В. В. Джекобс Бенефис и другие юмористические рассказы
Адмирал Петерс
Мистер Джордж Буртон, моряк в отставке с пенсией, сидел у двери своей квартиры, благодушно и безмятежно любуясь морем. Лето только что начиналось, и воздух был густо напоен ароматом многочисленных цветов; трубка м. Буртона была пуста и остыла, а кисет его с табаком остался в доме. Удостоверившись в этом, он тихонько покачал головой и, уступая убаюкивающему влиянию глубокой тишины и спокойствия всего его окружающего, отложил в сторону бесполезную трубку и задремал.
Разбудил его полчаса спустя звук шагов. Высокий, крепко сложенный мужчина подходил к нему по дороге из города, и м. Буртон, сонно поглядывая на него, старался припомнить, где он видал его прежде. Но даже когда незнакомец остановился над ним, глядя на него с улыбкой, память упорно отказывалась сослужить ему службу, и он сидел, выпучив глаза на красивое бритое лицо с маленькой бахромой седеющих бакенбард, в ожидании разъяснения.
-- Джордж, дружище! -- сказал незнакомец, хлопнув его изо всей силы по плечу. -- Как поживаешь?
-- Чор... то-есть, Бог мой, -- сказал м. Буртон поправившись. -- Неужели это Джо Стайль? А я и не узнал тебя без твоей бороды!
-- Да, это я, -- отвечал новоприбывший. -- Я совершенно случайно узнал, где ты живешь, Джордж; я было предложил старому Дингелю повесить мою койку рядом с его на недельку или на две, а он сказал мне про тебя. Славное, спокойное местечко ваш Сикомб. А тебе посчастливилось получить пенсию, Джордж?
-- Я заслужил ее, -- резко сказал м. Буртон, которому послышалось что-то двусмысленное в замечании приятеля.
-- Конечно, заслужил, -- возразил м. Стайль. -- Заслужил и я, да не получил. Ну, ну, плохое то сердце, которое ничему не радуется. А как насчет той выпивки, о которой ты прежде говаривал, Джордж?
-- Теперь я почти совсем не пью, -- отвечал хозяин дома.
-- Я думал о себе, -- сказал м. Стайль. -- Терпеть не могу этой дряни, но доктор говорит что она мне необходима. Ты ведь знаешь, что такое эти доктора, Джордж?
М. Буртон не удостоил его ответом, но встал и ввел его в дом.
-- Очень удобное помещение, Джордж, -- заметил м. Стайль, одобрительно поглядывая вокруг себя. -- Чистехонько и похоже на корабль. Я рад, что встретил старика Дингеля. Иначе, я пожалуй никогда бы и не увиделся с тобой, а ведь мы такие друзья!
Хозяин что-то пробурчал, вытащил из глубины маленького шкапчика бутылку виски и стакан и поставил их на стол. После некоторого колебания он достал и другой стакан.
-- За наши благородные личности! -- произнес м. Стайль с оттенком упрека в голосе. -- И чтобы нам никогда не забывать старой дружбы.
М. Буртон поддержал тост.
-- Я почти не знаю теперь, что это такое Джо, -- сказал он медленно. -- Ты не поверишь как скоро можно потерять вкус к водке.
М. Сталль отвечал, что верит ему на слово.
-- У вас тут есть кое-где маленькие порядочные трактирчики, -- заметил он. -- Я проходил мимо одного, называется "Петух с цветком". Недурненькое, уютное местечко, чтобы провести вечерок.
-- Я никогда туда не хожу, -- поспешно сказал м. Буртон. -- Я... один мой друг не любит трактиров.
-- Да что это он? -- тревожно осведомился его приятель.
-- Это... это она, -- несколько смущенно пояснил м. Буртон.
М. Стайль откинулся на спинку стула и поглядел на него с изумлением. Затем, опомнившись, он протянул руку за бутылкой.
-- Выпьем за ее здоровье! -- проговорил он густым басом. -- Как ее зовут?
-- Мистрис Доттон, -- был ответ.
М. Стайль, приложив руку к сердцу, выпил за нее с чувством; потом, снова наполнив стакан, выпил еще за "счастливую парочку".
-- Она очень строга насчет питья, -- сказал м. Бургон, глядя на происходившее довольно сурово.
-- А есть... того? -- спросил м. Сгайль, хлопнув себя по карману, где ничто не звякнуло в ответ.
-- Она зажиточна, -- неловко отвечал хозяин. -- У нее маленькая бумажная лавочка в городе; старинное, верное дело. Она из методисток и очень строгой нравственности.
-- Как раз то, что тебе нужно, -- заметил м. Стайль, ставя стакан на стол. -- А что ты скажешь насчет прогулки?
М. Буртон изъявил согласие и, спрятав черную бутылку обратно в шкап, повел своего товарища вдоль прибрежных утесов к городу, отстоявшему в полумиле от их местечка. Дорогой м. Стайль развлекал его рассказами о приключениях, бывших с ним с тех пор, как они расстались. Особенная развязность в обращении и напыщенность манер объяснялись им тем, что он был одно время на сцене.
-- Только выходные роли, -- проговорил он, покачивая головой. -- Единственная разговорная роль, какую я когда-либо исполнял, состояла в кашле. Ах, если бы ты только слышал этот кашель, Джордж!
М. Буртон вежливо выразил свое сожаление и посмотрел на приятеля с беспокойством. М. Стайль, все еще покачивая головой над не успешностью своей карьеры, очевидно держал путь прямо на "Петуха с цветком".
-- Только выпить стакан пивка, -- пояснил он, но, войдя в трактир, передумал и потребовал виски. М. Буртон, жертвуя своим принципом давнишней дружбе, также выпил с ним. Внутренность трактира как нельзя более оправдывала мнение м. Стайля об его уютности, и минут через десять он был уже в наилучших отношениях с постоянными посетителями. В эту маленькую, старомодную зальцу с ее громко тикающими часами, ее плетеными стульями и потрескавшимся кувшином для воды, наполненном розами, он внес атмосферу оживления большего города и рассказы о виденных им заморских больших городах. Его начали угощать, и м. Буртон, довольный приемом, оказанным его приятелю, также разделил с ним угощение, хотя и более умеренно. Пробило девять часов прежде, чем они собрались уходить, и то только по просьбе хозяина.
-- Славные ребята, -- проговорил м. Стайль, переваливаясь через порог на тихий, прохладный вечерний воздух. -- Ухвати-ка меня... за руку, Джордж. Поддержи меня... немного.
М. Буртон исполнил желание товарища, и тот, успокоившись насчет своей устойчивости, затянул песню. Он пропел громогласно несколько куплетов из новейшей комической оперы, а затем, снова обратившись к м. Буртону, чтобы тот смотрел в оба и не давал ему споткнуться, пустился в пляс, тяжело передвигая ноги.
М. Буртон, добросовестно поддерживая его, принужден был поспевать за ним, бросая в то же время тревожные взгляды вдоль пустынной дороги. Налево от них морской прибой тихо плескался под утесами на песчаной отмели; направо были разбросаны два или три домика, у дверей которых появлялись изредка то тот, то другой из их обитателей, и с немым изумлением следили за происходившим.
-- Пляши же, Джордж, -- сказал м. Стайль: находивший своего приятеля скорее помехой для своих движений.
-- Шт!.. перестань!.. -- бешено прошипел м. Буртон, заметивший вдруг женскую фигуру, выходившую из освещенной двери одного домика и очевидно прощавшуюся с его хозяевами.
М. Стайль ответил ему оглушительным ревом и м. Буртон, отчаянно прильнув к своему отплясывающему приятелю, из опасения чего-нибудь еще худшего, мог только бросить умоляющий взгляд на м-сс Доттон, пока они протанцовывали мимо нее. Было еще достаточно светло для того, чтобы можно было различить выражение ее лица, и он доставил веселого м. Стайля домой в расположении духа, отнюдь не соответствовавшем тем прыжкам и телодвижением, которые поневоле пришлось ему выделывать.
Обращение его за завтраком на следующее утро было так неприветливо, что м. Станль, вставший свежий как маргаритка, и уже прогулявшийся по утесам, чтобы подышать морским воздухом, даже несколько обиделся.
-- Ты ступай и повидайся с ней, -- сказал он тревожно. -- Не теряй ни минуты. Объясни ей, что это действие морского воздуха на старый солнечный удар.
-- Она не так глупа, -- мрачно возразил м. Буртон.
Он молча докончил свой завтрак и, оставив объятого раскаянием м. Стайля сидящим на пороге с трубкой, отправился к вдове, обдумывая дорогой как бы лучше объяснить ей все происшедшее. Покрытое свежим румянцем лицо м-сс Доттон изменилась, когда он вошел в лавку, и ее все еще красивые глаза взглянули на него с презрительным вопросом.
-- Я... я видел вас вчера вечером, -- робко начал м. Буртон.
-- Я также вас видела, -- сказала м-сс Доттон. -- Сначала я не поверила своим глазам.
-- Это был мой старый корабельный товарищ, -- сказал м. Буртон. -- Мы не видались с ним несколько лет, и свидание так на него подействовало.
-- В самом деле? -- произнесла вдова. -- И свидание, да и "Петух с цветком" также. Я уже об этом слышала.
-- Он непременно хотел пойти, -- проговорил несчастный.
-- Вам незачем было итти, -- был резкий ответ.
-- Я принужден был итти, -- сказал м. Буртон, с трудом переводя дух. -- Он... он старый мой начальник, и я нарушил бы дисциплину, если б отказал.
-- Начальник? -- повторила м-сс Доттон.
-- Старый мой адмирал, -- сказал м. Буртон, опять едва не поперхнувшись. -- Вы слыхали, как я рассказывал про адмирала Петерса?
-- Адмирал? -- проговорила изумленная вдова. -- И так ведет себя!
-- Это настоящий, старый морской волк, -- сказал м. Буртон. -- Он гостит у меня, но конечно не хочет, чтобы знали, кто он. Я не мог отказать выпить с ним. Он мне приказал так сказать.
-- Да, пожалуй что и так, -- проговорила м-сс Доттон, смягчаясь. -- И как подумаешь, что он гостит у вас!
-- Он приехал вчера вечером на денек, но я думаю, что он уедет домой через час или два, -- сказал м. Буртон, нашедший теперь прекрасное оправдание для ускорения отъезда приятеля.
Лицо м-сс Доттон омрачилось.
-- Право, -- прошептала она, -- как бы мне хотелось его видеть! Вы столько мне про него рассказывали. Если он уедет не так скоро, и если вам вздумается зайти с ним ко мне сегодня вечерком, я буду очень рада.
-- Я скажу ему, -- отвечал м. Буртон, удивляясь внезапной перемене в ее обращении.
-- Вы, кажется, говорили когда-то, что он дядя лорда Букфаста? -- осведомилась м-сс Доттон как бы случайно.
-- Да, -- сказал м. Буртон с совершенно излишней угрюмостью в тоне. -- Говорил.
-- И подумать только, что адмирал живет у вас! -- снова воскликнула м-сс Доттон.
-- Настоящий старый морской волк, -- повторил м. Буртон, -- и кроме того, он не хочет, чтобы об этом узнали. Это секрет между нами тремя, мистрисс Доттон.
-- Конечно, -- согласилась вдова. -- Можете передать адмиралу, что я не скажу ни одной живой душе, -- прибавила она жеманясь.
М. Буртон поблагодарил ее и поспешил удалиться из опасения, как бы м. Стайль не вздумал последовать за ним, прежде чем узнает о своем внезапном повышении. Однако он нашел его по-прежнему мирно сидящим с трубкой на пороге дома.
-- Я пробуду у тебя недельку или две, -- с живостью сказал м. Сгайль, как только приятель рассказал ему в чем дело. -- Тебе принесет огромную пользу, если увидят, что ты в дружеских отношениях с адмиралом, а я при случае замолвлю за тебя доброе словечко.
М. Буртон покачал головой.
-- Нет, она может догадаться, -- сказал он медленно. -- Я думаю, что тебе лучше всего будет отправиться домой после обеда, Джо, и может быть заглянуть к ней по дороге, на минуту. Ты и в полчаса мог бы многое сказать про меня.
-- Нет, Джордж, -- отвечал м. Стайль улыбаясь с величайшим благодушием. -- Если уж я принимаюсь за дело, то не стану делать кое-как. К тому же, роль адмирала хорошая, разговорная роль. Желал бы я знать, можно ли мне подражать в разговоре старому Петерсу?
-- Конечно нет, -- сказал встревоженный м. Буртон. -- Ты не знаешь, как она строга и щепетильна.
М. Стайль вздохнул и сказал, что постарается сделать все возможное и без этого. Он провел большую часть дня с трубкой на берегу моря, а когда настал вечер, выбрился очень тщательно и усиленно вычистил свой саржевый костюм, приготовляясь к визиту.
М. Буртон совершил церемонию представления довольно неловко. М. Стайль принял величественный вид, имевший в себе немало достоинства; м-сс Доттон, в черном шелковом платье и брошке-камее, принадлежавшей еще ее матери, выглядела также не менее важно, и м. Буртон ощутил странное чувство неравенства по отношению к ним.
-- Эта комната слишком мала, чтобы принимать вас в ней, адмирал Петерс, -- сказала вдова, предлагая ему стул.
-- Но она удобна, сударыня, -- сказал м. Стайль, бросая одобрительный взгляд вокруг себя. -- Вот посмотрели бы вы на некоторые дворцы, в которых я бывал за границей! Все напоказ, и никакого удобства. Ни одного покойного кресла во всей зале. А что касается до антимакассаров...
-- Вы долго здесь пробудете, адмирал Петерс? -- осведомилась сильно польщенная хозяйка.
-- Сам еще не знаю, -- был ответ. -- Я намеревался сначала только заехать к моему честному, старому приятелю, Буртону -- лучший человек в моем экипаже, -- но он так гостеприимен, упрашивает меня прогостить у него несколько недель.
-- Но адмирал говорит, что должен ехать завтра утром, -- твердо вмешался м. Буртон.
-- Если не получу за завтраком письма, Буртон, -- безмятежно возразил м. Стайль.
М. Буртон покосился на него с таким видом, который имел в себе несомненные мятежнические задатки.
-- О, надеюсь, что вы его получите, -- проговорила вдова.
-- Думаю, что получу, -- сказал м. Станль, обмениваясь взглядами с приятелем. -- Одно, что может помешать, это мои родственники; они непременно хотят, чтобы я ехал с ними к лорду Туфтону, в его имение.
М-сс Доттон просто дрожала от радости, что находится в обществе человека, имеющего таких знакомых. -- Какая должна быть для вас разница, -- прошептала она. -- Роскошная жизнь на берегу, после всех опасностей на море!
-- А, -- сказал м. Стайль, -- правда, правда!
-- Страшные сражения! -- проговорила м-сс Доттон, закрывая глаза и содрогаясь.
-- К ним легко привыкаешь, -- просто отвечал герой. -- Кажется, что самое жаркое дело, в котором я участвовал, было при бомбардировке Александрии. Я стоял один. Все люди, которые не были еще убиты, разбежались, и бомбы лопались вокруг меня словно... словно фейерверк.
Вдова всплеснула руками и опять содрогнулась.
-- Я стоял как раз за ним, ожидая его приказаний, -- сказал м. Буртон.
-- Вы? -- резко проговорил м. Стайль. -- Вы? Я что-то не помню этого, Буртон.
-- Как? -- сказал м. Буртон, слабо усмехаясь. -- Я стоял прямо позади вас, сэр. Если вы припомните, сэр, я еще сказал вам, что дело порядочно жаркое?
М. Стайль сделал вид, что соображает.
-- Нет, Буртон, -- сказал он сурово. -- Нет, насколько память мне не изменяет, я был там один.
-- Осколком ядра с меня даже сорвало шляпу, сэр, -- упорствовал м. Буртон, делая похвальные усилия, чтобы сдержать свою злость.
-- Довольно, старик, -- сказал м. Стайль резко. -- Ни слова более, вы забываетесь!
Он обратился к вдове и начал опять болтать о своих "родственниках", чтобы отвлечь ее внимание от м. Буртона, которого, казалось, вот, вот хватит апоплексический удар, или же он лопнет от ярости, что было бы одинаково неприятно.
-- Мои родственники слыхали про Буртона, -- сказал он, бросая украдкой взгляд на этого обиженного джентльмена, чтобы видеть, начинает ли он приходить в себя. -- Действительно , -- он часто разделял со мной опасность. Мы с ним бывали не раз в довольно тесных переделках. Помните те две ночи, которые мы с вами провели, спрятавшись в трубе дворца Занзибарского Султана, Буртон?
-- Еще бы не помнить! -- скал м. Буртон, немного оправившись.
-- Залезли в такую тесноту, что едва могли дышать, -- продолжал м. Стайл.
-- Пока я жив, никогда этого не забуду, -- сказал м. Буртон, который думал, что приятель хочет загладить перед ним свою недавнюю вину.
-- О, расскажите мне это, адмирал Петерс! -- вскричала м-сс Доттон.
-- Наверно Буртон вам уже рассказывал? -- сказал м. Стайль.
-- Никогда не промолвил ни слова, -- отвечала вдова, глядя с упреком на сбитого с толку Буртона.
-- Так расскажите же теперь, Буртон, -- сказал м. Стайль.
-- Вы рассказываете лучше меня, сэр, -- отвечал тот.
-- Нет, нет, -- сказал м. Стайль, изобретательность которого подчас изменяла ему. -- Рассказывайте вы. Это ваш рассказ.
Вдова смотрела то на того, то на другого.
-- Скорее ваш, сэр, -- сказал м. Буртон.
-- Нет, я не расскажу, -- сказал м. Стайль. -- Это было бы несправедливо по отношению к вам, Буртон. Я совсем упустил это из виду, когда начал. Конечно, вы были тогда еще молоды...
-- Я не сделал ничего такого, чего бы следовало стыдиться, сэр, -- проговорил м. Буртон, трясясь от ярости.
-- А для меня будет очень жестоко, если я ничего не услышу, -- сказала м-сс Доттон с самым своим обворожительным видом.
М. Стайль бросил на нее выразительный взгляд и, поджав губы, кивнул по направлению к м. Буртону.
-- Во всяком случае, вы также были со мной в трубе, сэр, -- сказал этот злополучный господин.
-- Да, -- возразил тот строго, -- но для чего я там был, старик?
М. Буртон не в силах был отвечать; он мог только вытаращив на него глаза, вне себя от бешенства.
-- Для чего же вы там были, адмирал Петерс? -- осведомилась вдова.
-- Я был там, сударыня, -- внушительно отвечал невозможный м. Стайль, -- я был там, чтобы спасти жизнь Буртону. Я никогда не покидал своих людей в опасности, никогда. В какие бы переделки они ни попадали, я всегда употреблял все усилия, чтобы вытащить их оттуда. До меня дошел слух, что Буртон задыхается в трубе дворца любимой жены султана, и я...
-- Любимой... жены... султана? -- проговорила, м-сс Доттон, едва переводя дыхание и вытаращив глаза на м. Буртона, который как то бессильно съежился на своем стуле и глядел разинув рот, в немом изумлении, на изобретательного м. Стайля. -- Бог мой! Я... я никогда не слыхивала ничего подобного. Ну, должна сказать , что я удивлена!..
-- И я также, -- прохрипел м. Буртон. -- Я... я...
-- Как же вы спаслись, адмирал Петерс? -- спросила вдова, отворачиваясь с негодованием от легкомысленного Буртона.
М. Стайль покачал головой.
-- Рассказать вам это, значило бы замешать в дело французского консула, -- сказал он мягко. -- Мне не следовало вовсе упоминать об этом приключении. Буртон был, оказывается, благоразумнее меня.
Вдова пробормотала что-то в знак согласия и снова окинула прозаическую фигуру своего прежнего поклонника взглядом, полным презрительного любопытства. С некоторой нерешительностью она пригласила адмирала поужинать у нее, и была, видимо, в восторге, когда он согласился.
М. Стайль вполне наслаждался своей ролью адмирала, сожалея единственно только о том, что не было тут какого-нибудь опытного театрального режиссера, чтобы видеть, как он ее проводит. По мере того, как вечер приближался к концу, важность его все увеличивалась; от добродушного протежирования злосчастного Буртона он перешел мало помалу к строгости, и начал уже даже прикрикивать на него. А раз, когда он спросил у него, имеет ли он намерение ему противоречить, выражение его лица было так страшно, что хозяйка побледнела и вся затряслась от волнения.
У м. Буртона, в свою очередь, было такое же выражение лица, когда они сошли с крыльца м-сс Доттон, и он в откровенных, выразительных словах спросил у м. Стайля, что означает его поведение?
-- Трудная была роль, -- Джордж, -- возразил тот. -- Нам следовало бы сначала немного прорепетировать ее. Я сделал все, что мог.
-- Все, что мог? -- яростно закричал м. Буртон. -- Врал на меня неизвестно что, и командовал, словно мальчишкой!
-- Мне пришлось исполнять роль без всякой подготовки, Джордж, -- повторил м. Стайль твердо. -- Ты сам прежде всего вовлек себя в затруднение, назвав меня адмиралом. В следующий раз я постараюсь сделать лучше.
М. Буртон с злобной гримасой отрезал, что никакого следующего раза не будет, но м. Стайль на это только улыбнулся, как человек, несравненно лучше осведомленный. Не слушая равно ни намеков, ни даже просьб отправиться поискать себе потехи куда-нибудь в другом месте, он продолжал жить у товарища, и тому вскоре пришлось испытать все неудобства и невзгоды, обыкновенно обильно усеивающие путь лжеца.
Когда они опять посетили вдову, возникло новое осложнение: всякому даже самому поверхностному наблюдателю, стало бы очевидно, что она и м. Стайль пришлись сильно по вкусу друг другу. Они тут же начали обмениваться нежными взглядами, а в третье посещение м. Буртону пришлось быть изумленным и скандализованным свидетелем сильнейшего и самого определенного флирта. Отчаянная попытка с его стороны перевести разговор на более безопасную и, по его мнению, более подходящую тему, только подчеркнула его поражение. Ни тот, ни другая не обратили на него никакого внимания, и, минуту спустя, м. Стайль назвал вдову "дерзкой плутовкой" и сказал, что она напоминает ему герцогиню Марфорд.
-- Было время, когда я считал ее самой прелестной женщиной в Англии, -- сказал он выразительно.
М-сс Доттон наивно улыбалась и опускала глазки. М. Стайль придвинул свой стул поближе к ней и взглянул на приятеля.
-- Буртон, -- сказал он.
-- Сэр? -- огрызнулся тот.
-- Сбегайте домой и принесите мне мою трубку, -- сказал м. Стайль. -- Я забыл ее на камине.
М. Буртон колебался, и так как вдова случайно смотрела в другую сторону, он погрозил кулаком своему высшему начальству.
-- Ну, скорее, -- произнес м. Стайль повелительно.
-- Очень сожалею, сэр, -- сказал м. Буртон, несчастное положение которого сделало его находчивым, -- но я разбил ее.
-- Разбил? -- повторил тот.
-- Да, сэр, -- сказал м. Буртон. -- Я уронил ее на пол и нечаянно наступил на нее; раздробил на мелкие кусочки.
М. Стайль выбранил его как следует за его небрежность и спросил, знает ли он, что эта трубка -- подарок итальянского посланника?
-- Буртон всегда был неловок, -- сказал он, обращаясь к вдове. -- Когда он был со мной на "Разрушителе", его так и звали "Буртон-Увалень"; это было его постоянное прозвище.
И во весь остальной вечер он то говорил комплименты вдове, то рассказывал анекдоты про Буртона, которые все имели целью выставить в нелестном свете его ум и поведение. И несчастная жертва, после двух или трех бесплодных попыток к противоречию, могла только молча и бессильно злиться, видя пристрастное ослепление хозяйки дома. Едва только они успели выйти на улицу, как его долго сдерживаемое раздражение вылилось в целом потоке ругательств по адресу бессовестного товарища.
-- Не могу же я изменить того, что я красив, -- возразил тот, самодовольно ухмыляясь.
-- Твоя красота не повредила бы никому, -- сказал м. Буртон, скрипящим голосом. -- Все дело в этом адмиральстве. Оно вскружило ей голову.
М. Станль улыбнулся.
-- Она, конечно, скажет "да", как только я этого захочу, -- заметил он. -- И помни, Джордж, что твой прибор всегда будет накрыт у нас, когда бы тебе ни вздумалось зайти.
-- О, в самом деле! -- возразил м. Буртон с злобной усмешкой. -- Но представь себе, что я не далее как завтра утром расскажу ей всю правду насчет тебя. Если уж она не может достаться мне, то пусть же и тебе не достается!
-- Да, это повредит и твоим шансам, -- сказал м. Стайль. -- Она никогда не простит тебе, что ты ее так одурачил. А пожалуй и жаль будет, что мы не получим ее, ни тот, ни другой.
-- Ты змея! -- дико закричал м. Буртон. -- Змея, которую я отогрел на своей груди!
-- Ну, к чему говорить такие неделикатные вещи, Джордж, -- с упреком сказал м. Стайнь, останавливаясь у двери их дома. -- Сядем-ка лучше, да обсудим все потихоньку.
М. Буртон вошел вслед за ним в комнату и расположился на первом попавшемся стуле, в ожидании.
-- Она очевидно увлечена мной, -- медленно начал м. Стайль. -- Очевидно также, что если ты скажешь ей правду, это может испортить мои шансы. Не говорю, чтобы испортило их наверно, но может испортить. А раз как дело обстоит так, я согласен уехать отсюда не повидавшись с ней, завтра же утром с 6 часовым поездом, если только мне дадут настоящую цену.
-- Настоящую цену? -- повторил м. Буртон.
-- Конечно, -- невозмутимо отвечал ничем не смущающийся м. Стайль. -- Она еще женщина ничего себе -- для ее лет -- да и лавчонка тоже недурненькая.
М. Буртон, скрывая свою злость, сделал вид, что размышляет. -- Если пол-соверена... -- сказал он наконец.
-- Пол-дурака! -- нетерпеливо прервал м. Стайль. -- Мне нужно десять фунтов. Ты только что получил свою пенсию, а кроме того, ты всегда был бережлив и, наверно, откладывал.
-- Десять фунтов! -- проговорил м. Буртон задыхаясь. -- Или ты думаешь, что у меня в саду золотые рудники? М. Стайль откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу.
-- Я не уступлю ни копейки, -- сказал он твердо. -- Десять фунтов и билет на обратный проезд. Если же ты будешь ругаться, то я назначу двенадцать.
-- Что же я объясню м-сс Доттон? -- спросил м. Буртон, после четверти часа напрасных пререканий.
-- Все, что хочешь, -- отвечал его великодушный приятель. -- Скажи ей, что я помолвлен с своей двоюродной сестрой, и что наша свадьба откладывается только вследствие моего эксцентричного поведения. И еще можешь сказать, что произошла эта эксцентричность от осколка бомбы, ранившей меня в голову. Наговори сколько хочешь вранья; я никогда уже сюда не вернусь, и обличать тебя не буду. А если она будет стараться разузнать что-нибудь про адмирала, то напомни ей, что она обещала сохранить его приезд в тайне.
Более часа м. Буртон просидел неподвижно на месте, обсуждая выгоды и невыгоды предложенной ему сделки, и наконец -- так как м. Стайль решительно ни на что другое не соглашался -- ударил с ним по рукам и отправился спать в состоянии духа, граничащем с помешательством и готовностью убить человека.
Он поднялся на следующее утро очень рано, и, отвечая как можно резче и короче на все замечания м. Стайля, который был в прекрасном настроении, отправился с ним на вокзал, чтобы увериться в его отъезде.
Утро было прелестное, ясное и прохладное, и несмотря на все постигшие его невзгоды, расположение духа м. Буртона начало проясняться при мысли о близком освобождении. Омрачилось оно снова только при входе в кассу вокзала, когда бессовестный м. Стайль решительно потребовал билет 1 класса.
-- Где же видано, чтоб адмирал ехал в третьем! -- заметил он с негодованием.
-- Но ведь никто не знает, что ты адмирал! -- убеждал м. Буртон, стараясь подделаться ему в тон.
-- Нет, но я чувствую себя адмиралом, -- сказал м. Стайль, ударяя себя но карману. -- Мне всегда любопытно было узнать, как чувствуют себя люди, едущие в 1 классе. Да и кроме того, ты можешь это сказать м-сс Доттон.
-- Я мог бы ей сказать и так, -- заметил м. Буртон.
М. Стайль сделал вид, будто сильно возмущен этими словами, и так как времени оставалось уже немного, то м. Буртон, пыхтя и отдуваясь так, что почти не мог выговорить ни слова, купил билет 1 класса и проводил путешественника до вагона.
М. Стайль уселся подле окна и, удобно откинувшись на спинку дивана, протянул ноги на противоположное сиденье. Прозвучал звонок, и дверцы вагонов захлопнулись.
-- Ну, прощай, Джордж, -- сказал путешественник, высунув голову в окно. -- Очень приятно провел у тебя время.
-- Счастливо отделался! -- бешено пробормотал м. Буртон.
М. Стайль покачал головой.
-- Я уступаю тебе дешево, -- проговорил он медленно. -- Если б только не одно маленькое обстоятельство, непременно сам бы заполучил вдову.
-- Какое такое маленькое обстоятельство? -- спросил м. Буртон, когда поезд уже тронулся.
-- Жена моя! -- отвечал м. Стайль, и широкая улыбка расплылась по его лицу. -- Я женат! Ну, прощай, Джордж. Не забудь поклониться от меня, когда зайдешь.
-------------------------------------------
Источник текста: Бенефис и другие юмористические рассказы / В. В. Джекобс; Пер. с англ. М. Полторацкой. -- Москва: "Польза" В. Антик и Ко, 1911. -- 96 с.; 14 см. - (Универсальная библиотека; No 365).