Шелгунов Николай Васильевич - Лукавое своекорыстие

ЛУКАВОЕ СВОЕКОРЫСТІЕ.

(Обзоръ основаній раціональнаго тарифа, примѣненнаго къ потребностямъ Россіи. Соч. А. Шипова. С. Петербургъ 1868 г.)

Такого общественнаго мнѣнія, какъ у насъ, не найдешь пожалуй и въ Абиссинія. Прогрессивнымъ людямъ почти житья нѣтъ. Правда, съ ними заигрываютъ и кокетничаютъ; но во время заигрыванія оглядываются съ боязнію во всѣ стороны -- ну, а какъ кто подслушаетъ?

И почему мечтатели и утописты только прогрессивные люди? Почему не мечтатели и не утописты -- такіе господа, какъ нѣкій г. Шиповъ, которому я посвящаю настоящую статью. Впрочемъ я посвящаю свою статью не лично г. Шипову. Онъ только одинъ изъ легіона.

Этотъ нѣкій г. Шпповъ, давно уже подвизается у насъ на общественномъ поприщѣ. Онъ пописываетъ статейки въ московскихъ газетахъ; издаетъ брошюрки экономическаго содержанія; шумитъ въ разныхъ экономическихъ обществахъ и собраніяхъ и, сколько замѣтно, играетъ довольно видную роль въ средѣ московскаго купечества.

До сихъ поръ г. Шипову очень счастливилось. Онъ шумѣлъ и кричалъ и его публицистко-экономическія статьи проходили, не обращая на себя особеннаго вниманія критики. А между тѣмъ давно пора поставить г. Шипова въ надлежащіе предѣлы и снять съ него ту либеральную маску, которою онъ украшаетъ свою физіономію.

Г. Шиповъ, въ блистательныя времена откупа, держалъ на откупу чуть ли не нѣсколько губерній. Въ настоящее время онъ владѣлецъ механическаго завода подъ Костромой. Свѣденія о прошедшей экономической дѣятельности г. Шипова и о теперешнемъ его промышленномъ положеніи важны потому, что ими опредѣляются всего лучше нынѣшнія его патріотическія заявленія.

Г. Шиповъ принадлежитъ къ числу тѣхъ русскихъ капиталистовъ-промышленниковъ, которые, маскируя свои тенденціи громкими фразами о народности и благѣ народа, въ то же время думаютъ только о томъ, какъ бы поскорѣе и потуже набить свой собственный карманъ. Толкуя о счастьи Россіи, они въ то же время направляютъ всѣ свои усилія на раздѣленіе населенія на фабричныхъ рабочихъ и на фабрикантовъ. Имъ очень нравится англійскій десяти-милліонный пролетаріатъ, и они полагаютъ, что осчастливятъ Россію, если устроятъ у насъ пролетаріатъ милліоновъ въ сорокъ. Впрочемъ что же я говорю за г. Шипова. Пусть онъ самъ говоритъ за себя.

Г. Шиповъ думаетъ, что наше общество не имѣетъ ровно никакого понятія о томъ, что значитъ національное направленіе торговой политики. "Всѣ у насъ, говоритъ онъ, толкуютъ вкривь и вкось, но личнымъ впечатлѣніямъ и соображеніямъ, объ интересахъ внутренней промышленности и торговли и никто не имѣетъ ни малѣйшаго понятія объ основаніяхъ и данныхъ изъ финансовой исторіи другихъ государствъ и о началахъ политической экономіи, которыя оказались вездѣ согласными съ явленіями и опытами практической жизни" Г. Шиповъ говоритъ, что, вращаясь въ теченіи 25 лѣтъ въ сферѣ промышленныхъ и торговыхъ интересовъ, онъ вполнѣ постигъ всю эту мудрость, и въ настоящее время снова взялся за перо, чтобы изложить вкратцѣ и общепонятно, въ чемъ заключается раціональность таможенныхъ пошлинъ, и какимъ образомъ можно соблюсти охраненіе національной промышленности и вообще торговой и промышленной дѣятельности народа.

Чтобы сдѣлать свои разсужденія болѣе убѣдительными, г. Шиповъ начинаетъ съ изложенія экономическихъ теорій и основаній.

"Только разумная народная дѣятельность творитъ богатство, говоритъ онъ.-- Чѣмъ дѣятельность разумнѣе, постояннѣе и успѣшнѣе, тѣмъ богатство страны становится обширнѣе, тѣмъ оно болѣе пріобрѣтаетъ средствъ къ своему умственному и матеріальному развитію и къ умноженію своего могущества. Масса цѣнностей не составляетъ еще прочнаго богатства. Причина; корень и возрастаніе народнаго богатства заключаются въ возбужденіи разумной, постоянной, прогрессивной, свободной дѣятельности народа. Безъ подобной дѣятельности богатства его истощаются и растрачиваются, а вмѣстѣ съ этимъ упадаетъ цивилизація и могущество государства. Вотъ почему возбужденіе народной дѣятельности составляетъ главную заботу мудрыхъ правителей. Но дѣятельность эта возбуждается только тогда, когда народъ дѣйствительно получаетъ предполагаемыя выгоды отъ своей дѣятельности; онъ перестанетъ трудиться, если трудъ его пропадаетъ за даромъ; по необходимости же, принужденно народъ будетъ трудиться всегда вяло, безуспѣшно."

"Чѣмъ болѣе народъ дѣлаетъ успѣха въ своемъ развитіи -- все это разсуждаетъ г. Шиповъ -- тѣмъ болѣе пріобрѣтаетъ средствъ къ преобладанію надъ торговлей и промышленностью другихъ, менѣе развитыхъ народовъ; тѣмъ болѣе старается пользоваться такимъ своимъ превосходствомъ; тѣмъ болѣе старается увеличить свою силу преобладанія, доставляющую ему новыя матеріальныя и политическія выгоды. Такой народъ употребитъ всѣ усилія, чтобы развить свои внутреннія условія для достиженія возможно выгодной и успѣшной торговли и промышленности.

"Но пока народъ не достигъ этой высоты и стоитъ на промышленной аренѣ ниже своихъ соперниковъ, пока народъ еще не создалъ въ своей странѣ всѣхъ необходимыхъ ему пособій, онъ лишенъ возможности съ выгодою состязаться, онъ долженъ оградить себя отъ тяжелаго давленія промышленныхъ силъ своего соперника. Эта охрана отъ опаснаго чужестраннаго соперничества, необходимая для увѣренности и опоры своихъ національныхъ дѣятелей, заключается въ установленіи охранительныхъ или покровительственныхъ таможенныхъ пошлинъ. Она отнюдь не составляетъ привиллегіи, а тѣмъ менѣе монополіи. Она учреждается въ пользу всѣхъ согражданъ государства, безъ всякаго различія, безъ всякаго для кого либо исключенія." Такимъ образомъ охранительная система, по мнѣнію г. Шипова, составляетъ идеалъ народнаго благополучія.

И несмотря на всѣ эти истины, которыя г. Шпяовъ говорилъ въ 1854 и 1857 годахъ, и теперь, спустя 13 лѣтъ, повторяетъ ихъ снова, являются люди, въ родѣ г. Колесова, неспособные внимать благоразумнымъ совѣтамъ сѣдовласой старости. Г. Шиповъ очень хорошо прозрѣваетъ всѣ тѣ пагубныя послѣдствія, которыя обрушитъ на Россію г. Колесовъ и всѣ тѣ, кто не хочетъ слушать предостереженій г. Шипова. Пагубныя послѣдствія покой системы, говоритъ г. Шиповъ, обрушатся не на однихъ фабрикантовъ. Ихъ испытаетъ цѣлый народъ и каждый изъ насъ въ отдѣльности. Сокращеніе заработковъ, развивая бѣдность и безденежье въ населеніи, отразится накопленіемъ недоимокъ и недоборомъ акцизовъ и косвенныхъ налоговъ, лежащихъ у насъ преимущественно на массѣ населенія. А это, въ свою очередь, заставитъ правительство прибѣгать къ невыгоднымъ финансовымъ операціямъ, спутывающимъ и безъ того неутѣшительное положеніе нашего государственнаго казначейства. Взгляните на нашъ экономическій бытъ. Цѣны на земли не поднимаются, а надаютъ; раціональное хозяйство не распространяется; помѣщики не выходятъ изъ стѣсненнаго положенія и продолжаютъ перебиваться продажею выкупныхъ свидѣтельствъ и остатковъ прежняго достоянія. Прекращеніе производства поддерживаетъ дороговизну; наплывъ иностранныхъ издѣлій, увеличивая затрудненія фабрикантовъ и рабочихъ, вытѣсняетъ у насъ звонкую монету и производитъ безпорядокъ денежнаго обращенія. Однимъ словомъ, мы попали и до сихъ поръ вращаемся въ какомъ-то безвыходномъ сложномъ, запутанномъ водоворотѣ. Все такъ перемѣшалось, что трудно добраться вдругъ до начала и основной причины нашихъ бѣдствій. Многіе потеряли путеводную нить и не въ состояніи отличить причинъ отъ слѣдствій, главныхъ явленій отъ второстепенныхъ. Отсюда рядъ противоположныхъ мнѣній, объясняющихъ всю сложность нашего бѣдственнаго положенія то однимъ частнымъ явленіемъ, то другимъ; тогда какъ источникъ его кроется въ насильственномъ подавленіи народнаго труда, ибо трудъ есть основа и корень народной производительности и благосостоянія.

"Не подлежитъ сомнѣнію, что, стремясь доставить государству необходимые для него доходы, нельзя не принимать особыхъ мѣръ, чтобы налоги упадали на гражданъ сколь возможно сообразно ихъ способамъ, ихъ доходамъ и особенно, чтобы они не парализовали полезную народную дѣятельность. Съ этою цѣлью вообще предпочитаютъ косвенные налоги прямымъ. Послѣдніе, особенно въ неразвитой еще промышленной странѣ, бываютъ обременительны и неуравнительны; а первые менѣе чувствительны и притомъ упадаютъ на болѣе достаточные классы, если не взимаются съ предметовъ необходимаго потребленія. Россія именно та еще неразвитая страна, въ которой прямые налоги для огромнаго большинства ея населенія весьма обременительны; а косвенные, особенно пошлины на привозные товары, для остающагося меньшинства населенія менѣе чувствительны. Пошлины эти -- фискальныя они или покровительственныя -- ложатся у насъ прямо на такихъ достаточныхъ людей, до которыхъ почти нѣтъ возможности добраться посредствомъ прямыхъ налоговъ, упадающихъ на людей неимущихъ".

Г. Шиповъ считаетъ наше обезпеченное населеніе въ 3,700,000 человѣкъ. "Эти потребители иностранныхъ товаровъ сосредоточиваютъ въ своихъ рукахъ почти всѣ имущества и капиталы Россіи. Чѣмъ кто изъ этихъ лицъ богаче и получаетъ болѣе доходовъ или болѣе жалованья, тѣмъ болѣе и потребляетъ иностранныхъ товаровъ. Но несмотря на то, упадающія на эти товары пошлины ничтожны для этихъ лицъ, а тѣмъ менѣе можно назвать ихъ обременительными". "Пусть каждый изъ этихъ людей, восклицаетъ г. Шиповъ, такъ возстающихъ противъ тарифа, заглянетъ въ свой годовой бюджетъ, устранивъ расходы на спектакли и предметы самой высшей роскоши, сочтетъ, сколько онъ тратитъ на обыкновенную пищу для себя, для своей прислуги, на кормъ своихъ лошадей, на экипажи и т. д., тогда онъ навѣрное увидитъ, что изъ всѣхъ этихъ необходимыхъ вещей едва ли десятая доля будетъ состоять изъ иностранныхъ произведеній. Если намъ возразятъ, что потребители, при устраненіи иностранной конкуренціи покровительственными пошлинами, заплатятъ своимъ туземнымъ производителямъ нѣсколько дороже, то эта переплата, безпрестанно понижаемая внутренней конкуренціей, составляетъ общественную тягость, возложенную на достаточныхъ людей современными условіями нашей народной экономической жизни. Безъ этой переплаты милліоны рабочихъ рукъ останутся незанятыми, перестанутъ платить подати и государственная казна должна будетъ пополняться или раззорительными для всѣхъ финансовыми операціями или, за невозможностью дальнѣйшаго увеличенія прямыхъ налоговъ съ податныхъ сословій, съ тѣхъ самыхъ болѣе достаточныхъ лицъ, которыя въ настоящее время отказываются заплатить нѣсколько копѣекъ за аршинъ сукна, чтобы обезпечить хлѣбъ, заработки и подать для сотенъ тысячъ рабочаго населенія. Слѣдовательно прежде всего таможенныя пошлины, какъ фискальныя, такъ и покровительственныя, имѣютъ характеръ налога наиболѣе справедливаго и наименѣе обременительнаго".

Изъ словъ г. Шипова слѣдуетъ заключить, что всѣ бѣдствія Россіи происходятъ только отъ того, что еще въ 1854 году не послушали его мудрыхъ, благихъ и истинно-патріотическихъ совѣтовъ; что весь фокусъ и секретъ человѣческаго благополучія заключается исключительно въ покровительственномъ тарифѣ. Возвысьте пошлины и внезапно повсюду устроятся фабрики и мануфактуры, простой народъ пойметъ пользу образованія и сдѣлается грамотнымъ, Россія покроется реальными и промышленными школами, богатые понесутъ на себѣ всѣ тягости налоговъ, а простой народъ, избавленный отъ всѣхъ тягостей жизни, будетъ валяться, какъ сыръ въ маслѣ, на фабрикахъ и мануфактурахъ, построенныхъ на кисельныхъ берегахъ молочныхъ рѣкъ. Въ самомъ дѣлѣ, какъ это увлекательно! Какъ это никому изъ 70-милліоннаго населенія Россіи не пришла такая простая мысль. Г. Шиповъ заслуживаетъ рѣшительно національной награды, нѣчто въ родѣ механическаго завода на кисельныхъ берегахъ. Но смущаетъ меня вотъ какая мысль: неужели милліоны русскаго населенія, прожившаго болѣе 1000 лѣтъ, глупы до того, что не были въ состояніи придумать, какъ бы устроить получше свою жизнь? Неужели и вся западная Европа глупа до того, что приходится и ей искать своего спасенія въ совѣтѣ г. Шипова? Мнѣ это очень обидно и лично за себя и за своихъ соотечественниковъ. Я задаюсь вопросомъ: неужели только экономическая теорія г. Шилова безошибочна? И предлагаю я читателю вникнуть глубже въ теорію, выставляемую г. Шиповымъ, какъ единственно истинную и правильную, и въ тѣ практическія мѣры, которыя онъ указываетъ въ своемъ проэктѣ новаго тарифа.

II.

Пока г. Шиповъ стоитъ на высотѣ общихъ разсужденій, вы никакъ не доберетесь до основной сущности его воззрѣній. Г. Шиповъ совершенно справедливо говоритъ, что только разумная народная дѣятельность творитъ народное богатство; что для счастья народа нужна прогрессивная свободная дѣятельность; что трудъ народа не долженъ пропадать даромъ, что всѣми учрежденіями нужно развивать въ народѣ стараніе, бодрость, энергію, безъ которыхъ невозможно преуспѣяніе и развитіе, какъ въ матеріальномъ, такъ и въ нравственномъ отношеніяхъ. Общая часть разсужденій г. Шипова безукоризненна. Но вѣдь вообще разсуждаютъ хорошо люди и самыхъ противоположныхъ направленій. Сущность воззрѣній и основной смыслъ ихъ опредѣляется лишь частностями и подробностями. Каковы же подробности у г. Шипова?

Г. Шипову, во-первыхъ, нравится очень теорія преобладанія. Онъ говоритъ, что чѣмъ народъ становится развитѣе, тѣмъ онъ болѣе старается пользоваться своимъ превосходствомъ надъ другимъ. Эта теорія есть теорія насилія, оправдывающая всякій деспотизмъ и обвиняющая все слабое. По этой теоріи каждый, болѣе сильный, долженъ быть эксплуататоромъ всего, что не имѣетъ возможности ему противиться. По этой теоріи исключается все коллективное и основнымъ принципомъ признается индивидуализмъ, конкуренція и война каждаго противъ каждаго. Рабочій соперничаетъ съ рабочимъ, купецъ съ купцомъ, фабрикантъ съ фабрикантомъ, провинція съ провинціей, народъ съ народомъ, одна часть свѣта съ другой. Такъ какъ въ этой борьбѣ всѣхъ противъ всѣхъ должны дѣйствовать силы разныхъ размѣровъ, то все слабое будетъ подавлено всѣмъ, болѣе сильнымъ. Конечно, г. Шиповъ, пока былъ откупщикомъ, испытывалъ практически только выгодныя стороны этой системы. Не онъ платилъ деньги народу, не его здоровье разстраивала разбавленная водой сивуха, не его тянули силой въ кабакъ и приманивали всякими правдами и неправдами раскошеливаться въ пользу эксплуататора-откупщика. И нынче, измѣнивъ характеръ своихъ промышленныхъ занятій, г. Шиповъ не сошелъ съ той подавляющей другихъ высоты, на которой всегда стоялъ самъ. Но я бы посовѣтовалъ г- Шипову предположить случай обратный. Не онъ давитъ другихъ; не онъ располагаетъ чужими деньгами и чужимъ трудомъ въ свою пользу, а, напротивъ, согласно теоріи, которую онъ выдаетъ за истину, жмутъ его другіе. Думается мнѣ, что еслибы г. Шиповъ очутился отъ этого давленія въ крестьянской сермягѣ, попалъ бы въ рабочіе на тотъ самый заводъ, которымъ имѣетъ удовольствіе владѣть теперь, если бы къ этому, нѣкогда богатому, г. Шипову пришла бы полицейская власть, чтобы продать послѣднюю корову за неуплату податей, если бы при этомъ ему сказали, что все, что такъ огорчаетъ его, небольше, какъ практическое примѣненіе той теоріи, которую онъ такъ отстаивалъ, какъ бы стыдно и обидно стало ему за свое прошлое заблужденіе.

Лично г. Шипова за эту теорію обвинять нельзя. Чѣмъ, въ самомъ дѣлѣ, онъ виноватъ, что не въ состояніи понять своего заблужденія и, что потому онъ построилъ все свое міровоззрѣніе на ошибочномъ основаніи и не замѣчаетъ противорѣчій, въ которыя впадаетъ. Слѣдуетъ болѣе жалѣть, что обстоятельствами жизни г. Шиповъ былъ поставленъ въ такое положеніе, въ которомъ дли него было невозможно усвоить себѣ правильный взглядъ на жизнь и на человѣческія отношенія Г. Шиповъ очевидно воспитывался на французскихъ книжкахъ прошедшаго столѣтія. Людовикъ XIV говорилъ: Франція -- это я. При Людовикахъ XV и XVI этотъ принципъ получилъ болѣе широкое обобщеніе. Этотъ взглядъ усвоилъ себѣ я г. Шшіовъ. Онъ думаетъ серьезно, что Россія будетъ богата, если будетъ богатъ онъ; что всей Россіи будетъ тепло и весело, если будетъ тепло и весело ему, г. Шипову; и что если на его заводахъ будутъ стучать неустанно молоты по наковальнямъ, то это значитъ, что во всей Россіи возбуждена народная дѣятельность. Такой взглядъ даже и не возбуждаетъ никакого страстнаго чувства. Просто нужно пожалѣть г. Шипова, что обстоятельства не дозволили ему усвоить взгляда болѣе правильнаго, болѣе выгоднаго для его собственной репутаціи, болѣе пріятнаго для его собственнаго самолюбія.

Теорія преобладанія нужна г. Шипову для того, чтобы дать опору національнымъ, промышленнымъ дѣятелямъ или, яснѣе, ему, г. Шипову. Но и здѣсь, чтобы прикрыть свое лукавство, г. Шиповъ увѣряетъ, что охрана отъ чужестраннаго соперничества поведетъ къ возбужденію народной дѣятельности и отнюдь не составитъ привиллегіи, а тѣмъ болѣе монополіи. Охранительная система, но словамъ г. Шипова, есть учрежденіе въ пользу всѣхъ гражданъ государства безъ всякаго различія и безъ всякаго исключенія. Теоретически, въ общихъ фразахъ, оно повидимому и такъ. Конечно, петербургскому ванькѣ никто не мѣшаетъ, вмѣсто своей жалостной клячи и дребезжачихъ пролетокъ, завести пару лихихъ коней и карету; никто не мѣшаетъ и вамъ, и мнѣ, и третьему, и десятому, построить огромный каменный домъ на Невскомъ проспектѣ. Пожалуй и г. Шипову никто не мѣшаетъ получать 10 милліоновъ въ годъ доходу. Заниматься промышленными предпріятіями въ громадныхъ размѣрахъ, конечно, не привиллегія и не монополь въ юридическомъ смыслѣ; но въ экономическомъ оно и то, и другое. На торговлю водкой, какъ ею занимались прежде откупщики, нельзя смотрѣть иначе, какъ на монополь. На машинный заводъ, забравшій силу и подавляющій другихъ, нельзя тоже смотрѣть иначе, какъ на монополь. Что же вы толкуете, что всякій можетъ дѣлать то, что дѣлаете вы, въ то время, когда, заручившись денежной силой, вы, проповѣдникъ теоріи преобладанія и конкуренціи, подавите всякаго, кто бы захотѣлъ съ вами соперничать. Какъ же ваше положеніе не привиллегія и не монополь?

Разсчитывая на благодушіе русскаго читателя, г. Шиповъ, послѣ изложенія своего общаго взгляда на выгоды охранительной системы, перечисляетъ выгоды спеціальныя. Вотъ они.

"Запретительная или, какъ г. Шиповъ называетъ ее, покровительственная система, развивая до послѣдней степени внутреннюю промышленность и конкуренцію, удешевляетъ постепенно всѣ издѣлія и каждый изъ потребителей старается быть и производителемъ". Въ самомъ дѣлѣ, какъ это заманчиво! Всѣ мы сдѣлаемся заводчиками и фабрикантами, и каждый мужикъ превратится въ капиталиста, въ родѣ г. Шипова. Когда же наступятъ такія счастливыя времена? Предположимъ, что теорія г. Шипова принята, и съ завтрашняго дня водворена у насъ такая строгая охранительная система, что ни одна иностранная муха не можетъ перелетѣть черезъ таможню безъ вѣдома г. Шипова. Чѣмъ это поможетъ каждому потребителю превратиться въ производителя? Своекорыстіе англійской промышленной политики г. Шиповъ считаетъ образцомъ вполнѣ достойнымъ подражанія. Ниже англійскихъ цѣнъ не существуетъ на свѣтѣ. Отъ чего же даже въ Англіи потребители не только не превратились въ производителей; а, напротивъ, въ теченіи 100 лѣтъ, когда совершилась въ Англіи промышленная революція, создался только десяти-милліонный пролетаріатъ. Очевидно, что г. Шиповъ, ради своекорыстія, говоритъ ложь.

Далѣе, онъ усиливается увѣрить, что, "при помощи покровительственной системы, привозъ иностранныхъ издѣлій, постепенно уменьшаясь, достигнетъ, наконецъ, полнаго уничтоженія". Превосходно. Объяснимъ подробнѣе, что это значитъ. Значитъ это то, что русская промышленность достигаетъ такого полнаго развитія, когда она одна удовлетворяетъ всѣмъ потребностямъ страны. Россія превращается въ Китай; но не въ тотъ благословенный Китай, въ которомъ растетъ чайный кустъ, живетъ шелковичный червь, земля производитъ рисъ и всякую роскошную растительность; а въ Китай, на берегу Ледовитаго океана, въ Китай, въ которомъ растетъ только хлѣбъ обыкновенныхъ сортовъ; Китай, въ которомъ, кромѣ березы и сосны, нѣтъ другого дерева; Китай, въ которомъ огурцы и капуста за частую побиваются морозомъ, и яблоки составляютъ рѣдкость и лакомство, болѣе утонченное, чѣмъ ананасы для французахъ мужиковъ. Какія выгоды могутъ произойти для Россіи отъ подобной промышленной замкнутости? Зачѣмъ намъ добровольно лишать себя тѣхъ благъ природы, которыми пользуются народы, живущіе въ болѣе счастливомъ климатѣ. Какая намъ выгода отъ того, что мы не будемъ знать апельсиновъ, лимоновъ, чаю, кофе и всего того, чѣмъ снабжаетъ Европу новый свѣтъ. Для г. Шипова все это пустяки, если только онъ сознательно говорилъ; если же онъ говорилъ, не думая о крайнихъ послѣдствіяхъ своихъ ретроградно-утопическихъ мыслей, то остается только сказать, что онъ не подлежитъ за нихъ вмѣняемости; ну, а это конечно можетъ показаться ему обиднымъ.

Вторая выгода запретительной системы, но мнѣнію г. Шипова, заключается въ томъ, что у насъ разовьется изученіе естественныхъ и практическихъ наукъ. Почему же г. Шиповъ думаетъ, что техническое образованіе связано неразрывно съ высокими таможенными пошлинами? Ужь не имъ ли обязана Франція, Англія. Германія, Америка своимъ прогрессомъ и цивилизаціей? Очевидно, что г. Шиповъ, для убѣжденія читателя въ правильности его любимой мысли, не выказываетъ особенной разборчивости въ доказательствахъ. Какъ-то трудно согласить эту неспособность съ претензіей поучать русское правительство уму-разуму и указывать ему тѣ экономическія основанія, которыхъ, какъ кажется г. Шипову, кромѣ его никто не знаетъ.

Но самая важная выгода запретительной системы заключается въ томъ, что явится полная внутренняя свобода труда. Громко, но не вѣрно! Какая же тутъ свобода труда, когда господа, въ родѣ г. Шипова, заручившись раньше деньгами, постараются придавить всякаго, кто будетъ мѣшать ихъ барышамъ. Но г. Шиповъ, какъ я уже говорилъ раньше, подъ свободнымъ трудомъ разумѣетъ не ту возможность, при которой всякій мужикъ сталъ бы такимъ же господиномъ, какъ онъ; а лишь огражденіе отъ иностранной конкуренція уже существующихъ капиталистовъ. Что г. Шиповъ, говоря о народѣ, въ дѣйствительности о немъ вовсе и не думаетъ, и что его плѣняетъ исключительно идеалъ Англіи, гдѣ въ короткое время милліоны скопились въ рукахъ немногихъ, а милліоны людей дошли до скотоподобнаго положенія, видно изъ слѣдующихъ словъ г. Шипова, Онъ говоритъ, что "запретительная система поучаетъ фабрикантовъ и капиталистовъ охранять свои капиталы благоразумной филантропіей; филантропія же къ другимъ начинается естественно только тогда, когда человѣкъ самъ обезпеченъ". О, неблагодарная Россія! какого ангела-хранителя посылаетъ тебѣ судьба въ образѣ г. Шипова; а ты, страна грубыхъ варваровъ, даже не допустила его въ члены коммисіи для пересмотра таможеннаго тарифа. Итакъ г. Шиповъ собирается охранять свои капиталы благоразумной филантропіей. Простою понятной рѣчью можно высказать эту мысль такъ. Г. Шиповъ будетъ держать своихъ рабочихъ на минимумѣ задѣльной платы; но вотъ рабочіе понимаютъ, что тутъ что-то не ладно, что отъ скуднаго вознагражденія у нихъ подводитъ животы и приступаютъ къ г. Шипову, требуя прибавки. Старая исторія. Г. Шиповъ знаетъ, какъ въ такихъ случаяхъ поступали англійскіе фабриканты и если увидитъ, что стачка рабочихъ для него опасна, онъ прибавитъ имъ жалованья. Если же опасности не предвидится, то онъ выморитъ ихъ голодомъ и заставитъ работать за прежнюю плату. Такимъ образомъ, благоразумная филантропія заключается въ томъ, чтобы знать, когда сдѣлать прибавку и ни за что не дѣлать ее, если отъ стачки рабочихъ не предстоитъ фабриканту дѣйствительной опасности.

Г. Шиповъ говоритъ, что нашихъ фабрикантовъ нельзя упрекать въ совершенной холодности къ рабочему населенію. Такъ въ 1863--1864 годахъ, вовремя застоя фабрикъ отъ дороговизны и недостатка хлопка, фабриканты въ селѣ Ивановѣ, несмотря на собственное стѣсненное положеніе, раздавали хлѣбъ тысячамъ рабочихъ. Но, во-первыхъ, мы не знаемъ, на какихъ основаніяхъ раздавался этотъ хлѣбъ, а во-вторыхъ, не видимъ никакой филантропіи въ томъ, что кормятъ дойную корову. Еще бы ивановскимъ фабрикантамъ оставлять своихъ рабочихъ на произволъ судьбы! Они знали очень хорошо, что хлопокъ, наконецъ, подешевѣетъ, и что тогда имъ потребуются рабочіе. Очевидный нерасчетъ уморить ихъ голодомъ. И самъ г. Шиповъ подтверждаетъ правильность такой мысли. Онъ говоритъ, что едва ли подобныя филантропическія мѣры могутъ придти въ голову фабрикантовъ въ настоящее время, когда каждый изъ нихъ боится за свое достояніе, и изъ списка благодѣтельствующихъ легко можетъ перейти въ разрядъ получающихъ благодѣяніе.

Другая выгода благоразумной филантропіи въ томъ, что рабочіе скопятся на фабрикахъ и въ городахъ вслѣдствіе увеличившейся внутренней конкуренціи; вслѣдствіе того же фабриканты увеличатъ имъ задѣльную плату, а разбогатѣвшіе рабочіе начнутъ развиваться, становиться образованнѣе и съ большею охотою учиться читать и писать. Я не знаю, кого хочетъ морочить г. Шиповъ. Тотъ же самый г. Шиповъ не упускаетъ никогда случая сказать, что онъ знакомъ съ исторіей экономическаго развитія Европы и Англіи. А та же самая исторія и теорія экономической науки указываютъ, что конкуренція между фабрикантами на рабочихъ бываетъ всегда слабѣе конкуренціи рабочихъ на фабрикантовъ. По просту говоря: хлѣбъ за брюхомъ не ходитъ. А отъ этого является то простое послѣдствіе, по которому рабочіе, скопляясь на фабрикахъ, изображаютъ изъ себя толпу голодающихъ бѣдняковъ, неимѣющую никакой возможности ни развиваться, ни становиться образованнѣе, какъ это увѣряетъ г. Шиповъ. Если бы фабричные рабочіе богатѣли, какъ это оказывается по слонамъ г. Шипова, то конечно въ западной Европѣ пролетаріатъ не явился бы такой грозной и опасной силой. Только голодъ и создалъ эту силу; только голодъ пролетарія научилъ фабриканта благоразумной филантропіи. И вотъ какіе порядки хочетъ водворить г. Шиповъ въ Россіи. Или вы, г. Шиповъ, не понимаете, что вы говорите, и въ такомъ случаѣ мы отпускаемъ вамъ ваше невѣдѣніе; или же -- если вы знаете, что вы говорите, если вы сознательно хотите ввести въ Россію язву англійскаго пролетаріата, то ужь я и не. пріищу названія для вашихъ буржуазныхъ тенденцій, которыя вы имѣете еще смѣлость маскировать патріотизмомъ и любовью къ народу.

Но г. Шиповъ лукавъ. Онъ вездѣ прикрывается либеральными фразами, подслушанными имъ у хорошихъ людей. Думая только о своихъ купеческихъ и промышленныхъ интересахъ, и только для огражденія ихъ, предлагая запретительный тарифъ, онъ, въ тоже, время, подобно волку въ овечьей шкурѣ, прикидывается кроткимъ, добрымъ и великодушнымъ. Ему, видите ли, очень жалко мужиковъ, что они несутъ по преимуществу всѣ тягости налоговъ. Поэтому, онъ думаетъ избавить народъ отъ прямыхъ налоговъ и увеличить средства казначейства налогами косвенными. Считая наше обезпеченное населеніе почти въ 4 милліона, и увѣряя, что только оно одно есть потребитель всего привознаго, иностраннаго, г. Шиповъ доказываетъ, что, въ случаѣ возвышенія таможенныхъ пошлинъ, только эти обезпеченные люди и понесутъ ихъ вполнѣ на себѣ, а народъ останется въ сторонѣ. Это ложь! Обезпеченное населеніе составляетъ у насъ вовсе не 4 милліона. Обезпеченное населеніе у насъ только купцы, да фабриканты и какая нибудь сотыя болѣе богатыхъ землевладѣльцевъ. Неужели вы думаете, что большинство нашихъ чиновниковъ и нашего духовенства -- сословія обезпеченныя? Неужели вы думаете, что образованный пролетаріатъ, явившійся у насъ въ послѣднее время, находится въ положеніи довольства? Полагая ввести болѣе усиленные косвенные налоги, ни вы, г. Шиповъ, ни ваши единомышленники не понесутъ ихъ на себѣ. Вы переложите ихъ на другихъ, въ видѣ болѣе высокой цѣны на свои заводскія и фабричныя произведенія. Вы спалите свою тягость на такихъ же бѣдняковъ, какъ простой народъ, и заставите ихъ платить за все дороже, не увеличивъ замѣтно доходовъ государственнаго казначейства. Выражаясь мягко, что вслѣдствіе покровительственныхъ пошлинъ потребители заплатятъ своимъ туземнымъ производителямъ нѣсколько дороже, вы хотите скрыть истинный размѣръ общей дороговизны и размѣръ общенароднаго платежа. Конечно каждый заплатитъ нѣсколько дороже; ни сложите эти нѣсколько, переплаченныя десятками милліоновъ народа, и скажите по совѣсти: патріотически ли высказывать подобныя желанія; патріотически ли примѣнять къ нашей промышленности откупную теорію и знаменитый афоризмъ о пьющемъ карманѣ? Вы, г. Шиповъ, и еще десять, двадцать, ну положимъ 100 подобныхъ вамъ фабрикантовъ хотите стричь 70 милліоновъ населенія и дѣлаете ему честь, превращая его въ стадо барановъ. Покорнѣйше васъ благодаримъ за такое лестное мнѣніе. И кого вы хотите пугать, угрожая тѣмъ, что въ случаѣ неповышенія тарифа милліоны рабочихъ рукъ останутся безъ дѣла, перестанутъ платить подати и государственная казна обѣднѣетъ? Сила Россіи не въ тѣхъ рукахъ, которыя работаютъ на вашемъ заводѣ; если бы народъ этотъ не заплатилъ ничего, казначейство наше бѣднѣе не станетъ. Вы хотите запугать разсудительныхъ людей, показывая имъ чорта на цѣпи. По хотя время и убѣлило, можетъ быть, вашу голову, все таки не предавайтесь обольстительной илюзіи, что все не сѣдое и молодое ничего не знаетъ и хуже васъ понимаетъ Общественную пользу.

Въ своемъ самомнѣніи г. Шиповъ пишетъ: "трудъ мой, какъ я не спѣшу, какъ усердно и неусыпно не занимаюсь, не можетъ быть скоро оконченъ и потому я по неволѣ поспѣшилъ въ заключеніи моей первой главы высказать все вышеизложенное, дабы все это было въ виду прежде окончанія дѣла законодательнымъ порядкомъ". "Какъ для уясненія сущности нынѣ производящагося тарифнаго дѣла, такъ и для личнаго моего оправданія передъ публикой, говоритъ г. Шиповъ, я счелъ необходимымъ огласить все вышеизложенное -- а что такое это я объясню сейчасъ -- тѣмъ болѣе, что лица, принадлежащія въ вышеупомянутому кружку, за обличенія мои ихъ собственныхъ агитацій, вредныхъ и опасныхъ дѣйствій въ своихъ намекахъ называютъ меня агитаторомъ. Въ отвѣтъ на это скажу имъ вѣрное предсказаніе, что исторія настоящаго упадка нашихъ финансовъ и нашего экономическаго положенія напишетъ имена ихъ красными и крупными литерами".

Этими мыслями г. Шиповъ рекомендуетъ себя еще съ новой стороны. Во-первыхъ онъ самонадѣянно думаетъ, будто бы русская законодательная власть безъ его предостереженій и совѣтовъ не съумѣетъ найдти мѣръ, выгодныхъ для Россіи. Г. Шипову кажется, что только въ его головѣ и живетъ свѣтъ. Какъ въ самомъ дѣлѣ жалко, что ни въ сенатѣ, и а въ государственномъ совѣтѣ, ни въ комитетѣ гг. министровъ вовсе и не подозрѣваютъ о существованіи г. Шипова Впрочемъ г. Шиповъ можетъ утѣшиться тѣмъ, что въ своей землѣ никто пророкомъ не бывалъ.

Ну, а на счетъ красныхъ и крупныхъ литеръ дѣло гораздо хуже. Порядочные люди не пользуются подобными средствами, чтооы проводить свои убѣжденія. Необходимо замѣтить, что несмотря на просьбу московскаго купечества, г. Шипова не допустили въ члены коммисш для пересмотра устава. Зная, что его не примутъ, г. Шиповъ, изъ благоразумной осторожности, поспѣшилъ отказаться отъ лестнаго приглашенія московскаго купечества и не ошибся въ своемъ разсчетѣ; министерство дѣйствительно ему отказало. Понятно, какъ это непріятное обстоятельство должно было подѣйствовать на человѣка, считающаго себя призваннымъ преподавать уроки мудрости русскому народу. Зная вообще человѣческую натуру, можно предполагать, что задѣтое самолюбіе было однимъ изъ факторовъ, вліявшихъ на образъ мыслей г. Шипова, по поводу занятій тарифной коммисіи. Г. Шиповъ не упускаетъ ни одного случая, чтобы не уязвить коммисію, и особенно г. Колесова. Такъ, напримѣръ, говоря о хлопкѣ, г. Шиповъ прибавляетъ: "когда нѣкоторые изъ депутатовъ купечества, членовъ тарифной коммисіи, начинали часто заговаривать о великой пользѣ такого установленія на хлопокъ пошлинъ, то ихъ тотчасъ останавливали, утверждая, что не ихъ дѣло заботиться о доходахъ государства и вообще о народномъ хозяйствѣ, что это дѣло самого г. министра, и предваряли, чтобы они и не заикались заявлять объ этомъ оффиціально, что будто коммисія и не въ правѣ разсуждать объ этомъ предметѣ и о какомъ либо повышеніи пошлинъ на хлопокъ, или иначе, возбудившіе такой вопросъ испортятъ свое собственное дѣло. Зачѣмъ, для какой причины, были дѣланы такія предваренія -- Богъ знаетъ и да пусть судитъ онъ". По поводу особыхъ комитетовъ о кяхтинской торговлѣ г. Шиповъ говоритъ: "въ этихъ комитетахъ старались больше всего о томъ, чтобы утишить вопли просителей и, приглашая ихъ въ засѣданія, дѣлали имъ разныя предложенія въ видѣ уступокъ, которыя въ сущности почти нисколько не помогали горю, а подъ рукою говорили: "соглашайтесь или иначе ничего не дадимъ". Купечество, опасаясь раздражить сильныхъ міра сего, молчало, но никакого письменнаго согласія не дало. Однакожъ въ такомъ видѣ восходило представленіе отъ комитета съ увѣреніями, что купечество изъявило свое согласіе и тѣмъ дѣло рѣшалось, хотя впослѣдствіи и открылось, что купечество о согласіи своемъ журнала не подписало". Говоря о пошлинѣ на соду, г. Шиповъ прибавляетъ, что въ тарифной коммисіи большинство, утвердившее принятую пошлину, состояло изъ 11 чиновниковъ, изъ которыхъ только одинъ былъ неподвѣдомственъ министерству финансовъ. Одно лицо было неизвѣстное г. Шипову и къ нимъ же присоединился самъ предсѣдатель. Противную же сторону составляли 9 купцовъ, мнѣніе которыхъ принято не было. Г. Шиповъ говоритъ еще, что у насъ образовался кружокъ экономистовъ, получившій большое вліяніе и стремящійся подражать во многомъ англійскимъ системамъ, не обращая вниманія на тѣ обстоятельства, въ которыхъ находится Россія. Этотъ кружокъ осмѣлился даже осуждать дѣйствія графа Канкрина, что по преимуществу обидно г. Шипову. Этотъ же кружокъ, но словамъ г. Шипова, раболѣпно поклоняется Молинари и Мичелю и брошюра послѣдняго служила прямымъ наставленіемъ коммисіи, "какъ слѣдуетъ составить намъ тарифъ для согласованія нашихъ пошлинъ съ видами и желаніемъ заграничнаго англійскаго купечества". "Вѣроломный кружокъ либеральныхъ финансистовъ задумалъ, но словамъ г. Шипова, измѣну отечеству и чтобы удобнѣе достигнуть своей коварной цѣли, забралъ въ свои руки членовъ тарифной коммисіи". Купцы, и особенно московскіе,-- иное дѣло. Они были истинными представителями національныхъ интересовъ и того народнаго блага, которое, безъ краснорѣчивой защиты г. Шипюва, грозитъ погибнуть отъ либеральныхъ кознодѣевъ. Купцы, какъ и слѣдуетъ, явились въ коммисію "съ твердымъ намѣреніемъ добросовѣстно идти къ раціональной цѣли, считая также своею обязанностью сохраненіе казеннаго интереса, какъ бы ни были незначительны суммы, которыя можно пріобрѣсти для пользы казны отъ возвышенія фискальныхъ пошлинъ". Преобладаніе такого зловреднаго элемента, представителемъ котораго явился г. Колесовъ, особенно непріятный г. Шипову, повело къ тому, что въ рѣшеніи коммисіи голосъ фабрикантовъ не могъ имѣть рѣшительнаго преобладанія и пониженіе налога совершилось не въ пользу защитниковъ запретительной системы. Такъ какъ только г. Шиповъ и его единомышленники суть истинные русскіе люди, то г. Шиповъ и поспѣшилъ заявить заблаговременно законодательной власти о ловушкѣ, разставленной ей либеральными чиновниками. Эти злокачественные господа и суть именно тѣ агитаторы, имена которыхъ запишетъ исторія крупными и красными литерами. Въ чемъ заключается тонина этого ядовитого намека, я не совсѣмъ-то понимаю... Скучно однако выискивать всѣ намеки и страстныя полемическія выраженія, которыми г. Шиповъ старается уронить членовъ коммисіи въ глазахъ кого-то. Но всѣ эти намеки имѣютъ характеръ инсинуацій. Они отличаются мелочностью и неумѣстной раздражительностью; они обнаруживаютъ защемленное самолюбіе, неспособное встать выше мелочной обидчивости. Называя полемическое краснорѣчіе г. Шипова инсинуаціями, я только воздерживаюсь отъ болѣе точнаго и мѣткаго русскаго выраженія. Но г. Шиповѣ пойметъ и самъ, достойно ли порядочнаго человѣка писать серьезныя пещи, долженствующія служить пособіемъ для законодательной власти, такимъ тономъ невладѣющаго собой юношескаго задора, какимъ писалъ г. Шиповъ свои разсужденія о раціональномъ тарифѣ.

Г. Шиповъ, задавшись своими личными интересами, не былъ въ состояніи отнестись объективно къ тому вопросу, о которомъ онъ взялся разсуждать. Онъ укоряетъ нашу коммисію за то, что она окончила свое дѣло въ три мѣсяца, и приводитъ въ примѣръ коммисію французскую, обсуждавшую подобный же вопросъ болѣе И мѣсяцевъ. Но во-первыхъ, время тутъ ровно ничего не значитъ; а во-вторыхъ, г. Шиповъ упустилъ изъ виду то, что членами французской коммисіи были и потребители. У насъ потребляющая Россія не выставила отъ себя особыхъ представителей. Кому же слѣдовало ввѣрить интересы многомилльоннаго населенія страны? Ужь конечно не г. Шипову и московскому купечеству. Защитниками то этихъ интересовъ и явились г. Колесовъ и остальные чиновные члены коммисіи. Понятно, что какъ представители интересовъ всей страны, они не могли явиться сторонниками однихъ богатыхъ производителей, и за это-то г. Шиповъ обрушиваетъ на нихъ свои олимпійскіе громы, укоряетъ ихъ въ желаніи угодить Мичелю и усиливается изобразить ихъ какими-то увлекающимися молодыми людьми, которыхъ провели за носъ англійскіе купцы. Стыдно, г. Шиповъ! Даже со стороны краснѣешь за возможность подобныхъ печатныхъ инсинуацій.

При другихъ обстоятельствахъ я, конечно, не сталь бы писать такъ много о г. Шиповѣ. Мало ли на свѣтѣ пустозвонныхъ людей; мало ли на свѣтѣ пустыхъ книжонокъ съ грандіозными претензіями. Но въ тотъ моментъ русской жизни, въ который Россія только-что вступаетъ, о тенденціяхъ, заявленныхъ г. Шиповымъ, говорить не только слѣдуетъ, но слѣдуетъ говорить много, сильно и часто. Помѣщичье право -- врагъ уже низложенный. Ему не поднять головы. Жизнь пробила себѣ новую дорогу и быстро пошла новымъ путемъ. Кое-гдѣ торчащіе послѣдніе могиканы изображаютъ собой лишь падшее прошедшее величіе. Роль ихъ кончилась и всякая борьба съ ними будетъ повтореніемъ задовъ. Но за низложеннымъ врагомъ общаго благополучія встаетъ врагъ новый и болѣе сильный. Этотъ врагъ есть та безпощадная сила капитала, которая не знаетъ никакихъ человѣческихъ чувствъ. Врагъ этотъ есть та сила капитала, которая на западѣ, и преимущественно въ Англіи, создала небывалое распаденіе общества на денежную аристократію и на поддонки общества, въ образѣ голоднаго пролетаріи.

И странное дѣло: г. Шиновъ и люди его партіи, видящіе спасеніе Россіи только въ тарифѣ 1841 г., могутъ говорить всякій вздоръ, неисполнимый по своей сущности, неисполнимый и потому, что нѣтъ человѣческой силы, способной повернуть исторію назадъ, и никто не укоряетъ ихъ въ мечтательности, никто не назоветъ ихъ ретроградными энтузіастами; а люди, стремящіеся въ водворенію истиннаго счастья большинства, люди, предлагающіе нетолько теоретически-возможное, но и неизбѣжно-осуществимое, обзываются утопистами и мечтателями. Разсудите, читатель, кто больше мечтатель: прогрессивный ли теоретикъ, г. Колесовъ, или же ретроградный утопистъ, г. Шиповъ?

III.

Теперь, послѣ теоретическихъ опроверженій г. Шилова, я попытаюсь указать читателю, насколько мои опроверженія подкрѣпляются "практическими примѣненіями" г. Шипова, т. е. его проэктомъ новаго тарифа. Однимъ словомъ, я заставлю самого г. Шипова опровергать то сладкогласіе, которымъ онъ хотѣлъ замаскировать свои буржуазныя тенденціи.

Г. Шиповъ толкуетъ почти на каждой страницѣ о счастіи народа, о народномъ богатствѣ и о необходимости устроить такой тарифъ, чтобы всѣ разбогатѣли. Этого онъ думаетъ достигнуть такимъ своеобразнымъ способомъ, что за каждой цифрой невольно видишь ея автора. Я беру вѣдомость на 280 и 281 ст. II части. Я читаю, что но старому тарифу пошлина на свѣжія устрицы была 1 р. 10 к., на соленыя 2 р. 20 к.; г. Шиповъ предполагаетъ на первые 2 р., на вторые 4 р. На шампанское была 99 к., г. Шиповъ предполагаетъ 1 руб. На содовую веду -- 2,2 к., г. Шиповъ предполагаетъ 2 к. На фрукты и ягоды соленыя -- 49 1/2 к., онъ предполагаетъ 50 к. На апельсины и лимоны -- отъ 40 до 80 к., онъ же предполагаетъ 1 р. 20 к. На орѣхи всякіе -- 66 к., г. Шиповъ -- 70 к. На миндаль и орѣхи -- 1 р. 65 к., г. Шиповъ -- 2 р. 40 к. На сельди въ бочкахъ -- 99 к., г. Шиповъ -- 2 р. 25 к. На сельди въ боченкахъ -- отъ 11 до 16 1/2 коп., г. Шиповъ -- 25 к. Треска привозилась безпошлинно, а. г. Шиповъ желаетъ обложить ее пошлиной въ 50 к.

Даже изъ этихъ немногихъ цифръ видно, что г. Шиповъ вовсе и не думаетъ серьезно облегчить народу тягости налоговъ и возложить ихъ на людей обезпеченныхъ. Правда, что на устрицы онъ предположилъ пошлину почти вдвое большую противъ пошлины г. Колесова и коммисіи. Особенно жестокосердъ оказался г. Піановъ къ устрицамъ соленымъ, обложенныхъ имъ пошлиной въ четверо больше противъ тарифа г. Колосова. Но вѣдь толковать объ обогащеніи государственнаго казначейства пошлиной съ соленыхъ устрицъ тоже самое, что тыкать вилкой въ карася, уписавъ, подобно Собакевичу, всего осетра. Ну, а отчего г. Шиновъ увеличилъ пошлину на шампанское всего одной копѣйкой; а пошлину на содовую воду даже уменьшилъ противъ дѣйствовавшаго тарифа. Шампанское и содовую воду вьетъ не народъ, и пошлину уилатили-бы, конечно, только люди богатые. Я объясняю это обстоятельство просто тѣмъ, что г. Шиповъ не побитъ устрицъ и любитъ шампанское Говоритъ, что шампанское съ содовой водой очень вкусно. Вотъ и фрукты и ягоды соленыя очень вкусный салатъ для дичи и жаренаго, услаждающаго вкусъ богача. Г. Шиповъ и оставилъ цифру, принятую коммисіей неприкосновенной, и противъ дѣйствующаго тарифа надбавилъ 1/2 коп. Селедки въ боченкахъ, сыръ -- закуска аристократическая; пошлину на нихъ г. Шиповъ увеличиваетъ микроскопической долей. А на селедки въ бочкахъ, которыя ѣстъ народъ, г. Шиповъ, вмѣсто старыхъ 99 к. и назначеннаго г. Колесовымъ и коммисіей 1 руб., предполагаетъ 2 руб. 25 к. Съ треской еще хуже; ее и до сихъ поръ привозили безпошлинно, и г. Колесовъ и тарифная коммисія опредѣлили тоже безпошлинный ввозъ; г. Же Шиповъ замышляетъ взять съ народа въ видѣ пошлины за треску 150 тысячи руб.

Еще болѣе замѣтна непослѣдовательность г. Шипова съ кофе. Потребленіе кофе у насъ ростетъ въ огромнѣйшемъ количествѣ. При пошлинѣ въ 6 руб. съ пуда привозилось его въ 1840--41 г. 149,310 пудовъ: въ 1841 году пошлина была немного повышена и несмотря на это потребность въ кофе усилилась и ввозъ его увеличился. Въ 1846 г. пошлину уменьшили на 40% и потребленіе дошло до 207,125 пудовъ въ годъ; пошлинный же сборъ упалъ на 30%. Въ 1850 г. была удержана таже пошлина и привозъ увеличился почти на 20%. Доходъ, начавшій возвышаться, снова упалъ отъ пониженія пошлины въ 1850 г. Слѣдующее пониженіе пошлины снова уменьшило доходъ, но возвысило потребленіе. Въ періодъ 1861 и 1864 годовъ привозъ дошелъ до 305,448 пудовъ, а доходъ составлялъ 823,724 руб., противъ дохода 1842--45 т. менѣе почти на 118,000. Въ этомъ колебаніи цифръ каждый разсудительный человѣкъ видитъ неизбѣжное пониженіе и повышеніе соотвѣтственно колебаніямъ тарифной пошлины. Г. Шиповъ, такъ коротко знакомый съ англійскими порядками, конечно, знаетъ, что когда Роуландъ-Гиль предложилъ въ Англіи понизить налогъ на письма, то случилось вотъ что: до пониженія налога доходъ былъ 1,602,000 ф. с.; въ 1840 г., когда налогъ понизился, доходъ составлялъ 410,000 ф. ст.

Въ 1842 году 478,000 ф. ст.

-- 1844 -- 611,000 --

-- 1846 -- 725,000 --

-- 1851 -- 1,058,000 --

-- 1858 -- 1,161,000 --

-- 1863 -- 1,298,000 --

Почтовый доходъ Англіи и до сихъ поръ еще не дошелъ до цифры, предшествовавшей почтовой реформѣ; но англичане не ноютъ, подобно г. Шилову. Они знаютъ, что до почтовой реформы число всѣхъ отправленныхъ писемъ составляло 75 милліоновъ; а въ 1863 году -- 642 милліона. Изъ того, что почтовый доходъ и до сихъ поръ не сравнялся съ прежнимъ, англичане вовсе не дѣлаютъ того несчастнаго вывода, какой позволяетъ дѣлать себѣ г. Шиповъ и незамышляютъ возвысить почтовую плату. Очень естественно, что, когда пошлина понижается, доходъ упадаетъ, но за то возрастаетъ потребленіе. Наступитъ пора, что потребленіе достигнетъ такого размѣра, когда и при низкой пошлинѣ доходъ, получается больше прежняго. Не сообразивъ этого, г. Шиповъ плачется, что доходъ отъ кофе въ теченіи 20 послѣднихъ лѣтъ падалъ постоянно отъ пониженія тарифа и что казна потеряла отъ этого 2,697,900 руб. Дѣлать подобныя вычисленія значитъ прямо обличать себя въ неспособности понимать финансовый вопросъ. Англія, въ теченіи 28 лѣтъ послѣ почтовой реформы, потеряла но этому расчету больше 10 милліоновъ. А попробуйте сообщить любому англичанину подобный разсчетъ потерь, и онъ вамъ засмѣется въ глаза и сочтетъ васъ несмысленнымъ дитятей. Г. Шипову нѣтъ ровно никакого дѣла до увеличившагося потребленія и, прикидываясь народолюбцемъ, онъ съ неустрашимостью смѣлаго реформатора говорятъ, что на могущіе быть крики, такъ называемыхъ потребителей, или лучше сказать ихъ непрошенныхъ адвокатовъ, величающихъ себя великими экономистами и финансистами, обращать вниманіе не слѣдуетъ, а увеличить пошлину на кофе, да и баста. Вѣдь кофе пьютъ не землетруженики, говоритъ г. Шиповъ, платящіе теперь вовсе немаловажные прямые налоги. Для потребителей кофе будетъ вовсе нечувствительно платить по 4 коп. лишнихъ, и тогда пошлина будетъ достигать 4 руб. съ пуда и вест пошлинный доходъ этой статьи превзойдетъ 1,200,000 руб. Но я попрошу г. Шипова сдѣлать со мной слѣдующій расчетъ.

Но средней сложности въ три года привезено къ намъ кофе и кофейнаго суррогата въ видѣ цикорія, жженыхъ желудей и т. д. 322,000 пудовъ или на фунты 12,882,400: Теперь присоедините къ этому все то количество цикорія, которое выдѣлывается на нашихъ фабрикахъ вятской, ярославской, Владимірской и др. губ. Обративъ вниманіе на то, что наши мѣщанки, горничныя я кухарки, вообще прислуга, пьютъ почти чистый цикорій и другіе суррогаты, мы нисколько не ошибемся, если предположимъ общее потребленіе въ Россіи кофе и его суррогатовъ въ 18 до 20 милліоновъ фунтовъ ежегодно. Кто же выпиваетъ всю эту массу кофе? Уже конечно не г. Шиповъ и московское купечество. Г. Шипову не хуже меня извѣстно, что въ петербургской губ., преимущественно въ уѣздахъ близкихъ къ Петербургу, можно найти кофе почти въ каждой крестьянской избѣ, что Новая и Старая деревни и не знаютъ другого напитка, кромѣ кофе, что петербургскую женскую прислугу лучше не корми хлѣбомъ, а дай ей кофе, Почему же г. Шиповъ думаетъ, что этотъ народъ не такіе же землетруженики, что они не платятъ налоговъ и что для нихъ ровно ничего не значитъ платить лишнихъ 4 коп. на фунтъ. Если бы г. Шиповъ не замаскировалъ своихъ затаенныхъ мыслей красивыми словами, то, вмѣсто того, чтобы налагать 4 лишнихъ копѣйки на кофе я его суррогаты, составляющіе у насъ народный напитокъ, онъ лучше бы надбавилъ пошлину на шампанское. Г. Шиповъ думаетъ, что бѣдной петербургской кухаркѣ ровно ничего не значитъ заплатить лишнихъ 40 коп. на фунтъ кофе, а ему, г. Шипову, лишняя одна копѣйка на бутылку шампанскаго кажется платежомъ тяжелымъ. Доходъ съ шампанскаго и съ кофе былъ до сихъ поръ одинаковый; съ кофе 823,000 руб., съ шампанскаго -- 736,000 руб. Разница небольшая, Коммисія думала весьма основательно уменьшить пошлину на кофе, вслѣдствіе чего доходъ съ него составлялъ бы 666,000 руб. Г. Шиповъ возвышаетъ налогъ вдвое, чтобы получить доходъ въ 1,200,000 руб., а на каждую бутылку шампанскаго надбавляетъ только одну копѣйку. Ну почему бы г. Шмпову на шампанское, испиваемое лишь купцами, фабрикантами, да на торжественныхъ обѣдахъ, не наложить бы 2 руб. на бутылку; а кофе оставить въ покоѣ. Таможенный доходъ съ шампанскаго былъ бы тогда 1,600,000 руб. и равновѣсіе бы не нарушилось. Дѣло въ томъ, что г. Шиповъ есть потребитель шампанскаго, а до кофе, который пьетъ народъ, ему нѣтъ никакого дѣла. Вотъ онъ и разсуждаетъ, что нужно облегчать тягости народныя, и думая, что никто не захочетъ провѣрять его словъ, въ одномъ мѣстѣ пишетъ одно, а въ другомъ выставляетъ цифры, совершенно противорѣчащія тому, что онъ говоритъ. И гдѣ бы мы не открыли проэктъ тарифа г. Шипова, вездѣ находимъ повтореніе того же самого. Все то, что потребляется народомъ, онъ облагаетъ сравнительно высокой пошлиной; а все то, что потребляется лично имъ, или нужно для его производствъ, онъ облагаетъ пошлиной ничтожной иди и совсѣмъ не облагаетъ ею Такъ, напр., относительно деревяннаго масла, которое требуется г. Шипову на его механическомъ заводѣ, онъ говоритъ, что не слѣдуетъ возвышать на него пошлину, и тѣмъ стѣснять его привозъ, въ видахъ покровительства или поощренія его производства на Кавказѣ. Невозможно это потому, что деревянное масло необходимо для многихъ отраслей промышленности, какъ вспомогательное средство для усовершенствованія издѣлій. Ну конечно. А какія усовершенствованія произойдутъ отъ того, если наложить 150,000 руб. на мужиковъ, питающихся треской, обложить налогомъ коровье масло, рисъ, составляющій насущную необходимость въ южныхъ краяхъ Россіи, и многіе другіе предметы потребленія простонародія? Напр., цвѣточный чай, потребляемый богатыми, г. Шиповъ оставляетъ при прежней пошлинѣ; а чай торговый, потребляемый народомъ, облагаетъ пошлиной почти на 5% выше. Можно еще понять, почему г. Шиповъ не желаетъ пониженія пошлины на всѣ тѣ предметы, которые производятся или нужны для русскихъ фабрикантовъ. Ну, а за что налагать пошлину на такіе предметы народнаго потребленія, въ которыхъ природа отказала Россіи? Рому потеря, если сдѣлается дешевле чай, кофе, треска, лимоны, составляющіе предметы постояннаго народнаго потребленія. Другъ народа себѣ на умѣ. Онъ держится правила -- съ міру по ниткѣ, и задавшись мыслью изобразить изъ себя человѣка, озабоченнаго казеннымъ интересомъ, возвышаетъ пошлину повсюду, гдѣ приходится истинную тягость ея нести народу. Разсуждая о происходящихъ будто бы потеряхъ для государственнаго казначейства отъ пониженія пошлинъ и объ убыткахъ для Россіи отъ либеральнаго тарифа, г. Шиповъ грозитъ какими-то громадными убытками и общей бѣдностью страны. Но пусть г. Шиповъ сообразитъ, какіе убытки потерпѣла Россія отъ того, что, вслѣдствіе ложной финансовой политики, въ началѣ нынѣшняго столѣтія, поощрялась у насъ неестественная фабрикація хлопчато-бумажныхъ тканей. Г. Шиповъ увѣряетъ, что хлопчато-бумажная промышленность есть могучее средство къ развитію народнаго богатства, и признавая замѣчаніе Тенгоборскаго, что "разработывая чужеземный матеріалъ, эта промышленность въ Европѣ дѣлается денницею заатлантическихъ странъ",-- справедливымъ относительно Германіи и Англіи, находитъ его несправедливымъ относительно Россіи. А почему бы это такъ? Сосчитайте всѣ тѣ убытки; которые понесло русское населеніе, переплативъ лишнее въ теченіе полустолѣтія русскимъ фабрикантамъ, и вы увидите, насколько подобная финансовая политика принесла потерь и государственному доходу и всему населенію Россіи.

Самостоятельная торговая политика и интересы отечественной промышленности и торговли заключаются вовсе не въ томъ, чтобы создавать промышленность искуственную, и на счетъ народныхъ силъ творить мануфактуристовъ по англійскому образцу, Я предполагаю, что вы, г. Шиповъ, говорите искренно о національной промышленности, а въ такомъ случаѣ вы, конечно, знаете или должны знать, что если мы начнемъ разводить у себя апельсины, лимоны, персики, ананасы, чай, хлопчатую бумагу, то это будетъ вовсе не національно. Конечно, можно всю Россію покрыть теплицами и арниками, и нить свой собственный кофе и чай, съ собственными лимонами и сахаромъ. Но вопросъ въ томъ: будетъ ли это умно и стоитъ ли игра свѣчь? А развѣ не тоже самое случилось у насъ съ хлопчатобумажной промышленностью и съ свеклосахарнымъ производствомъ? За что же мы, всѣ потребители,-- а васъ милліоны,-- платили лишнее въ теченіи полустолѣтія и пришли лишь къ тому, что въ Россіи построилось десятка два громадныхъ мануфактуръ, явилось десятка два милліонеровъ-мануфактуристовъ; а между тѣмъ нашъ ситецъ и вообще бумажныя ткани не въ состояніи выдерживать соперничество съ матеріями иностранными? И если бы подобное искуственное поддерживаніе промышленности вело еще къ обогащенію фабричнаго рабочаго, какъ это увѣряетъ г. Шиповъ, а то извѣстно, что ручные миткали продавались рабочими отъ 5 до 7 к за аршинъ; а въ индѣ ситца пріобрѣтались они покупателями дороже 20 к. за аршинъ. Кто же богатѣлъ при этомъ? Кому перепадали барыши? И гдѣ это богатство рабочаго, когда, во время послѣдней дороговизны хлопка, у рабочихъ не нашлось ни одной копѣйки на хлѣбъ и ихъ должны были кормить фабриканты?

Нѣтъ, г. Шиповъ, не то вы говорите. Истинный патріотизмъ и истинные интересы отечественной промышленности заключаются въ томъ, чтобы доставить народу возможность, какъ можно дешевле удовлетворять всѣмъ своимъ потребностямъ. Вы говорите, что косвенные налоги платятъ у насъ люди достаточные; а я вамъ скажу, что косвенные налоги платятъ у насъ люди бѣдные и народъ. Не вы и богатые фабриканты платите за хлопчато-бумажныя издѣлія, ибо наше хлопчато-бумажное производство, оцѣниваемое даже далеко ниже дѣйствительнаго, доходитъ до цифры 37 милліоновъ руб. сер. въ годъ Не одна деревенская баба не носитъ уже платка своего собственнаго издѣлія и сарафана изъ крашенины. Повсюду и вездѣ хлопчато-бумажныя ткани. За чтоже вы хотите наложить налогъ на краски, пряжу, хлопокъ, машины, хлопчатобумажныя ткани? Какъ ни думаете, кто выплатитъ этотъ налогъ? Фабриканты ли, которые его переложатъ на потребителей или потребители? Какъ вы думаете, возвышеніе таможенной пошлины возвыситъ ли задѣ льну то плату рабочаго или только послужитъ къ обогащенію фабриканта?-- Вотъ почему патріотизмъ г. Колесова и членовъ коммисіи, которыхъ вы укоряете въ измѣнѣ народному дѣлу, есть истинный патріотизмъ, ибо, понижая пошлину, они исходили изъ того начала, что при старомъ высокомъ тарифѣ бумажныя издѣлія, доставляемыя заграничнымъ рынкомъ и состоявшія большею частью изъ товаровъ высокаго качества, были обложены, въ отношеніи къ ихъ цѣнамъ, меньшею пошлиною, чѣмъ издѣлія низшаго разбора, принадлежащаго къ предметамъ общаго потребленія. Вы же хотите дѣйствовать на выворотъ, и называете это началами самостоятельной торговой политики.

Васъ огорчаетъ, что съ желѣзнымъ русскимъ производствомъ и съ русскими машинами соперничаютъ иностранныя. Но, конечно, вамъ лучше, чѣмъ кому нибудь другому, извѣстно, почему у насъ дорого желѣзо, какую роль въ желѣзной торговлѣ играютъ у насъ купцы-монополисты, такъ называемые первыми руками и почему такъ неимовѣрно дорожаетъ желѣзо по мѣрѣ удаленія его отъ Урала. И здѣсь мы не съумѣли подсмотрѣть истинно-народной стороны дѣла. Истинно-народною промышленностью мы должны называть только ту, гдѣ главнымъ дѣятелемъ является самъ народъ, гдѣ всѣ выгоды производства достаются ему, а не немногомъ фабрикантамъ; гдѣ косвенный налогъ, посредствомъ цѣлаго ряда переложеній съ процентами, не возвышаетъ цѣну продукта до нестерпимой дороговизны. Такими промышленностями слѣдуетъ считать переработку народомъ своего собственнаго сырья и вообще сельскую фабричную народную производительность. Напримѣръ, желѣзное производство нижегородской, ярославской, тверской губерній или череповскаго уѣзда, гдѣ заняты ручною расковкою желѣза на гвозди нѣсколько волостей -- есть народная промышленность; гжельская фабрикація посуды есть народная промышленность; производство сала, мыла, свѣчей сальныхъ есть народная промышленность, выдѣлка кожи есть народная промышленность. Но машинная фабрикація, хлопчато-бумажное производство, сахаровареніе -- производства вовсе не народныя, и поощряя неестественное и нетуземное вовсе не значитъ содѣйствовать народному богатству, быть патріотомъ, проповѣдывать начала самостоятельной торговой политики и дѣйствовать въ интересахъ отечественной промышленности. Поэтому я сдѣлаю тотъ выводъ, что широковѣщательное обѣщаніе г. Шипова открыть секретъ народнаго обогащенія нисколько не оправдывается сущностью того, что г. Шиповъ написалъ для назиданія русской законодательной власти. Г. Шиповъ не больше, какъ фабрикантъ и, какъ всѣ фабриканты, очень непрочь разбогатѣть на счетъ своего ближняго. Было бы гораздо разсчетливѣе, да и для самолюбія г. Шипова пріятнѣе, если бы онъ не маскировалъ своихъ либеральныхъ фразъ, не надѣвалъ на себя личины и былъ бы поосторожнѣе но отношенію къ споимъ либеральнымъ противникамъ, которыхъ онъ понять не въ состояніи. Было бы не дурно, если бы г. Шиповъ понялъ, наконецъ, что роль общественнаго дѣятеля, которую онъ усиливается взять на себя, не соотвѣтствуетъ ни его способностямъ и знаніямъ, ни его лѣтамъ, и чтобы "Обзоръ основаній раціональнаго тарифа" былъ бы его послѣднимъ сочиненіемъ.

Н. Шелгуновъ.

"Дѣло", No 2, 1869