Сент-Круа Карломан-Луи-Франсуа-Фели - Выписки из путешествия в восточную Индию, на острова Филиппинские и в Китай

Выписки изъ путешествія въ восточную Индію, на острова Филиппинскіе и въ Китай (*).

(*) Сія книга вышла недавно въ Парижѣ. Титулъ ея: Voyage commercial et politique aux Indes Orientales, aux оles Philippines, a lа Chine; par М. Felix Renouarel de Sainte-Croix-Trois volumes in 8.

Многіе наиболѣе читать любятъ описанія путешествій, можетъ быть потому что въ нихъ находятъ приятныя картины для своего воображенія, или что желаютъ знать о законахъ, нравахъ и обычаяхъ разныхъ народовъ, или наконецъ ищутъ удовлетворительныхъ подробностей, относящихся до землепашества, до мореплаванія и торговли. По всѣмъ симъ отношеніямъ путешествіе г-на Сентъ-Кроа есть книга весьма любопытная. Сочинитель смотрѣлъ на предметы хладнокровно, писалъ безъ предразсудковъ, и слѣдствія наблюденій своихъ повѣрялъ на вѣскахъ безпристрастія.

Г. Сентъ-Кроа отправился изъ Бреста 1803 года, вмѣстѣ съ ескадрою, отплывшею тогда для принятія отданныхъ обратно, по силѣ Амьенскаго договора, Французскихъ селеній въ Бенгалѣ, и на берегахъ Коромандельскомъ и Малабарскомъ. Ескадра состояла подъ начальствомъ Контръ-Адмирала Линуа, а находившіяся на ней сухопутныя войска (1525 человѣкѣ) ввѣрены были Генералу Декеню, которой тогда же наименованъ главнымъ начальникомъ всѣхъ заведеній, лежащихъ на восточной сторонѣ отъ Мыса доброй надежды.

Извѣстно, что Англичане скоро возобновили войну и не отдали Французамъ ихъ колоніи. Сентъ-Кроа ступивши на берегѣ Индіи, вдругъ увидѣлъ себя въ плѣну у Англичанъ. Чтобы нѣсколько облегчить свое состояніе и разогнать скуку, сочинитель нашъ рѣшился осматривать внутреннія области Индіи и описывать оныя.

Въ первыхъ письмахъ содержится описаніе Пондишери, торговыхъ отношеній сего мѣста и находящихся тамъ Французскихъ колоній; неостановимся надъ ними, а лучше предложимъ что-нибудь о странныхъ обыкновеніяхъ природныхъ жителей Индіи.

Изъ числа праздниковъ Индійскихъ, видѣнныхъ и описанныхъ сочинителемъ, первое мѣсто дадимъ такъ называемому празднику огня, которой отправляемъ былъ на равнинѣ за четверть мили отъ Пондишери. Пусть пересказываете самъ сочинитель.

"Праздникъ начался торжественнымъ шествіемъ отъ пагода до мѣста исполненія обрядовъ. Сперва явилась колесница, везомая набожными поклонниками; на ней была небольшая изъ земли сдѣланная статуя, а передѣ оною шли музыканты съ дьявольскими своими инструментами. Между ними и колесницею тащилось человѣкѣ 25 святошъ, которые изъ усердія къ вѣрѣ своей двадцать дней невыходили изъ пагода, постились, очищались омовеніями, и такимъ образомъ приготовились пройти по горящимъ угольямъ. Люди сіи были почти голые; только передникъ прикрывалъ наготу ихъ. На головахъ имѣли они вѣнки изъ цвѣтовъ, а все тѣло ихъ, неискючая и лица, намазано было шафраномъ, и потому казалось отвратительнымъ. Въ рукахъ своихъ они имѣли нѣкоторое орудіе, похожее на кинжалъ, и служащее украшеніемъ при обрядахъ вѣры; на концѣ онаго былъ наткнутъ померанецъ.

"На мѣстѣ совершенія обрядовъ лежала полоса горящаго уголья, длиною около 50, а шириною въ 15 футовъ. На краю вырыли яму въ три фута глубиною, и налили въ нее воды. Въ нѣсколькихъ шагахъ оттуда поставили колесницу. Между тѣмъ пока происходили всѣ сіи приготовленія, усердные богомольцы стояли въ отдаленіи шаговъ на сто. Зная, что они должны были пройти по горящимъ угольямъ, я весьма хотѣлъ видѣть, не намазаны ли подошвы ихъ какимъ-либо предохранительнымъ отъ огня или уменьшающимъ боли составомъ; однакожъ я ничего не примѣтилъ. Въ Пондишери случалось мнѣ слышать о томъ разныя мнѣнія; но увѣряю, что на ногахъ богомольцовъ не было ни малѣйшаго признака, которой показывалъ бы какую-либо предосторожность.

"Всѣ богомольцы изъявляли нетерпѣливое желаніе поскорѣе идти къ угольямъ; надлежало удерживать ихъ отъ того не весьма учтивымъ способомъ, а именно посредствомъ сильныхъ ударовъ тростью по праведнымъ спинамъ ихъ.

"По изготовленіи всего нужнаго къ обряду богомольцы побѣжали прямо къ огню и потомъ весьма медленно прошли по угольямъ. Читая молитвы и непоказывая ниже малѣйшаго безпокойства. Нечувствительность ихъ я приписываю затверделости кожи. Они привыкли босыми ногами ходить по горячей землѣ и отъ того подошва ихъ сдѣлалась нечувствительною, у нѣкоторыхъ были на рукахъ маленькія дѣти. Думаю, что они не потерпѣли вовсе никакой боли; я слѣдовалъ за ними до самаго города Пондишери, и самъ видѣлъ, что они шли въ обратной путь точно такимъ порядкомъ, какъ и на мѣсто обрядовъ. Я забылъ сказать, что лишь только богомольцы сошли съ угольевъ, въ ту минуту народъ кинулся подбирать золу и натирать ею лобъ."

Послѣ того слѣдуетъ описаніе Праздника воды, которой также достоинъ вниманія. Все дѣло состоитъ въ томѣ, что брамы имѣли торжественное шествіе къ одному ближнему озеру и въ немъ купали своихъ идоловъ.

Обозрѣвши Пондишери и окрестности сего города, сочинитель отправился въ Мадрасъ, находящійся въ двадцати пяти миляхъ. Онѣ приказалъ, по тамошнему обыкновенію, нести себя въ качалкѣ. Способъ сей путешествовать не дорогъ, но очень безпокоенъ для Европейца. Качалка есть родѣ ящика, имѣющаго досчатыя рѣшетки. Въ немъ можно лежать; только надобно занимать мѣсто на самой серединѣ для большей удобности. Три человѣка носильщиковъ, или какъ тамъ называютъ ихъ боесовъ, идутъ впереди и столькожъ позади качалки, держа ее на плечахъ своихъ. И такъ путешественнику, казалось бы, не о чемъ безпокоиться; но къ несчастію носильщики сіи кричатъ такъ громко и такъ пронзительно, что Европеецъ не можетъ слушать воплей ихъ. Г. Сентъ-Кроа не одинъ разѣ принужденъ былъ, не смотря на чрезмѣрной жаръ, выходить изъ качалки и идти пѣшкомъ для успокоенія ушей своихъ.

Носильщики обыкновенно проходятъ въ часъ по двѣ Французскія мили; они болѣе бѣгутъ нежели идутъ, и на пути смѣняется такъ, что путешественникъ и примѣтить того не можетъ. Идучи мимо озера, носильщики моютъ лицо и ноги для подкрѣпленія силѣ своихъ; ибо горячій песокъ, по которому идти имъ должно, нестерпимъ для тѣла. Въ одинъ день носильщики проходятъ по двенадцати и по четырнадцати миль.

Носильщики родятся и умираютъ, не выходя изъ своего состоянія; вѣра запрещаетъ имъ приниматься за другое ремесло. Вообще они собою очень стройны, имѣютъ хорошіе нравы и весьма честны, на нихъ можно положиться, и вразсужденіи кошелька своего быть въ совершенной безопасности.

Отправляющійся въ путь на цѣлой день обыкновенно беретъ съ собою тринадцать носильщиковъ; двенадцать несутъ качалку поперемѣнно, а послѣдній служитъ путешественнику за повара; онѣ обыкновенно отправляется впередъ къ назначенному для отдыха мѣсту, и тамъ приготовляетъ все нужное.

Путешественникѣ нашъ изъ Мадраса поѣхалъ, или правильное сказать велѣлъ нести себя, въ Транкенбаръ, мѣсто достойное примѣчанія, во первыхъ потому что оно принадлежитъ, Датчанамъ, а во вторыхъ по странности случая, какимъ досталось оно нынѣшнимъ своимъ владѣтелямъ. Одинъ Голландецъ, долго жившій на островѣ Цейланъ, женился тамъ на Королевской дочери. Онъ отправленъ былъ отъ Короля, своего тестя, въ качествѣ посланника въ Республику соединенныхъ областей. По проѣздѣ туда вздумалъ онъ выдать себя за Принца и требовать приличныхъ мнимому сану своему почестей. Соединенные штаты сочли его сумасшедшимъ, и выслали изъ Республики. Голландецъ, нашъ поѣхалъ въ Данію, разсказалъ тамъ свою исторію и заставилъ думать о важности оной. Зять Короля Кандійскаго отправленъ былъ обратно въ Индію на военномъ суднѣ, только одномъ, какое Датчане могли тогда снарядить на своемъ иждивеніи. Онъ умеръ на пути. Датчане непосмѣли пристать къ острову Цейлану, не зная нравовъ и расположенія тамошнихъ жителей. По направленію вѣтра судно сіе принуждено было пристать къ Транкебару, которой принадлежалъ тогда Королю Травжаурскому. Начальникъ судна, именемъ Датскаго правительства, договорился съ Королемъ объ уступкѣ Транкебарскаго округа, и Датчане въ немъ поселились. Владѣнія ихъ простираются тамъ на десять миль квадратныхъ.

Замѣчанія сочинителя о народахъ Индіи и о случившихся въ землѣ сей перемѣнахъ политическихъ показываютъ въ немъ наблюдателя глубокаго и точнаго. На немногихъ страницахъ умѣлъ онъ помѣстить множество такихъ извѣстій, который даютъ читателю самыя ясныя понятія о физическомъ и нравственномъ со стояніи Индійцевъ, и о томѣ, какое дѣйствіе имѣли на нихъ суевѣрные толки и обряды. Мы выпишемъ для читателей нѣкоторыя изъ упомянутыхъ замѣчаній.

Колѣна Индійцевъ раздѣлены по ремесламъ. Дитя, едва на свѣтъ родившееся, уже предназначено къ тому ремеслу, которымъ занимаются его родители, и понятія его никогда не будутъ простираться далѣе своего круга... Вышедшій изъ своего колѣна подвергнулся бы вѣчному безчестію, и сталъ бы навсегда отверженнымъ отъ общества, даже такъ что и самая любовь, которая у насъ въ Европѣ иногда заставляетъ забывать всѣ преимущества на всѣ приличія, отказываетъ несчастному въ своемъ покровительствѣ. Въ самомъ дѣлѣ, въ Индіи любовь не походитъ на Европейскую. Тамошній климатѣ и вѣра освобождаютъ Индійца отъ наблюденія вѣрности супружеской; но мущина, какого бы ни 6ылъ колѣна, можетъ выбрать себѣ наложницу только изъ баядеръ.

"Малабарцы обыкновенно женятся въ своемъ колѣнѣ. Супружество ихъ заключается съ самаго юнаго возраста: дѣвочекъ выдаютъ въ семь лѣтъ, а мальчики женятся въ пятьнадцать. Почти всегда брачные договоры оканчиваются между родителями. Состояніе замужней женщины есть самое рабское. Въ почетнѣйшихъ колѣнахъ, а особливо супруги брамъ должны сидѣть всегда въ заперти и быть подъ надзоромъ старшихъ. Ежели мужъ не богатъ и не можетъ содержать служанокъ изъ низшаго колѣна, то жена исправляетъ всѣ домашнія работы. Супруга брамы каждой день обязана мыть весь домъ водою, смѣшанною съ коровьимъ навозомъ, и варишь пшено сорочинское.

"Брама, породою своею предназначаемый къ священнослуженію, почитаетъ себя отличнымъ отъ прочихъ Индійцовъ, принадлежащихъ къ другимъ колѣнамъ. Простой Индіецъ, разговаривая съ брамою, долженъ держать ладонь надъ ртомъ, дабы нечистаго дыханія своего недопустить до лица брамы....

"Чтобы получить нѣкоторое понятіе о природныхъ жителяхъ Индіи, надобно представить себѣ народъ съ непамятныхъ временъ многолюдный, ученый, неимѣющій съ другими сообщенія, никогда не выходящій за предѣлы своего отечества, раздѣленный на колѣна, изъ которыхъ каждое одно другому завидуетъ, одно другаго опасается; надобно представить себѣ народъ, свято хранящій древнѣйшія свои обычаи и установленія, кровію предковъ запечатлѣнныя; народъ постоянный, такъ что ни одинъ человѣкѣ не можетъ уклониться отъ принятыхъ обыкновеній, не лишаясь въ тоже время всѣхъ правѣ своей породы, ибо законодатель, смѣшавши гражданскіе законы съ богослужебными, соединилъ ихъ узами неразрывными... "

Любопытно знать, что сочинитель нашъ говоритъ о баядерахъ, о сихъ женщинахъ, которыя казались столь прелестными живому воображенію Райналя, и которыя разными путешественниками описаны не одинаково. Европейцы называютъ баядерами особливаго состоянія женщинѣ, которыя пляшутъ въ пагодахъ, и которыя вообще опредѣлили себя на поруганіе. Имя сіе происходитъ отъ Португальскаго balоadieras, ибо такъ назвали ихъ первые Европейцы прибывшіе въ Индію; но подлинное названіе ихъ есть девандасси, что значитъ на Санскритскомъ языкѣ служительница божества. Не всякая дѣвица можетъ вступишь въ званіе девандасси; сіе преимущество принадлежитъ одному колѣну. Баядера остается въ званіи своемъ до законнаго супружества.

Дѣвица, по назначенію родителей своихъ вступающая въ баядеры, еще прежде достиженія совершеннымъ лѣтѣ приводится ими въ пагодѣ. Тамъ совершается надъ нею торжественное посвященіе и раскаленнымъ желѣзомъ прикладывается къ ней печать храма. Имѣя на себѣ сей знакъ, баядера дѣлитъ сладострастныя забавы съ Индійцами всѣхъ колѣнъ, кромѣ Паріевъ. Новую баядеру отдаютъ подъ надзоръ танцовщику, которой обучаетъ ее разнымъ пляскамъ. Баядеры, точно какъ и брамы, должны питаться только плодами и растѣніями.

Многіе писатели и путешественники чрезвычайно хвалятъ баядерскія пляски; почти всѣ говорятъ съ восторгомъ о прелестныхъ ихъ тѣлодвиженіяхъ. Напротивъ того г. Сентъ-Кроа ничего незамѣтилъ кромѣ коверканья головы въ одинъ ладъ съ движеніями плечь, рукъ и глазъ. Вообще движенія сіи должны казаться Европейцу весьма странными. Баядеры пляшутъ въ Турецкихъ широварахъ и съ кисейною талью; онѣ богато украшены бываютъ золотомъ и жемчугомъ, и имѣютъ на ногахъ побрякушки, для означенія мѣры. Принадлежащій къ пагоду танцовщикъ вторитъ баядерамъ; то же дѣлаютъ пѣсельники и музыканты, коихъ голоса и игра на волынкахъ отвратительны.

Пѣніе баядерѣ, весьма заунывное, уподобляется обыкновенной музыкѣ всѣхъ восточныхъ народовъ; оно тянется переходами изъ одного полутона въ другой.

Въ пагодахъ баядеры воспѣваютъ похвалы своему богу и прославляютъ его воплощеніе. Но когда заставляютъ ихъ плясать у Индійскихъ Князей или у Европейцовъ; тогда онѣ обыкновенно роютъ пѣсни о забавахъ, коими наслаждался Шивенъ по своемъ воплощеніи, подѣ именемъ Девендлена, и о томѣ какъ искушалъ онъ вѣрность нѣкоторой баядеры, своей супруги, учитель обыкновенно имѣетъ при себѣ небольшія цимбалы, на которыхъ играетъ какъ для ободренія танцовщицъ, такъ и для показанія имъ такта, быстраго или медленнаго. Баядерамъ дозволяется отвѣчать на ласки всякаго изъ числа природныхъ жителей; но имъ строго запрещено коротко знакомишься съ Европейцами, которымъ однакожъ съ помощію денегъ удается иногда преодолѣвать встрѣчающіяся препятства. Т.

-----

Выписки из путешествия в Восточную Индию, на острова Филиппинские и в Китай: [Из кн. "Voyage commercial et politique aux Indes Orientales, aux iles Philippines, a la Chine"] / Par m. Felix Renouard de Sainte-Croix; [Пер.] Т. [М. Т. Каченовского] // Вестн. Европы. -- 1811. -- Ч.57, N 12. -- С.273-285.