показала ему перстень.
   -- Онъ подарилъ вамъ это?
   Она кивнула головой.
   -- Я не думалъ, чтобы онъ когда-нибудь разстался съ этимъ.
   -- Это былъ перстень вашей матери.
   -- Она носила его всегда. Я почти думаю, что никогда не видалъ ея руки безъ этого перстня. Онъ не подарилъ бы его вамъ, если бы не имѣлъ намѣренія быть очень къ вамъ ласковъ.
   -- Онъ былъ очень ласковъ ко мнѣ. Сильвербриджъ, мнѣ многому придется учиться, когда я сдѣлаюсь вашей женой.
   -- Я буду васъ учить.
   -- Да; вы будете меня учить. Но научите ли вы меня какъ слѣдуетъ? Въ серіозномъ достоинствѣ и торжественной оцѣнкѣ отвѣтственности своего положенія вашего отца что-то внушаетъ благоговѣніе. Достигнете ли вы этого?
   -- Я никогда не буду такимъ великимъ человѣкомъ какъ онъ.
   -- Мнѣ кажется, что жизнь составляетъ для него тягость, которую онъ непрочь нести, но несетъ ее съ большой борьбой.
   -- Мнѣ кажется такъ слѣдуетъ чувствовать всѣмъ.
   -- Да, но чѣмъ выше вы ставите вашу ногу на лѣстницу тѣмъ постояннѣе должна быть ваша забота о томъ, что вамъ слѣдуетъ ступать осторожно. Я боюсь, что влѣзаю слишкомъ высоко.
   -- Вы не можете теперь спуститься.
   -- Я должна теперь подниматься вверхъ -- какъ умѣю. Постараюсь дѣлать что могу. Я сказала ему это и теперь говорю вамъ. Я постараюсь. А можетъ быть я болѣе ничего какъ дерзкая кукла.
   Сильвербриджъ разсказалъ ей объ ужасной ошибкѣ бѣднаго Долли Лонгстафа.
   -- Скотъ! воскликнулъ онъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ. А когда мы сдѣлаемся вполнѣ нѣжными голубками, я надѣюсь очень часто видѣть мистера Лонгстафа. Онъ, конечно, не будетъ называть меня дерзкой куклой, а я не стану напоминать ему объ этомъ выраженіи. Но я всегда буду объ этомъ думать; и вспоминая какимъ мой характеръ показался образованному англичанину -- который не былъ непріязненно расположенъ ко мнѣ -- я могу надѣяться на исправленіе.
   

Глава LXXIII.
Я никогда не любилъ васъ.

   Сильвербриджъ теперь былъ въ Лондонѣ уже четыре недѣли, и леди Мабель Грексъ столько же, но онъ не видалъ ее. Она сказала ему, что онъ любилъ ее и прямо просила, чтобы онъ женился на ней. Онъ сказалъ ей, что не можетъ сдѣлать этого, что рѣшился жениться на другой. Тогда она стала упрекать его и спросила его, какъ онъ смѣлъ поступить съ нею такимъ образомъ. Его совѣсть была чиста. У него былъ свой собственный нравственный кодексъ въ такихъ вещахъ и онъ думалъ, что его не нарушилъ. Но она думала, что онъ дурно обошелся съ нею. Потомъ ея послѣднія слова были: "кто можетъ знать, что можетъ случиться?", показывавшія слишкомъ ясно, что даже теперь она не отказывалась отъ надежды. Не прошло и мѣсяца, какъ она написала ему:
   "Любезный лордъ Сильвербриджъ, зачѣмъ вы не идете ко мнѣ? Развѣ друзей у васъ такъ много, что такого надежнаго друга, какъ я, можно бросить? Но разумѣется, я знаю зачѣмъ вы не приходите. Отложите все это всторону -- и приходите.
   Я не могу сдѣлать вамъ вредъ. Я научилась чувствовать, что о нѣкоторыхъ вещахъ, о которыхъ свѣтъ считаетъ ужаснымъ говорить -- иначе какъ о скандалѣ -- можно разсуждать и потомъ отложить въ сторону наравнѣ со всякими другими предметами. Приходите ко мнѣ. Разумѣется, я знаю, что вы женитесь на мисъ Бонкассинъ. Кто этого не знаетъ? Трубачи трубили всю недѣлю.-- Вашъ искреннѣйшій другъ,
   "Мабель".
   Онъ желалъ бы, чтобы она не писала къ нему. Разумѣется, онъ долженъ итти къ ней. И хотя въ ея письмѣ нѣкоторыя слова разсердили его, но чувства къ ней были доброжелательны. Если бы американскій ангелъ не прилетѣлъ чрезъ Атлантическій Океанъ въ его объятія, онъ охотно женился бы на Мабели. Но свиданіе въ настоящую минуту не могло быть не тягостнымъ. Она говорила, что можетъ разговаривать о своихъ несчастіяхъ, но это будетъ очень тягостно для него.
   Онъ зналъ, что она хотѣла сказать, упомянувъ о трубахъ. Она хотѣла выразить, что Изабелла изъ гордости хвалилась своимъ женихомъ. Разумѣется, трубы трубили. Трубы всегда трубятъ, когда бракъ достаточно великолѣпенъ. Онъ самъ трубилъ. Онъ разсказывалъ всѣмъ, что женится на мисъ Бонкассинъ. Изабелла не трубила. Она просто говорила правду. Разумѣется, онъ пойдетъ къ леди Мабели, но надѣется, что о трубахъ не будетъ ничего говорено.
   -- Такъ вы пришли, наконецъ, сказала Мабель, когда онъ вошелъ въ комнату.-- Нѣтъ, мисъ Касвери здѣсь нѣтъ. Такъ какъ я желаю видѣть васъ одного, я отослала ее сегодня. Зачѣмъ вы не приходили прежде?
   -- Вы въ вашемъ письмѣ сказали, что знаете почему.
   -- Но говоря это, я обвиняла васъ въ трусости.
   -- Это была не трусость.
   -- Такъ зачѣмъ же вы не приходили?
   -- Я не думалъ, что вы пожелаете видѣть меня такъ скоро... послѣ того, что было.
   -- Это, по-крайней-мѣрѣ, честно. Вы чувствовали, что мнѣ должно быть стыдно смотрѣть на васъ послѣ того, что я сказала вамъ.
   -- Не совсѣмъ такъ.
   -- Всякій другой человѣкъ чувствовалъ бы тоже самое, но ни у кого не достало бы честности сказать мнѣ это. Не думаю, чтобы когда-нибудь вы принудили бы себя сказать изъ вѣжливости ложь.
   -- Надѣюсь.
   -- Быть вѣжливымъ и фальшивымъ часто гораздо лучше, чѣмъ бытъ суровымъ и правдивымъ. Вѣжливость могла меня смягчить, но ложъ не обманула бы меня. Но то, что я говорила вамъ въ моемъ письмѣ -- которое я надѣюсь вы уничтожили...
   -- Я уничтожу.
   -- Уничтожьте. Оно не назначалось для подруги вашихъ будущихъ радостей. Я сказала вамъ, что могу говорить свободно. Почему же нѣтъ? Мы оба это знаемъ. Что говоритъ ваша совѣсть, я не знаю, но моя чиста отъ пятна, которымъ вы находите ее запачканной.
   -- Я не нахожу ничего подобнаго.
   -- Да, Сильвербриджъ, находите. Вы сами сказали себѣ: эта дѣвушка рѣшилась подцѣпить меня и никакія средства не останавливали ее.
   -- Мнѣ и въ голову не приходила такая мысль.
   -- Но вы никогда не сказали себѣ какую надежду подали вы мнѣ. Меня можно было бы осуждать, если бы моимъ усиліямъ не подали повода ваши слова, взгляды, дѣйствія. Не дали ли бы мнѣ права думать, что вы обожаете меня?
   Та теорія, которою онъ оправдывалъ себя, исчезла при ея допросѣ. Онъ не могъ вспомнить своихъ словъ въ тѣ прежніе дни, прежде чѣмъ мисъ Бонкассинъ встрѣтилась съ нимъ, но онъ зналъ, что имѣлъ намѣреніе дать Мабели понять, что онъ любитъ ее. Она не поняла его -- или понявъ, не приняла его объясненія; и поэтому онъ счелъ себя свободнымъ. Но теперь ему казалось, что онъ не имѣлъ права считать себя свободнымъ. Она сидѣла и смотрѣла на него, ожидая его отвѣта, а онъ такъ убѣжденный, что ни въ чемъ не виноватъ предъ нею, не могъ сказать ей ни слова.
   -- Я жду вашего отвѣта, лордъ Сильвербриджъ. Въ Мачингѣ, и прежде этого въ Килланкодлемѣ, я обращалась къ вамъ и просила васъ жениться на мнѣ,
   -- Не совсѣмъ такъ.
   -- Совсѣмъ! Я никогда не отопрусь отъ того, что я сдѣлала -- и никогда не буду стыдиться своихъ поступковъ. Я это сдѣлала, думая, что такой вѣтренникъ можетъ вернуться опять.
   -- Я этого не сдѣлалъ бы, сказалъ онъ, нахмурившись.
   -- Нечего вамъ безпокоиться увѣрять меня, другъ мой. Поймемъ теперь другъ друга. Я теперь не предполагаю, что вы можете вернуться. Вы нашли свой насѣстъ, и можете присѣсть какъ послушная домашняя курочка.
   Онъ опять нахмурился.
   -- Нѣтъ, вы теперь не вернетесь -- но имѣла я или нѣтъ право, когда вы пріѣхали въ Килланкодлемъ, думать, что туда пріѣхалъ мой поклонникъ?
   -- Какъ могу я сказать? Я думаю не о моемъ оправданіи.
   -- Я это вижу. Но мы оба не можемъ быть оправданы. Серіозно говорили вы мнѣ, сидя на этомъ самомъ мѣстѣ, о вашей любви?
   -- Развѣ я говорилъ о любви?
   -- Говорили ли вы о любви! Теперь, Сильвербриджъ, скажите мнѣ какъ англійскій джентльменъ, сообщили вы вашему отцу, что я буду вашей женой? Я знаю, что вы говорили ему.
   -- Онъ вамъ сказалъ?
   -- Такіе люди какъ вы и онъ, которые не умѣютъ лгать даже глазами, которые не унизятъ себя до того, чтобы скрыть тайну, даже притворнымъ равнодушіемъ, имѣютъ много голосовъ. Онъ сказалъ мнѣ, но довѣрія вашего не нарушилъ. Онъ сказалъ мнѣ, но не имѣлъ намѣренія говорить. И теперь вы сказали мнѣ.
   -- Я сказалъ ему. А потомъ я передумалъ.
   -- Я знаю, что вы передумали. Мужчины часто передумываютъ. Румянецъ румянѣе, бѣлизна бѣлѣе, пальчикъ, пожавшій вашу руку -- щека, соглашающаяся приблизиться...
   -- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! Напротивъ, Изабелла не соглашалась на такое сближеніе!
   -- Такія бездѣлицы дѣлаютъ это -- и такія бездѣлицы сдѣлали это съ вами. Я согласна, что она красавица. Она очень мила. Ей удалось.
   -- Мнѣ удалось.
   -- Но я оправдана, а вы осуждены. Скажите мнѣ это.
   -- Вы оправданы.
   -- А вы осуждены? Когда вы сказали мнѣ, что я буду вашей женой, и повторили вашему отцу тоже самое, неужели я должна была думать, что все это не значитъ ничего! Вы обманули меня?
   -- Я имѣлъ намѣреніе.
   -- Вы обманули меня? Что! вы не можете это опровергнуть и вмѣстѣ съ тѣмъ у васъ не достаетъ мужества сознаться въ этомъ бѣдной женщинѣ, которая можетъ спасти себя отъ униженія, только вырвавъ правду отъ васъ.
   -- О, Мабель, мнѣ такъ жаль.
   -- Я этому вѣрю -- вамъ жаль до тѣхъ поръ, пока она опять сядетъ возлѣ васъ. Я и не желаю, Сильвербриджъ, чтобы ваше сожалѣніе продолжалось долго. Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ. Ваша вина была не очень велика. Вы обманули, но не имѣли намѣренія обмануть меня.
   -- Никогда, никогда.
   -- И мнѣ кажется, ваша скромность была такъ велика, что вы не думали о себѣ болѣе, чѣмъ о другихъ. Вы забыли, что могли предложить женщинѣ тронъ въ раю.
   -- Мнѣ кажется, вы объ этомъ не думали.
   -- Я думала. Зачѣмъ мнѣ теперь говорить ложь. Я рѣшила, чтобы вы знали все -- но я могла лучше сознаться вамъ въ моихъ грѣхахъ, когда показала вамъ, что и вы были не совсѣмъ невинны. Не думать объ этомъ! Развѣ мужчины не думаютъ о высокихъ титулахъ, большомъ богатствѣ, власти и мѣстахъ? А если это думаютъ мужчины, то почему же но думать и женщинамъ. Развѣ мужчины не стараются получить все это -- и ихъ даже хвалятъ за энергію. Женщины имѣютъ только одинъ способъ попытаться, я попыталась.
   -- Я не думаю, чтобы только для этого.
   -- Какъ мнѣ отвѣчать на это, не сдѣлавъ признанія, которое даже я сдѣлать не въ состояніи? Сказать по правдѣ, Сильвербриджъ, я никогда не любила васъ.
   Онъ выпрямился медленно, прежде чѣмъ отвѣтилъ ей, и постепенно принялъ выраженіе, вовсе непохожее на ту юношескую улыбку, которая была свойственна ему.
   -- Я этому радъ, сказалъ онъ.
   -- Почему вы рады?
   -- Теперь я не сожалѣю.
   -- Вамъ не о чѣмъ сожалѣть. Для меня было необходимо имѣть маленькое торжество -- показать вамъ, какой большой сдѣлали вы мнѣ вредъ! Но теперь я желаю, чтобы вы знали все. Я никогда не любила васъ.
   -- Стало быть и кончено.
   -- Но вы мнѣ очень нравились -- гораздо болѣе всѣхъ другихъ! Человѣкъ двѣнадцать дѣлали мнѣ предложеніе. И хотя до тѣхъ поръ я оставалась къ нимъ равнодушна, тогда они становились мнѣ отвратительны. Но вы отвратительны не были. Я могла сдѣлаться вашей женой и, кажется, могла бы васъ, полюбить.
   -- Лучше такъ, какъ устроилось теперь.
   -- Я тоже должна это говорить, но я сомнѣваюсь. Мнѣ было бы пріятно сдѣлаться герцогиней Омніумъ, и можетъ быть, я заняла бы это мѣсто лучше той, которая до сихъ поръ мало знаетъ его обязанности и преимущества. Можетъ быть я могу думать, что, если бы устроилось иначе, то это было бы лучше даже для васъ.
   -- Я самъ въ этомъ могу позаботиться о себѣ.
   -- Я вышла бы за васъ безъ любви, но ухаживала бы за вами съ такой преданностью, которую едва ли находитъ необходимой та женщина, которая любитъ. Я такъ исполняла, бы мою обязанность, что вы никогда не угадали бы, что мое сердце принадлежало другому.
   -- Другому!
   -- Да, разумѣется. Неужели вы думаете, что я неспособна любить никого? Неужели вы такой человѣкъ, котораго дѣвушка не полюбила бы, если бы не была занята другимъ? Что женщина должна любить -- это, кажется, такъ же необходимо, какъ и то, чтобы мужчина не любилъ.
   -- И мужчина можетъ любить.
   -- Нѣтъ -- едва ли. Онъ можетъ восхищаться, ему можетъ нравиться женщина, онъ можетъ быть къ ней привязанъ и сможетъ быть можетъ ее обожать. Онъ можетъ считать женщину частью себя самого, самой священной частью, и поэтому будетъ защищать ее отъ всѣхъ вѣтровъ. Но все это не составляетъ любви. Мужчинѣ не придетъ въ голову, что разстаться съ женщиной, значитъ оторваться отъ самого себя. У мужчины только одинъ центръ -- онъ самъ. У женщины два. Хотя второй центръ, можетъ быть, она никогда не видитъ, хотя она можетъ жить въ объятіяхъ другого, можетъ дѣлать для этого другого то, что мужчина можетъ дѣлать для женщины -- все-таки, все-таки, хотя онъ составляетъ половину земного шара отдѣльно отъ нея, онъ составляетъ для нея половину ея жизни. Если женщина истинно любитъ, тогда мнѣ кажется, нѣтъ конца ея любви. Я буду до конца любить Френка Тригира.
   -- Тригира!
   -- Кого же другого?
   -- Онъ помолвленъ съ Мери.
   -- Разумѣется; съ ней или съ другою, которая больше ему правится. Я не сомнѣваюсь, что онъ такъ же вѣренъ вашей сестрѣ, какъ вы вашей американской красавицѣ -- или какъ были бы мнѣ, если бы ваша фантазія продолжалась. Онъ прежде любилъ меня.
   -- Вы всегда были друзьями.
   -- Всегда -- нѣжными друзьями. И онъ полюбилъ бы меня, если бы мужчина былъ способенъ любить. Но онъ могъ оторваться отъ меня легко, когда ему велѣли. Я думала, что могу сдѣлать тоже. Но я не могу. Шакалъ родится шакаломъ, а не львомъ, это зависитъ не отъ него. И женщина родится женщиной. Онѣ цѣпкія, чужеядныя растенія, онѣ могутъ только лѣпиться, хотя уничтожаютъ себя этимъ. Не предполагайте, что я этимъ горжусь. Я отдала бы одинъ изъ моихъ глазъ, чтобы имѣть возможность забыть его.
   -- Это дѣлаетъ время.
   -- Да; время -- которое приноситъ морщины и ревматизмъ. Хотя я такъ ненавидѣла этихъ мужчинъ, что не могла даже выносить ихъ, все-таки мнѣ нуженъ домъ мужчины и его имя, его брильянты, титулъ, лѣса, парки и сады -- если я могу ихъ получить. Время можетъ излѣчить горе человѣка. Если онъ въ сорокъ лѣтъ начнетъ говорить рѣчи, выигрывать скачки, заниматься скотоводствомъ, онъ можетъ еще вести счастливую жизнь. Время большой утѣшитель для молодой женщины, которая должна выйти замужъ.
   -- О, Мабель.
   -- Теперь не будемъ болѣе говорить объ этомъ. Я знаю, что могу положиться на васъ.
   -- Дѣйствительно, можете.
   -- Хотя вы будете говорить ей все, не говорите ей этого.
   -- Этого нѣтъ.
   -- И конечно, вы не скажете вашей сестрѣ!
   -- Я не скажу никому.
   -- Я осмѣлилась положиться на васъ, потому что вы такъ правдивы. Я должна была оправдаться -- и исповѣдаться. Если бы я въ ту минуту ухватилась за ваши слова, вы никогда не узнали бы этого. Теперь я васъ не увижу до вашей женитьбы; но потомъ приходите ко мнѣ.
   

Глава LXXIV.
Выпьемъ вмѣстѣ рюмку вина.

   Сильвербриджъ очень много размышлялъ обо всемъ этомъ, когда ѣхалъ домой. Какую ужасную исторію слышалъ онъ? Ужасъ для него заключался главное въ томъ, что она будетъ принуждена выйти за какого-нибудь человѣка, даже не воображая, что можетъ любить его! И это была леди Мабель Грексъ, которая при первомъ своемъ вступленіи въ лондонскую жизнь, не болѣе года тому назадъ, казалась ему выше всѣхъ другихъ дѣвушекъ, по красотѣ, очарованію и популярности.
   Когда онъ отворилъ дверь дома своимъ ключомъ, оттуда вышелъ Френкъ Тригиръ -- Френкъ Тригиръ съ перевязанной рукою, но съ выраженіемъ большого удовольствія на лицѣ.
   -- Когда ты пріѣхалъ? спросилъ Сильвербриджъ.
   Тригиръ сказалъ ему, что онъ пріѣхалъ вчера изъ Геррингтона.
   -- Зачѣмъ? Докторъ не позволялъ.
   -- А теперь позволилъ. Я почти совсѣмъ здоровъ.
   -- Что же ты дѣлалъ здѣсь?
   -- Если позволишь, я вернусь съ тобою на минуту. Что ты думаешь дѣлалъ я?
   -- Видѣлъ мою сестру?
   -- Да, я видѣлъ твою сестру. И еще лучше того, я видѣлъ твоего отца. Лордъ Сильвербриджъ -- взгляните на вашего зятя.
   -- Неужели все устроилось?
   -- Да.
   -- Что онъ сказалъ?
   -- Онъ далъ мнѣ понять, неопровержимыми аргументами, что я не имѣлъ права думать объ этомъ. Я съ нимъ не спорилъ, а просто стоялъ какъ доказательство того, что я думаю. Онъ сказалъ, что намъ нечѣмъ будетъ жить, если онъ не дастъ намъ средствъ. Я увѣрилъ его, что никогда не попрошу у него шиллинга.
   -- Но я не могу допустить ее выйти за человѣка, неимѣющаго состоянія, сказалъ онъ.
   -- Я такъ хорошо знаю его манеру.
   -- Я опирался только на два обстоятельства, что я отъ нея не откажусь, и что она отъ меня не откажется. Онъ отвѣтилъ, что совсѣмъ не понимаетъ этого.
   -- А между тѣмъ согласился.
   -- Разумѣется.
   -- Какъ же наконецъ онъ согласился?
   -- Онъ спросилъ меня о моихъ идеяхъ о жизни вообще. Я сказалъ ему, что по моему мнѣнію Парламентъ очень хорошая вещь, что мнѣ посчастливилось получить тамъ мѣсто, что я найму себѣ квартиру гдѣ-нибудь въ Вестминстерѣ пока... "Прка что?" спросилъ онъ. "Пока что-нибудь рѣшится", отвѣтилъ я. Тогда онъ отвернулся отъ меня и не сказалъ ничего. Могу я видѣть леди Мери? спросилъ я. "Да; вы можете видѣть, ее", отвѣтилъ онъ и позвонилъ. Когда слуга ушелъ онъ остановилъ меня. "Я слишкомъ люблю ее, чтобы допустить ее страдать, сказалъ онъ.!-- Надѣюсь, вы покажете, что можете быть достойнымъ ея". Я сказалъ что-то въ родѣ увѣренія и пошелъ наверхъ. Пока я былъ у Мери, меня пришли пригласить къ обѣду.
   -- Всѣ Бонкассины обѣдаютъ здѣсь.
   -- Тогда это будетъ семейный обѣдъ. Я полагаю, что могу считать это рѣшеннымъ. Когда онъ позволитъ намъ обвѣнчаться, извѣстно одному Богу. Мери увѣряетъ, что не будетъ торопить его. Я конечно не могу. Это все зависитъ отъ денегъ.
   -- Онъ о деньгахъ не заботится.
   -- Но онъ можетъ быть думаетъ, то терпѣніе принесетъ намъ пользу. Тебѣ надо смягчить его.
   Тутъ Сильвербриджъ разсказалъ все, что зналъ о себѣ. Онъ женится въ маѣ, потомъ послѣ свадьбы поѣдетъ въ Мачингъ на двѣ недѣли, потомъ дождется конца засѣданій, а потомъ отправится съ женою въ Соединенные Штаты.
   -- Насъ не пустятъ въ свѣтъ такъ скоро, сказалъ Тригиръ:-- но я такъ доволенъ сегодняшнимъ днемъ, что жаловаться не стану.
   -- Онъ не сказалъ что намѣренъ дать ей?
   -- О! нѣтъ -- даже не сказалъ намѣренъ ли дать что-нибудь. Я и не подумаю спрашивать объ этомъ.
   -- Онъ все сдѣлаетъ какъ слѣдуетъ, конечно для нея.
   -- Моя главная цѣль относительно его это, чтобы онъ не подумалъ будто я гонюсь за его деньгами. Ну, прощай. Мы вѣрно всѣ встрѣтимся за обѣдомъ.
   Когда Тригиръ ушелъ, Сильвербриджъ пошелъ къ отцу. Ему хотѣлось узнать отъ него о помолвкѣ Мери.
   -- Я думалъ ты въ Парламентѣ, сказалъ герцогъ.
   -- Я шелъ туда, но встрѣтилъ Тригира въ дверяхъ. Онъ сказалъ мнѣ, что вы приняли его предложеніе.
   -- Желалъ бы я, чтобы онъ никогда не видалъ ее! Какъ ты думаешь, можетъ ли человѣкъ не чувствовать, когда ему идутъ наперекоръ во всемъ.
   -- Я думалъ, что вы примирились съ Изабеллой.
   -- Если бы только это одно, я могъ бы тѣмъ легче примириться съ этимъ, что она лично нравится мнѣ. И въ этомъ человѣкѣ лично я не вижу ничего дурного.
   -- Онъ во всѣхъ отношеніяхъ благородный человѣкъ.
   -- Надѣюсь, но все-таки имѣлъ ли онъ право отдать свое сердце богатой дѣвушкѣ, не имѣя своего собственнаго состоянія?
   -- Онъ объ этомъ не думалъ.
   -- Онъ долженъ былъ думать. Мужчина не долженъ позволять себѣ влюбиться необдуманно. Ты говоришь, что онъ джентльменъ. Джентльменъ не долженъ жить средствами жены. Мужчина долженъ имѣть свои собственныя средства, или пріобрѣсти ихъ.
   -- А сколько людей, серъ, не дѣлаютъ этого?
   -- Да, я знаю. Должно быть, надо жить такъ какъ другіе около насъ. Я не могъ видѣть какъ она страдаетъ. Это было слишкомъ тяжело для меня. Когда я убѣдился, что это не временная страсть, не романическая любовь, которую можетъ прогнать время, что она по своему темпераменту не можетъ измѣниться -- тогда я уступилъ. Должно быть Джеральдъ женится на какой-нибудь судомойкѣ.
   -- О, серъ, вы не должны говорить этого мнѣ.
   -- Нѣтъ, я не долженъ говорить этого тебѣ. Прошу извинить меня, Сильвербриджъ.
   Онъ помолчалъ, предаваясь своимъ мыслямъ.
   -- Можетъ быть, впрочемъ, хорошо, что гордость моя сдержана. И сдержанность явилась въ такомъ видѣ, что я долженъ быть благодаренъ. Я знаю, что могу полюбить Изабеллу.
   -- Для меня это будетъ значить все.
   -- И въ этомъ молодомъ человѣкѣ нѣтъ ничего непріятнаго для меня. Я нахожу, что онъ былъ неправъ, но теперь, высказавъ это, я больше не буду говорить. Онъ обѣдаетъ у насъ сегодня.
   Потомъ Сильвербриджъ пошелъ къ сестрѣ.
   -- Итакъ твое дѣльце рѣшено, Мери.
   -- О, Сильвербриджъ. пожелаешь ли ты мнѣ счастія!
   -- Конечно.
   -- Папа такъ суровъ со мной. Разумѣется онъ согласился и разумѣется я признательна. Но онъ смотритъ такъ, какъ будто я заслуживаю прощенія.
   -- Бери то, что посылается тебѣ, Мери. Все поправится.
   -- Но вѣдь я не сдѣлала ничего дурного?
   -- Это зависитъ отъ взгляда. Какъ могу я отвѣчать тебѣ когда не знаю, не поступилъ ли дурно самъ? Я женюсь на дѣвушкѣ, выбранной мною. Этого для меня достаточно.
   -- Но ты перемѣнился.
   -- Объ этомъ мы ничего не будемъ говорить.
   -- А я не перемѣнилась. Папа сейчасъ сказалъ мнѣ, что онъ согласенъ и что я могу написать къ нему. Я написала и онъ пришелъ. Но папа смотритъ на меня, такъ какъ будто я разбила ему сердце.
   -- Я вотъ что скажу тебѣ, Мери. Ты слишкомъ многаго ожидаешь отъ него. Ему не удалось поступить по своему ни съ кѣмъ изъ насъ и разумѣется онъ это чувствуетъ.
   Какъ Тригиръ сказалъ, на Карльтонской Террасѣ былъ семейный обѣдъ, хотя еще не было семейныхъ узъ. Всѣ Бонкассины были тамъ, отецъ, мать и невѣста. Бонкассинъ держалъ себя, непринужденнѣе всѣхъ; Америка была не такъ далеко, чтобы онъ иногда не могъ видѣть свою дочь. Молодой человѣкъ ему нравился и, онъ цѣнилъ, удобства, доставляемыя богатствомъ. Поэтому онъ былъ доволенъ. Но когда объ этомъ бракѣ говорили или писали какъ о "знатной связи" тогда у него вырывались жесткія слова о герцогахъ и лордахъ вообще. Теперь онъ былъ счастливъ и спокоенъ.
   Этого, нельзя было сказать объ его женѣ, съ которой герцогъ хотѣлъ стать въ отношенія родственнаго равенства. Но ему не удалось скрыть свои усилія даже отъ нея, и она совсѣмъ отъ этого растерялась. Если бы онъ просто замѣтилъ ей, что морозъ силенъ или оттепель непріятна, это было бы лучше для нея. Но когда онъ началъ говорить ей, что надѣется видѣть ее часто въ этомъ домѣ, и говоря это смотрѣлъ такъ какъ будто бы просилъ ее занять мѣсто между богинями Олимпа, она смутилась.
   -- О, милордъ герцогъ, сказала она: -- когда я подумаю, что Изабелла будетъ жить здѣсь, и будетъ носить такую фамилію, это почти разстройваетъ меня.,
   Изабелла обладала всѣмъ мужествомъ отца, но была чувствительнѣе; и хотя она очень хорошо переносила свое почетное положеніе, ее тяготило чувство, что эта тяжесть слишкомъ велика для ея матери. Она не могла не прислушиваться къ словамъ матери, не слѣдить глазами за ея движеніями. Она была готова поддерживать свою мать вездѣ.
   -- Пусть меня берутъ со всѣми моими принадлежностями, если берутъ.
   Это она говорила довольно ясно. Она должна быть нераздѣльна съ матерью. Но все-таки зная, что матери ея неловко она сама чувствовала себя неловко.
   Сильвербриджъ пришелъ въ послѣднюю минуту и, разумѣется, сѣлъ возлѣ Изабеллы . Такъ какъ въ Парламентѣ было засѣданіе, то, конечно, онъ пришелъ второпяхъ.
   -- А оставилъ Финіаса, сказалъ онъ:-- нападающаго по старому на сер-Тимоти. Кстати, Изабелла, вамъ надо когда-нибудь послушать какъ отдѣлываютъ сер-Тимоти. Я опять долженъ возвратиться въ десять часовъ. Ну, Джеральдъ, какъ поживаютъ въ Оксфордѣ?
   Онъ дѣлалъ усиліе, чтобы выказывать непринужденность, но даже онъ скоро увидалъ, что это было усиліе. Джеральдъ пріѣхалъ изъ Оксфорда, для того чтобы познакомиться съ Бонкассинами. Онъ велъ Изабеллу къ обѣду, но его прогнали съ его мѣста, когда пришелъ его братъ. Джеральда немножко смутило первое впечатлѣніе, произведенное на него мистрисъ Бонкассинъ, и онъ невольно наблюдалъ за своимъ отцомъ.
   -- У Сильвера будетъ престранная теща, сказалъ онъ потомъ Мери, которая отвѣтила, что это ничего не значитъ, такъ какъ теща будетъ въ Нью-Норкѣ.
   Роль Тригира была очень трудна. Онъ не могъ не чувствовать, что одержалъ побѣду, но, конечно, нельзя было ожидать, чтобы герцогъ тотчасъ отказался отъ всѣхъ своихъ сожалѣній, какъ сказалъ Сильвербриджъ. Съ этимъ нельзя было не согласиться.. Тѣмъ не менѣе неудобства нельзя было не чувствовать. Тригиръ не могъ держать себя открыто такимъ счастливымъ любовникомъ, какъ Сильвербриджъ. Сама Мери была очень молчалива. Скука ея грустной жизни была прервана, ея рѣшимость вознаграждена. Все это она сознавала и была счастлива. Но она не приготовилась выказывать свое счастіе при другихъ. И она сознавала, что находили дурнымъ съ ея стороны, что она ввела своего возлюбленнаго въ эту знатную семью.
   Но больше всѣхъ дѣлалъ усиліе герцогъ и съ меньшимъ успѣхомъ. Онъ повторялъ себѣ безпрестанно, что чувство долга обязываетъ его проглотить всѣ сожалѣнія. Онъ принуждалъ себя къ этому. Онъ даже сказалъ это своему сыну. Но кто не знаетъ, какъ трудно человѣку въ подобныхъ вещахъ держать слово, данное себѣ.
   -- Вы не были въ Парламентѣ, серъ, сказалъ Сильвербриджъ, когда наступило молчаніе.
   -- Нѣтъ, сегодня де былъ.
   Опять молчаніе.
   -- Мнѣ кажется нынѣшній годъ побьемъ Кембриджъ, сказалъ Джеральдъ, сидѣвшій за круглымъ столомъ напротивъ, отца.
   Бонкассинъ, сидѣвшій возлѣ него, спросилъ вѣроятно съ ироніей, а не по невѣдѣнію, въ математикѣ или классическихъ языкахъ будетъ одержана побѣда. Джеральдъ обернулся и посмотрѣлъ на него.
   -- Неужели вы никогда не слыхали объ университетскихъ гонкахъ?
   -- Папа, вы навсегда посрамили себя, сказала Изабелла.
   -- Неужели, душа моя? Да, я слышалъ о нихъ. Но мнѣ показалось увѣреніе лорда Джеральда слишкомъ торжественнымъ для простого рѣчного торжества.
   -- Теперь вы подшучиваете надо мною, сказалъ Джеральдъ.
   -- И прекрасно дѣлаетъ, нравоучительно сказалъ герцогъ.-- Мы сами заслужили это.
   -- Я думаю, серъ, сказалъ Тригиръ:-- что и въ американскихъ университетахъ начинаютъ дѣлать тоже самое.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? сказалъ герцогъ торжественнымъ, сухимъ, погребальнымъ тономъ.
   И все оживленіе, которое возбудило замѣчаніе Джеральда о гонкахъ, тотчасъ угасло. Герцогъ не разсердился на Тригира за его защиту, но не могъ заставить себя симпатизировать этому гостю, и былъ почти свирѣпъ къ нему противъ своей воли. Объ постоянно спрашивалъ себя почему судьба была къ нему такъ жестока, что принудила его принимать у себя за столомъ какъ зятя, человѣка непріятнаго ему. И онъ усиливался отвѣтить на вопросъ такимъ образомъ, что судьба не обидѣла его, и что его уязвленная гордость была гордостью фальшивой. Но прежде чѣмъ обѣдъ кончился, онъ сдѣлалъ большое усиліе.
   -- Тригиръ, сказалъ онъ -- и даже это было усиліемъ, потому что до-сихъ-поръ онъ всегда церемонно называлъ его "мистеръ Тригиръ":-- такъ какъ вы въ первый разъ сидите за моимъ столомъ, позвольте мнѣ по старинному выпить съ вами рюмку вина.
   Рюмка вина была выпита и эта церемонія доставила чрезвычайное удовольствіе по-крайней-мѣрѣ одной особѣ. Мери не могла удержаться, чтобы не пожать съ радостью руку своего жениха. Онъ, хотя обыкновенно не былъ наклоненъ къ этому, покраснѣлъ до ушей. Но чувство, произведенное на гостей, было скорѣе торжественное, чѣмъ пріятное. Всѣ поняли все. Бонкассинъ могъ прочесть мысли герцога. Даже мистрисъ Бонкассинъ поняла, что совершилось примиреніе.
   -- Когда родитель выпилъ эту рюмку вина, точно будто половина брачной церемоніи совершилась, сказалъ Джеральдъ брату въ этотъ вечеръ.
   Когда герцогъ поставилъ рюмку на столъ, онъ самъ сознавалъ торжественность своего поступка, и ему сдѣлалось почти стыдно.
   Когда дамы ушли наверхъ, разговоръ сдѣлался политическимъ и веселымъ. Герцогъ могъ говорить свободно о положеніи вещей съ Бонкассиномъ, и постепенно включилъ Тригира въ шутливость, съ которой нападалъ на консерватизмъ своего сына. Такимъ образомъ полчаса прошли хорошо. Наверху обѣ дѣвушки немедленно оставили мистрисъ Бонкассинъ раскусывать величіе, окружавшее ее въ пріятной дремотѣ на спокойномъ креслѣ.
   -- И такъ рѣшено для обѣихъ насъ, сказала Изабелла.
   -- Разумѣется, я знаю, что для васъ это рѣшится. Вы сказали мнѣ въ Кёстинсѣ.
   -- Я сама тогда этого не знала. Я только сказала вамъ, что онъ сдѣлалъ предложеніе мнѣ. Вы почти не повѣрили мнѣ.
   -- Я вамъ повѣрила.
   -- Но вы знали о... леди Мабели Грексъ.
   -- Я только подозрѣвала, а теперь я знаю, что это была ошибка.
   -- А зачѣмъ въ Кёстинсѣ вы не разсказали мнѣ о себѣ?
   -- Мнѣ нечего было разсказывать.
   -- Я могу это понять. Но не правда ли какъ весело, что все рѣшено? Только бѣдная леди Мабель! На вашей совѣсти нѣтъ никакой леди Мабели.
   Изъ этого очевидно, что Сильвербриджъ сказалъ не все.
   

Глава LXXV.
Исторія маіора.

   Въ концѣ марта Изабелла уѣхала въ Парижъ, запретивъ своему жениху слѣдовать за ней. Поэтому Сильвербриджъ былъ осужденъ на жизнь холостяка, которая, по мнѣнію его друзей, должна была доставлять ему особенное наслажденіе. Но можетъ быть онъ особеннаго наслажденія не находилъ. Онъ съ нетерпѣніемъ желалъ начать степенную супружескую жизнь, къ которой приготовился. Но пока онъ проводилъ много времени въ Биргарденѣ. Куда же ему было дѣваться? Бонкассины были въ Парижѣ, его сестра въ Мачингѣ съ кучею другихъ Паллизеровъ. а отецъ опять глубоко погрузился въ политику.
   Разумѣется, онъ много бывалъ въ Палатѣ Общинъ, но и это также было глупо. Все будетъ глупо, пока не вернется Изабелла. Обѣдать въ клубѣ было удобнѣе, чѣмъ въ Парламентѣ. Потомъ всѣмъ было извѣсто, что перемѣна бываетъ иногда хороша. Поэтому онъ обѣдалъ въ клубѣ, и хотя по вечерамъ бывалъ въ Парламентѣ, все-таки много часовъ проводилъ въ Биргарденѣ.
   -- Это скоро кончится для васъ, сказалъ ему Лоптонъ въ одинъ вечеръ, когда они сидѣли въ курительной послѣ обѣда.
   -- Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше.
   -- Что же это мѣсто не хуже всякаго другого. Я люблю Биргарденъ съ тѣхъ поръ, какъ мы освободились отъ двухъ-трехъ не весьма привлекательныхъ личностей.
   -- Вы намекаете на моего бѣднаго пріятеля Тифто, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Нѣтъ, я думалъ не о Тифто. Здѣсь были двое-трое такіе же непріятные, какъ Тифто. Желалъ бы я знать, что сдѣлалось съ этимъ бѣднягой.
   -- Не имѣю ни малѣйшаго понятія. Вы слышали объ этомъ шумѣ на счетъ собакѣ?
   -- И объ его письмѣ къ вамъ.
   -- Онъ писалъ ко мнѣ -- а я отвѣтилъ ему, какъ вамъ извѣстно. Но куда онъ исчезъ, что онъ дѣлаетъ и какъ живетъ, я не имѣю ни малѣйшаго понятія.
   -- Отправился къ своимъ пріятелямъ за границу, должно быть. Они получили кучу денегъ -- какъ герцогъ долженъ помнить.
   -- Онъ не съ ними, сказалъ Сильвербриджъ, какъ будто жалѣя о судьбѣ своего несчастнаго пріятеля.
   -- Я полагаю, капитанъ Гринъ былъ предводителемъ во всемъ этомъ.
   -- Теперь, когда все это прошло, признаюсь, что я въ нѣкоторой степени уважаю маіора; онъ былъ вѣренъ мнѣ, но я не взялъ его съ собою въ Сильвербриджъ. Я всегда думалъ, что это я довелъ бѣднаго маіора до его дурныхъ поступковъ.
   Въ эту минуту Долли Лонгстафъ вошелъ въ комнату и подошелъ къ нимъ. Надо помнить, что Долли объявилъ о своемъ намѣреніи эмигрировать. Какъ только онъ услыхалъ, что наслѣдникъ герцога серіозно думаетъ жениться на дѣвушкѣ, которую онъ любитъ, онъ тотчасъ удалился отъ состязанія, но сознался себѣ, что не можетъ долѣе жить въ той странѣ, гдѣ будетъ жить Изабелла женою другого. Однако, постепенно онъ передумалъ. Что она такое какъ не "дерзкая кукла"? Онъ рѣшилъ, что женитьба обрѣзываетъ крылья человѣку и опять принялся наслаждаться жизнью попрежнему. Онъ бросился въ кресло и обратился къ счастливому любовнику.
   -- Пусть меня застрѣлятъ, если я не встрѣтилъ Тифто на углу улицы.
   -- Тифто!
   -- Да, Тифто. Онъ былъ въ пальтѣ, застегнутомъ до подбородка, въ поношенной шляпѣ и старыхъ перчаткахъ.
   -- Говорилъ онъ съ вами? спросилъ Сильвербриджъ.
   -- Нѣтъ; и я съ нимъ не говорилъ.
   Ничего болѣе не было сказано объ этомъ человѣкѣ, но Сильвербриджъ былъ растревоженъ и молчаливъ. Кончивъ сигару, онъ всталъ и сказалъ, что пойдетъ въ Парламентъ. Выходя изъ клуба, онъ осмотрѣлся вокругъ, какъ будто ожидалъ увидать своего стараго пріятеля. И проходя по первой улицѣ, какъ разъ наткнулся на него! Маіоръ подошелъ къ нему и попросилъ позволенія сказать нѣсколько словъ.
   -- Я не думаю, чтобы это повело къ чему-нибудь, сказалъ Сильвербриджъ.
   Маіоръ не пытался пожать ему руку, не выказывалъ фамильярности, но казался пристыженъ вполнѣ.
   -- Не думаю, чтобы я могъ быть полезенъ вамъ въ чемъ-нибудь и потому не соглашаюсь.
   -- Я не буду просить, чтобы вы были мнѣ полезны, милордъ.
   -- Такъ кчему же.
   -- Я желаю вамъ сказать кое-что. Могу я прійти къ вамъ завтра?
   Сильвербриджъ согласился и назначилъ часъ, когда Тифто могъ прійти на Карльтонскую Террасу. Онъ чувствовалъ, что долженъ вознаградить этого жалкаго человѣка, котораго къ несчастію допустилъ въ число своихъ друзей, которымъ онъ пользовался и съ которымъ обошелся невѣжливо.
   Ровно въ назначенный часъ маіора ввели въ его комнату.
   На пальцахъ маіора были еще перстни, въ манишкѣ пуговицы, въ галстукѣ булавка, но онъ сбрилъ усы и бородку, волосы были коротко обрѣзаны и вообще наружность его была самая жалкая.
   -- Я желаю сказать вамъ кое-что особенное, милордъ.
   Сильвербриджъ не могъ рѣшиться дожать ему руку, но предложилъ стулъ.
   -- Ну-съ, вы можете сказать это теперь.
   -- Да; только это не очень легко сказать. Есть нѣкоторыя вещи, которыя сказать хочешь, но не знаешь какъ.
   -- Это зависитъ отъ васъ, маіоръ Тифто. Вы можете говорить или молчать.
   Наступило молчаніе, во время котораго Сильвербриджъ сидѣлъ, засунувъ руки въ карманы и стараясь показывать равнодушный видъ.
   -- Но если вы чувствуете такъ, какъ я, вотъ здѣсь,-- бѣдняга приложилъ руку къ сердцу -- вы не могли бы заснуть, пока не высказались бы. Я сдѣлалъ то, о чемъ говорили.
   -- Что такое?
   -- Гвоздь! Я сдѣлалъ хромою лошадь.
   -- Очень жалѣю объ этомъ. Болѣе ничего я не могу сказать.
   -- Вы не такъ жалѣете объ этомъ, какъ я. О, нѣтъ, вы не можете жалѣть объ этомъ такъ, милордъ. Что вамъ до этого?
   -- Для меня это почти не значитъ ничего. Я хотѣлъ сказать, что жалѣю о васъ.
   -- Я этому вѣрю, милордъ; потому что, хотя вы могли быть грубы, вы всегда были добры. Теперь я разскажу вамъ все и потомъ вы можете поступить какъ хотите.
   -- Я не желаю дѣлать ничего. Для меня это кончено. Лошади мнѣ опротивѣли и я даже не желаю думать о нихъ.
   -- Все-таки, милордъ, я долженъ вамъ сказать. Меня подучилъ Гринъ. Онъ сдѣлалъ это, чтобы ограбить васъ. Пусть меня осудитъ Богъ, а я сдѣлалъ это не для денегъ.
   -- Стало быть изъ мести.
   -- Мною овладѣлъ дьяволъ, милордъ. До-тѣхъ-поръ я велъ себя всегда честно. Я сталъ находить, что ваше сіятельство дурно обращаетесь со много. Я не знаю, помните ли вы, но вы раза два порядочно озадачили меня.
   -- Надѣюсь, что я не былъ несправедливъ.
   -- Я этого не говорю, милордъ. Но мнѣ стало казаться, что вы желаете освободиться отъ меня, а я все время такъ старался о лошадяхъ. Я даже въ то утро дѣлалъ, что могъ въ Донкастерѣ. Меня подучилъ Гринъ. Я не говорю, что я не получилъ ничего, но это было не больше того, что я могъ бы получить, если бы лошадь выиграла. Помните, милордъ -- тутъ голосъ маіора понизился до шопота -- когда я пришелъ въ вашу спальню въ то утро?
   -- Помню.
   -- Въ первый разъ?;
   -- Да; я помню.
   -- Потому что я приходилъ два раза, милордъ. Когда я пришелъ въ первый разъ это еще не было сдѣлано. Вы выгнали меня.
   -- Это правда, маіоръ Тифто.
   -- Вы были тогда очень грубы. Вѣдь вы были грубы?
   -- Въ спальню вообще посторонніе не входятъ.
   -- Да, милордъ -- это правда. Мнѣ слѣдовало прежде послать къ вамъ вашего камердинера. Я приходилъ признаться вамъ во всемъ, прежде чѣмъ это было сдѣлано.
   -- Такъ зачѣмъ вы не оставили лошадь въ покоѣ?
   -- Я былъ въ ихъ рукахъ; потомъ вы были такъ грубы со мною! Я и сказалъ себѣ, почему мнѣ не сдѣлать, и сдѣлалъ.
   -- Чего же вы хотите отъ меня? если моего прощенія, то я прощаю васъ.
   -- Это много значитъ, милордъ -- много значитъ! сказалъ Тифто, заплакавъ.-- Но я еще сказалъ не все. Онъ здѣсь, въ Лондонѣ!
   -- Кто здѣсь?
   -- Гринъ. Онъ здѣсь. Онъ не думаетъ, что я знаю, но я завтра же могу захватить его.
   -- Нѣтъ ни одного человѣка на свѣтѣ, маіоръ Тифто, къ присутствію или отсутствію котораго я былъ бы болѣе равнодушенъ.
   -- Я вотъ что хочу сдѣлать, милордъ. Я пойду къ судьѣ или въ полицію, и скажу всю правду. Я не стану даже просить прощенія. Пусть накажутъ меня и его. Я нахожусь въ такомъ расположеніи духа, что всякая перемѣна будетъ къ лучшему. Но онъ -- онъ долженъ получить тяжелое наказаніе.
   -- Это будетъ сдѣлано не мною, маіоръ Тифто. Послушайте; вы пришли сюда признаться мнѣ, что сдѣлали мнѣ большой вредъ.
   -- Да, сдѣлалъ.
   -- И говорите, что жалѣете объ этомъ.
   -- Жалѣю.
   -- Я простилъ вамъ. Вы можете мнѣ показать вашу признательность только однимъ способомъ. Молчите объ этокъ. Деньги были заплачены, лошадь продана, обо всемъ этомъ я забылъ и не желаю вспоминать.
   -- А съ Гриномъ ничего не сдѣлаютъ!
   -- Въ этомъ отношеніи ничего.
   -- А онъ, говорятъ, получилъ двадцать-пять тысячъ наличными деньгами!
   -- Это жаль, но дѣлать нечего. Я не хочу больше имѣть никакого дѣла съ этимъ. Разумѣется, я не могу принудить васъ, но я сказалъ вамъ о моихъ желаніяхъ.
   Бѣдный маіоръ молчалъ, но еще не показывалъ намѣренія уйти.
   -- Если вы сказали все, что желали мнѣ сказать, маіоръ Тифто, я предупреждаю васъ, что мое время занято.
   -- И больше ничего не будетъ?
   -- Что же еще можетъ быть.
   -- Я нахожусь въ такомъ душевномъ состояніи, лордъ Сильвербриджъ, что мнѣ было бы пріятно сказать все, даже противъ себя.
   -- Я не могу вамъ помѣшать.
   Тутъ Тифто всталъ со стула, какъ будто уходилъ.
   -- Желалъ бы я знать, что мнѣ теперь дѣлать?
   -- Въ этомъ я не могу вамъ помочь, маіоръ Тифто.
   -- Полагаю такъ, милордъ. У меня не осталось и двадцати фунтовъ. Только въ одномъ этомъ я поступилъ нечестно во всю мою жизнь. Ваше сіятельство ничего не можете сдѣлать для меня? Мы одно время часто бывали вмѣстѣ, милордъ.
   -- Да, маіоръ Тифто, часто.
   -- Разумѣется, я негодяй. Но это было только одинъ разъ, а ваше сіятельство обошлись со мною такъ грубо! Я не говорю, что я не негодяй. Но подумайте, что я надѣлалъ съ собою однимъ этимъ поступкомъ! Начальникъ охоты! членъ клуба! и лошадь бѣжала бы подъ моимъ именемъ и выиграла бы Леджеръ! и всѣ знали, что ваше сіятельство были вмѣстѣ со мной!
   Тутъ онъ залился слезами и зарыдалъ.
   Молодой лордъ, конечно, не могъ взять опять этого человѣка въ товарищи, не могъ возвратить ему мѣсто въ клубѣ и начальника охоты -- и очистить его честь. Онъ не зналъ, что можетъ сдѣлать для этого человѣка, кромѣ того, что засунулъ руку въ карманъ. Тифто принялъ подарокъ и впослѣдствіи получалъ пенсію отъ своего прежняго благороднаго партнера, поселившись на житье въ какомъ-то темномъ уголку въ Южномъ Вельсѣ.
   

Глава LXXVI.
Торжественность.

   Френкъ Тригиръ пріѣхалъ въ Лондонъ въ концѣ февраля. Онъ остался въ Лондонѣ съ условіемъ не видѣться съ леди Мери до Пасхи. Тогда онъ долженъ былъ ѣхать въ Мачингъ, уже какъ объявленный женихъ. Все это было устроено такъ, какъ будто еще оставалась надежда, что леди Мери передумаетъ. Разумѣется, подобной надежды не было, когда герцогъ пригласилъ молодого человѣка обѣдать, когда попросилъ его выпить эту достопамятную рюмку вина, когда молодому человѣку дозволили, въ присутствіи Бонкассиновъ, сидѣть возлѣ леди
   Мери, разумѣется, все было рѣшено. Но отецъ, вѣроятно, находилъ облегченіе уступать постепенно.
   -- Я желаю, чтобы переписки не было, сказалъ онъ Тригиру и своей дочери.
   Они обѣщали, что переписки не будетъ. На Пасхѣ они увидятся. Послѣ Пасхи Мери пріѣдетъ въ Лондонъ на свадьбу брата, на которую Тригиръ также былъ формально приглашенъ; и тогда, вѣроятно, что-нибудь рѣшится и относительно ихъ свадьбы. Тригиръ, съ позволенія доктора, занялъ свое мѣсто въ Парламентѣ. Его представили два главныхъ члена консервативной стороны, но послѣ этого онъ сѣлъ возлѣ своего друга Сильвербриджа на верхней скамейкѣ, позади министровъ. Палата была очень полна и ходили слухи, что сер-Тимоти Бисваксъ намѣренъ сдѣлать заявленіе. никто не зналъ въ чемъ это заявленіе будетъ состоять; но всякій политикъ въ Палатѣ думалъ, что сер-Тимоти будетъ добиваться большей власти; Тригиръ, еще не ознакомившійся съ Палатой, не примѣчалъ никакого особеннаго оживленія; но Сильвербриджъ могъ видѣть, что было необыкновенное оживленіе.
   -- Какъ это странно, что у насъ будетъ шумъ въ первый день твоего появленія, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Ты думаешь, что будетъ шумъ.
   -- Бисваксъ хочетъ сказать что-то особенное. Его еще нѣтъ здѣсь, какъ ты видишь. Ему оставлено мѣсто между Роперомъ и сер-Орландомъ. Тебѣ досталась привилегія глядѣть прямо на макушку его головы, когда онъ придетъ. Послѣ этого я недолго останусь.
   -- Куда ты пойдешь?
   -- Я говорю не о сегодняшнемъ днѣ. Я и теперь не былъ бы здѣсь -- на этомъ мѣстѣ хочу я сказать -- я только не хотѣлъ оставить тебя съ перваго раза. Я удалюсь подальше, и вѣроятно, очень скоро перейду на другую сторону.
   -- Неужели?
   -- Думаю. Я начинаю чувствовать, что сдѣлалъ ошибку.
   -- Поступивъ на эту сторону?
   -- Думаю. Впрочемъ, все это не очень важно.
   -- Какъ не важно. Я думаю, что это очень важно.
   -- Можетъ быть для тебя. Но чѣмъ болѣе я думаю объ этомъ, тѣмъ менѣе извиняю себя за то, что бросилъ старинныя преданія моей фамиліи. Что можетъ связать человѣка по рукамъ и по ногамъ съ такими людьми?
   -- Ихъ принципы.
   -- Да; ихъ принципы! Я имѣю весьма смутное понятіе о поддержаніи собственности, земли и этого всего. Я не знаю, чтобы кто-нибудь имѣлъ намѣреніе нападать на это.
   -- Кто-нибудь вздумаетъ напасть, если защитниковъ не будетъ.
   -- Я полагаю, что есть власть внѣшняя -- народъ, или общественное мнѣніе, какъ бы тамъ это ни называть. Здѣсь, въ Парламентѣ, можно оставаться консервативными только, пока внѣшняя власть позволитъ. Мнѣ кажется все равно, на которой сторонѣ сидѣть -- но очень важно, чтобы не дѣйствовать съ тѣми, кто противенъ намъ.
   -- Никогда въ жизни не слыхалъ худшаго политическаго аргумента.
   -- Можетъ быть. Вотъ сер-Тимоти. Когда онъ имѣетъ такой напыщенный и торжественный видъ, я знаю, что онъ хочетъ на кого-нибудь напасть.
   Въ эту минуту предводитель Палаты занялъ свое мѣсто между Роперомъ и сер-Орландомъ Дротомъ. Сильвербриджъ былъ правъ, говоря, что видъ у сер-Тимоти торжественный.
   Когда человѣкъ хочетъ объявить торжественное предложеніе при торжественномъ случаѣ и въ торжественномъ мѣстѣ, ему необходимо самому смотрѣть торжественно.
   Другіе постарше Сильвербриджа примѣтили тоже, что и онъ, но были снисходительнѣе и благоразумнѣе.
   Какъ только сер-Тимоти сѣлъ на свое мѣсто, Ретлеръ всталъ съ опозиціонной скамьи и сдѣлалъ какой-то вопросъ о финансахъ. Потомъ всталъ сер-Тимоти, и самымъ благодушнымъ образомъ началъ извиняться въ своемъ позднемъ появленіи. Онъ жалѣлъ, что общественныя дѣла помѣшали ему находиться на своемъ мѣстѣ во время, чтобы надлежаще отвѣтить на вопросъ достопочтеннаго джентльмена. Онъ боится, что даже теперь долженъ отказаться дать отвѣтъ, который могъ бы считаться удовлетворительнымъ. Онъ считаетъ своей обязанностью сдѣлать заявленіе въ Палатѣ на слѣдующій день, заявленіе, къ которому въ настоящую минуту онъ не совсѣмъ приготовился. Послѣ этого онъ сѣлъ. Всѣ члены вышли и вмѣстѣ съ другими Тригиръ и лордъ Сильвербриджъ.
   -- И такъ вотъ конецъ твоего перваго дня въ Парламентѣ, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- Что все это значитъ?
   -- Пойдемъ въ Карльтонъ и послушаемъ, что тамъ говорятъ.
   Въ этотъ день оба молодые человѣка обѣдали у Бонкассина. Хотя Тригиру не велѣно было писать леди Мери и не видаться съ нею до Пасхи, все-таки всѣ знали, что онъ будетъ ея мужемъ, и обращались съ нимъ такимъ образомъ.
   -- И такъ всѣ они выйдутъ, сказалъ Бонкассинъ.
   -- Это общее мнѣніе, отвѣтилъ будущій зять.-- Когда два человѣка хотятъ быть первыми и никто не хочетъ уступить, они не могутъ ѣхать въ одной лодкѣ.
   Тутъ онъ съ гнѣвомъ распространился о вѣроломствѣ сер-Тимоти, и Тригиръ, хотя умѣреннѣе, выразилъ тоже мнѣніе.
   -- Честное слово, молодые люди, я сомнѣваюсь, правы ли вы, сказалъ Бонкассинъ:-- возможно ли, чтобы человѣкъ возвысился до такого положенія съ такой малой долею патріотизма, какую вы приписываете нашему другу, сказать я не могу. Я думалъ бы, что въ Англіи это невозможно. Вы говорите, что другая партія выступитъ на сцену.
   -- Это весьма вѣроятно, сказалъ Сильвербриджъ.
   -- А у насъ другая партія никогда не выступаетъ -- не можетъ выступить -- кромѣ одного раза въ четыре года, когда выбирается президентъ. Это одно связываетъ насъ всѣхъ на четыре года.
   -- Но вы перемѣняете вашихъ министровъ, сказалъ Тригиръ.
   -- Министръ можетъ поссориться съ президентомъ, или можетъ быть у него сдѣлается подагра, или можетъ быть онъ уличенъ въ расхищеніи.
   -- А между тѣмъ вы считаете себя свободнѣе насъ.
   -- Я въ этомъ не увѣренъ. У насъ задача трудная, поддерживать правленіе въ новой странѣ, которая, однако, почти многолюднѣе всякой старой. Приливъ такъ быстръ, что каждыя десять лѣтъ натура народа измѣняется. Это нелегко; и хотя я думаю, что мы ведемъ дѣла довольно хорошо, я не стану хвастаться, чтобы Вашингтонъ былъ политическимъ раемъ.
   

Глава LXXII.
Прощайте Мабель.

   Когда Тригиръ пріѣхалъ въ Лондонъ съ перевязанной рукой, чтобы получить формальное согласіе герцога, онъ не былъ нигдѣ, кромѣ дома на Карльтонской Террасѣ. Онъ былъ на Бельгревскомъ скверѣ сообщить о своей судьбѣ леди Мабели Грексъ -- по леди Мабели Грексъ тамъ не было. Графъ былъ боленъ въ Брайтонѣ и леди Мабель поѣхала ухаживать за нимъ. Старуха, которая вышла къ Тригиру въ переднюю, сказала ему, что графъ очень боленъ, что съ нимъ сдѣлалась подагра, но не смотря на подагру и запрещеніе докторовъ, онъ непремѣнно захотѣлъ поѣхать въ клубъ. Тогда его увезли въ Брайтонъ по совѣту доктора, главное для того, чтобы избавить отъ искушенія.
   -- Милордъ такъ неблагоразуменъ, сказала старуха съ огорченіемъ, качая своей старой головой.
   Хотя графъ былъ тираномъ для всѣхъ окружающихъ, однако, когда бѣдная женщина становится стара, ей пріятно, что есть тиранъ, покровительствующій ей. Милордъ всегда былъ неблагоразуменъ. Тригиръ зналъ, что теорія жизни милорда состояла въ томъ, что ѣсть, пить и умереть лучше, чѣмъ вести воздержную жизнь и остаться въ живыхъ. Потомъ Тригиръ написалъ къ своему другу слѣдующее:
   "Любезная Мабель -- я въ Лондонѣ, какъ вы примѣчаете, хотя еще нахожусь въ безпомощномъ состояніи и едва могу написать это письмо. Я былъ у васъ сегодня и съ сожалѣніемъ услыхалъ о болѣзни вашего отца. Если бы я былъ въ состояніи, я пріѣхалъ бы къ вамъ. Когда буду въ состояніи, пріѣду, если вы пожелаете видѣть меня. Пока, пожалуста сообщите мнѣ, какъ здоровье графа и ваше.
   "Увѣдомляю васъ, что герцогъ принялъ мое предложеніе. Для меня это важная новость, и надѣюсь, что она будетъ пріятна вамъ. Я увѣренъ, что какъ другъ вы желали мнѣ добра -- какъ я всегда буду желать добра вамъ.
   "Разумѣется, это составитъ для меня все. Я не стану говорить теперь о любви моей къ дѣвушкѣ, которая будетъ моей женой. Вы опять, пожалуй, назовете меля Ромео. Не желаю я также говорить теперь о моихъ матеріальныхъ средствахъ. Я просилъ Мери быть моей женой не за ея богатство. Но я не могъ жениться ни на ней, ни на другой безъ денегъ. Каковы намѣренія герцога, я не имѣю ни малѣйшаго понятія, и не стгну спрашивать его. Я поѣду въ Мачингъ на Пасхѣ и постараюсь устроить, чтобы время было назначено. Я полагаю, что герцогъ скажетъ что-нибудь о деньгахъ. Если онъ не скажетъ, и я не скажу.
   "Пожалуста, напишите мнѣ тотчасъ и скажите, когда я увижу васъ.-- Вашъ любящій кузенъ
   "Ф. О. Тригиръ".
   Въ отвѣтъ на это онъ получилъ очень коротенькое письмецо. Она поздравляла его -- не очень горячо -- но выражала надежду скоро увидѣть его. Но въ Брайтонъ не велѣла ему пріѣзжать. Графу было лучше, но онъ очень сердитъ, и она скоро пріѣдетъ въ Лондонъ.
   Въ концѣ мѣсяца въ Лондонѣ вдругъ распространилось извѣстіе, что лордъ Грексъ умеръ въ Брайтонѣ. Консервативная газета вспомнила какой онъ былъ превосходный политикъ въ молодости, и свѣтъ узналъ, что фамилія Грексъ была самая старинная въ Великобританіи. Тогда Тригиръ получилъ отъ леди Мабели другое письмо.
   "Я буду въ Лондонѣ 31-го въ старомъ домѣ съ мисъ Касвери, я увижу васъ, если вы придете 1-го. Приходите рано, въ одиннадцать, если можете."
   Въ назначенный день и часъ Тригиръ былъ на Бельгревскомъ скверѣ. Онъ съ дѣтства зналъ этотъ домъ и помнилъ какъ въ первый разъ величіе графа наполнило его страхомъ. Графъ тогда обращалъ на него мало вниманія. Но грація и добродушіе его молодой родственницы произвели на него большое впечатлѣніе.
   -- Вы мой кузенъ Френкъ, сказала она:-- я такъ рада, что у меня есть кузенъ.
   Онъ помнилъ теперь эти слова, какъ будто они были произнесены вчера. Между нимъ и, какъ ему тогда казалось, прелестнѣйшей изъ всѣхъ дѣвушекъ на свѣтѣ, скоро возникла дружба. Въ то время онъ только-что поступилъ въ Итонъ; но прежде чѣмъ онъ оставилъ Итонъ, они поклялись другъ другу въ любви. Потомъ, когда онъ вышелъ изъ университета, они рѣшили такъ, что хотя они любятъ другъ друга страстно, о бракѣ между ними не можетъ быть и, рѣчи.
   Справедливость требуетъ сказать, что это рѣшилъ не Тригиръ, а Мабель. Онъ сказалъ ей, что будетъ считать себя обязаннымъ жениться на ней когда-нибудь, но она тотчасъ отвергла это. Возможно ли, говорила она, чтобы два существа, воспитанные въ роскоши и привыкшіе наслаждаться всѣми благами міра, могли жить счастливо, не имѣя состоянія? Онъ предложилъ поступить въ адвокатуру, но она спросила его, неужели онъ думаетъ, что она можетъ ждать двѣнадцать лѣтъ.
   -- Когда придетъ время, я буду старуха, а вы несчастнымъ человѣкомъ.
   Она освободила его и объявила о своемъ намѣреніи выйти замужъ хорошо.
   -- Мы были сумасбродными дѣтьми, но должны бросить ребячество, сказала она.
   Каковъ былъ результатъ, читатель знаетъ. Тригиръ воспользовался свободою, данной ему, и говорилъ съ нею не только о своихъ блестящихъ надеждахъ, что она могла бы простить ему, но и о своей любви -- своей любви!
   Она отказывала женихамъ одному за другимъ, и онъ это зналъ. Потомъ она встрѣтилась съ Сильвербриджемъ и рѣшила, что онъ долженъ быть ея мужемъ. Она чуть было не успѣла и добыча ускользнула отъ нея по ея собственной винѣ.
   Все это Тригиръ зналъ, и зная это, почти опасался наступающаго свиданія. Однако онъ не могъ избѣгнуть этого, особенно теперь, когда она осталась одна. Отецъ не много дѣлалъ для нея, но все-таки его присутствіе позволяло ей играть въ свѣтѣ роль. Теперь она не будетъ играть роли никакой. И она лишилась своего богатаго приза, а онъ получилъ!
   Дверь отворила ему та же старуха, и его провели въ гостиную, которую онъ зналъ такъ хорошо. Ему сказали, что леди Мабель сейчасъ придетъ. Осматриваясь вокругъ, онъ могъ видѣть, что уже начался тотъ раздѣлъ добычи, который слѣдуетъ за смертью многихъ изъ насъ. Уже не было многихъ знакомыхъ вещей и комната, лишившись своихъ украшеній, сдѣлалась безобразна.
   Минутъ чрезъ десять Мабель пришла такими тихими шагами, что онъ не примѣтилъ бы ея прихода, если бы не увидалъ ее въ зеркало. Когда онъ повернулся поздороваться съ нею, его изумила мрачность ея наружности. Она смотрѣла такъ, какъ будто состарѣлась на десять лѣтъ послѣ ихъ послѣдняго свиданія. Когда она подошла къ нему, осанка ея была серіозна и почти торжественна, въ глазахъ слезъ не было. И почему могли быть слезы? и женщины, и мужчины плачутъ не отъ горя, а отъ волненія. Однако, не смотря на серіозную и почти торжественную осанку, она почти съ улыбкой подала ему руку. Но лицо ея было очень грустно, и говорило ему слишкомъ ясно о безнадежности ея сердца.
   -- И такъ герцогъ согласился, сказала она.
   Онъ писалъ ей объ этомъ въ своемъ письмѣ, но послѣ того отецъ ея умеръ и она осталась въ какой бѣдности, онъ еще не зналъ, но боялся, что ей предстоитъ не весьма пріятная будущность.
   -- Да, Мабель, это кажется рѣшено. Съ какимъ огорченіемъ услыхалъ я обо всемъ этомъ.
   -- Очень грустно -- не правда ли? Садитесь, Френкъ. Намъ съ вами надо о многомъ поговорить. Вамъ не зачѣмъ было ѣздить въ Брайтонъ. Онъ бы васъ не принялъ, а я послѣднее время не оставляла его.
   -- Персиваль былъ тамъ?
   Она только покачала головой.
   -- Это ужасно.
   -- Персиваль въ этомъ не виноватъ. Онъ не хотѣлъ видѣть его, и даже до послѣдняго часа не вѣрилъ своей опасности.
   -- Къ вамъ онъ былъ добръ?
   -- Добръ ко мнѣ! Ну, ему было пріятно мое присутствіе. Бѣдный папа! Онъ уже не могъ быть добръ ни къ кому. Мнѣ кажется ему казалось малодушнымъ не оставаться прежнимъ до конца.
   -- Онъ не хотѣлъ видѣть Персиваля?
   -- Когда ему предложили, онъ только спросилъ какую пользу можетъ сдѣлать ему Персиваль. Я наконецъ послала за нимъ, но онъ не засталъ отца вживыхъ. Когда онъ пріѣхалъ, онъ только сказалъ мнѣ какъ дурно отецъ обращался съ нимъ! Это было ужасно!
   -- Я такъ васъ жалѣлъ.
   -- Я въ этомъ увѣрена. Право, Френкъ, я нахожу, что благочестивымъ и набожнымъ людямъ лучше на этомъ свѣтѣ. Какъ бы ни были они алчны, фальшивы, жестокосерды, одно то обстоятельство, что они должны .поддерживать приличный видъ, дѣлаетъ ихъ сносными для окружающихъ. Бѣдный папа не былъ для меня сносенъ. Немножко лицемѣрія, небольшая жертва чувствамъ свѣта, могутъ быть такъ пріятны.
   -- Мнѣ жаль, что вы такъ огорчены.
   -- Да; грустно. Но вамъ все улыбается! Поговоримъ о вашихъ планахъ.
   -- Въ другой разъ. Я пришелъ узнать о вашихъ дѣлахъ.
   -- Вотъ они, сказала она, окидывая глазами комнату.-- У меня нѣтъ другихъ дѣлъ. Вы видите, что я уѣзжаю отсюда.
   -- Куда же вы ѣдете?
   Она покачала головой.
   -- Съ кѣмъ вы будете жить?
   -- Съ мисъ Касъ -- двѣ старыя дѣвы! Больше я ничего не знаю.
   -- Но какъ же на счетъ денегъ? то есть, если я имѣю право спрашивать объ этомъ.
   -- О чемъ вы не имѣете права спрашивать? Развѣ вы не знаете, что я сказала бы вамъ всякую тайну моего сердца -- если бы у моего сердца были тайны. Я кажется отказалась отъ моего состоянія.
   -- Такъ-что у васъ не осталось ничего?
   -- Есть кое-какіе остатки -- если Персиваль согласится. Этотъ домъ заложенъ -- но ниже своей цѣны. Есть также брильянты -- но все это составитъ какія-нибудь жалкія сотни; между тѣмъ какъ вы...
   -- Мабель! не говорите мнѣ жестокостей.
   -- Нѣтъ, зачѣмъ я буду говорить, я вѣдь сама только-что проповѣдывала доктрину лицемѣрства. Я ничего не скажу жестокаго. Но я предпочитаю разговаривать о вашихъ благахъ, а не о моихъ несчастіяхъ.
   -- Я не желаю.
   -- Говорите о нихъ для меня. Какъ это герцогъ согласился наконецъ?
   -- Я не знаю. Она вызвала меня.
   -- Славная, энергичная дѣвушка. Въ этихъ Паллизерахъ гораздо больше мужества, чѣмъ ожидаешь по ихъ наружности. У Сильвербриджа много мужества.
   -- Я говорилъ вамъ, что онъ можетъ быть упрямъ.
   -- А я вамъ сказала, что не вѣрю вамъ. Теперь я узнала его. Въ немъ есть то мужество, которое позволяетъ мужчинѣ разбить сердце дѣвушки или ея надежды, безъ малѣйшаго содроганія Многіе мужчины не могутъ этого сдѣлать изъ трусости. "Я передумалъ". Есть что-то великое въ мужествѣ мужчины, который можетъ сказать эти слова женщинѣ. Многіе ускользаютъ посредствомъ лжи и хитрости. Но когда мужчина можетъ сказать прямо: "я передумалъ", она не можетъ не восхищаться имъ.
   -- Вы теперь говорите о Сильвербриджѣ?
   -- Конечно я говорю о Сильвербриджѣ. Да, когда я стала упрекать его въ вѣроломствѣ -- потому что онъ поступилъ вѣроломно -- онъ отвѣтилъ мнѣ: "Я передумалъ". Онъ солгать не могъ. Сказать правду было для него необходимо, даже съ ущербомъ любезности, почти человѣколюбія.
   -- Развѣ онъ поступилъ вѣроломно съ вами, Мабель?
   -- Конечно. Но не изъ-за чего ссориться. Теперь изъ-за этого не ссорятся. Дѣвушка должна сама пробивать себѣ дорогу. Я думала, что я мужественна, но его мужество одержало верхъ надъ моимъ. Когда онъ хотѣлъ проглотить мою приманку, моя рука была недостаточно тверда, чтобы всунуть ему въ ротъ крючокъ. Если бы я не струсила тогда, я бы его поймала.
   -- Ужасно слышать, когда вы говорите такимъ образомъ.
   Она прислонилась къ спинкѣ кресла и казалась гораздо старше своихъ лѣтъ, и въ наружности ея была та серіозная задумчивость, которую всегда придаетъ траурная одежда. А между тѣмъ ея слова были такъ суетны, такъ неженственны.
   -- Я должна сказать правду кому-нибудь. Разумѣется я его не любила; какъ могла я его любить послѣ того что было? Но я не думаю, чтобы старшіе сыновья герцоговъ часто женились по любви.
   -- Мисъ Бонкассинъ любитъ его.
   -- Конечно и дочь нищаго любила короля Кофетуа. Когда разстояніе такъ велико, тогда и любовь можетъ существовать. У же одно то обстоятельство, что мужчина такъ низко спускается для красоты -- одна лестная сторона -- вызоветъ любовь. Когда ангелы спускались къ человѣческимъ дочерямъ, разумѣется человѣческія дочери любили ихъ. Разстояніе между мною и имъ не такъ велико, чтобы могло произвести такое обожаніе. Леди Мабель Грексъ очень хорошо могла сдѣлаться женою сына герцога Омніума.
   -- Конечно.
   -- И поэтому, меня это особенно не поразило. Я не могу сказать, что я любила его, Френкъ, я не способна даже любить ангела небеснаго!
   -- Такъ я не знаю, можете ли вы порицать его, сказалъ Тригиръ очень серіозно.
   -- Именно; и я сказала ему все. Но прежде отмстила.
   -- Я не сказалъ бы ничего.
   -- Вы посовѣтовали бы деликатность! Конечно, вы думаете, что женщины должны быть деликатны, какъ бы не страдали. Онъ, конечно, оскорбилъ меня. Онъ просилъ моей любви, а я, съ той деликатностью, которую вы совѣтуете, не тотчасъ ухватилась за это предложеніе. Потомъ, когда онъ сказалъ мнѣ: "Я раздумалъ!" развѣ онъ не оскорбилъ меня?
   -- Онъ не долженъ былъ возбуждать ложныя надежды.
   -- Онъ сказалъ мнѣ, что онъ передумалъ. Кажется я любила его тогда болѣе, чѣмъ когда либо, потому что онъ смотрѣлъ прямо на меня. Тогда я сказала ему, что никогда его не любила, и что поэтому у него на совѣсти нѣтъ ничего. Но я сомнѣваюсь, чтобы онъ былъ радъ слышать это. Мужчины такъ тщеславны! Я говорила слишкомъ много о себѣ. И такъ вы будете зятемъ герцога. И у нея будутъ сотни тысячъ.
   -- Тысячи можетъ быть, но я не очень думаю объ этомъ. Я знаю, что онъ обезпечитъ ее.
   -- А вы, женившись на ней, можете сидѣть подъ его крылышкомъ какъ герцогскій цыпленокъ. Это очень удобно. Герцогъ будетъ для васъ настоящимъ провидѣніемъ. Я удивляюсь, какъ это всѣ молодые люди не женятся на богатыхъ невѣстахъ -- это такъ легко. И вы получили мѣсто въ Парламентѣ! О, ваше счастіе! А когда я посмотрю на себя, все мнѣ кажется такъ тяжело. Я бывало тревожилась только за васъ, а теперь мнѣ самой дѣваться некуда.
   Онъ приблизился къ ней и протянулъ ей руку.
   -- Нѣтъ, сказала она, заложивъ обѣ руки за спину:-- ради Бога безъ нѣжностей. Но не жестоко ли это? Подумайте о моихъ преимуществахъ въ ту минуту, когда мы съ вами рѣшили, что наши пути должны быть отдѣльны. Мое состояніе тогда еще не совсѣмъ было промотано моимъ отцомъ и братомъ. Предо мною было все, что общество можетъ предложить. Меня называли красавицей и умницей. Какая дѣвушка имѣла болѣе надеждъ забраться высоко?
   -- Вы и теперь можете.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, я не могу. И по-крайней-мѣрѣ вы не должны говорить мнѣ это. Я тогда не знала силу недуга, овладѣвшаго мною. Я тогда не знала, что по вашей милости другіе мужчины сдѣлаются противны мнѣ. Я думала, что я была такъ же легкомысленна, какъ оказались вы.
   -- Какъ вы можете быть жестоки!
   -- Развѣ я въ чемъ-нибудь помѣшала вамъ? Сказала ли я даже слово этому мальчику, когда могла сказать. Да; ему я сказала кое-что, но ждала и не говорила, пока это могло вамъ повредить. Сказать вамъ, что я ему сказала? Все что было между вами и мной.
   -- Вы сказали?
   -- Да; потому что видѣла, что могу положиться на него.. Я сказала ему, потому что желала увѣрить его, что никогда его не любила. Но, Френкъ, я вамъ не повредила. Съ тѣхъ поръ какъ вы мнѣ сказали о вашей любви къ этой богатой молодой дѣвицѣ, я всегда готова была бы помогать вамъ, если бы могла.
   -- А развѣ меня вы можете обвинить въ чемъ-нибудь?
   -- Да, Френкъ. Вы сдѣлали мнѣ страшный вредъ, разлюбивъ меня.
   -- Вы сами мнѣ велѣли.
   -- Конечно! Но если бы я вамъ велѣла перерѣзать мнѣ горло, сдѣлали ли бы вы это?
   -- Не вы ли рѣшили, что мы не должны ждать?
   -- А развѣ вы не должны были рѣшить, что мы ждать должны.
   -- Вѣдь и вы также вышли бы замужъ.
   -- Меня почти сердитъ, что вы не видите разницы. Дѣвушка, если не выйдетъ замужъ, становится ничѣмъ, какъ теперь я. Мужчинѣ не нуженъ столбъ, чтобы прислониться. Когда мужчина поступаетъ такъ какъ вы поступили со мною, и привлечетъ къ себѣ сердце дѣвушки, даже если его сердце такъ измѣнчиво, какъ ваше, онъ долженъ оставаться вѣренъ ей, по-крайней-мѣрѣ нѣкоторое время. Неужели вамъ никогда не приходило въ голову, что вы чѣмъ-нибудь обязаны мнѣ?
   -- Я всегда былъ вамъ обязанъ очень много.
   -- Нѣкоторый оттѣнокъ рыцарства, если не любви, долженъ былъ бы заставить васъ почувствовать, что вторую страсть надо отложить на годъ или два. Вы могли подождать, не состарѣвшись. Вы могли позволить себѣ наслаждаться -- я хотѣла сказать нѣжными воспоминаніями. Но они не были нѣжны, Френкъ; они не были нѣжны для васъ.
   -- Эти выговоры, Мабель, лишатъ ихъ нѣжности -- на время.
   -- Они исчезли, они исчезли, сказала она, качая головой:-- исчезли отъ меня, потому что я такъ легко была брошена, исчезли отъ васъ, потому что перемѣна была такъ для васъ легка. Сколько времени прошло, Френкъ, послѣ того какъ вы оставили меня, прежде чѣмъ вы стали наслаждаться улыбками леди Мери Паллизеръ?
   -- Не очень много -- нѣсколько мѣсяцевъ.
   -- Скажите дней, Френкъ.
   -- Я долженъ защищаться, и скажу правду. Не очень долго, но зачѣмъ было ждать? Я долженъ былъ лѣчить свою рану.
   -- Приложить пластырь къ царапинѣ, Френкъ.
   -- И чѣмъ скорѣе мужчина можетъ сдѣлать это, тѣмъ онъ мужественнѣе. Развѣ стонать отъ горя, которое излѣчить нельзя, признакъ силы? Я долженъ защищать себя отъ горечи вашихъ словъ. Это рѣшили вы.
   -- Вы легко покорились моему рѣшенію.
   -- Потому что оно основывалось не только на неудобствѣ этого брака для меня, но и для васъ. Когда я увидалъ, что можетъ быть вамъ предстоятъ годы нищеты, разумѣется я согласился съ вашимъ рѣшеніемъ. Слабость была очень для меня сладка.
   -- О, Френкъ, была ли она когда сладка для васъ?
   -- И торжество было бы очень велико. Меня увѣряла въ любви та, которая казалась мнѣ выше всѣхъ на свѣтѣ. Потомъ вы рѣшили. Неужели вы думаете, что я могъ отказаться отъ сладости лишиться моего торжества, думать, что не могу никогда обнять рукою станъ вашъ, никогда не чувствовать вашей щеки возлѣ моей, и не огорчаться этимъ?
   -- Френкъ, Френкъ, сказала она, вставая и протягивая руки, какъ будто хотѣла возвратить ему всѣ эти радости.
   -- Разумѣется, я огорчался. Я тогда не зналъ что предстоитъ мнѣ.
   Когда онъ сказалъ это, она немедленно опустилась на свое мѣсто.
   -- Я былъ очень несчастенъ, но сильный мужчина долженъ выказать всю силу быстрымъ излѣченіемъ. Я себя не осуждаю и не хочу покоряться осужденію даже отъ васъ. Мужчина никогда не долженъ покоряться осужденію.
   -- Но если онъ заслужитъ.
   -- Кто можетъ быть судьей? Но зачѣмъ будемъ мы объ этомъ спорить? Вѣдь вы не желаете унижать меня?
   -- Нѣтъ -- нѣтъ.
   Наступило молчаніе на нѣсколько минутъ.
   -- Уйти мнѣ теперь? спросилъ онъ.
   -- О, Френкъ!
   -- Я боюсь, что мое присутствіе дѣлаетъ васъ несчастной.
   -- Что же сдѣлаетъ ваше отсутствіе? Когда я увижу васъ опять? Но нѣтъ; я не увижу васъ, много дней -- много лѣтъ. Зачѣмъ мнѣ видѣть васъ? Френкъ, не гадко ли, что я люблю васъ?
   Онъ могъ только покачать головой въ отвѣтъ.
   -- Но если бы даже я должна получить за это вѣчное наказаніе, я все-таки буду васъ любить. Я никогда, никогда, никогда не полюблю другого. Вы не можете этого понять. О Боже -- я сама этого не понимала! Мнѣ кажется, мнѣ кажется, что теперь я отправилась бы съ вами повсюду, перенесла всякую нищету, всякое безславіе. Вы знаете, что, если бы это было возможно, я этого не сказала бы. Но такъ какъ я знаю, что вы не сдѣлаете шага со мною, я это говорю.
   -- Я знаю, что вы этого не думаете.
   -- Думаю, хотя этого сдѣлать нельзя. Френкъ, я не должна видѣть ее, нѣсколько времени -- нѣсколько лѣтъ. Я не желаю ненавидѣть ее, но какъ же я могу? Помните какъ она бросилась къ вамъ на шею въ этой комнатѣ?
   -- Помню.
   -- Разумѣется вы помните. Помнить это теперь для васъ большая радость. Она должно быть очень добра! Хотя я ненавижу ее!
   -- Не говорите, что вы ненавидите ее, Мабель.
   -- Хотя я ненавижу ее, она должна быть добра. Это былъ прекрасный и мужественный поступокъ. И я дѣлала это, но не при всѣхъ. О, Френкъ, я никогда болѣе не буду этого дѣлать. Ступайте теперь и не подходите ко мнѣ. Будемъ оба молиться, чтобы чрезъ десять лѣтъ мы могли встрѣтиться безстрастными друзьями.
   Онъ подошелъ къ ней, самъ не зная зачѣмъ, но намѣреваясь, какъ бы по инстинкту, взять ея руку на прощаніе. Но она, закрывъ лицо обѣими руками и бросившись на диванъ, зарылась головой въ подушкахъ.
   -- Вы не скажете мнѣ больше ничего? спросилъ онъ.
   Она лежа покачала головой, и онъ оставилъ ее, пробормотавъ сквозь зубы:
   -- Прощайте, Мабель!
   

Глава LXXVIII.
Герцогъ возвращается въ министерство.

   Тригиръ, прямо отъ леди Мабели отправился къ Сильвербриджу. Сильвербриджъ былъ очень веселъ и съ нетерпѣніемъ ожидалъ министерскаго заявленія, но Тригиръ не могъ оторвать своихъ мыслей отъ утренняго разговора.
   -- Меня это не очень интересуетъ, сказалъ онъ наконецъ.
   -- А меня очень, отвѣтилъ Сильвербриджъ.
   -- Какую разницу это сдѣлаетъ?
   -- Я завтракалъ сегодня съ родителемъ и не видалъ его въ такомъ хорошемъ расположеніи духа съ тѣхъ поръ какъ... ну, давно не видалъ.
   Сильвербриджъ хотѣлъ сказать, но удержался, что не видалъ отца въ такомъ расположеніи духа съ того вечера, когда между нимъ и его отцомъ было рѣшено, что Мабель Грексъ будетъ возведена на самое почетное мѣсто въ домѣ Паллизеровъ, но это теперь слѣдовало предать забвенію.
   -- Онъ этого не говорилъ, но я убѣжденъ, что онъ и мистеръ Монкъ устроили новое министерство.
   -- Я не вижу въ этомъ ничего радостнаго для такихъ коисерваторовъ, какъ ты и я.
   -- Онъ мой отецъ -- и такъ какъ будетъ твоимъ тестемъ, я думалъ бы, что и тебѣ это можетъ быть пріятно.
   -- О! да, если онъ доволенъ. Но я такъ часто слышалъ о подавляющихъ заботахъ министерства, и думалъ, что онъ больше всѣхъ былъ подавленъ ими.
   Въ Палатѣ Общинъ все было кончено къ пяти часамъ. Въ половинѣ шестого Парламентъ былъ пустъ. А между тѣмъ еще въ четыре часа была такая толпа, что членамъ негдѣ было сѣсть. Тригиръ и Скльвербриджъ пришли рано, но тѣ, которые опоздали, должны были слушать изъ галерей. Но вытягивать шею и напрягать слухъ приходилось не долго. Сер-Тимоти сказалъ немного, но то что онъ сказалъ было произнесено съ достоинствомъ, скорѣе означавшимъ будущія радости, чѣмъ настоящее паденіе. Поднялся вопросъ о доходахъ, въ которомъ къ несчастію онъ не былъ согласенъ съ своимъ благороднымъ другомъ первымъ министромъ. При настоящихъ обстоятельствахъ, нельзя тотчасъ приступить къ дѣлу и потому это дѣло отлагается до слѣдующаго вторника. Вотъ въ чемъ состояло заявленіе.
   Вскорѣ послѣ этого первый министръ сдѣлалъ другое заявленіе въ Палатѣ Лордовъ. Такъ какъ канцлеръ Казначейства внезапно подалъ въ отставку и такимъ образомъ разстроилъ министерство, онъ, первый министръ считаетъ себя обязаннымъ вручить свою отставку ея величеству. Въ этотъ день въ клубахъ съ восторгомъ говорили о высокомъ умѣ, обнаруженномъ въ этомъ случаѣ сер-Тимоти. Не только удалось разрушить министерство, но и набросить весь упрекъ на своего несчастнаго товарища. Такъ это объяснялъ Лоптонъ.
   Все это случилось въ пятницу. Въ суботу преобладало мнѣніе, что кабинетъ устранитъ недоразумѣнія между собой и что внутреннія раны будутъ залѣчены. Всѣ думали, что лордъ Дрёммондъ уступитъ. Но въ воскресерье утромъ узнали, что лордъ Дрёммондъ не уступаетъ. Носились слухи, что лордъ Дрёммондъ готовъ купить свое освобожденіе отъ сер-Тимоти цѣною своего мѣста. Чтобы сер-Тимоти уступилъ, казалось невозможнымъ. Если онъ уступитъ, онъ лишится уваженія Палаты. Потомъ стали говорить, что еще двое трое выходятъ вмѣстѣ съ сер-Тимоти. Въ понедѣльникъ утромъ объявили, что первый министръ не беретъ назадъ отставки. Во вторникъ было засѣданіе въ Парламентѣ и Монкъ объявилъ, все съ оппозиціонной скамьи, что онъ въ это утро былъ у королевы. Тутъ всѣ либералы поняли, что врата рая опять отворятся для нихъ.
   Это интересуетъ насъ только въ отношеніи нашего герцога. Онъ согласился помогать Монку составить министерство и занять мѣсто подъ предводительствомъ Монка. Ему пришлось выдержать большую борьбу съ самимъ собой, прежде чѣмъ онъ рѣшился на это подчиненіе. Онъ зналъ, что удовольствіе можетъ принести ему только трудъ, зналъ, что обязанъ служить своей странѣ, но онъ былъ первымъ министромъ и былъ увѣренъ, что первымъ министромъ быть уже не можетъ. Во всѣхъ дѣлахъ есть небольшіе скрытные признаки, по которымъ мы сами можемъ измѣрять наши успѣхи и неудачи. Друзья нашего герцога говорили ему, что его министерство принесло пользу странѣ, но никто не упомянулъ, что его опять пригласятъ занять прежнее мѣсто. Самъ онъ зналъ, что потерпѣлъ неудачу, будучи первымъ министромъ, и въ огорченіи своемъ увѣрялъ себя, что никогда болѣе не вступитъ въ министерство. Ему долго пришлось бороться съ собою, чтобы преодолѣть обѣщаніе, данное себѣ, но когда это удалось ему, онъ сталъ считать себя счастливѣе.
   Къ королевѣ ему незачѣмъ было являться. Это было дѣло Монка. Но въ среду его имя явилось въ спискѣ новаго кабинета, какъ предсѣдателя совѣта.
   -- Я полагаю вамъ понравится эта должность, сказалъ ему Сильвербриджъ.
   -- Да; хотя не совсѣмъ, и онъ улыбнулся при этомъ признаніи.
   -- Вы думаете о мѣстѣ перваго министра?
   -- Нѣтъ, нѣтъ. Я нахожу, что первый министръ всегда долженъ засѣдать въ вашей Палатѣ. Нѣтъ, Сильвербриджъ, если бы я могъ поступить по своему -- что разумѣется невозможно, потому что я не могу сложить съ себя свои почести -- я вернулся бы на мое прежнее мѣсто. Я вернулся бы въ Казначейство, гдѣ работа трудна и вѣрна, гдѣ человѣкъ можетъ дѣлать, или по-крайней-мѣрѣ стараться дѣлать что-нибудь спеціальное. Этому человѣку ненужно быть популярнымъ, не нужно быть партизаномъ, не нужно быть краснорѣчивымъ, не нужно быть придворнымъ. Онъ долженъ понимать свою профессію какъ адвокатъ или докторъ. Если онъ ее понимаетъ, онъ можетъ служить своей странѣ, не прибѣгая къ парламентской стратегіи, къ которой я считаю себя неспособнымъ.
   -- Вы не можете дѣлать это въ Палатѣ Лордовъ, серъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ. Я желалъ бы, чтобы мнѣ тотчасъ передать тебѣ свой титулъ, Сильвербриджъ. Мнѣ кажется намъ обоимъ было бы лучше. Но есть вещи, о которыхъ не слѣдуетъ и думать. Даже на этомъ мѣстѣ я могу можетъ быть сдѣлать что-нибудь. Ты очень язвительно нападешь на насъ?
   -- Я не намѣренъ дѣлать никакой перемѣны.
   -- Это какъ?
   -- Я останусь на прежней скамьѣ -- то есть на министерской.
   -- Хорошо ли ты это обдумалъ, мой милый?
   -- Вполнѣ.
   -- Такія перемѣны слѣдуетъ дѣлать послѣ большихъ соображеній.
   -- Я уже писалъ въ Сильвербриджъ и получилъ нѣсколько отвѣтовъ. Мистеръ Дю-Бунгъ думаетъ, что городокъ долженъ бытъ признателенъ. Мистеръ Спрутъ очень сожалѣетъ и совѣтуетъ подумать нѣсколько мѣсяцевъ. Мистеръ Спруджонъ полагаетъ, что это не значитъ ничего.
   -- Это не совсѣмъ лестно.
   -- Нѣтъ -- для меня. Но онъ очень вѣжливъ къ нашей фамиліи. Пока Паллизеръ представителемъ отъ городка, мистеръ Спруджонъ думаетъ, что это все равно на которой сторонѣ будетъ онъ сидѣть. Я сдѣлалъ ошибку и не думаю, чтобы опять перемѣнился.
   -- Это должно быть сдѣлала твоя невѣста республиканка, сказалъ герцогъ, смѣясь.
   

Глава LXXIX.
Первая свадьба.

   Свѣтлое Воскресенье пришлось на семнадцатое апрѣля, и едва оставалось время для новыхъ выборовъ. Монкъ сидѣлъ на своей скамьѣ такъ спокойно, какъ будто никогда съ нея и не вставалъ. И Финіасъ Финнъ опять принялъ свой министерскій тонъ, какъ будто никогда не позволялъ себѣ употреблять свободный негодующій тонъ оппозиціи. О большинствѣ еще ничего не было извѣстно. Еще нѣсколько человѣкъ, кромѣ Сильвербриджа можетъ быть перейдутъ въ правительству. Никто изъ министровъ не лишился своихъ мѣстъ при новыхъ выборахъ. Оппозиціонная партія казалась одно время парализована измѣной сер-Тимоти; и люди, любившіе спокойную жизнь могли утѣшаться размышленіемъ, что ничего нельзя сдѣлать въ эту сессію.
   Для нашихъ любовниковъ это было удобно. Никто изъ нихъ не позволилъ бы своимъ домашнимъ дѣламъ мѣшать ихъ парламентской энергіи въ такой кризисъ; но все-таки было благопріятно имѣть свободное время въ своемъ распоряженіи. День свадьбы Изабеллы и Сильвербриджа былъ назначенъ въ среду послѣ Пасхи, и церемонія должна была происходить, по особой милости королевы въ капеллѣ Вайтголла. Тамъ будутъ всѣ Паллизеры, родственники всѣхъ Паллизеровъ, всѣ посланники, и разумѣется, всѣ американцы въ Лондонѣ. А пока вся партія, включая новаго предсѣдателя совѣта была въ Мачингѣ. Даже Изабелла, хотя можно было бы предположить, что у нея много заботы о своемъ приданомъ, могла поѣхать туда дня на два. Но поѣздка эта была важнѣе всѣхъ для Тригира.
   Ему позволили видѣть леди Мери въ Лондонѣ, но очень не надолго. Онъ пробылъ съ нею не болѣе пяти минутъ и жестокія обстоятельства разлучили ихъ, хотя не навсегда. Всѣ ихъ затрудненія были покончены, и, конечно, они были счастливы. Хотя Тригиръ такъ сказать долженъ былъ быть принятъ въ милость этою рюмкою вина, все-таки еще не былъ въ домѣ коротокъ. Это онъ чувствовалъ самъ. Ему не велѣли писать къ Мери и онъ не писалъ. Поэтому онъ не имѣлъ случая вступить въ ту полную короткость съ домашними, которая всегда дозволяется будущему зятю.
   Теперь онъ пріѣхалъ въ Мачингъ одинъ, и приближаясь къ дому, онъ, по характеру вовсе не робкій, немножко оробѣлъ. Невозможно, чтобы герцогъ не былъ холоденъ къ нему. Разумѣется, онъ тутъ вопреки желаніямъ герцога. Даже Сильвербриджу никогда не нравился этотъ бракъ. Разумѣется, онъ получилъ все желаемое. Разумѣется, онъ былъ очень счастливъ. Разумѣется, никто не имѣлъ болѣе основательныхъ причинъ оставаться довольнымъ любимой дѣвушкой. Но все-таки сердце его немножко пріуныло, когда онъ подъѣхалъ къ дому.
   Прежде всѣхъ онъ увидалъ самого герцога, который возвращался съ прогулки.
   -- Добро пожаловать въ Мачингъ, сказалъ онъ, снимая шляпу нѣсколько церемонно.
   Это было сказано при слугахъ, но потомъ онъ повелъ Тригира въ кабинетъ и затворилъ дверь.
   -- Я никогда ничего не дѣлаю вполовину, мистеръ Тригиръ, сказалъ онъ.-- Такъ какъ это должно быть, то вы будете для меня точно таковъ, какъ если бы это сдѣлалось иначе. Лично о васъ я слышу все хорошее. Считайте себя здѣсь какъ дома, и во всемъ обращайтесь ко мнѣ какъ къ вашему другу.
   Тригиръ хотѣлъ отвѣтить, но не могъ придумать приличныхъ словъ.
   -- Кажется молодые люди гуляютъ, продолжалъ герцогъ:-- мистеръ Ворбертонъ поможетъ вамъ найти ихъ, если вы желаете.
   Слова эти были очень любезны, но въ обращеніи герцога было что-то такое, заставившее Тригира почти считать невозможнымъ смотрѣть на него, какъ онъ смотрѣлъ бы на всякого другого тестя. Онъ часто слышалъ, что о герцогѣ отзывались какъ о человѣкѣ, который могъ быть страшенъ, если захочетъ, почти безъ малѣйшаго усилія. Ему говорили о простотѣ, вѣжливости, и вмѣстѣ съ тѣмъ самоувѣренности этого человѣка, съ которою ничего не могли сдѣлать наглость и насмѣшки. Теперь онъ это понялъ.
   Ему не пришлось отправляться отыскивать молодыхъ людей подъ руководствомъ домашняго секретаря. Мери хорошо помнила свое дѣло.
   -- Леди Мери, серъ, въ маленькой гостиной, сказала ему нарядная молодая дѣвушка, какъ только дверь кабинета герцога затворилась.
   Это была горничная леди Мери, поджидавшая пріѣзда экипажа со станціи. Леди Мери знала всѣ подробности, когда приходятъ поѣзды, сколько времени потребуется, чтобы пріѣхать со станціи, и не пошла гулять съ другими молодыми людьми, когда герцогъ встрѣтился съ ея женихомъ. Даже это замедленіе находила она жестокимъ. Скромная горничная отворила дверь маленькой гостиной, и тотчасъ скромно затворила ее.
   -- Наконецъ, сказала леди Мери, бросившись къ нему на шею.
   -- Да, наконецъ.
   На этотъ разъ у нихъ времени было довольно. Настали длинные весенніе дни, и такъ какъ Тригиръ пріѣхалъ въ пятомъ часу, они могли еще погулять до заката солнца.
   -- Нѣтъ, сказала она, когда онъ сталъ разспрашивать объ ея жизни въ этотъ послѣдній годъ: -- вы не должны были бояться, что я забуду.
   -- Но когда все было противъ меня?
   -- Одно не было противъ васъ. Вы должны были быть увѣрены въ этомъ.
   -- Я и былъ увѣренъ въ этомъ, а между тѣмъ, я чувствовалъ, что не долженъ былъ чувствовать увѣренности, Я иногда думалъ, что я неправъ. Я началъ сомнѣваться, имѣлъ ли я право просить руки дочери вашего отца.
   -- Потому что онъ очень знатенъ?
   -- Нѣтъ, потому что онъ такъ богатъ.
   -- Развѣ это слѣдовало принимать въ соображеніе?
   -- Бѣдный человѣкъ, который женится на богатой дѣвушкѣ, всегда подозрѣвается.
   -- Потому что люди такъ низки и малодушны и думаютъ, что деньги выше всего. Въ такихъ вещахъ деньги не должны значить ничего. Я не знаю, какъ онѣ могутъ значить что-нибудь. Мнѣ было хуже чѣмъ вамъ, прибавила она.
   -- Не думаю.
   -- Право, Френкъ. Очень было тяжело чувствовать себя здѣсь одной, особенно когда папа всегда смотрѣлъ на меня какъ на преступницу. Я ни съ кѣмъ не могла сказать ни слова.
   -- Тоже самое было и со мной.
   -- Да, но вы не оскорбляли отца, который постоянно смотрѣлъ на васъ съ упрекомъ. И потомъ меня послали къ леди Кентрипъ!
   -- Развѣ это было очень непріятно?
   -- Я никакъ не могла заставить себя полюбить ее. Мнѣ кажется, она все время знала, что я, наконецъ, своего добьюсь.
   -- Это должно было бы сдѣлать васъ друзьями.
   -- А между тѣмъ, она всѣми силами старалась дѣйствовать противъ меня. А когда я сказала ей о встрѣчѣ у лорда Грекса, она пришла въ такое негодованіе! Вы помните?
   -- Помню ли?
   -- А васъ это въ негодованіе не привело?
   На этотъ вопросъ нельзя было отвѣчать словами.
   -- Разумѣется, это былъ поступокъ ужасный, продолжала Мери:-- но я рѣшилась показать имъ всѣмъ, что мое намѣреніе серіозно. Помните какой видъ имѣла мисъ Касвери?
   -- Мисъ Касвери знала все.
   -- Навѣрно. И вѣроятно знала и Мабелъ Грексъ. Я думала сдѣлать Мабель повѣренной, но...
   Она взглянула на него.
   -- Что такое?
   -- Вы любите Мабель? Я люблю.
   -- Я очень, очень люблю.
   -- Можетъ быть вы любили ее слишкомъ, Френкъ, для того, чтобы...
   -- Для чего?
   -- Для того, чтобы она съ сочувствіемъ выслушала все, что я могла сказать ей. Если такъ, мнѣ жаль.
   -- Вамъ нечего бояться, чтобы я хоть минуту былъ невѣренъ или ей или вамъ.
   -- Я увѣрена, что мнѣ вы не были невѣрны. Потомъ меня повезли въ Кёстинсъ. Это было хуже всего. Я не могу даже сказать вамъ, что тамъ случилось.
   Разумѣется, онъ спросилъ ее, но она не рѣшалась разсказать ему о лордѣ Поплькортѣ.
   На слѣдующее утро, герцогъ спросилъ гостя шутливымъ тономъ какъ его зовутъ.
   -- Френсисъ Олифантъ, отвѣтилъ Тригиръ.
   -- Это два имени, но какъ васъ называютъ дома.
   -- Френкъ, шепнула Мери.
   -- Такъ и я буду называть васъ Френкомъ, если вы позволите. Называть по именамъ я нахожу пріятнымъ и жаль, что это не въ обычаѣ у насъ. Я почти забылъ имя моего сына, потому что его всегда называли по его титулу.
   -- Я буду называть его Абрагамъ, сказала Изабелла.
   -- Абрагамъ имя хорошее; только мнѣ кажется оно не дано ему при крещеніи.
   -- Кто же можетъ называть человѣка Плантадженетомъ? Это все равно, какъ если бы я вздумала называть моего свекра Львиное Сердце.
   -- Онъ таковъ и есть, сказала Мери.
   Герцогъ поцѣловалъ обѣихъ дѣвушекъ и ушелъ, показавъ этимъ, что онъ принялъ въ свое сердце невѣсту сына и жениха дочери.
   Наканунѣ отъѣзда въ Лондонъ на свадьбу, герцогъ послалъ за Френкомъ.
   -- Я полагаю, сказалъ онъ: -- что вы желаете назначить день вашей свадьбы.
   Съ этимъ женихъ разумѣется, согласился.
   -- Но прежде надо рѣшить о... деньгахъ.
   Услышавъ это, Тригиръ никакъ не могъ удержаться, чтобы не покраснѣть. Таково должно быть чувство человѣка, который принужденъ признаться отцу невѣсты, что онъ будетъ жить ея деньгами, а не своими.
   -- Я не желаю дѣлать вопросовъ, которые могутъ показаться докучливыми и дерзкими, продолжалъ герцогъ.
   -- О, нѣтъ! Разумѣется, я чувствую мое положеніе. Я могу только сказать, что я искалъ любви вашей дочери не для ея денегъ.
   -- Такъ это и будетъ принято. А теперь... Но можетъ быть вамъ лучше устроить все это съ моимъ повѣреннымъ. Мистеръ Моретонъ живетъ около моего помѣстья въ Барсетширѣ, но онъ теперь въ Лондонѣ. Если вы заѣдете къ нему, онъ передастъ вамъ мои инструкціи. Надѣюсь, что вы останетесь довольны вашими дѣлами. Теперь назначимъ время.
   О свадьбѣ Изабеллы отозвались въ газетахъ, что это была самая блистательная, какую только помнятъ въ столицѣ. Шесть подругъ провожали невѣсту къ вѣицу, и въ числѣ ихъ разумѣется была Мери -- а бѣдная леди Мабель Грексъ разумѣется не была. Бѣдная леди Мабель въ это время была съ мисъ Касвери въ Грексѣ, навѣщая послѣдній разъ старый фамильный домъ. Въ числѣ подругъ невѣсты были двѣ американки, введенныя въ это августѣйшее общество скорѣе изъ вѣжливости чѣмъ изъ любви. Были двѣ урожденныя Паллизеръ, и шотландская родственница Мак-Кіоски. Свадебный завтракъ разумѣется далъ Бонкассинъ въ Брукской улицѣ, гдѣ были выставлены свадебные подарки; и не только они были выставлены, но даже списокъ ихъ съ приблизительной оцѣнкой явился въ нѣкоторыхъ газетахъ -- но въ этомъ страшномъ проступкѣ противъ изящнаго вкуса не были виновны ни мистеръ, ни мистрисъ Бонкассинъ. Но въ нынѣшнее время, когда дѣлаются такія великолѣпныя вещи въ такомъ великолѣпномъ размѣрѣ, и частныя дѣла разглашаются. При нашихъ бабушкахъ, счастливая мать счастливой невѣсты сама приготовляла свадебный пирогъ, или по-крайней-мѣрѣ надежная экономка. Но теперь мы всѣ знаемъ страшную серебряную башню со всѣми ея принадлежностями, которая стоитъ на свадебномъ завтракѣ. Скоро случится то, что многіе изъ насъ должны будутъ отказаться отъ удовольствія имѣть молодыхъ друзей, потому что ихъ свадебные подарки такъ дороги.
   Бѣдной мистрисъ Бонкассинъ, можетъ быть, было не очень весело съ ея августѣйшими гостями въ это утро; но когда она пошла дать послѣдній, поцѣлуй Изабеллѣ на прощанье, она съ гордостью думала, что ея дочь современемъ будетъ англійской герцогиней.
   

Глава LXXX.
Вторая свадьба.

   Ноябрь, совсѣмъ не брачный мѣсяцъ, а между тѣмъ леди Мери Паллизеръ только въ ноябрѣ сдѣлалась женою Френка Тригира. Свадьбу отложили, для того чтобы Сильвербриджи -- такъ ихъ теперь называли -- могли присутствовать на ней. Сильвербриджи, теперь нѣжные голубки, уѣхали въ Соединенные Штаты, когда засѣданія въ Парламентѣ окончились въ августѣ, и оставались тамъ около трехъ мѣсяцевъ. Изабелла находила чрезвычайное удовольствіе показать своего англійскаго мужа американскимъ друзьямъ, а американскіе друзья безъ сомнѣнія гордились, что жена американка завладѣла такимъ великолѣпнымъ британскимъ мужемъ. Все было ново для Сильвербриджа, и онъ былъ очень счастливъ. Она тоже наслаждалась безъ конца, такъ что имъ не хотѣлось сократить свое пребываніе въ Америкѣ. Но они должны были вернуться въ ноябрѣ, потому что Мери объявила, что на ея свадьбѣ непремѣнно долженъ присутствовать ея старшій братъ.
   Свадьба Сильвербриджа была торжественна. Но и герцогъ и Мери рѣшили, что эта свадьба будетъ происходить въ Мачингѣ, и что на ней не будетъ никого кромѣ самыхъ близкихъ лицъ. Четыре священнослужителя вѣнчали Изабеллу и Сильвербриджа, одинъ изъ нихъ былъ епископъ, другой каноникъ, а двое другихъ королевскіе капелланы; а въ Мачингѣ будетъ вѣнчать приходскій викарій. Въ домѣ не было гостей, кромѣ двухъ подругъ невѣсты и мистера и мистрисъ Финпъ. Мери просила пригласить мистрисъ Финнъ, тогда герцогъ сказалъ, что и мужа слѣдуетъ пригласить вмѣстѣ съ женой. Все было очень мило. Красивая церковь стояла въ паркѣ возлѣ стараго Пріората, шаговъ за триста отъ дома. Всѣ шли пѣшкомъ, по широкой тропинкѣ мимо развалинъ, гдѣ Сильвербриджъ указывалъ на статую сер-Гая Изабеллѣ, когда они тамъ шептались. Впереди шелъ герцогъ подъ руку съ дочерью, за ними шли двѣ подруги, потомъ Сильвербриджъ съ женой, потомъ Финіасъ съ женой. Позади Джеральдъ съ женихомъ.
   -- Это совсѣмъ неприлично, говорилъ Джеральдъ: -- вы должны были явиться неожиданно, вамъ не слѣдовало совсѣмъ находиться въ домѣ.
   И на этотъ разъ были богатые подарки, но ихъ не показывали никому кромѣ мистрисъ Финнъ, подругъ и любимыхъ слугъ въ домѣ. Въ газетахъ о нихъ ничего не упомянули. Одинъ подарокъ -- присланный не невѣстѣ, а жениху -- онъ никому не показалъ кромѣ нея. Этотъ подарокъ онъ получилъ утромъ въ день свадьбы и узналъ почеркъ, прежде чѣмъ открылъ посылку. Это былъ маленькій перстень съ его гербомъ и нѣсколько словъ, написанныхъ на бумажкѣ.
   "Молю Бога, чтобы вы были счастливы. Давно слѣдовало вамъ возвратить, но я не хотѣла разстаться до конца".
   Онъ показалъ перстень ледт Мери и сказалъ, что его прислала леди Мабель -- но записку никто не видалъ кромѣ него.
   Можетъ быть замѣчательнѣе всего на этой свадьбѣ была веселость герцога. Тотъ, кто не зналъ его хорошо, могъ бы сказать, что у него заботъ должно быть очень мало, и что онъ вѣроятно радуется тому, что его дѣти вступили въ бракъ по любви. А между тѣмъ, когда онъ стоялъ на ступеняхъ алтаря и передавалъ свою дочь этому новому сыну, и посмотрѣлъ сперва на дочь, а потомъ на женатаго сына, онъ вспомнилъ, какъ страдалъ.
   Послѣ завтрака, который вовсе не былъ великолѣпенъ, счастливыхъ супруговъ отправили въ скромномъ экипажѣ на желѣзную дорогу. Они были счастливы, потому что жена вполнѣ уважала мужа, а мужъ жену. Мистрисъ Финнъ оставшись одна съ Финіасомъ, заговорила о Тригирѣ.
   -- Когда она въ первый разъ сказала мнѣ, я не думала, что она можетъ выйти за него. Но послѣ того, какъ онъ былъ у меня, я была убѣждена, что ему удастся.
   -- Ну, серъ, сказалъ Сильвербриджъ герцогу, когда они вмѣстѣ гуляли въ п аркѣ въ этотъ день: -- что вы думаете о немъ?
   -- Я думаю, что онъ мужественный молодой человѣкъ.
   -- Это конечно, потомъ онъ знаетъ и понимаетъ все. Я никогда не удивлялся, что Мери такъ привязана къ нему.
   -- Я не знаю слѣдуетъ ли теперь удивляться чему бы то ни было. Можетъ быть меня больше всего удивляетъ то, что онъ сталъ искать такъ высоко. Повидимому онъ такъ мало имѣлъ на это права. Но теперь я считаю мужествомъ то, что прежде считалъ нахальствомъ.

Конецъ.

------------------------------------------------------------------

   Текст издания: Дети герцога. Роман / Энтони Троллоп. -- Санкт-Петербург: Е. Н. Ахматова, 1882. -- 640 с.; 22 см.
   
   
   
   
Ко всем произведениям автора К списку авторов