Нѣмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ. Подъ редакціей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.
1. Сонъ. -- В. Жуковскаго
2. Весенній покой. -- М. М.
3. Прощай. -- Ю. Жадовской
4. Мать и дитя. -- М. М.
5. Пѣсня бѣдняка. -- В. Жуковскаго
6. Король на башнѣ. -- М. М.
7. Гаральдъ. -- В. Жуковскаго
8. Три пѣсни. -- В. Жуковскаго
9. Мщеніе. -- В. Жуковскаго
10. Монахъ и пастухъ. --Ѳ. Миллера
11. Проклятіе пѣвца.-- П. Вейнберга
12. Рыцарь Роллонъ. -- В. Жуковскаго
13. Королевичъ. -- Ѳ. Миллера
14. Нормандскій обычай. -- В. Жуковскаго
Іоаннъ-Людвигъ Уландъ, популярнѣйшій изъ нѣмецкихъ лириковъ послѣ Шиллера, родился 26-го апрѣля 1787 года въ Тюбингенѣ. Получивъ начальное образованіе въ школѣ своего родного города, въ въ 1805 году вступилъ въ число студентовъ Тюбингенскаго университета, съ цѣлью посвятить себя, изученію права. По окончаніи университетскаго курса съ полнымъ успѣхомъ, онъ сдѣлался въ 1808 году адвокатомъ, а въ 1810 удостоился степени доктора правъ. Затѣмъ онъ совершилъ поѣздку, съ литературной цѣлью, въ Парижъ, гдѣ провёлъ нѣсколько мѣсяцевъ, работая безъ устали всё это время въ тамошней королевской библіотекѣ. Первыя стихотворенія Уланда были напечатаны въ "Альманахѣ Музъ" на 1806 и 1807 года, въ "Поэтическомъ альманахѣ" на 1812 и въ "Нѣмецкихъ лѣсахъ поэзіи", альманахѣ на 1813 годъ. Событія 1813--1815 годовъ произвели на Уланда потрясающее впечатлѣніе, и когда въ 1815 году въ Вюртембергскомъ королевствѣ началась борьба старыхъ порядковъ надъ новыми, онъ тотчасъ же сталъ на сторону послѣднихъ, подвигнутый на гго сознаніемъ своего призванія дѣйствовать на пользу своего отечества воодушевляющимъ словомъ. Тогда его вдохновенныя пѣсни стали появляться въ летучихъ листкахъ -- и патріотическія стремленія поэта не остались безплодными. Первое собраніе его "Стихотвореній" вышло въ 1815 году и уже въ слѣдующемъ потребовало новаго изданія, а въ 1815 дожило до 18-го. Начиная съ 1819 года, поэтическая дѣятельность Уланда нѣсколько ослабѣла -- частью вслѣдствіе политическихъ его занятій, частью по причинѣ строго-учоныхъ трудовъ. Въ этомъ году Тюбингенъ, а потомъ и Штутгардъ выбрали его депутатомъ въ собраніе государственныхъ чиновъ. Принявъ это почётное званіе, Уландъ цѣлыя двадцать лѣтъ ревностно посѣщалъ засѣданія палаты и принималъ дѣятельное участіе въ ея занятіяхъ, принадлежа всё время къ самымъ рѣштельнымъ и всѣми уважаемымъ членамъ конституціонной опозиціи.Въ1830 году онъ получилъ мѣсто экстраординарнаго профессора нѣмецкаго языка и литературы въ Тюбингенѣ, но весною 1833 года принуждёнъ былъ отказаться отъ этой должности, такъ-какъ университетъ не согласился увольнять его отъ нея для присутствованія въ званіи депутата на второмъ сеймѣ, а въ 1839 году, подобно большинству своихъ товарищей-депутатовъ, отказался и отъ новаго избранія въ палату и съ-тѣхъ-поръ жилъ въ тихомъ уединеніи до 1848 года, когда февральскія событія вызвали его снова къ общественной дѣятельности. Онъ былъ сначала, какъ довѣренное лицо отъ вюртембергскаго правительства, отправленъ во Франкфуртъ, а позднѣе -- выбранъ народомъ для присутствія въ такъ называемомъ Франкфуртскомъ парламентѣ, гдѣ онъ до послѣдней минуты его существованія оставался вѣренъ своему полномочію. Вытолканный солдатами изъ залы засѣданія, знаменитый поэтъ возвратился въ своё тихое уединеніе, въ которомъ жилъ до 1848 года и гдѣ по настоящее время, весь погруженный въ учоныя занятія, продолжаетъ съ прежнимъ жаромъ работать на пользу своему отечеству. Изъ учоныхъ трудовъ Уланда всего замѣчательнѣе слѣдующія: 1) "О Вальтерѣ фонъ-деръ-Фогельвейде", 2) "Ueberden Mythus der nordischen Sagenlehre vons Thor", и 3) "Старинныя верхне и нижне-германскія пѣсни"" изданныя въ 1822, 1836 и 1844 годахъ пѣсни Уланда отличаются задушевностью, искренностью, сочувствіемъ къ природѣ и разнообразіемъ содержанія. Особенно хороши его баллады и романсы по рѣдкому искусству обрисовывать немногими словами совершенно-законченные, живые образы и характеры. Драматическія его произведенія "Герцогъ Эрнстъ Швабскій" и "Людвихъ Баварскій" также не лишены достоинства, хотя и слабѣе лирическихъ. "Онъ живётъ съ своею поэзіею въ среднихъ вѣкахъ", говоритъ Шерръ, "но никогда не раздѣлялъ нелѣпости романтиковъ, ихъ желанія возстановить средніе вѣка въ религіозномъ и политическомъ отношеніяхъ. Въ этомъ случаѣ онъ рѣзко отдѣляется отъ нихъ уже тѣмъ, что, покончивши съ внѣшними врагами нѣмецкаго народа, во время реставраціи онъ обратилъ поэтическія стрѣлы своихъ пѣсенъ на внутреннихъ враговъ своего народа и постоянно принималъ живѣйшее участіе въ его судьбахъ. Баллады и романсы Уланда у всѣхъ въ сердцѣ и на устахъ. Мы можемъ видѣть и любить въ нихъ самый здоровый и прекрасный плодъ романтизма. Уландъ, въ духѣ народныхъ балладъ Гёте, умѣлъ воскрешать передъ нами средніе вѣка изъ ихъ развалинъ, и безъ всякой аффектаціи и постороннихъ цѣлой окружать ихъ розовымъ блескомъ идеальнаго освѣщенія. Его королевскихъ сыновей, его рыцарей и дамъ мы должны любить, а не можемъ иначе; по его "утраченной церкви" грустимъ даже и мы, скептики, когда слышимъ у него дивно-таинственные звуки колокола."
Заснувъ на холмѣ луговомъ
Вблизи большой дороги,
Я унесёнъ былъ лёгкимъ сномъ
Туда, гдѣ жили боги.
Но я проснулся наконецъ --
И смутно озирался:
Дорогой шолъ младой пѣвецъ
И съ пѣньемъ удалялся.
Вдали пропалъ за рощей онъ,
Но струны всё звенѣли.
Ахъ! не онѣ ли дивный сонъ
Мнѣ на душу напѣли?
В. Жуковскій.
Ахъ! не кладите въ могилу меня
Въ ясное утро весенняго дня!
Если меня схоронить захотите,
Лучше въ густую траву положите.
Любо въ травѣ и въ цвѣтахъ мнѣ лежать:
Издали будетъ свирѣль мнѣ звучать,
А въ вышинѣ будутъ плыть надо мною
Майскія тучки прозрачной грядою.
М. М.
О, прощай, моя радость, прощай!
Суждено намъ разстаться съ тобой.
Поцалуй на прощанье мнѣ дай:
Такъ назначено, видно, судьбой.
Принеси мнѣ скорѣе цвѣтовъ,
Что цвѣтутъ на деревьяхъ въ саду.
Не дождаться мнѣ видно плодовъ:
Я отъ жизни плодовъ и не жду.
Ю. Жадовская.
"У тебя есть братецъ въ небѣ!
Онъ меня не огорчалъ
Никогда -- и Божій ангелъ
Въ небеса малютку взялъ."
-- Научи меня, родная,
Какъ тебя мнѣ огорчить,
Чтобъ не могъ меня съ тобою
Божій ангелъ разлучить!--
М. М.
Куда мнѣ голову склонить?
Покинутъ я и сиръ.
Хотѣлъ бы весело хоть разъ
Взглянуть на Божій міръ.
И я въ семьѣ моихъ родныхъ
Когда-то счастливъ былъ;
Но горе спутникъ мой съ-тѣхъ-поръ,
Какъ я ихъ схоронилъ.
Я вижу замки богачей
И ихъ сады кругомъ;
Моя жь дорога мимо ихъ
Съ заботой и трудомъ.
Но я счастливыхъ не дичусь:
Моя печаль въ тиши.
Я всѣмъ весёлымъ радъ сказать
"Богъ помочь!" отъ души.
О, щедрый Богъ, не вовсе жь я
Тобою позабытъ!
Источникъ милости Твоей
Для всѣхъ равно открытъ.
Въ селеньи каждомъ есть Твой храмъ
Съ сіяющимъ крестомъ,
Съ молитвой сладкой и съ Твоимъ
Доступнымъ алтарёмъ.
Мнѣ свѣтитъ солнце и луна;
Любуюсь на зарю;
И, слыша благовѣстъ, съ Тобой,
Создатель, говорю.
И знаю: будетъ добрымъ пиръ
Въ небесной сторонѣ;
Тамъ буду праздновать и я;
Тамъ мѣсто есть и мнѣ.
В. Жуковскій.
Объяты дремучею мглой, предо мной
Долины и горы лежатъ въ тишинѣ.
Всё спитъ; вѣтерокъ не приноситъ ночной
Ни звука страданья ко мнѣ.
Заботой о счастіи всѣхъ удручёнъ,
Я въ думахъ сидѣлъ и за кубкомъ вина.
Луной озарёнъ голубой небосклонъ...
Душѣ моей воля нужна.
Торжественной жизни полны небеса
Въ мерцаніи звѣздныхъ таинственныхъ рунъ;
Мнѣ слышатся дивные тамъ голоса
При тихомъ бряцаніи струнъ.
Мой глазъ отуманенъ и волосъ мой сѣдъ;
Оружіе праздно виситъ на стѣнѣ:
Дѣла мои правы и правъ мой совѣтъ:
Пора успокоиться мнѣ!
О, что же ты медлишь, желанный покой?
Возьми меня, вѣчная ночь, и умчи
Туда, гдѣ слышнѣе хоръ пѣсни святой,
Гдѣ звѣздные ярче лучи!
М. М.
Передъ дружиной на конѣ
Гаральдъ, боецъ сѣдой,
При свѣтѣ трепетномъ луны
Въѣзжаетъ въ лѣсъ густой.
Отбиты вражьи знамена
И вѣютъ и шумятъ,
И гуломъ пѣсней боевыхъ
Кругомъ холмы гудятъ.
Но что порхаетъ по кустамъ?
Что зыблется въ листахъ?
Что налетаетъ съ вышины
И плещется въ волнахъ?
Что такъ ласкаетъ, такъ манитъ?
Что нѣжною рукой
Снимаетъ мечъ, съ коня влечётъ
И тянетъ за собой?
То феи въ лёгкій хороводъ
Слетѣлись при лунѣ.
Спасенья нѣтъ: ужь всѣ бойцы
Въ волшебной сторонѣ.
Лишь онъ, безстрашный вождь Гаральдъ,
Одинъ не побѣждёнъ:
Въ нетлѣнный съ ногъ до головы
Булатъ закованъ онъ.
Пропали спутники его;
Тамъ брошенъ мечъ, тамъ щитъ,
Тамъ ржотъ осиротѣлый конь
И дико въ лѣсъ бѣжитъ.
И ѣдетъ сумрачно-унылъ
Гаральдъ, боецъ сѣдой,
При свѣтѣ трепетномъ луны
Одинъ сквозь лѣсъ густой.
Но вотъ шумитъ, журчитъ ручей --
Гаральдъ съ коня спрыгнулъ,
И снялъ онъ шлемъ, и влаги имъ
Студёной зачерпнулъ.
Но только жажду утолилъ,
Вдругъ обезсилѣлъ онъ;
На камень сѣлъ, попикъ главой
И погрузился въ сонъ.
И вѣки на утёсѣ томъ,
Главу склоня, онъ спитъ:
Сѣдые кудри, борода;
У ногъ -- копьё и щитъ.
Когда жь гроза и молній блескъ,
И лѣсъ ревётъ густой --
Сквозь сонъ хватается за мечъ
Гаральдъ, боецъ сѣдой.
В. Жуковскій.
"Споётъ ли мнѣ пѣсню весёлую скальдъ?"
Спросилъ, озираясь, могучій Освальдъ.
И скальдъ выступаетъ на царскую рѣчь:
Подъ мышкою арфа, на поясѣ мечъ.
"Три пѣсни я знаю: въ одной старина...
Тобою, могучій, забыта она;
Ты самъ её въ лѣсѣ дремучемъ сложилъ;
Та пѣсня: отца моего ты убилъ.
"Есть пѣсня другая: ужасна она --
И мною подъ бурей ночной сложена;
Пою её ранней и поздней порой --
И пѣсня та: бейся, убійца, со мной!"
Онъ въ сторону арфу, и мечъ наголо --
И бѣшенство грозныя лица зажгло;
Запрыгали искры по звонкимъ мечамъ
И рухнулъ Освальдъ -- голова пополамъ.
"Раздайся жь, послѣдняя пѣсня моя!
Ту пѣсню и утромъ и вечеромъ я
Гремѣть не устану предъ дѣвой любви:
Та пѣсня: убійца поверженъ въ крови!"
В. Жуковскій.
Измѣной слуга паладина убилъ:
Убійцѣ завиденъ санъ рыцаря былъ.
Свершилось убійство ночною, порой --
И трупъ поглощёнъ былъ глубокой рѣкой.
И шпоры, и латы убійца надѣлъ,
И въ нихъ на коня паладинова сѣлъ.
И мостъ на конѣ проскакать онъ спѣшитъ:
Но конь поднялся на дыбы и хранитъ.
Онъ шпоры вонзаетъ въ крутые бока:
Конь бѣшеный сбросилъ въ рѣку сѣдока.
Онъ выплыть изъ всѣхъ напрягается силъ;
Но панцырь тяжолый его утопилъ.
В. Жуковскій.
Зачѣмъ стоишь ты одинокъ
И грустно смотришь въ даль?
Скажи, открой мнѣ, пастушокъ:
О чёмъ твоя печаль?
Ахъ, я грущу всё объ одномъ:
Увялъ мой бѣдный лугъ;