Уэллс Герберт Джордж - Воровство в Гаммерпонд-Парке

Воровство в Гаммерпонд-Парке

Рассказ Уэльса

Перевод Е. Ильиной

Можно ли смотреть на воровство как на профессию, или как на спорт, или искусство? Его техника не настолько выработана, чтобы можно было бы смотреть на это как на профессию, а претензии на искусство испорчены элементом наживы, являющейся главной задачей... Так что больше всего к нему подходит определение спорта, но спорта, для которого не существует определенных правил, и призы за который получаются без всякой торжественности и помпы. Вот именно недостаток этих заранее установленных правил и положил конец карьере двух много обещавших дебютантов в деле воровства в Гаммерпонд-Парке.

В этом деле приз являлся, главным образом, в брильянтах и прочих золотых вещах, принадлежавших молодой леди Эвелинг.

Брак мисс Монтэгю Понс громко возвещался во всех газетах, подробно пересчитывавших все сокровища свадебной корзины и свадебных подарков, причем объявлялось, что молодые проведут медовый месяц в своем замке Гаммерпонд-Парке.

Описание таких заманчивых призов произвело громадное впечатление в небольшом кружке спортсменов, где мистер Тедди Уаткинс был главарем, и ими было решено, что какой-нибудь ловкий человек, с таким же ловким помощником, отправится в деревню Гаммерпонд, чтобы пустить в ход свои профессиональные знания. Будучи по натуре весьма скромным, м-р Уаткинс решил совершить это путешествие инкогнито, и, хорошо изучив условия предприятия, он взял на себя роль художника, запасясь скромным именем м-ра Смита. Он отправился вперед, а его товарищ должен был к нему присоединиться только в последний вечер.

Гаммерпонд, с своей старой церковью, является одной из самых красивых деревень в Суссексе. Так что, когда м-р Уаткинс явился туда с кистями, мольбертом и прочими художественными принадлежностями, он был дружелюбно и весело встречен полудюжиной настоящих рыцарей кисти.

Его переодевание оказывалось очень правдоподобным, но немалое затруднение вызывала его неподготовленность к эстетическим профессиональным разговорам.

-- Вы часто выставляли? -- спрашивал вечером в день его приезда молодой Персов, в большой зале гостиницы, где м-р Уаткинс старался собрать драгоценные для него сведения по поводу местных условий...

-- Очень мало... Разную мазню в разных местах! -- отвечал м-р Уаткинс.

-- В Салоне?

-- Иногда!

-- Вы работали уже на открытом воздухе?

-- Случалось.

-- Занимаетесь и портретами?

-- Да... если стоит дело... Но сюда я прибыл, чтобы срисовать замок при лунном свете.

-- В самом деле? Прекрасная идея!

-- Не правда ли? Думаю приняться завтра же вечером.

-- То есть как? Не будете же вы писать ночью?

-- Почему нет?

-- Да как же вы увидите?

-- У меня чудное зрение, а кроме, того, я привез особого рода фонарь.

-- Но, ведь, теперь новолуние? -- приставал Персон.

-- Не будет луны, так остается замок, -- заметил Уаткинс. -- Я сначала нарисую замок, а луну пририсую после.

-- Вот как! -- проговорил Персон, слишком пораженный, чтобы быть в состоянии продолжать спор.

Хозяин гостиницы, почтительно молчавший, пока длился этот технический спор, продолжал после него просвещать м-ра Уаткинса относительно событий дня.

-- Говорят, что в замке постоянно дежурят не менее трех полицейских агентов из-за брильянтов новобрачной леди. Вчера один из них приходил сюда распить стаканчик вина с выездным лакеем.

На другой день в сумерки м-р Уаткинс, нагрузившись рисовальными принадлежностями в том числе большим ящиком, где лежали его инструменты, шел по хорошенькой тропинке, которая вела через лес к замку. Он расположился в таком удобном, в стратегическом смысле, местечке, что весь замок представлялся перед ним как на ладони.

М-р Рафаэль Стэнд, возвращавшийся с этюдов и наслушавшийся рассказов Персона о новоприбывшем, свернул в сторону, желая самому поспорить с ним об искусстве рисовать ночью.

М-р Уаткинс не подозревал о приближении художника. Он только что покончил дружескую беседу с метр-д'отелем замка, величаво шествовавшим на прогулку с тремя любимыми собаками, которые были поручены его надзору. С деловым видом смешивал Уаткинс краски на своей палитре. Стэнд, подойдя поближе, с изумлением заметил, что от этой работы на палитре появился кричащий ярко зеленый оттенок. При виде такого смелого способа обращения с красками, художника невольно свистнул, и Уаткинс обернулся се недовольным видом.

-- Какого черта вы будете делать с такой зеленью? -- спросил Стэнд.

Уаткинс догадался, что усердие, с которым он перетирал краски, чтобы втереть очки метр-д'отелю, заставило его сделать какую-то техническую ошибку.

Он довольно смущенно взглянул на Стэнда,

-- Простите меня за вопрос? -- продолжал Стэнд, -- но этот зеленый цвет так меня поразил, что мне захотелось узнать, что вы им будете изображать?

И м-р Уаткинс старался напрячь мозги, чтобы выйти из затруднения, и решил, что только энергичный отпор может его спасти.

-- Да разрисую им вашу рожу, если вы будете продолжать мне мешать, -- с гневом воскликнул он.

Стэнд спокойно удалился, так как был вообще мирным человеком и обладал запасом юмора. По дороге в деревню он встретил Персона и Венрайта.

-- Этот тип, -- сказал он про новоприбывшего, -- или гений или опасный сумасшедший. Пойдите-ка, взгляните на его зелень!

И он весело пошел домой, радуясь суматохе, которая подымется около мольберта, и о разрисованных в зеленый цвет физиономиях своих приятелей.

Но Уаткинс оказался далеко не таким сердитым с Персоном и Венрайтом и пояснил им, что этой зеленью он положит первую подмалевку на холст.

-- Это совсем новая метода и мое изобретение, -- признался он им.

Затем он намекнул, что вовсе не желает делиться своим секретом с разными господчиками, которые под видом добродушия годы всегда украсть у другого всякое новое открытие. Художникам после этого оставалось только удалиться.

Темнота сгущалась. Появились звезды. Вороны в старых деревьях замолкли, и замок рисовался только смутным силуэтом во тьме. Но в нем загорались огни. Ярко светились окна залы и зимнего сада. На избранном месте мольберт стоял покинутый его хозяином, и на девственной белизне холста виднелось только одно энергичное словцо, написанное зеленой краской. Но в густой заросли деревьев м-р Уаткинс деятельно что-то устраивал с помощью подкравшегося к нему помощника.

Уаткинс был в восторге от того, что под таким благовидным предлогом притащил почти к самому месту действия все свои инструменты.

-- Вот уборная, -- показывал он своему сообщнику. -- Как только горничная ее покинет, чтобы идти ужинать, мы займем ее место! Черт возьми, как красив этот замок с этими зажженными огнями; жаль, что я в самом деле не художник. А хорошо ты, Джим, натянул проволоку по дороге из прачечной?

С тысячами предосторожностей подкрадывался Уаткинс к окну уборной и устраивал там свою складную лесенку, пока Джим наблюдал за окном курительной комнаты. М-р Уаткинс был слишком опытный практик, и чтобы испытывать при этом хоть малейшее волнение. Но вдруг послышался страшный шум, и кто-то разразился проклятиями.

Этот "кто-то" запутался в проволоке и полетел! Послышались поспешные шаги, и м-р Уаткинс, робкий, как все истинные артисты, немедленно покинул свою лестницу и старался скрыться в чаще деревьев. Он видел, что его преследуют двое, а его помощник убежал вперед. Добежав до стены сада, Уаткинс ловко перескочил через ограду и бросился в лес. Кто-то из преследующих сделал то же.

Это был какой-то бешеный бег через лес. М-р Уаткинс, быстрый и ловкий, уже перегонял своего запыхавшегося товарища. Оба бежали молча. Но вдруг у Уаткинса мелькнуло в голове страшное сомнение, но ошибся ли он? И в ту же минуту бежавший оглянулся и вскрикнул от изумления.

-- А, ведь, и впрямь это не Джим! -- подумал Уаткинс.

А бежавший впереди бросился на него и дал ему под ножку так, что оба покатились по земле.

-- Билль, помоги! -- закричал незнакомец при виде приближающегося к нему третьего беглеца.

Билль охотно помог приятелю. Джима же не было, чтобы выручить Уаткинса.

Последний не мог себе дать ясного отчета о том, что произошло дальше. Он помнил только, что старался разорвать рот первому из своих врагов и захватить хоть за волосы второго. Но в дальнейшем у него остались в памяти только бесчисленные толчки и удары ногами и кулаками, а затем тот человек, который призывал Билля, наступил ему коленом на грудь и тянул его за плечи, точно хотел переломить пополам.

Очнулся он, сидя на траве, окруженный несколькими человеками. Сперва он решил, что его захватили, но отсутствие веревок или каких-либо пут на руках и коньяк, который старались ему усиленно влить в рот, навели его на более отрадные мысли.

Несомненно, кто-то о нем трогательно заботился и хотел спасти.

-- Он приходит в себя! -- послышался дружелюбный голос.

-- Мы их задержали обоих, сударь, и только благодаря его помощи! -- докладывал кому-то его знакомый метр-д'отель, старательно подчевавший его из бутылки прекрасным коньяком.

Хотя никто не ответил на это заявление, Уаткинс не сразу понял, что эта фраза была обращена к нему.

-- Он еще не пришел в себя окончательно, -- проговорил незнакомый голос, -- Разбойники его чуть не убили.

М-р Уаткинс решил не приходить в себя, пока не ознакомится лучше с своим положением. Он заметил в группе окружавших его людей силуэты двух людей, убитый вид которых и неестественно выступавшие вперед плечи давали возможность понять, что их руки связаны сзади. Тут он все понял. Сделав большой глоток из бутылки, он начал приподниматься с земли, причем окружающие с симпатизирующими возгласами бросились ему на помощь.

-- Вашу руку, сэр, вашу руку, -- проговорила стоявшая ближе всех фигура. -- Позвольте вам представиться. Я вам бесконечно обязан. Эти злодеи покушались на брильянты леди Эвелинг, моей супруги.

-- Очень рад с вами познакомиться, милорд, -- пробормотал Тедди Уаткинс.

-- Вы, вероятно, заметили, как они пробирались по саду, и бросились на них?

-- Да... это произошло приблизительно так, -- подтвердил м-р Уаткинс.

-- Вам надо было подождать, пока они влезут в окно, -- говорил лорд Эвелинг. -- Если бы был совершен взлом, дело кончилось бы для негодяев серьезнее. И хорошо еще, что полицейские бросились по вашим следам. Вам одному бы их не задержать. Но как бы то ни было, вы действовали с редким мужеством.

-- Да, я должен был бы все это сообразить, -- сознался м-р Уаткинс. ---Но сразу всего не обдумаешь в подобном случае.

-- Ну, само собой разумеется, -- закончил лорд. --Эти мошенники постыдно вас избили... Вы, кажется, прихрамываете?.. Позвольте предложить зам руку!..

Они двинулись к и замку. И вместо того, чтобы попасть в замок через окно уборной, м-р Уаткинс вошел в него через широко раскрытую парадную дверь под руку с благородным лордом, его хозяином.

-- Вот, -- подумал он с вернувшимся к нему прекрасным расположением духа. -- Вот что называется воровать в высоком стиле! С почетом!

Разбойники оказались местными воришками и опознать м-ра Тедди не могли, так как не имели о нем понятия. Их отвели в кухню, и полицейские и слуги провели там всю ночь, чтобы не потерять из вида злодеев до их отправки в тюрьму в Газельгурст.

В зале все наперерыв старались угодить м-ру Уаткинсу.

Его уложили на софу, и никто не хотел и слышать об его уходе в гостиницу.

Леди Эвелинг уверяла, что у него необыкновенно оригинальная наружность, и признавалась, что она представляла себе всегда таким Тёрнера. Затем кто-то принес остроумно устроенную складную лесенку, найденную в саду, и, показывая ее храброму художнику, объясняли ему ее устройство.

Затем описывали подробно, как была протянута по аллее проволока, и поздравляли Уаткинса, что он сумел так счастливо избежать этой западни, устроенной злодеями, с целью помешать их преследователям. А затем ему показали все драгоценности богатого приданого.

М-р Уаткинс имел настолько такту, чтобы не слишком много болтать, а когда разговор принимал нечаянно опасное для него направление, он очень ловко прибегал к жалобам на свои боли во внутренних органах вследствие перенесенных побоев.

Вскоре на него напало какое-то тяжелое оцепенение, и он с усилием сдерживал зевоту. Наконец, любезные хозяева решили, что прямо жестоко так утомлять этого несчастного, только что испытавшего такое ужасное потрясение. И его проводили в приготовленную для него комнату, красную комнату рядом с апартаментами лорда и леди...

Восходящее солнце осветило в Гаммерпондском парке брошенный без внимания мольберт с полотном, где зеленой краской было написано довольно неприличное выражение. А в замке оно осветило наступившую в это время страшную суету.

Но вряд ли это солнце могло бы указать на следы м-ра Тедди Уаткинса и брильянтов леди Эвелинг. По крайней мере, полиция их еще до сих пор не открыла!

----------------------------------------------------------

Источник текста: журнал "Вестник моды", 1912, NoNo 38, 42. С. 331--333, 368--370.