Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович - Для следующих номеров "Свистка"...

М.Е. Салтыков-Щедрин

<Для следующих номеров "Свистка"...>

М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в 20 т. М.: Художественная литература, 1966. Т. 5

Для следующих номеров "Свистка", между прочими, имеются в виду следующие статьи:

1) "Прогулка в роще, или Птицы без перьев". Ученое исследование, написанное для журнала "Время", но редакцией его отвергнутое.

2) "Опыты самораздирания". Рассказ очевидца.

3) Стихотворная элегия на кончину "Времени", начинающаяся стихами:

Здесь Достоевских прах, и, вместо мавзолея,

Косица меж гробов, от страха цепенея,

Стоит...

4) "Несколько слов о неподозрительности патриотических чувств", монография, составленная по "Русскому вестнику".

5) "Самонадеянный Федя", детская сказка в стихах.

Федя богу не молился,

"Ладно, мнил, и так!"

Все ленился да ленился...

И попал впросак!

Раз беспечно он "Шинелью"

Гоголя играл, --

И обычной канителью

Время наполнял.

Сказка эта обширностью своею превосходит все доныне написанное.

6) "Опыты сравнительной этимологии, или "Мертвый дом", по французским источникам". Поучительно-увеселительное исследование Михаила Змиева-Младенцева.

7) "Обоюдуострый Громека", размышления по поводу разглагольствований о "независимых журналах и людях", помещенных в "Современной хронике России" "О. З." за март месяц сего года.

8) "Не устроить ли нам колбасную?", политико-экономическое рассуждение о том, что всякое коммерческое предприятие, как журнальное, так табачное, колбасное или полпивное,

303

может тогда только пользоваться заслуженным успехом, когда: а) на каждое из них затрачен особый капитал и б) по каждому ведется свое особое счетоводство.

9) "Опыты отучения сотрудников от пищи и бесплатного снабжения их одеждою". Из записок одного неопытного литератора.

10) "Чувства циника в ту минуту, когда он начинает понимать, что сделался от старости глупым". Стихотворная московская исповедь, с эпиграфом: "как будто тухлое разбилось яйцо"; начинается стихами:

На Малой Дмитровке дом высится прекрасный,

При доме конура, в ней циник жил ужасный;

Ходил он нагишом, лишь будочников знал

И совесть отродясь ничем не умывал.

Однажды, получив письмо из Могилева...

11) "Невинные занятия общества Тирсисов на Спиридоновке", московская стихотворная идиллия, начинающаяся стихами:

Ах! отчего мы не можем понять,

Что мы так страстно желаем!

Други! что делать? лобзать иль кусать?

Тщетно мы к братьям взываем!

В чувствах разлад, в голове дребедень,

Сердце распухло от боли!..

Ах! издавая от праздности "День",

Что мы за чушь напороли!

12) "Ничего в волнах не видно", рассуждение по поводу 75 No "Моск. ведомостей", в котором доказывается, что и в волнах можно что-нибудь усмотреть.

13) "Безумная заметка о сумасшедших впечатлениях". Фельетон нового мормона за все время одержания бесами; с эпиграфом из сочинений г. Ф. Берга ("Время" 1863 г., No 3).

Не отнимут люди, не отнимут --

Тупоумье будет вечно с нами;

И за что б ни стали люди биться,

Тупоумьем вряд ли соблазнятся:

Тупоумье будет вечно с нами!

По прочтении этой статьи редакция "Времени" даст клятвенное обещание никогда не печатать стихов г. Ф. Берга и статей г. Ф. Достоевского. Клятву, данную относительно непечатания литературных упражнений г. М. Достоевского, "Время" исполняет с тою стойкостью, с какою "Отечественные записки" выполняют подобную же клятву относительно статей А. А. Краевского.

ПРИМЕЧАНИЯ

Не вполне ясно, что представляют собой эти "наброски" Салтыкова: действительно ли план и "заготовки" задуманных статей для предполагавшегося продолжения "Свистка" или просто жанр сатирических миниатюр. Подобного рода "программы на будущее" часто встречались в сатирических изданиях эпохи, в частности, на страницах "Искры". См., например: 1863, No 1, стр. 15--16 -- "Состав некоторых январских журналов и газет за 1863 год"; 1863, No 4, стр. 60 -- "Содержание январской книжки "Русского вестника", которая "выйдет не в апреле (как было прежде объявлено), а в марте месяце" и т. п.

Стр. 303. "Прогулка в роще, или Птицы без перьев". Ученое исследование, написанное для журнала "Время"... -- Первое такое "исследование" помещено Салтыковым в мартовской хронике "Наша общественная жизнь" (1863). Там, в фельетоне "Тревоги "Времени", пародируя стихотворение Ф. Берга "Птицы" ("Время", 1863, No 1), он дает емкую сатирическую характеристику "птичьей" идеологии "почвенников", не имеющей твердых теоретических основ, межумочной, склонной к благонамеренности. Фельетон был первым шагом в создании Салтыковым образа "стрижей", которым публицисты "Современника" пользовались для борьбы с представителями "почвеннического" направления (об этой борьбе см. подробно в т. 6 наст. изд.) {Это и другие примечания данного раздела о полемике с "Временем" и Ф. М. Достоевским написаны Л. М. Розенблюм.}.

"Опыты самораздирания". Рассказ очевидца. -- В январской хронике "Наша общественная жизнь" (1863) Салтыков дал следующую характеристику современной русской журналистики: "Из загнанной и трепещущей она превратилась в торжествующую и ликующую, из скептической в верующую, из заподозренной в благонамеренную и достойную доверия. Деятели, целую жизнь дразнившие и уськавшие общественное мнение, всенародно бьют себя в грудь, всенародно раздирают на себе одежды..." (Подчеркнуто нами. -- Л. Р.). В данном случае речь шла прежде всего о "Русском вестнике" М. Н. Каткова, но характеристика имела отношение и к журналу "Время", по поводу которого Салтыков заявлял, что он в ближайшем будущем начнет "катковствовать". В упомянутом выше фельетоне "Тревоги "Времени" Салтыков упрекает в страсти к "самораздиранию" уже "почвенников": "Ведь вы до такой степени галлюцинации дошли, что сами же свои собственные внутренности раздираете..."

Стихотворная элегия на кончину "Времени"... -- "Элегия" не была, конечно, откликом на факт закрытия журнала "Время". Она написана раньше: "Современник", No 4, где появилось произведение Салтыкова, получил цензурное разрешение 20 апреля, а правительственное распоряжение о запрещении издания "Времени" датировано 24 мая 1863 г. (Поводом к закрытию журнала Достоевских была помещенная в No 4 "Времени" статья Н. Н. Страхова о событиях в Польше -- "Роковой вопрос". Резкий отзыв о ней в газете "Московские ведомости", 1863, No 109 от 13 мая, предрешил судьбу журнала.)

В пародийном стихотворении на кончину "Времени" Салтыков использовал стихотворный размер "Моей эпитафии" Пушкина.

"Самонадеянный Федя"... -- В сатирическом стихотворении, относящемся к Ф. М. Достоевскому, интересна мысль Салтыкова о том, что туманность, бесплодность идеологии "почвенников" должна отозваться и на творчестве писателя, на характере его гуманизма, который может превратиться в "тысячекратно повторяемое трясение гоголевской "Шинели" (как это было замечено еще в "Тревогах "Времени"). Содержание пародии проясняет более поздняя статья Салтыкова "Журнальный ад" (см. т. 6 наст. изд.). "Под "бездельничеством", -- говорит Салтыков, -- я отнюдь не разумею что-либо преступное <...>; нет, "бездельничество" означает лишь полное отсутствие какой-либо живой руководящей мысли, означает занятие таким делом, до которого ровно никому дела нет" (ср. "Все ленился, да ленился... и попал впросак!"). И далее: "Откуда нашла на русскую журналистику эта туча, я не берусь разрешить <...>. Гораздо проще, по моему мнению, будет, если мы примем это явление, как факт глухой, как знаменье особенного божьего гнева, над нами тяготеющего" (ср. ироническое: "Федя богу не молился, /"Ладно, мнил, и так!"). Здесь же вновь появляется образ обветшалой гоголевской "Шинели". Речь идет о герое "Записок из подполья", представляющем некий демонический вариант маленького человека -- Макара Девушкина ("Бедные люди"): "В довершение всего роль сатаны неожиданно присвоил себе известный попрошайка, Макар Алексеевич Девушкин, тот самый Девушкин, который из гоголевской "Шинели" сумел-таки выкроить себе, по малой мере, сотню дырявых фуфаек".

Стихотворение Салтыкова запомнилось Достоевскому. В романе "Идиот" (1868) он использовал его в своих пародийных целях.

Лева Шнейдера шинелью
Пятилетие играл
И обычной канителью
Время наполнял... и т. д.

Эти стихи написаны нигилистами с целью скомпрометировать положительного героя романа, князя Мышкина.

Стр. 303. "Опыты сравнительной этимологии, или Мертвый дом", по французским источникам... -- Салтыков неизменно высоко оценивал "Записки из Мертвого дома" Достоевского. В хронике "Наша общественная жизнь" за март 1863 г., обращаясь к редакции журнала "Время", он писал: "А что, если мы докажем вам, что в вас только и есть русского что "Мертвый дом"?" В статье "Литературные мелочи" (1864) повторяется та же мысль: "...есть настоящий Достоевский (Ф. М., автор "Мертвого дома" и "Бедных людей") и есть псевдо-Достоевский (М. М., автор "Старшой и меньшой" и предприниматель журнала "Эпоха")". Однако о связи "Мертвого дома" с "французскими источниками" упоминалось в первоначальном тексте мартовской хроники 1863 г. ("Наша общественная жизнь"): "Самое русское из всего русского, в вас помещавшегося, ваш "Мертвый дом" написан на манер французского..." (Не хотел ли этим сказать Салтыков, что автор "Мертвого дома" более привержен идеям утопического социализма, чем полагалось бы убежденному почвеннику?)

Изображая царскую каторгу, Достоевский находил здесь много общего с тем, что происходит "на воле". "Записки из Мертвого дома" были восприняты современниками как приговор всей социально-политической системе самодержавной России, а образ острога приобрел широкий, обобщающий смысл. Но в "Зимних заметках о летних впечатлениях", опубликованных в журнале "Время", 1863, NoNo 2, 3, Достоевский использует этот образ с совершенно иной целью. С острогом, лишающим людей свободы личности, сравнивает он будущее общество, о котором мечтали французские утопические социалисты: "Фурьеристы, говорят, взяли свои последние девятьсот тысяч франков из своего капитала, а все еще пробуют, как бы устроить братство. Ничего не выходит. Конечно, есть великая приманка жить хоть не на братском, а чисто на разумном основании, то есть хорошо, когда тебя все гарантируют и требуют от тебя только работы и согласия. Но тут опять выходит загадка: кажется, уж совершенно гарантируют человека, обещаются кормить, поить его, работу ему доставить, и за это требуют с него только самую капельку его личной свободы для общего блага, самую, самую капельку. Нет, не хочет жить человек и на этих расчетах, ему и капелька тяжела. Ему все кажется, сдуру, что это острог и что самому по себе лучше, потому -- полная воля... Разумеется, социалисту приходится плюнуть и сказать ему, что он дурак, не дорос, не созрел и не понимает своей собственной выгоды..." (Ф. М. Достоевский. Собр. соч., т. 4, Гослитиздат, М. 1956, стр. 109. Подчеркнуто нами. -- Л. Р.). Так Достоевский, принадлежавший в 40-е годы к самым активным членам общества петрашевцев, поплатившийся за свои социалистические идеалы каторгой и ссылкой, в начале 60-х годов приравнивает фурьеристский фаланстер к "Мертвому дому". В "Опытах сравнительной этимологии" Салтыков, по-видимому, был намерен сопоставить два последних произведения Достоевского, указав на то, как переменились убеждения писателя.

Стр. 303. "Обоюдуострый Громека". -- Называя С. С. Громеку "обоюдуострым", Салтыков намекает на то, что в недалеком прошлом этот либерально-обличительный публицист служил жандармским офицером.

В упоминаемой далее "Современной хронике России" в разделе "Как относятся к правительству истинно независимые люди и журналы, такие, например, как г. Унковский и редакция "Современника", Громека призывал общественное мнение России к "благородной сдержанности", к единению вокруг правительства журналов всех направлений. Верноподданнически ратуя за прекращение "ребяческой" игры в систематическое неудовольствие против правительства", Громека писал: "В настоящее время правительство само признает общественное стремление к свободе делом законным, само сделало несколько законодательных шагов по пути к свободе. В настоящее время, следовательно, относиться к нему по-прежнему -- значило бы доказывать только, что мы сами еще несвободны в собственных чувствах и раздражение ставим на место самостоятельности" ("Отечественные записки", 1863, март, стр. 18). По словам Громеки, тенденциозно использующего цитаты из "Внутреннего обозрения" Г. З. Елисеева в No 1--2 "Современника" за 1863 г., редакция этого журнала будто бы "откровенно созналась", что "правительство наше идет относительно привития к русскому народу европейской цивилизации тем самым путем, за который стоит "Современник"..." "А "Невинные рассказы" г. Щедрина -- что это, как не такое же честное и горячее признание великих благодеяний реформы", -- с издевкой добавлял хроникер "Отечественных записок" (там же, стр. 26). Последняя фраза относилась к тому месту в рассказе "Миша и Ваня" из "Невинных рассказов", которое содержало определенную идеализацию крестьянской реформы, и вызвала упреки в адрес Салтыкова со стороны демократической печати (см. т. 3 наст. изд., стр. 93 и комментарий к ней).

"Не устроить ли нам колбасную?" ...всякое коммерческое предприятие, как журнальное, так табачное, колбасное или полпивное... -- Издатель журнала "Время" М. М. Достоевский владел в 50-е годы табачной фабрикой. Это обстоятельство не раз упоминалось фельетонистами "Искры".

В статье "Молодое перо" Ф. М. Достоевский писал, обращаясь к Салтыкову: "Ведь вы ругаетесь, как какой-нибудь сотрудник "Головешки" <т. е. "Искры">... Ведь вам только один шаг остался до попреков за табачную фабрику" (Ф. М. Достоевский. Полн. собр. художественных произведений, т. XIII, ГИЗ, М. --Л. 1930, стр. 311). Салтыков, как видим, не замедлил ответить на этот вызов. В другой статье -- "О добродетелях и недостатках...", написанной в конце 1864 г., но при жизни Салтыкова не напечатанной, упоминание о "колбасной лавочке" ставится в прямую связь с общественной позицией писателя (см. наст. том, стр. 463).

Стр. 304. "Опыты отучения сотрудников от пищи и бесплатного снабжения их одеждою". Из записок одного неопытного литератора. -- Имеется в виду инцидент, происшедший в 1862 г. между М. М. Достоевским и А. П. Щаповым и ставший известным в литературных кругах. М. М. Достоевский предложил А. П. Щапову, тогда начинавшему и очень нуждавшемуся литератору, в счет гонорара заказать платье у своего портного. На эпизод со Щаповым намекал Салтыков и в более поздней полемической статье из серии "Петербургские театры" -- "Наяда и рыбак" (см. наст. том, стр. 204). Здесь в сатирической "программе балета" сказано: "...костюмы того самого портного, который, взамен полистной платы, одевает сотрудников "Эпохи".

История о гонораре Щапова через много лет была рассказана в его некрологе. В связи с этим Ф. М. Достоевский вступился за честь брата в специальной статье "Дневника писателя" (1876, "За умершего". См. Ф. М. Достоевский. Полн. собр. художественных произведений, т. XI, ГИЗ, М. --Л. 1929, стр. 278--281).

"...как будто тухлое разбилось яйцо..." -- строка из стихотворения Пушкина "И дале мы пошли, и страх обнял меня..." (Подражание Данте, 1832).

На Малой Дмитровке дом высится прекрасный... /При доме конура, в ней циник жил ужасный. -- На Малой Дмитровке помещалась редакция газеты "Наше время"; "циник ужасный" -- Н. Ф. Павлов.

Невинное занятие общества Тирсисов на Спиридоновке... -- На Спиридоновке в доме Мазаровича помещалась редакция газеты "День". "Общество Тирсисов" -- собрание наивных и прекраснодушных деятелей (по имени Тирсиса -- героя пасторалей французского придворного поэта Ракана, 1589--1670). Салтыков имеет в виду туманную по форме, славянофильскую по сути своей позицию "Дня".

"Ничего в волнах не видно", рассуждение по поводу 75 No "Моск. ведомостей", в котором доказывается, что и в волнах можно что-нибудь усмотреть. -- В ответ на рассуждения, появившиеся за рубежом, в частности во Франции, о "равнодушии, какое русские оказывают к польскому вопросу", "Московские ведомости" в передовой статье No 75, на которую ссылается Салтыков, излагали свою шовинистическую версию об отношении русских людей к этому вопросу.

"Безумная заметка о сумасшедших впечатлениях". Фельетон нового мормона за все время одержания бесами; с эпиграфом из сочинений г. Ф. Берга. -- "Зимние заметки о летних впечатлениях. Фельетон за все лето" Ф. М. Достоевского были помещены во "Времени" непосредственно после стихотворения Ф. Берга "Грезы и песни", которое начиналось так:

Не отнимут люди, не отнимут --
Грезы, песня будут вечно с нами.
И за что б ни стали люди биться,
Греза, песня будут вечно с нами,
В сердце нашем глубоко таиться.

Клятву, данную относительно непечатания литературных упражнений г. М. Достоевского... -- Намек на то, что официальный редактор "Времени" не пишет литературных произведений, а, подобно А. А. Краевскому, выступает лишь как предприниматель журнального дела.