Шелгунов Николай Васильевич - Образчик промышленного патриотизма

ОБРАЗЧИКЪ ПРОМЫШЛЕННАГО ПАТРІОТИЗМА.

(Фикція и дѣйствительность въ вопросѣ объ устройствѣ Маріинской системы. Экономическое изслѣдованіе Водова. С.-Петербургъ 1870 г.)

С.тучалось-ли вамъ встрѣчать льстиваго, вкрадчиваго, ловкаго человѣка, который, стараясь убѣдить васъ въ чемъ-нибудь, говоритъ много, мягко, скоро, хлопотливо, повидимому, искренно,-- искусно умѣетъ похвалить и вашъ умъ, и ваше безпристрастіе,-- старается увѣрить васъ, что ему нужна правда, голая правда и больше ничего -- и въ то-же время ниразу не взглянетъ вамъ прямо въ глаза? Совершенно такое-же впечатлѣніе производитъ и книга г. Водова.

Въ ней нигдѣ не встрѣчается ни прямой рѣчи, ни прямыхъ доказательствъ, ни простого прямого вразумительнаго изложенія дѣла; съ первой страницы до послѣдней предъ вами осторожный, себѣ на умѣ, адвокатъ, боящійся обмолвиться и въ то-же время засыпающій васъ словами, которыя васъ не удовлетворяютъ -- и вы невольно усиливаетесь читать между строками.

Неужели въ самомъ дѣлѣ вопросъ объ эксплуатаціи Маріинской системы такъ сложенъ, головоломенъ и необъяснимъ, что для него нужно черпать доказательства и въ политической экономіи, и въ исторіи финансовъ и торговли, и въ соціализмѣ, и въ юриспруденціи,-- вызывать тѣнь давно умершаго императора Юстиніана и приводить въ подлинникѣ, на французскомъ языкѣ, декреты другого, изчезнувшаго императора Наполеона III?

Въ этой многорѣчивости и энциклопедичности доказательствъ,-- очевидно, ахиллесова пята г. Водова. Онъ оттого и ищетъ поддержки въ юридическихъ софизмахъ, что самъ не вѣритъ въ безхитростную правоту дѣла, которое взялся защищать. Поэтому г. Водовъ дѣйствуетъ не на прямое и непосредственное чувство и здравомысліе, а прибѣгаетъ постоянно къ юридическимъ уловкамъ, запутывая обиліемъ и изворотливостью своихъ доказательствъ. Кромѣ того, какъ истинный юристъ, поклоняющійся тѣни Юстиніана, г. Водовъ знаетъ, что въ сомнительномъ дѣлѣ никогда не слѣдуетъ оправдываться, а напротивъ, слѣдуетъ обвинять противника.

Книга г. Водова -- очень печальный фактъ въ исторіи нашихъ современныхъ нравовъ. Мы когда-то изобличали своекорыстіе г. Шипова. По г. Шиповъ просто перлъ искренности и прямодушія, сравнительно съ г. Подовымъ. Въ адвокатурѣ г. Шипова вы читаете благодушсство человѣка, искренно убѣжденнаго въ непогрѣшимости своей идеи; онъ никакъ и не можетъ себѣ представить, чтобы за шампанское, которое будетъ пить онъ, слѣдовало взимать таможенную пошлину, а чтобы селедки, которыми будетъ питаться простой народъ, могли быть товаромъ безпошлиннымъ! Но г. Водовъ не то. Тутъ вы встрѣчаетесь не съ наивностію и простодушіемъ, а съ неискренностію и намѣренной, софистикой, и въ васъ немедленно является недовѣріе ко всему его блестящему многословію, холодному, безучастному и безпощадному, какъ то римское право, въ которомъ авторъ черпаетъ свои доказательства.

Было время, когда мелочное русское лукавство скрывалось гдѣ-то въ трущобахъ, не появляясь публично, какъ какой-нибудь наемный адвокатъ въ залѣ гласнаго суда. Въ тѣ времена лукавое своекорыстіе не говорило на иностранныхъ языкахъ, не искусилось еще въ юридической софистикѣ и не поднимало самоувѣренно и высоко своей головы, обращаясь къ просвѣщенной публикѣ съ печатнымъ или публичнымъ словомъ; жило оно въ старину въ какихъ-то недоступныхъ свѣту слояхъ -- безгласное и невидимое. но съ тѣхъ поръ, какъ новыя экономическія условія нашей жизни создали и новыя соціально-экономическія комбинаціи, явился типъ людей красиваго слова, ловкихъ, находчивыхъ, образованныхъ, говорящихъ по-французски, по-нѣмецки и по-англійски, слѣдящихъ за литературой, умѣющихъ найтись въ салонѣ и въ то-же время пользующихся всѣми этими средствами цивилизаціи, чтобы превратить ихъ въ свою доходную статью. Кромѣ ловкости, изворотливости и лоска у нихъ нѣтъ другого капитала, и потому они берутъ проценты съ нея, гдѣ и какъ могутъ. Этому типу мелкихъ, но неумныхъ людей, размѣнявшихъ свои способности на пустяки, предстоитъ еще у насъ блестящее количественное будущее.

Прототипъ этой породы особенно многолюденъ во Франціи. Люди эти красиво возмущаются всякой гадостію, насиліемъ, эксплуатаціей, говорятъ цвѣтисто о народномъ благѣ, государственныхъ пользахъ, держатся на словахъ крайнихъ политическихъ убѣжденій, но подъ всѣмъ этимъ понимаютъ только тѣ сантимы, которые должны очутиться въ ихъ карманѣ и ради которыхъ, браня громко Наполеона, они будутъ тайно вотировать въ его пользу. Главнымъ арсеналомъ, изъ котораго люди этого сорта черпаютъ свои средства, служитъ юридическая софистика, которая, какъ извѣстно, представляетъ самый лучшій складъ всякихъ доказательствъ, которая съ помощію латинскихъ цитатъ позволяетъ сдѣлать, по желанію, бѣлое -- бѣлымъ или чернымъ, вывести происхожденіе Наполеона прямо отъ Юлія Цезаря, доказать, что іезуиты, владѣющіе милліоннымъ имуществомъ, ничѣмъ не владѣютъ, ибо юридически іезуитовъ нѣтъ во Франціи, я слѣдовательно у нихъ не можетъ быть и никакого имущества. Людей этой породы не слѣдуетъ смѣшивать съ пролетаріями, хотя они и любятъ называть себя образованнымъ пролетаріатомъ. Настоящій пролетарій человѣкъ прямой и искренній; онъ нейдетъ на сдѣлки, живетъ честнымъ механическимъ трудомъ и ни къ какому лукавству никогда себя не пріучалъ. Образованный пролетарій живетъ не механическимъ трудомъ; онъ живетъ трудомъ умственнымъ -- изворотливостію, лукавствомъ, тонкимъ мелочнымъ надувательствомъ, софистикой или проще -- торгуетъ своею совѣстію. Конечно, образованный пролетарій правъ посвоему, если онъ возмущается безчестностію: онъ воровать не станетъ; онъ не рѣшится также и ни на какое матеріальное насиліе, но онъ обойдетъ васъ ловкимъ словомъ; онъ представитъ черное бѣлымъ, а бѣлое чернымъ; онъ обнаружитъ на васъ нравственное давленіе и подавитъ вашу нравственную независимость; онъ вырветъ отъ васъ согласіе, не грубо схвативъ васъ за горло, а убѣдивъ васъ, т. е. сбивши васъ съ толку изощряя свою умственную ловкость. Люди этой школы привыкаютъ до того къ противорѣчіямъ, что наконецъ утрачиваютъ всякое чутье правды и могутъ, наконецъ, говорить совершенно свободно за и противъ чего вамъ угодно. Умственный трудъ, поднявшись въ эту область безразличной художественности, перестаетъ быть физіологическимъ процессомъ и превращается въ актъ паталогическій, въ процессъ болѣзненный, въ одинъ изъ признаковъ нравственнаго страданія соціальнаго организма.

Наше общество, конечно, еще не дожило до подобнаго состоянія; мы еще и до сихъ поръ очень не посредственны и первобытны, но -- цивилизація не обошла насъ. Прежде купецъ, ворочавшій милліонами, назывался просто купцомъ, носилъ нечесаную бороду и ходилъ въ долгополомъ сюртукѣ; теперь купецъ, ворочающій милліонами, называется негоціантомъ, онъ одѣвается и держитъ себя англійскимъ лордомъ и разсуждаетъ о государственныхъ интересахъ, о чемъ прежній купецъ не смѣлъ и подумать. Прежній добродушный купецъ думалъ, что онъ для того и созданъ, чтобы быть богатымъ на то-де онъ и купецъ; а работникъ на то и работникъ, чтобъ на него работать. Негоціантъ уже не имѣетъ такого наивнаго на себя взгляда: онъ -- одно изъ средствъ государственнаго преуспѣянія, одно изъ главнѣйшихъ орудій экономическаго прогресса; онъ -- интеллектуальная сила, дающая направленіе производительнымъ силамъ страны. Прежній купецъ жалъ мужика попросту, какъ нынѣшній деревенскій кулакъ или обыкновенный прасолъ; негоціантъ не жметъ никого непосредственно и лично ни съ кѣмъ не разсчитывается; онъ не станетъ отжиливать-копеекъ; онъ деликатно и мягко эксплуатируетъ. Прежній купецъ держался особняка и запирался съ своей денежной кубышкой въ заднихъ комнатахъ, оставляя парадныя комнаты нежилыми на показъ въ торжественные праздники; держась особняка, прежній купецъ не зналъ, называется-ли это индивидуализмомъ или чѣмъ-другимъ. У негоціанта уже нѣтъ кубышки: у него контора съ несгараемыми шкапами; парадныя его комнаты открыты, потому-что онъ живетъ лордомъ; онъ прогрессистъ и былой купеческій индивидуализмъ считаетъ отсталостію; поэтому негоціантъ составляетъ уже торговую коалицію и называетъ это демократизаціей капитала. Прежній купецъ, вступая въ непосредственныя сношенія съ тѣмъ, кто на него работалъ, нажимая иногда и миловалъ и вообще самодурилъ; негоціантъ, демократазующій свой капиталъ, держится извѣстныхъ, точно-опредѣленныхъ правилъ и принциповъ, холодныхъ и неумолимыхъ, какъ римское право. Прежній купецъ, выстроивъ коноводную машину или нѣсколько разшивъ, эксплуатировалъ бурлака и замаривалъ лошадей, по давалъ дышать мелкому судовщику, оставляя въ его пользу крошки. Негоціантъ, мѣряющій верстами, а не аршинами, покушается забрать въ свои руки какую-нибудь цѣлую водную систему отъ юга до сѣвера и эксплуатировать ее силою пара и такъ чисто, чтобы не пропала ни одна крошка.

Грандіозность демократизаціи капиталовъ проявилась у насъ во многихъ случаяхъ блестящимъ образомъ и принесла странѣ долю громадной пользы: Волга покрылась сотнями пароходовъ; Россію изрѣзали десятки желѣзныхъ дорогъ; сообщеніе облегчилось и ускорилось; пульсъ промышленной жизни сталъ биться скорѣе, и русская дремота, повидимому, кончилась. По кромѣ этой блестящей стороны есть и другая мало или, лучше сказать, вовсе неизслѣдованная. Волжское пароходство вытѣснило бурлака и мелкихъ судовщиковъ, заставивъ ихъ искать другого дѣла; желѣзныя дороги сдѣлали то-же самое съ ямщикомъ. Конечно, бурлакъ и ямщикъ невдругъ перешли на другую работу. Какимъ процессомъ совершился этотъ переходъ, труденъ или легокъ былъ переломъ, что ему помогало и что задерживало? Какимъ образомъ и въ худую или въ хорошую сторону повліяло вытѣсненіе народа изъ его прежнихъ занятій? Попрежнему шумна и оживлена жизнь былыхъ ямовъ московскаго шоссе, или, нѣкогда удалой, ямщикъ живетъ тихо и скромно въ двухъэтажной и покосившейся избѣ, только напоминающей о минувшей зажиточности?.. Съ приращеніемъ дивиденда акціонерныхъ компаній росло-ли параллельно и благосостояніе вытѣсненнаго изъ прежняго дѣла крестьянина или демократизація капитала, столкнувшая человѣка съ мѣста, дала меньше того, что отняла? Негоціанты, занимающіеся демократизаціей капиталовъ, люди образованные, энергическіе въ преслѣдованіи своихъ цѣлей и въ дѣлахъ своихъ очень поспѣшные. Да и еще-бы не торопиться протягиваніемъ руки за хорошимъ барышомъ!.. Русскій-же крестьянинъ тугъ, неповоротливъ и крѣпко держится традиціи, въ которой выросъ. Это-бы еще полгоря: но отъ тугого крестьянина требуютъ, чтобы онъ сдѣлался изобрѣтателенъ. Если, предположимъ, негоціанты захватываютъ какую-нибудь водную систему и своими туэрами вытѣсняютъ мелкихъ судовщиковъ и бурлаковъ -- они тутъ ничего не изобрѣтаютъ, а только прибираютъ къ своимъ рукамъ чужое дѣло, которое не они выдумали. Бурлаки и судовщики, оставшись внезапно съ пустыми руками, должны теперь выдумать что-нибудь для себя новое; но вѣдь не Колумбы-же они въ самомъ дѣлѣ! Что-же имъ дѣлать? Приняться за земледѣліе? да они и прежде-то бросили его потому, что оно кормило плохо. Вотъ еслибы негоціанты, отобравъ у бурлака дѣло, дали-бы въ замѣнъ его другое -- и говорить нечего. Ясно, что вопросъ оказывается нѣсколько сложнѣе, чѣмъ представляетъ его г. Водовъ. Г. Водовъ рыбинскихъ и петербургскихъ купцовъ, возставшихъ противъ монопольной эксплуатаціи Маріинской системы, обзываетъ рутинерами, невѣждами, толпой и чуть не круглыми дураками. Такой приговоръ поспѣшенъ. Тутъ не борьба варварства съ цивилизаціей, а борьба за свое существованіе; но только прежде, пока негоціанты обижали бурлака и ямщика, жалобы его или были не слышны, или онъ безропотно покорялся своей судьбѣ. Теперь-же, когда негоціанты призадѣли интересы вліятельнаго и сильнаго купечества, борьба сдѣлалась громкой и открытой; но она но нова, ибо въ перспективѣ картины стоитъ прежній бурлакъ и судовщикъ. Конечно, въ этой борьбѣ за существованіе -- на одной сторонѣ старое, на другой новое; новый потокъ хочетъ оттѣснить старый и болѣе развитое пониманіе требуетъ иныхъ практическихъ комбинацій. Допустимъ, что новый потокъ и свѣтелъ и прямъ, а старый и грязенъ и кривъ. Но вѣдь не объ этомъ рѣчь, г. Водовъ, а о томъ, что вы хотите въ четыре года вытѣснить всѣхъ старыхъ судовщиковъ, рабочихъ и купцовъ съ Маріинской системы и вмѣсто 10 тысячъ людей, которые питались ею, передать все питаніе 10 человѣкамъ Десять тысячъ, видя, что имъ въ четыре года не пристроиться, и не отыскивая въ себѣ силъ Колумба и Фультона, начинаютъ вопить; а вы имъ говорите, что они глупцы. Вы и новгородское земство обзываете эксплуататоромъ-женихомъ, гоняющимся за богатой невѣстой; по этимъ вы доказываете лишь одно, что вы не понимаете значенія земства. Въ томъ видѣ, какъ вопросъ этотъ становится прямо и открыто, безъ юридическихъ вычуръ, онъ есть вопросъ народнаго хозяйства и слѣдовательно вопросъ земскій, а не демократизація капиталовъ въ пользу нѣсколькихъ негоціантовъ.

II.

Изъ предыдущаго читателю, конечно, несовсѣмъ ясно, въ чемъ заключается сущность дѣла, вызвавшаго краснорѣчивый памфлетъ г. Водова. Я говорю "памфлетъ" потому, что хотя книга г. Водова и названа "экономическимъ изслѣдованіемъ", но это не больше, какъ юридическая уловка. Книга -- памфлетъ,-- памфлетъ, направленный противъ рыбинскаго и петербурскаго биржевыхъ комитетовъ и противъ новгородскаго земства. Происхожденіе этого памфлета слѣдующее.

Въ 1867 г. сибирская язва приняла на Маріинской системѣ такіе размѣры, что грозила остановкой судоходству и правительство назначило особую комиссію для изысканія мѣръ противъ язвы преимущественно на рѣкѣ Шекснѣ. Комиссія не ограничилась указаніемъ мѣръ къ уничтоженію болѣзни, но и обратила вниманіе правительства на крайнюю необходимость улучшенія судоходства вообще. Вопросъ, такимъ образомъ, становился шире и изъ санитарно-административнаго переходилъ въ промышленно-экономическій, требовавшій для своего разрѣшенія уже другихъ средствъ. И вотъ князь Щербатовъ, главный начальникъ шоссейныхъ и водяныхъ сообщеній, приглашаетъ къ себѣ для обсужденія вопроса нѣкоторыхъ изъ извѣстнѣйшихъ нашихъ хлѣбныхъ негоціантовъ -- гг. Полежаева, Золотарева, Овсянникова и Милютина -- и, отобравъ отъ нихъ самыя подробныя показанія о нуждахъ судоходства, о хлѣбной торговлѣ, предложилъ представить ему заявленіе, можетъ-ли купечество принять участіе въ улучшеніи Маріинской системы и на какихъ началахъ. "Вслѣдствіе такого требованія, говоритъ г. Водовъ, -- составлено было прошеніе, которое за подписью многихъ сочувствовавшихъ лицъ было выставлено на с.-петербургской биржѣ для присоединенія къ нему подписей тѣхъ, кои пожелали-бы раздѣлить дѣлаемое заявленіе." Съ этого-то момента и начинается собственно Маріинскій вопросъ.

Князь Щербатовъ, какъ видитъ читатель, просто желалъ знать, не можетъ-ли купечество принять участіе въ улучшеніи Маріинской системы, и желалъ онъ знать это, очевидно, потому, что правительство не располагало всѣми необходимыми для того средствами. О самихъ-же средствахъ и о формѣ, въ какой выразится участіе и содѣйствіе купечества, нѣтъ рѣчи. Но г. Водовъ утверждаетъ, что князь Щербатовъ заявилъ требованіе и что, только вслѣдствіе этого требованія, явился тотъ злополучный проектъ, для защиты котораго г. Водовъ разсыпаетъ теперь цвѣты своего политическаго краснорѣчія. Можно подумать, что всему виною князь Щербатовъ и, не заяви онъ своего требованія, никакого-бы проекта не явилось. Въ чемъ тутъ лукавство г. Водова, я объясню дальше.

Негоціанты, конечно, сообразили немедленно, что для нихъ пахнетъ здѣсь новымъ выгоднымъ дѣломъ, и подъ скромнымъ видомъ прошенія выставили на биржѣ нѣчто иное. Это "нѣчто иное" было просто приглашеніе составить для эксплуатаціи Маріинской системы акціонерную компанію.

Необходимость компаніи мотивировалась очень ловко. Сдѣлано было запугивающее указаніе, что Петербургу, Остзейскому краю. Великому княжеству финляндскому и всѣмъ войскамъ, стоящимъ въ тѣхъ мѣстахъ, только въ такомъ случаѣ не угрожаетъ рискъ внезапнаго голода, если Маріинская система будетъ обезпечена отъ всякихъ случайностей -- наводненіи, мелководья, скотскихъ падежей,-- если будутъ сдѣланы необходимыя гидро-техническія сооруженія и примѣнится къ волоку сила пара; чтобы все это могло быть осуществлено, требуется до 10 милліоновъ р. с. "Еслибы правительство, говорилось въ прошеніи,-- затруднилось въ пожертвованіи подобнаго значительнаго капитала съ полной затратой или даже съ возвратомъ, посредствомъ особаго судоходнаго сбора впродолженіи извѣстнаго времени по примѣру канала императора Александра II, или другимъ какимъ-либо эксплуатаціоннымъ образомъ, то купечество принимаетъ на себя обязательство собрать капиталъ и устроить путь на тѣхъ началахъ, какія по обоюдному соглашенію съ правительствомъ выработаны будутъ, нисколько не разсчитывая въ этомъ отношеніи на особенно выгодное помѣщеніе капитала, а имѣя въ виду государственную пользу при полномъ убѣжденіи, что и правительство не пожелаетъ тяжелыхъ затратъ невозвратно и окажетъ въ случаѣ надобности возможное пособіе." У негоціантовъ былъ очевидный разсчетъ, что правительство расхода въ 10 милліоновъ не возьметъ на себя и разрѣшитъ акціонерную компанію. Но вышло иначе.

Къ восхваляемому г. Кодовымъ предложенію правительство отнеслось съ осторожностію и по Высочайшему повелѣнію, для всесторонняго и болѣе соотвѣтственнаго разсмотрѣнія вопроса объ улучшеніи и устройствѣ маріинскаго пути, учрежденъ временной комитетъ. Осторожность правительства оправдалась немедленно. Между петербургскимъ и рыбинскимъ купечествомъ стали ходить тревожные слухи о томъ, что нѣсколько лицъ желаютъ захватить въ свои руки монопольное пользованіе Маріинской системой. Тревога разрѣшилась новымъ прошеніемъ, но уже не къ министру, путей сообщенія, а къ министру финансовъ. Въ прошеніи говорилось, что отдача Маріинской системы въ частныя руки будетъ гибельна и для торговли и для судовщиковъ. "Торговлю она, во-первыхъ, поставитъ въ полную зависимость отъ нѣсколькихъ лицъ, которыя будутъ управлять системой по назначенію компаніи; во-вторыхъ, провозная плата увеличится, потому-что и капиталъ, и администрація компаніи будутъ стоить весьма дорого; въ третьихъ, право свободнаго плаванія, предоставленное закономъ всѣмъ безъ различія, должно будетъ нарушиться. Многочисленный классъ судовщиковъ этой мѣрою будетъ окончательно уничтоженъ, потому-что небогатые люди, составляющіе преимущественно этотъ классъ, не въ состояніи будутъ состязаться съ компаніей, интересы которой заставятъ ее стремиться къ захвату этой промышленности въ свои руки." По разсчету просителей на радикальное исправленіе требуется 3 милліона руб. и какъ этихъ денегъ въ наличности не имѣется, то просители высказываютъ желаніе, чтобы былъ сдѣланъ заемъ въ государственномъ казначействѣ или въ банкѣ на тѣхъ-же самыхъ основаніяхъ, на какихъ были взяты деньги на устройство ладожскаго канала императора Александра II. Подъ этимъ прошеніемъ подписалось 85 лицъ.

Вскорѣ за этимъ въ рыбинскій биржевой комитетъ поступило заявленіе за подписью 229 купцовъ, мѣщанъ и крестьянъ. Заявленіе протестуетъ противъ того, что въ проектѣ концессіи на устройство Маріинскаго водяного пути и туэрнаго по немъ движенія, гг. Иванъ Милютинъ, Василій Милютинъ, Духиновъ, Овсянниковъ, Ненюковъ, Фейгинъ, Буфеевъ и Племянниковъ выставлены какъ учредители, уполномоченные отъ купечества. Протестующіе говорятъ, что имъ неизвѣстно, чѣмъ все купечество выразило свое желаніе уполномочить означенныхъ лицъ на такое предпріятіе и какимъ путемъ заявило свое полномочіе,-- что лица, выдающія себя за уполномоченныхъ, вовсе не главныя въ хлѣбной торговлѣ, и болѣе значительныя торговыя фирмы въ числѣ 85 лицъ явились, напротивъ, въ оппозиціи и подали прошеніе министру финансовъ. Далѣе указывается на гибель, грозящую многочисленному классу судовщиковъ, на болѣе высокую противъ существующей теперь провозную плату; наконецъ заявляется недовѣріе къ акціонерной компаніи и къ недостаточности гарантій въ добросовѣстномъ исполненіи ею своихъ обязательствъ. Протестующіе говорятъ, что съ какими-бы огражденіями ни была написана концессія, компанія всегда найдетъ средства обойти сдѣланный съ казною договоръ и предложить торговцамъ перевозку ихъ кладей на какихъ-нибудь особыхъ условіяхъ и по цѣпамъ болѣе высокимъ, чѣмъ установленныя тарифомъ. Поэтому протестующіе просятъ, чтобы рыбинскій биржевой комитетъ довелъ объ ихъ протестѣ до свѣденія министровъ -- внутреннихъ дѣлъ, путей сообщенія, финансовъ, юстиціи и шефа жандармовъ и чтобы было доложено Государю Императору, что купечество никогда не давало своего полномочія на подобнаго рода учредительство,-- что оно считаетъ его вреднымъ и раззорительнымъ для всей страны и проситъ, чтобы право свободнаго плаванія по водянымъ путямъ имперіи, предоставленное свободно всѣмъ, осталось неприкосновеннымъ и ненарушеннымъ. Дальнѣйшая сущности этого заявленія та-же, какъ и прошенія 85 лицъ, но только рѣзче указывается на монопольный характеръ предпріятія, на раззореніе, которое грозитъ мелкимъ промышленникамъ, и на возвышеніе фрахта.

.Должно быть, проектъ акціонерной компаніи грозилъ кому-нибудь дѣйствительной бѣдой, если противъ него поднялась такая оппозиція, и если протестующіе начали обращаться не только ко всѣмъ министрамъ, но даже къ шефу жандармовъ и искали защиты въ Монаршемъ правосудіи. Что весь этотъ шумъ не простая кляуза, какъ старается увѣрить г. Водовъ, видно и изъ того, что вопросъ о Маріинской системѣ обсуждался и въ "Обществѣ для содѣйствія русской промышленности и торговли" и былъ рѣшенъ тамъ тоже не въ пользу акціонерной кампаніи. Наконецъ новгородское земство усмотрѣло въ немъ земскую задачу и подняло тоже голосъ противъ акціонерной монополіи.

Но г. Водовъ рѣшилъ весь вопросъ гораздо проще. По его словамъ оказывается, что съ одной стороны стоитъ восемь благодѣтелей человѣчества, а съ другой -- толпа невѣжественныхъ дураковъ, непонимающихъ прогрессивныхъ требованій европейской цивилизаціи, что шумъ, волненіе и протесты не больше, какъ недоразумѣніе, разрѣшаемое весьма просто: -- слѣдуетъ внять голосу цивилизованныхъ благодѣтелей и не слушать, что болтаетъ невѣжественная толпа. Спасительность своего совѣта г. Водовъ доказываетъ самыми отборными словами и подтасовываніемъ фактовъ, доходящимъ до виртуозности. Напр., онъ говоритъ: "но если они, т. е. протестующіе, занятые представительствомъ своихъ интересовъ, не ставятъ ни въ грошъ общественное мнѣніе и вмѣсто печати прибѣгаютъ къ замкнутости и системѣ протестовъ, то хотя-бы изъ уваженія къ своимъ сочленамъ не навязывали имъ мнѣнія большинства и принялибы во вниманіе, что человѣкъ не родится купцомъ, и что въ немъ есть личныя убѣжденія гражданина, которыя даютъ ему мѣсто въ великой народной семьѣ." Какое величіе чувствъ и какая сила краснорѣчія! Мирабо!.. Но позвольте, г. гражданинъ Водовъ, вы говорите, что ваши противники прибѣгаютъ къ системѣ протестовъ; но къ какой системѣ вы совѣтовали-бы имъ прибѣгать, когда задѣты ихъ интересы,-- къ системѣ гробового молчанія и тупой покорности предъ богатыми негоціантами, что-ли? Вы укоряете, что они не обращаются къ печати; а развѣ вы начали съ печати? Вы начали съ подачи проекта правительству; ну и противники ваши поступили точно такъ же: они обратились тоже къ правительству и просили его не довѣрять сладкогласію вашего проекта. Вы говорите, что ваши противники не ставятъ ни въ грошъ общественное мнѣніе, это очевидная арифметическая ошибка:-- защищаемый вами проектъ концессіи подписанъ 8 лицами, а протесты подписаны 314 лицами; кромѣ того за ними стоитъ еще цѣлая масса остальныхъ судовщиковъ, бурлаковъ и погонщиковъ Маріинской системы; наконецъ противъ вашего проекта новгородское земство и члены "Общества для содѣйствія русской промышленности и торговлѣ". На чьей сторонѣ общественное мнѣніе и кто не ставитъ его ни въ грошъ, г. гражданинъ Водовъ?

Но г. гражданинъ Водовъ слишкомъ изворотливый адвокатъ, чтобы его находчивость въ подборѣ доказательствъ могла остановиться передъ какими затрудненіями. Обвинивъ своихъ противниковъ въ томъ, что они не ставятъ въ грошъ общественное мнѣніе, гражданинъ Водовъ черезъ 13 страницъ говоритъ, "что доблесть гражданскую на пользу государственную нужно искать не въ коалиціи интересовъ, въ которыхъ изчезаетъ индивидуализмъ". Итакъ, смотря по требованіямъ защиты, гражданинъ Водовъ приноситъ или лицо въ жертву обществу или общество въ жертву лицу. Вообще гражданинъ Водовъ не смущается никакими противорѣчіями -- всѣ они примиряются у него разсчетомъ на забывчивость читателя. Если г. Водову нужно опровергать своихъ противниковъ, опирающихся на законъ, онъ, не смущаясь доказываетъ, что приводимый ими законъ есть кодификаціонная ошибка (стр. 132), онъ не вѣритъ и въ 62 и 64 статьи "Положенія", на которыхъ новгородское земство основываетъ свое право ходатайства. Но когда ему приходится говорить о своихъ кліентахъ -- для него всякое слово начальника каждой отдѣльной части превращается въ неопровержимый законъ, а скромные протесты противниковъ въ мятежное нарушеніе закона и въ преступное врывательство въ интересы государственные (стр. 20). Виртуозность гражданина Водова идетъ такъ далеко, что рыбинскихъ купцовъ онъ обзываетъ политическими злоумышленниками и соціалистами. Это очевидная галлюцинація. Обвиненіе рыбинскаго и петербургскаго купечества и всѣхъ соприкосновенныхъ мѣщанъ и крестьянъ г. Водовъ формулируетъ слѣдующимъ образомъ:

Преступленіе 1: "Недовольные простымъ заявленіемъ корпоративнаго мнѣнія, злоумышленники прибѣгли къ протестамъ, возводя ихъ въ законное право располагать своими интересами" (стр. 77).

Преступленіе 2: "Игнорируя цѣль правительственнаго комитета, они воображаютъ себя въ правѣ направлять его дѣятельность общественными приговорами" (стр. 77).

Преступленіе 3: "Биржевое купечество въ законодательное изслѣдованіе вноситъ теорію плебисцита, собирая массу подписей съ цѣлію подавить большинствомъ всякое свободное разслѣдованіе вопроса комитетомъ" (сір. 77).

Преступленіе 4: "Нарушая законъ, протестующіе врываются въ интересы государственные, опираясь на сотни подписей", (стр. 20).

Преступленіе 5: "Рыбинское купечество, которому извѣстно Высочайшее повелѣніе, а слѣдовательно и право учредителей именоваться уполномоченными, не признаетъ этою права (курсивъ въ подлинникѣ). освященнаго Высочайшимъ повелѣніемъ, и проситъ довести до свѣденія гг. министровъ: внутреннихъ дѣлъ, путей сообщенія, финансовъ, юстиціи и шефа жандармовъ -- дабы всеподданнѣйше доложено было Государю Императору, что купечество не давало никогда уполномочіе на подобнаго рода учредительство" (стр. 53).

Преступленіе 6: "Протестующіе выставили предъ лицомъ общественнаго мнѣнія, будто-бы возложенная Высочайшею волею на комитетъ высшая задача соглашенія интересовъ государства и торговли, является какъ-бы уже предрѣшенною въ пользу монопольныхъ интересовъ частныхъ лицъ" (стр. 37).

Преступленіе 7: "Петербургскій биржевой комитетъ подъ видомъ общества для управленія Маріинской системы на началахъ представительства общихъ интересовъ торговли и судопромышленности проектировалъ въ сущности соціальную общину".

На этомъ курьезномъ обвиненіи г. Водова я задержу нѣсколько читатели. Петербургскій биржевой комитетъ предполагалъ организовать общество для управленія Маріинской системой на слѣдующихъ основаніяхъ: 1) "Общество должно управляться гласными отъ 100 до 150, избираемыми въ мѣстныхъ избирательныхъ пунктахъ и изъ губернскихъ земскихъ управъ четырехъ губерній по одному гласному. 2) Общія и экстренныя собранія гласныхъ происходятъ въ Петербургѣ. 3) Всѣмъ гласнымъ вмѣняется въ обязанность слѣдить за строгимъ исполненіемъ установленнаго порядка судоходства и доносить комитету общества. 4) Совѣтъ управленія устанавливаетъ норму сборовъ и утверждаетъ съ одобренія гласныхъ проекты смѣтъ и ежегодные бюджеты. 5) Прохожденіе службы въ должности члена совѣта уравнивается съ городскою и общественною службою. 6) Право на преимущества государственной и общественной службы распространяется на личный составъ мѣстныхъ инстанцій. 7) Разрѣшеніе какого-либо частнаго общества или акціонернаго предпріятія на Маріинской системѣ, могущаго пріобрѣсти характеръ монополіи подъ какимъ-бы то ни было видомъ, не можетъ быть разрѣшено безъ участія въ этомъ разрѣшеніи управленія Маріинской системою".

Послѣ этого гражданинъ Водовъ ставитъ цѣлый рядъ слѣдующихъ ужасныхъ вопросовъ: "Спрашивается, говоритъ г. Водовъ, гдѣ-же законъ, на основаніи котораго могла-бы быть организована подобная соціальная община? Гдѣ законъ, который-бы связывалъ свободную волю гражданъ обязанностію вступать поголовно въ эту общину? Гдѣ законъ, который-бы обязывалъ гражданъ и земство службою частнымъ интересамъ общины? Гдѣ законъ, который-бы давалъ приказчикамъ общины преимущества государственной и общественной службы? Гдѣ законъ, который-бы отнималъ у правительства право разрѣшенія частныхъ компаній, которыя оно сочтетъ полезными въ государственныхъ видахъ. Понятно, что такого закона не существуетъ и что организація подобнаго общества, выходя изъ общихъ началъ гражданскаго права, требуетъ новыхъ законоположеній уже въ области государственнаго права.-- Петербургское биржевое купечество, увлекшись заботливостію объ интересахъ общества и встрѣтивъ сочувствіе началамъ, льстящимъ самолюбію массъ, не потрудилось заглянуть въ исторію и, не зная почвы, начало строить зданіе." Какая-же это почва, зыбучая, какъ песокъ? Соберите свое мужество, читатель: "Если крайнія ученія соціалистовъ привлекали адептовъ, горячо отстаивавшихъ самыя отвлеченныя идеи міровой реформы, то мудрено-ли, что тѣ-же идеи, изложенныя въ удобопонятной формѣ, и притомъ въ ограниченной сферѣ дѣятельности, встрѣтили поборниковъ въ массѣ нашего купечества и промышленниковъ." Г. Водовъ, Верне, въ одномъ случаѣ подобнаго-же обвиненія со стороны Менцеля, отвѣтилъ ему: "замолчите: со мной дѣлаются судороги". И дѣйствительно, есть отъ чего дѣлаться судорогамъ и у человѣка менѣе раздражительнаго, чѣмъ рыбинскіе судовщики и бурлаки-соціалисты! Петербургскій биржевой комитетъ льститъ самолюбію массъ! По кому льстите вы, г. Водовъ? Какое имѣете вы легальное основаніе называть гласныхъ приказчиками? Отчего проектъ петербургскаго биржевого комитета есть служеніе частнымъ интересамъ, а ваша акціонерная компанія -- служеніе общественнымъ интересамъ? И послѣ всѣхъ этихъ неблаговидностей г. Водовъ отваживается называть себя гражданиномъ, а свой наборъ инсинуацій -- "экономическимъ изслѣдованіемъ".

По г. Водову показалось наконецъ и самому, что онъ переступилъ всякіе предѣлы печатнаго слова. Постращавъ своихъ противниковъ возможностію обвиненія ихъ въ преступныхъ политическихъ замыслахъ и въ соціализмѣ, г. Водовъ чрезъ нѣсколько страницъ снимаетъ съ нихъ обвиненіе въ предумышленномъ преступленіи и приписываетъ всѣ протесты и проекты петербургскаго и рыбинскаго биржевого купечества простой тупости и невѣжеству. Эту тупость и невѣжество г. Водовъ считаетъ необходимымъ поставить въ благопристойные предѣлы. Г. Водовъ обвиняетъ даже правительство въ томъ, что оно впало въ ошибку, желая выслушать мнѣніе невѣжественной купеческой толпы. Вмѣсто того, чтобы спросить мнѣніе одного г. Водова и кстати, пожалуй, и членовъ акціонерной компаніи, правительство захотѣло узнать, что думаютъ и другіе рыбинскіе и петербургскіе купцы, точно эти невѣжественные люди въ состояніи что-нибудь думать! "Общество наше, говоритъ г. Водовъ,-- когда обращаются къ нему съ вызовомъ компетентныхъ лицъ для уясненія какого-либо спеціальнаго вопроса, выдвигаетъ тотчасъ-же корпорацію лицъ, въ вопросѣ этомъ лично заинтересованныхъ. Такимъ образомъ руководители изслѣдованій съ перваго-же приступа къ своимъ занятіямъ встрѣчаютъ выраженіе мнѣнія большинства, подавляющаго интеллигенцію меньшинства своимъ корпоративнымъ вліяніемъ". По ученію г. Водова, слѣдуетъ дѣйствовать обратно. "Основаніемъ системы публичныхъ изслѣдованій служитъ тотъ принципъ, что интеллигенція, къ которой обращается правительство, заключается въ меньшинствѣ и поэтому въ комиссіяхъ, на которыя возлагается изслѣдованіе, принято за правило обращаться къ одиночнымъ мнѣніямъ лицъ, способныхъ защищать свои взгляды." Во всемъ этомъ нѣтъ ни одного слова правды. Совершенію справедливо, что всегда нужно имѣть дѣло съ интеллигенціей, но ошибки Франціи, на которыя указываетъ г. Водовъ, совсѣмъ не въ томъ, въ чемъ онъ ихъ понимаетъ. Если собрать милліонъ народу на площадь и заставить его говорить разомъ, то, конечно, не получится ничего, кромѣ безтолковаго шума. Но развѣ въ томъ дѣлѣ, о которомъ говоритъ г. Водовъ, было поступлено такъ? Развѣ спрашивали голосящую толпу набитыхъ дураковъ? Развѣ лица, ненавистныя г. Водову и приглашенныя въ правительственный комитетъ, не такіе-же купцы, какъ и тѣ негоціанты, интересы которыхъ г. Водовъ защищаетъ? Развѣ члены петербургскаго биржевого комитета -- толпа, развѣ "Общество для содѣйствія промышленности и торговлѣ" толпа, развѣ новгородское земство толпа? Если повѣрить г. Водову, то подумаешь, что для обсужденія вопроса о Маріинской системѣ были приглашены жители чувашскаго Мелекеса, невидѣвшіе на своемъ вѣку ничего кромѣ рѣчки Майны. Ужь будто-бы это такъ! Г. Водовъ, вы, инсинуирующій постоянно на другихъ, подумайте, что вы говорите.

Г. Водовъ, увлекшійся желаніемъ отстоять интересы акціонерной компаніи, забылъ всякую мѣру доказательствъ, да ему впрочемъ и не оставалось другого средства защиты, кромѣ памфлета и инсинуаціи, потому-что подъ ногами у него не было той твердой народной почвы и дѣйствительныхъ общественныхъ интересовъ, на которые опираются его противники. Правда, и г. Водовъ распинается въ любви къ отечеству и къ народу, но это не больше, какъ пустыя фразы, ибо г. Водовъ съ нерпой до послѣдней страницы старается доказать, что государственные и народные интересы будутъ соблюдены лишь тогда, кагда Маріинскую систему будетъ эксплуатировать акціонерная компанія; но если хозяиномъ явится земство или представительство рыбинскаго и петербургскаго купечества и всѣхъ судовщиковъ, то они будутъ заботиться только о своихъ личныхъ пользахъ. Этимъ путемъ не трудно доказать, что еслибы Маріинскую систему поручить одному г. Водову, то государственный и народный интересъ соблюлся бы еще лучше. Понятно, что г. Водову оставался только одинъ выходъ -- построить свою защиту на уловкахъ, софизмахъ, инсинуаціяхъ и искать помощи въ римскомъ правѣ, да въ декретахъ Наполеона III.

III.

Въ томъ видѣ, какъ Маріинская система существуетъ теперь, ей больше оставаться невозможно.

Конная тяга, кромѣ постоянныхъ громадныхъ расходовъ на содержаніе бичевниковъ въ порядкѣ и экстренныхъ поврежденій, представляетъ еще и другія невыгоды. Капитанъ-лейтенантъ Клокачевъ, депутатъ отъ биржевого купечества, командированный на Маріинскую систему, пишетъ объ ней между прочимъ вотъ-что. По правилу, установленному съ общаго согласія судопромышленниковъ, полагается на каждые 1300 п. груза по одному путинному, а между тѣмъ капитанъ-лейтенатъ Клокачевъ не встрѣтилъ почти ни одного судна, у котораго-бы былъ полный комплектъ людей. Суда съ 16--17 тысячами пудовъ клади, имѣли только по 6 и даже по 5 человѣкъ рабочихъ и въ числѣ ихъ мальчики отъ 10--12 лѣтъ, женщины, нерѣдко беременныя и даже дряхлыя старухи. Суда съ такимъ комплектомъ слабыхъ рабочихъ должны по необходимости часто останавливаться, чтобы дать отдыхъ путиннымъ и задерживаютъ только идущія сзади ихъ суда съ полнымъ числомъ сильныхъ рабочихъ. Есть обычай, правда не общій, который создалъ съ одной стороны желаніе рабочихъ заработать больше, а съ другой желаніе приказчиковъ поживиться на счетъ хозяевъ. Это такъ называемая "обтяжка", напр. если по судовому положенію слѣдуетъ быть 10 путиннымъ, ихъ работу берутся исполнить 6 или 7 человѣкъ. Приказчикъ представляетъ хозяину полный счетъ за десятерыхъ, а то, что причитается на обтяжку, дѣлится между нанимающимъ и путинными. Для многихъ приказчиковъ плаваніе по Маріинскому каналу есть настоящая увеселительная прогулка, въ родѣ былыхъ поѣздокъ сибирскихъ приказчиковъ на нижегородскую ярмарку. У лихого, веселаго приказчика есть знакомые въ каждомъ селеніи, въ каждомъ кабакѣ и въ каждой харчевнѣ. Во всѣхъ этихъ пріятныхъ мѣстахъ веселый прикащикъ приваливаетъ къ берегу, выдумываетъ для этого благовидный предлогъ и затѣмъ пропадаетъ на нѣсколько часовъ или на всю ночь. А между тѣмъ караванъ его стоитъ и задерживаетъ всѣ остальные, стоящіе сзади караваны. Такой приказчикъ долженъ по необходимости смотрѣть сквозь пальцы и на поведеніе всѣхъ остальныхъ людей на суднѣ. Если захочется и шкиперу позаняться тѣмъ же, чѣмъ занимался приказчикъ, и остановить караванъ въ другомъ мѣстѣ, приказчикъ не смѣетъ сказать ему ни слова, боясь, чтобы шкиперъ не открылъ его поведеніе хозяину. А иногда вздумаютъ повеселиться рабочіе; они бросаютъ суда и отправляются пить, насколько имъ угодно, нерѣдко пьянствуя до утра. Съ такимъ народомъ управляться очень трудно. Хорошій приказчикъ, въ которыхъ тоже нѣтъ недостатка, совершенно безсиленъ съ распущенными бурлаками и своевольными шкиперами. Если приказчикъ вздумаетъ заставить шкипера плыть, когда послѣднему не хочется, шкиперъ усадитъ судно на мель или приткнетъ его къ берегу; судорабочіе немедленно разбредаются и приказчикъ остается одинъ. Судовой промыселъ въ томъ видѣ, какъ онъ установился, есть школа пьянства, разврата и грубости; вотъ откуда и та репутація, какую составилъ себѣ бурлакъ. Представьте себѣ постоянное шлепанье но грязи, жизнь день и ночь подъ открытымъ небомъ во всякую погоду, работу каторжную по своему труду и по скверному содержанію: такія ли это условія, чтобы воспитывать деликатность чувствъ! При благопріятныхъ условіяхъ суда могутъ идти Маріинскимъ каналомъ отъ 10--14 дней, а случается, что онѣ идутъ 50 дней и больше; слѣдовательно, у рабочихъ остается 30 дней полнѣйшаго бездѣйствія. Въ осеннее, ненастное дождливое время по колѣно въ грязи, встрѣчая на каждомъ шагу кабаки, человѣку грубому и истомленному,-- при вѣрованіи нашего народа въ крѣпительную силу водки,-- нетолько трудно, но совершенно невозможно устоять противъ соблазна пьянства. Очень многіе сначала ходятъ въ кабаки только для того, чтобы пообогрѣться и пообсушиться, но потомъ, глядя на пьющихъ товарищей, начинаютъ искать въ винѣ подкрѣпленія, и затѣмъ пріучаются мало-по-малу къ пьянству. Многіе изъ бѣдныхъ и особенно бездомныхъ идутъ въ тягу собственно изъ-за харчей, ибо рабочіе находятся на хозяйскомъ продовольствіи и для такихъ людей очевидная выгода въ томъ, чтобы путь продолжался какъ можно дольше. При скудной рабочей платѣ и при обычаѣ пьянства, три четверти судорабочихъ пропиваютъ весь свой заработокъ и возвращаются домой въ рубищѣ, да съ венерической болѣзнію. Подобный отчаянный народъ, привыкнувъ къ своеволію, совершенно не признаетъ надъ собою власти приказчиковъ. Бываютъ такіе случаи. Приваливаютъ погонщики на ночлегъ къ берегу, когда имъ вздумается, отпрягаетъ лошадей и уходятъ въ свои деревни, утромъ же возвращаются къ судамъ часовъ въ 9 или 10. Случается, что судно приткнется къ берегу носомъ, и чтобы поставить его на вольную воду, нужно подпречь лошадей подъ корму; погонщики на отрѣзъ отказываются сдѣлать это, потому что они рядились тянуть судно за носъ, а не за корму -- и судно стоитъ на мѣстѣ цѣлые часы и задерживаетъ весь караванъ.

Другое зло есть сибирская язва, поражающая всѣ мѣстности, прилегающія къ Маріинской системѣ. Петербургскій губернскій ветеринаръ, г. Медвѣдовскій, говоритъ, что узкая полоса земли между ладожскими каналами, низменная, болотистая, выдѣляетъ втеченіи лѣтнихъ жаровъ самые вредные міазмы. На этой узкой полосѣ работаютъ и пасутся тысячи тяговыхъ лошадей. Здѣсь гніютъ кое-какъ зарытые и оставленные поверхъ земли трупы лошадей, павшихъ втеченіи цѣлаго десятка лѣтъ. Г. Барковскій говоритъ, что "присутствіе огромной массы труповъ на бичевникахъ рѣки Шексны сдѣлали ихъ кладбищемъ падали и гнѣздомъ яда, а пришекснинскій край -- главнымъ центромъ періодически повторяющихся падежей. Во время этихъ падежей рѣка Шексна представляетъ печальное зрѣлище; лошадиные трупы кучами валяются по берегу рѣки, и зачастую спущенные въ воду, уносятся теченіемъ въ рѣку Волгу, издавая при этомъ до того сильный запахъ, что уже издали чувствуется присутствіе трупа". Случается зачастую, что лоцмана бросаютъ суда и съ остатками сбереженныхъ лошадей бѣгутъ съ рѣки Шексны домой. Судоходство въ такихъ случаяхъ останавливается. Въ іюлѣ 1867 г. на Шекснѣ стояло безъ движенія около 1000 судовъ. "Коноводы, говоритъ г. Барковскій, ведя бродячую жизнь, не стѣсняются заболѣвшими лошадьми, бросаютъ ихъ на произволъ судьбы, а отъ павшихъ бѣгутъ, какъ отъ чумы, не зарывъ ихъ. Жители деревень, лежащихъ между Бѣлозерскомъ и Рыбинскомъ, очень недружелюбно относятся къ коноводскому промыслу, и бывали случаи, что они встрѣчали коноводовъ кольями и прогоняли ихъ отъ селъ. Кромѣ того періодически повторяющіеся падежи раззоряютъ окрестныхъ крестьянъ и губительно дѣйствуютъ ла экономическій бытъ сѣвернаго края". Но разсчету земства череповецкаго уѣзда, отъ сибирской язвы по бичевнику и по дорогамъ, по которымъ лежитъ обратный путь коноводовъ, падаетъ около 21 1/2% скота, а въ остальныхъ волостяхъ только 16 1/2%. Новгородское земство считаетъ убытки отъ падежа скота въ 500,000 р. ежегодно. Но, можетъ быть, вы думаете, что коноводный промыселъ особенно для народа выгоденъ? Г. Барковскій доказываетъ противное. Онъ говоритъ, что все, что вырабатывается коноводомъ, остается или въ кабакѣ, или идетъ на пополненіе лошадей, павшихъ отъ сибирской язвы; коноводы положительно нищенствуютъ; небольшіе же остатки пользы остаются въ рукахъ "овсянниковъ". Овсянники -- своего рода банкиры и ихъ роль читатель увидитъ изъ слѣдующаго. "Но время навигаціи въ Рыбинскѣ, говоритъ г. Барковскій, скопляется цѣлая армія лоцмановъ и коноводовъ, ищущихъ работы, такъ что число первыхъ доходитъ до 3,000, а вторыхъ -- до 7,000 человѣкъ, при 20,000 лошадяхъ; силы эти ломаютъ по три и но четыре путины въ лѣто отъ Рыбинска вверхъ: по рѣкѣ Волгѣ -- до Твери, по Тихвинской системѣ -- до Сомины и по рѣкѣ Шекснѣ -- до Бѣлозерска. Промысломъ этимъ занимаются крестьяне ярославской (рыбинскаго, пошехонскаго, мологскаго), тверской губерніи (корчевского, тверскаго уѣздовъ) и частію череповецкаго уѣзда. Зимою люди эти занимаются извозомъ; народъ этотъ большею частію бѣдный; рѣдкій лоцманъ имѣетъ полный комплектъ своихъ лошадей для одного судна, а по большей части они совсѣмъ ихъ не имѣютъ. Обыкновенно же для тяги судна комплектъ лошадей составляется наймомъ ихъ, какъ это дѣлается по большей части, лоцманъ нанимаетъ только коноводовъ, а для пріобрѣтенія лошадей въ Рыбинскѣ открыты ему денежныя средства у спеціально для этого образовавшагося класса опекуновъ съ капитальцами, называемыхъ "овсянниками". Овсянники пріискиваютъ лоцманамъ работу и поставщиковъ, т. е рекомендуетъ ихъ, снабжаютъ ихъ въ путину: чашками, ложками, пшеномъ, и все это дѣлается съ условіемъ, что овесъ для лошадей будетъ взятъ у овсянника и, конечно, съ накидкою рублика на четверть. До какой сильной степени развилась эта тяжелая опека, можно видѣть изъ того, что рѣдкій лоцманъ избѣгаетъ этого посредничества, потому что даже и не бѣдный, не прибѣгнувъ къ покровительству овсянника и въ то же время не имѣя знакомыхъ поставщиковъ, рискуетъ остаться безъ работы. Въ Рыбинскѣ есть около 5--10 человѣкъ такихъ овсянниковъ. Профессія ихъ, какъ видно, доходная, но зато она вполнѣ эксплуатируетъ коноводный промыселъ; кромѣ того, профессія эта не рискованная, потому что овсянники въ Бѣлозерскѣ содержатъ нарочныхъ агентовъ для собиранія долговъ съ лоцмановъ въ тотъ самый моментъ, когда они получаютъ отъ поставщиковъ вторую половину заработанной платы". Въ Покой Ладогѣ три четверти обывателей -- и зажиточный, и бѣднякъ, и чиновникъ, и мѣщанинъ -- съ наступленіемъ весны покупаютъ лошадей для тяговыхъ работъ; въ Ладогѣ есть тягопромышлешшки, держащіе по 100, 70 и 50 лошадей. Лошадей покупаютъ на наличныя деньги и часто въ кредитъ на весьма тяжелыхъ условіяхъ. Въ Ново-Ладожскомъ уѣздѣ нѣтъ деревни, изъ которой бы лошади не ходили въ тягу. Каждый годъ къ открытію навигаціи приходятъ въ Новую Ладогу съ лошадьми крестьяне и мѣщане изъ губерній олонецкой, новгородской и тверской.

Приведенные факты показываютъ, что улучшеніе Маріинской системы есть вопросъ не только экономическій, но и вопросъ соціальной нравственности. Въ томъ видѣ, какъ существуетъ судовой промыселъ, онъ школа разврата, онъ дѣйствуетъ губительно на народныя производительныя силы и доставляетъ выгоды только немногимъ эксплуататорамъ на счетъ бѣдствующаго большинства. Но, въ то же время, онъ промыселъ національный, промыселъ, слагавшійся вѣками, промыселъ, пустившій очень крѣпкіе корни въ народную жизнь. Предположите, что г. Водовъ, настроивъ туэра и замѣнивъ конную силу паровой, сразу искореняетъ все зло, накопившееся и укоренившееся вѣками. Картина мѣняется внезапно, какъ бы волшебствомъ: Маріинская система становится благоприличной, красивой и даже изящной; кабаки изчезаютъ; вмѣсто нихъ являются красивые швейцарскіе домики для петербургскихъ дачниковъ; безобразія бурлачества нѣтъ; вмѣсто погоньщиковъ и бурлаковъ, ходящихъ въ рубищѣ, прогуливаются джентльмены въ круглыхъ шляпахъ и лайковыхъ перчаткахъ, служащіе въ акціонерной компаніи г. Водова; сибирская язва, отъ которой отняты всѣ жертвы, ушла на свою родину, въ Барабинскую степь. Позвольте, замѣчаете вы мнѣ, тутъ противорѣчіе. Изъ изслѣдованій г. Барковскаго извѣстно, что отъ конной тяги сибирская язва увеличивается только на 5%, значитъ 16 1/2% ея остается; но это ни меня, ни г. Водова нисколько не смущаетъ: мы все-таки утверждаемъ, что отъ постройки туэровъ сибирская язва должна изчезнуть. Мы съ г. Подовымъ убѣждены, что новый способъ эксплуатаціи акціонерной компаніей уподобитъ Маріинскую систему царству небесному и слава живописности, которой до сихъ поръ пользовался Рейнъ, достанется, благодаря нашимъ туэрамъ, Шекснѣ и Маріинскому каналу. Но что же сдѣлается съ десятками тысячъ бурлаковъ и тысячами судовщиковъ, которые жили этимъ путемъ. Правда, въ большинствѣ случаевъ, они не приносили домой ничего, кромѣ венерической болѣзни; но вѣдь они кормились же лѣто; самая тягостность промысла не доказываетъ ли его важности для народной экономіи. Если бы былъ другой, болѣе легкій и выгодный, неужели народъ пошелъ бы въ тягу. Г. Водовъ не хочетъ знать ничего этого; онъ приводитъ въ благообразіе Маріинскую систему, строитъ картонные дома и становитъ другія картонныя декораціи и затѣмъ десяткамъ тысячъ людей, протягивающимъ руки къ Маріинской системѣ, какъ къ своей кормилицѣ, онъ запрещаетъ приближаться на пушечный выстрѣлъ. Предположимъ, г. Водовъ, что вы этимъ способомъ уничтожите сибирскую язву -- да и то нѣтъ,-- а знаете ли вы, какая новая язва можетъ явиться вмѣсто ея? И все это дѣлаетъ г. Водовъ ради государственнаго интереса Россіи, во благо народа! Ясно, что вопросъ о Маріинской системѣ не есть вопросъ декораціонный; онъ не есть даже вопросъ исключительно санитарный и административный; онъ вопросъ о томъ ломтѣ чернаго хлѣба, который г. Водовъ хочетъ отнятъ отъ бурлака, не давъ въ замѣнъ его ничего болѣе питательнаго. Г. Водовъ видитъ лишь одну сторону дѣла и только денежныя выгоды своей компаніи, но онъ не думаетъ о тѣхъ ближайшихъ послѣдствіяхъ, которымъ можетъ подвергнуться цѣлый край отъ крутого перелома въ его экономическомъ бытѣ. Въ своей односторонности г. Водовъ, конечно, былъ не въ состояніи понять и притязаній новгородскаго земства. Представляя себѣ все человѣчество въ видѣ разныхъ акціонерныхъ компаній, г. Водовъ думаетъ, что человѣческое поведеніе управляется только жаждой къ пріобрѣтенію. Поэтому-то г. Водовъ и изображаетъ новгородское земство въ видѣ жениха, а Маріинскую систему въ видѣ богатой невѣсты, за которой гонится безденежный женихъ. Но во-первыхъ эта литературная игривость неудачна и неумѣстна, а во-вторыхъ въ ней нѣтъ главнаго -- правды. Лавочные интересы, и буржуазное отчизнолюбіе рычагъ поведенія только кулаковъ, міроѣдовъ, да комерческихъ эксплуататоровъ; но земство, г. Водовъ, не міроѣдъ, не кулакъ и не эксплуататоръ. Намекнувъ на мѣщанскую жадность новгородскаго земства, г. Водовъ усиливается затѣмъ доказать, что земство не имѣетъ легальнаго основанія претендовать на устройство Маріинской системы, и что у него нѣтъ никакихъ способностей, чтобы управлять подобнымъ сложнымъ дѣломъ. Но мы думаемъ, что если въ "Положеніи о земскихъ учрежденіяхъ" нѣтъ прямой статьи, которая бы отдавала Маріинскую систему новгородскому земству, то въ законѣ нѣтъ и прямой статьи, которая бы отдавала Маріинскую систему акціонерной компаніи г. Водова. Если правительство найдетъ возможнымъ отдать Маріинскій путь земству; оно его отдастъ, и слѣдовательно всѣ размышленія г. Водова на эту тему не ведутъ ни къ чему. Чтоже касается до неспособности земства, то г. Водовъ доказываетъ ее разсказомъ о неудачѣ, постигшей курскихъ дворянъ въ началѣ нынѣшняго столѣтія по устройству рѣки Сейма. Но этотъ способъ доказательствъ убѣждаетъ лишь въ отсутствіи у г. Водова аргументаціи болѣе сильной. Что бы вы сказали г. Водовъ, еслибы кто нибудь вамъ сказалъ, что такой то NN глупъ, ни начто не способенъ и долженъ быть непремѣнно разбойникъ, потому что его дѣдъ былъ сосланъ въ каторжную работу. Логика доказательствъ г. Водова совершенно такая же. Г. Водову, обнаружившему своимъ "экономическимъ изслѣдованіемъ" большую начитанность, конечно, извѣстно, что земство при Екатеринѣ II было не въ состояніи взять хоть немножко въ толкъ ея прогрессивныхъ мыслей, а нынѣшнее земство пользуется уже правами самоуправленія.

Если есть земскія желѣзныя дороги, почему бы не быть и земскимъ воднымъ путямъ? Докажите г. Водовъ, что такая постановка вопроса неправильна и что народное хозяйство, поставленное въ зависимость отъ акціонерныхъ компаній, выиграетъ болѣе, чѣмъ отъ завѣдыванія земствомъ. Зачѣмъ тогда и земство!

Н. Шелгуновъ.

"Дѣло", No 2, 1871