Джекобс Уильям Уаймарк - В павлиньих перьях

В. В. Джекобс.
В павлиньих перьях

Мистер Джобсон проснулся в воскресном, хорошем настроении. В полусне он слышал как вставала миссис Джобсон и в полусознательном состоянии занял порядочную часть освободившейся территории. Он потянулся и зевнул, а затем стал искать брюки.

Он был аккуратным человеком и каждую ночь в течение более двадцати лет вешал их на медный шарик кровати со своей стороны. Туда же он повесил их и вчера, но сегодня их не было на обычном месте. Они исчезли вместе с красными подтяжками, которым исполнилось не более и не менее как десять лет. Вместо этого на стуле, стоявшем в ногах кровати, лежал комплект одежды, который заставил его содрогнуться. Дрожащими руками перевернул он черный фрак, белый жилет и светлые клетчатые брюки. Белая рубашка, воротничек и галстук дополняли этот наряд, и в довершение отчаяния он увидал на своей картонке около стула высокий блестящий цилиндр.

М-р Джобсон стоял перед этим великолепием, слабо улыбаясь и рассеянно поглаживая свой щетинистый подбородок.

-- Они решили пошутить надо мной, -- пробормотал он. -- Хотели сделать из меня чучело. Но куда же делось мое платье?

Обойдя следующую комнату, он почувствовал беспокойство и, украдкой спустившись вниз, пробрался в лавку.

-- О, боже, Альф! -- послышался голос. -- Что ты тут делаешь?

М-р Джобсон обернулся и увидел стоявшую в дверях жену.

-- Я ищу свою одежду, мать, -- отрывисто проговорил он.

-- Одежду? -- сказала миссис Джобсон, стараясь придать своим словам равнодушный тон. -- Да ведь она же на стуле.

-- Я подразумеваю одежду, достойную христианина, т. е. зеленщика, -- ответил мистер Джобсон, повышая голос.

-- Это маленький сюрприз тебе, дорогой, -- сказала жена. -- Я, Берт, Глэдис и Доротея долго копили на это деньги.

-- Это очень мило с вашей стороны, но... -- М-р Джобсон кашлянул. -- Дело, во-первых, в воротничке, мать. Я не надевал его более двадцати лет.

-- Как тебе не стыдно! -- воскликнула жена. -- Я уверена, что не найти другого порядочного купца, обматывающего свою шею платком.

-- Может быть, у них не такая нежная кожа, как моя, -- настаивал м-р Джобсон, -- а, во-вторых, вообрази меня в цилиндре. Да я буду посмешищем всего местечка.

-- Ерунда! -- сказала миссис Джобсон. -- Это только простонародье будет смеяться, а на них не очень-то обращают внимание.

М-р Джобсон вздохнул.

С тех пор как Глэдис и Доротея достигли того возраста, когда становятся предметом интереса молодых людей, неприятности на почве его костюма становились все более и более частыми. Он приоткрыл штору и загляделся на залитую солнцем улицу, затем повернулся к смятой постели. Гул голосов, доносившийся снизу, ясно говорил, что заговорщики ожидают его дальнейших поступков.

Наконец, он оделся и стоял, как ягненок, пока миссис Джобсон прилаживала ему воротник.

-- Берт хотел взять повыше, -- заметила она, -- но я решила, что для первого раза достаточно будет и такого.

-- Хотел, чтобы он закрывал мне рот, -- сказал несчастный м-р Джобсон. -- Ну, да ладно, как хотите, не обращайте на меня внимания.

М-р Джобсон с растопыренными руками и неудобно закинув голову следовал за женой, и внезапное молчание, воцарившееся в кухне при его появлении, ясно подчеркивало эффект, произведенный его наружностью. Затем последовал взрыв восхищения, что заставило его покраснеть от смущения.

-- Почему он раньше не подумал об этом? -- заметила Глэдис. -- Ведь по всей нашей улице на найдешь более элегантного человека!

-- Воротник, -- отрывисто произнес м-р Джобсон, -- можно мне его снять, пока я буду есть копченую селедку?

-- Не глупи, Альф, -- сказала жена, -- Глэдис, налей отцу чашку крепкого горячего чая, и не забудь, что поезд отходит в половине одиннадцатого.

-- Он убежит лишь только меня увидит! -- заметил м-р Джобсон, косясь на свои брюки.

Мать и дети, довольные успехом своего плана, одобрительно засмеялись, и м-р Джобсон, несколько удовлетворенный своим удачным ответом, принялся за завтрак. Короткая глиняная трубка, выкуривавшаяся для пищеварения, на этот раз была изъята из употребления бдительной миссис Джобсон.

-- Мы с девицами идем наверх одеваться, -- сказала она, -- присмотри за ним, Берт.

Отец и сын перемигнулись и, чтобы скоротать время, взяли по сигаре. Не успели они их докурить, как на лестнице послышался шум юбок, и миссис Джобсон с дочерьми, нарядно одетые, вошли в кухню, застегивая перчатки.

-- Вы окружите меня со всех сторон, чтобы я мог немножко спрятаться, пока мы идем по улице, -- молил м-р Джобсон, когда они выходили из дому.

Миссис Джобсон подняла его на смех.

-- Ну, так переходи на другую сторону, -- заторопил м-р Джобсон, -- вон Билли Фоли стоит у своего дома.

Миссис Джобсон презрительно фыркнула:

-- Пусть его стоит!

Но мистер Фоли не воспользовался ее разрешением. Он смотрел на м-ра Джобсона с минуту, вытаращив глаза от удивления, но когда нарядная компания поравнялась с ним, ноги его подкосились, и он очутился сидящим на своем собственном пороге. Дверь была лишь прикрыта и от толчка подалась назад. Билли комически растянулся, сверкнув парой огромных, подбитых гвоздями подошв.

-- Я тебе говорил, что это так и будет, -- сказал покрасневший м-р Джобсон. -- Ты отлично знаешь Билли, точно так же, как и я.

Все они прибавили шаг.

Голос простодушного м-ра Фоли, звавшего свою мать, доносился им вслед.

Выйдя из своего квартала, нравственно м-р Джобсон несколько успокоился, зато начались физические страдания. Больше всего ему досаждали шляпа и воротничек, хотя и остальные принадлежности туалета давали себя чувствовать.

Его беспокойство было настолько очевидным, что миссис Джобсон после выраженного сочувствия предложила, кроме воскресений, одеваться так но вечерам, чтобы скорей привыкнуть.

-- Да неужели же мне придется одеваться так каждое воскресенье?

Миссис Джобсон приказала ему не дурить.

Был жаркий день, и м-р Джобсон обливался потом. Крахмальный воротничек, к его громадному облегчению, размяк, а галстук очутился под левым ухом. К моменту возвращения домой он перешел к открытому восстанию.

-- Никогда больше! -- говорил он, с ожесточением срывая воротничек и бросая фрак.

Дети стали хором оплакивать свои покупки; но он был тверд. Доротея угрожающе фыркала, а Глэдис с завистью вспоминала отцов, которых имели другие девушки. И лишь только за ужином, видя сидевшую за столом и не притрагивавшуюся к кушаньям миссис Джобсон, он стал сдаваться. Он соглашался постепенно и принимал вещь за вещью, и когда вопрос коснулся цилиндра и благополучно был разрешен, миссис Джобсон принялась за еду.

На следующее утро его рабочее платье снова появилось в спальне, но другое еще оставалось в руках тети Эммы. Однако, рабочий костюм был порядочно поношен, и, закрыв лавочку, м-р Джобсон после некоторого колебания нарядился в свое новое платье и, покорно взглянув на жену, вышел из дому. Миссис Джобсон с восторгом сообщила дочерям:

-- Он привыкает. Он был доволен, что контролер в поезде назвал его вчера "господином".

Следующие дни показали, что она как будто бы и права.

-- Ты делаешься совсем элегантным, -- смеясь заметила миссис Джобсон.

-- Нет, мать, нет! -- ответил он. -- Все дело в том, что я понял, что ты права, как и всегда была права. Человек моего положения не имеет права одеваться как какой-нибудь уличный торговец. Это не хорошо по отношению девушек и даже молодого Берта. Я не хочу, чтобы они стыдились своего отца.

-- Теперь им не придется стыдиться, -- возразила миссис Джобсон.

-- Я стараюсь исправиться, -- сказал ее муж. -- Но не имеет смысла хорошо одеваться, если не умеешь себя вести, и вот вчера я купил книгу "хорошего тона".

-- Великолепно! -- воскликнула в восторге миссис Джобсон.

Мистер Джобсон был доволен, что его покупка получила одобрение всех остальных членов семьи. Ободренный этим, за чаем он решился высказать свое мнение о пользе книги.

-- Во-первых, -- медленно начал м-р Джобсон, -- до сих пор я не знал, что неприлично дуть на чай, если он горяч, а также пить его с блюдца, -- это делают лишь низшие слои общества.

-- А если ты торопишься? -- спросил Берт, готовившийся поднести ко рту полное блюдечко.

-- Ни в коем случае! Джентльмен скорее откажется от чая совсем, но не будет пить его с блюдечка.

-- Ковырять в зубах пальцем тоже очень неприлично, -- продолжал м-р Джобсон. -- Пища должна удаляться незаметно кончиком языка.

-- Я этого не делала, -- сказала Глэдис.

-- Ни в коем случае не полагается есть с ножа, -- продолжал отец.

-- Из-за тебя мама обрезалась! -- резко прервала его Глэдис. -- Вот что ты наделал!

-- Co-временем мы все будем вести себя иначе, -- сказал мистер Джобсон. -- Но меня интересует еще вопрос о мясной подливке: вы не можете ее есть вилкой, а о ложке здесь ничего не говорится! Да, а также относительно холодных ванн, мать.

-- Холодных ванн? -- удивленно спросила жена. -- Каких холодных ванн?

-- Холодные ванны, которые мы с Бертом должны принимать. В книге говорится, что настоящий джентльмен лишит себя скорее завтрака, чем холодной ванны, а ты знаешь как я люблю свой завтрак.

-- А как же я с девочками? -- удивленно спросила миссис Джобсон.

-- В книге об этом ничего не говорится, в книге упомянуты джентльмены, -- ответил м-р Джобсон.

-- Но у нас нет ванной комнаты, -- заметил сын.

-- Это ничего не значит, достаточно будет лоханок. Мы с Бертом будем приносить их наверх каждый вечер, а девицам будет хороший моцион наполнять их по утрам водой.

-- Не знаю, как это будет, -- заметила опешившая миссис Джобсон. -- Во всяком случае, тебе с Бертом придется таскать лоханки наверх и спускать их вниз. Я сказала бы, что это хлопотно.

-- Но это необходимо, мать! Ведь только низшие классы обходятся без ежедневной холодной ванны. Так говорит книга.

В тот же день вечером м-р Джобсон втащил наверх свою лоханку и наутро, после ухода жены из спальни, открыл дверь и, взяв стоявшие за ней ведро и лейку, вылил содержимое их в лохань. Подумав с минуту, он поболтал в воде правой ногой и после многократного погружения вытер ее полотенцем и, одевшись, спустился вниз.

-- Я весь горю, -- сказал он, садясь за стол. -- Мне кажется, что я готов съесть целого слона, и чувствую себя свежим, как маргаритка... Не так ли Берт?

М-р Джобсон младший, только-что вернувшийся из лавки, заметил, что он чувствует себя скорее подснежником.

-- А кто это расплескал воду по лестнице? -- недовольно сказала миссис Джобсон. -- Не верю, чтобы все принимали холодные ванны по утрам. Мне кажется это вредным.

М-р Джобсон взял книгу и, открыв на соответствующей странице, протянул ее жене.

-- Если я за что принялся, то должен делать это как следует, -- торжественно произнес он.

Покончив с завтраком и вытерев рот носовым платком, он вышел в лавку.

-- Конечно, все это прекрасно, -- сказала жена, -- но он принимает это слишком всерьез.

-- Вчера в течение утра он мыл руки раз пять, -- сказала входившая из лавки Доротея, -- и заставил ждать покупателей.

Но этот ропот не доходил до м-ра Джобсона, так как было решено не выказывать ни малейшего неудовольствия, чтобы не испортить его влечения к новому костюму и хорошему тону. Даже когда удовлетворенный своею преображенною внешностью он принялся за внешность жены, то и тогда не было проявлено неудовольствия. До сих пор ширина ее платьев и размеры ботинок объяснялись желанием скрыть недостатки фигуры, но на этот раз м-р Джобсон, увлеченный новой идеей, отказался выслушивать эти философствования. Взяв с собой Доротею, он отправился за покупками. В ближайшее воскресенье миссис Джобсон, выйдя на прогулку с мужем, щеголяла в ботинках на высоких каблуках и с узкими острыми носками. Ее талия, сильно расплывшаяся за последние годы, была заключена в строгие рамки, а шляпа, предназначенная для модной прически, дополняла эффект.

-- Ты великолепна, мама! -- сказала Глэдис.

-- Но я чувствую себя далеко не великолепно. Эти ботинки жмут мне ноги, точно раскаленное железо.

-- Они совсем тебе по ноге, -- возразил м-р Джобсон.

-- А платье как будто чуть-чуть узко, -- продолжала она.

М-р Джобсон окинул ее критическим взглядом.

-- Быть может, его следовало бы распустить на четверть дюйма, -- глубокомысленно сказал он, -- но оно тебе совсем по фигуре.

Жена сделала над собой усилие и улыбнулась, но затем шла молча и лишь пылающее лицо говорило об ее страданиях.

-- Я чувствую себя ужасно! -- сказала она, наконец, прижимая руку к сердцу.

-- Ты скоро привыкнешь. Посмотри на меня: я также чувствовал себя вначале не важно, но теперь ни за что не вернулся бы к прежнему платью. Ты полюбишь эти ботинки.

-- Если бы я могла их сбросить, они мне были бы более любы. Я не могу дышать!

-- Но ты очаровательна, мать! -- старался ободрить ее муж.

Она попробовала было улыбнуться, но тщетно. Сжав губы, она с трудом переступала с ноги на ногу. Не доходя двух верст до дому, она остановилась и решительно заявила:

-- Если я не сниму сейчас этих ботинок, то останусь калекой до конца жизни, -- у меня уже три раза подвертывалась нога.

-- Но ты не можешь снять их на улице, -- поспешил остановить ее м-р Джобсон.

-- Надо нанять извозчика, или что-нибудь! -- истерически воскликнула она. -- Иначе я стану кричать.

Она оперлась о железный забор, окружавший какой-то домик, пока м-р Джобсон, стоя на мостовой, искал глазами извозчика, который появился как-раз вовремя и спас м-ра Джобсона от скандала, готовившегося разыграться на улице.

-- Слава богу! -- вздохнула она, усаживаясь. -- И не думай расшнуровывать их, Альф, а разрежь поскорей шнурки и стащи их с ног.

Они ехали домой с ботинками, торжественно красовавшимися на свободном переднем сидении. М-р Джобсон первым вышел из экипажа, и лишь только дверь, в которую он постучал, открылась, миссис Джобсон вылезла из пролетки и прошлепала все пространство от нее до двери дома в одних чулках, держа ботинки в руках. Она была уже у своей двери, как м-р Фоли, появлявшийся всегда бог знает откуда, когда его совсем не надо было, выглянул из-за пролетки.

-- Катались в лодке? -- спросил он.

Миссис Джобсон, обернувшись, надменно подняла голову и, спрятав ботинки за спину, подарила его молчаливым презрением хорошо воспитанной женщины.

-- Я видел, как вы шли в этих ботиночках, -- продолжал бессовестный м-р Фоли, -- и подумал: форс, конечно, можно задавать, но если она думает подражать нынешним барышням...

Дверь захлопнулась и м-р Фоли остался наедине с улыбавшимся м-р Джобсоном.

-- Ну, как? -- спросил первый.

Мистер Джобсон лукаво подмигнул:

-- Держу пари на фунт, что я не надену эту штуку в следующее воскресенье, -- шопотом ответил он, указывая на цилиндр.

-- Не подойдет! -- отрицательно покачал головой м-р Фоли. -- Я не раз держал пари с тобой, но еще никогда не случалось мне выигрывать. До свидания...

-----------------------------------------------------------------------------------

Источник текста: В. В. Джекобс, "В павлиньих перьях". Л.: Издательство "Красная газета". 1927. Перевод О. А. Ш. Ориг. назв. "Fine Feathers".