Уэллс Герберт Джордж - Искусственные алмазы

ИСКУССТВЕННЫЕ АЛМАЗЫ.

Разсказъ Джорджа Уэльса. (Перев. съ англ. С. Воскресенской).

Меня задержали кое-какія дѣла въ Ченсери-Лэнѣ, такъ что я освободился лишь къ девяти часамъ вечера -- и съ головной болью, которая отнимала у меня всякую охоту заняться еще чѣмъ нибудь или пойти искать развлеченіи. Узкая полоса неба, виднѣвшаяся между громадными домами, окаймляющими эту улицу, похожую на горное ущелье, указывала на ясный, погожій вечеръ, и я рѣшилъ спуститься къ набережной, чтобы прохладить свою усталую голову, любуясь на огоньки, мелькавшіе по рѣкѣ. Самое благопріятное время для этого мѣста именно вечеръ: благодатная темнота скрываетъ отъ глазъ загрязненную воду, а огни всѣхъ переходныхъ степеней освѣщенія, начиная отъ керосина съ его оранжевымъ пламенемъ, до желтаго газа и синевато-бѣлаго электричества, принимаютъ, среди мрака, разные фантастическіе оттѣнки, отъ зеленовато-сѣраго до темно-багроваго. Сквозь арки Ватерлооскаго моста виднѣются сотни огоньковъ, очерчивая собою изгибы рѣки, а на парапетомъ ея высятся башни Уэстмюнтера, рѣзко выдѣляясь своею томною массою на звѣздномъ небѣ. Черныя волны катятся медленно, нарушая лишь случайнымъ всплескомъ общую тишину и правильное отраженіе огней въ водѣ...

-- Теплая ночь,-- сказалъ кто-то возлѣ меня.

Я оборотился и увидалъ рядомъ съ собой, человѣка, облокотившагося тоже на парапетъ. Лицо у него было благородное, довольно красивое, хотя блѣдное и исхудалое. Застегнутый до верху сюртукъ съ приподнятымъ воротникомъ, уже очень поношенный, указывалъ на свѣтское положеніе этого незнакомца лучше всякаго мундира. Я понялъ, что если только заговорю съ нимъ, то присужу себя заранѣе къ уплатѣ извѣстной суммы на ночлежный пріютъ и на завтракъ.

Я смотрѣлъ на него съ любопытствомъ, желая угадать, разскажетъ ли мнѣ этотъ человѣкъ что нибудь стоящее такой платы или же передо мною, просто, одинъ изъ глупцовъ, не умѣющихъ ни за что взяться, и даже разсказать занимательно о своихъ неудачахъ? Но такіе глаза и лобъ не могли принадлежать тупому человѣку, и нижняя губа его вздрагивала такъ, что вызывала во мнѣ желаніе узнать его поближе,

-- Да, ночь теплая,-- сказалъ я,-- но тутъ становится уже немного прохладно.

-- Нѣтъ, не нахожу,-- возразилъ онъ, все глядя на рѣку.-- Здѣсь хорошо... именно по вечерамъ.

Онъ помолчалъ немного, потомъ продолжалъ:

-- Такъ пріятно найти подобный тихій уголокъ въ этомъ шумномъ Лондонѣ! Послѣ дневныхъ хлопотъ, стараній достичь чего нибудь, выполнить свои обязательства, найти средство противъ грозящихъ опасностей, человѣку приходилось бы плохо, если бы онъ не могъ найти мѣстечка, въ которомъ можно вздохнуть свободно...

Онъ проговорилъ все это, останавливаясь подолгу между каждой фразой, и началъ опять тѣмъ же порядкомъ;

-- Вы, вѣрно, тоже переутомлены физически и нравственно... иначе, вы и не зашли бы сюда. Но врядъ ли вашъ мозгъ и ноги изнемогаютъ такъ, какъ мои... Право, иной разъ я думаю, что игра не стоитъ свѣчъ... И не лучше ли мнѣ бросить все... имя, богатство, положеніе... и занятыя какимъ нибудь простымъ ремесломъ?.. Но только я убѣжденъ въ томъ, что если я откажусь отъ своей цѣли... Хотя она и смѣется надо мной до сихъ поръ... я буду мучиться раскаяніемъ до конца моихъ дней.

Онъ замолчалъ. И смотрѣлъ на него, не зная, что думать. Видъ у него былъ самый нищенскій: одежда чуть, не въ лохмотьяхъ, самъ онъ грязный, небритый, нечесанный, точно вылѣзшій изъ-подъ кучи мусора. И между тѣмъ, онъ говорилъ о какихъ-то трудныхъ занятіяхъ, утомлявшихъ его. Мнѣ становилось смѣшно. Онъ быль или помѣшанъ, или трунилъ надъ своей собственной нищетой.

-- Если высокое положеніе и обширныя занятія имѣютъ свою тѣневую сторону, потому что требуютъ напряженія и вселяютъ тревогу, то они доставляютъ и вознагражденіе человѣку,-- сказалъ я.-- Обширное вліяніе, возможность дѣлать добро, помогать тѣмъ, кто бѣднѣе и слабѣе насъ, все это можетъ доставлять удовольствіе, способное заглушить нѣкоторыя непріятности. Прибавьте къ этому еще внѣшній блескъ положенія...

Мой шутливый тонъ быль, просто-на-просто, большой пошлостью. Я издѣвался надъ несоотвѣтствіемъ между наружностью этого незнакомца и его рѣчами, но чувствовалъ, даже въ то самое время какъ говорилъ, что поступаю неблагородно.

Онъ взглянулъ на меня, видимо, задѣтый за живое, но отвѣтилъ спокойно:

-- Извините, я забылся... Конечно, вы на могли понять...

Мы замолчали, но онъ не переставалъ смотрѣть на меня и сказалъ снова:

-- Это нелѣпо, но именно потому, что вы не повѣрите мнѣ, я могу довѣрить вамъ свою тайну. А мнѣ такъ хочется высказаться хотя передъ кѣмъ-нибудь! Слушайте же. У меня дѣло, дѣйствительно громадное дѣло. Но тутъ остановка... Видите ли, я дѣлаю алмазы.

-- И вы теперь безъ работы?-- спросилъ я.

-- Мнѣ надоѣло быть непонятымъ!-- воскликнулъ онъ нетерпѣливо, разстегивая свой жалкій сюртукъ, подъ которымъ оказался холщевый мѣшочекъ. Онъ снялъ его съ шеи и вынулъ изъ него какой-то темный камешекъ.-- Не знаю, свѣдущи ли вы настолько, чтобы понять, что это такое?-- сказалъ онъ, протягивая его ко мнѣ.

Съ годъ тому назадъ, я воспользовался случайнымъ досугомъ, чтобы выдержать въ Лондонѣ экзаменъ на ученую степень, и потому ознакомился довольно основательно съ физикою и минералогіей. Предметъ, поданный мнѣ незнакомцемъ, очень походилъ на необработанный алмазъ темной воды, только былъ необыкновенно великъ: почти равенъ верхушкѣ моего большого пальца. Разсматривая его, я видѣлъ, что онъ имѣетъ правильную, восьмигранную форму съ выгнутыми поверхностями, свойственными большинству драгоцѣнныхъ камней, Я вынулъ свой перочинный ножъ и попробовалъ исцарапать камешекъ, но это мнѣ не удалось. Тогда я провелъ имъ самимъ по стеклу моихъ карманныхъ часовъ и разсмотрѣлъ ясно, при свѣтѣ газоваго фонаря, что на стеклѣ оказался надрѣзъ.

-- Это очень походитъ на настоящій алмазъ,-- сказалъ я, смотря съ любопытствомъ на незнакомца,-- Но если оно такъ, то это какой-то великанъ между алмазами. Откуда вы его добыли?

-- Я говорю же вамъ, что самъ дѣлаю алмазы!-- крикнулъ онъ.-- Давайте его сюда.

Онъ засунулъ его обратно въ мѣшочекъ и поспѣшно застегнулъ опять свой сюртукъ. Потомъ, вдругъ, нагнулся ко мнѣ и шепнулъ:

-- Не купите ли вы его у меня за сто фунтовъ?

Эти слова возбудили вновь во мнѣ подозрѣніе. Камешекъ могъ быть, на дѣлѣ, лишь осколкомъ корунда, почти столь же твердаго, какъ алмазъ, и случайно имѣвшаго схожую съ нимъ восьмигранную форму. Если же это былъ настоящій алмазъ, то какимъ способомъ добылъ его этотъ человѣкъ и почему продавалъ онъ его лишь за сто фунтовъ?

Мы смотрѣли пристально другъ на друга. Онъ, видимо, жадно ждалъ моего отвѣта, но въ этой жадности не было ничего нечестнаго, и, въ эту минуту, я вѣрилъ тому, что онъ продаетъ мнѣ подлинный алмазъ. Но я человѣкъ бѣдный, потеря ста фунтовъ была бы для меня слишкомъ чувствительна, да и никто въ здравомъ умѣ не купилъ бы, ночью на улицѣ, драгоцѣннаго камня у какого-то неизвѣстнаго бродяги, съ однимъ личнымъ ручательствомъ его въ томъ, что тутъ нѣтъ обмана. Тѣмъ не менѣе, алмазъ такой величины вызывалъ невольно представленіе о многихъ тысячахъ фунтовъ... Я принималъ во вниманіе, что такой громадный брилліантъ не могъ не значиться во всѣхъ каталогахъ драгоцѣнныхъ камней, но припоминалъ также разсказы о кафрахъ, умѣющихъ ловко похищалъ камни изъ канскихъ алмазныхъ копей.

Оставя въ сторонѣ вопросъ о покупкѣ, я спросилъ:

-- Откуда вы его взяли?

-- Самъ сдѣлалъ,-- отвѣтилъ онъ.

Я слыхалъ о работахъ Муассана, но я зналъ, что добытые имъ алмазы были очень мелки, и покачалъ головой.

-- Мнѣ кажется, что вы понимаете кое-что по этой части,-- сказалъ онъ,-- такъ я могу сообщить вамъ о моихъ дѣлахъ... и вы тогда рѣшитесь, можетъ быть, на покупку.

Онъ повернулся спиной къ рѣкѣ, вздохнулъ и началъ, засунувъ руки въ карманы, такимъ голосомъ, въ которомъ все, слегка напоминавшее объ уличномъ пролетаріи, совершенно замѣнилось тономъ вполнѣ образованнаго человѣка:

-- Алмазы можно сдѣлать, лишь обративъ углеродъ въ жидкое состояніе посредствомъ извѣстнаго давленія; этотъ газъ кристаллизуется тогда не въ видѣ крупинокъ угля или графита, но въ видѣ мелкихъ алмазовъ. Химики знаютъ это издавна, но они не умѣютъ, до сихъ поръ, опредѣлить съ точностью степень жидкости, до которой требуется довести газъ, равно какъ надлежащую степень давленія для полученія наилучшаго результата. Поэтому, алмазы, полученные, нѣкоторыми учеными, крайне малы, темны и не имѣютъ цѣнности въ смыслѣ украшеній. Но я посвятилъ себя... посвятилъ всю свою жизнь на разрѣшеніе этого вопроса. Началъ я заниматься имъ, когда мнѣ было лишь семнадцать лѣтъ... а теперь мнѣ уже тридцать два!.. Я думалъ, что на такое дѣло можно пожертвовать десятью годами, пожалуй и двадцатью, потому что оно стоитъ того!.. Вы подумайте только, что если человѣку посчастливится попасть въ самую точку, то онъ успѣетъ нажить милліоны, прежде чѣмъ алмазы сдѣлаются такими же дешевыми, какъ каменный уголь... Милліоны!

Онъ становился, глядя на меня съ жаднымъ ожиданіемъ сочувствія, и воскликнулъ:

-- Каково быть почти у цѣли... и но имѣть средствъ!.. Не ужасно ли это?.. Когда мнѣ исполнился двадцать одинъ годъ, я получилъ въ свое распоряженіе тысячу фунтовъ и надѣялся, что этого мнѣ вполнѣ хватитъ, чтобы пополнить еще свои свѣдѣнія и продолжать опыты. Годъ съ небольшимъ занимался явь разныхъ лабораторіяхъ, преимущественно въ Берлинѣ, a потомъ сталъ уже работать самостоятельно. Главное затрудненіе было въ томъ, чтобы держать дѣло въ тайнѣ. Если бы я выдалъ то, что задумалъ, другіе, видя мою твердую увѣренность въ благопріятномъ результатѣ, пошли бы по моимъ слѣдамъ и, кто знаетъ, могли бы добиться цѣли скорѣе меня самого. Я не считаю себя такимъ геніемъ, чтобы не опасаться подобной конкуренціи. Поэтому, я не могъ брать себѣ и помощниковъ, вынужденъ былъ работать одинъ. Сначала у меня была своя небольшая лабораторія, но мои средства все убывали, и, наконецъ, я былъ вынужденъ заниматься попросту въ дрянной каморкѣ, въ Кентингтоунскомъ кварталѣ, причемъ, въ послѣднее время, вся моя обстановка состояла изъ соломеннаго тюфяка, на которомъ я отдыхалъ среди моихъ аппаратовъ. Деньги такъ и утекали, хотя я отказывалъ себѣ, рѣшительно во всемъ, кромѣ требовавшагося для моихъ опытовъ. Я старался поддержать свои средства уроками, но я плохой учитель, не имѣю университетскаго диплома, вообще знаю основательно одну химію, и мнѣ пришлось бы тратить время и трудъ за ничтожное вознагражденіе, тогда какъ я уже подходилъ все ближе и ближе къ цѣли моихъ усилій. Три года тому назадъ я разрѣшилъ проблему состава жидкообразнаго газа и почти дошелъ до опредѣленія степени давленія, заключивъ добытую мною жидкость, вмѣстѣ съ извѣстнымъ углероднымъ соединеніемъ, въ ружейный стволъ, запаянный съ одного конца; дополнивъ все водою, я замкнулъ герметически и этотъ конецъ, и сталъ нагрѣвать...

-- Рискованно, однако,-- замѣтилъ я.

-- Да. Штуку разорвало, повыбило всѣ стекла въ окнѣ, попортя и часть моихъ аппаратовъ. Но я все-таки получилъ что-то въ родѣ алмазнаго порошка. Стараясь разрѣшить вопросъ о достиженія самаго высшаго давленія на ту смѣсь, изъ которой должны были кристаллизироваться алмазы, я напалъ ни изслѣдованія Добрэ въ его "Laboratoire das poudres et salpêtres". Онъ дѣлалъ опыты надъ динамитомъ, включеннымъ въ герметически завинченный цилиндръ, достаточно крѣпкій; для того, чтобы противостоять взрыву, а между тѣмъ, съ помощью этого самаго количества динамита можно было бы раздробить на куски скалы не дряблѣе тѣхъ южно-африканскихъ, въ которыхъ находятъ алмазы. Мнѣ пришлось истратить послѣднія мои деньги, но я пріобрѣлъ стальной цилиндръ, заказавъ его по образцу того, который былъ у Добрэ, наполнилъ его всѣмъ, чѣмъ слѣдовало, развелъ огонь въ своимъ горнѣ, положилъ туда эту штуку... и ушелъ прогуляться.

Я не могъ не разсмѣяться, услыша эту послѣднюю, хладнокровную фразу.

-- Вы не боялись, что взорветъ весь домъ?-- спросилъ я.-- Жилъ тутъ кто нибудь еще, кромѣ васъ?

-- Внизу помѣщался лавочникъ съ семьею,-- отвѣтилъ онъ,-- а рядомъ со мною какой-то проходимецъ, промышлявшій писаніемъ просительныхъ писемъ... Вверху жили еще двѣ цвѣточницы... Можетъ бытъ, и поступилъ немножко необдуманно... Но, вѣроятно, не всѣ-же они были дома въ это время... Притомъ, въ интересахъ науки... Но и не случилось ничего. Когда я воротился, все было попрежнему и мой цилиндръ лежалъ цѣлехонекъ на раскаленныхъ угляхъ. Взрывчатое вещество на смогло произвести своего дѣйствія. Теперь мнѣ оставалось рѣшить еще одну задачу. Вы знаете, что время могучій факторъ въ дѣлѣ кристаллизація. Если поторопишься, кристаллы выйдутъ мелки; лишь продолжительное ненарушеніе процесса доводитъ ихъ до болѣе крупныхъ размѣровъ. Я рѣшилъ подвергнуть аппаратъ двухлѣтнему охлажденію давая температурѣ понижаться какъ можно медленнѣе. Между тѣмъ, деньги у меня вышли, такъ что при необходимости Поддерживать огонь въ моей комнатѣ и платить за нее, у меня не оставалось ни одного пенни на ѣду.

"Мнѣ даже и не перечесть всего, что я дѣлалъ, пока зрѣли у меня алмазы. Я былъ газетнымъ разносчикомъ, стерегъ экипажныхъ лошадей, отворялъ дверцы у кэбовъ, писалъ адресы на письмахъ, возилъ телѣжку зеленщика и выкрикивалъ его товаръ по одной сторонѣ улицы, пока онъ кричалъ на другой. Но пришла такая недѣля, въ которую я остался буквально безъ работы, и тогда я просилъ милостыню. О, что это была за недѣля. Разъ, вижу, что мой огонь тухнетъ, самъ я не ѣлъ уже цѣлые сутки... Но какой-то франтъ, со своею красоткою подъ руку, кинулъ мнѣ цѣлыхъ шесть пенсовъ. чтобы поважничать. Благодареніе небу за людское тщеславіе!.. Я пошелъ домой, изъ закусочныхъ пахло такъ вкусно, но я удержался и купилъ только угля, такъ что мой горнъ опять запылалъ. Потомъ... ну, что разсказывать... голодъ сводитъ съ ума человѣка.

"Наконецъ, три подѣли тому назадъ я далъ потухнуть огню. Я вынулъ цилиндръ и сталъ его развинчивать; онъ былъ еще горячъ настолько, что руки мнѣ жгло. Я выскребъ изъ него долотомъ массу, похожую на лаву, раскололъ ее молоточкомъ на чугунной доскѣ и нашелъ въ ней три крупныхъ алмаза и пять маленькихъ. Я сидѣлъ на полу, постукивай еще но массѣ, вдругъ дверь ко мнѣ отворяется и мой сосѣдъ,-- тотъ, что просительныя письма пишетъ,-- вваливается ко мнѣ, совершенно пьяный. Это, впрочемъ, его обычное состояніе.-- "Ты анархистъ!" -- кричитъ онъ мнѣ. "Проснитесь лучше",-- отвѣтилъ я. Онъ продолжаетъ кричать:-- "Нѣтъ, тебѣ не сдобровать! Накроютъ тебя! Подожди немного!.." и поглядываетъ въ окно съ какою-то странною ужимкою. Изъ его остальной пьяной рѣчи, я могъ понять, что онъ давно уже подглядываетъ за мною и ходилъ, въ это самое утро, въ полицію, чтобы донести на меня. Тамъ записали его показанія и меня должны были арестовать. Я, видимо, попалъ въ безъисходное положеніе: мнѣ приходилось или высказать истину и потерять всѣ плоды моихъ тайныхъ трудовъ, или же молчать и быть обвиненнымъ въ анархистскихъ замыслахъ. Не долго думая, я схватилъ доносчика за горло, смялъ его подъ себя, отколотилъ и убѣжалъ, захвативъ свои алмазы. Въ тотъ же вечеръ въ газетахъ появилось извѣстіе объ открытіи фабрикаціи бомбъ въ Контишъ-Тоунѣ, и теперь мое положеніе таково, что я не могу сбыть своихъ алмазовъ. Когда я захожу къ хорошимъ ювелирамъ, они просятъ меня подождать, а сами шепчутъ своимъ подручнымъ: позвать полицейскаго. Я, разумѣется, говорю, что ждать не могу и ухожу поскорѣе. Одинъ разъ я обратился къ скупщику краденыхъ вещей; онъ просто захватилъ тотъ алмазикъ, который я ему показалъ, и посовѣтовалъ мнѣ насмѣшливо обратиться къ суду для полученія его обратно. И вотъ, я скитаюсь съ алмазами, стоящими сотни тысячъ фунтовъ, подъ моимъ рубищемъ, и не имѣю ни убѣжища, ни куска хлѣба. Вы первый человѣкъ, которому я довѣрился. Но у васъ честное лицо, и самъ я въ крайней нуждѣ.

Онъ посмотрѣлъ мнѣ прямо въ глаза.

-- Послушайте,-- сказалъ я,-- при моихъ обстоятельствахъ, было бы чистымъ безуміемъ покупать брилліанты. Притомъ, не ношу же я съ собою въ карманѣ цѣлыя сотни фунтовъ. Но я вѣрю, и не на половину, тому, что вы мнѣ разсказали, такъ что постараюсь сдѣлать для васъ что нибудь. Приходите завтра въ ту контору, гдѣ я служу...

-- Вы думаете, что я воръ?-- перебилъ онъ меня.-- Вы дадите знать въ полицію. Нѣтъ, я въ вашу ловушку не дамся.

-- Даю вамъ слово, что не считаю васъ воромъ. Вотъ моя карточка; возьмите ее на всякій случай. И я не назначаю вамъ, когда приходить. Это зависитъ вполнѣ отъ вашего усмотрѣнія.

Онъ взялъ карточку, не вѣря, повидимому, моей искренности.

-- Перестаньте опасаться и приходите,-- продолжалъ я, сунувъ ему въ руку монету, но онъ покачалъ головой нерѣшительно и сказалъ только:

-- Я возвращу намъ ваши полкроны когда нибудь и съ процентами... такими процентами, которые васъ удивятъ! Во всякомъ случаѣ, вы сохраните мою тайну, не такъ ли? Не идите за мной.

Онъ перешелъ на друтую сторону улицы и исчезъ, въ темнотѣ подъ аркою, ведущею къ Эссексъ-Стриту. Я не удерживалъ его... и не видалъ его болѣе никогда.

Черезъ нѣсколько времени и получилъ отъ него письмо, потомъ еще другое. Онъ просилъ меня прислать ему денегъ, по извѣстному адрессу, но непремѣнно банковымъ билетомъ, а не чекомъ. Я обсудилъ дѣло и поступилъ какъ бываетъ благоразумнѣе въ подобныхъ случаяхъ... Послѣ этого, онъ самъ заходилъ ко мнѣ одинъ разъ по время моего отсутствія. Мальчикъ, прислуживавшій у меня, говорилъ, что этотъ человѣкъ не оставилъ ни своего имени, ни записки, но что онъ былъ страшно худъ, одѣтъ плохо и кашлялъ ужасно... Несомнѣнно, что это былъ мой незнакомецъ. Болѣе я объ немъ не слыхалъ, но мнѣ очень хотѣлось-бы знать, что сталось съ нимъ. Былъ ли это маньякъ, помѣшанный на одной идеѣ, или обманщикъ, ловко сбывающій свои камешки, или же дѣйствительно геніальный изобрѣтатель средства дѣлать настоящіе, притомъ крупные, алмазы? Это послѣднее предположеніе казалось мнѣ, порою, такъ вѣроятнымъ, что я начиналъ думать, что пропустилъ, можетъ быть, самый лучшій способъ разбогатѣть. Возможно, что онъ уже умеръ, и его камни выброшены какъ соръ, а одинъ изъ нихъ, повторяю, былъ величиною съ верхушку моего большого пальца! Возможно тоже, что бѣднякъ ищетъ и до сихъ поръ покупателя на свои драгоцѣнности, или же, наконецъ, онъ, успѣлъ достигнуть своей цѣли и шествуетъ теперь на ряду съ первоклассными богачами, упрекая меня молча за мой недостатокъ предпріимчивости... Почему, въ самомъ дѣлѣ, не рискнулъ я тогда хотя какими нибудь пятью фунтами?

"Живописное Обозрѣніе", No 36, 1899

OCR Бычков М. Н.